Виньетка ложной сути

Пролог

Наши дни.

— Никки, детка, ты уже чувствуешь её приближение? Совсем скоро она перешагнёт мой порог.

Всё идёт по плану. Впрочем, когда что-то было не так? Хитрый паук сплёл свою паутину, и муха, не ведая того, глубоко в ней увязла. Даже не пытаясь бить крыльями в попытке спастись. Они сами приходят ко мне.

Ты же знаешь, милая... Я никогда никого не заставлял подчиняться правилам игры. Это их выбор. Добровольный. Отчаянный. Дерзкий. Они предают тех, кто поистине любит их.

А я... ломаю их жизнь. Ведь они этого достойны.

Ты же знаешь, родная... Я не обрекаю на мучения, не отбираю жизнь просто так. Каждая моя жертва сама ступила на порочный путь. Исковеркала ложью жизнь себе и другим. Пропиталась циничностью и фальшью. Я лишь очищаю их. Дарю всепрощение. Чистые слёзы родных и близких, омывающие грешную душу.

Разве при жизни все эти твари могли такое заслужить?

Я помогаю им, милая. Оставляю светлую память взамен скабрезной судьбы. Кто-то ведь должен выполнять грязную работу. Подчищать город ангелов от падших созданий.

Я – Азраил, дарующий им покой и свободу. Опытный проводник, позволяющий смириться с неизбежным.

Посланник смерти, ведущий в железный капкан. Учитель, наставляющий на путь истинный. Выявляющий гнилую сущность и обличающий естество, но...

Это ведь позже. Со временем. Изначально они обретут святость, чистоту. И лишь потом я открываю настоящую сущность.

Смываю грязь с алмаза, как опытный ювелир, опровергая его подлинность. Награждаю заслуженным презрением. Ведь смерть — далеко не конец. Это лишь переход в нечто иное.

Чистое.

Вечное.

Отныне все они обретут бессмертие на моём теле. Закроют шрамы, заботливо оставленные тобой.

Ты помнишь их Никки? Теперь они почти невидны. Скрыты под слоем новой кожи, кропотливо «припаянной» мне врачами взамен той, что сняла ты. На живую... Выжгла вместе с любовью, оставив на её месте зияющую чёрную дыру.

Их смерть лишь твоя вина. Без тебя я бы не начал отбирать жизнь. Не разочаровался бы в людях. Не всматривался бы в лица, выхватывая бездушные взгляды, улыбки, мимолетную мимику, кричащую о лжи.

Ты сама предрекла мне эту роль. Стать чистильщиком. Спасать души невиновных людей.

Она уже тринадцатая... Красивое число, правда?

Чертова дюжина запечатанных тел. Большинство уже позабыты. Имена других ещё на устах, газетных заголовках жёлтой прессы. Журналисты прозвали меня психопатом.

Ты представляешь, родная? Твой милый Рик стал грёбаным маньяком! Благодаря тебе!

Изощрённым и неуловимым. Жаль, им не понять истинный смысл. Всем видна лишь обложка, а не текст, усердно выведенный под ней. Мои изящные виньетки. Бессмысленные. Завуалированные. Понятные лишь мне одному. Код, создаваемый долгие месяцы выслеживания, наблюдения, обольщения.

И знаешь, я спас больше жизней, чем отобрал. Все эти люди, хранившие любовь к лживым тварям, не стоящим и их мизинца, теперь получили шанс обрести своё счастье.

Ответь, Никки, разве я не спаситель, посланный Богом во благо?! Дарующий нестабильное равновесие в мире.

Незыблемый покой между белым и черным. Добром и злом...

Приготовься, милая.

Она уже близко. Обратный отсчет приближает стрелку к нулю. Посмотри на монитор — какая красавица. Черные длинные волосы, обрамляющие лицо. Маленький носик, созданный профессионалом, задорно вздёрнут вверх. Кошачьи глазки цвета спелой листвы, аккуратно подведенные жирными стрелками, которые я после сотру. Очищу. Запечатлев в памяти нескрываемый ужас. Тающее желание, убиваемое осознанием неизбежности. Попытка оправдать свою ничтожную жизнь. Скачущий пульс на запястье под идеально выбитой мной кардиограммой с его инициалами, которые теперь она не сведёт. Черная метка, полученная полгода назад.

А ведь я почти ей поверил... Едва не обманулся в изумрудных глазах.

Ребекка.

Милашка Бекка идеально дополнит мою богатую коллекцию. Завершит нескончаемый цементный виток.

Тише, милая. Не жалей её.

Она заслужила. Так же, как и все они.

Изящное кружево переплетенных мною судеб. Паутина, теряющая в себе мой след. Абсолютно разные жертвы, собранные под одним алтарём. Не схожие ни в чём, кроме потребительства, погубившего их.

Затаись, Никки.

Я после всё тебе расскажу. Раскрою детали.

Моя сладкая девочка, не умеющая любить. Перечеркнувшая жизнь алым цветом.

Я простил тебе всё. Только вот не забыл...

И спустя шесть долгих лет я всё так же отчаянно ненавижу тебя, как и люблю.

Не смогу отпустить.

Не проси.

Навеки моя. До последнего удара сердца и, даже после.

_________________

Ваши комментарии — наши улыбки.

Ваши звёзды и добавление в библиотеку — мотивация продолжать этот тернистый творческий путь. Дарить Вам новых героев и новые истории❤️

Ваша подписка на Автора — наша безмерная благодарность.

С любовью ❤️ И желанием творить. Спасибо за всё 🔥

Глава 1. Наша встреча изменит всю твою жизнь

— Привет, я Рик, и наше знакомство изменит твою жизнь.

Обычно на этой фразе их передергивает. Каждого присевшего в моё кресло. Рефлекторно выдыхают при виде меня что-то вроде «Уфф».

Некоторые даже пытаются процедить:

— Очень приятно...

За что получают в подарок ослепительную улыбку. Волчий оскал из острых зубов, пронизывающий насквозь. Рентгеновский взгляд, просвечивающий душу лучами, под которыми не скрыть её черноту. Заставляющий в корне передумать о произнесенных минуту назад словах. Они прячут глаза, разрывая контакт, нервно хихикая и бормоча себе под нос всякие глупости вроде:

— Чем это изменит мою жизнь?

Не зная, что я не бросаю слов на ветер.

Присматриваюсь.

Принюхиваюсь.

