Виктури

Часть 1

Юри не сразу понял, что делает, но его рука сама потянулась к прядям, прикрывающим лоб мужчины, и Кацуки запустил в них пятерню, вздохнул от того, какими шелковистыми они оказались на ощупь, и поймал взгляд Виктора. Ошарашенно замер. Теперь уже держался за плечи, чувствуя, как горяча кожа под ладонями. Виктор изучал лицо азиата, изумленно думая, что о такой «конфетке» и мечтать не мог. Мягкая, но не женственная, и все же очень мягкая красота Юри удивляла его и восхищала. Он боялся разрушить эту хрупкость, но чувствовал внутреннюю силу парня, понимал, сколько бы не ломал его, тот не сдастся. Возможно дело заключалось в восточной крови. Все же предки азиатов были воинами, истинными воинами. Благородными, знающими цену слову «честь». А быть может, Юри сам по себе, просто по своей сути, был сильным человеком? Пока что Виктор не разобрался, но очень этого хотел. Его манил взгляд вишневых глаз, порой смотрящих на него с нечитаемым выражением, так, словно Кацуки знал нечто важное, данное ему высшими силами, и рассказать об этом не смел. Воображение у Никифорова было что надо, однако он чувствовал, насчет Юри не ошибается. Еще тогда, в том торговом центре, Виктор не ошибся, увидев в глазах маленького мальчишки, потерявшего мать, силу духа. Что же говорить об этом взрослом парне сейчас? Он был особенным для Никифорова. Молчание затянулось, но говорить уже не хотелось вовсе. Виктор, лизнув свой большой палец, мягко провел им по верхней губе Юри, тщательно изучая его реакцию, после оттянул нижнюю, положил ладонь на затылок Юри, переместил ниже, на шею и, притянув парня к себе, прижался губами к его все так же приоткрытому рту. Кацуки задохнулся. То ли от того, что давно не занимался сексом, то ли потому что очень уж любил чувственные поцелуи, но это подтолкнуло Виктора к дальнейшим действиям. Он углубил поцелуй, применив и язык, а руками соскользнул вниз, к талии, бедрам Юри и сжал его крепкие ягодицы, чуть вдавив в свои бедра. Кацуки не хотел стонать, но само сорвалось. Никифоров на миг отодвинулся от него, окинул одурманенным взглядом, резко подхватил под ягодицы и встал. Кацуки повис на нем, чувствуя, как в груди загрохотало сердце. Виктор это тоже четко ощущал. А еще — эрекцию Юри. К тому же сам Виктор сгорал от желания, но пока вполне себя контролировал. Это как оттягивать удовольствие, немного боясь, что разочаруешься, получив желаемое. Виктор не спешил. Распахнул дверь комнаты, захлопнул, войдя с парнем на руках, и усадил того на темно-синий прохладный шелк простыней. Горел ночник. Этого хватало, чтобы, не сводя глаз с краснеющего Юри, начать расстегивать рубашку и при этом любоваться мягким сиянием его карих глаз. Подкупающая невинность Юри будоражила Виктора. Он отметил, как подрагивают пальцы, стянул, наконец, с плеч рубашку и бросил ее в кресло позади себя. Повернулся и взялся за ремень брюк. Кацуки поглядел в область паха Никифорова, вскинул глаза к лицу и встал. Мужчина улыбнулся, видя, как Юри не знает, куда себя деть, шагнул к нему, обхватил пылающее лицо руками и жарко поцеловал, прикусывая и оттягивая нижнюю губу Юри. Тот стонал. Очень заводило. Кровь в жилах Никифорова вскипела. Вынув из кармана брюк два презерватива, он бросил их на кровать, снова сжал ягодицы Кацуки и, ощутив под пальцами что-то плотное, проверил карман парня. — Ну, как скажешь, Юри, — хрипловато усмехнулся мужчина, выудив на свет припрятанный Кацуки контрацептив. — Три, значит три. Юри рассеянно улыбнулся, пребывая в абсолютно притупленном состоянии, а Никифоров, медленно расстегивая его рубашку, принялся водить языком и губами по шее парня, будоража еще сильнее. Уже снимая с его крепких плеч рубашку, Виктор перевел руку на подбородок и обцеловал лицо Кацуки. Тот закрыл глаза и мог только отрывисто дышать. Никифоров вновь провел пальцем по припухшим губам парня, расстегнул пуговку на его брюках, а следом и молнию. Стянув с Кацуки все вместе с бельем, Никифоров наконец смог насладиться видом обнаженного молодого тела, толкнув Юри на кровать. Тот лежал и заходился мелкой дрожью, что выбило из головы Виктора все мысли.

Расстегнув ширинку, он освободился от штанов и боксеров, встал между ног Юри и, схватив первый попавшийся презерватив, разорвал упаковку. Растягивая его по все длине, Никифоров смотрел Юри в глаза. Ресницы парня дрожали. Он был таким чистым, милым и привлекательным, что волей-неволей Никифоров пожалел о своем поступке. Но это мгновенно прошло. Вот уж представить этого японца с кем-то другим Виктор просто не мог. Сразу хотелось убить вымышленного соперника. Собрав пальцами интенсивно вытекающую из пульсирующего члена Юри смазку, Виктор осторожно помассировал его вход, сразу же немного проникая внутрь. Кацуки сжимал простыни, выгибая спину, кусал губы, но вскоре стал сам подаваться навстречу стимулирующему его Виктору. Но как только Юри попытался мастурбировать, Никифоров перехватил его запястье, проговорив: — Даже не смей. Я здесь не для этого. И, ужесточив движения, Никифоров навис над Кацуки, грубо трахая его пальцами и глядя в потемневшие глаза. Юри вскрикивал, извиваясь под Виктором, и тогда Никифоров понял, что тот вскоре кончит. Он отодвинулся, уперся руками в колени Юри, ткнулся в него и вошел, стараясь сохранять самообладание. Парень в очередной раз прорычал и выгнулся. Никифорову не слишком нравилось, что тот не смотрит на него, поэтому, обхватив голову Кацуки обеими руками, мужчина подался вперед и с восторгом отметил, японец плачет. Понятно, что не от боли, потому Виктор и восторгался. Очень возбуждающее зрелище — рыдающий Юри с лихорадочным румянцем на скулах. Его стоны ласкали слух, а то, как сокращались мышцы, обхватывая член Никифорова, вгоняло последнего в экстаз. Он проталкивался все глубже, пока не вошел на всю длину, а затем стал медленно двигаться, наблюдая за лицом Юри. Когда тот закатил глаза, Виктор потянул его на себя, и теперь они сидели друг перед другом, только Юри все же больше висел на Никифорове, дергаясь от накатившего оргазма, а тот и не думал останавливаться. Хотя вполне готов был излиться, слишком уж горячим оказался Кацуки. За внешней невинностью скрывался такой чувственный парень. Насаживая Юри на себя, Виктор держал его за бедра и изумленно выдохнул, когда Кацуки, кончив, вдруг впился в его рот с таким настойчивым поцелуем, и так сладко вобрал в себя верхнюю губу Виктора, что тот сжал на затылке парня волосы, чуть отодвинул его и, глядя в глаза, принялся совершать особенно сильные толчки. Юри сорвал голос, пока наконец не ощутил, как Никифоров сжался. После мужчина шумно вытолкнул воздух из легких и ткнулся лбом в плечо Юри, обнимая его обеими руками. Он дрожал, кончая внутри него, и все сильнее сжимал в объятьях уже совершенно обмякшего Кацуки. Так они сидели до тех пор, пока у Виктора не затекли ноги. Он осторожно приподнял Юри, вышел и позволил парню лечь. Сам, сдернув презерватив, бросил его на пол, опустился на подушки и, притянув Кацуки к своей груди, уткнулся носом в его затылок. Поцеловал. Погладил по бедру. Их первый секс вышел стремительным, будто обрушившаяся на головы лавина, и жарким. Настолько жарким, что у обоих тела все еще пылали. Но конечно, это не насытило их… По крайней мере, Никифоров определенно настроился на продолжение. — Ты потрясающий, — как-то слишком строго для такой ситуации заявил Виктор. — Ты… ты тоже… — вынужден был признать Юри. Кожа парня пульсировала после поцелуев, покусываний и следов от рук Никифорова. Но сладкая истома разливалась до самых кончиков пальцев, и Кацуки размеренно дышал, чувствуя себя защищенным. Маловероятно, что он понимал в этот момент, на какие опасные отношения подписался. Лучше бы сразу разочаровал Никифорова, тогда все было бы иначе. Но нет, не разочаровал.

Часть 2

 — Что если я сейчас разозлюсь и чуть резче дерну тебя за голову? Виктор. У Кацуки мурашки побежали по спине. Он поерзал, и Никифоров ослабил хватку, убирая ладонь. Японец дышал так, словно пробежал кросс. Сердце билось в горле. Он так испугался, что не мог даже пошевелиться. Как сидел, вернее, почти лежал на груди Виктора, так и затих. А мужчина, тем временем, вполне ласково перебирал пальцами волосы Юри на макушке, вдыхал их запах, легонько целовал, и заводился. Вот так сходу, будто получил дозу необходимого препарата, наркотика, чего угодно, но сейчас ему было плевать на пустую болтовню и оправдания Кацуки. Он хотел его взять. Прямо на этом сеновале, как животное. Он, не тратя более времени на размышления, позволил себе отрешиться от ситуации и прислушался к своим инстинктам. Пока Юри так податливо лежал между ног Никифорова, тот воспользовался моментом, провел рукой по груди парня, задирая футболку и немедленно кладя руку на его ширинку. Кацуки задержал дыхание, откинул голову на плечо Виктора, и мужчина, повернув его к себе, поддел верхнюю губу Юри зубами. Приятые ощущения граничили с легкой болью. Юри немедленно вспыхнул. Вся его злость улетучилась, но он точно в этот момент знал, что не откажется от принятого решения, а надумал Юри на некоторое время прекратить общение с Никифоровым. Тот, разумеется, пока что ничего не знал, и не нужно. Это потом. Если получится, конечно, и Витя не решит вдруг прибить Кацуки на месте. Вообще-то, Юри думал оттолкнуть Никифорова мягко, то есть засесть на работе и учебе, и все свалить на занятость. Да, трусливо немного, но как есть. Он ведь не Никифоров, чтобы сразу «альфача» включать, спасибо на том, что Кацуки вообще сейчас с ним рядом сидит. Если бы хотел воспротивиться, то воспротивился бы точно, Юри это чувствовал, но физически не хотел отказывать Вите, уж слишком ему нравился контакт с ним. Но кому Кацуки пытался лгать? Да он задыхался от эмоций, когда Виктор вот так целовал его, играя кончиком языка, грубовато держа за подбородок, и пальцами второй руки заметно сильно сжимая сосок Юри. Тело парня изнывало, кожа жаждала прикосновений. Он горел. Сам расстегнул ширинку, облегчая участь рвущейся наружу плоти. Никифоров немедленно приподнял Юри, сунув руку ему под ягодицы, а когда тот повиновался, стянул с его бедер штаны с бельем. Дальше Кацуки все сам: отодвинулся, сбросил эти убогие сапоги, один из которых шухнул вниз, распугав кур, и Юри нервно рассмеялся. — Деревенский колорит, — хмыкнул Виктор, со спины стаскивая с Юри ветровку, за ней майку. Подобрав лежащий у ног Кацуки плед, Виктор быстро постелил его поверх сена, через голову сдернул свой джемпер. Звякнула пряжка ремня. Во рту Юри пересохло. Он, полностью обнаженный, сидел спиной к мужчине, и вздрогнул, когда тот горячими губами прикоснулся к его плечу, пососал кожу, облизал тут же побагровевший след и, поманив Юри к себе, Никифоров уставился на все еще не сошедший синяк. Кацуки сглотнул. Понимая, что ни черта толком не разглядеть, он наклонился в сторону, отбросил крючок и открыл дверцу. Теперь лунный свет позволил посмотреть Виктору прямо в глаза — темные, сияющие, наполненные искрами веселья, смешанного с возбуждением. Прекраснее быть не могло. Кацуки застыл в изумлении от того, как грохотало его сердце. Как сильно он желал этого человека, подумать только. Виктор, погладив ладонью место ушиба Юри, перехватил его руку, поднес к лицу и провел кончиком языка вверх по запястью к внутренней стороне ладони, и тот захлебнулся от прилива нежности, а Витя прикусил чувствительную кожу, пальцами другой руки при этом касаясь затвердевшего соска: никогда еще грудь Юри не была так чувствительна, как после жестких ласк Виктора. Ловко ущипнув Кацуки за второй сосок, мужчина перевел на парня подернутый дурманящим желанием взгляд, и сейчас черты его лица были ожесточенными, потемневшими от вожделения. Юри подумал, что долго не протянет, он уже массировал себя, растягивая вход пальцами. Но, видимо, Никифоров все спланировал, потому что к ногам Юри упала бутылка смазки.

