Во имя праха, крови и духа

Пролог

И все же, он был там.

В это время года уже рано темнело, а свет уличных фонарей почти не доставал до десятого этажа. Внизу топтались машины, застрявшие в вечерней пробке. Они настойчиво гудели светофору и впереди стоящим. Небо, затянутое облаками смога, меланхолично проглатывало в себя остатки теплого воздуха и выдыхало промозглый осенний ветер.

Поглощенная рабочими документами, она подскочила, когда боковое зрение уловило силуэт за окном. На ее балконе, на десятом этаже жилой многоэтажки, кто-то был. Не птица, не залетевший пакет - человек.

Адреналин ударил в голову, тело было дернулось за каким-то действием, но ватные ноги сразу вернули его на место. Мелко хватая ртом воздух, она развернулась на стуле и уставилась в расшторенное окно с видом на загруженный город. Через пыльное стекло она увидела высокий, темный, явно мужской, силуэт, стоящий за пределами единственного луча света от настольной лампы.

- Добрый вечер. - Тихо и очень спокойно сказал незнакомый мужской голос.

Сердце бешено колотилось, почти заглушая звуки города и слова незваного гостя. Она медленно поднялась и подошла к закрытой балконной двери. Человек тоже сделал шаг вперед и оказался в луче света. Высокий, худой парень лет двадцати пяти, его белые, почти пепельные, короткие волосы торчали взъерошенным ежиком, узкое лицо, с острыми скулами, тонким, немного орлиным, носом и черными глазами казалось очень знакомым…

Она попятилась и снова осела на стул — на её балконе стоял Локи. Тот самый Локи, чьи постеры когда-то висели в её комнате и чьи песни они с подругами заучивали наизусть. Локи, которого она случайно увидела на обложке журнала в студенческой столовой — и первой мыслью было: «Эта новая стрижка ему идёт.». Локи, чей голос на первом концерте накрыл ее странной волной — не только счастья, но и необъяснимой гордости. Локи, от кого по спине бежали мурашки — не от восторга, а от ощущения, будто она забыла что-то очень важное и никак не может вспомнить. А сейчас он — живой, настоящий, застыл по ту сторону стекла, смущенно улыбаясь и извинительно опуская глаза.

Удивление, страх, радость, стыд, тоска - она не успевала за навалившимися чувствами, которые хаотично метались внутри, сжимая горло и сбивая дыхание. Локи осторожно помахал.

- Впусти меня, пожалуйста. - Слова звучали очень мягко, но при этом настойчиво.

Теперь она точно узнала голос. Но не тот, который слышала из динамиков, а "правильный", обращенный именно к ней. Голос, с которым, она совершенно точно когда-то часами обсуждала свои мысли, спорила, смеялась, злилась. Голос, который, нужно вспомнить.

Как сомнамбула в затянувшемся полу сне девушка потянулась к балконной двери.

- Локи?... Это ты?… Что ты здесь делаешь?

Гость замялся, с трудом подбирая слова.

- Я пришел… поговорить.

“А входная дверь для чего?”, промелькнуло в голове. Она уже практически надавила на дверную ручку, но замерла от неожиданной мысли.

- Подожди… Окно же закрыто. Как я слышу тебя?.. Как ты слышишь меня?..

Локи рассмеялся, но совсем не весело, а скорее грустно, даже безнадежно.

- Весьма логичный вопрос…

Все так же стоя в тусклом свете в метре от неё, он, казалось, боялся пошевелиться — словно любое движение могло её спугнуть. Его губы не шевелились, но она слышала его бархатный, спокойный голос в своей голове.

- Я понимаю, что моё появление… мягко говоря, странное. Я торопился и, если честно, не придумал ни нормального приветствия, ни объяснения. - Локи смущённо взъерошил волосы и нахмурился. - Нам нужно поговорить. Это срочно.

Гость сделал паузу и тяжело вздохнул:

- И, да… мне стоило начать с более корректного знакомства. Прости.

Голос замолчал - теперь только ее собственное сердце оглушающе барабанило в висках.

Даже в этом тусклом свете было видно, как стыд и смущение мучительно сжирают Локи изнутри. Он хмурился и сдавленно покашливал. Наконец, гость собрал волю в кулак и посмотрел ей прямо в глаза:

- Коль я уже здесь, впустишь меня? Пожалуйста.

“Да, что вообще происходит?! Просто сцена из подросткового романа!” - Мысленно она почти кричала.

Злость мигом проглотила страх и растерянность. Она дернула ручку и распахнула балконную дверь. Зябкий воздух тут же ворвался в комнату, облизав девушку холодными щупальцами.

- Пока ты не объяснишься, извинения не принимаются.

В ее словах зазвенела отработанная интонация начальника — как в офисе, когда команда срывает дедлайн. Локи кивнул и вытянулся по стойке "смирно".

- Входи.

Глава 1

Белые и черные клавиши глянцево поблескивали в электрическом свете. Хотелось не мигая смотреть на этот безмолвный танец отражений, а потом резко, без предупреждения, оборвать тишину и, взяв какой-нибудь безумный тритон, бахнуть по ним что есть силы, чтобы мир вздрогнул, завибрировал и, поглощенный его диссонансом, провалился в бездну безумия. Так он и сделал: пальцы побежали по клавишам, вырывая из синтезатора неистовые стоны, перетекающие то в крики, то в молитвы, пропитанные одиночеством и болью. Бам!

