Вирус Aeon. Заражённый рассвет

1 часть. «Они не выбирали этот путь. Но стали теми, кто сможет пройти его до конца.»

Совет Теней

Ночь была тиха. Над океаном тянулся серый туман, скрывая от глаз всё, кроме смутных очертаний утёсов. Волны мягко ударялись о берег, будто не смея потревожить то, что происходило на суше. Поблизости не было города, людей, цивилизации — только холодное здание из чёрного стекла и стали, возвышающееся над морем, словно крепость будущего, с одной стороны. И густой лес - с другой стороны.

Помещение было окутано полумраком, единственным источником света служил голографический стол, в воздухе над которым вращались проекции: цепочки ДНК, графики, формулы, снимки мозга. Вокруг стола — десять фигур. В воздухе витало ощущение власти. Это были самые влиятельные люди планеты: владельцы глобальных корпораций, нефтяные магнаты, технологические олигархи, политические кукловоды. Каждый из них заработал своё состояние не просто умом — они знали, как играть в долгую игру. Но теперь время стало их врагом.

— Старение — болезнь, — произнёс глухим голосом мужчина в сером костюме. Его ладони лежали на поверхности стола, а в глазах, скрытых за линзами очков, отражались голубые огни голограммы. — Болезнь, которую можно победить. Как проказу. Как чуму. Как смерть.

— А победитель — станет богом, — тихо добавила женщина справа. Её голос был холодным и отточенным, как лезвие скальпеля. Азиатские черты лица, идеальная осанка, взгляд, который, казалось, мог просканировать собеседника насквозь. — У нас есть власть, есть ресурсы. Осталось — тело.

— Каков прогресс? — спросил ещё один. Его голос был охрипшим, надломленным. Его дыхание — прерывистым. Он уже проигрывал гонку со временем. — Сколько у нас осталось?

Ответ дал мужчина в белом лабораторном халате, присутствовавший на встрече в виде голограммы. Его изображение слегка рябило, но голос звучал чётко.

— Эксперименты на животных дали стабильные и ошеломляющие результаты. Мозг переходит в замедленную активность, тело — в режим сохранения. Метаболизм снижается в сотни раз. Исследуемые субъекты живут в два, три раза дольше, без видимых патологий. Мы даже наблюдали регенерацию клеток в повреждённых органах.

Он провёл рукой по интерфейсу, и в воздухе появилась видеопроекция: лабораторная мышь, невероятно активная и живая, прыгала в клетке.

— Мы назвали вирус AEoN – Artificial Evolution оf Neurocells ( Искусственная Эволюция Нейроклеток). Он создан на основе модифицированного грибкового патогена, обработанного РНК-вирусом. Он не передаётся по воздуху, только через инъекцию. Полностью управляем.

Повисла долгая пауза.

— Вы готовы к следующему этапу? — спросила женщина с азиатскими чертами.

— Отчёт почти готов, — отчеканил учёный. — Но без тестов на людях мы не получим точной картины. Мозг человека — слишком сложная система.

— Тогда у вас есть два месяца, — произнёс новый голос. Он принадлежал старику с лицом, пересечённым глубокими морщинами. Его руки дрожали, но глаза горели странным светом. — Я не собираюсь умирать, слышите? Не для этого я потратил триллионы и уничтожил конкурентов. Делайте, что нужно. Начинайте.

После заседания члены Совета молча покидали комнату. Только один из них — высокий мужчина в длинном пальто — задержался. Он смотрел на вращающуюся голограмму: человеческое сердце, замедленное до двух ударов в минуту. Живое, но почти застывшее.

— И всё же, — прошептал он сам себе, — что мы разбудим, замедлив время?

Глава 1. Начало конца

Тем временем, в глубинах лабораторного комплекса, в другой части страны, группа инженеров и учёных в белых халатах уже принимала груз с пометкой «CLASSIFIED – HUMAN TEST SUBJECTS»(ЗАСЕКРЕЧЕННО-ПОДОПЫТНЫЕ ЛЮДИ). Несколько крупных металлических контейнеров. Без имён. Только номера. Чёрные вертолёты приземлились у входа в грузовой отсек комплекса. Здание снаружи выглядело как исследовательский центр по наблюдению за климатом — обычный, ничем не примечательный. Внутри — начинался другой мир. Солдаты в чёрных формах без знаков различия выгружали контейнеры. На каждом из них — только номер и QR-код. Контейнеры были герметичны, оснащены системой жизнеобеспечения. Внутри — люди. Отобранные по параметрам: генетическое разнообразие, хронические заболевания, возраст, реакция на стресс. Все она спали под действием седативов.

Один из них — мужчина. Его звали Эд. Он не знал, где он, и не знал, кто его забрал. Последнее, что он помнил — тёмный переулок и шприц в шее. Его судьба была полна испытаний и разочарований. Эд вырос в неблагополучном районе, окружённом криминалом. С юных лет он сталкивался с насилием, наркотиками и нищетой. По мере взросления он оказался вовлечённым в криминальные дела, стараясь выжить любыми средствами. Его жизнь была чередой побегов от полиции, уличных драк и постоянной борьбы за кусок хлеба.
Однако однажды он оказался не в том месте и не в то время. Теперь, будучи подопытным, Эд оказался в замкнутом пространстве лаборатории, лишенном свободы и надежды. Его жизнь, пропитанная уличной борьбой за существование, теперь стала борьбой с неизвестным вирусом, который должен был изменить его жизнь. Эд принял правила игры. Он должен был выжить во что бы то ни стало, как он это делал тысячи раз.

***

Комплекс "Новый Эдем" был построен глубоко под землёй. Там не было окон, но искусственный свет менялся по циклам, имитируя день и ночь. Каждое крыло имело своё назначение: отсек тестирования, медицинские блоки, изоляторы, командный центр и жилые отсеки для персонала.

Доктор Ливия Клайн спустилась в зону распределения с планшетом в руках. Молодая, но уже с десятками патентов за плечами. Её пригласили в проект не за эмпатию, а за гениальный ум. Однако именно он стал её слабостью — она не могла не задумываться о последствиях. В возрасте 35 лет Ливия уже успела добиться немалых высот в своей карьере. С ранних лет она проявляла выдающиеся способности в науках, и ее страсть к вирусологии начала развиваться, когда она еще была подростком. Ливия выросла в маленьком городке, где аккуратные ряды книг о биоинженерии и молекулярной биологии
занимали полки ее родителей, оба из которых были учеными. Они привили ей любовь к науке и стремление к знаниям.
Ливия окончила медицинский университет с отличием, затем продолжила обучение в аспирантуре, сосредоточив внимание на вирусах и их взаимодействии с человеческим организмом. Ее исследования принесли ей успех в научной среде — она публиковала статьи в известных медицинских журналах и участвовала в международных конференциях, где делилась своими открытиями.
Сейчас она занимает позицию главного вирусолога в лаборатории.

— Группа 3 доставлена, — отрапортовал техник. — Состояние стабильное. Сканирование завершено. Поместим в изоляторы к утру.

— Один из них — из Центральной Европы? — спросила Ливия, просматривая список.

— Вот. Номер 017. Мужчина, 42 года. Хорошие физические показатели, психологическая устойчивость.

Ливия посмотрела на изображение: уставшее, но умное лицо. В глазах — тревога. Или сопротивление. Что-то зацепило её.

— Его мне. Я сама буду наблюдать.

Техник удивлённо поднял брови, но кивнул.

***

Эд очнулся в белой комнате с матовым стеклом вместо стены. Он попытался встать — но запястья были зафиксированы. Внутри — ничего, кроме кровати, душевой и камеры в углу. За стеклом кто-то стоял.

— Кто вы? — хрипло спросил он.

Фигура шагнула в комнату. Женщина. В белом халате. Светлые волосы собраны в хвост, взгляд изучающий.

— Доктор Ливия Клайн. Ты в медицинском изоляторе. Мы изучаем твои параметры.

— Я не подписывал согласия. Где я?

— Здесь не нужна подпись, — сказала она тихо, но без насмешки. — Мы спасли тебя от улицы. Дали шанс. Если вирус сработает — ты станешь первым бессмертным человеком.

Эд рассмеялся — коротко, горько. Он попадал в передряги и похуже. Сейчас он понял, сопротивляться не имеет смысла, надо сосредоточиться и найти выход.

— Бессмертие? Вы серьёзно?

— Абсолютно. — Она подошла ближе. — Мы не шутим. Здесь никто не шутит.

Он смотрел на неё несколько секунд, потом кивнул в сторону камеры:

— Это что, какая-то секта?

Она впервые улыбнулась — едва заметно.

— Скорее, очень закрытый клуб. Только с научной направленностью.

***

В течение следующих нескольких дней Ливия приходила каждый день. Она делала вид, что просто наблюдает — записывает данные, задаёт вопросы. Но всё чаще они разговаривали о вещах, не имеющих отношения к науке: о книгах, о музыке, о жизни до всего этого.

— Ты выглядишь так, будто когда-то много смеялась, — сказал он как-то.

— А ты выглядишь так, будто забыл, как это делать, — ответил она.

Глава 2. Цена бессмертия

Прошла неделя после праздника. Ливия снова была в лаборатории — с бледным лицом, сжимая в руке чашку кофе. Казалось, она стала тише, как будто её звуки стали звучать в другой частоте.

— У тебя голос охрип, — сказал Ларсен, подавая ей планшет.

— Наверное, простыла. Ничего страшного, — ответила она, прикрывая рот рукой. И снова — едва заметный чих. Но никто не обратил внимания.

Доктор Вега тоже кашляла, но не обращала на это внимания. Она продолжала проверять данные, жалуясь на головную боль и «песок в глазах».

— Это просто возраст и недосып, — шутила она, смахивая слезу из уголка глаза.

Техник Родриго два дня подряд просыпался в холодном поту, ощущая странный запах — будто горелый металл. Но температуры не было. Анализы крови — в норме. Он списал всё на стресс.

Но вирус уже медленно запускал свои щупальца в нервную систему.

***

Прошёл месяц. Симптомы у всех были смазаны. Усталость. Лёгкий тремор. У одних — бессонница, у других — сонливость. Но ни один симптом не был острым. Именно это и было коварством нового вируса: он ждал. Ждал, когда тело перестроится. Когда иммунитет сдаст позиции. Когда клеточные механизмы подстроятся под нового «хозяина». Сотрудники лаборатории ещё не знали, что каждый из них — биологическая бомба. В тот же день Вега на встрече вдруг уронила планшет. Подняла его медленно, как будто двигалась под водой.

— Простите… — её голос был еле слышен. — Немного… закружилась голова…

А в коридоре уже кашлял охранник. Уборщица жаловалась на онемение рук. Но никто не связывал это воедино. Ливия в это время сидела у себя, закутавшись в плед. Она пила горячую воду с лимоном. У неё была температура 35,2. Давление — нестабильное.

***

Комната для вакцинации была стерильной до блеска: белые стены, лампы дневного света, хромированные приборы. Новая партия испытуемых — шестеро мужчин и одна девочка лет 16 — стояли в ожидании своей очереди. Их лица были пусты, глаза — мутные от страха и недопонимания.

Доктор Вега шла вдоль них, просматривая планшет с индивидуальными параметрами. Рядом стояла медсестра с подносом — на нём семь ампул новой вакцины, извлечённой из крови Эда.

— Начинаем, — сказала Вега.

Первая инъекция. Вторая. На третьей — Вега покачнулась. Её пальцы дрогнули, ампула выскользнула из рук и разбилась. Женщина отшатнулась, зажала рукой грудь.

— Мне… что-то нехорошо… — прошептала она, и в следующее мгновение рухнула на пол, ударившись затылком.