Он тут же густо смочил пальцы и снова коснулся себя. Все сильнее нажимая на анус, Кацуки подготавливал себя и, чуть запрокинув голову, сипло постанывал, наблюдая за Виктором из-под подрагивающих ресниц. Они сидели друг напротив друга. Вернее, сидел Витя, а Юри стоял на коленях, опираясь одной рукой на его плечо, и все сильнее заводился. Никифоров провел ладонями по прессу Юри, спустился ниже, коснулся влажной головки, приподнялся и, положив руку поверх ладони Кацуки, принялся помогать ему. Тела прижимались друг к другу, пальцы двигались в такт, а горячие губы обжигали шею Юри, перемещались к мочке уха, затем к виску, и Витя втягивал запах японца ноздрями, нежно целуя его, обнимая свободной рукой. Когда хлюпающие звуки стали слишком громкими и непристойными, а пальцы входили все свободнее, Никифоров присел, потянулся к своим штанам, вытащил из кармана шуршащий пакетик и, разорвав его зубами, выудил латексную защиту, ярко пахнущую лубрикантом. Руки подрагивали, когда он раскатывал презерватив по всей длине, при этом поглядывая на Юри, черные глаза которого лихорадочно блестели. Мужчина потянулся к нему и, поймав за подбородок, прижался к Юри с поцелуем. Тот ответил неожиданно жарко, покусав губы Виктора, провел по ним языком, сорвав у него приглушенный довольный стон, сам потащил за собой и, упав спиной на покрывало, запустил пальцы в густые волосы Никифорова, жарко шепча в губы: — Больше не могу… Вероятно, он имел в виду степень своего возбуждения, поэтому Виктора не нужно было уговаривать. Он осторожно ткнулся в тело Кацуки, и тот невольно сжался, но выдохнул и впустил затвердевшую плоть. Впустил туго, все еще поджимая пальцы ног от боли, но желание перекрыло все. Он выгнулся, простонал громче, вжавшись в грудь Никифорова, и мужчина вошел еще глубже, всем телом мелко подрагивая от желания. Он вряд ли мог сейчас себя контролировать. Они слишком жаждали друг друга, чтобы отдавать себе отчет в действиях. Так что, закинув одну ногу Юри себе на локтевой сгиб, Виктор приподнялся и принялся входить, раз за разом все сильнее, и его яркие глаза жадно поглощали эмоции Юри. Японец же стискивал пальцами бедра Виктора, подстегивая того, и откровенно наслаждался, даже не пытаясь скрывать страстного взгляда. Вот только кроме простой животной страсти, Виктор увидел нежность, что несомненно привело его к высшей ступени безумия. Он не смог бы усмирить себя сейчас, даже если Юри принялся бы умолять прекратить, но Юри не умолял, он сипло шептал, чтобы Никифоров продолжал. Вдалбливаясь в потное тело Кацуки, Виктор почувствовал, как стало туго, и теперь он едва мог подаваться вперед. Опустившись на Юри, пришлось замедлиться, чтобы ничего ему не повредить, но это еще больше возбудило Кацуки, и медленные поступательные, слишком плавные движения лишь добавили эффекта. Юри, без того закатывая глаза, теперь и вовсе почти не дышал, запрокинув голову и стиснув зубы. Витя оперся на руки и снова ускорился. Громкие звуки сливающихся тел, шумное дыхание, шепот и бесконечное желание. Подаваясь бедрами вперед, Никифоров подхватил Кацуки и, зажав его в руках, пару раз толкнулся глубоко, так глубоко, что Юри весь сжался, словно пружина, а после мужчина сорвался на бешеный ритм, подбрасывая Юри так, что тот отклонился назад и просто не мог больше контролировать себя. Он дернулся аккурат тогда, когда сам Никифоров прохрипел, что больше не выдерживает и кончает, тогда мужчина и ощутил, как его раз за разом сжало внутри, будто мышцы Юри волной прошлись по его члену, и, выдохнув, Никифоров кончил, войдя до самого конца, вдавливая бедра парня в свое тело. Кацуки излился на его живот сразу же, притупленно думая, что это самый яркий оргазм в его жизни, потому что подобного Юри точно не испытывал никогда, даже не особо думал об этом. А тут вот вам — Никифоров и такое умудрился с ним сделать. Как Юри мог бы встречаться с кем-то, кроме него? Любому мужчине важен хороший партнер, даже если этот мужчина — пассив. Виктор чувствовал, как парень все еще зажимает его. Выталкивая из легких воздух, Юри вздрагивал и пытался отодвинуться.