Висела туча над опушкой...

ГЛАВА 1

В маленький кривой домик с покосившимся от времени крыльцом, стоящий на опушке леса в некотором удалении от села Гадюкино, редко заглядывали гости. И это не потому, что сам домик выглядел мрачно и ненадежно – порой казалось, что он рассыплется, подуй ветер чуть посильнее. И не потому, что над его крышей даже в самые ясные дни висела громадная кудрявая грозовая туча. И даже не потому, что вход охранял большой серый волчара со звериным оскалом на морде вместо улыбки.

Хозяйка дома, Лариса Тимофеевна, белая ведьма и травница, к которой в былые времена стояла очередь из нуждающихся, в один момент обиделась на весь свет и стала затворницей в четырех стенах. Люди еще какое-то время ехали к ней со всех концов губернии, топтались часами во дворе, но чаровница на контакт идти наотрез отказывалась.

– Прокляну, если сейчас же не оставите меня в покое! – кричала женщина из своей темницы, куда она заточила себя по собственной воле.

Никто сначала не верил ее угрозам. Но когда одного из ходатаев после визита в ведьмин двор три дня к ряду тошнило слизнями, паломничество прекратилось. С тех пор минуло уже десять лет.

Изредка к травнице заглядывал местный почтальон Прохор, приносил письма от родственников и старых друзей, которые Лариса Тимофеевна сжигала не читая. Да еще наведывался председатель Савелий Иванович. Тот все пытался убедить женщину покончить с отшельничеством и вернуться в мир. К людям. Они нуждались в ней.

– Перетопчутся! – огрызалась сквозь щели в двери ведьма на все его просьбы.

На том разговор и кончался.

В тот ясный летний день Лариса Тимофеевна занималась своими самыми обычными делами. Ничего не предвещало беды.

С самого утра она уже сходила в лес, пополнила запасы трав и ягод для отваров, и теперь устроилась за домом на широком пеньке срубленного дерева в тени висящей над головой тучи и перебирала «улов».

– Мать-и-мачеха… Зверобой… Тысячелистник… – бормотала она, аккуратно раскладывая листочки и стебельки по плетеным из луба корзинкам. – Зверобой… Тысячелистник… Душица… А ты еще кто такой?

Ведьма подняла неопознанное растение, сощурила глаза, пытаясь сфокусироваться на веточке с мелкими буро-зелеными листочками, поднесла ее к носу, понюхала, сморщилась.

– Тьфу ты, медвежья печенка! – она брезгливо отбросила ветку. – Весь лес загадили, туристы окаянные!

Женщина вытерла руки о фартук, надетый поверх льняного расшитого цветами платья, и взяла новый пучок.

– Мать-и-мачеха… Подорожник… Астрагал…

Волк, лежащий чуть поодаль от хозяйки, ощетинился и низко зарычал, серая шерсть на загривке встала дыбом. Старуха нахмурилась, отложила травы и встала.

– Кого там принесла нелегкая? – проскрипела она низким утробным голосом.

– Это я, Тимофевна! – из-за угла домика показалась голова Прохора. – Придержи псину!

– Волчок! Фу! – скомандовала ведьма, и волк тут же успокоился и послушно сел у ног хозяйки.

Прохор осторожно сделал шаг вперед, поглядывая на зверя.

– Зачем приперся? – старуха уперла руки в бока и смотрела на почтальона исподлобья. – Опять писульки свои принес?

– Так не мои! – хохотнул Прохор. – Твои!

– Можешь сделать доброе дело? Ежели на мой адрес что приходит, ты это сразу в реку сбрасывай!

Лариса Тимофеевна уже решила было, что разговор окончен, поэтому развернулась и направилась обратно к своему насиженному пню.

– И этого тоже в реку? – спросил Прохор, выволакивая из-за спины мальчонку лет восьми-девяти, который тут же вцепился в его форменную куртку обеими ручонками.

– Не надо меня в реку! Пожалуйста! – пискнул ребенок, а глаза его от страха превратились в две пятирублевые монеты.

Ведьма вздрогнула, застыла на месте на полушаге и медленно обернулась.

– Ты еще кто такой? – ее седые брови сурово сошлись над переносицей.

– Антошка, – пробормотал малец.

Лариса Тимофеевна перевела взгляд на Прохора, но тот лишь пожал плечами.

– Велено доставить! Так что – получите, как говорится, и распишитесь! – почтальон отодрал от себя мальчишку и выдвинул вперед.

– Не буду я нигде расписываться! – взбрыкнула старуха. – Веди его туда, откуда взял! Я его знать не знаю! Ты кто вообще такой?!

– Антошка, – мальца уже колотило крупной дрожью.

– Тьфу ты! – сплюнула ведьма на землю. – Чей ты будешь-то?

