Вернуться с рассветом

Глава 1

Ты не ждешь этот день, не веришь, что он когда-нибудь наступит… Что такое вообще может случится с тобой? Необъяснимая тревога поселилась в душе. Сначала маленькими звоночками, потом весьма ощутимыми. Ты отмахиваешься, твердо повторяя себе, что самый родной человек, ради которого ты в огонь и в воду, и с колокольни… просто не сможет так поступить с тобой. Ваша любовь вечна и обещания, клятвы верности не имеют срока давности, не тускнеют с возрастом или подросшими детьми. Любимого человека не смущают твои лишние пара-тройка килограмм на боках и закрашенная легкая седина в волосах…

Этот день начинался обычно, с суеты сыновей-погодков, вечно спорящих из-за любой ерунды. Красавец муж — моя гордость и опора, в свои сорок с половинкой такой нежный и заботливый, правда, вечно занятой на работе. Его загадочная улыбка на какое-то сообщение в телефоне.

— Ну, я побежал, — целует в щеку. — Не скучай, Аленушка. Скоро наш юбилей и я готовлю тебе сюрприз.

Сюрприз! Я зарделась, как девчонка разволновалась, что нужно тоже подготовиться к нашему празднику. Двадцать лет вместе. Едва я поступила в институт, любимый взял меня измором. Не верила я, что такой красавчик может любить только одну. Зависть сокурсниц, что незаслуженно и необъяснимо получила парня, по которому сохли многие. За глаза называли ведьмой, приворожившей Натана Белович — зеленоглазого брюнета, третьекурсника. Мне даже устроили «темную» в туалете его бывшие подружки, сплотившиеся против новой угрозы. Драли мне волосы и били головой об стену, предлагая самой отступиться.

Натан раскидал девок как кегли. Почувствовал, что со мною беда случилась. Нес на руках, успокаивая и приговаривая, что они ногтя моего не стоят, что между нами особенная связь, неразрывная. Разве я ее не чувствую? Остальное все фальшиво, ложно… Над нами силы небесные, он сразу это понял, едва меня увидел. Пересечение наших судеб — не случайность. И я поверила. Жалась к нему, впитывая каждое слово, и верила. Потому, что знала, о чем он говорит. Едва встретилась с зелеными глазами, как меня выкинуло из реальности этого мира.

Проводив мужа на работу и сыновей-старшеклассников, занялась уборкой. Сегодня заказов от клиентов не много и можно прогуляться с сыновьями вечером в торговый центр. Они, как всегда, завалятся в игровой зал поиграть в стрелялки, а я смогу сходить в кино… Жаль, Натан занят, у него важный проект на работе.

Когда мои мальчики удрали, получив достаточно денег для развлечений, я посмотрела афишу в кинема-сити и покачала головой. Ничего интересного нет для меня, одни Марвелы и глупая комедия про любовников. Видела я рекламу, так там не семья, а сплошное недоразумение. Муж и жена соревнуются, кто кого больше обманет, и в итоге попадаются в одном и том же месте со своей левашной парой. Делают вид, что незнакомы… Бред, короче, полный.

На телефон приходит сообщение с неизвестного номера:

«На первом этаже. Отдел нижнего белья. Сюрприз!».

Что за сюрприз? — подпрыгиваю на месте. Я помню, что Натан намекал с утра. Прикладываю телефон к груди и нерешительно топчусь. А вдруг номером ошиблись? И я такая заявляюсь, обыскивая кабинки примерочных — хмыкнула.

— Мам! Все нормальные автоматы заняты, — стонет мой старшенький, Кирюша.

Сыновья подошли, заметив меня на площадке у эскалатора.

— А ты чего тут, мам? Ты же хотела в кино, — второй, почти идентичный сын — Леонид потянулся за братом ко мне ближе.

Любуюсь. Мальчишки выше меня на голову почти. Сразу видно, что братья. Я — ксероксом воспроизвела похожих на любимого мужа детей. Не зря говорят, что ребенок будет похож на того, кого очень сильно любишь.

— Не знаю, мальчики, — пожимаю плечами. — Тут сообщение странное. Возможно оно от вашего отца…

— Так давай проверим! — сразу же развели бурную деятельность, подхватив меня с двух сторон, и мы шагнули к двигающейся лестнице.

— Подождите! Не нужно бежать, — кольнуло сердце и я остановилась, чтобы выровнять дыхание. Нехорошее предчувствие побежало холодком вдоль позвоночника. В такие моменты кажется, что в мозгу закопошились муравьи, дергая тонкие нити нервных окончаний.

Чем ближе становился бутик с дорогим фирменным бельем, тем больше мне не хотелось идти туда. Я даже подумала: а не прилечь ли мне прямо тут, на кафельном полу? Ноги сами шли. Сыновья шутили, что отец сейчас подарит мне красивое неглиже, а они будут снимать на телефоны. Лео действительно достал свой айфон, когда мы перешагнули порог магазина.

— Милый, правда, мне этот комплект очень подойдет? — неприятно резанули высокие визгливые нотки.

Рыжая вульгарная девица крутилась перед мужчиной, сидящим на мягком диване к нам спиной, прикладывая к себе ярко-красный кружевной лифчик. Мучительно знакомый затылок, до безумия родной голос:

— Малыш, бери этот тоже. Я же обещал тебе сюрприз…

Все стало красным в глазах. Мир вокруг пошел кляксами кровавыми. Отдаленные голоса детей:

— Папа! Какого хрена? Кто эта шлюха? — кажется, был крик Кира.

— Мама! Мамочка, что с тобой? — где-то на затворках сознания зовет Лео.

Вспышки. Яркие алые салюты взрывались в моей голове. Ты падешь в это марево боли и агонии. Задыхаясь, ловишь хоть какую-то ниточку. Давит стотонной плитой на грудь, ломая ребра. Они кинжалами протыкают меня насквозь. Красное начинает темнеть, превращаясь в вишневый. Задыхаюсь. Захлебываюсь в этой вязкой субстанции, не в силах сделать и глотка воздуха. Как же мне больно…

Глава 2

Натан

В страшном сне не привидится, что я натворил. Галка осточертела уже, не знал, как от нее избавиться. Бывали у меня заходы, чего греха таить. Этот — третий, за всю семейную жизнь. Дома все хорошо: дети, моя Аленушка… такая милая и близкая. Любимая? Не знаю, можно ли любить кислород или воду, ты просто без нее не можешь и все. Маленькие радости на стороне — чистый эгоизм, награда для себя, драгоценного. Ты подписал выгодный контракт, работал как вол… Почему бы и не расслабиться? С девчонкой пора прощаться, и я хотел просто сделать ей приятное. Сделал, блядь.

Услышав голоса своих сыновей, сначала впал в прострацию. Меня будто живьем бросили в чан с кипятком, когда увидел глаза жены. Моя Аленушка… воздух, вода, жизнь моя. На бледном лице прошла судорога боли, словно я нож ей в сердце всадил. Голубые чистые глаза… в них отразилось столько нечеловеческой муки, которая меня оглушила. Я лихорадочно искал слова оправдания. Готов был убить любовницу за этот поход в магазин.

Алена упала. Просто стекла на пол. Крик Леонида врезался в мозг сигналом к действию. Я подбежал, начал трясти ее за плечи, хлопать по щекам, думая, что это просто обморок. А потом понял, что моя жена не дышит. Совсем. В моих руках ее тело, которое не откликалось, сердце больше не билось.

— Сделай что-нибудь! Мама, не умирай. Не бросай меня, мама! — трясясь всем телом, бился в истерике Лео, стоя рядом на коленях и протягивая руки к матери.

Я делал массаж грудной клетки, сложив руки. Сжав с силой губы у уголков, пытался вдохнуть в нее жизнь. Молился, чтобы она вернулась… Нет, не ради меня. Ради детей вернулась. Будь я проклят, но сейчас о себе впервые забыл. Только она. Чтобы вернулась. Аленка, моя Аленка — чистая, добрая, верная, любящая. За что ей это?

Но чуда не случилось. Тело в моих руках начало остывать. Голова безвольно дергалась, волосы темным покрывалом раскинулись ореолом вокруг. Прости меня, мой ангел! Прости дурака! Только самая ценная женщина в моей жизни не может даже послать, и не ответит больше никогда.

— Похоже на обширный инфаркт, — спокойно констатировал врач скорой помощи. — Вскрытие покажет.

Жену погрузили на носилки, закрыв простыней. Младшего сына тоже забрали. Лео, поняв, что матери больше нет, с криком приложился лбом об плитку пола, потеряв сознание. Я посмотрел на старшего сына Кирилла. Ему всего семнадцать, а столько ненависти в глазах, будто он прошел сквозь ад.

— Почему ты не сдох? Почему она? У меня больше нет отца…

Хороший вопрос. Я бы умер вместо нее… Да я и умер сегодня, убив любимую жену и свою семью заодно приговорил, разрушив все до основания. Собственный сын отказался от меня, пожелав смерти. Вот чего ты достиг, Натан, потеряв все в один миг ради ничего не значащей интрижки. С предателями так и поступают, отрезая как ненужное. Что я могу объяснить? Как мне жаль? Нет таких слов у меня, не заслужил прощения.

Совсем забыл, что где-то рядом рыжая Галя. Бессмысленно посмотрел вокруг. В углу ресепшена забились две девушки-консультантки, окатили ледяным презрением. Красное пятно той тряпки, которой размахивала любовница — на полу. Вертихвостки Галки — нет. Я разберусь с этим потом и вытрясу все до капли… Не просто так Алена с детьми пришла. Хотел же по-хорошему расстаться. Как есть — идиот.

***

Возвращаться из небытия было страшно. Сначала появились звуки, царапающие слух металлом, затем запахи. Непонимание где ты находишься, кто ты такая… А потом оно обрушилось тяжким бременем, с воспоминаниями и ломкой от боли. По венам бежала ртуть, разъедая изнутри, выжигая все чувства напрочь.

— Саня, доченька. Слава Богу, ты очнулась, — мужской мягкий баритон, который я когда-то слышала.

Свет резанул глаза скальпелем и хотелось снова закрыться, заползти в темноту и там сидеть. Тихо-тихо, чтобы никто меня не нашел.

— Дочка, девочка моя, — покалывание в пальцах, которые перебирает мужчина.

Наконец, я могу сквозь ресницы посмотреть на него.

«Я в психушке? Меня, что… закрыли вместе с Донским? Почему он на меня так смотрит и называет доченькой?».

Троица: Белович, Донской и Никольский — закадычные друзья-приятели. Друг мужа недавно потерял жену в автокатастрофе. Его дочь — Саша, выжила, но находилась в коме уже второй месяц. Донские поженились раньше нас с Натаном, едва дождавшись восемнадцати лет. Такая любовь, такие темпераменты! Только искры летали, посуда, и все, что попадется под руку. Бразильские страсти бушевали в семье Донских. Они сорились из-за любого пустяка, на следующий же день страстно мирились, но не в этот раз. Даяна, зачем-то захватив с собой дочь, помчалась к родителям в Серпухов.

В отчете о ДТП написали: «Не справилась с управлением и вылетела на встречную полосу движения». Смерть Даяны была мгновенной…

Перевожу взгляд на осунувшегося человека. Михаил Донской сильно сдал. Голова почти седая, с редкими проблесками темных волос. Горе отпечаталось на лице… Сейчас он плакал и снова называл меня Сашенькой. «Пусть называет, если ему так легче» — жалость к Мише зашевелилась во мне. Все же он хороший человек, пусть и больной на всю голову.

Глава 3

Я, конечно, понимала, что сильно ударилась головой… Но не настолько же!? Врачи, вслед за Донским, называли меня Сашенькой или «девочкой». Странное, непонятное ощущение сюрреализма, будто ты живешь в каком-то ином мире. Да я сама уже начинаю верить, что являюсь Сашенькой… Молча киваю, пытаясь понять для чего этот всемирный заговор против бедной разбитой женщины.

Первые шаги давались с неимоверным трудом. Вдоль по стеночке, цепляясь за все возможное, шатаясь как пьяная, перебирала дрожащими ногами. Три метра до туалета показались такими далями…

Из отражения в зеркале на меня смотрела, открыв рот, кареглазая девчонка с розовыми волосами. Мне бы перекреститься, но боюсь отпустить края раковины умывальника, чтобы не грохнуться. Нервы и ноги в итоге не выдержали. Сползаю вниз на холодный кафельный пол и пытаюсь собрать все мысли воедино. Нет, я, конечно, читала раньше романы про переселение душ и все такое. Но это же бред! Почему со мной случилось? Получается, что я теперь действительно Александра Донская? Вот это номер!

Первое время ждала, что заявится Белович с покаятельной, или мои любимые сыновья. Потом злилась и ревела, что стала не нужна никому. Глупая Алена… А где мое тело?

Обратно добиралась ползком, на карачках.

— Дочка, что же ты так?! — закричал диким голосом папенька. Чуток не доползла, блин. Подхватив мое новое тельце словно пушинку, положил на кровать. Смотрит строго, словно я нашкодивший ребенок. — Саша, здесь есть кнопка вызова медперсонала. Если тебе что-то нужно, нажимай. Я плачу деньги не для того, чтобы моя дочь ползала по грязным полам.

Но с «грязным» — он преувеличивает, три раза в день уборка, натирают до блеска.

— Расскажи мне, — впервые подала не свой голос. Прислушалась сама. Выходит мелодично, как в том фильме про Морозко и Аленушку.

— Что рассказать? — подтыкает мне одеяло и затем, вздохнув, садится на стул рядом.

— Новости. Что происходит… Как долго меня не было? Мне все интересно, — сложив руки на животе примерной девочкой, приготовилась слушать.

— Маму похоронили два месяца назад. Вчера снова с похорон… — он отводит глаза.

— А кого вчера? — мой голос дрожит.

— Помнишь дядю Натана? Жену его вчера хоронили… Сердечный приступ. Беда не приходит одна, — Миша моргает часто, пытаясь разогнать скопившуюся на глазах влагу.

— У них ведь были сыновья? — спрашиваю, затаив дыхание.

— Да. Там все плохо…

— Что? — хриплю, сжимая кулаки.

