Веле Штылвелд и Игорь Сокол: Под двойною звездой

Веле Штылвелд и Игорь Сокол: Даешь "кирпич", или малая форма в загоне

По мнению нынешних издателей, "раскрутиться", можно только написав и опубликовав более 10 романов. Тогда, возможно, будет издать один сборник коротких произведений. Такая перспектива отнюдь не внушает радость, особенно у тех, кто пишет именно короткие произведения.

Типичная в этом отношении история киевского автора НФ Владимира Гусева. Начав творить в возрасте 33 лет, он в 50 создал свой первый роман "Сладкая парочка", за ним другой - "Укус техномыши". Оба романа опубликованы в Москве. Но о том, чтобы выпустить рассказы и повести того же автора - еще с 1990 регулярно публикуются в журнале "Искатель" - издательства и слышать не хотят. И разве пример В. Гусева такой один?!

В погоне за одномоментной выгодой дельцы от книжного рынка словно забыли нестареющие выражение древних: «Краткость - сестра таланта". Получается, если бы в наше время жили А.П. Чехов, О. Генри, И. Бабель, М. Зощенко, Остап Вишня, Эдгар По, В. Стефаник, В. Шукшин, П. Мериме - они вообще не дождались бы при жизни ни одной своей книги, довольствуясь лишь журнальными публикациями. Парадоксально, но это факт.

Кстати, рассказы составляют значительную часть творчества таких прославленных авторов, как Г. Мопассан и С. Цвейг. И пользуются большей популярностью, нежели их романы. Рассказы составляют большую часть творчества прославленного Р. Шекли ...

Разве не ясно, что создание "малой формы" в литературе требует от автора не меньшей, а чаще и большей, мастерства, чем создание "большой формы"?

Общеизвестно, что "золотым веком" русскоязычной фантастики стали 60-е гг. прошлого века. Но большинство тогдашних авторов были новеллистами. И. Варшавский, Р. Подольный, В. Григорьев, Б. Зубков и Е. Муслин писали исключительно короткие рассказы. М. Емцев, Е. Парнов, А. Днепров, Г. Гор, С. Гансовський, Д. Биленкин, Г. Альтов и В. Журавлева - рассказ и небольшие повести. Из поколения 60-х, пожалуй, лишь два тандемы - братья А. и Б. Стругацкие, а также Е. Войскунський и И. Лукодьянов - создавали преимущественно романы и большие повести.

Однако произведения именно того периода по праву вошли в золотой фонд НФ, и не только русского.

В Украине тоже с уважением относятся к короткой формы. Например, в Киеве в начале 2000-х гг. несколько лет действовал литературный клуб «Чумацький шлях», объединяющий писателей-фантастов. Все они создавали рассказы и повести уже не совсем НФ. Случилось так по причине проникновения в быт писателей высоких компьютерных технологий. Кстати, это и было временем зарождения отечественного «киберпанка». 

Кроме того, при КЛФ «Чумацьй шлях», а прежде и просто автономно действует Сетевая Творческая Лаборатория (соучредители Ирина Диденко, Веле Штылвелд). 

Надо отдельно сказать по несколько слов о членах "Млечного пути".

Талант Веле Штылвелда, 1954 г. рождения, литератор широкого спектра – он слишком универсален, чтобы зацикливаться на каком-то определенном жанре. Его перу принадлежат поэтические книги и фантасмагории,  образцы классической НФ, и вещи, трудно поддающиеся жанровому определению, но проникают в душу читателей.Бесценен и его репортерский опыт в гражданской  журналистике Украины. 15 лет он работал репортером от различных сетевых и оффлайновых изданий (среди которых Хайвей, РТКОРР, ВелеШтылвелдПресс, Затерянный мир, Интересная газета и др.) - при УНИАН и ряде других информационных агентств. 

Игорь Сокол, 1963 г. рождения., Кандидат филологических  наук, в прошлом - преподаватель кафедры украинского языка и культуры Киевского Политехнического Института, член КЛФ «Млечный путь» с 2000 г.., автор сборников НФ-рассказов и повестей, изданных в Украине и России общим тиражом около 10000 экземпляров. В 2004г. За свой счет издал свой первый сборник тиражом в 300 экземпляров, состоящий двух повестей «Кимберлитовый город» и «Волшебное путешествие». Она была распространена автором среди учащейся молодежи Киева и пригорода.

И все соавторы пока могут только мечтать о собственных профессиональных книгах, поскольку не являются авторами "кирпичей"! А сколько еще талантливых авторов прозябают в неизвестности, потому что не вписываются в схему нынешней издательской политики!

Единственная надежда на украинских издателей, что они обратят внимание на малоформатную творчество современных авторов, поскольку требования к объему романов в русскоязычных издательствах растут (с 8-12 десять лет назад до 16-20 авторских листов на сегодня), что уменьшает шанс издание рассказов и повестей . Несмотря на то, что тиражи фантастических романов стремительно падают, в сборников рассказов нашелся бы свой читатель.

Ведь если выбросить из мировой литературы все короткие новеллы, насколько она обеднеет! Так можно и "Повесть временных лет" отнести к "невыгодных" произведений!

И можем только надеяться, что издатели, авторы и читатели наконец обратят внимание на короткую форму, потому что без нее литература обречена на скорую деградацию. Не этим упрямым игнорированием форме обусловлено уменьшение читательского интереса к фантастике и литературы в целом?

Веле Штылвелд и Игорь Сокол: Почти фантастические курьезы истории

1.
На протяжении десятилетий огромное количество бесценных памятников древности из гробниц и храмов вывозили из Египта. Согласно Договору, подписанному ещё в 1972 г., ЮНЕСКО поддерживает возвращение памятников древности, вывезенных из страны после 1972 г.

Ходят слухи, что многие другие памятники вскоре вернутся на родину, включая статую Александра Великого из розового гранита – 162-сантиметровое изображение великого полководца в одеянии фараона. После своего загадочного исчезновения и пребывания в неизвестности в течение многих лет она внезапно появилась в музее во Франкфурте. Археологи предполагают, что первоначально она была поднята со дна Средиземного моря у берегов Александрии.

Список этот можно продолжать бесконечно, поскольку Египет – родина первой в мире цивилизации. Впрочем, не все современные жители Египта имеют к ней отношение. Но впрочем, речь не о том. Недавно в СМИ всего мира была кем-то вброшена информация, что правительство современного Египта предъявляет иск к библейскому пророку Моисею на том основании, что, выводя двенадцать праиудейских племён-колен из египетского рабства, славный Мошиах прихватил с собой часть египетского золота.

