Вернуть семью после измены

Глава 1

– Ты хорош, Царёв. Жаль, что женат, – слышу я мурлыкающий женский голос в кабинете мужа.

Открываю дверь и едва не отскакиваю, когда передо мной предстает болезненная картина.

Муж сидит на белом кожаном диване со спущенными брюками, а верхом на нем прыгает Липатова. Новая заведующая хирургическим отделением. Непосредственная начальница мужа.

Она томно откидывается, выставляя грудь, и замечает меня первой.

– Дверь закрой с той стороны. Стучаться не учили? – холодно спрашивает она, ничуть не стесняясь наготы. Для нее я никто, она меня даже не узнала.

– Черт, Юля… – шепчет муж, а я убегаю, навсегда исчезая из жизни Царёва.

***

Пять лет счастливого брака перечеркнуты циничным предательством мужа. Развод. Новый город. Все тяготы матери-одиночки. И только работа заставляет меня забыть о болезненном прошлом. Пока на очередной утренней планерке не появляется бывший муж.

– Познакомьтесь, коллеги, наш новый заведующий отделением. Денис Царёв.

Глава 1

– Подмени меня сегодня на смене, Юль, ну будь человеком.

Вика складывает ладони в просительном жесте и смотрит на меня взглядом побитой собаки.

Мы обе работаем в отделении акушерства и гинекологии, так что я тщательно раздумываю, стоит ли соглашаться.

Какое-то нехорошее у меня предчувствие насчет сегодняшней ночной смены.

– Твой ругаться не будет, – добавляет Вика, откидывая черные волосы себе за спину. – Он и сам сегодня в хирургии дежурный врач. Разве не хочешь сообщить ему пораньше долгожданную новость в лицо, а не по телефону?

Она кивает на подоконник, где я перед ее приходом опрометчиво оставила тест на беременность.

Я чертыхаюсь, ведь хотела обрадовать мужа новостью первым, но не знала, что за час до начала своей смены ко мне заявится Вика.

В ее словах есть резон, и я задумчиво смотрю на две полоски на тесте.

Мы с Денисом в браке уже пять лет. Сначала хотели построить карьеру, потом накопить подушку безопасности, а когда год назад решили обзавестись детьми, оказалось, что это не так уж и просто.

Оба здоровы, без вредных привычек. Никаких отклонений и патологий. А всё равно целый год бесплодных попыток и в итоге никакого результата.

До сегодняшнего дня.

– Ты Ахминеева в известность поставь, – вздыхаю я, соглашаясь подменить Вику.

– Уже, – сияет она, и я едва не закатываю глаза.

Денис постоянно пеняет, что я слишком добрая и отзывчивая, но не могу я порой отказать близким в незначитальных просьбах. Если бы Царёв сегодня ночевал дома, я бы не раздумывая отказала, но Вика права.

Раз он тоже сегодня дежурит, то я составлю ему компанию, заодно устрою сюрприз. Обрадую его, что он наконец станет папочкой.

– Только ты будь поосторожнее, Юль. В хирургии, говорят, новая заведующая – лютая стерва, каких поискать. Если спалит, что ты к мужу бегаешь во время смены, рапорт главврачу, как пить дать, подаст.

Вика хмурится, и ее настрой передается и мне.

Прошлый заведующий был мужчиной пожилым и мудрым, иногда посматривал сквозь пальцы на некоторые волности сотрудников, а с новой я еще не знакома. Она работает всего две недели, с коллегами особого рвения общаться не проявляет, так что уже успела заработать себе статус снежной королевы.

– А она сегодня что, тоже в больнице в ночь? – удивляюсь я.

Есть чему. Ни разу не слышала от мужа, чтобы Анна Липатова, новая зав.хирургии, изъявляла желание трудиться в ночные смены.

– Да мне Люська, их главная медсестра, шепнула, что их снежная королева в кои-то веки снизошла до простых смертных, – криво улыбается Вика, а сама уже явно витает в облаках, представляя, чем закончится ее свидание с мужем.

Он у нее вахтовик и сегодня прибывает из рейса, и это становится тоже весомым аргументом пойти ей навстречу.

– Ладно, Вик, спасибо, что предупредила. Буду осторожной.

Подруга уходит, а я, убрав со стола, собираюсь на смену.

В больнице к вечеру уже достаточно тихо. Посетителей нет, больные в своих палатах готовятся ко сну, а задержавшиеся сверхурочно врачи потихоньку расходятся.

Переодевшись в сменный халат, принимаю дежурство от дневной бригады. В принципе, обо всем произошедшем в отделении я и так знаю, ведь сама сегодня работала днем, но мало ли, что могло измениться за то время, что я отсутствовала.

– Час назад на сохранение поступила Абрамова, шестая палата. По срокам роды через три дня плюс-минус, но ты держи руку на пульсе, Юль, – предупреждает Вадим.

– Возрастная первородящая? – настораживаюсь я, увидев возраст. Сорок три.

– Нет. Это вторая беременность. У нее миома матки. Размеры незначительные, но ты же сама знаешь, всегда есть риск кровотечения во время родов.

Августа Абрамова. Редкое имя.

Среди врачей есть примета, что если на ночную смену заходит пациент с редким именем, то ночь пройдет спокойно.

И я очень на это надеюсь, так как напряжение и предчувствие чего-то неотвратимого лишь усиливаются, вызывая беспокойство.

– Что по остальным пациенткам?

– Ничего экстраординарного. В основном, стабильно. У Ломовой из третьей гипертония, но я сказал дежурной медсестре, чтобы каждые два-три часа измеряла ей давление.

– А кто сегодня на посту?

Напрягаю память, но в голове каша. Я слишком взбудоражена собственными изменениями в жизни.

Тест в кармане халата, казалось, жжет бедро, и я жду не дождусь, когда дежурная бригада уйдет, и я смогу навестить мужа.

Специально ему не пишу, что я сегодня тоже на дежурстве, хочу сделать сюрприз.

– Самсонова.

Выдыхаю. Лидия Михайловна у нас тертый калач, так что ей можно доверить прикрыть тылы.

После приема смены расписываюсь в журнале, предупреждаю Самсонову, что ненадолго отойду, на лифте спускаюсь на второй этаж и с замиранием сердца иду по пустым коридорам.

1.1

Кабинет мужа расположен в самом конце коридора.

Он выбил его еще у прошлого заведующего, предпочитая работать вдали от шума и галдежа, и чтобы лишний раз к нему по пустякам не бегали.

Так что первым делом останавливаюсь у ординаторской, где на диванчике спит один из интернов мужа. Ох и получит он от начальства нагоняй, если Денис увидит, но что-то мне подсказывает, что в ближайшее время ему будет не до него.

Не бужу парнишку, подхожу к кофейному аппарату, делая одну чашку американо для Дениса, и едва сдерживаю улыбку, предвкушая, какая у него будет реакция.