Наблюдаю. Не скрывая наглого взгляда оцениваю каждого, перешагнувшего порог моего салона.

Ни один из них не знает, кто я. Все видят лишь оболочку. Острый взгляд, вспарывающий кожу, как бритва, от которого впору бы сбежать, да они, будто прикованные, остаются на месте.

Замечая лишь высокого парня, одетого во всё черное, нависающего над ними каменной глыбой.

Коршуна, осматривающего оголенные части их тела, на которых уже скоро засияет искусно выполненный мною узор.

Исподлобья глядят на мои рисунки, высеченные на коже, покрывающие меня буквально с ног до головы. Кто-то заинтересованно. Кто-то пренебрежительно. А я... лишь продолжаю улыбаться, пропитывая разъедающей кислотой окружающее пространство.

Усмехаясь про себя. Заранее зная каждую мысль, которую вызываю в бесхитростном уме.

Отраженные в глазах, они легко срываются с губ, встреченные моим взглядом

И вот, уже нервно сглатывая, жалея на полуслове о попытке со мной заговорить, каждый второй комкает фразу, стараясь побыстрее её закончить.

А я расточаю красноречие, поддерживая столь нестабильный контакт. Получая от него наслаждение. Упиваясь своей властью над ситуацией.

— Каждая татуировка меняет нашу жизнь. Вложенный в неё смысл врезается в подсознание. А я навсегда остаюсь у вас под кожей вместе с краской, введенной иглой, потому что это не просто рисунок, украшающий вас... Это часть меня, подаренная с любовью. Отражающая пульсацию вен. Обличающая вас. Выделяющаяся из серой массы. И... живая. До последнего удара вашего сердца.

Улыбаюсь, срывая овации.

Страх заполняет глаза. Бегающие зрачки расширены от выброса адреналина в кровь и возбуждения симпатических нейронов.

— Вы хорошо подумали перед столь ответственным шагом?

Ожидаю ответа, вдыхаю их запах. Осматриваю поверхность кожи. Снимаю салфеткой испарину, улавливая расточаемые организмом феромоны.

Его попытка, оставшаяся незамеченной, прокричать заторможенному хозяину: «Беги, спасайся пока не поздно! Хищник уже взял след!»

Но они лишь сидят на месте, быстро моргая, пытаясь унять жжение, смазывая живительной влагой пересохшие от страха глазные яблоки. С глупой улыбкой процеживают сквозь зубы:

— Да.

— Что ж... тогда приступим к соединению судеб.

Улыбаюсь, буквально показывая коренные зубы. Меняю перчатки на более тонкие и достаю стерильные инструменты.

Ребекка

— Никки, детка, прости я должен отвлечься. Птичка уже на подлёте.

Смотрю на горящий экран телефона, с входящим от неё сообщение:
«Что дальше? Куда?»
Улыбаюсь.
Её заинтересованность в корне убила инстинкт самосохранения. Отметает голос разума, пытающийся достучатся сквозь кирпичную стену до глупой, летящей мотыльком на свет хозяйки.

— Я вновь добился своего, Никки... Она уже близко. Буквально в тридцати минутах от меня... Приносит ли мне это удовольствие? Отчасти. Я лишь подтверждаю твои слова, милая. Соответствую тебе. Превосхожу. Ты же всегда уверяла меня в гениальности. Не могу же я тебя разочаровать!
Я погнал её в объезд пробок, попросил остановить такси на подъезде к Ла-Плаза, что она и выполнила с улыбкой.
Я её вижу, прослеживая по камерам, начиняющим город, словно гвозди в самодельном взрывном устройстве, разрывающем на части при нажатии всего одной кнопки, вырывающем куски плоти из бренного тела.
Набираю код, запуская программу, и фокусируюсь именно на ней.
Она стоит буквально в центре города Ангелов, нервничая, горя от нетерпения разгадать запутанный ребус, не обращая внимания на лица прохожих.
Не ища в них спасения.
Не замечая поглощенной сумраком красоты вокруг.
А ведь это её последняя вылазка, но взгляд в ожидании прикован лишь к экрану мобильного, заботливо подаренного мной. К телефону, который нельзя отследить по спутникам, узнать имя владельца сим-карты, прослушать, перепрошить, вытащить из него какую-либо информацию, касающуюся меня.
— Я всё продумал, Никки. У меня не бывает промахов. Лишь ты одна меня раскусила, став единственной слабостью, которую я так и не смог себе простить.

Усмехаюсь с нотками грусти.
— Бекки, малышка.
Копна темных волос развевается на ветру. Алая помада, подчеркивающая губки бантиком. Светлый плащ, застегнутый до самого верха, колышущийся по линии разреза. Иногда оголяющий резинку темных чулок. Лакированные туфли на высоченной шпильке и черный клатч в тон, нервно зажатый подмышкой, удерживающей телефон руки.
Строчу смс с дальнейшим адресом, продолжая захватывающий квест.

«Mondrian Hotel, 8440 Sunset Boulevard.»

Расстилается в улыбке, явно предвкушая номер люкс в одном из современных престижных отелей.
Это всё тот же Уэст-Голливуд. Один из самых оживленных районов Лос-Анджелеса, загубившего тысячи душ. Десятки тысяч, если не сотни.
Так кто накажет меня за то, что я очищу город Ангелов ещё от одной падшей?
Никто.
Этого даже не заметят в огромнейшем каменном муравейнике на четыре миллиона однотипных людей.
Конечно, её будут искать. Неделю. Две. Может больше.
Но дело так и зависнет. Обрастет неизвестностью и уйдет в архив к тысячам пропавших без вести жизней. Ведь я подчищу каждый её шаг с камер, покрывающих куполом город.
А водитель такси, довезший её в первую точку маршрута, лишь заведет полицию в тупик. Дальше небольшой пеший маршрут, уже канущий в небытие, стертый со всех систем наблюдения в округе.

— Я всё продумал, Никки... И знаешь, порой мне самому уже хочется оступиться. Признать поражение, сплюнув приевшийся вкус игры.
Но Бекки продолжает путь. Менять всё уже бесполезно. Я жду её, томясь изнутри. Слежу за быстрыми шагами, удаляющими ее от блестящей огнями высотки в сторону стоянки такси.
Всегда задавался вопросом:
«Почему их никто не замечает?»
Однотипных кукол, ведомых мной, с выброшенным вызовом, красной помадой, располосовавшей светлое лицо. Почему не остается достоверных свидетелей и улик?
Да всё просто. Они слишком увлечены игрой, чтобы открыто смотреть в глаза и идти на контакт. Даже в выброшенной красной тряпкой на губах не цепляют взглядом, оставаясь одними из бесчисленной серой массы, десятками тысяч прошедших за день мимо наших глаз.
Вы запоминаете всех прохожих, повстречавшихся на вашем пути?
Нет. И это нормально. Для меня - так это отлично! Своей невнимательностью вы даете мне шанс оставаться в тени ещё долгие годы. А ведь я веду своих жертв далеко не первый день...
Мы цепляемся взглядом в толпе лишь за тех, кто нам чем-то знаком. Напоминает друзей и любимых. Остальные смешиваются в единое пятно, не вызывая эмоций. Распутать мою сеть практически не реально. Но всегда может найтись человек, превосходящий тебя.
— Не правда ли, Никки?
Всегда. Возможно, когда-то в этом повезет и мне...

Такси тормозит напротив входа в отель. Ей остается лишь перейти оживленный проспект. Оплата. Даже не оторвав взгляда от телефона, на котором уже высвечивается новое смс.

«Двести метров правее. Второй поворот.»

Город сияет огнями. На часах полдесятого. Ей нестрашно. Она гонима желанием, подогреваемым в течение полугода всеми доступными мне способами. Готова на всё, лишь бы распаковать заслуженный приз. Пройти квест до конца, завершив долгосрочный виток.
И я её награжу. Сполна. Доставлю неразбавленный взрыв эмоций прямо под кожу. Широким глотком наполню легкие вкусом победы. Коротким мигом. Как и вся наша жизнь. Получив после авторские за мастерски созданную игру.

***

Она заходит в приоткрытую дверь, осторожно осматривая изнутри помещение. Это мой новый салон, тихая гавань с нескончаемым ремонтом, так и не открывшийся в течение практически семи долгих лет.
Он не приносит дохода, но я не спешу его продавать, дорогое сердцу место, хранящее сотни воспоминаний. Хотя меня и осаждают десятками предложений, ведь земля здесь стоит прилично.
Вернее, даже не меня, а некого Томаса Меддокса, бродягу, на которого оформлена сделка. Нищего, получившего штуку зеленых за подпись, с которым я абсолютно не связан, и уже даже не в курсе жив бедняга или спился от счастья, увидев десяток «франклинов» в своих руках.
Рядом пяток баров, оживленная улица, наполненная большим количеством равнодушных, подпитых людей. Ей не должно быть страшно. По крайней мере, она старается этого не показывать. Постукивает каблучками, утопая в сумраке первого этажа.

— Хей? Ты где? Я пришла.
Подсвечивает коридор телефоном.
Порывается включить верхний свет, тщетно щелкая выключателем в отсутствии вставленных в патрон ламп.
— Что за шутки? — выпаливает нервно.

Включаю пультом нижнюю подсветку на подиуме, создавая иллюзию взлетной полосы, ведущей к широкой, витой цементной лестнице на тринадцать ступеней, отделанной каменной плиткой в переливах, словно кожа змеи. Огромный питон, проглотивший кролика.
Разглядываю её лицо в монитор, сквозь камеру ночной съемки.
Да, я люблю спецэффекты. Грешен, простите. Запертый дома, пересмотрел в детстве неплохую подборку добротных фильмов о чудесах техники. Полюбив копаться в ней, научился ею управлять.
Не жалея времени, карманных денег и сил на воплощение своих идей в жизнь. Рисуя их. Совершенствуя. Создавая шедевры из гор железного мусора, стянутого у отца в мастерской, и кучки разнообразных проводов. После, оттачивая мастерство на написании программ для своих «изобретений» и нелегально взламывая системы. Вначале школьные, а потом солиднее, круче. Стараясь оставаться призраком, заметающим за собой все следы.
И вот сейчас, ведомая мной, словно четко прописанная программа, она здесь. Стоит, неопределенно улыбаясь.

Включаю подачу аэрозоля, наполняющего комнату неощутимыми на запах феромонами. Ей хватит всего минуты присутствия там, чтобы решиться на всё, что я теперь предложу. Хотя... она ведь пришла без напора. Так к чему заставлять? Я лишь позволяю смириться с окончательным выбором. Громко озвучить решение. Медленно подталкивая её к принятию этого, как собственной мысли.
Ещё кнопка — и с потолка медленно падают лепестки роз.
Белые. Чистые. Хватит пошлости. Только искренность, дорогая.
Перебарывает себя, припускается наверх, цокая железными каблучками по мраморной плитке. Осторожно ступает на лестницу, ещё не имеющую перил.
— Не переживай, куколка, я её скоро закончу. Жаль, что ты этого уже не увидишь... Хотя, поприсутствуешь при открытии непременно.

Первая ступень. Вторая... Десятая... Тормозит озираясь назад. Впереди, на последнем витке, разделяющем верх студии и лестницу, лишь каменный короб, закрытый сверху навесом из нескольких досок.
Решительно перешагивает, упираясь в темноту. Пытаясь рассмотреть в свете неоновой вывески, пробивающейся сиянием из окон, тонущую во мраке огромную комнату. Нависающую над нижним ярусом и отделенную от него лишь перилами, едва достающими ей до пояса.
— Может пора показаться? — говорит ласкового, едва сдерживая дрожь, пробивающуюся в голос. Набираю новое сообщение из соседней комнаты, утыканной аппаратурой. Не сводя взгляда с мониторов. Ни на секунду не выпуская мишень из-под прицела.

«Подойди к окну».

Закусив нижнюю губу белыми зубками, зажав телефон в руках, спешит исполнять.
Медленно потягиваю остывший кофе, выдерживая паузу, даря глупышке ещё немного драгоценного времени… побыть живой.
Стучу перчатками по экрану, натягивая на лицо тканую маску, покрывающую всю голову кроме разрезов у губ и глаз.

«Скинь плащ. Не оборачивайся. Дай тобой немного полюбоваться».

С придыханием выполняет, расстегивая непослушными пальцами тугие пуговицы. Спускает ткань с плеч, заставляя её скользить вниз по обнаженному телу. Оставшись в одних чулках и на высоких шпильках, стоит упираясь ладонью в бедро, игриво скрестив длинные ножки.
Приоткрываю потайную дверь с легким скрипом. Вижу, как она вздрагивает. Ухмыляюсь.
То ли ещё будет, дорогая... то ли ещё будет.
Подхожу, вдыхая приторно сладкий аромат, щедро вылитый перед уходом из дома на кожу. Инстинктивно кривлюсь.

Эх, Никки, почему ни одна из них не похожа на тебя? Не вызывает ничего, кроме пренебрежения. Находясь в сантиметрах, горячая от возбуждения, даже не вызывает желания её трахнуть. Кукла, с пульсирующими под кожей венами, ещё не знающая, что они уже замедляют свой ритм.
Стоя сзади неё, касаясь рукой, облаченной в перчатку, ее правого запястья, томно, с хрипотцой произношу:
— Красивая работа. Расскажи, что означает эта кардиограмма с инициалами ЛП(LP). Это ведь не твоё имя, Ребекка?

Пересиливаю себя, глотая выбеливающую сладость, жадно прикасаюсь губами к пульсирующей на её шее артерии, вырываю из горла бесстыдный стон.
Так и хочется тебя обломать, милая, рассказав, что секс тебе больше не светит. Ведь я не сплю со шлюхами. Но иллюзию управления ситуацией пока тебе сохраню.
— Это напоминание о моём женихе, — добавляет с улыбкой. — О бывшем женихе.
— Ты его любила?
— Перестань, не мучай меня разговорами, я и так слишком долго ждала...

Отвечаю молчанием, лаская шею, с усилием нажимая большим пальцем на запястье, сводящее с ума. Ведь именно сейчас решается её судьба, хотя... кого я обманываю? Я ещё никогда не ошибался.
Полгода слежки не дают права усомниться. Это лишь очередная проверка на вшивость. Обманет или нет?
Эх, Бекки... Если «да» - я тебе не завидую...

— Нет, — отвечает, практически выкрикивая. — Никогда не любила. Слышишь? Никогда! Призирала за его трусость и ненавидела его выродков.

Вот и славно.Умница. Теперь тебе будет не больно. Сделаю всё аккуратно. Я сейчас практически уважаю тебя.
Кнопка на пульте, что лежит в кармане, и из спрятанной в стене ниши опускается вниз небольшая кровать. Легкий поворот головы. Удерживаю, не давая взглядом зацепить себя.
Достаю из кармана черный шелковый шарф и плотно завязываю ей глаза.
С придыханием позволяет вести, обдавая руки горячим воздухом. Лепить из себя всё что угодно, выдумав себе идеал и ведь даже не зная меня.
Да, я работаю над ними. Упорно. Тягостно. Меняя сознание.
Не уточняйте, мне их не жаль!
Лишь всегда противно завершать решающий уровень. Ведь в конце каждой хорошей игры есть битва с «Боссом» и ни одна из них ещё её не выдержала, а кнопки «рестарт» здесь, увы, не предусмотрено.
Не всё так идеально в нашей жизни.
Компьютерные программы будут посовершеннее...

Оставив её у окна, ложусь на кровать и включаю тихую музыку.
— Потанцуй для меня, Бекки...

Прими от меня ещё несколько коротких минут жизни в подарок.

Роковой день для малышки Бекки

Роковой день для малышки Бекки мог и не настать вовсе. Судьба сама давала ей шанс передумать, но она была не намерена замечать мелькающие перед глазами знаки. А ведь стоило лишь присмотреться. Задуматься...
Это была вовсе не моя рабочая смена. Да, сейчас я владелец одного из раскрученных тату-салонов в Уилшире. А когда-то начинал здесь с нуля, собрав неплохую команду и выкупив со временем полюбившееся помещение на одноименном бульваре в «Миля Чудес».

Я до сих пор работаю посменно, получая огромное удовольствие от своего дела и не представляя своей жизни без оного. На данный момент у меня есть возможность выбраться в более респектабельный район, купить квартиру где-нибудь в тихом Брентвуде или прибрежных местах, заниматься серфингом, или просто попивать коктейли на веранде своей виллы, глядя на отдыхающих на пляжах полуголых девиц. Любоваться ежедневным пополнением банковского счета на экране планшета и развлекаться в своё удовольствие.
Только это далеко не мечта всей моей жизни. Мальчика, выросшего на окраине Уилшера и самостоятельно пробившего себе дорогу в жизнь.
Я остался здесь. Всё в том же колоритном районе, четко разграниченном на богатых и бедных. Гуляющим ночью и работающим с восхода солнца.
В тот день лишь забежал в салон перекинуться парой фраз с Кирой, моим администратором, и забрать необходимые счета.
— Рик, твоя слава опережает тебя на несколько миль, девочка хочет именно тебя... — мурлычет ласковым голосом миниатюрная блондинка, подставляющая щеку для приветственного поцелуя.
Обнимаю её за талию, опуская голову вниз. Нарочито игриво прикасаясь губами к мочке её уха, вдыхая терпкий мускатный аромат.
— Милая моя, пошли её к черту! Ласково, как лишь ты умеешь, — обдуваю ушную раковину своим дыханием, приглушая голос для того, чтобы она прильнула поближе. Специально дразню, нарываясь на грубость. Я люблю, когда она злится. — Запиши на другой день, дав заполнить анкету. Только удостоверься в детальном описании того, что она хочет. Пусть не просто оставит запись вроде «бабочку или сердечко». Позвонишь мне, я подготовлю эскизы. А сегодня, если ты не забыла, у меня выходной. И если ты не хочешь, чтобы в субботу я силой вытянул тебя из твоей розовенькой мягкой постельки, да заставил заниматься неприглядными на первый вид вещами, то избавишь меня от неё в течение всего нескольких минут.

Расстилаюсь в ехидной улыбке, оставляя на маленьком ушке едва касающийся кожи дружеский поцелуй.
Обнимает рукой, недвусмысленно прищипывая за зад. Едва доставая на высоченных шпильках своим маленьким носиком мне до подбородка, с вызовом и врожденной стервозностью поднимая вверх глаза.
— Откуда ты знаешь про мою розовую постель, ммм? Рик, если ты настолько хочешь меня трахнуть, что даже начал за мной следить, может стоит уже это озвучить? А не мариновать в течение десяти лет, бросая лишь раздевающие взгляды мне вслед, — притворно томно вздыхает, зажигая огоньки веселья в серо-зеленых кошачьих глазах.

