Вештица

1.

Добро пожаловать в мою новую книгу.

На самом деле я написала ее давно, много лет назад, и вы заметите, как сильно она отличается и по жанру и стилю от уже опубликованных на сайте. Здесь вы не найдете путешественниц в другие миры, действие происходит в обычном российском городе. Возможно, она покажется более мрачной, чем другие мои книги. Но онаа всё равно желает познакомиться со своими читателями)))))

Приятного прочтения,

Ваша Лена.

__________________________

1.

Туман, холодный и сухой, не выползал клочьями, не клубился над землей, истаивая. Он стоял стеной, непробиваемой ни взглядом, ни ощущениями. Не серый, не белесый – никакой.

На улице было ясно, это я еще помнила. Темно, но ночь лунная, безоблачная.

Только я этого не видела.

Где-то за пеленой, на границе моего восприятия, пролаяла собака. Она говорила, что кто-то чужой прошел совсем недалеко от нее, и она нервничала, трусила, посчитав, на всякий случай, необходимым показать прохожему клыки. И порычать для острастки, но не удержала тона, сорвалась на визгливый лай. Обычная бездомная дворняга, я всякий день встречала ее на этой улице, и каждый раз она шарахалась от меня, скуля и пряча глаза. Но никогда она не лаяла, не рычала.

Сегодня она осталась. Не поджимала хвост, не убегала, прижав уши и боясь обернуться. Но и не подходила, все еще опасаясь заклятого врага, хоть и чувствовала – враг беспомощнее слепого щенка. И потому только облаивала, отводя душу и считая себя невероятно храброй…

Маленькая сволочь. Падальщица. Мелкая злобная собачонка. Упади я сейчас – она накинется, и будет грызть, терзать, а потом подскочит на месте и рванет прочь, внезапно испугавшись, что я очнусь и схвачу ее. И потому я не падала, брела из последних сил, обхватив руками живот и заставляя себя переставлять отнимающиеся ноги.

Собачонка замолкла. Она семенила следом. Ждала. И ее не волнует, что я ни разу слова плохого ей не сказала, не обидела. Она чувствовала во мне кровного врага, и этого было достаточно.

Не дождешься! Вперед, шаг, еще шаг. Пока очередная волна боли не скрутила, не погубила меня навеки…

Какая жуткая ночь. И ни души, не считая неотступной собачонки. Не у кого просить помощи, но я и не стала бы. Любой человек в здравом уме предпочтет вызвать скорую, а этого мне как раз и нельзя. Лучше сама… как-нибудь… не в первый же раз, справлюсь… Только не вспоминать, как было тогда.

Не успела. Дикая судорога сжала живот, ослепила и оглушила меня. А потом я упала на асфальт.

Опомнилась, когда острые зубы впились в вывернутое запястье.

Отмахнувшись вслепую, я ударила рукой во что-то теплое и мохнатое, неожиданно твердое. Собачонка все-таки завизжала, обиженно, жалостно, потом визг перешел в поскуливание, утихая по мере того, как маленькая тварь улепетывала в ночь.

Ну же, вставай.

Ноги совсем не слушались. Ну почему, когда боль разрывает живот, отнимаются в первую очередь ноги? И это тогда, когда добраться до дома жизненно необходимо, если не хочешь стать куском падали для таких вот мелких злобных собачонок. Сжав зубы, я доползла до какой-то стены. Слабая рука потянулась вверх, нащупывая неровности и шероховатости чьего-то дома, следом подобралась вторая, вытягивая все тело в вертикальное положение. Еще немного, еще чуть-чуть… есть! Стою. Не думала, что когда-нибудь это станет для меня самой большой радостью на свете.

Все равно лучше, чем валяться посреди улицы и подыхать на радость шавкам. Только не так, только не сейчас. До дома рукой подать, до дома последний квартал остался, повернуть – пройти двор, подняться на третий этаж… Я даже не застонала, потому что стонать тоже было больно. Ну зачем выходила сегодня на работу? На обе работы: дневную, официальную, и вторую, ночную, навязанную мне Станиславом.

Ведьмак вышел из тумана, внезапно придвинувшись и заполнив мой мир. Молодой еще, надо же. Неопытный, даже в силу как следует не вошел. А выследил, и выйти против меня не побоялся.