— Младший, Леня, не разговаривает. Неделя прошла уже, а он все не говорит. Психолог предположил, что это травма после потери матери. Старший из дома ушел…

— К-куда ушел? — в шоке распахиваю глаза.

— У друзей мыкается. Натан пробовал его возвращать, но парню на днях восемнадцать исполнилось, и он заявил, что не хочет жить с отцом. Странно все это. Белович, мне кажется, почернел не только лицом.

М-да, дела! Первой мыслью у меня было: выберусь отсюда и сверну мужу шею. Ладно я… Пострадали мои мальчики, а такого простить нельзя. Все слова застряли в горле. Как же мне помочь своим детям?

— Пап, а где сейчас Лео?… Ну, сын Беловичей, — пропищала, жадно ожидая ответа.

— В этой же клинике, дочка. На втором этаже.

— Я на каком? — поворачиваюсь к окну и вижу верхушки деревьев с зеленой листвой.

— Ты — на пятом, — берет за руку. — Не волнуйся так. Они молоды и смогут восстановиться. Не возвращаются только мертвые.

Вздрогнула и посмотрела на Михаила. Знал бы ты… Я не смогу отнять у него надежду, что единственный ребенок жив. Мне придется жить Сашей и свыкнуться с мыслью, что Донской теперь мне как отец. Только сердцу не запретишь болеть за сыновей.

Впихивая в себя завтраки, обеды и ужины, глотая лекарства… думала только об одном, что нужно набраться сил и встать твердо на ноги. Внизу мой Лео и я доберусь до него любой ценой.

Дни тянулись уныло, скучно и однотонно. Если внешне я оставалась спокойной, то внутри будто муравьи заживо съедали. Душой рвалась к своим детям, но не понимала — как подступиться. Я знала, что им плохо так же, как мне, и мы теперь разделены не просто могилой с телом… моим телом. Немного помогало успокоительное. Врачи заметили, что я перестала спать, расхаживая, словно привидение, в ночной рубашке. Хотелось поскорее обрести координацию движений и пойти к сыну. Плевать как это будет выглядеть и что я скажу в свое оправдание. Увидеть Лео — цель номер один. Будет великим счастьем, если застану еще Кирюшу. О бывшем муже все мысли отметала. Он был недостоин даже в памяти моей находиться.

«Могу ходить! Не ползком, не держась за стены… Пусть медленно, но я готова» — натягиваю на себя Санькины вещи: шорты, футболку со странным принтом анимешки. На ногах оставила тапочки с заячьей мордочкой.

«Юху! Я дошла до лифта», — бью по кнопке вызова.

Пустая кабина. Кнопка второго этажа. Покрываюсь холодной испариной, когда делаю шаг на площадку. Я не знаю в какой палате Лео, но есть табличка у медсестры этого отделения.

— Вам кого? — смотрит сквозь очки медичка, рассматривая меня — шпингалетку со странными волосами.

Глава 4

Постучав, осторожно тяну ручку двери. Лео здесь! Сердце заходится в трепете, и я пытаюсь выровнять дыхание. Запотевшие ладони тру об бока с шортами. Крадусь, не отрывая взгляда от кровати, на которой лежит, закрыв глаза, мой мальчик. Жадно впитываю каждую черточку своего роднульки. Как похудел… кожа да кости. Он вообще кушает? Кто за этим следит? — материнская тревога бьет сигналы. Оглядываю палату. На столике поднос с нетронутой едой. То ли вздох, то ли стон вырывается непроизвольно, и я чувствую взгляд.

Медленно поворачиваюсь. Чуть с ног не сбил взгляд зеленых, вспыхнувших интересом, глаз. Сначала он уставился на мои волосы, потом прошелся по фигуре.

— Привет, — делаю шаг к нему.

Молчит. Просто смотрит. Никаких движений. Одна рука лежит поперек груди, вторая —прямо сбоку. Только брови черные сошлись у переносицы. Думает, что я здесь забыла…

— Эм, меня Саша зовут, — наглею и присаживаюсь у его ног на кровать с краешку. — Смотрю, ты ничего не ешь… А я пропустила обед. Можно я твой поклюю? Ты все равно не ешь.

Встаю и дохожу до подноса, хватаю его и иду к нему обратно. Ставлю на прикроватную тумбочку и плюхаюсь прямо на пол, скрестив ноги лотосом. Лео косится, наблюдая за мной. Переводит глаза на еду, потом опять на меня.

— Так-с! Чего у нас здесь? — швыркнула, забирая слюну во рту. Все выглядит вполне аппетитно. — Борщ еще тепленький. М-м-м! И не жирный, с курочкой, — заталкиваю в себя первую ложку. Почмокав, словно дегустирую вкус. — Неплохо! Я могу лучше приготовить…

«Черт! Ты, мать, сейчас договоришься. Откуда молодая девчонка знает, как борщи варить?».

— Пюрешка вкусная, но я бы сюда побольше масла сливочного добавила. А котлетка — супер! Нежная такая. Фкусьно, — болтаю с набитым ртом, хотя сама их учила, что так нельзя делать.

Лео громко сглотнул и приподнялся, провожая взглядом кусочек котлеты, который исчез в моем и без того набитом рту.

— Хошь, попробовать? — милостиво предлагаю половину котлеты. Не дождавшись ответа, отламываю вилкой небольшой кусок, накалываю и подношу к его губам.

Сухие губы дернулись. Широко распахнутые в изумлении глаза меня буравят. Но я — кремень, изображаю розовую пофигистку, какой кажусь. Чуть не всхлипнула, когда Леня открыл рот и, захватив зубами котлетку, втянул в себя. Жует. Снова смотрит на котлету, еще хочет.

— Запей, — протягиваю яблочный сок. — Чего всухомятку жевать?

Наши пальцы соприкоснулись и парень застыл. Я второй рукой закрепляю результат, перекладывая стакан в его руку. Так и кормлю его «с вилочки», успевая зачерпывать овощи и пюре картофельное. По тяжкому выдоху понимаю, что наелся. Забираю стакан из рук и допиваю все, что осталось. Лео откидывается на подушку. Впалые щеки чуть порозовели, а то совсем был на бледного кощея похож.

Отнесла поднос обратно на столик под бдительным наблюдением парня.

— Я — Саша Донская, ты, наверное, меня не помнишь? На пятом этаже лежу, — пытаюсь хоть как-то объясниться. — Вечером еще зайду, — развернувшись, поковыляла на выход.

Закрыв двери, прислонилась лбом, положив руку на дверь. Мне придется лгать и изворачиваться, чтобы им помочь. Первый шаг сделан и нужно, словно минёру, продумывать следующий… Меньше всего я сейчас думала о себе. С нетерпением буду ждать нашей новой встречи.

Едва принесли ужин, а перед этим укололи и без того истыканный иголками зад, я снова засобиралась на второй этаж. В этот раз надела хлопковые легкие спортивки и белую футболку. Розовую копну зачесала в хвост. Немного рассмотрела себя в зеркало. Не красавица, конечно, но вполне симпатяга. Вздернутый маленький носик, губы бантиком, чуть раскосые восточные глаза с густыми загнутыми ресницами — наследие Даяны.

