Винсент

Фарфоровая тишина

ГЛАВА 1.

Сорок лет. Юбилей, который в молодости казался чем-то далеким и солидным, а теперь просто наступал, как осенний дождь — мокрый, неуютный и предсказуемый. Сорок лет Аня носила как плотно прилипшее пальто, в котором и жарко, и тяжело, но снять его уже не было сил.

Вечерний ритуал был отточен до автоматизма. Проверить уроки у младшей, Кати, уже спящей с растрепанными волосами в обнимку с единорогом. Украдкой заглянуть в комнату старшего, Степана, где из-под двери струился свет и доносился приглушенный стук клавиатуры. Убрать со стола на кухне, пройтись взглядом по игрушкам на полу, по аккуратно расставленным чашкам в шкафу — по всей этой крепости быта, которую она так отчаянно защищала и которая медленно, но верно становилась её тюрьмой.

Спальня встретила ее фарфоровой тишиной. Муж, Дмитрий, уже спал, отвернувшись к стене, его дыхание было ровным и безразличным. Год. Целый год они не касались друг друга с чем-то большим, чем случайность. Их кровать стала нейтральной территорией, разделенной незримым барьером из подушек, усталости и невысказанных обид.

Аня присела на край матраса, и ее плечи сгорбились под тяжестью невысказанного. Кредиты, как удавки, сжимались на шее все туже. Работа менеджером в маленькой фирме давно перестала приносить удовлетворение, а теперь не приносила и денег. Три месяца бесконечных собеседований. «Мы вам перезвоним», «График не совсем подходит», «Вы немного чрезмерно квалифицированны для нас». От этих фраз тошнило. Она чувствовала себя товаром с истекающим сроком годности.

Аня включила телефон. Холодный свет экрана высветил ее усталое лицо. Еще раз проверить сайт по предложению работы. Стандартное автоматическое «Благодарим за интерес к нашей вакансии…». Еще один отказ. Она закрыла глаза, чувствуя, как по щеке скатывается предательская слеза. Женщина смахнула ее с досадой. Слезы не платили по ипотеке.

Единственным её тайным убежищем был тот самый, тщательно скрываемый интерес. Иногда, глубокой ночью, она позволяла себе пролистывать тематические сайты. Не про извращения, нет. Про власть. Про контроль. Про абсолютное доверие. Её возбуждала не возможность причинять боль, а возможность увидеть сильного мужчину… на коленях. Умного, властного, успешного — добровольно отдающего бразды правления в её руки. Это была её самая постыдная, самая сладкая фантазия.

На следующее утро пришло письмо. Короткое, от компании «Эгида». Приглашение на собеседование в семь вечера, ехать практически через весь город. Адрес — элитный исторический квартал. В душе зашевелился червь сомнения: поздно, нестандартно. Но отчаяние и любопытство были сильнее.

Особняк поразил её своей молчаливой уверенностью. Не кричащий шик, а наследие. Дверь открыл сам хозяин. Арсений Волков. Мужчина лет пятидесяти, с сединой на висках и пронзительными серыми глазами, которые, казалось, видели не её деловой костюм, а то, что под ним. Или даже глубже — то, что пряталось в душе.

Его кабинет был его отражением: книгами, кожей, тишиной и силой. Он предложил кофе у камина. Говорил спокойно, веско, без лишних слов.

— Мне нужен не просто ассистент, Анна. Служба безопасности предоставила мне, уж простите, полный отчёт о Вас. Именно поэтому повторюсь: мне нужен человек, который станет моим продолжением. Тенью и светом одновременно. Который будет понимать мои желания до того, как я их озвучу. Речь идёт о тотальной преданности и абсолютной дисциплине. Взамен — стабильность, финансовое благополучие, решение всех ваших проблем. Но это потребует от вас полного пересмотра личных границ. Готовы ли вы к такому уровню… служения?

И тогда Аня поняла. Поняла всё. Это была не просто работа. Это было очень пикантное предложение.

Он смотрел на неё, и каждое его слово, обёрнутое в шёлк намёка, падало прямо в её тайное убежище. Но не находило там отклика. Волков говорил о служении ему. О её подчинении. Её фантазия работала ровно наоборот.

Лёд сковал Аню изнутри. Соблазн был огромен: деньги, выход из тупика. Но её внутреннее «я» кричало «нет».

Она поставила чашку с лёгким, почти неслышным звоном.

—Господин Волков, — голос её звучал тише, но твёрже, ожидаемого — Я ценю вашу прямоту. И я понимаю… суть вашего предложения. Пожалуй, мне придётся отказаться. Видите ли, — Аня сделала паузу, подбирая слова, которые были бы и правдой, и ширмой, — Я, вероятно, не тот человек, который способен кому-либо подчиняться. Моя природа… предполагает несколько иную динамику. Я лучше справляюсь с ролью ведущего, а не ведомого.

Она не смотрела на него, боясь увидеть насмешку или гнев. Но мужчина изучал её с холодным, почти научным интересом. Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки.

— Жаль, — произнёс Волков без тени разочарования, скорее, с любопытством коллекционера, нашедшего редкий, но неподходящий экземпляр. — Искренне жаль. Вы обладаете… исключительным потенциалом. Но я уважаю вашу ясность. Спасибо, что уделили время.

Он проводил её до двери с безупречной холодной вежливостью.

Дорога домой прошла в тумане. Аня не чувствовала ни облегчения, ни разочарования. Только странную, щемящую пустоту. Было стойкое ощущение, что она отвергла не просто работу, а дверь в параллельную вселенную.

