вкус серебра 2 часть

Глава 1 вкус луны

Когда-то в другое время и в другом мире…

…ароматная ночь смотрела в окно. К высокому окну подошла девушка в белом. Ее вьющиеся каштановые волосы мягкими волнами ниспадали на хрупкие покатые плечи, покрытые прозрачным белым полотном ночной рубашки. Из-под широких рукавов выглядывали тонкие запястья с узкими ладонями и маленькими изящными пальчиками.

Девушка потянулась открыть одну из створок окна. Теплый ветер, пахнущий жасмином, подхватил невесомые занавеси, запустил свои своевольные пальцы в длинные каштановые локоны, смешав их с черными гладкими прядями подошедшего к ней.

-Ты не должна стоять у окна. Это может повредить тебе, ты же знаешь.

-Но я соскучилась по ночи, по ее влажной, податливой темноте. Ты не даешь мне насладиться ею...

Он обнял ее. Крупные, истончено бледные ладони мужчины обняли хрупкие плечи женщины. Его длинные ногти, накрашенные черным, слишком четко выделялись на мягкой персиковой коже, лишь слегка скрытой невесомым покровом. Как спелые фрукты, ее груди выделялись под тонкой тканью сорочки, но еще явственней среди множества складок батиста проступала слишком откровенная округлость живота над двумя чувственными дугами бедер.

Он зарылся лицом в мягкое облако ее волос, скрыв ненадолго свои резко-костистые черты лица.

-Дурочка, ты же знаешь, что надо сдержать свои порывы. Уже недолго ведь осталось. Потерпи, моя маленькая, совсем чуть-чуть, прошу тебя, радость моя.

Она повернулась к нему. Разлитое в воздухе тусклое серебро лунного света скользнуло по ее маленькому, в форме сердечка лицу. На миг засветились солнечным золотом светло-карие озера ее глаз. Маленький, с круглой капелькой на конце, ее носик был мило вздернут, еще лучше открывая мягкие розовые губы.

-Прости, я знаю, что ты прав, но мне так стало тесно. Я хочу еще раз пробежаться в ночи. Я хочу пить.

Он осторожно привлек к себе, еще крепче обняв за ставшие твердыми плечи. Зубами развязал завязки на рукаве обшитой пышным кружевом рубахи.

-Сейчас, дорогая моя, я ... пей.

Он поднес голую руку к ее теплому, изогнутому в чувственной улыбке рту.

Она укусила его. Ее длинные острые клыки вошли в его ледяную плоть, и она стала пить его черную густую кровь как слишком пряное вино - осторожно, маленькими смакующими глотками.

Кровь. Она застилала глаза.

Девушка содрогнулась в объятьях вампира, поившем ее. Перед ее мысленным взором маленькая девочка недоуменно смотрела на ярко красные капли на своей ладони. Она вовремя не заметила острые шипы терновника, и теперь кровь крупными каплями стекала к ее запястью, срываясь и падая в густую траву. Никого не было рядом, даже птицы затихли вокруг. Удивленная, она отерла руку о грязную короткую, на половину приоткрывавшую загорелые голени, юбку. Она все же достала спрятанную в колючих кустах ветку, и повернулась к еще маленькой кучке хвороста, чтобы добавить туда еще немного. И тем временем перед ней на тонкую лесную тропинку выскочил огромный волк. Он замер на миг, принюхиваясь, затем схватил ее за оцарапанную руку.

И умер. Длинный клинок молодого дворянина пронзил сердце седого зверя.

Кань-кань, капает кровь. Струйкой течет ключевая вода. Над маленькой девочкой из безымянной деревни склонился красивый господин в дорогом камзоле. У него черные блестящие волосы и небесно-голубые глаза. Он промыл чистой ключевой водой ее раны, перевязал их. Затем он посадил ее впереди себя на высокого белого коня и отвез ее домой. С плачем приняла испуганная крестьянка свое дитя из рук молодого дворянина.

А девочка вскоре оправилась от испуга. Молодой господин оставил ей на память прекрасные четки жемчужно-белого цвета. И страшно было подумать, о стоимости этого подарка, но она берегла их, свое самое дорогое сокровище, спрятав на своей груди под старой, заношенной серой рубахой из грубого полотна. И долгими лунными ночами рассматривала она хрупкое резное распятие - черный крест с белым Иисусом. И, вглядываясь в резного Спасителя, казалось, что видит она крохотные красные капельки на Его ранах.

А время шло. Незаметно она росла. И когда ей исполнилось тринадцать зим, к ним в деревню приехал тот самый господин, который спас ее. Он подарил ее матери дорогие подарки, подарил ее отцу молодого жеребца и корову. И родные отдали ее. Тогда почти все жители деревни сбежались к их дому, посмотреть, как увозит ее дворянин. И маленькие дети невольно вспоминали сказки о прекрасном принце на белом коне, а ее подружки тихо вздыхали от зависти. Лишь только пара старух печально качали головами, да кто их слушал? В семье и так слишком много ртов, чтобы их всех прокормить, а так хоть какой-то от нее прибыток в доме. Да и народятся еще потом дети, делов-то.

И они уехали: он, прекрасный, как самая сладкая мечта бедной девочки, и она, полуголодная, немытая, в грязных одеждах. Долго они ехали, но вот, он привез ее в скрытое в глухом лесу поместье. И оно показалось девушке прекрасным замком. Там он передал ее заботам служанок, и уехал.

Те первым делом отмыли ее, старое одеяние сожгли, и вместо грубых домотканых платьев стала носить она одежды из тонкого льна и шелка. У нее появились собственные покои, богато украшенные гобеленами, дорогими коврами, картинами и резной мебелью. Было там множество изящных вещей, статуэток. Была там отдельная комната, полностью забитая красивыми платьями и различными украшениями. Больше не было вокруг нее ни грязи, ни мусора, ни скверны. Дурные запахи отныне не беспокоили ее обострившееся обоняние, а тонкие ткани ласкали кожу. Множества притираний, бальзамов, кремов и мазей сделали ее красоту явственней, а постоянные умственные и физические упражнения закалили ум и тело, сделали ее утончение, и, не по праву крови, но по воспитанию, благороднее.

Ее движения стали изящнее, у нее развился вкус к прекрасному, и, сама того не замечая, она стала гораздо более осмысленней относиться ко всему, что касалось ее манер и поведения.

Она изучала языки, овладела горькой латынью, познакомилась с литературой. Но вместе с тем, что в ее жилище у нее был беспрепятственный доступ к Библии и сочинениям отцов церкви, вместе с тем в этом доме не проводилось ни одной службы. Не было даже часовенки, ни тем более служителя. Но все эти обстоятельства как-то не смущали молодую девушку. Напротив, любила она, изучая молитвенник, перебирать тонкими пальцами жемчужные четки, подаренные ей когда-то прекрасным принцем.

Глава 2 демон

-Эви, милая моя, чего же ты прячешься? - голос Саета звучал, как у кота, объевшегося сметаны. - Выходи, девочка моя, гости уже давно ждут.

-Нет, - девушка в самом дальнем углу комнаты постаралась придать своему голосу твердости, но это не убедило ее собеседника.

-Радость моя, уже поздно говорить нет, ты не находишь?

-Я не твоя.

-Это пока. А теперь перестань дуться и выходи.

Девушка с длинными волосами цвета лепестков сакуры, убранными в прихотливую косу, с ужасом посмотрела янтарными глазами на своего мучителя. А тот не торопясь приблизился к ней.

Демон.

В венах Сиятельного Шестого Округа текла чистейшая кровь демона - слишком сильна она была в каждом Сиятельном и с кем бы те не связывали свои жизни - потомки были чистокровными. В отличие от самой Эви, жительницы Второго Округа. Кровь сильфов которой была уже разбавлена. Ведь в их роду не было того, что было только в главном роду Сиятельных - специального артефакта, помогающего родить только чистокровных. и не важно - демонов ли, фейри, сильфов ли. У каждого рода он был свой, уникальный. Единственный и неповторимый

-Я нашел тебя, - Сает вин Рет улыбнулся девушке, поднимая ее ослабевшее тельце. - Нас ждут, сердце мое.

***

-Эви, смотри, как я умею, - Насти пустила огонек по кончикам пальцев. Тоненький, практически прозрачный в синеву лепесток послушно прыгал на хрупкой ладони девочки, подсвечивая красным тонкую кожу.

-Какая ты молодец, - восхитилась Эви, любуясь собственной сестрой. Младшенькой, любимой. На три года младшенькой. И так похожую на куколку со своими шоколадными кудрями и глазами цвета красного янтаря. У самой Эви волосы были цвета лепестков сакуры и глаза цвета желтого янтаря. Она с удовольствием понаблюдала за первыми, еще робкими попытками подчинения стихии, а потом открыла ей “страшную тайну рода”.

-Насти, нарисуй, пожалуйста, в воздухе руну детта, - осторожно попросила она сестренку. Та с радостью, как и сама Эви в свое время, выполнила эту простую просьбу. И вот оно - волшебство: стоило в воздухе на миг замереть и исчезнуть последней линии, как открылся проход. Прямо в воздухе перед двумя девушками завис портал, ведущий в черное никуда.

-Пошли, - улыбнулась Эви и потащила сестренку прямо в это самое Никуда, что находится в таинственном Нигде.

Нигде оказалось ледником, где хранились запасы провизии.

-Какое пирожное будешь? - спросила Эви у сестренки, а у той глаза загорелись, при виде всего того богатства, что хранилось в леднике. Еще бы - сластены они всегда сластены, не зависимо от рода и статуса.

-Мне вон те бисквитные, еще пару корзиночек, а еще - безе.

-А я себе эклеров возьму. Молоко будешь?

-Конечно же, да! - в восторге запищала девочка, помогая сестре грабить собственную кладовую. И пускай сегодня никого из старших не было дома: грабеж в тихую - это так здорово, особенно когда никто не запрещает притащить все это богатство в комнату, и, закутавшись в уютные пледы, запивать сладости холодным, а от того более вкусным, молоком.

А солнце неумолимо стремилось к закату, на землю опустилась полупрозрачная вуаль сумерек. Вдалеке залаяла собака. Наполненные истомой жаркого дня, о чем-то шептали ветру деревья.

-Скоро осень, - печально вздохнула Насти. - Ты опять уедешь от меня.

-Ну, до осени еще далеко - только-только весна кончилась, - отшутилась Эви.

-Знаю, просто так не хочу, чтобы ты уезжала. Знаешь, а пока тебя не было, к нам приезжали аж из шестого округа, тебя спрашивали.

-Да? - нехорошее предчувствие кольнуло сердце, но девушка решила отмахнуться от собственной интуиции.

-Помнишь, мы в том году ходили на ярмарку в Эрен?

-Помню, - тогда это было целое приключение: сестры сказались больными, и не поехали на юбилей к очередной двоюродной кузине. Или тогда была помолвка очередной троюродной бабушки? В общем, оставшись одни, девушки переоделись в припасенные заранее наряды. Для них, потомков побочной ветви Сиятельных второго Округа, изукрашенные обережной вышивкой блузы и длинные широкие юбки, были не слишком дорогим нарядом. Но как же мило и нарядно они смотрелись! Особенно Насти, чьи шоколадные волосы были уложены короной и красиво оттеняли ее персиковую кожу. В отличие от сестры - нежная красота Эви терялась на фоне ярких народных мотивов, но девушку это нисколько не беспокоило.

Как оказалось - зря. Все же она привлекла к себе чересчур много внимания, раз после того маленького приключения Эви перестали поступать предложения, а Раенн, в которого она была влюблена с детства, вдруг разорвал помолвку. И вроде бы ничего тогда особенного не случилось - девушка на празднике даже ни капли спиртного не выпила - так, веселилась и танцевала.

А потом полгода страдала от разбитого сердца.

-Эви, а ты не знаешь, когда все вернуться? - маленькую Насти уже разморило, и она в который раз потирала маленькими ладошками сонные глазки.

-Вроде как до утра сказали не ждать, - пожала плечами Эви.

-Грустно как-то. И тихо, - пожаловалась сестричка.

Невольно Эви прислушалась - и действительно: было необычно тихо, даже дворовой пес, любивший с наступлением сумерек брехать на каждую пичугу, луну и жизнь свою собачью, молчал. Так же как и его соседские товарищи по цепи и будке.

Сестры затаились, и потому услышали, как среди этой странной тишины раздался гулкий стук в парадную дверь. Тихие шаги дворецкого - Бернард был уже в возрасте далеко за..., но продолжал работать в семье, где его все любили и уважали. Тихие чуть шаркающие шаги сменились легким поскрипыванием открываемой двери. Мгновенье тишины сменилось удивленным вскриком. И снова тишина. Тяжелая, давящая. В воздухе повисла тревога. Эви начертила в воздухе детту и затолкнула в открывшийся портал сестру.

