Внутри меня огонь

Элис - 1.

Imagine Dragons – Believer

Элис -1.

11 лет.

Мне одиннадцать. Я стою в коридоре небольшого домика и смотрю на женщину, что привёл отец. Чужую и незнакомую, с тошным запахом сирени и с прищуренными карими глазами. На ней серые брюки и синяя заправленная в них полупрозрачная рубашка. Её руки костлявые с длинными ногтями, что царапают кожу, когда Элис хватается за мой подбородок, чтобы взглянуть в глаза. За её спиной прячется тощая исхудалая девчонка с выпирающими острыми лопатками и огромными серыми глазами, спрятанными за очками с тонкой оправой.

Женщину зовут Элис Кристалл, а ту девчонку: Трейси. Они мне не нравятся, и я не хочу, чтобы эти двое находились в нашем коридоре, но моего мнения никто никогда не спрашивает.

- Стив, - отец пытается смягчить голос, но у него не получается.

Он работает надзирателем в тюрьме, она находится в часе езды от нашего города. У него грубый командирский голос и садистские замашки, которыми он нахватался за пятнадцать лет. Крепкое телосложение, руки в чём-то испачканы: отец только что копался в своей машине, складка между бровями похожа на куриные крылышки.

- Элис теперь твоя новая мама.

Вот, что говорит папа, пока цепкие пальцы женщины сжимают мой подбородок. Я чувствую, как тону в карих омутах напротив, но разрастающиеся злость и отвращение вспыхивают в груди так сильно, что я отталкиваю руку Элис и отшатываюсь.

- Она мне не мать! – кричу я, отпихивая в сторону женщину и проскальзывая под рукой отца.

Проношусь мимо дочери Элис: она хлопает огромными глазами, выбегаю на улицу, громко хлопая дверью.

«Она мне не мать, - повторяю я. – Она мне не мать».

Это был первый раз, когда я почувствовал жгучее неутолимое желание что-нибудь поджечь, и тогда я подумал: было бы здорово, если бы мир превратился в пепел под натиском адского пламени и исчез навсегда, а я бы стоял на сгоревших костях и хохотал.

Вскоре отец женился на Элис, продал дом, и мы переехали в небольшой коттедж семейства Кристалл. Элис работала психиатром и постоянно заставляла проходить различные тесты, будто пытаясь найти неизлечимое расстройство, и каждый раз, оставаясь ни с чем, подозрительно прищуривалась: её глаза окончательно прятались за веками.

У неё были морщины из-за постоянных прищуров и родимое пятно на скуле, женщина каждое утро тщательно замазывала его пудрой.

Чтобы избежать нудных тестов и бесед, я сбегал из дома и пропадал до темноты.

Я был замкнутым ребёнком и чертовски проблемным. У меня не было друзей, и я никак не мог найти общий язык со сверстниками. Я казался им странным, таким и оставался. Даже когда перешёл в новую школу так и не смог найти единомышленников.

Никто не обращал на меня внимания: тихий, необщительный и пугливый подросток был для всех лишь предметом насмешек и издевательств. Я злился и ненавидел, а потом в какой-то момент меня переклинило, и я начал давать сдачи. Меня часто отстраняли от занятий за драки, учился я отвратно, отца вечно вызывали к директору. Школьный психолог в ответ твердил одно и то же: ребёнок потерял мать и не принимает мачеху в качестве её замены, отсюда хулиганство и вызывающее поведение. Это нормально.

Элис же считала, что у меня просто проблемы с головой. Она казалась назойливой учительницей, ненавидящей студентов и ставившей всем поголовно неудовлетворительные оценки. Ворчливая и неприятная женщина. Каждый раз во время злости её светлый пучок на голове опасливо покачивался. К моему счастью, большую часть времени мачеха находилась на работе.

Элис стала первой причиной, заставившей меня взять в руки зажигалку. Огонь успокаивал, и злость на весь мир, в том числе и на отца, исчезала как призрачная дымка.

Тогда я ещё ничего не поджигал, просто подносил к глазам небольшое пламя и рассматривал как завороженный. Огонь подрагивал из-за дыхания, иногда обжигал пальцы.

Я не боялся его, наоборот, пламя казалось частью меня. Иногда я представлял, как контролирую огонь своими мыслями и движениями рук, словно в каком-нибудь фильме про людей икс. Там тоже есть парнишка с даром подчинять пламя, но потом он перешёл на сторону Магнито и… Я не помню, что с ним случилось. Вроде бы он умер в последней битве или же просто потерял силы. Да это и не важно.

Речь сейчас идёт не о вымышленном парне из комиксов и фильмов, а обо мне.

Итак. Мне одиннадцать, у меня нет друзей, моя мать умерла два года назад, отец нашёл новую женщину и женился на ней, у меня появилась нежеланная сводная сестра и всё, о чём я мог думать, - это успокаивающий огонь.

Зажигалка стала другом, пламя – счастливыми моментами. Вот, с чего начинается моя история, заканчивающаяся в психиатрической лечебнице, где я, накаченный успокоительным, сижу и рисую картинки.

Эмма Вудс, девушка, которую я полюбил всем своим израненным сердцем, которую оттолкнул, потому что не мог позволить себе быть рядом с ней, сидит сейчас напротив и читает письмо, якобы адресованное мне от старого забытого во времени друга. Она кажется воображением. Я настолько сильно притуплён таблетками, что уже не понимаю, кто меня окружает и что от меня хотят.

Мне дают в руки ложку, и я ем из тарелки, стоящей передо мной.

Мне дают таблетки, и я глотаю их.

Мне дают карандаш, и я рисую.

Как я и сказал, первая причина, по которой я взял в руки зажигалку, Элис Кристалл, моя мачеха, новая мама, женщина, навещающая меня каждый день и пытающаяся вылечить. Я вижу ликование в её взгляде, когда она смотрит на меня. Вижу наслаждающегося триумфом человека. Что ж, Элис. Первая история будет про тебя…

Элис - 2.

Daughter – Numbers

Элис -2.

12 лет.

- Мне снова звонил директор, - говорит отец, упорно пытаясь отрезать тупым ножом кусок сочного поджаренного мяса.

Мы сидим за столом, изображая любящую семью, ничего хуже в этом мире и быть не может. Элис плотно поджимает губы, насаживая на вилку куски непослушных брокколи словно сено на вилы, и её морщины на щеках увеличиваются в два раза. Трейси сидит справа от меня и неохотно катает по тарелке горох. Она ненавидит его так же сильно, как свои розовые очки.

Отец бросает бесполезное занятие и со стуком кладёт нож рядом с тарелкой, поднимая голову и осматривая присутствующих.

- Опять затупился что ли, - бурчит, откидываясь на спинку стула.

Его взгляд останавливается на мне, и я ёжусь, чувствуя, как неприятная напряжённость сковывает мышцы. Смотрю на тарелку с остатками картошки и медленно начинаю собирать еду в одну кучку.

- Ты опять пропускаешь занятия.

Это не вопрос.

Если директор действительно звонил отцу, то тот в курсе о моём недельном прогуле. Мне там неприятно. Все косятся на меня, словно я животное в зоопарке, шушукаются за спиной, обсуждают каждое движение. Они шарахаются, когда я случайно оказываюсь поблизости, и боятся.

Это раздражает.

Зачем ходить в школу, если тебя там ненавидят?

Пристальный прожигающий взгляд отца пронзает насквозь. Я напряжён настолько сильно, что готов вскочить в любую секунду лишь при малейшей опасности.

Элис неожиданно хлопает дочь по руке, и я вздрагиваю. Вилка выскальзывает из пальцев сестры и с громким звоном падает на тарелку. Руки девчонки прячутся под столом, чтобы женщина не смогла добраться до них.

- Прекрати играть с едой, Трейси, - строго упрекает её мать.

Элис смотрит на мужа: её взгляд такой недовольный, что я на месте отца вообще исчез бы пока не поздно. Напряжение между нами нарастает, я буквально вижу, как оно витает в воздухе.

- Спасибо за ужин, - решаю поскорее уйти в свою комнату, чтобы не нарваться на неприятности.

Поднявшись на ноги, отодвигаю стул.

- Сядь! - рявкает отец, и я послушно опускаюсь обратно.

Есть больше не хочется, остатки картошки совсем не привлекают.

- Мне надоело каждый раз выслушивать от директора, какой ты бестолковый неудачник, - уже тише тянет отец. – Оправдывать тебя… Что ты прячешься за смертью матери, - его голос звучит настолько ядовито, что я еле сдерживаю подступающий к горлу порыв отвращения. – Брехня всё это, - снова пытается приняться за кусок мяса. – Ты просто избалованный мальчишка, думающий только о себе. Мать тут не при чём.

Смотрю в свою тарелку, сдерживая нарастающий порыв негодования и злости, пытаюсь сосредоточиться на чём угодно, только не на безразличном голосе отца.

