Верни нашу дочь

Глава 1

Кто из нас не совершал ошибок? Пожалуй, каждый человек на этой Земле что-то в своей жизни однажды сделал не так. Но моя была самой страшной. И не прошло ни дня в моей жизни, чтобы я не сожалела о совершенном. Я отказалась от собственного ребенка. Еще в роддоме, даже не посмотрев на малышку тогда. Да, я была очень юна и глупа. Но это никак не могло послужить мне оправданием. 

Я одумалась. Практически сразу. Еще в роддоме. Но было уже поздно. Мне сказали, что моя девочка умерла, выдали справку, сказали номер захоронения. Общего захоронения.

Тогда я совершила вторую ошибку. Настолько отупела от боли, что не рассказала о случившемся никому. Мне было больно, я испугалась. Боялась рассказать всем о том, какая же я эгоистичная дрянь. Винила себя в произошедшем, если бы я была рядом… может, ничего и не случилось бы.

Мне тогда даже в голову не пришло, насколько все было странно и подозрительно. Возможно, обратись я тогда за помощью к мужу сестры, он разобрался бы во всем, понял бы… Но я предпочла утонуть в своем горе и отвращении к себе.

— У тебя есть десять минут, — раздалось сухое приветствие моего бывшего, и он плавно опустился на диванчик напротив меня. 

— Я и за пять управлюсь, — глухо проговорила, внимательно его рассматривая. Не замечая ничего нового. 

Он повзрослел. И уже давно. Нам невольно приходилось сталкиваться. Моя старшая сестра вышла замуж за его отца, а потому не желая того и мы с ним как бы породнились, только, напротив, стали еще дальше друг от друга.

— И? 

Рома сжал ладони в замок и положил руки на стол, всем своим видом показывая, что не собирается заказывать себе даже воды, хотя бы для приличия. Да, семь лет мы общались очень натянуто, а последние пару месяцев так и вовсе никак. У него скоро будет свадьба, а я… Я все еще не могла простить себя и… Сознаться.

Я на мгновение отвела взгляд, часто заморгав, прогоняя слезы, просящиеся сорваться с глаз. Больно прикусила щеку изнутри. Я должна решиться и все рассказать. Больше не важно, что обо мне все подумают. Сейчас, когда моей Машеньке нужна помощь, а мне больше не восемнадцать и я не обиженный подросток, лелеющий свое разбитое сердце, словно важнее него ничего нет на всем белом свете.

— У нас с тобой есть дочь, — непривычно спокойно проговорила я. Так долго репетировала, так долго представляла себе этот разговор, и вот… даже голос не сел, всего лишь немного дрогнул.

— Не понял… — Рома мотнул головой, а затем медленно наклонил голову к правому плечу.

— Я родила. Шесть лет назад. 

— Что значит родила? Кристина, ты что несешь? — взорвался Рома, зажмурившись и тут же потирая глаза. Словно стремился выдавить себе глазницы, лишь бы не видеть меня. — Я, конечно, был уверен, что ты не сможешь спокойно смотреть на мою свадьбу и обязательно что-нибудь устроишь, но… 

— Я отказалась от ребенка, — все так же тихо и спокойно перебила я его. Кто бы знал, как мне давалось это напускное спокойствие, этот механически размеренный тон. — В роддоме. И его сразу же усыновили.

Вдаваться в подробности о том, что это сделали обманом, я не стала. Не сейчас. Сейчас у меня практически не было времени.

— Ты что? — Рома открыл глаза и окатил меня настолько пренебрежительным взглядом, что сердце сжалось в комок и словно перестало стучать. Но я знала, что я заслужила. Все это я заслужила. — Ты сейчас серьезно? Ты… Ты. Ты! 

Рома хлопнул ладонью по столу так, что приборы, стоявшие на нем, задребезжали, а я вздрогнула и тут же ощутила сбегающую по щеке слезинку. Всего одну. Быстро ее смахнула, затем сглотнула вставший безразмерный ком в горле и уверенно посмотрела на Романа.

— Да, я. Дрянь, стерва, эгоистка. Но… ты и так это все обо мне всегда знал. Да и я сама знаю, Ром. Сейчас не об этом. 

— А о чем? Твою же… Кристин, ты совсем дура, что ли? Думаешь, так спокойно можешь заявиться и сказать, что у меня есть дочь, о которой я ни хрена не знал? 

— Маше нужна помощь, — тихо добавила я, а Рома замолчал. Отвернулся от меня, глядя словно в окно, хотя я знала, что на самом деле он смотрел просто в никуда. Он сжимал кулаки до побелевших костяшек, а его зубы грозили раскрошиться от того, как крепко он сдавил челюсть. 

— Ее зовут Маша? 

Скольников так и не вернул свой взгляд ко мне. Просто прикрыл глаза и шумно сглотнул, а я быстро разблокировала телефон и подтолкнула его к Роме. На заставке у меня была фотография Маши.

Рома дернулся  и тут же крепко схватил телефон.

— Это же… это. Я видел эту девочку на твоих фотографиях. Что ты опять задумала? — Рома прищурился настороженно, рассматривая меня, но все еще крепко сжимая мой телефон. Я же всего на мгновение улыбнулась. Рома, Рома. Мониторил мои социальные сети, раз видел фотографии Машеньки.

— Я всем говорила, что это моя крестница.

— Да, — кивнул Рома и уставился на меня злым взглядом. — Чего ты замолчала? 

— Так десять минут прошло, — пожала я плечами.

— Не доводи меня. С самого начала же так и знала, что такой разговор я точно не сумею оборвать. 

— Машу забрали сразу же, а мне сказали, что она умерла, — сглотнула я, но Рома словно даже не услышал моих слов.

Глава 2

Сообщение о пропущенном вызове Романа настигло меня сразу, как я включила телефон на посадке. Видимо, и Рому его оператор тоже сразу же оповестил о том, что я теперь в сети.

— Это игры у тебя такие? — недовольно проговорил он ещё до того, как я успела хоть что-то сказать в трубку.

— Нет, я в самолете, он только прошел посадку. 

— В каком самолете? Кристина, что…

— В прямом. Я Питер прилетела. Просто в Москву я приезжала лишь для разговора с тобой. Все. Больше мне там делать нечего. 

Я немного лукавила. Скорее всего, с Машей нам придётся уехать в Москву. На время.

— Отец там из-за тебя?

— Да, — я не стала спорить, потом выдохнула и опять заговорила: — Все, пассажиры начинают выходить из самолета, так что мне некогда, Ром. Я перезвоню тебе вечером, если хочешь узнать что-то более конкретное. 

Скольников нажал на отбой, так и не ответив мне. Я гулко сглотнула и поднялась с кресла. Столько лет прошло, а меня все ещё трогало его отношение ко мне. Первая любовь… а только первая ли? Или вовсе единственная? 

У меня не было ответов на этот вопрос. Да и времени на все эти бестолковые размышления тоже.

Мне нужно было торопиться, хорошо, что багажа у меня не было, а потому совсем скоро я уже ехала на такси по нужному мне адресу. В частную клинику, в которой всегда наблюдались и Лиза, и Машенька. 

Я даже знать не хотела, каким образом у Скольникова получилось договориться с лечащим детским врачом, но она позвонила Аркадию и сказала, что у ребёнка назначен плановый приём, на который записывалась ещё Елизавета Григорьевна. 

Как мы и думали, сам Аркадий с Машей не поехал. Отправил с ней одного охранника и, само собой, водителя. 

В клинике я была уже за час до времени предполагаемого посещения, а потому каждая минута ожидания была для меня сравнима с бесконечностью. Страха, боли и волнения.

— Не волнуйся, — Марк Всеволодович крепко сжал мое плечо, — он никак не сможет доказать, что Маша у тебя. Особенно если судиться за внучку начнёт сын, а не ты. 

Мы сейчас были в процедурной. Как сказал сам Марк, место было идеальное. Кабинет состоял аж из четырёх помещений: в одном осуществляли забор крови, в другом, скорее всего, делали уколы, в третьем прививки – он единственный сейчас был пуст, а четвертый напоминал скорее маленькую кандейку со стройным рядом шкафчиков. 

Все эти кабинеты были соединены между собой, но каждый имел отдельный вход. Таким образом, врач должна была завести Машу на процедуры в самый первый, а я надеть на неё другую одежду и вывести из самого дальнего. Охранника должны были отвлечь ещё на входе, и человек Скольникова с этим справился отлично.

Машу я увидела сразу, как они вошли, но стояла, даже не шелохнувшись. Врач что-то шепнула ей на ушко, рот моей малышки округлился в удивлении, а потом она перевела взгляд в мою сторону и радостно улыбнулась, тут же кивнула, что-то сказала врачу и совершенно спокойно, не обращая внимания на медсестёр из процедурного и двух пациентов, у которых сейчас осуществляли забор крови, пошла в мою сторону. И лишь преодолев последний кабинет, она взвизгнула и залетела в мои объятия. 

— Кристя моя! Я так скучала.

— Я тоже, Машунь. Так, давай быстрее. 

Я протянула ей объемное худи с принтом машины из какого-то детского мультика. Потом пацанячьи джоггеры к худи в комплект. 

— Давай накинем капюшон. — Я чмокнула ее в нос и крепко сжала за руку. — Поиграем в шпионов? А? Если придётся, немного побегаем.

— Кристя, я же не маленькая. Ты хочешь украсть меня у папы? — серьезно спросила она.  

Я на это лишь кивнула, совершенно не ожидая ни этого вопроса, ни того, что Маша расплывется в довольной улыбке.

— Побежали тогда меня воровать. — И она сама потянула меня в сторону выхода. И как только догадалась, что выходить надо не там, где мы заходили? 