Сама она спрятаться не успела - портал потух, стоило только открыться двери. Но вместо служанки на пороге появилось нечто странное. Высокое, закутанное в черное, с которого на светлый ковер капало что-то бордовое, с темным, словно бы чешуйчатым лицом, на котором яркими огнями горели ярко-синие глаза. Этот человек ли? Подошел ближе.

Глава 3 грешники

Гладкий шелк ее белоснежных волос невесомым облаком скользил между его пальцами. Тонкая, фарфорово-белая кожа, аккуратные алые губы, соблазнительно приоткрытый ротик. Чуть курносый нос, высокие скулы и огромные алые глаза в обрамлении густых изогнутых ресниц. И он в который раз тонул в их алой глубине. Тонул, без права на спасение, без шанса на снисхождение и прощение.

Его горячие губы коснулись холодного фарфора ее лаково-красных губ. А мужские пальцы бессильно ласкали ее поддатливо-твердое тело.

Долли Лей.

Кукла принадлежала ему, практически неотличимая от живой девушки, слишком похожая, слишком прекрасная. Словно ангел спустился на грешную землю и окаменел от грубого прикосновения грязных людских рук.

Всегда покорная, но, обладая этой чудной игрушкой, он осознавал, он знал, что это всего лишь пустая оболочка - душа его ангела была не здесь. Не с ним.

Но и это тоже сводило его с ума. Абсолютная покорность, безропотность и пустота прекрасных алых глаз.

Верховный инквизитор опять встретил рассвет после бессонной ночи. И опять тени залегли под его глазами, хоть на самую малость, но смягчая холодную сталь его глубоко посаженных глаз.

Для всего остального мира он провел очередную ночь, истязая свою плоть постом и молитвой. И, хотя уже давно духовный сан не являлся обязательным атрибутом ни инквизиторов, ни экзорцистов, но простой люд верил и подспудно ожидал от тех, кто выбрал сей путь какой-то особой святости и набожности.

Бесформенный капюшон форменного плаща цвета запекшейся крови с алым подкладом привычно скрыл и исказил неверными тенями черты его лица, оставив только видимыми небритый подбородок с ямочкой, резные чувственные губы и нос. Обыкновенный такой, но так как видно только его, то он кажется невероятно длинным. Устало поскреб сизую щетину, а потом решил, что и так сойдет.

Город звал его. Уже слишком много времени прошло с момента его назначения на пост верховного. Достаточно, чтобы начать изводиться от нудной бумажной работы. Да и смысл ему тратить рабочее время на разрешение споров деревенских ведьм, по поводу и без обиженных либо простыми смертными, либо его подчиненными.

Он решил взять отпуск. Впервые за несколько десятков лет. Нелегко было, но зачем же еще ему было столько замов и прочего сброда?

Единственное, что предупредить Верховный Совет Инквизиторов.

-И сколько же времени тебе понадобиться, чтобы нагуляться? - проскрипел один из них, почтенный старец Индель. Внешне - вполне себе безобидный старикашка, которому уже давно ставят прогулы на кладбище. Вполне себе почтенный отец семейства. И который своими руками зажигал костры для сотен чернокнижников.

-Могу совсем уйти, мне не сложно, - резные губы изогнулись в глумливой улыбке.

-Сиди уж, - отмахнулись от него по-старчески костистой рукой.

-Устал уже от ваших бумажек. Сил моих нет больше.

-Молодой еще, неопытный. Ведьму тебе надо, - усмехнулся почтенный Индель. - Для зажигательных отношений. И для здоровья полезно.

-А чьими же усилиями все ведьмы повывелись?

-Так то ж черные, выбравшие путь тьмы и крови. С такими вообще нельзя связываться.

-А что им еще остается? Они ж слабые, вот и получается, что успеваем чтобы ... зажечь.

-До меня тут дошли слухи, что в Ивеже давно обосновалась семья потомственной ведьмы. Седьмая дочь седьмой дочери в седьмом поколении. Сам понимаешь, такое сокровище долго ходить одна не будет. И либо маг, какой ни будь залетный, приберет ее к своим рукам, либо чернокнижник совратит.

Спорить не захотелось. Пусть уж старперы считают, что он решил в кои-то веки остепениться. Да и за ведьмой, какой бы ни был - пригляд всегда нужен.

Ведьм оказалось две. И одна носила мужскую одежду и знак экзорцистов, но если их Орден не имел никаких претензий, то кто он, чтобы лезть неумытыми культяпками в чужие дела? Конечно, игра с ней доставила бы ему удовольствие. Но! Не цепляла. Вообще никак. Словно бы та ведьма была более неживой, нежели его окаменевший ангел.

Такой хрупкий и нежный, что сердце замирало каждый раз от нежности и безысходности, когда он видел или прикасался к ее совершенству.

Второй ведьмой оказалась та самая седьмая дочь седьмой дочери в седьмом поколении.

Обыкновенная, огненно-рыжая. Вся как солнечный свет и лепесток пламени.

Стало пакостно на душе, если она у него еще осталось.

Ее имя он даже не стал запоминать.

Разочарованно вздохнув, он все же решил осесть в пресловутом Ивеже, даже открыл небольшую контору по оказанию магических услуг. Ага, если хочешь что-либо спрятать - положи это на самое видное место, и присвой самое пафосное и громко название. Нда, много же он выпил накануне, если потом и сам не мог понять, откуда над его дверями такая безвкусная, аляповатая, золотым по черному (фу, какая пошлость) надпись про магистра черной и белой магии и прочая. Пришлось выкупить соседнее помещение, чтобы реже видеть это убожество. Но народ пошел. Даже странно - в городе, где было достаточно дипломированных магов, с собственной ведьмой, которую народ любил и сам бы загнал покусившихся на нее в пылающий огонь, внешне вполне себе респектабельные и образованные граждане, с охотой шли к такому откровенному шарлатану.

Так и потянулись вполне себе приятные деньки - днем необременительная работа, вечером - стаканчик того пойла, что подкидывала ведьма-экзорцист при каждой встречи. А ночью - его ледяной ангел. А в свободное время он разбирал дела, регулярно отправляемые его секретарем.

Кажется, именно такие дни называют счастливыми.

А дни сливались в недели, капли времени сливались в тонкие ручейки месяцев, в потоки лет. Жизнь истинного мага длится долго, много дольше обыкновенной человеческой жизни - и чем сильнее маг, тем дольше он может прожить.

Постепенно обе ведьмы умудрились выскочить замуж, а значит, вероятность срывов стремилась к нулю.

И все бы было хорошо, да вот нечаянным ветром до него дошли слухи, что в одной из соседних деревень появилась ведьма. Злая, черная. Со слов видевших ее - страшная как смерть, злая как бешеная собака и такая же предерзкая душой и делом.

Глава 4 потерянная

-Лизи, проснись уже. Мы приехали.

Сквозь пелену дремы такой знакомый голос.

Эдик.

Пришлось покинуть такую сладкую пелену сна, по-быстрому собраться и покинуть повозку.

-Вот и Нейлем. Добро пожаловать.

Мягкая улыбка на треугольном веснушчатом лице, васильковые глаза и ярко-рыжие локоны. Как-то повзрослел Эд во время этой поездки.

Пришлось пересесть на еще один экипаж - родственники Эдуарда жили за импровизированной чертой города. На пологом склоне одной из гор располагалась гостиница. По мощеной дороге они быстро добрались до высоких деревянных ворот. Само здание было из серого камня, вся отделка - из дерева. Из украшений - резные изображения гривастого волнистого змея.

-Как красиво. Что это?

-Это дракон.

-Да? А я думала, что они выглядят совсем по-другому.

-Это восточный дракон, - невысокая хрупкая женщина с черными, как чернила волосами вышла к ним. Тоненькая, как тростиночка, с гладкой белой кожей и черными как звездная ночь глазами. На точеном лице тонкие черты. И на ней - легкое хлопковое платье зеленого цвета, схваченное на талии широким корсажем в тон.

-Знакомьтесь. Это Алисия - моя тетушка, а это - Элизабет. Лиззи. Моя лучшая подруга. Я писал о ней.

-Очень приятно.

Алисия протянула крохотную ладошку для рукопожатия. Аромат яблок и росы окутал Лизу.

-Я тоже. Мы все так рады - Эд много о тебе рассказывал...

Маленькая, но твердая ладошка сжала руку Лизы.

***

Тонкие белые пальцы впились в алый шелк. Подведенные кармином губы беспомощно приоткрылись, словно бы моля о пощаде. Хрустальные слезы предательски скопились в покрасневших уголках глаз. Судорожный вздох, жалобный всхлип...

Хрупкая девичья фигурка, словно изломанная кукла, лежала неподвижно на алых как свежая кровь простынях. Только редко и тяжело вздымающаяся высокая белая грудь, давала понять стороннему наблюдателю, что незнакомка еще жива.

Красивая: белоснежная гладкая, без единого волоска, кожа, точеная фигурка, прекрасное в своей отрешенности лицо с правильными чертами. И, если бы не запекшаяся кровь на полных губах, то ее легко можно было принять за статую: белоснежные волосы, синие прожилки вен на обнаженной коже, неестественная неподвижность.

Она возлежала среди алых скомканных простыней. На полу, рядом с ее ложем лежал такой же неподвижный юноша. Его загорелое обнаженное тело словно было покрыто серым пеплом, глаза прикрыты - тень от длинных пушистых ресниц еще больше подчеркивали странную, словно бы болезненную бледность этого красивого юношеского лица. Четкие дуги бровей, большие глаза в обрамлении черных как смоль ресниц, прямой нос, полные, четко очерченные чуть приоткрытые чувственные губы. Но: голова запрокинута, красивая шея беспомощно обнажена, широкие плечи и мускулистые руки обессилено поникли, как и все его красивое тело молодого атлета. Странное сочетание силы и беспомощности, юности и неподвижности.

Пугающее.

Тем временем дыхание девушки стало ровнее, с трудом, но она поднялась со своего ложа. Большие французские окна были занавешены плотными портьерами, лишь только несколько настойчивых лунных лучей помогали разогнать полумрак. И тонкие серебристые пылинки, танцующие в свете полной луны свой завораживающий танец, и глубокие черные тени - все это создавало странное ощущение нереальности происходящего.

Но, ведь, когда происходят самые страшные вещи, наш разум не всегда это может понять. Порой только потом ты понимаешь ЧТО произошло, и насколько это уродливо и бесчеловечно было.

Лунный свет нескромно скользил по фарфорово-бледной коже красавицы, словно бы наслаждаясь ее наготой. А она подошла к огромному, в массивной резной, потемневшей от времени раме, зеркалу. Подошла, покрутилась, кокетливо улыбнулась сама себе.

Она явно была довольна своим отражением.

Даже если на нее таким же лукавым взглядом через зеркальную гладь смотрела безобразная дряхлая старуха.

***

Лизе понравился Нейлем. Поначалу чуждый, живущий в своем особенном ритме и по своим правилам, город невольно завораживал своей особенной сказочной атмосферой. Начнем с того, что этот город располагался вдали ото всех торговых путей, в окружении гор и каждый раз, как наступали сумерки, Нейлем утопал в туманах. А все потому, что в его окрестностях было много, очень много термальных источников. Запах, правда, в воздухе витал странный, от этих вод, но она быстро привыкла. И с каким-то болезненным удовольствием думала, что сей непривычный аромат не даст одному оборотню найти ее след.

А еще в этом милом городке было много приезжих - Нейлем славился своими лечебными водами.

Но, в тоже время, этот городок был на удивление тихим, как будто поддернут сонной дымкой: даже во время полуденного зноя казалось, что сам воздух наполнен прохладным лунным светом.

-Ты уже проснулась? - Алисия, скольки-то юродная тетка Эрика по материнской линии, маленькая, юркая. Солнечная.

Кто сказал, что фейри ушли из этого мира? Они спрятались, стали частью нового: кто-то стал ветром, кто-то травинкой. А кто-то - человеком. Ведь люди бывают разные.

-Ага, - довольно разгладила на пышной юбке складки. Вот еще небольшое отличие: в местной моде. Платья, в основном, носили приезжие, местные же леди, или, как их тут называют, ши, предпочитали короткие, открывающие тонкие лодыжки в ярких чулочках, утопающие в пене кружев нижних юбок, пышные юбки темных, сочных цветов, удобные башмачки на толстой подошве, и пышные блузки, расшитые обережной вышивкой. Талию же утягивали плотными вышитыми жилетами. Не хватало накрахмаленных чепчиков для создания образа пастушки, но столько вариаций давал местный костюм! Нет, корсет вообще-то смотрится наряднее, но местные пронизывающие сквозняки так и манили утеплиться.

Да и цвета предпочитали в основном либо зеленые, либо красные.

Но Лиза не фейри.

Сегодня Лиза выбрала темно-синюю юбку, в тон ей блузу. Тонкую талию приятно охватил расшитый бисером бархатный жилет цвета ночного неба. Что-то легко кольнуло руку. Кажется, за что-то зацепилась. Но это ведь такая мелочь!