Вера. Книга 2

Глава I

Осознание того, что все закончилось приходит постепенно. Обволакивает безысходностью, абсолютной пустотой там, где до этого бурлила жизнь. Напоминает о себе в мелочах, пустяках, которые ты не замечал раньше. И это будет тяготить тебя, пока ты не усвоишь урок. Или не вычеркнешь все из своей памяти…

Моя смерть стала началом чего-то нового. Но мне еще предстояло это понять. Сейчас же опустошенно я слушала как безмятежно тараторит эта маленькая пухленькая девушка. Вытянув нос, она облокотилась о кафедру и с любопытством разглядывала меня. Ее полные губы вздрагивали и вытягивались в приветливую улыбку. А я ничего не могла разобрать из ее слов. Она показалась мне простой и доброй. С живым лицом, усеянном веснушками, и по-детски большими зелеными глазами. На ней была легкая серебряная тупика, застегнутая на все пуговицы и перевязанная тонким пояском. На погонах блестели броши в форме цветка: «семени жизни». Сакральный символ, который я встречала еще при жизни… «При жизни?» — поймала я себя на мысли. Как же, черт возьми, это странно звучало. Девушка запнулась, заметив как я разглядываю ее в ответ:

— Так, что-то я не по плану опять… — спохватилась она и закатив глаза, вспомнила заученный текст: — Вы находитесь в Преддверии. И только что прошли по Аллее жизни среди людей… — девушка снова запнулась, заметив статую моего Кабачка, видневшуюся неподалеку, — которые повлияли на вас в течение жизни. Это история формирования вашей личности. Обычно здесь видят своих родных, друзей, начальников, домашних животных, бывает, известных личностей или вымышленных персонажей, вроде книжных…

— Значит это правда? — прервала ее я. — Есть жизнь после смерти?

— Конечно! Смертная жизнь — лишь часть пути, что проходят наши души за время, что нам отведено. Более того мы с вами скорее всего уже встречались раньше. Я уже очень давно работаю секретарем, — на мгновение она опустила глаза и смущенно залилась краской, но тут же собралась и, сияя улыбкой, продолжила: — Вы все вспомните, если захотите. Все ваши перерождения, весь ваш путь. Сейчас возможно это звучит непонятно, но вы все скоро поймете…

— Вы сказали я в Преддверии...в рай?

— Еще нет. Это отдел Канцелярии. Я фиксирую ваше возвращение и немного ориентирую. Отсюда вы отправитесь на Суд, где и решится, куда вы попадете: в рай или в ад. Это классический вариант загробной жизни, известный большинству смертных. Мы особо не вдаемся пока в подробности. Это все, что вам нужно знать на этом этапе. Так проще пережить этот и без того нелегкий период вновь прибывшим, — сочувственно вздохнув, она опустила взгляд к шахматной раскладке на полу и внезапно звонко провозгласила: — Вы стоите на светлой плитке! У нас есть маленькая традиция: по каким плитам человек ступает, указывает на то, где ему место, в раю или в аду. Как если бы цвет мог передать, несет ли человек в себе вину или нет. Говорят размер плит здесь таков, что ступать можно только по однотонным. На удивление всегда сбывается! Меня, кстати, Филиппа зовут, — приветливо улыбнулась она и сморщила маленький нос картошкой.

— Филиппа… Красивое имя. Не русское, кажется.

— Да, я англичанка. А вы из… секунду… Екатеринбурга? — Филиппа опустила глаза в книгу, читая имеющуюся у нее информацию. Казалось, она делает усилие, чтобы прочитать название города, но выговорила она его так четко, словно это не составило для нее труда.

— У вас отличный русский. Даже акцента нет.

— О, нет. Я не говорю по-русски. Вы понимаете меня и слышите мои ответы на родном языке. Это возможно в раю и во всех административных единицах чистилища. Говорят это остатки древней магии, которой раньше был наделен наш мир. На всякий случай… — заговорщицки понизила она голос и снова оперлась на кафедру, чтобы быть ближе ко мне. — Если хотите что-то изменить во внешности, сделайте это прямо сейчас, потом такой возможности может не быть, — Филиппа выпрямилась и звонко продолжила: — Так ваши документы все у меня. Сейчас вас проводят в зал Суда.

Чувствуя, как наш разговор подходит к концу, я разволновалась. Эта девушка удивительным образом умела создавать чувство безопасности вокруг себя. А это было именно тем, в чем я сейчас отчаянно нуждалась. Я не хотела уходить.

— Можем ли мы еще немного поговорить? — с надеждой спросила я.

Она все поняла и сочувственно поджала губы.

— Конечно, — тихо ответила девушка, и я заметила, как она едва повернула голову в сторону, словно пытаясь взглянуть на что-то позади себя.

Я замялась:

— Мне неудобно. Наше время должно быть ограничено, и у вас, вероятно, есть определенный регламент общения с такими, как я…

— Не переживайте, — мягко остановила меня Филиппа. — Я здесь, чтобы вы не чувствовали себя потерянной. Хотя соглашусь, у меня есть определенный регламент. Однако время теперь для вас будет течь иначе. Мы им не ограничены. Только моим терпением, — хихикнула девушка. — Не все так вежливы со мной, как вы. Мы можем немного поговорить, если вы хотите.

— Спасибо, — выдохнула я. — Но я даже не знаю, о чем говорить…

— Давайте я расскажу вам еще немного о предстоящем заседании. Честно скажу вам, там бывает нелегко. Обвинение промывает все косточки. Это никому не нравится. Но такая уж у них работа. Не обращайте внимание — мой вам совет. Тем более вы на белой стоите: переживать вам не о чем, — подбодрила меня девушка, снова бросив взгляд мне под ноги.

— Это ведь единая процедура для всех? — растерянно задала я вопрос, пытаясь продлить беседу.

— Конечно. Защита и обвинение обсуждают основные события жизни вновь прибывших. И в конце прений, судья принимает решение: в рай или в ад вы попадете.

— При жизни мы всё так себе и представляем. Но позвольте вопрос, как же тогда судят маленьких детей, которые еще не успели совершить никаких поступков?

— Для детей существует особый порядок, — быстро закивала головой Филиппа. — Большинство и вовсе избегают суда и сразу попадают в рай. Невинным душам не место в аду.