ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПРОЛОГ

МАРИБ

Рожа в хлам. Но мне до балды, в какое месиво превратили мое лицо.

Я не смог ее защитить, их слишком много.

Но ей ничего не сделали, благо напали только на меня. Не страшно, синяки на мужской физиономии — только украшение. Пытаюсь быстро прокрутить в голове возможные варианты действий. Рыпаться — не в моем случае. Все равно увезут. А оттуда уже можно будет попробовать разобраться. Главное, чтоб с моей маленькой было все в порядке. И тут можно попробовать договориться. И даже позволить сломать себе парочку рёбер. Это пустяки. Заживут.

— Все на одного? — сплевываю кровью, продолжая и дальше огрызаться. И стараюсь наблюдать за каждым «послушником». — Молодцы, мужики! Достойно!

Малышку не трогают, но все равно на неё больно смотреть: перепуганная, заплаканная, слезы текут по щекам. Вся дрожит. Обхватила плечи ладонями, как всегда делает в моменты отчаяния и страха.

Смотрю на неё, и взгляд сам собой теплеет. Мысленно ее успокаиваю. Весело подмигиваю и улыбаюсь.

«Я разберусь. Не плачь, моя звездочка. Я для тебя все. Даже луну с неба».

— Поднимайте его. И к Антону Андреевичу.

— На каком основании бушуем? — напускное веселье не срабатывает, внутри разгорается пламя бешенства и бессилия. — Предписание?

Ее громкий плач впивается в сознание и затмевает разум. Вот как так могло получиться? Без реальных оснований они бы ни за что не осмелились, сколько раз уже пытались подступиться…

— Встал и пошёл! Давай!

Один из громил делает шаг назад, и я поднимаюсь. Ещё немного, и они мне мозги вышибут. А ей я такой точно буду не нужен. Слегка пошатываясь и с трудом удерживая равновесие, поднимаюсь на ноги. Дааа, позорище, конечно, позволить себя так замусолить. Трём псам тоже досталось, но не шибко. Боль не стихает, но самолюбие пострадало сильнее.

— Ее отпустите! Быстро! И я сам пойду.

Все, равновесие с трудом, но поймал. Мужик!

— Двигай давай!

Собаки чертовы, пошли даже на такие методы.

— Отошли от неё!

Да что я уже могу сделать? Ещё дышу, и то подвиг. Любого другого такие удары давно нокаутировали бы до реанимации. Благо спорт многому меня научил.

— Да кому она теперь нужна? Свободна, девочка. Все правильно сделала, молодец.

Я замираю и хмурюсь. Перевожу взгляд с лица говорящего на свою звёздочку. И не понимаю. Вообще не понимаю.

— В каком смысле? — спрашиваю, впиваясь в ее глаза подозрительным взглядом, мгновенно прокручивая в голове те моменты, когда она была со мной и под моим наблюдением. Ничего подозрительного не замечал…

Ее подбородок дрожит, а во взгляде вина. Неприкрытая. Острая. И осознанная.

Я мгновенно подбираюсь. Даже боль как будто стала притупляться. Физическая.

— Прости меня, — она едва шевелит губами, но я слышу тихий ответ.

Внутри что-то падает и вдребезги разбивается. Да и вообще, этого внутри, кажется, больше не существует. Ее взгляд уже мне обо всем сказал. Она причастна. Она лгала. Предала мое доверие. Безграничное… Это она дала им зацепку.

Чья-то рука тяжело опускается на плечо, и меня отталкивают в сторону, но я вырываюсь и ору что есть мочи:

— ПОДОЖДИ!

— Пошёл! Быстрее! Или на носилках хочешь уехать?!

— ПОДОЖДИ, Я СКАЗАЛ!!!

— Прости меня, пожалуйста! Я не хотела! Я не знала! Правда! — ее крик бьет в солнечное сплетение. Ее голос мне снился во снах. Весь свет на ней сошёлся. А теперь словно все померкло. И, кажется, не для чего больше жить.

— Спала со мной тоже по наводке? — гнев мгновенно тухнет, а голос становится безжизненным и сухим. Хуже всего, что она пытается оправдаться. А мои запястья тем временем заключаются в холодный бездушный металл. И меня тянут назад.

Она в панике делает шаг ко мне, протягивая руки.

— Нет конечно, это другое! Это здесь ни при чём! Я... прошу, выслушай! Позволь объяснить!

— Некому больше объяснять. Ты была для меня всем. Я на других женщин даже не смотрел, — послушно шагаю туда, куда меня ведут. Уже как будто и неважно, куда. — Но теперь…

— Пожалуйста!

За что, моя хорошая? За что, моя звездочка...?

Она рвётся ко мне, но ее останавливают. Я ненавижу себя за это, но даже сейчас хочется позвоночник наружу вытащить тому ублюдку, что позволяет себе к ней прикоснуться.

— Мариб, ну пожалуйста! — в истерике машет головой, все ещё пытаясь вырваться. Но после моей фразы ее глаза округляются в неверии, а потом меркнут, и она оседает на землю, прикрывая искривленный рот дрожащей рукой.

- Но теперь даже имя мое забудь.

Глава 1

                                             

МИРА

 

Я не боюсь.

Вдох-выдох.

Мне не страшно.

Ещё один медленный вдох, и станет легче. Дрожь уйдет.

До боли сжимаю ладони в кулаки.

Он мне ничего не сделает. Совсем ничего. Я надеюсь...

Крепко стиснув зубы, не слишком уверенно толкаю вперёд массивную дверь. Пара шагов, и сердце замирает от ужаса.

Гомон в помещении вдруг стихает. В эту же секунду я ощущаю на себе десятки любопытных взоров. И каждый из них — мужской. Липкий интерес почти осязаемо скользит по моей фигуре, облепляя ее жадными взглядами.

Вижу высокомерные ухмылки на озлобленных лицах. Остатки моей смелости мгновенно растворяются под напором тяжелой неприязни.

Внутри меня все трясётся, но я продолжаю торопливо осматривать собравшуюся публику и нахожу глазами того, ради встречи с которым пришла.

Он сидит, развалившись в кресле. Поза расслаблена. Суровое лицо этого человека кажется высеченным из камня. Мужчина восточной внешности вальяжно опирается на спинку, но даже в таком разнеженном состоянии он нагоняет ужас. Одним своим видом он чётко даёт понять, кто здесь хозяин.

Я тяжело сглатываю и пытаюсь перехватить его взгляд.

У этого мужчины много имён: Стальной, Араб, Мариб. И каждое из них навевает тихий ужас. Потому что, как бы его ни звали, он всегда остается беспощадным, безжалостным и жестким.

На меня Араб даже не смотрит. Ведь женщина, так смело нарушившая границы мужского царства, не достойна и крупицы его внимания. Своим молчанием и абсолютнейшим игнором он милостиво оставляет меня на растерзание кому-нибудь другому.

На ватных ногах, распрямляя спину и стараясь выглядеть более уверенно, я ступаю навстречу своему приговору. Останавливаюсь буквально в паре шагов от него и, придав голосу твердости, произношу, обращаясь напрямую:

— Мариб, — спотыкаюсь уже на одном его имени, прочищаю горло и дальше продолжаю лепетать совсем тихо и неуверенно. — Здравствуйте.

Завожу ладони за спину, надеясь, что Араб не набросится на меня сейчас же.

Но он не повернулся. Не бросил даже мимолетный взгляд. И бровью не повёл. Он вообще сделал вид, что меня не существует.

— Мы могли бы поговорить? Пожалуйста.

Ленивый поворот головы, и я сталкиваюсь с пронзительным холодным взглядом. Глаза мужчины голубые как небо. Даже удивительно видеть жгучего брюнета со смуглой кожей и таким цветом глаз. Почти как у меня.

Уголков его жёстких губ касается высокомерная ухмылка, и я непроизвольно делаю шаг назад. Ответ уже написан на его лице.

Не проронив ни слова, он вновь поворачивается к собеседнику и продолжает перерванный разговор.

Подхожу вплотную к столу и не знаю, как лучше себя вести: возможно, он счёл за оскорбление, что я вот так заявилась и обращаюсь, как к равному...

— Дело касается Марка Маноли. Он пропал и...

Мариб резко вскидывается от прозвучавшей фамилии и выплевывает мне в лицо единственную фразу:

— Не знаю таких!

Резкий окрик, очевидно, должен был поставить меня на место и напугать. И да, безусловно, мужчина добился, чего хотел.

Господи, что теперь делать?!

Пару секунд я неотрывно смотрю в его глаза. Страх пожирает изнутри, накатывая сумрачными волнами.

Но... я не могу уйти ни с чем. Другого выхода у меня нет.

— Пожалуйста. Уже несколько дней прошло, как он пропал...

Мариб ни за что не покажет, что прозвучавшая фамилия ему знакома. Элементарная осмотрительность, но я должна достучаться.

— Я его дочь. И я молю вас, помогите его найти. Только вы можете... мне больше не к кому обратиться, — все ещё сомневаясь, стоит ли открывать весь расклад при посторонних, я осторожно добавляю, — ну пожалуйста, это же...

Араб режет взглядом острее лезвия, а я вздрагиваю и замолкаю, тяжело сглатывая. Он думает, что я лгу. И у него есть на это причины.

Он трезво оценивает обстановку, лениво осматривая меня с головы до ног. Взвешивает известные ему факты. Конечно, он знает, что у Маноли нет детей. Во всяком случае, официально...

— Обыскать, — раздаётся спокойный приказ.

Тут же с моего плеча стягивают сумочку, и один из мужчин начинает рыться в ее содержимом.

Не найдя ничего подозрительного, он складывает вещи обратно.

Мою хрупкую фигурку вдруг безбожно начинают лапать худощавые пальцы, тщательно ощупывая плавные изгибы. Вот зачем это все?!

— Чисто, — раздается скрипучий голос.

Мне возвращают сумочку.

Мариб опускает глаза в пол и начинает мучительно медленно скользить вверх скучающим взором.

Наши взгляды пересекаются, а его — проникает глубоко в душу. Кажется, Мариб видит меня насквозь.

Я не выдерживаю, все же смотрю в сторону и натыкаюсь на ядовитые ухмылки. Повсюду.

— За мной, — неожиданно близко раздаётся тихий приказ.

Я резко дергаюсь и отхожу на шаг назад. Араб успел подняться с кресла и приблизиться ко мне. Он такой высокий… мне приходится немного задирать голову, чтобы видеть мужское лицо.

Молча отворачивается и идёт к выходу. Не доходя до него, мужчина сворачивает направо и кладёт ладонь на едва заметную ручку. Толкает вперёд неприметную дверь.

А я мгновенно оказываюсь рядом. Только бы не возле всех этих шакалов.

Мариб пропускает меня вперёд.

Шагаю, понимая, что мужчина идёт следом, когда щёлкает выключатель. Мы оказываемся вдвоём в замкнутом пространстве с широким панорамным окном в пол.

Это его кабинет? Очевидно, да. Он и здесь чувствует себя хозяином.

— Ну?

Вопросительно смотрю на него, соображая, чего он ожидает. Когда до меня наконец доходит, он опережает меня, вальяжно усаживаясь на стол и скрещивая руки на груди.

— Давай-ка проясним, для чего ты пришла на самом деле. У Маноли нет детей. Кто тебя прислал?

Его глаза впиваются в мои. В них даже сейчас плещется холодность и равнодушие. И я неожиданно для самой себя отшатываюсь в сторону, чувствуя, что начинаю прогибаться под его неосязаемым давлением.

Глава 2

                                       

МАРИБ

Вглядываюсь в ее растерянное лицо. Светлые брови. Полупрозрачные ресницы. Голубые испуганные глаза на пол-лица. Какая-то она странная.

Не такая, как другие, а я даже не могу назвать внятную причину.

У неё белые волосы и очень светлая кожа. Ни одной блондинки, подобной ей, я в своей жизни не встречал. Ее внешность завораживает так, что сложно отвернуться. Маленькая, худенькая. Она вообще на Марка не похожа. До сегодняшнего дня я был уверен, что у Маноли нет детей. А сейчас вдруг странным образом стал сомневаться.

Надо перепроверить информацию. Срочно.

Оставлять девочку без присмотра не очень хочется. Когда она вошла, я не мог не заметить голодные хищные взгляды, направленные в ее сторону. И почему-то отметил это, хоть мне и все равно.

Вновь прокручиваю в голове то, что она говорила, и начинаю звереть.

Маноли, куда ты вляпался?! Мне только разгребать твоё дерьмо для полного счастья и не хватало!

Громкий стук в дверь ознаменовал приход моего человека.

Его оскал меня тоже не порадовал.

— Под твою ответственность, — киваю на девчонку. — Проводишь ее. Заберёшь документы, которые она отдаст. И чтоб без глупостей, — нажимаю на последнее слово, сразу же устанавливая границы. — Потом сразу вернёшься.

— МммУгуу… — слышу в ответ бессвязное мычание и начинаю терять терпение оттого, что Гектор не сводит с девчонки предвкушающего взгляда.

— Хоть пальцем тронешь ее, я тебе лысину отполирую.

На этих словах Гектор все же обращает на меня внимание.

— На чем проводить?

— Если машина под задницей, отвези.

— А че я-то? — тут же вскидывается. Совсем не удивил. Вечно он бузит. — Нанимался, что ли? Сиплый пусть везёт!

— Кончай базарить! Отвечаешь головой! За документы вдвойне, — рявкаю в ответ и про себя отмечаю, что смельчак присмирел.

Чавкая жвачкой, он окинул малявку тусклым взглядом и кивнул на выход.

— А с папой...? — неуверенно тянет она.

— Пока не могу сориентироваться.

Как только дверь за ними закрывается, я усаживаюсь в кресло. И достаю из ящика ноут.

Поверхностно пробегаю глазами запросы и открываю почту, пытаясь размышлять.

Марк так и не обозначился.

Уже как две недели.

Я надеялся, что он просто затаился, потому как он действительно стал прессовать отвечающих за груз. Но никаких сдвигов не было.

Вчера я еще раз попытался выйти с ним на связь, и опять неудача. А сегодня объявилась девчонка.

Звоню давнему приятелю, сообщая, что скину сведения, которые нужно прокрутить. Он обещает предоставить результат к вечеру. «Если успеет».

А я отвечаю, что за такой пустяк буду ему по гроб жизни обязан. И обязательно вытащу его задницу в следующий раз. «Если успею».

— Понял я. Вечером все будет.

То-то же!

Говорил я Марку — нечего соваться не в свою нишу. Но нет же! Полезли за каким-то хреном! А теперь вот кто разгребает? Я!

Неожиданно оживает мобильник, а я недовольно кошусь на высвечивающееся имя.

Лия.

Не вовремя. Но зато забью вечер чем-то интересным. Я бы даже сказал, приятным, а то последнее время пашу без отдыха.

— Слушаю, — отвечаю как обычно. Сухо.

— А у меня для тебя сюрприз, — сказано тихо, чуть с придыханием. Лия немного растягивает слова. Я словно вижу ее томный взгляд и слегка приоткрытые, манящие чувственные губы.

— Интригует, — растягиваю развязно.

Что бы это могло быть? Лия та ещё выдумщица. Стыд и стеснение напрочь вытурены из ее спальни. Именно поэтому я так люблю там бывать.

— Приедешь?

— Пока не знаю, — признаюсь честно. Сегодня не планировал. — Сюрприз не имеет срока годности?

— Все вопросы можешь задать при встрече. Буду ждать тебя вечером.

Даже не успеваю возразить, как она стремительно отключается. А я довольно скалюсь.

«Вечером» понятие растяжимое.

Да и ждать она будет до последнего. Поэтому нет необходимости спешить.

Еще некоторое время продолжаю дальше рыться в ноуте, сверяя информацию. Отправляю несколько запросов. По заводу опять простои. Ну задолбали, отсталые!

Бросаю взгляд на часы. Уже шесть.

Что делать с Маноли, пока неясно. Очевидно, пора бить тревогу.

Он и раньше попадал в передряги, но обычно выпутывался самостоятельно. Внутри вдруг начинает медленно разливаться раздражение, заполняя меня по капле. А мысли неконтролируемо устремляются к нежданной гостье.

Хм. Дочь, значит...

Звоню ее провожающему, несдержанно уточняя после пары длинных гудков:

— Ну что там?!

— Да что! Все пробки собрали, мать их.

— А ты прямо в первый раз на дорогу выехал! — несдержанно рявкаю и продолжаю уже тише. — Держи меня в курсе. Как только документы получишь — отзвонись.

— Принял.

Зажимаю корпус в руке, пытаясь справиться с внутренним напряжением. Что-то не так. Чутьё редко меня подводит. Что-то... что-то...

Поджимаю губы и смотрю в пустоту, пытаясь из раздробленных частей сложить общую картину.

Почему Марк именно у неё оставил документы? Почему не привёз сразу мне? Чего-то боялся? Зачем спрятался? Он тот ещё любитель шифроваться, но к подобным финтам этого чудака я привык давно. Думал, и в этот раз та же ситуация.

«Он же ваш друг...»

Не друг, но ближе многих моих людей.

Девчонка показалась перепуганной. Часто поправляла волосы и прятала руки. Ее-то уж точно ни к чему приплетать. Странно это все. А я очень не люблю, когда чего-то не понимаю.

Устало потираю глаза и все-таки набираю номер Лии, желая отстраниться от всех неприятностей хотя бы так. А что?! Мне предлагают. Я беру. Все по-честному.

— Дааа...? — снова тянет она в томном предвкушении.

— Готовься, детка. Папочка отложил все дела.

Я знаю, она улыбается в трубку. Лия всегда немногословна, когда мне это нужно. Всякий раз чувствует мое настроение и ведёт себя соответственно.

