Витторио: Вор

Глава 1. Смерть без искупления

За некоторое время до начала истории...

Когда он пришёл в себя, высокое полуденное солнце на иссушённых зноем Вольных землях жгло невыносимо. Морх Дар’Лара, кого звали во всём известном мире не иначе как выродок, понял, что не может пошевелиться. С трудом разлепив глаза, он обнаружил себя привязанным к камню. В низкой ветреной долине их огромное множество, высоких, тонких, вылезающих из-под земли точно чьи-то кости. Небольшой приграничный городок, где он почти счастливо жил несколько лет, виднелся далеко на юге. Значит его, Морха, кто-то специально привёл сюда… Он проиграл сражение и понимал, что живым уже не выберется — слишком долго избегал правосудия.

— Ты не заслужил справедливого суда, болотное отродье.

Морх улыбнулся. Карралтай жил местью много-много лет, он исходил ногами весь мир в поисках своего врага, чтобы наконец убить его, но даже сейчас его рот был способен лишь на жалкое ругательство. Болотное отродье, сын матери топей — как называли тех, кого подозревали в родстве с другим народом. Как иначе? Честный сын рода людского не способен на такие преступления как Морх. Да и, надо сказать, в его внешности действительно было что-то нечеловеческое. Он никогда не знал матери и отца, не знал даже, откуда родом. Слишком бледный, слишком тонкий по сравнению с рослыми и крепкими жителями Вольных земель, слишком… Всё в его чертах было слишком. Узкие вытянутые к вискам глаза мало кого удивляли в степях, если бы не их рыжеватый как у зверя цвет. Он мог бы сойти за жителя Небесной империи, давнего соседа степных земель, если бы не выступающие чуть более длинные и острые клыки. Волосы такие рыжие, что почти красные как кровь, слишком не как у людей. Колдун, чернокнижник, демоническое отродье, болотный сын, бродяга, тварь — вот, что Морх слышал чаще собственного имени. И отвечал тем же.

— А ты наконец поймал меня, праведный человече.

Морх пожал плечами и заглянул Карралтаю в глаза. Ненавидит. Ох как его ненавидит Карралтай, раз белки его синих как небо глаз налились кровью. Всё винит в гибели женщины, которая для обоих была дороже всего на свете. Только один никогда не признается, что посмел привязаться, а другой никогда не признается, что его плоть слаба и никакие орденские обеты не помогут сдержать этот огонь.

— Ты всё ещё смеешь улыбаться? — прошипел он. — Ты, кто и так слишком долго ходит под небом? Что же, скоро всё прекратится, душа праведной сестры наконец обретёт покой.

Покой? Морх рассмеялся. Душа праведной сестры никуда от него не денется, эта маленькая беглянка хотела его бросить весьма экстравагантным способом, но не вышло и теперь её жизненная энергия запечатлена в призывающем камне. Как жаль, что он так и не нашёл подходящее тело для воскрешения, тогда бы дева стала верной подружкой до конца его, Морха, жизни. Но увы, Карралтай появился слишком неожиданно и спутал все планы.

Как Морх мог проиграть в поединке? С его уловками и хитростями, колдовскими умениями, которые он черпал отовсюду, где бывал. Шаманы Вольных земель, заклинатели Небесной империи, ренегаты с севера — все становились вольными или невольными учителями. Чёрное колдовство грозное оружие и всё же… Что-то пошло не так.

Морх прикрыл глаза. Они были здесь совершенно одни и Карралтай мог творить что угодно, но он никогда не опустится до истязаний пленного, даже если тот приговорён к смерти. Поэтому праведный брат, охотник на чудовищ, лишь вынул из ножен меч и направил его Морху в грудь:

— Сегодня я вынесу тебе приговор, Морх Дар’Лара, и очищу этот мир от ещё одного чудовища.

— Что ж, — Морх вскинул голову, — начинай, список будет длинным. Я пока отдохну перед смертью…

И всё же было бы лучше, если бы охотник занимался тем ремеслом, для которого был рождён.

— Бродяжничество. Наказание — смерть. Воровство. Наказание — смерть. Убийство. Наказание — смерть…

Что там было ещё? Заказные убийства за деньги. Наказание — смерть. Чернокнижие. Смерть. Некромантия. Смерть. Похищение и растление праведной сестры… А вот это не правда!

— Ложь! Эта дура сама пошла со мной и отказалась обращаться в вашу обитель, сама жила со мной, сама себя убила, а её смерть ты тоже хочешь повесить на меня? Ты правда думаешь, что она не видела, кто я? Ты правда думаешь, что она могла убить меня сотню раз и не сделала ни попытки? Ты правда думаешь, что монахиня из Ордена Зрящих действительно слепа? Тебе ли не знать, что избранных девочек с детства лишают глаз, чтобы боги даровали им много больше возможностей и сил, чем остальным. Они видят мир не хуже ястреба.

Морх замолчал. Он видел, что вывел Карралтая из себя, но и сам понял, что сказал лишнего. Что, если… Что, если предавшая его монахиня правда не знала, кто он? Или сознательно разрешила себе не знать. И что, если… Только сейчас он осознал, что в нагрудном кармане, где хранился призывающий камень с запечатлённой душой, непривычно холодно. Пусто.

Осознать это Морх не успел, острый тонкий меч проткнул сердце. Его палач даже в мести был столь благороден, что не стал осквернять тело врага отсечением головы. Не изменил Карралтай себе и в том, что не убивал безоружных. Никогда. Даже отъявленных головорезов. Вот и проклятый Поцелуй Полуночи лежал у ног Морха в ожидании смерти и забвения вместе с хозяином. Да только достойны ли они?

Глава 2. Витторио

Середина апреля в Венца и её окрестностях выдалась очень тёплой. По утрам ещё набегала промозглая сырость с рек и моря, но быстро исчезала под первыми лучами солнца. Но рассвет в густом лесу большого Аптекарского острова ещё не настал, заря только-только занималась на горизонте, так что Беатриче пришлось кутаться в тёплый плащ.

Если бы не необходимость собрать некоторые травы до первого луча солнца, ученица аптекаря даже носа из дома не показала. Но увы, одной из её обязанностей был сбор необходимых ингредиентов, да так, чтобы травинка к травинке лежала. С въедливого Джованни станется под лупой всё разглядывать, и то изъян в сырье найдёт. Ни разу ещё он не похвалил свою ученицу, лишь ворчал и сетовал, что лучше бы парня молодого нашёл, они, мол, смышлёнее. А Беатриче знай себе в ступке корни толкла и пропускала ругань мимо ушей.

Но иногда Джованни был в особенно дурном расположении духа, рвал и метал из-за каждого испорченного рецепта и велел непутёвой ученице не показываться на глаза, пока всё не возместит. К вечеру он обычно отходил, принимая на грудь терпкого вина, конечно, но пока не стоило его раздражать ещё сильнее. К тому же, Беатриче рада не слышать ворчание старика, так что наказание восприняла как возможность отдохнуть, а не повод для беспокойства. В конце концов, можно размяться, прогуляться по окрестностям, а то она уже забыла как солнце выглядит, того и гляди в стрегони превратится без всяких укусов.

Девушка вышла на поляну, поросшую молодыми побегами лютоцвета раннего. Его бутоны следовало собирать именно ранней весной, тогда они дольше хранятся, а их действие в зельях проще контролировать. Сладковатый аромат витал в воздухе, Беатриче прикрыла глаза, вдыхая его поглубже. Прекрасное утро, но в лес она пришла не за этими прекрасными цветами, унимающими боль.

Беатриче интересовало побережье одной из лесных речушек, которых на Аптекарском острове было множество. Все они сбегали со склонов высокой горы в самом сердце острова и по весне были особенно полноводны из-за тающего на вершине снега, который выпадал тут зимой. Беатриче уже слышала шум говорливых струй недалеко от поляны. Хорошо, что солнце ещё не взошло, в утренних сумерках легче заметить мерцание лунных ненюфаров, цветущих по ночам в тихих заводях. Растение это редкое и очень дорогое, ей повезёт собрать хотя бы несколько экземпляров до рассвета. Те, кто знал места цветения ненюфаров, тщательно охраняли эту тайну.

Беатриче не хотела даже думать о том, сколько времени уйдёт на то, чтобы излазить окрестности в поисках необходимого количества хрупких цветов. Когда она вышла к реке, то внимательно всмотрелась в водную гладь. В предрассветном полумраке, когда птицы ещё не запели в ветвях, мягкое свечение ненюфаров видно очень и очень хорошо. Беатриче повезло — один крупный цветок рос совсем близко. Улыбнувшись своей удаче, она достала небольшой нож, чтобы срезать ненюфар, и подошла к берегу. Прекрасные экземпляры, все лепестки целые, цвет жемчужно-белый, свечение чистое, значит растение здорово и полно сил. Из такого получится хороший яд.

— Вот ты и попался, цветочек, — улыбнулась Беатриче и сунула руку в ледяную воду.

Довольная девушка положила свою добычу на берег, чтобы лепестки немного обсохли, прежде чем положить цветок в сумку. Она выпрямилась и осмотрелась в поисках серебристого мерцания, но её внимание привлекло совсем другое. Из кустов, растущих у берега, кто-то вышел. Издалека Беатриче не могла рассмотреть подробнее, кто это, мужчина или женщина. Фигура была высокой, но одежда и длинные рыжие волосы...

