Веритасдраго 2

1

— Лиам, мы уже говорили, что девочек за косички дергать нельзя, — я присела на корточки, чтобы быть на одном уровне с моим пятилетним сыном, и мягко, но настойчиво посмотрела ему в глаза. Мы возвращались домой из садика, и солнце ласково грело нам спины. — Ты же сильный мальчик, а Мие было очень больно. Представь, если бы тебя так дернули за волосы.

Мой сын, мое солнышко с темными, как смоль, непослушными кудрями, опустил голову. Его длинные ресницы скрывали взгляд — верный признак того, что он понимает свою вину и искренне раскаивается.

— Понимаю, мамочка, — прошептал он, его маленькая ручка потянулась к моей, ища прощения и поддержки. — Я больше не буду.

Он всегда так делал — это трогательное, абсолютно искреннее раскаяние просто таяло мое сердце. В свои пять лет Лиам рос, окруженный такой всепоглощающей любовью, что, казалось, она должна была согревать его даже в самую холодную погоду. Его обожала не только я и бабушка, но и его тети — мои сестры, а также его названные крестницы, мои лучшие подруги. Рей, Микки и Кора, хоть и разъехались по разным городам после окончания университета год назад, оставались постоянными и яркими персонажами в нашей жизни.

Рей, все так же сияющая от счастья с Нейтом, сейчас была поглощена подготовкой к свадьбе. Недавно он сделал ей предложение, и мы все с нетерпением ждали этого торжества. Кора, моя практичная и амбициозная подруга, вернулась в родной город и с головой ушла в карьеру. Она стала блестящим экономистом в крупной компании, и ее успехами я гордилась не меньше, чем своими. А история Микки до сих пор вызывала у меня улыбку. Та, что клялась никогда не связывать себя узами брака, два года назад тихо и без лишнего шума вышла замуж за Ника Хоупа — милого, спокойного парня из хорошей семьи. А недавно они стали родителями очаровательной дочурки. Жизнь расставляла все по своим местам, и, глядя на своих подруг, я ловила себя на мысли, что у каждого из нас нашлось свое, пусть и не всегда предсказуемое, счастье.

Неделю назад я наконец-то получила свой заветный диплом. Не скрою, учеба на дистанционном формате с маленьким ребенком на руках была настоящим испытанием. Сколько было бессонных ночей, когда плач Лиама смешивался со скрипом моего стула и шорохом переворачиваемых страниц учебников. Без помощи мамы я бы, наверное, не справилась. Но, глядя сейчас на своего не по годам смышленого сына, я ни о чем не жалела. Ни о одной потраченной минуте, ни об одной жертве. Эта вселенская, безусловная любовь, которую я к нему испытывала, была самой большой наградой и смыслом.

Однако, с каждым годом сходство Лиама с его отцом становилось все более явным и неуловимым одновременно. Это были не просто черты — это была сама суть, проступавшая в гордой посадке головы, в упрямом подбородке, в том, как он сосредоточенно хмурил бровки. Мама не могла не заметить. Помню, как однажды вечером, уложив Лиама спать, она села рядом со мной, взяла мою руку в свои и тихо спросила:
— Шона, родная… Ответь мне честно. Отец Лиама… это Картер Кинг, правда?

Я встретилась с ее взглядом, полным не осуждения, а тревоги и материнской заботы. Я просто молча кивнула, сжав ее пальцы. Больше нам не нужно было слов на эту тему. Лиам был моим сыном. Только моим. И я отдавала ему всю себя без остатка.

Он и правда был удивительным ребенком. В пять лет он уже вовсю читал, считал до ста и задавал такие вопросы, что мне приходилось лезть в интернет за ответами. Его энергия, казалось, не имела предела. Чтобы направить ее в нужное русло, мы записали его и на плавание, и на футбол. Он наслаждался каждой минутой своей насыщенной жизни.

Информация о Картере Кинге доходила до меня сама собой, без моего участия. Он стал не просто богатым; он стал одной из тех фигур, о которых говорят шепотом, с подобострастием и страхом. Он возглавил империю своего отца и преумножил ее состояние в разы. Однажды по телевизору я мельком увидела сюжет о нем. Он изменился — возмужал, стал еще более монументальным и… пустым. Его глаза, которые я когда-то помнила то полными страсти, то леденящего холода, теперь были просто двумя кусками антрацита, лишенными всяких эмоций. Рядом с ним, как тщательно подобранный аксессуар, сияла ухоженная и похорошевшая Мелани Санчес. Деньги, конечно, творят чудеса.

Я мысленно отгородилась от этих мыслей. Моя жизнь была здесь, с моим сыном. Финансово мы были более чем обеспечены — тот самый конверт, который Картер вручил мне в последний день, я отложила и тратила только на нужды Лиама. Это была не гордость, а своего рода принцип.

Вернувшись домой, Лиам, как большой, самостоятельно помыл руки и устроился за столом. Я разогрела ужин, налила ему компот в его любимую кружку с динозаврами. Он уже с полутора лет упрямо требовал есть сам, и сейчас ловко орудовал ложкой, хотя половина супа все равно оказывалась на нагруднике.

Тишину нашего уютного вечера нарушил звонок на мобильном. Незнакомый номер.
— Алло? — ответила я, приглушив звук телевизора.
— Шона Холл? — произнес вежливый мужской голос.
— Да, это я. Скажите, пожалуйста, кто беспокоит?
— Меня зовут Геворг Эрнандес. Я представляю кадровую службу холдинговой компании «Саммит Кэпитал». Вам удобно сейчас разговаривать?

Мое сердце пропустило удар. «Саммит Кэпитал»? Одна из ведущих инвестиционных компаний в мире! Я подавала им резюме почти наугад, не особо надеясь на ответ. Прошло всего пару дней!
— Да-да, конечно, удобно! — постаралась я, чтобы мой голос не выдавал волнения.

— Отлично. Мы рассмотрели ваше резюме на позицию младшего аналитика и были бы рады пригласить вас на очное собеседование. Оно будет проходить в нашей дочерней компании, которая расположена в вашем городе. Скажите, когда вам было бы удобно подъехать?

Мысли в голове закружились в вихре. Няня для Лиама, график, что надеть…
— Завтра? — почти выпалила я. — Я могу завтра.
— Прекрасно. Тогда ждем вас завтра в 10:00. Когда подойдете к ресепшен, просто назовите свое имя, вас будут ждать и проводят.
— Спасибо вам огромное! Я обязательно буду, — почти прошептала я, все еще не веря своему счастью.
— До свидания, удачи, — вежливо попрощался Геворг.

2

Первые лучи утреннего солнца робко пробивались сквозь щель в шторах, окрашивая комнату в нежные, персиковые тона. Я неспеша потянулась, глядя на спящего Лиама. Его темные ресницы отбрасывали легкие тени на щеки, а губы сложились в безмятежную улыбку — наверное, ему снилось что-то чудесное. Нежно, чтобы не испугать, я коснулась его плеча.

— Доброе утро, мой большой мужчина, — прошептала я. — Пора вставать.

К моему удивлению и гордости, Лиам не капризничал. Он бодро вскочил с кровати и с серьезным видом приступил к утреннему ритуалу: самостоятельно оделся, аккуратно застегнув все пуговицы на рубашке, и уверенно отправился в ванную чистить зубы. Я с теплым чувством наблюдала за ним, осознавая, как он стремительно взрослеет. Эти маленькие победы — его самостоятельность — согревали мое сердце куда сильнее, чем летнее солнце.

