Влечение оборотня

Глава 1

— Лучше не спрашивай, — покачала я головой, вваливаясь в собственную квартиру.

Лика проводила меня недоуменным взглядом, и я понимаю, от чего девушка была в шоке: не каждый день видишь молодую женщину наутро после клуба не с размазанным макияжем, будто после ночи утех, а всю в засохшей крови, похожую на зомби, сбежавшую из морга.

— Как прошла ночь?

Приглашенная няня пожала плечами и кивнула головой в сторону зала, где мои малыши смотрели мультфильмы на большом экране. Они забавно прильнули друг к другу, обнявшись, и это было самое лучшее зрелище, которое я видела за последние сутки.

— Джек разбил сахарницу, Джина притащила с прогулки паршивого кота, а когда они решили искупать его в тазу с порошком, чуть не утопили.

Понятно: все, как всегда. Милые ангелочки.

Вручила Лике честно заработанные ею шестьдесят баксов и выпроводила за дверь, пока она не начала задавать кучу глупых вопросов: откуда у меня этот ужасный мужской спортивный костюм, где мои туфли и почему все лицо и волосы покрыты, словно коркой, запекшейся кровью.

Я пока что и сама не имела толкового ответа на все эти вопросы.

— Мама! Мама! — Джек, конечно же, первым увидел меня и прибежал обниматься. Джина тихонько улыбнулась и в ее глазах разлилась нежность.

Если Джек тут же начал трещать, как сорока, то малышка только обнималась и не издавала ни звука. Я погладила их по спинкам, втянула запах, который присущ всем маленьким детям: невесомый, молочный, пудровый.

И тут же удивленно округлила глаза: я буквально почувствовала новые запахи. Удивилась – обычно у меня не бывает такой чувствительности. Запахи словно раскрылись, стали как картинки калейдоскопа перед глазами. Так, я сразу поняла, что Джина не чистила зубы, а только поводила щеткой по губам. Джек явно спрятал в карманы несколько конфет, а в углу, прямо за шторой, нагадил кот. Только этого мне не хватало.

— Где блохастый? — сразу перешла я в наступление. Ребята сделали невинные глаза. — Спрашиваю еще раз: где кот?!

— Мамочка, только ты не лугайся. Мы его запелли на балконе. Иму там будет халашо.

Кивнула. Встала, одной рукой вытащила сладкую контрабанду из кармана Джека, другой рукой уводя Джину в ванную комнату чистить зубы.

Я – мать уже целых три года, никакие Супергерл и никакой Супермен не годятся мне в подметки, если дело касается урегулирования конфликтов с детьми.

Пока Джек вопил о несправедливости лишения конфет, Джина вздыхала и размазывала зубную пасту по раковине, я смотрела в окно на огромного пушистого кота. Он, увидев меня, сразу же выгнулся дугой, зашипел, раззявив пасть, и испуганно забился в угол.

Я погрозила ему пальцем, и кот словно обезумел. Он пригнулся, буквально заорал, испуганно и очень сильно, так, что я сама отшатнулась – никогда не видела, чтобы животные так реагировали на человека. Он будто отвоевывал этим шумом свою жизнь, отпугивая хищника.

— Котик, котик, — забеспокоился Джек.

— Отойди, вдруг он бешенный? — я проверила щеколду – плотно ли закрыта балконная дверь?

— Он себя халашо вел, мамоська, — Джек всхлипнул и утер влагу под носом рукавом.

Ой, да черт с ним, с этим котом. Вызову какую-нибудь санитарную службу – пусть вызволяют невинного пленника. Не лезть же мне к нему на балкон? Вдруг он меня там сожрет, этот блохастый псих?!

Я поежилась. Не очень люблю животных, на самом деле. Столько от них проблем! Какая ирония, когда я…

— Дети, собирайтесь в детский сад! Сегодня вас ведет Мелани, дай бог ей здоровья! — гаркнула на свою зондер-команду.

— Фууу, — сразу надулся Джек. Джина послушно взяла в руки рюкзачок и пошла обувать кроссовки с яркими шнурками. В отличие от Джека девочка всегда знала, когда перегибать палку и злить маму не стоит.

Джек насупился, сложил руки на груди и надул губы, глядя исподлобья. Ну, все понятно – эта сцена с уходом в детский сад сейчас растянется на минут сорок, не меньше, и все мои нервы за это время сгорят в адском пламени.

Я отзеркалила его позу: выпрямилась, сложила руки на груди, почувствовав, как неприятно царапнула кожу высохшая на ткани кровь, зыркнула недобрым взглядом:

— Джек Уитакер! Если ты сейчас же… — рыкнула я, но договорить он мне не дал. Вдруг, совершенно неожиданно, сын испуганно выпрямился, попятился к двери.

— Халасо, халасо, мамоська. Ты только не лугайся.

Я недоуменно повела плечами. Вот так штука! Впервые мой грозный вид подействовал в ту же секунду.

— Мамоська озвелела совсем, — услышала я шепоток Джека на ухо сестренке. Были бы силы, рассмеялась, честное слово.

Джжзззыыынь – прогремело в квартире. Все сразу подскочили: наш звонок специально поставлен на максимальную громкость, чтобы, как иерихонские трубы, поднять всех мертвых по ту и эту сторону квартиры. Я поспешила к двери, чтобы открыть все замки.

— Мелли, как я рада, что ты сегодня ведешь в садик малышей, — мило улыбнулась я соседке, выпуская своих птенчиков в коридор, где их уже поджидала соседка со своей дочкой.

Она покивала головой, буквально не отлипая от сотового телефона. Кивнула, и я даже не была уверена, что мне – возможно, тому, с кем говорила по гарнитуре. Ребята дружно взялись за руки и важно прошествовали к двери на улицу.

Глава 2

Отец отправил меня в Мунтаун слишком поздно. Да я и сам хорош! Надо было сразу понять по насупленному Нику и загадочному виду альфы стаи Герра, что готовится что-то нечистое.

Чертов папочка. Я слышал, что в Мунтауне сейчас нет альфы, что волки грызутся, что многие сыновья старинных семейств сбегают в город попытать счастья и перехватить лидерство, стянуть вожжи на городе, управляя волками, но безрезультатно.

— Торопись в Мунтаун, возьми с собой несколько волков-солдат и помоги своему брату. Что-то мне подсказывает, что он уже ввязался в заварушку, — отец, восседая в своем любимом кресле в кабинете буквально прятался за шторой от слепящего яркого солнца. Несмотря на позднюю зиму, волк во мне чуял приближение весны и солнечный свет казался первым ее предвестником.

Я хрустнул пальцами, сжав их в кулак.

— Почему Ник? — глухо спросил, не надеясь, впрочем, на искренний ответ. Честности в альфе по отношению к своим сыновьям всегда было очень мало.

— Потому что он слишком расслабился. Еще чего доброго, потеряет своего волка. — Он покачал головой, в волосах которой уже виднелись серебристые пряди, придающие ему, впрочем, вполне солидный вид. — А у тебя другие планы, не забывайся!

Он насупился и послал мне свой вечно колючий взгляд. Но я уже давно вышел из того возраста, когда такое могло пробирать до края души.

— Планы не у меня, а у тебя, — скривился я. Отец дернулся. Он сжал губы и явно боролся с собой, чтобы не применить на мне снова свой прием подавления воли, который могут использовать только альфы стай.

Он сморгнул свою набухающую злость. Примирительно улыбнулся.

— Ник раскис. Стал слишком… — он пощелкал пальцами в воздухе, подбирая слова. — Девчонкой. А ему нужно волнение, приключения, страх, немного драк.

— Ты отправил его в логово к зверям, они сожрут его и не поморщатся, — попробовал я пристыдить старика, но ему все было нипочем.

— Будет полезно! — припечатал он. — Тем более, что полнолуние он переждет в коттеджном поселке, удаленном от города. Немного побудет один, соберется с мыслями, а уже потом…

— Поэтому ты отправляешь меня? Прикрыть его спину?

— Я бы сказал – задницу, но и спину –тоже хорошо, — хмыкнул он.

— Может, мне отправиться одному? — закинул я пробный шар, но отец сразу отправил его в противоположную моим надеждам лузу.

— Я сказал, — он добавил в голос немного силы альфы, и я почувствовал желание подчиниться. Чертова сила.

Добраться до Мунтауна – одно дело, но совсем другое – найти следы брата в большом городе. Мы говорили с ним по телефону, и я знал, что в поселке «Луна и сосны» его уже нет: он вовсю должен был шарахаться по городу, привлекая внимание - обычная трехдневная стратегия.

Мы с парнями из стаи рассредоточились. Одну пару бойцов я отправил в конец города, другую – прочесывать лес рядом, а сам решил обойти самые злачные места, в которых, по моему опыту, должны были собираться оборотни.

«Конура». Хм. Какое говорящее название для сборища оборотней. Из приоткрытой двери доносилась музыка, возле входа в клуб собралась небольшая очередь – лысый секьюрити пропускал не всех.

— Приглашение, — сложил он свои огромные руки на груди.

Пф.

Я резко выкинул руку вперед, ухватился за его сосок под тонкой трикотажной тканью футболки и скрутил, что есть силы. Громила согнулся, часто задышал – видно, от боли перехватило дыхание.

— Герра не нуждаются в приглашении, понятно, сосунок? — выдохнул ему в ухо. Верзила согласно закивал. Очередь заволновалась, ахнула.

Отпустив охрану, толкнул дверь и провалился в мир запахов и звуков. Сразу понял, что Ник был тут: мало того, что на всю забегаловку несло его мускусным личным духом, так еще и стало понятно, что недавно тут была заварушка.