Ночью Аня снова лежала без сна. Но теперь мысли её были не о кредитах. Она вспоминала каждый жест и интонацию Власова. Вспоминала тяжёлый взгляд, который заставлял кровь бежать быстрее. Вспоминала слово «служение» и свою собственную, вырвавшуюся почти бессознательно фразу о «роли ведущей».

И впервые за долгие годы в её теле, привыкшем к бытовому онемению, заструилось живое, тревожное, запретное тепло. Анна отвергла его предложение. Но он, сам того не ведая, подарил ей нечто иное — зеркало, в котором она увидела отражение своих самых потаённых желаний. И это видение не давало ей уснуть до самого утра.

Предчувствие

Глава 2

Отношения Доминика Виншу с Арсением Волковым сложно было назвать дружбой. Это было скорее своеобразное братство двух мужчин, достигших вершин в своих мирах и обнаруживших, что на этих вершинах дует пронизывающий ветер скуки. Их связывало не тепло человеческого общения, а холодная общность пикантной тайны.

Волков, старый циник, обожал власть во всех её формах. Его увлечение было логичным продолжением его натуры — коллекционирование молодых, податливых девочек, которых он мог лепить под себя, как глину. Для него это была ещё одна форма обладания.

Доминик был его полной противоположностью. Его путь в закрытый клуб был побегом. Победой холодного, выверенного до микрона аналитического ума, он искал не власти над другими, а возможности эту власть на себя сбросить. Хотя бы на несколько часов. Оставить маску непогрешимого титана и отдаться чужой воле. Для него это была не игра, а жизненная необходимость, единственный клапан для спуска пара.

Их редкие встречи за бокалом коньяка или виски в клубной библиотеке напоминали обмен разведданными между агентами разных спецслужб. Без лишних эмоций, по делу.

— Новенькая мне наскучила, — как-то раз сквозь зубы процедил Волков, разглядывая коньяк в бокале. — Послушная, пластичная. А огонька в глазах нет. Как у робота. Доминик молча кивнул.Он понимал, о чём речь. Многие здесь искали именно послушания. Он же — тихого, осознанного бунта против себя самого.

— Мой IT-шник, — Волков хмыкнул, — порезвился. Сделал подборку кандидатов на вакансию помощника. Неплохой алгоритм составил — отсеял тех, кто по IP засветился на тематических форумах. Служба безопсности потом дожала. Парочка… многообещающих экземпляров нашлась.

Доминик слушал с полным безразличием, воспринимая это как очередную причуду старика. «У Волкова явные проблемы», — подумал он тогда, отхлебнув коньяк. Мысль о том, чтобы искать себе «помощницу» таким макаром, казалась ему верхом отчаяния и пошлости.

Прошёл месяц. Однажды вечером на телефон Доминика пришло сообщение от Волкова. Без приветствий. Просто файл с резюме и одна-единственная фраза: «Посмотри на страницу три. Мне кажется, это может тебя заинтересовать. У неё в глазах вызов.»

Доминик собирался удалить сообщение, но любопытно взяло верх. Он открыл файл. Страница три. Анна Власова. Фотография обычная, для резюме. Но Волков был прав. Не скука. Не отчаяние. В её взгляде читалась усталая, но несломленная воля. Воля загнанного в угол зверя, который ещё не знает, как выбраться, но уже и не воспринимает свою клетку.

Виншу отложил телефон. Это было… нестандартно. Не в его правилах.

Вечер выдался тяжёлым. Неудачная сделка, идиотизм партнёров, бесконечные совещания. Он сел в свою тихую, роскошную машину и замер. Куда? В пустой, стерильный пентхаус, где его ждали только отголоски его мыслей? Или в клуб, к Изабелле, чтобы снова погрузиться в знакомый, предсказуемый ритуал, который уже давно не приносил ничего, кроме кратковременного забытья?

Ни туда, ни сюда. Оба варианта вызывали у него одинаковую тошнотворную пустоту. Доминик сидел в полной тишине, уставившись в темноту лобового стекла, и чувствовал, как его идеально выстроенная жизнь даёт трещину по швам.

И тогда, почти повинуясь необъяснимому импульсу, порыву, идущему вопреки всей его логике, он достал телефон. Не клубный, а тот, с которого вёл абсолютно легальные переговоры. Набрал формальный текст, для отклика по резюме.

Его палец завис над кнопкой "отправить " Это было безумие. Риск. Нарушение всех его собственных протоколов.

Но...Доминик Виншу отправил сообщение, сделав первый шаг в ту самую пропасть, о существовании которой даже не подозревал. Он ещё не знал, что только что добровольно вызвался на самую сложную игру в своей жизни. Игру, где все правила придётся писать с чистого листа.

Точка невозврата

Глава 3.

Прошло три дня. Три дня, когда мысли Ани кружились, как осенние листья в вихре, возвращаясь к тому вечеру в особняке, к пронзительному взгляду Волкова и своему собственному, вырвавшемуся почти что признанию. Она старалась загнать их в самый тёмный угол сознания, убеждая себя, что поступила правильно, разумно. Но тлеющий уголёк любопытства и возбуждения так и не гас.

И тогда пришло новое письмо. Не от «Эгиды». От крупной, известной даже ей консалтинговой компании. Строгий, официальный заголовок, логотип. И первые же строки заставили кровь отхлынуть от лица, а затем хлынуть обратно, ударив в виски.

«Уважаемая Анна, компания «Квартал» приглашает Вас на собеседование на позицию Персонального ассистента руководителя. Ваша кандидатура была рекомендована нашим партнёром из «Эгиды». Просим Вас прибыть…»

Дальше она не читала. Руки задрожали. Рекомендована. Арсений Волков. Он не просто отпустил ее, а дал ей знак, услышал её намёк и… принял его? Или это была новая, более изощрённая игра?

