Верь в меня

Глава 1

— Три дня не звонить, сообщения не слать. Понятно? — громко рапортую своим, стоя у машины. Месяц были на учениях, которые только по бумажкам учения, а на самом деле полевая работа: ни условий нормальных, ни связи три недели.

Пацаны мои вымотались, все уставшие, но с улыбками, потому что каждый едет домой. И каждый живой, отделались одними царапинами.

— Так точно, товарищ капитан, — вразнобой тянут бойцы.

Махнув им, сажусь в машину и отъезжаю с парковки. Месяц стояла нетронутая, надо круг вокруг части дать и только потом ехать, а то мало ли. Телефон бросаю на пассажирское сиденье. Пока не включаю, хочу Дианке сюрприз сделать. Настроение сегодня какое-то слишком приподнятое, даже легкое волнение есть и предвкушение.

Домой всегда радостно возвращаться. Дома ждут. Дома любимая жена и уют. И я каждый раз такой счастливый приезжаю, что думаю, пора найти работу по месту, в следственный, может, перевестись. Мне там место всегда найдется, да и к супруге каждый вечер буду возвращаться. Дианка, наверно, обрадуется.

У нас в последнее время не лады. Я в погоне за звездочками все чаще пропадаю из дома. Звонков мало, видимся редко, а о нормальном отпуске я вообще забыл. В последний раз меня выдернули из аэропорта, когда мы собирались лететь на юг. В Сочи по итогу Дина полетела одна. Я тоже жарился на солнце, но, к сожалению, не в Краснодарском крае. Встретились оба загорелые, будто отдыхали вместе, только жена посвежевшая, а я замученный. Отсыпался тогда дня три.

После этого у нас и пошло все по наклонной. Дошло до того, что в последнюю командировку она даже не приехала меня проводить. Попрощались сухо утром, когда она на работу уходила, и все. Обычно Диана сбегала на обед и приезжала в часть. Я, конечно, превышал полномочия, когда выходил с ней обниматься, но было плевать.

По пути заруливаю в цветочный и покупаю букет из белых роз. Флорист улыбается, предлагает еще конфеты или фруктовую корзину к цветам. Соглашаюсь на шоколадные сладости. Надо нам с женой возвращаться в привычное русло счастливой семейной жизни. У меня впереди месяц, так что успею ей даже надоесть.

До вечера жена на работе, успею себя в порядок привести и сбрить бороду, от которой чешется все лицо. Забрав цветы, подарок и сумку с вещами, выхожу из машины. Иду к дому. Здороваюсь с соседками, которые в разгар зимы решили поболтать на лавочке у подъезда. Они только кивают, заговаривать со мной не спешат, хотя некоторые бабушки не упускают шанса запрячь меня мужской работой, пока я дома — кому-то то гардину прикрутить понадобится, то еще что-нибудь починить. Я тоже не в настроении болтать, поэтому спешно ретируюсь, да и не гордый, чтобы на женщин пенсионного возраста обижаться. Заруливаю в подъезд и на лифте поднимаюсь на наш этаж. Мы живем на пятом, в самой серединке девятиэтажки.

Открываю дверь своим ключом, вхожу в квартиру. На несколько секунд прикрываю глаза, смакуя чувство дома, но что-то сбоит. Не пойму, что не так. Как-то холодно слишком в квартире. Открываю глаза, осматриваюсь. Пусто, здесь слишком пусто.

В прихожей на полочках обычно коллекция Дианкиной обуви, а сейчас пустота, только мои одинокие кроссовки и комнатные тапочки. Никаких духов на комоде и забытых перчаток. Впопыхах разувшись, иду дальше. В ванной тоже пусто. Чистое полотенце лежит на стиралке. Баночек вообще никаких нет, только мой одинокий гель для душа три в одном: для лица, волос и тела.

На кухню даже не захожу, Диана в мое отсутствие почти ничего не готовит себе, там всегда пусто, если я приезжаю без предупреждения. Заруливаю в спальню. Открываю шкаф — половины вещей нет. Куда пропала моя жена?

В затылке неприятно зудит. Что-то точно случилось, она не могла так просто собрать все и уехать. Да и куда? В ее однушке живут квартиранты, кстати, мой боец, так что вряд ли бы она его выселила, Диана и выбрала его потому, что дома появляться будет редко и все загадить не успеет. Ну и я периодически воспитательные беседы о чистоте провожу. С батей ее все хорошо, он генерал, мы виделись утром, когда я только приехал в часть. Он и словом не обмолвился про побег своей дочери.

Лезу в карман за телефоном. Меня потряхивает от волнения и злости. Может, Диана написала и все не так страшно, но нафига все вещи-то собирать? Мои аккуратно висят. Интуиция вопит, что дело дрянь. Я не знаю, в чем причина, но Ди совершенно точно ушла.

Телефон сел, не включается. Обычно я не паникую, за годы службы научился держать эмоции под контролем, но когда дело доходит до личной жизни, установки сбиваются. Суетно ищу зарядку в ящиках. Нахожу не сразу, оказывается, она лежит возле розетки на прикроватной тумбочке. Втыкаю, жду, когда дойдет хотя бы до двух процентов. Открываю окно, потому что вдруг нечем дышать.

Как же долго все загружается! Не могу терпеть, это выше моих сил.

Хожу по комнате туда-сюда. Загрузка все еще идет. Не вовремя вспоминаю слова Дианы, что мне нужен новый телефон. Я как-то все время пренебрегал. Этот же работает, заряд держит, да и не зависает. Просто старый и немножко медленный. Сейчас это на руку вообще не играет.

Сажусь на кровать, снимаю блокировку с экрана и наконец набираю номер. Диана в избранных контактах. Один гудок, второй, третий. На пятом я думаю, что она сейчас ответит. На седьмом Диана отбивает. Это еще что за новости? Повторяю трюк. Параллельно звенят уведомления, вечно меня засыпают, пока я работаю. Потом весь день читаю, кто и что прислал. Диана отклоняет вызов уже на третьем гудке. Звоню еще. Это последний, у нас всегда три контрольных. На втором отбито.

Пишу сообщение: «Может, поговорим?»

Ди долго ждать не заставляет: «Совещание».

Лаконичная до ужаса. Раньше сбегала со своих переговоров, чтобы со мной поболтать, а теперь отписки строчит.

Глава 2

— Привет, — обезоруживает одним словом. Я уже настроился на столкновение, собрался давить, а она одним приветствием меня размазала.

— Поговорим? — спрашиваю, удивляясь самому себе, потому что мне титанических усилий стоит держать себя в руках. Хочется варварски закинуть Диану на плечо, бросить в машину и укатить туда, где нас примерно вечность никто не потревожит.

— Давай, ты же по-другому не отстанешь, — она вздыхает так тяжело, что в моей груди что-то неприятно сжимается. Но вместе с тем растет и негодование. Почему я вдруг должен отставать от своей жены? У меня вообще был план на месяц вперед, а приходится подстраиваться под обстоятельства. Жизнь, чтоб ее, обожаемая и непредсказуемая.

— Без колкостей, Ди, я ни черта не понимаю, — подхожу ближе, по привычке тянусь к ее руке, но Диана прячет руки в карманы, отводит взгляд в сторону. Бьет сильнее, чем оглушает снаряд, потому что разрыв не снаружи, а внутри.

Перед глазами мелькают белые яростные вспышки. Жмурюсь и, сжав руки в кулаки, глубоко дышу. Сейчас не время давать эмоциям выход. Сначала надо разобраться, потом уже отрываться в зале или на спарринге. А лучше в постели с женой, но что-то мне подсказывает, что хрен мы туда в ближайшее время попадем.

Все-таки беру ее под локоть и веду в сторону своей тачки. Диана вряд ли сбежит, я скорее просто придерживаю, чтобы она не упала на скользкой парковке, даром что бизнес-центр, а песка насыпать не могут — прикатанный снег блестит в свете фонарей.

— Куда мы? — Ди не упирается, просто идет рядом, позволяя себя вести. Мне дурно от этой ее обреченности. Тотальное принятие — это последняя стадия, после которой человек ломается. Злость, борьба, истерики — это только начало, самая сочная верхушка. Смирение — финал.

— В мою машину.

— А моя?.. — спрашивает растерянно, оглядываясь на свою малолитражку.

— Потом с ней разберемся. Если что, пригоню, — бросаю раздраженно. Значит, машина ее волнует больше, чем я. Пиздец, приехали. Обалдеть радостно вернулся домой. Пыхчу уже как паровоз, каждая мышца в теле напрягается. Я как разъяренный бык перед корридой. Только вот если тореадор ждет, когда начнется представление, то Диана просто машет красной тряпкой не переставая, будто намеренно издевается надо мной.

— Я никуда не поеду с тобой, — она останавливается и не двигается. Я тоже торможу, поворачиваюсь. Мы напротив друг друга, глаза в глаза, у обоих искры полыхают — мои горячие и яростные, у Дианы — белые и колючие, как от бенгальских огней.

— Я и не прошу. Моя уже прогрета, будет теплее. Особенно если ты никуда со мной не поедешь. — Намеренно выделяю последнее предложение. Слова даже произносить больно, а слышать от нее — убийственно.

Почему ты отказалась от нас, Ди?

Снимаю сигналку и веду жену к пассажирской дверце, открываю и жду, пока она сядет. Это тоже наш привычный ритуал. Диана поджимает губы, тоже помнит. И вроде бы банальная вежливость, но для нас все гораздо глубже.

Тоже ныряю в салон. Спешу, потому что впервые в жизни боюсь, что Ди уйдет. Вот так, пока я буду обходить машину выйдет и моментально исчезнет. Идиотизм какой-то, даже если она решит уйти, далеко не сбежит. Она на каблуках, я нагоню ее в два счета, но сердцу не докажешь. В голове я уже проиграл худший сценарий. Это работа накладывает отпечаток — там всегда веришь и надеешься на лучшее, а готовишься к тотальному кабздецу.

Запускаю двигатель и врубаю печку на максимум. Наморозило перед Новым годом хорошо, праздник будет снежным, если снег продержится еще неделю. Диана снимает шарф и поправляет волосы. Она смотрит прямо, в лобовое, а я пялюсь на нее. Красивая, как с картинки или с обложки журнала. Жгучая брюнетка со смуглой кожей. Стройная, ладная. Я ее трогать хочу, обнимать, целовать, в руках сжимать. А приходится только стискивать руль сильнее.

Тишина оглушает. Мы тонем в ней, она вязкая, противная. Слишком много в нашем молчании таится. Я собираю слова в голове, чтобы они сложились в предложение, в котором нет претензий, хотя все мое поведение сейчас — одна сплошная претензия. Диана нервничает — теребит пальцами край шарфа. Вопреки всем доводам здравого смысла накрываю ее руки ладонью. Ди ледяная, включаю подогрев сиденья на максимум.

Внутри все переворачивается. Я дико соскучился, и ничто не изменит этого факта. Наше прикосновение ощущается как самое правильное явление в неправильном мире. Мы сталкиваемся взглядами. Смотрим, смотрим, смотрим. Ищем ответы друг в друге и не находим. Молчание растягивается как жвачка.

— Почему ты ушла? — голос вкрадчивый, я сжимаю ее руки сильнее.

Будто опомнившись, Диана вздрагивает и поспешно высвобождается из моей слабой хватки. Прижимает ладони к груди, дышит часто-часто, будто воздуха не хватает. Отключает подогрев. Взгляд мечется, но на мне не останавливается. Я замечаю все, тоже отпечаток службы. Как бы ни старался дома отключаться от работы, привычки все равно берут верх.

— Ты правда не понимаешь? — спрашивает, хмурясь, и наконец фокусируется на моем лице. В ее глазах стоят слезы.

Я готов убивать за каждую ее слезинку, но сейчас отчетливо понимаю, что все из-за меня. В петлю залезть охота, чтобы только не разбираться в происходящем. Я едва с ног не валюсь после бессонной ночи, которую мы провели в дороге, возвращаясь в часть. Потом стрессовый день, и этот разговор, добивающий окончательно. Кажется, если я усну, то просплю минимум сутки. Или не усну вообще, потому что дома не будет Дианы.

Тру виски пальцами одной руки.

— Нет, Диана, не понимаю. Я домой приехал с цветами, раньше на три дня, а у меня такой сюрприз. Как давно ты ушла?

— В понедельник.

А сегодня пятница. Моей жены не было дома целых пять дней. Я теперь вообще ни хрена не знаю. Меня даже в стране не было, не то что в городе. Что я удаленно мог натворить?

Глава 3

— Кто? — спрашиваю, подаваясь вперед.

Диана шарахается и жмется к окну, боясь, что я снова вторгнусь в ее личное пространство. Я хочу, пипец как хочу встряхнуть ее и спросить, откуда такая дурость в ее голове, но вместо этого с силой сжимаю руль. Не удивлюсь, если сломаю и придется вызывать эвакуатор, чтобы добраться до ближайшего сервиса.

— Не заставляй меня повторять, пожалуйста, — говорит моя гордячка, а у самой голос дрожит. Больно ей, и я вместе с ней кровоточу. Она стирает слезы, с шумом втягивает воздух. Распрямляет плечи и, выдержав паузу, все-таки поворачивается ко мне. Смотрит прямо в глаза, сама горит, а меня не трогает.

Но я все равно вспыхиваю, потому что хуже беспочвенных обвинений нет ничего.

— Что за херь, Диан? Какая любовница? Ты же прекрасно знаешь, где я был, — и это уж точно неподходящее место для интрижки. Мне, собственно, вообще по боку на остальных женщин. Я знаю, что их много, некоторые из них даже хотят меня, но у меня в фокусе только жена. Я в нее девять с половиной лет назад как влюбился, так до сих пор нежно и трепетно. А оказывается, изменяю, епт.

— Там и нашел! — порывисто отвечает. — И не надо доказывать, что ничего не было! Я видела фотографии. Ты в полотенце с ней. Боже, я такая дура была, что верила тебе, а ты… — голос дрожит, последние слоги и вовсе оседают в горле. — Сколько у тебя еще их таких в твоих командировках? Эта хоть амбициозная оказалась, решила, что из семьи тебя увести хочет.

— Я, блядь, не телок, чтобы меня куда-то уводить, это во-первых. Во-вторых, у меня никого, кроме тебя нет. И в-третьих, что за фотографии? — приоритизация у меня, конечно, хромает, но ничего. Главное, что мы вроде как разговариваем, пусть и на повышенных тонах.

— Твоя прислала, — злится, едва не рычит на выдохе.

— Хватит называть какую-то рандомную бабу моей. Моя только ты.

— Нет, Андрей, — качает головой испуганно. — Я хочу развод, — бьет наотмашь.

Меня клинит на последнем слове. Развод. Война в личной жизни похлеще реального сражения. Там хотя бы понятно, против кого работать, а тут? Как вот против жены идти, когда любишь ее всем сердцем даже сейчас, когда Диана говорит абсолютную ерунду.

