Властный граф, или Неугомонная Я!

Пролог

Многолюдная толпа сновала между рядами ярмарочных лавок, с высоты похожих на радужную сетку. Такую использовали в имперской Академии Стихий в период соревнований между факультетами, расставляя студентов в выпавшие при жеребьёвке ячейки и затем «зацикливая» некоторые из них для создания подпространства для спарринга. Кто из противников первым терял контроль над иномирцем или обесточивался — считался проигравшим.

Но не будем о грустном.

Наступили каникулы!

Жители имперской столицы и просто счастливые студенты готовились к яркому празднику начала весны. К магическому знамению, несущему светлые пророчества. Те с небес спускались раз в одиннадцать лет, когда наступал год тринадцати месяцев. В этот особенный «лишний» месяц, вернее в три его срединных дня, для всех желающих открывалась галерея «Амирья». В ней хранились редчайшие и необычные полотна магов-художников. Мастера магической кисти в древние времена воссоздали явившиеся им в медитациях далёкие необычные миры и оставили в картинах заклинания, с помощью которых можно было их посещать.

В обычные годы в столице главенствовала галерея «Явак», где выставлялись оригинальные, но во многом привычные картины именитых магических умельцев. На них изображались миры магические, во многом похожие на знакомый для местных и гостей, или миры безмагов, но вполне «земные». За довольно высокую плату человек мог пожить внутри выбранного полотна, на время или навсегда сбежав от реалий знакомого мира.

Только во все времена людей больше привлекало неизведанное.

Все с благоговением ждали открытия именно галереи «Амирья». Лишь на выставленных в ней полотнах были отражены по-настоящему необычные для представителей измерения Аяхас миры. Так на некоторых картинах завораживали высокие жилые дома с горящими в ночи окнами (представители магического мира не понимали, как можно возвести что-то настолько громоздкое и разместить внутри множество людей). Или вселяла внутренний трепет космическая бескрайность, по которой странствовали стальные птицы, оснащённые испепеляющим светом, так похожим на знакомые им силы именитых магов. Правда маги эти никогда не взмывали к звёздам, а живущие за морем люди техно-мира и подавно «пустили корни», игнорируя сферы небес.

Оттого и притягивали обитателей империи картины галереи «Амирья» намного сильнее полотен галереи «Явак», даже если большинство могло позволить себе лишь мгновение в окружение неизведанного и чудного.

— Я поднакопила денег! — воодушевлённо воскликнула темноволосая девушка, тяня за собой светловолосую подругу, до самого носа закутанную в большой шарф.

Пусть миновала календарная зима, но до сих пор пронизывал ледяной ветер, а вдоль укатанной дороги высились снежные сугробы.

Глянув на приближающееся здание с вывеской «Галерея Амирья», Кари вонзила каблуки ботинок в утоптанный снег.

— Не хочу! — запротестовала. — Это твоя мечта! Сунуться в горнило огненное!

— У меня денег немного, — словно не слыша, бормотала подруга. — Хватит на несколько месяцев, но не всю жизнь. Представляешь, мы проведём каникулы в другом мире! И не просто в другом, а из полотен «Амирья»!

— У тебя одно на уме, — продолжала возражать блондинка, невольно переступая порог галереи под немереным прессингом подруги. Если Мара что вбивала в свою упрямую голову, эту «светлую» мысль оттуда ничем не вытравить.

— Я с десяти лет ждала, когда этот год наступит!

— Зато я не ждала, — буркнула Кари.

— Мой тебе подарок, — мило улыбнулась Мара.

Лучше бы она этого не делала. Подобные «улыбки» всегда плохо заканчивались. Для Кари. Хотела она или нет — оказывалась втянута во все великие задумки огненного урагана проблем. На первом курсе в Академии Стихий, почти сразу после распределения по факультетам: Мара попала к пламенным, а Кари к воздушным — первая решила отметить знаменательное событие фейерверком. Тем самым искрящим и громыхающим, создающимся заклинаниями пятого уровня и для первокурсников запрещёнными к использованию. Итог предприятия — пожар. Благо вспыхнула только сторожка и благо, что сторожа внутри не оказалось. Зато от декана обоим — Кари за компанию — достался выговор и три недели отвратительных работ в каземате отработанной магии. А пахнет там, мягко говоря, как в отхожем месте.

Но, что пожар?! Дальше — хуже!

На втором курсе Мара решила приобщиться к тёмной магии. Не учла одного — несовместимости со своими силами. Диссонанс вызвал из иного мира тварь жуткую, слопавшую пару фамильяров. А они диковинка и поставляются из мира Рэк Хранительницей Врат и по совместительству главой Рода Скелией Офью. Так вот, эта самая аристократка чуть им обоим — Кари за компанию — головы не оторвала. Итог? В уплату потерь у провинившихся на восемьдесят процентов выкачали силы и приказали взращивать свой потенциал фактически с нуля. В довесок парочку опять вернули в каземат отработанной магии исправлять свою карму, так сказать.

И эти два события — малое из неприятностей.

Но и их достаточно для понимания, что посещение картинного мира ничем хорошим точно не закончится. Кари была уверена!

Перед девушками, одетыми в разного цвета, но простого кроя зимние пальто, возник невысокий парнишка. За отвороты оправив свой пиджак, словно он ему давил в плечах, и приняв позу дворецкого — даже стрелки на его прямых брюках словно встали колом, — он чинно улыбнулся.

— Чего изволят молодые леди?

— Прекрасных мгновений! — воскликнула Мара, и глаза её горели подобно бриллиантам под лучами солнца. Ослепнуть можно!

— С каталогом картин ознакомлены или хотите пройтись? — распорядитель галереи услужливо ладонями указал в сторону просторного помещения, где на стенах красовались удивительные полотна.

Около некоторых художеств уже стояли люди: у нарисованного звёздного неба с пылающим жаром огромным солнцем — пожилая пара, у изображения металлического человека — чопорного вида миссан средних лет, а у самой дальней картины, демонстрирующей высокие строения и морской пейзаж, — трое оживлённых молодых людей и две девушки, одна из которых была чем-то недовольна.

Глава 1

Ну, что сказать, влипла! По самое не балуй. Сижу, значит, на коленях перед истинным громовержцем. Тот сурово так поглядывает через плечо, какой час вышагивая из угла в угол огромной комнаты. Руки держит за спиной. Выправка, как у бывалого боевого мага. Шагает твёрдо, у меня аж сердце заходится от каждого «топ!». Но мило улыбаюсь, как положено адептке академии перед старшими.

— Говоришь, прибыла из другого мира? — рыкает моё проклятье.

Закипая от повторяющегося вопроса, вонзаю ногти в ладони. Судьба издевается! Нет бы, перебрасывая в другой мир, куда-нибудь на окраину приземлить, чтобы я шаг за шагом познавала новое. Так она, зараза, из галереи магического художества швырнула прямо в главный зал знатного дома.

Удачно так! В ноги именитого хозяина!

Этот, чтоб ему заикалось, власть имущий уже битый час, хотя, наверное, больше, зверем поглядывает и как заезженное проклятье повторяет один и тот же вопрос.

У него с головой всё нормально?

На его месте другой бы уже стражу позвал и кинул в темницу дожидаться допроса от местной власти. Есть же у них такая? А Этот … На колени поставил, поверх приказал ладони положить — и всё. Цензурных слов на него не хватает!

— Может, уже в тюрьму? — спрашиваю с надеждой.

Конечно, не тянет меня попасть в местечко сырое и заплесневелое. Но, честное слово, сиднем сидеть сил нет. Коленки болят, ноги немеют. Не уверена, что сейчас встать смогу без посторонней помощи.

Надоело до пекла!

— Из другого мира, значит… — словно не слыша, повторяет гад.

Не выдерживаю.

— В детстве Вас по голове приложили? Факты срастите, наконец, и перестаньте повторять одно и тоже!

Он резко разворачивается и приближается на шаг.

— Одно и тоже?

С чего так удивляется?

— Разве нет? — вздёргиваю подбородок. — Эти Ваши: «Говоришь, из другого мира» и «Из другого мира, значит…». Из них для семьи среднего достатка можно домик построить. Кирпич к кирпичу.

Мужчина приближается. Нависает, что скала над птенчиком. С какой-то пресно-задумчивой миной — и куда устрашающая маска сгинула? — обходит меня кругом. А когда большую ладонь на затылок опускает и резко проводит ко лбу, у меня не то что дыхание перехватывает, а ледяные иглы вдоль позвоночника втыкаются.

Кричу, отшатываюсь. И, наплевав на его приказ, вскакиваю на ноги. Про себя ругаюсь, морщусь. Конечности онемели, хоть плачь.

Ну, нет! Отставить! Волю в кулак и лицом к своему инквизитору.

— Хватит издеваться! — цежу в улыбающееся лицо.

И тут звучит первая фраза без привязки к моему прибытию.

— И не думал издеваться. — Кивает каким-то своим мыслям. — Что же. Не горазд я с судьбой спорить. Завтра поженимся.

— Чего-о? — челюсть к полу, глаза из орбит. У этого мужчины точно кукушка поехала. От самоосознания и навсегда.

— Закон есть закон! — назидательно поучает.

— Плевала я…

— Не стоит. Ответно прилетит, — предупреждает, нацепив на себя серьёзность какого-нибудь старейшины в Академии Стихий. Много там таких, засидевшихся на местах старых магов. — Давай по порядку. Ты прибыла из другого мира, буквально пав к моим ногам. У Вэйлов такое случается раз в триста лет.

— Вдруг соврала, что из другого мира, — перебиваю, раздражаясь.

Мало мне счастья в чужих предрассудках копаться. Так из-за них теперь замуж выходить? Нет!

— Только пришлые из других миров могут слышать внутренний диалог с платенью, — сообщает мужчина видный, руки за спину заведя. Таким благородством и значимостью повеяло, любите и почитайте правителя всея империи.

Он же, того, не монарх какой-нибудь?

Мотаю головой.

— С чем? — переспрашиваю.

— Платенью. Душевной сутью, вторым я.