Помня о том, что окрестности Венца на суше и на воде не безопасны и кишели разбойниками, которых особенно много развелось после эпидемии чумы, ещё недавно косившей целые деревни, Беатриче спряталась за высокий валун. Из укрытия она продолжила наблюдать за таинственным незнакомцем. Или незнакомкой? Впрочем, какая разница. Беатриче на всякий случай проверила, легко ли ходит кинжал в ножнах. Миниатюрный стилет был таким же обязательным атрибутом каждой уважающей себя молодой венцианки, равно как и зеркало или коробочка с пудрой. Смерть здесь ходила по пятам за каждым и неплохо было бы уметь ударить первым.

Беатриче наблюдала за странной фигурой, стараясь не выдать своего присутствия. Этот кто-то шёл медленной неуверенной походкой, пошатываясь, будто был ранен и слаб. Подойдя к реке, он рухнул на колени и потянул руки к воде, но не удержал равновесие и упал лицом вниз. Беатриче решила подождать и посмотреть, что будет дальше, но тело на берегу не шевелилось. Умер? Умерла? Если и нет, то скоро умрёт, просто захлебнувшись в воде. Беатриче не была из тех, кто помогал умирающим незнакомцам, но любопытство взяло верх.

Подойдя к лежащему на берегу человеку, Беатриче первым делом коснулась его плеча и не без усилий развернула на спину. Перед ней был чужеземец, при ближайшем рассмотрении стало понятно, что это молодой парень, хоть и слишком смазливый с гладкой чистой кожей и тонкими чертами лица. Мертвецкая бледность вовсе его не красила, но какие у этого молодого человека были красиво очерченные брови — любая венцианка удавится от зависти. А уж цвет волос… Рыжий в любых его оттенках был на писке моды в последние лет десять и на что только не шли девушки, чтобы заполучить его. Да что там, молодые люди тоже не отставали в погоне за модой. Жители Венца от природы светлокожи, но темноволосы и темноглазы. Лишь редкий счастливчик рождался с золотым цветом волос и то это был ребёнок от смешанного брака с выходцами с севера, которых тут тоже было немало.

Чужестранцами в Венца никого не удивить, в городе сходились морские и сухопутные торговые пути из самых разных стран, но ни разу ещё Беатриче не встречала людей с настолько рыжими волосами, почти красными как кровь. Нетипичный для жителей этой стороны света разрез глаз тоже не мог не смущать. Полуэльф, что ли, какой? Да нет вроде, Беатриче пригляделась, уши самые обычные...

Впрочем, кто их разберёт, можно подумать, она в своей жизни встречала хоть одного полукровку кроме сильванов, этих и в вольных городах было немало. Здесь, в Венца, обители науки и искусств, козлоногих не считали дьяволами, как утверждали тёмные церковные фанатики, а привечали и охотно перенимали от них знания и умения, особенно в медицине. Но у найдёныша не было ни рогов, ни тем более копыт, а значит вариант родства с сильванами и другими лесными жителями можно смело отметать.

Глава 3. Дар жизни

Когда меч Карралтая пронзил сердце, Морх не чувствовал боли, только слышал как рвётся ткань, как хрустят кости под напором клинка, да острейшая тонкая полоса металла проходит насквозь. Но боли не было. Она улетела отчаянным криком ещё тогда, когда белая-белая как кусочек льда монахиня лежала неподвижно на полу старого храма. Никакая магия, никакая ярость, ни крики, ни ругань — ничто не могло вернуть её.

Стоя привязанным к камню перед своим убийцей, Морх понимал, что иначе и быть не могло. Не праведный брат сейчас, так кто-нибудь другой рано или поздно прикончил бы его. Быстро ли, мучительно ли, это уже не важно. Имело значение только то, что жизнь стремительно угасала. Перед глазами всё меркло, серело небо над головой, размывались очертания окружающих долину гор, даже лицо светлого (мерзкое слово) воина теперь бледное пятно.

Умирая, Морх улыбался, пока его окончательно не поглотила тьма. Он никогда не задумывался над тем, что будет за порогом смерти, а потому не удивился пустоте. Ни звуков, ни цвета, ни света. В пространстве, где Морх оказался, не было ничего, даже времени и мыслей. Ему показалось, что абсолютная тьма длилась целую вечность, пока бледное предрассветное зарево не резануло по глазам. Пустота постепенно наполнялась шелестом листьев на лёгком ветерке, запахом молодой травы, холодом и влагой земли, где он лежал. Неужели мир духов, в который верили шаманы на его степной родине, так выглядит? На преисполненные благодатью Небеса, куда возносились постигшие бессмертие, это место точно не было похоже.

Боль от ран тут же дала понять, что Морх вовсе не бесплотный дух, а всё ещё человек из плоти и крови. Больших трудов ему стоило подняться, опираясь на собственный меч в ножнах. В глазах темнело от боли и слабости, на лбу проступила испарина, начинался жар, а это очень-очень плохо. Морх осмотрелся насколько это возможно.