Мы ведь так долго пытались завести ребенка, даже спроектировали будущую детскую, но делать ремонт в квартире пока не решились. Я боялась, что это плохая примета. А теперь с предвкушением думаю о том, что с завтрашнего дня наймем бригаду и сделаем в доме перепланировку.

– Юлия Климовна? – раздается позади сонный голос интерна, то ли Макса, то ли Глеба. Новенький, я с ним пересекалась всего пару раз.

– Спи, я за кофе.

Парень резко встает и встряхивает головой, явно пытаясь сбросить сонливость.

– Вы к Денису Алексеичу?

– Да. Не бойся, речи о тебе не зайдет, – успокаиваю я интерна и, подхватив кружку с готовым ароматным кофе, выхожу из ординаторской.

Иду едва ли не вприпрыжку, радуясь, что кабинет расположен в закутке, где вряд ли будут праздно ошиваться что дежурные врачи, что пациенты.

Касаюсь свободной рукой груди, представляя, как муж после радостной новости сорвет с меня новое ажурное белье, которое я как раз прикупила к особенному случаю, но, не дойдя до кабинета всего несколько метров, хмурюсь и замираю.

Муж в кабинете не один.

– Надеюсь, об этом никто не узнает? – слышу я жесткий голос Дениса и стою чуть в сторонке, ожидая окончания разговора.

– Это не в моих интересах тоже.

Женский голос мне не знаком.

– Проблемы мне не нужны, Липатова. Так что будь благоразумной, и мы сработаемся.

Выдыхаю с облегчением. Выходит, у мужа разговор с заведующей.

Я уже было хочу скрыться снова в ординаторской, вспомнив о предупреждении Вики насчет нее, но вдруг останавливаюсь, услышав странное продолжение.

– Как насчет второго раза? – спрашивает игриво Липатова, и я настораживаюсь.

– Я женат, или ты вдруг запамятовала?

– Я не из болтливых, Царёв, именно поэтому ты меня и выбрал, разве нет?

Мое сердце колотится о ребра, саму меня штормит, и я опираюсь рукой о стену, чтобы не упасть из-за внезапного головокружения.

Я часто моргаю и отчаянно надеюсь, что я неправильно поняла разговор мужа со своей начальницей.

Не может же быть такого, что второй раз… это про близость.

Денис не такой. Он верный и никогда бы не пошел на измену. Но вопреки своей уверенности в муже, я остаюсь в надежде прояснить всё, но они ненадолго замолкают, испытывая мои нервы на прочность.

Вскоре раздается скрип дивана, шуршание одежды, звук шлейки расстегиваемой ширинки, и мое воображение разыгрывается не на шутку.

Я всё еще отчаянно надеюсь, что всё это мои фантазии, но следом звучит странный шелест в полной тишине, шлепок, а затем стон.

– Ты хорош, Царёв. Жаль, что женат, – слышу я мурлыкающий женский голос, и я наконец снова обретаю контроль над своим телом.

Одной рукой придерживая кружку с кофе, второй я открываю дверь и едва не отскакиваю, когда передо мной предстает болезненная картина.

Муж сидит на белом кожаном диване со спущенными брюками, а верхом на нем прыгает фигуристая крутобедрая женщина.

Невольно подмечаю, что она выглядит ухоженной, лет тридцати пяти, с полной грудью и тонкой талией.

Руки Царёва крепко сжимают бедра златокудрой красавицы, его лицо при этом искажено мукой наслаждения, и это животное удовольствие, которое я никогда не видела на его лице, приводит меня в чувство.

Из руки соскальзывает кружка, раздается громкий звон. Осколки разлетаются по кабинету, а кофе расплескивается, пачкая мои новые бежевые туфли.

Липатова в этот момент томно откидывается, выставляя грудь, и замечает меня первой.

– Дверь закрой с той стороны. Стучаться не учили? – холодно спрашивает она, ничуть не стесняясь наготы. Для нее я никто, она меня даже не узнала, хотя мое фото стоит на столе Дениса.

Царёв нехотя отводит жадный взгляд от чужой груди и с недовольством посматривает на дверной проем. Не знаю, кого он ожидал увидеть – интерна или медсестру, – но гнев с его лица быстро сменяется сожалением.

– Черт, Юля…
_____

Дорогие читатели, добро пожаловать в мою новую историю))) Спасибо всем за нравишки. Кто не знает, как их ставить, прикрепляю инструкцию: https://litnet.com/shrt/g7DB

Глава 2

– Черт, Юля…

Хриплый голос мужа в тишине звучит оглушающе.

Сам он надсадно дышит, а я отчего-то никак не могу отвести взгляда не от его искаженного напряжением лица, а от его двигающейся часто вверх-вниз грудной клетки.

Растопыренные женские пальцы с алым маникюром, которые впиваются в его кожу, еще долго будут стоять у меня перед глазами.

А я всё равно, как мазохистка, смотрю и смотрю, пока женщина, наконец, не убирает свою конечность с груди моего мужа. Но легче мне от этого не становится.

Денис никогда не пренебрегал силовыми тренировками, несмотря на загруженность по работе и многочасовые операции. Так он сбрасывает напряжение, прежде чем идти домой, ко мне.

– Не хочу нести к тебе негатив и болезни, бельчонок, – пояснял он мне. – Наш мир только для нас двоих, все проблемы оставляем за пределами нашей семьи, договорились?

До сегодняшнего дня я считала, что мне попался самый любящий и верный муж на планете. Мало того, что высок, красив, умен и амбициозен, так еще и заботлив сверх меры. О чем еще можно мечтать?

Единственное, чего нам не хватало, так это ребенка. Нашего продолжения. Мальчика, копии Дениса. И дочери, похожей на меня, о чем часто мечтал Царёв, шепча мне всякие глупости перед сном.

И сейчас все эти мечты разбиваются вдребезги.

А измена неожиданно пахнет для меня терпким запахом кофе.

Едва не выворачивает наизнанку от этого густого яркого аромата, и я еле сдерживаю рвотный позыв. Стою у порога, растерянно глядя, как Царёв грубо стаскивает с себя Липатову, и резко встает, подтягивая брюки и застегивая замок.

– Это что, твоя жена? – спрашивает лениво Липатова.

Несмотря на то, что законная жена застукала ее с чужим мужем, она не ведет себя, как обычная любовница. Не суетится, не натягивает на себя поспешно белье, пряча глаза.
Нет.

Она медленно встает во весь рост и грациозно надевает свои алые кружевные трусики, при этом разглядывая меня с бесстыдством и такой уверенностью, что мне кажется на секунду, что это я – любовница

– Закрой рот! – коротко рычит на нее Царёв, а вот я отступаю, чувствуя, как приходит запоздалый откат.