Как-то эта манера стала нашей привычной формой общения в последние несколько лет, но вот только открытых прикосновений она раньше себе не позволяла...
Дерзкая девчонка, чем-то напоминающая мне Никки.
Убираю обхватывающую меня руку. Отвечая нахалке, затеявшей непосильную ей игру, пронизывающим насквозь взглядом.
— Сладкая моя, я знаю о тебе всё и помню ещё смазливой девчонкой в грязи и слезах, сбежавшей из дома в поисках защиты и жилья. И твоя распустившая красота за эти года, вкупе с мастерски накаченной попкой и подросшей грудью, никогда не перекроют этот образ в моей памяти, — полушепотом завершаю. — А ещё раз при всех ущипнешь меня за зад, я не посмотрю на то, что мы с тобой друзья. Будешь месяц трудиться без выходных.

Хитро прищуривает глаза, облизывая и без того влажные губки. Тихо завершает разговор:
— С удовольствием Босс, но теперь разбирайся с ней сам. Она ровненько за твоей спиной, ожидает своей очереди «прикоснуться к прекрасному», — одаривает белоснежным оскалом на ангельском личике, отворачивается и, уходя, цокает каблучками по изящной плитке, призывно виляя задом, обтянутым молочным почти классическим платьем.
Не оборачиваясь, громче обычного бросает:
— Ребекка Уилсон, Рик с удовольствием согласился Вас принять.

Нехотя поворачиваюсь, проклиная про себя маленькую светловолосую стервочку. Ладно, сам виноват. Слишком многое ей позволяю. Порой играя эмоциями на грани фола. Отдыхая от всего с ней душой. Только вот раньше она не отвечала, а сейчас подросла. И подкинула мне очередную свинью.

С постным видом гляжу на эффектную брюнетку, перекрывшую пути к отступлению.
— Добрый день, я очень рада, — запинается на полуслове, натыкаясь на стальной взгляд, сообщающий ей, что я в этот момент далеко не испытываю похожих эмоций. Блуждает расширенными зрачками по контурам моего тела, поверхностно пробегаясь по татуировкам. Со смущением и наигранно открытой улыбкой, завершает, — многое о Вас слышала.

Да ладно? Хочется прям уточнить, не дать ли автограф!
И чего я взъелся на эту девчонку?
На вид простая студентка из Вествуда, только что упакована красиво. Дорого. Маникюр с обилием красного. Идеально гладкие длинные черные волосы. Изумрудного отлива глаза... Выдыхаю, не желая углубляться в детали.

— Простите, Кира ошиблась. Я слишком занят сегодня. Запишитесь на любой день и оставьте пожелание по эскизам. До встречи.
Порываюсь уйти, сдерживаемый жалобным писком:
— Но Вы должны мне помочь, это срочно! Я же хорошо заплачу!

Усмехаюсь такому напору. Всегда поражали люди, измеряющие всё лишь в деньгах. С калькуляторами вместо сердца и защитной голограммой вместо зрачков.
— Я не экстренная помощь и моё личное время бесценно, — оборачиваюсь к стойке, — Кира, пусть ею займется Том, — средним пальцем показывая всё, что думаю о её поступке. Получая взамен краткий воздушный поцелуй.
Ухмыляюсь нахалке.
— Но мне же сказали, что лучший Вы! Друзья советовали, — не унимается брюнетка срывающимся голосом. — Вы должны мне помочь!
— Бабочка на бедре? Надпись на пояснице? Звездочки на стопе? Дракон, иероглиф или крылья на шее? Лопатках? Заинтересуйте меня! — выжидаю несколько секунд, глядя в её до предела открытые блестящие глаза, дрожащие ресницы, словно вот-вот заплачет, и раздувающиеся от злости ноздри на аккуратном маленьком носике.

Присматриваюсь — так и есть, мастерски переделанный. Время вышло. Вздыхаю.

— Извините, Ребекка, сегодня у меня вовсе другие планы.
— Мне надо выйти замуж! У меня нет времени ждать! — выпаливает свирепо, становясь похожей на ощетинившуюся болонку.
Искренне смеюсь.
— Я не готов ради Вас потерять свою свободу.
— Да у меня есть жених, — выдает таким тоном, словно я её оскорбил. Хотя с чего бы? У меня есть деньги, статус и определенное положение в обществе. Чем не завидный избранник?
— У Ли завтра день рождения. Мы уже два года вместе, а он никак не решиться сделать мне предложение!
— И что же следует сделать мне? Подтолкнуть к столь опасному шагу? — улыбаюсь, не понимая, зачем трачу на неё своё время.

Вытаскивает из сумки двухметровый моток бумаги с запечатленной на нём прибором кардиограммой.
— Я хочу, чтобы Вы это оцифровали и набили мне на запястье с его инициалами. Сегодня!
Рассматриваю её непринужденно.
— Настолько сильная любовь? Вы понимаете, что это в корне изменит вашу жизнь. Осознаете?
— Безумная! Он же меня очень любит! — выпаливает рассерженно. Награждая мимическими морщинками юный лоб.
— Пойдёмте в мой кабинет. Обсудим эскиз, — разворачиваюсь на пятках, ловя в потоке мыслей легкий свербящий отголосок. Дрожь, пробегающую по телу и поднимающую мельчайшие волоски. Пропуская её вперёд и присматриваясь за деталями со стороны.
Сумочка слишком зажата в руках, хотя носик высоко вздернут. Я порядком её взбесил, и она не торопится это скрывать. Глаза смотрят яростно, немного испуганно, пока и не намереваясь радоваться своему везению. Улыбаюсь, включаю аппаратуру, через пару минут проведя анализ и найдя схожие по амплитуде отрезки.

Проецирую готовый рисунок на экран монитора, уточняя, что же хочется изменить.
— Почему именно кардиограмма?
— Это же уникально. Я хочу, чтобы он увидел, на что я готова ради него, — выдает пресным голосом, не смотря мне в глаза.
Неохотно присматриваюсь, хмуря брови. Вновь это гадкое чувство, подходящее к самому горлу, заставляющее включить рецепторы на полную, следить за мимикой и медленно, но верно вытаскивать интересующую информацию. Порой я для них словно психоаналитик. Немного расслабившись, мне рассказывают то, что хранят, казалось бы, от самих себя.
Как это происходит? Несколько банальных уловок, когда-то выуденных у несравненной Никки, и каждый легко идет на контакт. Манипуляции с тембром голоса, внутренняя подстройка на выделяемый мною слова. Они не замечают это. Не отдают себе отчета, но информация просачивается в подсознание и уютно закрепляется там.