Страх и азарт схлестнулись в ожесточённой схватке. Она — замужняя женщина с двумя детьми и ипотекой.

Анна смотрела то лишь несколько разрозненных роликов, таясь ото всех, и её знания в этой запретной области ограничивались смутными фантазиями. Это был не её мир. Это была ловушка.

Но дверь приоткрылась. Та самая, в которую она боялась даже заглянуть. И манящий свет из щели был ослепителен.

Собеседование было назначено на 9 утра. Пришлось врать на текущей работе о внезапном визите к врачу. Всю дорогу до блестящего стеклянного небоскрёба в деловом центре города её трясло. От страха провала? Или от страха успеха?

Лифт взметнул её на двадцатый девятый этаж, откуда открывался головокружительный вид на город. В приёмной пахло дорогим кофе и деньгами. И вот он — руководитель.

Доминик Виншу представился просто по имени. Едва за тридцать, высокий, с атлетическим телосложением, подчёркнутым идеально сидящим на нём итальянским костюмом. Его лицо было молодым, но глаза смотрели с не по возрасту жёсткой оценкой. Аня внутренне сжалась. Рядом с ним её сорок лет, пусть и ухоженных, казались ей возрастом старой, невзрачной вещи. Какая же она «ведущая» для такого?

Но его взгляд, быстрый и сканирующий, длился лишь мгновение. Сменился на безупречно деловой. —Анна, проходите. Время — наш главный ресурс, поэтому будем кратки.

Его кабинет был воплощением современной мощи: стекло, сталь, панорамные окна. Ни намёка на камин и кожаные кресла. Здесь всё дышало цифрами и эффективностью.

Он не стал ходить вокруг да около, но и не был прямолинеен, как Волков.

—Позиция требует абсолютного доверия и тотальной вовлечённости, — говорил Доминик, глядя на неё, но словно видя за её спиной какие-то графики. — Речь идёт не только об организации рабочего графика, но и полном слиянии с процессом, который может быть… нестандартным. Вам предстоит быть на связи 24/7, ваша личная жизнь уйдёт на второй план. Взамен — конкурентоспособная зарплата, решение ваших финансовых затруднений и карьерные перспективы, которые вы не найдёте больше нигде.

Он говорил языком корпоративных клише, но каждое слово было двусмысленным. «Нестандартный процесс». «Тотальная вовлечённость». «24/7».

— Я должен быть уверен в вашей лояльности и осмотрительности, — продолжил Доминик. — Поэтому предлагаю трёхмесячный испытательный срок с заключением строгого контракта о неразглашении. Только так мы сможем оценить ваш потенциал. И вы — наш.

Аня сделала глубокий вдох, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.

—Я… я должна признаться, что мой опыт в подобной… сфере, — она тщательно подбирала слова, — весьма ограничен. В теории я, наверное, доминатрикс. Тот кто

доминирует. На практике… я всего лишь теоретик.

На его губах появилась тень улыбки, но не доброй — понимающей.

—Чистый холст порой ценнее исписанного полотна. Теория — это лишь слова. Мы ценим желание и готовность к практическому погружению. У нас нет жёстких табу. Только одно правило безопасности. Код - слово, которое прекращает любое действие немедленно.

Он произнёс это так же буднично, как если бы говорил о корпоративной политике отпусков. Деловито, без намёка на похабность. Это и пугало, и завораживало. И это выглядело… профессионально.

И затем Доминик положил на стол перед ней папку с документом. Контракт. Густой, плотный текст. —Времени на раздумья нет, — его голос стал твёрже. — Решение должно быть принято здесь и сейчас. Это часть проверки на решимость. Подпись — и мы начинаем. Отказ — и мы забудем этот разговор как будто его не было.

Он отодвинул от себя папку, давая ей пространство для чтения, но всем видом показывая, что ждать не намерен.

Аня пробежала глазами по пунктам. Юридически безупречно. Всё о должностных обязанностях, конфиденциальности, материальной ответственности. Ни одного намёка на то, о чём на самом деле шла речь. Это был шедевр двусмысленности.

Она подняла на него глаза. Он ждал. Молча. Его красота и мощь теперь давили, но и манили. Это был вызов её страхам, её рутине, всей её предсказуемой жизни.

И тогда Виншу добавил последнее, и его голос приобрёл лёгкий, почти стальной оттенок: —Это подразумевает абсолютную секретность. Только я и вы. Если информация каким-либо образом просочится, — он не стал угрожать, лишь чуть скосил взгляд на контракт, — вы очень сильно пожалеете. Мгновенно.

В тишине кабинета, под его спокойным, выжидающим взглядом, Аня ощутила последний всплеск паники. А потом — странное, всепоглощающее спокойствие. Это была точка невозврата.

Она взяла ручку. Пластик был холодным. Анна не читала контракт до конца, доверившись инстинкту, тому самому запретному возбуждению, что пульсировало в ней с того вечера.

Рука дрогнула лишь раз, прежде чем она твёрдо вывела своё имя на пустой строке.

Доминик взял папку, кивнул с лёгкой, деловой улыбкой. —Отлично. Начнём завтра. В девять. Вам будут отправлены инструкции.

Контракт с тенью

Глава 4.

Отчёт лёг на его стол ровно в 8:00. Сухой, лаконичный, исчерпывающий. Анна Власова. 40 лет. Замужем. Двое детей. Ипотека. Работа в небольшой конторе менеджером, хотя образование неплохое. Муж — неудачник, погрязший в долгах. Ни намёка на связи, скандалы, двойную жизнь. Абсолютно серая, предсказуемая биография «маленького человека».