Было ли, не было, шутка ли, быль, но, согласно древним свиткам священной Торы, а иже с ними и библейским копиям, иск предъявлен на несанкционированный вывоз из Египта 300 тонн золотых изделий. Что удивительно, предъявители этого иска будто не слышали о законе Юнеско от 1972 г. Согласно этого международного закона Египту не видать от Израиля ни единого шекеля, а не только заявленных в иске 300 млрд. современных американских долларов.

Впрочем, в Истории бывали случаи и похлеще. Приведем пример. В середине восьмидесятых годов между воюющими сторонами, участвовавшими в древних Пунических войнах (III в. до н. э.) был подписан, наконец, долгожданный мирный договор. От имени Древнего Рима договор подписала

Италия, от имени Карфагена – Тунис. Договор был подписан на Мальте – крохотном островном государстве, расположенном на полпути между о. Сицилией (Италия) и Тунисом.

Но и это курьез не последний. В украинской истории есть немало тех, кто бредит аббревиатурой BANK OF ENGLAND, где якобы до сих пор хранится золото Полуботка – гетмана Украины, замученного в петровских застенках. А суть такова. По приказу Петра Первого золото Запорожской Сечи вывозили в Москву. Обоз отправился в путь 22 мая 1723 г. По пути произошел подлог. Вместо золота в часть обоза вмешались бочонки с мёдом, сивухой, пивом, а бочки с золотом казакам бесследно удалось отогнать прямо в Архангельск и через единственный на ту пору российский порт переслать их в Лондон Пилипу Орлику, который и стал первым порученцем Сечи в эмиграции, где, кстати, он написал первую же украинскую конституцию.

Как и договор о хранении денег, так и конституция писались на бумаге. Но конституция Пилипа Орлика сохранилась, а вот вексель… Кто только не искал! От Петра Первого до КГБ. Обоз вышел из Глухова, а дальше – дело глухо. Но в Англии никто не засмеялся, когда в 1960 г. тогдашний руководитель СССР Никита Хрущев предъявил иск. Боятся в Англии и до сих пор – разграбленные Индия и Египет да потомки казаков не будут молчать вечно. И только Моисей будет мудро взирать с Синая на нелепые иски ушедших тысячелетий.

2.
По словам одного средневекового арабского философа, да продлится память о нём, "природа людей одинакова, разделяют же их обычаи". Казалось бы, ряд стран СНГ в преддверии либо уже в Европах, но по-прежнему они – не мы, а мы – не они… Вот только некоторые примеры эти неустранимых различий:

У нас:
ДА – кивание головой вверх-вниз;
НЕТ – качание головой влево-вправо…

У них: у болгар – то же самое с точностью наоборот…

Мы при перечислении – 1, 2 и т. д. – загибаем пальцы, начиная с мизинца… Немцы при этом отгибают пальцы, начиная с большого: ein, zwei и т. д.

Мы свистим от проявления возмущения, существует даже особое выражение: "освистать"… Французы и итальянцы свистят от восторга, одновременно с овациями…

У нас – крайне неприлично показывать пальцем на человека… Итальянец, испанец и португалец обязательно укажут пальцем на того, о ком говорят…

Мы проводим ладонью по горлу в значении – сыт… У японцев этот же жест означает осуществление смертной казни или увольнение с работы…

Короткие гудки по телефону:

У нас – линия занята: ждите ответа, ждите ответа, ждите ответа…

У них – в Западной Европе – линия свободна: говорите, говорите, говорите…

«Зелёноглазое» такси:

У нас – машина свободна: эх, прокачу!..
У них – в Западной Европе – машина занята, топайте на пешкобус, пожалуйста…

У нас - компот рубают из чашек…
У них – у тех же болгар хлебают из мисок…

Впрочем, не станем ударяться в особые пиететные тонкости. Как свидетельствует Валентин Пикуль в романе "Моонзунд", во время Первой Мировой войны офицер русского генштаба, командированный в Англию, подвёргся настоящему бойкоту со стороны союзников-англичан только за то, что ел горчицу и тем самым вёл себя "по-варварски". Зато сами англичане и весь немалый англоязычный мир склонны к ответному варварству: измеряя температуру тела, ставят градусник не подмышку, а в рот больного.

Французы, единственная нация Европы, употребляющая в пищу лягушек. Да и братские славянские СНГ-страны борщ со щами не путают, а когда дело доходит до республики Беларусь, то там и вовсе «щи забеляны», в которые вместо сметаны традиционно добавляют восьми-десятипроцентные сливки.

Веле Штылвелд и Игорь Сокол: Я ни первый, ни в второй, НФ-дилогия

Часть первая: Я - Первый

1.
Подробнее. Сначала у меня умер кот. Отбыл 13 лет своего земного существования и отбыл в вечность. Помню, привели к районному ветеринару, а тот, осмотрев, не стоявшее на родных лапах животное, возьми и брякни:

- Умрет еще до конца дня.

Мартик так и сделал. Когда его принесли домой, он попросился на кухню, на свой любимый подоконник и оттуда в одном прыжке оказался на холодильнике. Это был прощальный пролет Мартика.

Затем он просто упал на холодильник, и я перенес его в комнату у дивана. Постелил его любимое полотенце. Правда, не то, в котором его принесли в дом. Мартик посмотрел благодарно. Он ощутил свою смерть.

- Ложись и умирай, старина. У своего любимого солнечного окна, на своем любимом половом рыжем ковре.

Он посмотрел на меня мудро и ласково. Полежал не более получаса и отошел в Вечность. Унеся свою любовь, свою привязанность, свою преданность, свою кошачесть.

Жена плакала навзрыд. За окном бы лютый мороз. Хоронили в подарочной коробке для постельного белья. Было больно. И горько. Даже пляжный песок был сморожен до марсианского. Снесли пакет в камышовник. Там оказалась рыхлость... В эту одну единственную каверну и пронырнул картонный саркофаг с тельцем Мартика...

Три недели мы словно были в маре. Затем морлок стал развеиваться, и мы начали подыскивать нового котенка. И вдруг оказалось, что котячем приемнике на Троещине коты смертельно больны целой популяцией.

И это популяция касалась всех котов различных мастей кроме... черных, шелковистых, которые внезапно словно свалились на Троещина с неба. Такие же черненькие котята неслись отовсюду. Ими наполнился двор, микрорайон, даже нам из Барышевки привезли через дальних и недальних друзей черненького котенка.

Этот был бойцем. С виду как боец на присмертном одре. Но так крепко шевеливший хрупкими передними лапками с широкими мощными захватами. Альтернативы не было. Серенькая кошечка не шла в сравнение с этим полугодовалым чудиком. Мы выбрали его. И он того стоил. Но речь не о нем.