— Я тебя не отпущу, — заявляю уверенно, ни секунды не сомневаясь, что за Ди буду бороться яростнее всего в своей жизни.

Дышать. Сейчас только глубоко и ровно дышать. По крайней мере, стараться это делать. Упираюсь взглядом в лобовое, не получается на Дианку смотреть и успокаиваться, сегодня это не работает.

— Все можно решить в одностороннем порядке.

— Да я вижу, что ты уже все решила в одностороннем порядке. Что за презумпция виновности, Ди? Ты правда считаешь, что у меня есть время думать о ком-то еще на работе? — я там дышать не всегда успеваю, а когда получается спокойно вдохнуть, меньшее, о чем я думаю, это случайный трах. Там бы отоспаться да на связь с родными выйти по возможности. Но всю неделю я был нахрен никому не нужен дома.

— Не только думать! — агрессивно шипит на меня. Достает из кармана телефон, блокировку снимает не с первого раза, дрожащими руками не попадая в нужный кружок на экране. Пыхтит от злости, все же справляется, а потом тычет мне в лицо фотографиями.

На них и правда я в одном полотенце, а передо мной девушка. Сначала стоит, потом опускается на колени. Я хорошо помню эту ситуацию, она произошла незадолго до отъезда. Блядь. Если бы я только знал, что эта пигалица принесет мне столько проблем, ни за что бы не согласился взять ее в свой отряд. Я, собственно, не то чтобы и носом вертеть мог, сверху сказали — надо взять, поэтому действовал по приказу.

Диана прячет телефон. Смотрит на меня разочарованно.

— Опять скажешь, что я твоя единственная? — спрашивает обиженно. Не верит мне. Неважно, что я скажу, она все равно мне не поверит сейчас. И если пущу все на самотек, точно потеряю Ди. Как бы правильной дорожкой пройти? — Не оправдывайся, Андрей. Девочка мне даже сообщение написала, попросила не держать тебя и отпустить ради вашей с ней любви. Вот, отпускаю, иди на все стороны. Хоть к ней, хоть к какой другой.

Я не успеваю заблокировать двери — Диана открывает свою. Опускает ногу и отворачивается, собираясь уйти. Резким движением дергаю ее на себя, обхватив за плечо. В машину стремительно пробирается холод, но нас обоих колотит не от мороза.

— Хватит обвинять меня в том, в чем я не виноват! — кричу и снова бью кулаком по рулю, но злости меньше не становится. Она вообще никуда не девается, только растекается лавой под кожей, грозясь спалить меня дотла. А вместе со мной и Ди. — Ни с ней, ни с кем-то еще у меня ничего не было!

Диана распахивает глаза. Забывает сделать вдох. Смотрит на меня испуганно, как загнанный на охоте зверек, понимающий неотвратимость своей судьбы. Мне не по себе становится оттого, что пугаю ее, но быстро сбавить обороты не получается.

— Тогда что это? Фотошоп? Или она не стояла перед тобой на коленях? — стреляет в очередной раз. Сколько у нее боевых-то? Я ведь без бронежилета.

Собираюсь с мыслями. Думаю, как рассказать все так, чтобы звучало убедительно. Ну не поверит Диана в то, что девчонка сама на меня вешалась и сама себя предлагать пришла. Не знает она, как в военных лагерях бывает, когда каждый себе кусок жизни урвать пытается и принимает любую эмоциональную вспышку за великую любовь. Выставил я младшего лейтенанта из своей спальни некрасиво и думал, мы все забудем, а она дальше пошла. Ну ничего, я еще ей устрою сладкую жизнь, как пробка вылетит из моего отряда.

Мое молчание Ди истолковывает по-своему, вынося приговор без суда и следствия.

— То-то и оно, — поджимает губы, сдерживается, чтобы не разреветься.

— Все было не так, как ты думаешь, — дурацкая фраза, но других в моем арсенале нет.

Глава 4

Сердце в крошево. Душа на лоскуты разорвана. До моей машины три парковочных места, а кажется — километры, которые я преодолеваю с большим трудом. Руки дрожат, да что там руки, все тело пробивает, так что едва попадаю по нужной кнопке на ключе сигнализации.

Сажусь в салон и сразу же завожу машину. Холод собачий, не удивлюсь, если заболею под Новый год.

Я ведь знала, что он приедет. Что встретит с работы и устроит допрос. Андрей предсказуем в своих действиях. Только моя реакция сбоит. Я-то думала, что встречу его с гордо поднятой головой в понедельник, ткну этими фотографиями злосчастными и уйду ровной походкой, а получилось, что сбежала, как трусливая девчонка, которая не смогла справиться с обидной правдой.

Боль разъедает. Меня будто в грязи выволокли, от которой не отмыться теперь.

«У меня никого, кроме тебя нет», — до сих пор стучит в ушах. Я даже на мгновение поверила, взгляд у Андрея потерянный был. И я тоже растерялась. Столько сил ушло, чтобы в руках себя удержать. Хотелось на шею броситься, обнять, поцеловать, как раньше. Мы много напортачили, ругались часто в последнее время, подобравшись к очередному кризису в отношениях. Я думала, что этот месяц, который он проведет дома, вместе проведем. А оказалось, что он предпочел в другой забыться. В девчонке какой-то совсем, она молоденькая, личико почти детское, как только в горячую точку взяли.

Из горла вырывается истошный крик. Падаю лбом на руль и реву. Истерика захватывает. Я как многозарядная бомба — взрываюсь каждый раз, стоит увидеть фотки перед глазами. Они, как назло, очень часто мелькают. И я снова плачу. Думала, слез не осталось, всю неделю рыдала, а их еще столько, что захлебнуться хватит.

Навзрыд. Пока всю боль не выплачу. Я ведь сдалась, почти сдалась. Если бы он меня обнял, не смогла бы сопротивляться. Это когда со стороны смотришь, кажется, что все так легко и человека можно просто вычеркнуть из жизни. А когда нужно девять лет выбросить, уверенность трещит по швам.

Пока Андрея не было, все как-то легче воспринималось: и грядущий развод, и будущее одиночество. Но стоило появиться, как я сломалась окончательно. Этот взгляд его еще… Умеет же смотреть прямо в душу. Меня когда-то этот взгляд и покорил, Андрей безошибочно определил мою боль и залатал рану.

Кажется, это в прошлой жизни было. Меня тогда парень бросал, некрасиво бросал, прямо посреди парка. Было лето, жара невыносимая, я в открытом платье и с душой нараспашку — ну кто в восемнадцать может быть озлоблен на мир? Толком и не помню, что Володя мне тогда говорил. Ерунду какую-то, что он со мной был только потому, что папа-генерал мог от армии отмазать. А потом ему повестка пришла, и все посыпалось. Я думала, он меня на свидание пригласил, чтобы последние дни перед службой вместе провести, но все вышло наоборот.

На нас все прохожие смотрели, кто-то даже останавливался и слушал, как Володя меня песочил, рассказывая, что во мне вообще ничего интересного нет — ни веселья, потому что я все время со своими конспектами ношусь, ни внешности, ведь плоская как доска.

— На тебя так ни один нормальный пацан не посмотрит, — бросил обидное. Я глотала слезы, не давая себе разрыдаться на людях.

— Уже посмотрел, — раздалось за спиной. Голос слишком взрослый, я вздрогнула и обернулась. Андрей, высоченный, огроменный, в белой футболке в облипку. Он как-то сразу превзошел Володю по всем параметрам. — Солнышко, мне с этим убогим разобраться или ты великодушно его отпускаешь? — обратился ко мне. Улыбнулся широко и приветливо, будто мы и правда были знакомы. Подошел ближе, я обомлела, и слова из себя выдавить не могла.

— Что здесь происходит, Диана? — взбеленился Вова моментально.

— Вали отсюда, пока целый, — рявкнул на Володю Андрей, подходя ближе ко мне. — Узнаю, что ты пишешь или звонишь Диане, достану даже в армии. Понял?

Я тогда проплакала половину вечера на его плече, а вторую половину он кормил меня мороженым и рассказывал забавные истории. Андрей только-только попал на службу в СОБР, ждал, когда начнутся учения.

Он проводил меня до дома, мы обменялись телефонами, и с тех пор все завертелось. Через неделю он познакомился с папой, почти моментально завоевал его доверие, правда, через три года я узнала, что отец тогда пробил его по своим каналам. Убедился, что можно доверить тогда еще лейтенанту Морозову дочь, и успокоился, быстро приняв зятя в семью.

Андрей всегда меня спасал и защищал ото всех. Даже от родителей, когда те пытались навязать свои правила в моей жизни. Он за меня горой стоял, а я за него. А теперь что?

Захожусь в новом приступе рыданий. Не успеваю вытирать слезы, их так много, а рукав пальто уже мокрый. Еще, как назло, шарф забыла в машине Андрея.

Стоит только подумать о том, забирать или нет, как в стекло осторожно стучат, а затем открывается дверца с моей стороны.

Передо мной Андрей, стоит с моим шарфом в руке. Долго смотрим в глаза друг другу. Я гадаю, как он мог так поступить. Он наверняка думает, что мне сказать.

— Ты забыла, — голос хрипит. Забираю из рук Андрея шарф. Его отчаяние ножом мое истерзанное сердце режет. Никогда не думала, что моральная боль может быть такой сильной.

— Спасибо, — киваю, позорно всхлипывая.

— Диан, — Андрей распахивает дверь шире и опускается передо мной на корточки. Берет мою руку, отогревает своей горячей. Прижимается к ладони губами. Остатки моего мира тоже рушатся. Я отчетливо ощущаю, как последняя опора ломается. Все, нет больше ничего. Это конец, точно он. — Диана, солнышко, я, блядь, не знаю, как доказать тебе, что я с ней не спал. Ты, блин, единственная все девять с половиной лет, — кожей чувствую взгляд Андрея. Он стирает слезы, я вздрагиваю от прикосновения. — Прости, что приходится через это проходить, — еще один поцелуй на ладони. — Дай мне только шанс, пожалуйста. Я расскажу, как все было.

Глава 5

Едем в тишине. Андрей бросает на меня взгляды, стоит мне всхлипнуть. Ничего не могу с собой поделать, слезы все льются и льются. Они будто копились, чтобы теперь, стоило появиться зрителю, без остановки бежать по щекам. И ничего не помогает. Я уже и считалочку считала, и искала желтые встречные машины. Все мимо, потому что Андрей рядом. Воздух между нами звенит от напряжения, отделяет друг от друга стеной. И слава богу, что она есть.

Смотрю на дорогу, тереблю шарф в руках. Между ребер жжет, ничего не могу поделать. Фотографии все еще ярче слов. Я, наверное, дурочка, раз еду с ним. Все же ясно как белый день — позы слишком откровенные, чтобы можно было поверить в то, что между ними ничего не было. Но я почему-то хочу верить Андрею. Очень хочу. Смотрю на него, и сердце сжимается болезненно. Какая кошка между нами пробежала-то, что он так?.. Хотя знаю какая, блондинистая, крепкая, про таких говорят кровь с молоком.

Зажимаю рукой рот, чтобы только не выдать новую порцию рыданий. Хватит унижаться еще больше, и так перед Андреем едва не ползаю. Утешать позволяю, везти себя куда-то. Сильные женщины так не поступают. Они бросают неоспоримое решение в лицо, а когда за их спиной закрывается дверь квартиры, съезжают по стенке вниз, заходясь в рыданиях. Я слабачка, не выдержала так, разревелась раньше.

— Диан, — отвлекает от мысленного самобичевания вкрадчивый голос Андрея. — Закажи, пожалуйста, домой еду, там вообще ничего нет, я не успел заехать в магазин, — он протягивает мне свой телефон, и я по инерции тоже руку тяну, но останавливаюсь и сжимаю ладонь в кулак.

Нет-нет-нет. А что если я увижу там то, чего видеть не следует? Точнее, то, к чему я буду не готова? Качаю головой, давая понять, что к его мобильному не притронусь. Странные мы, наверное. Я вместо того, чтобы закатить истерику, почти согласилась заказать ему продукты. Андрей тоже не психует, спокойно везет меня в квартиру, где мы были очень счастливы. Как-то не так я себе представляла рушащуюся жизнь. Я думала, это будет фильм-катастрофа со взрывами, крушением. А оказалось, что это обычная драма, в конце которой герой просто уходит из этого мира, лежа на диване в своем доме. Никакого накала, никакого мирового апокалипсиса — все тихо и спокойно, даже треск ломающихся судеб не слышен.

— Я сделаю заказ со своего, — выдавливаю из себя улыбку, но она выходит слишком дерганой.

— В моем нет ничего страшного, — мягко возмущается Андрей.

— Не хочу испытывать судьбу, — обхватываю свои плечи. Несмотря на работающий подогрев и шпарящую почти на максимум печку, мне вдруг становится холодно. — Тебе готовую или продукты?

— Лучше продуктами, но не хитровыдуманными. А вообще как будет удобнее. Так, чтобы и на завтрак хватило, а потом я уже разберусь, — Андрей тоже ставит точку, принимая мои условия. Я не знаю, чего от него ждала, но слова отзываются новым приступом боли.

Заказываю сосиски, пару круп, молоко, яйца, хлеб, пельмени и три порции готовых сырников. Одной Андрею будет мало на завтрак. Складываю заказ в корзину. В приложении еще старый адрес. Как переехала, не делала доставку, потому что магазин всегда был по пути с работы, да и приезжать с пустыми руками как-то невежливо, когда бесплатно оккупировала комнату в чужом доме.

Оформляю, и мой телефон тут же звонит. Андрей выключает музыку. Я долго смотрю на экран, но все-таки отвечаю, мне ведь хватит сил справиться с младшей сестрой, если она начнет меня отчитывать за то, что уехала с пока еще мужем.

— Привет, Ди, ты задерживаешься, что ли? Мы тебя заждались, ужин уже готов, но пока не сели.

— Н-нет, я закончила работать уже, — выдавливаю из себя несмело. Боже, это ведь Марина, которую я знаю с рождения. Я рыдала всю неделю ей в плечо, она уж точно меня поймет, а я сказать не могу!

— О, супер! Заедешь тогда в магазин, я сброшу, что нужно взять. Мы забыли, а Вадим уже выпил и за руль не сядет, — голос у Ринки бодрый и веселый, впрочем, как и всегда. Я видела ее в печали только когда у них с мужем — тогда еще парнем — ссоры были. А до и после она самая счастливая девочка на планете.

— Я пока не приеду.

— Что-то случилось? Ты в порядке? Где ты? Вызвать кого-нибудь?

— Нет-нет, не надо. Я нормально, — спешу заверить. Андрей прислушивается к нашему разговору, я досадливо поджимаю губы. Не люблю, когда он так делает. Вроде бы и не выдает себя, спокойно ведет машину, но я научилась считывать его напряжение и сосредоточенность. Спецназ на задании, пусть поле боя и осталось где-то далеко. — Андрей приехал, я с ним.