ГЛАВА 2

За те десять лет, что Лариса Тимофеевна просидела в затворничестве, село сильно изменилось. Некогда покосившие старые сгнившие заборы теперь сменили аккуратные штакетники, выкрашенные в один и тот же болотно-зеленый цвет. На крышах, вместо унылого шифера теперь играла разными красками веселая черепица. Все домики были отштукатурены и стояли ровными белыми рядами, как офицеры на параде. А в центре села, рядом с базарной площадью выросла непонятного предназначения металлическая вышка, на верхушке которой поблескивал красным маленький огонек.

– Это еще что за чертовщина такая? – старуха задрала голову в небо и с прищуром изучала чудаковатую конструкцию.

Она постояла несколько минут, перебирая в голове варианты, для каких целей в самое сердце живописного села воткнули этого уродливого монстра, но, не найдя никаких логических объяснений, вспомнила, почему она нарушила свой обет и вышла из дома, и стремглав рванула к зданию администрации.

Односельчане, завидя из-за своих заборов спешащую по дороге ведьму, бросали все свои дела и застывали на месте, вперив в нее удивленные взоры. Местный тракторист Василька едва не утопил своего стального коня в речке, засмотревшись на это диво, выбравшееся, наконец, из сумрака. А ведь когда-то Лариса Тимофеевна спасла его мальчонку от заикания. За одно посещение, недуг как рукой сняло. До сих пор, сколько лет прошло, болтает без умолка – не заткнуть.

Прохожие останавливались на ходу, сдавали на обочину, чтобы пропустить несущуюся на всех порах фурию. Все, кто видел ее, понимали – старуха была не в духе и не просто так покинула свой дом. А так как слухи разносились по селу со скоростью, близкой к астрономической, благодаря хорошей работе местной почты, то все прекрасно понимали, что Савелию Ивановичу сейчас придется не сладко.

Некоторые, впрочем, из тех селян кто постарше, помнившие былые заслуги белой ведьмы перед родным селом, остановившись, почтительно кланялись.

– Доброго здравия вам, Лариса Тимофевна, – говорили они, снимая перед старухой шляпы.

– И вам не подохнуть, – огрызалась ведьма, продолжая стремительное движение к заветной цели.

Здание администрации она узнала не сразу. Сначала подумала, что чиновничье логово снесли, а на его месте воздвигли Большой театр в миниатюре. Высокое крыльцо с колоннами венчало вход. Массивные двойные двери, для открытия которых требовалась недюжинная сила, так и шептали простому обывателю, что незачем беспричинно тревожить власть имущих. Окна во всем здании выглядели странно, будто были сделаны из белой пластмассы.

Ведьма затормозила на ходу, подняв башмаками столб пыли вокруг себя, и встала в замешательстве.

– Неужто заблудилась, дура старая? – проворчала она себе под нос, рассматривая фасад.

Под самой крышей висела большая металлическая коробка и монотонно гудела лопастями вентилятора внутри.

– Облака что ли разгоняют? – пожилая женщина подняла голову и глянула на небо, но кроме одной единственной тучи, висевшей над ее домиком на отшибе села, больше никаких признаков того, что погода испортится, не было.

Ведьма уже утвердилась во мнении, что прибежала не туда, и собралась было повернуть назад, но тут заметила в одном из окон с пластмассовой рамой седую голову председателя.

– Ага! – она подняла скрюченный палец вверх и пошла штурмом на дверь.

Убранство внутри здания поражало размахом. Полы были устланы коврами, на которых, правда, уже остались многочисленные следы от сапог сельчан, от сорок второго до сорок восьмого размеров. Кто-то, судя по всему, каждый вечер эти дорожки чистил, но не так-то просто избавиться от духа русского мужика. Этот если уж наследил, то, как говорится, не вырубить и топором.

Лариса Тимофеевна спешила к кабинету председателя, который, как назло, скрывался в самой глубине бюрократических лабиринтов здания.

– Ничего-ничего, – уговаривала саму себя старуха. – Я тебя все равно достану, окаянный! Не спрячешься…

Она пыхтела, поднимаясь по лестницам, переходя из одного крыла в другое. Коридоры были похожи, как две капли воды. Тот же замусоленный ковер со следами ног, те же монотонные стены, тот же лаптастый фикус…

– Фикус! – всплеснула руками Лариса Тимофеевна, пробегая в четвертый раз мимо растения. – Кто ж так строит-то?! Недоучки!

Вернувшись к началу пути, а именно к входным дверям, она согнулась в три погибели, и словно ищейка пошла по следам. Выбрала она самые большие и самые свежие, которые не могли принадлежать никому иному, кроме как Прохору. А этот поганец точно здесь сегодня проходил.

Уткнувшись во что-то мягкое и явно живое, ведьма резко распрямилась и увидела перед собой миловидную длинноногую девушку, почти девчонку. Она стояла в дверях кабинета, над которым висела большая позолоченная табличка с выгравированной на ней надписью: Сивко Савелий Иванович – председатель администрации села Гадюкино.

ГЛАВА 3

Антошка стоял посреди двора, именно там, где велела оставаться ему старуха, и переминался с ноги на ногу. Состояние покоя было для мальчика совсем не характерно, поэтому автоматически выводило его из состояния покоя. Еще и рюкзак с вещами почтальон оставил на крыльце, а там и телефон, и планшет – те вещи, которые хоть как-то могли заставить его перестать двигаться.