Позавтракав и наскоро приведя себя в порядок, мы вышли из дома, взявшись за руки. Дорога до садика пролетела в веселых разговорах и смехе. Воздух был свеж и прозрачен, и в такую погоду сорокаминутная пешая прогулка до места собеседования казалась не обременительной необходимостью, а приятной возможностью. Мысли о машине, о которой я так мечтала, снова закружились в голове. Права я получила три года назад, но с тех пор они лишь пылились в кошельке. Быть матерью-одиночкой без постоянной работы — не лучшая рекомендация для банка, выдающего автокредиты. «Ничего, — подбодрила я себя. — Если сегодня все сложится, может, уже через год я смогу купить себе хоть скромную, но свою машинку». От этой мысли по лицу расплылась беззаботная улыбка.

— Мам, ты красивая, — вдруг сказал Лиам, глядя на меня своими лучистыми глазами. — А когда улыбаешься, вообще очень-очень красивая.

Мое сердце растаяло. Я снова рассмеялась, присела на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне, нежно растрепала его упрямые темные кудри, притянула к себе и расцеловала в бархатную щечку. Лиам тут же обвил мою шею руками, и его объятие было таким крепким, безоговорочным и полным доверия, что у меня навернулись слезы. Боже, как же сильно я любила этого маленького человека. Он был моим главным достижением и самым большим счастьем.

Проводив его до дверей садика и получив на прощание еще один быстрый поцелуй, я вздохнула и настроилась на предстоящее испытание. До офиса дочерней компании «Саммит Кэпитал» — «Саммит Вектор», согласно карте, было около сорока минут пешком. Я решила не торопиться, используя эту прогулку как возможность собраться с мыслями и успокоить нервы.

Мир вокруг казался удивительно ярким и дружелюбным. Я разглядывала прохожих: влюбленную пару, зашедшую в цветочный магазин; делового мужчину, с упоением говорившего по телефону; пожилую женщину, кормившую с руки воркующих голубей. Каждая деталь складывалась в живописную картину, и мое настроение, вопреки волнению, оставалось на удивление приподнятым. Страх провалить собеседование, конечно, шевелился где-то глубоко внутри, но я гнала его прочь. «Все будет, как будет. Я справлюсь, что бы ни случилось», — твердила я себе мысленно.

По пути я заскочила в уютную кофейню с ароматом свежей выпечки и заказала большой раф. Взяв теплый стаканчик, я снова вышла на улицу, делая маленькие глотки. Сладковатый сливочный вкус кофе придавал уверенности. Так, не спеша, наслаждаясь моментом и своими мыслями, я добралась до места. Карта, как часто бывает, слегка слукавила: на дорогу ушло чуть больше часа. На часах было 9:50. Я вовремя.

Передо мной возвышалось современное стеклянное здание. На его фасаде строгими серебряными буквами сияла вывеска: «Саммит Вектор». Сделав глубокий вдох, я подошла к массивным стеклянным дверям, и они бесшумно разъехались передо мной, словно приглашая в другой мир.

Внутри меня ждало царство света и стиля. Все было выдержано в белоснежных и кремовых тонах. С потолка свисала граненая хрустальная люстра, отбрасывающая на стены радужные зайчики. На стенах висели абстрактные картины в тон интерьеру, а в зоне ожидания стояли диваны из белой кожи, выглядевшие так, будто на них никто никогда не сидел. Воздух был напоен едва уловимым ароматом дорогого парфюма и свежесваренного кофе. «Похоже на стерильную операционную или космический корабль», — мелькнула у меня мысль.

Мое внимание привлекла стойка ресепшена, выполненная из белого матового камня. За ней сидела девушка, чья внешность идеально гармонировала с окружающей обстановкой: прямая платиновая блондинка, убранные волосы в строгий пучок, и невероятно яркие, словно осколки летнего неба, голубые глаза. Когда она подняла на меня взгляд, ее лицо озарила ослепительная, идеально ровная улыбка, от которой стало светлее даже в этом залитом светом пространстве. Я скользнула взглядом по ее бейджику: «Вирджиния». Имя, подходящее ей безупречно.

— Здравствуйте, вам назначено? — спросила она с той же сияющей, но деловой улыбкой.

— Да, мне назначено собеседование. Меня зовут Шона Холл, — ответила я, стараясь, чтобы в голосе не дрогнула ни одна нота.

— Секундочку, — вежливо кивнула она и погрузилась в изучение данных на мониторе. Пока она искала мою фамилию, я пыталась не вертеть головой, ощущая себя серой мышкой, забредшей в рай для глянцевых журналов. Наконец, она подняла глаза, снова улыбнулась, грациозно поднялась из-за стола и вышла ко мне. — Мисс Холл, пройдемте, пожалуйста.

На ней был безупречный бежевый костюм, от которого веяло дорогой простотой, и лодочки на умопомрачительных каблуках. Рядом с ее безупречным силуэтом моя скромная юбка и блузка, доставшиеся из прошлой, более успешной жизни, казались жалкими и безнадежно устаревшими. Пока мы шли по бесконечным, похожим на лабиринт, белым коридорам, на нас оборачивались сотрудники. Все они были словно на подбор: стильные, подтянутые, с целеустремленными взглядами. «Если меня возьмут, первым делом инвестирую в приличный кофейный костюм», — пообещала я себе, с тоской глядя на свою поношенную сумку.

Меня поражала чистота. Белоснежные стены, глянцевый пол без единой пылинки… «Интересно, сколько человек трудится, чтобы поддерживать здесь такую стерильность?» — пронеслось в голове.

3

Солнечный свет, падающий из огромной стеклянной стены, заливал кабинет, но мне казалось, что я снова во вчерашнем дне, в той же самой, давящей тишине. Я вошла, стараясь, чтобы дрожь в коленях не была заметна. Лара Дэвис сидела за своим идеально чистым столом и с тем же проницательным спокойствием смотрела на меня.

— Доброе утро, мисс Холл. Присаживайтесь, пожалуйста, — ее голос был ровным и приветливым, но за этой вежливостью я ощущала стальную волю.

— Здравствуйте, — ответила я, опускаясь в мягкое кожаное кресло напротив. Оно оказалось на удивление глубоким, и я почувствовала себя ребенком, пытающимся выглядеть взрослой.

— Итак, как я уже сообщала по телефону, поздравляю вас с успешным прохождением отбора, — начала Лара, сложив руки на столе. — Но, как мы и обсуждали, ваша позиция младшего аналитика актуальна исключительно в головном холдинге. Вы провели ночь в раздумьях. Готовы ли вы принять наше предложение и переехать?

Я сделала глубокий вдох, словно перед прыжком в холодную воду.
— Да, я согласна. Я готова к переезду.

На губах Лары дрогнула легкая, одобрительная улыбка.
— Отлично. Вы должны понимать, мисс Холл, это не просто смена работы. Это трамплин. Возможность, за которую многие готовы бороться гораздо усерднее.

— Я это прекрасно понимаю, — постаралась я вложить в свою улыбку как можно больше уверенности, хотя внутри все еще метались сомнения. — И я очень благодарна за этот шанс.