— И что он, лапшу тебе на уши вешает? — выступает в мою защиту сестра. С Морозовым у нее хорошие отношения, но стоило всему произойти, как Ринка моментально поменялась, поддержав меня. Я благодарна ей за все: и за то, что приютила, и за то, что плечо подставила, и еще за то, что родителям ничего не рассказала. Они Андрея обожают, сыном считают, поэтому точно не поймут.

— Нет. Хочет поговорить.

— Ладно, — вздыхает обреченно. — Но ты сходу не верь. Сначала подумай и разберись во всем. Если что, звони, поеду тебя спасать.

— Спасибо, Рин, — улыбаюсь и, попрощавшись, отключаюсь. Тут же попадаю под внимательный взгляд мужа. Мы подъезжаем к дому, сердце сбоит. Тяжело сюда возвращаться. Я бежала без оглядки, потому что невыносимо было жить в месте, где все напоминает об Андрее. — Это сестра, — поясняю, хотя он и так должен догадаться. — Я сейчас у нее живу.

— Далеко ты перебралась, — хмыкает и проводит пятерней по волосам. — Обратно домой переезжать вообще не планировала?

— Нет. Это твоя квартира, будет справедливо, если съеду я, — формально, конечно, это совместно нажитое, но нам жилье досталось от бабушки Андрея — тогда еще единственной живой родственницы. И у меня просто духу не хватит отобрать последнее напоминание о семье, потому что у него никого больше нет.

Глава 6

Никакие отвлекающие маневры не срабатывают. Диана снова погружается в себя и медленно съедает изнутри. Ставлю перед ней кружку с чаем, двигаю ближе печенье по кофейному столику, но она ожидаемо ни к чему не притрагивается. Сидит в кресле, подтянув колени к груди, на меня по-прежнему не смотрит и просто ждет.

Я хожу туда-сюда по комнате. Правда на моей стороне, вот только легче от этого не становится. Не нужно Диане знать всех подробностей, было и было, эта ситуация не красит ни меня, ни девчонку. Да и рассказывать жене, как тебя пыталась склеить другая, как-то нехорошо. Но я обещал, поэтому, набрав побольше воздуха в легкие, останавливаюсь напротив Дианы и, поймав на долю секунды ее потерянный взгляд, сажусь перед ней на пол.

— Девушка на фотографиях — Ангелина, это был ее первый выезд. Ее к нам по приказу определили, отказаться было нельзя. Точнее, их двое, она и подружка. Полагаю, вторая как раз и снимала нас, — Диана морщится на этих словах. Я тоже. Если все так, как я предполагаю, то ситуация выходит отвратительная со всех сторон. На работе мы друг за друга горой, каждый безоговорочно доверяет другому. И о каком доверии может идти речь, когда в любой момент может случиться такая подстава? — Она то ли сестра, то ли племянница полкана. В общем, надо было нянчиться. Я присматривал, где-то подсказывал, где-то учил. На нее мужики заглядывались, я посоветовал быть осторожнее.

У нас достаточно тех, кто с легкостью выберет полчаса удовольствия без лишних обязательств. И не все могут сдержаться потом. Начали бы таскаться за девчонкой. В общем, пригрозил, если узнаю, что с кем-то шашни крутит, вылетит из отряда как пробка. Она решила, что я так заявил права и приревновал к другим. Я, правда, не сразу это понял, как-то мне не до эмоций там. Лина уезжала раньше, чем мы все. Девчонок перебрасывали на другое направление. Я в тот день только вернулся с выезда в лагерь. Жара пипец, поэтому первым делом в душ. Мы как-то не до конца привыкли к женской компании, поэтому часто забывались. Я вот в полотенце через весь двор шел в свою комнату за чистой одеждой.

Лина ждала меня в спальне. Сказала, что зашла попрощаться, полезла целоваться, но я ее остановил. Вежливость помогала плохо, девочка решительно настроилась, — откашливаюсь. Провожу пятерней по волосам, тру шею. — Диан, не надо тебе это. Просто поверь, что ничего не было.

— Давай я сама решу, ладно? — сделав глоток остывшего чая, возвращает кружку на место. Наконец смотрит на меня, но во взгляде холод, пробирающий до костей. — Продолжай, пожалуйста.

Выдыхаю шумно. Молчу, думаю, как бы все так рассказать, чтобы не краснеть перед женой. Бред полнейший! Я об этом даже вспоминать не хотел, закончилось, и нормально. А теперь обратно нырять в болото.

Сжимаю пальцами переносицу. Ди не торопит, она молчит, даже не смотрит в мою сторону, снова на фонаре за окном сосредотачивается, разом закрываясь от меня на все замки, которые у нее есть. Она отдаляется, хоть и сидит на расстоянии вытянутой руки. И я только сейчас понимаю, как странно выглядит мое молчание со стороны.

— В общем, Лина решила, что надо быть смелее. Опустилась на колени, но дальше я ждать не стал — схватил за волосы, чтобы в чувство привести и напугать, это ты на фотке видела, и некрасиво вытолкал ее из комнаты. Блядь, Диана, если бы ты сказала мне сразу…

— Что? Ты бы вышел на связь? Ты не звонил и не писал всю неделю, значит, был занят. А после фотографий стало понятно, кто для тебя важнее, — она пожимает плечами. Вроде и приговор не выносит, больше рассказывает о том, как себя чувствовала тогда, но ощущение все равно будто в грязь вываляли.

— Ты для меня важнее, поняла? — подаюсь вперед и обхватываю ее лицо ладонями. Держу крепко, ловлю взгляд, не позволяя отвести. Вот так, как в старые добрые, друг другу все честно и открыто говорим. В ее глазах уже нет слез, она успокоилась и теперь просто принимает все, что я говорю. Пока не знаю, хороший это знак или плохой. — Всегда только ты, Диана. Хватит беспочвенно меня обвинять, — внутри все бурлит от злости. Ненавижу оправдываться, и Ди знает это лучше, чем кто-либо еще. Наверное, поэтому подвергает меня этой адской пытке. — Кстати, дай номер, с которого тебе фотографии пришли, — увожу разговор в другую сторону.

— Окей, — кивает и, отведя мои руки, тянется к карману за телефоном. — Только один вопрос. Ты ее хотел?

Это явно из тех, которые со звездочкой в конце параграфа. Вот умеет же слова подбирать. И неважно ей, было или не было. Ее вообще другие уровни интересуют. Хотел ли. Пиздец, блядь.

— Нет, — отвечаю честно. Не привлекает меня никто, кроме жены. Вот такой вот каблук.

— Ты рассказывал, что трахаться хочется, особенно когда долго там, — прищуривается, ментально сжимая мои яйца в кулаке. Что за женщина! Надо язык за зубами держать и не рассказывать лишнего, хотя я помню, как зашел этот разговор, мы тогда на даче отдыхали всем составом, подвыпили и понесло нас делиться воспоминаниями.

— С тобой, а не с кем попало, — я и сейчас за две секунды заведусь, но Дианка не оценит.

Поднимаюсь. Ди тоже встает, суетливо оглядывается. Быстро пересылает мне номер, слышу, как в кармане куртки в прихожей пиликает входящее сообщение. Мы едва не сталкиваемся носами, даже зависаем на пару секунд напротив друг друга. Руки тянутся к Диане, но она отступает первой, увеличивая расстояние между нашими телами. Я втягиваю тяжелый воздух, к которому примешался аромат ее духов.

— Я пойду. Спасибо, что все рассказал.

Глава 7

Развернувшись, спешу в прихожую. Сердце колотится в груди, скоро сломает ребра. Стараюсь дышать глубже, но получается плохо — меня отвлекает Андрей, следующий по пятам. Он с момента нашей встречи сегодня как привязал меня к себе ментально, так и не отпускает, и неважно, какое между нашими телами расстояние.

— Куда ты? — летит мне в спину. Я останавливаюсь напротив зеркала в прихожей. Потеков от туши нет, глаза только опухшие, но это меньшее из зол.

— К сестре. Я пока у нее живу, — стараюсь звучать мягко, но получается то ли растерянно, то ли испуганно.

Я не знаю, чего Андрей от меня ждал. По задумчивому хмыканью за спиной подозреваю, что точно не этого. Поправляю прическу, убираю прилипшие к щекам волосы. Гигиеничку не достаю, краситься на виду у Андрея будет перебором.

Сердце не на месте. Оно не хочет уходить, но при этом и не дает остаться. Одновременно хочется сбежать подальше и утонуть в объятиях. Накричать, выплевывая всю обиду в лицо, и вжаться в губы своими.

После рассказа моя уверенность в виновности Андрея пошатнулась. Я ведь и раньше знала, что на него засматриваются многие девушки. Он их аккуратно отшивал, потому что со мной был, а я никогда не сомневалась в его верности. До этих дурацких фотографий.

И я теперь в полнейшей растерянности. Что делать? Как быть? Довериться или все же нет? Я не привыкла бежать от Андрея, обычно всегда наоборот, к нему. Он защищал меня ото всех, ему можно было все что в мыслях рассказать. Он понимал, поддерживал, находил решение. Я привыкла, ужасно привыкла во всем в жизни полагаться на него, а теперь самой приходится расхлебывать. И выводы делать, и предположения строить, да и просто дальше существовать — жизнью новые реалии назвать язык не поворачивается.

— И это все? Ты ничего не скажешь? Я думал, ты останешься, и мы обо всем поговорим.

Закрываю глаза, под веками печет. Губы кусаю, обдумывая ответ. Мы ужасно меткие в своих словах.

— Нет, не останусь, — глубокий вздох не помогает. Мне срочно нужен свежий воздух. А еще не помешает быть от Андрея как можно дальше, я рядом с ним плохо соображаю и ломаю все установки, которые успела выстроить за целую неделю.

— Считаешь, мы все обсудили? — он делает шаг, протягивает ко мне руку, а я отскакиваю, как от кипятка.

Я дышу часто-часто. Глаза округляются от страха. Прижимаю руки к груди. Андрей замирает на месте, даже пошевелиться боится. Думает, я его испугалась. А я не этого… себя больше. И того, что пойду на поводу чувств.

— Не все, но сегодня мы не будем больше ничего обсуждать. Я неделю жила с мыслью, что ты мне изменил. У меня все перевернулось с ног на голову. Я ни спать, ни есть нормально не могла. Все думала-думала-думала…

Прячу стоящие в глазах слезы, отворачиваясь. Прикладываю ладони к щекам. Хватит уже перед Андреем рыдать. Надо держать себя в руках.

— Ну куда тебе в таком состоянии ехать? — психует, бьет кулаком дверной косяк. Подходит ближе. Лопатки жжет от пристального взгляда. Андрей останавливается за моей спиной, опускает руки на плечи, сжимает легонько, но я все равно всхлипываю. Тело меня предает, потому что я отчетливо ощущаю тоску.

— Я на такси, — выдаю в ответ. — Свою уже в понедельник заберу, — у меня сил не хватит доехать до коттеджного поселка, где живут Марина и Вадим, пока я в таком раздрае.

— Я отвезу, — звучит железобетонно. Сталь в голосе сметает любое сопротивление, которое еще даже не успело зародиться. Но я не оставлю попыток попрощаться на пороге квартиры. Не хочу больше свои нервы испытывать.

— Не надо, Андрей, — разворачиваюсь резко. Смотрю на серьезное лицо. Помню, как в первую нашу встречу именно этот хмурый взгляд меня и напугал. А потом я привыкла, разглядела, что прячется за этой серьезностью, и влюбилась без оглядки. Так сильно, что теперь едва могу собрать себя по частям. — Я благодарна тебе за то, что рассказал свою версию, но…

— Свою версию? У тебя есть чья-то еще? — летит в ответ недовольное. Андрей наступает. Злющий до невозможности.

— Нет, но я была бы не против услышать вторую сторону.

Андрей молчит, только смотрит на меня. Взгляд тяжелый, таким размазать по стене недолго. Я, наверное, шагнула за черту, которую никогда нельзя пересекать. Показала, что не верю, хотя я и сама толком не понимаю, что чувствую.

Переминаюсь с ноги на ногу. Сердце скоро не выдержит разгона. В затылке иголками колет вина. Хочу броситься Андрею на шею, и будь что будет. Пусть сделает что-нибудь. Хоть что-то, чтобы я поверила, чтобы поняла, что любит меня и всегда только меня любил.

Боже, я такая дура жалкая! Мысленно уже растеклась перед ним сметаной. Ни гордости, ни чувства собственного достоинства. Такие обычно измены и прощают. А я не хочу. Не могу. Понятия не имею, как любить человека, который предал мое доверие. Да и вообще стоит ли его продолжать любить, если он этого уже не заслуживает? Я не об Андрее сейчас. В мыслях каша сплошная, все путается, и мне нужна тишина и одиночество, чтобы во всем разобраться.

— Я хочу тебе верить, правда, но один разговор не вернет все на круги своя, — произношу миролюбиво и искренне. Как камень с души.

— Подскажи, что вернет, Диана, — улыбается, наверное, впервые с момента нашей встречи. В моей груди теплеет, но температура быстро падает до отметки арктического холода — не получается до конца от произошедшего отстроиться. Андрей снимает с вешалки свою куртку и достает из рукава шапку. — Мне будет спокойнее, если я отвезу тебя сам. Я уже понял, что со мной ты не останешься, и пока не буду ни на чем настаивать.

— Пока? — цепляюсь за слово, которое хоть и было произнесено бегло, задело меня сильнее остальных.

— Ага, — кивает невозмутимо. — Мы едем или ты передумала? — моментально переключается, не давая нам обоим задуматься над как бы невзначай брошенными словами.

Глава 8

Мы выходим из подъезда, машина на автозапуске, салон уже греется. Кутаюсь в шарф, пряча лицо от мороза. Впервые за несколько лет Новый год будет снежным. До него всего ничего осталось — неделя, которая не пройдет, а пролетит. В понедельник встреча с клиентом, презентуем ему проект, над которым будем работать весь следующий год. Во вторник едем с Ринкой на скрининг, у нее плановый, а муж не сможет свозить. В среду — ужин у родителей, где традиционно собираются все родственники и соседи, это репетиция Нового года, правда, сам праздник проходит гораздо скромнее в тихом семейном кругу. В четверг у меня корпоратив, а в пятницу день закупок, когда придется отстоять огромные очереди в магазинах, чтобы только приобрести все по списку.

Андрей открывает передо мной дверь, возвращая в реальность. Ни в одном из дней на следующей неделе нет моего мужа. Это, наверное, к лучшему. Я не знаю, сколько времени мне понадобится, чтобы сопоставить новые факты. Может, хватит сегодняшней ночи, а может, потребуется целый месяц. Тяжело в один момент себя перекроить. Я же правда подумала, что он изменил, даже не допустила мысли, что это подстава. Ну кто в современном мире станет заниматься подобным? Это ведь дурость какая-то. Да и у нас все шло наперекосяк, мы слишком мало времени стали уделять друг другу, поэтому другая женщина казалась вполне реальной.

