Внутри

Глава 1

Он посмотрел на себя в зеркало. Долговязый, худощавый, но чертовски симпатичный шатен с голубыми глазами, да не просто глазами, а двумя вселенными, в которые можно улететь и не вернуться. Нос, уши, губы — всё на месте. Одет, как обычно, в джинсы и растянутый джемпер.

Марк ненавидел себя. Ненавидел в себе то, что не умел преподносить себя людям, презентовать, как говорится. Скромность или врождённая неуверенность всегда шли впереди самого Марка. Именно поэтому в свои тридцать четыре он никто. А точнее — обычный менеджер в туристической фирме.

Марк смачно сплюнул в раковину:

«Хватит себя жалеть, неудачник чёртов!»

Он зашёл на кухню, где солнце заливало уже половину пространства. Весна в этом году выдалась ранняя — город уже вовсю утопает в зелени. Пыльца от цветения стоит в воздухе. И именно на неё у Марка аллергия. Жуткая, раздирающая глаза и нос аллергия. Когда чихание практически разносит в клочья твою глотку.

Засунув в себя завтрак, Марку всё равно пришлось выйти на улицу, так как работу никто не отменял. Хотя на календаре была суббота. Для нормальных людей суббота — это выходной. А для менеджера по туризму — обычный рабочий день, хоть немного и сокращённый.

Профессия «менеджер по туризму» сама по себе прекрасная, интересная и увлекательная. Подбирая туристу отдых, ты словно сам бываешь в разных городах и странах. То лежишь на белом песочке на Мальдивах, то попадаешь в песчаную бурю в Египте, то глотаешь морозный воздух на горнолыжном курорте в Куршавеле. И т.д., и т.п.

Но вот общение с клиентами — это настоящая каторга! У каждого из них свои тараканы, под которых нужно подстраиваться, к каждому нужно находить индивидуальный подход. Разговаривать с ними, в конце концов, надо. А Марк ненавидел людей. Он до сих пор удивляется, почему выбрал именно эту специальность.

Возможно, потому, что, когда его выперли после восьмого класса, он искал колледж с той специальностью, где меньше всего могла пригодиться математика. Он её не знал. От слова «совсем».

Марк шёл через сквер прямиком в свой офис. Жил он буквально в десяти минутах ходьбы от работы. Это был замечательный фактор, но только не для Марка. Он ненавидел ходить — как он сам говорил, лучше бы он час ехал в метро на работу, чем шёл десять минут. Когда ты едешь, ты расслаблен и отдан целиком и полностью своим мыслям — мыслям о лучшей жизни. Где он, Марк-неудачник, был богатым и красивым бизнесменом. Замки, яхты, самолёты, все модели мира у его ног... Он писает в золотой унитаз, ест из серебряной ложечки, пьёт дорогой виски.

— Вот как человек, живущий практически через дорогу от офиса, умудряется опаздывать? — воскликнула из-за своего стола коллега Марта, как только Марк переступил порог кабинета.
            —  Закрой рот, Марта! — буркнул он в ответ вместо приветствия. — Ты что, не видишь, как аллергия измывается надо мной, — глаза щиплет от слёз, нос зудит от вечного чесания…  Ненавижу весну!
            — А про антигистаминные средства ты, конечно же, не в курсе? Это такие белые маленькие таблеточки, которые не дадут тебе лопнуть от злости и аллергии, —  засмеялась Марта.

— Ха-ха-ха, ты просто гениальная шутница! Будто сама не знаешь, что я против таблеток, — они нас травят, ещё похуже, чем сезонная аллергия.

В этом и был практически весь Марк, не любящий людей, свою работу (а точнее, опять же, людей в ней) и таблетки, потому что они загубят его и так слабенькое здоровье, — и тогда ему сложнее будет не любить людей.

Он сел за свой рабочий стол и уже почувствовал, как к горлу подступает ненависть к его никчёмной жизни. Но это, как оказалось, была не ненависть, а рвота. Его вырвало прямо на стол — блевотина попала и на клавиатуру компьютера, и на его ежедневник, на стикеры с важными делами. Эта жуткая вонючая масса с непонятными кусочками чего-то былого просто поглотила его ненавистные рабочие моменты.

— Ну что, полегчало, умник? — абсолютно безэмоционально и не отрываясь от монитора, пробормотала Марта.

Ему захотелось взять в руки эту рвотную массу, подойти к коллеге и размазать всё это по её противному личику. По ехидному ротику и свинячьим глазкам.

Марк подавил в себе этот приступ и начал убирать со стола. Потребовалось много салфеток, чтобы собрать до последней капельки его изрыгнутую ненависть к жизни.

Как только последняя грязная салфетка приземлилась в мусорной урне, дверь в кабинет открылась и в офис вошла полная женщина лет шестидесяти. На ней были дорогой и несуразный брючный костюм и большая широкополая шляпа. Волос у неё, наверное, практически не было, потому что из-под шляпы виднелась пара жидких крашеных волосков, но зато у дамы были огромные серьги, которые при движении головы стучались о её дряблые щёки.

«Вот только её сейчас не хватало!» — с ужасом и отвращением подумал Марк.

— Добрый день, Георгина Эдуардовна! Присаживайтесь, пожалуйста, к моей коллеге Марте, — услужливо сказал Марк и указал рукой в сторону соседнего стола.

— О, нет, мой голубчик! — хрипло воскликнула Георгина Эдуардовна. — Мы же с вами так и не подобрали мне интересный вариант тура! Вот с вами я и продолжу — вы же в курсе всех моих пожеланий.

«Этой сумасшедшей самое место в дурдоме, а не на лучших курортах мира!» — ворчал про себя Марк.

С этой туристкой он уже давно мучается — ей не подходило буквально всё, что он ей предлагал. Она была избалованная путешествиями, много где побывала, и поэтому подобрать что-то эдакое — задача не из простых. Деньги для неё не проблема, поэтому для любого другого менеджера это был бы клиент-мечта, но только не для Марка. Он не любил тратить на одного клиента слишком много времени — ему казалось, что они специально так делают, чтобы высосать из него энергию, наподобие энергетических вампиров.

Глава 2

Рабочий субботний день хоть и был сокращённый, но был очень изматывающим и тяжёлым. По дороге домой Марк зашёл в магазин, прикупил пять баночек пива и сыр-косичку. Это и был его ужин на сегодняшний вечер. Потому что Марк — холостяк.

— Алло, привет, упырь! Что делаешь? Стоп, стоп, я и так знаю: ты режешься в свою любимою игрушку! — лёжа на диване, ржал Марк.

Звонил он своему единственному другу Петру, по кличке Петручио. В связи с чем такое прозвище, ни он, ни Пётр были не в силах ответить.

Петручио действительно всё время проводил за компьютерными играми, круглыми сутками участвовал в турнирах, но так ещё и не заработал ни копейки. Жил с мамой, естественно, не женат, в очках и толстый. Марку нравилось дружить с Петручио — точнее, он просто позволял ему с ним общаться, когда Марку будет это нужно. Вот как сейчас.

— Ну что, жиробасина, заработал все деньги мира на своих никчёмных турнирах?

— Марк, привет! Ну ты же знаешь, что нужно много тренироваться — и всё получится. Мне только тридцать, — наивно ответил Петручио, жуя при этом очередной кусок пиццы.

— Ты точно тупой, тебе уже тридцать! У тебя уже ни реакции, ни соображалка не работают — мозг жиром заплыл. Тебе сколько раз говорить, чтобы ты поднял своё резюме, обновил и начал искать работу. Ты же на этом стуле уже три года деградируешь, после того как тебя уволили!

— Не уволили, а я сам ушёл — надоело сканворды с трупами разгадывать. Да и платили там мало. Пошли они! — негодовал Петручио, на которого опять нахлынули воспоминания о прошлой работе, где он работал ночным сторожем в морге.