Сердце стучит всё сильнее, голова кружится, а рука болит. Не осознавая, я сжала руку в кулак с такой силой, что ладонь побаливает от вмятин от ногтей.

– Бельчонок, это не то, что ты подумала, – шипит Денис, чертыхаясь. В спешке задел замком свое достоинство.

Становится противно, что в такой неподходящей ситуации он зовет меня бельчонком.

– Не то? – усмехаюсь я неверяще. – С глазами у меня всё в порядке, Царёв. На плохое зрение не жалуюсь. И на проблемы со сном тоже, если ты собираешься убедить меня, что всё это мне приснилось.

– Бельчонок, послушай…

Меня будто ушатом ледяной воды обливают, и я отступаю, силясь не упасть. Колени так трясутся, что я боюсь опозориться и растянуться на полу во весь рот.

Я не даю мужу договорить, резко разворачиваюсь и убегаю прочь, вытирая рукавом халата злые слезы с разгоряченных щек.

Успеваю добраться до лестницы, чтобы не ждать лифта, но Денис нагоняет меня до того, как я успеваю подняться на третий этаж. Зажимает прямо на лестничном пролете, оттесняя к окну так, чтобы я не сумела сбежать.

– Куда ты несешься, глупая? Дай мне всё объяснить.

– Я тебе не глупая, курицу свою так называй, а меня не смей, – выдыхаю, но в ответ слышу только шумное дыхание.

Муж нависает надо мной, тяжело дыша, а я жмусь в угол с такой силой, чтобы не дай бог не коснуться его тела. На нем только брюки и накинутая поверх голого верха белый халат. Не застегнутый, так что взгляд невольно скользит по небольшой поросли волос на его груди, накачанному стальному прессу и дорожке, скрывающейся под поясом брюк.

Я смотрю куда угодно, лишь бы не в лицо мужу. Боюсь расплакаться от обиды и боли от предательства самого дорогого мне человека. Который обещал любить меня и никогда не огорчать.

– Юль, посмотри на меня, – надсадно скрипит голос Дениса, и он тянется ко мне, вызывая такую волну паники, что на секунду я будто перестаю дышать.

– Не прикасайся ко мне после нее! – взвизгиваю я и отшатываюсь так резко, что ударяюсь затылком о стену до звездочек перед глазами.

– Черт, беляш, что же ты так резко. Иди ко мне, я гляну, что с головой.

Пока я дезориентирована и едва не сползаю по стене на пол, Денису удается схватить меня и прижать к себе. Не кружись у меня так сильно голова, я бы оттолкнула, но у меня в этот момент пропадают силы, руки повисают вдоль тела, и я медленно прихожу в себя.

Вдыхаю приятный парфюм Дениса, смешанный с потом, и морщусь, вспоминая, с каким энтузиазмом прыгала на нем фигуристая Липатова. С каким наслаждением заставляла моего мужа рычать и шлепать себя.

И он ей это позволял, не утруждаясь муками совести.

– Отойди, Денис, – глухо произношу я и отталкиваю его ладонями, стараясь не касаться голых участков тела.

– Давай поговорим, и я всё тебе объясню, Юль. Не надумывай себе ничего, хорошо?

– Отпусти меня, ты весь пропах своей потаскухой! – кричу я, чувствуя, как подкатывает истерика. – Меня тошнит от тебя, тошнит!

Он в шоке отходит, видя, как меня колотит, но встает так, чтобы не дать мне убежать. Но я сейчас не в силах даже шага в сторону сделать. Меня выворачивает прямо на ботинки Дениса.

2.1

Мне так плохо, что я туго соображаю и не сразу замечаю, что муж, вместо того, чтобы отбежать, подходит ближе и собирает мои волосы вверху в кулак.

– Денис Алексеич, а что тут… – раздается снизу знакомый голос его интерна. Он сразу замолкает, когда видит, что мне плохо, и я слышу его “о”.

– Теплой воды неси, Макс, и швабру. Не одновременно! – строго инструктирует его Денис, и тот убегает.

Я выпрямляюсь, снова отступая к стене, вытираю рот рукавом халата и запрокидываю голову. Пытаюсь глубоко и размеренно дышать, но последнее получается плохо. Особенно когда рядом маячит муж, который весь пропах чужими терпкими духами. Морщу нос, унюхав этот тошнотворный запах, от которого живот снова сводит спазмами.

– Не подходи, – хриплю я, выставив руку к мужу ладонью, и пытаюсь устоять на ногах.

Накатывает такая сильная слабость, что я не могу найти в себе силы даже просто подняться на третий этаж, чтобы вызвать лифт.

К счастью, интерн оказывается быстрым и проворным, вскоре взбирается по ступеням и передает стакан с водой Царёву. Я бы предпочла не касаться мужа, но когда забираю у него стакан, наши пальцы соприкасаются, и меня едва не бьет током.

Сжав зубы, резко выхватываю воду и делаю несколько жадных глотков, опустошив стакан до дна.

– Уберешь тут всё, – кивает интерну Денис и, не слушая его причитаний, хватает меня на руки и несет наверх.

Я вяло сопротивляюсь, но он отпускает меня на третьем этаже, кладет на скамью и отходит, встает чуть поодаль.

– Ты отравилась, Юль? Я же говорил, что те роллы у дома несвежие. Нужно желудок промыть и…

– Серьезно? – усмехаюсь я, перебивая хмурого мужа. – Ты сейчас собрался говорить о роллах? После того, как я застала тебя в роли быка-осеменителя? Или скажешь, мне привиделось?

Вижу, как Ден сжимает челюсти и явно борется сам с собой. Ему отчаянно хочется соврать, сделать вид, что у меня были галлюцинации, но он слишком хорошо меня знает.

Не поверю. Еще и уважение к нему потеряю. Впрочем…

Оно уже разодрано в клочья. Порвано на лоскуты и восстановлению не подлежит.

– Юль, это не то…

– Не то, что я думаю?

Кривлю губы, пока он так банально оправдывается. В его взгляде сожаление и боль, но в последнее я не верю. Ничему уже не верю.

– Это была ошибка, бельчонок. Всего раз…

Его голос хрипит, сам он сжимает кулаки, едва сдерживая себя, чтобы не прижать меня к своему телу, но не приближается слишком близко. Продолжает стоять напротив, а затем вдруг садится на корточки и берет мои руки в свои ладони. Целует их, прижимая к своим губам, а я цепенею, не сразу пытаясь вырвать свои пальцы из его хвата.

– Всего раз? – еле разомкнув сухие губы, глухо переспрашиваю. – Не ври. Всего раз было до того, как я вас застукала. Я слышала ваш разговор, Денис, так что всё знаю.

Мышцы на его щеке дергаются, на его лицо набегает тень, и он всё сильнее мрачнеет. Лихорадочно подбирает слова, которые убедят меня в том, что я всё неправильно поняла, но поздно.

Он выглядит потерянным, словно бездомный щенок, но я чувствую себя не лучше.

В груди всё разворошено, любовь вырвана с корнями, а вокруг валяются одни щепки. Едва заставляю себя дышать через рот, чтобы не вдыхать приятный запах мужа, смешанный с тяжелым цветочным ароматом Липатовой.

У меня хорошая память на запахи, и теперь эта смесь будет преследовать меня постоянно. И сцена в его кабинете будет возникать в голове каждый раз, когда я буду смотреть на мужа.

– Забудь об этом, Юль, она для меня ничего не значит. Я оступился, но этого больше не повторится никогда. Обещаю, – выдыхает Царёв и смотрит на меня снизу вверх с надеждой.

– Мне уже всё равно, – безэмоционально говорю я и веду плечами.

Отдергиваю свои руки и отсаживаюсь от мужа подальше.

– Выслушай меня, Юль, о большем я не прошу. В первый раз это было просто помутнение рассудка, я был…

– Избавь меня от грязных подробностей, Царёв, – шиплю я и отталкиваю его, чтобы отошел. – Мне не интересны твои подвиги, когда, в каких позах и где. Ничего не хочу ни слышать, ни знать!

Меня лихорадочно трясет, но я смотрю в глаза мужу, пытаясь донести до него одну простую истину. После того, как его причиндалы побывали в другой женщине… Он для меня умер.

Денис отшатывается, проводит ладонью по затылку и тяжело дышит, не зная, какие подобрать слова. Вижу, что отпускать меня не хочет. Насторожен, словно цербер, охраняющий добычу.

– Что мне сделать, чтобы ты…

Он и сам не договаривает. Не знает, как сформулировать мысль.

Чтобы я что?

Простила? Такое не прощают.

Оправдала его? Тогда сама себя уважать перестану.

Сделала вид, что ничего не было? Но ведь было…

– Всё, что мог, ты уже сделал, – отвечаю я тихо.

– Бельчонок, пожалуйста…

– Ты потерял право называть меня бельчонком, Денис. Для тебя я теперь Юлия Климовна. А теперь убирайся, смотреть на тебя противно.

– Не отстраняйся от меня, мы ведь семья, мы всё решим.

Мне даже сил рассмеяться ему в лицо не хватает.

Семья…

Нет больше никакой семьи, а он всё никак не поймет. Цепляется за прошлое, не веря, что я не прощу. Никогда не прощу.

– Уходи, – мертвым голосом прошу я.

Не знаю, что на него действует больше. Моя просьба или равнодушный взгляд следом. Поколебавшись, он всё же оставляет меня в покое.

Но мы оба знаем, ненадолго.

В этот момент я опускаю голову, роняя на колени слезы, а сама упираюсь взглядом в собственный живот. Пока еще плоский, но в нем уже зародилась жизнь. Наше с Царёвым долгожданное продолжение. О котором он теперь никогда не узнает.

Глава 3

Я привожу себя в порядок в первой попавшейся уборной. Умываюсь холодной водой и хлопаю себя по щекам, надеясь убрать красноту с щек.

А затем возвращаюсь в свое отделение, стараясь ни с кем не пересекаться.

Смена проходит спокойно, но я почти не сплю.

От Дениса несколько пропущенных, каждый звонок его я игнорирую.

Но всё время смотрю на часы и дергаюсь от малейшего шороха, гадая, не Денис ли это, и лишь под утро вспоминаю, что я мужу так и не сказала, что сегодня дежурю. Значит, он думает, что я сейчас дома.

К утру лицо у меня становится отекшим и усталым, так что я быстро принимаю душ и крашусь перед работой. Сегодня пятница, так что весь день придется провести на ногах.

Я хоть и не спала, а сна ни в одном глазу.

Всю ночь я вспоминала о нас с Денисом, прокручивала в голове наш брак и пыталась понять, когда что пошло не так и почему я этого так и не заметила.

Вольно-невольно думала и мучила себя вопросом, когда он впервые переспал с Липатовой. Даже жалела, что не выслушала грязные подробности, которые теперь жгут мне разум.

– Юль, у тебя всё в порядке? Какая-то ты смурная, – спрашивает меня с утра Лидия Михайловна, такая же невыспавшаяся. Ей лет сорок пять, она у нас главная медсестра, но чего не отнять, так это внимательности.

Мне снова хочется расплакаться, но я прикусываю губу и качаю головой. Отвожу взгляд, чтобы она не пристала с расспросами. Не собираюсь выворачивать душу перед ней, а уж тем более сплетничать в больнице, что застала мужа с Липатовой.

Сплетни здесь расходятся со скоростью звука. А большего унижения сейчас, чем перешептывания за спиной, уже и не представить. Ведь худшее с изменой уже случилось.

– Всё хорошо, Лидия Михайловна, – отвечаю я немного гнусавым голосом, а сама иду раньше времени на обход, чтобы проверить пациенток.

Работа – единственное, что может отвлечь меня от разбитого сердца и мысленных терзаний, так что я окунаюсь в нее с головой.

Утренняя планерка проходит для меня, как в тумане, так что когда после нее в коридоре меня вылавливает опоздавшая Вика, я даже не помню, что все эти часы делала.

Лицо у коллеги обеспокоенное, но когда она видит меня, выдыхает с облегчением.

– Ты меня напугала, Юль. Я думала, что-то случилось.

Вздергиваю бровь, ожидая пояснений, и они не заставляют себя долго ждать.

– Мне с утра Царёв названивает, вопросы странные задает. Я уж думала, что-то случилось и ты на смену не явилась, звоню тебе, звоню, а ты не абонент.

Достаю телефон из кармана халата и с удивлением смотрю на черный экран.

– Разрядился, видимо, а я и не заметила. Зачем тебе мой муж названивает? – сразу же настораживаюсь я и с подозрением смотрю на Вику, которую подменяла сегодняшней ночью.

Вспоминаю вдруг, какое у меня было нехорошее предчувствие перед ночной сменой. Я ведь даже раздумывала отказать ей в просьбе и остаться дома, но ее замечание про две полоски стало решающим.

И думаю о том, что было бы, останься я дома.

Я бы тогда не пошла к мужу в отделение, чтобы обрадовать его долгожданной новостью, а значит… Не увидела бы прыгающей на нем верхом Липатовой.

Встряхиваю мысленно головой и не позволяю себе даже мысли допустить, что всё могло быть по-другому. Лучше уж мне будет больно, чем я буду и дальше находиться в неведении.

– Что это с тобой, Юль? – хмурится Вика, заметив мой отрешенный вид. – Ты случаем не заболела?

– Н-нет, просто устала, – качаю я головой. – Так чего Денис хотел?

– До тебя дозвониться не может, окольными путями пытался выяснить, не знаю ли я, где ты. Вы что, не пересекались с ним во время смены?

– Что ты ему ответила? – выдыхаю я, а затем холодею.

Совсем забыла, что в моем плане есть большой изъян. Собираясь скрыть от мужа свою беременность, я не подумала о том, что есть еще один человек, который о ней знает. Вика.

– Да если честно, я занята была, так что сказала, что найду тебя и перезвоню. Ты сообщила ему о беременности? Что-то радостным его голос не звучал.

Повезло, что Вика не особо обращает внимание на детали, не анализирует происходяшее, а живет по наитию, иначе бы сейчас устроила мне допрос с пристрастием.

– Вик, мы ведь подруги?

– Д-да, – неуверенно отвечает она и прищуривается настороженно.

В глазах исчезает смех, и она вся подбирается, приглаживая волосы.

– Я пошла ведь тебе навстречу и заменила тебя на ночной смене.

Она кивает, пока не понимая, к чему я веду.

– Тогда забудь о моей беременности, хорошо? Я надеюсь, ты никому о ней не говорила?

Вика качает головой, а я радуюсь, что она не из болтливых, если предупредить ее, что это секрет.

– И особенно не проболтайся Царёву.

Я кидаю на нее тяжелый взгляд и успокаиваюсь, увидев, что с ее лица сползает улыбка. Но не сразу понимаю, что связано это не со мной.

– О чем не проболтайся Царёву? – звучит сзади угрожающе.

Я цепенею.

Голос мужа мрачен и глух. Он не в духе.

Черт.

И как много он слышал?!

Я медленно оборачиваюсь и… едва не отшатываюсь.

Глава 4

Денис выглядит потрепанным, с темными кругами под глазами. Даже обычно безупречный вид оставляет желать лучшего.

Халат мятый, как будто кем-то пожеванный, слегка скошен вбок, а рубашка под ним не застегнута до конца, чего раньше Царёв никогда себе не позволял.

Нет, он не был педантом, но старался выглядеть опрятно и чисто, а сейчас передо мной стоит будто другой человек.

Уставший, невыспавшийся и совершенно не заботящийся о том, какое впечатление производит на коллег и пациентов.

Всё это я подмечаю одним взглядом, а затем снова нехотя возвращаюсь к лицу мужа. Вынужденно смотрю ему в глаза и вижу там штормовое небо, которое вот-вот разразится раскатами грома.

Он до крайности рассержен, судя по сжатым челюстям и агрессивной позе.

– Я, наверное, пойду, Юль, встретимся в ординаторской, – неловко переминаясь с ноги на ногу, говорит мне Вика и быстро ретируется, даже не оглядываясь.

Денис редко выходит из себя, но если он не в духе, своей энергетикой всегда давит на окружающих. И в такие моменты все стараются его избегать, чтобы не попасть под горячую руку. Особенно интерны.

– Я жду, Юля, – бычится Денис, и я сжимаю зубы.

Его гнев пробуждает во мне ответную негативную реакцию, и я скрещиваю на груди руки, отгораживаясь от мужа и пытаясь хотя бы мысленно возвести между нами дистанцию.

– Что за тайны, Юля? – прищуривается Денис, повторяет вопрос и с подозрением скользит по мне внимательным и острым, всё подмечающим взглядом.

– Ты плохо расслышал? Тебя это больше не касается.

– Ты моя жена. Всё, что связано с тобой, всегда будет меня касаться! – едва не ревет Царёв, не обращая внимания на то, что мы привлекаем внимание пациентов в коридоре.

– Ненадолго, Царёв. Я сегодня же подам на развод!

Меня лихорадочно трясет, и я отталкиваю его, когда он пытается нагло схватить меня за руку. Но он проворнее и сильнее, заталкивает меня силой в первый же свободный кабинет и закрывает за нами дверь.

– Никакого развода, Юля. Я тебе его никогда не дам!

Он зол. Руки сжаты в кулаки, глаза покрасневшие, на висках вздувается вена.

Я же стою, как вкопанная, зажатая между ним и столом. Один кулак он ставит сбоку от меня, отрезая пути к отступлению, и нависает сверху, давит безжалостно своей волей.

– Нас всё равно разведут, хочешь ты того или нет.

Я отстраняюсь, упираясь бедром и ладонями о стол, когда Денис наклоняется, всё сильнее вглядываясь в мое лицо. Что-то ищет там, но лишь мрачнеет спустя минуту. Словно не находит там того, что искал.

Я же не пытаюсь прочитать его. Он сейчас для меня, как на ладони.

Чувство вины, которое он демонстрировал ночью, исчезает, уступая место гневу и раздражению, а я впервые рядом с ним чувствую страх.

Будто еще чуть-чуть, и его забрало упадет, выпуская наружу зверя, который способен растерзать даже меня.

– Не зли меня, Юля, – выплевывает Денис после минутного молчания. – Лучше признайся во всем, пока я не вытряхнул всё из этой дешевки Вики.

Я остервенело впиваюсь ногтями в ладонь, сжимая руку в кулак, когда слышу в его голосе пренебрежение и презрение к Вике. Он всегда ее недолюбливал и был против нашего с ней близкого общения. Никогда не говорил, что именно в ней ему не нравилось, но запрещал приводить ее к нам в дом, а уж тем более сплетничать с ней.

И если раньше я закрывала глаза на его заскоки, считала, что он перегибает, пытаясь контролировать, с кем мне общаться, а с кем нет, то сейчас его поведение кажется мне лицемерием.

– Ты лучше за своим кругом общения следи, Денис. Мои друзья хотя бы одного со мной пола, не лезут мне в трусы. И кто тут дешевка, еще посмотреть нужно.

Последнее я выдыхаю рвано, а сама дрожу, старательно отгоняя от себя воспоминания прошлой ночи.

Мне хочется стереть их из памяти, вырвать эту боль с корнем из сердца, но Царёв раз за разом рвет мою душу на части.

Своим присутствием.

Вниманием.

Слишком болезненным для меня взглядом.

Запахом, который больше не вызывает у меня приятных чувств.

– Дай угадаю, – скалится он. – Это связано с твоими анализами, верно?

Я холодею.

Неужели он догадался, что я беременна?

Внутри всё сжимается от отчаяния, ведь если это так, то он меня уже не отпустит.

Он и так против развода, а теперь и подавно мне его не даст.

Еще до того, как мы расписались, он часто говорил мне, что считает брак серьезным шагом. Что штамп в паспорте и обручальные кольца – это на всю жизнь. Что в его роду разводов не бывает, и мне придется смириться с тем, что он будет моим первым и единственным мужчиной.

Тогда мне казалось это романтичным, признаком его любви и серьезных намерений, а сейчас я отчетливо понимаю, что всё это фальшивка.

Дешевка, которую мне пытались всучить, как ограненный бриллиант.

– О ч-чем ты? – заикаясь, спрашиваю я тихо, до спазмов в груди надеясь, что он ни о чем не догадался.