Вокруг Андрея всегда кто-то вертелся, либо сослуживицы, либо просто незнакомки. Он никогда не давал им повода думать, что между ними что-то может получиться, а мне — ревновать. Но все бывает в первый раз.

Это сейчас по его словам, по тому, как ведет себя, я все больше убеждаюсь в том, что ничего не было, а в тот роковой понедельник голова совсем иначе работала. И не разобраться ведь. Андрей недоступен и обычно сам звонит. Да и не стала бы я по телефону все выяснять, поэтому действовала насколько могла радикально — уехала к сестре. А там уже разревелась. Душу изливала, не понимала, как он мог так поступить. Ринка сказала не рубить с плеча, но остаться у себя разрешила. Они с Вадимом настаивали на том, что мне стоит поговорить с мужем. Я убедила их тоже не пороть горячку — он неизвестно где и неизвестно в каких условиях, побеспокою его сейчас — нарушу психологическое состояние бойца. Даже на краю пропасти я не могла не думать о нем и о том, что в его работе за невнимательность платят жизнью.

Мы снова едем, на этот раз под музыку. Андрей не пытается заговорить, я тоже молчу. Смотрю в окно, мелькают дома и витрины магазинов. Вечер пятницы — все суетятся перед выходными, на улицах, несмотря на мороз, девчонки в коротких юбках и капронках. Я тоже такой была когда-то, сейчас с наступлением холодов перестаю играть в моду до весны. Помню, было холодно, Андрей позвал на свидание, а я вырядилась в платье и телесные колготки, которые ни капельки не грели. Андрей меня тогда пожурил мягко, и мы весь вечер просидели в кафешке, я — возле батареи, чтобы не замерзнуть. Домой ехали на такси, столько денег потратили по тем временам, представлять страшно. Мне стыдно было, я хотела со стипендии Андрюше отдать, а он сказал, что с будущей жены денег не возьмет.

Интересно все тогда начиналось. Даже не верится, что такую большую любовь потерять можно, что она рассеется во времени, будто ее никогда и не было.

Стираю горячие слезинки, они скупые, но оттого ощущаются еще болезненнее. Андрей замечает, протягивает руку и сжимает мои пальцы.

Нам осталось ехать всего ничего, скоро будет шлагбаум. Я давно написала Марине, она договорилась, чтобы нас пропустили на КПП.

— Диан, не реви, — Андрей силится улыбнуться, но выходит скверно. Мы оба вымотались. Разговор по душам оказался тяжелым. Я позволяю ему держать свою руку. Мне и самой как-то спокойнее. Странно все это — мы ругаемся, я развод просила, а получается, что сама сейчас не готова отпустить. Андрей моя опора, он был ею слишком долго, и я пока с трудом понимаю, как без этого жить, поэтому и цепляюсь за наше взаимодействие. — Мы все равно будем вместе, я тебя не отпущу. Только сегодня оставлю у Беловых, и то я бы этого очень не хотел. Ну кто в этой ситуации успокоит тебя лучше меня?

— Мне нужно подумать обо всем одной, — обиженно озвучиваю протест. Не смогу я сейчас рядом с Андреем быть, он сердце мое на части рвет. Дышать больно, потому что везде — он.

— Ну и думала бы в спальне, — невозмутимо заявляет Андрей.

— И что мы весь этот путь проделали, чтобы развернуться и поехать обратно? — спрашиваю, отбрасывая его руку. Дурость какая-то. Сначала со всем согласился, теперь вдруг решил воспротивиться. Кто так вообще делает?

— Да похрен. Развернемся, ты только намекни.

Я смотрю на Андрея и не верю, что он это сказал. Вот так легко? Что тогда было все это время? Он давал мне остыть?

К счастью, отвечать не приходится — звонит мой телефон. Смотрю на экран, мама. Не вовремя как-то. Показываю Андрею, он кивает и выключает музыку. Глубоко вздохнув, принимаю вызов.

— Привет, мам, что-то срочное? Я не дома, — выдаю сразу, потому что если не рассказать, она задаст тысячу и один вопрос. Я уже привыкла, ее не переделать, поэтому проще подстроиться под обстоятельства.

— Что значит не дома? А где? Подожди, ты едешь, что ли? — вылетают вопросы один за другим. Это еще скромно, и я улыбаюсь.

— Да, в дороге, — не спешу раскрывать все подробности, сама не знаю, что можно рассказать. Я не говорила, что живу у сестры. Мама с папой в гости редко наведываются, да и не стоило им про недомолвки рассказывать. Они Андрея как сына любят, я не спешу развеивать светлое чувство.

— Ох, Дианка, поздновато для поездок за рулем, — причитает мама. Слышу, как наливает в кружку чай и улыбаюсь. Она у меня такая — как разволнуется, ищет, чем руки занять. — Может, с папой поговорить, чтобы он поспособствовал Андрюшиному переводу хотя бы в городской спецназ?

Глава 9

После бессонной ночи утром я еле поднимаю себя с кровати. Организм требует еще как минимум четыре часа сна, но я уже на ногах. Высушила и уложила волосы, нанесла легкий макияж и выбрала самый целомудренный свой наряд — белый свитер с высоким горлом и свободные брюки.

С девяти непрочитанным болтается сообщение Андрея о том, что все в силе и он будет вовремя. Там еще пожелание доброго утра и вопрос, как я. Наверное, я поэтому и не отвечаю. Черт знает, как я. Сегодня тучи в моей жизни не такие густые и огромные. О солнечных проблесках говорить пока рано, но графитовые будни сменились светлой серостью.

Утром все кажется не так печально, как было вчера. Да, больно. Да, сложно смириться с буйством эмоций, но где-то глубоко в душе разгорается крохотный огонек надежды. Я, наверное, наивная до ужаса, раз верю… хочу верить Андрею.

Взяв телефон, иду на кухню. Там Ринка суетится, жарит сырники. Запах фантастический, сразу в животе урчать начинает. Вадим стоит за спиной Марины, обнимает ее, гладит круглый живот. Совсем скоро узнаем, кто там — мальчик или девочка. Они меня не замечают, и я улыбаюсь. Слезы на глаза наворачиваются: я счастлива за сестру и одновременно печальна, что меня подобной радостью не наградили. Вадим что-то шепчет ей на ухо, Ринка улыбается, даже посмеивается. Я ощущаю себя лишней на этом празднике жизни. Они должны делить такие моменты на двоих, не думая, что я в любой момент могу нарушить их уединение.

— Накрой пока на стол, Вадь, — Марина уворачивается от очередного поцелуя и, улыбаясь, переворачивает сырники. — Тарелки, вилки, — мягко подсказывает мужу. Я каждый раз удивляюсь, что моя сестра-оторва стала такой нежной женщиной в браке. Иногда, конечно, она вспоминает о своей истинной сущности, и тогда Вадиму приходится несладко.

— Доброе утро, — решаюсь подать голос, хоть и неловко мнусь в дверях.

— О, привет, Ди, садись, почти все готово, — она взмахивает рукой.

Я забираю из рук Вадима тарелки, расставляя их по местам, разливаю по креманкам варенье и сгущенку, которые стоят на краю стола.

— Я завтра поговорю с Русланом и попрошу его освободить квартиру. Не хочу вас больше стеснять, — произношу твердо. Я думала об этом со второго дня. Люблю свою сестру, но не могу злоупотреблять гостеприимством.

— С ума сошла? — возмущается Ринка, выключая плиту.

— Тебе необязательно торопиться, — на правах главы семьи заявляет Вадим. — Ты нас ни в чем не стесняешь. Живи здесь сколько потребуется.

— Да-да, и мне так спокойнее, когда Вадика дома нет. Не одна, не скучно, — Марина подходит ближе ко мне и протягивает руки, собираясь меня обнять. — Совсем тебе грустно, да? — спрашивает тихо, так что я поджимаю губы и киваю.

— Я, кажется, налажала, поспешив с выводами, — пожимаю плечами, а у самой в душе раздрай, а в голове ни одной мысли, что делать дальше.

— Так, не торопись с выводами, красотка! — журит меня сестра, но все же обнимает. Мы вчера с ней целый час болтали на кухне. Ей не спалось, а я только приехала. Выпалила все как на духу, тяжело в себе держать, когда эмоции через край. Марина успокоила, напоила меня чаем и отправила спать. А сегодня продолжает поддерживать. — Говорить можно что угодно. Мы в слова уже не верим, нам нужны доказательства. Так?

— Ага.

— Ну вот. Значит, пусть доказывает. Правильно, Вадик? — подключает тяжелую артиллерию.

— Это не нам с тобой решать, Риша, а Андрею и Диане. Если нужны доказательства, Диана вправе их потребовать, ровно так же, как и Андрей вправе отказаться их предоставлять, если он и правда тебе не изменял. Жизнь строится на доверии, — Вадим как всегда спокойный. Его вообще сложно вывести на какие-либо эмоции. Только у Марины получается, но потом он все равно возвращается к спокойному состоянию.

Вадик прав. Я бы хотела знать наверняка, увидеть, как эта Ангелина оказалась вышвырнута из комнаты, не получив желаемого. Я бы хотела разделить чувства Андрея в тот момент, чтобы окончательно все для себя понять. Но это невозможно. У меня есть только его слова. И раньше мне всегда было достаточно, потому что я безоговорочно ему верила. А теперь не выходит.

— Доверяй, но проверяй, — возмущается Марина в ответ. — Пословицу не зря придумали.

— Ага. Ты только в шпионов не играй, о другом думай, — выразительно кивает на ее живот.

Мой телефон звонит. Андрей. За двором слышится шум машины. Наверняка подъехал. Бросаю взгляд на часы. Без пяти одиннадцать. Быстро время пробежало, мы даже не позавтракали. Но, может, это и к лучшему? Оставлю утро для Рины и Вадика.

— Бесят эти пунктуальные вояки, — Марина закатывает глаза, намекая на мужа. Вадим не одну лекцию об опозданиях ей прочитал в свое время.

— Не спеши, Диана, — Вадик идет к двери.

— Ты куда?

— Перекурю. Заодно проверю.

Мы остаемся вдвоем. Марина усаживает меня за стол и кладет в тарелку два сырника. Двигает кружку с кипятком. И когда только она успевает так быстро со всем справляться? Я без живота не такая поворотливая, как сестра.

— Я запуталась, Рин, — ломаю вилкой сырник, щедро политый сгущенкой. Ринка знает о моих предпочтениях, поэтому не скупится. — Он вчера говорил слишком искренне. А если и правда у них ничего не было?

— А если это вранье? Знаешь, как лжецы раскаиваются. О-о-о, они такие дифирамбы поют, что только успевай лапшу с ушей снимать, — она резко замолкает, смотрит на меня, округлив глаза. Подхватывает с тарелки сырник и быстро-быстро жует. — Хотя Андрей у тебя вообще не такой. Он прямой как рельса.

— Вот именно.

— Не спеши. У вас уже размолвка случилась. Разберитесь в ней спокойно. Если и правда ничего не было, то есть ого-го какой шанс все вернуть и даже сделать еще круче.

Глава 10

Складываю все, что нарубил, в дровник. Физический труд помогает выгонять из головы дурные мысли, поэтому тружусь с энтузиазмом. За три с половиной часа усердной работы справился с большей частью. Можно, конечно, сегодня все добить, но уже темнеет, а по ночи возиться неохота. Здесь, конечно, есть свет, но кому это надо? Дров на праздники хватит, а дальше разберемся. Может, еще как-то на неделе заеду и добью остальное.

Стоит отложить в сторону топор и немного расслабиться, как мысли начинают метаться. Я прокручиваю все: и наши вчерашние разговоры с Ди, и свои сообщения в чат бойцам с внеплановым сбором на тренировку, и даже короткую беседу с Вадимом сегодня утром. Он вообще мужик мировой, перевели его в часть после ранения в горячей точке. Сейчас уже притерся ко всем, хотя правильнее будет сказать, все к нему, и живет счастливо.

Мы перебросились парой-тройкой фраз утром. Пришлось коротко пересказать ему ситуацию, какой я ее вижу. Завтра, конечно, многое прояснится. Я на это надеюсь. Сегодня же я заручился поддержкой Белова. Он пообещал пробить по своим каналам информацию. Я попросил его не рисковать, а он только махнул рукой. Вадим всегда осторожный, поэтому и работает сейчас без врагов, все его справедливо опасаются, но дружить против боятся.

Когда набираю в руки очередную охапку поленьев, вижу Диану, спешащую по расчищенной дорожке ко мне. Смешная такая, в тяжелой отцовской фуфайке, которая явно велика ее плечам, и в галошах бордового цвета. Аккуратно переставляет ноги, чтобы не зачерпнуть снега сбоку. Я улыбаюсь, когда вижу ее. Для меня не изменилось ничего, я просто принимаю новые реалии, в которых Ди вынуждает нас жить.

Она осторожничает — останавливается поодаль, оценивает обстановку. Да, я не слишком аккуратно орудовал топором — куда улетало, там и оставлял, а теперь собираю. Диана еще недолго смотрит на меня, а затем подбирает пару деревяшек, подходит ближе.

— Мама спрашивает, долго ты еще тут возиться собираешься? Она обед приготовила. Ну как она, мы с ней, — уголки ее губ приподнимаются, и я жадно впитываю эмоции Дианы. Меня конкретно-так на ней клинит. Мало того, что я во время командировки думал о ней, так после возвращения получил скандал и одиночество и теперь голодный во всех смыслах. Хотя нет, только в одном. Жену хочу. Этот голод перебивает все.

— Клади сверху, — киваю на свою охапку. — Или сама неси туда, — поворачиваю голову в сторону дровника. Диана кивает и идет к нему. Ну конечно, от меня надо держаться подальше. План надежный, как швейцарские часы. Уверен, это ее мама ко мне отправила, самы бы ни за что не пришла. — Как соберу, приду. Думаю, минут десять-пятнадцать.

Иду следом, едва не наступая Ди на пятки. В дровнике свободно, поэтому тоже захожу внутрь. Он огромный и обычно полностью забит дровами, только небольшой коридорчик посередине остается, чтобы можно взять поленья.

Диана аккуратно кладет деревяшки, я просто опускаю горой на небольшую кучку, потом разгребу, сейчас куда важнее кажется насмотреться на жену. В закрытом пространстве пахнет древесиной и духами Ди. Я слежу за тем, как она поднимает на меня взгляд, робея. Я загораживаю выход, знаю, но не собираюсь двигаться. Не сейчас. Может, позже.