Глупый.

Но время он выбрал, что ни говори, удачное. Самое удачное.

Боль сосала мои силы, как теленок матку. Боль поглотила весь мир, остались только глаза ведьмака, серые, холодные. Беспощадные.

- С последним днем, вампирица, - сказал он спокойно, вынимая из-за пояса кинжал. Деревянный. Осиновый. – Я видел трупы. Я знаю, что это сделала ты.

* * *

В следующий раз меня привела в чувство очередная порция боли – уже не такая непереносимая, как раньше. Кажется, я все-таки теряла сознание, но это – верная смерть. А я вроде как живая, если чувствую боль. Что же, ведьмак проворонил такую редкую возможность избавиться от заклятого врага? Мелкая трусливая шавка и та воспользовалась моментом, хоть и поплатилась за это отбитыми внутренностями.

Не проворонил. Я узнала о его присутствии по звукам – рядом гремели посудой – и голосу. Посудой? Вроде ведьмаки не едят таких, как я. Или едят?!

Он что-то говорил, и я вдруг осознала — это заклинание. Не понятна ни его природа, ни на что оно направлено, но точно одно: от ведьмака мне ждать помощи и освобождения нельзя.

Немедленно привела свое тело в движение, намереваясь одним прыжком резко увеличить расстояние между мной и ведьмаком, и тем самым шансы на спасение… Однако коварная боль, до поры затаившаяся в теле, вырвалась из своего логова, развернулась во всех мышцах, прерывая мой прыжок и отбрасывая меня обратно на ложе. Я зарычала, извиваясь и расцарапывая все, что подворачивалось мне под руку.

- Лежи уж! – ведьмак появился в поле моего зрения. – Сама же все портишь. Я могу только приглушить твои страдания, но не убрать полностью. Так что не дергайся, а то хуже будет.

- Что ж ты медлишь, ведьмак? – то, что вырвалось из моего горла, сложно было назвать голосом. – Убей меня!

- Больно надо, - непонятно пробормотал ведьмак, наклоняясь надо мной и рывком стягивая джинсы. – Не пинайся, ненормальная!

2.

Дома мне опять стало плохо. Так плохо, что привычная телефонная трель заставила зашипеть как от боли. Уверена, он трещит уже не первый час, дожидаясь моего возвращения.

Подождет. Сначала холодильник.

Полусогнувшись, я рванула дверцу.

Крови осталось немного – стакан. Хватит и этого, мне и нужно-то всего пару глотков. Хотя нет, парой уже не отделаюсь. Придется выпить весь стакан.

Не знаю, действительно ли истинные вампиры любят кровь. Так и не удосужилась найти кого-нибудь из них и поинтересоваться. Сомневаюсь. Лично мне эта мерзкая на вкус жидкость не доставляет никакого удовольствия. Пила ее исключительно для того, чтобы выжить.

Чтобы восстановить собственные запасы.

Я не сказала ведьмаку всей правды. Регенерирую действительно быстро, но только если выпью кровь. Не имеет значения, чью, важно само наличие этого кладезя живительных веществ. Я пила свиную и говяжью. Запасалась ею у одного знакомого мясника, с которым и познакомилась-то только по этой причине.

Зажмурившись и задержав дыхание, залпом (иначе не смогу), не примеряясь к вкусу, опрокинула в себя весь стакан. Глотнула, закашлялась, швырнула посудину и бросилась в ванную полоскать рот. Попутно припоминая всех, кто виноват в моем сегодняшнем состоянии, и почему-то приплетая ведьмака. Список получился не кратким.

Вышла из ванной злая, лохматая, трясущаяся, как при температуре.

Телефон не умолкал.

- Да чтоб тебя…

Я потянулась к нему, страстно желая выдернуть провод из розетки, а еще лучше – разбить аппарат ко всем чертям, шибанув о стену. Вместо этого сняла трубку и приложила к уху, опершись спиной о стену, сползая на пол.

- Здравствуй, красавица, - промурлыкал голос.

- И тебе гореть в аду, сволочь, - в тон ему отозвалась я. Обычные любезности, после которых он сразу переходил к делу.

- Ты не выполнила задание.

- Да-а? Ты заметил? – ядовито осведомилась я, и переложила трубку из руки в руку – к другому уху.

