Вкусивший Луну

Глава 1

Начну с того, что случилось два года назад.

В ту ночь я спал крепким сном, пока меня не разбудил телефонный звонок. Я даже не посмотрел на экран смартфона, настолько глубоко я пребывал в стадии незаконченного сна. Я поднес телефон к уху, несколько секунд слушая молчание на той стороне.

- Алло? – спросил я.

Кто-то всхлипнул. Я протер глаза и посмотрел на экран. Незнакомый номер.

- Алло? – спросил я еще раз.

- Кэп, это вы? – раздался подавленный голос.

Я сразу понял, кто звонит. Так ко мне обращался только один человек – мой бывший пациент. Последний раз я виделся с ним на приеме за полгода до этого. Голос его был настолько грустным, а тембр настолько низким, что, если бы ни этот «Кэп», я бы, пожалуй, и не признал его.

- Брайн? – спросил я.

- Да!.. Да, Кэп! – чуть бодрее сказал он, – Простите! Простите меня… - тут же начал извиняться он за то, что позвонил в столь позднее время.

Я посмотрел на экран – почти час ночи. Все еще заставлял проснуться себя.

Первое, что я понял, человек безмерно расстроен, и даже растерян, судя по всему. Мне даже представилось, как он сел прямо на пол своей маленькой кухоньки, прислонившись спиной к одной из дверей столешницы, поджав ноги так, чтобы можно было обнять колени. Пустил слезу, а судя по голосу, даже несколько, скатившихся по лицу к его индюшиной шее. И теперь звонит мне в своей несменной белой нательной майке, давно пожелтевшей, с пятнами на груди и выпирающем животе.

- Что случилось? – спросил я.

- Мне нужна ваша помощь.

- Брайн, я тебя слушаю.

- Нет, Кэп. Вы не поняли. Мне нужна ваша помощь. Мне нужны вы. Еще раз извините, если что…

- Да, но…

Я протянул, а Брайн не дал договорить, тут же вставив более настойчиво:

- Помните, Кэп? Помните, что вы мне говорили? Вы говорили, чтобы я звонил вам в любое время, а вы всегда поможете мне. Помните?

- Да, помню.

- Чтобы это ни было… Вы поможете, и не оставите в беде…

- Помню, Брайн. Хорошо, - сказал я. – Ты хочешь, чтобы я приехал?

- Да, Кэп. Прямо сейчас! Если это возможно… Мне больше не к кому обратиться…

Его голос снова стал выдавать безудержное волнение. Я протер глаза, окончательно проснувшись, и сказал ему:

- Хорошо. Одеваюсь. Скоро буду.

Я завершил разговор и подумал, что ни разу не видел и не слышал его таким встревоженным. И, возможно, я бы мог не пренебрегать врачебной этикой, а устроить ему внеочередной прием сутра пораньше. Пусть даже бесплатно. Лишь бы ему стало лучше. Но, во-первых, что бы я был за психотерапевт, который оставил своего пациента (или бывшего) в беде, не важно, в какое время суток, а в таком случае еще и на всю ночь. А во-вторых, у него действительно могло быть все настолько плохо, в таком случае чисто по-человечески я не имел морального права отказать ему в помощи, оставив его одного, что грозило последствиями в его случае.

Я встал с кровати, чувствуя, что мне уже все это не нравится. Но решение было принято. Тем более, что обещания не имеют обратной силы. По крайней мере, у тех людей, которые имеют совесть.

Запрыгнул в штаны, накинул косуху, сбежал вниз по ступенькам, сел на железного коня. Провернул ключ, надел шлем, и нажал на газ, устремившись на юг от Большого Города. Брайн жил в Шмульштайне – унылой пригородной дыре в получасе езды на мотоцикле.

Брайн Штоф – типичный параноик, имеющий довольно расшатанную нервную систему и слабость к алкоголю. Нрав не буйный, но время от времени беспокойный. Особенно, когда что-то идет не по плану. При этом, характер покладистый и легко внушаемый. На работе трудолюбивый, но по жизни ленивый и неопрятный сорокалетний мужик. Живот выдает, что любит пиво, а взгляд – что любит пожалеть себя.

То, что я был единственным человеком для Брайна, которому можно было довериться в трудную минуту, для меня не было новостью. Вполне нормально, причем для многих пациентов, доверять только своему лечащему психотерапевту или психологу, и больше никому. Но зная и помня клиническую картину Брайна в деталях, ехал я к нему с мыслью о том, что накосячил он конкретно. Скорее всего, нервный срыв. На ком, и в какой степени, пока что этот вопрос заботил меня больше остальных. И он рождал во мне смешанные чувства. Особенно на въезде в Шмульштайн.

Когда-то я бывал в этом днище с пару раз. Несмотря на то, что Шмульштайн считается пригородным поселком, как по мне - захолустная, угрюмая деревня. Нормальное освещение только на центральной улице. На ней же единственная нормальная дорога. Только сворачиваешь с нее - попадаешь в извечный мрак с колдобинами и кочками. А еще делаешь путешествие во времени, оказываясь этак на пару десятков лет назад. В общем, не самое лучшее место.

Подъехав к скромному домишке Брайна на самом краю этого села, я спрыгнул с мотоцикла, оставив его за ближайшим кустом. Не особо хотелось светиться. Сразу почувствовал сырость, которой тянет от местной балки. И ночную прохладу.

Это была одна из тех августовских ночей, от которых веяло холодом, напоминающем о скором наступлении осени. Я прочувствовал, как он залез мне под куртку. Посмотрел на пар изо рта. А еще обратил внимание, какие же здесь громкие сверчки! Настолько, что казалось, будто задницы у них коровьи, а смычки конские.

Глава 2

А теперь познакомимся поближе.