Он не поверил своим глазам, потому что действительно был в лесу. Неужели кто-то унёс бездыханное тело с места казни? Или его просто бросили на съедение падальщикам, лишив права даже на самое простое захоронение? Как это не походило на Карралтая, он бы не оставил на поругание тело, даже если оно принадлежит врагу. Светлому ли воину не знать, что это лишь плодит новую нежить, от которой его орден и спасает мир и добрых людей.

Как бы то ни было, никто уже не даст Морху ответы на вопросы. Вокруг лишь весенний лес и утренняя тишина, только где-то вдалеке слышался шум реки. Морх решил, что идея подойти к воде не так уж плоха. Его мучила страшная жажда, и это раздражало даже больше, чем боль и слабость. Кроме того, можно было смыть кровь, насколько это возможно и промыть раны. А там, если не потеряет сознание, можно подумать, что делать дальше и попробовать понять, что это за место. Рядом с его жильём не было столь густых лиственных лесов, значит Морха занесло куда-то очень далеко.

По пути к реке росло множество незнакомых трав, да и не все деревья Морх узнавал. И он уже не был уверен, что находится в пределах Вольных Земель или где-то в Небесной империи. Может, он всё-таки умер и всё происходящее злая шутка духов, про которых рассказывают степные шаманы? Личный ад вечно бродить неизвестно где, мучаясь от полученных ран? Морх был окончательно сбит с толку, когда мельком бросив взгляд на небо, чтобы определиться хотя бы со стороной света, увидел одну бледнеющую луну на ущербе. Там, где он родился и жил, всегда было три луны. Легенды рассказывали, что в древние времена их число доходило до девяти, но великий герой Тори'Ра сбил мятежные светила выстрелами из лука, когда шестеро лунных владык восстали против великого небесного отца.

Гаснущие звёзды в небе Морх тоже не узнавал, всё ещё хуже, чем казалось изначально. Он не только не в родной стране, но и за пределами известного ему мира! Мысль о том, что мир не один, для Морха, конечно, была не новой. Одних только Небес не сосчитать, значит и земных должно быть много. Да вот только записей об этом не было, как и о путешественниках между реальностями. Может быть, кто-то из дотошных имперских магов пытался прорвать ткань мироздания и проникнуть за его пределы, но памяти о таких смельчаках не осталось. Возможно, Морх был первым, кому это удалось, но... как?

«Хорош же путешественник, который даже дня не проживёт в новом мире!»

Мысленно сказал он сам себе и закашлялся, сплюнув кровью. Гадство. Если он всё ещё не сдох, значит Карралтай совершил ошибку! Безупречный, идеальный, светящийся от своей праведности Карралтай! Меч не задел сердце и прошёл через лёгкое, что тоже радости не прибавляло, как и раненая ещё до казни нога во время поединка. Порезанное плечо по сравнению с этим мелочь, не стоящая внимания.

Сильно кружилась голова, иногда Морх шёл на ощупь, ориентируясь лишь на звук и свежий запах воды. В воздухе приятно пахло чем-то ещё, наверное, цветами. Ощущая себя полуслепым, Морх находил в этом мрачную иронию. Сестра Серебряный Ветер была лишена глаз с раннего детства, а теперь они будто поменялись местами.

На берег он вышел, кажется, ещё слабее, чем был. Меч выпал из дрогнувших пальцев. Морх с трудом держался на ногах, он попытался присесть на корточки, чтобы зачерпнуть воды, но вместо этого упал на колени. Вокруг потемнело и последнее, что он почувствовал, это обжигающий холод воды на лице.

Когда Морх пришёл в себя снова, то оказался лежащим на берегу на спине. Одежда промокла, но из-за жара он не чувствовал холода. Всё бы ничего, но Морх точно не ожидал очнуться с чужими пальцами во рту! Незнакомая девица зачем-то рассматривала его зубы и делала это с большим любопытством. От удивления Морх стиснул челюсти, девушка вскрикнула и выругалась на чужом языке. Он вцепился рукой ей в горло, но в мгновение ока почувствовал холод стали у собственной шеи.

Это уже интересно. Морх посмотрел девушке в карие глаза, она выглядела удивлённой и немного напуганной. Кажется, не так уж часто ей приходится угрожать кому-то оружием. Морх решил помочь несчастной определиться и сам подставился под нож. Ну же, лишь надавить сильнее! Вон уже кровь потекла, всего одно движение! Добивай или помогай, разницы никакой. У незнакомки оказалась кишка тонка и она выбрала второе.

Глава 4. Грехопадение

— Я принесла тебе обед.

Через некоторое время после того, как Артемисия проверила как идёт лечение и была сделана перевязка, Дора вернулась снова. На этот раз она была с деревянным подносом, от керамической пиалы поднимался пар, Морх уловил запах рыбного супа.

— Садись поудобнее, я поставлю всё на прикроватный столик.

Садись поудобнее... Легко сказать, кровати тут были жёсткие, как и подушка. Морх не был неженкой, в конце концов вырос на улице, но он чувствовал себя ещё слишком слабым, это раздражало и делало капризным.

— Как вы на этом спите? — спросил он, пытаясь устроиться поудобнее.

Морх мог бы проделать это с каменным лицом, но решил добавить немного драматизма. В конце концов, ещё парочка подушек не повредит. Он потянулся за пиалой с супом. В густом бульоне помимо рыбы плавали кусочки незнакомых ему овощей, разве что кружочки моркови были абсолютно такими же как и на родине. А вот что это белое и мягкое такое плавало... Морх выудил ложкой кусочек и опасливо принюхался. Ох, лучше бы он сейчас поел жареных пирожков с рубленым мясом внутри.

— О, — Дора как-то смущённо улыбнулась, будто стеснялась скромной обстановки вокруг. — Должно быть, ты не привык к такому, я же слышала, что о тебе говорят...

Морх поперхнулся супом, который уже успел проглотить. В целом оказалось не так плохо как бывало во время скитаний (и лучше бы деве не знать, что порой приходилось есть), но без привычных специй и пряностей безвкусно.

— А что обо мне говорят? — спросил он и хитро прищурился.

Морх не знал, стоило ли ему напрягаться или нет. В конце концов, он не успел ещё сделать ничего из того, из-за чего его будут искать, пытаясь убить из мести или казнить как положено по закону.

— Ну... — Дора присела на ту же скамеечку, на которой недавно и уснула. — Что ты благородный господин откуда-то издалека и путешествуешь инкогнито. А ещё... А это правда, что у тебя в роду эльфы? В Венца есть сильваны как наша старшая жрица, но эльфы тут бывают крайне редко, на юге им не нравится. К тому же, — Дора понизила голос до шёпота, — они язычники. Наверное, твоим предком был кто-то из них, они очень красивые и... Прости, я болтаю много лишнего, да?

— Да что ты, очень интересно.

Ответил он не задумываясь, а сам переваривал услышанное. Что ж, его ни в чём никто не подозревает, а значит будет немного спокойного времени, чтобы восстановиться прежде чем уйти отсюда. Легенда про благородного господина Морху понравилась, это было очень иронично по отношению к тому, у кого ничего нет за душой. Эльфы в роду... Да он родителей-то своих ни разу в жизни не видел и не уверен, что хотел бы знать, кем они были. Конечно, когда-то в детстве он любил представлять своих отца и мать, придумывал разные легенды, но суровая реальность очень быстро разошлась с мечтами. И вот сейчас Дора видела в нём кого-то красивого и богатого, и он благосклонно позволит ей заблуждаться дальше. Морх ей явно нравился, а значит была хорошая возможность вызнать побольше о том, среди каких людей он оказался. То, что его не считали демоническим отродьем, уже не могло не радовать.

Дора охотно поддержала разговор, она была очень рада, что кто-то её слушает. Так он узнал, что девушка послушница здесь, в храме Селесты. Она помогает по хозяйству, выполняет мелкие поручения и учится у старших жриц целительству. Дора по её словам рано потеряла родителей и с детства воспитывалась тут, не имея возможности общаться и играть со сверстниками, для которых была слишком занудной. И, хоть Морх был явно её старше, он казался ей более близким собеседником, чем жрецы.

Храм Селесты небольшой, в нём постоянно проживали лишь несколько жриц и Дора. Были ещё миряне, которые в качестве служения помогали посильным трудом и делали пожертвования. В большом зале проводили праздничные обряды и свадьбы, в восточном крыле находилось несколько палат для больных, а в отдельной капелле малые алтари со святынями, которые, как считалось, исцеляли от болезней. Как с благоговейным шёпотом сообщила Дора, в одной из священных шкатулок лежала прядь волос с головы святой Селесты, а вот руку, усыпанную драгоценностями, перевезли в большой храм на востоке. Ходили слухи, что язычники из Хенселе хотели выкрасть святыню, чтобы осквернить её, но не вышло — не иначе милость святой. Морх еле удержался от ехидного вопроса насчёт того, где же у бедной Селесты остальные части тела.

— Мы можем с тобой сходить помолиться, если хочешь. Артемисия сказала, тебе уже можно вставать и будет полезно двигаться.

Морх рассеянно кивнул. Святилища, алтари, это всё конечно интересно, но был в этом месте какой-то секрет. В самом сердце оплота святости и чистоты. К Морху ещё не вернулась чувствительность полностью, но знакомые тёмные энергии он ощущал прекрасно.

— А что ещё тут есть? — спросил он как бы невзначай. — Ты рассказала только о восточном крыле.

— Ещё? Зал для отпевания мёртвых.

Морх заметно оживился:

— О-о-о, светлые жрицы занимаются некромантией?

— Ш-ш-ш! Во имя Селесты, что ты такое говоришь!

Дора аж подскочила в порыве закрыть ему рот рукой, но вовремя опомнилась. Её глаза блестели от возмущения, щёки пылали, ещё немного, и она вспыхнет как факел. Диковатый в праведном гневе вид девушки Морху понравился. Всё-таки таится там что-то в глубине милой светленькой крошки.

— А? Что я такого сказал, я ничего не имел в виду. Простое любопытство.

— Изучать и практиковать это богомерзкое искусство и любое иное чёрное колдовство запрещено и карается смертью. В доме Селесты, — Дора смягчилась, — мёртвых готовят в последний путь и провожают душу покойного. В этом месте нет зла и жрицы следят за тем, чтобы призраки и мертвецы не беспокоили людей. Впрочем, это не лучшая тема за обедом, да? Суп вкусный?

— Да, — честно соврал Морх, — очень. А медовых конфет на десерт тут не подают?

Дора рассмеялась:

— Ну ты шутник, какие конфеты? Это слишком дорого. Ты наверное привык есть их каждый день, но мы живём намного скромнее. Что ж, — девушка заставила себя улыбнуться, — у меня ещё много дел, но я приду к тебе завтра. Артемисия сказала не спускать с тебя глаз.

Глава 5. На крючке

Самая старая рыночная площадь в городе Пьяцца дель Меззо — сердце Венца, шумная, оживлённая, ведущая отсчёт с самого основания. Десятки лавок предлагают товары на любой вкус от уличных сладостей, свежих овощей, фруктов и только что выловленной рыбы и креветок до оружия, дорогих тканей и золотых украшений. Найти здесь можно абсолютно всё. Как и украсть. Даже сейчас, в период напряжённого противостояния с молодыми, но уже очень жадными и амбициозными городами-республикам на юге и по ту сторону пролива, когда стало меньше торговли с другими городами, рынки полнились жизнью. И именно здесь начинает свою карьеру любой вор, ведь стянуть в толчее кошелёк у зеваки проще простого. Модная привычка носить сумки на поясе оказалась только на руку любителям поживиться. Рано или поздно счастливчиков, избежавших тумаков от стражи и тюрьмы, находит Гильдия, и тогда они начинают свой путь под покровительством старших товарищей, отдавая в общую казну часть украденного. Те же, кто делиться не хотел...

За таким из них сейчас и наблюдал Рольф, некогда выходец с дикого севера, а теперь тёртый местный калач, которого пёстрый город принял как родного. Он приметил этого парня ещё три дня назад, когда тот появился в «Трёх ножах». Ходили слухи, что он якобы богатый путешественник, но матёрый вор прекрасно видел, что это не так, дорогая по местным меркам одежда не вводила его в заблуждение. Если этот молодчик зарабатывает себе на жизнь честным трудом, Рольф готов голову поставить на спор. В памяти ещё свежо увиденное на днях в «Трёх ножах», когда иноземец с лёгкой ухмылкой уходил от ударов разгневанного посетителя. Что уж там между ними произошло, Рольф не знал. Здорово досталось и тем, кто попытался встрять в драку на стороне её зачинщика, а на этом человеке не было ни следа, он даже не запыхался.

Да, с первого взгляда можно решить, что перед тобой какая-то важная шишка, парень был заносчив и себе на уме. Но его плавные движения, беззвучная походка, умение неподвижно застыть на одном месте и наблюдать... О, он явно знал, куда смотреть, у чужеземца был слишком цепкий и внимательный взгляд. И ловкие пальцы. Воровал он так же легко как дышал, да только явно не знал, в чьи карманы не стоит совать руки.

К Рольфу с утра уже приходили люди от Фиоре и всячески намекали, что потерявшего берега надо приструнить. И Гильдии крепко не поздоровится, если она не сможет донести до новенького простые истины. Парня должно либо завербовать и направить на верный путь, либо... Семейство Фиоре не церемонилось. Молодой дом быстро набирал богатство и влияние не только за счёт монополии на торговлю шёлком, но и с помощью не очень законных способов, пытаясь пробиться в высшие слои общества. И это богатому купеческому роду пока отлично удавалось. Те, кто не шёл на поводу, нередко оказывались на дне реки или моря в качестве корма для рыб.

Рольф заметил в толпе двух своих людей и подал условный сигнал. Он велел им провести воспитательную беседу с излишне самонадеянным вором, но постараться не доводить до мордобоя. Всё-таки ценный кадр для Гильдии, переживающей не лучшие времена в соперничестве с другими преступными организациями, среди которых наиболее выделялась печально известная секта Cultores Mortem…

Эти фанатики убийцы были себе на уме и далеки от политических дрязг древних и новых родов. Их совершенно не волновало, потомственный аристократ или купец сядет на трон в Палатах Дожей, лишь бы платили за работу и не мешали. Они обосновались под старым мортуарием на закрытом кладбище на западной окраине города, куда в здравом уме никто не смел соваться. По слухам фанатики заклинают мёртвые души и насылают проклятия, но куда опаснее их венефики и мастера кинжалов. Их услуги очень ценились в правящем семействе Вичи, да и другие дома рады поквитаться с врагами чужими руками.