- Не хорошо, девочка, ой, не хорошо, – я почти видела, как он покачал головой, сокрушенно, по-отечески. – Забыла наш уговор?

- Уговор? – я хохотнула. – Теперь это называется так? Грязный, подлый шантаж… Я на тебя больше не работаю!

- Уверена? – голос сменился, неуловимо, до вкрадчиво-опасного, и оттого еще более страшного, чем самый взбешенный рев.

- Уверена. Расскажите обо мне хоть целому свету – мне все равно.

Я бросила трубку на пол и до туалета добежать уже не успела: меня вывернуло тут же, заляпав линолеум пятнами выпитой крови. Хорошо хоть не палас. Плохо – потому что придется опять пить эту гадость, как таблетку, которая не успела подействовать.

Побрела на кухню, опомнилась. Крови больше не было. Я же выпила всю. Села на пол, покосилась на пятна. Нет, слизывать их не стану. До такого еще не опускалась. Я смогу продержаться, я же сильная. Я смогла уйти от ведьмака, я нашла в себе силы порвать с жутким прошлым. Я выживу.

…Заснула спустя час, на полу, с мокрым от слез лицом.

* * *

- Алло? Алиса? Ты уже вернулась с дежурства? Как хорошо. Я приведу Наташу?

- Спасибо, тетя Люба. Что бы я без вас делала? Приводите, конечно. Нет, давайте, я сама к вам зайду? Тетя Люба… у вас не найдется немного сырого мяса?

* * *

На работу я всегда прихожу заранее. Хозяйке это нравится, а мне так удобнее. Все хорошо, лишь бы не выгоняли…

С хозяйкой мы пересеклись случайно. У нее сеть магазинов обуви, которая требовалась мне позарез.

Воровать я научилась виртуозно. И что с того, что это занятие никогда меня не привлекало? Необходимость и безнадега – вот что руководило мною и вело по дороге жизни. Мне было шестнадцать лет, на руках – больной ребенок и никакой надежды на заработок. Я только-только обживалась в новом, чужом городе.

Обуви было много, слишком много. Я растерянно топталась перед полками и не решалась даже коснуться этой роскоши. А еще стыдилась собственных прохудившихся сапожек и подозревала, что уже весь магазин знает – эта малолетняя оборванка пришла их обворовывать.

- Вам помочь? – девичий голос за спиной заставил меня подпрыгнуть.

Я резко обернулась, чуть не оскалив зубы. Девушка-консультант смотрела с улыбкой, вежливой, ненастоящей.

- Я… Я просто смотрю. Выбираю.

- У вас какой размер? – поинтересовалась девушка.

- Не знаю, - смутилась я. Мне еще не приходилось выбирать для себя одежду самой. И обувь.

- А давайте мы посмотрим на ваших сапогах, - предложила она.

Я непонимающе опустила глаза на сапожки.

- На подошве, - подсказала девушка. Посмотрела. – Обувь с вашим размером – вот с этой стороны. Цены указаны на этикетках.

- Цены меня не волнуют, - честно сказала я.

Девушка ушла к покупателям.

А я вернулась к сапогам.

Выбор резко уменьшился, и я сразу присмотрела себе красивую пару.

Они оказались точно по мне. Я покрутилась перед зеркалом

Сапоги мне нравились. И я знала, что смогу уйти, и никто ничего не заметит…

- Мама, ну не знаю я! Они все такие… Они мне все нравятся!

- Выбирай быстрее! – худая женщина в дубленке выглядела усталой и раздраженной. Они обошли уже далеко не первый магазин, а ее капризная непутевая дочь-подросток никак не могла найти обувку по себе.

Я окинула быстрым взглядом все образцы, к которым присматривалась дочь. Она вертела в руках коричневый сапог, потом разочарованно поставила его обратно. Вздохнула.

- Ну не знаю я… - опять проскулила она.

- Так мерить надо! – нервно сказала ее мать.

- Они все такие…

- А ты попробуй этот, - неожиданно для себя предложила я и подала девчонке сапог с самой верхней полки.

- Ну-у, - покосилась она на меня. – Он не красивый.

- Это так кажется, - сказала я. – А наденешь и увидишь – он точно твой. – И улыбнулась.

- Мерь уже хоть что-нибудь, - сказала мать. Ей было уже все равно.