Влюбиться в мерзавца

1

(18+) Книга содержит контент, предназначенный исключительно для совершеннолетней аудитории: нецензурная брань, сцены употребления алкоголя и табака, а также эротические сцены.

Варвара

Конец августа

— Кажется, я заблудилась, — шепчу в трубку, осматривая небольшой и плохо освещенный московский дворик. На часах одиннадцать вечера. — Черт! — шиплю спотыкаясь, и телефон, как на зло, выскальзывает из рук.

Приседаю, чтобы поднять его с земли, и как только смартфон снова оказывается в моей ладони, понимаю, что он разрядился. В ноль.

И что мне теперь делать? Как отсюда выбраться? Вокруг ни души. Тишина, как в морге. Еще и телефон сел. Карты, к слову, заглючили минут пятнадцать назад. Поэтому я сюда и забрела. Случайно. Прохожий сказал, что будет поворот направо, я и свернула.

Хотя, может быть, он говорил налево…

Блин!

Что за невезуха-то?

Озираюсь по сторонам. Зрение у меня отвратное. Минус два на оба глаза, но кучку парней я замечаю сразу. Они столпились на детской площадке, которую я минут пять назад обошла кругом и оказалась в тупике.

Меня, судя по проектировке двора, им не видно. Я для них за углом спрятана.

Радуюсь, что во дворе появился хоть кто-то и делаю шаг в сторону компании, чтобы спросить дорогу, как вдруг мой рот зажимает чья-то горячая ладонь.

Пискнуть не успеваю, как мой похититель уже оттаскивает меня в сторону, к кустам.

В голове в этот момент проносится почти вся моя восемнадцатилетняя жизнь.

Господи, как же мало я еще пожила…

Всхлипываю и понимаю, что меня трясет. Сильно.

— Я сейчас уберу руку, — шепчет мужской голос над моей головой, — только не ори. Поняла?

Часто киваю в знак согласия. В голову, конечно, закрадывается мысль поднять громкий вой, как только он уберет руку, но что-то мне подсказывает, что этим я сделаю себе только хуже.

— Отпускаю, — снова предупреждает «голос».

Как только он убирает руку, я ошалело втягиваю ртом свежий воздух и хватаюсь за сердце. Нет, оно не болит, не колет, разве что бьется чуть быстрее обычного. Просто я так сильно переволновалась, что прижала ладонь к груди рефлекторно. Будто так все и делают…

— Стой тут, — снова командует этот бросающий в дрожь бас, и я вжимаюсь в стену.

Мы стоим за высоким и пышным кустом, произрастающим у одной из стен дома. Отсюда лучше видно детскую площадку, но совершенно точно не видно нас.

— Ладно, — шепчу, сжимая и разжимая кулаки. — Но зачем? — запрокидываю голову, глядя на своего похитителя.

— Если ты отсюда выйдешь, они сообразят, что двор больше, чем им кажется.

— Так они по твою душу? — фыркаю, глядя на толпу парней.

— Ага, — кивает незнакомец.

— Зачем они тебя ловят?

— Хотят обеспечить мне дисквалификацию.

— Чего? — хмурюсь, не понимая, о чем он.

— Я боксом занимаюсь. Турнир в самом разгаре. У меня завтра бой. Если я встряну в драку благодаря им, и в федерацию придет официальная бумага, меня дисквалифицируют.

— Они специально нарываются на драку?

— Угу. Любая, даже самая мелкая потасовка. Часть из них выступит как свидетели.

— Кошмар…

— Поэтому стой тут.

— Стою, — вздыхаю, а потом сажусь на свою сумку.

Мама передала мне вещи поездом, отправила с проводницей. Я приехала на вокзал, забрала вот эту самую сумку, а по дороге обратно в общагу заблудилась. Сначала заглючили карты, потом сел телефон…

— А мы где? — шепчу.

— В смысле?

— Название улицы, — цокаю языком, рассматривая этого парня, высоко задрав голову.

Он высокий. Я ему макушкой едва дотягиваю до плеча. А может, и не дотягиваю вообще. Ни цвета волос, ни лица толком при таком освещении и с моим зрением рассмотреть не получается. Сегодня пасмурно, поэтому стемнело раньше обычного, плюс этот двор явно обделили фонарями.

— Без понятия, — пожимает плечами мой похититель.

— Ты тоже не местный?

— Почему? — оборачивается и смотрит на меня в упор.

— Раз не знаешь, где мы…

— Я плохо в этом районе ориентируюсь и точно не знаю названия всех улиц в городе, — хмыкает. — А ты, значит, не местная? — усмехается.

— Не местная, — мотаю головой. — Шла от вокзала пешком, прогуляться хотела и заблудилась.

— Поздравляю! А куда шла?

— В общагу, — вздыхаю, а потом, спохватившись, называю улицу, на которой находится студгородок.

— А, это знаю, — расплывается в улыбке, судя по голосу.

2

— Ты больно…

— Тихо, — он зажимает мой рот ладонью и усаживает меня поверх себя. — Стони.

— Чего? — вцепляюсь пальцами ему в плечи, часто моргая.

— Мне тебя по-настоящему, что ли, трахнуть?

— Дебил! Ах! — повышаю громкость, вспоминая в этот момент всё, что когда-либо в моей жизни было связано с сексом, абсолютно не понимая, зачем я вообще всё это делаю.

Не знаю, насколько убедительными получаются мои стоны, но из открытого окна где-то поблизости начинают лететь оскорбления. Мой вой явно привлекает внимание не только парней с площадки, но и половины двора.

Стыд простреливает тело от макушки до пят. Я становлюсь пунцовой, а потом отчетливо слышу:

— Да это маргиналы какие-то ебутся.

— Пацаны, вон он!

Я тут же напрягаюсь, но толпа срывается с места и несется в сторону арки. Мой рот тут же закрывается, а боксер поднимается на ноги вместе со мной.

— Так и будешь на мне висеть?

— Нет, — несильно пинаю его коленом между ног и подбираю с земли свою футболку.

— Пошли, — он хватает с земли мою сумку.

— Но они могут вернуться, — одеваюсь, оглядываясь по сторонам.

— Так шевели ногами.

— Хамло!

— Ты в порнушке не снималась? — ржет, осматривая путь.

— Придурок. А знаешь, я сейчас их позову. Пусть тебя дисквалифицируют.

Мой новый знакомый на этих словах перестает улыбаться и морщит меня взглядом.

— Я пошутила, — тушуюсь, и мы выворачиваем из арки.

— Пошли быстрее, — он тянет меня вдоль улицы, и минут через десять мы оказываемся у его машины. — Садись, — открывает дверь с пульта и бросает мою сумку на заднее сиденье.

Как только оказываюсь в салоне, перезваниваю брату и говорю, что со мной всё хорошо. Я в порядке и уже еду в общагу.

— …а телефон почти на нуле, — тараторю в трубку, и звонок снова прерывается.

Пялюсь в черный экран и обессиленно вздыхаю.

Боксер в этот момент садится за руль.

Быстро прохожусь по нему оценивающим взглядом. У него темные волосы. Глаза темные. Лоб высокий. Волосы убраны по вискам почти наголо, а вот на макушке шевелюра оставлена.

— Налюбовалась?

Вздрагиваю, осознавая, что он поймал меня на разглядывании.

— Больно надо, — фырчу, — я просто запоминаю, как ты выглядишь. Вдруг ты маньяк.

Он приподнимает бровь.

— Ну, мало ли, — развожу руками, а потом мы вместе начинаем ржать. — Я, кстати, Варя.

— Ярослав. Пристегнись.

— Точно, — спохватываюсь и быстро накидываю ремень.

Ярослав тем временем выезжает на дорогу, а минут через двадцать пять останавливается у моего общежития.

— Спасибо за помощь, — говорю, а он смотрит на меня, расслабленно положив руку на руль.

— Всегда пожалуйста.

Ярослав кивает, а потом ему звонят.

— Да. Да я тут… недалеко, короче. Щас подскочу. Да, пиздец вообще, расскажу, как приеду. Ага. Давай! — сбрасывает звонок и снова смотрит на меня. — Сумка твоя, — толкает дверь и выходит на улицу.

Выпрыгиваю следом.

— Держи, — он вручает мне сумку и садится обратно в машину.

Уезжает он без всяких любезностей. Даже банального «пока» не говорит.

Это, если честно, расстраивает. Да и выглядит со стороны очень паршиво. Получается, он просто мной воспользовался. Я ему помогла, а он…

Козел он. Вот и все.

Вздыхаю, глядя вслед уезжающей машине, а потом плетусь в общагу.

На вахте рассказываю свою слезную историю о том, как заблудилась, приукрашивая всё в сто миллионов раз, и без проблем попадаю внутрь. По правилам, после одиннадцати пускать опаздывающих запрещено. Но, когда надо, я могу сыграть такую трагедию…

Поднимаюсь на свой этаж, толкаю дверь и первое, что вижу, — чужие сумки. Ко мне кого-то подселили, пока меня не было. Отврат!

— Привет, я Полина.

Рыжая девчонка высовывается из-за шкафа и широко мне улыбается.

— Варя, — представляюсь, а сама не могу отделаться от мыслей об этом боксере.

Сентябрь

— Да, мамуль, у меня всё хорошо, пара закончилась, домой с Полькой идти собираемся. Её препод задержал, я жду, стою, — тараторю в трубку, устроившись на лестнице между вторым и третьим этажом.

— Ну и хорошо. Ты домой на каких выходных собираешься?

— Еще не знаю, как определюсь — скажу, — улыбаюсь во все тридцать два зуба и понимаю, как же все-таки сильно за эти недели соскучилась по дому. По маме.

3

Ярослав

— Тебе, — огрызается эта мелочь, привставая на цыпочки.

Смелая, что ли?!

Я, в принципе, спешил и планировал пройти мимо, не акцентируя внимание на том, что из-за нее чуть не разбил мобильник, но теперь она сама виновата. Нужно было держать рот закрытым.

— То есть, — разворачиваюсь и спускаюсь на ступеньку ниже, — ты. — Упираюсь указательным пальцем ей в плечо. — Назвала. Меня. Козлом. Так?

Мелюзга воинственно раздувает ноздри, ещё больше выдавая этим свой страх.

— Именно так, — цедит сквозь зубы, сжав пальцы в кулаки.

Это что-то новенькое. Что-то даже интересное, возможно.

Улыбаюсь.

Рассматриваю её с головы до пят. Смазливая. Глазастая. С нормальной такой двоечкой в лифчике.

Правда ростом, метра полтора. Она едва дотягивает мне до плеча, и это ещё на каблуках.

— Гном, — треплю её по волосам, чем вызываю в ней ещё больше раздражения. — Вали в свой детский сад и не приставай ко взрослым.

— Придурок! — агрессивно отталкивает мою руку. — Не трогай меня!

— Так? — снова треплю её по волосам, полностью избавляя от укладки. — Или так? — встаю с ней на одну ступень и кладу ладонь на перила по левую от неё сторону. Второй же рукой шлёпаю её по заднице.

Про личные границы, я, естественно, не слышал. Тот самый моральный урод, абьюзер и кто там еще?!

Малявка тут же начинает брыкаться.

— На тебе не написано, что трогать нельзя, — откровенно издеваюсь.

Настроение сегодня с самого утра такое… хочется либо кому-то въебать, либо кого-то заебать, либо кого-то выебать.

Гном явно подходит под два последних пункта.

— Убери руки, идиот! — взвизгивает, сильнее вжимается в перила поясницей.

— Ещё и идиот, — качаю головой. — Ты попала, мелюзга. Крупно. — Перехожу на шёпот, склоняясь над ней так, чтобы мои губы были на уровне её уха с серёжкой в виде змеи.

— Отвали! — толкается в желании сбежать.

— Лучше, — захватываю перила по обе стороны от неё, — по-мо-л-чи. Рот откроешь только тогда, когда в нём будет мой член.

Гном краснеет до самых кончиков ушей на этих словах.

— Придурок, — мямлит и сглатывает.

— Выглядит как призыв. Не терпится мне отсосать? — ржу, задевая кончиками пальцев её подбородок.

Всматриваюсь в её перекошенное от гнева лицо, ловя себя на мысли, что где-то её уже видел. Хотя таких смазливых вокруг — по пальцам не пересчитать.

— Ты больной? — взвизгивает, снова толкается, и я, так и быть, отдираю одну ладонь от перил.

Девчонка тут же подаётся вперёд и, не удержавшись на каблуках, начинает планировать носом к ступенькам.

Подхватываю её под локоть чисто на рефлексах.

— Сбежать не получилось, решила убиться? — смеюсь и, встряхнув, ставлю её на ноги.

Малявка продолжает возмущаться, но у меня звонит телефон, и я теряю к ней всякий интерес.

— Ты… ты…

— Тихо, — шикаю на неё и закрываю ей рот ладонью. — Что-то случилось? — прижимаю телефон к уху.

— Ярик, ты ещё в университете? — тараторит мать, и, судя по звукам, садится в тачку.

— Пока да. А что?

— Нужно встретиться. Срочно.

— Ну, давай в центре где-нибудь. Я как раз туда ехать планировал.

— Хорошо, буду ждать тебя в нашем ресторане.

— Окей.

Скидываю звонок, понимая, что мать в ближайший час выест мне мозг. Чайной ложкой. Они с отцом уже лет пять разводятся. Делят имущество. Постоянно затягивают процесс и творят всякую дичь, а если взять в расчёт, что отец живёт в Японии, всё это будет длиться ещё лет десять.

Нет, мне на их развод давно плевать. Своих проблем хватает, но вот это вечное затягивание меня во всё это дерьмо дико бесит. Особенно теперь, когда я вернулся обратно в Москву.

Ну, как вернулся… Отец меня выпер. Я трахнул его бабу.

Не так — я понятия не имел, что это его девка. Она сама ко мне в клубе прицепилась, а утром выдала бате, что я её чем-то опоил и трахнул.

Этот старый идиот поверил...

Так моё шестилетнее пребывание в Токио и закончилось, в общем-то. Мать после этой истории встретила меня с распростёртыми объятиями, хотя все те же шесть лет назад сама сплавила к отцу. У неё был новый мужик, у меня бушевали гормоны, и она меня не вывозила…

Такое вот дружное семейство.

Убираю телефон в карман и, сплюнув, снова смотрю на гнома.

— Вали, — убираю от неё руку. — Но если возникнет желание потрахаться, я всегда за, — смеюсь, но гном уже уносит ноги. — Жаль…

4

— Ярик! — мама взмахивает рукой, обозначая своё местоположение в зале ресторана.

Это её любимое место. Самый центр. Не так далеко от её офиса.

Киваю и прохожу мимо столиков.

— Сынок! — поднимается со стула, как только я оказываюсь у стола. — Всё никак не привыкну, как ты возмужал, — растягивает губы в улыбке, а потом целует меня в щеку.

Отстраняюсь, слегка приобняв мать, и, когда она наконец-то заканчивает с показной любезностью, сажусь на стул.

— Что случилось на этот раз? — откидываюсь на спинку стула и вытягиваю ноги под столом.

Мама вздыхает и, ухватившись за бокал, делает несколько глотков красного вина.

— Случилось то, что твой отец окончательно перешёл все границы! — раздражённо взмахивает ладонью. — Он хочет половину доли в моём бизнесе. Представляешь? Он решил покуситься на мою! Мою фирму, и требует долю!

— Ты же понимаешь, что ему ничего не перепадёт, — произношу устало. — В чём ужас?

— В том, что он совсем обнаглел! Издевается. Надо мной! Хочет снова затянуть суд. О, если он хочет войны, он её получит. Но мне нужна твоя помощь.

— Какая, мам? — раздражённо закатываю глаза.

Вся эта тягомотина с разводом уже в печёнках сидит.

— Но! — мама вытягивает указательный палец. — Я решила, что буду претендовать на его имущество в Токио. А может быть, даже на патент, а почему нет? Встряхнём учёное сообщество?

— Я тут при чём?

— Ты — мой сын. И ты был свидетелем. Свидетелем его безразличия. Его нежелания вкладываться в семью материально! Он нами пренебрегал, Ярослав. Разве не так? — спрашивает и смотрит на меня прямым, требующим взглядом. — Это может склонить судью на мою сторону.

В воздухе повисает пауза.

— Ты хочешь, чтобы я пришёл в суд и рассказал, какой он плохой отец? — спрашиваю, сдерживая себя, чтобы не рассмеяться, иначе мама вспылит, и мне придётся сидеть с ней не двадцать минут, а два часа.

Выслушивать, как она жизнь чуть ли не к моим ногам положила, а я неблагодарная сволочь…

— Я хочу, чтобы ты рассказал правду! — её голос снова становится резким. — Как он уехал, как бросил нас, как забывал про твои дни рождения. Как его всегда не было, когда ты в нём нуждался! Разве это неправда?!

Это, конечно, правда, но не вся.

— А та правда, в которой ты сама отправила меня к нему на ПМЖ, потому что твой новый муж «не готов был воспитывать чужого ребёнка»? Эту правду мне тоже рассказывать? — спрашиваю и всё-таки не могу не усмехнуться.

Мама прищуривается и раздражённо отодвигает от себя бокал вина.

— Я не понимаю, ты за кого вообще? Он тебя из дома своего выкинул! Обвинив во всяких гадостях из-за своей бабы!

— За кого я? Я ни за кого. Я на стороне того, чтобы это, наконец, закончилось.

— Я твоя мать! — в её голосе впервые за вечер прорывается настоящая, неконтролируемая эмоция. — Я прошу тебя встать на мою сторону! Я твоя семья, Ярик. Понимаешь? Отцу твоему плевать на тебя.

— Какая семья? — смотрю на маму в упор. — Её нет. Есть ты. Я. Отец. И ваша грёбаная война, в которой я просто не хочу участвовать. Мне пора, — поднимаюсь из-за стола, мельком взглянув на маму.

— Ярик… — её голос становится мягким.

Мама вскакивает на ноги следом за мной и быстро достаёт из сумки ключи.

— Вот, — протягивает их мне, — от твоей новой квартиры. Просто… подумай. Подумай, пожалуйста, сынок.

— Это взятка? — забираю у неё ключи.

— Конечно нет, это мой тебе подарок ко дню рождения, я ведь его пропустила, виза истекла, и я не смогла прилететь к тебе…

— Ну, будем считать, что так и было, — убираю ключи в карман.

— Адрес там на бирочке написан, Ярик.

— Ага, спасибо, мам. Всё?

— Я знаю, что у тебя соревнования скоро…

— Уже прошли. В августе.

— Да? Я совсем потерялась во времени с этим судом. Адвокат говорит…

— Мам, я спешу. Давай потом.

— Хорошо-хорошо. Созвонимся, — целует меня в щеку.

Ресторан покидаю в дурном расположении духа.

Только в тачке смотрю адрес. Хата в Хамовниках. Ну, неплохо.

— Стеклов, — звоню другу. — На вечер планы у тебя какие? Хочется свежего мяса…