Вина

Вина

По заснеженным просторам бескрайних северных территорий мчался поезд. Он был похож на большую змею, полную решимости, во что бы то ни стало, выбраться обратно на родину из снежной и холодной страны, куда её по какой-то немыслимой причине занесла судьба. Стремительно петляя между холмами, с упорством покоряя пригорки и низменности, она неслась, повинуясь инстинкту, навстречу убегающей луне.

Внутри этой железной «змеи», в ярко освещённом купе ехал человек. Близилась третья ночь его пути. И если бы другой, свыкшись с монотонной чёрно-белой картинкой в помутневшем окне, давно занимал себя нескончаемыми беседами с попутчиками, то он праздным разговорам предпочитал молчаливое созерцание.

Для него не было ничего интереснее, чем наблюдать за сменяющими друг друга полотнами, написанными кистью непревзойдённого мастера; за безукоризненными шедеврами пейзажной живописи, созданными самой Природой.

***

Изредка отвлекаясь от любования первозданностью Севера, ещё не тронутой современной цивилизацией, он пытливо приглядывался к своим случайным соседям. Это были люди разного возраста и комплекции, различавшиеся между собой воспитанием, кругозором, темпераментом, взглядами на жизнь; строившие амбициозные планы, переживавшие из-за неудач, разочарованные несправедливостью, мечтавшие о счастье. Одним словом, люди — самые что ни на есть обыкновенные и, в то же время, по-своему уникальные.

Оказавшись в поезде вместе, совершенно незнакомые доселе, они вдруг открывали свои сердца, делясь самым сокровенным. Словно пользуясь возможностью излить душу, исповедаться перед тем, кого уже вряд ли когда-нибудь увидят вновь.

Даже не принимая активного участия в диалоге, мужчина становился невольным слушателем и нечаянным свидетелем историй, повествующих о перипетиях жизни его попутчиков - утомлённой невзгодами женщины, ехавшей в никуда с надеждой именно там обрести право на второй шанс; атлетичного, невероятно уверенного в себе молодого человека, возвращавшегося с безоговорочной победой с очередных спортивных состязаний; симпатичной пары окрылённых любовью молодожёнов, направлявшихся в гораздо более тёплые края на свой медовый месяц; беззаботных и бесхитростных студентов, спешащих на свою первую сессию.

Поделившись собственными переживаниями и радостями, а также испив до дна горько-сладкий коктейль из чужих откровений, люди, по достижении конечной точки пути, покидали поезд. На их место приходили новые. Это был непрерывный процесс, более похожий на ритуал, в котором каждый имел право быть услышанным.

***

Несмотря на солидный возраст, все значительные события и люди, которые присутствовали в жизни Владимира Николаевича, по-прежнему, безошибочно и в строгой хронологической последовательности идентифицировались его памятью. А за свои, без малого, семьдесят лет, повидал он, действительно, многое.

Судьба с раннего детства экзаменовала его дух, посылая испытания, одно суровее другого. Все выпавшие на долю невзгоды тот переносил с невероятным достоинством, не позволяя себе винить в происходящем кого-то или что-то, кроме себя самого. Вынесенный из этих злоключений опыт сформировал свод его собственных, незыблемых правил, главными из которых были — никогда никого не судить и ни при каких обстоятельствах не навязывать собственного мнения.

***

После очередной остановки, длившейся не более пары минут, в купе зашла семья – родители со своим маленьким сыном.

Взрослые деловито проигнорировали присутствие пожилого мужчины и, убрав под нижнюю полку большой матерчатый чемодан, стали раздеваться. Маленький мальчик лет пяти терпеливо стоял за дверью, ожидая возможности войти.

Своими большими, необычайно выразительными глазами он с трепетом смотрел на родителей. В отличие от мамы с папой, одет ребёнок был как-то небрежно, будто в спешке. Шапка сидела набекрень, приоткрыв одно ухо, что при морозной и ветреной погоде было крайне неосмотрительно. Длинный, неумело намотанный на шею шарф свисал почти до пояса. Красные, озябшие маленькие ручки и разрумянившееся до багрянца лицо говорили о том, что в ожидании поезда он много времени провёл на улице. Мальчик держал сумку. Её тяжесть заставляла его накрениться набок. Но он очень хотел быть полезным и стойко, не подавая виду, ожидал, когда родители освободятся и смогут её у него забрать.

Встретившись взглядом со своим будущим соседом, мальчик скромно поприветствовал его.

- Здравствуйте!

Это единственное, но столь ёмкое слово он произнёс с таким выражением и искренностью, что не мог не вызвать умиления у пожилого мужчины.

- Здравствуй, милый! Откуда же ты тут появился такой краснощёкий и заснеженный? Не с самого́ ли Северного полюса?

Мальчишка улыбнулся. Это была настоящая, по-детски открытая улыбка, какой у взрослых почти не встретишь. Он уже намеревался ответить, как вдруг мама выхватила из его руки сумку и, наклонившись, еле слышно сказала ему что-то с недовольным видом. Ребёнок озадаченно взглянул на неё. Было заметно, что он не понимал, в чём заключался его проступок.

- Что тебе не понятно?! Не докучай взрослым своими бессмысленными разговорами! Раздевайся и полезай на верхнюю полку! Скоро спать!

Огорчённый тем, что расстроил маму, с огромной любовью в глазах, ребёнок попытался обнять её. Он точно боялся, что перестанет быть для неё чем-то важным. Мать же, бездушно отстранив его от себя и почти крича, повторила: