Витязь (3). Паутина миров

Глава 1

Но путь зачарован к иным мирозданьям,

И тайна хранится на каждой планете.

Из призрачных нитей, из снов и желаний,

Сплетаются в полночь волшебные сети.

Романова А.

Какое небо голубое.

Мы не сторонники разбоя…

Глупый стишок из детского фильма о деревянном мальчике возник в голове сам собой. А какой еще, если надо мной, куда ни посмотри, безграничная лазурь? Лишь кое-где, небрежно, словно художник вытирал кисть, испачканная размытыми, белесыми пятнами облаков. Солнце в поле зрения не попадает, но оно точно есть. Поскольку тепло его лучей ощущается даже сквозь одежду.

Кстати, об одежде… То, что я вижу, чуть опустив глаза, выглядит весьма странно. Кожаный камзол с надетой поверх него кольчугой. Странный, прямо скажем, наряд для студента… Это ж с какого бодуна меня угораздило так вырядиться?

Ответ очевиден. С весьма конкретного. Голова до сих пор гудит, как царь-колокол. Где ж это я и по какому поводу умудрился вчера так накидаться? В полном смысле, до положения риз. Я же спортсмен — то есть, не курю и не злоупотребляю. А тут, по ходу, совсем дамбу прорвало. Да так, что в конечном результате оказался не дома, а под открытым небом! Сессию отмечали, что ли? Или чей-то день рождения?

Хотя, стоп… Кое-что начинает проясняться. Ролевка… Точно! Это ж я, влекомый переизбытком гормонов — оно же любовь, потащился за некой белокурой красавицей на очередной съезд любителей побряцать средневековым железом на природе. В надежде, что вдали от городского шума (и присмотра родителей) мне удастся перевести наше общение на более… гм, непринужденный уровень. Ну, а что за массовое гуляние без возлияния? Видимо, уже здесь все и случилось. Принял на грудь для храбрости и… не заметил, как сорвался в штопор. Отсюда и маскарадный костюм, и головная боль. Надеюсь, хоть вел себя не как свинья. Обидно было бы по пьяной лавочке испортить отношения… Девчонка ведь и в самом деле нерядовая. Да и я ей, вроде, не совсем безразличен. Иначе, зачем бы с собой звала?

Кстати, о свиньях… Что-то вокруг очень характерный запашок витает. Причем, не банальной блевотины, а с конкретным амбре дерьма. Вот же ж стыдуха… Неужели обделался? Блин! Только этого не хватало. Тогда точно все, суши весла.

Хотя, нет. Вонь специфическая, с нутряным душком. Побывал один раз на скотобойне — впечатлений на всю жизнь. А уж запах, вывалившейся из разрубленной туши, еще парующей требухи, точно никогда не забуду и ни с чем не спутаю.

Вот блин!

Собираюсь с силами, приподнимаюсь на локтях и оглядываюсь по сторонам, стараясь при этом резко не вертеть головой.

Твою ж краснознаменную дивизию! Вопросов стало еще больше.

Во-первых, — после чрезмерных возлияний, я не устроился отдыхать на травушке-муравушке, что было бы логично, а лежу на груде старых, замшелых валунов, венчающих какой-то совершенно лысый холм, и, что еще непонятнее — не наблюдаю в ближайшем обозримом пространстве абсолютно никого. В том смысле, что если здесь и происходила какая-то тусовка, то давным-давно закончилась, а все участники разбрелись по родным домам и весям. Или я сам покинул мероприятие и удалился в неизвестном, но весьма отдаленном направлении.

Зачем? Что меня могло сподвигнуть на такую глупость? Это во-вторых…

А в-третьих, — у моих ног валяется странная куча, отдаленно напоминающая мясной фарш пополам с ветошью, и издает жуткую вонь. Ту самую — из скотобойни. Как в том анекдоте, что мясо четвертого сорта — это собака, порубанная вместе с будкой. Вот только не смешно ни фига. Куча, к слову, довольно свежая, даже кровь еще полностью не свернулась.