Глава 3

                                            

МИРА

Потрясение, охватившее меня, когда я шагнула в квартиру, не отпускает до сих пор. Внутри словно прошёлся ураган. Все было перевёрнуто, кое-что разбито, вещи кто-то вытащил из комода и разбросал по полу, даже не потрудившись закрыть дверцы шкафчиков или задвинуть ящики обратно.

Кто это сделал? Что они искали, неужели несчастные бумажки? Какие цели преследовали? К чему это все? Не понимаю. Но в душе мне невероятно страшно. Ужас сковывает сознание.

Автомобиль плавно тормозит, а я напряжённо наблюдаю, как мой сопровождающий переключает коробку передач.

— Приехали, — и выскакивает из машины, о чем-то переговариваясь с только что подъехавшим Марибом.

Тут Араб целеустремленно обходит друга и, приближаясь, резко распахивает дверь. Его раздражённый взгляд вдруг натыкается на широкополую шляпу на моих коленях.

Но вслух ничего не говорит. Просто командует выбраться и протягивает руку, чтобы вытянуть меня из салона.

Я позволяю себе облокотиться на крепкую руку с набитыми на фалангах римскими цифрами.

— Поехали, — бросает раздраженно.

И я не понимаю — он это мне сказал?

Вытаскивает из моих одеревеневших пальцев шляпу, приближается к своей машине и забрасывает ее в багажник.

Отворяет заднюю дверь и жестом велит мне садиться.

— Поторапливайся. Пожалуйста!

В одно мгновение мне становится душно. И кажется, что даже на улице потемнело.

— А куда мы поедем? — свой голос я и сама не узнаю. Тихий, безжизненный. Да потому что мне страшно! Мне вообще хочется сквозь землю провалиться, только бы не чувствовать на себе этот пронизывающий ярко-голубой взгляд! Я боюсь этого человека так, что поджилки трясутся.

— Не в твоём положении торговаться. Садись, ну?!

Тяжело сглатываю, аккуратно ставлю ногу на подножку и переношу вес тела, удобно располагаясь. У Мариба внедорожник. Квадратный, огромный, высокий, мощный и, как это ни странно звучит касательно машины, устрашающий. Под стать ему.

Не оборачиваясь, другу бросает через плечо короткую фразу и обходит своего чёрного гиганта, чтобы плавно опуститься на переднее сидение.

Уже через пять минут я не выдерживаю и вновь повторяю свой вопрос.

— А куда мы едем?

Я в абсолютном игноре, и от этого становится ещё тяжелее. Рядом нет никого из близких. Я не понимаю, чего ждать от завтрашнего дня, и теперь мне даже негде переночевать. Прекрасно!

К горлу вдруг поднимается жгучий ком, и я поднимаю глаза в потолок. Так проще сдерживаться. Когда это закончится?

— На пару дней забираю к себе, — раздаётся неожиданный ответ. — Дальше приткну тебя куда-нибудь.

Вот уж не знаю, смеяться мне или плакать. Он меня в свой дом везёт…

Это кошмар. Но выбора нет. Домой я ни ногой.

Тяжело сглатываю и стираю с щеки одинокую слезу. И чем только это все может обернуться для меня?

Я страшусь даже представить себе, что Араб со мной сделает, если узнает об обмане.

«Нет, — не ЕСЛИ, а КОГДА узнает», — мысленно поправляю сама себя.

— Вот только ныть не надо. У тебя есть варианты получше? Я с радостью их рассмотрю.

— Нет, — отвечаю еле слышно, незаметно вытирая другую слезу, и тихо шмыгаю носом.

— Так, Мира, — я вздрагиваю от собственного имени, произнесённого резким тоном, — сейчас же заканчивай мне тут плесень разводить. Отвечаешь быстро и по факту. Что могли искать у тебя дома?

— Понятия не имею.

— Марк делился какими-то сведениями?

— Только тем, что вы с ним «работаете» над общими «проектами». И что последнее время постоянно тормозятся перевозки. И недавно вагон оцепили.

— Почему, знаешь?

— Потому что помимо чёрного металла нашли незаявленные сплавы. И что у вас проблемы из-за этого.

— Это неправда. Вся работа идёт официально. Обычные перевозки, подтверждённые документально. С декларациями порядок. Не знаю, откуда у тебя такая информация.

— И тем не менее вас это заинтересовало...

Достаю из сумки аккуратно согнутый документ, который Мариб видел ранее на фото, и протягиваю вперёд.

Он чуть поворачивает голову вбок, и я отмечаю мужское напряжение.

— Разве его не вытащили, когда квартиру шмонали?

— Как видите. И ваш друг тоже не заметил, как я достала его из укромного места.

— Я этот документ у себя пока оставлю. Мира, у тебя есть близкие подруги или родственники?

— Нет, — тут мой голос дрогнул. Надеюсь, он не распознает фальшь.

Вдруг машина резко дергается оттого, что мужчина неожиданно нажимает на педаль газа, и я подпрыгиваю на сидении. Подрезали?

— Да что ж мне так везёт-то сегодня?!

За версту чувствуется напряжение Мариба. И так продолжалось, пока мы не доехали до современной многоэтажки, притормозив у подземной парковки.

Через пятнадцать минут Мариб уже проворачивал ключ в замке и отворял двери, гостеприимно предлагая пройти в квартиру первой.

Шагаю через порог и оказываюсь в прихожей.

Араб включает свет. Моему взору предстаёт огромный коридор. Везде светлые тона. И только пол темно-серый. Странно, я думала, мужчины всегда предпочитают заполнять все пространство темными тонами.

— Располагайся. Комнату покажу сразу. Гостевой санузел в твоём полном распоряжении, как и кухня, — а потом, совсем как в мультике про красавицу и чудовище, добавляет. — Вход в мой кабинет и спальню закрыт строго-настрого. Можешь даже не соваться.

Он действительно считает, что я хотела бы туда попасть? Что угодно, только не это!

Я проглатываю резкий ответ и отворачиваюсь.

Прислушиваюсь к мертвой тишине квартиры, и слишком поздно в голову стучится очевидная мысль.

— А точно никто не будет против вашего гостеприимства?

— Можешь выдохнуть. Я живу один. Идём.

Через полчаса я вышла из выделенной мне комнаты и застала хозяина квартиры на кухне за телефонным разговором.

Глава 4

                                           

— Мира, — настойчивый стук в дверь нагоняет на меня тоску и уныние. Очень не хочется пересекаться с невменяемым хозяином. А опасность новой встречи будет нависать ещё пару дней. — Ужин почти остыл.

— Спасибо, я не голодна.

— Заканчивай, а? Иди, поешь.

— Нет, правда. Я не голодная.

— Может, хватит?!

Сижу и абсолютно без эмоций наблюдаю, как ручка плавно опускается вниз. На двери нет замка, так что...

— Я вхожу, — заявляет безапелляционно.

— Если что, я не одета, — равнодушно бросаю через плечо, нервно одергивая вниз подол тонкой черной футболки. И краем глаза подмечаю, что движение двери замедляется.

— Ну так оденься! И выходи.

— Сейчас.

Надеваю на плечо сумочку. Уже в который раз пересчитываю остатки наличности в кошельке. Цепляю шляпу и на автомате вспоминаю, точно ли положила солнцезащитный крем. Завтра обещают жару и солнцепёк. Фууух, положила!

Распахиваю дверь с вещами в руках и чуть не утыкаюсь носом в мужскую грудь. Извиняющимся взглядом смотрю в лицо сердитому хозяину, запрокидывая голову назад. Он очень высокий.

— Мариб, вы извините, что я нарушила ваш покой. Да ещё и так с размаху. Я лучше в гостинице сегодня переночую, а завтра домой вернусь и поменяю замки. И всем будет удобно.

Не, ну на скромный номер-то мне хватит точно. Вопрос в том, есть ли свободные... Я бы к Алинке лучше поехала, но очень страшно подставлять подругу после того бардака, что я увидела дома.

— Ты спятила? — Мариб принимает агрессивную стойку, угрожающе рычит на меня. — Какая гостиница?!

Кажется, он ошарашен по полной программе. И злой как черт. Брови свирепо сошлись над переносицей, а крылья носа раздуваются.

— Ближайшая. И спасибо за гостеприимство.

Пытаюсь обойти его, но он преграждает путь.

— Я же тебе уже сказал! Сегодня у меня останешься!

— Мне, правда, неловко, что пришлось вас потревожить. Простите за неудобства, — ещё раз извиняюсь. И протискиваюсь вперёд. Выхожу в коридор и уверенным шагом направляюсь к выходу. Мне почему-то невероятно обидно... зачем он так себя ведёт? Повышает голос, грубит, рявкает, срывается. Я не напрашивалась к нему. Если так уж подумать, я просто попросила раздобыть информацию и найти его же человека!

— Мир, ты что удумала? Тебе идти есть куда?

— Здесь оставаться тоже не вариант. Сейчас я отчетливо это понимаю.

Меня грубо хватают за руку и резко разворачивают. Сумочка падает на пол. Она не застегнута, поэтому два крема вылетают и катятся к ногам хозяина квартиры. Примерно там же приземляется и шляпа. Ну точно, деспот какой-то! Об уважении других даже и не слышал никогда!

— Так, давай-ка начистоту! Тебя что конкретно не устраивает? Я тебя домой привёз? Привез! Приютил? Приютил! Комнату выделил? ДА! Полотенца-шмолотенца — пожалуйста! Почти вся хата в твоём распоряжении! Ужин привезли — ты носом воротишь! Что не нравится-то?!

— Как минимум то, что вы мне сейчас руку сломаете.

Мариб переводит разгневанный взгляд на жесткую хватку и чуть расслабляет пальцы. Но ладонь не отнимает. Он стоит так близко, что меня точно собьёт с ног ударной волной его гнева.

Голубые глаза горят яростью и бесконечным негодованием.

— Не сломаю. Я жду ответа.

— Я не просила везти себя к вам. И я не привыкла, когда со мной обращаются вот так.

— Как?!

— Практически швыряют меня в машину, как и мои вещи, кстати. Когда на меня постоянно кричат и разговаривают вот так: сквозь зубы, пренебрежительно. Я вам ничего плохого не сделала и не сказала. И да, я не пью кофе. Это преступление? Не понимаю, как его можно употреблять каждый день. Мне этот напиток всегда кажется кислым и омерзительным. Поэтому я его не люблю. Я не виновата, что у вас теперь половина кухни грязная. А вообще, спасибо, что в меня кружкой не запустили!

Брови Деспота, как это ни странно, поднимаются ещё выше в недовольном изумлении. Мужчина освобождает мою руку и отходит на шаг назад.

— А ужин чем тебе не угодил?

— Опасаюсь, что вы меня вообще за столом прибьёте.

Присаживаюсь на корточки, пытаясь побыстрее сложить содержимое сумочки обратно. Мариб делает то же самое.

Вот только он поднимает с пола крем и подносит к моему лицу.

— А ты мне лучше скажи. Что неясного во фразе «самое необходимое»? Крем от загара и шляпа на полквартиры?!  Серьезно?

— Да, серьезно. Для меня это вещи первой необходимости, — раздраженно вырываю из крепких пальцев защитное средство и кладу в сумку. — В жаркие дни без всего этого мне на улицу выходить запрещено. Тем более, завтра будет очень солнечно.

— И что? — она продолжает упорствовать. — Сгоришь заживо?!

— Я альбинос, — Деспот меняется в лице, хмурится. — И мне необходимо защищать кожу от губительного воздействия ультрафиолета. Иначе последствия окажутся очень печальными.

У Мариба такой вид, будто его по лицу сковородой огрели. Он ошарашенно скользит изучающим взглядом по моему лицу, рассматривает глаза. Ресницы, брови, постепенно переходит на волосы. А я не выдерживаю. Подобные косые взгляды сопровождали меня, сколько я себя помню.

— Вы смотрите на меня, как на зверюшку. Может, хватит? Это неприятно.

Никакой реакции. Словно я разговариваю со стеной. И от этого нервничаю ещё больше.

Очень стараюсь выровнять дыхание, но не получается, даже воздух с трудом проталкиваю из легких.

Потрясённый небесно-голубой взгляд пробивает во мне дыру. Мариб разглядывает пристально, со смесью непринятия и абсолютного шока. И не произносит ни слова.

— Понятно, — выплевываю обиженно, хоть и понимаю, что глупому чувству нет места в теперешнем инциденте. Но когда на мои слова не реагируют вообще никак, это очень печалит и злит.

Мужчина даже не собирается отвернуться хотя бы для приличия. Он вообще ведёт себя очень некрасиво. Спасибо, лупу не взял разглядеть детали. Чувствую себя букашкой, хоть и редкой.

Глава 5

                                      

МИРА

Я вздрагиваю, когда на мой телефон приходит смс и на всю кухню раздаётся оповещение.

Незнакомый отправитель.

Поднимаю глаза и... обескураженно смотрю на мужчину. Он только что зло чеканил слова, а теперь его взгляд искрится весельем. Открыв фото, понимаю, почему.

Помню тот самый день в кафе. Когда я ненароком перевернула на себя тарелку горячего супа и вскочила с места. Было больно и досадно. Но сейчас, глядя на фотографию, я и сама улыбаюсь. Выражение моего лица — огонь!

— Я смотрю, у тебя отношения с едой не складываются в принципе.

Ехидство в его голосе звучит уже вполне отчётливо. А ещё я замечаю добрые искорки в мужском взгляде. И атмосфера на кухне вмиг теплеет.

— Обедали с Марком? Он за столом сидит, — и тут меня прошибает холодный пот.

Внутри меня теперь все противится предстоящему разговору. Откуда у Мариба эта фотография? Невозможно…

С трудом выдавливаю из себя:

— Да, было дело…

Неожиданно оживает мой телефон. И я с неудовольствием кошусь на подписанный контакт:

«Саша».

Этот парень не знает слова «нет». Ходит за мной, как невменяемый. Сначала просто предлагал проводить. Потом подвезти. Потом началось: цветы, кофе, который я терпеть не могу, шоколадки, «оставь номерок». Номер я, кстати говоря, так и не оставила, но он пробил его самостоятельно. Несколько раз я соглашалась увидеться. Не знаю... вроде и парень хороший. И видный. И внимательный. Но... не мое. Не тянет.

Однажды он просто прижал меня к стене так, что я оказалась в полукольце его рук.

— Долго меня динамить будешь? Я ж не железный, котёнок. Серьёзно, Мир, скажи, что не так? Исправим.

В тот раз он напугал меня напором. Я не привыкла отбиваться от ухажеров. Поцелуй вышел настойчивым, немного грубым. А я просто замерла, стараясь никак не отвечать и надеясь, что это возымеет хоть какое-то действие.

Но не помогло. Теперь Саша звонит и пишет нечасто. Он просто повсюду оказывается рядом. «Неожиданно». «Случайно». Он немного старше меня. Работает в инвестиционной компании. Познакомила нас Алина. Почему именно за меня он так зацепился — для меня вопрос, который так и остается без ответа.

Я торопливо сбрасываю звонок и отключаю звук.

Конечно, Мариб заметил. Но по этому поводу ничего не сказал, уточнив лишь коротко:

— Сохрани мой номер. Связь по необходимости.

— То есть… вам можно звонить?

— Можно, — кривит губы в легкой ухмылке, обескураживает, продолжая, — ты первая женщина, которая ночует в моей обители. Значит, у тебя на мое время чуточку больше прав, чем у других.

Мужчина прожигает меня насмешливым дерзким взглядом. Шутит…

Он тянется к стеклянному стакану с прозрачной жидкостью. Вальяжно цепляет его и подносит к губам.

Ухмыляется, даже когда пьёт. Делает глоток, чуть закидывая голову, и я вижу, как два раза дёргается его кадык.

Рядом с ним мне очень некомфортно. Стеснительно и боязно, и разные мысли приходят в голову. Но… я не могу отвернуться. Этот человек завораживает. Просто тем, что сидит рядом. Своей расслабленностью и вальяжностью. Силой, мощью и властностью. Темпераментом. А его насмешливый взгляд даже сейчас гипнотизирует.

В этот момент начинает трезвонить его телефон. Мариб недовольно закатывает глаза к потолку, но вызов принимает, отвечая без вежливых слов приветствия короткое «занят».

Я неосознанно напрягаю слух и ловлю женский голос в трубке. Но слов разобрать не удаётся.

— Нет. Не смогу, — Мариб хмурится, а взгляд его темнеет. Дальше он произносит уже несдержаннее. — Я же сказал. Занят!

Он равнодушно слушает женские замечания, а потом… просто отнимает трубку от уха и вновь отпивает из стакана. Прикусывает нижнюю губу, отодвигая тарелку, и снова прикладывает телефон к уху.

— Я понял, — смело заявляет, пропустив почти половину монолога. — Наберу, как буду посвободнее. Отбой.

Переводит на меня тяжёлый взгляд, уточняя.

— Завтра куда-то тебе нужно поехать?

— Да нет… я работаю удаленно. Ноутбук при мне. Поэтому…

— Веб-дизайнер. Фрилансишь, — начинает перечислять Мариб известные ему сведения. Вот только я их ему не сообщала… — После третьего курса перевелась на заочку. Родных нет. Единственная родственница — бабка по линии матери — умерла полтора года назад. Тебе двадцать один. Ты любишь одиночество и тишину. Не слишком доверяешь людям. И предпочитаешь не впускать их в свою жизнь, — мужчина задорно вскидывает брови, продолжая. — исправь, если где-то ошибся.

— Двадцать два.

— Что…?

— Мне двадцать два. Завтра.

— Как-то я упустил этот момент, но сути он не меняет.

— В принципе, да. И я доверяю людям. Пока они не убеждают меня больше так не делать.

И в ближайшее время, мы с ним тоже попадем под это «пока»…

Атмосфера мгновенно тяжелеет и начинает давить…

                                             

Глава 6

                                      

С наступлением вечера на сердце легче не стало.

Я осталась одна. Мариб уехал куда-то — мне, конечно же, не сообщив, куда.