— Доктор Вега! — закричала Ливия, бросившись к ней. В зале началась паника. Охранник кричал по рации, медсестра вцепилась в подлокотник и заплакала.

Каталка. Капельница. Паника.

Вегу увезли в реанимационную лабораторию. Ливия вырвала из шкафа шприц, взяла кровь прямо из вены Веги и помчалась по коридору.

Двери лаборатории распахнулись с глухим хлопком. Ливия ворвалась внутрь. Всё внутри неё дрожало, но руки уже по памяти запускали анализ крови Веги.

Центрифуга. Микроскоп. Сканирующий зонд.

Через пять минут она увидела то, что не должно было быть: Структура вируса была в крови.

Ливия стояла, тяжело дыша. Руки тряслись.

— Он передаётся… — прошептала она. — Мы… не проверяли слизистую…

Она сорвала результаты с принтера и выбежала из лаборатории. По пути её лицо стало бледным — из-за картины ужаса, разворачивающейся перед ней: У стены, в коридоре, медсестра сидела на полу, царапая себе лицо до крови. Губы в крови, ногти поломаны. Она бормотала:

— Внутри… внутри… вылезает… шевелится…

Её глаза были полностью чёрные — зрачки расширены, склера налита кровью. Другой техник кричал в коридоре, отбиваясь от невидимого врага, будто галлюцинировал. Позже эти двое будут среди первых погибших. Система слежения мигала красным. Кто-то вбежал в лифт и нажимал на все кнопки сразу.

Паника. Лаборатория превращалась в ад.

Ливия ворвалась в кабинет профессора Ларсена. Там всё было… идеально. Свет был мягким. Из колонок лилась классическая музыка — Бах. Ларсен сидел в кресле, закрыл глаза, медленно кивал в такт.

— Aria da Capo, — проговорил он, не открывая глаз. — Бессмертие должно быть красивым, ты не находишь?

— ВСЁ КОНЧЕНО! ВИРУС! УТЕЧКА!— закричала Ливия.

Профессор Ларсен вскочил с кресла, с неожиданной для своего возраста подвижностью. Схватил у Ливии из рук анализы, бумага задрожала в его пальцах.

— Что это значит?.. — спросил он, хотя и без того знал. Лицо побелело. Глаза метались по графикам и схемам. — Мы проверяли кровь каждый день. Каждый. Как вирус оказался в крови Веги?

— Мы не проверяли слизистые! — выкрикнула Ливия, перехватив его взгляд. — Я думаю вирус мутировал. Он больше не зависит от инъекций. Он реплицируется сам. Он — внутри. Повсюду.

Профессор смотрел на неё, и что-то внутри него рухнуло.

— Ливия… я… не понимаю…

— ВРЕМЕНИ НЕТ! — рвано закричала она. — Нажмите кнопку, профессор. Сейчас же.

Глава 3. Протокол «Тень»

За сотни километров от лаборатории, за стенами правительственного бункера, скрытого в глубинах леса, заседал Тайный Совет. Комната освещалась холодным светом неоновых панелей. Вдоль длинного овального стола сидели люди в тёмных костюмах и в военной форме. Никто не представился. Здесь не нужны были имена — только ранги и приказы. На голографическом экране мерцала схема комплекса, где работала Ливия. Красные точки — инфицированные. Жёлтые — подозреваемые. Синих становилось всё меньше.

— У нас утечка, — сухо проговорил мужчина в чёрной форме с серебряным шевроном. — По нашим данным, заражённые уже за пределами лаборатории.

— Но они изолированы, — вмешалась женщина с короткими седыми волосами. — Объект удерживается, все ворота под контролем.

— Не все.

Голограмма увеличилась. Появился список сотрудников, уехавших домой. Четыре имени.

— Время действий пришло, — резко сказал другой офицер. — Нам нужно задействовать «Протокол Тень».

Молчание. Затем председатель Совета поднял руку.

— Отправьте группу Z-7. Изолировать. Устранить. Без следов.

Папка с приказом легла на стол. Внутри — фотографии, адреса, данные о семьях.

— Что с оставшимися в лаборатории? — спросил кто-то.

— Пусть работают. Пока полезны. После — карантин… или очистка.

***

Тем временем в ангаре военной базы грузились транспортные машины. Люди в чёрных костюмах, с закрытыми лицами и без знаков различия, получали координаты. Один из них проверил оружие: шокеры, ампулы с неизвестным газом, изолирующие мешки.

— Работать тихо, — сказал командир. — Ни одного свидетеля. Сегодня ночью — никто не должен знать, что мы были там.

Машины выехали из базы. Молча. Без фар. Только внутренняя команда знала: началась зачистка.

21:42. Квартира Лены Морелли, биохимика проекта.

Лена ушла из лаборатории за две недели до событий. Беременная, на третьем месяце. Она не знала, что вирус уже мог быть в её крови.

Она сидела у окна, слушала музыку в наушниках. Ждала мужа с работы. Гладила живот, бормоча что-то о будущем малыше. Кошка свернулась клубком на подоконнике.

21:45.

На лестничной площадке — тихий шаг. Дверной замок почти бесшумно проворачивается. Никто не стучит. Дверь приоткрывается. Один из агентов — женщина в чёрной броне — входит первой. Остальные остаются у выхода.

21:46.

Лена поворачивает голову. Видит незнакомку. Спокойную, без лица, без слов. В её руках — ампула.

— Что… простите? Кто вы? — голос Лены дрожал.

— Приказ, — отвечает женщина.

Лена отступает, прикрывая живот.

— Потенциальный носитель. Заражение не исключено. Распространение — недопустимо.

Инъекция в шею. Лена едва успела вскрикнуть. Кошка с испугом сбежала. Всё затихло.

Женщина стояла в тени, смотря на лежащее тело. Несколько секунд — затем вышла. Квартиру опечатали, метка на дверь — «карантин: утечка газа».

22:34. Частный дом в пригороде Линдвуда.

Дом биоинженера Эвана Миллера стоял в тишине, укутанный туманом. Одинокий фонарь во дворе мерцал, будто предчувствовал беду. Внутри дома всё было спокойно — Эван сидел на диване, с кружкой чая в руках, телевизор включён, но звук выключен. На коленях спал кот. Он уехал из лаборатории накануне, чувствуя себя немного простуженным. Ему велели отдохнуть. Он и не знал, что за ним уже следят.

Сквозь тишину вдруг что-то дрогнуло. Тень у окна. Едва уловимый шелест шин.

Во дворе, за забором, уже стояли трое в чёрной форме и масках. Один поднял руку — жест «готовность». Второй снял с пояса крошечный резак и начал вскрывать замок калитки. Без шума. Без света.

22:39.

Эван встал, потянулся, направился к кухне. В этот момент электричество во всём доме погасло.

— Чёрт… — пробормотал он, и в темноте замер.

Он услышал звук. Едва различимый… как будто что-то мягкое коснулось стеклянной двери. Он обернулся. Ничего. Только темнота за окнами.

Затем — резкий глухой удар в заднюю дверь, и в ту же секунду — вспышка ослепительного света.

— Полиция?! — крикнул он, ослеплённый. — Кто здесь?!

Ответа не последовало.

Из темноты вынырнули двое — в чёрных костюмах, с автоматами, в баллистических масках. Один ударил Эвана в грудь прикладом — тот рухнул на пол.

Третий вошёл следом, сканируя помещение инфракрасным визором.

— Объект локализован. Начинаем изоляцию.

— Приказ, — прозвучал голос без эмоций. — Контакт с заражённой зоной. Потенциальный носитель.

Ему в шею вонзили иглу с прозрачной жидкостью. Через несколько секунд он потерял сознание.

22:45.

Сотрудники группы Z-7 запечатали тело Эвана в чёрный мешок, на котором не было ни имени, ни номера. Только штрихкод. Затем — вышли так же тихо, как и пришли.

Глава 4. Первые жертвы вируса

Воздух в лаборатории был тягучим от усталости и страха. Ливия стояла у монитора, сверяя показатели анализа крови Джун. Интерлейкин-6 был аномально высоким. Это значило только одно: воспаление на пике. Возможно, вирус уже атакует её мозг.

— Джун, ты чувствуешь себя нормально? — спросила она, не отрываясь от экрана.

— Немного кружится… — голос Джун был тонким, почти детским. — Наверное, просто… усталость…

И в тот же миг Джун осела на пол. Стеклянный лоток с пробирками выскользнул из её рук, разбился, кровь расплескалась по кафелю.

— Чёрт! — воскликнул Ларсен, бросаясь к ней.

Она лежала на боку, глаза закатывались, тело дёргалось в судорогах. Из носа пошла кровь, а изо рта — тонкая струйка тёмной слизи.

— Маски! Сейчас же! — крикнула Ливия и бросилась к аптечному шкафу, достала шприц с седативом и ввела Джун в плечо. Судороги прекратились, дыхание стало хриплым, как у утопленника.

— Готовьте изолятор. Эд, помоги мне. Осторожно, не касайся её крови!

Эд, сжав кулаки, подошёл и поднял Джун на руки, стараясь держаться только за ткань её халата. Она едва дышала. Её кожа покрылась серыми пятнами, на виске начала пульсировать вена. Спустя несколько минут, Джун лежала в изолированной палате, подключённая к капельнице и монитору.

— Она на грани, — сказал Ларсен.

***

Ливия стояла перед центрифугой. Пробирки крутились с глухим гулом, как будто сама лаборатория задыхалась вместе с ней. На соседнем столе — таблица с результатами: температура, маркёры воспаления, уровень кислорода, а главное — странные молекулярные сигнатуры, появляющиеся в заражённых.

>Инженер-биотехник Леон

— Возраст: 42

— Жалобы: повышенное давление, тяжесть в груди, сухость во рту

— Результаты:

Лимфоциты снижены (0,7 тыс./мкл — критически мало)

Интерлейкин-1β — 187 пг/мл (в 10 раз выше нормы)

Наличие неизвестных белков в плазме — предположительно, вирусная оболочка

Сыворотка мутнеет через 4 секунды после контакта с реактивом

Ливия закрыла папку с его результатами.

— Он заражён. Причём активно.

>Химик Лина

— Возраст: 29

— Жалобы: головные боли, звон в ушах, частичная потеря обоняния

— Результаты:

CRP — 85 мг/л (при норме до 5)

Ферритин в крови — 1340 нг/мл

Электронная микроскопия показала мельчайшие кристаллы в нейронах, как будто мозг начал «заменяться»

— Это уже неврологическая стадия, — прошептал Ларсен, увидев снимки.

>Техник Борис

— Возраст: 38

— Жалобы: никаких. Чувствует себя нормально.

— Результаты:

Обычная картина крови, но… В ПЦР-реакции — слабый положительный результат на фрагмент РНК вируса

Нестабильность клеточных мембран

Митохондриальная активность снижена на 60%

Эпителиальные клетки кожи начали терять регенеративные свойства

— Он носитель, — мрачно заключила Ливия. — Пока без симптомов. Но уже опасен.

Она выдохнула и провела рукой по лицу, как минимум пятеро уже заражены. Двое в предкритическом состоянии.

Ливия смотрела на очередной анализ. Красные зоны на графике горели, как сигнальные огни на борту терпящего крушение корабля. Каждый образец она сверяла с кровью Эда — и каждый раз результат был отрицательным.

— Ни одного совпадения. Ни один не выработал то, что выработал он… — прошептала она, откидываясь на спинку стула.

***

В соседней лаборатории профессор Ларсен работал с командой из четырёх учёных. Они исследовали сыворотку Эда, пробуя выделить антитела, которые могли бы стать основой вакцины.

— Посмотри на этот график, — говорил один. — Это же нереальная стабильность белковой оболочки.

— Его иммунитет… как будто получил заранее инструкцию, как бороться с вирусом, — добавил Ларсен. — Или… нет. Не «как будто». Может, он уже был заражён и выжил. Значит, в его крови — архив битвы.

***

В лабораторию вбежала медсестра Оливия.

— Доктор Ливия! — она едва дышала, голос сорванный. — Джун… она умерла!

Ливия замерла, будто её ударили в грудь.

— Только что… её сердце остановилось, и… и…

— Что «и»?

— Майкл… один из биоинженеров… он потерял сознание сразу после. У него начались судороги.

Ливия вскочила, роняя бумаги.

— Где он сейчас?

— Его несут в изолятор. Он в тяжёлом состоянии.

В тот момент в дверь заглянул охранник Роберт.

Глава 5. Первые странности

06:47.

Морг. Серые стены. Плитка, вымытая до блеска. Лампочки, гудящие под потолком. И лёгкий, тонкий запах дезинфекции, который не мог заглушить главного — запаха смерти.

Ливия спустилась вниз по лестнице, её шаги отдавались глухо, будто звучали в пустоте. Она пришла узнать результаты остальных вскрытий. Морг был почти всегда тихим, но теперь — слишком. Неестественно.

Она прошла мимо столов с пустыми носилками и заглянула в смотровую. Там за прозрачной перегородкой стояла доктор Марен. Глаза усталые, руки в перчатках, лицо — как маска.

Марен, заметив Ливию, тут же жестом подозвала её.

— Ливия. Хорошо, что пришла. Я… ждала тебя. У меня новости.

— Я пришла узнать про вскрытия. Есть что-то необычное?

Марен кивнула.

— И более чем.

Она повернулась к столу. На нём лежал труп — один из тех, кого привезли сегодня ночью. На лбу — шов, аккуратный разрез от вскрытия.

— Я закончила все пять вскрытий. У всех — однотипные признаки: нейронная дегенерация, перегрев тканей, разрушение гипоталамуса. Но… — она замолчала на секунду, как будто решая, говорить ли дальше.

— Но? — Ливия нахмурилась.

— Когда я закончила вскрытия и начала готовиться убирать тела в холодильник… одно из них, — она показала на труп, — выдало незначительный электрический импульс в мозге. Я подумала, что это сбой прибора.

— Но это не был сбой? — Ливия сглотнула.

Марен отрицательно покачала головой.

— Я проверила другим сканером. Тот показал замедленные, но устойчивые сигналы. Они исходили из… ствола мозга. Как будто… как будто он перезапускался.

Ливия не верила своим ушам.

— Ты хочешь сказать… он оживает?

— Нет. Не в привычном понимании. Сердце мертво, органы мертвы. Но мозг… запускает какие-то процессы, как будто пытается включить тело заново.

— Это… это невозможно…

— Я тоже так думала. Пока не проверила второго. Потом третьего. У троих из пяти — те же паттерны. Мелкие всплески активности. Не синхронные. Бессвязные. Но… растущие.

Ливия отступила на шаг.

— Они мертвы. Мы же уверены?

Марен кивнула.

— Мертвы, да. Но их мозг — не сдался. И это значит одно: Вирус продолжает действовать даже после смерти.

Ливия почувствовала, как по спине пробежал холод.

— Это не просто вирус… это что-то иное.

Марен прошептала:

— Я боюсь, Ливия. Что если мы ошиблись… если думаем, что они просто умерли…

06:59.

Ливия стояла в полумраке, напротив стола с телом. Доктор Марен напряжённо вглядывалась в монитор, где бегали медленные импульсы — как будто кто-то стучал изнутри гроба.

Вдруг — резкое подёргивание мизинца на левой руке трупа.

Ливия вздрогнула.

— Ты видела?

Марен кивнула.

— Это началось около получаса назад. Сначала — судороги лицевых мышц. Потом — спазм руки. У второго тела было лёгкое подёргивание ноги.

Они обе подошли ближе. Ливия смотрела на тело с отвращением, вперемешку с завораживающим ужасом. И снова — дёрнулся палец. Совсем немного. Потом — веко едва заметно вздрогнуло. Как будто мертвец вот-вот откроет глаза.

— Это рефлексы? Остаточная активность?

— Возможно. Но она усиливается. С каждой минутой. И это не похоже на посмертные спазмы. Это системное. Координированное. Пусть и медленно, но оно движется по нейронной цепи.

— Марен, ты уверена, что они мертвы?

Та молча подошла к другому столу. Сняла простыню.

— Посмотри сама.

Тело было полностью безжизненным. Пальцы уже начали темнеть, кожа стекленела. Но тут — лёгкий рывок плеча. Едва заметный, но… живой. Ливия почувствовала, как по её телу пробежали мурашки.

— Мы ошиблись. Вирус не только выживает. Он работает после смерти.

Марен шепнула:

— Или превращает смерть во что-то другое.

Они молча переглянулись. Обе понимали — это только начало.

— Нам нужно срочно сообщить Ларсену, — сказала Ливия. — Если мозг не умирает полностью… если вирус реструктурирует его — тогда…

— Тогда у нас меньше времени, чем мы думали, — закончила Марен.

И в этот момент — у трупа на столе дёрнулась нога. Уже не мимолётно. Резко. Отчётливо.

07:18.

Профессор Ларсен стоял у стеклянной стены, наблюдая, как ассистенты в гермокостюмах переносят образцы антител Эда в капсулы. Он держал в руке чашку кофе, забыв сделать хоть один глоток. Его лицо, всегда строгое, теперь было измученным. Он не спал уже вторые сутки. Рядом с ним, за столом — диаграммы, флуоресцентные снимки, и один вопрос: Почему Эд, София и Ливия выжили?

Глава 6. Пробуждение

Эд и Роберт погрузили тело мужчины и перевезли его в одну из изолированных камер, в которых ещё недавно держали испытуемых. Тело было переложено на специальную металлическую платформу, покрытое стерильной простынёй. Вокруг — оборудование для мониторинга: камеры, датчики, электродные панели, подключённые к компьютерам. Всё было настроено для самого тщательного наблюдения.

Ливия и Марен, сидели у экрана, фиксируя показания. Шумные звуки охлаждения в здании создавали ощущение полной тишины вокруг.

— Всё стабильно, — сказала Марен, наблюдая за экранами. — Ни признаков жизнедеятельности, ни активных изменений.

Ливия пощёлкала клавиши на клавиатуре.

— Все системы работают, температура — стабильно низкая, мозг не показывает новых признаков активности. Показания стабилизировались.

Доктор Марен обернулась к камере. Её лицо оставалось напряжённым, но всё же с тенью сомнения.

— И всё-таки мы должны быть готовы ко всему. Даже если это всего лишь подёргивания. И даже если мы ничего не узнаем в ближайшие сутки.

Ливия вздохнула, опустив взгляд на монитор.

— Да, но мы не можем просто оставить всё на этом. Если это действительно будет стадия восстановления, нам нужно быть готовыми зафиксировать все изменения.

Тишина. В камере тело оставалось неподвижным. Час спустя, Ливия снова взглянула на экран. Никаких изменений.

Но тут — экран слегка заморгал. Показания начали резко меняться.

— Что это? — Ливия нахмурилась, вглядываясь в данные.

Марен подскочила.

— Это… это не может быть.

— На экране — электрическая активность. Как на нейронах. Мы фиксировали её, когда были у трупов раньше. Но она не должна была появиться. Тем более так резко.

Показания на экране начали расти. Слабые, но уверенные импульсы. Тело на платформе дрогнуло.

— Он… двигается, — сказала Ливия с замирающим сердцем.

Они замерли. Спустя несколько секунд, тело на столе резко дернуло руку. Это было похоже на судорогу, но гораздо более согласованное движение. Сильнее. Строгое. Словно кто-то пытался взять контроль над своим телом. Марен сделала шаг назад.

— Это не просто случайный импульс. Мы наблюдаем реакцию. Пускай слабую. Но реакцию.

Ливия вцепилась в стол, не в силах оторвать взгляд от экрана.

— Это значит… он ещё здесь. Внутри. Нужно зафиксировать это. Это может быть важным шагом к тому, чтобы понять, что происходит. Мы наблюдаем перезапуск.

Тело на платформе вдруг дрогнуло ещё сильнее. Не просто судорога. Рука поднялась, а затем сжала кулак. И замерла. Ливия чуть не упала со стула. Она была в ужасе, но в то же время не могла оторвать глаз от экрана.

— Это невозможно, — прошептала Марен. — Это не может быть.

Она осторожно отступила, но её голос стал более отчётливым:

— Мы не можем больше ждать. Всё нужно задокументировать.

— Но это в голове не укладывается. — сказала Ливия. — Мы не можем просто сказать, что один мёртвый человек начал двигаться.

— Мы скажем правду, — сказала Марен. — Зафиксируем всё.

Ливия понимала, что они сделали шаг, от которого уже не будет пути назад. Этот движущийся труп был чем-то больше, чем просто результатом экспериментальной ошибки. Он был предвестием того, что ждёт их всех.

Два дня прошли в полной тишине. В теле, которое ранее показало первые признаки активности, не было никаких изменений. Эксперименты, наблюдения, мониторинг — всё шло по расписанию, но пусто. Электрическая активность на экране стабилизировалась на нуле, а тело, лежавшее на платформе, было неподвижным, как и раньше.

Ливия сидела за столом в мониторной, устало протирая глаза. Она смотрела на данные, но все они были абсолютно одинаковыми. Нет изменений. Но две недели назад они бы даже не поверили, что вообще смогут наблюдать подобное.

Эд, заходя в комнату, бросил взгляд на экран и сказал:

— Так долго тишина. Может всё закончилось и пора его в морозильник?

— Я не знаю, — ответила Ливия, не отрывая взгляда от монитора. — Возможно, это часть его цикла. Но я не могу рисковать, думая, что всё завершилось. Мы должны подождать.

— Но у вас нет никаких доказательств, что это живое. Это только ваше предположение, что вирус не умер с телом.

Ливия вздохнула.

— Да, может быть, ты прав. Но что если это сигнал того, что всё только начинается?

В этот момент из камеры раздался тревожный звуковой сигнал.

Экран начал мельчить.

— Что это? — воскликнула Ливия, подскакивая на месте. Она быстро нажала на кнопку. Экран переключился на камеру, которая фиксировала тело.

Тело на платформе всё так же лежало неподвижно, но теперь в нём начались микроскопические подёргивания, почти незаметные для обычного наблюдателя. Но это было. Это было живое движение. Пальцы сжались. Глаза на мгновение открылись, затем снова закрылись.

— Он… снова начинает двигаться, — прошептала Ливия, и её голос дрогнул.

Глава 7. Когда мёртвых больше, чем живых

Шли дни, превращаясь в бессмысленное повторение одного и того же: тишина, изоляция и смерть.

Ливия, Эд и София - их тела победили вирус, выработав антитела.

Работа в лаборатории прекратилась. Все исследовательские проекты были заморожены. Ливия не могла одна делать разработку вакцины. В её руках оставались лишь знания, которые она не могла использовать. Люди умирали, но их тела не исчезали. Они возвращались, но не так, как прежде. Это было как в каком-то кошмаре.

В кабинете профессора, который теперь стал штабом для троицы, царила мёртвая тишина. Ливия сидела у стола, её взгляд был усталым, словно она не могла вынести того, что происходило вокруг. Эд стоял у окна, смотря на пустую лабораторию, где когда-то работали сотни людей. Теперь пустота была её единственным жильцом.