Понятно, что сейчас ничего не напоминало о драке в помещении: посетители сидели за столиками, музыканты играли на сцене, на танцполе толпились несколько парочек.

Однако я-то видел и куски шерсти в углах, и кровавые затертые разводы у служебного выхода.

Навстречу ко мне тут же побежала невысокая мулатка. Судя по воинственному напору в желтых глазах, хозяйка.

Как только она приблизилась, меня охватило странное, двоякое чувство. Я ощущал на ней запах. Такой, от которого вся кровь будто забурлила, словно лава в жерле вулкана, а грудь сдавили тиски.

Но запах этот принадлежал не мулатке.

— Ты кто такой? — поставила она руки в бока.

Одним легким движением отодвинул ее – я понял, откуда она принесла этот аромат и осознал, где находится место, которое может мне поведать о причине его появления.

— Эй, куда ты! А ну, стой! — увязалась эта мелкая за мной, но я упорно шел по следу – в подсобное помещение внизу.

Только открыл дверь, как тут же чуть не упал от концентрированного, страшного, оглушающего принятия: здесь совсем недавно произошла смерть человека и рождение зверя. Оборотня.

И, судя по впечатляющему запаху, моей истинной пары.

— Где она? — прорычал, не оборачиваясь, тем, кто крался сзади, чтобы напасть со спины и вывести из этого странного места.

Глава 3

Я буквально услышала, как летит стрелой мой увесистый зонтик в грудь этого мужчины, прокравшегося в дом.

— Прроклятье, — прорычал он.

— Вот черррт, — в одну секунду все осознала я.

Вдруг он сделал одно короткое движение и тут же оказался рядом со мной.

Коснулся пальцами влажной кожи на плече, размазывая каплю, а потом так остро и быстро посмотрел, будто хлестнул желтыми глазами.

От этого его звериного взгляда мне стало не по себе.

Я поняла, что это и был оборотень, как те странные люди, в лесу.

— Крошечка моя, — пророкотал он мне на ухо, буквально распуская руки – оглаживая мое предплечье, руку, бедро все сильнее и сильнее, явно намереваясь подхватить под задницу и прижать к своему телу, которое горело, как обогреватель на полной мощности.

И вид у него сделался такой…плотоядный, как у диабетика, увидевшего пирожное за стеклом кондитерской.

— Мужик, отвали, — я со всей силы стукнула его по плечу. Но результат был точно такой же, как если бы я ударила кулаком по стене. — Вали отсюда, иначе я сейчас полицию вызову!

Вместо этого он приблизился, опалив мои ноздри пряным ароматом огненного перца. Какое-то странное чувство охватило меня, но его природу распознать мне не удалось.

Как ни странно, но страха не было, совсем. Несмотря на то, что я стояла перед ним в одном только полотенце, которое окутывало все важные места, я собиралась постоять за себя – за свою честь и имущество.

После сегодняшней ночи меня вообще было ничем не испугать!

— Ух, какая волчица! — его глаза вспыхнули этим желтым огнем, а на губах расплылась довольная улыбка.

И он все-таки сделал это.

Шлепнул меня по заднице.

Глядя мне прямо в глаза, шлепнул по заднице! Как какую-то официантку в Лас-Вегасе!

Я повела плечом, сделала шаг назад, глядя, как он прищурился и насторожился, и тут же со всего размаха залепила пощечину!

Ладонь обожгло болью, из глаз чуть искры не посыпались, поджигая пространство вокруг.

А этому – хоть бы что! Ухмыльнулся, приложил руку к месту удара и простонал:

— Какая же ты горячая, крошечка моя!

Я выставила руку вперед, намереваясь удержать эту гору мышц на расстоянии от себя и начала лихорадочно соображать, чем можно было бы приложить его по голове.

Но мое отступление, кажется, подействовало на него с обратным эффектом. Этот шкаф потянул носом воздух, выдохнул сквозь сжатые зубы, сжал руки в кулаки. Глаза его горели желтым огнем, и, кажется, стали даже немного больше.

Я завизжала.

А как бы поступила на моем месте обычная женщина? Правильно, зажмурила глаза, открыла рот и завыла сиреной, надеясь, что этот визг на грани с ультразвуком отпугнет странного незнакомца, прокравшегося в квартиру.

Думаю, это продолжалось целую вечность. И когда только я поняла, что начинаю хрипеть, рот стал сухим, словно пустыня, уши приняли форму втулки от туалетной бумаги, я остановилась. Открыла глаза и подивилась тому, что увидела.

Вернее, чего я не НЕ увидела. Незнакомца в квартире не было. Я тут же побежала с проверкой по всем двум комнатам своего маленького жилища, и поняла, что того нигде нет. Ни на балконе, где жался к стенам и пугался моего появления драный кот, ни в ванной, нигде.

Я вытерла испарину со лба и подошла к двери.

И тут пришел черед снова удивляться: она была закрыта на все замки.

Как так получилось?

У меня начались галлюцинации?

Я сошла с ума?

В кухне я налила в стакан немного холодной воды и всерьез задумалась о том, чтобы принять какие-то успокоительные таблетки.

Повела плечом и принюхалась. В том месте, где призрак оглаживал мою кожу, я ощущала слабый пряный запах, похожий на аромат перца.

Приятный, сладковато-острый, пробирающий до самого сердца, но очень, очень тонкий, так сразу и не различишь его. Аромат мне правда понравился, и его действительно не было нигде, - только в том месте, где меня касался этот самый незнакомец.

Я стянула с себя полотенце, надела платье, укрепила гульку из влажных после душа волос и задумалась. Эта ночь действительно стала просто невероятной, буквально удивительной, и страшной.

Мы с моей подругой Эшли попали в «Конуру» - рестоклаб, в котором я всегда хотела побывать, и куда стащила билеты у Кларка, бывшего парня Эш, прямо из его шкафчика в нашем офисе маленького аэропорта. Мне действительно хотелось немного развлечься, прийти в себя после тяжелой трудовой недели, но, если бы я знала, во что это выльется, то тут же повернула бы обратно. Закуталась в плед, достала бутылочку шардоне и прекрасно провела время под мерное пение мультипликационных персонажей из телевизора.

В клубе началась бойня – откуда-то появился нынешний любовник Эшли, которого она назвала Ником, и начал драку с Кларком. А после…все завертелось с ужасающей скоростью, я будто попала в фильм ужасов, триллер, хоррор в одном флаконе (прим.автора: история Эшли и Ника в романе «Власть оборотня»).

Глава 4

Собрав по городу своих солдат – оборотней, мы тут же направились в лес. Понять, куда нужно идти, было несложно: четкий запах оборотней вел нас прямо к нужному месту.

И то, что мы увидели там, на поляне, действительно было душераздирающим зрелищем. Волки оплакивали потерю человека. Ник был сам не свой. Он мало походил на того оборотня, который уехал из дома, покинул стаю.

Это был изможденный, сухой парень. Он делился своей кровью с девчонкой, которая лежала на земле.

Но не это было самым главным. Девушка принимала его живительные потоки, которые шли из крови и через несколько секунд после того, как умерла человеком, открыла глаза волком. Это было удивительно. Удивительно и волшебно – никогда такого не видел, думал, что возрождение волков - это только сказочки для мелких, миф.

Ник простонал что-то о том, что нужно спасти его пару, Эшли, и отрубился. Я дал команду своим грузить окровавленного брата с его девушкой в машину, и уже хотел было поговорить с той, что так волшебно пахла, благоухая сиренью на весь лес, подчиняя и сводя с ума, как на меня сзади накинулись два волка. Чертовы твари.

Заревев во всю луженую глотку, я дал команду своим солдатам разнести врагов к чертям собачьим, и они с удовольствием послушались – запах крови, снега, подтаявшей воды разгонял адреналин по крови, заставлял сердце биться чаще. А уже после, когда мы выиграли эту войну, подавили бунт, девушки, что так волшебно пахла, уже не было. Найти ее по запаху не поставило труда, вот только тот прием, который она мне оказала, удивил.

Пощечина! Тычок зонтом! Эта крошка совсем не чуяла берегов – так с волками из семьи Герра не позволено обращаться никому…

Но я дам ей последний шанс реабилитироваться и упасть мне в руки. Свидание. Вот чего хотят все девчонки независимо от того, кем они являются в глубине своей души – зайцем или волчицей, хищной пантерой или надоедливым комаром.

Мое первое сообщение она проигнорировала. Второе – тоже, хотя я точно знал, что она его прочла. В душе заворочалось раздражение – еще ни одна волчица не заставляла Дуга Герра делать столько шагов по направлению к добыче, обычно девчонки сами кидались в руки, висли на шее и буквально требовали моего внимания, пусть и краткосрочного.

Ну ничего, ты еще будешь извиваться подо мной, крошечка моя…

— Дуг, там…

— Иду!

К сожалению, подумать о том, чего же мне по-настоящему хочется от этой новообращеной волчицы, Салли, времени не было.

Нужно было принимать дела стаи. Пока Ник приходил в себя, нужно было сделать все, чтобы закрепить влияние стаи Герра в Мунтауне, чтобы больше никто не посмел покуситься на стаю волков, которая только что примкнула к нам и никто не пошатнул авторитета нового альфы стаи – Ника Герры.

А потому…

— Признаешь ли ты альфой стаи Ника Герра?

— Признаю, — вереница волков тянулась, не прекращаясь, в парке. Мои солдаты за спиной внимательно смотрели за происходящим – и чтобы не вызвать подозрение у людей, и не спровоцировать беспорядков среди оборотней.

Волки Мунтауна все как один признавали Герра на своей территории – все были безмерно удивлены, что Ник смог вернуть с того света двух девушек подряд. Такого еще волки не видели на своем веку.

