Влюбись в меня, Грейнджер!

Primum

Omnia vincit amor, et nos cedamus amori

***

Этот случай произошел спустя месяц после начала нового учебного года в Хогвартсе. Драко, как и в любой другой день, поздно возвращался из подземелья Слизерина в Башню старост, не желая лишний раз пересекаться в гостиной с Грейнджер. Он ещё не успел до конца свыкнуться с тем, что ему приходилось делить Башню, должность и обязанности с Гермионой, чёртовой Грейнджер, грязнокровкой, которую он презирал и ненавидел с самого первого курса.

Он уже даже не помнил, что стало причиной, зерном этих чувств. Быть может, в Грейнджер он видел конкуренцию? Для той, которая узнала о магическом мире только лишь в одиннадцать лет, она была слишком умна. Настолько, что знала то, что было неизвестно даже Драко и это его невыносимо злило.

Как он, чистокровный наследник Малфоев, может уступать какой-то зазнавшейся грязнокровке?

Такие мысли стали посещать его с начала первого курса, но постепенно и они угасали. В какой-то момент, не имея никакой отдачи со стороны Грейнджер, Драко прекратил свои нападки. А когда они на шестом курсе стали старостами своих факультетов, то их отношения и вовсе превратились в холодное безразличие друг к другу и лишь иногда по привычки они вновь устраивали перепалки.

Но Седьмой курс преподнёс им обоим сюрприз в виде должностей Старост школы, которые они приняли каждый по известным только себе причинам.

Но даже это не смогло вывести Гермиону из себя, она продолжала держать маску, лишь иногда кривя губы при виде Драко. А в один из дней и вовсе предложила:

— Нужно составить график дежурств. Я считаю, что нам лучше разделиться и патрулировать в разные дни.

В тот момент в груди Драко будто бы что-то укололо, он не понимал, что это было за чувство, но оно было ему неприятно.

«Не хочешь со мной лишний раз видеться, да Грейнджер?»

— Впервые в жизни хочу согласится с тобой, Грейнджер.

После этого короткого разговора они больше не говорили друг другу ни слова, виделись лишь только за завтраком в Большом зале и на некоторых общих предметах, сокращая встречи до минимума и в этом им хорошо помогали значки старост школы с помощью, которых они могли узнавать о местоположении друг друга в пределах Хогвартса.

И этот день не должен был быть исключением. Драко знал, что Гермиона вернётся с дежурства не раньше чем через два часа, за это время он планировал покинуть Хогвартс. Ему нужно было попасть в одно место, которое в дневное время не работало. Всё шло как нужно до того момента, как Грейнджер не влетела в гостиную старост придерживая под руку Нотта, которого еле держали ноги.

— Какого Мерлина, ты, твою мать, туда полез? И без меня? Ты знал какие могут быть последствия. Ты чёртов идиот, Тео!

Это стало шоком для Драко. Замерев около камина, он продолжал молча наблюдать за происходящим отмечая про себя некоторые факты.

Оказывается Грейнджер может использовать грязные словечки и она не является безэмоциональным куском камня.

Впервые в жизни он видел столько эмоций на её лице. Начиная от злости и гнева, заканчивая волнением и облегчением.

А ещё Нотт.

Он не знал что они общаются. Никто этого блять не знал. Слизерин и Гриффиндор? Что за бред?!

— Ты же понимаешь, что если бы я не успела вовремя, то он бы тебя поймал. В этот раз ты зашёл слишком далеко... Нужно срочно обработать рану... Если ты не забыл...

— Герм...

— то коса...

— Гермиона!!!

— Да что?!

Не выдержав она зло рыкнула, разрывая белую рубашку которая была на Тео, пуговицы сразу же посыпались на пол, открывая вид на клубящуюся тьмой, режущую рану поперёк живота, из которой сочилась темно красная кровь.

— Мы не одни...

И только сейчас она заметила Малфоя, который с интересом наблюдал за ними.