Ничего не бывает случайно. Любое чувство можно спроецировать, выбив код на подкорке сознания. Заставляя человека тебе подчиняться, считая, что это его собственный выбор. Его личная мысль.
Нет... Здесь точно ошибка. Обычная девчонка, явно сохнущая по какому-нибудь переростку. Не стоит растрачивать впустую резервы. Я и так слишком выбился с предыдущей из сил.

— Бекки... — буквально пропев ласково имя, выдерживаю небольшую паузу, ожидая реакции.
Поворачивает головку, приподняв подбородок повыше, делает утиные губки и накрепко припечатывает ко мне глаза. Ожидает вердикта, в случае провала явно подготавливая жалобную речь для второго акта спектакля.
— Заполните анкету у администратора, отметив честно графы с аллергией и возможной беременностью.

Как же её передернуло. Губы вытянулись в плоскую линию. Глаза засверкали злостью и презрением. Попал в точку, даже не целясь.
— Я не беременна, — процеживает сухо. — Мне вполне хватает и его отморозков. Ещё одного я не вынесу!
Улыбка медленно закрепляется на моем лице, заверяя в реальности услышанного. Зверя не обманешь. Чутьё есть чутьё.
— А как же безумная любовь? Вы же замуж собрались?

Фыркает, собираясь уходить в сторону Киры. Останавливаясь буквально в дверях. Облокотившись на косяк и буквально вдавливая в дерево кровавые ногти.
— Я заслужила этот статус. Отработала деньги, что он на меня тратит. Два года терплю его нытье, помогаю с детьми, а он так и не торопится делать мне предложение! Мы из-за его трусости только месяц как съехались вместе, и теперь я должна видеть их ежедневно, всё так же оставаясь в статусе любовницы? Вот выйду замуж и сдам их в закрытую школу! Праздники и Рождество я как-нибудь вытерплю.

Улыбаюсь ещё шире, видя отклик в её потемневших от злости глазах. Порывается ответить взаимностью, но спохватывается на середине и ползущие вверх уголки губ вновь вытягиваются в продольную линию, обезображивая милое личико нелепой гримасой. Превращая ее в каменного истукана, смотрящего исподлобья.

Улыбаюсь ещё шире, оголяя клыки.
— Меня прельщает твоя честность. Не против, если я перейду на ты?
— Не против, — бросает скупо, отлепляясь от двери и ускоряя шаг.
Иду готовить кресло и инструменты, на ходу усмехаясь закрученной изящными виражами судьбе. А я ведь собирался остановиться... Но видимо там решают иначе. Грязную работу надо кому-то выполнять. Хотя... ведь всегда есть шанс ошибиться, повернуть всё вспять. На это у меня будет полгода. У неё, кстати, тоже. Убедить меня в том, что первое впечатление вовсе не верно. Только вот нарастающее внутри предчувствие уверяет в обратном. Свербит и разрастается, захватывая разум. Сплетая новую паутину в очередной хитроумный план. Отнять всё. Завладеть сознанием. Покорить и уничтожить иллюзии. Всё как всегда.
Четко.
Взвешенно.
И продуманно.

У неё пять минут до старта. Свисток уже наготове. Таймер запущен на обратный отсчет. Сегодня пятое декабря. Впереди Рождество. Возможно, последнее в её жизни... Но это потом. Не сейчас.
На данный момент важнее не ошибиться в вынесении приговора. Пока все карты, имеющиеся у неё на руках, пророчат лишь проигрыш.
Ненависть. Лживость. Циничность во взгляде, разъедающая плоть изнутри. Гордыня. Гнев. Алчность. Похоть. Зависть. Чревоугодие.
Она собрала почти весь список смертных грехов. Пьянящий коктейль из эмоций, зарождающихся во мне.
Что может быть хуже?
Только лишение человека жизни. Но за это я как-нибудь отвечу. На земле, в аду или на небесах. А пока... Я отмечаю красным кружком дату на висящем настенном календаре. Пятое июня. День Х, который возможно станет обыденным. Её второй день рождения или... посмотрим. Судьба порой подкидывает совсем неприглядные подарки.

***

Гнев - одна из сильнейших эмоций. Именно он, а не алкоголь, лучше всего развязывает человеку язык. Хотите услышать правду? До предела разозлите оппонента! Сорвите защитные пломбы! Но приготовьтесь утонуть в дерьме, потому что стоп-кран может не сработать. Не каждый сумеет остановиться, не вылив полную порцию. Не высказав всё накипевшее, до последней точки.
Гнев сильнее любого наркотика. Сыворотка правды, всегда лежащая под рукой.
Мощнее действует лишь коктейль вкупе с ненавистью. Взрывная смесь, уничтожающая всё на своём пути. Растирающая в прах некогда дорогое.
Мало кто задумывается, что подобный срыв эмоций способен изменить его жизнь. Мы отпускаем слова, считая их пустыми. Фантиками от конфет, которые можно легко смять и выкинуть, позабыв вкус начинки. В жизни бывает иначе... Судьба нас сталкивает, казалось бы, с обычными прохожими, но на самом деле, меняющими нас. Воздействующими на нас.
Любое высказанное сгоряча слово отпечатывается в подсознании и растет червячком, в «нужный» момент вырывая всё изнутри. Порой так сходят с ума. Иногда в этом рождается гениальность. В мысли, запущенной и отлаженной мАстерской рукой. В маленькой горошине, способной своим ростом заполнить всё близлежащее пространство. На этом основана любая стратегия продаж. С этого начинается и моя игра...

— Присаживайся, — указываю жестом на кресло. Беру её запястье в ладони, проходя по нему антисептиком. Дарю последнюю попытку. — Не передумала?

— Нет, — заявляет, звеня металлическими колокольчиками в голосе.
Перевожу рисунок, намечая границы. Подготавливаю иглу.
— Как ты относишься к боли?
Прикусывает губы, стараясь снять напряжение, и так же сухо отвечает:
— Стерплю.
— Не смотри, если страшно, — фиксирую руку, улыбаюсь. Нет, показываю звериный оскал. — Сейчас я введу тебе первую частичку себя под кожу и навсегда останусь под ней.