При этом он строго напомнил, что я могу пользоваться ванной комнатой, кухней и гостиной.

Упершись плечом в стену, с замиранием сердца я наблюдала, как он с каменным лицом обувается, цепляет спортивную сумку, а потом, даже не взглянув на меня, молча выходит из квартиры.

Шорох закрывающейся двери и тихий хлопок…

Поворот ключа… этот звук отдаётся гулким скрежетом, царапая и без того напряженные нервы.

Он меня запер.

А если он не вернётся сегодня? А если и завтра не вернётся?

И вообще! Как можно оставить постороннего человека у себя дома?! Одного!

Я медленно отворачиваюсь от двери и бреду по коридору, не зная, куда себя деть. Не понимая, как унять дрожь в теле и притупить ноющее чувство.

Пока я одна, бесцельно слоняюсь по квартире.

В итоге захожу в ванную, беру чистое полотенце, которое мне выделил Мариб, вешаю на крючок. Прекрасно. Даже полотенце чужое. Ни расчески, ни щетки.

Смотрю на себя в зеркало. Отмечаю неестественную бледность и обреченность во взгляде.

Все делаю медленно. Откручивая вентиль, настраиваю прохладный поток. У Мариба душевая кабина в пол. Довольно просторная, кстати говоря. Красиво, стильно, современно…

Шагаю внутрь, подставляя лицо под живительные капли, и начинаю чувствовать, как напряжение потихоньку оставляет меня. Как быстрые потоки омывают тело, забирая себе часть напряжения и сегодняшнего стресса.

Закрываю глаза, стараясь не думать ни о чем. Провожу ладонью по волосам, уже в который раз отмечая, что все-таки нужно было взять чуточку больше «самых необходимых» вещей.

Мариб оказался очень раздражительной личностью. Почти в каждом его жесте весь вечер сквозило неудовольствие. Настороженные взгляды жестко проедали меня насквозь. И ещё постоянно к словам придирался! Ну точно! Деспот! Зачем он меня к себе привёз? Это было необязательно. Я ведь совершенно не этого добивалась…

Несмотря на то, что заперла дверь ванной, я все равно периодически внимательно прислушиваюсь.

Выключаю воду и выжимаю лишнюю влагу с волос, чувствуя, как кончики щекочут поясницу. Тянусь к полотенцу и слегка поскальзываюсь. Теряю равновесие, но в самый последний момент успеваю схватиться за дверь кабины. Ещё более осторожно выбираюсь и промакиваю прозрачные капли на коже.

Уличную футболку надеваю прямо на голое тело, а волосы обматываю полотенцем наподобие чалмы.

Кожа до сих пор влажная, натягивать ещё и брюки… бью себя ладонью по лбу. Ну хоть шорты бы захватила! Вот идиотка!

Чувствую, что начинаю заводиться.

Медленно приоткрываю дверь и просовываю в щелку голову. Прислушиваюсь к умиротворенной тишине.

На всякий случай зову Деспота по имени, но никто не отзывается.

Беру в руки джинсы и выхожу из ванной. Пока хозяин не вернулся, похожу в футболке. Если что, всегда успею одеться.

В животе урчит: к ужину я почти не притронулась, потому что под строгим мужским наблюдением кусок в горло не лез. Невыносимо хотелось провалиться сквозь землю. Зато теперь я попросту голодная. А лезть в чужой холодильник мне очень стыдно.

Ну хоть водички попью.

Злюсь сама на себя ещё и оттого, что не могу отстраниться мыслями от деспотичного мужчины. Настоящий командир!

Его лицо до сих пор перед глазами… хмурое, подозрительное. У Мариба тяжёлый пристальный взгляд. А когда он задумывается о чем-то, то неосознанно дотрагивается до бороды большим пальцем, неизменно открывая моему взору набитые на фалангах римские цифры.

Не в силах прогнать из головы опасный мужской образ, стараюсь переключиться на обстановку. А внутреннее напряжение все продолжает нарастать.

Внимательно осматриваю огромную кухню. Около плиты замечаю стакан. Обычный. Прозрачный. Дно квадрантное, стенки немного раздуты, по краю тонюсенькая золотая полосочка, только это не краска поверх стекла, а словно стекло само по себе такого цвета. Рядом стоят три бутылки газированной воды, но мне боязно дотрагиваться хоть до чего-нибудь. Поэтому я просто наливаю воды из фильтра и жадно осушаю стакан. Наполняю второй, отпиваю половину и направляюсь к столу. Приземляю стакан. И решаю все-таки надеть брюки.

Тут внезапно начинает трезвонить мой мобильник, и я от неожиданности резко оборачиваюсь, а дальше ситуация полностью выходит из-под моего контроля.

Рукой я задеваю стакан. Наблюдаю словно в замедленной съемке, как он слетает со стола и падает на пол, раскалываясь на мелкие осколки. Звучно, громко, словно в насмешку. На полу теперь красуется лужа, а испорченное стекло издевательски переливается повсюду битыми гранями. В квартире наступает полная тишина.

В мгновение эмоции переполняют меня. К горлу подступает противный ком. Я проглатываю его и присаживаюсь на корточки, начиная устранять погром. Сначала собираю в ладонь крупные осколки, выбрасываю их в мусорку. Аккуратно переступая по полу, начинаю складывать кусочки поменьше.

Уже приближаюсь к победному концу, как вдруг поскальзываюсь на влажном полу и приземляюсь на пятую точку, ощутимо ударившись. Но хуже всего другое. Руку пронзает резкая боль, и она тут же будто распространяется по всей ладони.

— Черт!!!

Стряхиваю с руки стекло и крепко сжимаю кулак, чтобы красные капли не попали на пол.

Чувство безнадёжности уже успело проникнуть в душу и закрасить там все в чёрный цвет.

На сердце камень. Тяжело и одиноко. Я до боли закусываю нижнюю губу, пытаясь затолкать липкое чувство страха подальше. Но ничего не выходит. Первый всхлип я успела побороть легко, второй с трудом, но все же. А вот дальше плотину прорвало.

Подтягиваю к себе колени и даю волю безудержным эмоциям. Тело сотрясается от рыданий. Плачу я громко, протяжно. И мне ни капли не стыдно за свою минутную слабость. Все равно никто этого не видит. А вот что будет дальше со мной и с отцом… я не знаю.

Глава 7

                                       

МАРИБ

Дисциплина. Техника. Сила.

Повторяю как мантру после более полутора часов спаррингов с разными партнёрами. И это ещё не считая разминки и постановки отдельных ударов.

Киокушин занимает отдельное место в моей жизни. С самого детства. И до сих пор.

Я задержался в зале дольше, чем планировал. И теперь мы остались вдвоём с тренером. Один на один.

— Мариб, ты меня уже загонял! А у меня возраст, между прочим! Надо было с Асхатом в спарринг вставать!

— Да это сыкло свалило ещё в середине тренировки. А я каратист, а не бегун.

— Я тут тебя немного потрепал, надеюсь, без обид, — тренер равнодушно пожал плечами.

— Нет проблем, — мыслями я уже возвращаюсь в квартиру, где оставил Миру одну.

— Отлично проработал постановку техники ударов руками в голову! — хвалит тренер.

А я, уже переключившись на личные заботы, неуважительно пропускаю фразу мимо ушей, скорее для галочки бросая:

— Да, есть такое дело, — и направляюсь в раздевалку.

Наспех принимаю душ, рывками натягивая на себя чистую одежду.

В моменты отдыха я периодически заходил через телефон в приложение, связанное с камерами наблюдения, и проверял, что происходит в моей квартире.

Увиденное мне не очень понравилось. Но я был слишком занят, чтобы в полной мере сосредоточиться на девушке.

А теперь, сидя в салоне любимого Гелика, имею возможность перемотать кадры назад, переключаясь с режима реального времени.

Да уж… стакан разбила, сама порезалась. Психанула так, что метнула один из осколков на пол, тут же начала вытирать кровь. И, конечно же, все это сопровождалось горькими крокодиловыми слезами.

Тяжко вздыхаю. Даже видео передаёт внутреннее напряжение девушки.

Чего она так нервничает? Ее никто не тронет. Марка я из-под земли достану. А как иначе?! У меня на него слишком большие планы. У кого такие же — пусть идут лесом. Такая корова нужна самому.

Мельком бросаю на себя взгляд в зеркало заднего вида, довольно ухмыляясь небольшой ссадине возле брови. С детства люблю подобные отметины и всякие заварушки. Беззлобно скалюсь: давненько мне в голову не прилетало.

Домой прохожу тихо, стараясь не шуметь.

Скидываю сумку на пороге, медленно прохожу в гостиную и вижу… мдааа, картина маслом.

 

 

МИРА

Посторонний шорох легко касается моего затуманенного сознания, вырывая из оков сна.

Ой, кажется, я задремала. В комнате царит полумрак, но на диван падает широкая полоса света.

— Ну что, выспалась?

Я подскакиваю на месте от неожиданности, распрямляя плечи, и сажусь. Ещё не до конца проснулась, поэтому молчу в ответ. Только лишь неуверенно нахожу глазами ухмыляющееся лицо, отмечая на себе насмешливый взгляд.