В коридоре нас сразу встретил Марк. Он приобнял меня, словно я была его девушкой или женой, и мы тут же смешались с толпой. А меньше чем через пять минут мы вышли из заднего выхода и благополучно сели в заранее подготовленную машину.  Маша скинула капюшон и перебралась ко мне на колени, сильнее вжимаясь в меня. Я же с наслаждением вдыхала ее запах: волосы пахли шоколадкой, да и сама она всегда пахла как-то по особенному.

— Помнишь, я обещала тебе как-то показать место, где я родилась? 

Машуня, не отрывая головы от моей груди, закивала.

— Съездим посмотрим.  

В столицу Марк не поехал, лишь отдал какое-то наставление водителю, подмигнул внимательно рассматривающей его Маше и ушёл. Мы же с девочкой перекусили заранее заготовленной едой, и я предложила ей поспать, на что Маша тихо заплакала. 

— Я так сильно тебя ждала, — прошептала она, заставляя мое сердце сжиматься в приступе агонии, — уже решила, что ты бросила меня так же, как и мама… — Я вздрогнула от этих слов и, сложив губы трубочкой, медленно втянула в себя воздух. Даже дышать было больно. 

— Милая, не говори так. Лиза просто сейчас на небе со звёздами, и она всегда будет рядом с тобой.

Глава 3

Маша встала в начале седьмого, что было совершенно немудрено – столько проспать. Я же смогла уснуть лишь под утро, а потому чувствовала себя совершенно разбитой. 

— Пойдем на разведку, — произнесла я, поднимаясь с кровати. 

Я быстро потянулась за брюками, а Маша так и встала в розовых лосинах и футболке. Я глянула на нее и улыбнулась.

— Кажется, нам непременно нужно в магазин, потому что у меня тоже нет одежды, — рассмеялась я. Хотя на самом деле смешно мне не было. 

— Да, если бы ты меня заранее предупредила, что устроишь мне побег от папы, я хотя бы забрала с собой своих Лол. — Маша недовольно надула губы, а затем тягостно вздохнула, как самая настоящая старушка, давно утомленная своей бренной жизнью. 

— Пойдем вниз. Я есть хочу – жуть, — попыталась отвлечь я ее.

В холодильнике действительно был вчерашний ужин: запеченные овощи, паста и мясо в сливочном соусе. 

— М-м-м, — протянула я, когда из микроволновки начал доноситься запах разогретой еды. Маша тоже увлеклась, а потому забыла про отсутствие своих любимых Лол и вещей. 

Следующие несколько часов мы пробездельничали, ехать по магазинам было рано, да и прием в клинике у нас назначен был на определенное время. Примерно в девять утра я присела рядом с Машуней, которая развалилась на потертом коричневом кожаном диване скольниковской гостиной и смотрела утренние мультики. 

— Давай поговорим, милая. 

— Мне здесь не нравится, — выдала она мне с ходу, выключая телевизор.

Да, эта квартира мало походила на жилище принцессы, в которое превратился дом Елизаветы после появления у нее Маши. Здесь же все обустраивал под себя когда-то холостяк Марк. Индустриальный стиль и его стилизованные под потертую кирпичную кладку стены, массивные светильники из темного металла, картины на досках, с изображением машин прошлого века на них, металлические полки с книгами и черный циферблат на стене в обрамлении шестеренок.

— Я думаю, совсем скоро у тебя будет прекрасная комната, ничем не хуже твоей прошлой, — натянуто улыбнулась я. 

Конечно же, я прекрасно понимала, что никогда в жизни самостоятельно не заработаю даже на часть той комнаты, что была у Маши в их доме, но… Но сейчас было не об этом. Все таки-нужно было поговорить с Машей о Роме. Раз он согласился на тест, значит, больше не отступится, а значит, можно сказать Маше о том, что он ее папа. Лучше это сделаю я, как близкий для нее человек, чем сам Скольников.

— Милая, ты помнишь Рому? Он вчера поднимался. — Я вскинула голову вверх, нервно указывая как бы на второй этаж.

— Да. 

— Маш… — протянула я, понимая, что у меня не хватает не только, смелости и слов, я вообще как-то слишком по-глупому я себя ощущала. — Ты только не волнуйся… — Девочка закатила глаза, совсем как взрослая, а я в который раз поняла, что говорю не то и не туда. — Милая, так получилось, что Аркаша не твой папа…

— Как это? — Маша сразу же приподнялась и, сев напротив меня, внимательно на меня посмотрела.

— Просто твой настоящий папа и Лиза однажды потеряли друг друга, еще до твоего появления на свет, и твоя мама взяла с меня обещание, что когда потребуется я обязательно найду твоего папу, потому что он из моего родного города. 

— И ты нашла его? — Странно, но Маша и не думала плакать. Напротив, в ее глазах отразилось предвкушение, словно мы уже пришли в детский развлекательный центр и именно сейчас она стояла в очереди на свои любимые батуты, нетерпеливо подергивая маленькой ножкой. 