«Ох, Мерлин мы встряли» — тут же пробежала в её голове мысль.

— Малфой... Какая неожиданная встреча...

Искривились её губы в подобии улыбки, но получился лишь только оскал.

— Грейнджер...

— Может вы закончите обмен любезностями позже, потому что мне кажется что я вот-вот отправлюсь к праотцам.

«Да, точно, Тео. Нужно помочь ему.» — будто бы только что вспомнила обо всем, Гермиона тут же приступила к лечению полностью игнорируя Драко чьё присутствие здесь в будущем не выльется не во что хорошее. Но всё это проблемы завтрашнего дня, а сейчас... Сейчас она обязана спасти Тео.

Одной рукой надавливая на рану, чтобы кровь не так сильно шла, второй она пыталась развязать чёртов галстук, который как удавка сдавливал горло и никуда не хотел исчезать. Разозлившись, она со всех силы рванула ткань и та под её натиском с треском разорвалась, открывая обнажённые ключицы и цепочку на которой висел пузырёк с ярко перламутровой жидкостью.

Драко втянул воздух сквозь зубы. Он вообще не понимал что происходит. На кой черт, Грейнджер раздевается? Да и вообще почему он стоит как истукан и ничего не делает? Хоть они с Ноттом не особо общались, он всё равно обязан был ему помочь, например, потому что он тоже со Слизерина. Но только он сделал шаг в их сторону, собираясь открыть рот и предложить свою помощь, как его тут же остановили.

— Не смей лезть, Малфой. Тебя это не касается. Твоя помощь не нужна. Ты не сможешь ничего сделать.

Вот она. Грейнджер-я-смогу-всё-сделать-сама. Которая ещё больше всего выводила его из себя. Но будет ли он после этого Малфоем, если послушает её? Конечно нет! Поэтому Драко проигнорировал её недавние слова и помог переложить Нотта с пола на диван, а потом и вовсе на удивление всех притащил из своей комнаты кучу востанавливающих зелий и мазей.

Unus

Amor etiam deos tangit

***

Прошёл месяц с того дня, когда Драко увидел то, чего ему не стоило видеть. Чёртов месяц, за который он ничего не узнал абсолютно ничего. Месяц игнорирования. Тридцать дней как Грейнджер избегала Драко. Семьсот двадцать часов, как Драко пытался её поймать, но у него ничего не выходило. Она каждый раз ускальзывала от него, словно вода сквозь пальцы. И это так злило.

Злость и ярость копились в Драко и в любой момент могли вырваться наружу. Он уже и забыл, что такое испытывать хоть какие-то эмоции кроме раздражения и полнейшей пустоты. Но Грейнджер. Она каким-то образом заставляла его хоть что-то чувствовать, а это уже маленький шаг и шанс к спасению.

Драко мог выжить.

И ему было все равно, что средством спасения является Грейнджер. Самое главное что она вновь заставляла его чувствовать, хоть пусть это и злость. Да и вообще, что он о ней знает? Он никогда не интересовался ею. Все его познания о Грейнджер были поверхностными, почти не отличающими её от остальной серой массы учеников Хогвартса. Но не в тот день.

Тогда её ореховые глаза горели пламенем, завораживая. А пушистые волосы, которые ему раньше напоминали воронье гнездо были подстрижены по плечи, открывая тонкую изящную шею.

Кто такая Гермиона Грейнджер? Зубрила, вечно пропадающая в библиотеке? Одна из лучших учениц Хогвартса с огромным потенциалом? Или зазнайка, которая хочет всегда и везде быть лучше других? Драко не имел понятия. Он точно помнил, что она терпеть не могла уроки по уходу за магическими животными, хотя обожала своего кота Живоглота. Ей не нравился тыквенный сок, но она каким-то странным образом обожала мармелад, который был сделан из того же, что и ненавистный ей сок. Она ненавидела спорить, но была очень упряма и могла доказать свою точку зрения, если это требовалось. Она пахла незабудками, пергаментом и едва...

— Твою ж...

Слишком. Это всё было слишком. Откуда он всё это знал? Но как бы Драко не пытался остановить поток мыслей, который вновь и вновь возвращался к ней, у него ничего не получалось. Она там плотно засела и не собиралась их покидать.

***

Гермиона негодовала. Всё её тело уже чесалось от постоянных взглядов Малфоя. Он наблюдал за ней, постоянно, каждую гребанную секунду. Этот месяц был для неё сплошным адом. Мало того, что пришлось использовать на Тео элексир, который был единственным в свое роде, ради приготовления которого они потратили почти два года, так ещё и Малфой, считающий, что его сталкерство осталось для неё незамеченным.

Это всё усложняло Гермионе жизнь. Чтобы вновь создать элексир, ей с Тео нужно было собрать заново все компанентны, но для этого нужно было покинуть Хогвартс, а сейчас это было проблемой.

Малфой.

Этот чистокровный выродок не оставлял её не на секунду. Гермиона уже и не знала что ей сделать, как правильно поступить в этой ситуации.

Может стоит схватить Малфоя и применить на нем Обливейт?

Если он ничего не будет помнить, то оставит её впокое. Но... Но всегда было это чёртово «но». Еще в тот день она видела на его шее кулон. Артефакт, защищающий семейство Малфоев. И если бы она использовала на нем заклинание, способствующие повлиять на память, оно не то, что могло не подействовать, а могло и вовсе послать сигнал об опасности и тогда бы уже все знали о том что она хотела сделать с наследником Малфоев.

— Он всё ещё продолжает тебя сталкерить?

Лёжа на диване, Тео раскачивал ногой то в одну сторону, то в другую. Его рука, которая свисала с дивана, в ленивой манере перебирала густые локоны волос Гермионы. Языки пламени из камина, которые отражались на его лице, придавали ему некий вид таинствености.

Сейчас они находились в Выручай комнате, в единственном месте в Хогвартсе, где их не мог найти Малфой.

— Ты считаешь эту ситуацию забавной?

Прикрыв глаза, Гермиона откинулась спиной на диван, протянув ноги на белом, шерстяной ковре, сидя на полу.

— Может быть, — едва ощутимая улыбка слышалась в голосе Тео. — Довольно трогательно наблюдать за его жалкими попытками поймать нас.

Тео приводило в восторг видеть растерянность в перемешку со злостью на лице Малфоя, когда они исчезали прямо у него из-под носа, в тот момент, когда он считал, что смог их наконец-то поймать.

— Вы разве не были раньше друзьями?

Гермиона туманно, но всё же помнила, как Тео и Малфой были неразлей вода на первых курсах, а потом между ними будто бы пробежала чёрная кошка.

– А ты разве раньше не водила дружбу с Поттером и Уизли?

Да, это было так. Где-то до третьего курса Гермиона довольно хорошо общалась с ними, даже считала их своими друзьями, но это было не так. Разные взгляды на жизнь и цели заставили их отдалиться друг от друга. Единственным её другом и одним из самых близких людей был Нотт. Только он знал обо всех её страхах, желаниях и мечтах. И только он видел её на волоске от смерти и даже сам готов был отдать за неё жизнь.

— А ты так и будешь мне заговаривать зубы, чтобы не рассказывать о том, что ты забыл в пятом апреля 1996 года?

Рука Тео напряглась, а потом и вовсе замерла.

— Откуда ты узнала?

— Да, брось, Тео. Мы используем один и тот же маховик на двоих, я считаю глупостью задавать этот вопрос. Ну так что? — Гермиона ждала, но Тео упрямо молчал. — Только не говори, что это опять, из-за неё, — она надеялась, что ошиблась, но ощутив, как дернулась рука Тео в её волосах, поняла всё без слов. — Опять Паркирсон?

Да, она попала в яблочко.

Duo

Quid me sentire***

Солнце ярко слепило в глаза, из-за чего Гермионе приходилось жмуриться. Подняв ладонь над головой в виде козырька, она продолжала стоять не месте, иногда поглядывая на мимо проходящих людей, спешащих куда-то по своим важным делам.

Hampstead High Street 13

«Это должно произойти здесь,» — всплыла в голове мысль, как только Гермиона обнаружила нужный ей дом. Минуты тянулись одна за другой, переходя в часы, но ничего не происходило. Немногие проходящие мимо люди начинали странно коситься на замершую на месте девушку, которая то и дело нервно погдядывала на ручные часы на золотой цепочке.

Гермиона уж решила, что ошиблась со своими расчётами, такое бывало иногда. Это конечно была её не первая вылазка в прошлое. За последние пол года их уже было четыре, но это никак не отменяло того факта, что она всё равно была не уверена в своих силах. Ей было всего четырнадцать.

Прошёл всего год с того момента как она попала в Трикетру и всего месяц, как она стала работать с Ноттом. Гермиона не доверяла ему. Совсем. Он был чёртовыи чистокровным волшебником и слизеринцем, который к тому же был другом Малфоя, которого она не переносила на дух. А теперь ей придётся работать вместе с ним, ведь он чёртов гений, вундеркинд, и это её злило. И поэтому она решила сторониться Нотта, чтобы он не узнал о том, чем она тайно занимается отдельно от тех исследований, которые они проводили вместе.

И вот, отправившись в 1982 год с помощью маховика времени, который она усовершенствовала совсем недавно, Гермиона ждала чуда и оно наконец-то стало происходить.

Будто бы из воздуха стали появляться маленькие искры, пока не превратились в огромный искрящийся фейерверк, образуя разлом в пространстве и времени.

«Сейчас!» — подумала Гермиона и не мешкая сунула свою руку в светящуюся материю, нащупывая песок и тут же зачепнув как можно больше, высунула свою конечность. Через секунду разлом со хлопком исчез, а Гермиона переведя дух выдохнула.

— Успела...

Всего бы ничего и она могла бы остаться без своей руки и песка времени, за которым так отчаянно гонялась по всем временым потокам. Он был ей нужен для её исследования. То что она планировала создать могло бы стать самым настоящим прорывом. Спасением для многих неизлечимых проклятий страсть к изучению которых в Гермионе проснулась ещё на втором году обучения в Хогвартсе.

— Кто ты такая? — раздался голос из-за спины. Гермиона вздрогнув тут же схватилась за палочку, которую прятала в заднем кармане джинс. — Ты не из этого времени.

Да, она определено выделялась из общей массы людей, чего только стоила её одежда.

— Что вы такое?

Развернувшись, она встретилась взглядом с совсем белыми глазами в которых напрочь не было зрачков. Этот некто парил в нескольких метрах над землёй, его кожа сияла голубым светом, а всё лицо было покрыто татуировками, напоминающими руны.

— Тебе здесь не место.

Яркий луч света ударил её куда-то в живот, тело пронзила неистерпимая боль, оно будто бы горело в пламени. А потом перед глазами всё потемнело и она провалилась в темноту.

Резко распахнув глаза, Гермиона села в кровати, пытаясь перевести дух. Всё её тело дрожала, а живот где находился шрам напоминающий молнии, неимоверно жжег.

Вот он. Подарок от первой встречи с Хранителем времени. И кошмары, которые переодически заставляли кричать её во сне. День за днем. Почти каждую ночь.

Откинув одеяло в сторону, Гермиона схватив со стула мантию, покинула свою комнату, намериваясь прогуляться на свежем воздухе, а на крайний случай отправиться в лаборатория. Вряд-ли она сегодня снова уснёт.

Она бы могла отправится к Тео. Он бы ничего не сказал ей, если бы она разбудила его посреди ночи. Но Гермиона не хотела его беспокоить, он и так чувствовал себя виноватым, когда она использовала на нем элексир для создания, которого было потрачено столько много времени и сил. Поэтому она решила, что разберётся во всем сама. Это не первый кошмар, но и не последний, а это значит, что не стоит беспокоить Тео каждый раз, когда ей плохо.

На такой ноте Гермиона покинула свою комнату, бесшумно ступая по гостиной старост, как вдруг она услышала голос и слова, словно стрелы вонзающиеся ей в спину.

— Ты кричала.

Малфой. Это был он.

Сидел на диване, смотря пустым взглядом на огонь в камине, иногда делая небольшие глотки из бутылки.

Огневиски. Это определено был он. Она в этом уверена. А ещё Гермиона уверена в том, что похоже забыла поставить заглушающие чары, из-за чего он всё слышал.

Малфой всё слышал.

— Так и будешь продолжать меня игнорировать? У вас с Ноттом это прекрасно получается так же, как и бегать от меня.

Да, они хорошо справлялись с этой задачей, до определеного момента, например, как сейчас. Он поймал её, если это можно назвать так. Это бы в любом случае произошла, ведь они делили друг с другом общие должности и башню.

— Что тебе нужно, Малфой?

Гермиона не была в силах сейчас вновь надевать свою маску холодной отчуждености, поэтому её глаза полыхали огнем, а лицо выражало целый спектр эмоций.

Усталость от того, что она не могла выспаться. Раздраженость и злость на Малфоя, который никак не мог отстать и боль. Шрам всё ещё пульсировал, горел, словно на коже сейчас лежали раскаленые угли.

— Ответы.

Драко с жадностью поглащал её эмоции, словно энергетический вампир, который не мог насытиться. Только так он сам мог хоть что-то испытывать, что-то чувствовать кроме бесконечной пустоты.

«Ну же, Грейнджер, давай, мне нужно ещё» — пульсировала в его голове мысль.

Tertia

Amor est venenum.

***

Сладкий запах карамельный конфет, тыквенного сока, шум и радостные крики из Большого зала.

Каждый год 31 октября проводилось пиршество в честь Хеллоуинского Праздника.

Каждый год этот день проходил абсолютно одинаково. Большой зал был украшен обычными живыми летучими мышами, из огромных тыкв были вырезаны фонари, а на столе располагались разные вкусности, начинай от морковного пирога, заканчивая огромными леденцами причудливой формы.

Каждый год всё было одинаково, но в последние два года кое-что изменилось.

По просьбе Элизабет Снейп, которая имела свои связи не только в Министерстве магии, но и в Хогвартсе, было издано одно указание, позволяющее старшим курсам отмечать празднование Хеллоуина всю ночь, и если они будут поймаными, то их не могут наказать. Так и зародился ещё один праздник, который студенты Хогвартса стали называть «Ночь неприкосновенности».

— Она прекрасна...

Рон. Он восхищался Элизабет и искренне не понимал, как она могла полюбить чудище подземелья. Для него, как и для всех было загадкой, то каким образом Элизабет, которая ещё четыре года назад была студенткой Хогвартса, смогла стать женой злого, мерзкого, черствого профессора Снейпа.

Таким его знали все, но не Гермиона. Она знала его целеустремлённым, любящим и готовым на всё ради своей жены и ребёнка, которого они ждут зимой.

Элизабет была беременна и Гермиона узнала об этом одной из самых первых. К удивлению многих, они были подругами в школьные годы Лизи, именно она привела Гермиону и Тео в Трикетру, в которой они уже состояли со Снейпом.

— Не боишься, что Снейп может с тобой сделать, если ты не прекратишь на неё пялиться?

Гарри. Он тоже не был исключением. Когда-то и он пал под чары Лизи, но в отличии от Рона смог отбросить эти чувства и сейчас встречался с его сестрой. У них всё прекрасно. Об этом Гермиона знала из сплетен, которые иногда гуляли по Хогвартсу.