Фу… Сейчас стошнит…

Пытаясь отодвинуться подальше от неприглядного соседства, я сместился немного в сторону и при этом взгляд зацепился за вещь, которая по определению не должна была находится в том месиве из тряпья и субпродуктов. Наперсный крест! Большой, массивный, древний… Даже с виду, древний.

И, пока я глядел на него, в голове что-то щелкнуло, а из памяти хлынул поток воспоминаний.

Ярких, невероятных, но не дающих ни единого шанса усомнится в их правдивости… От моего знакомства с невероятно красивой девчонкой и до влетающего в портал монаха. В последнюю секунду ухитрившегося увлечь за собой и меня. Судя по всему, это именно его останки так благоухают… М-да, реально, на фарш перемололо. А меня почему пощадило?

Вопрос риторический. Уцелел и слава создателю… вернее, создателям порталов. Кстати, а где он сам? В смысле, произведение предтеч?

Оборачиваюсь, но никакого, сияющего всеми цветами радуги, «зеркала» не наблюдаю.

Позади все тот же холм и груда замшелых булыжников. Делаю несколько шагов вперед и в сторону, заодно еще дальше отодвигаясь от вонючей кучи, и приглядываюсь внимательнее.

Да, это он. В смысле, то что от портала осталось. Слишком ровно и точно обработаны камни, чтобы это могла сделать природа. И развалился он явно не сегодня… Чтобы ровным, отшлифованным глыбам так обрасти мхом, нужен не один десяток лет. Как же он тогда сработал? Еще одна загадка? Но это значит, что обратного пути нет. Телепорт не только сломан, но и одноразовый. Спасибо, что хоть не на мне сломался. А еще — я оказался неизвестно где и без малейшего понимания как вернуться не то что в свое время, а хоть туда, откуда прибыл.

Глава 2

— Ты место хоть найти сможешь? — спросил Борей, идя чуть впереди, показывая дорогу.

— В смысле? — с любопытством оглядываясь по сторонам, не сразу сообразил я.

— Ну, где на вас жархун напал?

Вместо ответа я только плечами пожал. Не стоит завираться. В моем случае, чем меньше конкретики, тем лучше. А то ляпнешь что-нибудь лишнее, потом не отбрешешься… И вообще, пока не пойму, что к чему и хоть немного освоюсь: молчание — золото. Как говориться, слушай да на ус мотай.

И правильно сделал, что промолчал. Борей, не дождавшись ответа, сам сообразил:

— Ну, да… Согласен. Хоть и много там было товару, а никто в здравом уме добровольно в пасть к жархуну не полезет. Но, я ведь не ради праздного любопытства спрашиваю. К нам в деревню раз в два-три месяца княжий староста дозор присылает. А вместе с ними частенько и княжич Владислав путешествует. А что? Наследнику надо смалу к ратному делу привыкать, да и знать — где у него что в княжестве. А с ним всегда отряд дружинников. Когда пять, а когда и десять… Вот они бы могли попытаться туда наведаться… Столько добра пропадет… К слову, давненько их не было.

— Найду… — увы, отмолчаться не получилось. Впрочем, ничего страшного. Вряд ли через Темный лес много дорог наезжено. Так что, не заблудимся. А там, видно будет. Если, конечно, я задержусь здесь достаточно долго, чтобы с дружинниками пересечься.

Видя мою неразговорчивость, и списав ее на нежелание возвращаться к пережитому, Борей больше не приставал. А вскоре мы подошли к его дому. Вернее, к крепкому дощатому забору из горбыля. Достаточно высокому, чтобы не перепрыгнуть, но и не глухому. Толстые доски были приколочены так, что между ними оставался просвет с ладонь шириной. Странная конструкция… Если функции забора декоративные, то зачем такие толстые доски использовать? А если для защиты, то зачем просветы? Ведь через них можно свободно стрелять. Да и все что внутри — как на ладони. Но, спрашивать не стал. Вдруг это такая мелочь, о которой каждый ребятенок знает?