Просто откуда со всех сторон десантировался этот десант Чорных котят - популяции в полтысячи штук? Не с Марса ли их занесло... И где делись внезапно коты прочих мастей, так и не пережившие какой-то особый кошачий карантин времени.

2.
На мое плечо легла внушительная длань шефа службы безопасности.

- Значит, решился явиться снова после вчерашнего инцидента. Мы думали, тебе не хватит нахальства.
А что я сделал: всего лишь хотел оформить оплату больничного...

- Посмотрите на него - герой! И зарплату, и больничный. Такого еще не было. Может, тебе нужен психиатр? В общем, давай, к генеральному на ковер. Отчитаешься за свое, мягко говоря, странное поведение, тогда он решит, оставить ли тебя на службе.

Я поплелся, чувствуя спиной недоуменные взгляды коллег. Явных недоброжелателей среди них вроде бы не было, но и друзей - тоже.

Переступив порог кабинета, сперва почувствовал страх лишиться работы, но он тут же прошел. Легче ведь не станет, если бояться! Минуты полторы директор изучал меня мрачным оценивающим взглядом.

- Если бы не знал вас последние 15 лет, решил бы немедленно уволить. Это что, сверхглупая шутка? Нормальный во всех отношениях служащий требует оплатить ему больничный, тогда как он ежедневно аккуратно приходил на работу... Как это понимать?

- Да не мог я эти две недели являться на работу! - тут меня прорвало. - Я все это время провалялся с высоченной температурой! Болею редко, но уж когда это бывает, температура у меня под 40!

Так было с детства! По-своему начальник безопасности прав, но я могу возразить только одно - на работе меня две недели не было! Мне нечего добавить.

Повисло неловкое молчание. Затем директор хмуро произнес:

- Лишь потому, что знал вас прежде как серьезного человека, продолжаю этот абсурдный разговор. Вам, конечно, известно, что каждый шаг на нашем пропускном пункте фиксируется видеокамерой? Иными словами, каждый вход и выход любого сотрудника запечатлен? Вот после просмотра и ответьте - кто это, если не вы?

...После 20-минутного просмотра я наконец-то смог выдавить из себя:

Это чья-то дьявольская шутка. Видимо, у меня есть двойник. Это он вместо меня ходил на работу и делал все то же, что я... Но кому это могло понадобиться, и главное - зачем, понятия не имею Мне больше нечего сказать.

Помолчав, добавил:

- Хотите - увольте, оправдываться больше не желаю. Ничего преступного в моем поведении нет. Странное есть - согласен. Меня подставили. Кто - не знаю.

Перевел дух и выдохнул:

- Все.

После неловкой паузы, длившейся необычно долго, шеф вынес свой вердикт:

- На работе мы тебя оставим. Работник ты неплохой, взысканий давно не имел. Но и оставлять без внимания инцидент нельзя. Извини, что перешел "на ты", но это знак доверия. Этот неведомый кто-то не просто похож на тебя, он абсолютно идентичен. Включая и шрам на тыльной стороне левой ладони. Это уже серьезно. Под тебя кто-то копает. Выясняй - что происходит. В конце концов, это в твоих же интересах.

3.
Придя домой, я вспомнил: знакомый, с которым давно не виделись, говорил, что в нашем мегаполисе у меня есть полный тезка. Фамилия, имя и даже возраст - как у меня. Тогда я не придал этому значения. Желания познакомиться не было. Я ведь не 17-летний пацан, тогда это казалось бы интересным, а теперь - услыхал и забыл. А забывать нельзя было...

Хорошо, что номер телефона того знакомого - он служит в управлении статистики - сохранился. Услыхав мою просьбу разыскать адрес тезки, он рассмеялся:

- Неужели детское любопытство одолело? Это на тебя не похоже. - Но выслушав мой рассказ, сразу посерьезнел:

- Здесь какая-то дьявольская игра. Что ж, адрес я тебе найду, хотя их теперь засекречивают. Надеюсь, будешь молчать, где его взял?

- Еще спрашиваешь!

...И вот я у подъезда 12-этажного серого дома на окраине. Если адрес - не липовый - бывает и так - почти наверняка я скоро увижу своего двойника. Кому-то понадобилось подменить меня им - это дурно пахнет. Не люблю, когда меня втягивают в грязные игры. А здесь, похоже, именно тот случай...

...Ничего сверхъестественного не произошло. Я просто увидел самого себя. Более того, одетого в точно такой же серый плащ. Ничего удивительного, у каждого мужчины в нашем городе есть такой плащ на случай дождя. Но такими же, как у меня, были и коричневые туфли, и клетчатая кепка... Приходилось читать о разлученных в детстве близнецах, сохранивших на всю жизнь одинаковы вкусы во всем. Но у меня-то не было брата-близнеца!

Пока он поднимался по лестнице на третий этаж - лифтом не воспользовался, это вместо зарядки, что ли? - у меня созрело решение. Первый и, надеюсь, последний раз в жизни я решился на преступление.

Ход моих мыслей был примерно таков: кто-то решил не просто меня подставить, а вывести из круга живых. Вместо меня выходит на жизненную арену клон. Заменить меня - никто не заметит подмены. Я одинок, родители умерли, братьев и сестер нет, с женой развелся три года назад, детей у нас не было. Кому и зачем это нужно - вопрос иной. Сейчас надо устранить этого... Как его назвать? Мое второе Я? Он же - смертельный враг.

Не помню, как в моей руке оказался булыжник.

4.
Из-за моей спины внезапно появился я сам.

- Не смей! Тебя так поступать просто нельзя! ты - Эталон, он Второй, я - Третий. Вторые лишены собственной инициативы. Они зажаты в твое биологическое клише. А Третьим даны права Наблюдателей. Есть еще и Четвертые. Они - вершители и наказатели. Убьешь Второго - тебя накажут, а всех нас уничтожат... Просто сломалась Матрица вашего мира и теперь идет перетруска: пересыпаются взаимосвязи, перебираются узлы событий. Ищут посторонних: чуждых чужих... Требуется всего несколько шагов назад.

- Всего несколько шагов назад?

- Вот именно. Когда появились черные кошки?

- Когда стали исчезать все остальные. В марте прошлого года. Перед этим мы ходили с женой ветеринарный приют. Коты там умирали. Прямо на глазах. Словно от эпидемии... Они первыми стали жертвами пандемии боли об утраченной человечности...

5.
- Похоже, Третий, с тобой можно просто поговорить. Раз ты - это я, то вот тебе мой первый вопрос:

Веле Штылвелд, Игорь Сокол: Пропуск - сквозь судьбы, НФ-рассказ

Трое участников экспедиции на планету, пока не получившую имени, стояли на склоне, вглядываясь в удивительные столбообразные статуи на горизонте, странно похожие на статуи острова Пасхи, известные каждому земному школьнику.

Каждая из них неподвижным каменным взором вглядывается в стоящего напротив. Но не это поразило исследователей. Минут 15 назад они обнаружили, что пройти между тремя циклопическими статуями невозможно – они будто обозначали собой некий невидимый барьер.

«Силовое поле» - догадывался командир экипажа Николай Ворон. Легче от этой догадки не становилось, скорее наоборот. Двое других астронавтов – Реваз Чхония и Амирхан Атагузиев – хранили молчание, полагаясь на опыт командира, несравненно больший, чем у них. Наконец командир прервал тягостное молчание:

- Ощущаю некое давление внутри черепа. Словно кто-то стучится в мозг. А поскольку глюками в жизни не страдал, это может значить лишь одно – эта штука вызывает нас на психоконтакт. Такое в моей практике дважды встречалось.

- Они что, разумны? – изумился Амирхан.

- Скорее те, кто их создал. Что ж, попробую, так сказать, настроиться на их волну. Если бы те, кто стоит за этими истуканами, хотели нас убрать, они бы уже это сделали. Значит, им – неведомым – нужно что-то другое.

Все трое теперь уже другими глазами – как на возможного собеседника – взглянули на каменных стражей здешнего неприветливого мира. невыносимо медленно потекли минуты…

И вот в сознании путешественников шаг за шагом, как элементы мозаики, стали проступать сперва еще нечеткие картины. Ментальный диалог без слов длился менее получаса, но астронавтам казалось, что прошли годы, даже десятилетия. Наконец будто пелена спала не только с глаз – сознание освободилось от давящей на него тяжести. Командир обратился к экипажу:

- Видимо, вы уже поняли, в чем дело. Эта штука – как бы она ни называлась – хочет поиграть с нами в своеобразную игру. Может быть, в этих статуях заложена вся память человечества, и не только нашей планеты. Недаром были ученые, которые верили в галактический разум. Вот перед нами – одно из его проявлений. Он, этот разум, вызывает нас на диалог. Я, как старший, пойду к нему первым. Оставайтесь на месте, ждите.

Николай двинулся навстречу исполинам, приблизился на расстояние около тридцати шагов, что-то невидимое удержало его на месте. Около часа стоял он, и со стороны казалось, что астронавт превратился сам в подобие статуи. Но пришел конец этому молчаливому общению.

Невидимые оковы отпустили его, и он бодрым шагом, словно и не было давления, вернулся к своим друзьям. Речь его была краткой:

- В общем, суть такова: это порождение неизвестного разума «знает», если так можно сказать, откуда мы прибыли. Каждому из нас предлагается прожить – виртуальным, конечно, образом – эпизод из жизни землян 20-го века. Выбор у нас невелик: на время нужно стать молодым, полным сил сельским жителем Советского Союза 1960-х, Албании 1970-х и Тайваня 1980-х годов. Вжиться, так сказать, в чужой образ. Продлится это в виртуальном измерении шесть лет… Ровно столько всем нам предлагается быть виртуальными свидетелями одиозных тоталитарных режимов.

- Они что, издеваются над нами? – возмутился Реваз. – Застрять вэтой дыре ещё на шесть лет?!

- Не кипятись, - тихо, но твердо ответил Ворон. – Подчеркиваю, речь идет о виртуальности. В реальном мире мы за это время постареем всего на три часа. После этого сможем беспрепятственно отправиться обследовать этот новый для нас мир. Напоминаю условие: в любом из трех случаев наша виртуальная жизнь будет протекать в сельской местности. То есть в городе можно бывать, конечно, но лишь время от времени. Теперь нам, как актерам, следует только распределить роли. Но только помните, что в двадцатом веке бытовало расхожее мнение, что со стороны пожарного выхода в театр жизни входят проверяющие и назначенцы, через центральный вход - только обилеченные зрители, а все прочие - через театральную рампу и разрешенные под ней сценические образы и образа.

Он помолчал, строго оглядев собеседников. Реваз и Амирхан были слегка подавлены неожиданным поворотом событий. Но каждый понимал, что вариантов у них всего два: либо согласиться на предложенный кем-то неведомым и могучим путь, либо просто покинуть вновь открытый мир навсегда.

Второе, по неписаному кодексу астронавтов, означало позорную капитуляцию.

Чуть помолчав, двое молча кивнули.

- Итак, что нам остается? Из нас троих я, так сказать, самый настоящий деревенский житель. Моя родина, если кто не знает – станица Рассветная на Ставрополье. Потому роль молодого колхозника 60-х годов – моя.

- Советский Союз был велик и неоднороден, - тихо вставил Амирхан. – А если тебе придется превратиться на время, скажем, в таджика? Менталитет совсем другой. Тяжело будет привыкать…

- Надеюсь, этого не произойдет. Теперь о тебе, Реваз. Ты – грузин…

- Я мингрел! - вскинул голову Чхония.

- Реваз, не дури! Мингрелы тоже грузины. Это все равно что мой дублер Мишка Стафийчук сказал бы, что он – гуцул, а не украинец. В общем, так: кавказцы – горцы, албанцы тоже. Горец горца всегда поймет. Ну а тебе, Амирхан, остается роль тайванца. В конце концов, кто из нас хоть немного похож на китайца?

- Казахи и китайцы только внешне похожи, - проворчал Атагузиев. – Ментальность. душа другая.

- Значит, все высказались? Варианты ясны. Приступим, - Николай жестом пригласил друзей к трем громадным статуям.

После пятиминутного молчаливого противостояния и «рассматривания» друг друга – так и казалось, что истуканы вглядываются в самую душу – произошло то самое виртуальное проникновение, о котором предупредил Ворон своих товарищей. И начались для каждого из них свои три часа, а в виртуальности – долгих шесть лет… Забыл он только сказать, что все тотемные статуи в любой точке вселенной непременно жертвенны и никого так просто от себя не отпустят.

Расскажем здесь лишь о последних, так сказать, аккордах, о завершении пребывания в чужих временах…

Эпизод первый. СССР. 60-е гг.

-Денисюк! Эй, ты слышишь меня, Де-ни-сюк! Ты что, в облаках витаешь? Тебе пятерик светит! За нанесение тяжких телесных!

Допрос в райотделе милиции тянется битый час. Сколько можно, ведь уже все сказано-пересказано! Добавить нечего. Особенно достает вопрос:

_- И чего вы завелись с этими студентами? Что вы против них имеете, спрашивается?

Молчу. А в мыслях не спеша прокручивается:

- Да ничего мы против них не имеем. Просто так повелось: со студентами, которые приехали в колхоз на сельхозработы, нужно подраться. Это… ну, как забава, что ли. И чего старлей додолбался с такими вопросами, будто сам не из деревенских! и не ходил стенкой на стенку?