- Маркус, - Элис пытается вмешаться, понимая, что семейный ужин вот-вот закончится очередным скандалом. – Ему не просто, ты же знаешь, - женщина сидит напротив отца – кладёт ладонь на стол чуть ближе к нему, пытаясь дотянуться своими костлявыми пальцами до руки мужа, но тот даже не обращает на этот жест никакого внимания. Он бросает вилку, раздражаясь, что даже мясо его не слушается, и подпирает подбородок рукой, прикрывая пальцами рот. – Потерять мать – это самое ужасное, что можно пожелать невинному ребёнку.

Невинный ребёнок? Я-то? Уж кто-кто, а она точно не должна считать меня невинным ребёнком. Иногда она бывает настолько тошнотворно-слащавой, что хочется блевать.

- Я поговорю с ним, - ещё приторнее обещает Элис. – Мы поговорим и найдём выход из этой сложной ситуации. Оставь это мне, дорогой.

Поднимаю голову и медленно перевожу взгляд на женщину: она улыбается, и её веки прищуриваются так сильно, что я еле могу разглядеть карие пронзительные глаза. Лживая женщина…

- Хорошо, - сдаётся отец, не горящий желанием разбираться с моими школьными проблемами.

Элис улыбается и изящно встаёт из-за стола. Огибает его и оказывается у меня за спиной, её цепкие пальцы сжимают плечо так сильно, что я даже сквозь кофту чувствую длинные ногти мачехи.

- Мы займёмся этим прямо сейчас, - мурлычет она.

Отпустив плечо, женщина наклоняется к отцу и целует в щёку своими тонкими губами.

- А вы с Трейси пока уберите со стала и вымойте посуду. Стив, - Элис смотрит на меня, довольно улыбаясь будто ребёнок, получивший долгожданную игрушку.

Прищуриваюсь. Оставаться с ней наедине нет никакого желания, но выбора нет. Это лучше, чем оказать в лапах отца. И чем скорее мы начнём, тем быстрее всё закончится.

Поджимаю губы и поднимаюсь на ноги, неохотно направляясь за Элис в её кабинет, ставший для меня вторым домом. Там я провожу даже больше времени, чем у себя в спальне.

Ровная осанка Элис Кристалл передо мной похожа на маятник, а я сутулюсь, пряча руки в карманах и смотря под ноги. Женщина открывает дверь, пропуская меня вперёд, придерживает её, а, когда я оказываюсь в идеальном бело-сером кабинете и по привычке направляюсь к кожаному креслу, осторожно закрывает преграду и медленно направляется к столу.

Я сажусь, облокачиваясь предплечьями о ноги, и смотрю на сцепленные руки.

- Я хочу просто поговорить с тобой, Стив, - тихо говорит Элис, перемещая офисный стул из-за стола ближе ко мне, чтобы между нами «не было никаких преград». Она присаживается и перекидывает ногу на ногу. – Почему ты постоянно прогуливаешь занятия?

Поджимаю губы, потому что отвечать на поставленные вопросы вообще нет никакого желания, но, если я этого не сделаю, никогда не уйду.

- Мне там не нравится.

- Почему?

- Потому что, - бурчу. – Не вижу смысла приходить туда, где мне совсем не рады.

Рори - 1.

Jose Gonzales – Crosses

Рори – 1.

12 лет.

Когда мы переехали в богатый район, находившийся недалеко от пристани, добираться до школы стало чертовски неудобно, но переводить меня посреди последнего учебного года никто не собирался. Я закончил начальную школу, а после отец подыскал для меня место поближе.

Я оказался в новой средней школе и продолжил строить из себя замкнутого обиженного на весь мир ребёнка. По началу некоторые одноклассники пытались подружиться со мной, но я не горел желанием заводить знакомства и вообще с кем-либо общаться, поэтому ко мне быстро потеряли интерес и стали избегать.

Начались насмешки: из-за них я стал буянить и пропускать уроки, постоянно хулиганил и лез в драки с любым, кто мне не нравился.

И как раз из-за этого Рори Джей Вудс обратил на меня внимание. Мне было двенадцать, и я заканчивал первый курс средней школы, а Джею тогда только-только исполнилось четырнадцать. Он был старше меня примерно на полтора года.

Наша встреча произошла под конец учебного года. В марте, когда бесконечные дожди сводили с ума. Тогда я вновь поцапался с одноклассником: Руди Дигроу, местный задира и хулиган похлеще меня самого, в очередной раз начал пытаться вывести меня из себя. Ему это нравилось. Я был у него зверушкой, которую легко можно разозлить, например, сказав гадость про умершую мать.

Это произошло за школой. Я так сильно задел самолюбие Руди, что тот решил подкараулить меня вместе со своими дружками. Пятеро на одно уже нечестно, но кто ж будет спорить о приличиях, если тебя окружают со всех сторон и загоняю в тупик.

- Что, малыш Стивви, обоссался? – гогочет Дигроу, скалясь шакальей усмешкой. – В следующий раз будешь держать язык за зубами.

Я никогда не испытывал страх перед Руди, хотя парень гораздо выше и коренастее, но идти против целой компании даже для меня глупость. Хотя отступать всё равно некуда, а убегать я не привык.

Дальше я помню только адреналин, затуманивший разум, боль, кровь во рту и запоздалое осознание, что я валяюсь на земле и меня жестоко избивают ногами. Не могу вырваться из-под града ударов, и остаётся лишь сгруппироваться, спрятать голову руками и ждать. Это длится вечность. Кажется, я даже успеваю потерять сознание, потому что всё буквально в один момент заканчивается.

Кто-то вскрикивает, кто-то ругается.

Неужели, преподаватели пришли? Хоть здесь от них будет толк.

С трудом приподнявшись на локте, я вижу парня. Тот ловким движением сбивает с ног одного из неприятелей, второго хватает за шкирку и припечатывает к стене. Остальные разбегаются в разные стороны, крича что-то про «не связываться» и «валим».

Я сажусь, тыльной стороной ладони стирая со скулы кровь, и шакальими глазами наблюдаю за спасителем. Кажется, он учится на курс старше, иногда я вижу его на спортивном стадионе и в столовой. Но мы ни разу с ним не общались, так что я понятия не имею, какого чёрта этот парень вообще решил влезть в драку.

Бросив на меня безразличный взгляд, спаситель прячет руки в карманах штанов и уходит, так и не проронив ни единого слова.

Высокомерный придурок. Я бы и без него справился…

Через несколько дней происходит ещё одна стычка с Руди. На английской литературе он начинает дразнить меня девчонкой и в очередной раз трепаться про мою маму.

В итоге я срываю занятие и отделываю Руди на глазах у всего класса.

И вот теперь я сижу на стуле перед кабинетом директора, собираясь в очередной раз выслушать нудную лекцию по поводу драк в школе и срывания занятий. Потом меня отправят к психологу, а после, возможно, позвонят отцу или мачехе и расскажут о моём плохом поведении. Оставят после уроков. Всё это за последние месяцы было со мной, наверное, уже раз сто.

У меня кровоточит губа из-за сильного удара Руди: рана саднит, а, когда я слизываю кровь, становится ещё неприятнее.

Дверь кабинета открывается, и в коридор выходит парень. Встретившись взглядом с его зелёными глазами, я понимаю: это именно он спас меня в прошлый раз от дружков Руди. На нём армейская кепка и военная футболка, виднеющаяся из-под распахнутой толстовки. Парень смотрит в упор, будто ожидая благодарностей, а у меня язык не поворачивается.

- Зашивать придётся, - говорит он, кивая на мою губу, и я отворачиваюсь, чтобы спрятаться от пристального взгляда. – У меня как-то бровь рассечена была, три шва наложили, - садится рядом. – Мы тогда в лагере не поделили что-то… Потом сержант прознал про драку, и нам пришлось бежать три километра полностью экипированными. А то, что нам было всего одиннадцать, никого не волновало, - он улыбается, вспоминая что-то, а потом протягивает руку. – Я Рори Вудс. Ты же Стив, да? Учителя тебя недолюбливают.

Смотрю на его пальцы, но не решаюсь ответить на рукопожатие, потому что, если я это сделаю, то мы автоматически подружимся, а я не хочу ни с кем иметь ничего общего.

Рори это ничуть не смущает, и он откидывается на спинку стула, вытягивая ноги.

- Это, наверное, чертовски дерьмово. Когда теряешь кого-то, - тянет Рори. – Особенно, кого-то из родителей.

Я напрягаюсь, чувствуя в голосе Вудса насмешливые нотки.

- Тебе-то что? – недружелюбно бросаю я. – Это тебя вообще не касается.

- Прости-прости, - поднимает руки, смотря на меня. – Я не хотел тебя обидеть, - улыбка трогает его губы, и я теряюсь. – У меня отец военный, работает в Европе в зоне боевых действий, - парень отворачивается, но я успеваю заметить грусть на его лице. – Каждый раз, когда папа уезжает, я боюсь, что он не вернётся. Мне кажется, когда-нибудь этот момент наступит.

Рори - 2.

X Ambassadors – Unsteady

Рори – 2.

12 лет.

Но я прихожу. Не потому что хочу померяться с Рори Вудсом силой и выяснить, кто из нас круче, просто мой дом находится неподалёку, а пристань – моё любимое место для прогулок. Этим холодным весенним вечером она кажется безжизненной и мрачной: ледяная гладь воды дрожит под сильным пробирающим до костей ветром, и я ёжусь, кутаясь в куртку и пытаясь натянуть воротник на подбородок. Шарфа нет, и холодный ветер забирается под одежду, заставляя периодически вздрагивать.

На горизонте виднеются маленькие рыбацкие судна, похожие на бумажные кораблики, выпущенные ребёнком в огромную лужу. Облака над ними сгущаются и темнеют как густые сдвигающиеся брови Посейдона. Ночью будет шторм – синоптики кричали об это ещё два дня назад – и я не понимаю, зачем рыбаки вышли в море в такую жуткую погоду.

Не люблю холод. А уж такую весну тем более.

- Пришёл, - весёлый голос заставляет оторваться от горизонта и «бумажных» кораблей.

Я стою возле поручня, облокотившись на него предплечьями.

- Я живу неподалёку, - бурчу я, косясь на Рори, у него на голове вместо армейской кепки теперь чёрная шапка, сильно натянутая на уши. – Просто гулял.

- Ну, да, - улыбается, облокачиваясь рядом со мной. – Мой дом тоже неподалёку. Частенько здесь бываю. Ты, смотрю, тоже?

Ничего не отвечаю, чувствуя на себе насмешливый взгляд зелёных глаз. Ветер снова набрасывается, и я ёжусь, вдруг подумывая о том, а не вернуться ли в коттедж Кристалл? Всё-таки там теплее. Запрусь в комнате и сделаю вид, что меня нет дома.

- Пошли, спустимся, - Рори толкает меня локтем в бок и кивает в сторону берега: там расположена старая деревянная пристань.

Я неохотно морщусь.

- Да мне и здесь неплохо, - бормочу.

- Не будь девчонкой! – Вудс улыбается, и его белоснежные зубы на фоне весеннего холодного вечера кажутся фонариком, излучающим свет. – Пошли. Или ты струсил?

- Ничего я не струсил! – возмущаюсь, отстраняясь от поручней и пряча руки в карманах, потому что пальцы уже чертовски замёрзли. Надо было прихватить с собой перчатки или хотя бы шарф…

- Тогда пошли! – Рори идёт спиной вперёд, пристально наблюдая за мной.

Его улыбка раздражает, но не до такой степени, чтобы бросаться на парня с кулаками с жаждой выбить у него парочку зубов. Вздыхаю и всё-таки следую за Вудсом, тот отворачивается и уверенно направляется в сторону лестницы, ведущей вниз.

Парень идёт впереди меня, между нами расстояние примерно в десять метров. Он решительно сбегает в сторону берега и спрыгивает с последних ступеней прямо в песок. Я же не тороплюсь. Ёжась от холода, медленно и осторожно преодолеваю каждую ступеньку и замираю на самой последней.

На мне кроссовки, и пробираться к деревянной пристани через вязкий песок совсем не хочется.

- Ну, чего застыл? – кричит Рори.

Я смотрю на парня, и жгучая жажда вернуться наверх, а после уйти куда-нибудь подальше, вонзается в сердце, но вместо этого я всё-таки делаю шаг, позволяя кроссовкам увязнуть в песке, и лениво бреду к Рори.

Вода вспенивается и ласкает берег будто тело своей любовницы, и мне приходится отойти чуть в сторону, чтобы волны не добрались до меня.

Заметив на себе пристальный взгляд Вудса, поджимаю губы. Парень улыбается, когда я останавливаюсь недалеко, затем подбирает валяющийся под ногами камень и бросает в воду. Громкий «бульк» растворяется в шумном свистящем ветре.

- Расскажи о себе, - просит Рори. – Что ты любишь? Кроме как влезать в неприятности.

Его голос ироничный, но не злой.

Что я люблю? Даже не знаю. Если я не в школе, то целыми днями гуляю, просто шляюсь по городу, никого не замечая и ни с кем не разговаривая.

- Ничего, - говорю я, поддевая носком кроссовка большой камень.

 - Такого быть не может! – смеётся Вудс. – Чем ты увлекаешься? – я пожимаю плечом, потому что действительно не знаю, что ответить. – Я вот мечтаю поступить в «Вест Пойнт» после старшей школы, - говорит он. – Хочу стать военным как мой отец. А ещё я люблю кататься на велике и разбирать оружие. У нас дома есть пистолет и ружьё, и мы частенько ходим стрелять по банкам, - парень замолкает, словно поняв, что разговор каким-то непонятным образом поменял тему. – Так что? – снова ничего не отвечаю, но Рори не сдаётся. – Какую музыку ты слушаешь? Может… Любишь рисовать или… я даже не знаю.

Вздыхаю, качая головой и пытаясь придумать хоть что-то, чтобы этот навязчивый говорливый парень оставил меня в покое, но на ум ничего не приходит.

- Не знаю… - бормочу. – Мне нравится играть на пианино…

- О! – Рори вскрикивает, словно я сказал нечто невероятное. – Ты играешь на клавишах? Это же круто. Я вот не умею. А кто тебя научил?

- Мама.

- Оу, - парень притихает, но даже новость о покойной матери его не останавливает. – Это всё равно здорово! Сыграешь мне как-нибудь?

Пожимаю плечом.

- Моя мама играет на виолончели, - продолжает Рори, подбирая с земли очередной камень и пытаясь запустить его по глади воды, но тот упорно не желает прыгать по ней. – Вы с ней поладите. Хочешь зайти к нам как-нибудь на ужин? Предки всегда рады моим друзьям.

Скептично фыркаю.

- Когда это мы с тобой стали друзьями?

- А ты разве против? – удивляется Вудс, строя гримасу, мол, как это ты не хочешь дружить со мной.

Элис - 3.

Night Lovell – Rideau Swing

Элис -3.

12 лет.

- Заполни тест, и можешь быть свободен.

Элис кладёт передо мной очередные бумаги и ручку – я смотрю на них с презрением.

- Опять на шестьсот вопросов? – бурчу я.

Торчать тут несколько часов нет никакого желания, особенно отвечать на глупые однотипные и бессмысленные вопросы. Я хочу просто выйти на улицу и забыть о существовании этой семейки.

- Нет. Примерно двести. Ты быстро закончишь, - улыбается Элис.

Двести? Да я проторчу тут больше часа…

Смотрю на неё, чувствуя бескрайнюю фальшь. Мачеха огибает стол и аккуратно присаживается в кресло, стараясь не отводить от меня взгляд. Она наблюдает за каждым моим движением, за каждой эмоцией, мелькающей на лице, видит насквозь.

Я ничего не отвечаю, притягиваю к себе тесты. Беру ручку, щёлкаю. Читаю инструкцию, пропуская половину, потому что уже прекрасно знаю, что нужно делать и как отвечать. Что говорила школьный психолог, когда давала подобные задачки? Отвечай, не думая. Первое, что приходит в голову.

Быстро читаю вопросы, обводя кружком ответы, которые считаю нужными.

Здесь нет правильных ответов. Но если я попытаюсь обмануть и поставить всё на бум, то Элис сразу поймёт и заставит переделывать. Уж лучше закончить всё за один раз…

Жизненные трудности.

Критика.

Самодовольство людей.

В школе я предпочитаю…

Мои друзья…

Я думаю о Рори и о нашей встречи на пристани. Мне он нравится. Не в плане, как девушка парню, а как человек. Он будто знает, что я чувствую. Понимает. Хочет дружить, не смотря на моё поведение.

- На что направлен этот тест?

- Тебе не обязательно это знать, - слащаво отвечает Элис.

- И результаты, конечно же, ты мне не покажешь, - поднимаю на неё взгляд. Женщина молчит. – Школьный психолог сказала, что испытуемый всегда обязан получать результаты своих тестов.

- С каких пор ты начал слушать школьного психолога, Стив? – спокойно спрашивает Элис.

- С тех пор, как ты начала пичкать меня своими тестами, - не отвожу взгляд. – Ты знала, что я могу отказаться от них? Имею полное право. И без оснований ты не можешь проводить на мне свои сраные исследования.

Она продолжает улыбаться.

- У меня есть основания, Стив, - ненавижу, когда она произносит моё имя. Особенно так слащаво словно действительно заботится обо мне. – Ты пропускаешь школу, плохо учишься, почти не бываешь дома, устраиваешь драки и хулиганишь. Я не могу так просто закрыть на это глаза.

- Ты психиатр. Не психолог, - не унимаюсь, чувствуя закипающее раздражение и злость. – Мне хватает и школьного мозгоправа.

- Послушай, Стив, - с нажимом говорит Элис. – Я хочу помочь тебе. Просто заполни этот тест, и я не буду тебя дёргать ближайшие несколько дней. Пожалуйста.