Но ей не было до этого дела, разве что Тео всегда был рад послушать и даже обсудить все слухи гуляющие по замку. Кстати о нем.

Повернув голову в сторону стола Слизерина, Гермиона ожидала увидеть Тео, но его там не было, вместо это она встретилась с леденисто-серыми глазами Малфоя, который даже не собирался отводить взгляд.

— Да что б тебя...

На языке Гермионы крутилось столько проклятий, которые она могла бы наслать на слизеринского принца, но она решила этого не делать. Она всё ещё надеялась, что он отстаёт от неё, как только она перестанет на него реагировать. Так было раньше. Но почему-то сейчас ей всё труднее приходилось сдерживаться.

Желание накричать на него и что-нибудь сломать росло с каждой секундой, поэтому Гермиона решила капитулировать. Когда она покинула Большой зал никто не заметил её исчезновения.

Никто.

Никто, кроме Драко, который тут же последовал за ней, но не смог нагнать её, потому что его остановил профессор Снейп.

— Пришло письмо от твоих родителей, Драко. Они незамедлительно просят, чтобы ты явился в Мэнор.

И вот Грейнджер вновь ускользнула у него из рук.

— В чем причина, они не сообщили?

Драко не хотел возвращаться домой. Не хотел вновь видеть слезы матери. Не хотел вновь слышать о том, что он и так знал. Он умирает и это невозможно изменить.

— Тебе лучше знать, Драко.

Ему было известно обо всем. Ну конечно, Снейп знал. Он не мог не знать о проклятии.

— Я же могу воспользоваться камином?

— Да, конечно.

На этом их диалог закончился, а Драко ничего не осталось, как вернуться домой. Туда где царило отчаяние и боль.

***

Потолок сиял яркими вспышками света, повсюду звучала музыка и смех. Кто-то танцевал, кто-то играл в карты, а кто-то грустно в одиночестве пил огневиски, который откуда-то достал Забини и разливал всем желающим.

Пэнси чувствовала себя паршиво. Её вновь отвергли. В очередной раз Драко сделал ей больно, ранив в самое сердце словами о том, что она ему не нужна и он никогда её не полюбит. Но чтобы он не говорил, чтобы не делал, она все равно возвращалась к нему.

— Ты такая тряпка, Пэнс...

Она и сама понимала, что так не может продолжаться и дальше. Понимала, но всё равно продолжала надеяться на взаимность. В один из дней она даже сказала:

— Моей любви хватит на нас двоих, Драко.

Но он вновь вогнал ей в сердце нож, разорвав его в клочья.

— Её нет, Паркинсон. Ты не любишь меня, поэтому хватит нести эту чушь и оставь меня впокое.

Почему он думает, что она не любит? Если бы она не любила, то стала бы так унижаться каждый раз? Стала бы...? Сколько бы Пэнси об этом не думала, она не находила правильного ответа.

— Кто-нибудь скажите мне, что я не сошёл с ума!

Кто-то закричал из толпы, заставив Пэнс вынырнуть из мыслей и обратить внимание на вход. Её глаза широко распахнулись, а стакан, который она держала чуть не выскользнул из рук.

В чёрном коротком платье на тонких бретельках, которое переливалось на света, шла Гермиона под руку с Тео. И они черт возьми улыбались друг другу, смеясь.

Тео. Её друг, который казалось всегда будет с ней, сейчас предал её, предпочтя Грейнджер, которую Пэнси в эту секунду возненавидела из-за всех сил.

Тео. Был. Её.

Ревность. Ревность. Ревность.

Она не могла отвести от них взгляд, как и все. Их появление произвело фурор. Никто никогда не видел Гермиону Грейнджер такой. Веселой, красивой и открытой. А ещё никто не знал, что она водит дружбу со слизеринцами, что удивляло в двойне.