Непростая судьба, конечно, прибила Петра работать в морге. Отец у них умер, когда Пётр заканчивал второй курс Университета (название), мать с горя начала пить — её уволили. Ну и по всем законам жанра, Петру пришлось забросить учёбу и идти работать, чтобы прокормить себя и пьющую матушку. Работал всем, кем подворачивалось, но вот последнее — это морг. Работка не пыльная, ещё бы — сидишь в стерильном помещении и караулишь трупы, чтобы не разбежались. Нравилась Петручио эта работа: днём он уже подсел на компьютерные игры, а ночью либо спал на стульчике, либо ел гамбургеры. Да вот досада — однажды ночью из холодильных камер пропал труп женщины. Нетрудно понять, как такое могло произойти, когда охранник на своём посту слюнки во сне пускает. В итоге горе-сторожа уволили, а полиция выяснила, что труп женщины был похищен её же мужем, который её отравил, но, побоявшись результатов вскрытия, решил ликвидировать улики вместе с телом. Глупо, но это человеческий фактор: сначала мозг парализуется каким-то моральным кодексом, типа что я наделал. А когда самообладание и ясность понимания расплаты за содеянное снова возвращаются — начинается паника вперемешку с бредовыми идеями, как отмазать себя от тюрьмы. Так вот и рождаются ситуации с похищением убитых родственников.

— Ладно, ладно, сам ушёл, — не стал спорить Марк. Не потому, что ему не хотелось уж поспорить и поправлять кому-то мозги, — это его любимое дело, — а просто потому, что он очень устал.

— Как мать твоя?

— О, ты спросил про неё первый раз за последние два года! — удивился Пётр. — Она нормально, устроилась техничкой в школу. Пить стала меньше — здоровье уже не то, сам понимаешь.

— Да, понимаю, пить — это вредно, — сказал Марк, допивая третью бутылку пива.

Марк нажал на красную трубку на смартфоне, тем самым завершив разговор с Петручио. Разговор был ни о чём, но Марку нужно было поддерживать связь с Петром, потому что это единственный человек, который терпит злорадные шутки Марка, периодически выслушивает его часами, когда тот изливает свою душу на тему, как его все достали, да и встречаться с ним не надо, Пётр всегда за компьютером — его из квартиры ни одна поганая метла не выметет.

Допивая пятую бутылку пива и доедая сыр, Марк подумал, какой же он несчастливый человек. Его родители погибли в автокатастрофе, когда ему было семь лет. Он их практически не помнил, только по фотографиям иногда клочками что-то всплывало в его голове. Вот они в зоопарке, вот с папой на автодроме гоняют на машинке, едят сахарную вату и гоняют голубей.

После смерти родителей Марка к себе взяла тётка, сестра матери. Женщина немного с приветом на всю голову. Она работала адвокатом и защищала в суде всяких мразей. Конечно, были люди, которые и вправду ни в чём не виноваты, но её приглашали именно к самым отмороженным персонажам, от которых открещивались все, кроме тётки Марка, Елизаветы Германовны. Ей доставляло огромное удовольствие искать лазейки в деле, где можно обелить подонков на скамье подсудимых. А для этого нужно иметь изощрённый ум. И он у неё был. И она считала это даром Божьим. Каждый раз благодарила Бога за то, что отмазала очередного ублюдка. И естественно, за те денежные вознаграждения, которыми её одаривали отпущенные преступники. Поэтому жили они весьма небедно. Тётка ни в чём себе не отказывала. И у неё было особое хобби: она коллекционировала любовников. И всё это на глазах подрастающего юноши. Кого он только не видел рядом с ней: и соседа по лестничной клетке, и дядю Васю из магазина игрушек, и Марата из клуба «Ласковый зверь», и даже Джуниора — чернокожего парня из Университета Дружбы и народов мира. Но это ещё малая часть коллекции — остальных Марк старался забыть и стереть из своей памяти.

Поэтому после окончания универа Марк устроился в первую попавшуюся турфирму по своей специальности — менеджер по туризму — и съехал от властной похотливой стервы.

Глава 3

«Брр! Ненавижу воспоминания!» — передёрнуло Марка.

Лёжа на диване, он запрокинул голову назад через подлокотник, застонав:

«Боже, как же меня всё достало!» — и заснул.

Сны у Марка были, прямо скажем, специфические. Кто бы там что ни говорил, что, типа, мы видим всё то, что видели за день, только разными другими образами, порой очень необычными. Но у Марка это были новые, свежевыдуманные им самим миры. Иногда он мог контролировать себя в своих снах и делать там, что ему пожелается, а иногда был лишь зрителем происходящего.

Сейчас он был зрителем.

Марк стоял в заброшенном мрачном большом доме. Заброшенном настолько, что дом того и гляди скоро развалится. Серость и запах гнили напряжённо висели в воздухе. Марку здесь нравилось стоять. Вдыхая мрачность этого дома, он умиротворялся и даже где-то в глубине своего сознания улавливал нотки счастья. Он медленно начал двигаться в сторону окна. Каждый его шаг подхватывали старые половицы и устало поскрипывали. За окном не видно было, что находится, но однозначно там был день, потому что солнечный свет бил в эту пустую глазницу. Марк практически дошёл до самого окна, как из-за его спины донёсся странный шорох. Он обернулся. Из-за дневного света он теперь плохо видел, что происходит в доме; он поймал солнечного зайчика, и эти блики мешали увидеть источник звука. Он щурится и вглядывается в комнату, смотрит на дверной проём и ждёт. Странные клокочущие шорохи стали приближаться, их стало чётче слышно. И Марк знал, что сейчас перед ним во всей красе предстанет источник шороха. Он чувствовал, как волнительное любопытство поднимается от низа живота всё выше и выше, — и вот оно уже встало в горле комком.

Тёмный дверной проём, за ним — чёрная бездна старого дома. И вот старые деревяшки двери нежно и медленно стали обнимать множественные лохматые лапы. Затем они стали двигаться в сторону комнаты, где стоял Марк. Свет от окна потихоньку начал показывать гостя во всей красе. Это был огромный, волосатый, глазастый паук. Заметив Марка, паук сменил медлительную походку и кинулся на него. Множество лап несли тело паука с неописуемой скоростью. Марк и глазом не успел моргнуть, как монстр был уже рядом с ним, настолько близко, что мужчина чувствовал его дыхание. Дыхание смерти — такое холодное и земельное.

Марк от ужаса забыл, как дышать. Но затем ему пришлось вскрикнуть, потому что паук укусил его за руку. После укуса он стремительно развернулся и, стуча лапами по старому полу, скрылся в пучине дома.

Марк вдохнул и выдохнул — прерывисто, как будто бежал стометровку на время. В ушах слышал пульсацию крови. Но его внимание привлекло не это, а укус на его запястье. Он опустил взгляд на свою руку и стал рассматривать дырки от клыков монстра. Присмотревшись, заметил, что в дырке от укуса есть не только кровь, но и что-то другое. Как будто живое. То есть в ране явно что-то шевелилось. В дырке отчётливо стала просматриваться чья-то спинка.

— Что за чёрт! — воскликнул Марк.

Он захотел избавиться от этого нечто. Взял запястье и второй рукой начал выдавливающими движениями изгонять из себя неведомую заразу. Сначала процесс не сулил, что у него что-нибудь получится. Но тут из ранки что-то выскочило и упало на пол. Марк присел и увидел маленького паучка.

— Что за хрень!

Марк встал, посмотрел на свою рану и пришёл в колоссальный ужас. Из укуса паука стали друг за другом выползать множество других маленьких паучков! И вот из запястья Марка уже плотным потоком миллион пауков льются на пол и разбегаются в разные стороны.

Марк просто стоял и смотрел неморгающим взглядом на весь этот кошмар. Его парализовало от этой мерзости. Но тут он начал чувствовать, что в носу засвербело. Подумав грешным делом про свою аллергию, он начал интенсивно чесать свой нос. Но странное чувство не унималось — и вот уже в носу явно чувствуется щекотание множества маленьких лапок, которые шкрябают слизистую. Это же чувство присоединилось и к ушам. Только там это сопровождалось ещё и громким звуком — настолько громким, что это сводило с ума. Звук топтания на барабанной перепонке.

— Остановитесь, стоп! — закричал Марк.

И только он открыл свой рот — из него, как из рога изобилия, во все стороны хлынули маленькие паучки. Огромной серо-коричневой шуршащей массой они выходили из его ушей, носа и горла. Марк уже не мог больше ничего сказать. Он не мог дышать — поток пауков не впускал в его лёгкие воздух. А возможно, и все лёгкие были уже забиты этими паразитами. Он кричал немым ужасом до тех пор, пока не проснулся, весь мокрый, на своём диване.

Глава 4

Марк стоял под душем и смывал с себя липкий ужас ночи. Он сделал воду похолоднее, чтобы быстрее прийти в себя. Сон, по его мнению, был не из самых ужасных, но почему-то после него было очень неприятное послевкусие. Может быть, даже какая-то пустота и одиночество. Одиночество — вот что преследует Марка на протяжении всей его жизни. Это чувство он изучил досконально.

Он опустил голову и стал смотреть, как вода стекает с его тела. Это наблюдение ввело его в некий транс. Мысли ушли; очень странно замечать, что ты ни о чём не думаешь. Это называется «выключил внутренний диалог». Он стоял со стеклянным взглядом в никуда. И тут его кое-что вывело из ступора. Стекала уже не просто вода, а вода с красными вкраплениями. Как будто вода была вперемешку с кровью. Марка это насторожило, и он начал рассматривать свои части тела, чтобы понять, откуда может идти у него кровь.

Взор коснулся его запястья руки, и он увидел следы от укуса. Но это был не паучий укус, а его собственный. Кровоточащие следы от его зубов красовались на полруки. Видимо, он так переживал сонные приключения, что во сне впился себе в руку. Марк сделал воду ещё холоднее и поднёс руку под струю воды. Стоял до тех пор, пока кровь не остановилась. Затем вышел из душевой кабины, вытерся и пошёл на кухню.

Вскипятил чайник и заварил себе чай. Прихлёбывая тёмную горячую жидкость, Марк задумался.

Раздался телефонный звонок, высвобождая Марка из тумана размышлений.

— Алло, — вяло ответил Марк.

— Привет, Марк! Знаю, ты не любишь никуда выходить в свой выходной, но я приглашаю тебя к себе в гости. Мамка ушла к подруге, возможно, они будут пить, так что до завтра её не будет, — бодренько проговорил Петручио.

— Ты так радуешься уходу матери, как будто тебе четырнадцать лет, Петручио!

— И купи пивка нам, баночек по пять каждому, и закусон какой-нибудь, лучше пиццу, — не обращая на Марка внимания, продолжал Пётр.

— Вот толстый гад, уговорил! Тем более мы и вправду лет сто уже не виделись, — сдался Марк.

Петручио жил на другом конце города — это ещё одна причина, по которой Марку нравилось иметь такого товарища. Приезжать друг к другу в гости каждому не очень хотелось из-за этого расстояния — оно убивало все зачатки увидеться.

Прикупив нужную провизию, Марк спустился в метро. Сел, как обычно, в последний вагон, на крайнюю скамейку. Он не любил, когда кто-то сидел напротив и начинал на него пялиться. По правде говоря, он и метро не особо любил. Марк, конечно, любил зависнуть в своих мыслях, пока куда-то едет, но только не в час пик в метро.

Час пик в метро для Марка — это самоубийство в самом изощрённом виде. Когда незнакомые разнопахнущие люди трутся о тебя. Стоят и дышат тебе в лоб, затылок, ухо. У кого-то изо рта пахнет завтраком (яйцом или кашей), у кого-то — остатками бурной вечеринки, то есть жутким перегаром, а у кого-то воняет падалью и куревом.

«Почему я должен это нюхать?» — всегда удивляло Марка.

Летом это огромное количество поднятых рук, открывающие миру и всему вагону смрад своих потных подмышек. Эти безобразно одетые люди — они думают, что следят за модой, но в глазах Марка выглядят глупо и нелепо.

«Выпендрёжники хреновы!» — всегда про них говорил Марк.

Марк никогда не придерживал закрывающиеся двери вагона, если видел, что человек практически не успевает забежать. Он, наоборот, ждал, когда эти двери размажут неуспевающего недоумка, да посильнее чтобы прихлопнуло по ним.

В общем, пока Марк ехал в метро, он уже тысячу раз пожалел о том, что согласился на эту встречу. Повёлся на пиво, но там же ещё придётся и о чём-то разговаривать.

«Наверняка просто этому жирному балбесу хочется похвастаться своей очередной новой компьютерной игрой!» — ворчал он про себя.

Людей в воскресенье в метро было на удивление не очень много, и Марк не до конца испортил себе настроение. Он вышел на улицу, посмотрел на небо, вздохнул поглубже и даже немного улыбнулся.

«Быстро выпью пиво, изображу интерес к его играм и свалю», — удовлетворённо одобрив свой план, кивнул Марк.

Глава 5

Когда Марк подходил уже к дому Петручио, его охватило какое-то странное чувство тревоги. Или предчувствия. Но что-то явно нехорошее — у Марка холодок пошёл на спине, а это недобрый знак.

«Эй, дружок, а ты, оказывается, боишься!» — сам себе сказал Марк.

Неужели простая встреча с другом вызывает в нём неподдельный страх? Ненормально!

«Да что же со мной не так?»

Он нажал на дверной звонок. Дверь тут же была открыта, как будто Пётр ждал его у глазка.

— Ого, а ты изменился с нашей последней встречи! — воскликнул правда удивлённый Пётр. — Хотя виделись мы с тобой дай бог вспомнить когда. Тогда революция уже прошла или ещё не начиналась?

— Ну и тупой же у тебя юмор! В принципе, как и ты сам! — усмехаясь, сказал Марк, изображая скупую улыбку на лице.

Это привычное дело для Марка — изображать на своём лице какую-нибудь эмоцию. Так как его в принципе ничто не волнует в этом мире, кроме себя самого, то, естественно, истории других людей его не задевали.

Они прошли в квартиру.

— Располагайся пока, а я нам стол организую, — по-хозяйски предложил Петручио.

Когда друг исчез на кухне, Марк начал рассматривать комнату. Это было помещение, которое брало на себя функционал и спальни Петра, и спальни матери, и гостиной в целом, то есть дурдом на выезде. Марк бы так точно жить не смог. Без личного пространства это тюрьма и даже ещё хуже.

В комнате было много фотографий, на которых было всё семейство в сборе, когда они ещё все были счастливы с живым отцом семейства. Видимо, это единственное светлое пятно в комнате, потому что всё остальное выглядело грязным и убогим. Даже тошнотворным.

В углу рядом с окном стоял компьютерный стол друга. Он был весь грязный, заляпанный грязными жирными пальцами после пиццы или какой-то другой жирной и нездоровой еды. Под столом — бумажки, банки из-под пива, грязные носки. На стуле — непонятного происхождения пятна, и Марк даже пытаться предположить историю их появления не хотел. Противно! Рядом со столом у окна стояло спальное место Петра — старый, продавленный диван. На него даже смотреть было страшно, не то что сесть на него, а уж тем более лечь. В противоположном углу комнаты была территория матери: небольшая кровать, панцирная, застелена отвратным покрывалом в прожжённых дырках от сигарет. Посередине комнаты под старой люстрой стояли круглый обеденный стол и два стула. За ним, видимо, члены семьи собираются вечером за чашечкой чая и обсуждают, как у кого прошёл день. Но представить это трудно — скорее всего, мать с сыном вообще никогда не общаются. Чем больше взгляд Марка цеплял детали этой комнаты, тем противнее ему было в ней находиться. На него начали давить стены и старая мебель — ему стало не хватать воздуха. Он начал глубоко дышать, как будто от этого прибавилось бы кислорода в комнате. Затем он ринулся на кухню, спасая себя от потери сознания в грязной, серой убогой комнатушке.

— Ты что, привидение увидел? — удивился друг, увидев Марка с вытаращенными глазами.

— Хуже.

Кухня на удивление была светлее и уютнее. Светлый кафель на полу, светлые обои на стенах, даже кухонный гарнитур имелся, и тоже в светлых тонах.

— Давай посидим здесь? — предложил Марк.

— Но я хотел тебе показать свои достижения в одной игре. В той комнате это сделать было бы сподручнее — стол с компьютером же там! — махнул рукой в сторону захламлённой комнаты Пётр.

— Не переживай, покажешь и так, а посидеть хочется здесь — атмосфера этой комнаты мне больше нравится. Ты ту комнату совсем засрал.

— А что я-то сразу? Это мать совсем не следит за порядком. Вот как устроилась техничкой в школу, так про порядок в квартире совсем забыла.

Приятели сели за стол, Петручио по-хозяйски нарезал закуску хлеб, колбасу, сыр и пиццу. Они стали пить пиво. После третьей банки насыпали ещё в тарелку чипсов и орешков. Разговор вроде начал клеиться после долгого необщения двух молодых людей.

В основном говорил Пётр, он взахлёб рассказывал о своих играх.

«Мужику тридцать лет, а занимается фигнёй какой-то!» — Марк практически отключился от Петра и, делая вид, что слушает, думал, что бы ему ещё поесть.

— Ты когда увидел меня, сказал, что я изменился. Что именно во мне поменялось, Петручио? — Марк решил поменять тему разговора на себя, иначе была опасность заснуть, слушая восхваления очередных крутых геймеров.

— Э… ну ты ещё больше похудел. Видимо, совсем плохо питаешься, не то что я! — хмыкнул довольный и жирный Пётр. — Осунулся ты совсем, цвет кожи, как у трупака, и синяки под глазами чуть ли не до колен.

— А лучше быть жирной свинотой, как ты? И лосниться жиром? — В голосе Марка появились явные нотки зарождающегося гнева.

«Зачем он только завёл эту тему? Разве можно ждать от этого тупого геймера адекватного разговора?» — корил себя Марк.

— Знаешь, я понимаю, тебе это слышать со стороны не очень приятно, я это предусмотрел, всё-таки, как-никак, мы с тобой общаемся периодически, и я тебя уже мало-мальски знаю. — Пётр встал, подошёл к холодильнику и достал из него припрятанную бутылку водки. — Знаешь, как узнать, что водка действительно хорошая и не подделка? — спросил друг-игроман.

Глава 6

Изрядно выпившие, Пётр и Марк сидели друг напротив друга и молчали. Обычно пьяных парней не остановить — они, наоборот, говорят обо всём на свете, обсуждают всё, что подвернётся под руку. Ругают власть, матерятся, делятся впечатлениями о девочках, с которыми в последнее время встречались. Но наши представители сильного пола молча сидели и смотрели в стол. Возможно, каждый из них и хотел что-то сказать, да понимал, что второму это будет неинтересно. Даже в таком состоянии они понимали, насколько они разные люди и интересы у них разные. А возможно, только сейчас они это как раз и осознали.

Пётр медленно поднял голову и начал рассматривать сидящего напротив Марка.

«В кого он себя превратил, боже! — подумал он. — Высохшая букашка! Ничего из себя не представляет, но любит поучать жизни других. Тьфу на него!»

Пётр чувствовал, как волна невысказанных Марку претензий скоро накроет его и он не в силах этому будет сопротивляться и выскажет, наконец, всё, что думает о своём, так сказать, названом друге.

— Как ты можешь работать с людьми, если ты ненавидишь людей? — тихо, не вкладывая никакую эмоцию в этот вопрос, произнёс Пётр.

Марк уже какое-то время назад стал догадываться, что выпитая Петром водка скоро выйдет наружу либо фонтаном непереваренной пиццы, либо в виде фонтана бранных слов и выражений в его адрес.

— Пётр, ты накаляешь обстановку такими вопросами, — как бы предупреждая, ответил Марк.

— Да ладно тебе, всё давно уже было накалено и остужено. Мы общаемся раз в полгода, и то только когда тебе это будет нужно. Я не жалуюсь, у меня своих проблем в жизни хватает, чтобы ещё и твоё нытьё периодически слушать. Я же, можно сказать, из жалости это делаю, из жалости к тебе. Зная, что ты не любишь людей, несложно догадаться, что и люди тебя особо не жалуют в своём окружении. Ты изгой общества. Ты только на работе создаёшь себе иллюзию нужности людям: они тебя о чём-то просят, доверяют твоему мнению, а ты этим пользуешься, чтобы потешить своё самолюбие. Получая каждый день на работе такой заряд взаимодействия с социумом, ты как бы держишься на плаву. Это не даёт тебе упасть на дно твоей никчёмной жизни.

Марк не мог так хладнокровно сидеть и говорить гадости собеседнику — его подняли со стула бурлящие внутри эмоции. Он всплеснул руками и топнул ногой.

— Да кто ты такой, чтобы про меня такое говорить?! Жирный неудачник, живущий за мамкины копейки, которые она физическим трудом достаёт, а твоя задница в это время сидит на стуле дома!

У Марка начал заплетаться язык от большого количества выпитого алкоголя. Но он не мог себе позволить это показать и чтобы Пётр это заметил, иначе тот может подумать, что Марк и пить не умеет.

Он начал ходить по кухне, тем самым возвращая себе координацию движений и ясность ума. Петручио смотрел на него туманным взглядом. Марк поднял руки и начал тормошить себя по волосам, издавая при этом грозное рычание. Джемпер оголил запястья Марка, и взгляд Петра уловил огромный след от укуса на руке у друга.

— Что это такое? Кто тебя так укусил?

— Никто, это я сам себя так, во сне. Мне приснился кошмар, и, видимо, я так приводил себя в чувство… Да зачем я тебе это рассказываю, ты же не знаешь, что такое кошмары, ты ничего дальше своего монитора не знаешь и знать не хочешь!

— Да ты точно псих! — В глазах Петра засверкало лихорадочное возбуждение.

Эта сказанная на эмоциях фраза послужила спусковым механизмом для Марка. Перед его глазами кухня потеряла свои чёткие очертания, в голове застучало, сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки. Петр говорил что-то ещё, но Марк его уже не слышал. Он, как хищник, набросился на свою жертву — та не сопротивлялась. Марк повалил толстого товарища на пол и начал бить обмякшее тело. Он бил того в живот кулаками, но быстро выдохся — оказывается, это очень энергозатратное занятие. Руки быстро устают у неподготовленного человека. Их же надо поднимать, чтобы был разгон для удара, и с силой обрушивать на тело. Для такого развлечения у Марка была не та дыхалка. Поэтому он решил душить Петра.

Петручио как будто ждал этого момента и просто лежал, принимая на себе все разновидности гнева Марка. А тот начал руками сжимать горло своего друга.

«Я слишком много сил потратил на избиение», — досадовал Марк.

Он чувствовал под своими пальцами тёплую пульсирующую шею своего Петручио. Он сжимал сильно — костяшки его пальцев побелели от усердия. Но Пётр продолжал сипеть и хрипло дышать.

«Может, пора заканчивать?» — спросил он сам себя.

Марк поднял глаза и увидел на столешнице кухонного гарнитура ножи. Он на них только посмотрел, а в голове уже картина, как он исполосовал шею невинного толстяка и забрызгал алой кровью эту миленькую светлую кухню.

Он вернул взгляд на Петра — тот смотрел на него мутными глазами. Опять что-то щёлкнуло в голове Марка, и он резко разжал руки. На шее друга красовались следы от ужасного удушения другом. Пётр перевернулся набок и закашлялся.