Запоздало киваю головой в ответ на вопрос.

— Необычно ты меня встречаешь, — Мариб режет сарказмом тона и смотрит вниз, кривя губы в дерзкой усмешке. — Приятно…

Я скольжу вопросительным взором по направлению его глаз и тут же стараюсь прикрыться руками. Я как была, так и осталась в трусиках! Какой ужас! Просто позорище!

— Я… я… — произношу заикаясь и со скоростью света ищу глазами джинсы. Ну куда они могли деться?! Как сквозь землю провалились! — Вы не могли бы отвернуться?

— Да мог бы, конечно… — наглая ухмылка обнажает ряд белых зубов. — Но мне слишком нравится это зрелище.

Я вся краснею. Внутри пылает пожар. Возмущение так и рвётся наружу. Сидеть и ждать, пока хозяину надоест издеваться надо мной — это слишком долго и нерационально.

И тут я замечаю кусочек знакомкой ткани. Прямо под ним…

— Мариб…

Увидел он уже многое, какой смысл прятаться, как малолетней дурочке? Да, стеснительно, но уже поздно пить «Боржоми».

Протягиваю руку мужчине, внутренне содрогаясь от пожирающих взглядов, которые он бросает на мое простое хлопковое белье и ноги. И продолжаю тоном строгой учительницы:

— Мариб, я прошу прощения за инцидент, но вы сидите на моих штанах. Подвиньтесь, пожалуйста, и позвольте мне уже одеться!

На последнем слове сдержаться не получается и я возмущённо повышаю голос.

— Да, действительно, — наигранно округляет глаза, но с места не сдвигается. — Я даже не заметил. Темно же.

Ну да, конечно! Не так уж и темно!

Он продолжает пилить меня сверкающим взглядом. Скрыть насмешку даже не пытается. Это неприкрытое издевательство!

Зачем он меня специально выводит?!

— Штаны отдайте, — и добавляю с нажимом, скрипя зубами. — Пожалуйста.

— Да походи немного красоткой. У тебя шикарные ножки! Это преступление — их прятать!

Насмешливо вскидывает чёрные брови и опускает глаза.

Гад! Опять смеётся! Ну и ладно! Сама же виновата! Стакан разбила. Сижу без штанов… Идиотка.

— Спокойной ночи, — с трудом выжимаю из себя, встаю и выхожу в коридор.

— Миир! — весело раздаётся мне в спину. Я его сейчас прибью! — Миирааа!

Даже не собираюсь его слушать. Даже оборачиваться не буду! Даже… даже…

— Мир, — раздаётся совсем близко, а я уже успеваю подойти к двери «своей» комнаты и опускаю ладонь на ручку. — А ты не видела… на кухне стакан возле плиты стоял. Прозрачный. С золотом по кромке.

Я все же останавливаюсь и тяжело сглатываю. Нервно облизываю пересохшие губы и слышу возле своего уха тихое:

— Это лимитированная коллекция. Стоят, как полквартиры. Таких только несколько наборов выпустили. Я что-то найти не смог. Ты не видела?

Меня словно по голове ударили. Вот как можно быть такой невезучей, а?!

С виноватым видом оборачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с Арабом. Ловлю на себе пронзительный взгляд и тону в нем без остатка. Мариб… он такой эффектный мужчина… с ним рядом даже находиться неловко.

Стою полуголая почти вплотную к нему и неосознанно восхищенно скольжу глазами по мужскому лицу. Вздрагиваю, когда он чуть наклоняет ко мне голову. Дыхание перехватывает. Внутри расцветает едва уловимый трепет, а смущение медленно обволакивает.

Глава 8

                                            

Об этом человеке я знаю ничтожно мало. Папа упоминал о нем как об очень опасном, бездушном человеке, с которым однажды скрестились его интересы, но проблемы удалось решить мирным путем. Я на самом деле совсем не понимаю, что происходит. Двойное дно Мариба очень глубокое, но никакие факты мне не известны. Я знаю лишь то, что у него не совсем чистый бизнес. И то, что он очень сильно не угодил властям. Чем именно — могу только догадываться.

В интернете вся информация расплывчатая. И ничего достоверного. Бизнесмен. Занимается черным металлом. Пара слов о спорте и активном образе жизни, что тоже можно делить надвое. Прошлое его описано туманно. Воспитывал отец. Семьи нет, с братом не общается — эдакий волк-одиночка. Отдельная оговорка стоит, что он ранее был замечен в нарушениях законодательства, но ничего конкретного. Отличается взрывным характером и вспыльчивостью. Ну, о бессметном количестве женщин, которые к нему липнут, я даже читать не стала. Это и так ясно, достаточно лишь взглянуть на Мариба.

При обычных обстоятельствах я бы на него даже посмотреть побоялась. Даже оказаться в его поле зрения. А сегодня… Я провела ночь в его доме.

Лежу раскрывшись и гляжу в потолок, пытаясь понять, что делать дальше. Время — начало восьмого утра. Мариб, возможно, уже проснулся. Поэтому я не спешу выходить из комнаты.

Слезы безысходности нашли выход ещё вчера, оставив на ладони ощутимую отметину. Болит, кстати, до сих пор.

Домой возвращаться реально страшно, и с каждой минутой становится как будто еще страшнее. После учинённого вчера погрома собственное «уютное» гнёздышко кажется местом, где живет сам дьявол. Податься мне некуда. Жить с Арабом — очень плохая идея, но выхода у меня нет. Помимо разбитого стакана и несчастного документа с поддельными подписями (о чем, кстати говоря, Мариб узнал сразу же!), я ничего плохого не сделала. Он взрослый мальчик и должен понимать, что нельзя безоговорочно верить всем вокруг. Да он и так не слишком мне доверяет, это заметно, просто отмахиваться не хочет. Но обман есть обман. И мужчина, конечно, обо всем узнаёт со временем. Возможно, даже заставит меня пожалеть… Но зато есть хоть какой-то шанс, что с папой все будет нормально.

Итак, я во власти Деспота, которому вру прямо в лицо. Но развернуться и уйти мне во много раз страшнее, чем признаться во лжи.

Неожиданно я подскакиваю на месте, потому что в комнате раздаётся громкий настойчивый стук.

— Мир! Ты проснулась?

Я судорожно цепляюсь пальцами за скомканное покрывало, не совсем понимая, как себя вести.

Чего он ломится ко мне?!

— МИИРАА! ПОДЪЕМ!

На ватных ногах я медленно подхожу к двери и плавно опускаю ручку, приоткрывая совсем чуть-чуть. И наталкиваюсь на рассерженный взгляд, растерянно замечая:

— Я вижу, утро выдалось не совсем добрым…

— Проницательная, однако. Выходи. Пора собираться.

У меня перехватывает дыхание. Неужели он уже узнал?!

— Куда? — уточняю с замиранием сердца.

Дверь под мужским напором плавно открывается, а я делаю шаг назад, впуская Мариба в комнату. Сам он ещё в спортивных бриджах и свободной футболке. И зрелище это, надо признаться, не для слабонервных. Рядом с ним прямо-таки искрит силой, мощью и необъяснимым животным магнетизмом. Я плавно прикрываю рот, стараясь не глядеть на него так потрясенно. Он поворачивается, оглядывая комнату. Господи, его руки — это что-то… ну хоть бы к чему-то придраться в его внешности, чтобы он мне больше не снился. Стыдно признаться самой себе. Так и лежала, вспоминая его руки с набитыми цифрами. Интересно, что означают эти татуировки?

Мужчина, не спрашивая позволения, проходит.

Неудержимо скольжу взглядом вниз. Как я и думала. Икры каменные. И выглядит это потрясно. Ну как можно быть таким?

Резко оборачивается и пилит меня подозрительно веселым взглядом. Эм… Чего это он?

Смотрю в его лицо и вновь стараюсь отстраниться. Кажется, люди до сих пор говорят исключительно про женские чары? Ничего подобного! Мужские тоже есть. Мариб вон пользуется и не стесняется.

Отчего-то я сухо сглатываю. Мне становится не по себе рядом с ним. Я вообще никогда таких мужчин не встречала. Его мощная энергетика обволакивает плавно, но настойчиво.

Мой вопрос он благополучно проигнорировал.

— Нам скоро ехать. Идём. На завтрак могу предложить яичницу. С беконом или колбасой. На твоё усмотрение.

— С беконом, пожалуйста.

— О, отлично. Будешь жарить — и на меня закинь половину!

В смысле?! Предложить яичницу, по его мнению — это предложить МНЕ ее приготовить?!

Отличный ход!

Он тактично перевалил на меня обязанность заниматься завтраком! А я, на секундочку, вообще-то ненавижу готовить!

И вот, стараясь отстраниться и в корне заглушить ростки раздражения, я ковыряюсь лопаткой в сковороде, уменьшая огонь, и накрываю крышкой.

И мужчина уже не кажется мне настолько привлекательным. Ну точно Деспот! Заставить гостью готовить. Фыр-фыр-фыр на него.