Те же, кому не хотелось жить в стае, спешно сворачивали манатки и валили из города на все четыре стороны.

— Признаешь ли ты альфой стаи Ника Герра? — Мой короткий вопрос и короткий ответ. Это всего лишь дань традициям, не больше, но зато таким образом можно увидеть и понять настроение всей стаи. Кто посмотрит косо, не проявит должного уважения, тут же попадает под пристальное внимание беты стаи. То есть мое.

— Признаю.

Пока что тех, в ком звериное начало сопротивлялось бы моему вопросу, в этом парке ранним утром не было.

— Признаешь ли ты альфой стаи Ника Герра?

Волчица в ответ подняла большие глаза, облизнулась и подмигнула лукаво.

— Признаю, и не только его.

Внимание девушки приятно отозвалось томлением внутри – после неласкового утреннего приема Салли Уитакер моему эго, оказывается, нужно было взять реванш.

— Как зовут?

Она блеснула желтизной зверя в глубине темно-синих глаз.

— Кира.

Несмотря на прохладу, девушка была в одном платье – ни пальто, ни плаща. Оборотни легче переносят прохладу, но сейчас отсутствие одежды на ней выглядело неправильным в череде остальных оборотней, по очереди подходящих ко мне. Недолго думая, стянул с себя куртку, накинул ей на плечи. Она тут же расправила ее полы, чтобы та красивой волной приоткрыла высокую, упругую грудь, к которой, сам того не желая, метнулся взгляд.

— Альфа тоже признает тебя, — усмехнулся я, и Кира послала мне многообещающий взгляд, пропуская следующего за ней волка. Призывно помахивая бедрами, она направилась вперед, к дороге, прочь с парка.

Я качнул головой.

— Признаешь ли ты… альфой стаи Ника Герра? — с небольшой задержкой, бросив быстрый последний взгляд в сторону неспешно удалявшейся волчицы, спросил я.

— Признаю.

Глава 5

Так, к черту все эти потусторонние дела. Когда на вашем горбу двое несовершеннолетних детей, работа практически без выходных, да еще и новообретенный кот, запертый на балконе, расслабляться некогда.

Потому я в спешном порядке натянула на себя юбку, ботильоны, достала пальто из шкафа, понимая, что шуба, оставшаяся в «Конуре», скорее всего, не подлежит восстановлению, и, заперев дверь, отправилась на службу.

Работа в аэропорту была не настолько хорошей, чтобы ей дорожить, но и не настолько высокооплачиваемой, чтобы не опаздывать на нее. По пути я заскочила в кофейню, чтобы купить два горячих напитка – один – сменщице, и один – директору, чтобы умаслить старика.

И когда оказалась на рабочем месте, наконец, выдохнула.

Потому что прямо сейчас, в коротком промежутке с десяти утра до одиннадцати, могла побыть в привычной обстановке, наедине сама с собой.

Открыв на двух мониторах программу, удостоверилась, что все работает в штатном режиме. Покосилась на большую папку с бланками, которые нужно было заполнить и отнести в архив, и решила, что это важное дело может подождать до завтра.

Потому что сегодня и прямо сейчас мне нужно было все обдумать.

Итак, что мы имеем.

Я стала волком. С ума сойти. «Сумерки» в деле, мать вашу.

Моя подруга стала волком.

Ну конечно, а почему бы и нет. За компанию, так сказать.

Я понятия не имею, что мне с этим делать.

И если Эш сразу войдет в колею, то мне нужно для этого больше времени.

Волки…волки…

Что я знала теперь про них?

Они умеют превращаться в людей. Или люди умеют превращаться в огромных, намного больше среднего, волков. Как уже поняла по себе, у них развито обоняние, зрение намного лучше человеческого, по крайней мере, моего, и отличный слух.

Запустив на телефоне поисковик, начала советоваться со всемирной паутиной. Вопросов- то у меня – вагон и маленькая тележка!

Что едят оборотни?

Когда они превращаются?

Могут ли оборотни жить в одной маленькой квартирке с маленькими детьми?

Как влияет полнолуние на оборотней?

Можно ли случайно прокусить начальнику голову, если он назвал тебя собакой?

Естественно, поисковик выдал столько бестолковой информации, что впору мне самой было заполнять страницу в векипедии, как самой образованной в данном вопросе.

Побарабанив пальцами по столешнице, решила зайти с другой стороны.

«Как выглядят оборотни?».

О, на меня тут же обрушился миллион и еще несколько сотен веселых картинок. Умопомрачительные, сильные, накачанные красавцы в трусах, в набедренных повязках, со взором горящим, прищуренными глазами, со спины, спереди…Словом, весь цвет нации. Генофонд, так сказать.

Едва не пуская слюни на воротник рубашки, я приближала и разглядывала фотографии, понимая, конечно же, что занимаюсь ерундой, но остановиться никак не могла. Не могли мне фотографии красавцев, сделанные для привлечения внимания отчаянных домохозяек, рассказать о том, кто такие оборотни, для чего и как они созданы, как можно удержать зверя внутри себя и чем это чревато.

Но остановиться я уже не могла. От каждой картинки с половозрелым, безусловно красивым, пусть и слегка подкрашенным парнем, внутри зарождалось томление. Возбуждение рождалось медленно, но верно – руки начали подрагивать, во рту стало сухо, а низ живота начал мелко сокращаться, будто упрашивая, чтобы внутри, там, в сокровенной глубине началось поступательное движение того самого оружия, что фото-мальчики скрывали под полотенцами и модными боксерами.

— Черт!

Резко выдохнув, положила телефон на стол экраном вниз. Поджавшийся живот разочарованно ухнул.

— Так дело не пойдет!

На ставшими слабыми ногах я доковыляла до кулера, выпила залпом стакан холодной воды. Посмотрела в окно на чахлую лужайку, старое офисное здание напротив, облупленное от непогоды и времени, взглянула на настенные круглые часы.

— Черт!

Табло показывало без пяти одиннадцать. Мое время для вправления собственных мозгов безвозвратно утекло, будто его и не было – я бездарно потратила его на разглядывание безусловно красивой, но так не нужной сейчас мужской плоти. Накатившее возбуждение, так некстати и так неожиданно для вполне себе взрослой женщины, смыло.

Пришло время работать.

Час, второй, третий…До обеденного перерыва я дотянула на одной только силе воли. Наконец – заветный час!

Ровно в означенное время спустилась вниз, на первый этаж, куда привозила контейнеры с обедом наш повар. За тремя столами уже сидели директор, бухгалтер, два пилота.

Мне не нужно было принюхиваться, чтобы узнать, что ест каждый из них, и что находится в огромной термосумке. Я различала все оттенки сдобы и сахара, знала, сколько соли положил второй пилот себе в тарелку, и прекрасно ощущала горьковатый аромат халапенью под толстой котлетой с пятьюдесятью процентами жира.

Глава 6

Аромат моей волчицы стал концентрированным. Настолько сладким, что во рту тут же образовалась слюна. Салли была близка к превращению, и мой волк очень хорошо чувствовал свою волчицу – он звал ее, хотел узнать ближе, настолько близко, насколько это возможно. Перед глазами вспыхивали картинки удовольствия, которое я могу доставить и ей, и себе, едва мы окажемся вместе, и я едва видел, куда иду.

Ее запах кружил в здании, толкался в ноздри, бился в груди, скручивался спиралью в солнечном сплетении. Мне хотелось втягивать его всей силой, бездумно, шумно, смакуя все детали: запах ее человеческого тела, прекрасной здоровой, красивой женщины, аромат новоявленной волчицы, дух голода, приправленного кайенским перцем. Но к этому чарующему запаху примешивался и другой – грубый, древесный, дух мужского влечения, похоти и грядущего наслаждения.

Кем бы ты ни был, мужик, тебе точно не жить.

Ноги сами ускорились, рука практически вырвала с корнем дверь, оставив болтаться на весу поврежденный косяк. В офисное здание аэропорта, одиноко стоящего в поле, ворвался холодный воздух с мелкими былинками снежинок.

— Салли, как же ты хороша, Салли! — оглушил меня чужой мужской голос. К кому он был обращен, понять не составило труда. Вряд ли в этом здании есть еще одна волчица Салли. — Сейчас тебе будет очень хорошо, ты не пожалеешь! Я трахну тебя так, что ты не будешь ходить неделю!

Смертник даже захлебывался от желания. Желания, которое распирало мою, б*ть, душу!

Еще одна дверь.

Картина маслом.

Салли с ошалевшими глазами, задранной до пояса юбкой, расцветающими засосами на шее.

Орангутанг с располосованной спиной, чьи руки норовили забраться туда, где им быть совсем не полагается.

И над всем этим стойкий, сильный запах страсти, желания и голода. Черт знает, чего больше.

Невыносимый коктейль.

Коктейль, который предназначен только для меня.

— Да вы что, охерели? — и без длинного предисловия – хук справа по удивленной морде оглянувшегося смертника. Звук удара пустой головы о кафель.

Запах крови из чужого рта.

Испуг.

Злость.

Желание отыграться.

Удар по почкам моим ботинком.

— Стойте, стойте, что вы творите! — откуда-то из красного марева пробивался испуганный женский голос. — Прекрати немедленно!

Только от того, что она вонзила мне в горло свои когти, я очнулся. Иначе не видать мне воли никогда – я так и разнес бы к чертям это мелкое здание.

От резкой боли перед глазами прояснился кровавый туман.

Салли повисла на моей спине, как рюкзак. Такая же легкая, цепкая. Мужик сложился смятой бумажкой в углу сортира.

В коридоре, в дверях, столпились люди, которые что-то кричали, куда-то звонили, бесились от страха.

Только я развернулся и увидел их перекошенные лица, как на картинке Мунка «Крик», старик-директор выпустил мне куда-то в живот пену из огнетушителя.

Холодная пена ударилась куда-то о бедро, полилась кудрявой жижей на пол, задев и Салли, и самого старика.

Сразу стало холодно и дико.

Я чуть не прикончил человека.

И чуть не превратился в волка на глазах у людей.

В общем, едва не нарушил два единственных табу, которые втолковывал остальным оборотням.

Девушка, поняв, что я очнулся, отпустил звериный накал, медленно стекла по моей спине. Едва каблучки ботинок клацнули по кафелю, я обернулся и прижал ее к себе, чтобы никто не мог рассмотреть ее, увидеть страх, волнение, желание и волчий голод.

Салли сначала забилась в тисках, словно желая оказаться подальше, но потом передумала. Затихла и всхлипнула.

Мужик в углу поднял голову.

— Ты кто, вообще, — сплюнул он длинную красную слюну.

— Дуг Герра.

— Что еще за хрен с горы, — говорил он невнятно, но вполне понятно. Значит, жить будет.

— Макс, тебе нужно в больницу, мы уже вызвали скорую.

— Сначала я кастрирую этого увальня, — приподнялся смертник на локте. Медленно, по стенке, встал. Шатаясь, вытянул палец вперед, будто хотел что-то сказать, но не собрался с мыслью.

— Ты не на ту женщину рот раскрыл, — медленно проговорил я, глядя в его стремительно заплывающие гематомой глаза.

— Не тебе решать, — он скосил глаза на женщину, что жалась к моей спине.

Пальцы сами собой сложились в кулаки.

Мужик проследил за ними взглядом и тяжело сглотнул.

Я повернулся к старику.

— Мы говорили сегодня утром по телефону. Я – Дуг Герра.

Глаза директора округлились. Теперь он понял, кто стоит перед ним. Не какой-то странный чел с улицы, который любит поработать кулаками, а новый владелец этой летающей халупы. Документально еще не было оформлено все, что нужно, но согласие на покупку уже было получено.

Глава 7

Нет, ну у этого Дуга Герра самомнение, конечно, высотой со статую свободы. Уверен, что я сейчас буду делать все то, что должны делать, по его мнению, волчицы. Сидеть и беспрекословно слушать, что он там мне скажет.

Сидит за рулем, поглядывает на меня и улыбается так, будто бы миллион выиграл. А то и два.

— Садись, Салли, карета подана.

Он открывает пассажирскую дверь и призывно глядит на меня. Едва не облизывается, а в глазах – фейерверки пополам с салютами из конфетти.

— Мы не с того начали знакомство, Салли, и теперь пришло время это исправить.

Резкий порыв ветра обвивает мои щиколотки. Забирается под юбку, ударяет в спину. Я ежусь и оглядываюсь назад, на офис. Где-то там, на втором этаже, в моем кабинете, висит пальто. Которое, кстати, совсем не дает такого тепла облитому пеной телу, как могла бы дать шубка, пропавшая в этой чертовой «Конуре».

— Я расскажу тебе, как быть волком и как правильно усмирять зверя, —читает меня, как раскрытую книгу, мужчина. А потом делает контрольный в голову: — и накормлю.

Стараясь не показывать, что именно это предложение – главное, забираюсь внутрь салона и захлопываю за собой дверь. Дуг прячет улыбку, наклонившись к панели, чтобы прибавить тепло от печки.

Мотор утробно рычит и повинуется хозяину, мы едем вперед, в город, и я ловлю свое отражение в боковом зеркале, чтобы понять, как выгляжу после этой ужасной потасовки в туалете.

— Меня зовут Дуг, я бета твоей стаи, — оглаживает он меня своим темным взглядом. От этого внимания становится даже неловко – были бы не в машине, точно бы облизал всю с носа до пяток.

— Салли Уитакер, — представляюсь, пожимая плечами. Дуг утробно смеется. И его тихий смешок прокатывается под моей кожей, заставляя волоски встать дыбом. Такая реакция организма мне в новинку, но я не успеваю хорошо подумать над этим – мужчина закрепляет странное состояние: прикасается к моей щеке кончиками пальцев. Я отшатываюсь, буквально вжимаюсь в кресло, желая скрыть, как на меня влияет его присутствие, его прикосновение в теплой и небольшой кабине авто.

Дуг улыбается, как кот, получивший целую миску рыбы.

— Ты вся горишь, Салли.

— Есть хочу, — бурчу и отворачиваюсь к окну, будто бы занесенные снежком чахлые кустики вдоль дороги намного интереснее этого огромного, привлекательного, сильного и смелого мужчины.

— Я утолю твой голод, крошка моя, — пропевает Дуг и я слышу в этом все: и обещание, и желание, и все смыслы, какие только можно вложить в безобидную фразу этим порочным, греховным ртом.

Мы едем в тишине несколько минут, Дуг прибавляет радио, и я немного расслабляюсь. Так, ладно. Макс не умер, и точно не напишет заявление ни на меня, ни на этого мощного парня, чьи кулаки работают как спецмашина.

Старик меня снова отпустил, но завтра нужно прийти на рабочее место и провести день без эксцессов, а это значит, что сегодня жизненно необходимо выяснить все нюансы превращения в оборотня. И приготовить с собой как можно больше еды. Мясной еды.

Дуг паркует машину у ресторана.

Как настоящий джентльмен открывает мне дверь, провожает к столику. Совершенно не стесняясь проводит пальцем по двум страницам меню, удивляя количеством заказанных блюд официанта.

— Извини, не спросил, чего ты хочешь, но думаю, что пока что я могу угадать все твои желания, — он ухмыляется и глаза его бликуют фантастическим желтым отсветом. Мотаю головой – эти его двоякие высказывания…вгоняют в краску.

Я расправляю салфетку и медленно оглядываюсь. В зале почти никого нет, и подслушать те дикие вещи, которые я сейчас произнесу, не сможет никто. И потому сразу приступаю к делу.

— А ты? Давно ты - оборотень?

Дуг оглаживает меня плотоядным взглядом.

— С рождения.

— Этот Ник – он оборотень тоже?

— Да, это мой брат, он тоже оборотень с рождения. Все мы – оборотни с рождения, все, кроме тебя и твоей подружки. Ник сделал вас волчицами, чтобы спасти от смерти. Это серьезный и важный шаг.

— Эшли тоже…как и я…Хочет есть?

Не знаю, как назвать это слово - когда хочется утолить весь голод, какой только можно: ментальный, физический, когда хочется всего и сразу. И потому говорю просто про еду.

Но Дуг, кажется, понимает меня.

Он протягивает руку, кладет свою огромную ладонь на мою и медленно поглаживает большим пальцем, запуская импульсы по всему телу.

— Она тоже хочет все это. И Ник поможет ей стать волчицей. Он насытит ее. А я – тебя.

Дуг берет мою ладонь и немного тянет на себя. Отчего–то я, завороженная его желтеющими глазами, повинуюсь. Дуг целует мою ладонь в сердцевину, а после вдруг проводит своим горячим, шершавым языком по расщелине между средним и безымянным пальцами. Это так интимно, так порочно и в то же время так возбуждающе, что я едва слышно стону, прикрыв глаза.

Мужчина коротко выругивается.

— Потерпи, потерпи моя крошка. Все будет, будет все, все. Только сначала – еда.

Как сомнамбула, смотрю, как на столе вырастают горы, горы тарелок, закусок, ароматных, вкуснопахнущих, и волнение и трепет от прикосновения языка Дуга сменяется голодом. Я хватаю вилку и набрасываюсь на еду.

Глава 8

— Ладно, я готова.

Волчица смотрит на меня настороженно. Мы находимся недалеко от города, но в лесу. Здесь, я знаю, гуляют оборотни. Не прямо сейчас – я пронюхал периметр, чтобы моя волчица вдруг не решила запрыгнуть на какого-то другого загулявшего волка.

Я показал ей, что нужно есть, и рассказал, когда лучше всего насыщаться мясом, чтобы не ощущать себя голодным постоянно.

Она сыта, но гормоны в ее теле играют совсем по—другому, чем прежде, и я должен показать ей, как быть волком, как стать волком и как остаться человеком.

— Хотя знаешь, нет, не готова, — ежится она, глядя, как я стягиваю пиджак, расстегиваю пряжку ремня.

Смотрю ей прямо в глаза, и она перестает дрожать на мелком ветру. Зрачки ее расширяются, как если бы она наблюдала очень интересную картину, которая ей очень, очень нравится.

Поэтому не спешу.

Расстегиваю мелкие пуговицы белой сорочки одну за другой, оголяя грудь, ощущая, как кожа начинает теплеть, сразу и не скажешь, от чего: от того, что предчувствует превращение или от пристального взгляда этой блондиночки. Не хватает только такой медленной музыки, как на стриптизе, чтобы моя крошка оценила все по достоинству. Самому смешно, но продолжаю медленно и верно показывать ей, что все это – ее, только ее.

Салли не отводит взгляда, хотя видно, что начинает краснеть, смущаясь.

Или злясь.

— Я перед тобой раздеваться не собираюсь! — поджимает губы она.

— Это пока… — говорю многообещающе.

— Даже не думай, волчара!

— Твоя юбка порвется, белье растянется на платки. Обратно ты поедешь в моей машине голышом.

Мне очень, очень нравится эта перспектива. Я точно знаю, куда повезу ее сразу после того, как она лишится одежды. И даже не предложу свой пиджак – пусть едет в чем мать родила на радость мне.

Осознав, что я не шучу, Салли прищуривает глаза. Она читает по моему взгляду, что я только и мечтаю оставить ее без одежды. И потому начинает стягивать сапоги, а после - юбку.