– Кто он?! – рычит Денис, хватая меня за талию и практически вбивая меня с силой в свой торс. Обхватывает так, что мне не вырваться. Приходится чувствовать на себе жар его дыхания.

– Кто?

– Где ты была ночью, Юля? Только не ври, что ночевала дома. Я приезжал, тебя не было, – цедит сквозь зубы Царёв.

До меня доходит, о каких таких анализах он говорит, и я вдруг удивляю и его, и себя.

Истерично хохочу, когда понимаю, что вся его злость связана не с тем, что он догадался, что я скрываю от него беременность.

Нет.

Он злится от того, что не знает, где я провела сегодняшнюю ночь. Решил, что я была с другим мужчиной.

Когда мой смех, переполненный горечью, утихает, я поднимаю холодный взгляд на мужа и, не отводя глаза в сторону, припечатываю его своим презрением к земле.

– По себе судишь, Царёв? – жестко спрашиваю я с намеком.

Мои слова достигают цели. По его лицу проходит судорога, и он мрачнеет, вспоминая, в какой позе я застала его в кабинете ночью.

Глава 5

Меня лихорадит, и я оттягиваю ворот блузки, так как становится тяжело дышать.

Денис после моего вопроса продолжает молчать, но я по напряженному взгляду понимаю, что попала в точку. Напряжение из его взгляда уходит, когда он понимает, что ночь я провела не с другим мужчиной, но при этом он всё равно растерян и не может сходу придумать себе оправдание. Поздно.

– Ты совсем охамел, Царёв. Врешь мне нагло в глаза и не краснеешь, – цежу я сквозь зубы, надеясь, что сумею сдержать слезы.

– Я не вру, Юля. С Липатовой у меня было всего пару раз.

Всё это время я смотрю мужу в глаза, но в этот раз он взгляд не отводит. Видимо, не врет. Но от этого мне становится гораздо хуже.

– Ну-ну! Хочешь сказать, что это были ее резинки?

Вижу, как он борется сам с собой, но не жду очередного вранья.

– Если я сейчас зайду в твой кабинет и пошарюсь по твоим шкафчикам, Царёв, там меня ждет очередной неприятный сюрприз?

Денис хмурится и лихорадочно соображает, что есть в его кабинете, и эта его заминка для меня словно пощечина.

– Пошел вон, Царёв.

– Дай мне всё объяснить, Юля, – цедит Денис и наклоняется, вынуждая меня отстраниться до боли в позвонках.

– А что тут объяснять? Ты, видимо, запамятовал, что мы с тобой не предохраняемся уже как год. С тех пор, как…

Слова застревают у меня в горле, и я мысленно чертыхаюсь, что в гневе не сдержалась и высказала то, о чем следовало молчать.

С тех пор, как решили завести ребенка. Эти слова повисают в воздухе молчанием, и мое сердце стучит о ребра с такой скоростью, что они вот-вот сотрутся.

К счастью, муж рассержен и не понимает причину моей осечки. Не задает наводящих вопросов, которые могут загнать меня в угол и выдать ему тайну, которую я хочу сохранить в секрете.

– Если ты дашь мне второй шанс, у нас еще всё будет, бельчонок, – болезненно шепчет Царёв и вдруг наклоняется еще ниже, хватая мое лицо в ладони и покрывая его поцелуями. Воздушными и невесомыми, словно поцелуй бабочки.

Раньше они вызывали у меня трепет в груди и счастливую улыбку на весь день, а сейчас всё, что они приносят мне – это боль и отвращение.

– Мальчик и девочка, всё, как мы хотели, Юляш, – продолжает он, напирая. – Начнем всё сначала, с чистого листа, будто не было ничего.

Я уворачиваюсь, хватаю руками кисти его рук и безуспешно пытаюсь отцепить его ладони от своих щек, но он продолжает шептать что-то и всё сильнее вдавливать меня в себя. В какой-то момент мне просто перестает хватать воздуха, и я жадно глотаю его ртом, чтобы не задохнуться.

Сама не замечаю, как всхлипываю и глотаю горькие слезы, от которых всё сильнее болит сердце. Руки опускаются вдоль тела, переставая сопротивляться хватке Дениса, и я будто со стороны наблюдаю, как он распаляется, терзая мою шею, лапая бедра и задирая мой врачебный халат.

Я же словно кукла, почти не двигаюсь и равнодушно смотрю сквозь него. А он и не замечает, усаживает меня одним движением на стол, втискивается между бедер и скидывает с себя собственный халат.

Я же чувствую себя настолько опустошенной, что не в силах уже его оттолкнуть. В себя прихожу от звона бляшки его ремня на брюках.

Этот звук мне до боли знаком, воскрешает в памяти те страшные минуты, когда я стояла за дверью его кабинета, пока он вот так же снимал с себя брюки, трусы, а затем позволял своей начальнице скакать на себе.

И этот звон действует на меня отрезвляюще. Моментально приводит в чувство и возвращает в реальность, где я чуть не позволила предателю тронуть себя.

– Не прикасайся ко мне, подлец! – кричу я и изо всех сил толкаю его в грудь.

Денис не ожидает от меня сопротивления и едва не падает на пол, но этих нескольких секунд его заминки мне хватает, чтобы подтянуть трусики, поправить юбку и запахнуть халат.

– Как ты посмел?! – рычу я, отступая к двери, и выставляю ладонь вперед, когда он снова пытается приблизиться ко мне. – Никогда больше не смей меня касаться, ты слышишь? Ты грязный!

– Я принимал душ два часа назад, Юль, – оправдывается Царёв и хмурится, отчего лицо его приобретает угловатые и острые черты.

Я взвинченно смеюсь, а затем прикрываю рот ладонью, чтобы не скатиться в истеричный плач.

– Ты для меня теперь всегда грязный, Царёв. И телом, и душой. Мне противно дышать с тобой одним воздухом, не то что смотреть на тебя. Ты мне противен. Меня от тебя тошнит.

– Ты повторяешься, – замечает он, и я резко качаю головой.

– Надо будет, повторю столько раз, сколько потребуется. И буду делать это до тех пор, пока до тебя не дойдет, что ты для меня умер. Ты мне больше никто, Царёв, так что не смей ко мне подходить.

С каждым моим хлестким оскорбительным словом муж мрачнеет, на лицо набегает тень, и от отчаяния в его взгляде не остается и следа. Вместо него приходит зверь. Злой и рассерженный, каким бывает, когда лапой попадает в чужой капкан.

– Как умер, Юля, так и воскресну, – жестко и бескомпромиссно выплевывает Денис и оскаливается. – Ты моя женщина, ею и останешься. А ночное недоразумение забудешь. Считай, что его не было.

– Было, – упрямо поджав губы, выпаливаю я, а сама в это время упираюсь спиной в дверь и пытаюсь нащупать дверную ручку.

Наши взгляды с Денисом скрещиваются в воздухе, между нами вовсю искрит, но меня это не радует. Никогда не думала, что вступлю в противостояние с собственным мужем.

Когда я наконец тяну ручку двери вниз, планируя задом сразу же выскочить в коридор и сбежать в ординаторскую, куда Царёв не посмеет явиться в таком состоянии и устроить мне при всех скандал, он вдруг прищуривается и задает мне странный вопрос.

– Что ты делала вчера вечером в больнице, Юля? Ты ведь должна была быть дома.

5.1

– Что ты делала вчера вечером в больнице, Юля? Ты ведь должна была быть дома.

Денис не двигается, пытаясь помешать мне, так что я застываю, глядя непонимающе на него в ответ.

– Работала, – цежу, когда прихожу в себя.

– Я в курсе твоего расписания. Вчера ты должна была быть дома.

– Какое это имеет значение? – выплевываю я и вздергиваю бровь. А затем едва не смеюсь, когда до меня доходит кое-что важное. – Так ты всё спланировал, Царёв? Знал, что меня в больнице не будет, и надеялся, что я не застукаю тебя с Липатовой? Усп, ошибочка вышла.

Из меня так и льется яд, но я его не сдерживаю. Позволяю себе слабость хоть как-то отплатить мужу “добром” на его “добро”.

Царёв хмурится, сжимает с силой кулаки, но сдерживается, не сокращает между нами расстояние. Только оно и позволяет мне дышать полной грудью и не задыхаться от его слишком сильного запаха, который, казалось, въедается мне под кожу, проникая в подсознание.

– Всё не так, Юля, но сейчас это не имеет значения. Ответь на вопрос, почему ты вернулась в больницу? Почему не позвонила?

Он задает правильные вопросы, и я холодею. Даю себе мысленную пощечину, когда чуть не ударяюсь в панику.

– Вика попросила подменить ее на ночной смене, и я решила сделать тебе сюрприз, – отвечаю я как можно спокойнее, чтобы он не стал раскручивать эту тему, которую мне хочется замять. – Как тебе сюрприз? Как по мне, так весьма удался. Я вот была очень удивлена.

За нападками я пытаюсь скрыть собственный страх, который так явственно ощутим, что, не будь Царёв так раздражен и обескуражен, то сразу бы догадался, что со мной что-то не так.

– Вика, – выплевывает он и весь бычится, даже глаза будто кровью наливаются. – Я просил тебя с ней не общаться!

– Как видишь, благодаря ей у меня открылись глаза. А то бы и дальше ходила рогатая на всю больницу, – произношу я с горечью и опускаю ручку двери вниз. Та скрипит, и я делаю шаг вперед, чтобы открыть ее в свою сторону.

– Не уходи, Юль, останься, – вдруг хрипит Денис, и его лицо искажается болью. – Неужели всего одна ошибка стоит нашего брака?

Я не отвечаю. Открываю до конца дверь и выхожу, быстрым шагом удаляясь от чужого кабинета. Даже не вижу, куда иду. Главное, оказаться как можно дальше от Царёва.

Слышу, как позади раздается грохот, но не оборачиваюсь. Царёв всегда был вспыльчивым, и я не удивлюсь, если сейчас крушит казенное имущество.

Охладившись в ближайшей уборной, я возвращаюсь в ординаторскую, чувствуя себя выжатой, словно половая тряпка, но даже прилечь ненадолго не успеваю.

– Тебя Ахминеев к себе вызывает, Юль, – говорит мне Вика, которая поглядывает на меня со странным выражением на лице.

– Что-то случилось?

Я настораживаюсь, так как обычно он редко вот так официально вызывает на ковер, обычно звонит или говорит что-то лично.

– Точно не знаю, но я видела, как от него выходила Липатова. Ну, зав.хирургии новая, я тебе про нее вчера говорила.

Голос Вики становится тише, а взгляд полон любопытства.

Я же холодею от нехорошего предчувствия. Даже сомневаться не приходится, что она приходила по мою душу.

Изнутри поднимается гнев, и я сжимаю зубы, а затем отскакиваю, отпуская из рук горячую кружку. Сжала ее с такой силой за бока, что обожглась.

– Черт, – шиплю, дуя на ладонь, и с разочарованием смотрю на осколки на полу.

Вот так и я сейчас себя чувствую. Разбитая. Бесполезная. И уже не склеить.

– Ох, Юль, – подрывается с места Вика и поднимает осколки, усаживая меня на диван. – Что это с тобой? Неужели поцапались с этой Липатовой? Застала все-таки тебя у Дениса вчера?

– Можно и так сказать, – уклончиво отвечаю я, не желая делиться ни с кем грязными подробностями.

Вика не задает больше вопросов, и я благодарна ей за то, что не лезет в душу.

Отряхнув халат, проверяю, нет ли пятен, и иду к заведующему, не собираясь откладывать разговор на потом. Хуже, чем муж, он уже сделать ничего не может.

В кабинете Ахминеев один, хмуро кивает мне, чтобы присаживалась напротив, и я настораживаюсь.

– Вызывали, Евгений Гавриилович?

– Вызывал, – вздыхает он тяжко и снимает с лица очки. Трет переносицу и смотрит на меня устало. – На тебя Анна Павловна жалуется.

Если бы не знала про Липатову, не сразу бы поняла, про кого он говорит. По имени-отчеству новую заведующую в больнице не называют. Чаще говорят “Липатова”.

– И что же Анну Павловну не устраивает в сотруднице не своего отделения?

Я вздергиваю бровь и выпрямляюсь. В груди всё кипит от негодования и недовольства, что эта дрянь мало того, что спала с моим мужем, так еще и жалуется на меня теперь неизвестно по какой причине.

– Говорит, ты в рабочее время отвлекаешь ее врача от его прямых обязанностей, – протягивает Ахминеев и смотрит на меня с прищуром.

Мужчина он в возрасте, в личные дела сотрудников не лезет, требует только профессионализма и высокой отдачи от врачей в своем отделении, так что и ему наш разговор причиняет неудобства.

– Ее врача? Царёва, я так полагаю? – переспрашиваю как можно равнодушнее, хотя в душе вся горю.

Двусмысленная фраза про прямые обязанности Дениса для меня, как красная тряпка. Хочется вскочить, найти Липатову и накинуться на нее с кулаками, чтобы выбить из нее это высокомерие и гниль.

Своей жалобой она отвешивает мне хлесткую пощечину и как женщине дает понять, что претендует на Царёва. Что я мешаю ей. Что он для нее не обычная интрижка. Даже не гнушается использовать свое положение, чтобы ткнуть меня носом в разницу между нами.