— На кого фыр-фыр-фыр? — весело уточняет Мариб, выглядывая из-за плеча и довольно принюхиваясь. Стоит слишком близко, почти касается моей спины.

Мысленно бью себя по лбу: я, кажется, сказала это вслух.

— Догадайтесь с трёх раз, — нет, полностью выкорчевать недовольство не получилось.

— Если ты обо мне, то фыркай сколько угодно, ради такого шедевра я готов и потерпеть. Давай только помидорки ещё закинем?

Я тут же растягиваю губы в подобии улыбки, оборачиваюсь и попадаю под обаяние лучистого небесного взгляда, искрящегося весельем. Ехидненько так произношу:

— Конечно закинем, — и указываю пальцем на холодильник. — Несите их сюда. И не забудьте помидорки помыть, кожицу снять и порезать, — добиваю аргументами. — И помельче.

— Ну что ты начинаешь сразу?! Да я просто предложил. Без них тоже вкусно… — мне показалось, или весь задор разом испарился из его голоса? И мужчина тяжело вздохнул? — Наверное…

Глава 9

                                        

Я замираю, чувствуя, как меня с головой накрывает паникой. Саша очень вспыльчивый, хоть и пытался всегда сдерживаться рядом со мной. А сейчас его глаза горят яростным огнём. Несмотря на мои уверения, что нам с ним не по пути, он по-прежнему пытает счастья: звонит и пишет. Иногда мы с ним «случайно» пересекаемся недалеко от моего дома. Как сейчас, например… или он «ненавязчиво навязывается» проводить.

Саша высокий, очень крепкий парень. Он занимается кикбоксингом. У него плохое зрение. На тренировки он всегда надевает линзы, но сейчас он в очках. Это немного смягчает его дерзкий образ и придаёт ему невероятное очарование, которое почему-то всегда шло мимо меня.

— Саш, — не знаю, как себя вести: очень не люблю сцены, да ещё и при посторонних. Прямо во дворе… Саша может и выкинуть что-нибудь… — Мы же уже все выяснили.

— Да что ты? А мне так не кажется. Ты дома не ночевала сегодня? — подозрительное выражение его лица и хмурые брови нагоняют на меня страх. А претензия в голосе — уныние, но ругаться и выяснять отношения, которых нет и, собственно, никогда и не было, очень глупо и недальновидно.

— Саш, давай я тебе попозже позвоню и мы ещё раз поговорим, хорошо? Мне сейчас идти нужно.

— Ты мне позвонишь?! — взрывается парень и агрессивно машет ладонью, подходя ко мне ближе. — Да это я тебе двадцать раз позвоню, а ты даже и не подумаешь поднять трубку!

Я пытаюсь подобрать хоть какие-то подходящие слова, потому что я, вот правда, не понимаю, что сейчас делать. Как ещё до человека спокойно и адекватно донести, что мы с ним друг другу никто?

— Мир… — Саша ядовито выплевывает слова и кивает мне за спину, — а эт че за хрен?

Это совершенно не обязательно, ведь я знаю, на кого Саша смотрит, но на автомате оборачиваюсь и вижу раздражённого Мариба. Мужчина скрещивает руки на груди и с недовольным видом рассматривает нас, облокачиваясь на корпус своего авто.

Поворачиваюсь к парню и пытаюсь как-то мирно выйти из сложившейся патовой ситуации.

— Только давай сцен устраивать не будем? Встретимся позже и ещё раз все обсудим, ладно? Саш… ну не обижайся на меня… сейчас мне действительно пора. У меня с отцом проблемы.

— Не, ну это ж все объясняет!

— Эй, пацан! — долетает до нас опасный предупреждающий голос, — дари уже свой букет, поговорите потом. Реально торопимся, особенно я!

— Слушай, дядя! Иди лесом, а?! По возрасту кого-нибудь подыщи, — и разгневанно зыркает на меня. — Ты у него ночевала?

Сердце замирает, я опускаю глаза вниз… одну руку Саша прячет за спиной, и я только сейчас замечаю торчащие из-за нее нежные белые бутоны.

Мне настолько стыдно и неудобно… очень неприятно. Конечно, все это выглядит неприглядно… Ну что он ходит за мной? Я же говорила, что не получится ничего. К чему снова эти букеты? Что мне теперь делать? Цветы на день рождения — это, вроде бы, нормально. Не принять — это как насмешка, принять — как будто двуликое обещание…

— Мир, у тебя друзья бессмертные, что ли? На предыдущем уровне сохраняются? Давайте как-то свои притирки на потом перенесете.

Чувствую грубое прикосновение к подбородку — Саша заставляет смотреть в его глаза, а я вижу лишь собственное отражение в линзах очков.

— Я тебя спросил. Ты у него ночевала?

— Саш, это вообще…

— Ясно, — тихо произносит, одергивает пальцы, неприязненно осматривает меня с головы до ног и отворачивается.

С силой заталкивает свежие бутоны в ближайший мусорный бак — так, что остаются торчать длинные крепкие стебли. И отдаляется, засунув руки в карманы.

— А я уже думал, начнётся кровопролитие, — я, кажется, начинаю привыкать к вечной иронии.  — Что ж ты не сказала, что у тебя уже есть один защитник? Я б тогда не навязывался.

У двери квартиры мы останавливаемся.

Я долго роюсь в сумочке и, наконец, дрожащими пальцами вытаскиваю ключи.

Слышится лязг, и я отхожу в сторону, пропуская Араба.

Он подхватывает ручку и распахивает дверь, насмешливо указывая в негостеприимную пустоту:

— Дамы вперёд.

Он настолько очарователен в этот момент, с пляшущими бесноватыми огоньками в глазах, что я невольно улыбаюсь. А заходить внутрь все равно страшно, аж сердце замирает.

— Нет уж, — подхватываю его весёлый тон и продолжаю, — только после вас.

— Где свет включается?

— Справа на стене. На уровне пояса.

Мариб дерзко смерил меня искристым взглядом, бодро отвесил шутливый поклон и…

Размял шею и совершил пару круговых движений плечами. Секундочку… он готовится отразить нападение в случае необходимости?! Тяжело сглотнув, я отхожу на шаг назад. С трудом сдерживаюсь, чтобы не вцепиться в его локоть и не крикнуть на весь подъезд: «Не ходите!».

Он действительно думает, что там могут быть «гости»?

Не успеваю опомниться, как включается свет, а мужчина настороженно осматривается, прислушиваясь к мёртвой тишине. Он печально оглядывает разбросанные вещи и цокает языком.

Идёт вглубь квартиры, заглядывает во все двери. А я за ним хвостиком. Дома находиться тягостно. Как будто кто-то осквернил мою святыню своим присутствием, своеволием и агрессией. И я стараюсь держаться поближе к Марибу, мало ли что…

— Не волнуйся. Мы одни. Закрывай дверь и пулей обратно.

Выполняю приказ. Мужчину я застала, когда он осматривал мою комнату. Это, конечно, ужас. Мои вещи повсюду. Но хуже всего не это. А то, что белье разбросано по всей спальне… мне настолько неловко, что я неосознанно касаюсь мужских пальцев, заключая их в крепкие тиски, и тяну мужчину на себя.

— Позвольте, я хоть немного приберусь. Вы не могли бы подождать… на кухне, например? Извините, кофе нет, но есть чай.

— Я не пью месиво из пакетов.

Я в ответ смущенно улыбаюсь.

— Заварю свежий. Должна же я компенсировать нелюбовь к кофе.

— Ладно.

— Не могу предложить осмотреться. Но на балконе вроде было чисто.

Глава 10

                                           

Внутри что-то обрывается. Я начинаю задыхаться. На глазах выступают слезы. Я до боли закусываю нижнюю губу и крепко сжимаю корпус телефона в руке, устремляя взгляд в потолок.

В тишине раздаётся мой тихий всхлип: мне не удаётся взять себя в руки.

Как будто меня ударили под дых. Замерев, не в силах пошевелиться, я просто смотрю в одну точку, пытаясь взять себя в руки. Ну когда они уже от меня отстанут?! Когда они папу отпустят?! Как бы они на меня ни давили, я не смогу ни к чему подтолкнуть Мариба. Как эту скалу можно склонить к тому, что ему не нужно?!

— Эй, ты что замерла? Все в порядке?

Оборачиваюсь на обеспокоенный голос. И сталкиваюсь с самыми голубыми глазами на свете. Они пронизывают насквозь. Не спрятаться и не скрыться мне от подозрительного взгляда.

— Даааа… — тяну неуверенно, все ещё боясь пошевелиться. — Да. Конечно.

Не узнаю сама себя. Как будто это и не я вовсе.

— Кто звонил?

Начинаю судорожно перебирать в голове варианты, но ничего кроме:

— Я не знаю, — вымолвить не смогла.

— Номером ошиблись?

— Да, — заворожённая, я тону в его взгляде, а выплыть не получается. Хочется закричать на весь мир, что происходит нечто ужасное, но я молчу. Я просто молчу… мысленно благодаря его за зацепку. — Да. Ошиблись, — вру и глазом не моргнув, но слова идут тяжело, приходится выталкивать их с нажимом.