София пришла в кабинет и, села рядом с ними. Она выглядела так же усталой, как и они, её глаза были тёмными от бессонных ночей, но её лицо оставалось непокорным, как и раньше.

— Мы не можем просто сидеть и ждать, — сказала она. — Мы должны что-то предпринять. Но не знаю, что ещё можно сделать.

Ливия покачала головой, ощущая, как её мысли становятся всё более мутными и неясными.

— У нас нет информации. Мы не можем продолжать исследования. Никто не может помочь нам, и мы не можем помочь себе. Мы просто наблюдатели.

Каждый день было всё больше мёртвых, а потом всё больше оживших. Эти бывшие люди не могли говорить, не могли принимать решения, их движения были механическими. Они следовали своим инстинктам: реагировали на свет и шум, ходили, двигались, но в их глазах не было жизни. Каждый новый оживший был лишь напоминанием о том, что они все стали частью этой катастрофы.

Процесс был неизбежным. Ливия не могла отделаться от мысли, что, возможно, они тоже когда-нибудь станут частью этого. Как долго продлится этот цикл? Кто знает. Всё, что оставалось, это наблюдать.

— Мы не можем сказать, сколько людей ещё остались живыми в этом мире, — сказал Эд, уставившись в пустоту. — Мы не знаем, что происходит за пределами лаборатории. Может быть, там происходит то же самое.

София молча кивнула, а Ливия сжала в руках свою тетрадь, в которой записывала последние данные. Это была её единственная связь с реальностью, хоть и понимала, что эти записи могут никогда не увидеть свет.

Всё, что они могли сделать — это ждать. Ожидать того, что произойдёт, и надеяться, что, хотя бы для них наступит момент, когда всё закончится. Но Ливия знала, что это не конец. Это было начало чего-то нового.

***

Ливия встала перед компьютером в штабе, пытаясь выйти на связь с Советом. Её пальцы нервно перебирали клавиши, но экраны снова и снова показывали пустоту. Нет сигнала. Нет ответа. Эхо бесконечного ожидания. Проклятие этой лаборатории: она была под землёй, изолирована от внешнего мира. Они все погрузились в этот ящик, как в могилу.

— Совета нет… — сказала Ливия, отводя взгляд от экрана. Она не могла скрыть разочарование в голосе. — Мы не можем вызвать помощь. Они не отвечают. Я ежедневно пытаюсь с ними связаться. Но ответа – нет.

Эд подошёл и положил руку на её плечо.

— Мы знали, что так будет, — сказал он тихо.

Ливия вздохнула, но ничего не сказала в ответ. Она знала, что у них нет другого выбора. Внешний мир, скорее всего, погрузился в хаос, как и всё, что оставалось внутри лаборатории.

***

Эд стоял в углу кабинета, сгорбившись над столом, на котором были разбросаны старые бумаги. Он искал что-то, что могло бы помочь им выбраться из этого положения. На столе была куча файлов и документов, среди которых он с трудом вычленял нужные. Он что-то шептал себе под нос, когда его взгляд вдруг застыл на одном из документов.

— Есть что-то… — сказал Эд, поднимаясь и подходя к столу с найденной бумагой.

Ливия подошла, и её взгляд упал на лист, который Эд держал в руках. Это были старые схемы, которые показывали, как можно вручную разблокировать двери и шлюзы, чтобы выйти из лаборатории.

***

Обход боксов был их ежедневной рутиной. Они проходили по коридорам и останавливались у каждой камеры, где ещё оставались живые. Лекарства от нового вируса не было. В каждом боксе находились заражённые.

Ливия и София разносили еду и воду, следя за состоянием каждого. Обстановку можно было описать как мрачную и безнадёжную: каждый из этих людей когда-то был коллегой, другом или просто знакомым. Теперь они были чем-то безликим, движущимися тенями, теряющими свою человечность. Заражённые не отвечали на их попытки общения, не проявляли эмоций, состояние было критическим. От нового вируса нет лекарства или вакцины. Оставалось только ждать смерти.

Ливия не могла привыкнуть к этому. Страх, который она испытывала вначале, стал более тупым, но не менее сильным. Каждое утро было мучительным: смотреть, как их количество сокращается, как по одному исчезают те, кто был ещё несколько дней назад живым.

***

Сегодня, когда они подошли к боксу, где лежал последний живой мужчина. Ливия замедлила шаги. Мужчина был почти в полусне, его тело всё ещё реагировало на внешние раздражители, но на его лице не было ни выражения боли, ни страха — только абсолютная пустота. Его не спасти.

Глава 8. Маленькая надежда

Шли дни, и каждый день казался похожим на предыдущий. Однако на фоне этой тягучей рутины появилась надежда.

Двое, из последней группы семи испытуемых, не имели серьёзных симптомов. Но они оставались в изоляции, как и все остальные, и никто уже не ожидал, что они смогут пережить воздействие вируса. Но постепенно, их состояние стабилизировалось. Эти двое людей, Оскар 25 лет и Мия 16 лет, брат и сестра.

Ливия и София наблюдали за ними через камеры наблюдения. Оскар и Мия сидели в своих изолированных боксах.

— Они выглядят как… нормальные, — заметила София, не отрывая взгляда от Оскара, который сейчас пил воду из поданного контейнера. Его движения были спокойными и уверенными.

Ливия взглянула на Мию, которая тихо сидела на кровати. На её лице не было паники или страха, как у многих других. Казалось, она просто пережила и приняла свою новую реальность.

— Это невероятно, — Ливия прошептала. — Нам нужно будет проверить их на антитела.

София кивнула, её сердце учащённо забилось.

***

На следующее утро Ливия и Эд подошли к боксам, где сидели Оскар и Мия, и в первый раз за долгое время Ливия почувствовала прилив эмоций, который она с трудом сдерживала. Это было похоже на свет в конце туннеля — едва уловимый.

Дверь в изолированный блок мягко скользит в сторону, впуская Ливию в помещение. Она держит в руках кейс с оборудованием, а за ней, чуть в стороне, в проёме остаётся Эд — он опирается на косяк, правая рука лежит на поясе, где под рубашкой скрыт пистолет. Его лицо спокойное, но взгляд цепкий. Не для угрозы — для контроля.

Мия сидит на кровати. Её глаза огромны, под ними — темные круги. Оскар стоит у стены, руки в карманах, подбородок напряжён, губы сжаты. Он наблюдает за Ливией, будто ожидая подвоха.

— Привет, — мягко сказала Ливия, ставя кейс на стол. — Мне нужно взять у вас кровь. Это быстро и безопасно. Я проверю уровень антител, и, если всё хорошо — вы сможете выйти. Больше никаких запертых дверей.

Мия коротко кивнула, но Оскар даже не пошевелился.

— Это что, очередной эксперимент? — резко спросил он.

Ливия выдохнула. Она смотрела на них — как на людей, не как на образцы.

— Нет. Я хочу вам всё объяснить. Без прикрас. Вы имеете право знать.

Она села на край стула, руки лежали на коленях. Голос стал тихим, но твёрдым:

— Вирус, который мы пытались контролировать… вырвался наружу. Большинство сотрудников — мертвы. Некоторые… восстали. Их тела не разлагаются, они продолжают двигаться. Мы изолированы. Но есть — вы двое, я, Эд и София. У нас троих есть антитела, нужно проверить вас. Это — шанс.

Мия всхлипнула и уткнулась в колени. Оскар сделал шаг вперёд, глаза блестели от злости.

— Вы что, просто похищали людей? Клали в эти коробки, заражали и смотрели, кто выживет?

— Мы не знали, — тихо ответила Ливия. — Я не оправдываюсь.

Оскар засмеялся коротко и зло.

— Нас похитили! Мы просто… — он сглотнул. — Мы сбежали из дому. Наши родители были алкоголиками, били, унижали нас. Мы хотели начать сначала. Я взял Мию с собой. Мы шли вдоль трассы, тормознули машину. А потом — провал. Очнулись уже тут, в камере, с капельницами.

Он подошёл к столу и с размаху сбросил на пол всё, что на нём стояло: чашки разбились, ложки грохнули о плитку. Мия всхлипнула громче.

— Вы украли у нас шанс! — рявкнул он, указывая на Ливию. — Вы — хуже тех, от кого мы бежали!

Ливия не вздрогнула. Она подошла ближе, медленно, осторожно. Ее голос стал твёрже:

— Я понимаю твою злость. Я тоже хочу вернуть всё назад. Но у нас больше нет прошлого — только настоящее. И либо ты сдаёшь кровь, и мы работаем вместе… либо ты остаёшься здесь, пока вирус не найдёт способ обойти твои антитела.

Оскар сжал кулаки. Его грудь тяжело вздымалась.

И в этот момент Эд сделал шаг вперёд. Его лицо оставалось спокойным, но он приоткрыл рубашку — рукоять пистолета стала видна.

— Сдай кровь, Оскар, — сказал он просто. — Потом делай что хочешь. Кричи, ломай. Но сейчас — просто сядь и сделай это. Пожалуйста.

Оскар долго смотрел на него. Потом — на Мию, которая смотрела на него глазами полными мольбы.

— Ладно, — выдохнул он и сел, посмотрев на сестру. — Но только потому, что я не позволю ей остаться здесь одной.

Ливия сдержанно кивнула и достала шприц. Руки дрожали, но она держалась. Когда игла вошла в вену, она прошептала:

— Спасибо. Ты сделал правильный выбор.

Оскар с интересом следил за ней, когда она начала брать кровь. Его движения были спокойными и не торопливыми, он не сопротивлялся. На лице Мии тоже не было никаких признаков страха или беспокойства — они оба казались слегка уставшими, но не больными.

— Я чувствую себя нормально, — сказал Оскар, глядя на Ливию. — Я не знаю, что с нами случилось. Я не помню, как я оказался здесь, но мне не страшно.

— Вам нужно будет ещё немного подождать, — сказала Ливия, стоя перед ними. — Мы должны убедиться, что антитела у вас есть и они стабильны.

Глава 9. Когда мертвец шевелиться

Утро началось рано. Ливия проснулась ещё до сигнала будильника, натянула халат поверх одежды и пошла в лабораторию. В воздухе чувствовался стерильный запах антисептика, перемешанный с металлом и озоном от очистительных установок.

Она первой сдала кровь — пробирка заполнилась густой красной жидкостью, которую тут же отправили в центрифугу. Следом зашли София, Эд, Оскар и Мия. У каждого процесс занял не больше минуты, но напряжение чувствовалось.

— Всё стабильно, — сказала Ливия, проверяя показатели на планшете. — Антитела держатся. Это хорошо. Очень хорошо.

После завтрака они собрались в мониторной. Эд держал в руках карту с планом коридоров, рядом с ним стоял Оскар.

— Нам нужно выбрать самого пассивного ожившего, — говорила Ливия, водя пальцем по экрану камеры. — Вон тот, в южном боксе. Он почти не двигается. Сутками стоит, не реагируя, если нет шума.

— Зомби-берсеркер в спячке, — буркнул Оскар.

— А костюмы?

— На складе есть четыре полных комплекта. Проверю герметичность. Они тяжёлые, но выдержат. — София вздохнула. — Дышать в них тяжело. Но безопасно.

Мия подошла ближе:

— А если он их увидит? Если услышит?

— Тогда будет реакция. Мы увидим, как работает агрессия, — ответила Ливия. — Главное — держаться за пределами прямого контакта.

***

Эд и Оскар стояли перед боксом с ожившим. Оба были в защитных костюмах: герметичные, плотные, с прозрачными экранами и встроенными фильтрами. На шлемах блестели фонарики. Эд проверил молоток, закреплённый за поясом, затем протянул Оскару простынь и тихо сказал:

— Готов?

Оскар сглотнул, кивнул и прижал к себе небольшой кейс с пробирками и зажимами.

— Всё будет нормально. Главное — не шуметь, — добавил Эд.

Они открыли герметичную дверь и шагнули внутрь. В камере было мрачно, лишь свет из коридора освещал комнату тусклым холодным светом. В дальнем углу стояло существо — некогда человек, теперь нечто иное. Он был недвижим, словно вырубленный, стоял, опустив руки, слегка покачиваясь. Эд посмотрел на Оскара, показал жестами: «Тихо. Справа. Простынь.» Оскар кивнул, взял второй конец простыни и, сгибаясь, начал двигаться медленно по дуге. Эд — в другую сторону. Они синхронно приближались к ожившему, общаясь одними глазами. Напряжение давило, в ушах звенела тишина. Оскар вдруг зацепил ногой металлический поднос, который стоял на полу около стены, тот со звоном отлетел в сторону. Оживший резко повернул голову. Его мутные, но всё ещё человечные глаза уставились прямо на них. Он замер. Эд поднял руку, показывая «не двигайся». Несколько долгих секунд — существо не двигалось. Потом, будто внутри него щёлкнул тумблер, оно зарычало и бросилось на Оскара.

— ОСТОРОЖНО! — закричал Эд.

Оскар не успел отскочить — оживший повалил его, вцепившись руками в защитный костюм. Он рычал, скрипел зубами, пытаясь дотянуться до шеи. Оскар кричал и изо всех сил пытался удержать его на расстоянии.

Эд подскочил сзади, выхватил молоток и с размаху ударил по голове ожившего. Один раз. Второй. Третий. На четвёртый удар череп дал трещину, и существо обмякло, как мешок. Эд скинул тело с Оскара. Оскар дрожал, его глаза были пустыми, лицо — в шоке. Он тяжело дышал, не двигаясь, смотрел на тело.

— Пробирки! Где пробирки?! — Эд выхватил кейс у него из рук и, дрожащими пальцами, набрал кровь из шеи мертвеца. Затем, вытащив скальпель, быстро срезал кусочек ткани из черепа.

— Вставай, чёрт возьми, вставай! Надо уносить ноги!

Оскар с трудом поднялся. Из соседних боксов доносился тревожный рёв — ожившие, привлечённые шумом, начали метаться и биться о стены, издавая нечеловеческие звуки. Эд потащил Оскара за собой, распахнул дверь в коридор, выскочил первым, потянул друга следом. Дверь за ними герметично закрылась.

— Готовься, снимай костюм! Быстрее! — кричал Эд.

Оскар не отвечал, просто послушно повторял за ним действия. Они ворвались в комнату, где за мониторами сидели Ливия и София. Те вскочили с мест, бледные, глаза полные ужаса. Ливия первой кинулась к ним:

— Что случилось?! Вы в порядке?!

Эд молча опустил кейс с пробами на стол. На его лице не было выражения, только пот и капли крови на перчатках. Оскар стоял рядом, покачиваясь. Его глаза были полны паники. Он глянул на Ливию, будто только сейчас заметил её, и прошептал:

— Он… он чуть не убил меня…

— Но вы живы. Вы молодцы. Мы теперь знаем, как они реагируют. И у нас есть образцы. Мы справились, — прошептала Ливия.

Все четверо молча переглянулись. В этой тишине было больше слов, чем могли бы сказать голоса. Это был первый шаг — страшный, но необходимый. И теперь пути назад не было.

Эд и Оскар сидели в креслах, медленно приходя в себя.

— Он был… слишком быстрый, — сказал Эд, вытирая лоб. — Они не просто оживают. В них что-то… другое. Более агрессивное.

— Как будто он знал, куда бежать. Он сразу рванул на меня, — прошептал Оскар. — Это было… как охота.

— И мы — добыча, — добавил Эд.

София тихо сказала:

Глава 10. Нити между нами

На следующее утро запах кофе и подогретых консервов заполнил воздух. Все собрались на завтрак.

Стены столовой были окрашены в мягкие пастельные тона. На потолке расположены яркие светильники, которые излучали мягкий, рассеянный свет, создавая комфортную обстановку. В углу стоял небольшой искусственный сад с зелеными растениями. В центре столовой располагаются длинный металлический стол, покрытый скатертью в клетку, которая придавала помещению домашний вид. В углу столовой находится небольшой уголок с кофемашиной и чайником.

Эд, утерев рот рукавом, бросил взгляд на Оскара, и тот кивнул: — Пойдём опять к южному крылу. Там может быть аварийный выход.

— Осторожнее, — хмуро сказала Ливия, отставляя чашку. — Я пока загляну в мониторную — хочу посмотреть, как ведут себя ожившие. Может, появились изменения.

Она провела пальцами по планшету и добавила, взглянув на Софию: — А потом нам надо составить анкету. Мы должны выяснить, что объединяет нас пятерых. Почему именно у нас вирус дал сбой? Что у нас общего? Может, привычки, иммунитет, мутации, прививки… что угодно.

София кивнула: — Я подготовлю шаблон. Надо будет записать и про образ жизни, и про болезни в семье, и даже про диету. Всё может быть важно.

Мия отодвинула тарелку, поднялась, поправляя завязки на жилете: — А я пойду в кладовую. Надо инвентаризировать всё, что у нас осталось. Консервы, крупа. Надо понять, на сколько мы обеспечены.

На секунду все замолчали. В этом моменте, в этом затаившемся дыхании было всё: страх, надежда и осознание, что выхода может не быть — и тем важнее не терять контроль над ситуацией.

Ливия встала первой.

— Тогда за дело. Время работает не на нас.

Команда разошлась по своим задачам, оставив за собой только недоеденные порции и следы напряжения, растянувшиеся, как тонкая паутина, по холодному полу лаборатории.

***

Вечером, когда искусственное освещение стало мягче и чуть теплее, словно пытаясь сымитировать закат, все собрались в гостиной. Помещение казалось очень уютным — наверное, из-за того, что они были вместе. На одной из стен висели картины с изображениями природы — зелёные леса, горные пейзажи и спокойные озёра. В центре комнаты стоял большой мягкий диван, обитый тканью светлых тонов. Рядом располагались уютные кресла, создающие комфортное место для общения. На кофейном столике, сделанном из тёмного дерева, стояли книги, настольные игры. В углу гостиной находился небольшой уголок с библиотекой, где на полках аккуратно расставлены книги по различным темам — от научных исследований до художественной литературы.

— Южный коридор пустой, мы не нашли выход, — сказал Эд, потирая затёкшую шею. — Завтра поищем в северном коридоре. Схемы из кабинета профессора не верны. Возможно это специально, профессор всё держал под контролем. Наверное, надо ещё поискать в его документах.

— Всё равно молодцы, что сходили, — откликнулась Ливия, глядя на него через стол. — Мы должны держаться за каждую возможность.

— В кладовой у нас еды надолго хватит, действительно запасов много, — сказала Мия, положив на стол блокнот с мелким почерком.

Повисла пауза. Никто не хотел говорить о будущем — оно было зыбким, словно дым за окном.

Ливия наконец нарушила тишину: — Завтра утром я хочу вас всех опросить. Мы с Софией составили анкету. Подробную. Очень. Нужно понять, почему именно мы выжили. У вируса был какой-то сбой — и он не смог нас победить. Мы должны найти зацепку.

София кивнула: — Там всё: история болезней, образ жизни, привычки, даже такие мелочи, как любимая еда или реакции на укусы насекомых. Я знаю, звучит странно, но мы не можем упустить ничего.

— Это не странно, — сказал Оскар, поднимая бровь. — После всего, что мы видели, ничего уже не звучит странно.

— Тогда утром по очереди. Начнём с Эда, — Ливия посмотрела на него с благодарностью и упрямством. — А потом — все остальные. Возможно, мы и есть — наш единственный ключ.

***

Наутро Ливия устроилась в кабинете профессора. София сидела неподалёку с планшетом, в который вносила данные, а рядом лежала стопка анкет, распечатанных на остатках бумаги.

Первым вошёл Эд. Он был в серой футболке и тёмных штанах, волосы чуть взъерошены, на лице лёгкая щетина. Он бросил взгляд на Ливию, чуть улыбнулся — коротко, беззвучно.

— Садись, — сказала она мягко, показывая на стул. — Это недолго.

— Если не начнёшь спрашивать про детские травмы, — усмехнулся он, усаживаясь. — Хотя, знаешь, после оживших и это уже звучит не так уж страшно.

Ливия улыбнулась краем губ, но глаза у неё оставались сосредоточенными.

— Имя, возраст, группа крови — просто формальности.

— Эдвард Леви. Сорок два. Первая отрицательная.

София молча ввела данные.

— Хорошо. Теперь... Ты болел чем-то серьёзным в детстве?

— Пневмония в шесть лет. Потом ветрянка. Аллергия на пенициллин. Всё.

— Прививки? Последняя?

— Ну стандартный набор в детстве — корь, столбняк…

Глава 11. Каждое утро – как вчера

Дни потянулись серой полосой — одинаковые, бесконечные, сливаясь в один длинный, вязкий от тишины и рутины отрезок времени. Здесь день определялся не часами, а звуками: гулом фильтров, шагами в коридорах, шумом открываемого холодильника в столовой.

Ливия заканчивала свою самую сложную работу. Каждый день она проводила в лаборатории, оформляя отчёты, сводя воедино всё, что было ими пережито и открыто за эти месяцы. Работала молча, сосредоточенно, будто сама стала частью машины. Пальцы неустанно бегали по клавишам, сканеры жужжали, приборы фиксировали последние данные.

Она составила полный протокол по вирусу: путь заражения, мутации, клинические проявления, особенности передачи через слизистые. Подробный отчёт по вакцине — все неудачи, гипотезы, попытки стабилизировать антитела. Отдельный блок — выжившие. Физиология, иммунные реакции, различия. И, наконец, ожившие — вскрытия, поведенческие наблюдения, активность мозга после смерти.

Каждая деталь была задокументирована. Без приукрашивания. Без надежды. Только факты.

Когда всё было готово, Ливия сделала два экземпляра. Один запечатала в водонепроницаемый контейнер и положила в сейф кабинета профессора Ларсена. Второй убрала в ящик стола в своей комнате. На случай, если придётся уходить.

Если снаружи всё ещё существует мир — эти документы должны увидеть, как можно больше людей. Учёные, правительство, международные центры. Чтобы не повторить их ошибку.

Если же эпидемия распространилась — она должна добраться до какой-нибудь лаборатории, где ещё остались в живых вирусологи. Кто знал, как работать с подобным. Там, возможно, они смогут найти решение. Найти то, что ускользнуло от неё.

Тем временем Эд и Оскар продолжали исследовать верхние уровни комплекса, искать аварийный выход. Безуспешно. Но они не сдавались.

Вдвоем с Софией они обходили боксы, в которых всё ещё находились ожившие. Без звука, без света ожившие впадали в подобие спячки. Они стояли, иногда медленно покачивались, но не двигались. И всё равно, каждый обход вызывал в груди Ливии лёгкий холод. Потому что она знала: они не спят. Они ждут.

В промежутках между работой и обходами, возвращаясь в столовую, Ливия чувствовала тепло. Потому что там всегда была Мия. Маленькая, сосредоточенная, с повязкой на голове и скалкой в руках, она умудрялась творить из остатков еды что-то по-настоящему вкусное.

— Сегодня каша с ягодами, — говорила она радостно. — И тёплый хлеб. Нашла дрожжи в холодильнике!