Другое дело – откуда в моем кармане взялось что-то слишком тяжелое, чем я двинул. Блин, не надо было идти на танцы в клуб, даже не опохмелившись как следует. Еще башка трещала после Гришкиных именин…

Да и вообще, чем обычно кончаются танцы в сельском клубе? Правильно, дракой. Не всегда, но часто. А в этом случае и зацепку долго искать не надо: приезжие – что студенты, что шабашники – всегда к нашим девкам клеются, словно им городских мало.

В общем, началось все, можно сказать, стандартно: тот самый долговязый Гришка, вчерашний именинник, подошел к одному из городских гостей, чуть пригнулся и спросил в упор:

- Ты, что ли, с Танькой гулял?

Или с Наташкой? Да какая разница… Короче, дал ему в нос со всей дури, юшка так и хлынула. А дальше – как водится: «Наших бьют!» И пошло-поехало…

Что и говорить, перестарались мы в тот раз… И тут я прерываю словесный поток старлея:

- А ничего, что один студент оказался каратистом и троих наших вырубил? Как трупы, валялись…

- За карате тоже по головке не погладят, - слышу ответ. - А тренеров вообще сажают. Но студента накажут меньше, он-то дрался руками, а не железками. Ты лучше о себе подумай!

Чуть помолчав, мент явно повторяет чьи-то чужие, заученные слова:

- В этом году готовимся встретить такой юбилей – полвека Великого Октября! Наша область носит имя товарища Кирова! Чем мы должны встретить праздник? Конечно, снижением показателей по хулиганству и прочей ерунде. А такие, как ты, мне всю статистику портят…

Чуть помолчав, добавляет:

- Запрос о тебе давали в правление колхоза. Отзыв положительный. Говорят, тракторист ты неплохой. В безобразиях особо не замечен. Что за дурь на тебя нашла? В общем, даю тебе шанс. Не вздумай перечить, я тебя, дурака, от зоны спасаю. До суда мы тебя выпустим. Получишь повестку – и мухой! – в военкомат. С ВОЕНКОМОМ Я ДОГОВОРЮСЬ, СВОИ ЛЮДИ – он особо выделяет эти слова. – На суде будет объявлено так: Дятлов получит столько-то, Трошкин – столько-то, а Денисюк искупает свою вину службой в Советской Армии. С твоими дружками это не пройдет, они-то уже отслужили.

- А… так можно? - спрашиваю ошалело.

- В городе это не прокатит. А в нашем районе, где из года в год недоборы по призыву, вполне. Никто и не подкопает. Думать тут нечего, у тебя выбора нет: либо армия, либо зона. Учти, судимых за границу не пускают. Так что – Золотых Песков в Болгарии тебе не видать, если меня не послушаешь. Ты ведь туда собирался?

Тупо киваю. Что тут скажешь? «Спасибо»? Да вроде за это не говорят…
Старлей взмахивает рукой, и меня уводят…

Эпизод второй. Албания. 70-е годы.

Голос отца полон гнева – давно так не звучал:

- Где твой газетный Гагарин? Думаешь, не знаю, что ты его хранишь много лет? Знал, но терпел. А теперь – хватит! Ты знаешь, что моего двоюродного брата, дядю Димитера арестовали? Ты и меня, и всех нас готов подставить? Тебе газетный Юра дороже?

Да, это так. У меня есть вырезанный из газеты и наклеенный на картон фотопортрет Юрия Гагарина. Дело в том, что я родился в тот самый месяц. То есть я – ровесник космической эры. Но какая связь между первым космонавтом и арестом дяди Димитера – не пойму. Меня выводит из ступора окрик:

- Портрет – в печку! Я два раза не повторяю! - Когда батя так злится, лучше помалкивать. Лезу под кровать, разбросав бумажный завал – кучку старых тетрадей и достаю злополучный снимок. Через минуту он исчезает в ярко пылающем пламени. Немая сцена. Впрочем, длится она недолго. Мне устраивают небольшой допрос:

- Настоящий албанец должен знать свой род. Отвечай, тебе известно, где учился дядя Димитер?

Я набираю воздуха в грудь и отвечаю, как на экзамене:

- Он учился на стоматолога в городе с труднопроизносимым названием: З-п-р-ж… Говорил, в украинских степях. Окончил в шестидесятом…

- Правильно! А через год – как раз ты появился! - мы с СССР порвали отношения. Были друзьями = стали врагами. Партбилета дядя лишился давно – решили, что тот, кого учили там, недостоин быть в рядах нашей марксистско-ленинско-сталинской партии. А теперь он арестован! И не он один. Начата кампания по искоренению врагов социализма, шпионов Америки и Советского Союза. Ты знаешь, что сидит старейшая учительница моей школы, ей уже за 70? У нее при обыске нашли книжку Аркадия Гайдара, еще 50-х годов!

- А что плохого в Гайдаре?– спрашиваю. – Я его тоже читал.

Тут же получаю подзатыльник:

- Ты еще в школе похвались, что читал! Вспоминай быстро, что еще в твоей компании есть такого, что напоминает об этих… гм… бывших друзьях?

Вздыхаю, отвечаю неохотно:

- Ну, у соседа чехословацкий значок, старый… На улице показывал…

Батя сердито плюется:

- Тоже балбес, нашел что хранить! Ну ничего, это не так страшно… Теперь весь наш род будут шерстить… Но мы им не оставим улик. У тебя точно больше ничего т а к о г о нет?

Честно киваю: нет. Мне как-то не верится, что нашей семье может реально что-то грозить. За то, что мы – родственники дяди Димитера? Взрываюсь гневом:

- К акое кому дело, где дядя учился? Главное – врач-то он хороший! Лечил зубы не только у себя в Корче, к нему из соседних сел приезжали!

…Часа через три убеждаюсь, что было чего опасаться.

Из нашего окна просматривается склон соседней горы. Возле одного из ее уступов внезапно выныривает черная машина. Не доезжая до села, останавливается. Из нее выходят трое. Они – в обычных серых пиджаках, но идут таким шагом – как на параде. И лица у них какие-то каменные.

- Видал? Это наверняка к нам. Их по походке видно. Ишь как шагают – профессионально…

Теперь меня охватывает запоздалая дрожь. Впрочем, главный компромат – портрет первого космонавта 3емли – уже превратился в золу…

Эпизод третий. Тайвань. 80-е.

Открываю на стук в ворота. Передо мной стоит друг детства Джон Вэй. На нашем острове сочетание английского имени и китайской фамилии – обычное дело. Одет по-городскому, и вообще вид приличный, только глаза беспокойные – бегают.