Стягиваю перчатки и делаю шаг навстречу супруге. Как по минному полю. Даже хуже. Здесь не только на куски разлетишься — душа тоже в ошметки. Меня конкретно так ведет. Даже на выезде такого помешательства не было. Там я знал, что приеду домой, и Диана целиком и полностью будет моей. А теперь делю ее с тараканами в ее красивой голове.

— Я тогда пойду. Здесь холодно, — в доказательство она ежится и запахивает фуфайку сильнее.

Эти ее слова как красная тряпка для быка.

— Согреть? Я после зарядки с топором охренеть какой горячий, — усмехаюсь. Диана тоже ловит мою эмоцию, зеркалит.

Ну вот же, ты сама идешь мне навстречу. Еще пара шагов, родная, а дальше я подхвачу.

— Я лучше в комнате с горячим супом, — поджимает губы, пряча улыбку. Знаю я, что ей тяжело. Я бы, наверное, придушил того, кто с Дианкой на таких компрометирующих фотках оказался. Без разговоров. И даже просьбы меня бы не остановили.

Ди сражается со своими демонами. Ищет доказательств. Я сам их ищу, хоть и знаю, что моя совесть чиста. Только вот как ее убедить, если моих слов недостаточно? Надеюсь, завтра пойму или хотя бы узнаю, в каком направлении двигаться.

Кивнув Диане, отступаю, спрыгивая в снег. Разворачиваюсь, подаю ей руку. Здесь нет ступеньки, а пол дровника приподнят над землей. Ди, конечно, девочка сильная и вполне справится сама, но я не могу не предложить. Это лишний повод коснуться ее.

Она закатывает глаза, но вкладывает свою ладонь в мою руку. Я улыбаюсь как Чеширский кот, еще пара секунд, и лицо от счастья треснет. Диана аккуратно спускается, и когда оказывается на земле, попадает в плен моих рук.

Обнимаю ее одной, без лишних раздумий прижимая ее тело к своему. Я даже под толстым слоем одежды чувствую, какая она тоненькая. Моя. Не отдам никому. И уйти не позволю. Все, это конечная. Я и раньше не собирался с Дианой разлучаться, а сейчас и вовсе понял, что без нее все не то.

— Я хочу в дом, — произносит вроде решительно, но реакции ее тела говорят о другом. Зрачки расширились, дыхание участилось. Так, конечно, выглядит паника, но я думаю, что это наша близость. Она ведь тоже скучает, уверен в этом.

— А я тебя, — улыбаюсь. Диана роет себе яму, позволяя мне заходить с каждым мгновением все дальше и дальше. В штанах уже тесно, а это просто обнимашки, еще и в куртках. Что будет дальше? Стояк при одном взгляде на жену? — Но здесь будет холодно, — осматриваюсь и со свистом втягиваю морозный воздух. — Иди, я скоро приду, потом поедем.

Глава 11

— Тогда отпусти меня, — просит Диана, легонько толкая меня в грудь. Я молчу, смотрю на ее губы, раздумывая, стоит ли сейчас их касаться. Желания выходят на первый план. Я хочу. Очень хочу. Вспомнить, как это — целовать ее, обнимать жадно, трогать везде, возбуждать ее и сильнее заводиться самому. Это правильные и очень нужные желания. — Андрей, пожалуйста, — произносит с нажимом.

— Не могу, Диан, — сокрушенно выдыхаю и, наплевав на все выстроенные Дианой границы, крепко ее обнимаю двумя руками. — Постой так со мной чуть-чуть. Я соскучился, — целую ее в макушку и, прикрыв глаза, просто дышу.

Кровь бурлит в венах, но эмоции медленно утихают. Меня больше не штормит, в голове — штиль. Обидно признавать, что это ненадолго, что на какие-то минуты, мгновения, а потом Диана неизменно сбежит, потому что моей снежной королеве сначала нужно немного оттаять самой, прежде чем она снова подпустит меня.

Я заигрываюсь, хожу по опасной черте, наступая на нее, но не перешагивая. Диана бдит, контролирует каждое мое движение и каждый вздох. Когда начинает ерзать, медленно убираю руки, скольжу по ее плечам. Ди немного потерянная, взгляд отсутствующий, она здесь и далеко-далеко одновременно. Вспоминает, как нам было хорошо? Или перебирает все доступные способы держать себя в руках и не кривиться от отвращения.

— Ди, я понятия не имею, что нужно сказать, чтобы ты перестала от меня бегать.

— Скажи, что дашь мне время, — она обхватывает свои плечи. Холодно и в душе ее, и на улице.

— Для чего оно тебе?

— Чтобы понять, как быть дальше. Смогу ли я быть с тобой, — хлещет словами. Мне не нравится ни одно из них, но это, наверное, потому что мне не нужны всякие условности — я для себя все давным-давно решил.

— Тебе не кажется, что тогда нужно быть рядом со мной?

— Пока нет, — она трет замерзший нос, а после прячет руки в длинных рукавах. — Не знаю. Давай не здесь об этом, ладно?

— Понял.

Я и правда ее отпускаю. Диана больше не медлит — сбегает в дом. Возвращаюсь к сбору дров. Перетаскать недолго, заодно успокоюсь. Справляюсь со всем за три ходки. Убираю топор на место, накрываю пень для колки дров, чтобы его не засыпало снегом и он не размокал. Еще раз все проверив и переложив дрова в дровнике, заканчиваю и иду в дом.

На улице уже серо, с темнотой сразу мороз приходит, кажется, что еще холоднее становится. Разувшись и оставив куртку в прихожей, иду сначала в ванную мыть руки и только потом в кухню. На весь дом пахнет свежеприготовленной едой — рай просто. Меня так вчера никто не встретил, хоть сегодня уюта отхвачу.

На входе притормаживаю, слышу, как Ди с мамой на повышенных тонах разговаривают. Прислушиваюсь, чтобы знать, что у них там происходит. Она же не рассказала о нас? Вряд ли Диана решит нарваться на скандал перед праздниками. Ей, конечно, не повезло. У нас с ее родителями случилась любовь. Для них я — тот самый сын, которого они всегда хотели, а мне они заменили настоящих маму и папу, которые умерли, когда я был подростком.

— Мам, ну хватит уже! Прямо сейчас бежать рожать, может?

— Хотя бы забеременеть! Вы столько лет вместе, а детей нет. Это нехорошо, Диана.

— Кому нехорошо? Тебе? Я ведь уже сто раз говорила, почему мы с этим не торопились.

Да, мы и правда звездочек ждали, чтобы и жалованье было хорошее, и хватало на все, когда Диана в декрет уйдет. Сначала капитана, потом как-то привыкли вдвоем, не спешили, оставили все на самотек, но что-то не получалось. Потом пошли к врачам, сдали анализы, все у нас было хорошо, а ребенка не было. Врач посоветовала не зацикливаться, сославшись на психосоматику. Мы решили, что до майора точно не будем прибегать ни к каким другим методам, кроме естественного.

В общем, природа оказалась не на нашей стороне.

— А теперь можно и поторопиться! Скоро там Андрюше майора дадут? Как раз и звание, и лялька. Тебе тридцать почти, дальше будет тяжелее. Сопли, школа, уроки.

— Мам, ты сама-то меня в тридцать родила, — готов поспорить, Диана закатывает глаза сейчас. — Хватит, пожалуйста. Тем более Андрей скоро придет.

— А у меня уже все готово, чтобы его встречать. Но ты задумайся. Пора, милая, очень пора. Я по себе сужу, с вами ой как нелегко было, особенно с Ринкой, петарда, блин. Не хочу, чтобы и ты мучилась, пока воспитывать будешь.

— Тут что-то слишком вкусно пахнет, — решаю вмешаться и, хлопнув в ладоши, захожу на кухню. Диана вообще не любит обсуждать с родителями тему детей. Она и для нас двоих немного болезненная, а сейчас, наверное, и вдвое, если не втрое больнее.

— Да-да, Андрюшенька, проходи скорее, а то все стынет. Накладывай, Диана, не мори мужа голодом.

— Не мне дрова понадобились, — Диана улыбается. — Вы в среду-то баню топить собираетесь?

— А как же! Так что приезжайте пораньше, чтобы напариться, пока никого не будет.

— Я работаю, ты же знаешь, — Ди поджимает губы. Не нравится ей весь этот разговор. Настроение безоговорочно испорчено, поэтому она садится дальше от нас, положив какие-то крохи себе на тарелку, чтобы создать видимость, что ест.

— Андрюш, а ты?

— Подожду Диану, и вместе приедем.

Мы едим в тишине, работаем ложками и вилками. За чаем разговор понемногу движется, я расспрашиваю маму о том, как они тут жили, пока меня не было, она охотно вовлекается и щебечет без остановки. Диана тоже оттаивает понемногу, иногда я ловлю ее улыбки.

Проводим за столом от силы полчаса, а потом уезжаем. Диана выдыхает с облегчением, я уже придумываю, о чем мы будем с ней говорить, но Ди и тут оказывается более находчивой — почти сразу же засыпает, и еду я в абсолютной тишине, слушая ровное дыхание.

Глава 12

Открываю глаза, когда что-то теплое касается моей щеки. Первое, что вижу — теплый прямой взгляд Андрея. Это его пальцы скользят по коже, ласкают. Он улыбается, явно мною любуясь. Я спросонья тоже улыбаюсь в ответ. На мгновение кажется, что между нами все как раньше. Да, ругались, но хочется забыть вообще обо всем, потому что момент какой-то слишком волшебный — кроме наших взглядов и смешавшегося дыхания будто вообще ничего не существует.

— Проснулась.

Осознание приходит быстро — я тут же вжимаюсь в спинку сиденья. Осматриваюсь, за окном знакомый двор, детская площадка. Мы не у Марины с Вадиком.

Андрей щелкает моим ремнем и выпрямляется.

— Зачем ты привез меня сюда? — я растеряна. Не зла, не подавлена — просто не понимаю, как мне реагировать. Разговор с мамой выжал все соки, и у меня просто не осталось ни на что сил. Она часто давит, все еще пытается контролировать мою жизнь.

— Зачем я привез жену домой? Потому что ты должна жить здесь, Диана, а не бегать по родственникам, — Андрей выходит из машины. Я все так же сижу, смотрю, как он обходит ее спереди, распахивает мою дверцу. Дважды сжимает руки в кулаки и резко растопыривает пальцы. — Я правда думал отойти в сторону и подождать, пока ты остынешь, но так ни хера не работает. Я каждую гребаную секунду хочу сорваться к тебе, когда ты не рядом. Так что теперь так — можешь думать сколько тебе нужно, но живем мы на одной территории и проблемы между нами решаем тоже вместе, а не прячась друг от друга, — он протягивает ладонь, и я с его помощью выбираюсь на улицу.

Морозный воздух щиплет щеки, но я почти не чувствую холода, потому что в моей душе пожар. Мы с Андреем снова невыносимо близко. Он здесь, со мной, со вчерашнего дня не оставляет. Я снова путаюсь в собственных рассуждениях. Еще утром я хотела держаться от него подальше, а сейчас, когда моя рука в его ладони, вообще двигаться с места не желаю. Так бы стояла и смотрела на него в свете уличных фонарей, пока редкие снежинки кружат в воздухе.

— Мои вещи у Марины… — начинаю издалека, не решаясь озвучить прямой отказ.

За эту неделю я так сильно отдалилась от Андрея, что теперь вернуться в квартиру, к нему, кажется скоропалительным решением.

Я верю, что у него ничего не было с этой девочкой, но верить словам и бороться с самой собой, с тем, что я успела себе представить, — невыносимо. Стоит мне поддаться, вот как сейчас позволить Андрею быть ближе, как вспышками в памяти проносятся те фотографии. И я снова возвращаюсь в тот злосчастный понедельник.

— Могу завтра заехать забрать. У меня тренировка, — Андрей вдруг улыбается, широко и по-доброму, а затем наклоняется ко мне. — Я знаю, что ты у меня девочка гордая, так что давай сделаем вид, что я тебя похитил. Мне отнести тебя в квартиру на руках?

Щеки вспыхивают моментально. Только Андрею удается меня смущать, он каждый раз выдает какие-то убийственные фразы, от которых цвет моего лица стремится к цвету спелого помидора.

— Я дойду сама, — отзываюсь моментально.

— Жаль, — поджимает губы, но интуиция подсказывает, что именно на такой ответ Андрей и рассчитывал.

Поднимаемся в квартиру, неловко толкаемся в прихожей. Андрей стоит у двери, словно боится, что я сбегу. Следит за тем, как я снимаю пальто и ботинки. Неторопливо раздевается сам.

Обхватываю свои плечи. Неловко как-то сюда вернуться, еще и в таком эмоциональном раздрае. Прохожу в ванную, мою руки. Вода холодная, греется долго. С особой тщательностью намыливаю пальцы. Время тянется до невозможного медленно, а мысли не утихают. Их так много, что скоро голова лопнет.

Правильно ли поступаю? Сколько еще времени мне понадобится, чтобы стереть из воспоминаний эти дурацкие фотографии? Может, пора их удалить, чтобы не травмировать себя в очередной раз? Как долго Андрей будет терпеть мою отстраненность?

— Диан, земля вызывает, — раздается голос над головой, и я вздрагиваю, испугавшись.

Андрей стоит надо мной, щелкает пальцами перед лицом. Он снова хмурый, серьезный — обычно дома гораздо расслабленнее. Под глазами проглядывают синяки. Андрей выглядит уставшим, и мне больно признавать, что причина такого состояния — я.

Закрываю кран — Андрей подает полотенце, но не отпускает его, а вытирает мои руки, сжимая их в своих огромных через махровую ткань. Воздух между нами звенит от напряжения. Еще немного — и рванет.

Одним резким движением Андрей тянет меня на себя и, обхватив за талию, поднимает над полом, усаживает на стиральную машинку. Я не успеваю соображать — хватаю его за плечи, то ли сжимая сильнее и притягивая его ближе, то ли упираясь ладонями и не позволяя ему сдвинуться.

Мы безумные какие-то. Дышим тяжело, не до конца понимая, что с нами творится. Сумасшествие, чистое сумасшествие. И я смотрю на него с широко распахнутыми глазами. Не получается закрыться, спрятаться — я перед Андреем как раскрытая книга, пусть и запутанная, с роем мыслей, в которых черт ногу сломит. Главное, что они все записаны — я не прячу ни одной.

Считаю мгновения до того, как наши губы столкнутся. Мои уже покалывает от предвкушения. Боже, я по мужу так сильно соскучилась, что не понимаю, как вообще могла на него обижаться. Он ведь здесь, со мной, целиком сейчас мой, я чувствую. Сама тянусь навстречу.

Похоть затмевает остальные чувства. Нет ни раздрая, ни раздражения, ни печали — кровь уже разогналась, тело бросило в жар. Я как бомба — одна искра, и взорвусь прямо здесь.