Доминик откинулся в кресле, сжав переносицу. Разочарование было острым и горьким. Волков ошибся. Эта женщина была не просто не его типа — она была из параллельной вселенной, мира, который он давно перерос, мира проблем, которые он решал одним росчерком пера. Милая? Возможно. Но «милая» не была тем топливом, на котором работала его машина. Ему нужен был вызов, сила, огонь. А он видел перед собой отчёт о тихом отчаянии.

Вопрос «зачем?» висел в воздухе. Какую пользу он мог извлечь из этой встречи? Никакой. Это был тупик.

И всё же в 9:00 он сидел в своём кабинете, ожидая её. Из чистого любопытства. Из желания доказать самому себе, что его инстинкты не подвели его вчера, когда он отправил отклик на резюме.

Когда Анна вошла, его первые впечатления лишь подтвердились. Испуганный взгляд, скромная одежда, нервные движения. Она была как перелётная птица, залетевшая не в то окно. Доминик уже мысленно составлял вежливую отписку, которую ему придётся ей выдать.

Но потом она начала говорить. И что-то пошло не так.

Эта женщина не лебезила. Не пыталась произвести впечатление. Её голос, сначала дрожащий, приобрёл странную, металлическую твёрдость в процессе разговора. В её глазах он увидел не страх службы, а ярость загнанного зверя. И это было… неожиданно.

А потом прозвучала та самая фраза. Та, что перевернула всё с ног на голову. «…в теории я, наверное, доминатрикс. Тот, кто доминирует. На практике… я всего лишь теоретик.»

У него перехватило дыхание.

В этой одной фразе заключалась вся её суть. Вся глубина, вся боль, вся нереализованная мощь. Это была не наигранная скромность, а шокирующая, оголяющая нервы честность.

Его аналитический ум, который секунду назад всё ещё пытался просчитать её полезность, дал сбой. Доминик завис, как перегруженный процессор. Параметры не сходились. Внешность — обычная. Биография — серая. А внутреннее содержание… Он смотрел на неё и видел не милую женщину сорока лет. Он видел алмаз, грубый, неотполированный, закопанный под тоннами бытовой грязи и чужих ожиданий. Но алмаз.

Её взгляд, испуганный, но не отведённый ни на секунду, прожигал его насквозь. Она смотрела прямо в него, видя, возможно, не могущественного Доминика Виншу, а просто мужчину по ту сторону стола. И в этом взгляде не было подобострастия. Было равенство отчаяния. Его отчаяния от скуки и предсказуемости своей жизни. Её — от безысходности.

Он предложил ей контракт не потому что просчитал выгоду. Рука потянулась к ручке сама. Повинуясь древнему, животному инстинкту охотника, нашедшего наконец-то достойную добычу. Хотя нет. Не охотника. Коллекционера, увидевшего уникальный, единственный в своём роде экспонат.

Когда дверь за ней закрылась, Доминик остался сидеть в кресле, глядя в пустоту. Отчёт о ней лежал перед ним, но он был теперь бесполезен. В нём не было главного- её тайны. Не было этого огня, спрятанного под пеплом. Не было этой пугающей, гипнотической чистоты.

Доминик нашёл загадку, самую сложную и самую завораживающую в своей жизни. И он уже знал, что не успокоится, пока не разгадает её. До последней чёрточки. До самой сути.

И впервые за долгие годы его жизнь перестала быть предсказуемой. В ней появился риск. И от этого по спине пробежал не страх, а живой, настоящий трепет.

Меж двух миров

Глава 5

Последний день на старой работе пролетел в лихорадочном вихре: сдача дел, прощальный созвон с бухгалтерией, подписание документов. Суета была спасительной — она не оставляла ни секунды на раздумья, на то, чтобы осознать весь сумасшедший масштаб принятого решения. Аня действовала на автопилоте, улыбалась коллегам, говорила что-то о «новых возможностях», а внутри был лишь оглушительный гул, как после взрыва.

Только когда она вышла из знакомых дверей офиса в прохладный вечерний воздух, реальность накрыла её с головой. Автопиот отключился. Ноги сами понесли её к дому, а ум лихорадочно проигрывал вчерашний разговор. Слова, которые она говорила. Взгляд Доминика. Его… изумление? Испуг? Уважение? Она не могла разобрать. Её собственные поступки казались ей теперь действием кого-то другого, какого-то безумного и смелого двойника.

«Боже, что я наделала? — стучало в висках. — Я ничего не знаю. Я не справлюсь. Он всё поймёт и выгонит меня в первый же день. А я уволилась. Я останусь без работы. Мы погрязнем в долгах…»

Страх был холодным и липким, парализующим. Она шла, почти не видя дороги, ощущая себя не в своей коже. Город вокруг плыл, как размытое пятно.

Дома её ждал привычный хаос. Дверь ещё не была открыта, а уже слышался голос дочери: —Мам, ты купила новый купальник? Мне сегодня в бассейн, ты не забыла? Из комнаты сына доносились звуки компьютерной игры.«Степан, вещи постираны?» — крикнула она, снимая пальто, и тут же получила ответ: «А ты постирала?»

И финал этой бытовой симфонии — муж, Дмитрий, сидевший на кухне с бутылкой пива перед ноутбуком, где шли политические дебаты. —О, вернулась. А то солянка совсем остыла, — бросил он, не отрываясь от экрана.

В этот момент Аню будто накрыло волной. Этот быт, эта рутина, эти вечные проблемы… и там, завтра, в том блестящем мире… Он казался таким далёким и нереальным.