Её забота казалась всем спасением от безумия.

Иногда вечером, после ужина, они сидели в гостиной и просто молчали. Кто-то читал, кто-то чертил схемы, кто-то смотрел в стену. Ливия держала перед собой блокнот, но не писала. Просто крутила карандаш в пальцах и думала, что будет дальше.

Но пока они были живы, был шанс. И пока она здесь — документы не исчезнут. И возможно, когда-нибудь, это спасёт кого-то.

***

Эд ворвался в лабораторную зону, чуть ли не на бегу, скомканные листы карт в руке. Он был взволнован — видно по глазам, по тому, как говорил, перебивая сам себя:

— Ливия! Ливия, смотри! Я нашёл это… в архивной секции, за старым щитом с проводкой. Там была коробка с чертежами! Я думал, что мы уже всё видели, но эта — новая.

Ливия подняла голову от планшета, отложила журнал. Она всё ещё носила лабораторный халат, на лице отпечатались следы от маски. Рабочий день у неё не кончался никогда.

— Покажи, — сказала она, тихо, но с вниманием.

Эд разложил карты на столе. Пожелтевшая бумага, криво распечатанная, с заметками от руки. Пунктирные линии, указатели, схемы. Но одна вещь сразу бросалась в глаза: в нижней части комплекса, в углу, был кружок с подписью, сделанной от руки: «E.V.-3». А рядом — стрелка, ведущая за периметр лаборатории, к техническому коридору, который нигде не упоминался.

— Думаешь, это запасной выход? — спросила Ливия, вглядываясь в карту.

— Это должно быть он. Ливия, это не похоже на вентиляцию или шахту лифта. Похоже, что-то инженерное. И знаешь… это не на электронных схемах, не в системе. Его как будто специально скрыли.

— И это объясняет, почему ты раньше не мог найти выход, даже с доступом к серверам, — пробормотала она. — Это место изначально строилось как закрытое. Без профессора никто не знал всего. Он держал всё при себе — даже я не знала о полном периметре.

Они замолчали, оба глядя на карту. Бумага шуршала под пальцами.

— Ты проверишь это с Оскаром? — наконец спросила Ливия.

— Уже договорились. Завтра с утра. Но нужно твоё разрешение, если мы начнём вскрывать переборку.

— Получите, — кивнула она. — Если это и вправду выход — нужно знать наверняка.

***

Тем же вечером, после очередной загрузки отчётов и сверки с Софией, Ливия, как обычно, направилась в мониторную. Простая комната, полная экранов, свет которых давал её лицу бледное сияние. Здесь она чувствовала контроль. Безопасность. Она проверяла каждый бокс по графику.

Ожившие были спокойны.

В спячке. Вне слышимости, без раздражителей, они почти не двигались.

Ливия делала пометки в журнал:

Глава 12. Последняя дверь

Воздух в лаборатории стоял густой и тяжелый, как перед бурей. Они больше не могли откладывать выход — ответы ждали за пределами стерильных стен. Никто не произнёс этого вслух, но в каждом взгляде сквозила тревога. Это не просто выход. Это был рубеж. Граница между прошлым и тем, что ждёт их в новом, изменённом мире.

Эд стоял у консоли охраны, перебирая ключ-карты. Рядом Оскар натужно дёрнул дверь запасной кладовой, и та с металлическим щелчком открылась, выпустив наружу запах масла, металла и пыли. Оружейный шкаф оказался почти нетронут. Внутри — аккуратно развешенные автоматы, бронежилеты, каски, ящики с патронами. Время остановилось здесь в тот самый день, когда система перешла в автономный режим.

— Возьмём по одному, — сказал Эд, бросив короткий взгляд на друга. — Никогда не думал, что снова буду держать в руках это, — пробормотал он.

Оскар кивнул, схватив АКС-74 с откидывающимся прикладом. Проверил затвор, ловко вставил магазин.

— А я надеялся, что никогда не придётся, — ответил Оскар, застёгивая бронежилет.

На столе перед Ливией рассыпались листы, покрытые схемами, таблицами и диаграммами. Её пальцы метались по ним, как у пианистки. Она сортировала документы: отчёты о выживших, данные анализов, графики мутаций. Всё, что могло помочь — им, другим, тем, кто, возможно, ещё остался снаружи.

Она аккуратно уложила бумаги в пластиковые папки, застегнула их в герметичный кейс. Поверх — жёсткий диск с резервной копией базы данных. Убедившись, что всё на месте, она посмотрела на табличку с логотипом Совета. Некогда гордость и символ прогресса, теперь он казался ей уродливым клеймом. Не раздумывая, она отклеила наклейку и бросила в урну.

Мия взяла себе армейский рюкзак.

— У тебя бинты есть? — спросила Мия, запихивая нож между банок с фасолью.

— Есть. И антисептик, и перчатки. Взяла ещё шприцы и ампулы с адреналином — вдруг кому-то понадобится.

— Хорошо, — коротко сказала Мия. Её лицо было напряжённым, сосредоточенным. Ни паники, ни жалоб — только решимость.

— Пойдём. Посмотрим тоннель до конца, — предложил Эд, когда рюкзаки были собраны, а документы уложены в герметичный контейнер.

Оскар кивнул, подкинул автомат на плечо.

Они шли по узкому коридору, освещённому тусклым светом аварийных ламп. Стены с облупившейся краской, потёки ржавчины, покрытые пылью таблички с номерами отсеков. Мир за пределами лаборатории казался забытым, заброшенным.

— Ты думаешь, там ещё кто-то есть? — спросил Оскар после долгого молчания.

— Хочу верить. Хотя бы ради них, — Эд кивнул назад, туда, где остались девушки. — Ради нас.

Тоннель вёл к массивной гермодвери. Эд включил сканер доступа. Система отозвалась глухим гудением.

— Внешний замок заблокирован, — пробормотал он. — Нужно ручное подтверждение. Был активирован автономный протокол. Возможно, есть шанс открыть вручную. Или… — Он замолчал.

— Или кто-то не хотел, чтобы мы вышли, — закончил за него Оскар. Они переглянулись.

Возвращаясь обратно, они услышали, как в гостиной кто-то смеётся. Тихо, натянуто, но всё же — смеётся.

— Что такое? — спросил Эд, заходя.

— Мия нашла кофейный порошок, — сказала Ливия, указывая на девушку, которая держала в руках пакетик, словно трофей. — Говорит, будет варить нам «последний кофе цивилизации».

— Надеюсь, не последний, — буркнул Оскар.

— Всё готово, — сказала София.

— Мы нашли выход, — выдохнул Эд. — Коридор, ведёт к гермодвери. Но она заперта.

— Всё в автономном режиме. — добавил Оскар. Без кода мы не откроем её.

Ливия застыла на мгновение, сердце пропустило удар. Потом, словно вспоминая что-то важное, она медленно подняла глаза.

— Профессор Ларсен… — прошептала она. — Он дал мне код от своего сейфа. И сказал: "На случай, если меня не будет рядом. Запомни, Ливия, это важно".

Она на секунду замолчала, будто слышала его голос снова.

— Я попробую этот код завтра. Думаю, он мог использовать одну и ту же комбинацию. Он всегда повторялся в мелочах… Это в его духе. Я почти уверена, что подойдёт.

Ливия молча кивнула. В её взгляде читалась усталость. И тревога. И решимость. Все знали: назад пути нет.

Они легли поздно. Сон был прерывистым, наполненным отрывками разговоров, криков, воспоминаний. Где-то за стенами шумели системы фильтрации, гудели старые генераторы. А за гермодверью — возможно, всё ещё дышала жизнь. Или — её обломки.

Завтра они узнают.

***

Утро наступило непривычно рано. Никто не заводил будильники, но все проснулись, как по команде, будто внутренняя тревога разбудила каждого ещё до звуков старого вентилятора и жужжания мониторов. Тишина лаборатории была глухой, плотной, как перед бурей. И в этой тишине завтрак казался почти священным ритуалом прощания с последними остатками рутины.

На столе стояли кружки с мутным кофе из порошка, упаковки с батончиками, пара пластмассовых мисок с овсянкой. Никто не жаловался. Сегодня еда не имела вкуса. Ливия сидела чуть в стороне, с прямой спиной и слегка нахмуренным лбом, как всегда, когда что-то обдумывала. В её руке была тонкая тетрадь с мягкой обложкой — её записная книга. Страницы были исписаны аккуратным почерком, с датами, схемами, заметками. В самом начале — список испытуемых. Позже — отметки о мутациях. Сейчас — просто дни.

2 Часть «Свет надежды — там, где смерть уже прошла»

Катер неспешно плыл по гладкой поверхности моря, рассекая его темно-синюю гладь. Ветер был слабым, почти не ощущался, лишь слегка колыхал волосы и одежду. Волны лениво катились к горизонту, отражая утреннее солнце и играя бликами на корпусе судна.

Эд стоял у штурвала. Его глаза не отрывались от открытого горизонта, где тонкая линия воды смыкалась с небом. Его руки были уверенными, но лицо хранило напряжённость. Несмотря на то что они наконец покинули остров, внутреннее ощущение тревоги не отпускало. Он чувствовала, что за пределами их временного убежища реальность может оказаться куда страшнее, чем замкнутая жизнь под землёй.

— Эй, вы это видите? — вдруг раздался голос Мии, сидевшего рядом с Оскаром у борта. Она прищурилась и подняла руку, указывая вдаль.

Ливия резко взглянула в ту сторону. На фоне воды, почти сливающегося с небом, темнело что-то… удлинённое, с очертаниями борта и кабины.

— Катер, — уточнил Оскар, достав бинокль и прижав к глазам. — Одинокий. Без движения. Скорее всего, дрейфует.

— Поплывём к нему? — спросила София. — Может, кому-то нужна помощь?

— Или мы найдём что-то полезное, — добавила Мия, уже привстав с места.

Ливия кивнула.

— Подойдём осторожно.

Катер медленно изменил курс. В течение десяти минут они сближались с другим судном, и с каждым метром становилось яснее — он пуст. Ни звука, ни движения. Дверца в каюту была приоткрыта, как будто кто-то выходил в спешке или оставил её распахнутой во время паники.

Когда их катер поравнялся, Оскар схватил канат, перебросил его и закрепил. Потом ловко перепрыгнул на борт дрейфующего судна.

— Осторожно, Оскар, — сказала Ливия. — Осмотрись, но не входи внутрь один.

— Я осторожен, — отозвался он. — Похоже, никого нет.

К нему присоединились Эд и Ливия. София и Мия остались на своём катере, наблюдая.

Внутри царила тишина, словно само время остановилось. Лёгкий запах плесени и застоявшейся влаги висел в воздухе, но крови или признаков борьбы не было. Всё выглядело брошенным впопыхах, но аккуратно. На столике под пластиковой крышкой лежала свернутая газета. Эд осторожно поднял её и развернул.

— Вот чёрт, — пробормотал он. — Посмотрите.

На первой полосе кричащий заголовок: «ЭПИДЕМИЯ ВЫШЛА ИЗ-ПОД КОНТРОЛЯ. ВСЕМ РЕКОМЕНДУЕТСЯ ОСТАВАТЬСЯ ДОМА. ВВОДИТСЯ РЕЖИМ ИЗОЛЯЦИИ».

Дата на верхнем углу — середина сентября прошлого года.

Оскар достал фонарик из шкафа, проверил — батарейки были заряжены. Потом открыл ящик — внутри лежали аккуратно разложенные коробки с консервами, свечами, запасными батарейками и медикаментами. Тут же, рядом, лежала фотография. Он протянул её Ливии.

На снимке — семья. Мужчина, женщина, двое детей. Все улыбаются. Стоят у берега, возможно, этого самого моря. Детям не больше десяти лет. Фотография была обрамлена в простую деревянную рамку. На обратной стороне карандашом написано: «Август. Наша поездка».

— Они… спасались, — тихо произнесла Ливия. — Но что-то пошло не так.

— Их здесь нет, — сказал Эд. — Ни тел, ни следов. Может быть, сошли на берег… или…

Он не договорил, но всем стало ясно, что он имел в виду. Никто не хотел произносить это вслух.

Они начали аккуратно переносить коробки и припасы к себе на катер. Никто не говорил. Всё происходило в тишине, нарушаемой лишь шелестом плёнки, скрипом дерева и плеском воды. Мия с Софией складывали всё в рюкзаки: еду, медикаменты, свечи.

Когда всё было перенесено, они стояли на палубе своего катера, глядя на покинутое судно, как на свидетельство чужой трагедии. Ливия держала в руках газету. Несколько секунд она колебалась, потом протянула её остальным.

София молча взяла, развернула и, сглотнув, начала читать вслух:

— «Уважаемые граждане. В связи с распространением неизвестного вируса, вызывающего острое нейродегенеративное заболевание, правительство вводит режим чрезвычайного положения. Просим всех оставаться по домам. В случае появления симптомов немедленно сообщать в медицинские учреждения. Перемещения между городами запрещены…»

Её голос становился тише, дрожал.

Слова повисли в воздухе, как облако пепла после взрыва. Тишина после — была особенно пугающей.

Ливия медленно опустила глаза. Оскар посмотрел в сторону горизонта, будто надеясь увидеть там что-то — кого-то — живого. Мия обняла Софию за плечи, они стояли рядом, как сестры, в едином оцепенении. Эд молчал, сжимая рукоять автомата.

— Мир рухнул, — произнёс он наконец. Голос его был хриплым, почти сорвавшимся.

И никто не возразил.

Глава 1. Пустые улицы

Берег материка встречал их молчаливым, тревожным спокойствием.
Серое небо нависло тяжёлым пологом, приглушая краски мира. Волны лениво шлёпались о песчаную отмель, оставляя мутные разводы. Ржавые остовы некоторых катеров, наполовину затонувшие или накренившиеся на бок, цеплялись за ил и камни, словно выжатые из жизни звери. Некоторые катера стояли как будто кто-то вот-вот их покинул, сейчас вернется и помчится рассекать волны. На песке валялись обломки досок, гнутые железные канистры, оборванные верёвки. Дальний горизонт был едва различим сквозь туман, словно сам материк пытался скрыть свои тайны от новых гостей.

Эд вывел их катер к крошечной бухте, где среди прочих заброшенных лодок ещё можно было незаметно втиснуться. Двигатель выдал последние обороты, затихнув с хриплым стоном, и воцарилась тишина — гнетущая и липкая, как туман вокруг.

— Сюда, — коротко бросил Оскар, помогая Мие спрыгнуть на берег.

Они двигались осторожно, стараясь не шуметь. Эд осмотрелся, нахмурившись: в развалинах пирса темнели пустые окна брошенных строений, где когда-то, возможно, кипела жизнь — туристические лавки, рыбные рынки, кафе. Теперь же лишь ветер лениво играл потрепанными флажками на сгнивших мачтах.

Ливия сжимала в руках рюкзак с припасами, чувствуя, как между лопаток медленно стекает холодный пот. София шла рядом, прижимая к груди сумку с медикаментами.

Эд поставил рюкзак на землю и достал сложенную карту.

— Слушайте внимательно, — он говорил негромко, но его голос звучал твёрдо, почти жёстко. — Мы были здесь, — он обвёл карандашом пустое место, изображая остров, откуда они прибыли. — И здесь наш катер. Если придётся вернуться — мы должны знать, где искать.

Он вытащил из кармана связку ключей на старой верёвке.

— Карта и ключи будут спрятаны здесь, неподалёку. Только мы будем знать место. Никаких ошибок.

— А если мы потеряемся? — тихо спросила София.

— Не потеряемся, — отрезал Эд. — Будем держаться вместе. Всегда.

Он оглянулся на всех, пристально, словно вглядываясь в их души.

— И ещё. Слушайте меня очень внимательно. — Он понизил голос почти до шёпота. — Никому нельзя говорить про остров. Ни единого слова о вирусе. Ни о том, что там было. Ни о нас.

Ливия крепче сжала ремешки рюкзака.

— Почему? — спросила Мия, глядя на него широко раскрытыми глазами.

Эд медленно выдохнул.

— Потому что, если хоть кто-то узнает, что мы были там… — он сделал паузу, подчёркивая каждое слово, — нас обвинят. Скажут, что мы это устроили. Что мы запустили эту заразу. И они будут правы наполовину.

— Но это же неправда, — запротестовал Оскар.

— Правда не спасает жизни, — отрезал Эд. — Особенно теперь.

Ветер пронёс над водой крик чайки, болезненно разорвавший тишину.

Эд наклонился, вырыл в мокром песке ямку рядом с большим камнем, положил туда свёрнутую карту в водонепроницаемом пакете и ключи, сверху накрыв обломком доски и засыпав песком.

— Теперь только мы знаем, где это, — сказал он, выпрямляясь. — Никому не рассказывать. Даже если придётся лгать.

На миг наступила тишина. Каждый из них чувствовал её тяжесть — как груз на груди.

— Что дальше? — тихо спросила Ливия.

Эд на мгновение задумался, глядя на безлюдный берег.

— Идём вглубь. Ищем укрытие. Наблюдаем. Не доверяем никому. И помним: люди... — он хмуро покачал головой, — когда им грозит смерть, становятся хуже любых монстров.

Глубоко внутри Ливия знала, что он прав. В лаборатории она видела, на что способны люди, когда рушится привычный мир.

Они двинулись вдоль берега. Песок под ногами чавкал, иногда под ними проваливались гнилые доски, скрытые в песке. Изломанные кости чаек белели в водорослях. Один из катеров, накренившись, стоял на мели, его трюм был вскрыт, словно когтями — возможно, от отчаянных попыток выжить.

Проходя мимо полуразрушенного пирса, Мия тихонько взвизгнула — на столбе, привалившись к нему, висел человек в порванной одежде. Его кожа обветрилась и потрескалась, будто он висел там уже много недель. Глаза были закрыты, но по всему было видно — он умер не своей смертью.

Оскар быстро оттащил Мию за плечо:

— Не смотри.

Эд шёл чуть впереди, настороженно озираясь.
Каждый их шаг отдавался в этой пустой, мёртвой тишине эхом.
Ливия ощущала, как мир вокруг словно вымер — не было слышно ни машин, ни голосов, ни даже собак.

Материк встретил их безмолвным, гниющим безумием.

И всё же они шли вперёд.

Дома начинались метрах в ста от берега. Когда-то это был курортный городок: аккуратные коттеджи, деревянные заборчики, заросшие гортензиями палисадники. Теперь всё выглядело так, будто через это место прошёл ураган. Крыши обвалились, окна выбиты, двери покосились и распахнуты, словно сами дома хотели выдавить наружу ужасы, спрятанные внутри.

Эд поднял руку, давая знак остановиться. Они сгрудились у забора, крадучись вдоль него. Ливия прислушивалась — лишь завывание ветра и дребезг жестяных вывесок на фасадах. Никаких криков. Никаких голосов. Но это не успокаивало.

Глава 2. Свет в темноте

Утро пришло незаметно. Сначала в оконные щели просочился бледный свет, едва окрашивая пыльный воздух в сероватый тон. Потом где-то далеко раздался приглушённый крик ворона — сухой, скрежещущий звук.

Эд поднялся первым. Он осторожно разбудил Ливию, затем Софию и Оскара. Тот поначалу дёрнулся, вспомнив события ночи, но, увидев своих, тяжело выдохнул и поднялся на ноги.

Эд коротко осмотрел их — усталые, но готовые продолжать.

— В путь, — сказал он.

Они вышли из магазинчика на улицу. Город был в свете утра почти неузнаваемым: покорёженные машины, вывороченные тротуары, пустые дома с разбитыми окнами, двери, хлопающие на ветру.

По улицам тянулся лёгкий туман, скрывающий дальние здания за мутной белёсой пеленой.

Оскар вглядывался во все стороны, напряжённый как натянутая струна. Он шёл немного впереди, всё время вслушиваясь.

— Мия! — иногда тихо звал он, оборачиваясь на каждый шорох.

Эд и Ливия шли рядом, контролируя обстановку. И вдруг Эд остановился.

— Сюда, — тихо сказал он, показывая на переулок слева.

Из-за угла мелькнула тень. Они осторожно выглянули.

По улице двигалась небольшая группа людей — трое мужчин и женщина. Они двигались уверенно и были вооружены: один нёс монтировку, другой — ржавый топор, у других на плечах висели ружья. Они обшаривали машины, забирали всё полезное: бутылки с водой, консервные банки, одежду.

София сжала руку Оскара, показывая молчать.

— Следуем за ними, — шепнул Эд.

Они аккуратно двинулись следом, держась на расстоянии, прячась за машинами и стенами. Группа двигалась быстро, будто знала куда идёт.

Проходя мимо одной из машин, Ливия заметила на капоте старую куклу — запылённую, с вырванной рукой. Вид такой безысходности резанул по сердцу, но она заставила себя смотреть вперёд.

Туман постепенно рассеивался, открывая заброшенные кварталы. Где-то далеко выл одинокий оживший, но город казался почти безжизненным.

Через несколько кварталов преследуемые свернули на боковую улицу. И там, сквозь развалины, они увидели церковь.

Церковь стояла в глубине квартала, словно чужеродный островок среди мёртвого города. Когда-то место для молитв и надежды, теперь оно казалось цитаделью, суровой и закрытой от мира. Всё здание было окружено высоким глухим забором из металлических листов и досок, кое-где укреплённых кусками проволоки. Сквозь щели в неровных стыках можно было разглядеть: внутри шевелились люди, слышались приглушённые голоса, лязг кастрюль, шаги. Где-то дымился костёр. Жизнь внутри действительно кипела — и она была настораживающей.

Ливия опустилась на корточки, вглядываясь сквозь щель между двумя металлическими листами. Позади неё Эд, и София, Оскар молчал, сжав зубы. Его глаза блестели в тревоге.

— Мия может быть там, — прошептала Ливия, не оборачиваясь.

— Возможно, — согласился Эд. — Но давайте понаблюдаем. Нам нужно знать, кто они…

Они спрятались в руинах бывшего магазинчика напротив и провели в наблюдении пару часов. За это время успели смениться посты на вышке, несколько человек покинули церковь и вернулись с припасами. Один мужчина привёл женщину с раненой рукой. Её впустили, но после расспросов и осмотра.

Эд наблюдал за поведением группы у ворот. Люди внутри не казались жестокими — никто не кричал, не бил, не тащил насильно.

— Они не дикари, — сказал Эд. — Но не стоит доверять. Давайте спрячем оружие. Только ножи оставим.

Они зарыли под кирпичной кладкой сломанной стены своё оружие. Каждый оставил себе по ножу.

Ближе к полудню они подошли к воротам.

Высоко на вышке, укреплённой из старого грузовика и металлических прутьев, сидел человек с винтовкой. Он заметил их сразу, и, не направляя оружие, громко крикнул:

— Стоять! Не подходите ближе! Назовитесь!

Они замерли. Эд шагнул вперёд, ладони вверх.

— Нас четверо. Ищем девочку. Мию. Потерялась ночью в городе.