— Отвернись!

Поворачиваюсь к капоту машины и складываю на него свою одежду. Мне не нужно смотреть, чтобы знать, что происходит за моей спиной. Знаю, что Салли снимает сапоги, юбку свою слишком обтягивающую, кофту. Подумав немного, расстегивает крючки бюстгальтера и быстро снимает трусики – они едва слышно шуршат по длинным, красивым ногам.

— Думай о том, что внутри тебя, — осевшим от перспективы увидеть обнаженной девушку позади себя говорю непослушными губами. — Красивая, большая, умная волчица. Она ищет выхода. Пусти ее. Она здесь в безопасности.

Поворачиваюсь к ней, и делаю шаг вперед. Ничего не могу поделать с собой – Салли прикрывает одной рукой низ живота, а другой – грудь. Она дрожит, но не от холода, от эмоций, от волнения, от моего присутствия.

И чем ближе я становлюсь, тем больше ощущается дрожь.

— Не подходи, — предупреждающе шепчет она, наверняка прочитав в моем взгляде все мои нескромные желания.

Я знаю, что хочу с ней сделать – завалить на землю. Закинуть ноги себе на плечи и вбиваться, вбиваться в мягкое, сочащееся лоно. А после – закинуть ее на капот, животом к теплому боку машины и войти сзади. Член ноет, он натянут струной, он ждет.

— Облезешь, волчара! — кричит вдруг весело Салли и прыгает в сторону. Разворачивается и, раскинув руки, бежит вперед.

Охренев на минутку от того, что моя добыча вот так быстро, исчезла, беру себя в руки и ухмыляюсь.

— Крошка моя, не с тем волком ты решила поиграть. Ох, не с тем!

Салли бежит по лесу. Ее узкая, розовая, красивая спина мелькает между заснеженных деревьев. Попка призывно вихляет из стороны в сторону.

Я иду за ней следом, не обгоняя.

Если она налетит на меня, то я тут же, прямо на том самом месте разложу ее, и трахну так, что мало не покажется.

А потому сдерживаю себя.

Мы тут не для этого.

Не для удовлетворения моих потребностей.

А для удовлетворения ее.

Хотя, если честно, оценив и верно истолковав запах, который тянется за моей крошкой, я делаю четкий и точный вывод: наши потребности очень даже совпадают. Очень.

— Почувствуй запах! — кричу ей, наставляя.

Салли на секунду притормаживает, оглядываясь. Она не видит меня, но уже начинает ощущать мое присутствие. Она – талантливая волчица.

— Встань на четвереньки и попробуй завыть, — когда девушка исполняет мое задание, я думаю, что зря сказал ей принять эту позу – удержать себя в руках и не вонзиться в нее сзади совершенно невозможно.

В два прыжка оказавшись рядом, я кладу свою ладонь на ягодицу Салли, оглаживаю ее и чувствую, как напряглась девушка.

— Ты что… — она хочет обернуться, но я не даю ей этого сделать – другой рукой беру волосы в хвост, чуть натягиваю.

Это очень, очень привлекательная поза.

Я оглаживаю рукой ее спину, провожу по боку, касаюсь набухшей промежности. Вопреки тому, что хочет крикнуть мне Салли, я ощущаю ее возбуждение. Гормоны в ней сплелись в единый моток, все нервы напряжены до предела.

Глава 9

Дорога до дома едва ли мне запоминается. Мне и смешно, и радостно на душе. Дуг прибавляет печку больше, но я совсем не мерзну. Меня немного потрясывает от пережитого. Не каждый день и совсем не каждой женщине удается перевоплотиться в волка и потом снова стать человеком.

Дуг поглядывает на меня молчком, когда я вдруг неожиданно начинаю тихо смеяться.

Бывший муж однажды назвал меня псиной, как раз в тот момент, когда отбирал мои золотые украшения, которые дарила бабушка и мама всю мою жизнь, пока я росла. Я и не думала, что его слова окажутся пророческими. Но если тогда принадлежность к собачьему роду я не оценила, то теперь думала о том, как же мне повезло!

— Это…это просто невероятно, — в который раз, не сумев сдержать восторга, я поворачиваюсь к мужчине за рулем и смотрю на него во все глаза. — И у вас всегда…так?

Он вопросительно выгибает свою идеальную бровь.

— Это как Новый год, день рождения, нежданная премия в одном флаконе, — смеюсь я. Черты лица Дуга разглаживаются, он глядит на меня, а его темные глаза начинают лучиться внутренним добрым светом. Я тут же отворачиваюсь. Прямо сейчас мне не нужны никакие отношения, серьезные ли, несерьезные, ни с кем. С собой бы сначала разобраться, а уже после можно подумать и про партнера. Увлечения мне не нужны.

— Ты подружилась со своим волком, зверь всегда будет с тобой, — объясняет Дуг. — В моменты сильного волнения он захочет выйти, но ты должна научиться успокаиваться. Мы храним волчий секрет от людей.

— Ясно. Еще что-то есть, о чем мне нужно знать?

— Глава твоей стаи – альфа. Ты должна его слушать.

— Так, альфа – это Ник.

— Верно. Его и бету стаи.

— Это тебя, что ли? — хмыкаю, но Дуг предельно серьезно кивает. Ну, тебя, положим, я слушаться точно не собираюсь. Знаю я, какие мыслишки бродят в твоей голове. И головке. Прекрасно ощутила в лесу, когда прижимался пахом к моей голой заднице.

От этого воспоминания по телу прокатился жар. Дуг прищурился. Опасно, опасно прищурился! Нужно выруливать на другую тему для разговора, иначе история, которая чуть не случилась в лесу с нами двумя, точно разрешится здесь, прямо в салоне этой дорогой тачки!

Дуг паркуется у моего дома. Через минуту-другую Мел приведет моих детей, и мне нужно будет их встречать, как подобает настоящей мамочке.

Мужчина отстегивает ремень безопасности, приближается ко мне, но я отстраняюсь.

— Отношения с людьми строго запрещены, — говорит серьезно Дуг. — А для тебя вообще все отношения.

— Ага, тебя не спросила, волчара, — нащупав ручку двери, жму на нее.

Но мужчина решает все по-своему. Он дергает меня за плечо прямо на себя. Мои легкие тут же наполняются его вкусным запахом, а рот увлажняется. Я сглатываю под напряженным темным взглядом этого опасного мужчины.

— Салли, сейчас ты захочешь секса. Много секса. Твоя волчица должна его получить, чтобы завершилась гормональная настройка. Мы становимся волками еще в детстве, и такого чувства не испытываем, но ты…Ты должна будешь наесться и в этом смысле тоже. Поэтому я говорю тебе: не вздумай делать это.

— Что, теперь мне и трахаться нельзя?

— Ни с кем, кроме меня!

Я закатываю глаза. В его присутствии у меня получается делать это на пять баллов.

Дуг психует.

— Я не шучу, крошка моя, — рычит он и вдруг впивается в мои губы своими. Поцелуй обжигает. Сначала царапает щетина, но мягкие, умелые губы сглаживают первый шок от прикосновения. Дуг очерчивает языком мою верхнюю губу и я охаю – так приятно, так нужно сейчас это прикосновение. Мужчина пользуется возможностью и тут же запускает свой язык мне в рот. Он переносит одну руку на затылок, фиксирует ее как ему нужно, и я ничего не могу поделать – по телу плывет мягкая истома, несмотря на то, что он вытворяет своими губами, своим языком во мне. Я не могу противиться – он слишком хорош и прекрасно знает, как обращаться с женщиной. Даже слишком хорошо! Я отвечаю, сначала несмело, аккуратно, боясь шагнуть в эту бездну рычащего и волнующего мужчины, но не выдерживаю. И наши языки касаются друг друга, трутся, нетерпеливо, неистово, жарко.

— М-м-м, — отвечаю на его движения. — М-м-м!

Ох, только бы не останавливался! Голова плывет, все идет кругом, мои ноги слабеют. Совсем не понимаю, каким образом оказываюсь на коленях этого огромного мужчины, каким образом допускаю его руку на своих коленях, а через секунду и на бедрах.

Дуг целует так, будто хищник жрет добычу. Это невероятно: ощущать, что тебя так сильно, так мощно и яростно хотят. Под моей задницей я чувствую его каменную твердость, и все внутри меня поджимается от предвкушения: немного движения и все это окажется во мне. Хочу! Хочу!

— Черт, крошка, — Дуг прикусывает мою губу и отстраняется. Глаза его такие огромные, что я вижу в расширенном черном зрачке все свое отражение, как в зеркале: растрепанную прическу, сбитый к горлу свитер, забранную юбку. — Как же я тебя хочу, как хочу.

— М-м-м, — льну к нему, вполне говоряще поерзав на налитом пахе. Мне тоже хочется ощутить его в себе, я тоже хочу его!

Дуг подносит ладонь к своей щеке. Утирается. А потом вдруг дает себе довольно сильную, увесистую пощёчину!

Глава 10

— Что там у тебя происходит? — так и вижу, как отец прищуривается, сидя в своем полутемном кабинете. Дон Карлеоне местного пошиба.

— Все нормально.

Он держит паузу.

Сам пользуюсь во время переговоров таким же трюком, а потому тоже молчу. Кто кого перемолчит!

— Для чего тебе этот аэропорт? Я не понимаю, — не выдерживает он первым.

— Это наше с Ником решение.

— Решение, может, и ваше, а деньги – мои! — рычит старший Герра.

— Это деньги стаи, можешь не волноваться, — сплевываю в сторону.

Отец, похоже, матерится про себя по-черному. Не любит, когда чего-то не понимает, а для чего мне пришло в голову выкупать аэропорт в Мунтауне, затрачивать столько денег и усилий, не поймет. От этого и раздражается.

— Сделка уже прошла?

— Да, остались детали, — неохотно разъясняю.

Сам же смотрю на своих волков. Трое парней проверяют документы, что-то исправляют в договорах и тут же созваниваются со стариком – директором, уже бывшим хозяином аэропорта.

— Думаю, что в аэропорту можно было просто поставить своих людей. Ни к чему такие сложности, — говорит он вкрадчиво, тихо.

— Сам решу, — прерываю его. Старший Герра делает паузу, а после вдруг ухмыляется.

— Ну, тебе виднее.

Я смотрю на своих парней, которые прямо сейчас заканчивают все документы по сделке. Ощущение, будто в глаза песка насыпали – сказывается недосып, много работы. Все же передел власти, работа над сплочением стаи в новом городе - непростая работа. Еще и эта мелкая зараза, которая только и делает, что воротит нос.

За Салли я приехал следующим же утром. Но она уже успела смыться – собрала детей, завела в сад и укатила на работу. Горя праведным гневом, что не дождалась меня, хотя я ясно дал ей понять, что сейчас отвечаю за нее, что она должна быть рядом, отправился за ней.

Но в своем рабочем кабинете она одарила меня такой гневной отповедью о том, чтобы я прекратил свои преследования, что от неожиданности стушевался, сделал шаг назад, а та и рада – хлопнула перед моим носом дверью, закрылась на ключ. «И не мешай мне работать! Кто-то же должен!» - вот и вся благодарность.

Поэтому знать отцу, что аэропорт выкуплен вместе с одной вредной волчицей совсем не обязательно.

— Значит, в Мунтауне контролируется теперь и земля, и небо? — уточняет старший Герра.

— Так точно, — поворачиваюсь к окну, где зима уже сдает свои позиции, уступая место весне. К вечеру похолодало, но дневная температура уже успела растопить и лед, и мелкие островки снега.

— Ну что ж. Так тому и быть, — отец отключается.

Я сажусь в большое кресло и откатываюсь ближе к окну.

Большой город начинает просыпаться – тут и там загораются огни в домах, клубах, ресторанах. Волки выходят на улицы, отправляются в ближайший лес, люди направляются по своим делам. Я могу сказать, что город вычищен. Здесь не осталось никого из залетных оборотней, творивших дичь. Сейчас остается дело только за тем, чтобы поддерживать порядок в городе. И еще кое-что…

Медленно выдыхаю. Напряжение последних дней сказывается – хочется прикрыть глаза и замереть на пару-тройку часов.

Но…еще рано. Рано.

Офис снят в самом удобном месте – прямо в центре города, все подходы, подъезды просматриваются с высоты из громадных окон.

Мне нравится смотреть, как оживает город, и нравится видеть, что волки могут добраться до леса, до парка спокойно, не ожидая подставы и зная, что обратно вернутся живыми. Везде должен быть порядок. И, пока Ник приходит в себя, этот порядок – я.

Гляжу вниз и замираю.

Черт, эта мелкая фигурка с блондинистой головой мне очень, очень знакома.

Приоткрываю окно и принюхиваюсь – так и есть.

Салли Уитакер вышла в ночь, потащила свою миленькую жопку куда-то, совершенно одна. Интересно, куда она намылилась…

Подхватываю ветровку и сбегаю по лестнице на улицу. Погода – чудо. Воздух свежий, сумерки – вкусные, легкие. Во всем – в небе, земле, сквозит наступление весны, которое немного пьянит, кружит голову. Если на меня пробуждение земли так действует, на новоявленную Салли Уитакер, только-только принявшую свою волчицу, она обрушивается оглушающе. От мысли, что девушка направилась вперед за приключениями, или для того, чтобы наесться весны в компании с каким-нибудь волком, становится нехорошо. Глубинный рык поднимается изнутри, застревает в глотке. Ни к чему превращаться от злости на девушку здесь, посреди города, в волка. А потому принюхиваюсь и ловлю запах, нежный, тонкий, цветочный, самый сладкий запах для моего зверя, иду по его следу.

И он ведет меня, ведет вперед. Смешиваясь с запахом города, красивым, большим, наполненным впечатлениями, волками, людьми, запахами надежд и новых знакомств.

Но приводит совсем не туда, куда должен был. Не домой к Салли, не в лес, не в парк, где она могла бы превратиться в волчицу и побегать в темноте.

А в кабак.

В кабак, полный охочих до женских прелестей оборотней.

Глава 11

— Потанцуем? — смотрю снизу вверх на мужика, который подмигивает мне кустистой бородой.

— Ну…эээ… — отчаянно оглядываюсь, чтобы найти возможность избежать неловкости. Он подходит уже в третий раз, и сейчас у меня кончились отговорки. Как избежать его прикосновений? То, что прикосновения будут точно, я не сомневаюсь: один глаз, горящий из кудлатой бороды, буквально расчленил меня, вылизал и собрал обратно. Второго глаза, кстати, не видно.

— Давай, красотка, че одной куковать, — он берет меня за руку и тянет на танцпол.

Я же сильнее натягиваю платье на бедра, чтобы оно стало подлиннее, и буквально скольжу за мужиком-йетти на каблуках по дощатому полу.

Ох, кажется, прийти сюда было не очень правильным решением…

С другой стороны, и не прийти тоже нельзя.

Сидеть на попе ровно и ничего не предпринимать – тоже не в моих правилах. Если уж стала волчицей, то буду делать все, чтобы оставаться и человеком тоже. Я уже поняла свои новые кулинарные пристрастия, узнала, что и когда нужно есть, чтобы не накинуться на замороженную индейку в супермаркете; вычислила, как ложиться спать, чтобы не проснуться от того, что левая нога почесывает мохнатое ухо.

Одно осталось неисправным – мое жуткое томление внизу живота. Как бы я не отмахивалась от не слишком активной сексуальной жизни будучи человеком, в волчьей шкуре избежать голода этого рода проблематично.

Мне снились томные, ласковые поцелуи. Нетерпеливые мужские руки на моей груди. Красивая, длинная, мощная шея, шершавый язык между ног. Короче говоря, недотрах налицо. И это состояние меня просто иссушало изнутри, билось в солнечном сплетении, застывало невыговоренным вдохом в глотке.

Потому я и пришла сюда, в «Конуру», чтобы присмотреться к парням, которые знают, как помочь волчице пережить голод. Хотя бы разок.

— Красотка, — дохнул прямо в лицо человек-йетти старым пивом, от чего захотелось не только зажмуриться, но и закашляться. — Поедем ко мне.

— Фууу…то есть…фууух… — я закатила глаза и еще раз присмотрелась к барной стойке, за которой сидело еще трое таких же лесорубов, как и мой нечёсаный визави. Клетчатые рубахи, потертые джинсы. Ничем не прикрытый интерес к новенькой самочке, то есть, ко мне. Но, мой одноглазый партнер по плохим танцам, похоже, вытянул короткую спичку, потому что никто из его друзей не подходил, только поглядывал жадно, пуская слюни на мою не очень короткую юбку и мелькающие в воланах драповой ткани колени.

Больше никого практически и нет, видимо, я пришла не вовремя. Или слишком рано, или слишком поздно. В прошлый, первый и последний раз, когда я здесь была, народу тут было раз в пять больше. Ну как народу…волков…

— Так, — совершенно отчаявшись провести время так, как запланировала, я легонько ударила по загребущей лапе бородача, которая ненавязчиво ползла к моим нижним девяноста. — Никаких к тебе. Я поехала к себе. Одна.

Отвернувшись, вдохнула, наконец, свежий воздух.

Что ж, придется пойти по другому пути.

Если не удалось снять на ночь приличного волка, я вполне могу рискнуть и провести несколько часов с человеком.

От плотоядных взглядов волчар за баром мне стало совсем жарко. Они немного будоражили, заставляя тихонько тлеть внутри огонек вожделения, сексуального желания, но так, чтобы ощутить воодушевление бросить все и пуститься во все тяжкие, - нет.

— Да погоди ты, погоди, — бородач прижал меня к себе, выбив дух из груди. — Не торопись домой-то, время щенячье!

Йетти попытался разудало закружить в стремительном вальсе под негромкую музыку из колонок, но добился только того, что меня замутило от быстрых передвижений.

— Я тебе…ух… — начал он бормотать на ухо всякие глупости, покалывая своей неухоженной бородой открытую шею. — Я тебя…ух…

Разочарование буквально растапливало меня с головы до ног. Бестолковый вечер, который совсем не стоил двадцати баксов няне.

На всех этих волков мне было совершенно плевать.

Никто из них не притягивал взгляд, не манил, не тревожил.

Все это было…как соевое молоко – тоже белое, может быть, питательное, но совершенно безвкусное.

Пустая трата времени.

— Так, все, — остановила я наше бессмысленное кружение по дереву танцпола.

Одинокий глаз, обрамленный коричневой бородой с пропалинками, прищурился. Медленно опустился, чтобы также медленно подняться от тонких сапожек на каблуке к шее, уцепившись за маленький маятник – жемчужную каплю на серебряной нитке.

Я открыла рот, чтобы послать куда подальше этого деревенского увальня, как вдруг почувствовала, как на затылке мелкие волоски начали вставать дыбом. Захотелось провести по шее рукой, чтобы успокоить взволновавшееся нутро, но пальцы на руках задрожали, а на ногах поджались. Дыхание стало редким и поверхностным, а колени мягкими.

Волк рядом задрожал. Он приоткрыл свою шерстяную пещеру, и в том месте, где должен быть рот, появился юркий язык, который, судя по всему, облизал пересохшие губы.