Она глубоко вздохнула, зашла на кухню и поставила на стол коробку с дорогим тортом.

—Я уволилась. И устроилась на новую работу, начинаю завтра.

Дмитрий наконец оторвал взгляд от экрана, удивлённо поднял бровь.

—Серьёзно? Куда это тебя вдруг понесло?

— В «Квартал». Персональным ассистентом руководителя.

Муж присвистнул, впечатлённо. —«Квартал»? Да ты что? Ого… — он отхлебнул пива и, оценивающе взглянув на неё, добавил: — А ты не старовата для них? Там, я слышал, народ весь молодой, продвинутый. Не зажигают там старушек?

Слова прозвучали беззлобно, просто как констатация факта в этом мире. Но для Ани они впились, как осколки стекла, прямо в самое уязвимое место. «Старовата». «Старушка». Ей без пяти минут сорок. И завтра она приказывает раздеться тридцатилетнему атлету.

Аня резко развернулась к чайнику, чтобы скрыть дрожь в руках и внезапно навернувшиеся слезы.

—Спасибо за поддержку, — бросила она через плечо, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Я в бассейн с Катей. Поужинаете без меня.

Она практически выбежала из дома, заливая внутренний огонь ледяным вечерним воздухом.

В раздевалке бассейна, пока Катя с визгом ныряла в воду, Аня уединилась в кабинке и дрожащими пальцами открыла браузер в телефоне. «Доминация… Сабмиссив… БДСМ отношения…» — она вбивала запросы, лихорадочно пролистывая сайты. Картинки, статьи, форумы с непонятными терминами. Всё это казалось ей чужим, пугающим, иногда даже отталкивающим. Это не было похоже на её чистую, светлую фантазию о власти. Здесь было слишком много… железа, кожи, сложных ритуалов. У неё не было времени вникнуть, понять суть. Она выхватывала обрывки, и от этого хаос в голове только усиливался. Аня была абсолютно не готова. Она была самозванкой.

Вечер дома был тихим и напряжённым. Аня отмалчивалась, отвечала односложно, мыла посуду, глядя в одну точку. Муж, чувствуя её отстранённость, углубился в телевизор. Дети были заняты своими делами.

Ложась спать, она поняла, что даже не подумала, что надеть завтра. Ни один наряд из её гардероба — деловой матери семейства — не подходил для той роли, которую Аня себе назначила. Всё было не то.

Она легла в постель, отвернувшись к стене. Тело ныло от усталости, а мозг отказывался отключаться, проигрывая один и тот же вопрос: «Кто ты? Кто ты завтра проснёшься? Хозяйка своей жизни или испуганная женщина, заигравшаяся не в свои игры?»

Ответа не было. Была только тяжёлая, тревожная пустота и сжимающийся от страха комок в горле. Она заснула, так и не найдя себе оправдания и не придумав ни одного плана. Завтра наступало слишком быстро.

Чужая планета

Глава 6

Утро как всегда началось с хаоса. Будильник прозвенел слишком поздно, младшая Катя никак не могла найти вторую спортивную форму, а Степан, угрюмо жуя бутерброд, бубнил, что опоздает на пару. Муж уже давно ушёл на работу, оставив на кухне след в виде грязной чашки от кофе.

Аня металась по квартире, как ураган, пытаясь собрать детей, себя и свои разрозненные мысли в нечто целое. В голове стучало: «Девять часов. Ты должна быть там в девять. Раздеться. Две с половиной минуты. Что надеть? Боже, что надеть?!»

Вид в зеркале не радовал. Под глазами — тёмные круги, руки слегка дрожали. От нервов слегка тошнило и кружилась голова, будто перед важным экзаменом, к которому она совсем не готовилась. В итоге выбор пал на самый нейтральный и дорогой из её деловых костюмов — тёмно-синий, строгий, должен был придать ей уверенности. Хотя бы внешней.

Высадив детей у учебных заведений, Аня рванула сквозь утренние пробки, сердце её бешено колотилось. Каждая красная лампочка светофора была личной трагедией. Часы неумолимо отсчитывали минуты.

Она влетела в здание «Квартала» без пяти девять, чувствуя себя не собранным профессионалом, а растрёпанной белкой в колесе.

Лифт на двадцаты девятый этаж поднялся мгновенно. Дверь в приёмную открылась, и Аня замерла на пороге, сбитая с толку открывшейся картиной.

Вместо вчерашней ожидаемой торжественной тишины её встретил мягкий гул голосов, негромкая музыка и лёгкий аромат свежесваренного кофе с ванилью. Пространство было огромным, светлым, наполненным воздухом и светом от панорамных окон. В современных креслах и на диванах располагались человек десять — молодые, красивые, уверенные в себе люди. Кто-то смотрел в экран планшета, кто-то обсуждал что-то тихим, деловым тоном, кто-то просто пил смузи и кофе.

Это был не портал в запретный мир. Это был крутой, современный, дорогой офис, в котором Аня почувствовала себя как на другой планете. Старой, потрёпанной станцией, пристыковавшейся к блестящему звездолёту.

Её появление заметили. Взгляды — вежливые, быстрые, оценивающие — скользнули по ней. И в большинстве из них читалось лишь лёгкое любопытство.

К ней подошла девушка-секретарь. Невероятно эффектная, с идеальной укладкой и безупречным макияжем, в костюме, который сидел на ней так, словно его только что сняли с манекена в бутике. На бейджике красовалось имя «Злата».

— Доброе утро. Вы к…? — её голос был сладким, но взгляд — холодным и сканирующим. Он скользнул по костюму Ани, задержался на полсекунды дольше необходимого, и Аня с ужасом подумала, что Злата сразу видит и его возраст, и то, что он из прошлой, не такой успешной жизни.

— Я… Анна. Новый персональный ассистент, — выдавила Аня, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

На лице Златы промелькнула тень лёгкого удивления, мгновенно сглаженная до профессиональной улыбки. —А, да, вас ждут. Проходите, пожалуйста. Ваше рабочее место пока здесь.

Она указала на свободный стол в общем пространстве, рядом с такими же современными столами других сотрудников. Там стоял новенький компьютер, рядом — стопка канцелярии и небольшой букет свежих белых цветов. Всё выглядело стерильно и безлико.

— Господин Доминик на утреннем планерке. Он будет через пятнадцать минут. Осмотритесь, подключитесь к системе, — Злата говорила гладко, но в её тоне сквозила лёгкая снисходительность, будто она объясняла что-то очевидное ребёнку. — В общем доступе есть файл с организационной структурой и основными правилами. Ознакомьтесь.

И с этой лёгкой, ничего не значащей улыбкой она развернулась и ушла к своему роскошному секретарскому посту, оставив Аню наедине с её паникой.

Аня медленно опустилась в кресло. Оно было удобным, дорогим, подстраивалось под её форму. Но она чувствовала себя не в своей тарелке. Кто все эти люди? Чем они занимаются? Почему они так спокойны? Они что, не знают, что происходит за дверью кабинета их босса? Или знают? Или для них это — обычная часть работы?

Главный вопрос висел в воздухе: чем ей предстоит заниматься здесь, в этой блестящей открытости, кроме тех тайных, интимных игр, ради которых её, по сути, наняли? Должна ли она сейчас что-то делать? Или её единственная задача — ждать?

Анна машинально включила компьютер, глядя на заставку с логотипом «Квартала». Её пальцы лежали на клавиатуре, но она не знала, куда жать. Она была актрисой, заброшенной на сцену без пьесы и режиссёра, под прицелом взглядов других, уверенных в своих ролях артистов.

Первые десять минут её нового рабочего дня подходили к концу. Аня сидела за идеально чистым столом, сжимая дрожащие колени под столешницей, и пыталась понять, какую именно роль она будет играть в этом странном спектакле. И ждала. Словно заключённая в клетке из стекла и стали, ожидающая своего укротителя.

Лифт с мягким шелестом раздвинул свои двери, и Он появился. Как будто сошел со страниц глянцевого каталога — безупречный, отточенный, заряженный энергией утра. Доминик Виншу. Его взгляд мгновенно, с радарной точностью, охватил пространство приёмной, отметив присутствие каждого, но его улыбка, широкая и обезоруживающая, была обращена ко всем сразу.

— Прекрасное утро, команда! — его голос, бархатный и уверенный, заполнил пространство, не требуя, а просто принимая всеобщее внимание как данность.

Сотрудники подняли головы, кто-то улыбнулся в ответ, кто-то кивнул — все отреагировали на его появление, как цветы на солнце. Он был центром этой вселенной, и он знал это.

И тогда его взгляд упал на неё. На Аню, застывшую у её нового, чужого стола. На долю секунды в его глазах вспыхнула искра — не удивления, а скорее живого, жгучего интереса, мгновенно спрятанного под маской профессионального радушия. Он сделал несколько шагов в её сторону, и весь офис, будто по незримой команде, затих, наблюдая.

— А вот и наше новое приобретение! — Доминик произнёс это громко, так, чтобы слышали все, слова прозвучали как комплимент, но Аня, пойманная в ловушку его взгляда, ощутила скрытый подтекст. Приобретение. Как ценную вещь. Он протянул руку для формального рукопожатия.Его пальцы были тёплыми и сильными, а сжатие — уверенным, но не продолжительным. Ровно настолько, чтобы она почувствовала его физическое превосходство.

Протокол неповиновения

Глава 7

Ровно в двенадцать, без стука в дверь, Аня вновь вошла в кабинет. Сердце её бешено колотилось — она всё ещё ждала подвоха, гнева, мести. Но вместо этого увидела Доминика.

Он стоял за своим столом, спиной к окну, залитому полуденным солнцем. Практически голый, не сделавший ни малейшей попытки прикрыться. Его поза была вызовом — позой побеждённого короля. Руки были спокойно опущены вдоль тела, плечи расправлены. На лице читалась тяжёлая, почти звериная концентрация...И дикое, не скрываемое более одеждой возбуждение.

На столе перед ним лежала аккуратно распечатанная папка.

— Я готов к продолжению, — произнёс он, и его голос, низкий и хриплый, вибрировал от сдерживаемого напряжения.

Аня, сделав над собой невероятное усилие, чтобы не опустить глаза, молча прошла и заняла Его кресло, закинув ногу на ногу. Она взяла папку. Её пальцы едва дрожали.

— У нас 12.5 минут на пояснения. Начинайте, — приказала она, бесстрастно глядя на него.
В своём дико возбуждённом состоянии, он не заметил временные рамки, составление Аней.

— Чтобы обсудить всё максимально эффективно, я предлагаю сосредоточиться на первых трёх ключевых пунктах, — заявил Доминик, его взгляд был прикован к её лицу. Виншу вёл себя так, будто это он руководил встречей, будто его нагота была доспехами, а не унижением.

— Озвучьте их, — кивнула Аня.

— «Протокол №1. Ежедневный брифинг», — он говорил чётко, но она уловила лёгкую хрипотцу.

— «Подразумевает полную вербализацию текущего состояния, целей и потенциальных препятствий на предстоящий период. Проводится в формате „вопрос-ответ“ с целью выявления и купирования внутренних сопротивлений».