Лучше сама себе помоги.

Я поджимаю губы и возвращаюсь к бумагам. Мысль о том, что она перестанет доставать меня своими разговорами и тестами следующие дни, радует и вселяет надежду.

«Бывают периоды, когда трудно удержаться от чувства жалости к самому себе».

Этот тест что на депрессивность? Надеюсь, она не сочтёт меня слишком подавленным и не станет наседать ещё сильнее. Чувство жалости к самому себе. Чувство жалости…

Я думаю о маме. Я не могу перестать о ней думать.

«Слово «Пламя» так относится к слову «Жара», как «Роза» к слову…».

Пламя… Я спотыкаюсь на этом слове, вспоминая, как недавно поджигал бумагу в парке. Я просто пришёл туда поздно вечером, потому что не хотел возвращаться домой. У меня была старая книга по психологии, которую я собирался подбросить Элис, чтобы она на какое-то время оставила меня в покое, углубившись в чтение. Иногда это срабатывало. Иногда нет.

Было холодно, поэтому я начал вырывать листы и поджигать. Огонь не только дарил тепло, но и успокаивал, и я даже не заметил, как сжёг всё книгу по кусочкам, страница за страницей. Даже обложку.

- Стив? Всё хорошо? – заботливо спрашивает Элис.

- Да.

Обвожу нужный ответ.

Голова уже не соображает. Она забита разными бессмысленными вопросами про моё поведение, учебу и странные ассоциации.  Потираю переносицу, прикрывая глаза. Только сейчас понимаю, что мне дико хочется пить. И ещё чего-то, что я никак не могу осознать. То ли съесть что-нибудь, то ли сделать, то ли…

- Стив? – уже настойчивее зовёт меня Элис.

Трясу головой и быстро отвечаю на последние вопросы. Бросив ручку на столешницу, поднимаюсь на ноги.

- Всё. Готово. Я пошёл.

Но выйти не получается.

- Подожди, Стив.

Вздыхаю и оборачиваюсь, стараясь не раздражаться по лишним пустякам. Задерживаться здесь не хочется: светлый и отвратительный кабинет сдавливает со всех сторон, будто пытаясь сплющить и уничтожить. Я думаю о том, что скоро с работы должен вернуться отец, поэтому нужно поскорее отсюда свалить.

- Что-то ещё?

За своим идеальным столом Элис кажется до жути невинной, но я-то знаю, какие цели она преследует. Хочет сделать из меня то, что сотворила со своей дочерью. Сломать, прожевать и выплюнуть как клочок бумаги.

- Я бы хотела, чтобы ты пришёл ко мне на работу. Как-нибудь.

Под «как-нибудь» она, очевидно, имеет ввиду «тогда, когда я тебе скажу».

- Это ещё зачем? – не понимаю я.

- Хочу, чтобы ты поговорил с некоторыми моими коллегами. Да и, думаю, тебе будет интересно посмотреть на место, где я провожу большую часть времени. Как раз сможем пообщаться поближе…

Элис - 4.

The Walkmen – New Country

Элис – 4.

12 лет.

Элис всё-таки удаётся затащить меня в свой питомник, расположенный на другом конце города. Безжизненные потрескавшиеся стены прячутся за огромными голыми деревьями, на окнах решётки, и мысли о смерти пробирают до костей. Морщусь, стоя напротив больших ворот. Хочется уйти, но я прекрасно понимаю: в таком случае меня ждут проблемы.

Кристалл настучала отцу, жалуясь, что я не соглашаюсь на её предложение «провести вместе время в её чудной милой лечебнице», и тот, потакая новой жене, доходчиво объяснил, что если я не составлю Элис компанию, то мне будет очень плохо.

Насколько плохо, я не стал уточнять, но, думаю, без рукоприкладства точно не обойдётся.

- Здорово, правда? – радостно тянет Элис, кладя руку мне на плечо.

Это вошло у неё в привычку: трогать меня, когда ей нужно показать, что она здесь босс. Некое моральное доминирование, мол, если ты сделаешь что-нибудь не так, то эта самая рука вырвет у тебя кадык.

- Просто чудесно, - бурчу я, пряча руки в карманах.

Рядом стоит Трейси, её Элис прихватила, чтобы мне было не так «стрёмно». Мне же, наоборот, некомфортно рядом с загнанной испуганной девчонкой, что постоянно прячется за своими очками и боится лишний раз привлечь к себе внимание.

Она младше меня почти на три года, но такое чувство, что ей по развитию лет пять.