— В таком случае, перейдем к организационным вопросам, — Лара перевела взгляд на монитор. — Ваш первый рабочий день — в следующий понедельник. Чтобы вы успели акклиматизироваться и подготовиться, вылет для вас забронирован на субботу, то есть послезавтра. Все расходы на перелет компания берет на себя.

Я кивнула, мысленно составляя список дел, которые нужно успеть сделать за эти полтора дня. Но следующая фраза Лары заставила меня замереть.

— Кроме того, вам будет предоставлена полностью меблированная квартира-студия на все время вашей работы в холдинге. Разумеется, за наш счет.

Мой рот непроизвольно приоткрылся от изумления. Я ожидала помощи с арендой или подъемных, но не готового жилья в другом городе. Лара, заметив мое потрясение, мягко улыбнулась.

— Мисс Холл, в этом нет ничего удивительного. Наша компания инвестирует в таланты. Мы проводим жесткий отбор и берем только лучших, а потому заинтересованы в том, чтобы наши сотрудники были сосредоточены на работе, а не на поиске жилья или решении бытовых проблем. Мы понимаем, что в новом городе вам негде будет жить. Ваша главная задача — отдаваться работе с полной самоотдачей. Мы, со своей стороны, создаем для этого все условия.

Я закивала, чувствуя себя сбитой с толку, но невероятно обрадованной школьницей. Масштабы такого отношения поражали.
— Я... я не знаю, что сказать. Спасибо. Это больше, чем я могла ожидать.

— Отлично. Теперь к деталям, — Лара снова посмотрела на экран. — В понедельник утром вас встретят в холле головного офиса и сопроводят в отдел кадров для окончательного оформления. После этого для вас проведут ознакомительную экскурсию, подробно разъяснят должностные обязанности и, конечно, покажут ваше рабочее место. На данный момент мне потребуется ваше удостоверение личности для оформления авиабилета.

Мои руки предательски дрожали, когда я полезла в сумку за паспортом. Я достала его, стараясь не уронить, и протянула Ларе. Та взяла документ, деловито открыла его на странице с фото, и ее пальцы заскользили по клавиатуре, перенося данные в систему.

Прошло несколько минут, заполненных тихим жужжанием компьютера. Наконец, Лара вернула мне паспорт, а затем распечатала посадочный талон.
— Вот ваш электронный билет, все данные там есть. Рейс в субботу, в 14:20, вылет из международного аэропорта. Рекомендую быть за два часа.

Вся встреча заняла не больше двадцати минут. Когда я поднялась, чтобы уйти, Лара встала вслед за мной и протянула руку для прощания.
— Удачи вам, мисс Холл. Уверена, вы прекрасно справитесь.

— Спасибо вам большое, — прошептала я, пожимая ее руку и чувствуя, как комок волнения подкатывает к горлу. — За все.

***

У мамы сегодня был выходной, и я мчалась домой, чтобы успеть поговорить с ней наедине, пока Лиам еще в садике. Я влетела в квартиру и застала ее на кухне за приготовлением обеда.

— Мам, — выдохнула я, прислонившись к дверному косяку.

Она тут же обернулась, и ее лицо сразу помрачнело от беспокойства.
— Шона? Что случилось? Ты белая как полотно!

— Меня взяли, — выдавила я, наконец-то опускаясь на стул. Словно ноги подкосились. — Официально. Все решено.

Мама на секунду замерла, а затем издала восторженный возглас. Она бросилась ко мне, обняла так крепко, что захрустели ребра.
— Доченька! Я так и знала! Я в тебе никогда не сомневалась! — она отстранилась, держа меня за плечи, и ее глаза сияли от гордости. — Расскажи все! Что сказали?

Я видела ее радость, разделяла ее, но где-то глубоко внутри уже шевелилась червоточина тоски.
— Мам, это... это невероятно. Они оплачивают перелет. И... предоставляют квартиру.

— Квартиру? — мама округлила глаза. — Сами? Без всякой аренды?

— Да. Говорят, так принято. Они вкладываются в сотрудников. Но... — мой голос дрогнул, — мне нужно уехать в субботу.

Эти слова повисли в воздухе, словно похоронный звон. Радость на лице мамы сменилась понимающей грустью.
— В субботу... Это же послезавтра. Как же Лиам?

— Я не знаю, как ему сказать, — призналась я, и голос мой снова стал слабым. — Это самая сложная часть.

Мы сидели молча, обе думая об одном и том же. Тишину прервал звук будильника на моем телефоне — пора было за Лиамом. Я быстро вызвала такси и поехала в садик, с каждым метром чувствуя, как тяжелеет камень на душе.

Вечерний ритуал повторился: Лиам, вернувшись домой, с важным видом удалился переодеваться и мыть руки перед ужином. Я смотрела на его уходящую спину, на эти уже крепкие, не по-детски широкие плечи, и меня накрывала волна такой щемящей нежности и грусти, что дышать становилось трудно.

4

Дверь с мягким щелчком закрылась за мной, и я осталась стоять посреди незнакомого пространства, медленно поворачиваясь на каблуках. Мой взгляд скользил по стенам, потолку, мебели, и в груди застывал немой, оглушительный шок. Это была не просто квартира-студия. Это был крошечный, но безупречно отточенный мир, люкс-номер в пятизвездочном отеле или страница из журнала по интерьеру.

«Неужели это все… мое?» — прошептала я мысленно.

Пространство было действительно компактным, но каждый сантиметр был продуман с инопланетным, поражающим воображение комфортом. Я-то ожидала увидеть стандартную «казенку» с минимальным набором мебели, но тут… тут на обустройство явно не скупились. Вся студия была выдержана в утонченной гамме слоновой кости, песочных и пастельно-серых тонов. Та же палитра, что и в приемной «Саммит Вектор». «Наверное, это и есть корпоративный ДНК», — мелькнула у меня мысль. Стены были окрашены матовой краской, на полу — теплого оттенка ламинат, по которому приятно было ступать босыми ногами.

Справа от входа располагалась кухонная зона-миниатюра, оснащенная техникой бренда, о котором я только читала в обзорах: встроенная индукционная панель, мини-холодильник, стильная микроволновка и даже посудомоечная машина скромных размеров. Все панели были глянцево-белыми, без единой отпечатанной пылинки.

Центром комнаты, у большого панорамного окна, стояла широкая двуспальная кровать. Я не удержалась и присела на край. Матрас был в меру упругим, с эффектом памяти, и обещал королевский сон. Постельное белье, уже застеленное, оказалось неприлично высокого качества, мягкий сатин нежно касался кожи.

Слева, за полупрозрачной матовой перегородкой из стекла, пряталась ванная комната. Зайдя внутрь, я снова ахнула. При столь скромных размерах здесь умудрились разместить все: душевую кабину с тропическим душем, компактную раковину на стильной тумбе, унитаз и… мою давнюю мечту — вертикальную стиральную и сушильную машины, установленные друг на друга. Все было выдержано в светлом мраморе с позолоченной фурнитурой. Сомнений не оставалось — над этим проектом трудился дизайнер с безупречным вкусом.

Я опустила сумку на пол и медленно выдохнула. На часах было шесть вечера. Тишина в комнате была оглушительной, и в этой тишине на меня нахлынули воспоминания.