В голову закралась предательская мысль: вдруг Маша так же легко восприняла бы новость, что Лиза ей не мать? Тогда можно было бы прекратить весь этот фарс. Забыть о просьбах Лизы. Подать в суд на роддом, в котором я рожала, сделать самой тест ДНК и забрать Машу себе, но… все эти мысли я отбросила с той же скоростью, с которой они меня и посетили. Просто Аркаша — это не Лиза. Никогда не было между ними тепла, а сам Аркадий словно догадывался, что из роддома принесли чужого ребенка, никогда не любил и не ценил Машу. Конечно же, дети такое чувствуют на подсознательном уровне.

— Рома и есть твой настоящий папа, Машунь. И он не хочет, чтобы ты жила с Аркашей. 

— А где тогда я буду жить? 

Такой простой вопрос, на который у меня не было нужного ответа. Я и так только и делала, что врала Машуне, и в очередной раз не хотелось, но и пугать ее я не имела права. 

— Надеюсь, что со мной. Думаю, что немного погодя, — под этим временем я подразумевала судебные тяжбы, о которых Маша ничего не поймет, — мы могли бы жить в большом доме с моими племянниками. Помнишь, я показывала тебе фотографии Севы и Катюши, — Маша кивнула, — с моей сестрой и твоим дедушкой.

— Но он же…

— Нет, Машуня, у тебя есть еще один дедушка, — улыбнулась я, взяв в руки ее ладони, — мы вчера с ним ехали от врача. 

— Марк? — удивилась она, а затем деловито закивала. — Он мне понравился, — подвела Маша итог, после которого я не смогла сдержаться и рассмеялась. 

— А Рома? 

— Не знаю, — пожала Маша своими узкими плечиками, — какой-то он… — Она прикусила губу, словно раздумывая. — Маленький, чтобы быть настоящим папой.

Глава 4

Сказать, что сестра удивилась, увидев нас с Ромой на пороге своего дома, это все равно что не сказать ничего. Нет, Скольникова-то она как раз ожидала увидеть, но вот то, что рядом с ним буду я и неизвестный ей ребенок, для нее стало сюрпризом.

— Кристя? — ахнула она, застопорившись и сжав ладони, тут же за ней выбежал Всеволод и, заметив Рому, подошел к нему, протянув руку для пожатия. Совершенно взрослый парень вырос. 

— Привет, — улыбнулась я и, крепче сжав ладошку дочери, поспешила ее представить: — Это Маша. 

— Твоя крестница, — полушепотом произнесла Карина, не отрывая взгляда от Машеньки. 

Карина не спрашивала, она утверждала: про мою крестницу она помнила, давно видела ее фотографии. Но поняла ли она что-то сейчас, увидев девочку?

— Так, Всеволод, знакомься с Машей, — тихо, но весомо произнес Рома. — Она… получается, твоя племянница — моя дочь. Поэтому ты будешь за старшего. 

Карина вздернула брови и с тревогой посмотрела на меня. Я же просто пожала плечами и отвела взгляд. К разговору я была не готова. Да и не при Маше же. Но Рома словно мысли мои прочитал, протянул руку Машуне, и она быстро вложила в его ладонь свою. 

— Пойдемте, Всеволод покажет тебе их с Катей игровую.

Когда они втроем скрылись в глубине дома, я переступила с ноги на ногу и спросила единственное, что пришло в голову:

— А где Катюша? 

Только сейчас я поняла, что Рома сразу звал Машу знакомиться с Севой, он знал, что Кати не будет дома. В отличие от меня.

— Она в саду. Это Сева сейчас не ходит, в его группе карантин, — сестра развела руками, — но ты не переживай, мы ничем не болеем. Его как раз не было, когда группу закрыли, — быстро затараторила она, а потом, резко оборвав саму себя, спросила в лоб: — Ты поэтому и уехала в Питер шесть лет назад? 

Как же хорошо, что мне не пришлось ничего объяснять. Карина сама все поняла — моя умная старшая сестра. Я, закусив губу, сделала несмелый шаг вперед и кивнула с такой силой, что думала, голова отвалится.*

— Узнала, что от него кто-то забеременел, и поехала посмотреть, на кого тебя променял? — покачала она головой и, уничтожив между нами расстояние, тут же обняла меня, а потому не успела заметить моих выпученных глаз и удивления, что отразилось, наверное, не только в моем взгляде, но и в дрожащих губах. Все, кто меня хоть маленечко знали, поняли бы, что я впала в ступор от ее выводов, а сестра просто крепко прижимала меня к себе и гладила по спине.

— Мелкая, какая же ты дурная. Пробраться в крестные к дочери своего бывшего. Господи, Кристя! А ее мать… Лиза, да? Твоя подруга – она-то хоть знала? 

— Она умерла, Карин, — выдавила я из себя и все же отступила на шаг назад. — Мы выкрали ребенка у его ненастоящего отца. Рома будет судиться за Машу. А я… — я так отчаянно завралась. Прости, сестра…  — Я для нее единственный сейчас близкий человек во всей Москве. 

— Да… да. — Карина закивала. Сжала виски руками. — Господи, ну Ромка! Ну говнюк! Кошмар какой, как он мог скрывать от нас всех ребенка? — ахнула она. — А ты? Кристя, тебе свою жизнь нужно было устраивать, а не мучиться в мазохистских припадках.

— Карина…

— Нет, слушай меня… — Она взмахнула ладонью, тыча в меня пальцем. — Это ненормально! Вы из-за этого тогда расстались? 

Мне ничего не оставалось, как кивнуть. Солгавши единожды, будь готов, что лгать придется всегда. В моем случае я, кажется, до конца жизни в этом погрязла.

— Дурдом! — воскликнула она, отвернулась от меня, пошла по направлению к игровой, а затем застопорилась. — Ты сказала, выкрали Машу… у нее есть что-то с собой? 

— Нет, мы как раз хотели ехать покупать одежду, — покачала я головой, — но Рома… 

Сестра, не дослушав меня, поджала губы, кивнула своим мыслям, а затем позвонила своей подруге и поинтересовалась у той, чем играют девочки в шесть лет и остались ли у Олеси те самые игрушки и, главное, вещи, из которых ее старшая дочь должна была совсем недавно вырасти. 

Марине сейчас было семь, а семья Вавиловых жила практически по соседству. В том же элитном поселке, только на соседней улице, и территория у них была намного больше, но зато сам дом в размерах проигрывал. *

Господи, о чем я только думала.

Сестра так быстро навела суету, что уже через час к нам приехала Олеся с вещами для Маши и со своими детьми. Лето… каникулы. Бойкая и кучерявая в маму и брюнетка в папу, Марина должна была идти во второй класс, а Саша, такой же темненький и кучерявый, но слишком уж худенький, а ещё в очках с ярко-зеленой оправой, — в первый, именно потому он напоминал сейчас гордого и зазнавшегося индюшонка, который через каждые две минуты выпендривался перед Всеволодом, напоминая ему о том, что, пока Сева играется в саду, Саша уже будет ходить в школу, потому что он взрослый. Он мужик. А Сева еще малыш, раз ему ещё целый год чалиться в саду. 

Честное слово, Александр Вавилов — шестилетний… ну ладно, хорошо, осенью ему будет семь, так что почти семилетний сын крупного, преуспевающего бизнесмена, так и сказал: чалиться в саду. 

Олеся была рядом, а потому громко охнула, услышав речь своего сына, и, округлив глаза, покраснела до самых кончиков ушей, Марина же — ее старшая дочь – не растерялась и просто влепила своему брату звонкий подзатыльник, с Сашки тут же слетели очки.

Глава 5

Следующие дни пробежали совершенно незаметно, я проводила все свое время с Машей. На самом деле, насколько бы мы ни были близки, но находиться с ней двадцать четыре часа в сутки было для меня странно. И не только для меня. Маша сама словно заново привыкала ко мне. Раньше она по мне скучала, потому что мы виделись раз в пару дней, а сейчас моего общества ей хватало сполна, и, кажется, она даже немного устала от моего постоянного внимания, я же… мне иногда казалось, что я попала в рай. 

Никто нам не мешал, никто не стоял между нами, мы просто гуляли, играли, общались, ездили в детские центры и непременно каждый вечер засыпали в обнимку. 

Я не ходила на работу, даже не думая о том, что Аркадий, должно быть, меня уже уволил за прогулы. Я все равно ничего не могла изменить. Возвращаться в Санкт-Петербург сейчас я и не думала.  Роман же подал исковое заявление, дождался принятия дела к рассмотрению и написал еще и ходатайство на назначение теста ДНК. Якобы Аркадий мог попытаться оспорить экспертизу, что была проведена вне судебной юрисдикции. После этого, оставив разбираться со всем адвокатов, Роман вернулся в Москву. В принципе, Скольников вообще мог не уезжать, у него изначально был договор с адвокатской конторой на предоставление его интересов в суде, но, как позже мне сообщил Рома в очередном сообщении, которых за эти дни стало великое множество, он хотел лично пообщаться с Аркадием, чтобы лучше понять, чего нам ожидать от мужа Лизы. Каждое такое «нам» заставлялось мое сердце биться чаще.

Порыв Романа я скорее оценила, нежели наоборот. А вот Аркадий рвал и метал. Пару дней назад прошла процедура вскрытия Лизиного завещания. Там присутствовали только Аркадий и мама Лизы, вот она-то с нами и поделилась, да еще и в красках, каким пришибленным выглядел муж ее дочери, когда нотариус сообщил, что почти все свое имущество Елизавета Григорьевна завещала дочери. И лишь половину акций, что достались ей от отца, она оставила матери, также некому Скольникову Роману Марковичу Елизавета завещала конверт с какими-то бумагами, а Ливановой Кристине Альбертовне – квартиру в Москве. Мужу Лиза не оставила ничего. 