Глава 2

Кукушка сейчас поедет уже у меня.

— Внутренний диалог? — уточняю. Он кивает, а я срастить не могу, почему из якобы разговора слышала только пару повторяющихся фраз. Какой-то ущербный диалог получается. — Я мысли читать не умею, — мило информирую, исподволь оглядываясь и оценивая вероятность побега. Только огромные витражные окна зарешёчены, а за единственной дверью наверняка стоит стража. Парочка появлялась, когда я только свалилась к аристократическим ногам.

— Читаешь, дорогая, — хозяин положения улыбается шире и морщинки скапливаются в уголках немного раскосых глаз.

Красивые глаза, замечу…

Не до них сейчас!

От его «дорогая», произнесённого нараспев, меня до самого нутра передёргивает. И не скажу, что фраза звучит скабрезно или намекает на фривольности. В ней, скорее, чудится нечто добродушно-интимное. То самое, к чему я не собираюсь склоняться даже под страхом смерти.

Замуж не выйду. Точка!

— Я за вас не пойду! — заявляю в голос.

Страшно то страшно власть имущему перечить, да лучше на эшафот, нежели против воли под семейным уставом прогнуться. С детства насмотрелась, что собой представляют отношения, сложившиеся по велению «долга и обязательств». Зареклась! Вот до гробовой доски зареклась колечко на пальчик принимать без взаимной любви и уважения.

— Пойдёшь, милая, — улыбается аристократ, оглядывая с ног до головы. Прямо смотрит, словно мысленно что внушает. На чеканном лице сияет расположение, а в глубоко посаженных глазах искрит ирония.

Никак сомневается, что смогу дать отпор?

Ну, я и не даю, что уж!..

Пытаюсь, конечно, пресечь поползновения, когда он горничную вызывает и приказывает «меня-невесту» в дальние покои сопроводить. Противясь, призываю силу ветра, чтобы сдуть самоуправца. Итог? Сжигаю себе брови и часть одежды!

Откуда в моих руках огненная стихия, не знаю. Но худо-бедно логическое объяснение появляется, когда в отведённой мне комнате в зеркало гляжу. Лицом и телом я теперь Мара, близкая подруга, а вот волосы пока мои, светлые.

Впрочем, к неприятному открытию, что взбрыкнула магия переброса, ещё добавляется осознание, насколько бойко мыслю и разговариваю. Вроде собой себя чувствую, а на деле и не совсем я.

Подобный разгон для начавшихся каникул мне однозначно не нравится. Пойдя на поводу у Мары, желавшей во что бы то ни стало попасть в мир картины, сама рассчитывала, как положено путешественнице, полюбоваться местными красотами, осмотреть достопримечательности, сравнить люд знакомый и местный.

Каков итог?

Мало того, что лицом — не я, так и в руках теперь чужая магия, с которой не знаю, как управиться. В довесок — на горизонте маячит аристократ-жених, с зацикленностью в сторону «судьбы» и «предназначения». Раз к его ногам свалилась — точно знамение свыше!

Я ему прямолинейно заявила, что из другого мира. Прибыла погостить на пару месяцев — временная длина путешествия, отведённая за уплаченную сумму хранителем галереи «Амирья». Несколько раз повторила о скором возвращении домой. Какой брак? Какие планы на будущее по выводку детишек? Аристократ пропустил мимо ушей все мои заявления и заявил непреклонно-властным тоном, что нашей свадьбе быть. Той самой с колечком и специальным платьем, от чего пытаюсь отделаться в своём собственном «житие» — как сказала бы давно почившая бабушка, данное слово некогда принёсшая в семью из дальнего путешествия.

Глава 3

В упадническом настроении шлёпаюсь на постель, хмуро следя за суетливой горничной. Та ходит по комнате и на разные предметы указывает.

— Это не трогайте, госпожа! — назидательно повторяет. — И этого не касайтесь. Всё заряжено господской магией. Перешибёт, сами рады не будете.

— С чего вдруг перешибёт? — спрашиваю раздражённо.

— Так магия, господская, — теряется миловидная шатенка в платье до колен и в белом переднике. На голове чепчик волнистый, шпильками прикованный к волосам. Вот буквально прикованный, да. Шпильки эти выглядят как мелкие цепочки с наручами.

Странная мода у местных.

— И что? — складываю руки на груди.

Служанка мнётся, нижнюю губу прикусывает, воровато озирается и ближе подходит. Низко наклоняется, словно поклон королевской особе отвешивает, и быстро шепчет:

— Госпожа издалека? Местные хорошо знают особенности Вэйлов. Суматошный род неприкаянных сизокрылых драконов. Только не в силах они перекидываться в свою великую ипостась, пока не свяжут жизнь со своей истинной.

— Истинной?

— Парой. Пока не женятся, — поспешно поясняет служанка, теребя свой белый передник. — Но с женитьбой тут такое дело, госпожа. Помирают все местные невесты. Приживаются только те, которые прибывают особым способом.

— Особым? — снова переспрашиваю, пытаясь выпытать как можно больше деталей, с чего хозяина дома на мне перемкнуло. Теперь хоть немного ясности появляется. Хотя и неясностей прибавляется.

— Иномирным.

— К хозяйским ногам в поклоне? — иронизирую с мрачными нотками.

Слишком ярко вспоминается, как сама приобщилась к мужским ногам. По достоинству ёршиком проехались. А ведь я молодая магиня Академии Стихий, пусть адептка, а не простолюдинка какая-нибудь, вот так лбом полы побивать себе в ущерб. До сих пор побаливает, если на то пошло!

— Что вы, госпожа! — опасливо пятится перепуганная служанка, крестясь на ходу. У меня от неуместной иноземной святости брови вверх поднимаются, а низкорослый сгусток нервов, начав заламывать руки, всё пятится и пятится спиной к выходу. — Госпожу никто не обидит! Что вы! Просто не трогайте тут ничего. Господская магия уж очень строптива. Перешибёт, рады не будете, — звучит последнее напутствие. И она исчезает за дверью, ту плотно прикрыв за собой.

Мотнув головой, указательными пальцами потираю виски.

Что это было?

Моя логика идёт по следу, запинается и проваливается в яму необоснованности. Никак не удаётся срастить финальную часть нашего диалога. Вернее, заключительного монолога служанки, городившей какую-то несуразицу. Где взаимосвязь между моим падением к ногам аристократа и заверением, что меня не обидят? Как ни стараюсь, не могу нащупать взаимосвязи.

Изучаю определённо женскую спальню. Мебель резная, в ажуре. Деревянный платяной шкаф покрывает красивая резьба. В дальнем углу стоит стул-кресло — с виду неудобное. Справа — софа, размером для ребёнка, никак не взрослого. Пол выглядит зеркальным: отражает всё, что тут имеется, кроме меня. Сколько не вглядываюсь, не различаю своего отражения. Видимо, влияние той самой магии, о которой толковала служанка.

Глава 4

Странности на этом не заканчиваются.

Чем больше изучаю обстановку, тем явственнее различаю гуляющие по поверхности мебели молнии. Бело-голубые — они ослепляют, заставляя жмуриться. Сначала слегка, затем всё сильнее.

Да здравствует, темнота!

Увы…

С закрытыми глазами в отдалении вижу огонь. Поначалу ровный, он превращается в бушующее пламя. Мечется цепным зверем, яростно стремясь к замаранному чадом небу. Оно окрашивается чёрным. Густые клубы дыма поднимаются от горящих домов. Слышу крики и стоны людей. Ужасающий рык какого-то зверя. И повисает звенящая тишина.

Вместе с устрашающим безмолвием меня окутывает холодина и чьё-то дыхание овевает шею.

Как завизжу и глаза открою.

Следом — рот, подавившись криком.

Носом почти уткнувшись в моё лицо, с высоты глядит монстр, качая сине-мохнатой головой. Мордашень у него — круглая, глаза — овальные, нос — сердечком и зубы-пики, осклабленные в ужасающем…

Чём?..

Это незыблемое явление ужаса — улыбка? Ни в жизнь не поверю! Даже если всегда получала отлично по теме: «Различия в эмоциях иномирцев в сражении и быту». Сейчас что-то усомнилась в своей образованности, полученной в рамках Академии Стихий.

— Еда-а-а… — тянет с урчанием монстр, как котяра довольный.

— Какая я тебе еда?! — отшатываюсь на кровать и заползаю на неё с ногами.

Ползу-ползу, пока спиной не упираюсь в стену. Дальше бежать некуда. Разве что до закрытой двери. Но метраж приличный — и всё мимо синего чудовища. Хотя не видом он страшен, сколько своими намерениями.

В лапы не дамся! Пусть не надеется!

— Еда-а-а… — очередное урчание с его стороны.

Носом потянув воздух, синее явление заползает следом и подбирается по перине, протыкая покрывало острыми изогнутыми когтями.

Довольно красивые розовые коготочки...

Мотнув головой — нашла время думать о прекрасном! — оглядываюсь, ища что для самозащиты. Хватаю с прикроватной тумбочки канделябр на три свечи и…

— Ма-мо-ч-ки! — трясусь невротиком и воплю истошно.

Током перешибает по самое «Ух!».

Служанка ведь говорила — не трогать! Забыла совсем!

Испугано, отшвырнув «подсвечник», трясущимися руками приглаживаю вставшие дыбом волосы.

Синий снова почти утыкается своим носом мне в лицо и лижет щёку.

Внутренности ниже некуда опускаются. Застываю, не шевелюсь, даже дышать опасаюсь. Глазки скашиваю, траекторию побега просчитываю, готовая ломануться вот прям сейчас. А чудище пушистое изогнутым когтем мне карман куртки оттопыривает и внутри ковыряется.

— Еда-а-а! — восклицает радостно, изъяв на свет залежавшуюся конфету.

Расширив глаза, наблюдаю, с каким наслаждением незваное чудо, усевшись на попу, поедает лакомство вместе с бумажкой. Овальные глазища довольно зажмурив, чавкает и причмокивает на всю комнату.

Перевожу дух. И опасливо подбираюсь к краю кровати. Сладость-сладостью, но вдруг аппетит нагуливает?

Спасибо Маре, что в своих карманах вечно всячину таскает. Мне выиграла время. Теперь бежать, спасая её пятую точку и себя за компанию.

Глава 5

На пороге возникает жених. Врезаюсь в него с разбегу. Потираю лоб. Морщусь. Зырк на рубашку тёмную, скрывшую небывалую мощь. Становится любопытно, как выглядит каменная площадь, если пуговицы расстегнуть и под материю глянуть.

В Академии Стихий парни иного склада, не похвастаться им столь ощутимым рельефом.

— Чего суетишься? — любопытствует аристократ.

Раздражённо вскидываюсь.

— Какая суета? Жизнь спасаю! — не оборачиваясь, тычу через плечо на чавкающего монстрика. Ему, видимо, попалась жевательная конфета. Вот и причмокивает уже столько времени.

— Жизнь? — тянет невозможный тюремщик, по плечу хлопая, как заправского оруженосца. — Пугливая невеста. Пугливая. Поработаем. Поправим, — кивает своим мыслям.

— Не исправишь! Только попробуй! — фыркаю раздражённо, скинув его властную руку.

Отступаю на шаг, охваченная петушиным запалом и стремлением заклевать до потери сознания. Не нравится мне ухажёр. Не нравится! А в роли жениха и подавно!

Вот не было проблем, а свалились.

«Спасибо, Мара! Найду — прикопаю, слово даю!» — злюсь всё больше.

Аристократ созидательно морщится.

— Читал-читал в семейных архивах, — бубнит разочаровано. — Но как раздражает на деле, — уже сетует непонятно о чём, на мгновение закатив глаза. — Слушай, может отключишь связь? — спрашивает с надеждой, заглянув в глаза покорнейшим рабом.

— Чего-о? — Ещё на шаг отступаю, инстинктивно подобравшись.

— Связь отключи, — повторяет по слогам, словно я тугодумка.

Хотя, правда, наверное. Не сращиваю запрос.

— Какую связь? — спрашиваю прямо.

— С Платенью! — следует охотное пояснение. Властьимущий в большой шаг ко мне подходит, за пальчики берёт, их учтиво целует, обдавая жарким дыханием. Улыбается, покорённый, аж мурашки по коже. — Невеста иномирная, вы должны ценить личное пространство второй половинки.

— Половинки? — тяну скептически, вытягивая пальчики из мужской хватки.

Не выходит. Его хватка усиливается. Напор прибавляется. И вот уже грудью прижата к каменному рельефу мужской тренированности. Или это анатомия видовая? Как там служанка говорила? Аристократ — дракон? Ха-ха! Этот мужчина — ящерица крылатая? Да ну?..

— Благородный муж не спорит с судьбой, — не к месту заявляет этот ненормальный. И крайне сомнительный малый, чьи притязания уже сместились на мои ягодицы. Не заметила, когда аристократ мою руку отпустил, зато явственно ощутила, как пальцами приветил мою филейную выдающесть.

Резко отталкиваю прочь.

— Зато дама не согласна!

Залепляю оплеуху и подбираюсь, быстро выискивая в памяти заклинание для отражения ответной атаки. И тут огревает многогранный «упс!». Хоть закапывайся и не живи…

Проблема номер один — моя родненькая сила воздуха куда-то испарилась!

Проблема номер два — огненная силушка Мары жаждет мести за оскорбление моей добродетели!

Проблема номер три — вовек не учила заклинаний пламенной стихии!

Проблема номер четыре…

Ась?

Стоящий в дверном проёме лютующий зверь! Нет, по внешности вполне человек. Мужчина — человек. Только глаза алым горят, а за спиной сизые крылья, как пламень на ветру бушуют. Да так яростно, даже пол и стены дрожат, а внутри меня всё вибрирует. И лицо у чистой ярости — вот прям точь-в-точь, как у прилипалы с замашками рабскими. Только от явления проёмного послаблений точно не дождёшься. Как пить дать, сейчас прикончит. Надеюсь, не меня. Жить-то хочется.

Глава 6

— Платень! — рявкает явление, вытаскивая из-за плеча меч. Большущий, с золотой рукоятью и красным камнем, вписанным в набалдашник. Предвещая недоброе, тот угрожающе сияет.

В смысле, камень, а не владелец оружия. Он-то, ну, этот владелец, — мрачно-серое изваяние, со сведёнными густыми бровями, плотно сжатыми губами и трепещущими ноздрями на окаменевшем лице.

Зверь! Лютый зверь, готовый к расправе!

Нервно сглатываю.

А его двойник морщится.

— Явился, не запылился. Может, вернёшься в склеп? — тянет с надеждой, воровато оглядываясь.

— Платень! — рычит красноглазый, и тьмой-тьмущей переступает порог в отсветах алого света, исходящего от рукояти оружия.

— Мечик-то убери, ещё поранишься! — причитает первый, попятившись к окну. Широкое, оно прикрыто бежевым тюлем. Отдёргивает, полуоборачивается, победно кажет большой палец и заговорщицки подмигивает. — Скоро свидимся, невестушка! — обещает.

