Верь своему Лорду

Глава 1

- Ну ты и тварь! - возмущенный голос сестры острой болью отозвался в моей голове.

- Зачем же так орать? - сипло прохрипела я, поморщившись от гула в моих мозгах.

Во рту пересохло, в голове похмельный туман — не мудрено, гудели полночи. А затем я осуществила свой коварный план, и вот теперь пожинаю плоды. Рита стояла надо мной в своей нелепой пижаме с жуткими идиотскими зайчиками. Блин, бабе уже двадцать четыре года, а она никак не вылезет из своих розово-голубых зайчат!

Стоит надо мной, будто коршун, грудь от переполняющего ее гнева ходуном годит, глаза огнем горят. Что, сестренка, не ожидала? Вот он, лежит со мной, твой любимый супружник Олеженька, в чем мама родила, сопит себе в две дырки, не обращая внимания на твой вопль. Ну подумаешь, что он накачан под завязку какой-то бурдой, которую мне Светка дала, но я, конечно, промолчу об этом. Главное, что он в моей постели, и что тебя, сестричка, это бесит!

- Сука! - продолжила вопить Ритка.

Неожиданно схватив за волосы, она стащила меня с кровати на пол и начала рвать мою рыжую взлохмаченную шевелюру. Кое-как вырвавшись из ее рук, в которых остался клок огненно-рыжих волос, вскочила на ноги и, подбоченившись, предстала перед этой фурией в первозданном виде.

- Ну вот, сестренка, такая любовь у твоего Олежки, — нагло усмехнулась я.

Язык мой еще заплетается, на ногах стою шатаясь. Никак не хочет отпускать меня алкоголь. Сколько же мы вчера выпили? А самое главное, что именно?

- Что здесь происходит? - грозный голос отца, словно тревожный набат отозвался в моей голове, заставив поежится от боли.

Ну, конечно, куда ж без папеньки? Отец вошел в комнату, и грозно принялся надвигаться на меня. Встав в миллиметре, словно скала, возвысился надо мной и, раздраженно сведя брови к переносице, прогремел еще раз:

- Я спросил, что тут происходит?

- Ничего, — пьяно хихикнула я, пожав плечами.

Отец перевел взгляд на мою кровать и заиграл желваками.

- Что-то не нравится, папуль? - нагло, с ядовитой ехидцей поинтересовалась я.

Вместо ответа он отвесил мне смачную, громкую пощечину, заставив враз протрезветь и удивленно уставиться на него. Меня только что ударил отец! Ни разу, за все мои двадцать лет он не позволял себе такого, несмотря на все мои закидоны. Но теперь, видимо, я перешла грань.

- Ах, ты, мелкая дрянь! - сквозь зубы процедил папа. - Пошла вон из моего дома, шалава! Ты окончательно берега попутала, тварь! Зачем он тебе сдался? - Он перешел на оглушительный крик. - Тебе своих ебырей мало? Зачем тебе Олег понадобился?

Отец за всю мою жизнь ни разу не повышал на меня голос. Даже вытаскивая в очередной раз из какой-нибудь задницы, в которую я попала по пьяной лавочке, он просто испепелял меня взглядом, молча, и лишал содержания на месяц, что для неработающей меня было сродни заточению в тюрьме.

Мой отец, Селиванов Иван Дмитриевич, крупный бизнесмен, владеющий огромным строительным холдингом, производством строительных материалов, банком и еще хрен знает чем, жесткий и принципиальный мужик, ни в чем не отказывающий своей любимой младшей дочурке, то бишь мне. Мне было позволено все, чем я без зазрения совести пользовалась. Можно пить, дебоширить, гонять пьяной за рулем — любимый папочка отмажет. Но сегодня я перегнула палку. Мало того, что отец орет на меня, отчего я окончательно протрезвела, так еще и влепил мощную затрещину.

- Убирайся из этого дома! Тридцать минут на сборы, и на все четыре стороны! - медленно, чеканя каждую букву, буквально выплюнул мне в лицо папа. - А ты, — он обратил внимание на Олега, который только начал приходить в себя от таблеток, подмешанных мною ему в стакан с водой, — одевайся и в кабинет. Поговорим по-мужски.

Отец, взяв под руку мою сестру, вывел ее из комнаты, громко хлопнув дверью. Я же, пожав плечами, принялась собирать с пола одежду. Специально ночью раскидала, инсценируя безудержную страсть.

Вот только ничего не было! Олег, выпив “волшебной” водички, отключился в кресле в коридоре. Чего мне стоило дотащить этого верзилу под два метра ростом до своей спальни? Сама еле на ногах стояла. Он опирался на меня, периодически спотыкаясь, еле передвигая ногами, чуть не упал, грозя разбудить всех домочадцев и испортить мой план мести. Но я дотащила, шатаясь и чертыхаясь, довела его до своей кровати.

Мне пришлось его самой раздевать, так как он отключился сразу, как только плюхнулся в постель. Пришлось ворочать его самой, приподнимать, чтобы стянуть с риткиного мужика трусишки.

За год, что сестра замужем, ни разу не видела Олега хотя бы с голым торсом. А тут есть на что посмотреть: рельефные накачанные руки, мощные плечи, живот, словно со страниц модного глянцевого журнала, с четкими кубиками пресса. Но самое интересное, что я больше всего ценила в мужиках — его член. Да, экземпляр, что надо достался моей сеструхе! Даже в нерабочем состоянии он был внушительный. Естественно, мне захотелось его попробовать, пропустить такое достоинство я не могла. Но вот достоинство решило меня полностью игнорировать, чтобы я не предпринимала. Испробовав разные способы уговорить часть Олега пообщаться со мной, я сдалась, разбросала нашу одежду по всему полу и улеглась рядом с ним спать, предусмотрительно закинув его руку на себя.

Утро настало слишком быстро. Ритка встает рано, часов в семь. Всю жизнь была правильной и послушной, чем доводила меня до бешенства. Закончила элитную школу с золотой медалью, престижный ВУЗ с красным дипломом, стажировка в Англии, там же и с Олегом познакомилась. Вернулись на Родину уже вдвоем, самостоятельно делали карьеру без помощи моего папеньки, чем доводили моих родителей до радостного исступления. Олежа же из обычной семьи, только очень умный. Вот как такой ботан может быть таким красавчиком? Двухметровый блондин с озорными кудряшками, голубыми глазами и телом, как у древнегреческого бога, а его достоинству позавидует самый востребованный порноактер.

Глава 2

С тоской в сердце, я уезжала с родительского двора. Протрезвев окончательно, осознала, что моя выходка была не просто подлостью по отношению к сестре и ее мужу: я растоптала последние капли уважения к себе со стороны родных. Зная моих родителей, особенно жесткий характер отца, заслужить его вновь будет очень тяжело. Мне придется очень и очень постараться ради этого.

Мне оставили машину и подаренную на двадцатилетие двушку в элитном многоэтажном комплексе. Отец обещал дальше, несмотря на мой спектакль, прикрывать “хвосты” по учебе, но на этом все — больше ни копейки!

Мне было где жить, но вот на что не было. Сбережения хотя и были, но их львиную долю съест квартплата и заправка авто. Передо мной встала острая необходимость поиска заработка, только вот я совершенно ничего не умела.

Закралась мысль позвонить своему бывшему — Кириллу Азарову, но я и тут отличилась. Устав от моих выходок, мужчина заблокировал меня везде, где только можно месяца три назад.

С Кириллом я познакомилась после празднования своего восемнадцатилетия, правда не помню, как именно. Просто проснулась утром с ним в одной кровати у него дома. Так как с размахом отметила свое совершеннолетие, отец в очередной раз лишил меня содержания, и я решила попробовать “замутить” с Азаровым и “подоить” его, пока мой родитель не оттает. Судя по трехкомнатным хоромам Кирилла, расположенным в престижном районе, в которых был сделан шикарный ремонт, обставленными далеко не дешевой бытовой техникой, денежки у парня водились.

Как он не раскусил меня сразу, одному Богу известно. Денег не было от слова совсем, а тут такой парнишка, не олигарх, конечно, но при бабках и даже очень симпатичный. Азаров был среднего роста. Стройное, накачанное тело и кубики пресса на животе свидетельствовали о том, что спортзал он посещает регулярно, в пользу этого говорили и упругие бедра, одинаково аппетитно смотревшиеся и спортивных штанах, и в строгих брюках.

Но больше всего меня привлекали его длинные жилистые ноги, которыми впору было вышагивать по подиуму. Походка Кирилла была твердой, уверенной, из-за чего складывалось ощущение, что на тебя движется скала. Но вот карие, практически черные большие глаза при взгляде на меня всегда горели не понятным блеском. Я никогда не могла понять, что означает это сияние, да и не старалась особо. Меня захватила легкая влюбленность в этого жгучего брюнета с аристократическим аккуратным носом и четкими мужскими губами, которые мне нравилось целовать.

В свои двадцать шесть лет Кирилл был достаточно состоятельным, имел в собственности трехкомнатную просторную квартиру и премиальную иномарку. По его рассказам, он был из обычной среднестатистической для нашей страны семьи, что говорило о том, что всего добился сам и, судя по его ухоженным рукам с длинными утонченными пальцами, своим умом

Кирилл имел высшее юридическое образование, вечно обучался на каких-то курсах, повышал свою квалификацию, чем несказанно раздражал меня. Он был как будто снисходителен ко мне, прощая мои загулы, как мне казалось, списывая их на мою молодость и вседозволенность, которой попустительствовали мои родители. Это меня тоже бесило. Я и пускалась иногда во все тяжкие в этих отношения только для того, чтобы доказать своему мужчине, что я взрослая самостоятельная девушка. Глупо, конечно, но мне казалось, что это и есть настоящая взрослая жизнь.

Азаров скрасил мне безденежный месяц. Но опала закончилась, а Кирилл, как ни странно, — нет. Да я и сама увлеклась мужчиной и нашими отношениями. Родители пищали от восторга, надеясь, что их непутевая дочка взялась за ум. Но не тут-то было! Меня хватило ровно на полгода спокойной и размеренной жизни, а дальше вечный праздник увлек с новой силой.

А Кирилл терпел, психовал, но вытаскивал из очередной задницы и уходил. Недели через две я ему звонила, слезно просила прощения и говорила, что такое больше не повторится. Он верил, мы мирились, а через короткое время все повторялось вновь.

Но для родителей я, наконец-то, встала на путь истинный, Кирилл прикрывал меня и перед ними. Я не особо вникала, как ему это удавалось, мне было плевать, главное, что он вытаскивал меня из всех моих передряг. Я смекнула, что вполне могу использовать парня не только, как кошелек, но еще и как ширму, прикрываясь им перед родными. Меня мучил только один вопрос: надолго ли его хватит? Как оказалось, да — почти на два года.

Но где-то с полгода назад папа осторожно поинтересовался, что мне известно о Кирилле. А я практически ничего о нем толком и не знала. Тогда отец попросил быть с ним поосторожнее. Это было сродни спусковому крючку, именно после предостережения папы, я окончательно слетела с катушек.

Месяца три назад, в очередной мой загул, мы с Машкой пришли в клуб, “сняли” четырех парней и ушли с ними в приват-комнату. Не помню, что именно пили, “нюхали”, глотали, с подругой были “готовы” уже к полуночи.

Кирилл появился в той комнате в самый разгар веселья. Он стащил меня с одного из парней и выволок полуголую в коридор.

Не помню точно, что конкретно ему орала, но что-то вроде, что он полное дерьмо и мне нужен был, как ширма, как мужчина он вообще ноль, хотя это было далеко не так, и мне надоело вытирать о него ноги. Кирилл, спокойно выслушав мой бред, молча ушел, а я вернулась продолжать веселье.

Естественно после такого он заблокировал меня везде, где только можно. Сейчас, когда мои мозги постепенно встают на место, звонить ему и просить о помощи я не буду. Проснувшаяся во мне вдруг совесть не позволяет.

Глава 3

Два месяца пролетели быстро, а мы так и куковали с Машкой в моей двушке, не особо стараясь искать работу. Сбережения таяли на глазах. Как оказалось, продукты, к которым мы привыкли, живя в родительском доме, были очень дороги. Пришлось нам с подругой освоить рынки и супермаркеты эконом-класса, как бы ни сопротивлялись этому. Конечно, то, что там продавалось, было далеко от деликатесов, к которым мы пристрастились с молоком матери, но вполне себе съедобным. Проблем нам подкидывала и готовка: ни я, ни подруга совершенно не умели готовить. Но нужда заставила, и мы учились по роликам из интернета варить супы, привычные утренние кашки, жарить мясо и рыбу. Выходило неплохо, но не так вкусно как дома.