– Слушай, Юль, мне самому это всё не нравится, ты же знаешь, что в личную жизнь своих врачей и медсестер я не лезу, – вздыхает Ахминеев, – но жалоба есть, и я не могу ее проигнорировать. Сама понимаешь, если я не проведу с тобой беседу, Анна Павловна напишет докладную главврачу, а ты хорошая девочка, и мне не хочется, чтобы тебе испортили карьеру.

Глава 6

– Неужели меня тебе было мало?!

После этих слов наступает гробовая тишина. И звон в ушах.

Моя рука застывает в воздухе, а затем пальцы цепляются за дверной косяк, чувствуя на подушечках гладкость МДФ.

Сердце едва не ломает ребра своим плотным частым ритмом, а я всё прислушиваюсь сквозь шум своего пульса к тому, что происходит за дверью. В этот раз толкнуть ее становится в тысячу раз сложнее.

Я знаю, чего там не застану.

Ни голого мужа.

Ни обнаженную в своем бесстыдстве подругу Вику. Подругу ли?

В груди сидит отчаянная надежда, что это кошмарный сон, от которого я вот-вот проснусь, так что мои ноги деревенеют, отказываясь подчиняться разуму, а сама я пытаюсь осознать, реальность ли это.

– Убери от меня свои руки, Вика, и закрой свой грязный рот! – цедит сквозь зубы Царёв, и до меня доносится толчок.

Вика вскрикивает, обо что-то ударяется, даже звучит глухой стук, словно на пол падает не то книга, не то что-то потяжелее.

– А раньше мой рот тебя устраивал.

Морщусь, услышав эту мерзкую пошлость, и опускаю голову, с силой зажмуриваясь. Голова гудит, в висках пульсирует, и я насилу приподнимаю руки, массируя веки.

– Уже сто раз пожалел, что с тобой связался, – выплевывает Денис. – Что ты наговорила моей жене, дрянь?!

Царёв распаляется, но в его голосе не агрессия, а холодная вспышка ярости. Хуже, чем обычный гнев, когда он готов крушить всё вокруг, превращая в труху.

В таком состоянии он может наворотить таких дел, о которых может пожалеть, но если его вывести из себя до такой степени, что он даже не двигается, даже я бы предпочла держаться от него подальше.

Судя по смеху Вики, она его не боится. Наоборот, дразнит и дергает за усы, словно он не дикий зверь, а домашний кот, которого она может прижучить в любой момент тапком.

– Дрянь? – тянет она ядовито, а я даже не удивляюсь тому, что она умеет так разговаривать. Кажется, лимит моего удивления давно исчерпан. – Как сделай мне приятное, опустись на колени, Вика, так сладкая девочка, а как накосячил и попался, так я сразу дрянь?

– Не зли меня, – вкрадчиво и слишком спокойно произносит Денис, а затем я снова слышу женский всрик.

Вика хрипит, будто он пережал ей ладонью трахею, а я продолжаю стоять на месте. Не спешу придти ей на помощь. Больше не возникает желания прервать их разговор.

Я хочу испить до дна боль и унижение, которым сегодня нет конца и края.

Едва не смеюсь истерично, когда до меня, такой слепой дуры, наконец, доходит, как всё обстоит в этой больнице на самом деле.

Мой муж – потаскун, который спал не только со своей начальницей, но и с моей коллегой Викой.

Я больше не гадаю, почему он запрещал мне с ней близко общаться. Они были любовниками, потому он и опасался, что рано или поздно у нее развяжется язык, и я обо всем узнаю.

– Не злить? А то что? Что ты мне сделаешь, Денис? – притворно удивляется Вика, пока я упиваюсь собственной слепостью и прижимаю к груди кулаки, чтобы угомонить болезненные стуки сердца, от которых невыносимо болят ребра.

– Не притворяйся, что тебе нечего терять, Вика. Ипотека. Кредиты. Больные родители, которым нужны деньги на лекарства. Первоклассница-дочь, в конце концов.

– Денис, ты не посмеешь… – шепчет шокированно Вика, а я будто прислушиваюсь к их разговору со стороны. Словно покидаю на какое-то время тело, даже голова кружится.

– Работа – это то, что ты не можешь позволить себе потерять, Вика, я всё о тебе знаю, – хмыкает Царёв, обозначая, что от него зависит, какой будет дальнейшая карьера моей коллеги.

Мне бы испытать досаду или разочарование, что муж у меня не только потаскун, который выгуливает свои причиндалы где ни попадя, но и жестокий человек, а у меня в душе одна сплошная пустота и серость.

Я ничего не чувствую в этот момент. Даже боль уходит, оставляя после себя мерзкое ощущение одиночества и желания оказаться где угодно, только не здесь.

Но сегодня я нахожу в себе тягу к мазохизму, испивая до дна яд, которым отравил меня муж.

– Чего ты хочешь? – мрачно спрашивает Вика, теряя всё свое превосходство, которое демонстрировала минуту назад.

– Что ты сказала моей жене? Вываливай все подробности, если хочешь остаться в медицине.

Я не вижу лица Дениса, но уверена, что он хмурится, поджимает в недовольстве губы и нависает над Викой, сжимая кулаки.

Мне стоит только закрыть глаза, как его лицо в полной мере возникает перед глазами, как если бы я видела его наяву.

Хочется влепить себе затрещину, встряхнуть себя за шиворот, чтобы вытравить его образ из головы, но он давно и прочно поселился в моих мыслях. И всё это по моей инициативе, от чего тошно вдвойне.

К горлу подкатывает тошнота, стоит только об этом подумать, но я прикрываю ладонью рот, чтобы ничем не выдать своего присутствия.

От самой себя противно, что я подслушиваю, будто какая-то преступница, но слишком хорошо понимаю, что иначе никогда не узнаю, что еще скрывает от меня Царёв.

В глаза он будет мне врать и уверенно убеждать в том, что мне всё показалось из-за недосыпа или стресса, а Вика теперь вряд ли расскажет мне то, что между ними было.

Не после того, как Царёв обозначил уровень своих возможностей. На что может повлиять и на что способен, если она вздумает перейти ему дорогу.

Он способен на это. У него достаточно влияния и связей, чтобы перекрыть ей кислород в медицинской сфере.

Он вырос в семье профессоров и академиков, пошел по стопам родителей, поступив в медицинский, так что для него нет закрытых дверей в нашей стезе.

– Я ничего ей про нас не говорила, – отвечает глухо Вика. – Даже намека не кидала, иначе бы ты уже знал. Юля не умеет ничего скрывать и держать в себе обиды, давно бы на развод подала. И ты это сам знаешь, Денис.

– Ты специально сменами с ней поменялась, чтобы она застукала меня с Анной?

Когда муж произносит имя Липатовой, у меня снова что-то бахает в груди. Я тру ее, а боль не проходит. Сжимаю зубы, пытаясь стать ко всему безразличной, но мои эмоции сейчас во власти Царёва. И это не может не раздражать и выводить из себя.