Перед глазами встало прощание в аэропорту. Лиам, пытавшийся быть храбрым, сжал мою руку так крепко, что кости хрустнули, а его нижняя губа предательски дрожала. Мама, смахивающая украдкой слезу, и ее последнее, сдавленное: «Держись, дочка. Мы справимся». Все прошедшие пять лет Лиам был не просто частью моей жизни; он был ее пульсом, ее смыслом, ее воздухом. Мы ни разу не расставались больше, чем на ночь. И теперь эта пустота, это физическое ощущение его отсутствия, сжимало сердце ледяной рукой. Прямо сейчас я готова была снова броситься в аэропорт и купить билет на первый же рейс домой, лишь бы обнять его, вдохнуть его запах — смесь детского шампуня, печенья и безграничной любви.

С этими мыслями, почти на автомате, я достала телефон. Мои пальцы сами нашли чат с мамой. Видеовызов был принят почти мгновенно, и экран осветился счастливым лицом моего сына.

— Мама! — его голос, такой живой и родной, прозвучал как бальзам на душу. Широкая, неконтролируемая улыбка растянула мои губы.

— Привет, мой большой мужчина! Я соскучилась как сумасшедшая. Что делал, пока твоя мама покоряла небеса?

— Я был на футболе! — с гордостью выпалил он, и его глаза засверкали. — И забил гол! Самый красивый! Пробил через себя и обвел двоих!

Воодушевление и радость переполнили меня. Он был так развит не по годам, так легко обыгрывал своих сверстников, что это вызывало удивление даже у тренера. Тот недавно отозвал меня в сторону и настойчиво рекомендовал перевести Лиама в группу к семи-восьмилетним ребятам. Я боялась, что его, новичка и «малыша», будут задевать. Но нет. Мой сын не просто влился в коллектив — он покорил всех своим талантом и завоевал уважение. Мой маленький гений.

— Ты просто супергерой! Я тобой безумно горжусь, понимаешь? Безумно!

Лиам залился счастливым смехом, его улыбка светилась на весь экран.

— Шона, как долетела? — в кадре появилось заботливое лицо мамы. — Как квартира? Неужели и правда все так хорошо?

— Мам, вы не представляете! — воскликнула я, переключая камеру на фронтальную. — Давайте, устрою вам виртуальную экскурсию.

И я пошла по комнате, комментируя каждый уголок: «Смотрите, какое окно! Вид на парк! А это кухня, вся техника встроенная! А вот спальная зона, кровать просто нереально удобная! А ванная… сейчас покажу ванную!» Я направила камеру в санузел. Послышались восхищенные возгласы.

— Божечки, это же роскошь! — ахнула мама.
— Ух ты, мама, тут как в отеле! — добавил Лиам.

Мы проговорили еще почти час, строя планы и обсуждая мой завтрашний день. Когда звонок закончился, в комнате снова воцарилась тишина, но теперь она была не такой давящей.

Решив обжить пространство, я принялась распаковывать вещи. Первым делом я достала из чемодана, тщательно завернутые в свитера, несколько фоторамок. Вот он, Лиам, в два года, весь перепачканный шоколадом; вот мы вместе смеемся в парке аттракционов; вот я с сестрами, Валери и Диной; вот мама, обнимающая нас всех; и наша общая семейная фотография, где каждый счастлив. Я расставила их на прикроватных тумбах и на небольшом, но элегантном комоде. Комната мгновенно наполнилась теплом, стала моей.

Приступив к разбору гардероба, я с сожалением констатировала, что мои скромные вещи выглядели сиротливо в этом шикарном шкафу-купе. Нужен был срочный шопинг. И я знала, к кому обратиться за помощью.

Я нашла в контактах номер и набрала его.
— Алло? — послышался бодрый, знакомый голос.
— Привет, Рей. Сто лет, сто зим…
— Шона? — она рассмеялась. — Где пропадаешь? Уже думала, ты в тайную разведку завербовалась.

Я фыркнула.
— У меня для тебя сюрприз. Насколько ты завтра неприкосновенна с утра?
— Завтра? Да я вольная птица. А что, нужно меня на что-то благородное сподвигнуть?
— Именно. Хочу прошвырнуться по магазинам. И мне срочно требуется помощь такого гуру стиля, как ты. Мой вкус плачет горючими слезами рядом с твоим.

5

Приятный гул голосов, струящийся аромат свежемолотого кофе и сладковатый запах выпечки — атмосфера кофейни была уютной и расслабляющей. Мы устроились у небольшого столика у окна. Рей, откинувшись на спинку стула, изучала меня взглядом, в котором смешались любопытство и нетерпение. Заказ был сделан, и наступила та самая пауза, которую я одновременно и ждала, и боялась.

— Ну вот, — плавно начала она, положив локти на стол и сложив пальцы в замок. — Теперь, когда никто не помешает, рассказывай всё, Шона. Почему ты решила вернуться? И, главное, где Лиам?

Я не могла не заметить, как она преобразилась за эти два года. Передо мной сидела не та вечно куда-то спешащая и немного тревожная Рей, какую я помнила. Она расцвела. Ее движения были полны новой, спокойной уверенности, а в глазах, таких же ярких и живых, теперь поселилось глубокое, взрослое счастье. Я видела это еще в машине, когда она за рулем своей дорогой иномарки — подарка Нейта — ловко маневрировала в потоке. Когда она произнесла его имя, ее голос дрогнул от нежности, а в уголках губ заплясали веселые морщинки. И я снова, как и много раз прежде, мысленно поблагодарила ее. Рей действительно ни разу не обмолвилась о мне или моем сыне при Нейте. Он знал, что мы общаемся, и этого было достаточно. Ее тактичность и преданность нашей дружбе были для меня бесценны.

— Ну, с чего бы начать... — выдохнула я, отводя взгляд к чашке с только что принесенным капучино, где барменша искусно вывела сердечко.

И я пошла по самому безопасному пути: работа. Я рассказала ей о жестком отборе в «Саммит Кэпитал», о своем волнении, о том, как тряслись руки перед собеседованием, о том, как ждала звонка с результатами. Я увлеклась, описывая масштабы компании и свою, пока что скромную, должность младшего аналитика.

— А как отреагировал Лиам? — мягко, но настойчиво вернула меня к сути Рей.

Вопрос застал меня врасплох. Я нервно рассмеялась, пытаясь скрыть внезапно нахлынувшую грусть.
— Знаешь, вроде бы неплохо. Держится молодцом. Но мне иногда кажется, что наша разлука... по мне ударила гораздо сильнее, чем по нему. Он такой сильный.

— Покажи его фото, — попросила Рей, и в ее голосе зазвучали теплые, материнские нотки. — В социальных сетях ты его не постишь, а я в последние месяцы с этой сумасшедшей подготовкой к свадьбе вообще выпала из жизни.

Я достала телефон, пролистала галерею и нашла ту самую, недавнюю фотографию. Аэропорт. Лиам, мой пятилетний сын, счастливо улыбается в объектив, заливисто смеется и машет рукой, а я, присев на корточки, крепко обнимаю его, пытаясь вобрать в себя его тепло и энергию перед разлукой.

— Он просто чудесный, — прошептала Рей, улыбаясь фото. Но затем ее взгляд стал серьезнее. — Шона, а ты когда-нибудь планируешь сказать Картеру, что у него есть уже такой взрослый сын?