Нервно сглатывает. Резко выпаливая, отрывая от созерцания хрупкого запястья помутневшим испуганным взглядом.
— Ты что, введешь мне свою кровь?
Усмехаюсь.
— Я что похож на маньяка или извращенца?
Отвечает не думая.
— Да... нет... ты пугаешь, словно нарочно!
— Я лишь по твоей просьбе переплетаю судьбы, — улыбаюсь, а что ещё остается? — Ведь каждая моя работа - это часть меня, но ввожу я лишь краску. И она для тебя абсолютно безопасна.
В отличие от нашей встречи, предписанной где-то на небесах.

Загоняю иголку под кожу. Вздрагивает рефлекторно морща лоб. Не отвлекаясь, расточаю своё красноречие. Забалтываю обо всём на свете, четко выбивая рисунок. Иногда вставляя в разговор вопросы, ответы на которые меня крайне интересуют.
— Так значит, он намного старше и у него дети? Как же тебя так занесло?
Откинутая на кресло, прикрыв глаза и пытаясь расслабиться, отвечает спокойно:
— Продлевала страховку в его фирме, случайно узнала, что он не женат. Ему сорок два. Вдовец с двумя извергами на шее.

Усмехаюсь про себя. Ей на вид всего двадцать. По анкетным данным все двадцать три. Студентка журфака четвертого курса, упаковывающая себя явно не на нищенскую стипендию.
Пытаюсь сдержать иронию в голосе.
— Чем же они тебя так достали?
— Да они меня ни во что не ставят! Этим гаденышам всего-то десять и двенадцать, а гонора в разы больше, чем у отца!

Я бы сказал, чем у неё, но не стал комментировать.
— Зато он компенсирует твои страданья деньгами. Взять в расчёт хотя бы твою сумочку за пару штук баксов или еженедельный тюнинг, тянущий как минимум на пять сотен, — широко улыбаюсь свирепо поджатым губам. — Скажешь я не прав? — давлю озорными нотками в голосе.
— Я и так уже слишком много наговорила, — отворачивается, метая молнии взглядом, и молчит всё оставшееся время, съедая остатки помады с распухших от сильного воздействия губ.

Работа закончена. Даю указания, аккуратно пряча воспаленную кожу под пластырь. Выглядит так, будто она недавно пыталась резать вены, а сейчас старается скрыть неприглядный шрам.
Кира приносит кофе. Свежесваренный, терпкий, с нотками кардамона. Всё, как я люблю. Киваю в благодарность, принимая горячий напиток. Вежливо предлагаю клиентке приготовленную ей порцию.
— Я не буду. Спасибо.
Смотрю с легким прищуром.
— Неужели не хочешь узнать свою судьбу?
— О, да, — подхватывает весело Кира, — Рик у нас настоящий знаток в предсказании будущего. Скажет всё наперед, ни на каплю не обманув.
Сверлю её взглядом, заставляя заткнуться. Стойко выдерживает, расстилаясь в улыбке.
— С Вашего позволения я пойду, — обращаясь к брюнетке. — Подойдите ко мне, когда закончите.
Звонко цокает каблучками, оставляя за собой легкий, пленительный шлейф.
— Ты правда разбираешься в рисунках на гуще?
Киваю в ответ, смакуя напиток. Берёт свою кружку, приканчивая содержимое в пару глотков. Даже не насладившись тонким вкусом и ароматом. Скрываю разочарование, наполняющее мой взгляд.
Переворачивает кружку на приготовленный поднос. Выжидаю пару минут, дав стечь гуще по краям чашки. Медленно допиваю свой кофе. Следит с нетерпением, а я веду себя так, будто уже никуда не спешу. Её это бесит. Хотя ведь сама вырвала два часа времени из моего графика. Не задумывается об этом, ценя лишь себя.
Беру в руки чашку. Подскакивает с кресла, едва не впечатываясь в меня. Утыкаясь щекой в мою и пытаясь рассмотреть затейливый рисунок. Бьёт в нос запахом сладости, щедро вылитым на себя. Передергиваюсь внутри.
— И? Ни на что не похоже? — нетерпеливо уточняет. — Что меня ждёт?
Улыбаюсь, особо не взглянув в черную гущу.
— Большие перемены, способные в корне изменить твою жизнь.

Довольная, прикусывает нижнюю губку, радостно сверкая глазами. Выпаливает:
— Спасибо.
И уходит прочь.
Расслабляюсь, убирая грязные инструменты. Всё ещё чувствуя на языке неприятный привкус её духов. Через пять минут подходит сияющая Кира.
— Ну? Тебе понравился мой подарок?
— О чём ты? — хмыкаю в ответ.
— Да ладно? Всё как ты любишь. Брюнетка, молода, красива. Не так умна, но это дело наживное. Практически копия несравненной Никки.
Рефлекторно передергиваюсь.
— Прекрати. Сама понимаешь, что это пустышка.
— Не пора ли переключиться на кого-то ещё? Рик! Столько лет прошло с её... пребывания в этом городе. А ты, как законченный мазохист, всё так же не выносишь любого упоминания о ней, испытывая при этом не меньший приступ боли, чем тогда!
— Я не понимаю к чему ты, — пытаюсь искреннее улыбнуться. — И понятие боли для меня вовсе не существует. Просто заткнись.
— Мало она тебя изувечила? Надо было убить, чтоб ты снял с неё нимб? Несравненная Никки! Ангел во плоти! Только вспомни, кто сидел перед твоей больничной койкой в течение месяца! А она спокойно жила, зная, что ты запутаешь след! Неужели ты всё это ей простил?
Свирепею, сжимаю кулаки до белых костяшек.
— Кира, заткнись! Вышвырну! Я тебя не просил ни о чём!
Разворачивается на каблучках, раздувая ноздри от злости. Кидая вслед:
— Да ты и не смог бы! В те дни ты вообще не способен был говорить!

Швыряю кружку в её сторону, наблюдая за тем, как та разбивается о стену, засыпая мелкими осколками и брызгами кофейной жижи часть пола. Приковывая внимание вышедших на крик и звон разбитого фарфора ребят.
Ухожу из салона, на ходу, несмотря на неё, сухо бросаю:
— Прибери всё.
Слыша вдогонку обиженное:
— Конечно.
_____________________________
Подпишись)) и прода выйдет быстрее🔥

Глава 2. Никки, Никки... только влюбленные люди способны так ошибаться.