Элис хлопает меня по плечу и первой направляется в сторону дверей, остаётся лишь покорно пойти следом. Сводная сестра семенит рядом, стискивая пальцами лямки портфеля с таким усердием, будто она поднимется в воздух, если отпустит их.

Её нервозность всегда напрягает.

Элис заходит внутрь, останавливаясь и придерживая для нас дверь, смотрит на меня так слащаво, словно я её самый любимый ребёнок, и улыбается. В уголках её век скапливаются морщинки, и тональный крем, которым женщина с утра замазывает синяки под глазами, становится ещё заметнее.

В холле до тошноты чисто и тихо. Кожаные диванчики для посетителей, отвратительная баба за стойкой регистрации, сильно смахивающая на жабу. Хотя, нет. Она похожа на Роуз из мультика «Корпорация монстров». Её красная неровная помада на тонких губах вызывает тошноту.

- Как долго мы здесь будем? – спрашиваю я.

- Недолго, - уклончиво отвечает Элис, решительно проходя мимо работника за стеклом. – Доброе утро. Эти двое со мной, не нужно вносить их в базу.

- Доброе утро, миссис Кристалл… Как скажете.

Я кривлюсь, услышав скрипучий голос женщины, и, стараясь игнорировать цепкий взгляд маленьких глаз, неохотно следую за мачехой. Она останавливается перед стеклянными дверьми, достаёт из сумочки пропуск и проводит им по сканеру. Тот пикает, красная лампочка становится зелёной, а громкий лязг, оповещающий, что замки открыты, врезается в голову.

Здесь как в тюрьме, только двери стеклянные. Помню, как-то давно отец брал меня с собой на работу. Мне там не особо понравилось, но, думаю, папа как раз этого и добивался.

Элис придерживает дверь, чтобы мы с Трейси вошли первыми. Я оборачиваюсь, с тоской наблюдая за тем, как преграда за нами закрывается, а громкий замок в очередной раз издаёт протяжный лязг. Теперь мне точно отсюда не выбраться.

- Трейси, дорогая, - краем глаза замечаю, как моя сводная сестра съёживается, пытаясь превратиться во что-нибудь незаметное. – Вот тебе мелочь, сходи к автомату и купи себе что-нибудь, а после можешь поиграть в приёмной или напроситься в игровой зал. Я Фила уже предупредила, чтобы он присмотрел за тобой.

Трейси послушно кивает, забирая деньги. Очевидно, она частый гость в этой больнице.

- Стив, не отставай, - поторапливает мачеха.

Элис быстро идёт по коридору, и я неохотно ускоряюсь.

- Это игровая комната, - говорит мачеха, показывая рукой направо: мы проходим мимо длинного стеклянного окна практически во весь коридор.

Почти как у нас в школе в некоторых классах, только с другой стороны не ученики, а люди в белых одеждах, занимающиеся странными делами. Играют в шахматы сами с собой, что-то рисуют, лепят, даже читают. Один вообще разговаривает с большим растением в горшке, активно размахивая руками и пытаясь что-то доказать цветку. По углам стоят санитары, наблюдая за пациентами. Двое из работников пьют что-то из пластиковых стаканчиков.

Больше ничего разглядеть не успеваю. Мы пару раз сворачиваем направо, поднимаемся по лестнице на третий этаж и оказываемся в служебных помещениях.

Наконец, мачеха останавливается возле одной из дверей с табличкой «Бран Холлинг. Психиатр» и, даже не постучав, нагло открывает дверь.

- Бран? – зовёт, заглядывая в кабинет. – Бран, ты здесь? Да куда он делся… Стив, - Элис поворачивается ко мне, и её раздражение моментально скрывается за милой улыбкой. – Заходи, - хватает цепкими пальцами за плечо и буквально затаскивает внутрь. – Давай-давай. Посиди пока здесь, а когда мистер Холлинг вернётся, он с тобой пообщается. У меня есть важное дело, после сразу же вернусь за тобой. И, пожалуйста, не груби ему.

Открываю рот, собираясь возмутиться, мол, не хочу я общаться с твоими могзоправами, но Элис уже исчезает в коридоре. Тишина тут же обрушивается на меня будто дикий зверь, вонзающийся в желанную плоть.

Я осматриваюсь: небольшой кабинет светлый и уютный. Стол возле окна, кушетка, кресло, диван, стеллаж с книгами и цветы на подоконнике. Возле двери на вешалке висят коричневое пальто и шляпа. Больше смахивает на кабинет детектива, чем на логово психиатра.