Мы барахтались, как могли, привыкая к самостоятельности. Никто из родных не торопился выходить с нами на связь, хотя бы для того, чтобы узнать, живы ли мы вообще. Первое время было до одури обидно за это — вычеркнули из жизни, как ненужную вещь. Нет бы написали хоть пару строчек, поинтересовались: жива, здорова, ничего не надо ли? Но видимо и моим родным и Машкиным в конце концов стало на нас плевать.

Чем дальше текло время, тем отчетливее я понимала — обижаться надо только на себя. Родители устали от наших выходок, может и была их вина в том, что много нам позволяли, но мы обе уже взрослые девочки и вполне могли отдавать отчет своим деяниям.

Сегодня, подсчитав бюджет, мы удрученно сидели с подругой на кухне, попивая ставший для нас привычным растворимый кофе, молча вздыхая, осознав, что денег осталось на месяц с натяжкой.

- Может папика какого завести? - обреченно вздохнула Машка. - Задолбала меня эта экономия.

- Попробуй, - невесело хмыкнула я в ответ. - Надолго ли тебя хватит?

- На пару дней, - снова тяжко вздохнула подруга и задумчиво, глядя в окно, произнесла: - Я портфолио Руслану отправила в агентство. Но он молчит пока.

Я удивленно уставилась на нее, покрутив пальцем у виска. Модельное агентство “Руслан”, куда отправила свои фотографии подруженция, принадлежало Тагирову Руслану, известному в узких кругах “поставщиком” “сопровождающих” девушек. Агентство прикрывалось отбором моделей на фотосессии и показы, на самом деле предоставляло своим богатеньким клиентам длинноногих пышногрудых жриц, переделанных искусными хирургами и косметологами под модные веяния, для сопровождения и оказания интимных услуг. Эскорт-услуги - это лучшее, что там могли предложить Машке. В основном там обитали элитные проститутки.

- Нашла кому отправлять! - возмущенно покачала я головой. - Он ни за что не возьмет ни тебя, ни меня к себе. Наши отцы ему голову за это открутят.

- А чем я еще могу заниматься? - в отчаянии воскликнула Машка, чуть не плача.

- Маш, - я вновь покрутила пальцем у виска, - не собой же торговать в конце концов!

- Слушай, - нахмурилась она, - нам с тобой было все равно с кем и где. Чем это хуже?

- Мне кажется, подруга, проституция - это не тот путь к правильной жизни, - отрицательно покачала я головой.

- И что ты предлагаешь? - подруга хмуро посмотрела на меня. - Идти полы драить?

- Да хоть и полы! - обреченно воскликнула я. - Тем более каникулы скоро закончатся, стипендия нам с тобой не светит, да ее и не хватит ни на что. А вот убирать аудитории после лекций вполне себе вариант.

- Ты рехнулась?! - она изумленно посмотрела на меня. - Да нас однокурсники на смех поднимут! Ты в уме!

- Маш, а за проституцию не поднимут? - хмыкнула я. - Ты представь какой вой будет, когда всем станет известно, что дочки Селиванова и Майского торгуют собой. Да отцы не только Тагирова прихлопнут, они нас с тобой по стенке размажут. Если мы хотим вернуться в лоно семьи, надо придумать более достойное занятие, нежели ноги раздвигать за деньги.

Машка тяжело вздохнула, сделала глоток полуостывшего кофе, неприязненно поморщилась и угрюмо произнесла:

- Мыть полы тоже так себе занятие.

- У тебя есть идеи получше? - я пристально посмотрела на подругу. - Мы с тобой больше ничего не умеем.

- Блин, - насупилась Машка и, потупив взор, разглядывая содержимое своей кружки, недовольно проворчала. - Если уж и убираться где, то в другом месте, чтобы никто не знал.

Неожиданный звонок в дверь прервал наши дебаты. Удивленно взглянув на подругу, я поднялась со стула и пошла открывать дверь неизвестному пока визитеру. Посмотрев в глазок, я удивилась еще больше. Нас решил посетить Машкин брат - Костя.

- Привет, - буркнул он мне, входя в квартиру и, не разуваясь, прошел на кухню.

- Ого! - услышала я изумленный возглас подруги.

Я пошла следом за визитером и, встав в дверях, облокотившись о косяк, скрестив руки на груди, уставилась на Константина.

- Ну что, девахи, - посмотрев на меня, а затем переведя взгляд своих серых насмешливых глаз на сестру, хмуро произнес неожиданный гость, - натворили дел?

- Ты нотации пришел читать? - спокойно поинтересовалась я.

- Нет, - ровно ответил он. - Посмотреть на вас, двух дур, просравших из-за своей тупости все.

- Ну допустим, все мы еще не просрали, - надменно фыркнула Машка. - Не надо нам лекции читать!

- Я не лекции пришел читать, - вздохнув, ответил Костя. - Помощь предложить хочу.

Глава 4

Четвертый курс начался спокойно, если не брать во внимание то, что мы не досчитались одного из однокурсников - разбился на машине будучи в опьянении, каком именно, никто не уточнял. Это происшествие из нашей “золотой” компании никого отрезвило, не считая нас с подругой. Мы действительно взялись за ум, отказавшись от пьяных тусовок, отдавая предпочтение учебе. Бывшие друзья быстро вычеркнули нас из прежней компании, о чем ни я, ни Машка не жалели. Протрезвев от вечного праздника, голова прояснилась и выдала гениальное наблюдение: оказывается жизнь сама по себе, без хмельного угара, довольно интересная штука со множеством интересных и захватывающих приключений, кроме того, в нашем городе, много красивых и захватывающих мест, кроме ночных клубов, баров и ресторанов.

Немалую роль в моем становлении на путь истинный сыграла и работа над сайтом для Константина. Я сделала Косте отличный проект! Корпела над ним практически двадцать четыре часа в сутки, параллельно изучая все премудрости в интернете. Вместе с программистом, с которым меня свел Костя, по имени Антон, трудились над кодом, выискивая всевозможные ошибки.

В итоге Машкин брат и его компаньон остались очень довольны нашей работой, заплатив почти вдвое больше обещанного. Константин вдобавок посоветовал меня и Антона новому клиенту. И к окончанию второго заказа, мы с программистом спелись уже в слаженный тандем. Поначалу было странно от того, что в жизни с Антоном никогда не пересекались, но узнав, что парень проживает за тысячу километров от меня в самом Владивостоке, я даже как-то приободрилось от того факта, что несмотря на расстояние можно так согласованно работать.

Сама Машка подвизалась у брата на продвижение сайта. Кое-как мы выкарабкались с подругой из сумасшедшего разгульного дурмана, грозящего утащить нас за собой на дно жизни.

К окончанию первого семестра у меня уже было два заказа за спиной и довольно неплохой заработок. Единственное, что огорчало в меняющейся реальности - мои родные не выходили со мной на связь, не отвечая даже на мои поздравления с праздниками. Звонить сама я не решалась, лишь писала сообщения, но ответа так и не было.

Прозвучавший от нее звонок практически в самом конце декабря перед Днем Рождения папы был сродни пению соловья в майскую теплую ночь.

Когда я увидела абонента на табло своего смартфона, мое сердце загромыхало от радости, словно победоносный марш, отдаваясь в ушах, заглушая все остальные звуки.

- Алло, - осторожно ответила я.

- Здравствуй, дочка,- мамин голос дрогнул, но она удержалась от слез, в отличие от меня, рыдающую в три ручья. - Ты чего плачешь?

- Мамочка, я так рада, что ты мне позвонила, - всхлипывала в трубку, - я так по тебе соскучилась!

Сама от себя не ожидала такой сентиментальности, но мне так сильно их всех не хватало, а особенно мамы! Слезы непрекращающимся потоком лились из моих глаз, не собираясь заканчиваться.

- Я тоже скучаю, дочка, - в голосе мамы чувствовались слезы, но она стойко держалась. - Успокаивайся, Рыжик.

Таким ласковым прозвищем она называла меня до шестнадцати лет, пока я не взбрыкнула, поверив в свою взрослость, и не пустилась во все тяжкие. Сейчас ее “Рыжик” был для меня самым сладким словом на всей Земле.

- Успокоилась, мамуль, - всхлипнула я, улыбнувшись.

- Ты же помнишь, что у отца скоро День Рождения? - настороженно поинтересовалась она.

- Юбилей, - грустно улыбнулась я. - Двадцать четвертого.

- Да, пятьдесят пять лет, - нежно проговорила мама. - Я хочу, чтобы ты была на этом празднике.

- Мам, я не думаю, что буду приятным для него сюрпризом, - с горечью ответила я.

- Я вот со стопроцентной уверенностью могу сказать, что будешь! - ласково проговорила мама. - Он очень скучает по тебе, Рыжик. Отец доволен твоими успехами, ему младший Майский рассказал.

- Это с подачи папы Костя решил помочь мне с работой? - разочарованно спросила я.

- Нет, Рыжик, Костя Майский сам решил вам с Марией помочь. И мы очень рады с отцом, что ты воспользовалась подаренным шансом, - с одобрением сказала она.

- Мамочка, как же я рада слышать твой голос. Я обязательно буду на Дне Рождении папы, - тихо произнесла я.

- Молодец! - похвалила меня мама. - Надо разобраться с этим со всем раз и навсегда. Но это после. Пока я предлагаю тебе со мной и Ритой пройтись по магазинам в субботу, выбрать наряды на праздник.

- А Рита, она… - я осеклась.

Так и не попросила у сестры прощения, даже в сообщении. Мне было настолько стыдно, что каждый раз набирая текст в телефоне, я трусливо его стирала, не нажав кнопки “Отправить”. Ритка не заслужила такого обращения с моей стороны. Плохо, что я этого не понимала, хорошо что хоть в конце концов дошло мое несправедливое отношение к ней. Моя сестра всегда старалась меня поддерживать во всем. Она даже в детстве учила меня кататься на велосипеде, обрабатывала мне ссадина, полученные в процессе моего неуклюжего катания, утирала слезы, помогая мне что-то сделать, когда у меня не получалось. А я ей такой монетой отплатила. И все из-за банальной зависти.

Я поняла, что завидовала Рите, только когда меня выгнали из дома. Мне казалось, что у сестры все легко получается, дается просто так, не задумываясь, чего ей это стоило.

Глава 5

За сдачами зачетов тяжелая неделя плавно подобралась к долгожданной субботе. Справившись со всем на отлично, мне оставалось дождаться экзаменационной сессии, которая будет только после Нового года. Сегодня же я думала только о встрече с мамой и Ритой.

Ровно в три я была в центре около любимого маминого бутика модной одежды российского дизайнера. Мама очень любила этот бренд, пусть и дешевле и не такой престижный, как известные мировые марки, но не уступающий ни в качестве, ни в исполнении. Любовь к “Россинке”, она пыталась привить и нам с сестрой. Ритка влюбилась в него, а я нет. Как так, что за “Россинка” такая, когда есть “Гуччи”, “Прадо” и иже с ними? Сейчас это вызывало у меня грустную усмешку, тогда же я была “крутой” девочкой и одеваться могла исключительно в известные лейблы, а не в это “российское уныние”.

- Здравствуй, Рыжик, - мамин голос вывел меня из воспоминаний.

- Мамочка, - я кинулась к ней и прилипла, словно маленькая девочка.

- Малышка, - хоть я и выше ее почти на голову, и кучу дел натворила, но все равно, несмотря ни на что, осталась для нее маленькой любимой дочкой. Мама ласково обняла меня, будто мне снова пять лет и я упала со своего велосипеда, разбив коленку, гладила по волосам, успокаивая.

Как же мне было спокойно в ее объятиях, так тепло и уютно, что не хотелось их разжимать и отпускать маму.

- Привет, - Маргарита стояла около маминой машины. Маленькая, но такая строгая и безумно красивая. Только сейчас я поняла насколько она притягательна - невысокая, белокурая, с яркими светящимися от слез серыми глазами и… округлившимся животиком.

- Рит, я, - тяжело вздохнув, стараясь не заплакать, посмотрела на сестру. - Прости меня! Ты ничем не заслужила того, что я сделала. - И не справившись с эмоциями, кинулась к ней, стараясь сильно не сжимать сестру в крепких объятиях. - Ритусик, я так соскучилась. - И мы обе зарыдали. - Рит, тебе нельзя плакать, - оторвавшись от нее, по-детски утерла локтем слезы и улыбнулась: - Я же правильно поняла твой пока еще маленький “арбузик”.

- Да, Криска, - сквозь слезы ответила она. - Почти шесть месяцев уже. Врачи говорят, девочка будет.

- Как же я за вас рада! - плаксиво протянула я, стараясь обнимать сестру как можно аккуратнее.