— Попей воды! — выбегая из кухни, крикнул заботливый Марк и скрылся из квартиры.

Глава 7

Марк выбежал на улицу и побежал куда глаза глядят. Ему казалось, что всё это происходит не с ним, а с кем-то другим, а он просто наблюдает за действиями этого недотёпы. Он бежал до тех пор, пока не закололо в боку. Остановился, перегнулся пополам и начал громко, со звуком дышать.

— Мужчина, с вами всё в порядке? Сердце? — Рядом с ним остановилась сердобольная старушка.

— Да всё в порядке. — Оттолкнув её от себя, Марк побежал дальше.

Добежал до какого-то парка. Уже вечерело и смеркалось. Он нашёл самую отшельническую скамейку среди деревьев и приземлился на неё со вздохом облегчения.

В голове пульсировала только одна фраза: «Зачем я это сделал?». Марк был напуган, и страх его был не за друга, который мог погибнуть от его рук, а именно за себя самого. Мысли путались, он не мог сконцентрироваться на чём-то одном. Их бросало из стороны в сторону, как и самого Марка, — он сидел, раскачиваясь взад и вперёд. Его испуг был полностью основан на его действиях, предпринятых на той злосчастной кухне.

«А если бы я всё-таки схватил тот нож и убил бы Петра… Меня бы посадили в тюрьму… В тюрьме бы издевались надо мной. Боже, какой кошмар! — Марк схватился за голову, нагнулся и застонал. — Но, с другой стороны, об этом ужасном убийстве наверняка бы начали писать в газетах, был бы определённо репортаж в выпуске новостей. Меня бы сразу вычислили, и моя фотография пестрела бы на всех заголовках об этом происшествии». — Марк поднял голову со стеклянными, но слегка дикими глазами.

«А что, про таких как я только и узнают после какого-то зверского убийства. Жил себе такой тихоня, сам себе на уме, сосед, которого не видно, не слышно. И тут бац — громкое убийство, и дайте подумать, кто его совершил! Конечно же, наш тихий скромный шизик!» — начал бормотать себе это под нос Марк.

В воздухе уже стала образовываться вечерняя прохлада. Стало зябко. Марка трясло и знобило. Но непонятно от чего: от холода или внезапно осенившей его идеи, как стать знаменитым.

Может быть, не люди его бесили всю жизнь, а то, что они не обращали на Марка никого внимания? Как будто Марка не существовало или он был настолько ничтожным, как мусор под ногами, настолько противный, что на него не хочется смотреть, чтобы не испачкаться даже зрительно.

«Да-а, всё верно, и я это всегда чувствовал, это исходило от всех людей по отношению ко мне, поэтому я их ненавижу!»

Озарение Марка было нарушено резким появлением из кустов бродячей собаки. Она была средних размеров, худая и со скатавшейся шерстью. Заметив человека на скамейке, она по доброте душевной кинулась к нему. Видимо, она была рождена не на улице, имела когда-то хозяина и была потеряна, раз с такой надеждой подбежала к Марку. Виляя хвостом, она стала нюхать его ноги.

Марк, не раздумывая ни секунды, поднял одну из своих ног и с силой и злостью пнул бедную животину в бок. Она отлетела, издав протяжный скулёж. Встав из своих последних сил, собака посмотрела на Марка большими, грустными, полными тоски и мудрости глазами, поджала хвост и скрылась в кустах.

Марку как будто даже полегчало. Он поднялся со скамьи, выпрямился, набрал полной грудью воздуха и, довольный, со зловещим оскалом улыбнулся.

Теперь, после всего, что сегодня произошло на квартире у Петра, Марк понимал, что он хочет получить от жизни. Устрашающую славу убийцы, чтобы он вызывал чувство страха, а не чувство безразличия или отвращения.

Только он возрадовался такой перспективе, как к нему на шею сел кровопийца-комар. Марк ойкнул от проникновения хоботка в свою плоть и со всего маху прихлопнул букашку своей ладонью. Комар размазался по его руке. Марк с благоговением смотрел на кровавое пятно на своей ладони.

«Вот мои руки уже и в крови. Пока в малой, но скоро я буду умываться кровью людских ничтожеств!» — подумал Марк своим помутнённым рассудком.

Глава 8

Уже совсем стемнело. Самое время подбирать себе жертву в парке. Какую-нибудь глупышку, совершающую пробежку перед сном.

Схватить её сзади и душить? Или ударить камнем по виску? А может, купить перочинный ножик и пырнуть несколько раз в живот? А что если свернуть шею? Но для этого потребуются недюжинная сила и практический навык. Ведь ломать позвонки — это тебе не пальцами хрустеть. Практический навык в этом виде убийства можно получить, тренируясь на бездомных собаках и кошках, например. Но на это уйдет драгоценное время, а когда очень хочется кого-нибудь убить, то всё тело зудит от нетерпения.

Марк лихорадочно перебирал в голове различные сценарии убийств. Это было намного увлекательнее, чем подбирать зажравшимся толстым бабкам круизы и путешествия по заграницам. Но в то же время Марк не хотел мелочиться, убивать ради удовлетворения своих внутренних желаний — это убийство должно быть не тривиальным, чтобы оно не затерялось в обычной криминальной сводке, а прогремело на всю страну, поражая людей и полицию своими изощрением и гениальностью.

Марк спустился в метро.

«Какой сегодня был длинный день, а главное, очень продуктивный: у меня открылись глаза!»— улюлюкал он сам себе.

Главное, только бы Пётр не пошёл в полицию на него доносить, что была попытка убийства и нанесение тяжёлых увечий человеку. Тогда он испортит ему всю малину. А у Марка только появился проблеск в жизни, интерес, может быть, даже смысл жизни.

Он решил позвонить тому утром. Прощупать почву, так сказать, как тот среагировал на это, и предложить небольшую сумму за молчание в виде небольшой компенсации за моральный ущерб. Физического там практически не было.

Марк вышел из вестибюля метро и пошёл домой. Воздух настолько остудился, что пар шёл изо рта. Он уже окончательно протрезвел. Вокруг была ночная тишина, но лишь изредка вдалеке было слышно проезжающую машину, мяукающую кошку у подвала и стук его собственного сердца. Подходя к своей парадной, Марк вспомнил про свою злосчастную работу — ненавистных коллег, тупого начальника и надоедливых туристов.

«Итак, план на ночь: придумать, под каким предлогом уволиться с работы. Потому что она мне не нужна — очередная трата времени на людей, не достойных моего внимания. Хотя какая им разница, из-за чего я увольняюсь. Увольняюсь, и точка!»

Пройдя в свою квартиру, Марк огляделся.

«Как же хорошо, что я живу не как Пётр! И моя квартира чистая, современная».

Квартира и правда была оформлена со вкусом. Это нужно отдать должное её хозяевам, ибо Марк её только снимает. Лаконичная цветовая гамма, салатово-серая, сохраняется единым ансамблем по всем комнатам. Кухня, разделённая со спальной зоной барной стойкой, коридор и ванная комната, совмещённая с туалетом. Это была уютная небольшая студия.

Марк принял тёплый душ, переоделся в полосатую пижаму и лёг на свой мягкий раскладной диван. У него побаливали руки от ударов по большому телу Петра и пальцы от напряжения при удушении.

«Надо убивать более щадящим для меня способом, я ведь уже не молодой — надо себя беречь». — Закрыв глаза, Марк захрапел.

Глава 9

Он шёл по большому полю буквально с несколькими голыми мрачными деревьями. Воздух был окрашен фиолетово-синей краской, небо было чёрным. Дождь лил, по ощущениям, уже неделю, не переставая и не уставая. На Марке вся одежда была мокрой до трусов, ноги хлюпали в ботинках. Вода с неба падала очень холодная, она заливалась в уши и глаза. Из-за этого видимость была практически нулевая. Но Марк должен был завершить начатое. Он лопатой начал копать яму у дерева. Копать было очень тяжело, потому что потоки воды размывали землю так, что сначала надо было убрать лишнюю влажность, а потом уже начинать рыть. И это со стороны походило на замкнутый бредовый круг. Воды не убавлялось. Со злостью на лице, пóтом и слезами, которые смешались с каплями дождя, Марк продолжал эту непростую борьбу с природой.

От усталости он уже было подумал, что достаточно копать, посмотрел в сторону, затем разгневанно плюнул и продолжить рыть. Прошло, наверное, часа три — часов не было, чтобы установить точность временного участка, — но Марк понимал: он уже на финишной прямой. Совсем без сил, он отбросил лопату в сторону и, повернувшись от ямы правее, опустился на колени перед телом женщины. Она лежала под водопадом дождя и если бы была жива, то точно бы давно уже захлебнулась. Женщине было лет сорок, брюнетка, наверняка с карими глазами, но сие предположение так и оставалось предположением, потому что они были закрыты. Закрыты навечно.

Марк потащил тело убиенной к яме. Свалил туда, как мешок картошки, и, немного отдышавшись, начал закапывать яму. Этот процесс пошёл чуть быстрее прежнего.

Покончив с этим, усталый, но довольный Марк развернулся и пошёл по полю. Его ноги увязали в разжиженной почве, что затрудняло движение. Усталость сказывалась — Марк уже еле-еле волочил ногами. Месиво из дождя и земли становилось вязким, ноги не слушались и заплетались. Вдруг Марк почувствовал что-то более-менее твёрдое под ногами, это помогло ему оттолкнуться, чтобы сделать очередной шаг. Это повторялось несколько раз; иногда с этого нечто твёрдого нога соскальзывала в какое-то углубление, и от этого идти было ещё сложнее. Такое передвижение расстроило Марка, и он решил понять, что же у него под ногами, почему такая странная местность. Он опустил голову и сквозь стену дождя увидел человеческое лицо, на котором стояла его нога в ботинке.

Он стал оглядываться по сторонам, и то, что он разглядел в этой мокрой вакханалии, его шокировало. По всему полю разными частями тела в земле виднелись трупы людей. Дожди размыли землю настолько, что всё, что здесь закапывал Марк, поднялось наружу. Все его тайны были рассекречены дождём. Марк стоял посреди поля, окружённый телами мужчин и женщин, и не мог пошевелиться от сковавшего его ужаса.

«Пение птиц, что за…» — Марк открыл глаза. Звук птичьей трели нарастал. Он нащупал под подушкой смартфон и отключил будильник.

На стене висли большие часы и как бы с издёвкой показывали семь утра.

«Почему семь утра, а не девять?! Кто переставил мне будильник?!» — Марк катался по дивану и причитал.

Заснуть опять он уже не смог. Лежал на спине и смотрел в потолок. За окном шёл дождь. По спине пробежали мурашки, едва он вспомнил ночной кошмар. Затем к Марку постепенно стали приходить воспоминания вчерашнего вечера. Странное чувство моментально поглотило его, как будто он резко прыгнул в ледяную прорубь. Потом он вспомнил себя в парке и свои планы на ближайшее будущее — кровавые планы, делающие его знаменитым и самым жестоким маньяком за всю историю человечества.

«Наверное, это хорошо, когда ты наконец понимаешь своё предназначение в этом мире. Многие всю жизнь работают на нелюбимой работе, живут с нелюбимыми людьми, покупают не то, что любят, а то, что им навязывают с телевизора. Они живут такой жизнью и даже не понимают масштаб своей катастрофы. И ведь многим приходят наводящие подсказки сверху в виде депрессий и апатии, когда на работе начинает не клеиться, в семье разлад и ссоры, и всё это только для того, чтобы ты осознал: это не твоё, пора всё менять!»

Вот и Марк прожил всю свою сознательную жизнь с зашоренными глазами, не видя своего истинного пути. Живя фальшивой жизнью, не выделяясь из общей серой массы, не показывая себя настоящего. У нас так принято в обществе — быть как все. Лишь немногие смельчаки решаются открыться этому миру, и это не только экстравагантные художники, чудаковатые писатели и фриковые деятели моды. Это также и убийцы. Палачи, несущие свою правду. Санитары общества, чистильщики этого грязного мира.

Если пройтись по всем знаменитым тюрьмам, где содержатся великие серийные убийцы, то можно провести аналогию, что у каждого путь самовыражения через смерть убитого им человека начинался из несчастного детства. Когда их били, унижали, измывались над ними. Они думали, что всё зло, которое они применяют к ребёнку, останется безнаказанным, — и глубоко ошибались. Дети вырастали затюканными, нелюдимыми и злыми. Яд злобы уже распространился по всему телу, и он теперь в каждой клеточке убийцы.

У Марка до гибели родителей, наверное, было счастливое детство — он мало что помнил из него, но отрывки всплывали в сознании только приятные. А вот потом — жизнь с деспотичной тёткой. Вот тогда было посеяно в нём зерно ненависти к людям, которое со временем взросло в желание убивать.

У Марка заболела голова. Эти мысли одновременно и успокаивали его, и тревожили. Он пошёл в душ.

Глава 10

Вытираясь большим махровым полотенцем, Марк только сейчас ощутил это мягкое, приятное прикосновение ткани с телом.

«Раньше я этого не замечал, делал всё на автомате, как робот, запрограммированный на определённый набор действий на каждый день», — рассуждал про себя просветлённый Марк.

Но его радужное настроение быстро испортилось, стоило ему вспомнить про звонок Петру, который он наметил на сегодняшнее утро. Делать нечего — надо звонить, хотя делать это категорически не хочется. В висках опять застучала вот уже отступающая головная боль.

Набирая в телефонной книжке смартфона имя Петручио, Марк ощутил, как у него непроизвольно задрожали руки. Десятый гудок — нет ответа. Сброс. Повторный набор. Нет ответа.

«Он же не мог вот так взять и умереть?»

Третья попытка оказалось успешной — в трубке послышался слабый голос Петра.

— Пётр, я хотел прояснить вчерашнюю ситуацию, которая случилась после того, как мы оба напились как свиньи… — начал Марк.

— Не звони мне больше, Марк. Я не хочу быть причастным к твоим проблемам со здоровьем. Тебе нужно к психиатру. А я жив, как слышишь, — ты меня не добил. И в полицию я обращаться не буду. Ты же об этом меня хотел попросить?

— Э, да хорошо, что не… А вот про психиатра ты загнул. Я сам разберусь, к кому и когда мне обращаться. Удачи тебе по жизни, Пётр. — Марк агрессивно нажал на сброс разговора.

«Упёртый баран, он вчера чуть не лишился жизни, но продолжает поучать меня, как мне жить!» — плевался желчью Марк.

Он открыл холодильник — взгляду не за что было зацепиться, так как из продуктов были только банки пива, сыр, два яйца и яблоко.

«Надо бы купить себе нормальной еды или сходить поесть в кафе». И тут Марк вспомнил, что в морозилке у него лежит небольшой кусок сырого мяса. Он брал его, когда хотел приготовить стейк дома.

Он достал его и положил на тарелку размораживаться. Время для приготовления вкуснейшего завтрака это позволяло. Он сел напротив куска мяса и стал прокручивать у себя в голове короткий разговор с Петром.