Быстро перемахнув через подоконник, любитель филейных прелестей исчезает в густой кроне близко растущего дерева. Шуршит листвой, ругается, вскрикивает. Долетает глухой звук падения.

Подбежав к распахнутому окну, перегибаюсь через раму. На траве плашмя, раскинув руки в стороны, лежит беглец и лбом бьётся о землю.

— Цел? — спрашиваю.

— Разбился вдребезги, — долетает возвышенное.

— Позёр недобитый! — раздаётся грозно-ворчливое у моего уха.

Испуганно вздрагиваю. Рядом стоит ещё недавно яростное явление. Сейчас, правда, черты мужского лица чуть оттаяли, а глаза больше не сияют алым. Оказывается, когда их обладатель спокоен, у радужки оттенок липового мёда. И губы довольно красиво очерчены, если их не сжимают в тонкую линию. Вдруг хочется заправить за широкое ухо длинную чёлку, падающую на его глубоко посаженные глаза. Наверняка неудобно и обзору мешает.

Приподняв руку, вовремя реагирую. По щеке себя хлопаю, приводя в чувство и избегая конфуза.

— Обморок назревает? — учтиво спрашивает аристократ, спокойно возвращая свой меч обратно за спину. И крылья его, сизые, вмиг испаряются.

— С чего бы? — вскидываюсь ершисто, а сердце в груди заходится.

Возвышается, что скала. Телом крепенький, лицом видный. Пленительный. И вроде без всяких эмоций меня оглядывает, отстранённостью обдавая, а всё равно в жар бросает и душа трепещет.

Проклятая силушка Мары! Только не говорите, что вместе с нею перешла и любвеобильность подруги? Ни в жизнь! Никогда! Ни за что!

Глава 7

Аристократ выразительно смотрит на мою щёку, потом на руку, прижатую к сердцу.

— Тогда, что?

— Банальный испуг, — заявляю уверено.

— А-а-а, — тянет глубокомысленно, и отстранённо оглядывает комнату. — Церемонию проведут завтра. Будь готова.

— Церемонию? — удивляюсь.

Он обыденным тоном уточняет:

— Свадебную.

У меня сердце пропускает удар.

— Какая свадьба? Я против! — ухожу в круговую оборону. — Вы что, каждую залётную девицу окольцовываете? Не боитесь чистоту крови попортить? Вы же ящерица, так? — подступаюсь ближе, вызывающе вздёрнув подбородок. А Этот , самопровозглашённый жених, опасно напрягается и челюсти сжимает. Гневается? С чего вдруг? — А-а-а, — возвращаю его же монетой. — Формулировка смутила? Ладно. Господин Сизокрылый Дракон. Так лучше?

«Ой, Кари, не дорога тебе жизнь! — запоздало икает здравый смысл. Но он не прав. Чувство самосохранения у меня отменное. Всегда было. Только толку? В общем, сейчас без боя не сдамся. — А если в тюрьму отправят?»

Казематы, конечно, паршивый исход. Однако лучше попасть в застенки, чем возлечь на брачное ложе с незнакомцем. Клянусь, самолично вздёрнусь, если заставят. Не для того я обет истинной любви давала, чтобы попрать труды праведные, вложенные в давнее действо.

Вспоминается день, когда перед Алтарём Верности — реликтовой статуей Академии Стихий, поклялась ждать суженого пять лет. Если за это время никого не встречу, так и быть, приму волю родителей и выйду замуж за уготованного с рождения соседского сына. Он парень хороший — добрый, смелый, пригожий — этого не отнять, только душе инородный и чувств нужных не вызывающий.

Вот, чтобы меня без права на выбор замуж не выдали, на первом курсе я и прошла мистический обряд, заверенный именитым Магом. Отцу и матери пришлось смириться с судьбой, до подведения итогов. Которые, замечу, на носу. Осталось два триместра, и выпускаюсь. А через три месяца «после» приговор и вынесут. Очень надеюсь, что найду истинную любовь до знаменательного часа. Иначе — век маяться и без любви детей рожать. Жуть!

Не ведая о моих принципах, аристократ важно заявляет:

— С судьбой не спорят. Невеста прибыла — быть свадьбе!

— Не стану я! — бросаю вызов в красивое лицо.

Когда он успел подступиться? Рост внушительный, замечу. Воля мужская до дрожи подавляющая. Глаза притягательные. А губы…

Так, стоп! Кари, возьми себя в руки! Не отбивайся от собственных ценностей. Внемли благоразумию! Мара — это Мара, а ты — это ты. Нечего силе чужой подчиняться, оглядываясь на пустое ложе. А то, чего доброго, потеряешь невинность раньше положенного.

И тут осеняет, что Мара-то с нею давно рассталась.

— Невинность… — бормочу невольно.

Себя оглядываю, удивлённо брови вскидываю. Выходит, ограничений нет? Можно вволю нагуляться и вкусить запретное?

Стоп, Кари! Стоп! Не теряй здравости. А то, чего доброго, дел наворотишь — сама пожалеешь.