Может наши слезы и объятия со стороны казались чем-то необычным, но маме, Рите и мне было на это все равно. Мы стояли втроем, обнявшись, громко всхлипывая и причитая о том, как соскучились друг по другу. В конце концов успокоившись, двинулись выбирать себе наряды в любимом бутике. Как ни странно, много времени на это занятие не потратили. Мне подошло зеленое атласное платье длины миди прямого кроя с американской проймой, мама выбрала лиловое платье-футляр с небольшой вышивкой по талии. Рите пришлось немного дольше повозится, примеряя наряды. Все, что приглянулось сестре, в ее положении просто не лезло на нее или слишком обтягивало. В итоге она остановилась на свободно летящем платье благородного бежевого оттенка.

Выбрав наряды, настала очередь отправится за подарками. Мама и Рита заказали их заранее и теперь оставалось только забрать: запонки - мамин подарок, и золотой браслет - Риткин и Олега. А я совершенно не знала, что дарить папе. Мне хотелось что-то дорогое сердцу, что было бы ценно для нас обоих.

Когда я увидела эту шкатулку, проходя мимо небольшого сувенирного магазинчика, не поверила своим глазам. Казалось бы ничем не примечательная, обычная музыкальная шкатулка, коих встречается много, но именно эта была особенная.

Воспоминания унесли меня в детство. Мне восемь лет, папа очень хотел попасть на чемпионат мира по футболу, но дела не отпустили. Примерно через месяц после финала чемпионата, мама нас с Риткой взяла с собой в Париж, где я и увидела эту шкатулку. Я купила ее на свои карманные деньги для отца, чтобы он не очень расстраивался из-за того, что не смог попасть на свой любимый футбол. Я решила подарить ему ее на День Рождения и терпеливо ждала декабря.

Увидев мой презент, папа изобразил счастливую улыбку на своем лице и поцеловал меня в щеку в знак благодарности.

- Папуль, открой ее, - в нетерпении попросила я.

Жалко, что тогда никто не заснял вытянувшееся от удивления лицо папы. Он, стараясь изобразить неподдельный интерес, ожидая увидеть очередную танцующую балерину под звуки механического вальса, подняв крышечку, в изумлении округлил глаза. Вместо привычной танцовщицы, под Марсельезу показался футболист в синей футболке, белых шортах и красных гольфах. Я радостно хихикала и хлопала в ладоши, смотря на то, как восторженно отец смотрел на мой подарок. Оторвавшись от шкатулки, папа сжал меня в своих крепких объятиях, а затем поднял на руки и закружил. Весь оставшийся вечер он сидел, открывал и закрывал мой подарок, слушая гимн Франции и любуясь их футболистом.

А через год случился обыск. Чем сотрудниками полиции не угодила шкатулка, я не знаю, они безжалостно разломали ее, что-то пытаясь найти. С тех пор я не видела свой подарок.

И вот теперь, спустя столько лет, она опять появилась в моем поле зрения в нужный момент, выставленная на самое видное место в витрине сувенирного магазинчика. Я не могла пройти мимо, радуясь в душе и очень надеясь, что папа поймет мой подарок и простит свою непутевую дочь, вставшую на путь исправления.

Я упаковала свой презент сама, бережно и с любовью оборачивая его красивой бумагой, вытирая непрошенные слезы. Поставила его на видное место в квартире, в ожидании своего часа, который быстро наступил неделю спустя после покупки.

Глава 6

После примирения с родными, я не отказалась от самостоятельной жизни, хотя папа и предлагал мне вернуться в отчий дом. Мне понравилось жить отдельно. Это было так здорово, что сама того от себя не ожидая, втянулась в домашние хлопоты: научилась сносно готовить, убирать квартиру, ходить за продуктами, зарабатывать себе на кусок хлеба.

Настолько увлекшись этим, я решилась практически на подвиг - написать диплом самой! И у меня все получилось! И когда комиссия, зная о том, как я училась первые три курса, поначалу скептически меня слушали, но по мере моего дальнейшего выступления удивленно округлив глаза, одобрительно кивали головами и поставили "наитвердейшее” отлично, я еле сдержалась, чтобы не завопить от восторга. Именно в этот момент я поняла, что окончательно "выздоровела" от той прошлой жизни.

К сожалению, Машка, державшаяся со мной до самой защиты диплома, так же как и я, написавшая свою дипломную работу самостоятельно и прыгающая после сдачи от радости вместе со мной после хвалебной речи комиссии, в конце концов сорвалась. Подруга не отказала себе в удовольствии напиться в дрыск на выпускном, который устроила наша группа после защиты.

Что именно произошло в тот вечер, я так и не узнала. Посидела со всеми немного, выпив за весь вечер лишь бокал шампанского, около одиннадцати вечера уехала домой, оставив подругу праздновать дальше.

А рано утром меня растолкал отец. Открыв глаза, я непонимающе уставилась на него.

- Ты где была ночью ? - тут же яростно заревел он, увидев, что я проснулась.

- Дома, спала, - ошалело прошептала я в ответ.

- С кем? - отец продолжил рычать, но уже более спокойно.

- Одна, - настороженно проговорила я и поинтересовалась: - Пап, что случилось?

- Мне Майский позвонил, сообщил, что вы с его дочерью опять куда-то вляпались, - хмуро ответил папа, но уже совсем успокоившись.

- Машка? - ахнула я, окончательно проснувшись.

- А кто ещё?! - тяжело вздохнул отец и, склонив голову набок, спокойно поинтересовался: - Тебя точно с ней не было?

- Что она натворила? - вместо ответа встревоженно спросила я.

- Я не знаю, - покачал головой отец и неожиданно ласково по-отечески прижал меня к себе и прошептал в мою макушку: - Дочка, я так рад, что тебя с ней не было.

- Ты мне все ещё не доверяешь? - обиженно прошептала я.

- Милая, мне не особо верилось, что ты действительно могла измениться за столь короткий срок. Я все время ждал, что сорвешься и вновь пустишься во все тяжкие. И сейчас я безумно счастлив, что ошибся, - папа ласково улыбнулся, поцеловал меня в лоб.

- Так все же, что Манюня натворила? - я решила сменить тему о моих прошлых "подвигах", так как было обидно, что родные спустя два года во мне ещё сомневались.

- Я не знаю, Крис, - тяжело вздохнул отец. - Её отец проорал мне в трубку, что "наши взялись за старое", и отключился. А я сразу рванул к тебе, - он снова вздохнул и принялся стучать себя по карманам. - Я похоже телефон дома оставил или в машине, - хмыкнул папа, не обнаружив искомое ни в одном из карманов и, усмехнувшись, попросил меня: - Дай свой, матери надо позвонить, а то она, наверняка, беспокоится.

Улыбнувшись, я кивнула головой на прикроватную тумбочку, на которой лежал мой смартфон. Отец взяв его, разблокировал и набрал маме. Она ответила тут же, явно сидела в обнимку с телефоном, ожидая вестей от мужа.

- Алл, все хорошо. Кристина спала, я ее разбудил. Она у нас молодец, - улыбаясь отрапортовал папа.

- А я тебе говорила! - услышала я восторженный голос мамы. - Рыжик умничка. А ты не верил.

Услышав то, что сказала мама, сама того не ожидая, расплакалась. Несмотря ни на что мама в меня верила, в отличие от папы.

- Алл, тут наш Рыжик сырость решила развести, я её успокою и домой, - папа тихо рассмеялся и притянул меня к себе, все еще всхлипывающую и утирающую слезы своими ладошками.

- Ну-ну, милая, - поглаживая меня по голове, успокаивающе протянул отец. - Видишь, я не верил, мама верила.

- Папуль, а ты? - я по-детски заглянула ему в глаза.

- Теперь и я в тебя верю, малышка, - отец ласково улыбнувшись, вытер слезы с моих щек и предложил: - Поехали к нам, посидим по-семейному, отпразднует твоё окончание института.

Довольно взвизгнув, я кинулась собираться.

Что именно натворила моя подруга, выяснить так и не удалось. Спустя неделю я решила набрать её брату Косте, так как ни до Машки, ни до её родителей дозвонится не смогла. Мой папа тоже толком ничего не знал, или не хотел говорить.

Младший Майский долго не брал трубку, и когда ответил на мой звонок, поначалу был довольно груб со мной, но окончательно убедившись, что я не в курсе произошедшего с его сестрой, ответил с сожалением, что и сам ничего толком не знает, так как находится за границей на очередных сборах. Он лишь сообщил, что Маша села пьяной за руль и вроде как кого-то сбила, но не насмерть.

Лишь спустя пару месяцев, стало хоть что-то известно о судьбе подруги. Манюню отправили в Лондон якобы для учебы. Мой отец, лишь хмыкнул в ответ, когда я поинтересовалась правда ли это. Он лишь тяжело вздохнув, покачал головой и поведал, что старший Майский спрятал в Англии свою дочь, так как та, судя по всему, натворила что-то экстраординарное, но что именно было большим секретом. Я попыталась насесть на папу и разведать хоть что-то о своей подруге, но тот лишь ответил, что Майский не хочет посвящать его в это. И от его слов мне становилось страшно.

Глава 7

Моя судьба решила испытать меня на прочность, преподнеся такой удар, от которого я не оправлюсь до конца своих дней.

Двенадцатое декабря - мой персональный день трагедии и скорби. Черная дата унесла из моей жизни всех тех, кого я люблю: маму, папу, Риту и Олега - оставив только Катюшку.

Тот день выдался солнечным и не по-зимнему теплым. На улице весело шумела капель с крыш и, если бы не запах зимы и не календарь, напоминающий о том, что вообще-то на дворе декабрь, можно было бы подумать, что пришла весна.

А к вечеру набежали черные тучи, поднялся сильный ветер, даже прогремел гром, и началась жуткая вьюга, принесшая не только обильный снег, но и сильный мороз. Дороги враз покрылись скользким слоем льда, по которому не то что ездить, ходить было невозможно.

Именно в этот день мои родители, сестра с Олегом отправились праздновать день рождения ближайшего папиного партнера Андрея Владимировича Денисова. Праздник отмечали дома у виновника торжества, где присутствовали только самые близкие и друзья. Для чего Денисов пригласил отца и всю семью, так никто и не понял, но решили не отказываться от приглашения и уделить имениннику внимания, дабы не обидеть его своим отсутствием.

Племянницу было решено оставить дома с няней. Но накануне праздника та приболела и не смогла выйти на работу, и я вызвалась заменить ее и посидеть с Катей, пока мое семейство будет отмечать день рождения. Все равно я и не собиралась ехать на праздник, хотя приглашали всех Селивановых, не люблю такие мероприятия.

Мои родные возвращались с дня рождения Денисова, когда произошла трагедия. Страшная, нелепая авария унесла жизни моих родных, перечеркнув размеренное семейное счастье одним махом. Я не могла поверить, что опытный водитель отца просто мог не справить с управлением и влететь в грузовик.

Утро следующего дня обрушилось на меня, словно снежная лавина, сметя всю радость из жизни одним махом. Телефонный звонок прозвучал в тишине предутренней квартиры, словно тревожный набат. Я подсочила на своей кровати, намереваясь схватить трезвонивший телефон, грозящий разбудить сладко спящую Катюшку в соседней комнате. Ответив на звонок, услышала в трубке официальный голос, сообщавший мне, что моих родных больше нет.

Мои шесть лет безмятежной жизни закончились в один миг, заставивший повзрослеть раз и навсегда. Мне пришлось взять на себя заботу не только о племяшке, но и о престарелых родителях Олега, оставшихся также, как и я, без единого родного человечка, кроме Кати.

Я практически не помню, что делала дальше, как прошло опознание, какие действия выполняла потом. Память будто жалела мой рассудок, который намеревался сойти с ума от горя.

Меня поддерживали Машка с Зиядом. Наверное, если бы не они, я бы не вынесла всего этого. Они очень помогали и с похоронами, которыми у меня не было сил заниматься. Машкин муж попросил своего брата быть со мной, пока они сами были заняты. Мне тогда даже в голову не пришло, почему меня поддерживает посторонний парень, имени которого я даже вспомнить не могу, тогда как старший Майский, вроде как приятель моего отца, даже ни разу мне не позвонил.

Похороны проходили для меня, словно во сне. Будто я сейчас сплю и вижу самый страшный сон в своей жизни. Я безмолвно стояла на кладбище, смотря на четыре гроба, в которых лежала моя семья, и отказывалась верить в действительность происходящего. Но рядом со мной была Катя, и мне приходилось держаться только ради маленькой племянницы, которая рыдала не переставая, наблюдая за тем, как опускают в землю ее родителей и любимых бабушку и дедушку.

Кто-то подходил ко мне, говорил слова соболезнования, которые не долетали до моего слуха. Я словно окаменевшая, не моргая, смотрела на то, как моих родных предают земле, и никак не могла поверить, что все случившееся - это не страшный сон, а жестокая явь.

Поминки проходили в ресторане, в который меня, Катюшку и родителей Олега кто-то из присутствующих на похоронах привез, а затем Машка с Зиядом доставили до дома. Я невероятно благодарна подруге и ее мужу, что они остались тогда со мной, не знаю, чтобы я делала в тот момент. Маме Олега, Нине Никитичне, стало плохо с сердцем еще на кладбище, но она держалась, никому не говоря о своем состоянии. В итоге ее экстренно увезли на скорой уже из моего дома. Отец, Степан Леонидович, хоть и держался стойко, но было видно, что дается ему это с трудом, он вызвался уложить Катюшку спать, чтобы дать мне немного отдохнуть. Они отбыли в комнату, а я провожала Машу и ее мужа. Когда мы прощались с Зиядом, он обнял меня, что было для него не свойственно, и тихо прошептал:

- Никому не верь, Кристина, - и, отстранившись от меня, взяв свою супругу за руку, они довольно быстро ушли, оставив меня в раздумьях.

Но подумать над словами машкиного мужа у меня не получилось. Как только закрыла за ними дверь, почувствовала невероятную тошноту, словно цунами накрывшую с головой. Я еле успела добежать до унитаза и, бросившись на колени, вывернула содержимое желудка. Меня выворачивало наизнанку с такой силой, что казалось еще чуть-чуть, и сердце остановится. Но тошнота прошла также внезапно, как и наступила. Обессиленная, я еле поднялась на ноги и подошла к раковине, чтобы умыться, но меня тут же сковала невыносимая головная боль, затмившая все остальное. Я не успела даже вскрикнуть, как поглотила тьма, заставив рухнуть на кафельный пол моей ванной.

В таком состоянии меня и обнаружил Степан Леонидович. Он вызвал скорую, забравшую в итоге и меня в больницу, из которой я вернулась лишь через неделю. Ничего серьезного в итоге не обнаружили, и врачи, наблюдавшие за мной в один голос заявили, что моя тошнота и последовавший за ней обморок случились из-за нервного потрясения.

Глава 8

Ввиду своей юридической неграмотности я была уверена, что опеку над племянницей оформлю быстро, но, как оказалось, не все так просто. В упрощенной процедуре мне было отказано, так как я не проживала с племянницей десять положенных лет, и на все мои доводы, что Кате всего-то шесть, чиновница надменно усмехнувшись, ответила, что таковы правила.

Почему-то мне казалось, что это лишь формальности и я сама справлюсь с этим вопросом, но все было не так просто. Собрав документы, я принесла их в органы опеки, где меня ждал неприятный сюрприз: документы на опекунство подала еще некая Лаврентьева Зинаида Павловна. Я не сразу и вспомнила двоюродную сестру отца, с которой мы не общались лет двадцать. Никак не могла понять, для чего ей это, но вспомнив о том, что отец оставил все свое состояние внучке, меня осенило - истинной причиной такой неожиданной любви неизвестной даже мне тетки к осиротевшей внучатой племяннице является ее миллионное состояние.

Но было одно жирненькое “но”. Папа отписал все свое движимое и недвижимое имущество на внучку с условием, что всем могут распоряжаться только родители девочки, а вот в случае опеки - никто, лишь сама Катя после совершеннолетия. Отец посвятил меня в свое завещание примерно за месяц до гибели, немало меня удивив этим. Он не стал мне объяснять всего, лишь грустно усмехнувшись, сказал, что это просто необходимо.

Сейчас, после случившегося, я понимала, что папа хотел обезопасить нашу семью. Думаю, он знал, что умрет, но никак не ожидал, что вместе с ним уйдут и его жена, и старшая дочь со своим супругом, а мне предстоит сражение с Лаврентьевой Зинаидой Павловной, ничем не примечательной учительницей начальной школы, шестидесяти лет от роду, появившейся один раз в моей жизни, и то оставившей там след о скандале, учиненном в доме папы лишь из-за того, что он отказался помогать ее семье материально. И вот теперь, эта тетя вознамерилась поправить свое положение с помощью внучатой племянницы.

Я решила не испытывать судьбу и обратиться за помощью к юристу отца. Но его ответ меня немного обескуражил. Оказалось, что каким-то образом всплыло мое прошлое, тщательно скрываемое отцом ото всех, и теперь это очень мешает в деле об опекунстве. Все, что мог сделать юрист, это продлить временную опеку над Катюшей, попутно заверив меня, что возьмется работать над этим странным вопросом.

А то, что это было действительно странно, не вызывало никаких сомнений. Как намекнул мне юрист, очень похоже, что чиновники получили довольно неплохое вознаграждение, чтобы эта учительница начальных классов могла претендовать на опекунство. Теперь мне оставалось только ждать и надеяться, что все решиться в мою пользу.

Но мое предчувствие заставляло меня действовать, и я решила позвонить еще и Станиславу Майскому, попросить о помощи и его. Отец Машки вроде и согласился мне помочь, но как-то очень неохотно, что было достаточно странным. Я никак не могла понять, в чем именно затык у старшего Майского. С его-то связями он мог решить проблемы с опекой на раз-два, но либо не хотел, либо ему этого не давали. И это уже начинало немного пугать. Во-первых, сама эта двоюродная тетя, вылезшая, словно черт из табакерки, с огромной суммой денег, способной подкупить чиновников так, что не всякий юрист справится, во-вторых, Майский, который может решить почти любую проблему, вдруг стушевался от, казалось бы, плевой моей просьбы, а в-третьих, странные просьбы из опеки принести тот или другой документ, который по заверениям юриста не нужен вовсе. Но я послушно их относила наглой чиновнице, занимающейся моим делом.

В один из таких походов, в задумчивости выйдя из здания, где находилась опека, я в нерешительности встала на ступенях, уже довольно серьезно обдумывая - а не сбежать ли нам с Катей куда подальше и затаиться до ее совершеннолетия. Знакомый голос окликнул меня, вытаскивая из мыслей. Я уставилась на молодого человека, удивлённо вскинувшего брови и с легкой улыбкой смотрящего на меня.

- Кирилл? - не веря своим глазам, спросила я у мужчины.

- Он самый, - кивнул он, усмехнувшись. - Неужели я так изменился?

А я смотрела на своего бывшего молодого человека, которого очень сильно обидела когда-то, и не верила, что это он. Передо мной стоял Азаров Кирилл, тот самый, которому я кричала в лицо, что он тряпка и полный ноль в постели. Он практически не изменился, разве что только возмужал еще больше и заматерел.

Я с опаской поглядывала сейчас на этого возмужавшего уверенного мужчину и испытывала огромное чувство стыда за все свои поступки и слова, которые выплюнула ему тогда.

Кирилл, смотря на мое смущение, сам подошел ко мне, протянул руку, здороваясь, и предложил с дружелюбной улыбкой:

- Пойдем, посидим куда-нибудь? Расскажешь, как живешь.

Я, виновато улыбнувшись согласилась.

- Ну, рассказывай, как ты? - участливо поинтересовался Кирилл, когда мы расположились в уютном кафе неподалеку и сделали заказ.

- Плохо, Кирилл, очень плохо, - тяжело вздохнув, сказала я правду.

- Я слышал о твоих, - сочувствующе проговорил он. - Соболезную, Крис. Я не представляю, как такое можно пережить.

- Меня поддерживает только забота о племяннице, - печально улыбнулась я в ответ, и тут меня осенило. - Кирилл, у меня небольшие проблемы.

- Какие? - тут же насторожился он.

- Мне не дают опеку над племяшкой, - не обращая внимание на его пристальный хмурый взгляд, ответила я.

Глава 9

Готовность Азарова помочь с опекой вселила в меня надежду. Очень хотелось, чтобы у него всё получилось. Но неделя прошла, а вестей от него не было. Немного подумав, собравшись с силами, я решилась набрать ему сама, в душе надеясь, что он снял меня с блокировки. Но, к моему сожалению, вместо длинных гудков в трубке, я услышала короткие. Значит блок до сих пор не снят: или забыл, или…

Тяжело вздохнув, сбросила вызов и стала думать, что мне делать дальше: ждать от него вестей или действовать как-то самой. Но буквально минут через десять Кирилл позвонил сам.

- Привет, — я тут же бросилась в бой, — я узнать как дела?

- Извини, пожалуйста, — устало вздохнул Кирилл, — но пока ничем порадовать тебя не могу. Очень похоже, что на самом деле дали взятку. Пытаюсь разузнать кому именно.

- Спасибо и на этом, — грустно вздохнула я.

- Наберись терпения, — попросил он. - Опека продлена на ближайший месяц.

- А дальше? - испуганно прошептала я.

- А дальше, Крис, я решу твою проблему, — твердо ответил Азаров.

- Кирилл, ты точно поможешь? - чуть не плача прошептала я.

- Не волнуйся, — смягчился он. - Все будет хорошо.

- Хотелось бы в это верить, — печально вздохнула я.

- Верь, Крис, я подключил очень влиятельных людей, — заверил меня Азаров.

- Спасибо тебе, Кирилл, — я слабо улыбнулась.

- Пока не за что, — хмыкнул он и постарался побыстрее свернуть разговор, ссылаясь на занятость.

После разговора с Азаровым, у меня кошки заскребли на душе. Первое, что меня очень смущало — откуда у Лаврентьевой Зинаиды Павловны, простой учительницы начальных классов, такой капитал? Может, конечно, наследство от кого перепало, и она решила его умножить, взяв опеку над внучатой племянницей? Или кредит в банке оформила? Конечно, могло быть и такое, что заработала, а я упустила новости, в которых сообщалось, что учителя теперь получают, как нефтяные магнаты… Я усмехнулась от своих мыслей.

У отца из близких родственников был только родной брат, но он очень рано умер от рака. Своих бабушку и дедушку не помню вовсе, тоже рано ушли друг за другом. Моя мама была детдомовской, так что о ее родных неизвестно ничего. Папа предлагал ей найти хоть кого-то, но она не захотела, заявив, что раз от нее отказались, значит не нужна была, зачем теперь о себе напоминать.

Со своей двоюродной сестрой папа мало общался. Он вообще не поддерживал дальние родственные связи, и причину этого я не знала или не помнила. Никогда не спрашивала его об этом, тогда мне было неинтересно мое родовое древо, да и сейчас не особо-то и хотелось знать о них. О том, что произошло в моей семье, говорили аж по центральному телевидению. Наверняка кто-то из родни это слышал, но никто из них не изъявил желания связаться со мной, хотя бы выразить соболезнования, в том числе и Лаврентьева Зинаида Павловна. А тут, выскочила, как черт из преисподней, подавай ей Катюшку! Что-то не клеится во всем этом. Меня не покидало ощущение, что моя тетушка лишь пешка, и ее привлекли для чего-то. Может Кириллу удастся это выяснить?

Во-вторых, внезапное появление Азарова и готовность помочь, меня тоже немного смущали. Я когда-то втоптала его в грязь, а он ринулся разбираться с моим вопросом. Может и правда соболезнует и сочувствует, а я зачерствела из-за своего горя и не верю в искренность человека?

- Кристина! - племяшка потянула меня за рукав, вытащив из тягостных размышлений. - Мы гулять-то пойдём? Или ты так и будешь сидеть?

- Ой, милая, что-то я ушла в свои мысли, — улыбнулась я ей и поднялась из-за стола, приобняла племяшку за плечи и повела ее в комнату: - Конечно идем, погода на улице отличная. Поэтому быстренько одеваемся и вперед.

- Ура!!! - захлопала в ладошки Катюшка. - Я в джинсах и футболке пойду.

- И куртку придется еще одеть, — сказала я. - Хоть на улице светит солнце, но пока еще прохладно.

- Как скажешь, — послушно ответила племяшка и пошла одеваться.

Я последовала ее примеру, открыла шкаф и выудила оттуда спортивный костюм.

Катя бегала по детской площадке в компании своих друзей, я же, примостившись на лавочку, наблюдая за ней, пыталась собрать свои мысли. Меня не покидала тревога, плавно разливаясь в душе, все больше и больше завладевая мной. Но я никак не могла понять, что мне делать: довериться Азарову или же попытаться обратиться еще к кому-то. У отца было много связей, но все они были полезны только пока он был жив, сейчас меня попросту игнорировали. На похоронах многие подходили, говорили слова соболезнования, уверяли, что в случае чего могу к ним обращаться. Ну и вот он этот случай, в итоге никто так и не помог. К кому бы я не обращалась, все находили какую-нибудь причину для отказа. Даже Майский… А он был самым близким приятелем отца. Значит, мне ничего не остается, как довериться Кириллу. Ну вот поганенькое чувство какой-то тревожности никак не хотело отступать. И с чем это было связано, не могла понять.