Едва достигнув совершеннолетия, он не захотел жить в деревне и сбежал в ближайший портовый город Гаосюн. Пять лет о нем не было ни слуху, ни духу, и вот – явился. Как-то натянуто улыбается:

- Узнал? Слушай, мне тут пару дней перебыть надо. В городе большая облава…

- Ты о чем? Какая облава?

- Дело в том, что мой бизнес… как бы это… не вполне легален. Ну как, не боишься приютить старого приятеля? Ненадолго…

…Полчаса спустя мы сидим во дворе под навесом и курим. Обычные американские сигареты, а не ту дрянь, которую, как оказалось, толкает на черном рынке мой бывший друг.

- Нечего сказать, хорошее ты нашел занятие в городе, - говорю я. – наркоторговец…

- Драгдилер, - он произносит иностранное слово словно бы даже с гордостью. –Правда, в моем случае не совсем точно. Драг – это таблетки, а мой товар – опиум. А что тут такого? Наш китайский традиционный продукт. Как для янки – виски.

- От виски с ума не сходят.

- Да как сказать… Тоже бывает.

Не спеша перебираем в памяти общих знакомых. И тут Джон ошарашивает меня новостью:

- Помнишь, мы как-то в город ездили, там в баре работала белая девчонка - не китаянка, но наша гражданка? Зовут Рита, а фамилия вроде итальянская – Минтелли или Минчелли, что-то в этом роде. Знаешь, где она теперь? Сидит. Уж не знаю, кто ее спонсировал, но она училась в Штатах. Окончила колледж, вернулась домой, ее схватили и дали 14 лет. Как думаешь, за что?

- Наверно, за делишки вроде твоих?

- Куда там! За то, что смотрела фильмы, выпущенные в КНР. Чему ты удивляешься? Теперь китайское кино прямо-таки заполонило Америку. И на большом экране, и на видео, и на ти-ви… Вот она и не устояла перед соблазном.

- Надо было соображать. Любой контакт с красным Китаем – преступление. Какой тайванец этого не знает?

- Вот влипла! Выйдет – ей будет 36. Считай, молодость пропала. Стоило ради этого штатовский диплом получать?

- А как узнали, что она смотрела? – спрашиваю. – За ней следили?

Он смотрит на меня с пренебрежением:

- Какой ты наивный! Следят за всеми, кто учится за границей, неужели не ясно? Ей надо было жить в Европе. Там таких запретов нет. Зачем ее старики к нам на Тайвань притащили, еще до школы…

Тут я вспоминаю:

- Был я как-то в гостях, кто-то поставил видеокассету с советской кинокомедией – как машина времени перетащила московского царя из средневековья в наше время. Правда, половины не понял, но местами было смешно. И никому не влетело за это…

Он машет рукой:

- За это ничего, московское кино – не пекинское.

- А с чего ты вдруг про эту Риту вспомнил?

- Когда чувствую – копы на хвосте, я всегда о ней вспоминаю. Мне, даже если сцапают, столько не дадут. Одно дело – травка, другое – идеология…

Немного помолчав, вдруг спрашивает:

- Как ты свое будущее представляешь, господин фермер? Наверное, женишься, детям передашь свое дело?

- Конечно,- говорю как о давно решенном. – У меня будет трое. Мы живем не в красном Китае, где больше одного ребенка – нельзя.

- Это твой путь. А мне эти «традиционные ценности» - семья, легальная работа и прочее – даром не нужны. Я вообще сам по себе. Я романтик.

- Извини, Джон, с точки зрения закона ты – уголовник.

Он тоненько хихикает:

- Одно другому не мешает. Скорее наоборот… Что ж, пора ложиться спать, наверное. Вставать рано… завтра помогу тебе на твоем рисовом поле, по старой памяти. Навыки остались. А дальше – придется перебираться в другой уголок. Рынок сбыта перепланируется…

Спустя минут 15 он уже тихо посапывает. Через день или два мы снова разбежимся, пойдем в жизни каждый своим путем.

…Трое друзей молча осмысливали только что пережитое. Наконец командир подвел итог:

- Ну, с колхозным пацаном все ясно – набедокурил, ему нашли спасение. Хотя бы такое… Албанское воспоминание – вообще царство абсурда, логике не поддается. С нашей точки зрения, конечно.

- А тайванское? – изумленно спросил Амирхан. – Выходит, власти этого острова, где живут китайцы, до такой степени ненавидели континентальный Китай?

- У них был разный строй, - напомнил Николай.

- Н у и что? Можно из-за строя так ненавидеть?!

- Слава богу, нам теперь подобные проблемы незнакомы.

- Зато есть другая проблема, - не выдержал Реваз. – Стремились в этот незнакомый мир, а в нем, может, и найти нечего. На первый взгляд – пустынен, как твои, Амирхан, родные степи…

- И все-таки исследовать его нужно, - Ворон протянул руку к горизонту. – Хотя бы отметим, что люди далекой Земли побывали и здесь.

- И не зря, - внезапно раздался грубый утробный голос. - Вас сюда забросило за паролем на проход в скрытые от галатических татей миры. Вы прошли! Вот ваш пароль. С этим паролем вас впустят в самые отдаленные светлые дали... За этот пропуск вы заплатили своими не самыми приятными отрывками судеб тоталитарной эпохи землян.

И земляне, применив кодовый язык ронго-ронго, неожиданно и внезапно прочли только три звука: "ВУС"

- Что значит ВУС? - решительно спросили все трое.

- Вечные Узники Средневековья... Вечные ученики Света...

Немного погодя все трое двинулись в неизведанную даль… из средневековья к свету... на свободу... учиться!

Веле Штылвелд, Игорь Сокол: Воронежский Экспресс, Нф-рассказ

Поезд «Киев-Воронеж» не ехал, а плелся, – так казалось изнывавшим от безделья пассажирам. Карточная игра наскучила, несколько взятых в дорогу газет оказались неинтересными, и четверо узников в купе уныло глядели в окно. Однообразный пейзаж изредка оживляли чьи-то пасущиеся козы либо безвозрастные тетки, продающие семечки.

Попутчики быстро перезнакомились и называли друг друга по именам: Валерий, Александр, Вера и Артем. Валерий был здесь единственным воронежцем, остальные ехали в город в гости или по делам.

От дорожной скуки заговорили о превратностях пути. И тут реплики посыпались как горох из прохудившегося мешка:

– Шестнадцать часов пути – с ума можно сойти! Если по прямой до Урала доедешь.

– Так то по прямой... Взгляните-ка на расписание в тамбуре: от Киева до Воронежа дорога пишет такие зигзаги! Был бы жив Николай Васильевич Гоголь, сказал бы, что здесь действует нечистая сила...