Мы редко виделись. Семейные встречи можно посчитать на пальцах. Мои мальчики еще в начальной школе учились, а Санька пошла в пятый… Был ее день рождения, когда мы принесли в подарок большую куклу. Часа не прошло, как раздался дикий визг именинницы. Кукле кто-то голову оторвал, и Даяна обвинила во всем моих сыновей. Мы были настолько ошарашены, что я не нашлась что сказать, а Лео и Кир сами не поняли, в чем их вина… С тех пор и не виделись почти. Думаю, Даяна все нарочно подстроила. Ревновала она Мишу к любой юбке, независимо, сколько той было лет. Любовь у нее была какая-то, к Донскому, болезненная.

Уже занесла руку, чтобы постучать, но за дверью послышались голоса и я прислушалась.

— Пошел в разнос, да, братец? Пьянки-гулянки, девок катаешь в машине матери… Ты поступать куда-то думаешь? Или так и будешь болтаться дерьмом на палочке? Хочешь быть как отец?

— Заткнись, Лео! Не твоего ума дело… Дорасти сначала, а потом и права качай, — рычит Кирилл.

Не выдержав, распахиваю дверь. Две пары зеленых глаз уставились на меня. Удивленные у Лео и злые, циничные, воспалено-покрасневшие — у Кира.

— Это еще кто? — фыркнул Кир, указав на меня рукой.

Впитываю каждую деталь со старшенького. Узнаю и не узнаю его… Стильная стрижка, хорошая брендовая одежда. Это что? Татуировка во всю руку: от запястья, уходящая под короткий рукав рубашки-поло, в виде змея. Хотелось бы протереть глаза и накинуться на него с вопросами… Но мне нельзя, я — чужая теперь.

Кирилл приближается ко мне и обходит кругом, хмыкая о своем…

Глава 5

Мне бы просто сбежать и разреветься. Стать для собственных детей чужой — врагу не пожелаешь. Но сейчас абсолютно все равно, как унизит Сашку в лице меня мой старший сын, и что подумает Лео. Пусть хоть тухлыми яйцами закидают. Я близко, совсем рядом. До боли врезаюсь ногтями в ладонь, чтобы не броситься на шею Кириллу и не отогреть его черствое и заледеневшее нутро. Счет к Натану растет с каждым днем, его долг исчисляется душевными пытками и рубцами на сердцах моих сыновей. Предатель, разрушивший жизнь своими гулянками всей семье. Как тебе спится после такого, Натан?

— Донская? — кривит губы, словно произнес ругательство, Кир. — Выросла, ниче такая стала, хотя на любителя… Мелкая и плоская, как доска. На голове что? Тамблер герл? Нитакуся в розовой печали? — издевательский смешок.

Я открываю рот и захлопываю, щелкнув зубами. А что ты, мать, хотела? Мальчик вырос и стал мужчиной. Ты для него просто юбка на ножках. Бывший муж тоже был таким в молодости — популярным среди девчонок, чем без зазрения совести пользовался. Даже после нашей встречи, как оказалось, единственной я для него не стала. Все его обещания — ложь и фикция.

Делаю вид, что не слышала ядовитых слов Кирилла. Подхожу к кровати Лео, на которой он сидит, свесив ноги, и присаживаюсь рядом, на пионерском расстоянии — с локоть. Пошарив в кармане штанов, вынимаю батончик «баунти», который так любит мой младший, и протягиваю на ладони.

Лео недоверчиво смотрит на мою руку и косится на брата, наблюдающего за нами. Склонив голову на бок и скрестив руки, Кирилл цокает языком:

— Это прикорм. Бери, брат. А завтра она потащит тебя жениться на себе. У нее менталитет такой… Скажет, что чести лишил, косо посмотрев.

— Просто конфета и ничего больше. Попридержи свои больные фантазии при себе, — начинаю огрызаться. Взглядом мысленно схватила вон то полотенце, висящее у умывальника и по жопе… несколько раз.

Леня сграбастывает конфету и, не раздумывая больше, рвет обертку. Отломив сладость с кокосовой начинкой пополам, вторую протягивает мне.

— Спасибо! — говорит и заталкивает в рот.

Поднимаюсь и подхожу к старшенькому:

— Смотри, у тебя слюна побежала, — показываю на грудь пальчиком.

— А? — от удивления и моей наглости, открыл рот. Тут же закидываю вторую половинку конфеты ему в открытый пищеприемник и ладонью поддеваю нижнюю челюсть, захлопывая. В нашей семье все делилось пополам между детьми, никто не был обделен вниманием и заботой.

Я такое раньше в детстве с ним проворачивала, когда нужно было принять лекарство или накормить кашей, которую он не очень любил. И каждый раз Кирюша велся, до определенного возраста… Вздыхаю полной грудью, гася воспоминания. У парня глаза навыкате от моих действий. Пользуясь замешательством, иду к двери.

Останавливаюсь, взявшись за ручку:

— Я помню, твоя мама хотела, чтобы ты на юрфак поступал, — говорю, не оборачиваясь и, дернув дверь на себя, вываливаюсь в коридор.

Дышу часто, положив руку на грудь, будто стометровку бежала. Главное, я ему напомнила. Не важно, откуда девочка Саша знает такие подробности…

***

— Пап, я в каком институте учусь? — спрашиваю Мишу, едва он пришел с книгами и планшетом, как просила. Донской раскладывает помытые фрукты в вазу на столе. Там же небольшой букет пионов, аромат которых заглушает все остальные запахи.

Донской медленно опускается на стул, подняв брови.

— Саша, так вы с мамой не хотели никуда поступать. Даяна считала, что девочке ни к чему образование. Ее доля — быть хорошей женой и матерью.

Я так и застыла с яблоком во рту.

— Жениха уже подыскали… Это Эмиль Мергаян. Ты разве не помнишь? Он тебе понравился.

Охренеть! Какой, к черту, жених? Какой Эмиль? Сашка, видимо, так радовалась будущему замужеству, что в розовый перекрасилась и волосы обрезала… Да, уж. Даяна умела под себя всех строить и вертеть мужем как ей хотелось.

— У меня теперь другие планы. Я передумала замуж. Учиться хочу пойти на юриста. Ты ведь не будешь против? — прищуриваюсь, накручивая на пальчик локон волос.

Госпади! Доской был подкаблучником. Единственную дочь и ту сразу же замуж по указке жены готов отдать. Девчонка жизни еще не видела, сама, по сути, ребенок. Из одной клетки в другую. Вряд ли речь идет о большой любви. Мергаяны — богатое семейство с двумя сыновьями, один из которых уже женат. Лично с ними не общалась, но это явно закрытый клуб «для своих». Даяна как-то извернулась, предложив дочь-полукровку. Не думаю, что мой отказ воспримут оскорблением. Таких традиционных дев стоит полно в очереди невест, быстро найдут замену.

— Если ты так хочешь, — пожимает плечами Миша.

— Скинь мне тогда копии моих документов и школьного аттестата, вот на эту почту. Я дистанционно подам на поступление, — начеркав на салфетке, отдаю папеньке.

На следующий день ко мне ввалились неожиданные гости. Шумно, переговариваясь на армянском, с большими пакетами в руках.

— Как ты, доченька? — полная дама неопределенного возраста уставилась темно-карими глазами.