Калитка тоже оказалась мощной и тяжелой. А вот закрывалась смешно, на опору и первую доску сверху набрасывалось широкое, кованное из толстого прута, кольцо. Значит, ограда явно не от людей. И в совокупности с неизвестным жархуном, наводило на очередные размышления. Берегутся здешние жители от нежданных гостей. Вот только те явно не двуногие, да и не слишком смышлёные.

М-да… Куда ж это меня забросило? Мир вокруг почти обычный, но что-то не припоминается подобная фауна из истории Земли. Хотя… Много ли мы знаем о своем прошлом? Так чтоб не из стопятсот раз исправленного учебника, а по-настоящему?

Вот кто мне объяснит, что за персонажи Змей Горыныч? Соловей-разбойник? Или Чудище морское? И еще много разных персонажей, дошедших до нас в виде преданий и сказок… Вымысел? Преувеличение? Возможно, до брызг спорить не стану. Но вот какая закавыка, — учеными давно доказано, что человек в принципе не способен выдумать ничего, кроме того, что видел. Да, в головах художников и прочих мечтателей, порой рождается такое, что нормальному человеку и в белой горячке не привидится. Но, если взять все их творения да разложить на составляющие — получится набор привычных деталей. Которые просто были скомпонованы непривычным образом.

Так что не будем торопиться с выводами. Вполне возможно, что я оказался в самом обычном средневековье своего мира, а непонятный жрун… в смысле, жархун — существовал всегда, но с веками вымер, как те же мамонты, и был забыт, как нечто несущественное. Как говориться, помер Максим, ну и хрен с ним.

— Проходи, Степан. Чувствуй себя как дома… — ухмыльнулся Борей, отодвигая калитку.

— Ага, — кивнул я. — Но, не забывай, что в гостях.

— Это уж, как водится, — засмеялся хозяин. — Но, у меня можешь чувствовать себя свободно. Вон там, — указал рукой, — лохань с водой. Свежая, сегодня налил. Умойся с дороги. А я пока, гляну, чем тебя потчевать. Ты уж не обессудь. Слышал, я бобылем живу? Так что разносолов не обещаю.

— Да мне хоть корку черствого хлеба пожевать, и то ладно будет.

— Ну, настолько-то я не обеднел, — хмыкнул Борей. — Ладно, после лясы точить станем. Давай, ополоснись… Я в дом.

Разнообразием угощение Борея и в самом деле не баловало. Зато было сытным и обильным.

Когда я вошел в горницу, на столе стояло пол ковриги хлеба, уже толсто, в два пальца, отрезанными ломтями. Рядом, — здоровенный кусок копченного мяса, порубанный, иначе не скажешь, не менее щедрыми порциями. Несколько очищенных и разрезанных пополам луковиц, и — в большой миске — квашенная капуста. Дополняли натюрморт: большой, расписной кувшин, литра на три, и две деревянные кружки, уже наполненные до краев чем-то темно-красным.

— Присаживайся… — указал хозяин на место за столом, напротив себя. — Как говорится, чем богаты. Не побрезгуй

— Спасибо…

Пить и есть хотелось в равной мере, но так как хозяин взялся за кружку, пришлось соответствовать.

Внутри оказалось легкое вино. В меру сладкое, чуть терпкое и с едва уловимым привкусом цветов или трав.

— Ну, как тебе? — поинтересовался Борей, видя, как лихо я ополовинил свою порцию. И прибавил с заметной гордостью. — Свое, домашнее. Сперва настаиваю на травах, а потом сдабриваю медом.

— Вкусно, — подтвердил я, а потом, не церемонясь, потянул со стола буженину.