На вышке мужчина выждал пару секунд, потом что-то крикнул вниз. Через минуту дверь скрипнула, и с другой стороны забора вышел человек — крепкий, в поношенном бронежилете, с серьёзным выражением лица. На поясе у него висел пистолет, но рука к нему не тянулась. Он окинул их оценивающим взглядом.

— Кто вы такие?

— Выжившие, — ответил Эд. — Пришли с берега.

Он показал нож на поясе. — Только холодное. Мы готовы сдать.

— Это разумно, — кивнул мужчина. — Бросайте ножи на землю и отходите на шаг назад.

Они подчинились. Оскар вытащил свой последним и бросил с усилием, будто жалея.

Мужчина подошёл ближе, быстро собрал оружие, потом махнул рукой:

— Проходите.

Тяжёлые ворота со скрипом распахнулись.

Когда ворота закрылись за ними, они увидели, что на территории церкви царила идиллия. Под натянутыми тентами люди сидели за длинными деревянными столами, ели горячую еду из жестяных мисок. Где-то в стороне дети гоняли старый мяч, смеясь и визжа. У костра одна женщина, улыбаясь, плела венок из трав. Здесь, за стенами мёртвого города, жизнь всё ещё теплилась — хрупкая, измученная, но упорно сопротивляющаяся смерти.

Глава 3. Приют в стенах веры

Утром их разбудил стук. Глухой, ритмичный, будто кто-то возился неподалёку с кастрюлями. Ливия открыла глаза и сразу почувствовала запах — жареной еды. Кто-то готовил завтрак. За тонкой тканью палатки слышались голоса женщин, тихий смех, скрип шагов по камням.

Когда они вышли, солнце уже поднялось над горизонтом, окрашивая город в бледно-золотой свет. Все жители лагеря медленно стекались к церкви.

На крыльце стоял Джон — всё такой же уверенный и собранный, как вчера. Рядом с ним стояла женщина с перебинтованной рукой. Лицо её было бледным, но она держалась прямо. Когда все собрались, Джон поднял руку, призывая к вниманию.

— Вчера к нам присоединились новенькие, — громко сказал он, его голос уверенно разносился по тихому лагерю. — Во-первых, Джулия, — он указал на женщину. — Она ранена, но уже идёт на поправку. Она нашла нас сама.

Джулия кивнула всем слабо, её губы дрожали, но она улыбнулась.

— И ещё, — продолжил Джон, поворачиваясь к Эду, Ливии, Софии, Оскару и Мие. — Пять человек. Они пришли вчера вечером. Добро пожаловать в наш дом. Здесь вы в безопасности.

Люди в толпе зааплодировали — негромко, но тепло. Кто-то улыбнулся, кто-то кивнул одобрительно.

— Помните, — добавил Джон. — Здесь мы поддерживаем друг друга. Мы семья. У нас одни правила: уважение, честность и вера.

Он отступил назад. Вперёд вышел седой священник с добрыми глазами. Он склонил голову в молитве, потом заговорил негромко:

— В эти тяжёлые времена вера — это всё, что у нас осталось. Вера друг в друга, вера в свет даже в самую тёмную ночь. Мы выживем. Мы пройдём через это. Потому что мы — вместе.

Он сделал короткую паузу, окидывая собравшихся взглядом.

— Теперь отправляйтесь на завтрак. Сегодня у нас ещё один день жизни. И это само по себе — благословение.

Толпа начала медленно расходиться. Пахло хлебом, супом и жареным мясом.

Ливия и Эд обменялись взглядами. На первый взгляд — здесь действительно было хорошо.

После завтрака, когда лагерь начал постепенно оживать — кто-то уносил посуду, кто-то складывал остатки еды — Джон подошёл к ним. Он улыбался, но в его глазах читалась настороженность.

— Поговорим? — предложил он, указывая на небольшую тропинку, ведущую за церковь.

Эд, Ливия, Оскар, София и Мия переглянулись и молча пошли за ним. Они шли медленно. Сухая трава хрустела под ногами. Солнце уже припекало, но под раскидистыми деревьями было прохладно. Неподалёку от церкви оказался маленький прудик, заросший камышом по краям. Вода в нём была мутной, но, на фоне разрушенного мира, он выглядел почти мирно. Джон остановился у воды и обернулся к ним.

— Кто вы? — спросил он тихо. — Откуда пришли?

Наступила короткая пауза.

Эд медленно окинул взглядом своих друзей, словно собираясь с мыслями, потом сделал шаг вперёд.

— Мы были на исследовательском судне, — начал он ровным голосом. — Вышли в море ещё в середине лета. Судно небольшое, научное.

Джон слегка прищурился, внимательно слушая.

— Я и Оскар были в команде матросов, — продолжал Эд. — Мия работала на кухне. А Ливия и София были из исследовательской группы. Часто наши походы длились по несколько месяцев. Ничего необычного.

Ливия кивнула, поддерживая его рассказ.

— Когда связь с берегом пропала, мы сначала подумали, что это проблема с оборудованием, — Эд говорил спокойно, не торопясь. — Но со временем становилось всё тревожнее. Решили возвращаться.

Он посмотрел на воду в пруду, словно вспоминая.

— А когда подошли ближе к побережью… всё уже было кончено. Ни людей, ни спасателей. Только развалины и… мёртвые.

Джон молчал, но глаза его сузились.

— Мы жили на судне ещё какое-то время, — добавил Эд. — Но, когда мёртвые начали оживать прямо на борту… Нам пришлось покинуть его.

Мия невольно поёжилась.

— Мы пришли в этот городок в надежде найти еду, может, убежище. Когда потеряли Мию, всё пошло наперекосяк. Но, к счастью, здесь её нашли.

На этом Эд замолчал.

Тишина повисла между ними, прерываемая лишь лёгким шорохом травы и журчанием воды. Джон всё ещё смотрел на Эда. На мгновение в его глазах мелькнуло сомнение — короткое, почти незаметное. Но потом он кивнул.

— Понятная история, — сказал он. — Вам повезло, что вы добрались сюда.

— И нам повезло, что вы нашли Мию, — тихо добавила Ливия.

Джон усмехнулся уголком рта.

— Здесь мы держимся вместе. Выжившие должны помогать друг другу. Но…— Он сделал паузу, словно взвешивая каждое слово. — …Если у вас есть какие-то тайны, лучше сразу сказать. Тайны — это беда.

Эд выдержал его взгляд, холодный и уверенный.

— У нас нет тайн, — твёрдо сказал он.

Джон наконец расслабился и даже похлопал Эда по плечу.

— Тогда добро пожаловать в наш дом, — сказал он. — Здесь вы сможете начать всё сначала. Если захотите.

Глава 4. Ключ к спасению

После обеда день потёк медленно. Мия осталась помогать на кухне, Софию попросили помочь в медпункте, Эд и Оскар решили пройтись по периметру лагеря. А Ливия решила поговорить с теми, кто пришёл издалека.

Ливия шла быстрым шагом через двор лагеря. В воздухе пахло дымом от костров и чем-то вкусным — на кухне варили похлёбку. Она заметила Марту у кладовой: та что-то проверяла в списках припасов, пересекаясь в разговоре с женщинами, таскавшими коробки.

— Марта! — окликнула Ливия, догнав её. — У тебя есть минутка?

Марта повернулась, вытирая руки о фартук, улыбнулась тепло:

— Конечно. Что случилось?

— Джон сказал, что ты можешь показать мне тех, кто пришёл в лагерь позже. Мне нужно с ними поговорить. Есть кое-какие вопросы... — Ливия замялась, но Марта лишь понимающе кивнула.

— Конечно. Идём.

Они обошли церковь, и вскоре Ливия увидела несколько человек — мужчина лет сорока с седыми висками, девушка-подросток и ещё один бородатый мужчина в рабочей одежде. Они сидели на старых лавках, тихо беседуя. Марта подвела её ближе.

— Это Томас, — она кивнула на мужчину постарше, — Лана, — на девочку, — и Виктор.

Люди подняли глаза, настороженно наблюдая за ней. Но Марта мягко улыбнулась:

— Ливия из новеньких. Хочет с вами поговорить.

— Привет, — сказала Ливия, присаживаясь на край лавки. — Мне очень жаль беспокоить вас, но... мне нужно знать: слышали ли вы что-нибудь о вакцине от вируса?

Наступила короткая пауза. Томас почесал затылок.

— Вакцине? — переспросил он. — Нет... ничего такого. Мы были в Силвертауне, когда началась эпидемия. Там только растерянность была. Никто не знал, что делать. Потом — хаос.

— А военные? — уточнила Ливия. — Они что-то говорили?

Виктор мотнул головой.

— Военные просто эвакуировали всех, кого могли. Говорили только: "держитесь вместе", "не покидайте безопасные зоны". Про вакцину — ни слова. Только карантины, облавы... Иногда даже стреляли в тех, кто был явно заражён, но ещё живой.

Лана, тихая и испуганная, впервые заговорила:

— Я слышала... — её голос дрожал. — Одна женщина говорила в лагере беженцев, что где то работают над лекарством. Но... — девочка опустила глаза. — Потом связь прервалась. И лагерь сожгли. Сказали, что так безопаснее. Мы еле выбрались.

Ливия сжала кулаки, чувствуя, как на сердце наваливается тяжесть. Они молчали ещё несколько мгновений, каждый погружённый в свои мысли.

— Спасибо, — тихо сказала Ливия. — Любая информация важна.

Томас грустно улыбнулся:

— Если бы у кого-то и была вакцина, думаю, мы бы уже об этом знали. Теперь каждый сам за себя.

Ливия снова вышла на двор. Она подошла к небольшой группе: мужчина, женщина и двое подростков сидели у костра и чистили овощи.
Она вежливо поздоровалась:

— Можно с вами поговорить? Я Ливия.

— Конечно, — ответила женщина, улыбнувшись устало. — Я Сара, это мой муж Пит, наши дети — Том и Эмили.

Ливия присела рядом на камень:

— Можете рассказать, откуда вы пришли и как всё начиналось у вас?

Пит первым нарушил тишину:

— Мы из маленького городка Миллрик. У нас эпидемия началась быстро. Сначала всё было, как обычный грипп. Больницы переполнились. Потом началась паника. Люди умирали один за другим... И оживали.

Сара сжала руки:

— Военные приехали слишком поздно. Улицы уже были полны... этих. Нам удалось сбежать в самый последний момент. Мы бродили несколько недель, прячась по лесам, по заброшенным домам, пока не наткнулись на эту церковь.

Ливия помолчала, потом спросила главное:

— А вы слышали что-нибудь о вакцине? Может быть, в вашем городе говорили об этом?

Пит покачал головой:

— Нет. Никаких слухов. Только страх и отчаяние. Никто ничего не знал.

— Мы надеялись на помощь, — тихо добавила Сара. — Но никто так и не пришёл...

Ливия поблагодарила их, понимая, что здесь надежды не было.

***

Следующими были двое мужчин, сидевших на ступеньках старого дома. Оба выглядели постарше, закалённые, уставшие.

— Привет, — начала Ливия, подходя к ним. — Можно вас спросить кое о чём?

Один из мужчин кивнул:

— Спроси.

— Я ищу любую информацию о вакцине от вируса. Может быть, вы слышали что-то?

Они переглянулись.

— Мы из Нортвилля, — сказал один. — Город был обычный. Когда началось заражение, правительство пыталось нас запереть на карантине, но всё вышло из-под контроля за пару дней.

Второй добавил:

— Поначалу ходили слухи, что в столице разрабатывают лекарство. По телевизору врали про "стабилизацию ситуации", но когда мертвецы начали рваться через блокпосты — стало ясно: никто нас спасать не будет.