– А еще два часа знаете, на что уходит? На таможенный досмотр! Ночью разбудят всех и станут задавать глупые вопросы типа, а что везете?.. Типа – не знаете. И это процедура повторяется дважды, как будто одного раза мало. Типа, украинский наркотик везем – сало в шоколаде, ха-ха...

– Вот вам, пожалуйста, – Александр потряс в воздухе газетным листом, – здесь перепечатана карикатура из журнала, скажем в переводе, «Европеец». Это – карта Европы в прошлом и в ближайшем будущем.

Прошлое – Западная Европа в сетке границ, на Востоке монолит СССР. Будущее – на Западе границы исчезли, вместо названий государств – цельная надпись: ЕВРОПА. Зато на востоке теперь сетка границ с блокпостами и таможенными барьерами. Одним словом, двенадцатый век. И это, когда Европа экономически объединяется.

– Кончай, мужики, политические дебаты. Вагон – не парламент. Погуторили б о футболе. – Категорически вмешалась Вера, добрейшая самовар-тетка кустодиевской натуры.

– Да мы не о политике, а о жизни, – попытался объясниться Валерий.

– Вот если бы мгновенно: раз – и оказаться там, – мечтательно произнес Артем.
– А вы знаете, молодой человек, что такие случаи бывали? – внезапно переключил внимание болтавших пассажиров Александр. – И некоторые из них напрямую связаны с городом, куда мы сейчас с вами едем.

– Неужели? Нельзя ли поподробней?
– Расскажите, пожалуйста.

– Начну я издалека, а свою историю приберегу на потом. Это явление принято называть телепортацией – мгновенным перемещением на дальние расстояния. В истории таких случаев было множество, и первый, пожалуй, зарегистрирован еще в Древнем Риме. Имена действующих лиц не припомню, но суть в том, что тамошний император решил как-то устроить суд над одним философом. Конечно, это было сделано для того, чтобы отправить вольнодумца к прапрашкам. И вдруг сам философ исчез из зала суда. Не сбежал, а просто исчез! А после оказалось, что его видели, – заметьте, в тот же день – в нескольких десятках лиг от столицы. Уточню, что тогдашняя лига была подлинней километра!

– Очередная древняя чушь... Подобных легенд тьма. Стоит ли им верить?

– Римляне были людьми серьезными и ответственными. В дошедших до нас древнеримских хрониках наблюдается строгая логика.

– Все равно, та эпоха так далека... – скептически заметил Валерий.

– Есть и другие факты, и они ближе к нам на целое тысячелетие.

Случилось это, – неторопливо продолжал Александр, – во времена набегов половцев на Русь. Оказались в плену два русских воина: один из них был не то боярином, не то знатным ратоборцем, говорят, даже предводителем дружины, второй – тоже не из простых. Чтобы оба не убежали, половцы подрезали им ножные сухожилия. И вот вдруг двое наших пращуров в мгновение ока перенеслись из половецкого стана в русский.

Жил еще в те времена и некий святой старец, которого супостаты заковали в тяжкие кандалы. Так вот, он внезапно появился в самый разгар богослужения в переполненном храме, где шел молебен за победу русского оружия. Представьте, на глазах огромной толпы! Конечно, его святость, выражаясь современным языком – рейтинг, после такого новоявления значительно возросла. Хотя, согласен, – на такой дистанции лет многое покажется сказкой: «Свежо преданье, верится с трудом»...

– А я знаю более свежие факты, – с пылом воскликнул Артем. Все с любопытством обернулись к нему.

– Вот недавно прочел в газете: в 1927 году направили на один завод в российской глубинке молодого технолога. Он был комсомолец, активист и все такое прочее. Решил помимо основной работы бороться с суевериями. Это было тогдашним модным занятием. Услышав рассказы местных мужиков, что в лесу завелась нечисть, он отправился туда ночью, чтобы опровергнуть их утверждение. В ту ночь в лесу что-то выло и ухало, и наш атеист страху там натерпелся. Но добровольного поста не покинул. Утром вышел из шалаша, а своего рабочего поселка не нашел. Как баба Ежка метлой смела. Долго бродил, пока не встретил лесорубов. Стал расспрашивать дорогу, а они ему отвечать на непонятном языке. Короче, оказался он в румынских Карпатах. Кое-как жестами да намеками объяснил, что, мол, прибыл из СССР. Лесорубы, посовещавшись и назвав его «камарад», вывели парня к советской пограничной заставе. Только тогда смог вернуться домой.

– Ему, наверное, очень повезло, что на дворе был только двадцать седьмой, а не тридцать седьмой год. А то запросто расстреляли бы как румынского шпиона, – заметил Валерий.

– Другая история, – добавил Артем, – произошла во время Великой Отечественной... В сентябре 1941 года несколько красноармейцев выбирались из окружения. Дело было в лесах – между Брянском и Курском... Один из них – местный, хорошо знавший эти места вызвался пойти в разведку. Прошло определенное время. Разведчик выбрался на берег реки, да не той. С детства знакомой реки не было: ту – быстротечную и узкую как корчагинская колея, сколько раз преодолевал вплавь, а эту – поди переплыви! Да и лес был вокруг какой-то иной: и гуще, и мрачней... Встретил на берегу крестьян, давай расспрашивать, где тут немцы окопались, как их незаметнее обойти... Они на него – как на психа – в самую пору в дурку сдавать, а потом бацнули веслом по затылку и ну тащить в НКВД, мол, упекли провокатора! Там его, естественно, сперва отретушировали от души, но потом и сами диву дались: запросили у своих фронтовых корешей что и к чему, и оказалось: что отретушированный боец действительно приписан к уже не существующей части... Как там у Маяковского:

«Приставу энской части тчк
оттого что Маяковский виноват отчасти зпт
повелеваю разорвать его на мелкие части тчк».

Так и с этим бойцом. Оказалось, он угодил в Сибирь и перед ним открылась громадная река... Обь! В общем, более на фронт его не пустили – чем черт не шутит! Гоголь не гоголь, а моголь заварился крутейший. Дело дошло до Верховного. Горе-разведчика определили в Подмосковное ПВО. Там и встретил Победу.

– «День Победы порохом пропах!..» – попытался съязвить Артем. – А ведь кто-то обещал рассказать нам случай связанный с Воронежем? Не пора ли?

– Это был я, – беззлобно отозвался Александр. – Сам я в детстве жил в Кишиневе, но случайно оказался в Воронеже. Было это в начале октября 1959 года. А дело было так... Пошел я как-то прогуляться один. Пацан пацаном – тогдашний Кишинев знал неплохо. Бродил я сначала по знакомым улочкам и переулкам, но незаметно вынесло меня в совершенно незнакомый район. А тут, как назло, хулиганы. Такая же послевоенная рвань-пацанва, но чуть постарше. Я дал драпу – во все тяжкие: бегал, бегал, но понял вдруг – заблудился. Улиц не узнаю, да к тому же – заметно похолодало.

В наших южных краях в ту пору люд в безрукавках, а тут со всех сторон прут в телогрейках и слова роняют какие-то обледенелые, острые. У нас так не говорят... Дальше больше – забрел в городской парк, а там памятник странному мужику в ботфортах и при усах. Ба, так это же царь Петр, видел его в кино накануне. Та к тому же вроде бы тащит якорь!.. Вот так хрень!.. На весь Кишинев один старинный памятник – и тот Господарю, правда еще есть Котовскому, но тот на коне... Местность у нас сухопутная...

– А у нас – гисторическая, – парировал Валерий. – И Петр при якоре действительно наш! Он здесь потешный флот мастерил. С этого, можно сказать, и началось российское морское владычество! И вам не пришло в голову, что вы в чужом городе?

– Что за реникса? Откуда мне, пацану, было знать? Для меня всем миром было три улицы да два переулка... Посчитал, сам виноват... и вот что еще поразило: у нас – люди розовые, а тут – словно из воска и даже чуть синие...

– Это у нас от регулярного недопития, да и жрать в ту пору было особо нечего. На пайки выдавали по шесть-семь труболитейных месячных макарон. Такая была макарена...

– Так вот, дошло до меня – заблудился и самому мне дороги назад не найти! Подбежал к первому встречному милиционеру, а у того ботинки с загнутыми носами, как у клоуна Карандаша. Одним словом, не наш, но все равно умоляю: «Дяденька, доставьте меня на улицу Фрунзе!»

Тот растерялся. Говорит, все улицы знаю, а о такой не слыхал. И вообще, что ты за шкет? Не беспризорный ли?

– Весьма странно, – заметил Валерий, – Воронеж стоял почти в центре «совка» и улица Фрунзе должна была быть в нем обязательно: Ленина, Калинина, Ворошилова, Фрунзе, позже Гагарина...

– Кто его знает. Может быть мент был тупым, но на всякий случай препроводил он меня в СИЗО. Интересное для пацана место: пьянь, ворье, проститутки, шваль подзаборная. И, между прочим, все любопытствуют, с каких я конюшен? А мне и слова вымолвить страшно... Кстати о милиции: они там обалдели, когда узнали, что я из Кишинева, а я, когда услышал, что нахожусь в Воронеже. Потом отправили телеграмму домой, через пару дней приехал за мною отец и увез обратно. В то время нам пришлось делать пересадку – прямого сообщения между Кишиневом и Воронежем не было.

Тут Артем задумался, что-то припоминая. На его лице появилась скептическая улыбка.

– Знаете, вы только что рассказали достаточно известную историю Алика Кушниренко. Только о встрече с хулиганами в газетах почему-то не было сказано.

– Правильно, формально, я ведь обратился в милицию не с жалобой, а за помощью отыскать дорогу домой.

– И это действительно вы? Тогда вам должно быть за пятьдесят. Что-то не похоже...

– Ну, спасибо, дружище, ты меня омолодил.
Александр достал из кармана молдавский паспорт и дружественно протянул его Артему.

– Можете убедиться, я действительно 1951 года рождения... И без пластической операции. Артем внимательно продолжал изучать предъявленный документ. Затем со смущением пробормотал:
– Право, мне следует попросить извинения.

Несколько мгновений в купе стояла неловкая тишина... Вдруг Вера воскликнула:

– Ой. Я вспомнила знакомую историю, господа. И, кстати, тоже связанную с Воронежем. Работал прежде со мной в одном совковом учреждении милый барбомордик Виктор Михайлович Беседков. Полугном, полухиппи – бородатенький, кучерявенький, отрывной и редкий раздолбай! Слыл туристом СССР и редким алкашом. Был даже начальником целого отдела операторского обслуживания. В его подчинении я числилась сменным инженером. Но видела начальника редко – не в запое, так в загуле, не в загуле, так на Памире или еще где-нибудь – по розе ветров...

– Скорее всего, был блатным, – вмешался всезнающий Валерий, – явно, по одной из двух линий: то ли комсомольской, то ли телефонной...

– Да. Ну, так вот, – пропал он как-то на пару дней, а потом явился с огромной шишкой на лбу, и рассказал какую-то сказку: мол, шел по улице рассеянный и треснулся башкою об столб. А потом оказался в Воронеже, откуда его доставила милиция. Тогда еще над ним посмеялись, и потешались бы еще долго, если бы вскоре не пришел на фирму счет, так сказать, за услуги из Воронежского вытрезвителя. За такие ксивы в те времена лишали квартальной прогрессивки.

А наш шеф, человек дотошный, не поленился узнать, что в те два дня, когда Беседков отсутствовал на работе, рейса Киев-Воронеж как раз и не было. Вызвал беднягу на ковер, и давай выпытывать, как, мол, тебя туда занесло? Каким несвятым духом?!

Тот отвечать, мол, врать не смею, а объяснить не сумею. Иду, в столб, искры между глаз так и посыпались, а чуть оклемался – здравствуй, Воронеж, и ботинки милицейские, не киевские, с какими-то по-клоунски загнутыми вверх носками. Как и положено провинциальной милиции. А вытрезвитель – стандарт: четыре витых колонны как на Эстонской и два ряда нар. Одних вяжут, других – промывают, третьим и двух копеек не дают позвонить родне о случившемся..
.
Вера замолчала. Заговорил Александр:

– Вот что интересно, все случаи, о которых здесь говорили, непременно связаны с некоей опасностью. Древнему философу суд грозил казнью, о пленных русичах – ничего не добавишь, или вот, ночь в темном лесу, где выли волки, рискованный выход из окружения, и затем – бегство от хулиганов, или в случае с Беседковым – бегство от добровольного безумия. Не о нем ли так мудро сказал Сократ?

– Слава Богу, мы едем по штатному расписанию, – чуть причитая, вмешался Валерий. И успокоительно добавил:

– А вы хоть знаете, что наш Воронеж необычен. В нем исторически сформировался особый конгломерат нескольких пограничных культур: прежде всего, – центрально-российская, затем – веяние Украины – слобожанская, к ним добавьте поляков с евреями и донских казаков, которые почище кубанских стерегли дикую степь. Даже исторически – кубанцы были данью Екатерине Второй, а на вольный Дон кого только не занесло.

– Ну, словно как экскурсии, – удивилась Вера.
– Угадали, – кивнул Валерий. – Дипломированный городской гид с десятилетним стажем. Однако, продолжим: может быть, Воронеж не случайно притянул к себе славянского мальчика из Молдавии?