Волк лежал под деревом и не сводил с ребенка взгляда. Глаза были умными и, вроде бы, добрыми, но стоило Антошке пошевелиться, грива на затылке зверя вставала дыбом, а из пасти показывались острые белые клики. Волчок со всей ответственностью охранял вверенное ему маленькое «королевство».

Ноги у мальчика начали затекать, куда деть непоседливые руки он вообще не имел ни малейшего понятия. Еще и мочевой пузырь начал давить. Резинка от шорт больно впилась в живот и нестерпимо резала. Он тяжело вздохнул, присел на корточки и посмотрел на волка.

– Хорошая собачка… – мальчик поцокал языком и осторожно протянул руку.

Волчок утробно зарычал, Антошка отдернул ладошку и спрятал ее за спину. Некоторое время они изучали друг друга молча.

– Ну будь ты человеком! – почти с мольбой обратился к волку ребенок. – Мне очень надо пи-пи…

Волчок словно понял просьбу мальчика. Он лениво поднялся на лапы, махнул хвостом и побежал вглубь сада. Антошка тихонько двинулся следом. Зверь забежал за сарай и остановился возле высокой узкой деревянной постройки, похожей на домик на курьих ножках. Он обернулся, посмотрел на спешащего за ним ребенка и отошел в сторонку.

– Это что? Туалет? – мальчик с изумлением посмотрел на волка. – Я думал, он в доме…

Волк зарычал. Антон выставил вперед ладошки.

– Понял-понял… Спасибо, Волчок.

Мальчик прошмыгнул в деревянный домик и закрыл за собой дверь. Узкое темное пространство заставило его поежиться. Хоть он никому в этом не признавался, но до сих пор боялся темноты. Дома он всегда включал ночник в своей комнате, когда ложился спать. И никогда ночью не бегал по малой нужде, терпел до утра. Поэтому сейчас, оказавшись в кромешной тьме, его накрыло жуткой паникой. Антошка попытался глубоко дышать, как учила его мама, но быстро понял, что это была плохая идея.

Так и не сделав своих дел, он приоткрыл дверь. Волк сразу встрепенулся и сел.

– А где у вас здесь свет включается? – спросил зверя мальчик.

Волчок рыкнул, но прозвучало это так, словно он засмеялся.

– Понял… – покачал головой Антошка. – Можно я тогда с открытой дверью схожу, а то мне совсем ничего не видно.

Волчок расстелился по земле и прикрыл лапами морду.

– Вот правильно, – похвалил его мальчик. – Не подглядывай!

Опустошив мочевой пузырь, Антошка сразу почувствовал себя гораздо лучше. Он вышел из домика, ополоснул руки водой из стоящей рядом дубовой бочки, чем заслужил одобрительный взгляд Волчка, и вернулся на прежнее место, где ему велено было стоять.

Оставалось придумать, чем себя занять, пока не вернулась старуха. Мальчик засунул руки в карманы, и лицо его просветлело. Там он нащупал целую горсть конфет в хрустящих обертках, которые набрал в кабинете председателя. Он достал сливочную ириску, развернул и хотел уже сунуть себе в рот, как вдруг поймал на себе взгляд Волчка.

Сейчас грозный лесной зверь был похож на енота- попрошайку с глазами кота из мультика про Шрэка. Он сидел напротив мальчика и жалобно поскуливал.

– Хочешь? – ребенок не донес конфетку до рта и протянул ее Волчку.

Тот взвизгнул, закрутился у ног Антошки, забавно подпрыгивая на задних лапах. Мальчик размахнулся, запустил конфетку подальше в кусты, и пока волк, роя носом землю, искал ириску в зарослях, ребенок ломанулся к входной двери. На бегу он подхватил свой рюкзак, где были спрятаны все его детские сокровища, вынес плечом покосившуюся дверь и скрылся внутри.

В комнате, где Антон оказался, царил полумрак. Все окна были занавешены плотными шторами, едва пропускавшими дневной свет. Посередине громадным исполином возвышалась настоящая русская печь. Она встретила незваного гостя широко раскрытым жерлом, будто готовая проглотить его.

Мальчик попятился, испугавшись, и тут же наступил на что-то мягкое и пушистое. Из-под его ног раздался душераздирающий визг, и что-то темное метнулось в угол. Сердце Антона едва не выпрыгнуло из груди на пол.

– Совсем ошалел? – раздался скрипучий голос из темноты. – Под ноги смотреть не учили?!

– Простите, – пролепетал мальчик, пытаясь рассмотреть, кто с ним разговаривает. – А вы кто?

ГЛАВА 4

Из кабинета Савелия Ивановича сразу пахнуло роскошью. Новая мебель из натуральных пород дерева, кожаный диван у стены для дорогих гостей, винный шкафчик в углу, на стенах развешены репродукции картин в громоздких безвкусных рамах.