Глава 8

— Невинность, это хорошо, — довольно кивает аристократ. Его недавний гнев испаряется. Серьёзный теперь, мамочки!..

У них там, по судьбе, никаких бед не предвещает невеста с опытом? Замуж, конечно, не собираюсь, но… Лучше почву прощупать. На всякий случай.

— Что, важный момент? — спрашиваю, отклоняясь.

Слишком близко стоит представитель драконов, в существование которых верю с трудом. Мужчина и мужчина. Пусть сизые дымчатые крылья занятно смотрелись — маловаты. Для полёта и величия, исходящего от видного представителя. Осанка горделивая, а стать мужественная — так и тянет за шею схватить, к себе притянуть и зацеловать от души. Тогда послушным станет и очень отзывчивым.

«Приласкай и отдайся — и вся арифметика, чтобы верёвки вить с любого мужчины!», — часто говорила Мара.

Дракон-аристократ извещает:

— Иного не предусмотрено!

Какой важный! Проблема…

Повторно «своё» тело оглядываю, выявляя несоответствие заявленным требованиям. Только не успеваю о том сказать и от брака отделаться.

В дверном проёме появляется представительный седобород, жахнувший по полу тростью с набалдашником в форме змеи. Не дракона? Занятно. Он грозно меня оглядывает, сводит кустистые брови.

— Невеста? — гневно кажет тростью.

— Невеста, — подтверждает аристократ, обернувшись. Руки за спину заложив, усиливает своё величие. Видимо, им других подавляет, когда необходимо. — Утром свадьба. На вас приготовления, — приказывает с таким нечитабельным лицом. Сразу понимаю, старец и Дракон не ладят. И очень сильно.

— А как же госпожа Рика? — гневается седой, но довольно неприятный старец.

Магическая аура вокруг него крайне сомнительного качества. Тёмная, и что песок по зубам — так воспринимается. Зловонием пышет, я даже пугаюсь. Впервые оттенки магии различаю столь отчётливо. Только не понимаю их природу.

Аристократ не церемонится.

— Она не удел, — мах рукой.

Желание возникает его стукнуть!

С упомянутой госпожой я не знакома, но женская солидарность эмоции до небес взвинчивает. Выходит, кто-то другой на должность невесты метил, пока я к его ногам не свалилась! Что в итоге? Меня не только собираются под алтарь подвести. Гляньте на старца — точно жаждет четвертовать. А я не виновата, что у Дракона взыграла «Судьба». Да, чтоб той в гробу икалось, заразе такой! Не поддамся.

Встреваю в мужской диалог.

— Почему «не удел»? Невеста ваша, так женитесь! — благословляю. — Вам — брак, мне — свобода. Все довольны! — добавляю торжественно.

И вздрагиваю от яростного взгляда.

— Молчать! — властно припечатывает аристократ. — Смирись и помалкивай, — добавляет помягче, видимо, заметив, что переборщил с устрашением.

У него грозность выходит достойной, аж сердце в пятки смывается и назад не спешит возвращаться.

Поджав губы, хмуро взираю на самоуправца.

Упрямая рептилия! Я ему не поддамся! Сбегу! Точка! Раз свадьба завтра — ночь в моём распоряжении. Нужно его из комнаты выдворить и вперёд!

Глава 9

Обхожусь без усилий. Дракон сам уходит вместе со старцем, когда прибегает всполошённая служанка и передаёт аристократу сложенный листок бумаги. Успеваю заметить, что печать на нём имеет форму розы, разрубленной мечом. Кому-то явно любовь поперёк горла стоит. Её символ осквернить — надо постараться.

И откуда я это знаю? Что роза — символ, а меч — осквернитель? В моём мире подобная атрибутика имеет иные значения.

Потерев виски, отмахиваюсь от ненужного анализа. Сейчас нет ничего важнее побега. Подбегаю к окну, через которое смылся недавний двойник аристократа. Почему тот его называл Платенью? Имя или ранг? И как связано с тем, из-за чего меня под алтарь хотят подвести? Столько вопросов, но некогда искать ответы.

Подняв полы лёгкой юбки, завязываю в узел поверх нижних штанов. Перекидываю ногу через подоконник, дотягиваюсь до ветки дерева.

Спасибо старшему брату, научившему в детстве лазить по пихте, росшей у нашего дома. «Неподобающее занятие для леди!» — хватаясь за сердце, восклицала мать. Но ничего не могла сделать, когда отец смотрел на подобные шалости сквозь пальцы. И мы с Эваном…

— А-а! — вскрикиваю, и тут же прикусываю губу.

Болтая ногами, еле подтягиваюсь на руках и возвращаю сцепку нижних конечностей с крупной веткой. Чуть не сорвалась! Перевожу дух. Гляжу вниз сквозь зелёную крону. Высоковато. И на большом участке голый ствол. Теперь понимаю, почему недавний беглец свалился. Как бы самой не свернуть шею. Вздыхаю.

Собравшись с духом, возобновляю спуск. С необходимой осторожностью добираюсь до проблемного участка.

Как же не хватает моей родимой магии воздуха!