Епрст! Можно я сделаю вид, что снова в коме лежу?

Глава 6

Натан

Каждую ночь снилась Алена… Ее гаснущий взгляд, последний выдох. Снова крики моих сыновей и проклятья. Холодная рука жены, которая больше ко мне не потянется никогда. Все, чего я добился в этой жизни, разлетелось вдребезги. Имел и не ценил, считая, что так будет всегда — моя влюбленная жена и дом полной чашей. Я упивался своей властью над женой, имел ее насквозь, видел и считывал безграничное обожание. Алена была моим мягким хлебушком, из которого я слепил себе, что захотел. Моя тихая гавань, мой форпост…

Проснувшись в липком поту, шарю рукой рядом. Глупая надежда, что все — просто кошмарный сон. Каждый раз я ищу вчерашний день, пытаясь понять, когда все пошло не так, почему я решил, что мне можно щупать чужих баб… Сотое «почему» снова повисает в воздухе. Ни одну из любовниц не рассматривал для близкого и долгого общения… Это как фильм посмотреть и больше не интересно.

Последняя — Галина, или Галчонок. Она казалась милой, искрометной болтушкой, полной колких шуточек и разных прикольных историй. Уверенная в себе сучка, начитавшаяся психологии «как завоевать мужчину за пять дней». Я подыграл, позволил себя соблазнить, прекрасно видя хорошую актерскую игру. Просчитался. Принял Галю за милашку, понимающую добрую давалку… Злобная тварь отправила моей жене эсмэску и убила ее этим, нарушив главное правило — мою семью не трогать!

Десять дней прошли как в тумане. Делал что-то на автомате: похороны, девять дней… Она ушла, наказав меня жить и мучиться нескончаемым потоком вины. Такое нельзя исправить, чтобы ты не сделал, жену не вернуть, хоть в армию спасения запишись.

Друзья, коллеги и родственники кружились с соболезнованием, спрашивали: «Как мальчики?». Я не знал, как мои сыновья смогут пережить смерть матери и мое предательство. На их месте, я бы проклял навечно и забыл, что есть такой отец. Детей не было на похоронах. Кир сказал, как отрезал: «Для меня мама всегда жива, а вот ты — умер…». Лео просто замкнулся в своем мире, где мне не было места.

Девять дней совпали с юбилеем нашей с Аленой свадьбы. Я сидел только в кругу своих друзей и напивался до состояния анестезии. Мое признание звучало само собой, будто я пытался сам осознать всю степень своего падения.

— Ну, ты и урод, — отойдя от шока, выдал Никольский.

— Кто бы говорил! Ты баб меняешь, даже имени не запомнив, — огрызаюсь, скорее на инстинктах. Рома — сводный брат Донского. В свои тридцать пять так и не женился еще, говоря, что не встретил ту, единственную, ради которой завяжет с остальными красотками.

— Я своим женщинам никогда не врал и не изменял. Новая появлялась, с окончанием прошлых отношений, — указывает на меня пальцем, рукой, в которой стакан с виски.

Миша Донской просто брезгливо передернулся. Он кроме Даяны других женщин не знал. Темпераментная брюнетка взяла его в оборот в выпускном классе, втюрившись кошкой. У него не было ни единого шанса противостоять напору восточной девушки и ее родни, женился, как миленький.

— Саша пришла в себя, — разбавил молчание Миша.

— Это хорошо, брат, — кивнул Никольский.

Они стали переговариваться между собой, словно я — пустое место. Обидно? А что ты хотел, Белович? После таких подвигов, ты другого отношения не заслужил. Аленку они уважали за доброту и мягкость характера. Роман даже говорил, что если встретит такую, то больше никуда не отпустит.

Мы вроде вместе сидим, одно пойло хлещем… Но вокруг образовался вакуум. Теперь и друзья от меня отвернулись. Покачиваюсь, уходя в себя и свои воспоминания о том счастливом времени, когда у меня еще все было…

— Сашуля подружилась с Лео, ходит к нему, общаются, — слышу отдаленно и не сразу понимаю смысл.

— Общаются? Леня говорит с ней? — соскакиваю в волнении. Меня шатает то ли от выпитого, то ли от хорошей новости, что младший сын хоть с кем-то идет на контакт.

— Наверное, я не спрашивал, — даже не смотрит в мою сторону Донской.

Ленька истуканом всегда, когда я прихожу его проведать. Лежит и просто пялится в никуда, не реагируя на мои вопросы. Но, получается, что есть избранные люди, с кем сын может общаться?

Завтра навещу Лео и попробую у Саши Донской разузнать как дела у моего парня. Дожился, не знаю каким боком к собственному ребенку подступиться. Эх, Аленушка, почему ты нас оставила? Ладно меня… А детей зачем? Трусливо отметаю, что сам нанес решающий удар, легче винить другие обстоятельства. Только трагедия показала, что у жены было слабое сердце. Скрывала, что устает, что бывает отдышка и слабость. Ни на кого домашние дела не перекладывала, белкой крутилась, чтобы нам угодить. Принимали все должным образом, забывая лишний раз поблагодарить…

Теперь наш дом пуст и зарастает пылью. Все еще пытаюсь продлить видимость, что она вот-вот вернется. Просто вышла ненадолго, накинув передник на спинку стула. Мне так легче. Иногда, забываясь, зову вслух и пугаюсь собственного голоса, отскакивающего эхом от стен с нашими фото. Повернуть бы все вспять и попасть в другую реальность, где шлю лесом навязчивую Галю и провожу больше времени с женой, везу семью в отпуск… Когда я в последний раз их возил куда-то? Только о себе думал… Какой контракт заключу выгодный, как отмечу его. Греб только под себя, эгоист проклятый. Думал, что никуда не денутся родные и близкие… Как капля, которая верит, что не она стала причиной наводнения.

Глава 7

Мергаяны говорили наперебой, оглушая своим гомоном. Можно было просто не отвечать и скромно улыбаться.

— Ох, деточка! Я так волновалась, ты не представляешь… Давление поднялось, сердце прихватило, — мамуля жениха театрально хватается за грудь. — Эмиль глаз не сомкнул, пока не сказали, что ты выживешь. Да, Эмиль?!

— Угу, — ухнуло совой что-то позади компании и я, наконец, нашла женишка. Пухленький, невысокий, с густыми ресницами, как у девчонки, мужчина стоял прислонившись к стеночке, и просто втыкал в телефон. Судя по скорости нажатия пальцев, зависал в игре. Нижняя губа оттопырена и подрагивает, переживает сильно… Что, не прошел новый уровень?

— Э-э-э…

— Называй меня — мама Эва, деточка, — хватает меня за руку быстро, не успеваю среагировать. Пальцы, унизанные тяжелыми кольцами, давят клещами. — Все будет хорошо, милая. Вот поженитесь…

— Тетя Эва, у нас траур! Какое поженитесь? — отвечаю холодно. — Вы забыли, что мы маму схоронили недавно. Вы с ней договаривались о свадьбе? Думаю, что теперь все договоренности недействительны.

Несостоявшаяся свекровь морщится, будто ей уксуса плеснули на язык. Опускает глаза на наши сплетенные руки, точнее, мою, взятую в заложники.

— Эмиль! Что ты стоишь там? Иди, поговори со своей невестой! — меня будто не слышали, хотя прошелся перешепот за спиной Эвы. Родственнички возмущены моей выходкой. Сиротка вместо того, чтобы млеть от своего счастья и кидаться на шею «мамочке», взбрыкнула.

«Чего вцепились?» — задаю себе вопрос и тут же мысленно на него отвечаю. Донской — состоятельный мужик. У него завод по производству поликарбоната. Дела у него идут хорошо, мне Натан рассказывал. Настолько хорошо, что в четыре смены работают цеха. Видимо, я завидная невеста…

Жених не сразу соображает, что от него хотят. Нехотя прячет телефон в задний карман брюк. На лице появляется масляная улыбка и глаза по-кошачьи начинают блестеть, будто он палку колбасы узрел. Плавной походкой «суженый» направляется ко мне. «Мило, очень мило! Возможно, Сашка ему действительно нравится. Вон, как глазенки прошлись по груди и спустились на бедра». Непроизвольно сравниваю его с Натаном, где Мергаян сильно проигрывает по всем внешним параметрам.

— Мы выйдем, пусть молодые немного пообщаются, — мамуля делает ударение на последнем слове, взглядом отгоняя родственников в коридор.

— Привет, — скалится отбеленными зубами.

Я потираю запястье, разгоняя кровь, доступ которой перекрыла свекровушка. Родственнички скрылись за дверью и дышать легче стало.

— Эмиль, нахрена тебе это нужно? Неужели лучше девушки не нашел? — прищуриваюсь. — Как без любви будем жить?

— Как все живут, — пожимает округлыми плечами. — Есть кроме любви уважение и чувство долга.

— Считай, что ты мне ничего не должен. Не пойду я за тебя замуж, — говорю категорично, рубанув рукой в воздухе.

— Другого себе нашла? — насупился, снова оттянув губу, будто конфетку отобрали у деточки.

— Слушай, я учиться хочу. Буду в институт поступать.

— На кого будешь поступать? — оживился, сложив ручки на пузико.

— На юриста. Хочу стать адвокатом по бракоразводным делам. Буду помогать несчастным и обманутым женам, оставлять предателей без последних штанов, — довольно наблюдаю, как вытянулось у женишка лицо и резко забегали глазки.

Ты как хотел? Получить богатую жену, посадить ее под замок дома, чтобы хозяйство вела, детей рожала, а Эмиль, что хотел, то и делал бы? Так тебе мамочка обещала, да? Хренушки вам во все коромысло!

— Ну, я пойду… Там мама заждалась, — сразу же засобирался, голову сворачивая на выход.

— Иди, — царственно поправляю складочки на одеяле и больше на него не смотрю.

М-да. Так просто от Мергаянов не избавиться. Сейчас проведут семейный совет и развернут новый фронт и будут давить на Донского со всех сторон. Только и я без дела не сижу. Уже документы на поступление поданы в несколько вузов. Надо у Лео узнать, куда Кирилл собрался учиться, если собрался…

Вечером пришел Миша. На лице усталость и какая-то потерянность. Морщины стали отчетливей видны, лучами исходя из внешних уголков глаз.

— Случилось что-то? — спрашиваю осторожно.

— Белович хотел сына из больницы домой забрать, но тот сказал, что из окна выпрыгнет, если тот будет настаивать. Парни отказываются с Натаном под одной крышей жить, и я их понимаю… — тяжело вздыхает.

— Пап, а давай Лео к себе пригласим домой пожить? Думаю, это всех устроит. Я за ним присмотрю, как старшая. Пожалуйста, — готова заскулить и разреветься.

— Хорошая идея, дочь! Как я сразу же не подумал? Сейчас позвоню Беловичу.

Прислушивалась к разговору друзей, ерзая от нетерпения.

— Дом большой, есть прислуга. Психолог будет ходить к Саше и твоему сыну. Сам подумай, мы ведь не чужие…

— Что? Он согласен? — облизываю сухие, от волнения, губы.

— Да. Осталось уговорить Леню, — кивает Донской.

— Давай, я с ним поговорю? — у меня такая сумасшедшая радость, что я едва ее могу скрыть. Даже первую минуту перед глазами темно стало.

Глава 8

Лео стоял отвернувшись к окну. На звук моих шагов обернулся и сказал растерянно, опустив руки:

— А, это ты…

Да, всего лишь я… Не пойми кто для тебя. Хочется обнять его и прижаться со спины, сказать что-то ласковое и успокоить, что он не один, у него есть близкие… Остались двое.

— Если ты голодная, то я оставил там компот с булочкой.

— Спасибо, не голодная, — присаживаюсь на стул и не знаю с чего начать.

Леонид слушает мои доводы, что его никто не будет ограничивать в правах и свободе выбора. Мы принимаем его не как гостя, а как дорогого родственника.

— Можешь друзей своих приглашать и брата, — проговариваю, внимательно следя за реакцией.

Видно, что я его ошарашила предложением. Но потом мой мальчик включает голову и начинает взвешивать все «за» и «против», нервно постукивая пальцем по подоконнику.

Бывший муж врывается неожиданно и застает нас врасплох. Лео не успел ответить. Судорога проходит по лицу Лени, будто больно кольнуло. Знаю почему, у меня так же.

***

Натан

— Лео? — вхожу в палату и нахожу глазами сына.

Улыбка, до этого играющая на его губах, гаснет. Сжавшись, он отворачивается. Раздосадовано дергаюсь и кручу головой, ища точку опоры и необходимые слова. На стуле замечаю девчонку, округлившую карие глаза. Странный цвет волос, на ней футболка со смешными зайцами. На вид — лет шестнадцать, но я знаю, что старше.

— Хорошо, что Саша здесь. Привет, малыш, давно не виделись, — розововолосая вздрагивает.

Во взгляде не страх, нет. У нее такое выражение, словно я котенка задушил на ее глазах и съел. Презрение и брезгливость. «Не подходи!» — сигналят глаза, вспыхнувшие неподдельной яростью. А ей-то я что сделал? — торможу и останавливаюсь в пару шагов, будто в бетонную стену врезался.

— Саша сказала, что ее отец предлагает мне пожить у них, — первые слова, что я услышал за несколько дней, пока он здесь находится. Вот как? Получается, что он не разговаривал только со мной… Жаль, что жизнь не перепишешь. Что я могу исправить? Алены больше нет. Ее смерть тяжкой виной лежит на мне. Бью себя по карману, щупая сквозь ткань брюк пузырек с успокоительным. Заглушаю боль в груди, которая поселилась между ребер и постоянно шевелится, сдавливая жгутом все внутри. Я должен заслужить прощение сыновей… Хотя бы младшего.

— Я согласен. Донской завтра завезет меня домой, чтобы мог собрать свои вещи, — продолжает бесцветным голосом сын.

Все. Нет больше гнезда Белович. Последний ребенок уходит, хлопнув дверью. Зачем мне туда возвращаться? Там все напоминает, как мы были счастливы. Остались только тлеющие угли от того, что было. Своим предательством я сам все уничтожил. Дни одиночества, похожие друг на друга, стали моим крахом. Я — тень того Натана — отца, мужа и просто самодостаточного человека. Спустил все как песок сквозь пальцы. Зачем мне жить? Ради чего?

— Хорошо, Лео. Я буду ждать тебя. Помогу собраться.

— Я ему помогу! — раздался голосок.

Совсем забыл, что тут дочь Донского. Пигалица прожигает взглядом далеко не наивным. Подходит и встает рядом с Ленькой. Не могу оторвать глаз от их рук, они словно притягиваются неосознанно. Девчонка тянет тонкие пальчики, и сын захватывает их, втягивает в свою ладонь и твердо сжимает. Почему у меня такое чувство, что между нами пропасть бездонная? Сашка… Она заберет моего мальчика — я читаю в ее взгляде именно это. Она хочет, чтобы я убрался и оставил их… Насовсем? Вот уж хренушки! Похоже, я сглупил, разрешив сыну пожить у Миши. Слаб ты стал, Белович. Против тебя время, обстоятельства, собственные сыновья и друзья. Пигалица… Стоп! — встряхиваю головой. Сейчас напридумываю себе черте что. Лео нужно прийти в себя, а рядом со мной не получится. Как только я приближаюсь, сын шарахается, словно от прокаженного.

— Кое-что из одежды тебе привез, — кидаю пакет на кровать.

Вот и все, говорить больше не о чем. Молодежь явно ждет, чтобы я ушел. Замечаю взгляд девчонки, направленный на моего парня, в нем столько нежности. Током пробивает насквозь. На меня когда-то тоже так смотрела Аленка. Вдох-выдох. Больше некому… Это твое наказание, Натан, за блядство, за пренебрежение к той, которую был должен беречь сильнее, чем самого себя.

Мутным взглядом ищу выход. Заставляю свои ноги двигаться, сипло выдав: «До встречи, сын». Я не жду ответа, его точно не будет. Сейчас главное не показать свою боль, успеть выскочить за дверь и закинуть таблетку под язык. Совсем разваливаюсь по частям, но мне себя не жаль. Лег бы рядом с любимой женой, да нужно убедиться, что у мальчишек будет все нормально… Да какое там нормально? Кирилл очень сильно изменился. Вместо заботливого и доброго парня я вижу отчаянного беспредельщика, которому все пофигу. Мне страшно за него и сделать ничего не могу — нечем удержать. Старший стал зарабатывать деньги на запрещенных гонках, которые почти сразу же сливает в клубах и на тусовках. Я молюсь, чтобы он не подсел на наркоту. Если останется крайний способ закрыть его где-то в частной клинике, за высоким забором… После этого Кир может окончательно сломаться. Вся надежда, что одумается ради младшего брата.

Глава 9

Двоякое ощущение. Натан выглядит потасканным. Потухший взгляд едва вспыхивает искрой надежды, когда он смотрит на Лео. У меня непроизвольно срабатывает инстинкт защитить, закрыть… От кого? От собственного отца, его сын видеть не желает. Я даже краем глаза кошусь на открытое окно, в которое мальчик обещал выпрыгнуть, если Лео заставят с отцом жить. Вцепиться бы в его бесстыжие и лживые глаза, смотрящие на нас с сожалением. Кому нужно твое раскаяние и извинения? Той Алены больше нет, и никогда не будет, ты лично похоронил ее, захлопнув крышку гроба. Мальчики? Упущенное время. Когда ты в последний раз был с семьей? Говорил с ними… Ты даже не знаешь, какие у них друзья, увлечения. Гнев бродит внутри кругами и Белович раздражает своим нахождением рядом. «Уходи! Здесь тебе не рады», — хочется выкрикнуть прямо в лицо.

Ты хотел быть свободным от обязательств, Натан? Наслаждайся. Имей любовниц, води их по бутикам, вози по курортам. Уже сейчас я думаю, насколько наивной была, веря в заграничные командировки. Разве ты можешь предполагать заранее, что человек, клявшийся в любви и верности, про эти клятвы забудет через несколько лет? Срок давности обещаний стерся в какой момент? Когда я мальчишек родила и обзавелась растяжками и изменившейся фигурой… Или когда приелась одна постель, одни и те же позы и заученные движения, стандартный набор слов после секса. Жена стала привычкой и удобными тапочками…

Смотрела на чужого мужчину, которому мне больше нечего сказать. Всевышний распорядился странным образом, раздробив нас навечно… «Пока смерть не разделит», —говорил ты.

Уход Натана можно считать побегом. Интересно, что с ним? Еле в дверь прошел, словно пьяный. Но мысли о бывшем муже тут же испарились. Есть дела поважнее, чем думать о предателе.

Хочется погладить сына по голове, приговаривая: «Не бойся, родной, я с тобой». Наши руки сомкнуты. Длинные ресницы Лени трепещут. Косой взгляд зеленых глаз на мое лицо. От таких приемов девчонки будут сходить с ума. Природное обаяние, особый «шарм» и привлекательность — замечаю не без гордости.

— Друзья? — нерешительно топчусь. Делаю шаг в обход и становлюсь напротив, протягивая вторую руку. Лео правую так и не отпустил, захватив и левую, дернув на себя рывком. Впечатываюсь носом в грудь, пискнуть даже не успела.

— Как хочешь. Давай, хотя бы друзья, — плотно прижимает к себе и принюхивается, пыхтя ежиком.

Начинаю ерзать, понимая, что он может увидеть во мне девушку… Этого допустить нельзя. Хочу выбраться, но мне не удается. Сын нюхает мои волосы… Странно, что нашел в персиковом шампуне? Подарю ему такой же, если нравится. Под ладонью стучит его сердце, отбивая чечетку.

— Ты пахнешь, как она… — хриплый голос, от которого мурашки побежали по телу.

— Как кто? — задираю голову, округлив глаза.

— Ладно, забудь, — резко выпускает, делая шаг назад.

Боюсь оставить его одного. Лео растерян и не знает, за что схватиться, бегая глазами по палате.

— Сладкой парочке привет! — появляется второй мой сын, и я выдыхаю свободней.

Вальяжной походкой он рассекает до больничной кровати и валится на нее прямо в обуви.

— Братан, я у тебя покумарю немного? Всю ночь кутили у Золотарева. Потом явились родаки и нас разогнали. Не знаю, где завтра ночевать буду, — зевает и, заметив пакет сока на тумбочке, берет его и жадно выпивает. Апельсиновый сок стекает по уголкам губ прямо на подушку, но его это не волнует. Не узнаю Кира совсем. Грубый, неряшливый, ему все по боку…

— Я завтра уезжаю жить к Донским, — заявляет Лео, хмуро рассматривая брата.

— Да ладно! — некрасиво открыл рот Кирюша и перевел взгляд на меня. — Мелкая розовая герл добилась своего, да? Ты пропал для общества, брат! — издевательский хохот оглашает комнату.

— Придурок! — вырывается у меня непроизвольно. Так бы и отшлепала засранца. — Лео нужно подготовиться в школу, ему нужна спокойная обстановка, — начинаю читать нотации, сделав руки в боки.

— М?! Я, кстати, тоже подал документы в институт, куда мама хотела. Ты была права, образование не помешает. Да и девок там много, те, что на тусовках — надоели уже…

У меня брови на лоб полезли. Интересная мотивация! Но это уже половина успеха. Может, все-таки возьмется за ум?

— Жаль, меня Донской не позвал, — бубнит засыпая. Мы с Леонидом переглядываемся. Его — вопросительный, от меня кивок, что все решу. Хватит моему оболтусу по непонятным дружкам шарахаться.

Только потом поняла, что сделала, когда стянула со спящего Кира кроссовки и отвела со лба отросшую челку. Под внимательным взглядом Лео съежилась, втянув голову в шею. Как объяснить свою заботу? Все вышло само собой…

— Я пойду вещи собирать. Завтра зайду за вами, — не глядя ему в глаза, почти бегу к двери.

— До завтра, — слышу в спину.

Ночью спала плохо, ворочаясь с бока на бок. Мне страшно, что я не справлюсь, ведь девчонка одного с ними возраста авторитетом не является. Действовать через Мишу? Но и он просто добрый дядюшка, приютивший сироток и воспитывать их не обязанный. Как сложно-то, а!

Странное было зрелище — выход нашей троицы из больницы. Парни с сумками, я семеню за Мишей, иногда оглядываясь. Мои красивые и высокие сыновья идут позади и притягивают женские взгляды независимо от возраста.

Глава 10

Натан

Дом раньше ассоциировался у меня с тихой гаванью, счастьем и уютом… Сейчас это —пустое безликое место, где до сих пор завешены зеркала. Раз в неделю я вызывал клининговую службу с условием, что каждая мелочь останется на своем месте. Вроде бы все, как обычно. Сейчас вернется Аленушка из магазина и начнет готовить его любимый плов. Парни будут спорить, толкаться, а потом помирятся и начнут играть в приставку. Самый ласковый из них — Лео, обязательно поможет матери чем-то по дому. Обнимет ее и склонит голову на плечо, отвечая: «Я тоже люблю тебя, мам». Старший будет обзывать его маменькиным сынком, просто завидуя и комплексуя, но потом и сам повиснет на моей маленькой женщине, спрашивая, что есть вкусненького на ужин.

Господи, забери мою память, которая врезается острым клинком после светлых воспоминаний. Ее холодное тело и голубые глаза, смотрящие в бесконечность. Запах ладана и горящих свечей, монотонное гудение священника.

Когда батюшка сказал: «А теперь можете попрощаться и отпустить…», я взвыл так, что стены дрогнули. Вцепился руками в гроб и орал, что не отдам, она моя… Еле отодрали, скорую вызвали. Медики мне что-то вкололи и зафиксировали микроинсульт. Я не понимал, что теперь вот это — моя действительность — ад, который сам себе, своими руками сотворил.

Сообщение я позже нашел в телефоне жены. Тварь, его пославшая, исчезла с радаров, заметая за собой следы. Не было ее ни на работе, с которой быстренько уволилась, ни на квартире съемной. Думала, что не найду ее, не предъявлю неоплаченного долга?

— Я ведь любила тебя, любила! — истерично кричала Галя, отступая и выискивая лазейку, чтобы сбежать. — А ты все только о ней думал! Не трогайте его принцессочку! Если так любил, как говорил, зачем со мной встречался? Ненавижу тебя, ублюдок! Что тебе от меня нужно? Я все верну! Украшения? Шубы? Что тебе надо? — ее трясло не от раскаяния, а от страха. Поняла, сучка, что шутки закончились.

Галька кричала, заливаясь крокодильими слезами, а я смотрел на свое наказание. Вот на это убожество променял самое дорогое, что у меня было. Нахрена? Секса не хватало? Разнообразия? Белович, правильно стерва говорит, что ты урод конченый. Поэтому, нужно соответствовать.

— Раздевайся, — присел на тахте, вытянув ноги.

Эту квартирку нашел с трудом. Но за деньги все можно узнать, было бы желание. Новый любовник уже в пути. Ничего не подозревающий лошок, такой же, как я когда-то. У Галюши очень интересное хобби оказалось. Кто-то любит котиков или цветочки разводить… Галина любила разводить мужиков на бабло, шантажируя их раскрытием перед женами.

Со мной просчиталась.

— Раздеться? — выдохнула рыжая и попыталась обольстительно улыбнуться. Игриво потупила глазки на свой короткий шелковый халатик. Дернула плечом и ткань сползла с него, оголяя красивое загорелое тело. Она думала возбудить меня этим? Я жалел, что сейчас не клеймят шлюх, как в средневековой Европе, каленым железом подписывая блудливую бабу.

Халатик падает ворохом к ногам. Сиськи торчком стоят. На ней остались только стринги. Наклеенные ресницы трепетно дрожат. Гладит свой плоский живот и запускает одну руку под резинку, прикусывая нижнюю губу. Стонет, сука, очень натурально, словно сейчас кончит.

Один. Два. Три. Двери распахиваются, и ее нынешний дойный козлик начинает блеять прямо с порога:

— Галя, что за дела? Кто этот мужик? — бросает депутатский портфель прямо в прихожей и несется напролом разъяренным овцебыком.

— Такой же пентюх, как ты, — говорю спокойно, сложив руки.

Девка забегала, пытаясь прикрыться. Начинает тарахтеть, что: «Он, сам пришел! Не виноватая я!» по классике жанра.

— Это моя жена, видишь? — разворачиваю очкастому депутату телефон. — После того, как наша Галя послала ей смс и спалила меня, жена умерла. Мужик, гони эту шлендру в шею — бесплатный совет. У нее таких, как ты — еще двое на данный момент, на все дни недели расписаны. Дешевле проститутку снять, чем с этой возиться.

Очкарик как-то сразу сдулся. Схватился за галстук и давай его тянуть, пытаясь развязать.

— Сереженька, не верь ему. Он все это специально. Я ушла от него, вот и мстит… — пытается отыграть свою версию. И слезки пустила, губки надула, халатиком прикрывается — сама невинность, поверьте на слово.

Но мужик не дурак, ему лишние проблемы ни к чему. У Сереженьки тоже кольцо на пальце и красная депутатская корочка ляжку жжет. Овцебык срывается с места и хватает рыжую стервь за гриву:

— Пошла вон, шалава! — толкает ее к двери в чем есть. А халатик мы накинуть не успели. Тряпка при сопротивлении выпала, пока упиралась ногами и пыталась оттолкнуть горячего парня.

— Сволочи! Ненавижу-у-у! Я фото в сеть солью, у меня много… — визги раздаются уже на лестничной площадке, куда олух ее прямо в трусах выкинул.

Ее «ненавижу» — выглядит честнее, чем лживое «люблю», подогревающее эго зажравшихся стареющих кобелей. Тебе девка, не знающая цену, «люблю» сказала, и поплыл самодовольным индюком, в кошелек полез «приятное» оплачивать.

Дома тебя ждет настоящая любовь, та, что не кричит громко и ждет каплю внимания, заботливо интересуясь «как твои дела?». Просто ждет, когда ты потратишь свое драгоценное время на нее. Готовит борщи, растит твоих детей и в глаза преданно заглядывает, ожидая хоть каких-то ласковых слов, словно подачки. Только теперь понимаешь цену всему, что имел…