— Давай, парень, не подведи, — шепнул он себе под нос.

Рольф надеялся, что полусумасшедшие сектанты с кладбища не приметили новичка и у Гильдии есть достаточно времени.

***

...Морх в отличном настроении медленно прогуливался по рынку, целиком расположенному над водой. Полный кошелёк монет за поясом, серебряная цепочка и несколько свежайших пирожных с заварным кремом то, что непременно радовало в этот день. Бедолага, прицепившийся к нему в "Трёх ножах", сам того не зная, поделился всем ценным, что имел. В драке не так уж трудно, умеючи, позаимствовать у соперника дорогую цепь или кошель. Морх улыбнулся, думая, где же теперь сбыть украшение, уж кто-кто, а скупщики краденого тут точно должны быть. Но всем этим он займётся потом, потом, а пока стоит прогуляться, в такую чудную солнечную погоду грех просиживать штаны в кабаке.

Венца нравилась ему всё больше, несмотря на то, что на первый взгляд город производил удручающее впечатление. Он был стар. Да, тщательно заштукатуренные стены фасадов тёплых персиковых и золотистых оттенков с белоснежной отделкой окон и красной черепицей на крышах, выглядели впечатляюще. Но трёх и четырёхэтажные дома ютились на островах так тесно, что между ними невозможно было протиснуться. Земли не хватало, поэтому множество построек было возведено на сваях, что приводило Морха в почти мистический ужас. Постоянное ощущение сдавленности угнетало, как и обилие воды.

Изнанка города, которую не видно с моря и каналов, была куда более мрачной. Здесь уже не встретить буйства красок, как это бывало в городах Небесной Империи. Ни ярких фонариков, ни гирлянд, ни воздушных змеев, о фейерверках, пожалуй, тут тоже слыхом не слыхивали. Даже юрты степных кочевников, отказавшихся в своё время от призыва Императора переселяться в города, и те выглядели пестрее и наряднее. Потемневшие от влаги и времени стены, осыпающаяся штукатурка, обнажавшая тёмно-красные кирпичи, невероятно узкие улочки, теснота, шум и гам, льющиеся прямо из окон помои…

Противоречивые впечатления остались у Морха и от местной моды. Нет, женщины были прекрасны в многослойных нарядах с поясами под грудью, что только подчёркивало линию декольте. Длинные волосы они переплетали цветными лентами или украшали ниткой жемчуга, собирали в тончайшие сеточки, иные же носили пышные головные уборы, полностью скрывающие причёску. Девушки старательно выбеливали кожу, почти каждая встреченная Морхом модница была с припудренным лицом. Опасаясь солнца, в котором приморский город не испытывал недостатка, они носили вуали и полумаски. Мужчины, особенно молодые, не отставали в желании выделиться. Они стригли волосы по плечи, завивали локоны и носили безумно короткие и обтягивающие наряды, чтобы показать стройность тела и крепкие подтянутые ноги. В Небесной Империи тому, кто рискнул бы показаться перед народом в таком виде, немедленно был бы выписан штраф, а то и грозила тюрьма на несколько дней за неподобающий внешний вид. Когда Морх впервые оказался за пределами храма Селесты, ему подумалось, что эти люди просто забыли надеть верхние одежды и вышли в белье. Иначе одевались лишь те, кто бы родом из других земель и старомодные горожане, не принимающие веяний эпохи.

Глава 6. Заманчивое предложение

Посланные за ним громилы походили друг на друга как две капли воды, разве что у одного из них был шрам от когтей на щеке. Они носили при себе короткие топорики, но по виду больше похоже, что парни привыкли решать проблемы кулаками. Оба явно были не из этих краёв, отличаясь от местных жителей ростом, статью, светлыми волосами и окладистыми бородами.

— Ну? Так что за разговор?

Морх начинал терять терпение, а это никогда ничем хорошим не заканчивалось для тех, кому не повезло стоять у него на дороге.

— Важные люди просили передать тебе пока что по-хорошему, принцесса, что совать руки не в те карманы нехорошо, — осклабился один.

— Не делиться процентом тоже, — поддакнул второй.

— Какая неловкая ситуация, — Морх цокнул языком, — я ж не знал. И что же хотят предложить мне эти важные люди?

Громилы в замешательстве переглянулись. Кажется, инструкций на случай, если разговор свернёт не туда, им не выдали.

— С чего ты взял, что тебе собрались что-то предлагать? — прищурился тот, что со шрамом.

Брат лишь согласно закивал в знак поддержки.

— Допустим с того, что если бы вас послали запугать непутёвого меня, вы бы без всяких разговоров попытались сделать это кулаками и были бы убиты на месте. Ну а коль скоро вы ещё живы и я вас пока слушаю...

— Ты берега-то не путай, принцесса, и железку свою убери. Правила тут мы устанавливаем, а такие как ты либо слушаются, либо кормят рыб под пристанью!