Вопрос прозвучал как удар хлыстом. Во мне тут же поднялась знакомая, едкая волна негодования и страха.
— У него нет сына, Рей, — проговорила я с ледяной твердостью, отодвигая чашку. — Лиам только мой. Всегда был и будет.

Рей мягко улыбнулась и подняла руки в защитном жесте.
— Спокойно, малышка, спокойно. Но нельзя же отрицать очевидное. Он его маленькая копия, Шона. Достаточно одного взгляда сначала на Кинга, а потом на Лиама — никакой тест ДНК не нужен. А вдруг они когда-нибудь встретятся случайно? Мир тесен.

— Если такое и произойдет, то точно не в ближайшее время, — сквозь зубы процедила я, чувствуя, как сжимается желудок.

— Ладно, не будем о грустном, — легко сменила тему Рей, видимо, поняв, что затронула болезненную струну. — Просто хочу сказать, что твой сын невероятно красив. Еще немного — и он начнет разбивать девичьи сердца направо и лево.

Мои губы невольно тронула ответная улыбка. Да, Лиам и правда был очень красивым мальчиком. В его правильных чертах лица, в разрезе глаз безжалостно читались гены его отца, Картера Кинга. Но только внешне. Внутри мой сын был удивительно добрым, светлым и отзывчивым ребенком. Чего о Картере сказать было никак нельзя. Даже сейчас, когда я случайно видела его по телевизору в каких-то светских хрониках, по нему было видно — его взгляд оставался пустым, холодным и циничным.

— И знаешь, ты очень сильно изменилась, — заметила Рей, оглядывая меня с ног до головы.

— Что, одомашнилась? — пошутила я, пытаясь отвлечься от мрачных мыслей.

— Нет, что ты! Внешне. Ты стала еще красивее. Материнство тебе явно к лицу, — заявила она с такой уверенностью, что я невольно нахмурилась.

Я не видела в себе никаких радикальных изменений. Те же волосы, только стали длиннее, и, поскольку я теперь изредка баловала их походом в салон, мои непослушные от природы кудри стали выглядеть более... элегантно, что ли. Фигура? Та же. Ничего особенного.

— Рей, ну кто бы говорил! Ты сама просто расцвела, как роза в саду Нейта, — парировала я.

Мы погрузились в воспоминания. Она с блестящими глазами рассказывала, как Нейт Смит сделал ей предложение — романтично, на ее день рождения, когда они остались одни, встав на одно колено с кольцом в руках. Кольцо, кстати, было эффектным — белое золото и россыпь бриллиантов, которое идеально подходило к ее длинным пальцам.

Незаметно пролетело несколько часов, и наша беседа стала иссякать вместе с третьей чашкой кофе.
— Так, ладно, переходим к практическим вопросам, — кокетливо щелкнула пальцами Рей. — Какая именно одежда тебя интересует?

— Деловой стиль. Строгий, элегантный. Для офиса, — ответила я.

— Отлично. Больше ни слова! — с деловым видом объявила она.

Следующие несколько часов превратились для меня в подобие стильного ада. Рей затащила меня в бутик какого-то очень известного дизайнера, от одного названия которого у меня зашевелились волосы. Мои робкие попытки протестовать, сославшись на скромный бюджет, она просто отмела легким взмахом руки.

И началось. Бесконечные примерки. Я то и дело металась между примерочной и подиумом, пока Рей, восседая на бархатном диване, как настоящий стилист, с наслаждением попивала апельсиновый фреш и командовала: «Повернись!», «Пройдись!», «Нет, это не твое, снимай!», «А это — да! Это твое!». Это была изнурительная, но эффективная пытка.

6

Утро началось с нервной дрожи в коленях и стука сердца, отдававшегося в висках. Я проснулась за час до будильника, и никакие попытки уснуть снова не увенчались успехом. Кофе, принятый почти на пустой желудок, лишь взвинтил нервы еще сильнее. Душ помог немного прийти в себя, а затем начался самый важный ритуал — сборы.

Я с особой тщательностью надела тот самый соблазнительный кружевной комплект от Рей. Вот кто бы что ни говорил, а качественное, красивое белье, скрытое от посторонних глаз, творит чудеса — оно придает женщине невидимую броню уверенности. Затем — новая белая блузка, шелковистая и струящаяся, которая подчеркивала грудь и талию, и юбка-карандаш кофейного цвета, сидевшая на мне безупречно. Чулки с бельевым швом, новые туфли на элегантной шпильке. Я вспомнила наказ Рей и положила в просторную сумку две запасные пары чулок — одну решила оставить в сумочке, вторую, если повезет, спрятать в рабочем столе.

Завершающим штрихом стали волосы. Я распустила свои непослушные кудри, дав им естественную волну, и нанесла безупречный макияж: стрелки, подчеркивающие разрез глаз, и яркая помада, добавляющая смелости. Отражение в зеркале меня удовлетворило: передо мной стояла собранная, деловая женщина, готовая покорять новые вершины. Вот только внутренняя тревога никак не хотела утихать.

Когда такси высадило меня у подножия небоскреба «Саммит Кэпитал», дыхание перехватило. Величественное здание, целиком состоящее из зеркального стекла и полированного металла, уходило в самое небо, ослепляя отражением утреннего солнца. Оно воплощало в себе мощь, успех и холодную, неумолимую эффективность. И в этот момент меня пронзила мысль, от которой ладони моментально стали влажными: «Черт! Я так до конца и не изучила историю и структуру компании вдоль и поперек». Для младшего аналитика это была непростительная оплошность. «Сегодня же, как только вернусь домой, засяду за это», — пообещала я себе.

Автоматические двели бесшумно разъехались, приглашая войти. Сделав глубокий вдох, я переступила порог и замерла. Холл поражал воображение. Вместо ожидаемых светлых, «дружелюбных» тонов здесь царила палитра темного шоколада, черного оникса и полированного дуба. Гигантская инсталляция из свисающих с потолка светодиодных нитей мерцала, имитируя биржевые графики. Воздух был наполнен тихим гулом серьезной работы, запахом дорогой кожи и свежемолотого кофе. «Чему удивляться? — мысленно усмехнулась я. — Вспомнить хотя бы ту квартиру, что они мне предоставили».

Мое одиночество прервала высокая, стройная девушка-администратор с безупречной осанкой и укладкой. Ее внешность дышала такой же безупречной эффективностью, как и весь холл.
— Здравствуйте. Вам назначено? — ее голос был низким, бархатистым и спокойным.

— Здравствуйте. Меня зовут Шона Холл, я новый сотрудник, выхожу на работу в аналитический отдел, — ответила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

— Одну минуточку, пожалуйста.
Она взяла с ресепшена тонкий планшет, ее пальцы быстро заскользили по экрану. Взгляд, быстрый и оценивающий, скользнул по мне, и на ее губах появилась легкая, профессиональная улыбка.
— Все в порядке. Пройдемте со мной, я провожу вас в отдел кадров для оформления.

И я отправилась за ней по лабиринтам бесконечных коридоров, где по стенам висели абстрактные картины, а в нишах стояли скульптуры из бронзы. С каждым шагом трепет перед могуществом корпорации только нарастал. Мое восхищение смешивалось с благоговейным страхом.