Но анализа и комментариев по разговору не последовало, потому что мысленно Марк был в другом месте. Он смотрел на мясо. Он изучал его и щупал взглядом. Оно уже подтаяло и стало пахнуть. Как пахнет сырое мясо, сырая плоть. Марк прилип взглядом к этому куску. Мясо блестело, были видны его белые прожилки, красновато-влажное, оно манило его. Марку захотелось его потрогать. Он зачем-то оглянулся по сторонам — как будто боялся, что за таким непристойным делом его кто-то застукает. Он начал медленно гладить кусок говядины, пальцами прощупывал поверхность, всю шероховатость мяса. Гладил медленно, немного надавливая, вперёд-назад. Он начал чувствовать поднимающееся возбуждение и сильнее надавил на мясо. Из него стала проступать алая кровь — от этого зрелища Марк впал в экстаз. Он взял кусок в руки и начал в импульсивном возбуждённом состоянии тереть мясо о своё лицо. Божественный запах сырого куска тела сделал из Марка дикое похотливое животное. Мясо оставляло кровавые следы на его коже, аромат устойчиво впитывался в него. Страсть к мясу перешла на новый уровень — теперь ему захотелось поцеловать его. Он целовал и облизывал мягкую сырую плоть. Он был на седьмом небе от счастья и, позабыв обо всех своих невзгодах, наслаждался этим процессом. Полностью себя удовлетворив, Марк посмотрел на кусок и, как бы в благодарность ему за те блаженные ощущения, решил съесть мясо. Он впился зубами и получил очередной импульс удовольствия. Он вгрызался в мясо с такой энергией и энтузиазмом, как будто не ел неделю. Вкус был специфический, как и запах, но это не смущало Марка, а лишь наоборот, открывало ему новые, неведомые ощущения.

— Отличный был завтрак! — Марк шёл на работу довольный и полный сил.

Дождь закончился, а это значит, что в воздухе витал приятный аромат озона и мокрой прибитой пыли. Марк также впервые обратил на это внимание и несколько раз по дороге громко втягивал в себя последождевые нотки. Аллергия, мучавшая Марка, отступила, будто побоялась связываться с очнувшимся парнем.

Дверь в офис была приоткрыта, и Марк уже слышал доносившиеся оттуда голоса своих коллег. Они что-то бурно обсуждали после выходных. Наш герой решил немного повременить с вторжением и остановился у двери, чтобы послушать щебет офисных птичек.

— Я вчера сделала отличное фото в парке, выложила в Инстаграм и ждала шквал лайков, но их всего набралось только двадцать пять! — негодовал голос Марты.

— Кошмар! — вторил голос второй коллеги, Сары. — Но ты же видела, я лайкнула твой пост, ты там действительно очень хорошо получилась, и это цветущее дерево рядом с тобой — отличный кадр!

— Да я видела, спасибо. А у тебя сколько подписчиков? Может, мне накрутить подписчиков, чтобы возросло количество лайков?

— У меня пятьсот человек. Кстати, знаешь, можно же ведь и лайки покупать…

«Убью!» — подумал Марк и решительно шагнул в кабинет с гордо поднятой головой.

— Ой, посмотрите, какие люди в Голливуде! — хихикнула Сара, которая не работала в субботу.

Сара была однозначной противоположностью Марты — высокая и худая. Но вот что их объединяло — так это свинячьи маленькие глазки и губы-ниточки.

— А что это наши голубые глазки так светятся от счастья? Неужели девушку себе завёл? — подхватила Марта.

Глава 11

В этот день Марк так и не сходил в кабинет к директору, потому что он ещё долго не покидал другой «кабинет». Свежее мясо подарило ему не только новые ощущения, но и дало вспомнить давно забытые другие ощущения поноса. Задницу жгло как пламенем при каждом новом выбросе жидких фекалий.

Девочки нашли нужные лекарства из местной аптечки, и ему стало легче.

— Извини, а ты хорошо… ну это… — хотела вслух что-то сказать Марта, но было видно, что ещё не на все сто была готова это сделать.

— Что? — спросил её Марк.

— Я лучше напишу, — немного покраснев, ответила та.

Раздался характерный звук оповещения в «аське». В таких компаниях среди сотрудников часто использовался данный мессенджер.

Марк открыл сообщение: «Извини, ты хорошо вытираешься? От тебя просто такое амбре (зелёный смайлик, которого тошнит)».

«Поверь: я тщательно вытираюсь, провожу салфеткой до тех пор, пока на ней не будет коричневых следов моего помёта. А ещё, когда я подтираюсь, для лучшего эффекта представляю, что это ты своим языком вылизываешь мне задницу».

— Да ты конченый псих! — завопила Марта вслух.

— А ты рот свой закрой — может, и вонять тебе меньше будет.

— Да что там у вас опять произошло? — не понимала оставшаяся в стороне Сара.

— Когда же ты уволишься, наконец, достал, психопат! — кипела Марта. — Сара, смотри, что он мне написал! — подозвала к своему компьютеру коллегу.

Сара подошла, уткнулась в монитор, внимательно и сощурившись прочитала переписку. И, сделав какое-то умозаключение у себя в голове, осуждающе посмотрела на Марка.

— Марк, если у тебя какие-то проблемы в семье или не складываются отношения с девушкой, это всё поправимо. — Сара вдруг перевоплотилась в спокойную и рассуждающую женщину. — Знаю: советы дают, только когда о них попросят. Ты нас никогда не попросишь, но это не значит, что мы не должны тебе помогать. Ты наш коллега, мы много лет бок о бок работаем и поддерживаем друг друга. Нам не безразлично твоё психологическое состояние.

И как бы между делом встала и подошла к столу Марка, уже что-то держа в руке.

— У моей кузины были точно такие же симптомы, как у тебя: вспыльчивость, агрессия, депрессия. И ей помог излечиться один очень хороший человек, доктор.

— Я не болен! — не выдержал Марк.

— Мы в этом просто уверены, Марк, но пообщаться с умным и интересным человеком никогда не будет лишним и не навредит уж точно! — улыбнулась Сара и протянула небольшую бумажку. Это была визитка того самого доктора.

— Ну всё, это переходит все границы! До завтра, психопатки, завтра я уволюсь и буду свободен от вашего дурдома! — Марк, выключая компьютер, посмотрел на время — пять часов вечера. — Рабочий день до семи — ничего страшного, что уйду пораньше.

Вышел из-за стола и направился к выходу. Сара с ловкостью пантеры поймала его у двери и, постучав одной рукой по плечу со словами: «Всё будет хорошо», другой незаметно засунула в карман джинсов визитку доктора. Марк оттолкнул её и быстро вышел. Сара повернулась к Марте и довольно подмигнула.

Глава 12

Прежде чем пойти домой, Марк решил заглянуть в продуктовый магазин. Взяв тележку, он решительно пошёл опустошать полки магазина. Брал то, что было на уровне его рук, полностью оправдывая ожидания местного мерчендайзера. Помимо пива и прилагающейся к нему закусочной дряни, Марк решил взять что-то существенное и сытное. От мясных лавок он сразу отказался, хотя искушение было сильное, но решил перебиться полуфабрикатами. Наполнив два фирменных пакета продуктами, Марк завернул в аптеку.

В аптеке была очередь из покупателей, и ему пришлось какое-то время переминаться с ноги на ногу, чтобы подождать, пока все рассосутся. Пакеты были тяжёлые и сильно врезáлись ручками в ладонь. Наконец последний дедушка вышел, и Марк подошёл к окошку.

— Здравствуйте, посоветуйте, пожалуйста, самое сильное слабительное средство! И быстрое, — жалобно начал он.

Поймав странный взгляд продавщицы из-под роговой оправы, он продолжил:

— Я просто уже пять дней не могу сходить… ну… э… по-большому. Живот очень сильно болит, раздуло. А вечером у меня свидание — ну сами понимаете, с такой ношей ничего путного у нас не получится. Мне бы за несколько часов в норму прийти и освободиться, так сказать.

— Поможем, молодой человек! — ухмыльнулась она ему из окошка.

— И, главное, в порошке. Я таблетки глотать не умею, — быстро добавил Марк.

Довольный, он вышел из аптеки и направился в сторону дома. Это был идеальный вечер — мысли о завтрашнем дне и будущем в целом грели его душу. А пустой кишечник радовался выздоровлению.

Дома Марк разделся и в одних трусах уселся на диван с баночкой пива. Идеально!