Морх капризно скривил губы:

— У вас фантазии на угрозы не хватает, да? Жаль, жаль...

Он пожал плечами, развернулся и собрался продолжить прогулку по переулку, давая громилам шанс уйти. Морх потерял к ним всякий интерес. Если эти два одинаковых с лица братца не в состоянии хотя бы угрозы придумать посерьёзнее, то что можно говорить о том, на что они способны в бою? Ни азарта, ни чувства опасности, от которого закипает кровь, в сражении с ними не будет. Скука и только. Из таких даже мертвецы получатся такие же унылые и бесполезные.

— Э! Разговор ещё не окончен!

Тренированный слух уловил движение за спиной. Поцелуй Полуночи мгновенно вылетел из ножен и оказался у самого горла застывшего на месте шрамолицего громилы. Мужик удивлённо смотрел на меч, зависший перед ним в воздухе.

— Ты глянь, Орм, эта сука ещё и колду...

Договорить он не смог, потому что острое лезвие коснулось кожи и оставило кровавый след. Названный Ормом замер, понимая, что лишнее слово или движение, и его брат труп, а следом и он сам.

— Эта сука очень талантливая, да, — Морх довольно улыбнулся, скрестив руки на груди. — Ну так что, может скажете, кто эти уважаемые люди? Думаю, разговор с ними выйдет куда интереснее, чем с вами.

— Давайте-ка обойдёмся без кровопролития, идёт?

В закоулке появился четвёртый участник беседы. Им оказался высокий золотокудрый мужчина в синем, на вид ему было чуть за сорок и он явно не был уроженцем Венца, как и парочка его громил. Морх не знал его имени, но готов был поклясться, что встречался с ним и на площади в толпе, и в таверне вечерами. В отличие от своих подручных, этот человек выглядел более утончённо, охотно перенимая некоторые местные обычаи и привычки.

— Они первые напали, я защищался,

Морх пожал плечами, мол, ничего личного.

— Я с ними проведу... беседу, — на этом слове незнакомец бросил многозначительный взгляд на парочку своих подручных.

— Но Рольф, он же... Всё. Молчу.

Орм поднял руки в знак смирения. Морх, вздохнув, вернул меч в ножны.

— Надо было всё сделать самому. Я Рольф, можно сказать, правая рука главы Гильдии. Наши наблюдают за тобой с момента твоего появления в городе, скажу сразу, нам нужны такие люди как ты, Морх.

Кто растрепал его имя? Беатриче? Дора? Кто-то из жрецов? Впрочем, уже не так важно, куда важнее то, что эта так называемая Гильдия может предложить.

— А такие как вы мне нужны?

Спросил Морх и не без удовольствия отметил, как сжались кулаки у парочки громил. Однако при своём лидере они не посмели даже пикнуть, лишь бросали в сторону дерзкого выскочки испепеляющие взгляды. Что ж, стоило посмотреть на эту Гильдию хотя бы ради того, чтобы узнать, что эти двое придумают в качестве мести. А что они захотят выместить на Морхе злость, он нисколько не сомневался. Это был лишь вопрос времени.

— У нас всё схвачено в этом городе, — Рольф усмехнулся. — Будешь с нами, стража закроет глаза на все твои выкрутасы. Это лучше, чем гнить в темнице или висеть в петле, правда? Ты, парень, я смотрю, талантливый, гонора много, но и тебе не справиться с целым гарнизоном, если вздумаешь чудить.

Морх склонил голову на бок, улыбаясь. Было бы интересно проверить предположение Рольфа, но стоило признаться, что учинять резню в малознакомом городе, не зная баланса сил и всего остального, было бы неблагоразумно. Морх любил проливать кровь, но всё же полным психом не был и прекрасно понимал, когда не стоит лезть на рожон. Сейчас был как раз тот самый случай.

— Но, я думаю, откуп от стражи тебя мало интересует, правда? Золото гораздо больше воодушевляет, рыбак рыбака как говорится... Работки у нас много найдётся, не заскучаешь.

— Я бы предпочёл обсуждать такие вопросы за выпивкой. За твой счёт.

— Ха! — Рольф пригрозил пальцем. — Ты мне начинаешь нравиться. Ладно, но если сделка сорвётся, возместишь втрое больше.

Рольф протянул ладонь для рукопожатия, Морх, немного подумав, её принял...

...Совсем скоро они вдвоём сидели в «Трёх ножах» на втором этаже за отдельным столом. В небольшом закутке без толпы посетителей можно было вести разговоры, не опасаясь, что их подслушают.

— Нужно кое-кого подставить, — поделился Рольф, опрокинув первую кружку мёда.

— Подкинуть труп? — в глазах Морха вспыхнул задорный огонёк.

— Э, парень, притормози. Мы честные воры и лишних трупов нам не надо, понятно?

Морх только хмыкнул и, качнувшись на стуле, уставился на Рольфа: