Влюбиться в ноябрь

1. Ноябрь

— Он мне измени-и-ил, — наконец выдавила из себя Аня между всхлипами. — Мне! Мне, представляешь?!

Когда у лучшей и единственной подруги такое горе, рассказывать о том, что тебя уволили с работы мечты, становится слишком неловко. Даже если уволил собственный парень. Особенно если он. Лишил меня и работы, и себя оптом.

Но у нас с Аней не соревнование. Правда, такие приключения с ней случаются регулярно, и это, кажется, уже пятое расставание за последние полгода, но как я могу отобрать у нее минуту славы?

— Он меня никогда не люби-и-ил! — гнусаво тянет голос в трубке. Вздыхаю и выдаю уже заученный набор фраз.
— Ань, а давай я к тебе приеду на выходные? — говорю чуть громче, подловив момент между особенно драматичными всхлипами. — Заодно мой день рождения отметим. Представь. Ты, я, раки, креветочки в остром соусе и много-много Просекко. И никаких мужиков! Как тебе план? — всхлипы в трубке резко притихли.

И вот, спустя три дня и поездку на такси, я трясусь в скором поезде, который везет меня из Краснодара в Ростов-на-Дону. За окном мелькают станицы, поселки и маленькие города.

Когда я уезжала, в Краснодаре все еще светило теплое солнце, нагоняя плюс двадцать пять к обеду, но чем ближе мы подбирались к Ростову, тем холоднее становились пейзажи за окном. С серого неба падали капли дождя, все реже встречались деревья, укрытые золотыми листьями, бесконечная зима подбиралась так близко, что замерзали кончики пальцев даже в душном купе.

Ноябрь уже пришел в город. Всему конец. Время туманов, приносящих с собой первые морозы. Костров, разносящих по округе запах прелых листьев. И ворон, зовущих по утрам смерть. Терпеть не могу этот месяц, хоть и родилась в его объятиях. До Нового года, с его искрящимися фейерверками, еще далеко, а дедлайны уже кусают в полную силу. Без зелени деревья остаются стоять до весны мрачными тенями, а день становится таким коротким, что начинаешь понимать медведей, которые впадают в спячку.

Поезд замедляет скорость, подкрадываясь к вокзалу, словно тот может испугаться и убежать от нашего неожиданного появления. Дождь начинает все сильнее стучать в окно, и я вспоминаю, что зонт остался скучать дома на тумбочке, в отличие от меня. Набираю в третий раз номер Ани, чтобы попросить припарковаться поближе к входу в вокзал, но в ответ слышу только длинные гудки.

Суетливо выхожу из вагона, путаюсь не только в сумках, но и в собственных ногах. Спотыкаюсь и лечу на перрон с высоты и уже представляла, как навсегда запомню не только день рождения, но и Новый год, проведенные в стационаре челюстно-лицевой хирургии. Прощаюсь с несуществующими планами на праздники, но уже на подлете к асфальту, меня подхватывают неожиданно сильные, но очень холодные руки.

Высокий красавчик с зелеными глазами не спешит отпускать меня на волю. Крепко обнимая за талию, как-то очень ловко спускает весь багаж вниз, ставит меня на ноги. Даже куртку поправляет и не забывает пожелать хорошего дня.

Улыбнулся, подмигнул и, перехватив поудобнее букет, который был у него в руках, ушел к следующему вагону. Я даже не успела сообразить, что нужно его поблагодарить. Не то, чтобы номерами обменяться. Успели только взглядами! Он точно не меня встречал? Очень жаль. Ну и где в этой жизни справедливость?!

Я так и стояла, не в силах оторвать ошарашенный взгляд от его удаляющейся спины. Очень высокий, черноволосый, в таком же черном элегантном пальто. И в кожаных перчатках. Странно. Как я холод тогда почувствовала?

Задумалась об этом ровно до тех пор, пока на меня не налетела бабуля с баулами.

— Что ты рот свой раззявила и стоишь посреди платформы? — она почти сбила меня с ног, куда-то опаздывая и вместо извинений за столкновение и поднятых из лужи вещей, я получаю мерзенькое: — Разложилась как на базаре, тупая бл…

Краснею от услышанного. Это, полагаю, такое местное приветствие? Добро пожаловать в Ростов-на-Дону! Вот теперь все на своих местах! Кроме моей Ани!

Подбирая чемодан из лужи, выискивая в сумке влажные салфетки, чтобы привести багаж в нормальное состояние, я раз за разом набираю номер подруги. Звоню, пока тащу чемодан и рюкзак вверх по неработающему эскалатору. Звоню, пока жмусь в уголочек, подальше от толпы в ожидании единственного лифта. Звоню, когда приземляюсь на жесткую лавочку в зале ожидания.

В ответ я слышу только длинные гудки и вежливые извинения автоответчика. Сама не замечаю, как проходит целый час непрерывных звонков. Моя же вежливость худеет на глазах, особенно после того, как телефон Ани перестает отвечать вовсе, но еще страшнее оттого, что с ней могла что-то приключиться по дороге. Но зная подругу, рычу в трубку хотя бы на автоответчик:
— Зараза мелкая ваш этот абонент! Опять полночи проторчала в интернете, а теперь обо мне забыла и дрыхнет!

Девушка, проходящая мимо и, судя по направлению, планирующая занять свободное место рядом со мной, услышав возмущения, это самое направление резко сменила. Я даже людей начала пугать!

На самом деле, не было бы никакой проблемы в том, что Аня меня не встретила, если бы и жить я планировала не у нее. А так, западня по всем фронтам! Я даже не знаю точный адрес ее новой квартиры!

Живот требовательно заурчал, когда нос учуял запахи еды. Запахи были не самые привлекательные, но поезд выехал в пять утра, а сейчас уже начало пятого…Я что, здесь уже третий час сижу?! Голод добавляет прелести всей это ситуации и толкает поскорее в приложение… Нет, не для доставки еды, а для бронирования отелей.

Квартира нашлась быстро и даже не очень далеко от вокзала. Я на радостях собрала все вещи и, не замечая их тяжести, пошла к выходу, чтобы вызвать такси.

Но неудачный день, кажется, только набирал обороты. Банк, по непонятной причине, испугавшись списания, решил перепроверить, точно ли именно я ворочаю такими огромными деньжищами, и попросил на сайте подтвердить перевод денег за квартиру. Я же… Я же как Пятачок из Винни пуха. Так спешил, так старался, так бежал, что нажала совсем не на ту кнопку…

2. Василиса Прекрасная

От шока я даже перестаю плакать. Слезы по инерции все еще катятся по щекам, но я, тупо хлопая глазами, смотрю то вверх на стоящего рядом мужчину, то на его длинные пальцы, творящие натуральное непотребство.

Изысканным движением, но с небрежной легкостью, снимает перчатки и достает платок. Кто вообще в наше время ходит с шелковым платком в кармане? Тем более, дает его незнакомому и совершенно постороннему человеку? А этот, смотрите-ка, уверенно так, сам раскрывает мою ладонь и вкладывает в нее мягчайший платочек. Только пальцы у него ледяные, а кольцо с огромным камнем, похожим на опал - царапается. Его прикосновение бодрит. И сам он будто олицетворение холода и мрачности. Неужели жители Ростова и этим заражаются у своего города? И только болотно-зеленые глаза незнакомца завораживают и выбиваются из образа.

Теплом его украшает букет сирени. Божечки, где он его достал в это время года? Мой долгий взгляд на цветы не остается без внимания. Мужчина и сам начинает с интересом их разглядывать, будто впервые видит.

Что он вообще еще здесь делает? Он, кажется, шел встречать кого-то с моего поезда много часов назад. И букет все еще при нем…

Не знаю, с какого вопроса к нему подступиться, но вовремя вспоминаю, что с сегодняшнего дня я совсем взрослая, тридцатилетняя девочка и начать разговор, нужно как минимум с благодарности. Только собираюсь открыть рот, как мистер “ни минуты без сюрприза” делает что-то совсем странное. У богатых, конечно, свои причуды, но отправлять в урну сирень в ноябре, это самое настоящее кощунство! Цветы вместе с собой забирают из его образа последнюю легкость.

Пока я в очередной раз растерявшись, пытаюсь подобрать слова к обвинению, он присаживается на корточки напротив меня, и гипнотизируя зеленью глаз, начинает говорить.

— Давно здесь? Вас не встретили? — со скрипом, набираю воздуха в легкие, чтобы ответить, но он решает не выслушать ответы, а поделиться своей печалью. Или счастьем… Там не очень понятно. — Ко мне вот сестра не приехала. Мелкая зараза. Главное, напросилась не вовремя и хвостом вильнула в последний момент. Капризная - жуть просто. А вы? — собираюсь ответить, что вроде бы нет, не капризная, спросить, с какой целью интересуется? Но он снова не дает вставить слово и продолжает. — Могу вам чем-то помочь?

Да. Пожалуй, да. А можно еще что-то рассказать? Или почитать? У меня там роман в рюкзаке завалялся про лето и бывших. Вот таким низким и глубоким голосом его послушать было бы просто ар-р-р… Пока я все это представляла, мужчина продолжал загадочно молчать и внимательно меня разглядывать. В голове промелькнула дурацкая мысль, а вдруг он умеет эти самые мысли читать?

И он улыбнулся. Клянусь, он улыбнулся, а я испугалась и чуть не подорвалась, чтоб убежать с воплями, но… Но мы же помним. Взрослая дев… Женщина. Женщина, ага. В тридцать девушкой, тем более девочкой, быть уже точно не положено. Мой собеседник чему-то нахмурился, но все равно предложил мне свою руку для знакомства.

— Я Марк, а вас как зовут?

Приплыли. На моменте знакомства со мной обычно многие ломаются. Единственные две вещи, над которыми папа поработал на славу, это мое зачатие и имя. Дальше, правда, ему стало скучновато, и он нашел новую семью. А у меня из-за него теперь каждый раз при знакомстве одна и та же история.

Собеседников можно разделить на две категории. Первые с ходу начинают ржать над кошачьей кличкой и непременно вспоминают соседа алкоголика. Вторые же начинают умиляться и узнавать, а где же бродит мой Иван…

— Василиса, — выдаю со вздохом и ожидаю, к кому же присоединится Марк.

— Очень приятно, Василиса. Так что у тебя стряслось?

Во-первых, это чуть ли не впервые на моей памяти, когда живой человек так спокойно реагирует на мое имя. Даже работники банков и госучреждений умудрялись тут накосячить. Во-вторых, он это спрашивает серьезно, без прелюдий переходя на “ты” и своими наглыми руками, снова нарушая личное пространство. Они будто живут отдельной жизнью. Я даже не знаю, на какое из его действий меня возмущает сильнее.

Марк, обжигая холодом, берет мою ладонь, в которой зажат платок, и управляя ею как марионеткой, вытирает мне щеки от слез. И подбородок. Судя по ощущениям, так скопилась очень приличных размеров капля. Ну вот что за нюня такая… Передо мной красавчик круче, чем на обложках журналов и в кино, а Василиса как всегда. Вместо обаятельной улыбки развела тут мокроту...

Так и не решаясь оторвать взгляда от его колдовских глаз, позволяю ему прикосновения. Хотя обычно это для меня недопустимо.

— Почему у вас такие холодные руки? - мой голос скрипит, словно я всю ночь подпевала песням на рок-концерте.

Он отпускает мою руку, удивленно разглядывая свои. Зачем-то потер их, будто в попытке согреться и, хоть уже и не нужно было вытирать мне щеки, вернул мне свою ладонь. Теплую!

Наши взгляды врезаются друг в друга на бешеной скорости. Мой шокированный. Его улыбающийся. Это что за фокусы такие?

— И все же, почему ты здесь?
— Подруга не встретила, а потом… — пересказ моей многострадальной и дурацкой по своей сути истории уложился в несколько минут. В первом же акте мне стало совсем грустно, и я снова разревелась.
— Я мало что понял, но поехали исправлять, — мой неуверенный взгляд ему не очень понравился, и Марк решил меня добить. — Сейчас снег начнется. В такой тонкой курточке точно будет холодно. Зачем мерзнуть?
— Снег? В наших широтах? Первого ноября? — нервно хохочу. Это он меня так развеселить пытается? Бросаю взгляд на табло над входом в здание вокзала, на котором время сменяется на погоду. — В плюс тринадцать?
— Ну-у-у, — потянул он и снова зачем-то потер руки, повертел перстень на пальце. — Всякое случается, — его глаза блеснули яркой зеленью и случилось.

Настоящая сказка, чудо, ну или погодный коллапс, который вскоре парализует движение во всем городе. Но как же красиво!

Резкими порывами ветра принесло морозный воздух, в котором будто из ниоткуда начали появляться снежинки. Их становилось все больше, больше и через пару минут мы уже находились в самом эпицентре настоящего снегопада.

3. Снежный плен

Я отлично помню, как проворачивают такие фокусы в кино. Пару лет назад посреди июля случайно забрела на съемочную площадку какого-то новогоднего фильма. Ну как сказать забрела… Я увлеклась, печатая сообщение. Увлеклась так качественно, что забрела к служебному выходу из торгового центра. Как я заблудилась в его лабиринтах, мы упустим, но открыв дверь на улицу, я даже не сразу поняла, что не так. Пока на экран мобильного не посыпались хлопья снега.

Это было крайне отрезвляюще и шокирующе. Но через пару секунд я заметила камеры, вагончики для персонала, толпу тревожных людей и машину, распыляющую искусственный снег. Волшебство растаяло мгновенно, а вот снег - нет. Сожаление больно кольнуло сердце. Очень уж хотелось попасть в сказку или найти собственную Нарнию.

Сейчас я наблюдала, как на ладони тают хрупкие снежинки, сбившиеся в крупные хлопья. Настоящие! Но все равно оглянулась в поисках машины с огромным вентилятором.

— С ума сойти, — очарованно шепчу, подхватывая очередную снежинку.
— Пойдем. Сейчас соберутся пробки. Нужно успеть выбраться отсюда, — Марк с легкостью подхватывает мои вещи и направляется в сторону парковки.

Снегопад, как появляется из ниоткуда, так и исчезает, но вот холод из воздуха никуда не девается. В кофте и кожаной куртке становится совсем неприятно, и я с наслаждением ныряю в салон автомобиля. Он, на правах гостеприимного хозяина включает печку, подогрев сидений и становится еще лучше.

— Куда мы поедем? — спрашиваю в надежде, что у него есть план.
— Для меня... Хммм. Контора дом сняла. Поехали туда? Отдохнешь, а там и подруга твоя объявится.
— Ага! Значит, все-таки понял, что я говорила, — и только сейчас меня захлестывает паника. Я, как дура, села в машину к совсем неизвестному дяденьке, и он собирается вести меня в свой дом…
— Ну конечно, понял. Мы с сестрой почти не видимся. Только здесь, на юге. И то сорвалось. Но вот порыдать в трубку она мне любит.
— Так ты опытный, — вместо ответа на его лице появляется теплая улыбка. — Но в дом я к тебе не поеду. Мы же совершенно незнакомы!
— Давай тогда знакомиться! Ты уже знаешь, что зовут меня Марк, а работаю я… С погодными явлениями, скажем так.
— Так вот как ты предсказал снег! - с восторгом пищу я, но тут понимаю, что пришел мой черед откровенничать.

Но тут нас ждет очередная подстава не лучше моего имени.

Сидя рядом со взрослым, состоявшимся, явно опытным, красивым метеорологом как-то стыдно признаваться, что с работы в издательстве меня выпер любимый и уже бывший парень. И все, что мне остается сейчас - это вернуться к тому, с чего я начинала.

Моей главной страстью с самого детства были книги. Подруга мамы уходила в декрет и предложила свое место во взрослой библиотеке рядом с домом. Как тут было устоять, если тебе предлагают работать в самом главном месте обитания книжечек? Вот и я не смогла.

Так втянулась, что, даже когда Лева позвал меня работать к себе, я не бросила свою любовь и осталась. Хоть и на полставки. Секретаршей Левы было работать не так увлекательно, как в пыльных залах, но все же была возможность зацепиться в издательстве и дорасти до помощника редактора, а может, и выше. Но теперь придется начинать с самого начала.

Так что да. Здравствуйте, я Василиса и я библиотекарь.

— А я работаю с книгами, — многозначительно киваю, надев маску равнодушия. — Но к тебе в дом все равно не поеду. Вдруг ты маньяк?
— Но ты уже в моей машине, — шепчет вкрадчивым, низким голосом, наклоняется ближе, снова нагло вторгаясь в мое личное пространство и заставляя волоски на коже вставать дыбом.
— Но ты же не украдешь? — не в силах оторвать взгляд от его губ, шепчу в ответ.
— Я подумаю.

Сила притяжения играет в команде Марка. И вот я уже чувствую его дыхание на своих губах. Пальцы сами — ей, богу, без моего на то разрешения — пробежались по его шее и зарылись в волосы. Его же, не менее непослушные, бесстыдные руки, стирают капельки от растаявших снежинок с виска. Мимолетно поглаживают щеку и приподымают за подбородок лицо.

Сердце выстукивает бодрую мелодию, под которую я тону в болотной глубине его глаз. Последний вдох. Закрываю глаза и уже чувствую прикосновение его жадных, холодных губ, но стоять безнаказанно на привокзальной парковке еще никому не удавалось. Кто-то стучит в окно водительской двери. Меня так резко отбрасывает от Марка испугом, что я с размаху ударяюсь локтем о дверь. Спасибо, что не лбом. С моей неуклюжестью всего можно ожидать.

Быстро пробегаюсь по себе любимой взглядом, вдруг где нужно поправить одежду, макияж — которого на мне нет — и принимаю самую невинную из всех существующих поз.

Кто целовался? Никто не целовался. Вася, конечно, дурочка, но такой разврат себе позволить не могла!

Пока я в панике ругаю и осуждаю себя за действия развратного характера, Марк с рычанием оборачивается к окну. Попрошайка, стоящий за ним, по одному только взгляду понимает, что здесь он точно лишний, и безмолвно удаляется.

— Так куда все-таки поедем? — говорит, откашливаясь, заведя мотор и вернув мне свое внимание Марк.
— Удиви меня, — решаю похулиганить, раз уже разошлась. Ну не выгонит же он меня на улицу, в самом деле! Хотя это было бы очень неожиданно…

4. Свидание первое

— Голодная? Дурацкий вопрос. Конечно же, голодная, столько на вокзале проторчать.
— Конечно, голодная. Кажется, настолько, что спокойно съем слона, но лучше бы пасту… Но если ты собрался удивить меня ужином, у меня для тебя плохие новости.
— Я попробую, — усмехается он и неожиданно выходит из машины.

На секунду пугаюсь, что он собирается искать провизию на вокзале и притащит добычу в салон. А что? Какие кавалеры мне только не попадались. Счетчик неудачных свиданий, именно на мне решил заклинить.

Один приносил мамины пироги. И вот вроде бы ничего криминального, вкусно же. Воздушное тесто, нежнейшая начинка… Вот только если не знать, что самый главный мамин пирожочек - это Коленька, который притащил эти самые пироги на сеанс в кинотеатр, а этот ваш соленый попкорн и кола “только желудок портить и вообще экономия должна быть экономной”.

Другой, с укором смотрел на меня за большую порцию картошки. “Ну ты же все равно недоедаешь. Зачем деньги и продукты переводить?”. Я молчу про копеечную переплату, но про то, как человек заталкивал в себя из последних сил картошку, лишь бы она не осталась на тарелке, скрывать не имею права.

Еще один выгуливал меня исключительно по скверам, набережным и все бы ничего, я люблю долгие прогулки. Но не под дождем. Когда я предложила укрыться в кофейне и согреться чаем, парень был в восторге. Особенно когда умял салат, пасту и заправился чайником чая. Восторг улетучился в тот момент, когда принесли счет. Как это? В смысле он должен за себя платить? Я же его пригласила! Вот же я меркантильная тварь…

Свидания явно не мое. Только с Левой у нас все обошлось без подобных приключений, но минусы все равно начали всплывать.

Марк, за привокзальной шаурмой не отправился, уже плюс. Все оказалось гораздо проще. Выйдя, он всего лишь сделал несколько звонков, чтобы я не слышала, о чем он там болтает и вернулся обратно в салон. С тихим урчанием мотора (и моего желудка) мы, наконец, покинули территорию вокзала.

Обычно серый, немного побитый жизнью и уставший Ростов, выглядел на удивление великолепно. Я готова была делать комплименты этому городу, кажется, впервые. О прошедшем недавно снеге в центре ничего не напоминало, будто его здесь и не было. Но кто-то старательно разлил самые яркие краски в арсенале, и деревья подсвечивали, разукрашивали улицы янтарным золотом с0 все еще по-летнему зелеными и кричаще — алыми вкраплениями.

Марк припарковался у городского парка. Он же не собирается повторить подвиг одного из молодцев и выгуливать меня до посинения? Хотя вроде бы обещал накормить, но кто его знает, что именно он имел в виду...

— Мы будем есть сладкую вату? Знаешь, я недавно пробовала. Она оказалась не такая вкусная, как в детстве! — опасливо кошусь на Марка, когда он, обойдя машину, открывает мне дверцу.
— Увидишь, — протягивает мне руку, и его улыбка еще ярче подсвечивает настроение осени.

С сюрпризами он меня еще ни разу, за все время нашего знакомства, не подводил. Но в этот раз ставки повышаются до максимума. Уж не знаю, что он задумал, но мы уверенно идем к колесу обозрения.

Марк мою руку из своей холодной так и не выпускает и, минуя окошко кассы, сразу тянет к входу в кабинки. Я уже совсем не удивилась его поведению. Сегодня день, когда все идет не по плану и пора бы уже к этому привыкнуть.

Оглянув огромное колесо, ужаснулась его размеров. Странное дело, высоты я никогда не боялас,ь и посмотреть вниз с какого-нибудь обрыва было вполне нормально. А вот взглянуть вверх на возвышающуюся конструкцию, которая не кажется надежной страшно. Каждый раз подкашиваются ноги. Опять же механизмы эти открытые. Кабинка, пусть и не на большой скорости, но все же двигается! Да, ее могут в любой момент остановить, чтобы я со своей паникующей и неуверенной в себе тушкой точно успела бы заползти и устроиться с максимально возможным комфортом, но я все равно буду нервно топтаться у самого края, пока она подъезжает.

Марк, уверенно держа меня за руку, проводит через турникет. Мы почему-то не спешим в первую подъезжающую кабинку, а ждем, пропуская другие парочки и семьи вперед. Сели на крохотной лавочке напротив чудовищного механизма и чего-то ждем. Кататься мы не идем, едулечки не предвидится…

— Потерпи еще немного, — обнимает меня за плечи Марк, окутывая своим ароматом и… Хотела бы сказать теплом, но нет, он снова холодный. Замерз, что ли?

Он так близко, что аромат его парфюма забивает легкие, но хочется вдыхать еще и еще, чтобы разгадать все ноты. Очень осенний, терпкий, дымный. С легкими, почти неуловимыми, отголосками сладости прошедшего лета, но при этом уверенно холодный.

— К сожалению, заставить эту штуковину крутиться быстрее не в моих силах.
— Зачем быстрее? Куда быстрее? Не надо быстрее! И так смотреть страшно, а еще и ехать на этом…

Почему-то в памяти всплыло крошечное колесо обозрения в старом парке в городе детства. Уже тогда, в мои десять, оно было уставшее от жизни. Истошно скрипело при каждом движении, вместо двери была тоненькая цепочка, а на облупившихся поручнях, по разноцветным слоям краски можно было посчитать количество лет использования измученного агрегата. Но бабуленьке было плевать на мои переживания и беспокойства, главное было — меня выгулять в ее удовольствие.

Да, сейчас передо мной было суперсовременное творение инженеров с закрытыми кабинками и мягенькими сидениями, но воспоминания въедаются настолько крепко, что могут испортить настоящее.

— Ты разве боишься высоты?
— Нет. Но… Слушай, может, не надо? Я с прошлого приезда помню тут недалеко есть ресторан итальянский. Там вкусненько кормили и макарончиками, и тефтелечками…
— А ты нетерпеливая, — на его лице снова появляется нежная улыбка.
— Что выросло, то выросло. Но я просто не понимаю, зачем мы… — пожимаю плечами, пытаясь заболтать Марка. Если удастся его уговорить, то совсем скоро можно будет сидеть в мягеньком креслице и вкусно ужинать. Но увиденное заставляет заткнуться. — Божечки, что это?

5. Сюрпризы и немного земляники

Внутри кабины скрывается сюрприз не меньше. Между двумя маленькими диванчиками каким-то магическим образом уместился стол. Накрытый стол! Я, застыв в метре от двери, даже почувствовала аромат свежеиспеченного хлеба, и слюнки потекли только от этого. Молчу уже про тарелочки с закусками, канапе и крохотными сырными корзиночками с какими-то салатиками!

Резко оборачиваюсь к Марку и впервые замечаю в его глазах улыбку. Какую-то по-детски шаловливую.

— Как тебе это удалось?
— Пусть это останется моим маленьким секретом. Пойдем, не будем задерживать очередь.

И правда, там же наверху в кабинке кто-то может испугаться такой длительной остановки из-за меня. Аккуратно, чтобы не уронить ничего со стола, усаживаюсь на одну из скамеек, все еще не понимая, как внутри оказывается так просторно. Марк занимает место напротив меня. Кабинка толкается и приходит в движение, а на столе даже вода в стакане не качнулась.

Весь смысл колеса обозрения теряется за закрытыми шторами, но меня так сильно манит ужин, что никаких видов я бы и не заметила. Здесь есть все для удобства. Даже предусмотрены теплые полотенчики протирать руки. Под крышкой, на ужин, помимо всех вкусностей нас ждет горячая лазанья.

— Как это вообще возможно?
— Ты о чем?
— Это все должны были сюда загрузить минимум десять, а то и пятнадцать минут назад. Но все такое горячее, будто только с плиты сняли.
— Магия, — совершенно серьезно говорит Марк, как-то очень буднично пожимая плечом, и наливает мне в фарфоровую кружечку горячий чай.
— Ну и шутки у тебя, — отвлекаюсь на самую вкусную лазанью в моей жизни, не обращая внимания на ответ Марка. А зря…

Оказывается, я такая голодная, что не могу оторваться от ужина. Марк не отстает, но то и дело подкладывает мне в тарелку креветочки на гриле и восхитительные грибные салатики в хрустящих сырных корзиночках.

— Расскажешь еще немного о себе? — спрашивает Марк, а я чуть было не давлюсь чаем.
— Да нечего особенно рассказывать. Совершенно среднестатистическая неудачница. Даже в этой области никаких высот не завоевала, честно говоря. Правда, разочек выиграла билеты в кино, но на сеанс так и не попала, представляешь? Заболела. Теперь вот съездила к подруге день рождения отметить. Сам видишь, что из этого вышло.

— Так у тебя сегодня день рождения? — спрашивает с притворным удивлением.
— Есть немого, — грусть откусывает огромный кусок от чуть было поднявшегося настроения.
— Жаль, что не знал, нужно было торт заказать. Хотя у меня есть десерт для тебя, — задумчиво тянет он, с коварной улыбкой. — Но сначала… — выглянув за штору, отодвигает ее полностью.

А за окном догорает закат, алым светом укутывая город. Будто накладывая фильтр прошедшего лета. Теплеет и величественный Дон, вьется шелковой лентой, которая отделяет индустриальный город от недавно убранных полей. И купола соборов, и серебряные крыши домов, и фасады самых строгих зданий залиты золотом высочайшей пробы.

И без того яркие еще не успевшие облететь и превратиться в мрачную грязь, листья деревьев, подсвечиваются закатным солнцем, выглядят еще сказочнее. Словно сами фейри присыпали их волшебной пыльцой и играют с цветом, меняя от густой зелени, через золото к ярко-алому.

Несмотря на то, что совсем недавно я своими глазами видела зиму, сейчас открывается вид на самую настоящую осень. Она будто списана с картины, и сложно отвести взгляд.

Колесо едет медленно, позволяя рассмотреть все в деталях. Я не могу оторвать взгляд от реки. Оттого как в волнах черной воды плещутся огненные искры отблесков заката. Их тысячи, и они беспечно играют, то появляясь, то исчезая с поверхности.

Как только вид начинают застилать все еще зеленые листья тополя, растущего у подножия колеса обозрения, я прихожу в себя. Кажется, я даже не дышала все время, пока открывался волшебный вид.

Перевожу взгляд на Марка, и мне кажется, что его глаза тоже светятся золотом. Переливаются. Это что еще за фокусы?

— Это очень красиво, — бормочу заторможенно и даже не уверена, насчет чего именно это говорю.
— Десерт? — он подвигает ко мне ближе металлическую креманку, накрытую крышечкой.
— А нам разве не пора выходить? — спрашиваю, глядя на то, как Марк обратно закрывает шторы.
— Нет. У нас время не ограничено, — хищная улыбка украшает его красивое лицо с острыми чертами.

Его хочется рассматривать и наслаждаться эстетикой мужской красоты. Скулы, брови, нос, линия губ… Наверное, нужно перестать так откровенно пялиться, но у меня не выходит.

Марк снимает крышечку с десерта, и сладко-терпкий аромат лета касается моего носа. Земляника. Не та безвкусная, что бывает осенью и даже зимой в теплицах. А та сама, летняя. Душистая, сочная, возвращающая в детство.

Я словно снова у бабули в станице. Мне снова семь, я сижу под огромной грушей, а под ногами настоящий ковер ароматной земляники. Ее вроде как нужно собирать, но в лукошке по-прежнему пусто, а вот щеки уже грязные.

Земляника была на вкус как яркое лето каникул и его жаркое солнце. Она была чем-то безвозвратно потерянным, но навсегда оставшимся теплом в сердце.

— Кто же ты такой?.. — шепчу, все так же разглядывая золотые прожилки в болотной зелени его взгляда.

— Ноябрь.