Вера. Книга 1

Глава 1. Не разговаривайте с незнакомцами

Эта история началась весной прошлого года в столице Урала, славном городе бесов, героев и интеллектуалов. Промозглой ночью 10 апреля с больши́м опозданием на станции Екатеринбург-Сортировочный остановился контейнерный поезд из Китая. Техническое обслуживание — не более того. Однако это, казалось бы, рядовое событие было отмечено весьма необычным обстоятельством… Как говорили очевидцы: в ночь происшествия состав подкатил к станции уже пустым. Связь с бригадой поезда была потеряна ещё до его прибытия. Когда осмотрщик вагонов вошёл в остановившийся перед ним локомотив, ни машиниста, ни его помощника, с которыми он разговаривал несколько минут назад по радиосвязи, он не обнаружил.

Всё внутри указывало на их недавнее присутствие: пар от недопитого кофе ещё вился над кружкой в кабине; на месте машиниста на полу, словно случайно выпавшая изо рта, дымилась недокуренная сигарета. Но никаких следов насилия или прощальных записок. Они исчезли бесследно.

Груз поезда состоял преимущественно из партий строительных материалов, нефтепродуктов и почтовых отправлений — ничего примечательного, за исключением одного контейнера, перевозившего археологические находки: ветхие куски старинной одежды, примитивные инструменты и костные останки, обнаруженные во время частных несанкционированных раскопок на территории Тибета. И, вероятно, никто бы не заметил этот контейнер, если бы не странный, необъяснимый интерес, сродни наваждению, который приковывал к нему внимание всех, кто оказывался поблизости.

Позднее в глубине контейнера будет найден длинный деревянный короб. Вспоминая события тех дней, некто причастный к расследованию, даст анонимное интервью местному каналу новостей. Смущённый нелепостью своих слов, он расскажет о «сверхъестественном зове», что усиливался по мере приближения к таинственному коробу, и «нестерпимом желании дотронуться до его шершавых деревянных стенок».

Когда короб разобрали, внутри под слоем упаковочного материала был обнаружен древний саркофаг.

Как и следовало ожидать, нехорошее дело стало быстро обрастать слухами — один фантастичнее другого. Возьмём, к примеру, приглашённого члена исторического общества, который должен был провести экспертизу находок. Не прошло и трёх дней, как этот довольно именитый в своих кругах профессор угодил в психиатрическую больницу. Со слов очевидцев, в покоях Агафуровских дач учёный приглушённым от мигрени голосом нашёптывал истории о странном течении времени и мгновенных перемещениях в пространстве предметов и его самого при работе с саркофагом.

Железнодорожные работники, как и местные жители, в один голос жаловались на сбои в работе техники. То в квартирах домов по соседству со станцией подозрительно часто выбивало пробки; то мгновенно разряжались мобильники у любопытствующих зевак, приезжавших к депо; их камеры выходили из строя, и на фотографиях появлялись необъяснимые тени и блики, внушавшие им суеверный ужас.

Многие ощущали нечто потустороннее вблизи станции, а у особо впечатлительных даже случались припадки и галлюцинации.

И, как вы понимаете, весь наш простой, тёмный народ не на шутку перепугался. Сопоставив, что чертовщина началась с прибытия в город таинственного саркофага, глупцы, долго не думая, объявили его главным виновником. Кто-то утверждал, что в нём покоились мощи святого, забытого пророка, наконец вернувшиеся на родину; другие верили, что в город прибыло древнее зло, а исчезнувшая бригада — это лишь начало.

Тем временем все государственные каналы связи игнорировали происходившее в депо. И только независимые СМИ, как и любопытные зеваки, окутывали его новыми слухами.

Расследование по делам о пропавшей бригаде и нелегальной перевозке груза шло впопыхах. По требованию китайского правительства находки должны были вернуться на родину в первых числах мая. И сейчас поезд был отогнан в тупик. А к контейнеру из Тибета приставлена вооружённая охрана.

Я жила неподалёку от станции, в небольшой квартире на предпоследнем этаже старенькой сталинки. И в моей жизни никогда не происходило ничего необычного. Ну, может быть, за исключением таинственного пятого этажа в моём четырёхэтажном доме. И это не было надстройкой — наша крыша была на одном уровне. Однако слева у здания было четыре этажа, а справа — уже пять. И где-то в середине из земли, благодаря наклонной Технической улице, вырастал низенький цокольный этаж, в котором сейчас ютился детский развивающий центр.

Мне было тридцать, и я была на пике своего карьерного роста, а это значит: хронический недосып, нервы ни к чёрту и кругленькая сумма на счету, которую не было времени тратить. Я понимала, что долго так не протяну, и поэтому сейчас у меня был период, когда я училась замедляться и расставлять приоритеты. Я стала ощущать себя мудрее и увереннее. Тогда же я наконец обрезала свои мягкие светлые волосы под короткий пикси, как всегда мечтала. Стрижка мне очень шла. Она красиво обрамляла моё круглое лицо и подчёркивала карие глаза.

У меня был свой угол со свеженьким ремонтом и выгодная ипотека, которую мне повезло оформить ещё в лучшие времена. Будучи программистом, бо́льшую часть своего времени я проводила в этой маленькой квартире и работала из дома. Мечтала путешествовать, но никуда не ездила. Несмотря на многочисленные деловые контакты, была, по сути, одинока. Хотя, пожалуй, я не права. Всё-таки у меня был Кабачок — мой пёс. Старый чёрный ягдтерьер, мой верный спутник вот уже тринадцатый год. Он был единственным, кто регулярно вытягивал меня из этого гиковского забытья. Кабачок был крепким и жилистым. Неутомимый в молодости, теперь он больше предпочитал спать под моим рабочим столом или нежиться на подоконнике.

Для меня всё началось в воскресенье, 24 апреля. Несмотря на выходной, в тот вечер я, как всегда, работала. Фоном тихо играла музыка. Кабачок, изнывая от жары, распластался рядом на прохладном полу. Апрель подходил к концу, и уже вторую неделю стояла аномально тёплая весенняя погода. Все окна в квартире были открыты, а батареи топили всё ещё по-зимнему жарко. Мы с наслаждением ловили каждый порыв ветра из раскрытого окна.