Так…

Есть что путное в заклинаниях огня? Чтобы спланировать и не спалить округу?

Покопавшись в воспоминаниях, не нахожу ничего стоящего.

Мара очень ревностно относится к своим достижениям. Только сейчас понимаю, что даже со мной ничем таким она не делилась. Сама ей часто показывала то или иное заклинание воздуха, а подруга всё держала в себе. Необычно для столь пылкой и импульсивной натуры.

Снова гляжу на покрытую травой утрамбованную землю.

Придётся прыгать. Около пары метров. Не расшибусь ведь? Главное в полёте не зацепиться «широким поясом» — скрученной вокруг талии юбкой.

Ну, с магией! Вперёд!

Сгруппировавшись, сигаю в просвет между листьями.

Лечу…

Лечу…

Лечу…

Шмяк!

— Судьба — это надолго, — слышу удручённый вздох, раздавшийся сверху.

Вскидываю голову, крякнув от боли в рёбрах. Всем телом приложилась не о землю с травой, а немыслимым образом оказалась снова в зале, где впервые встретила аристократа.

Самопровозглашённый жених глядит сверху. Рядом с ним стоит женщина преклонных лет и явно пытается сдержать улыбку. Правда, скрыть веселье у неё не получается. Розовые глаза сияют поистине детским восторгом.

Незнакомка наклоняется и протягивает руку.

— Давай, помогу, — приглашает движением ухоженных пальчиков принять помощь. На её запястье светится огненный браслет с красивой подвеской в форме пера.

Чем дольше смотрю на украшение, тем ощутимее не по себе. Бросает в жар, потом в холод, а дыхание срывается.

Глава 10

Я загораюсь. Буквально. Вспыхиваю пламенем от макушки до пят. Вскрикнув, подскакиваю с места, и давай махать руками и кружиться волчком, пытаясь скинуть обжигающий огонь, пожирающий одежду!

Опалять — одно. Но оголять-то зачем?!

— Магия огня? — Незнакомка обходит меня кругом, связав мерцающей парализующей верёвкой. В неподвижности я всё больше лишаюсь истаивающей одежды. Ещё немного — позор! По всем фронтам, с наглядным подтверждением. — Ты это видишь? — исследовательница оборачивается к аристократу. В её глазах больше нет веселья, только чрезмерная серьёзность и сомнения. — Судьба судьбой, но… Дитя тебе нужно от магини воздуха. Понимаешь? Огненная хороша для постели, однако потомство… — она качает головой.

— Судьба так решила. — Аристократ приближается и взмахивает рукой. Пламя гаснет, не добравшись до нижнего белья. Оно на виду, вот так! Приличия в хлам, но не полностью. В такой ситуации Мара бы пользу извлекла, а я стою пунцовая, не зная, где прикрываться. Ладошки небольшие, всего не спрячешь от изучающего мужского взгляда. — Цела? — спрашивает участливо Дракон, приобняв за плечи. Не успеваю среагировать, как тело прикрывает мантия, сотканная магией, и он отступает.

Закутываюсь.

— Спасибо, — киваю. И тут же цепляюсь к разговору этих двоих. — Я свободна?

— Свободна? — вскидывает бровь аристократ.

— Раз вам магиня огня не удел, так распрощаемся! — улыбаюсь широко, хотя в пору стонать от больно саднящей кожи. Ожоги не сильные, но ощутимые. А ведь Маре огонь никогда не вредил.

— Свадьбе быть! — припечатывает он.

— А смысл? — давлю на разум. — Браки заключаются ради потомства. А я не подхожу. Вот!

— Сколько энтузиазма, — отзывается он с тёмной иронией.

— Свобода — всегда во благо, — соглашаюсь.

— Невеста не хочет замуж? — вклинивается женщина.

И откуда столько удивления на лице? Не она ли табу озвучила? Или воспротивиться браку с рептилией — немыслимое явление? Не важно! Чего не сделаешь ради вольной жизни.

— Не хочу! — подтверждаю.

— Неслыханная наглость! — искренне возмущается дама с розовыми волосами.

Перевожу взгляд с разгневанной женщины на спокойного Дракона, затем опять на неё.

— Вы себе противоречите, — замечаю со вздохом. — Сами сказали, что для потомства нужна магиня воздуха. Найдите подобную и будет вам счастье!

— С Судьбой не спорят! — властное напоминание, от которого у меня глаз дёргается.

— Вы же сами, только что… — взмахом руки обрисовываю ситуацию.

— Это другое!

— Да? А по мне, самое оно, — улыбаюсь учтиво, хотя под магическим плащом кожа саднит и мне бы раны обработать, а не разбор полётов устраивать.

Что ни так с этим миром и его законами?

То у них «Судьба» — свалившаяся к ногам незнакомка. Но магия этой незнакомки противоречит чему-то там и теперь она годна только для постели. Если им нужна рабыня для утех — пускай шерстят иные просторы. И вообще, я на каникулах! В путешествие отправилась за новыми впечатлениями. В браке увязнуть и в застенках осесть? Это точно не радужный отдых, на который рассчитывала!