Мы замираем в миллиметре, когда в кармане Андрея звонит телефон. Я вздрагиваю, опускаю руки, но Андрей ловит одну, накрывая своей и останавливая прямо над сердцем, которое бешено бьется.

— Привет, Вадим. Случилось что?

Я напрягаюсь, вслушиваясь, но не разбираю ни единого слова.

Глава 13

Мало мне было проблем в личной жизни, так еще и на работе добавилось. Паркуюсь недалеко от машины Вадика. Вижу, как он выходит из здания, идет навстречу. У меня в голове каша, я ни черта не понимаю, что тут происходит и почему один из лучших моих бойцов сорвался и чуть не пересрал себе всю карьеру.

Выбираюсь из машины, подхожу к свояку. Мы обмениваемся рукопожатиями. Надеваю капюшон, на улице холод собачий, машину не глушу. Надеюсь, я тут ненадолго.

— Ну что тут? — осматриваюсь. На улице никого, максимум дежурный видит нас по камерам.

— Он в моей машине. Не говорит ничего. Пытался пройти через пост, но его не пустили. Орал, что ему нужен подпол. Болдырев. Я вышел, когда его собирались дубинками выводить. Показалось, твой пацан. Не ошибся.

— Спасибо, Вадим, — похлопываю его по плечу. — Как вовремя ты тут оказался. Мне бы из этих хрен кто позвонил, — киваю на здание Следственного. Меня тут знают, уважают и даже побаиваются, но я ни с кем не дружу. Мне куда дороже нормальные отношения с бойцами из отряда. Здесь все слишком лицемерно и подло: подковерные игры, интриги — это не для меня, мне надо просто и понятно. — Спасибо. Я твой должник.

— Приезжай тридцать первого шашлыки жарить. Я один затрахерюсь, — хмыкает и достает из кармана пачку сигарет. Предлагает мне, я снова отказываюсь. Не хочу. Зависимости в военно-полевых условиях до добра не доводят.

— Неожиданно, — поджимаю челюсть и киваю. Когда Диана сказала, что планирует встречать Новый год с Беловыми, я поначалу даже успокоился. Не помиримся — будет в хорошей компании. Потом, конечно, разозлился и даже расстроился: наверняка среди приятелей Вадима есть холостяки, которые поспешат утешить Дианку. Она же, когда грустная, похожа на маленького котеночка, мокнущего под дождем. Такую хочется утешить, пригреть, чтобы потом увидеть как этот котеночек превратится в грациозную кошку, которая вмиг вскружит голову. Диана делает это неосознанно, она даже не замечает, как влияет на мужиков в радиусе десяти метров от себя. Зато я замечаю и каждый раз ее ревную. — Буду. Виски или коньяк?

Вадим машет рукой, мол, без разницы. Мысленно делаю пометку подготовиться к празднику. Вадим дал мне шанс, который нельзя упустить. Если Диана сама не решится взять меня в «плюс один», то все равно будет веский повод приехать.

— Я так понимаю, Диана сегодня ночует с тобой?

— Да. Завтра ее вещи заберу.

— Она хоть знает? — посмеивается Вадим, глядя на меня сквозь пелену дыма. Он разговорчивый, только когда выпьет. Сейчас же лишнего слова не скажет.

— Знает. Я не то чтобы особый выбор оставил.

— Это по-нашему, — согласно кивает. Я уже понял, что он на моей стороне. Убедил я его, потому что подпол этот… И фотки от девочки, которую он же ко мне и отправил. Мутный тип, в общем. Надо выяснить, кто из отряда общался с девчатами, чтобы поговорить с глазу на глаз. — Если что — звони. И скажи своим, чтобы не буянили. Я пока не знаю, что тут творится, но по ощущениям какой-то пиздец грядет.

Я тоже это чувствую. Интуиция работает на максимум. Завтра обязательно займусь вопросом, он становится первостепенным, потому что мешает нормально жить и за женой ухаживать. Кстати, об этом. Надо не забыть кое-что спланировать.

— Само собой. Откроешь машину? Заберу тело.

Вадим щелкает сигнализацией, когда мы подходим к авто. Руслан сидит на заднем сиденье. Затылок упирается в подлокотник, глаза закрыты, дыхание ровное. Я наклоняюсь, почти ныряя головой в салон.

— Кэп? Вы тут какими судьбами? — говорит с трудом, но улыбается и облегченно вздыхает, когда понимает, что это и правда я, а не пьяные галлюцинации.

— За тобой приехал. Я же у вас мать-наседка, блядь, слежу, чтобы детки не искали на жопы приключения и не теряли звездочки с погон. Давай выходи, — вытаскиваю его почти как котенка за шкирку.

Рус молчит, только громко сопит. Схватив его поудобнее и сжав второй рукой плечо, веду к своей тачке, чтобы Яровой не запнулся. По пути киваю Вадиму, он понимающе улыбается и, убедившись, что мы добрались, идет к заднию.

— А похер. Я уже все потерял.

— Мозги ты потерял, Руслан, — сажаю его вперед, на пассажирское, чтобы видеть, что с ним происходит. Он пьяный в дрова, вот-вот отключится. Я никогда его не видел таким. Догадывался, что тусит, молодой и холостой. Не осуждал, кто в двадцать четыре о репутации сильно задумывается? — Какого хера ты сюда приперся?

— К подполу, — хмурит брови. Лицо его серьезнеет, хотя серьезностью это можно назвать с большим трудом. Скорее попытки казаться взрослым. Вангую, он к утру и не вспомнит наш разговор. Открываю в своем телефоне чат с Русом и, ткнув в запись голосового, продолжаю. — Он гондон, причем использованный. Таких нахер надо выкидывать, — бормочет, заплетаясь через слово.

— А ты мусорщиком заделался? — закипаю. Хочется надавать Яровому по морде, чтобы в себя уже пришел. Завтра семь потов с него солью. — Так, объяснения отставляем на завтра, когда придешь в себя. У нас тренировка, пропустишь — вылетишь нахрен и ни в одно подразделение не устроишься. Это я тебе обещаю.

— Вы такой же, как он, фу, — Руслан морщится. Его вдруг скрючивает. Он открывает дверцу и наполовину вываливается из салона, издавая характерные звуки. Ну спасибо, что не внутри.

Достаю с заднего сиденья бутылку, вода в ней холодная, я по пути сюда взял. Передаю Русу, тот благодарно кивает.

— За языком следи в следующий раз, иначе он станет последним.

Когда Руслан приводит себя в порядок, трогаюсь с места. Выкручиваю руль в сторону дома. Своего дома, того, где Диана, но, быстро сориентировавшись, поворачиваю куда надо.

— Прости, кэп, — подает голос Руслан спустя несколько долгих молчаливых минут. Я уже успел подумать, что так будет всю дорогу, даже радио включил, там что-то бренчит, периодически девушка разговаривает, задавая настроение слушателям. — Просто тошно от всего этого дерьма.

Глава 14

Ни вечером, ни утром меня ничего радостного не ждет. Когда я приезжаю, Диана спит. Когда уезжаю утром следующего дня — тоже. Я не решаюсь ее будить, здоровый сон — залог эмоционального равновесия. А Ди оно просто жизненно необходимо. Она не сбежала, пока меня не было, и на том спасибо. Мне пока хватит — маленькими шажками к большой цели. Тем более сейчас у меня есть задача первостепенной важности — узнать у Руслана, какого хрена он вчера ломал свою карьеру.

Всю тренировку он избегает встречаться со мной взглядом. Пашет лучше всех, я даже придраться не могу, хотя слежу за ним последние сорок минут. И в спарринг его ставил, и нормативы заставлял сдавать — идеальный, блин, засранец. Ладно, придется иначе воздействовать.

Мы здесь уже два часа. Пацаны сначала выли, мол, обещал три дня отдыха, но быстро закрыли рты, не привыкнув оспаривать приказы старших по званию.

Я занимаюсь с ними наравне, не привык отлынивать. Майка уже мокрая, выжимать можно. Вижу, что ребята устали. Все-таки не отдохнули до конца, только начали расслабляться, а я всех сдернул. Еще и по личному вопросу, считай. Нехорошо, конечно, в лоб спрашивать, но лучше так, чем интриги за спиной мутить.

— Кэп, а почему не вся команда в сборе? — вклинивается в поток моих мыслей Стас. Он страховал меня на жиме.

— Тебе кто еще нужен? Наши все тут, — обвожу взглядом зал. Вижу, как большая часть уже прохлаждается, только Рус пашет как конь, будто не только со вчерашними походами накосячил.

— А девчонки не наши? — спрашивает, откровенно веселясь. На лице лыба от уха до уха, взгляд горит. Да, с противоположным полом в тех местах, где мы обитаем, напряженка. Ребята молодые, хоть и рискуют жизнями, но все равно смотрят в светлое будущее и не упускают шанса урвать кусок счастья.

— Кстати, да, кэп, — поддакивает Олежа. Он у нас самый отстраненный и молчаливый, и то заинтересовался. — Куда девочки делись?

— Девочки вас в клубах ждут, а здесь они товарищи лейтенанты, — рявкаю на парней, быстро соображая, что ни с одной из них ребята не общаются, иначе странные вопросы не задавали бы. — Это понятно?

— Понятно-понятно, кэп. Но от этого товарищи лейтенанты тут не появились. Или их к нам на время закидывали? — не унимается Стас.

— Слушай, Ольховский, а ты с какой целью интересуешься?

— С личной, но не для себя, а для друга, — взгляд Стаса ползет в сторону Ярового. Все ниточки к нему сходятся, значит, придется провести беседу с глазу на глаз, нет смысла мариновать остальных. Подозреваемый обнаружен.

— А друг сам стеснительный, что ли? — закатываю глаза. Хлопнув в ладоши, резко поднимаюсь. — Так, бойцы, тренировку закончить! На сегодня все. Баста! Разойтись!

Все радостно сбегают, пока я не передумал. Теперь оставлю их в покое, если, конечно, от Ярового будет толк.

— Руслан, задержись, — торможу его, пока остальные уходят в раздевалку.

Его взгляд все еще бегает из стороны в сторону. Рус понимает, что накосячил, и теперь не знает как признаться.

— Нотации будете читать? — вздыхает и скрещивает руки на груди. Кивком указываю ему на скамейку, послушно садится.

Я вешаю оставшиеся на полу блины на место, откладывая в памяти в следующий раз в обязательном порядке напомнить правила нахождения в спортзале, поправляю гантели на стойке. Делаю это машинально, больше подбирая слова и думая, в какую сторону увести разговор, хотя Рус быстро мои манипуляции прощелкает, я же сам его всему и учил.

— А надо? Думал, ты нужные выводы сам сделаешь. Если нет, то я, конечно, могу…

— Сам. Я все сам, — перебивает, и я медленно моргаю, соглашаясь. — И спасибо вам, что впряглись. Не знаю, как бы сам все разгреб, — Руслан трет шею, затем вытирает руки полотенцем. Он горбится, что ему вообще не свойственно — мальцу наглости не занимать, он обычно самый веселый и открытый, мы ему даже позывной «Солнце» дали по этой причине. А теперь солнце зашло за тучи.

— Расскажешь, что вчера тебя побудило?

— Алкогольная передозировка, — усмехается невесело. — Я в драбадан был, вообще ничего не понимал. До сих пор, кажется, вертолеты ловлю. Короче, пока мы были в командировке, у меня все с Ангелиной завертелось. Я, блядь, впервые в жизни влюбился. Только пообещайте не ругаться, кэп, — вдруг вскидывает на меня взгляд того самого рыжего кота, от которого все умиляются.

Меня не прошибает. Если честно, хочется даже оплеуху жирнющую отвесить, чтобы мозги на место встали.

— Давай ближе к делу.

— Пообещайте. Иначе не продолжу, — смотрит на меня с вызовом, ждет. Вот упрямец! Даже не знаю, стоит ли идти на его уступки. Что-то мне подсказывает, что в хорошую историю в перспективе это не выльется.

Но то будет потом, а ответы мне нужны уже сейчас.

— Обещаю. Роди уже!

— Так вот. Было у нас все, — поставив локоть на бедро, Яровой упирается лбом в крепко сжатый кулак, медленно скользит по нему вбок и выпрямляется. Я начинаю догадываться, о чем речь, но Руслан поясняет сам: — Спали мы втайне ото всех. — Яровой опускает взгляд в пол. Я вообще не сторонник всех этих интриг на выездах. А уж тем более, когда все в одном отряде, и вовсе рисково. Когда в дело вмешиваются чувства, любая, даже самая идеально спланированная операция может сорваться и повлечь за собой десятки жертв. Поэтому я всем рекомендовал держать с девчонками дистанцию. Поерзав на месте, Рус продолжает: — А в последний день Лина заявила, что все это ей неинтересно. Я писал и звонил, она игнорила. Потом… я узнал ее адрес и приехал к ней. Это вчера было. Она дома с подружками отрывалась. Я вытащил ее на разговор, Лина меня отшила, сказала, что между нами ничего не будет, потому что ее брат, ну, подполковник Болдырев, блядь, никогда не примет старлея. Мол, не подхожу по званию. А она против семьи не пойдет.

Глава 15

— Коллеги, спасибо вам за встречу, ждем документы до Нового года! — спустя два с половиной часа переговоров мы наконец прощаемся с клиентами и добавляем в свою копилку новый проект, над которым я трудилась четыре месяца и буду работать до самого завершения строительства.

Странно, но я не чувствую себя уставшей. Обычно даже получасовая встреча выжимала из меня все соки, но не сегодня. Сегодня во мне полно сил. Я готова провести еще как минимум два совещания.

— Диана, вам отдельное спасибо. Красивая и одновременно с тем умная женщина — величайшее творение человечества, — Николай Петрович пожимает мою руку, скользит взглядом по обручальному кольцу.

Я надела сегодня утром, больше по привычке, да и знала, что на встрече будут одни мужчины. Вообще их, конечно, мало интересует наличие мужа, но некоторых кольцо все же останавливает, так что глупо пренебрегать.

Вчера Андрей привез все мои вещи, я половину не разобрала, так и оставила в чемодане, только шкатулку драгоценностями и пару костюмов выложила, хотя старательно делала вид, что очень занята одеждой, чтобы не пересекаться с мужем лишний раз.

Впервые за целую неделю я выспалась, и не просто случайно, а целых два дня подряд. Я засыпаю вечером и поднимаюсь по будильнику, причем так легко, будто на часах не шесть тридцать утра, а по меньшей мере одиннадцать. По квартире, правда, пришлось ходить на цыпочках, чтобы не разбудить Андрея, спящего в гостиной. В качестве извинений за шум оставляю ему на завтрак сырники, которые приготовила по быстрому пп-рецепту.

Это не перемирие, я пока еще не поняла, что это был за порыв, просто спонтанно захотелось сделать что-то, энергия ключом била. Ее так много, что я чуть не написала тренеру и не попросила возобновить наши занятия, но вовремя остановилась. Я планировала ленивые праздники с отдыхом за городом, и тренировки в них не входили.