Тяжело вздохнув, я посмотрела на Катюшку, весело бегающую по площадке с друзьями, улыбнулась и перевела взгляд на парковку неподалеку. Улыбка с лица начала медленно сползать, когда я заметила припаркованный там огромный черный внедорожник. Сама не могла понять, почему эта машина вызвала леденящий страх в моей душе, но я словно окаменела, смотря на этот автомобиль. Каким-то шестым чувством я знала, что там кто-то есть, и этот кто-то наблюдает за мной. Я практически кожей ощущала пристальный взгляд на себе.

Глава 10

Азаров объявился только в пятницу вечером и то, он позвонил с предложением поужинать где-нибудь на выходных, сразу предупредив, что новостей пока особо нет. Я согласилась, не раздумывая. Мне не хотелось спугнуть его своим отказом, да и отвлечься тоже необходимо было. Катюшку отвезла к родителям Олега, там она пробудет до воскресенья, а одной в квартире находится тоскливо. Моя тревога никуда не ушла. Она затаилась, выжидая подходящего момента, как тогда, когда я увидела этот треклятый внедорожник, который почему-то до сих пор не выходил у меня из головы. Я гнала всякие глупые мысли, строящие нелепые предположения в моей голове. Одна из них меня даже развеселила. Я отчетливо представила, как за рулем сидит Лаврентьева, похожая на бабу Ягу из советских сказок в исполнении Георгия Милляра, и пристально за нами наблюдает.

Свою двоюродную тетю помню только благодаря одному случаю. Она как-то заявилась к нам в дом и закатила целый скандал. Ей были нужны деньги, не помню уже для чего именно, и она была уверена, что отец должен их дать только лишь потому, что они являются родственниками, пускай и не близкими, пускай не общавшиеся практически всю свою сознательную жизнь. Я помню, как тетка кричала отцу, что родственники должны помогать друг другу.

Папа был не против помочь ей, но она достаточно нагло заявила, что наша семья просто обязана им помочь. Отец указал ей на дверь. Сколько проклятий тогда выплеснулась на нас: и мы еще поплатимся за это, увидим “небо в алмазах”, что мы буржуи недобитые и прочая чушь. Мне тогда было лет пять, а до сих пор помню тот скандал.

Погрузившись в далекое прошлое, я неторопливо собиралась на встречу с Кириллом. Особо наряжаться мне не хотелось, но Азаров выбрал ресторан, где собирались “сливки” нашего города. Пришлось выудить из недр гардероба коктейльное платье с открытой спиной и длинными рукавами цвета молодой травы. Одев его и посмотрев на себя в зеркало, я криво усмехнулась: наряд был мне немного великоват, но все равно выгодно подчеркивал фигуру, плавно повторяя изгибы моего стройного тела. Цвет платья подходил глазам, заставляя их сверкать изумрудами на белокожем лице. Проведя расчёской по рыжим кудрям, я задумчиво хмыкнула - в средневековье меня бы объявили ведьмой и сожгли на костре: ярко-рыжие локоны, словно огненное пламя обрамляли лицо, на котором сверкали зеленые глазищи, а полуоткрытые пухлые губы, застывшие в полуулыбке, приоткрывали ряд ровных белых зубов. Очень похожа на злую обольстительницу-ведьму. Как бы мне хотелось ей быть на самом деле: щелкнула пальцами, и все твои проблемы решены, призвала какого-то духа и воскресила свою семью.

Непрошенные слезы заставили выйти из мира грез и продолжить собираться дальше. Наверное, когда-нибудь я перестану плакать, вспоминая свою погибших родных, но для этого должно пройти чуть больше, чем каких-то четыре месяца.

Быстро поморгав глазами, чтобы убрать плаксивое настроение, я умылась и продолжила свои сборы. Кирилл должен был вот-вот заехать, а мне еще делать макияж и придумать прическу.

Азаров всегда был пунктуален и со временем не изменился в этом. Он прибыл ровно в восемь вечера, позвонил по телефону, отрапортовав, что ожидает во дворе. Я была почти готова, поэтому не стала приглашать подняться, а попросила подождать в машине.

Быстро обувшись, накинула легкое пальто и через десять минут после звонка уже садилась к нему в машину.

- Хорошо выглядишь, - разглядывая меня, резюмировал Кирилл. - Впрочем, как всегда.

- Буду считать это комплиментом, - слабо улыбнулась в ответ.

По дороге к ресторану мы вели непринужденную беседу, стараясь не касаться темы гибели моих родных и вопросов об опеки. Но как только расположились за столиком, я тут же, не выдержав, накинулась с расспросами на Азарова.

- Кирилл, ты меня извини, но я больше ни о чем думать не могу, - тяжело вздохнула я. - Что там с опекунством?

- Я пока не буду тебя прям сильно обнадеживать, - улыбнулся он в ответ. - Но могу заверить, что все идет как надо. Думаю, в ближайшие недели две все решится.

- Две недели? - расстроенно протянула я. - В чем там загвоздка, Кирилл? Если честно, я проштудировала интернет. И, судя по всему, никаких проблем у меня не должно было возникнуть в этом вопросе.

- Ладно, - сдался Азаров. - Поведаю тебе в чем “соль”. Все дело в акциях.

- Каких акциях? - непонимающе уставилась я на мужчину.

- Твоего отца, которые теперь принадлежат тебе, - тихо проговорил он, пристально глядя мне в глаза. Увидев, как я сжала зубы, Кирилл хмыкнул и продолжил: - Крис, хоть Иван Дмитриевич и постарался передать тебе их незаметно, но об этом узнали.

- Кто? - жестко спросила я.

- А вот это тайна, - развел руками Кирилл. - Имея связи, ты можешь посмотреть не только, кто является держателем контрольного пакета акций, но и условия их передачи.

- Хорошо, - согласно кивнула я. - Но какое это отношение имеет к опеке? При чем тут акции?

- А при том, что тебя маринуют, ждут когда ты дойдешь до ручки. И когда ты будешь готова, тут к тебе и придут с предложением продать свой пакет, а лучше вовсе подарить, - прошептал Азаров.

- И долго будут мариновать? - усмехнулась я.

- Уже нет, у них ничего не выйдет, - растянулся в довольной улыбке Азаров. - Мой человек встречался с Лаврентьевой, пообщался с ней, - Кирилл замолчал, пристально смотря на меня.

Глава 11

Вернувшись домой после ужина с Азаровым, я никак не могла поверить в то, что рассказал мне Кирилл. Неужели это правда? Неужели из-за каких-то паршивых акций убили всю мою семью?

В полиции меня заверили, что это была страшная случайность.

- К сожалению, - вздохнув, сказал мне тогда следователь, - погодные условия были неблагоприятные. Водитель просто не справился с управлением, вследствие чего влетел под грузовик. Водитель большегруза тоже пострадал, он в больнице, в реанимации.

Хотя я и слушала его вполуха, кивая на каждое слово, пребывая в полуобморочном состоянии от горя, но хорошо помню, что полицейский ни разу не обмолвился о том, что родных убили. Даже ни единого намека с его стороны в пользу этой версии не было.

Пусть личный водитель отца был довольно опытным, с большим стажем вождения, но погода в тот день действительно была неблагоприятной. Скользкая неосвещенная дорога вполне могла способствовать аварии, несмотря на опыт. Как говорят, и на старуху бывает проруха. По крайней мере, так я думала до сегодняшнего ужина с Кириллом.

Но его слова поселили в моей душе сомнения, а самое неприятное там появился страх. Пусть Азаров толком ничего и не рассказал, ссылаясь на то, что и сам практически ничего не знает, но одного его “ Твою семью убили, Крис” хватило для леденящего душу ужаса.

Мне было страшно от одной мысли, что это сделали влиятельные люди. И не просто влиятельные, а очень влиятельные, ведь так замести следы в убийстве почти всей семьи Селиванова Ивана Дмитриевича, могли только приближенные к самым верхам. Мой отец был не простым бизнесменом, он также имел влияние и связи в высшем эшелоне. Значит, убийцы моих родных не остановятся ни перед чем, чтобы заполучить эти проклятые ценные бумаги.

Это пугало настолько, что леденящий страх, поселившийся внутри меня, вытеснил из моей души даже горькое чувство несправедливой потери.

Я боялась не только за свою жизнь, но и за судьбу Кати, очень надеясь, что даже если и со мной что-то случится, то хотя бы девочку не тронут.

Процесс дарения ценных бумаг отец не успел довести до конца, но он упомянул их в тайном завещании, которое мне объявил наедине незнакомый юрист. Зачитывая текст документа, он настоятельно рекомендовал никому не говорить об этом пока не придет время. Согласно завещанию все акции в случае смерти держателя, переходят ко мне с условием, что ни продать ни подарить я их не могу. Единственный кто сможет ими управлять от моего имени - муж. Но все же было одно “но”, которое не давало мне покоя - не вмешайся Кирилл сейчас в опекунское дело, я бы подписала дарственную, лишь бы Катя была со мной, и отчего-то я уверена на все сто процентов неведомый для меня пока враг легко обошел бы запрет, указанный в наследстве.

Логически размышляя, я пришла к выводу, что мою семью убили намеренно. Хотели убрать не просто отца, а всех, кроме меня. И сделать это непременно до того, как завершится процесс дарения ценных бумаг. Кто-то близкий к нашей семье, знающий всю подноготную, а именно мое недавнее прошлое. Неизвестный решил, что меня проще будет довести до того состояния, когда я сама отдам акции. Он явно боялся, что в случае смерти одного Селиванова Ивана Дмитриевича, акции по наследству перейдут к его жене и детям. Он спланировал это хладнокровное убийство, чтобы подобаться и обработать меня!

И теперь вставал вопрос - кто этот ублюдок, который из-за бумажек хладнокровно убил пятерых человек, включая и водителя папы. Пока в подозреваемых у меня всплыл только Денисов. Он был самым близким компаньоном отца и держателем второго после него пакета. Неужели решил приумножить таким образом свои ценные бумаги? Все сводилось именно к этому.

Я задумчиво смотрела в темное окно своей кухни, сидя за столом, барабаня по нему пальцами, пытаясь понять что делать дальше. Для того чтобы выстроить план, как мне обезопасить семью, нужно знать своего врага. А кроме предположений о ближайшем компаньоне, у меня ничего не было.

- Стоп! - ошалело прошептала я сама себе. - Кристина, Кирилл же сказал, что отец якобы передал мне акции. А он же не успел довести дело до конца. Получается, кто-то слил информацию! Юрист? Но он же знал, что передача не закончена… Но с другой стороны, он мог рассказать это кому-нибудь, пока шло оформление, а когда моих убили, смекнул что к чему и предпочел молчать.

Я задумчиво вздохнула, пытаясь сложить пазл в своей голове, но что-то не клеилось. Допустим, юрист оказался подкуплен или запуган и сдал полный расклад передачи, тогда, по логике, он должен был сообщить своему заказчику, что сделка не завершена. Но вполне мог и испугаться. Хотя, чего ему бояться, когда мой отец погиб? Вроде и нечего уже.

- Кристина! - хлопнула я себя по лбу. - Так ты ж единственная наследница! Все акции к тебе переходят! Вот только о завещании никто не знает. Значит, папа не доверял своему юристу и поэтому привлек другого. Меня оставили в живых, считая слабым звеном, которое легко сломать!!!

Первая мысль, которая посетила после моей догадки — бежать сломя голову. Но немного обдумав, я поняла, что это не спасение. Пока контрольный пакет у меня, спокойной жизни не будет.

И тут меня пронзила другая мысль. Тогда, в тот день, когда случилась трагедия, Денисов приглашал всю нашу семью, включая и меня. Значит, убрать хотели всех. Тогда все досталось бы несовершеннолетней девочке, на которую можно оформить опеку и распоряжаться ее имуществом до восемнадцатилетия. Папино условие в завещании распространяется только на то, что перечисленно в нем, а вот второй документ… О нем никто не знает, и как только станет известно, мне каюк. Получается Катя, можно сказать, в относительной безопасности. А я как раз нет.

Глава 12

Проснувшись утром, я не стала терять зря время, а быстро собравшись, отправилась в родительский дом. В воскресенье там никого не должно быть, у тети Нины и ее мужа выходной, значит мне никто не будет мешать разгребать документы папы.

Мне не хотелось встречаться с домработницей, которая, увидев меня, обязательно начнет плакать. Хватит и моих слез, которые уже подбирались к моим глазам лишь от одной мысли, что дома меня никто не встретит из родных.

Подъехав к воротам, я нажала брелок, открывающий их, и сделав над собой усилие, въехала во двор. Увидев автомобили моих родных, стоящие на своих местах и сиротливо смотрящие на меня своими потухшими фарами, я не выдержала и разрыдалась.

Немного успокоившись и взяв себя в руки, вышла из машины и практически бегом отправилась к дому. Постояв около входной двери, тяжело вздохнув и всхлипывая, открыла ее ключом и, отворив, вошла в дом.