Не меньше пятисот метров ускоренным шагом. Прошел за минуты, не поднимая уткнувшихся в землю глаз. Уселся на буквально перекрывшую дорогу скамейку возле широкого фонтана «А Д», с чувством пнув жестяную банку, оставленную кем-то у лавочки. Как же она меня взбесила! Понимаю, сам вечно нарываюсь на грубость, да она превзошла все ожидания! Какое право вообще имеет лезть в мою жизнь? Требовать чего-то. Усложнять. Та, которая обязана мне всем! От которой я ничего не просил взамен!

Что с ней стало бы, если бы десять лет назад я её не впустил? Растоптанную морально и физически пятнадцатилетнюю девчонку, в порванной одежде, с кровоподтеками на теле и опухшими глазами от слез. Не разрешил бы остаться, отпоив горячительным и выслушав причину побега. Не дал бы шанса изменить свою жизнь. Что было бы с ней?
Да, она благодарна. Не спорю. Вот только права голоса в такой форме я ей никогда не давал!

Не зря говорят: "Don’t bite the hand that feeds you" (Не кусай руку, кормящую тебя). В этой же поговорке есть негласное продолжение - "Иначе придется лизать сапог, пинающий тебя». А она всё ершится!

У Киры был отчим, который насиловал её с десяти лет, и мать, якобы не замечавшая этого. Не желающая в немолодом возрасте остаться одна из-за признания «небольших недостатков» любимого мужа. Возможно некоторые скажут, что есть такая любовь, да боюсь, если бы он случайно убил девочку, переборщив с рукоприкладством в порыве страсти, женщина тоже его оправдала бы, освободившись от непосильного груза в виде повзрослевшей и привлекательной дочери.
Кира сбежала среди ночи после очередной попытки отчима показать ей «отцовскую любовь». Мы работали почти до рассвета и, уже закрываясь, я заметил её. Маленькую, хрупкую, сидящую на грязном тротуаре, в рваных джинсах, под дырами которых отчетливо видны синяки и ссадины. Прижавшуюся к стене, словно та могла её защитить. Вздрагивающую всем телом. Девочку с испуганными глазами, опухшими от высохших слёз.
Я предложил ей воды, а она с вымученной улыбкой попросила чего-нибудь покрепче. С того момента она больше не возвращалась к себе домой.
Я дал ей работу, которая позволяла не забрасывать учёбу. Помог с жильем на первое время. Поговорил с её матерью, увидев в глазах той лишь облегчение от осознания того, что дочь больше не вернется в свой кров. Ни капли жалости или грамма любви... Однажды вечером в переулке встретил её отчима, хорошенько отбил ему яйца. Объяснив «доступным» ему языком, что подобным образом вести себя нельзя... Превратив стальным кастетом его лицо в отбивную. Это был единственный раз в моей жизни, когда мне пришлось замарать руки в чужой крови. Я его не убил, хотя возникало желание. Ведь ярость сложно сдержать, когда видишь перед глазами всплывающие картинки того, что этот пед*фил вытворял с маленькой девочкой.
Он получил сполна. Иногда впоследствии я даже жалел о незавершенном поступке. Мне не суждено было стать убийцей в тот день, но возможно это дало толчок просыпающемуся внутри зверю.

Смерть сама нашла его, ведь за всё в нашей жизни приходится платить. Он уехал из ЛА после того, как я его обанкротился, переведя замысловатой цепочкой все его накопления на счета Киры. Простая, завуалированная комбинация, которую нереально отследить. В то время я уже многому научился, но применял свои способности лишь во благо. Словно Робин Гуд, порой отбирая деньги у плохих и даря шанс в этой жизни хорошим. Да, на этом я поимел достаток и себе, но это уже другая история, не имеющая общего с оной.
Отчим Киры лишился работы, допустив весомые промахи, тщательно спланированные мной, и осел в Нью-Орлеане, где за пять лет благополучно спился. В один из вечеров, возвращаясь из бара, неудачно оступился и упал виском на железный гидрант. Смерть наступила мгновенно.
Просматривая заключение судмедэксперта, которое мне легко удалось раздобыть, я ещё раз убедился в гуманности методов судьбы. Хотя, возможно у неё был хороший помощник, ведь была описана и ещё одна серьезная травма в затылочной области, приведшая к потере сознания. Скорее всего его оглушили, позарившись на небольшое добро, наполняющее карманы. Для меня это уже не так важно. К этой истории я не причастен. Всё, что должен был, с него взял. Только судьба решила, что этого наказания недостаточно. Не предъявлять же за это претензии Всевышнему, когда я сам желал его смерти?

Ещё одно показательное выступление того, что наши просьбы, брошенные в небо, не остаются без рассмотрения. Всё загаданное исполняется. Так или иначе. Самостоятельно или с чьей-то помощью.
И вот, я сижу, почти успокоившись, с неким подобием улыбки на лице, вспоминая минувшее. Слыша сквозь разрывающий городской гул и шум от падающего потока воды рингтон мобильного «I feel you».

Расплываюсь в улыбке. Умница, выдержала тайм-аут, дав мне остыть.
Пропивает ласковым голосом:
— О, мой высокопочтенный Господин, будут ли ещё какие указания по работе на сегодняшний день?
Не прячу вторгающегося веселья в голос. Вот же чертовка.
— Обязательно будут. Вышлю список из сто одного дела, необходимый выполнить к полуночи.
Мурлыкает согласием в трубку.
— Прощена?
— Когда я на тебя долго злился? Ты же знаешь, я не мстительный человек. Просто в следующий раз по твоей просьбе набить иероглиф счастья на спинке, получишь завиток, обозначающий утку по-пекински в кисло-сладком соусе из меню ближайшего китайского ресторана.
Слышу в ответ звонкий смех и веселые нотки, наполняющие мягкий голос.
— Если это доставит тебе удовольствие, можешь вернуться и сделать это прямо сейчас, самостоятельно выбрав место для рисунка.

Вот как на неё можно злиться? Извернётся, использовав любую ситуации себе во благо.
— Я обдумаю твоё предложение. Расскажи лучше, ты оформила ей карту клиента?
Она язвительно улыбается в этот момент. Знаю наверняка. Чувствую это.
— Конечно. Решил распаковать мой подарок, взглянув на то, что же хранится внутри?
Оставляю без комментария её проницательность.
— Скинь мне её анкетные данные и включи в список акционных рассылок.
— Уже выполнила, — весело рапортует, — порой мне кажется, что я знаю тебя лучше, чем ты сам.