— Объясните термин «внутренние сопротивления» применительно к текущему моменту, — потребовала Аня, скользя пальцем по распечатке.

— Это попытка психики саботировать установленные правила под влиянием гордости, страха или ложного чувства контроля, — ответил он без колебаний. — Например, протест против наказания, которое воспринимается как унижение, а не как дисциплинарная мера.

Она едва заметно вздрогнула. Этот мужчина говорил о себе. Прямо сейчас. Он вербализовал своё состояние, как того требовал протокол.

— «Протокол №2. Приоритизация задач», — продолжил Доминик, видя, что Анна промолчала. — «Все задачи за пределами установленных рамок подлежат немедленному пересмотру и делегированию. Фокус должен оставаться на выполнении соглашения».

— Ваша конференция в одиннадцать была делегирована? — тут же, как гвоздь, вколотила вопрос Анна.

— Нет. Я перенёс её, — ответил Доминик, и уголок его рта дёрнулся. — Я сосредоточился на выполнении соглашения.

Третий пункт он озвучил почти шёпотом, но в тишине кабинета слова прозвучали отчётливо: — «Протокол №3. Принятие последствий. Любое отклонение от тайминга или регламента влечёт за собой немедленное и неоспоримое применение санкций, определённых второй стороной».

Доминик замолчал, дав ей время осознать. Он не просто зачитал текст. Он провёл для неё живую демонстрацию каждого пункта, используя себя в качестве примера, стоя голым, принимая последствия. И его возбуждение от этого было таким явным, что на него было невозможно не смотреть. Аня размышляла несколько минут, переваривая услышанное и вырабатывая хоть какую-то тактику.

— Время вышло. Одевайтесь. У вас две с половиной минуты.— наконец произнесла она.

На этот раз его пальцы не дрожали. Он действовал с потрясающей, выверенной эффективностью, как будто репетировал это в её отсутствие. Но когда дело дошло до натягивания брюк, скрыть своё состояние было невозможно. Анна наблюдала, как он, стараясь сохранить остатки достоинства, справляясь с тканью.

Она не сдержала лёгкую, едва уловимую улыбку хищницы, видящей свою власть. Доминик поймал её взгляд, и по его лицу пробежала волна смущения и дикого возбуждения.

Он закончил, поправил воротник, уложившись ровно в срок, снова став идеальным CEO. Но оба они знали правду, скрывающуюся под строгим костюмом.
Аня медленно обошла стол, её взгляд скользнул по его идеально застёгнутому костюму с таким видом, будто она всё ещё видит его наготу под тканью.

—На утреннем брифинге вы не успели выполнить задание. Пять секунд, Доминик. Как считаете, это повод для наступления санкций? — её голос был холоден, как сталь.

Он замер, напрягшись. В его глазах вспыхнула искра — наполовину страх, наполовину предвкушение.

—Безусловно, — выдохнул он, голос снова сорвался на хрипоту.

— Верно, — она кивнула, подходя к нему так близко, что он почувствовал запах её духов. — Но санкция будет не мгновенной. Ожидание — тоже часть наказания. И дисциплины.

Она остановилась в сантиметре от него, подняла руку и провела указательным пальцем по его галстуку, поправляя идеально завязанный узел. Жест был одновременно ласковым и унизительно собственническим. —Сегодня вечером, ровно в двадцать три ноль-ноль, вы отправите мне голосовое сообщение. В нём вы подробно опишете, какую именно санкцию, по вашему мнению, вы заслуживаете за сегодняшнее опоздание и за свою... несобранность. И почему. Аргументированно. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Это будет ваше домашнее задание. Не выполните — последствия завтра будут серьёзнее.

Не дав ему опомниться, она развернулась и пошла к выходу. На пороге обернулась. —Неплохо для первого дня. Но есть над чем работать. До вечера, Доминик.

Дверь закрылась, оставив его одного в огромном кабинете. Он стоял, всё ещё чувствуя призрачное прикосновение её пальцев на своём галстуке и огнёнок её взгляда на коже. Внизу живота болезненно ныло от возбуждения и страха. Он проиграл этот раунд. С треском. И это было самым восхитительным ощущением в его жизни.

Ему предстоял долгий день мучительного ожидания и сложнейшая задача — самому вынести себе приговор.

Весь остаток дня для Анны прошёл в сметении. Эйфория от утренней победы сменилась липким страхом и сомнениями. «Что я делаю? Я не справлюсь. Он одумается и уничтожит меня». Каждый звонок, каждый шаг за дверью кабинета заставлял её вздрагивать. Она ловила на себе взгляды коллег — обычных, не подозревающих ни о чём людей — и чувствовала себя чудовищной обманщицей. Она играла в игру, правил которой не знала.

Ночная исповедь

Глава 8

Дорога домой пролетела в тумане. Аня сидела в машине, сжимая руль так, что кости белели, и не чувствовала ни асфальта под колёсами, ни собственного тела. Внутри бушевал вихрь — остатки эйфории от власти, леденящий страх от собственной смелости, дикое, животное возбуждение, которое никак не хотело утихать. Она была перенасыщена ощущениями, как аккумулятор, вот-вот готовый взорваться.

Дома её ждал привычный хаос. Катя требовала помочь с поделкой, которую забыла сделать, Степан громко выяснял что-то с кем-то в игровом голосовом чате. Воздух пах жареной картошкой и детским шампунем. Реальность ударила её с размаху по лицу.

Аня механически двигалась по кухне, пытаясь приготовить ужин, но её пальцы не слушались. Она доставала сковороду, и её мысли были там, в кабинете, перед обнажённым Домиником. Аня включала воду, а слышала его ровное дыхание. Потянувшись за пачкой макарон, в голове произнесла слова: «Я буду просто смотреть».

— Мам, а ты что делаешь? Сковорода же пустая на плите! — крикнула Катя

Аня моргнула. Она действительно оставила на огне пустую раскалённую сковороду. Машинально, не думая, она схватилась за железную ручку, чтобы убрать её. Резкая обжигающая боль пронзила ладонь. Она дёрнула руку с тихим вскриком.

Слезы брызнули из глаз мгновенно. Но это были не столько слёзы от боли, хотя рука горела адским пламенем, сколько от беспомощности, от накопившегося за день стресса, от этого чудовищного разрыва между двумя мирами. Аня прислонилась лбом к холодному фасаду холодильника, давая тихим рыданиям вырваться наружу, пока дети не видели.

Вечер тянулся мучительно долго. Она была рассеяна, молчалива, будто призрак, блуждающий по собственной квартире. Дмитрий, её муж, тот самый мальчик, с которым они когда-то писала друг другу записочки на уроках, наконец оторвался от телевизора и заметил.

— Ты как там? На новой работе? — спросил он, разминая шею. — Сложно вливаться?

Его вопрос был обыденным проявление заботы, в нём не было того пронзительного интереса, который она видела сегодня в других глазах. Это был вопрос о быте. О зарплате. О графике.

— Всё нормально, — буркнула Аня, отворачиваясь, чтобы скрыть покрасневшие глаза и странное, чужое выражение своего лица.

— Ну, смотри, — Дима потрепал её по плечу, как товарищ. — Если что, всегда можно вернуться на старое место или найти что-то попроще. Нечего надрываться.

Его слова, сказанные из лучших побуждений, прозвучали как приговор. «Вернуться». «Попроще». Дима не видел в ней того, что увидел Доминик. Для мужа Аня виделась уставшей женой, матерью его детей

Она, закончив дела на кухне, ощущала себя физически мерзко — липкий жир на кончиках пальцев, усталость, въевшаяся в кости, и какое-то странное, щемящее чувство вины, не имеющее названия.

Дети уснули, муж шумел за дверью душевой.

Она обвела взглядом знакомую до каждой трещинки на потолке кухню. Вся ее сознательная жизнь прошла здесь, с ним. Они встретились в шестнадцать, и с тех пор шли рядом — школа, институт, свадьба, ипотека, дети. Хорошая семья. Правильная. Та, что складывается из тысяч маленьких привычных ритуалов: утреннего кофе из одной чашки, молчаливой помощи с уборкой, совместного просмотра сериалов плечом к плечу. Аня всегда любила Диму— тихой, глубокой, уверенной любовью к человеку, который стал частью ее самой.

Но сегодня... сегодня что-то перевернулось.

Неловко прислонившись к холодильнику, Аня ловила себя на том, что мысли ее снова и снова возвращаются туда — в холодноватый, просторный кабинет. К тому, как сжималось ее горло, как ныли от напряжения пальцы. К тому, какую незнакомую, головокружительную власть она ощутила над другим, абсолютно посторонним мужчиной. И к тому, как ее тело, привыкшее к ласковым, предсказуемым прикосновениям мужа, отозвалось на эту власть постыдным, ярким, животным возбуждением.

Ей стало страшно.

Это чувство было чужим, опасным, как щель во льду под ногами. Оно грозило разрушить всё — этот уютный, налаженный мир, который она строила двадцать лет. Ей нужно было заякориться. Вернуться. Убедиться, что её берег всё там же, что почва под ногами тверда.

Аня интуитивно потянулась к мужу — не за страстью, а за подтверждением. За правом остаться собой — Аней, женой Димы, мамой своих детей. Ей нужно было почувствовать его кожу, его запах, его привычный вес — и стереть ими память о другом взгляде, о другом, неправильном желании.

Аня еще не понимала, что некоторые трещины не затягиваются. Что однажды проснувшись, чувства не заснут. Но её душа, запуганная и смущенная, уже рвалась к своему старому, надежному причалу, отчаянно пытаясь сохранить то, что, как ей казалось, она начинает терять.

В спальне повисла привычная, тяжёлая тишина. Дмитрий уже готовился повернуться на бок, к стене, как вдруг её голос прозвучал в темноте хрипло и отчаянно:

— Дим… обними меня. Пожалуйста. Мне нужно… Мне нужно почувствовать тебя.

Он обернулся, удивлённый. Такого не было давно.
—Ань… ты уверена? Ты же вся на нервах…

— Именно поэтому, — прошептала она, уже прижимаясь к нему, целуя его шею, губы, с отчаянной, почти исступлённой надеждой. Аня хотела, чтобы муж потушил этот пожар внутри. Чтобы он доказал ей, что её обычная жизнь, их брак, — это и есть настоящая реальность. Что всё, что случилось днём, — всего лишь опасная иллюзия.

Он откликнулся. Сначала из вежливости, потом, почувствовав её настоящий, неистовый порыв, с искрой былой страсти. Но чем дальше заходили ласки, тем очевиднее становилась пропасть. Он знал её тело, как свои пять пальцев, знал все её чувствительные места. И Аня старалась, применяла все те уловки, что когда-то сводили Диму с ума, шептала на ухо пошлые фразы, что раньше заводили.

Но ничего не работало. Он старался, напрягался, но его тело отказывалось подчиняться. Между ними лежал невидимый барьер — год безразличия, тонны невысказанных обид и… её сегодняшний день. Её мысли были не здесь. Они были там, где на неё смотрели не как на «Ань, которая вся на нервах», а как на Владычицу.