Наконец мы дошли до нужного кабинета. Девушка открыла дверь и жестом пригласила меня войти. Войдя, я обнаружила себя в огромном открытом пространстве, где за современными мониторами трудилось человек двадцать — и все женщины. Когда я вошла, на меня обрушился шквал быстрых, заинтересованных взглядов. В голове промелькнула ироничная мысль: «Смотрят, как на новую жертву». Это заставило меня едва заметно улыбнуться.

Мы подошли к одной из сотрудниц, и моя провожатая, кивнув, удалилась. Оформление документов заняло около получаса. Женщина из отдела кадров, представившаяся Викторией, была суховата и предельно внимательна. Закончив, она куда-то позвонила, и вскоре к нам подбежала, точнее, подпорхнула, миловидная, пышнотелая женщина с теплыми карими глазами и озорными ямочками на щеках.

— Привет! Я Джинни Мур. Я твой наставник, — она излучала такое дружелюбие, что моя тревога тут же отступила. — И буду им ближайший месяц. Помогу тебе освоиться, ввести в курс дела, дам базовые знания, а уж потом брошу в пучину самостоятельной работы! — Она широко улыбнулась, и я невольно ответила ей тем же.

С этого момента началось мое настоящее погружение. Джинни, оказавшаяся старшим аналитиком с 15-летним опытом в финансовом секторе, забрала меня с собой на небольшую экскурсию. Она рассказывала об истории холдинга, основанного как скромный семейный инвестиционный фонд и выросшего в международного гиганта с активами в десятках стран.

Она показала мне столовую — просторную, светлую, с панорамными окнами, где сотрудникам предлагали бесплатные завтраки и обеды от шеф-повара. Мы заглянули в комнаты отдыха, больше похожие на лаунж-зоны дорогого отеля: дизайнерские кресла, три кофемашины, предлагающие десятки видов напитков, холодильники, забитые водой и снеками, огромные телевизоры и даже несколько пар VR-очков для желающих отвлечься.

— У нас гибкий график, — объясняла Джинни. — Рабочий день с 9 до 18, но строго по часам никто не пасется. Главное — результат. Генеральный директор терпеть не может, когда сотрудники засиживаются допоздна. Он считает, что это признак плохого тайм-менеджмента.

— А какой он? — осторожно поинтересовалась я.

— Строгий. Холодный, как айсберг в северной Атлантике, — засмеялась Джинни. — Но гениальный. И, что важно, справедливый. Он действительно ценит тех, кто приносит результат. Бонусная программа здесь — одна из лучших в индустрии.

Здание занимало 7 этажей, и на каждом кипела своя, особая жизнь. Наш аналитический отдел, мозговой центр компании, располагался на пятом. Седьмой этаж был святая святых — там находились кабинеты генерального директора и его заместителей, каждый из которых курировал свое направление.

7

Мир вокруг растворился, сжавшись до размеров бьющегося в истерике сердца. Каждый удар о ребра был похож на глухой удар кулака в запертую дверь — болезненный, гулкий, безысходный. Воздух перестал поступать в легкие, выдавленный наружу шквалом воспоминаний, нахлынувших с такой силой, что у меня потемнело в глазах.

И первым пришел его взгляд. Не тот холодный, пустой взгляд, что я только что видела, а тот, что был тогда — темный, почти черный, полный хищного огня и невыразимой неги. Воспоминание обрушилось на меня с такой физической силой, что я почувствовала сладкую, разрывающую спазм в низу живота. Я снова ощутила его руки — большие, сильные, с длинными пальцами, которые знали каждую линию моего тела. Они не просто ласкали; они владели, они открывали во мне такие глубины чувственности, о которых я и не подозревала. Его губы… Боги, его губы. Первое прикосновение, всегда неожиданно нежное, заставлявшее мое сердце замирать, а затем — влажный, требовательный поцелуй, который лишал воли, заставлял течь расплавленным медом, отключал мозг, оставляя лишь животный трепет.

Мое тело, которое за последние пять лет забыло, что значит гореть, что значит быть желанным и удовлетворенным, вдруг взбунтовалось. Оно, как высохшая пустыня после первого ливня, жадно впитывало эти призрачные ощущения. Каждая клетка вспомнила экстаз. Кожа вспыхнула и покрылась мурашками, будто по ней провели наэлектризованной рукой. Между ног зародилось знакомое, томительное тепло, пульсирующее и настойчивое. Разум затуманился сладким, опьяняющим ядом прошлого.

Я вспомнила, как замирала от одного его появления, как по телу разливалась жидкая теплота, как предательски темнел взгляд и слабели колени. Вспомнила те последние две недели — вихрь страсти, ночи, растянувшиеся в вечность, наполненные его шепотом, его телом, входящим в меня с такой силой и нежностью, что я плакала от переполнявших меня чувств. Как он доводил меня до края, снова и снова, заставляя кричать в подушку, цепляясь за простыни, теряя связь с реальностью в вихре оргазмов, которые смывали все, кроме него.

А потом пришла боль. Острая, как лезвие, разрушающая. Известие о его скорой свадьбе. Осколки, из которых я потом, с кровью и слезами, месяцами собирала себя заново. И сейчас, глядя на него, эта боль вспыхнула с новой силой, переродившись в яростный, бессильный гнев.

Я заметила обручальное кольцо на его безымянном пальце. Холодный, идеальный бриллиант, поймавший свет. Еще один гвоздь в крышку моего гроба. Но даже сквозь ненависть я не могла не признать — он был воплощением мужской силы и красоты. Он всегда был красив, но сейчас его красота обрела законченность, мощь и опасную шлифовку. Чувственные, пухлые губы, которые я помнила на своей коже. Волевой подбородок и скулы, покрытые щетиной, о которую так хотелось провести пальцами, а затем — щекой. Его глаза, почти черные, начали медленно подниматься от экрана телефона.

Я заметила это движение, как в замедленной съемке, и резко нырнула за монитор, словно под обстрелом. Мои волосы, словно защитная завеса, упали на лицо. «Только не он. Только бы не увидел». Хотя, скорее всего, он и не вспомнит. Три месяца по контракту. Он оплачивал лечение мои мамы, а я продавала ему свое тело и душу. Для него это была просто сделка.

Я уставилась в открытый на экране файл, но буквы сливались в хаотичные линии. Я не видела ничего, кроме его рук на своей коже, не слышала ничего, кроме памяти его низкого стона в ухе.

Не знаю, сколько прошло времени, но он прошел мимо. Волна его парфюма — того самого, с древесными нотами и дымкой, что был моим наркотиком, — накрыла меня с головой. Я инстинктивно сжала бедра, чувствуя, как между ними все сжимается и пульсирует. Кулаки сжались так, что ногти впились в ладони. Черт. Что это за черная магия? Что он делает с моим телом одним своим присутствием? И в этот момент до меня с ужасной ясностью дошло: мне срочно, до потери пульса, нужен мужчина. До этого я спокойно существовала в своем воздержании, а теперь, стоило ему появиться, все мое естество взбунтовалось, требуя ласк, грубости, заполненности — всего того, что когда-то дарил только он.

Они зашли в кабинет Джинни, и я, как и все, украдкой наблюдала сквозь прозрачную стену. Картер развалился на диване с видом повелителя вселенной, бросив телефон рядом. Он сидел ко мне спиной, и я могла безнаказанно изучать широкие плечи, линию спины, ту самую спину, по которой я когда-то впивалась ногтями в пиках наслаждения. Он и правда сидел как король, и, учитывая его состояние и власть, это было почти буквально.

Я резко отвернулась, пытаясь собрать разбегающиеся мысли, и решила бежать. В туалет. Глотнуть воздуха, не пропитанного им.

За дверью кабинки я наконец смогла дышать, опершись лбом о прохладную стенку. Сердце все еще колотилось, но дрожь в коленях понемногу отступала. Я думала, что выжгла в себе все к нему дотла. Наивная дура. Если бы я знала, что он — призрак, стоящий за этой компанией, я бы ни за что не пришла сюда. Но теперь теплилась слабая надежда: он редкий гость. Я буду избегать его, как чумы.

Я просидела слишком долго. Пора возвращаться. Резко открыв дверь, я опустила голову и быстрыми шагами пошла к своему месту, не глядя по сторонам. И врезалась во что-то твердое, теплое и невероятно знакомое. Мои каблуки предательски поехали по полу. Полет вниз был мгновенным. Мир накренился.

Перед моим лицом возникла рука — мужская, с длинными пальцами и широкой ладонью, с идеально подстриженными ногтями. Я, не глядя, инстинктивно вцепилась в нее. И тут же, будто меня ударило током, по руке разлилось жгучее тепло. Я резко подняла взгляд и утонула в бездне его холодных, черных глаз. Его запах снова окутал меня, густой и дурманящий.

Он смотрел на меня. Слишком долго. Разглядывал мое лицо, пока я, словно во сне, поднималась, чувствуя, как его пальцы смыкаются вокруг моей кисти. Его взгляд был изучающим, но пустым. В нем не было ни искры узнавания. Он смотрел на меня, как на незнакомку. Как на случайную сотрудницу, которая неуклюже упала к его ногам.

8

Последние лучи заходящего солнца золотили стеклянный фасад небоскреба, когда я, наконец, закрыла ноутбук. Рабочий день подошел к концу, и все задачи, которые дала мне Джинни, были не просто выполнены, а перевыполнены. Когда я зашла к ней в кабинет с отчетом, она с удивлением подняла брови, пробежавшись глазами по цифрам и выводам.

— Шона, ты просто молодец, — в ее голосе звучало неподдельное восхищение. — Я, если честно, не ожидала, что ты справишься так быстро. Эти задачи я дала тебе с запасом до конца недели, — она рассмеялась, и в уголках ее глаз собрались лучики морщинок.

Мне стало немного неловко от таких похвал.
— Извини, ты просто не уточнила дедлайны, а я привыкла работать на опережение.

— Что ж, это прекрасная привычка, — одобрительно кивнула Джинни. — Обязательно поговорю с начальником отдела, чтобы ты поскорее вышла из стажировки и приступила к самостоятельной работе. А сейчас — свободна, беги домой. Приятно видеть в нашем отделе не только красивое, но и такое умное лицо.

Я почувствовала, как по щекам разливается горячий румянец, пробормотала благодарность и поспешила ретироваться. Ее слова горели во мне приятным теплом, но это тепло тут же сменилось ледяным комком в груди, едва я вышла на улицу.

Вечерний воздух был теплым и густым, пах дымом, асфальтом после недавнего дождя и далекими цветами из городских клумб. Я закрыла глаза на секунду, вдыхая эту смесь, пытаясь сбросить напряжение дня. И в этот момент мой взгляд, скользя по почти пустынной плазе перед офисом, наткнулся на него.

Картер Кинг. Он шел к подземному паркингу один, его высокая, мощная фигура казалась инородным телом в этой умиротворяющей вечерней обстановке. Его шаги были быстрыми, отточенными и невероятно уверенными, будто тротуар принадлежал лично ему. Каждое движение — взмах руки, поворот головы — дышало безраздельной властью. Он подошел к низкому, агрессивного вида спортивному купе, которое блестело, как мокрый черный обсидиан. Дверь бесшумно открылась, он легко опустился в кресло водителя, и машина, рыкнув двигателем, начала выруливать.

Я не могла оторвать глаз. Это была гипнотическая, опасная картина. И тут ослепительный свет его фар выжег темноту, выхватив меня из тени, как прожектор на сцене. Сердце упало в пятки. Я резко отвернулась, делая вид, что что-то ищу в сумке, и, не оборачиваясь, почти побежала в сторону метро, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

Дорога домой прошла в тумане. Лишь когда я захлопнула за собой дверь своей студии, я смогла по-настоящему выдохнуть. Первым делом, не раздеваясь, я схватила телефон и набрала маму. Она ответила почти мгновенно, и ее лицо, озаренное улыбкой, стало лучшим лекарством.

— Привет, родная! Ну как, выжила в первый день? — ее голос звучал тепло и заботливо.

Но прежде чем я успела ответить, экран заполнило другое, самое дорогое лицо на свете.
— Мамочка, привет! — закричал Лиам, прижимая телефон так близко, что я разглядела каждую его веснушку. — Я по тебе соскучился! Ты такая красивая! Когда ты уже приедешь?

Он забросал меня десятками вопросов, перескакивая с одной темы на другую, и я смеялась, слушая этот жизнерадостный поток. В этот момент все тревоги и напряжение дня растворились без следа. Мне до боли захотелось обнять его, вдохнуть этот сладкий запах детских волос и никогда не отпускать. Наконец, выдохшись и выложив все новости, он с громким «Люблю тебя, мам!» выбежал из комнаты, очевидно, поглощенный чем-то более интересным.

— Чем это он так увлечен? Обычно он не отлипает от экрана, пока мы не закончим, — удивилась я.

— А мы сегодня купили ему новую железную дорогу, — с легкой виной в голосе призналась мама. — Уж очень он просил.

— Мам, у него их уже целая коллекция! Зачем еще одна? — спросила я без упрека, скорее с недоумением.

— Его главный аргумент был: «Я старые уже сто раз собрал и разобрал, они неинтересные». Что тут скажешь? В общем, теперь у нас дома строится сложнейший транспортный узел.

Я покачала головой, но улыбка не сходила с моего лица.
— Ладно, пусть строит. А день у меня прошел хорошо, если не считать одного «но»… — я запнулась, не зная, как подступиться.

— Что случилось? — лицо мамы сразу стало серьезным, в глазах загорелись огоньки тревоги.

Я глубоко вздохнула, собираясь с духом.
— Мам, я совершила глупость. Я не изучила как следует компанию, в которую устраивалась. Генеральный директор этого холдинга… Картер Кинг.

Глаза матери расширились, выражая такой шок, что не оставалось сомнений — она все прекрасно поняла.
— Ты… ты его видела? — выдохнула она.

— Да. И он видел меня. Но он меня не узнал, — поспешно заверила я ее, пытаясь убедить в этом и саму себя. — Так что все обошлось.

Мама покачала головой, и в ее взгляде читалось глубокое сомнение.
— Очень сомневаюсь, что он тебя не узнал.

— Почему? Прошло почти шесть лет! — возразила я. — Всякое могло случиться, он мог и забыть.

— Доченька, ты просто никогда не замечала, как он на тебя смотрит. Вернее, смотрел тогда. Я не говорила тебе этого, когда вы приезжали погостить, потому что ты уверяла, что он просто друг. А потом… потом ты вернулась такая разбитая, что поднимать эту тему не было и смысла. Но его взгляд… он был не случайным. Он был пристальным. Собственническим.

— Мам, ты многого не знаешь о наших с ним отношениях, — тихо сказала я, чувствуя, как по телу разливается знакомый холод. — Поверь, он не узнал меня. Никакого «взгляда» не было.

— Хорошо, хорошо, — сдалась мама, поднимая руки в умиротворяющем жесте. Но по упрямому складу ее губ и сомнению в глазах я поняла — она осталась при своем мнении.

Мы поговорили еще немного о пустяках, и, попрощавшись, я отложила телефон. Тишина квартиры снова оглушила меня. Встреча с Кингом, несмотря на все заверения, все еще отзывалась внутри мелкой, нервной дрожью, будто после удара током. Мне удалось успокоиться, загнать панику в самый дальний угол сознания. «Он не узнал. Это главное», — твердила я себе как мантру.

9

Погруженная в водоворот цифр и отчетов, я не заметила его приближения. Лишь когда его тень упала на мой стол, а голос прозвучал совсем рядом, я вздрогнула и оторвалась от монитора.

— Ты идешь на обед? — спросил Джаред, склонившись над моим рабочим местом.

Я подняла глаза и встретилась с его взглядом. В его карих глазах плескалось добродушное любопытство и открытая симпатия. На его губах играла беззаботная, белозубая улыбка, и мои губы невольно потянулись ей навстречу. Джаред был действительно симпатичным — не той опасной, брутальной красотой, что сносила крышу, а чем-то теплым, светлым и… безопасным.

— А это вы так приглашаете меня составит вам компанию, мистер Гарсия? — позволила я себе легкую, игривую нотку в голосе, слегка склонив голову набок.

Он рассмеялся, и вокруг его глаз собрались лучики морщинок.
— Не только красивая, но еще и невероятно догадливая, — парировал он с тем же непринужденным флиртом.

Я с преувеличенной грацией протянула ему руку. Он принял ее, его пальцы мягко, но уверенно обхватили мои, и он с легким усилием помог мне подняться. Его прикосновение было вежливым, ненавязчивым — он поддержал меня, когда я вставала, и тут же отпустил, не переходя границ. Мне было приятно это простое, человеческое внимание. Непривычно. В моей жизни был лишь один мужчина, чьи прикосновения я помнила, — отец Лиама. И он никогда не был вежлив. Он брал то, что хотел, с грацией и жадностью хищника.

За легкой, ни к чему не обязывающей беседой мы спустились на первый этаж и направились в корпоративную столовую. Просторное, светлое помещение с панорамными окнами было заполнено негромким гулом голосов. Аромат свежеприготовленной еды витал в воздухе.

— Так почему же ты выбрала именно нашу компанию? — перейдя на более серьезный тон, спросил Джаред, откладывая в сторону вилку.

Я на мгновение замерла, переставая перебирать салат. Затем подняла на него взгляд, позволив губам растянуться в самой загадочной и кокетливой улыбке, на какую была способна.
— А что, если я скажу, что это судьба привела меня сюда, чтобы встретить именно тебя? — подмигнула я ему, чувствуя, как по щекам разливается румянец.

Джаред широко улыбнулся в ответ, его взгляд повеселел.
— Наконец-то. Кажется, я всю жизнь ждал, когда же ты появишься.

Мы оба рассмеялись, и в этот момент он казался мне идеальным противовесом всему, что происходило в моей жизни. Он был прост, понятен и приятен.

И в этот самый миг, словно по щелчку невидимого дирижера, атмосфера в столовой изменилась кардинально. Гул голосов, смех, звон посуды — все это сменилось гнетущей, звенящей тишиной.

Наш с Джаредом смех прозвучал особенно громко в этой внезапной тишине и так же резко оборвался. Я не понимала, что происходит, пока мой нос не уловил знакомый, как кошмар, аромат — дорогой парфюм с древесными нотами и легкой дымкой. Сердце в груди сначала замерло, а затем рванулось в бешеную скачку, яростно стуча в ребра. По спине пробежала ледяная дрожь, и я почувствовала, как немеют кончики пальцев. Мне даже не нужно было оборачиваться. Каждая клетка моего тела кричала, что сзади, в нескольких шагах, стоит Картер Кинг. Какой черт принес его сюда? Разве ему не носят обед в его чертоги на седьмом этаже?

Я наклонилась к Джареду так близко, почти касаясь его уха, и прошептала так, чтобы слышал только он:
— Я уже наелась. Может, сходим в комнату отдыха? Выпьем кофе.

Затем я откинулась назад и одарила его самой широкой, самой искренней улыбкой, на какую была способна, пытаясь убедить его и саму себя, что ничего не произошло. Джаред, немного ошарашенный, но польщенный, улыбнулся в ответ и кивнул.

Я снова, с напускной дерзостью, протянула ему руку. Его ладонь, теплая и надежная, снова обхватила мою, и он помог мне подняться. И в тот самый миг, когда наши пальцы сплелись, справа от нас возник он.

Джаред, заметив фигуру начальника, инстинктивно отпустил мою руку, словно обжегшись. Улыбка с моего лица испарилась мгновенно, не оставив и следа.

И тогда заговорил Картер. Его голос. Я помнила каждый его оттенок, но за эти годы он стал грубее, глубже, в нем появилась новая, опасная хрипотца. И от первого же звука меня бросило то в жар, то в холод, будто у меня началась малярия.

— Мистер Гарсия, — произнес он, и его тон был ледяным и надменным. — Вы уже разобрались с теми задачами, что я поставил вам вчера?

Я все еще не смела поднять на него глаза. Боковым зрением я видела, как затряслись руки у Джареда и задвигался кадык. Я не винила его.

— Мистер Кинг, полный отчет будет у вас сегодня вечером. Я отправлю все на вашу почту и буду на связи для любых уточнений, — голос Джареда дрогнул, но он держался молодцом.

Картер ничего не ответил. Вместо этого я почувствовала, как его тяжелый, обжигающий взгляд скользнул по мне. Он медленно, как сканер, изучал мой профиль — от прически до каблуков, надолго задерживаясь на линии бедер, которую так откровенно подчеркивали мои новые брюки. Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони, причиняя себе острую, прочищающую разум боль.

— Хорошо, — наконец отчеканил Картер, возвращая взгляд на Джареда. — Крайний срок — пять вечера. Жду.

Он развернулся на каблуках своих безупречно дорогих туфель, холодный блеск его часов и обручального кольца на мгновение ослепил меня, и удалился так же внезапно, как и появился.

Тишина в столовой продержалась еще с десяток секунд, а затем взорвалась приглушенным гомоном. До меня долетали обрывки фраз: «…никогда не спускается в столовую…», «…какой мощный…», «…если бы он посмотрел на меня так…».

Проходя к выходу рядом с Джаредом, я невольно услышала, как две молоденькие стажерки, лет двадцати двух, взволнованно шептались.

— Боже, я бы многое отдала, чтобы провести с ним ночь, — мечтательно вздохнула одна.
— А я бы сразу замуж вышла! — тут же откликнулась вторая.

Иррациональная, острая волна раздражения подкатила к горлу. Я резко выдохнула, сжимая сумку. «Удачи вам, девочки», — ядовито подумала я. «Он никогда не будет вашим».