— Вот это другое дело, — залепетал он, пытаясь ухватить меня за ладонь. — Поехали ко мне, скорее, поехали.

Глава 12

Салли Уитакер в своем репертуаре. Высокий каблук, узкая кофта, красивое декольте, волосы, разметавшиеся по плечам, как после бурного секса. А нет, после бурного танца.

На мгновение отрываю взгляд от ее округлой попки и смотрю в упор на бородача рядом с моей женщиной. Он не из моей стаи, но сразу все понимает: чужое трогать нельзя, а потому некрасиво сливается в сторону оборотней у барной стойки, напрягшихся при моем появлении.

Что-то бурчит им вполголоса, заливается самым дешевым пивом в «Конуре». Часть дешевого пойла проливается на рубашку, и он утирает рукавом свою шерсть под носом.

В пришлых оборотнях тлеет недовольство, я фиксирую его отстранённо – какой оборотень обойдется без драки в баре?

И продолжаю смотреть на Салли.

Она поправляет волосы, и очень медленно, так, что даже пылинки в воздухе замирают, оборачивается. Вспыхивает как спичка, скрестившись взглядом с моим, и аккуратно кривит губы в тонкой полуулыбке. Я думаю, в эту секунду она явственно вспоминает, как я оглаживал ее шикарную драгоценную задницу в лесу, мечтая оказаться между этих ровных и красивых ножек. Салли краснеет, наливается девственным румянцем, как наливное яблочко, и у меня даже слюна выделяется активнее от предвкушения.

— Ну, здравствуй! — подстегиваю ее.

— И тебе не хворать, — она ставит ладонь на бедро и пытается взять себя в руки – скрыть дрожь, легкое волнение, мелкое царапанье волчицы.

Мы смотрим друг на друга, и кажется, будто время замирает, останавливаются часы в радиусе пятидесяти миль. Все становится неважным и ненужным: ни музыка у бара, ни прибывающие в «Конуру» оборотни.

«Подойди ко мне, подойди сама», — отдаю ей мысленный приказ. Она не может его распознать – Салли не в моей стае, но я хочу, чтобы женщина подошла прямо сейчас ко мне. Самостоятельно.

Салли делает шаг, другой.

При этом выражение ее лица меняется: она будто принимает мучительное решение, взвешивая все за и против, и весы в ее душе колеблются.

Волки заходят в бар, но никто не становится на ее пути – наши взгляды так горячи, что огненным барьером отсекают всех лишних.

Салли не идет – она плывет.

Моя крошка прикусывает нижнюю губу, соблазнительно поглядывая на меня из-под полуопущенных ресниц.

С каждым мгновением шаг становится увереннее. Запах вокруг – насыщенным и пряным. Чем она ближе, тем сложнее держать волка в себе. От напряжения волоски на теле становятся дыбом.

— Что ты здесь делаешь, Дуг, — глаза блестят, как и влажные губы. Впиться бы в них прямо сейчас…

— Пришел за тобой.

— За мной? — она искренне удивляется, даже глаза немного светлеют.

— Я же сказал тебе: ты – моя волчица, и я пришел за тобой.

— Да хватит тебе, — она даже ножкой топает от острой злости. Мои слова ей не нравятся – запах Салли меняется, ладони сжимаются в кулачки. — Хватит городить ерунду.

— Давай я докажу тебе это, — говорю так тихо, как только могу, сдерживая порыв впечатать ее тело в свое, и только мягко приближаюсь. Провожу носом по дуге ушной раковины, с удовольствием ловлю дрожь женщины. — Ты будешь кричать от удовольствия.

Она сглатывает, но молчит – явно представляет, как хорошо будет нам вместе. Мои слова – только для нее, никто больше не услышит их, и Салли вытягивается стрункой, следуя за моими губами, что уловить больше. Больше моей скрытой страсти, больше моего запаха, больше моего давления.

— Не сможешь ног сомкнуть, и долго не сможешь сидеть, — касаюсь языком мочки, и ее простреливает электричество, сконцентрированное меж нами.

Я улыбаюсь – знаю, какой зажигалкой она станет в постели, чую, как нам будет хорошо, как ей понравится, как понравится мне, как мы не сможем насытиться друг другом.

Наши волки обнюхивают друг друга, они уже на все согласны, осталось только одно: чтобы женщина согласилась, приняла это решение и больше его не меняла.

Медленно провожу пальцем по ее руке вверх, кругом по ключице, вижу, как она натужно сглатывает, словно гимназистка, только что увидевшая порно. А после опускаю палец к груди, медленно вырисовывая ареолу соска под кофтой.

Хочется сильнее, грубее, мощнее, но держу себя в руках титаническими усилиями.

— Все будет, моя крошка, все будет, — шепчу ей.

Знаю, что сейчас в ее душе бушует цунами чувств, предвкушения.

Самому хочется вонзиться зубами в молочную холку и вбиваться до звезд в глазах, подчиняя, получая все, что она мне может дать. Осторожничаю. Чтобы не взбрыкнула, чтобы уже точно прыгнула в мои объятия и оставалась со мной ровно столько, сколько будет нужно. Нам обоим.

— Пойдешь со мной? — запускаю под кожу своим голосом мурашки, распаляя, поджигая лаву в этом блондинистом вулканчике.

Салли прикрывает глаза, соглашаясь. У нее нет возможности противостоять – голод говорит в ней сильнее мисс Уитакер, и я буду не Дуг Герра, если не воспользуюсь этой возможностью настоять на своем.

Но только Салли едва заметно кивает, как рядом оказывается кто-то посторонний.

Поглощенный своей добычей, гипнотизированной моим влиянием, моим волком, моим запахом, пропускаю этот странный момент как появляется кто-то третий.

— Дуг, я пришла, как ты и просил.

Чужой женский голос извне скрежещет пенопластом по стеклу.

Чееерт.

— Дуг, вот твоя куртка, благодарю, — другая волчица едва ли хвостом не виляет рядом.

Салли резко раскрывает глаза, в них горит бешенство и обещание скорейшей расправы. Морок, который я плел вокруг нее своими словами, рассыпается. Волчица не терпит на территории рядом другую.

Но, вместо того, чтобы показать зубки, отбить самца, Салли поступает совсем по-другому. Она прищуривается, и практически бежит прочь из «Конуры», успевая бросить напоследок вполне говорящее:

— Кобель!

— Салли! — рычу ей вдогонку.

— Дуг! — мурлычет рядом чужая женщина. Удерживая меня за предплечье, она шепчет: — Пусть бежит, пусть побегает, Дуг.

Глава 13

— Нет, ну нужно же такое придумать: Дуг Герра. Чертов кобель, — ветер забирается под легкую куртку, и охлаждает тело вместе с мозгами. — Так и знала, что нельзя ему доверять!

Пробегаю пару кварталов и решаю, наконец, взять такси – передвигаться на своих двоих по этому не по-весеннему холодному ветру совершенно невозможно. Он пробирается в волосы, морозит ресницы, покрывает инеем сердце.

В салоне автомобиля уже лучше, тепло. Только пахнет довольно терпко – бензином и не очень чистым телом таксиста. Обоняние волчицы сразу напрягается до предела – букет ароматов удушающий, но выбора у меня нет. если останусь на улице, совсем околею. А там и до другого бара недалеко, в таком состоянии, как сейчас я могу наделать дел, что потом не разгрести.

Кто сказал, что искать волка на ночь – хорошая идея? Кто это сказал?

— Как отдохнули? — ловит мой взгляд в зеркале заднего вида мужчина. Я тут же ловлю свой: потерянный и взволнованный.

— Ужасно, — снисхожу до ответа и отворачиваюсь к окну – видеть себя такой жалкой не хочется.

— Не повезло с компанией? — сочувствует разговорчивый человек.

— С мужиком не повезло.

— Не может быть, чтобы такой красавице и не повезло? — пытается сделать комплимент, чем еще больше раздражает чужим участием.

Я оставляю его слова без ответа, чем еще больше подогреваю инициативность таксиста.

— Знаешь, что? Это не тебе с ним не повезло, — после недолгой паузы выдает он философское изречение. — Это ему с тобой не повезло!

Да уж, — мысленно фыркаю. Не повезло ему, как же. У таких, как этот Герра, девушек – вагон и вагонище. Ему и делать- то ничего не нужно, чтобы кто-то прыгнул к нему в постель. Пока окучивал одну, вторая сама прилетела, и давай вилять хвостом рядом. Еще и куртку ему вернула. Все ясно, он покувыркался с ней, а потом решил отведать новенького. Новенькую.

Хотелось завыть от злости на себя, на него, на всю эту ситуацию, а еще больше – от того, что скрученный внутри присутствием Дуга комок никак не собирался распутываться. Томление, вызванное его словами, никуда не девалось. Оно только еще больше разгорелось, а сейчас совсем не хотело пропадать, стухать или растворяться в этом окутанном парами бензина такси.

Город мелькал за окном яркими бликами фонарей, неоновых ламп и чужих окон, и вместе со злостью у меня разрасталось внутри совершенно не нужное сейчас желание расплакаться.

Злость – она же разная. Иногда с оттенками жалости к себе.

— Не унывай, — улыбнулся напоследок таксист. — Не повезло с этим, повезет с другим! Красивые женщины никогда не остаются одни!

— Да, да, — протянула ему купюры. — Только с условием, что эти красивые девушки молоды и не имеют двоих детей.

— О-у, — вытянулось лицо мужчины.

— Вот тебе и «о-у», — хлопнула я дверью. Ветер снова вонзился в открытые руки, щеки кололо стрелами холодных копий.

— Бежать, бежать! Нужно скорее домой!