Меня зовут Эрик Кайзер. Позапрошлым летом мне исполнился тридцать один год. Я частный врач-психотерапевт, и по совместительству психолог. Слишком глубоко в подробности своей работы я вас посвящать не стану. Но кое-какие случаи из моей практики в этой истории я, к слову, освещу. Но все по порядку.

У меня отличный кабинет на пятнадцатом этаже небоскреба в центре Большого Города. Да и сам я живу на двенадцатом в десяти минутах езды от него. Большинству моих пациентов я оказываю психотерапевтическую помощь, среди которых около полусотни являются моими постоянными пациентами. Приблизительно такому же количеству людей я оказываю психологическую поддержку, суммарно имея, таким образом, от ста до ста пятидесяти пациентов в неделю. И это не считая группы психологической поддержки в тюрьме, которую я веду по воскресеньям.

Чтобы вы лучше меня представляли, я вкратце опишу себя. Высокий, стройный брюнет с цепляющей гетерохромией глаз. Мой левый глаз – зеленого цвета, а правый – серого, с легким оттенком голубого. Стригусь по классике. Бреюсь раз в пару-тройку дней. Одеваюсь по-разному. Но на работу предпочитаю носить классический вариант.

В Большом Городе живу пятый год. Не скажу, что это мой город, и что когда-нибудь он станет моим. Но возможностей и желания работать здесь гораздо больше, чем в безвкусном, промышленном, плоском во всех смыслах Гнойштадте, к которому я еще не раз вернусь в своем повествовании.

А пока я хочу вам рассказать о том дне, в который я встретил человека из прошлого. Это уже был один из октябрьских дней, но из тех, который я назвал бы теплым. Накануне я смотался в Шмульштайн к ветеринару, с которым меня свел Брайн. Тот добыл для меня личинок свиного цепня, даже не спросив меня, зачем мне это. Теперь я был весь в мыслях о деле, которое тщательно планировал не один год.

Работы в то время было много. Я давно так не уставал. Все клубы в центре я уже перепробовал. Мне захотелось чего-то нового, без гламурного напыления. Одна моя пациентка – заядлая гуляка, посоветовала мне один клуб на левом берегу. По ее словам, атмосферный, с нотками андеграунда, с частыми рейвами. Назывался «Полуночница». Никогда не слышал о нем. Мне стало интересно. Я сел в такси, поскольку хотел хорошенько выпить, направляясь туда.

Пока ехал, вспоминал Вагнера. Я часто вспоминал о нем в моменты, когда оставлял мотоцикл и брал такси, чтобы напиться.

Будучи студентами, мы с другом гоняли на мотоциклах почти каждый день и в любом состоянии. Его отец был начальником полиции в Гнойштадте, поэтому нас никто и никогда не останавливал. В тот день мы напились больше обычного. Сели на мотоциклы. Я помню, как у меня тогда проскочила мысль, что не нужно было этого делать. Но было поздно что-либо менять в момент столкновения с припаркованным автомобилем.

В итоге меня оставили на второй год в университете, поскольку сессия моя была не закрыта, а дипломная работа не дописана, ведь медики несколько месяцев собирали меня по частям. Да и слишком долго улаживались юридические последствия инцидента. В общем, я потерял учебный год. А Вагнер потерял жизнь, так и не отметив свое двадцатипятилетие…

Такси остановилось возле мрачной вывески с ликом луны, а под ним надпись «Полуночница». И правда, место обещало быть андеграундным. Черный фасад, каменные стены. Из черной двери вывалила толпа. Все закурили. Повеяло травой. Я понял, что в клубе не курят. Не стал задерживаться у входа.

Зайдя внутрь, я оказался в мрачной, но довольно приятной обстановке. Стены темные, потолки высокие, столики длинные, танцпол просторный, сцена с диджейским пультом так же весьма внушительная. Аудитория – в основном студенты. Музыка – электронная, с преобладанием хауса всех направлений. Но как мне сказала моя пациентка, довольно часто здесь крутят и мрачную электронику. Видимо, поэтому я не удивился кучке неформалов, затусивших за одним из столиков. Я уже и забыл, как был таким же когда-то. В общем, первое (да и окончательное) впечатление об этом месте у меня сложилось положительное, поскольку не было напыщенности, которую я не люблю.

Я нашел свободный столик глазами и пошел к нему сквозь толпу. Так вышло, что в этой толпе я столкнулся с одной девушкой. Она стояла ко мне спиной, шагнув назад, с кем-то общаясь, а я не обратил внимания, шагнув на нее. Поэтому, я не придал значения этому моменту, поскорее извинился перед ней, думая, что пойду дальше. Но мельком посмотрев на нее, я задержал свой взгляд, тут же утонув в ее больших изумрудно-зеленых глазах. Я будто видел их раньше. Но не мог понять, где. А она, прекратив свое общение, застыла взглядом на мне, смотря то в один глаз, то в другой, явно признав меня быстрее.

- Мистер Кайзер? – спросила она, и поправила свои длинные черные волосы, улыбнувшись чуть смущенно.

А я смотрел на нее, и думал, что не мог забыть такие глаза и такую улыбку, заставляя себя вспомнить. И мне казалось, что вспоминаю. Но она не стала ждать, представившись:

- Саманта. Помните меня? Вы вели группу психологической поддержки в Гнойштадте. Лет пять назад.

Я начал вспоминать. Была у меня одна группа, в которой были преимущественно депрессивные суицидально настроенные подростки. Это была моя последняя группа перед отъездом в Большой Город. Я поймал себя на мысли, что улыбку Саманты я не помню из-за того, наверное, что в той группе по сути никто не улыбался. А глаза… Вероятно, она тогда их слишком часто прятала.