Жаль, что нам не суждено увидеть лицо Аркадия, когда он узнает об иске на оспаривание отцовства от того самого Скольникова Романа. Ведь пока Аркаша, должно быть, успокоил себя тем, что является представителем дочери во всех имущественных делах, даже не поинтересовавшись при этом, где та самая дочь. Даже я не ожидала от Аркадия такого равнодушия по отношению к Маше, хотя, видит бог, я не переваривала этого человека.

— Я одного понять не могу, — протянул Рома после затяжного молчания, — судя по всему, она и правда в чем-то подозревала своего мужа. И уж с ее-то мозгами могла как-то выкрутиться… Обезопасить себя. Да избавиться от него раньше, чем он от нее, в конце концов, — возмутился Рома, сложив руки в замок.

Я же расширила глаза в удивлении и просто промолчала. Я все еще не могла настроиться на личное общение с Ромой. На нормальный, дружеский лад. Это было слишком непривычно для меня. Все то время, пока его не было в городе, мы перебрасывались шутливыми, иногда не очень, сообщениями, и я уже успела привыкнуть к такой манере общения, стараясь не думать лишний раз о том, как это похоже на то, с чего все начиналось почти семь лет назад. 

— Ну чего ты молчишь, Кристин? Ты же ее лучше знала…

Мы сидели в кафе, том самом, что и в прошлый раз, с хорошей детской зоной, в которой сейчас пропадала Маша. Скольников вернулся в Москву всего три часа назад, и я так эгоистично радовалась нашей встрече, надеясь на то, что с Ариной он вообще сегодня еще не виделся. 

— Я думаю, она до последнего не верила в то, что он как-то причастен к смерти ее отца. Вот и все, — выдохнула я, отведя взгляд. Я все ещё чувствовала себя неуютно, а из-за того, что Рома сидел напротив и внимательно да мной наблюдал, складывалось ощущение, что я вся перед ним как на ладони. — Лиза очень его любила. А потом, возможно, что-то узнала и не захотела в это верить. Я не знаю, Ром. Мы с Аркашей всегда не переваривали друг друга. Мне казалось, что он ревновал ко мне Лизу, то есть любовь у них была взаимная. А Лиза… Она не собиралась умирать. Просто на всякий случай все подготовила, лишь бы обезопасить Машу, да и… 

— Что и? — Рома вздернул брови и подался немного вперед.

— Если бы не все ее вот эти инструкции, завещание, просьбы и прочее, я бы поступила иначе. Не так тонко, как сейчас, но никогда Машу с Аркадием не оставила бы. Лиза это предполагала. Наверное. — Я пожала плечами, бросила быстрый взгляд на Машу, а затем опять на Рому. 

Его взгляд стал насмешливым. Рома должен был привезти мне документы на квартиру и ключи, забрал все у нотариуса после моего заверенного разрешения. Наверное, мы одновременно сейчас вспомнили именно об этом. 

— Квартире, — продолжила я, и взгляд Скольникова словно заискрился.  Мы действительно одновременно подумали об одном и том же. Мне не показалось. — Квартире, — повторила я, кашлянув, — которую она завещала мне, уже три года, Ром. В ней никто не жил. И о ней никто не знал. Она сразу взяла ее для меня. Но молчала. — Я пожала плечами и отвернулась.

— Хотела откупиться от тебя. Ты как раз тогда узнала о Маше, да? 

— Наверное. — Я опять посмотрела на Скольникова. — Я не понимаю, чего ты добиваешься, Ром? 

— Пытаюсь предугадать, откуда нам ждать удара. Проще было бы остаться без всего этого дерьма и лишних денег. 

— Ты ли это говоришь? Лишние деньги? — усмехнулась я, а Рома рассмеялся. По-доброму так, что мне стало ненамного, но легче на душе.

Глава 6

— Прости, я тебя не заметил, — шепнул Рома куда-то мне в макушку и разжал пальцы на моих плечах, я тут же попятилась.

— Нет-нет. Это просто я быстро шла, — затараторила я. — Хотела попить, — натянуто улыбнулась и, сделав еще два маленьких шага назад, развернулась, а потом, словно мне кто-то поддал пинка для ускорения, рванула к лестнице.

— Кристина, — окликнул меня Рома, когда я уже занесла ногу над первой ступенькой, — ты же шла на кухню. Попить.

— Точно. — Нога так и не опустилась на лестницу, мне пришлось вернуть ее на пол и развернуться. 

Глядя на носки своих домашних тапок, я пыталась сочинить, как же оправдать свое поведение. Что-то же нужно было сказать, но Рома меня опередил:

— Ты слишком очевидно пытаешься избежать встреч со мной. 

— Я… — в первый момент захотелось опять съязвить ему, отшутиться, как когда-то, но, сжав кулаки, я подняла взгляд и четко произнесла: — Я просто не знаю, как мне себя с тобой вести. Как нам общаться.

Рома хмуро поджал губы, а затем мотнул головой в сторону кухни.

— Пойдем поговорим. 