Дома Лика, приглашенная няня, встретила с неудовольствием. Если за ночь ей заплатили бы около 60 баксов, то сейчас она получила только десятку. Но высказывать ничего по поводу неудавшейся ночи не стала.

— Эй, кто хочет посмотреть Свинку Пеппу? — Джек и Джина оторвались от зеленого мяча, который никак не могли поделить, и с топаньем примчались в коридор. Я стянула с себя тонкую куртку и с удовольствием распрямила пальцы на ногах, скованные до этого сапожками. Ни с чем не сравнимое ощущение – понимать, что ты находишься дома, в уюте и тепле, где не нужно разыгрывать из себя того, кем не являешься!

—Я! — Джек, как всегда, высказался и за себя, и за молчунью-Джину.

— Как себя вели? — пристально глянула я на мелкого безобразника, ожидая от него всего, чего угодно.

Но Джек только пожал плечами, вытянул руки вперед и растопырил пальцы, демонстрируя, что от агнца божьего с взором невинным ждать подставы не стоит. Джина улыбнулась. А это значило, что опасаться стоило всего, чего угодно.

— С меня – попкорн, с вас – кино!

Джек с гиканьем промчался в комнату, откуда сразу же раздался треск и сдавленный хрип: похоже, он ударился о шкаф. Прислушавшись, убедилась, что желание поесть попкорна с фильмом пересилило боль и покачала головой.

Прошла к балкону. Оттуда на меня глядел Рыжик – ставший нашим, домашним, кот.

Как бы я ни хотела от него избавиться, ничего не вышло.

Он понимал, что жить в доме с волчицей опасно, я понимала, что пугаю его, но распрощаться друг с другом мы так и не смогли.

Я даже открыла ему двери, сама ушла из дома, чтобы он вышел и ушел куда глаза глядят.

Но рыжий кот только прошелся по всей квартире и вернулся назад, на балкон.

Там с ним играли дети, гладили и давали ему столько ласки, сколько могли. А я заходила только затем, чтоб убрать лоток и положить еду.

Причем делала это с такими предосторожностями, чтобы не стать жертвой ветеринара. Мы уже поняли, что когти у кота были острее, чем у саблезубого тигра.

«Крошка моя, ты все не так поняла», — мяукнуло вдруг сообщение на телефоне, вырывая меня из дум о том, как бы избавиться от кота тихо и без затей.

Кажется, мне пора переименовать этого неизвестного абонента во вполне известного. В узких, так сказать, кругах волчиц, охочих до самцов.

Дуг не ограничился одним сообщением.

«Выйди во двор».

Выдохнув, успокаивая неровно забившееся сердце, и снова злясь на себя за глупую реакцию организма на напоминание о красивом мужике, я встала у стены.

Осторожно, стараясь ничем себя не выдать, отодвинула подсыхающий фикус в сторону, едва не опрокинув при этом коробку с сухим завтраком, увеличивая радиус обзора.

На небольшом дворике действительно обнаружился этот невозможный и наглый тип.

Каким-то чудом увидев, что я наблюдаю за ним краешком глаза, он расплылся в улыбке и помахал рукой. Пиджак расстегнулся, демонстрируя широкий накачанный торс, обтянутый белой рубашкой. Не залюбоваться этим зрелищем было невозможно, и я, конечно же, залюбовалась. Дугу был нипочем вечерний пронизывающий ветер, он явно ощущал себя как на пляже в Малибу под жаркими лучами солнца.

Глава 14

И снова неделю – молчание. И снова игры в характер.

— Уитакер! Жду тебя на собрании через пять минут.

— Облезешь, волчара!

Эту дверь, в которую я уже четвертый день говорю, можно выбить одним ударом пальца, но тогда я не буду чувствовать себя бетой большой стаи, волком, в котором течет кровь альфы. Хочу, чтобы она пришла сама. Для этого я сделал все.

— Как ты разговариваешь со своим директором? — сложив руки на груди, вопрошаю у двери.

— Директор? Да пошел ты на ***, директор! — задорно отвечает голос вредины с той стороны.

Нет, терпеть это нет возможности. И я снова делаю эту ошибку: открываю дверь ключом.

— Да ты охамел, волчара! — летит в меня серьёзный агрегат. По звуку удара об откос понимаю, что пришла пора рамки с фото. В прошлый раз были кружка, дырокол и горшок с чахлым растением.

Салли приезжала на работу первой, уезжала быстрее всех и поймать за хвост эту волчицу не было возможности. Но сегодня, когда все дела приняты, а злость достигла критической отметки, считаю, что нам нужно хотя бы поговорить, если конечно, не удастся заняться одним самым интересным делом, если вы понимаете, о чем я.

Она смотрит на меня во все глаза. Лицо немного осунулось, нет той искристости, что окутывало ее кожу все время.

— Салли? — я перешагиваю через стекло от рамки с фото и слежу за ее взглядом – она смотрит на картонку под моими ногами. Нагибаюсь и беру в руку фотографию. На ней – Салли, два очень мелких ребенка с кудряшками и незнакомый мужик – высокий, противный, жилистый. Он обнимает хозяйским жестом мою женщину и даже тот факт, что фото явно не новое, этого мужика я ни разу не наблюдал в городе, не отменяет моего жгучего желания заехать ему с правого кулака.

— Чего тебе, Дуг? — она демонстративно отворачивается к своему рабочему столу. Словно сильно занята работой. Ни черта не понимаю в ее работе, но отлично понимаю, что сейчас идет игра на публику.

— Нам поговорить бы.

Молчит.

— Мне просто интересно, ты долго будешь бегать от меня? — присаживаюсь прямо на столешницу возле съежившейся женщины.

— Я? С чего ты взял, что я бегаю? — глаза Салли наполнились цветом невинности, и распахнулись так, будто сам Господь Бог вручил ей цветы и грамоту за лучшую демонстрацию чувств.

Я дотронулся до ее руки. Нахмурился. Провел пальцем по одной свежей царапине, по другой, оценил короткие царапки как минимум недельной давности.

— Что это?

Она поспешно опустила руки под столешницу. Я навис над ней горой.

— Небольшая неприятность в саду – высаживала розы.

— В снег?

— Ум-м-м.

Салли распрямила плечи и снова вперила в меня свои голубые широко распахнутые глаза, незамутненные никаким враньем.

— Это специальный сорт, зимне-весенний. Когтистый такой, рыжий. Очень неугомонный сорт, короче говоря. Никому бы не рекомендовала заводить дома такие розы. И воняют так, ты знаешь…

— Розы?

— Да, да…Говорю же: сорт такой…Вредный. Испортил мне все шторы.

Мои брови достигли роста волос.

— Если б не Джек, выкинула бы к чертям собачьим, но так жалко – дети уже привыкли, привязались, имя даже дали.

— Название?

— Какой ты глупенький, Дуг. Как тебе разрешили целый аэропорт купить? — она заправила прядь волос за ушко, и снова взглянула на меня так, что Мисс «Невинность» на другом конце штата сожрала свою корону. — Ну конечно же не название. Имя, кличку. Конечно, я с нею не согласна, что деваться некуда. Обратно все не повернешь.

— И часто вы так…балуетесь…?

— Нет, это впервые. Врагу не пожелаю. Цветок в горшке уже давно на помойке, шторы убраны за шкаф, все мало-мальски ценное убирается под замок. Я теперь сплю с закрытой дверью!

Из моей груди вырвался не то хрип, не то стон.

— Кто бы мог подумать, что доживу до такого в своем возрасте. Но дети довольны, и Джина, кажется, начала произносить новые звуки.

Салли потарабанила по столешнице исцарапанной рукой.

— Ради детей придется потерпеть кое-какие неудобства.

— Да, это…хммм…достойно уважения, Салли.

— Спасибо, Дуг, — мягко улыбнулась облачными глазами Салли. — Ну, раз мы все выяснили, не мог бы ты…хм…освободить мой стол? Нужно работать.

— Да, да, — замешкался я. — Ты права, работа…вонючие розы…исцарапанные шторы…Работай, конечно, конечно.

Едва за мной захлопнулась дверь, как послышался короткий, но явственный смешок. Смешок превосходства женщины над мужчиной.

Луна ее подери! Она снова меня заговорила и вывела из своего кабинета!

— Салли Уитакер! — дверь изнутри была уже закрыта на ключ. — Тем не менее я жду тебя на совещании!

Эта невозможная женщина молчала, но даже в молчании мне чудилось что-то хитрое и обманное.

Конечно, на совещание она не пришла. Сказала, что будет присутствовать онлайн, будто бы боясь подхватить от своих коллег заразу, тем более сейчас, во время регулярных вспышек эпидемий.

Как будто оборотни могли чем-то заболеть! Ну, кроме лишая и…лишения частей тела. Человеческие вирусы нам не страшны, и Салли прекрасно об этом знала.

Однако собрания отчаянно саботировала, чтобы не оказаться в одном помещении со мной!

Мое терпение заканчивалось. Я чувствовал, как меняется волчица внутри Салли, знал, чего ей не хватает, и прекрасно осознавал, что именно я должен был дать ей животное наслаждение. Наесться им так, чтобы ночью сны стали проще, легче, а поутру не валяться на влажной от пота кровати, со сбившимся между ног одеялом.

Я ждал в засаде, не подпуская к ней никого, оставив в конце тоннеля только себя. И рано или поздно она должна была прийти ко мне.

Наши волки это давно поняли, а вот люди…

Вечером Уитакер снова улизнула.

Усаживаясь в свой автомобиль, я костерил Луну за то, что дала мне такую несговорчивую пару, себя за то, что решил дать женщине волю и саму Салли за ее вредность.

Не предполагая, что именно сегодня все и решится.