Председатель прятался за креслом на колесиках, размерами превышавшем его плюгавенький рост, только седые редкие волосы, торчащие из-за спинки, выдавали его местоположение.

Лариса Тимофеевна прошлась по хоромам, с открытым ртом изучая каждую деталь интерьера. Когда она была в кабинете председателя в последний раз, здесь были стены с облупившейся краской и скрипучие деревянные полы, а сейчас – погляди-ка – кругом ковры, под ними паркет, стены шелками затянуты.

– Это на какие же барыши ты так разжился, козел старый? – уперла ведьма руки в бока.

– Финансирование от области выделили, – пискнул из-за кресла Савелий Иванович. – Наше село признали экономически перспективным в сфере развития культуры и туризма.

– Туризма, значит? – уточнила старуха.

– Ага, – подтвердил председатель. – Здесь же источник нашли целебный, с минеральной водой. Хотят еще завод строить по производству…

– По производству чего? – нахмурилась Лариса Тимофеевна.

– Так воды! – голова Савелия Ивановича на мгновение вынырнула из своего укрытия, но поймала тяжелый ведьмин взгляд и тут же исчезла снова.

– Я чего-то не понимаю… Какую такую воду они тут собрались производить? – старуха опустилась на мягкий диван.

Кожаная обивка скрипнула под ней, издав неприличный в обществе звук. Ведьма сконфузилась и вскочила с места.

– Так я же тебя объясняю – минеральную!

– Ты ж говоришь ее нашли! Какого ж черта ее производить? Наливай, да пей!

– Темная ты женщина, Лариса! – председатель решил все же выйти на свет, но делал это постепенно, частями.

Сначала высунулась голова, потом торс, а затем появился и весь Савелий Иванович собственной персоной.

– Отчего же это я темная? – насупилась старуха.

– Да потому что не рубишь ни шиша в современной экономике!

– Ты, смотрю, прям рубишь! – перешла она в наступление.

Председатель уселся в кресло, откинулся на спинку, сложил локти на стол и переплел между собой пальцы.

– Сколько народу смогут к источнику прийти и чудодейственной водицы испить? Сто? Двести человек? – разглагольствовал он.

– И чего это им сюда вдруг идти вздумается? И так весь лес загадили! – ворчала ведьма.

– Верно мыслишь! – председатель расплылся в ухмылке и ткнул пальцем в воздух. – Мы эту водичку здесь по бутылкам разольем и по всей стране отправим. И всем хорошо!

Старуха задумалась, мохнатые брови ее густо сошлись над переносицей, желваки заходили над сморщенными щеками, губы беззвучно зашептали что-то. Савелий Иванович напрягся, вспотел, ослабил удушающий узел галстука. Костлявая рука ведьмы вдруг метнулась в его сторону, схватила за этот самый галстук и резко потянула на себя, затянув удавку на шее председателя. Мужчина захрипел, глаза выпучились, едва не выскакивая из орбит.

– Я, собственно, зачем пришла? – Лариса Тимофеевна приблизила свое лицо к багровеющему лицу Савелия Ивановича и буравила его взглядом.

– От-пус-ти… – еле смог выдавить из себя задыхающийся председатель.

Старуха ослабила хватку, чтобы он смог вздохнуть, но продолжала держать галстук, словно поводок.

– Сдурела совсем? – Савелий Иванович откашлялся, глаза встали на прежнее место. – Знаю я, зачем ты пришла! Ждал тебя!

Лариса Тимофеевна театрально огляделась по сторонам, будто что-то искала.

– Ждал, значит! – хмыкнула она. – Что-то я хлебосола не наблюдаю! Так-то ты встречаешь старого друга? Ты ж от меня под стол спрятался, да еще и девицу свою на меня натравил! Кобелина старый!

– Ну что вот ты начинаешь, Ларис? – председатель вырвал у старухи из рук галстук и разглаживал на округлившемся пузе.

– Я начинаю? – вскинула брови вверх ведьма. – Это я еще даже не начинала! Ты мне зачем этого мальчишку прислал?

– Предписание! – развел мужчина руками. – Что я мог поделать?

– Какое еще предписание? Кто предписал? Забирай его взад! Немедля!

– Да куда я его заберу? Ты ему, почитай, единственная родственница. Что ж его, в детский дом предлагаешь отправить? При живой-то бабке! Постыдилась бы, Ларис!

ГЛАВА 5

Истошный крик Лариса Тимофеевна услышала, еще не дойдя до калитки своего дома. Волчок с виноватой мордой лежал под крыльцом. Завидя хозяйку, сайгаком влетающую во двор, он протяжно завыл и закрыл лапами глаза.

– Медвежья печенка! Это что же там такое творится?!

Старуха укоризненно зыркнула на питомца, взбежала по ступенькам, схватилась за ручку и рванула дверь на себя.

Антошка лежал ничком посреди комнаты и вопил, что есть мочи. Сверху на нем сидел кот, прижимая когтистыми лапами к полу. А Анфиса выплясывала вокруг, охаживая мальчишку прутьями по мягкому месту.

– А-ну – прекратить экзекуцию! – гаркнула старуха зычным голосом.