— Надеюсь, вы не измените свое мнение в процессе сотрудничества, — смеюсь, нарочно переводя все в шутку. Не надо мне долгих взглядов и странных улыбок.

— Я рассчитываю изменить его в лучшую сторону, — многозначительно сверкает глазами Николай Петрович.

— С этим мы охотно вам поможем, — вклинивается в наш диалог Кирилл, как-то недовольно поглядывая на клиента, но при этом широко улыбаясь в лучших традициях менеджеров, которым ни в коем случае нельзя терять лицо. — Мы созвонимся с вашей бухгалтерией и утрясем все формальности.

— За-ме-ча-тель-но, — нараспев тянет Николай Петрович. — Тогда хорошего нам сотрудничества! Все, коллеги, с наступающим и хороших всем праздников!

Когда все выходят, я падаю в кресло и выдыхаю с облегчением. Ситуация неприятнейшая, хочется помыть руки и даже умыться, но макияж размажу. На часах — без десяти шесть. День закончился идеально. Последняя рабочая неделя, у нас в руках контракт на два года работы — можно ли придумать лучше?

Я пишу в наш рабочий чатик, что у нас новый проект. Ребята ставят реакции, шлют поздравления, хотя каждый из них внес свой вклад. Кружусь в кресле, мечтаю поскорее снять туфли и влезть в ботинки на плоской подошве. Вообще не понимаю, почему в двадцать первом веке женщины все еще должны носить шпильки, чтобы выглядеть презентабельнее.

— Ты сегодня была неподражаема, — мягко звучит голос Кирилла за моей спиной.

— Я же готовилась, — улыбаюсь. Приятно, когда хвалят. А когда хвалят заслуженно, вдвойне.

— Может, отпразднуем победу в ресторане?

— У нас ведь корпоратив в четверг, — хмурюсь, отвечая на сообщения ребят. Уже никто не хочет работать, все заваливают сообщениями. Кирилла в этом чатике нет, команде комфортнее без начальства, поэтому приходилось пересылать все промежуточные результаты. — Там и отпразднуем, выделим под это отдельный тост. Думаю, ребята будут рады. О! Или можно в пятницу посидеть в офисе, украв час от рабочего дня. Все равно толку никакого от этого дня, а так уйдут с хорошим настроением на праздники. Только надо будет заказать доставку пиццы, — с головой погружаюсь в планирование, думаю, как сделать лучше, чтобы никто раньше времени не обрадовался. — Это ты хорошо придумал.

— Диана, остановись, — Кирилл вздыхает и разворачивает мое кресло так, чтобы наши лица были напротив. — Я не зову всех. Только тебя.

— М-меня? — широко распахиваю глаза и давлюсь воздухом. Тело напрягается, я вцепляюсь свободной рукой в подлокотник. Это уже не намек, это, блин, приглашение прямым текстом, которое вводит меня в ступор. — Зачем?

— Ты же умная женщина, Диана, — посмеивается Кир, припоминая недавний комплимент. — Приглашаю тебя, потому что ты мне нравишься, причем давно.

— Я замужем, — напоминаю осторожно.

Раньше я не сталкивалась с подобными ситуациями, начальники не признавались мне в симпатии. Приятно быть женщиной, кружащей мужчинам головы, но только не в том случае, когда один из этих мужчин — твой босс. Мне ведь нравится эта компания, я тут уже два года работаю. Не хочу менять организацию только из-за того, что не ответила начальству взаимностью.

— Твоего мужа носит черт знает где, — с этим сложно поспорить, поэтому пока я молчу. — Если посчитать все те часы, которые мы провели в этом офисе, то окажется, что я рядом с тобой гораздо больше времени, чем он.

— Мы коллеги.

— Мы можем быть не только ими. Я говорю серьезно, Диана.

— Мне неинтересно твое предложение, Кирилл, — нужно останавливать все сейчас, пока он не зашел слишком далеко. — Давай закроем эту тему раз и навсегда. Я бы не хотела менять работу.

Он отступает и сдержанно улыбается. По взгляду понимаю, что задела его. Не ожидал отказа? Но почему? Мы и правда в последние пару месяцев почти безвылазно торчали в офисе и много общались, но это все было о проекте, не больше. Я ни одного намека не дала. Да и не собиралась ничем подобным заниматься — Андрея ждала.

Глава 16

Мы ждем заказ, а сами смотрим друг на друга. Андрей, как всегда, серьезный и непроницаемый. Я стараюсь не улыбаться широко. Во мне уже полбокала вина, голова немного кружится. Настроение стремительно летит вверх.

Я рассказываю, как мы сегодня защитили проект, вещаю так эмоционально, что в какой-то момент едва ли не перехожу на крик. Смущаюсь, резко замолкаю и смотрю по сторонам. До нас никому нет дела, мы достаточно далеко от других столиков, а музыка перебивает мой голос. Андрей так вообще, кажется, не заметил, что что-то не так. Он вообще пытается поймать каждую мою эмоцию.

— Ты умница и вполне заслуженно получила проект. Покажешь, как он выглядит?

Я на мгновение застываю, смотрю на мужа с подозрением.

— Тебе правда интересно? — опешив, тянусь к телефону, не уверенная, что стоит показывать.

— Правда. Мне интересно все, чем ты живешь.

Снимаю блокировку экрана, открываю чаты, выискиваю нужные файлы. Просто показать не получится, Андрей вряд ли поймет что-то в чертежах, хотя, конечно, есть рендеры. Они пока простенькие, мы не прорабатывали дальше, это уже более сложный и длительный этап. Поднимаю взгляд, снова мечусь им из стороны в сторону, думая, как лучше провести презентацию. Я уже одну провела, во второй раз все будет гораздо проще и скромнее.

— Иди сюда, — киваю на свое место, а сама двигаюсь по диванчику дальше. Андрей охотно пересаживается, почти сразу занимая все свободное пространство. Я даже на мгновение теряюсь. Это не то что ездить с ним в машине, там хотя бы подлокотник в центре разделяет, здесь же наши бедра соприкасаются, и что-то мне подсказывает, что он специально так расположился, не оставив мне и шанса отдалиться. Андрей закидывает руку на спинку дивана, наклоняется еще ближе. Вроде бы ничего такого, обычный жест, но по затылку и спине бегут мурашки. Мне страшно, куда все может зайти, но при этом будоражит. Эта близость такая… правильно-неправильная одновременно. Мы решили просто побыть вдвоем, но Ангелина никуда не делась, и наш с Андреем тесный контакт кажется неуместным форсированием событий. Мы уже не в тех взаимоотношениях, когда пара обнимашек способна решить все проблемы. — Смотри.

Увожу нас в макеты. Долго рассказываю про большой спа-отель, проектом которого мы будем заниматься. Точнее, я буду заниматься. Мне предстоят многочисленные визиты на площадку, контроль на всех этапах строительства, утверждение материала и многочисленные экспертизы. Это хуже, чем создавать макет с нуля, но работа того стоит. Обычно моя работа ограничивается только чертежами, дальше все передается в другие департаменты, и я выступаю в роли консультанта. Но здесь клиент уперся в необходимость курирования проекта до ввода в эксплуатацию. Это первая моя большая работа, конечно, у меня будут гореть глаза и дрожать руки. Я столько всего вещаю Андрею, что, кажется, можно уснуть.

— Мне пообещали там бесплатные выходные, — смеюсь. — Ну, когда все достроится и будет работать.

— Жмоты. Могли бы подарить неделю, — хохочет Андрей, закатывая глаза с деланным возмущением.

— Это чтобы я сильно не расслабилась.

Убираю телефон обратно в сумочку. Андрей не спешит уходить, ему комфортно рядом со мной. Мне, на самом деле, тоже уютно, хорошо сидим и болтаем. Нам приносят еду и, уже не спрашивая, выставляют тарелки на одной стороне. Мне доливают еще вина. Андрей пьет лимонад, он сегодня за рулем.

Мы приступаем к еде, периодически таская кусочки с тарелок друг друга. Теперь очередь мужа рассказывать о своих днях. И он говорит: о заданиях, о том, как они жили в лагере, о своих ребятах, у него вообще суперский отряд, я знаю каждого, и все, как на подбор, орлы. В детстве думала, что все военные злые, но после знакомства с бойцами Андрея резко изменила мнение.

Еще недолго болтаем обо всем на свете. О фильмах, о книгах, даже о новых рецептах. Пружина, натягивавшаяся внутри, ослабляет давление. Я не знаю, как так получается, но все тревоги будто уходят на задний план, точнее, исчезают совсем. Их больше не остается. Может, все дело в умении слушать и слышать друг друга? Оказывается, чтобы сблизиться, нужно не просто жить под одной крышей и заниматься сексом. Еще чертовски важно разговаривать, обсуждать все, что на душе.

Мы улыбаемся, я скармливаю Андрею свой десерт. Не потому что не могу доесть — он очень вкусный, — просто так складывается, что эмоции мужа для меня слаще сахара. Мы оба ходим по грани, ловко балансируя на разделительной полосе, и не рискуем за нее заходить. Нам так хорошо, как не было уже очень давно. Наверное, я потому так остро и среагировала на те фотографии, на которых, если хорошенечко все рассмотреть и подумать, ничего особенно компрометирующего и нет. Мы давно потеряли друг друга, отдалились, закрылись каждый в свои проблемы и жили потому что надо что-то делать, прикрываясь девизом «у всех есть проблемы, не бывает идеальных семей». Да, не бывает, но это не значит, что не нужно было стремиться к этой идеальность. Не значит, что нужно было растерять всю романтику и забыть друг о друге, превратившись в соседей, иногда занимающихся сексом. Мы просто должны были сделать пару шагов навстречу. Каждый со своей стороны. Перестать смотреть в одном направлении и посмотреть друг на друга, пока пропасть между нами не разверзлась до состояния непроходимой.

Андрей просит счет и, расплатившись, помогает мне надеть пальто. По дороге домой заезжаем в винный магазин и берем бутылку и уже готовую сырно-фруктовую тарелку к нему. Вечер продолжается, правда, я не уверена, что вывезу программу.

В машине на меня накатывает усталость и, если бы не звонок сестры, я бы наверняка уснула.

— Блин! Блин-блин-блин… — хмурюсь, смотрю по сторонам, будто это хоть как-то поможет решить проблему. Ринка уже ускакала спать, озадачив меня перед сном.

Глава 17

Морщусь от яркого солнца, жалея, что не взяла солнцезащитные очки. Ринка берет меня под руку, и мы вместе ползем в сторону небольшой кофейни, где продают самые вкусные десерты. У нас будет девочка, и это нужно отпраздновать! Марина светится от счастья, она уже отправила сотню сообщений мужу и порывается записать еще парочку. Он, правда, не отвечает пока, но уверена, Вадим будет очень рад. Рина на радостях чуть не бросилась в детский магазин скупать одежду, но я ее вовремя сманила пирожными.

На улице снежища навалило — капец. Погода отрывается за последние пять лет, которые мы встречали Новый год без снега. Мы тащимся по сугробам, потому что коммунальные службы оказались не готовы к снежному буму и едва справляются с расчисткой дорог. О тротуарах пока речи не идет, хотя перед кофейней все расчищено. Наверное, справлялись своими силами.

Внутри ажиотаж, мы с трудом занимаем крохотный столик у окна и делаем заказ. Мне приносят кофе, у Рины — чай. Заказываем еще и по салату, поэтому выходит почти полноценный обед. Это хорошо, потому что свой я, кажется, пропущу, нужно кое-что подправить, когда приеду в офис.

— Так. За тебя и за малышку. Девочки рулят! — мы чокаемся чашками, смеемся. Как в детстве, когда брали пример с родителей.

— О, да. Я уже хочу плести все эти косички и выбирать платья, — мечтательно вздыхает Марина.

— Обещаю дарить на праздники самые красивые наряды.

— Ты лучше обещай вот такую сестру, какая есть у меня, — улыбается Ринка, сжимая мою руку. — Кстати, как у вас с Андреем?

Вопрос выбивает меня из умилительного детского русла, в котором я болтаюсь все утро. Мои щеки вспыхивают. Я не знаю, как это описать. Наверное, как что-то волшебное. Фантастическое. Нереальное. Вчера мы продолжили разговаривать. На фоне шел Форест Гамп, мы иногда прерывались на просмотр фильма, а потом опять возвращались друг к другу. Я будто оказалась в волшебной сказке, в которой фантазии превратились в реальность. Наверное, поэтому ночью мне не снилось ничего, а утром, когда я проснулась, обнаружила на тумбочке цветы. На них еще не растаял снег, но Андрея в спальне уже не было. Зато он ждал на кухне с завтраком.

И все утро мы присматривались друг к другу, проверяя, изменилось ли что-то со вчерашнего дня. Когда я уходила, он меня поцеловал, да так зажал между собой и дверью, что я успела подумать, что там у нас все и случится. Я хотела, сильно хотела, как никогда прежде. Но из нас двоих Андрей оказался целомудренным. Он пожелал мне хорошего дня и отступил. А я сбежала и при этом улыбалась как дурочка всю дорогу до дома Ринки.

— Теплеет, — пожимаю плечами. — Он очень старается. Знаешь, я его таким давно не видела. Утром цветы и завтрак, вчера вообще ходили на свидание, — произношу мечтательно и, прикрыв глаза, делаю глоток кофе.

Я звучу странно. Радоваться свиданию с мужем? Нелепо. Ринка посмеивается, но ее взгляд теплеет. Ей, конечно, пришлось меня поддерживать, но я знаю, что к Андрею она относится хорошо, поэтому в глубине души надеется, что между нами все наладится.

— Ты плывешь, дамочка, — довольно заключает Рина. — Смотри, скоро окончательно растаешь.

Я рассказала сестре обо всем еще в воскресенье, когда поняла, что Андрей свое обещание исполнит и мои вещи заберет. Пришлось звонить и оправдываться, долго пояснять, что между нами происходит и куда все идет. А еще убеждать, что Андрей меня ни к чему не принуждал и все я это делаю потому что внутренне сама тянусь к мужу, а не потому что мне угрожают.

— Может быть, Рин. Как тут не растаять? Я вообще не понимаю, как мы это все растеряли.

— Главное, что сейчас встряхнули. А остальное дело наживное, не мне тебя учить, — улыбается сестра, и я поражаюсь ее мудрости. Вообще из нас двоих я старшая, но чем дольше времени провожу с сестрой, тем чаще прихожу к выводу, что прошу у нее больше советов, чем она у меня. Я для Рины скорее жилетка, в которую можно поплакаться. — Кстати, Андрей подключил Вадика. Там много всего намешано, что-то мутное, так что, возможно, эта девочка… Как там ее?.. Ангелина, вот! Просто разменная монета, — Ринка активно жует, а у меня пропадает аппетит, потому что эта самая Ангелина заходит в кофейню с девушкой своего возраста.