Ночь на удивление прошла без эксцессов — спокойно и без снов. Выпив свежезаваренный кофе и приняв душ, Марк в отличном расположении духа собирался в последний раз на свою нелюбимую работу. Даже надел не джинсы с джемпером, как обычно, а брючный костюм. Он носил его только по особым случаям, а точнее — последний раз на свидании ровно четыре года назад.

Дойдя до работы бодрым шагом, Марк энергично вошёл в офис.

— Всем доброе утро!

Сидевшие уже на своих рабочих местах девушки многозначительно переглянулись.

— И тебе, Марк.

Начался рабочий день. Коллеги молчали — никто не решался заводить разговор на какую-либо тему. Только по клавиатуре напряжённо стучали Сара и Марта. Они переписывались друг с другом в «аське» — это была их отдушина, где они могли свободно обсуждать Марка.

И как обычно, часа через три девочки традиционно начали готовиться к чайной паузе.

— А давайте я, как истинный джентльмен, хоть напоследок немного за вами поухаживаю! — Марк направился к чайнику и кружкам девочек.

Они опять переглянулись с вытаращенными от удивления глазами и согласились. Марк, разливая чай, незаметно достал из кармана брюк своё секретное оружие, которое он назвал «месть». Слабительное приземлилось в каждую кружечку и разбавилось ароматным чаем. Поднёс каждой лично и с улыбкой пожелал приятного чаепития.

Сел на своё место и, удостоверившись, что они выпили всё до конца, сказал:

— Я схожу к директору — не буду больше оттягивать этот прекрасный момент сообщения о моём уходе.

Марк вышел из кабинета и прежде, чем постучаться к директору, набрал на своём смартфоне чей-то номер.

— Алло, Зоя Маммедовна, здравствуйте! Это Марк, коллега Марты, которая вам подбирает тур в Германию.

— Да-да, и мне приятно…

— Так вот, Марта попросила вам передать, что всё готово, она подобрала идеальный вариант и просит вас подъехать сегодня, всё вам расскажет и покажет наглядно.

— Да, конечно, выезжайте, ждём вас…

У каждого менеджера есть свой самый нелюбимый турист. И это, как правило, взаимно. То есть турист, как будто чувствуя, что не нравится менеджеру, делает всё, чтобы взбесить ещё больше. Так вот, у Марты это была Зоя Маммедовна — отвратительная старушенция, которая попила у неё достаточно крови.

Но именно её приезд так нужен сейчас был Марку! Это было его второе секретное оружие «месть-2».

Постучав три раза и повернув ручку двери, Марк заглянул и спросил:

— Герман Адамович, можно войти?

Директор их маленькой турфирмы был довольно тучным мужчиной. Он редко заходил в офис менеджеров — либо доверял им полностью, либо, наоборот, не хотел тратить на них своё драгоценное время. Из-за большой массы тела у того была одышка, и даже когда он просто сидел, то дышал громко и со свистом.

— О, Марк, конечно, заходи, какой-то вопрос? — Голос у директора был глухим и добрым.

— У меня к вам срочная новость. Я, к сожалению, срочно увольняюсь — мне предложена новая работа в другой стране. Пока не могу предоставить вам большей информации, но как только освоюсь, обязательно напишу вам весточку о себе.

— Ох, подставляешь ты меня, Марк: резко перед сезоном говоришь такие вещи! — расстроился Герман Адамович.

— Извините меня, пожалуйста, — сам только что об этом узнал. До этого меня держали в неведении.

Глава 13

«Как же ловко я всё провернул, уволился без лишних хлопот и показал этим тупоголовым курицам их место — место у параши!» — ликовала душа Марка.

Теперь, когда всё улажено, оставалось только одно: спланировать первое убийство. От одной только этой мысли у Марка как будто бабочки порхали в животе. Всё вокруг приобретало радужное свечение, птички пели на деревьях, солнце грело и ласкало его макушку головы. Марк планировал не выходить из квартиры как минимум неделю, поэтому ещё раз зашёл в супермаркет и, набрав свою привычную потребительскую продуктовую корзину, направился домой.

Дома он снял ненавистный костюм, переоделся в домашние треники и майку и принялся кайфовать от жизни и одиночества. Выпив баночку пива, ему почему-то захотелось включить громко музыку, хотя никогда ранее ему это даже в голову не приходило. Он был очень тихим жильцом — многие соседи даже думали, что квартира данная пустует.

«Ну вот, сейчас и узнают, кто тут живёт. — Марк подошёл к ноутбуку и понял, что с таким аппаратом он особо не разгуляется. А хороших, мощных колонок у него отродясь не было. — Ладно, не больно-то и хотелось. Значит, я так и должен оставаться тихим — это моё амплуа».

Марк уже решил, что ему обязательно нужно продумать свой образ убийцы основательно, до мелочей. И даже набросал небольшой план:

«1. Выбор жертвы. (По возрасту? По гендерному признаку? По социальному различию?)

2. Стиль убийства (в какое время суток, связывая или нет, усыпляя предварительно или нет).

3. Орудие убийства (колюще-режущие предметы, удушение верёвкой, удушение руками, удар тяжёлым предметом).

4. Запоминающиеся черты убийцы. Например, забирать какой-нибудь сувенир с места преступления или, наоборот, оставлять на жертве что-то после себя».

«План, конечно, дилетанта, но надо же с чего-то начинать», — подумал Марк, перечитывая каждый свой пункт.

Вдруг пришло некое озарение: чтобы хоть как-то понять принцип этого механизма — механизма убийства, — нужно ознакомиться с его самыми яркими представителями, самыми великими и знаменитыми серийными убийцами за всю историю человечества.

Марк включил ноутбук и погрузился во всемирную паутину в поисках информации о злодеях всех времён и народов. В первую очередь он обратил внимание на советского маньяка Андрея Чикатило, на счету которого как минимум сорок три убийства. Жертвами Чикатило были дети, подростки и молодые женщины. В его биографии не говорится ни о каком неблагополучном детстве. Он был просто психически больным садистом. Насиловал детей и убивал. У него были обнаружены скотч, верёвка, нож и вазелин.

Затем он начал изучать историю Теда Банди — американского серийного убийцы, насильника и некрофила, который вошёл в историю как самый «обаятельный» маньяк. Банди был очень образованным, имел даже степень в области психологии. Наклонности к насилию пошли у него из детства, хотя воспитание было на должном уровне, он был из обеспеченной семьи. Маньяк признался в тридцати преступлениях, но эпизодов, скорее всего, гораздо больше. Жертвами Банди были молодые девушки и маленькие девочки. Психологи описывают Банди как социопата и садиста, который получал удовольствие во время убийств и после — так он чувствовал свою власть.

За окном уже смеркалось, а Марк всё ещё был поглощён экраном ноутбука и изучением страшных людей. В списке серийных убийц были мужчины, но тут взгляд выцепил женское имя Эйлин Уоронс — кровожадные и садистские наклонности могут быть и у женщин. Эйлин Уоронс родилась, когда её матери было всего четырнадцать лет, поэтому девочку на воспитание забрали бабушка и дедушка. Уоронс утверждает, что дед насиловал её вместе со своими друзьями, однако найти какие-либо доказательства не удалось. Уоронс виновна в убийстве семи человек — все они мужчины, которых она убила из огнестрельного оружия.

«Вот женщину как-то странно видеть среди таких убийц, не место тут им», — сетовал Марк.

На самом деле мысли у него такие не потому, что он считает женщин нежными существами, неспособными на такие грязные вещи, — он считает их просто слабыми и слишком сентиментальными. Одним словом, у них кишка тонка на такие злодеяния.

За окном уже была глубокая ночь. Марк сидел на диване и продолжал восхищаться теми, про кого читал весь день. И не важно, что все они закончили плохо: у кого-то пожизненное, другого на электрический стул посадили, а третьего казнили выстрелом в затылок. Всё это было не важно для Марка — он считал, что они добились своего, их запомнили, и будут помнить ещё долго. Они вошли в историю.