Я двинулась в сторону Скольникова и, на мгновение глянув в сторону большого холла, остановилась. Когда вернула взгляд к Роме, поняла, что он напрягся и даже разозлился. Решил, что я испугалась? Я кашлянула и, сжав руки в замок, произнесла:

— Может… может, пойдем на улицу?

Из Ромы словно ушло напряжение, на его губах проскользнула легкая улыбка, а кулаки, которые он сжимал, расслабились.

— Идем. 

У входа Рома подхватил пиджак и накинул его мне на плечи, еще до того, как мы вышли на улицу.

— Спасибо, — я сжала пальцами полы пиджака, — но не холодно же. 

Одета я была так же, как и вечером, в спортивные штаны и топ без лямок. А на улице стояла очень теплая погода, которая не могла испортиться к ночи настолько сильно.

— Комары закусают, — хмыкнул Скольников и, толкнув дверь, пропустил меня вперед. — Пойдем тогда прогуляемся уже. — Он спустился с крыльца, а я поняла, что мне проще думать и разговаривать с ним, когда он на расстоянии от меня, а еще когда не так темно.

Как только мы вышли на крыльцо, освещение загорелось автоматически, так же как и декоративные, но очень функциональные фонари, что стояли по всей территории. Они были невысокими и неяркими, как раз для таких вот неспешных прогулок по вечерам. 

Я сильнее стянула края чужого пиджака и невольно глубоко вдохнула, принюхиваясь. Пиджак был Ромин. Его туалетная вода. 

Вот же… неужели он не мог взять пиджак отца или кофту моей сестры? Я точно знала, что там была ее накидка, как раз на случай внезапных прогулок. 

Мы прошли немного вперед в полной тишине. Я не спешила помогать Роме, он же сам хотел со мной поговорить, я вообще пить хотела. 

— Давай начнем с того, что я не хочу переезжать, — спокойно заговорил он, глядя вперёд, когда мы уже прилично отошли от дома, — И чтобы ты и Маша тоже уезжали. Я еще не знаю, что делать с бизнесом Максимовой. Основной пакет акций там сейчас у ее матери. Пусть она и решает. — Я хмыкнула, на что Рома улыбнулся. — Остальное имущество пусть так и остается на Маше. Когда-нибудь она сама решит, что с ним делать.

— И? 

Скольников однозначно к чему-то вел.

— У тебя же там квартира в ипотеку. Ты могла бы ее продать и… 

Я резко остановилась.

— Рома, если Маша останется здесь, то и я никуда не уеду. Неужели ты этого еще не понял? Что делать с квартирой, я решу. Продавать пока ее не вижу смысла. Там очень низкая ставка с большой скидкой от застройщика. Практически рассрочка. 

Квартиру я брала в доме, который строил один из наших партнеров. И особые условия мне выбила именно Лиза. 

— И от чего же это зависит? — тихо проговорил он.

— Как от чего? От тебя, Ром. Только ты вправе решать, где будет жить Маша… 

Рома ненадолго прикрыл глаза и, быстро кивнув, перебил меня:

— Спасибо… — его голос звучал настолько надсадно, что у меня по коже пошли мурашки. 

Хорошо, что на мне был пиджак. Его пиджак. Да и Рома все равно не смотрел на меня, чтобы увидеть, как на меня повлияли его тон и голос. Скольников открыл глаза, но так и не посмотрел на меня, отвел взгляд и тут же отвернулся.

— Пойдем дальше. С этим моментом разобрались, но ты же сама понимаешь, что это не все.

Я медленно поплелась за ним, и хорошо, что не успела его догнать, когда Рома опять заговорил, потому что реакция моя была слишком бурной. Я сбилась с шага, выпучила глаза и часто задышала, ощущая, как сердце забилось быстрее, а в ушах начали бахать Ромины слова:

— Если ты все же окончательно решила не устанавливать с Машей родство, я хочу, чтобы ты ее удочерила, Кристин. Маша твой ребенок ровно настолько же, насколько и мой, и чего бы ни было в прошлом между нами, это никак не должно влиять на нее. И права у нас должны быть равнозначные. В рамках допустимого, конечно. Было бы проще, если бы…

Глава 7

Слишком хорошо меня знал Скольников и просто не мог не заметить, как часто я задышала, как, должно быть, расширились мои зрачки в предвкушении, как судорожно заметался ничего не видящий, кроме его губ, взгляд. Рома знал, что я отвечу на поцелуй, потому что просто не оставил мне выбора. 

Мягко лаская мои губы своими, он нежно погладил мои подбородок и шею, а затем пробежался пальцами выше, зарываясь в мои волосы и притягивая к себе еще теснее. Я несмело коснулась его языка своим, наступая первая, позволяя Роме больше, шире распахивая губы. Как всегда, сдаваясь, даже не пытаясь держать оборону. Зачем? Если я и так знала, что это все равно бесполезное занятие. Особенно тогда, когда сладость от капитуляции настолько сильна. 

Провела ладонями по его груди — Рома тоже часто дышал, и осознание этого заставило меня практически против воли застонать ему в губы. 