Я не знаю, как узнаю ее, на фотографиях лица почти не разобрать. Наверное, запомнила, когда в профиле в соцсетях рассматривала фотку. Она красивая. Невысокого роста, крепкая, видно, что занимается чем-то. Длинные темные волосы распущены, лежат на плечах. Они немного пересушены, но образ не портят. Девушки занимают столик в углу. Ангелина замечает и меня, но делает вид, что не узнала. А может, и правда не узнала. Какая разница, кому фотки отправлять? Цель ведь была не познакомиться со мной, а сделать так, чтобы я исчезла с глаз долой.

— Она здесь, — шепчу Марине.

— Странный выбор места, — Рина пожимает плечами. Пододвигает к себе мой салат. Я охотно делюсь, тем более что почти к нему не притронулась. Может, получится запихнуть в себя десерт. — Обычно тут толпа беременяш.

— Она не одна.

— Да хоть с пятью мужиками. Ди, вернись на землю и прекрати прокручивать самые ужасные варианты развития событий, — Марина знает меня как свои пять пальцев. — Лучше доедай десерт, и пойдем. Просто так я тебя отсюда не выпущу, такому добру нельзя пропадать. А вот Ангелине можно. Надеюсь, она больше не появится в твоей жизни.

Я тоже на это надеюсь. Но, оказывается, зря, потому что вечером следующего дня Ангелина ждет меня возле офиса.

Глава 18

Мама звонила уже пять раз. То забыла зелень купить, надо по пути в магазин заехать, то еще пару позиций в список добавила, то спросила, когда мы выедем. И все это в разгар моего рабочего дня. Мы опоздаем очень сильно, к началу ужина точно не успеем. Раньше это родителей не особо волновало, но сегодня прямо аншлаг.

Андрей не звонил, но писал. Просил сообщить, когда выеду в сторону дома. Я уже набрала ему сообщение, что еду. Ехала, правда, в лифте, но не суть. Машина все равно на автозапуске, сейчас в теплую сяду и помчу. Мне ехать-то пятнадцать минут.

Но, видимо, придется задержаться, потому что возле моей машины мнется девушка. Она пританцовывает на месте, мороз сегодня кусачий. Я узнаю ее не сразу, в полумраке парковки тяжело узнать ту, которую видела только на фотографиях и в компрометирующих позах.

Морщусь, не могу сдержать отвращения. По нервам тоже бьет. Я хочу верить Андрею, но какого черта Ангелина здесь делает? Она ведь явно ждет меня. Узнала еще, на чем я езжу. Передергивает от одной мысли, что придется ей хоть слово сказать.

Но делать нечего — голову в песок не спрячешь, так что иду вперед. Я на своей территории, на парковке моя машина. Если кто-то и должен бояться, то точно не я. Распрямив спину и вздернув подбородок, подхожу ближе. Держаться гордо и надменно не получается, меня пришибает от того, какая Ангелина красивая. Не то чтобы у меня были проблемы с самооценкой, просто она картинка, яркая, дерзкая. Держится она увереннее меня, но губы все равно поджимает, когда наши взгляды сталкиваются.

— Диана, добрый вечер, — выдавливает из себя улыбку.

— Здравствуйте, — медленно киваю. Ни черта вечер не добрый. Со смелыми девочками я контактировать не люблю, они без царя в голове, делают что хотят. А Ангелина слишком смелая, раз стоит передо мной и улыбается.

— Вы извините, что я так к вам заявилась. Просто не знаю, как связаться с вами так, чтобы Андрей не узнал, — жмется, шею в плечи втягивает. Она невысокая, я на каблуках метр восемьдесят, почти на голову выше нее. И такой Ангелина маленькой кажется и даже уязвленной. Взгляд только холодный, искренне раскаивающиеся девочки так не смотрят.

— Никак. — Это правда. Я не собираюсь прикрывать ее.

— Ладно. Надеюсь, вы хотя бы причину моего поступка поймете, — пожимает плечами и смотрит на меня щенячьим взглядом. Такая разительная перемена, что я отступаю на два шага. — Диана, отпустите его, пожалуйста. Андрюша вам не сказал, да мы сами только узнали, считай… В общем, я беременна. У нас будет ребенок, — она даже всхлипывает, а я хочу закричать «Не верю», но сама не дышу. Не получается вдохнуть. Слова действуют оглушающе, я чувствую себя рыбой, перед которой взорвали динамит. И вроде еще жива, но пошевелиться не могу. Вообще ничего не могу.

Все кажется реальным. Его измена, ребенок. Не будет же она врать? А он? Боже, вряд ли бы Андрей скрывал такое. Мне, конечно, больно ужасно — у нас детей не случилось. Сначала откладывали, потом не вышло. А у них сразу. В глазах щиплет, но я запрещаю себе плакать. Не сейчас. Андрей узнал, но когда? Во вторник, когда я с сестрой была? А он в это время… с ней? Да ну не может быть! Он спать завалился, я уходила, он в одних трусах по дому ходил и никуда не собирался. Вечером дома меня ждал с цветами. Сегодня тоже еле выпустил из квартиры, я с визгами убегала. Ну зачем ему быть таким… так стараться получить мое расположение? Чтобы уйти к другой воспитывать ребенка? Или он так усыпляет мою бдительность? Дрова зачем тогда ездил колоть?

Как же я запуталась!

— А-а-а… А я здесь причем? — хлопаю ресницами. Прячу руки в карманы пальто, нахожу в левом ключи, зажимаю их в руке. Металл больно впивается в кожу, но я продолжаю давить, садистским образом возвращая себя к жизни.

— Не держите его. Андрюша говорит, вы его не отпускаете, не даете развод, — она всхлипывает, кладет руку на живот поверх куртки. И я только сейчас подмечаю, что курточка у нее коротенькая, не прикрывает ничего. Зимой в принципе в таких ходить некомфортно, а беременной и вовсе. — Пожалуйста, Диана, — она складывает ладони в молитвенном жесте. — Я сама не справлюсь с ребенком, а Андрюшенька, он надежный. Дайте ему развод, пожалуйста. У вас ведь детей нет, делить нам нечего. Только отпустите его, — Ангелина роняет слезы, те расплываются отвратительными пятнами по ее светлой курточке.

Пока я наблюдаю за всем этим, окончательно выпадая в осадок, Ангелина делает немыслимое — подается ко мне и хватает меня за плечи. Она крепкая, я сразу как-то даже теряюсь. Пытаюсь отойти, но девушка держит крепко. Паника подкатывает к горлу. Я ни разу не сталкивалась с истерикой. А сейчас, судя по всему, начинается именно она. Как только ее взяли в серьезное подразделение с такой психикой? Хотя, может, это гормоны какие уже влияют?

— Отойдите от меня, — пытаюсь мягко ее отстранить. Тщетно.

— Диана, заклинаю, молю, не держите его. Я не специально его у вас отбирала. Простите меня. Простите, — она причитает, с каждым разом звучит все громче. Я выходила из офиса в числе последних, но все равно озираюсь. Неприятно, что коллеги подумают. В понедельник муж встречал, а в среду — его любовница. Хорошая семейка. — Я влюбилась. Вы же понимаете, в Андрюшу невозможно не влюбиться, — она захлебывается слезами. Я тоже хочу быть такой беспечной и рыдать навзрыд посреди улицы, а вместо этого слушаю, как какая-то малолетняя пигалица влюбилась в моего мужа. — Все так завертелось. А теперь ребенок. Поймите, прошу. Поймите, простите и отпустите.

— Вы меня отпустите уже! — рявкаю и, всплеснув руками, все-таки стряхиваю ее лапищи с себя. Поправляю пальто. От грусти не осталось и следа — в груди плещется досада, которая стремительно переходит в неконтролируемую злость. Я не ищу правых и виноватых, сейчас не до этого. О том, действительно ли все это произошло или я оказалась в какой-то дешевой и наспех поставленной драме, буду думать позже. Сейчас… Ох, сейчас мне нужно просто высказаться. — Если все так случилось, разбираться вам нужно с Андреем, а не со мной, — мой тон убийственно-ледяной. Настолько, что Ангелина открывает рот в удивлении и, опомнившись, закрывает его, вытолкнув в воздух облачко пара. — Мне неинтересна ваша жизнь, не посвящайте меня в ее подробности. Еще раз приблизитесь ко мне, я позвоню в полицию и сообщу о преследовании, сдав все явки-пароли. Надеюсь, мы друг друга услышали.

Глава 19

Я превращаюсь в зрителя, который отстраненно наблюдает за происходящим. Всю дорогу пялюсь в окно, сославшись на трудности на работе. Кирилл сегодня и правда как с цепи сорвался, но я уже пропускаю мимо ушей его истерики. Я вся в том странном разговоре с Ангелиной. Посматриваю на мужа искоса, чтобы не заметил, думаю, смог бы утаивать другую женщину? Андрей же вообще открыт во всем. У нас пароли на телефонах одинаковые, я до сих пор не сменила, незачем. Когда все в свободном доступе, проверять и не хочется.

Может, конечно, и стоило повести себя как истеричная женщина и залезть в его телефон пару месяцев назад. Но неужели бы Андрей хранил вот так в свободном доступе информацию о своей интрижке?

Эти мысли меня с ума сведут! Я и так вся издергалась. От бани отказалась, теперь места себе не нахожу, ерзаю без конца.

Улучив момент, когда родственники достаточно разомлели, я выхожу из-за стола. Андрея тоже нет, они задержались в бане с Вадимом.

Папа весь вечер хмуро за нами наблюдает, будто хочет что-то сказать, но не решается, даже сейчас с недовольством смотрит, как я ухожу. А я почти крадусь, как вор в родном доме. Но не хочу, чтобы кто-то из родни увязался следом. Мне бы хоть немножко выдохнуть в одиночестве.

Поднимаюсь на второй этаж, захожу в ванную. Здесь тепло, пахнет папиным гелем для душа. Я умываюсь, обходя глаза, потому что на ресницах тушь. Холодная вода успокаивает, поток мыслей устаканивается. Прокричаться бы еще, чтобы окончательно все эмоции выплеснуть, и, опустошив душу, завалиться в постель дня на два.

Я опять наступаю на те же грабли — пытаюсь сама справиться с проблемой, которую должны решать двое. Все-таки нужно рассказать все Андрею. И прямо сегодня, как только окажемся в квартире. Веду пальцами по голове, сжимаю волосы, слегка натягивая их. Отпускаю. Чувствую приток крови. Повторяю манипуляцию.

Смотрю в зеркало на свое отражение, невольно сравниваю себя с Ангелиной, с возможной другой. Дурочка я, но даже уставшая выгляжу вполне красиво. Густые брови, острые черты лица и чуть пухлые губы, не вульгарно раздутые, какие сейчас в моде, а естественные, симпатичные. Худая, без сисек, правда, но я привыкла, удобно даже. Андрей никогда не жаловался.

Закрываю глаза и глубоко дышу. Хватит. Просто хватит думать о том, что Ангелина в чем-то лучше. Не лучше. Мы совершенно разные. Я не безбашенная девчонка. Она вообще ни капли на меня не похожа. Я запрещаю себе думать об Ангелине до конца вечера. Не хочу, чтобы она портила праздник.

И не хочу, чтобы стояла между мной и Андреем.

Успокоившись, умываюсь еще раз. Смотрю на часы. Меня нет уже десять минут. Скоро забьют тревогу и отправятся на поиски. Удивительно, как папа еще не позвонил.

Распахнув дверь, едва не сталкиваюсь нос к носу с Андреем. Он улыбается приветливо, сам румяный после бани, пышет жаром, даже свитер не надел — стоит передо мной в одной футболке, которая ему, кажется, маловата, потому что в плечах муж растет после каждой командировки.

— Тебе ванная нужна? — спрашиваю, растерявшись.

— Ты, — хмыкнув, Андрей в одно движение обхватывает меня за талию, подняв над полом.

Он заводит нас в комнату, которая раньше была моей, и щелкает замком. Мы здесь иногда ночевали, когда приезжали на праздники к родителям. Мы ориентируемся на ощупь. Андрей, кажется, принципиально не включает свет, но нам хватает уличных фонарей — эта сторона дома ближе всего к дороге, и здесь никогда не бывает полной темноты. Он не спешит отпускать меня, так и держит. Знаю, что ему вообще не в напряг. Я когда-то кричала, что я тяжелая и не надо меня таскать на руках, так муж посмеялся, сказав, что я даже не половина от его рабочего веса.

Я все-таки шевелюсь, пытаюсь выбраться. Андрей отпускает легко, просто придерживает, чтобы снова подхватить в любой момент. Отхожу от него на два шага, приваливаясь спиной к стене. Тяжело быть так близко. Я пока еще ни в чем не разобралась, чтобы позволять мужу так себя зажимать.

— Что с тобой, Ди? Ты сегодня сама не своя, — Андрей не шевелится, только взглядом жжется, хищно выхватывая каждое мое нервное движение.

— Устала. Домой хочу, — пожимаю плечами. Морозов улыбается, а я не сразу понимаю, что назвала его квартиру домом. Это чувство, наверное, не стереть. Там, в двушке, в которой мы делали ремонт своими руками, мне живется лучше всего.

— Это все?

— Да.

— Значит, не будешь рассказывать? — напирает. Сокращает на шаг расстояние между нами. Я давлюсь воздухом. Внутри все сводит от волнения. — Серьезно, Диана, продолжим играть в молчанку?

— Ты о чем?

— Об Ангелине, блядь. Ты правда считаешь, что я должен узнавать обо всем от кого-то другого, а не от своей жены? — Андрей бесится, сдерживается, чтобы не шуметь и не привлекать внимание, хотя нас не услышат, даже если мы будем орать. Внизу играет музыка и не стихают разговоры. — Почему ты не рассказала сразу? — смягчается. Сжимает кулаки и начинает глубоко дышать.

Я же едва успеваю хватать ртом потяжелевший воздух. Меня трясет то ли от обиды, то ли от злости, то ли вообще от злой обиды, которую я глотаю весь вечер.

— Когда?! — беспомощно всплескиваю руками. В глазах печет. Кусаю губы. Нельзя плакать. Хватит уже, и так выплакала целое озеро. — Когда мы были в машине? Или сразу, как приехали сюда? А может, надо было с тобой в парилке закрыться, веником тебя побить и попутно сказочку рассказать, как какая-то прошмандовка слезно упрашивала меня с тобой развестись, потому что ждет твоего ребенка? — подаюсь вперед. Мне хватает секундного взгляда глаза в глаза, чтобы умереть и родиться заново. Закрываю лицо руками. Невыносимо все это терпеть и переживать раз за разом.

— Сразу, Диана. Сразу обо всем надо было рассказать. А лучше вернуться в офис и позвонить. Я бы приехал и разобрался. В следующий раз так и делай, пожалуйста.