Метелка замерла в воздухе, а затем вдруг окоченела и повалилась на пол. Прутики ее поникли, ручка пару раз безжизненно дернулась и замерла. Кот, ощетинился, распушил хвост, зашипел и бросился за печку, пробуксовывая задними лапами.

Антошка сел и уставился на ведьму. Губешки у него тряслись, зубы стучали, глаза выпучились, как у сома, выброшенного из воды на берег.

– Они… Они… – попытался он что-то объяснить старухе, но слова не шли.

– Тебе где велено было стоять? – Лариса Тимофеевна строго сложила руки на груди и грозно смотрела на мальчишку.

– Там, – указал он пальчиком на открытую дверь.

Из-за ведьминой спины выглядывал униженный обманутый Волчок.

– А если я велела стоять тебе там, как ты оказался здесь?!

– Волшебство какое-то, – пожал плечами Антошка.

Он встал с пола и отряхивал ладошками пыль с одежды. Старуха нахмурилась, шваркнула на стол авоську с молоком и принялась убирать учиненный домочадцами беспорядок.

– Я непослушания не потерплю… – ворчала она, раскладывая рассыпавшиеся по полу холщовые мешочки с травами и сушеными ягодами. – В доме порядок должон быть!

Антошка отцепил от рубашки последнюю прилипшую соринку и бросил на пол.

– Вообще-то у вас тут грязно, – заявил он. – Вон, выпачкался весь!

Ведьма вздрогнула, резко повернулась к мальчику, заставив его испуганно сжаться.

– Грязно? – зарычала она.

Антошка сглотнул подкативший к горлу ком и попятился.

– Вон метла! – Лариса Тимофеевна ткнула скрюченным пальцем в Анфису. – Возьми и приберись.

Мальчик посмотрел на метелку, которая буквально несколько минут назад плясала водевиль на его шортах, поморщился и потер мягкое место.

– Что? Больно? – во взгляде ведьмы на мгновение промелькнула жалость.

– Больше обидно, – протянул мальчишка, тяжело вздохнув. – Я еще и сделать ничего не успел, а они как набросились… Эх…

– Все правильно! – старуха уперла руки в бока. – Они дом защищают, чтоб не шастали кто попало!

Анфиса зашуршала прутьями, заставив Антошку отпрыгнуть. Василий Аристархович осторожно высунул морду из-за печки.

– Но я ведь не кто попало! – возразил мальчик.

– А вот это надо еще доказать, – хмыкнула старуха. – Ладно… Вы пока тут приберите за собой, а я по воду схожу. И чтоб без глупостей!

– Хорошо, – вздохнул Антошка и вытер ладошкой нос.

Едва старухой скрылась из виду, Анфиса взвилась в воздух и приняла вертикальное положение. Она сложила прутики колесом, уперла их в бока и налетела на мальчика, боднув его рукояткой.

– Нажаловался, значит… – Василий Аристархович выбрался из своего убежища и, сощурив янтарно-желтые глаза, смотрел на Антона. – Ябеда!

– А чего вы набросились, не разобравшись? Разве это гостеприимно? – мальчик попятился, когда котяра угрожающе пошел прямо на него.

Анфиса заплясала вокруг мальчика и снова ткнула его бок.

– Ай, – вскрикнул Антошка. – Значит так, да?

Он сжал кулачки, принял боевую позу, поджал губы. Кот приготовился к прыжку. С улицы донесся приглушенный рык. Все замерли. В дверном проеме лежал Волчок. Шерсть у него на загривке ощетинилась, пасть растянулась в грозном оскале.

Анфиса перекрутилась в воздухе и бросилась подметать пол, поднимая под собой облачко пыли. Мальчик чихнул. Василий Аристархович поднялся на задние лапы, замурчал, как ласковый котенок и принялся поправлять стоящие вокруг стола стулья, которые после потасовки теперь смотрели кто-куда.

Волчок зыркнул на Антошку. Тот понял все без слов, схватил мягкую тряпочку и тоже взялся за уборку, натирая до блеска все горизонтальные поверхности. Куда смог дотянуться. К тому моменту, когда Лариса Тимофеевна вернулась с полным ведром холодной родниковой воды, в доме воцарился образцово-показательный порядок.

– То-то же! – похвалила домочадцев ведьма. – А то совсем распоясались, окаянные!

ГЛАВА 6

– Да объясни ты нормально, какого лешего тебе от меня нужно?

Ларисе Тимофеевне начало казаться, что она потихоньку сходит с ума. Загадочный вайфай оказался вовсе не тем, за кого она его принимала. Правда, это небольшое недоразумение подарило ей добрых двадцать минут покоя после обеда, пока Антошка и Волчок искали в саду за сараем мистическую коробочку с мигающими лампочками, способную обеспечить доступ ко всем мыслимым и немыслимым благам цивилизации. Вот только они, паразиты, во время поисков вытоптали всю черемшу, что снова свело на нет едва установившееся в душе ведьмы и без того шаткое равновесие.

– Сдается мне, что нет у вас никакого вайфая! – Антошка уже едва не плакал – глаза были на мокром месте, губы подрагивали.

– Да откуда он берется-то вообще? – старуха уперла руки в бока и медленно закипала.

– Оттуда! – мальчик ткнул пальцем в небо.

Туча над головой нахмурилась и брызнула в нахаленка прохладной струйкой воды.

– Ай! – Антошка стряхнул капельки с белобрысой макушки. – Чего она?

– А нечего пальцем в нее тыкать! Неприлично это!

– Зачем она вообще тут висит? – топнул ногой мальчишка и насупился. – Только солнце закрывает.

Волчок, внимательно наблюдавший за перепалкой, прижал уши к голове и заскулил. Он понимал, что малец ходил по краю.

Лариса Тимофеевна сама стала чернее тучи. Брови густо сошлись над переносицей, превратившись в сплошную линию, глаза потемнели и сощурились, желваки заходили под морщинистой кожей.

– Не твое собачье дело, сопля ты индюшачья! Учить меня еще вздумал, куда мне тучи вешать, поганец?!

Антошка выпучил глазенки и попятился. Василий Аристархович и Анфиса, подглядывающие за ссорой сквозь щель приоткрытой входной двери, предпочли тут же ретироваться, от греха подальше.

Ведьма сжала кулаки, что есть мочи, и топнула ногой. В тот же миг небо разверзлось. Землю сотрясло мощным ударом грома, засверкали молнии. Воздух затрещал электричеством, резко пахнуло озоном.

Волчок метнулся под крыльцо и протяжно завыл. Мальчишка весь скукожился от страха, зажмурил глаза, боясь даже пошевелиться.

– Простите, бабушка… – пролепетал он.

Слезы потекли по его пухлым щекам, смешиваясь с каплями обрушившегося на его голову ливня.

Лариса Тимофеевна вздрогнула, сердце неприятно екнуло в груди. Она разжала кулаки, тело, налитое до того будто свинцом, начало покалывать мелкими иголочками. Она выдохнула и махнула рукой. Туча в миг посветлела, прекратив изливаться.

Старуха смотрела на мальчишку. На нем не осталось ни одного сухого места. Вода струйками стекала с его волос и одежды, а земля под ногами тут же впитывала ее без остатка. Антошку колотило крупной дрожью, зубы стучали, отбивая чечетку.

– Озяб? – спросила ведьма, смягчившись.

Он кивнул, все еще не решаясь сойти с места.

– Ладно, идем, – махнула рукой Лариса Тимофеевна. – Молока тебе с медом согрею. А то простудишься еще, чего доброго!

Антошка сглотнул подкативший к горлу ком.

– Я сейчас приду. Только сбегаю еще разок за сарай…

Ведьма закатила глаза.

– Все никак не успокоишься со своим этим вайфаем? Ну беги, голубчик, беги…

Антошка развернулся и припустил в глубину сада, скользя на мокрых дорожках, к узкому деревянному домику, надежно спрятанному за сараем.

Когда он вернулся, на столе его уже ждала кружка горячего козьего молока с растопленным в нем липовым медом. Коту и волку угощение тоже перепало. Они жадно лакали сладкое лакомство из своих мисок, чавкая, каждый на свой лад.

Мальчик сел, обхватил согревающий напиток ладошками и отхлебнул.

– Вкусно… – тепло мгновенно разлилось по телу.

– Ты б штанцы хоть переодел. Замочишь сейчас здесь все…

К вечеру мальчишку залихорадило. Лариса Тимофеевна сначала заметила, что он стал какой-то квелый, а когда потрогала сморщенной рукой лоб, то едва не обожглась. Щеки у Антошки полыхали, глаза болезненно горели, а горло покраснело и покрылось белыми нарывами.

– Вот я ж дура старая! – ругала себя ведьма, готовя отвары из трав и смешивая горькие настойки.

Антошка лежал укутанный на печке и стонал в полубреде.

– Вот не умеешь ты сдерживать свой гнев, Лариса Тимофевна, – поучал ее Василий Аристархович, с важным видом восседая на подоконнике. – Оттого и все беды сыплются на твою голову.

ГЛАВА 7

Прямо из ведьминого сада через заднюю покосившуюся калитку вела кривая тропка в дремучий лес. Обычным путникам он мог показаться непролазным, темным и страшным, но Лариса Тимофеевна знала здесь каждый кустик, каждое деревце, каждый пенек. Она подхватила свою плетеную корзину и отправилась на зов сердца – только в лесу она могла пополнять силы, черпать жизненную энергию у самой природы.

Лес встретил старую ведьму тревогой. Она почувствовала это, едва переступила границу. Листья на кронах, обычно поющие переливные мелодии, теперь обеспокоенно перешептывались, трава пожухла и покорно припала к земле, птицы затихли, зверь затаился.

– Етишкин городовой! – тихонько выругалась старуха. – Что же тебя так напугало?

Двигаясь неспеша, она углублялась в чащобу. Что-то было не так, но что конкретно, понять она пока не могла, и чем дальше заходила в лес, тем тревожнее становилось на душе. Надо было поскорее добраться до алтаря. Там, в самом сердце природы, она лучше видела, лучше слышала и лучше понимала само естество.

Алтарь она сложила собственноручно много лет назад. Натаскала белых камней с каменоломни, выложила на поляне замкнутый круг, куда простому человеку зайти теперь не представлялось никакой возможности. В центре возвышался огромный валун. Как он туда попал, никто не знал, но лежал он там с незапамятных времен.

От валуна исходил мощный поток живой энергии. Она-то и притянула в свое время Ларису, молодую тогда еще ведунью и знахарку. Когда ободок вокруг валуна замкнулся, внутри создалось мощное силовое поле. Булыжник стал теплым, а в темноте мерцал голубоватым светом. Но этого, кроме самой ведьмы никто никогда не видел, так как местные до ужаса боялись переступать границы ее владений. Она хоть и числилась среди белых, но в гневе все равно была страшна.

Так и жили много лет – уважали и боялись. Но так ведь оно и должно быть. Не каждого судьба силой одаривает. А к тому, кому она досталась, необходимо особое отношение. Так заведено. И тому, верно, были какие-то объяснения, только их давно все позабыли.

Лариса Тимофеевна переступила каменный обвод и вошла в круг. Валун сразу узнал ее, встретил теплом. Воздух внутри раскалился и потрескивал статическим электричеством. Ведьма раскинула руки и закрыла глаза. Мгновенно вихревые потоки окружили ее, подхватили и приподняли над землей, напитывая силой природы и магией.

Ударил гром, сотрясая лес. Зигзагообразная молния саданула в валун, накаляя его до бела. Ветер взвизгнул и пронесся по кронам деревьев, заставляя трепетать каждый листок. А затем все стихло. Старуха опустилась на землю и открыла глаза. Кровь забурлила по ее венам, словно ей снова было семнадцать.

Ведьма низко, до самой земли, поклонилась камню, вышла из круга и двинулась к лесному озеру. Вода в нем была кристально чистой, с бирюзовым отливом, и такой ледяной, что стыли ладони, когда она умывала лицо. Десятки подводных источников питали водоем минеральной водой.

Когда рябь от старухиных ладоней успокоилась, она взглянула на гладь воды и увидела свое юное отражение. На нее из глубины смотрела молодая совсем девушка, с длинной русой косой, толщиной в кулак и ясными, как звезды, глазами. Лариса Тимофеевна потянулась к голове, сдернула платок и провела сморщенной ладонью по седым космам. Девушка повторила ее жест и улыбнулась белозубой улыбкой.

Ведьма возвращалась сюда каждый день снова и снова. Прошлое крепко держало ее за глотку и никак не хотело отпускать. Да ведь тяжело это – понимать, что твоя красота увядает, здоровье покидает бренное тело, да и разум – когда-то светлый и чистый, все чаще мутится, как стоячая вода в болоте.

– Кхех, – прокряхтела старуха, любуясь отражением, но вспомнила зачем пришла и нахмурилась. – Мое прошлое в лучшем своем воплощении, покажи мне мое будущее без прикрас.

Она рукой замутила воду, стерла девицу и уставилась в омут. Солнечный свет прорезал глубину, частички света заиграли в ней, складываясь в узоры, заплясали темные силуэты людей, застонали деревья, взмыли в небо черные птицы. А затем все резко оборвалось…

Ведьма насупилась, снова побултыхала рукой воду, но озеро замолчало, отказываясь дальше говорить с ней. Такое и раньше бывало. И Лариса Тимофеевна знала, что это означало. Переломный момент. Развилка пути. Будущее не предопределено и зависело сейчас только от нее.

Так вот откуда было то чувство тревоги – грядущие перемены, где ей снова предстояло выбирать. А выбирать она – ох как не любила!

Лариса Тимофеевна поднялась на свои старые ноги, узловатые колени скрипнули, скрюченная спина хрустнула, распрямляясь. Старуха тяжело вздохнула, махнула рукой и отправилась восвояси.

Когда ведьма вернулась домой, домочадцы еще спали. Волчок вытянулся под крыльцом и дрыгал лапкой во сне. Видимо ему снилось, что он гонял кроликов по опушке, как любил это делать, когда был щенком. Лариса Тимофеевна на цыпочках прокралась мимо, чтоб не разбудить. Волк дернулся, по-щенячьи взвизгнул и затих.

ГЛАВА 8

Всю хворь у Антошки, как рукой сняло. Будто и не было ничего. Он поел с аппетитом, сбегал в домик за сарай, умылся прохладной дождевой водой из бочки и встретил новый день бодрым и полным сил. Вот только заняться в этой Богом забытой глуши было совершенно нечем. Он уже послонялся по саду, покидал камушки в воробьев, копошащихся в куче песка перед калиткой, поймал улитку и три дождевых червя, побегал за прилетевшей к бочке на водопой сорокой. От страха птица выронила целых два пера – одно из крыла, второе из хвоста. Антошка тут же воткнул их себе в волосы и некоторое время изображал из себя индейского вождя. Но все это быстро наскучило. Он даже попробовал поиграть в свой планшет, но игры без интернета были совсем примитивными, даже для восьмилетнего пацана.

Лариса Тимофеевна, убрав посуду со стола после завтрака, водрузилась на любимый пенек, за долгие годы отполированный подолом ее платья до идеальной гладкости, и принялась перебирать травы.

– Мать-и-мачеха… Календула… Астрагал… Подорожник… – шептала она себе под нос раскладывая листочки по корзинкам. – Ромашка… Шалфей…

– Может у вас хотя бы мячик есть? – Антошка присел на корточки напротив ведьмы и наблюдал за ее работой.

– Нет у нас ничего! Астрагал… Мать-и-мачеха…

– Жаль, – тяжело вздохнул мальчишка, встал и отправился бродить по саду.

– Жаль ему… – буркнула ведьма. – Не помню, чтоб я когда-то страдала от безделья! Что за дети пошли!

Она махнула рукой, снова погрузившись в свои травяные сборы.

– Подорожник… Крапива… Тысячелистник…

Волчок, по обычаю, лежал возле ног хозяйки и дремал. Анфиса, едва все покинули дом, принялась шуршать прутиками по полу, наводя чистоту с таким рвением, словно готовилась к приему гостей, кои не наведывались в домик на опушке уже много лет, но старые привычки, заведенные еще с времен, когда она была совсем молодой метелкой, все еще были живы. Василий Аристархович уселся на крыльце, тщательно вылизывая шерстку шершавым языком. Как правило, на это занятие у него уходило пару часов, зато если туча, зазевавшись, вдруг пропускала во двор солнечные лучи, то кот под ними весь блестел и переливался, как новенькие Жигули на воскресном рынке перед продажей.

Антошка, уже не зная, куда пристроить от безделья непоседливые конечности, нашел в саду палку и бесцельно слонялся, сбивая ею головки одуванчиков.

– Дыш! – очередной желтый пушистый комочек отлетел в сторону и приземлился аккурат под ноги ведьме. – Бах!

– Это что же ты, по-твоему, сейчас делаешь? – нахмурилась старуха, наблюдая, как очередной цветок пал смертью храбрых.

– Это мой меч! – Антошка приподнял палку вверх и воинственно потряс ею в воздухе.

– И с кем же ты воюешь, позволь спросить?

Мальчик обвел глазами поляну, усеянную поверженными одуванчиками, и поскреб пятерней затылок.

– Я играю в рыцарей круглого стола, – объяснил он.

– И где-же ты здесь видишь стол? – закатила глаза Лариса Тимофеевна.

Антошка осмотрелся, остановил взгляд на пне и ткнул в него палкой.

– Вот, – заявил он.

– Мой пенек? – удивилась старуха.

– Ага, – улыбаясь закивал мальчик. – А давайте, вы будете король Артур? Может вы меня посвятите, ваше величество?

Он протянул ей свой воображаемый меч.

– Заняться будто мне больше нечем! – закипела ведьма. – Вот сейчас возьму эту палку, да вдоль хребтины протяну! Не отвлекай меня!

– Ну а что мне делать? – развел руками ребенок. – Здесь же скука смертная!

Старуха крякнула, брови густо сошлись над переносицей.

– А в городе своем, чем ты занимался?

– Играл в планшет. Чем же еще? – Антошка недоуменно развел руками.

Ведьма хмыкнула.

– И что же тебе мешает заняться тем же самым прямо сейчас? Ты ж его с собой притащил!

– Так вайфая нету! Как же я буду играть?

– Да что это за мистическая штука такая? Никак не могу разуметь! – Лариса Тимофеевна начинала злиться не на шутку.

– О-о-о! – мальчик поднял палец вверх. – Это как магия! Вот без вашей магии Анфиса была бы обычной метелкой…

Анфиса, в этот самый момент показавшаяся на крыльце, чтобы сбросить с него наметенный в комнате мусор – клок шерсти, две ореховые скорлупки и несколько сушеных веточек бергамота, взвилась в воздух и грозно зашелестела прутьями, чем напугала задремавшего кота. Василий Аристархович зашипел, выгнул спину дугой и от страха сиганул вниз, попав ровно на спящего Волчка. Тому снился чудесный сон, где он таки догнал шустрого кролика и уже собирался схватить его за шкирку. Волк клацнул зубами. Они сомкнулись на пушистом хвосте кота, заставив его громко заорать. От боли Василий Аристархович впился когтями в морду обидчика. Волчок проснулся, не понимая, почему вокруг так черно и лохмато, и в панике ломанулся вперед, сбив хозяйку с ее пня. Лариса Тимофеевна, так как произошло все очень быстро, не успела сгруппироваться, поэтому улетела вверх тормашками, перекувыркнулась через голову и приземлилась в грядку с морковью. В ту самую, которую совсем недавно почтил свои задом почтальон Прохор. Антошка покатился со смеху.