Дом оглушал тишиной и скорбью. В воздухе летала буквально могильная тишь, не было слышно ни звука: часы не тикали на стене, не скрипела лестница, потому что по ней некому было ходить, не работал холодильник, так как его холод был уже без надобности. Быстро разувшись в прихожей, прошла в кабинет отца, стараясь не смотреть на стены, на которых висели фотографии, запечатлевшие счастливое время нашей семьи. Усевшись за папин стол, снова не справившись с нахлынувшими чувствами, уронив голову на руки, я выла в голос, задыхаясь от щемящего горького чувства непоправимой утраты, сковавшее мое сердце, словно тиски.

Как заклинание я повторяла одно только слово “Почему”. Почему так не справедливо распорядилась судьба жизнями всех тех, кого я любила? Почему забрала их у меня? Всхлипывая, подняла голову и посмотрела на фотографии, стоящие на столе папы, на которых были изображены мы с Риткой еще совсем маленькие; свадьба сестры, на которой она счастливо улыбаясь, обнимается с Олегом; папа с мамой на каком-то торжестве, стоящие в обнимку и улыбающиеся в камеру. Взяв их фото в руку, второй вытирая тешущееся по щекам слезы, я прошептала:

- Мамочка, папочка, мне вас так не хватает! Я так скучаю по вам!

Перевела взгляд на еще один снимок и улыбнулась. На нем была Катя со своими родителями. Это фотография была сделана год назад мной, когда мы вместе отдыхали на жарком побережье Индии. Олег и Ритка на ней были невероятны счастливы, а между ними, кривляясь, держа своих родителей за руку стояла племяшка.

- Ритка, - всхлипывая, произнесла я. - Даю тебе слово, я буду заботиться о Кате, чего бы мне это не стоило.

Подняв голову вверх, я пыталась унять свои рыдания, чтобы взяться за дело. Я и так не понимала, где искать и что, а в таком состоянии вообще ничего не получится. Сделав над собой усилие, я поднялась из-за стола, и принялась шарить по ящикам тумбочки, отодвигая и задвигая их назад. В них ничего интересного не было: папин ежедневник, в который он так и записывал телефоны и адреса нужных людей, ручки, карандаши, калькулятор, пустые файлы и папки. Лишь в последнем ящике я наткнулась на какие-то бумаги, но быстро пролистав их, поняла, что это чей-то финансовый отчет, убрала на место.

Закончив с тумбочкой, я подобралась к сейфу, код от которого мне совсем недавно сообщил папа. Справившись с кодовым замком, я раскрыла дверцу, но и там ничего интересного: небольшая сумма денег, чековая книжка, папины часы и запонки.

Тяжело вздохнув, я вернулась за стол и обреченно плюхнувшись в кресло, пыталась придумать, где еще можно поискать. А стоит вообще искать? Может ничего и нет? А все это завертелось только лишь из-за акций? Но внутреннее чутье мне почти кричало, что есть! Вот только, где оно, молчало, словно в рот воды набравши.

- Черт возьми! - в отчаянии воскликнула я и ударила кулаком об стол.

Я не успела даже поморщиться от боли, как услышала какой-то щелчок. Аккуратно поднявшись с кресла, залезла под стол и принялась простукивать его дно. Точно! Судя по звуку, там есть какой-то тайник. Осталось понять, как его открыть. Потыкав в разные места под столом, я вернулась к поверхности, проделала и там то же самое, но без результата.

Плюхнувшись снова в кресло, скривив губы, пыталась понять, где находится то, что откроет мне этот тайник. Немного подумав, выдвинула верхний ящик тумбочки, пристроенной к столу, и принялась ощупывать вверх. И мне улыбнулась удача! Маленькая кнопочка в самом дальнем левом углу, надавив на которую, я еле сдержалась, чтобы не закричать от радости. Как только я нажала на кнопку, дно стола немного опустилось вниз, потянув его на себя, обнаружила неглубокий ящик внутри которого лежала папка с документами и маленькая карта памяти.

Прежде чем вытащить содержимое ящика на стол, я встала и закрыла дверь на ключ. Хотя дома, кроме меня никого не было, но так мне было спокойней. Вернувшись назад, я разложила на столе папку и, открыв ее, ахнула.

Первое, что попалось мне на глаза, были мои фотографии в полуголом виде в одном из ночных заведений нашего города. Полистав их, отложила в сторону. Похоже папа выкупил снимки у кого-то, чтобы они не просочились в прессу. Но это явно не то, что мне нужно. Из-за этого мою семью не отправили бы на тот свет.

А вот из-за того, что было под моими полуголыми фото вполне. Там столько компромата на некоторых высокопоставленных чиновников, в том числе тех, кто занимает посты федерального значения! Убрав все назад, я взяла в руки карту памяти и покрутив ее, аккуратно упаковала в папку. Теперь это все добро необходимо спрятать в надежном месте. И такое есть, и отправляться туда надо прямо сейчас.

Глава 13

- Шайтан! - верещал все тот же голос, который призывал меня лечь. - Что ты творишь?

Но вместо ответа, я услышала рев мотоцикла, удаляющегося в темноте. Стоя на четвереньках между машинами, пыталась прийти в себя и унять свое грохочущее от страха сердце. Меня только что пытались убить!!!

- Эй, ты в порядке? - ко мне спешил доставщик еды, который и спугнул моего несостоявшегося убийцу.

- Да, - так и стоя на четырех конечностях, прокряхтела я.

- Давай, я тебе помогу? - на не очень хорошем русском предложил немолодой мужчина. - Это, надо полицейских вызвать.

- Не надо, - мотнула я головой, опираясь на протянутую руку и поднимаясь с асфальта.

- Как это не надо? - удивленно воскликнул курьер. - Тебя убить хотели.

- Нет, - снова покачала я головой и попыталась улыбнуться. - Попугать. Это бывший с ума сходит, - соврала я.

- Ох, - сокрушенно покачал головой мужчина. - Так ведь и убить мог! Давай до подъезда провожу.

- Спасибо, - все же смогла выдавить из себя благодарную улыбку.

Облокотившись о плечо своего спасителя, я, прихрамывая, пошла к подъезду. Искренне поблагодарив курьера еще раз за мое спасение, открыла дверь и вошла внутрь. Ожидая лифт, в нетерпении пританцовывала, потирая ушибленную ногу. Падая, спасаясь от пули, сильно ушибла колено левой ноги, и сейчас, когда первый шок прошел, оно мне напомнило об этом резкой болью. Как только лифт подъехал и распахнул передо мной двери, я тут же ввалилась в него и прислонилась к стене.

В висках звучало только одно - меня хотели убить! Неужели следили за мной, и как только я выполнила свою миссию, найдя документы, захотели избавиться от меня? От этой мысли страх пронзил меня насквозь. Умирать мне не хотелось несмотря ни на что. Паника стала накрывать с головой, принося с собой одурманивающую тошноту, такую же, как была после похорон.

Я успела открыть дверь и, ввалившись в квартиру, добежать до уборной, где меня тут же начало выворачивать наизнанку, как только я склонилась над унитазом. Как и в прошлый раз дурнота отступила внезапно. Обессилев я отползла в сторону и устало облокотившись о стиральную машину, практически взвыла от нахлынувшей головной боли, закончившейся погрузившей в небытие тьмой.

Сколько я так пролежала в своей уборной, не знаю. Очнувшись, я, шатаясь, поднялась на ноги, и мотыляясь из стороны в сторону пошла в свою комнату. Кое-как стянув с себя одежду, рухнула на кровать, укутавшись в одеяло, пытаясь согреться. Меня била нервная дрожь. Надо позвонить Кириллу и попросить его о помощи, но потом. Сейчас у меня на это не было сил.

Лежа в кровати, завернувшись в пуховое одеяло, незаметно для себя уснула.

Проснувшись утром, я, как ни странно, чувствовала себя хорошо, несмотря на вчерашнее состояние. Тут же схватив телефон, я набрала родителям Олега.

Степан Леонидович ответил мне практически сразу же. Я поинтересовалась их самочувствием, чем вызвала у него подозрения.

- Кристина, - протянул папа Олега, - с тобой все хорошо?

- Ничего от вас не скроешь, - улыбнулась я в ответ и соврала: - Я приболела немного, Степан Андреевич. Температура небольшая. Вот звоню просить вас побыть с Катей, пока мне не станет лучше.

- Конечно, Кристиночка, не беспокойся. Нам только в радость, когда Катя гостит у нас, - заверил меня отец Олега. - Может мне к тебе приехать, привезти чего?

- Нет, Степан Леонидович, у меня все есть. Не беспокойтесь, справлюсь, - заверила я его.

- Ну как скажешь, девочка. Но ты, если что-то понадобиться, звони обязательно, я привезу, - назидательно проговорил он.

- Катя как? - поинтересовалась я о племяшке.

- Они с бабушкой ушли в магазин, - рассмеялся Степан Леонидович. - Рано проснулись, позавтракали и отправились на “шоппинг”.

- Ох уж эта транжира маленькая, - усмехнулась я. - Сейчас раскулачит бабулю по полной.

- Ничего страшного, мы теперь только ради нее и живем, - грустно изрек папа Олега. - Нам только в радость баловать внучку.

- Вы ее только совсем не забалуйте, - хмыкнула я.

- Постараемся, - тихо рассмеялся Степан Леонидович.

Закончив разговор с отцом Олега, я пошла в ванну, чтобы привести себя в порядок после вчерашнего. Стоя под душем, пыталась собрать свои мысли.

По всему выходило, что меня хотят убить. Но…это проклятущее и вездесущее “но”, отчего-то этого не сделали. Я не уверена, что курьер был бы помехой на пути истинного убийцы. Значит, меня хотели напугать. И если так, то вполне могут действовать через Катю. Что же этим тварям надо???

Нужно срочно звонить Кириллу. Что я и сделала, как только вышла из ванной. Азаров ответил сразу.

- Привет! - услышала его довольный голос, как будто он ждал моего звонка.

- Привет, Кирилл. В меня вчера стреляли, - выпалила я без обиняков.

- Ты дома? - в голосе Азарова зазвучали стальные нотки.

- Да, - ответила я.

- Я сейчас приеду, - и отключился.

Глава 14

Я мучилась в неведении два дня. Кирилл не звонил мне с новостями, а я изводила себя разными глупыми мыслями, шарахаясь в собственной квартире от любого шороха. Не выдержав в конце концов, набрала Машке, чтобы поболтать с ней на отвлеченные темы. Но подруга ошарашила новостью, что завтра отбывает в Грозный. Зияд решил увезти супругу под наблюдение своей семьи.

- Что-то случилось? - настороженно поинтересовалась я у подруги.

- Ой, Кристин, ты же знаешь, что он не посвящает меня в свои планы. Пришел вчера вечером и скомандовал: “Собирайся, уезжаем к матери”, - сокрушенно ответила Машка. - Ведь знает же, как я не люблю там бывать. Да и его родные меня не очень-то жалуют.

- Мне кажется, Маш, зря ты так. Зияд заботится о тебе. Если он сказал, что срочно собираться, значит, надо слушать его и делать как он говорит, - посоветовала я подруге.

- Знаю, Крис. Я просто не хочу никуда уезжать и оставлять тебя одну, - тяжело вздохнула подруга.

- Не беспокойся обо мне, Машунь. Я сильная, я справлюсь, - попыталась заверить ее.

- Я не сомневаюсь, что справишься, Крис, - снова вздохнула Машка. - Но у меня какое-то предчувствие нехорошее, понимаешь.

- Это из-за предстоящей поездки, - предположила я.

- Не думаю, - не согласилась со мной она. - Я тут недавно знаешь кого видела?

- Кого? - настороженно поинтересовалась я.

- Азарова, - выдохнула подруга. - И ты ни за что не догадаешься где.

- Догадаюсь, - слабо усмехнулась я. - В опеке.

- А ну-ка, выкладывай-ка все, - подозрительно протянула Машка.

- Да нечего особо, - ответила я. - Он помогает мне с опекой над Катей.

- Ничего себе! - присвистнула она. - И это после всего, что было?

- Представь себе, - хмыкнула я.

- Прям Робин Гуд, какой-то, - рассмеялась подруга.

- Скорее супермен, - поправила ее.

- Я, кстати, у Зияда интересовалась, почему так долго тебе не оформляют опекунство. Он лишь плечами в ответ пожал, сказал, что понятия не имеет, как вообще этот процесс идет, - поведала мне Маша.

- А у отца не интересовалась? - осторожно спросила я. Мне не давал покоя вопрос, почему старший Майский не помог.

– Папа весь в своих проблемах, только отмахнулся и все, - фыркнула подруга. - Ты же знаешь какой он. Ему всегда было не до меня, а теперь, когда у него что-то не клеится, мы с ним не видимся вовсе.

- Я к нему обращалась, Маш, - тихо проговорила я.

- Да? - удивленно протянула подруга. - И он отказался?

- Не то чтобы отказался, Маш. Но он мне ни “да”, ни “нет” не сказал, - осторожно пояснила я ей.

- Странно, Крис, - протянула Машка. - Они с твоим отцом были если и не друзьями, то близкими приятелями. И когда все это произошло с твоими, он очень беспокоился и постоянно у меня спрашивал, как ты. Сам не звонил, чтобы не надоедать тебе лишний раз. Странно… - еще раз протянула она. - Надо у него поинтересоваться почему он так?

- Да не надо, Маш, - попыталась отмахнуться я. - Может у него проблемы с бизнесом серьезные, вот он и подзабыл о моей просьбе.

- Может быть и так, - согласилась со мной Машка. - Но все равно странно это как-то.

Мы еще немного поболтали с подругой, она в очередной раз, тяжело вздохнув, посетовала, как ей не хочется ехать в Грозный, а я попыталась ее успокоить.

Распрощавшись с Машкой, я набрала Нине Никитичне, поговорила с ней немного, выслушала успехи племяшки в пластилиновой лепке и рисованию. Самое главное, что с ними было все в порядке.

После сделанных звонков, мне стало нестерпимо тоскливо в тишине квартиры. Так надоело сидеть без дела два дня дома, слоняясь из угла в угол, не зная чем себя занять. Работы пока не было особо ни в маркетинге, ни в сайтах, и я уже практически волком выла от безделья.

Хотела было набрать Кириллу и уточнить у него, может можно уже хоть куда-то выйти, но решила не беспокоить Азарова такими глупостями. Вместо этого, уселась с ведерком мороженого, припасенного в морозилке и недоеденного Катей, смотреть кино.

Вот надо было мне из всей кинотеки выбрать ленту о шпионах? По сюжету два друга находят какие-то секретные документы, из-за которых разворачиваются такие события, что кровь стынет в жилах. Но вот мне происходящее на экране стало интересно совсем не из-за экшена - очень уж все напоминало события в моей нынешней жизни.

Засунув ложку с мороженым себе в рот, я задумчиво таращилась на экран, пытаясь выстроить логическую цепочку происходящего вокруг меня. Первое, документы есть. Второе, друг есть. Ну пусть не совсем друг, партнер по бизнесу, но близкий. Теперь нужно отыскать связующее звено между этим всем. А его, как раз и не было в моих размышлениях.

Я запомнила документы, найденные в тайнике отца, про Денисова там не было и слова. Может больше информации на флешке и стоило бы ее посмотреть? Тогда я бы смогла разгадать имя убийцы или убийц моей семьи. И что бы мне это дало? Ну хотя бы знала откуда ветер дует, и могла подсказать об этом Кириллу.

А вот, кстати, об Азарове. Что, собственно, я о нем знаю? После нашего воссоединения, я толком не ведаю, чем он занимается. Раньше работал юристом где-то. Неужели он так поднялся и обзавелся такими связями, что способен мне помочь? Интересно, как у него это получилось?

Глава 15

Войдя в квартиру, я сразу почувствовала неладное. Мне чудилось, будто дома появился чужой запах, хотя какого-либо постороннего звука слышно не было. Разувшись, я аккуратно прошла на кухню, поставила на стол мороженое и, крадучись, направилась в свою комнату. Включив свет, я встала как вкопанная: на моей кровати нагло полулежал какой-то мужчина в черном спортивном костюме и, смотря пристально на меня, довольно мило улыбался.

Я испуганно таращилась на незнакомца, стоя в дверях своей комнаты, боясь пошевелиться.

- Приветствую, Кристин, - пробасил он бархатным, обволакивающим голосом и, поднявшись с кровати, уселся на ее край. - Долго ты гуляешь, заждался тебя.

- Кто вы? - нервно сглотнув, выдавила я из себя.

- Не узнаешь? - обиженно усмехнулся мужчина.

Я в ответ лишь настороженно отрицательно покрутила головой.

- А ты внимательней приглядись ко мне, - шутливо посоветовал незнакомец.

Я искренне пыталась последовать его совету, но животный страх сковал все мои чувства, мешая как следует рассмотреть мужчину. Но вот его голос, улыбка, глаза, казались мне знакомыми, но откуда именно, из-за сковавшего мои внутренности леденящего ужаса, я никак не могла понять.

- Ну же, Кристин! - весело подначивал мой непрошенный гость. - Напрягись. Неужели совсем не помнишь?

Снова настороженно сглотнув, я все же попыталась пробиться через холодную пелену страха и как можно внимательней приглядеться к мужчине. Я силилась вспомнить его, перебирая в памяти всех тех, с кем когда-либо была. Но все было тщетно. Конечно, были такие ухажеры, которые не оставили в моей памяти и следа, но этот незнакомец был из разряда таких, которых будешь вспоминать на смертном одре, с придыханием выкрикивая его имя. От мужчины исходила такая сила, мощь настоящего самца, которые манили к себе, словно удав кролика. В каждом жесте незнакомца, непринужденном движении чувствовалась сексуальность, будоражащая кровь, несмотря на весь мой испуг от его внезапного появления.

Голубые глаза мужчины сканировали меня, нагло усмехаясь, унося куда-то далеко в прошлое, но вот насколько глубоко, я никак не могла понять. Четко очерченные слегка пухловатые губы, приоткрытые в полуулыбке, будто приказывали немедленно их поцеловать. Одним взглядом, одной улыбкой он вызывал такую гамму эмоций: от жуткого страха, до безудержного желания. Да такого мужика, даже в самом пьяном угаре, в жизни не забыла бы.

- Что, никак? - участливо спросил он, тем самым дав мне возможность прийти в себя, от нахлынувших чувств.

- Я не уверена, что мы с вами знакомы, - осипшим голосом произнесла я.

- Это все потому, Кристин, что ты пытаешься рыться в недалеком прошлом, а ты капни глубже, глядишь и вспомнишь, - лукаво подмигнув, улыбнулся он.

- Ну хоть какой-то намек, - хмыкнула я, чувствуя, что страх постепенно сдает свои позиции.

- Намек говоришь, - задумчиво протянул он, глядя в потолок, и, с хитрецой посмотрев на меня, прищурился и добавил: - Хорошо. Я был близок с твоим отцом.

От услышанного я аж рот открыла, ошарашенно хлопая глазами.

- Как была испорченной девчонкой, так и осталась, - шутливо махнул на меня рукой мужчина и уже более серьезно продолжил: - Твой отец относился ко мне, как к сыну. Я понимаю, ты тогда была маленькой, когда я жил у вас, и скорее всего забыла уже меня, но надеялся, что все же узнаешь.

- Митя? - мои глаза грозились выпасть из орбит от удивления. - Это действительно ты???

- Я, - растянулся в довольной улыбке мужчина.

- Не может этого быть! - я ошеломленно покрутила головой.

Я никак не могла поверить, что из маленького угловатого мальчонка, с затравленным испуганным голубоглазым взглядом, мог вырасти такой уверенный в себе, сильный красавец.

Я выудила из памяти воспоминания о нем. Их было не так много, потому что, когда Митя появился в нашем доме, мне было лет шесть. Но я отчетливо вспомнила, как папа привел к нам в дом какого-то чумазого подростка лет одиннадцати-двенадцати. Нам с сестрой тогда так и не объяснили появление Мити у нас, или я уже этого не помню. Парень прожил в нашем доме лето, а в начале учебного года папа собрал его и увез куда-то.

Пока Митя жил с нами, мы с Риткой сторонились его. Он казался нам каким-то бандитом, хулиганом, и мы думали, если будем общаться с ним, то он обязательно сделает нам что-то плохое. Лишь к концу лета мы с сестрой подружились с Митькой, оказавшимся на самом деле довольно умным, начитанным парнем.

Когда папа увез его и вернулся назад один, мы накинулись на отца с расспросами куда делся Митя. Папа ответил, что парень отправился на обучение в Суворовское училище и теперь жить будет там. Больше нам ничего не сказали, и со временем мы с Риткой забыли о Мите.

И вот теперь, спустя столько лет, он сидит в моей спальне и лыбится в тридцать два своих белых ровных зуба.

- Узнала? - он поднялся с кровати, подошел ко мне и, взяв осторожно за плечи, посмотрел в глаза.

- Ну тебя тяжело узнать, - стараясь унять непонятную дрожь, протянула в ответ. - Ты так изменился: возмужал, похорошел - совсем не похож на того Митю, которого я помню.

- А мы, между прочим, с тобой виделись относительно недавно, - отстранившись от меня, лукаво произнес он и, увидев мое настороженное выражение лица, усмехнувшись, добавил: - Я вместе с твоим отцом забирал тебя из увеселительного заведения. Правда, - Митя вздохнул, - ты тогда на ногах стоять не могла, пришлось нести тебя к машине.

Глава 16

Я долго не могла уснуть, ворочаясь в кровати, переваривая в уме события сегодняшнего вечера. Немыслимыми стараниями я все же смогла выудить из памяти воспоминания о Мите.

Ритка помнила о нем дольше меня, все же она была старше почти на четыре года. Она как-то задала отцу вопрос спустя несколько лет о том мальчике, который жил у нас все лето. Папа ответил, что парень уже вырос и превратился в настоящего лорда. Я вспомнила, как мы с сестрой еще смеялись над этим, говоря, что это кличка собаки и никак не подходит мужчине. И все, больше никаких упоминаний о Мите не было. Мы как-то и позабыли о нем.

И вот сейчас он вновь возник в моей жизни. Только теперь это был совсем не тот Митька: худой, затравленный мальчик. А настоящий мужик: высокий, уверенный в себе, опасный. Его нельзя назвать красавцем, но от него шла такая мощь, которая, казалось, сметет все на своем пути. А еще Митька стал безумно сексуальным. Я чувствовала, как у меня заискрило внутри лишь от одного взгляда. А уж когда он прикоснулся ко мне в легком невинном дружеском поцелуе, желание окутало с головы до ног.

Как же хотелось, чтобы внезапное появление в моей жизни Орловского, было бы приятным знаком. Очень надеялась на то, что его слова, что он обязан моему отцу, были не пустым звуком. Я уже устала сама бороться с ветряными мельницами. Последние события практически лишили меня сил. Мало приятного, когда в тебя не просто целятся, а еще и стреляют.

Но могу ли я ему доверять? Я уже запуталась: кто друг, кто враг. Сказанное Графом вскользь “пока” в адрес Кирилла настораживало. А что если Митька хочет вставить палки в колеса Азарову? Может он сам нацелился на акции или документы, найденные мною в кабинете отца, а Кирилл ему попросту мешает?

Да и с Азаровым не все ясно. Он же толком мне так и не объяснил ничего, только намеки да догадки. И откуда у него такие связи? Мутно все это.

А что если эти двое нацелились на акции и компромат? И теперь у них будет борьба за них между собой? Тогда меня сметет к чертям! Бежать? Граф четко дал понять - даже не рыпайся! Может, конечно, слухи про его кровожадность всего лишь чья-то выдумка, но как-то проверять не хочется.

Неужели им известно про компромат, припрятанный папой? Надо было лучше все изучить, тогда бы хоть было понимание, что творится вокруг меня.

Как же все осточертело! Мне хочется спокойно выплакать свое горе и постараться жить дальше, воспитывая Катю. Не нужны мне эти чертовы акции, пусть ими подавятся! Но вот что делать с документами? С ними нужно быть осмотрительнее. Нельзя их просто взять и отписать кому-то. Даже Кириллу или… Может Графу? Почему мне хочется верить Орловскому?

Да потому, что он меня привлек, очень! Потому, что я вроде как его знаю больше, чем Азарова. Но это лишь иллюзии. Просто я устала и хочется верить кому-то безоговорочно. Если насчет искренности Кирилла у меня были кое-какие сомнения, подпитанные словами папы в его адрес, то вот о Графе отец никогда ничего не говорил. Или я не помнила? А может он мне понравился как мужчина?

Блин, правда привлек меня Орловский. Очень! Но надо собрать свою хладнокровность и мыслить адекватно. Сейчас не время распускать нюни. Надо трезво мыслить.

Но вот трезвость мысли меня начала покидать, веки налились свинцом, и я незаметно погрузилась в сон.

После смерти моих родных сны перестали посещать меня. Но сегодня мне снился свет. Просто свет и больше ничего: ни звука, ни картинки - ничего. Проснувшись, я лежала в кровати, уставившись в потолок. Нахмурившись, гоняла в голове разные мысли, пытаясь разгадать свое сновидение. Внимательно прислушавшись к себе, поняла, что внутри затеплилась надежда. Видимо, она мне и снилась.

Довольно хмыкнув, поднялась с кровати, намереваясь посетить душ, но мне помешал телефонный звонок.

- Здравствуйте, - настороженно ответила я маме Олега, звонившей мне.

- Кристиночка, не хочу тебя пугать, - тяжело вздохнула Нина Никитична. - Катенька заболела. У нее ночью температура была высокая. Мы ей скорую вызывали.

- Боже! - воскликнула я. - Я сейчас приеду к вам, Нина Никитична. - Врача вызову и приеду.

- Мы уже вызвали, - отчего-то виновато ответила женщина. - Из поликлиники.

- Хорошо. Лечу к вам, - выпалила я и, сбросив вызов, быстро побежала в душ.

Я летела к дому родителей Олега, наплевав на все правила, забыв напрочь о предосторожности. В голове было только одно: лишь бы с Катей не было чего-то серьезного. Племяшка, конечно, болела раньше, но тогда рядом с ней всегда были ее папа и мама. Сейчас их нет, и я отвечаю за нее.

Мне было до одури страшно. Мое воображение рисовало одно за другим самые нелепые и жуткие предположения, но я изо всех сил гнала их от себя.

Я ворвалась в квартиру родителей Олега в тот момент, когда участковый педиатр осматривал племяшку. Пожилая женщина-врач слушала Катино дыхание. Наконец, довольно усмехнувшись, она отложила стетоскоп. Взяв медицинский шпатель, осмотрела горло девочки и нахмурилась.

- Ну-с, - проговорила педиатр после осмотра. - Легкие чистые. А вот горло очень красное. Ангину не ставлю. Ларингит. Для лечения назначу антибиотики, орошение горла и полоскание, если ребенок умеет.

- Умею, - сипло отозвалась Катя.

- Молодец, - похвалила ее врач и принялась писать на листочке название лекарств и график их приема.

Глава 17

В понедельник, стоя на ступенях на выходе из здания опеки, я с трудом осознавала, что это дело закончилась. Теперь можно не переживать о том, что кто-то другой будет воспитывать мою племянницу. Мне казалось, что все невзгоды остались позади, но, к сожалению, это было не так.

Но сегодня был счастливый день. Отогнав все нехорошие мысли, я поехала в любимую кондитерскую, купила торт “Пломбир”, который так нравился Кате, и направилась к родителям Олега отметить столь знаменательное событие.

Главное, я придумала легенду для Нины Никитичны и Степана Леонидовича почему мне так долго не давали опеку. Я решила соврать им, будто чиновница, занимающаяся нашим делом, зная о богатстве погибшего деда девочки, просто хотела взятку. Сейчас ее сняли с поста и поставили новую.

Это было отчасти правдой. Войдя в кабинет к специалисту, я с удивлением уставилась на незнакомую молодую девушку мило мне улыбающуюся и предложившую присесть рядом со своим столом. Настороженно опустившись на предложенный стул, я молча смотрела на чиновницу, не понимая что происходит.

- Кристина Ивановна, - произнесла специалист опеки, все так же мило улыбаясь, - я приношу вам свои извинения за то, что моя предшественница необоснованно тянула время в вашем деле. Ее уволили и теперь я занимаюсь вами. Я не усмотрела каких-либо причин в отказе вам в опеке над вашей племянницей Чередниченко Екатерины Олеговны.

- Необоснованно? - усмехнулась я.

- Да, - девушка стала серьезной и, сцепив руки в замок, продолжила. - Моя предшественница получила взятку от Лаврентьевой Зинаиды Павловны. Нам пришлось немного вас помучить, приношу свои извинения и за это.

- Ничего себе немного! - недовольно протянула я.

- Понимаю ваше негодование, - кивнула девушка. - Но это было в интересах следствия.

- Ее накажут? - хмуро поинтересовалась я.

- Конечно, - утвердительно махнула головой чиновница.

- А Лаврентьеву? - не унималась я.

- Я не знаю, что будет с вашей дальней родственницей, следователи, знаете ли, никого не посвящают в свои дела, - постаралась отшутиться девушка.

- Главное, что все решилось, - поддержала я ее.

- Я рада, что вы не держите на нас зла, - улыбнулась девушка и протянула мне документы.

- Мне на вас не за что сердится, - хмыкнула я, беря ручку и подписывая бумаги.

И вот я довольная и счастливая с тортом на переднем сидении ехала отмечать столь радостное для нашей маленькой семьи событие. Опека позади. Потом, если Катя захочет, я удочерю ее. Чиновница мне намекнула, что это лучший шаг, дабы больше никто не всплыл из дальней родни, позарившись на богатство девочки. И я с ней была полностью согласна. А пока надо решить главный вопрос - кто убил моих родных. Но это потом. Сегодня у нас праздник!

Я вошла в квартиру родителей Олега и потрясла тортиком перед носом встречающей меня Катюшки. Девочка еще не до конца поправилась, но температура больше не поднималась. Я отвезла ее к нашему семейному доктору, который осмотрев маленькую пациентку, вынес вердикт, что диагноз и лечение, назначенное участковым педиатром, были правильными. Но для полного выздоровления нужно минимум две недели. Но гулять он уже разрешил.

- Кристина, ты купила мой любимый торт! - радостно завопила Катя, помогая мне раздеться, выхватила его из моих рук и с воплями понеслась на кухню: - Бабушка, Крис купила мой любимый торт.

- Кристиночка, - отец Олега, вышедший меня встречать, с надеждой посмотрел на меня, - все благополучно решилось?

- Да, Степан Леонидович, Катя теперь под моей постоянной опекой, - кивнула я.

- Почему же так долго? - недовольно воскликнул он. - Чего они хотели?

- Все банально и просто, Степан Леонидович. Специалист, который занимался нашим делом, знала, что Катя богатая наследница и хотела получить взятку. Но теперь она будет отвечать за это.

- Вот же какая! - покачал головой мужчина. - На горе людей хотела поживиться!

- Да Бог с ней, Степан Леонидович, главное, что все решилось благополучно, - я приобняла его за плечи и повела на кухню, где нас ждал чай с вкусным тортом.

Я пробыла у родителей Олега до позднего вечера. Мы долго пили чай, играли все вместе в настольную игру, где надо было кидать кубики и двигать по игровому полю фишки, прогулялись все вчетвером по парку, и когда стемнело, я уехала домой.

Припарковав машину в своем дворе, я решила прогуляться до магазина. Эйфория сегодняшнего дня настолько меня захватила, что я позабыла о всякой осторожности. За что чуть не поплатилась жизнью…

Я завернула за угол своего дома, намереваясь пройти по тропинке к небольшому магазинчику. Копаясь в сумке, пытаясь спрятать в ней ключи от машины, я не замечала что творится кругом. Остановилась, так как брелок сигнализации отказывался лезть в кармашек, и услышала слабое покашливание. Словно в замедленной съемке, холодея от ужаса, я медленно поднимала глаза, скользя взглядом по знакомому силуэту, одетому в мотоциклетный костюм. Остановив свой взор на черном шлеме в этот раз с открытым визором, я встала как вкопанная.

Человек нагло хмыкнул и поднял руку, в которой был пистолет. Дуло угрожающе уставилось на меня, а я, вместо того чтобы ринуться наутек, не могла пошевелиться. Страх сковал настолько, что мои нижние конечности, казалось, примёрзли к земле. Я просто стояла и глупо таращилась на черный матовый ствол не дыша.

Глава 18

Орловский привел меня в свой кабинет, усадил в кресло и вышел. Как только дверь за ним закрылась, я затравлено посмотрела по сторонам, ища пути к отступлению. Но кроме светло-бежевых стен, на которых висели картины с пейзажами, шкафа с книгами, большого темно-коричневого письменного стола, черного кожаного кресла и окна, закрытого жалюзи в тон стен, ничего не было. В случае чего сбежать у меня не получится.

Собрав волю в кулак, я постаралась успокоиться. В конце концов он спас меня от пули. Хотя они с водителем по имени Макс и говорили, что меня просто попугали, но чем черт не шутить. Может и правда кто-то очень хочет моей смерти?

Наконец, открылась дверь и вошел Дима, неся в руках бутылку вина и два фужера.

- Я подумал, что от пережитого чай не лучшее лекарство, - проговорил он мило улыбаясь, ставя бутылку и бокалы на стол. - Я за штопором, - пояснил мне и снова вышел.

У меня все же получилось расслабиться. Я уютно расположилась в кресле и выдохнула. Почему-то мне не верилось, что Орловский захочет “замочить” меня у себя в кабинете. Если бы у него была такая цель, он просто прихлопнул меня там, на углу моего дома, списав все на нелепость в виде банального ограбления. Может и правда он мне помогает в память об отце?

Додумать мне не дали. Митя вернулся со штопором и тарелкой нарезанного сыра. Поставив ее на стол, он молча взял бутылку, открыл ее, разлил по бокалам красное вино, протянул мне один и сел в кресло за стол.

- Кристин, - сделав глоток, проговорил он. - Не знаю получиться ли, но я постараюсь тебя успокоить. Убивать тебя никто не будет, по крайней мере пока.

Я аж поперхнулась вином от его заявления. Прокашлявшись и уставившись на мужчину, я удивленно воскликнула:

- Что значит пока?

- Пока акции принадлежат тебе, ты в безопасности. Как только ты их отпишешь кому-нибудь, ты - труп, - спокойно ответил Митя.

- Спасибо! - с издевкой поклонилась я. - Вот теперь мне действительно спокойно!

- Не ерничай, - хмыкнул он. - Кирилл сказал уже, что хочет спрятать твою семью?

- Да, - кивнула я. - но мы с ним еще не виделись.

- Когда вы встречаетесь? - серьезно поинтересовался он.

- В среду, - настороженно ответила я и, пристально глядя Орловскому глаза, протянула: - Мить, мне не понятны твои выпады в сторону Азарову. Может все же объяснишь?

- Это не выпады, Кристин, а уточнения, - уклонился Граф.

- Отчего-то мне не вериться, - недовольно раздула я ноздри. - Может расскажешь правила игры, в которую я невольно втянута?

- Кристин, если я тебе выложу все карты, боюсь ты наломаешь дров, - пожал он плечами.

- Зае…сь! - раздраженно воскликнула я. - Меня сделали наживкой, и даже не удосужились объяснить хотя бы какую рыбу мы ловим.

- Ты знаешь, Кристин, когда червя сажают на крючок, ему тоже не говорят кого хотят поймать, - усмехнулся Орловский.

- Что?! - вытаращилась я на него, воскликнув от возмущения. - Ты меня с червяком сравнил?! То есть, если меня проглотят, то и хрен с ней! Подумаешь, кто такая эта Селиванова Кристина Ивановна, так - червь дождевой, наживка на крупную рыбеху!

- Крупную рыбеху червяком не ловят, - оставил без внимания мое возмущение Граф. - Да и рыбак, сажая наживку на крючок, только лишь надеется что поймает ту рыбку, которую хочет.

- Дим! - я процедила сквозь зубы. - А не пошли бы вы все к черту! Со всеми акциями, документами и прочей херней! Я не хочу этого всего! Дим, я всех родных потеряла, я просто хочу покоя.

Не выдержав, я разревелась. Митька подошел ко мне, присел рядом, взял мои ладошки в свои и, поглаживая их, попытался успокоить:

- Кристин, я понимаю, что тебе сейчас тяжело. Что ты еще не отошла от потери родных. Но, милая, потерпи немного. Это ради твоей безопасности. Чтобы ты могла жить спокойно и воспитывать свою племянницу.

- Ты думаешь, меня убьют, как только завладеют акциями? - всхлипнув, я с мольбой подняла на него глаза.

- Я даже не сомневаюсь в этом, Кристин, - жестко произнес он. - Самое паршивое во всем этом, даже не твоя смерть… - увидев мое возмущение, приложил палец к моим губам, останавливая негодование, и продолжил: - Самое паршивое, Кристин, что пострадает Катя.

- Катя? - ошарашенно прошептала я.

- Да, - кивнул Дима и присел на подлокотник моего кресла. - Допустим, тот кто затеял все это, убрал тебя с пути. Акции по наследству перешли к Кате. Из родных у девочки тогда остается только престарелая чета Чередниченко. И вот тут начнется настоящая война за опекунство. Ты не представляешь, что будет твориться вокруг твоей племянницы.

- Отчего же? - зло хмыкнула я, делая глоток из бокала. - Вокруг нее соберется свора стервятников, которая сметет всех и вся на своем пути.

- Вот, - Орловский поднялся с подлокотника, подошел к столу, взял свой бокал и вернулся на место. - А так, тебя немного попугают, ты сама все отдашь. Вот тогда от тебя можно избавиться.

- Да зачем? - воскликнула я.

- Затем, Кристин, чтобы ты спустя какое-то время не передумала и не начала тяжбу, - хмыкнул Граф.