На глаза упала черная пелена, разрываемая только отблесками пламени, голодного, жадного, беспощадного. Она не кричала, не стонала, не металась в агонии. Она неподвижно стояла, окутанная рыжими искрами, и смотрела внутрь него, пробиралась в душу, круша остатки веры и человечности. А он видел только Ее застывшее лицо, такое безразличное, такое холодное… такое… Аккуратный римский нос, высокие скулы, плотно сомкнутые губы, тонкие брови и строгие черные глаза… Еще мгновение, и это прекрасное лицо пропало в медовом свете, утонув в языках огня. “Я проплыву на огненном плоту от Нижнего до Верхнего Нила. Я замкну круг. Это мой выбор.”

Бам! Пальцы бешено скользили по черным и белым полосам, какофония нот перешла в мелодию, тяжелую, неподъемную, словно гранитная плита, выжимая из инструмента жизнь. Как тот огонь стремительно выжимал жизнь из Нее. Как он выжимает жизнь, равнодушно ощущая метания, слыша стоны и ожидая последнего вздоха.

Пламя задыхалось копотью, проглотив Ее фигуру. Он не хотел смотреть, но не мог оторвать взгляда. Ноздри и горло жгло от паленого запаха и криков, его криков.

Пауза. 1… 2… 3… Мелодия началась из-за такта, словно спотыкаясь от собственного стона. Тихая, мрачная, робкая.

На коленях он подполз к пепелищу, тело дрожало и не слушалось. Охрипшие стоны, вперемешку с кашлем - он не мог говорить, не мог кричать, не мог плакать. Он хотел проснуться от этого ужасного сна, или забыться в любой нереальности, где этого нет…

- Нууууу… Оно, конечно, интересно, но тебе не кажется, что интро прям слишком? Ты хочешь начать с лютого тяжеляка, типа Katatonia, чтоб пробрало до мозга, а потом уйти в нежнятину… имхо, брат, оно не вяжется. - Худой, патлатый парень, сидевший на краю стола, помотал головой. Он тихо бренчал на кастомной гитаре, украшенной мистическими символами, и подбирал аккорды под “будущий хит”. - Я понимаю, что тут нужно на старте нагнать драмы, потом уйти в минор, и чтоб телочки плакали…

- Да че ты гонишь! Припев огнище! Чуть облегчить, чтоб было понятнее… Типа, в начале дать тяжеляка, всей этой меланхолии, потом куплет, как у HIMа - повесишь два аккорда, дж-дж, потом припев.. упростим, без разгона в ад… А перед бриджем сделаем не паузу, а синкопнем! - Лежащий прямо на полу широкоплечий басист загоготал, активно жестикулируя и визуально поддерживая каждое свое слово. - Не-не-не, тема огнище!

- Огнище… - Локи устало ухмыльнулся, окончательно прогоняя наваждение.

Ему нравилось это садомазохистическое чувство, когда он вынимал из закромов памяти самые острые истории, самые больные моменты, и оборачивал их в музыку - это делало песни настоящими, живыми. Он мог снова и снова спускаться в подвалы своих эмоций, мыслей, поспоминаний, вырывать их из заточения и выпускать в мир. “Свобода через боль.”

- А чё по тексту? Давай только без этих твоих, языковых заморочек… - Патлатый по-прежнему бренчал на гитаре, наигрывая веселый мотивчик из трех нот и издевательски хохоча.

- Пока не знаю… - Локи наконец убрал пальцы с клавиш и отодвинулся от синтезатора. - Я постараюсь завтра что-нибудь собрать. Сложно… - Он опрокинулся на спинку стула, тихо намурлыкивая мотив, потом оборвал сам себя, чертыхнулся, попробовал еще раз и снова замолчал. - Нет, мне нужно подумать.

Басист и патлатый многозначительно переглянулись и заржали в голос. Им откровенно нравилось наблюдать, как идеальный Локи мечется в тупике собственных идей и не может сиюминутно выдать гениальное нечто. Продолжая хмыкать, гитарист уселся за компьютер и погрузился в прослушивание демо, периодически хватаясь за гриф гитары и вырывая какие-то аккорды.

Локи правда нужно было подумать: выйти на улицу, почувствовать, как промозглый ветер кусает лицо и заползает под куртку. Он пошел по привычному маршруту, от студии к набережной, усеянной круглыми фонарями и прогуливающимися парочками. Ему нравилось скользить между увлеченными друг другом людьми, подняв ворот куртки, натянув шапку как можно ниже и, словно секретный агент, подслушивать их сахарные разговоры и душевные драмы. Потом он углублялся в старый парк и шел к мысу - слабо освещенному кусочку берега, где обычно никого не было. Здесь стояла одинокая длинная лавочка, с которой открывался прекрасный вид на ночной залив, неспящий порт и мелькающее на противоположном берегу шоссе. Он мог часами сидеть, провалившись в мысли и воспоминания, сшивая в воображении новые песни и сюжеты. Закутавшись от сырости в куртку, словно нахохлившийся воробей, он незрячими глазами смотрел в пространство.

- Простите, здесь не занято? - Слова грубо вырвали его в реальность. Локи выругался про себя, скорчил кривую улыбку и отрицательно мотнул головой. - Это единственная лавочка…

Извиняясь затараторила девушка. Она замялась, но присела на противоположный край, натянула шапку пониже и затихла.

Стороннее присутствие мешало, сбивало с мыслей и не давало нащупать нить того самого вдохновения. Локи молча злился, стараясь медитировать на огоньки, прыгающие по мелким волнам залива. Мелодия в его голове тем временем стала подстраиваться под равномерный плеск воды, очищаясь от шелухи. Он вдыхал сырой воздух, впитывая запахи воды, камней, прелой листвы и тонкий, но назойливый аромат чужого парфюма. Так прошло минут двадцать, пока девушка, наконец, не стала зябко ерзать и дышать на продрогшие пальцы.