Как же я скучала…

— Ммм… — Скольников что-то промычал в мои губы в ответ на стон, попытался сказать… 

Он захотел оторваться от меня. Прекратить поцелуй! Не знаю, как я поняла это, но тут же переместила руки ему на шею и, крепко сжав его за затылок, не позволила ему отступить. Только не сейчас. Не тогда, когда я позволила себе расслабиться, вновь плавясь в его сильных руках, словно плитка шоколада на солнце.

— Ну тише, тише… — Рома все же заговорил, разорвав наш поцелуй. Правда, не так скоро, как собирался, а тогда, когда нам уже нечем было дышать. — Я здесь. Здесь. Соску-учился, Кристин, — шепнул он мне в висок, притягивая мою голову себе на грудь, он все еще перебирал мои волосы пальцами, намертво в них запутываясь.

— Иди ты, — тихо и скорее по-детски обиженно, нежели зло произнесла я и легонько ударила Рому по груди. Он же, отпустив мою поясницу, накрыл мою ладонь своей, а затем крепко ее сжал и потянул к губам, подул на мои пальцы и начал их целовать. 

Это все было… Словно ненастоящее.

— Ром… Рома-а-а, что происходит? 

— Сказал же, соскучился, — довольно протянул он в ответ. 

Я не видела его, но была уверена, что в этот момент он беззаботно улыбнулся, даже скорее шкодливо. Так, как умел только он.

— Объясни мне. Объясни, что изменилось, — требовательно спросила я. 

Перемены в отношении Ромы ко мне я заметила еще до его отъезда. Они случились сразу после того, как пришел результат теста ДНК, но я не верила, что все дело было в нем. Не могла какая-то бумажка, хоть и с такими данными, заставить мыслить Скольникова иначе. И не только мыслить, но и поступать.

— Маша? — Сейчас он вздернул брови. 

Я опять не видела, но могла поспорить на что угодно, что угадала верно. 

— Нет, — я качнула головой, все еще вдыхая запах его духов и слушая биение сердца, — было что-то другое. Просто должно быть что-то еще. Я же тебя знаю прекрасно, Ром. Так резко люди не меняются. 

— А я и не менялся. — Он опять поцеловал мою ладонь, а затем лизнул кончики пальцев, я шикнула на него, дернула рукой, но Рома не отпустил. — Хорошо-хорошо, — усмехнулся он. — Допустим, изменился немного. И ты права, не так резко, а уже давно. Очень давно. Просто сейчас у меня появился повод для того, чтобы рядом с тобой наконец-то включились мои мозги. Знаешь же, что обычно именно с головой у меня проблемы, когда дело касается тебя. А сейчас нам обоим есть ради чего стараться. Ну же? Разве Маша не стоит того, чтобы мы оба наконец-то стали более здравомыслящими? Кристин? 

— Это слишком хорошо звучит для того, чтобы быть правдой, — хмуро и слегка заторможенно произнесла я и еще сильнее вжалась лбом в твердую грудь Романа. Слишком хорошо от него пахло, слишком ласковое тепло исходило, а еще быстро стучало сердце, успокаивая и завораживая меня своими гулкими и частыми ударами.

— В конце концов, мы уже точно ничего не потерям и не испортим. Кажется, хуже, чем было, быть уже не может. И если раньше мы были…

— Да-да… молоды, эгоистичны. Сейчас это, конечно же, не так, — усмехнулась я. 

— Нет, не так. Хотя ты отчасти права. Просто раньше каждый и правда думал только о своей гордости и своих потребностях. Сейчас у нас есть Маша, и о ней мы должны думать в первую очередь.

— То есть ты предлагаешь не только расписаться и усыновить ее, но и… — Я все же отстранилась от его теплой и уютной груди и подняла голову, заглядывая в темные глаза Скольникова. Его зрачки расширились настолько, что почти слились с радужкой. 

Рома, Рома… Что же ты делаешь со мной? 

— Да, я предлагаю тебе попытаться построить семью. Настоящую. Желательно счастливую. — Он ласково улыбнулся и опять поцеловал кончики моих пальцев. 

Я же прикрыла глаза и снова уткнулась лбом в его грудь, иначе упала бы. От такого сумасшедшего, просто нереального предложения. И какое же оно было заманчивое. Словно кто-то залез ко мне в голову и вытащил из нее самые потаенные секреты и желания. Те мечты, в которых я даже сама себе признаться боялась. 

— Я могу подумать? — мой голос сорвался на хрип, потому что произносила я эти слова практически против воли. 

Все мое естество просто кричало: «Да. Да. Да-а-а! Какое подумать, дура ты набитая?»

— Давай сделаем так. — Рома закопошился рукой в моих волосах, а затем, сжав за затылок, отстранил от своей груди, вынуждая меня посмотреть на него. Я даже возмутиться не успела, утонула в его взгляде. — Вернемся к этому разговору сразу после суда? Когда у меня на руках будут все документы. Хорошо?