Хочется кричать. Хочется разбить что-то. Потому что мне не хватает кислорода. Я задыхаюсь и утаскиваю Мариба за собой. Но он сильный. Он справится и сам. А я без него — нет. И потеряю единственного близкого человека, который у меня ещё остался. Во рту привкус горечи, и ничем его не смыть.

Если я расскажу ему, он вышвырнет меня за дверь сразу же… даже слушать не станет. И тогда я больше никогда не увижу отца…

— Мира. Давай без чая, собирайся, — слышу приближающийся голос, — забираем твои вещи и отчаливаем. Мне бы не хотелось, чтобы ты сюда возвращалась в ближайшее время.

Да я сюда одна и ступить не смогу. Даже если замки поменяю. Даже когда все это закончится, как мне здесь находиться?

— Ты слышишь — нет?

— Да, — отзываюсь тут же. — Я сейчас.

— Собирайся. Много брать не нужно.

Когда мы снова сели в машину, я не проронила ни слова. Я совсем не понимаю, что мне делать. Я не привыкла играть в игры опасных людей. А Мариб именно такой. Я знаю о нем очень мало — только то, о чем невзначай упоминал папа. И то, что я выискала в интернете. Нервно разглядываю отросшие ногти, чувствуя полное бессилие. Расскажу Марибу — отца убьют. Не расскажу… что они смогут сделать мужчине? Он кажется непробиваемым, неуловимым и сильным. Каким нужно быть идиотом, чтобы связываться с ним? А вот папе дорога на тот свет будет обеспечена, если я ещё раз «рот открою». Но они ведь обещали его отпустить…

Мы не сразу отправились домой. Сначала заехали в бар, который, как я понимаю, принадлежит Марибу и называется «Женщина». Громко. Пафосно. Провокационно. Там собирается сугубо мужская публика. Посетительниц никогда не бывает, только персонал. Мне было велено подождать в машине, но я выпросила возможность постоять на улице рядом с автомобилем. В салоне до сих пор царит дикое напряжение, невозможно расслабиться.

Мужчина долго не задержался. Вышел минут через пятнадцать.

— Так. Сейчас заезжаем в магазин, — командует, заводя мотор, — я тебя оставляю дома, можешь спокойно садиться за ноут. А сам поеду дальше.

Я на сегодня решила взять выходной. Но Марибу говорить не стала, заказы чаще обсуждаются в письменном виде. По телефону обычно уточнения. Сообщений уже в избытке, но я успею разгрести.

 

 

МАРИБ

На подъезде к сетевому супермаркету мои нервы начинают сдавать. Убитый вид девушки слишком уж на меня давит. А новостей нет…

— Мира, ты не переживай. Разберусь я со всем, найдём Марка, все будет нормально. Выше нос, улыбнись. Улыбаться надо всегда, даже когда нечему.

— Спасибо, — она ловит мой взгляд в зеркале заднего вида и понижает голос до шёпота. — Мне кажется, вам нужно выбросить эти бумаги…

— Я как-нибудь сам разберусь, — так же едва слышно вторю ей. — Не зарывайся в мужские разборки.

Весело ей подмигиваю и улыбаюсь. Да, кстати…

— Парню своему позвони, — вновь говорю привычным голосом. — Я, между прочим, считаю, что нужно было принять букет и что-то объяснить. Щегол заморочился, а ты как ледышка. Да ещё и со мной приехала. Конечно он не так понял. Я б на его месте постороннему дяде ещё и нос разбил.

— Вы тоже все неправильно поняли. Он мне никто.

— Но хотел бы стать ближе, — походу, у пацана с ней вечный облом, если он так психанул.

— Это не мои проблемы.

Я мысленно усмехаюсь, но сдержать ядовитую улыбку не получается. Малому придётся очень постараться, чтобы расколоть этот орешек.

— Резонно, — шутливо соглашаюсь, пытаясь вспомнить, когда это у меня в последний раз возникали сложности с «колкой орешков».

С Лией получилось дольше обычного, потому как никто не торопился, но зато шикарно. Пожалуй, нужно загладить свою вину за последний инцидент. А то в общей копилке у меня уже слишком много косяков. Края надо видеть.

— Мы ищем что-то определенное? — воодушевленно уточняет девушка.

Вот этот настрой мне уже нравится. Намного лучше.

— Мы покупаем все, что тебе нужно. В пределах разумного, конечно. И жратву, чтоб холодильник забить. Потому что у меня не слишком много всего. Я сам почти не готовлю. И, Мир…

— Мм?

— Давай ты с продуктами сама определишься? Мне в конце просто сумму, окей?

— Хорошо. Но… Может, у вас какие-то предпочтения?

— Люблю рыбу. Красную. Не люблю свинину. Зелень обязательно. И лаваш. И к пасте я хорошо отношусь.

 

МИРА

Вот так задание… Я привыкла все делать только для себя и лишь иногда — для папы. Поэтому такая простая и обыденная для многих вещь, как выбрать продукты для двоих, бросает на меня тень сомнения.

Глава 11

                                          

МАРИБ

Плавно притормаживаю перед светофором и выжимаю педаль тормоза до полной остановки.

Сердито бросаю в смс короткое:

«Заеду».

И напряжённо жду ответа от Лии, понимая, что она специально меня маринует. И это полосует мое спокойствие. Сегодня она перегибает. Видимо, до сих пор не забыла прошлый инцидент. Раздражение накатывает подобно лавине, поглощающей на своём пути все живое.

Минут через пятнадцать, когда я уже плавно выворачиваю руль и выезжаю на дорогу, ведущую к дому, телефон вибрирует в моих руках.

«Да, можно.Приезжай, но я домой вернусь часиков в девять».

Прелестно, королева смилостивилась… Напрягает п… просто очень сильно!

огда ближе к вечеру и определюсь с планами. Убираю телефон в карман, отмечая, что Мира, как всегда, молчалива.

Прелестное женское качество. Серьезно. Ее Саше, или как там мальца зовут, повезло в этом плане.

Проводил девушку до дома, затащил пакеты. Вроде все, отмечаю про себя, бросая торопливый взгляд на часы. Я еще жду звонок с завода, а то Птичка последние дни морозится и устраивает себе левые выходные. Задолбал.

— Запасных ключей у меня нет, — на самом деле есть, и не один комплект, но я своё добро направо и налево не разбазариваю, — поэтому если куда-то собираешься, говори заранее, разберёмся.

— Хорошо. До вечера, — произносит с легкой улыбкой на губах, а я немного подвисаю.

— До вечера, — вторю скромному прощанию, шагаю за порог, запоздало вспоминая, что так и не допер пакеты до кухни, и замираю.

Мира, очевидно, читает мои мысли, потому как тут же убедительно произносит:

— Я сама разберу, не проблема.

Ну ок, я и так несколько задержался.

Уже вечером, усталый и злой как черт, набираю Лие, на выходе расстегивая две верхние пуговицы, и закатываю рукава по локоть.

И слышу только длинные гудки в трубке. Зря она это делает. Знает же прекрасно, что терпеть этого не могу! Ещё один дозвон, и меня ожидает то же самое.

Отбиваю вызов и щелкаю по приложению, связанному с камерами наблюдения. Не то, чтобы мне понравилось подглядывать, просто хочу убедиться, что все в порядке.

Мира работает на кухне. Сосредоточенно глядит в ноутбук старенькой модели. И по телефону параллельно что-то твердит про «цветовые решения».

— Тогда мне понадобится ещё пара дней, и смогу отчитаться о проделанной работе. Всего вам доброго, я отпишусь о готовности.

Нажимает отбой, улыбаясь.

А я снова подвисаю. Такого дружелюбного тона в мою сторону от неё не было ни разу! Только холодность и отстраненная насторожённость!

Ее мобильник вновь оживает, и она слегка морщится, когда смотрит на экран. Лицо мгновенно принимает траурное выражение. Смотрит в потолок, поднимает глаза и тяжело вздыхает.

— Привет, — отвечает нехотя. Напряжённо. Ее веселость испаряется мгновенно. — Тебе никак не нужно это понимать. Саш… послушай… я бы хотела четко прояснить, что мне звонить не надо. Ни видеться, ни приезжать. Договорились?

Во даёт. Разве так это делается? Тут разговаривать бесполезно. Нужно просто не общаться. Отстраниться. Увести пацана в блок. А любые разговоры о «не надо» им воспринимаются, как «да, но тебе нужно приложить больше усилий». Эх. Молодняк.

— Да при чём здесь это вообще?! — возмущается — даже по камерам заметно, как глаза загорелись. — Ты в своём уме?! Это друг папы, — оба-на! А это, кажется, обо мне. — Он меня старше раза в два! Перестань чушь нести! Разговор не о нем!

В смысле?! В два?! Мне и тридцати пяти ещё нет, вообще-то! Она совсем обнаглела??

— Даже если и так, тебя моя личная жизнь вообще не касается, — выплёвывает холодно, — и я тебе скажу…

Тут звук отключается, экран темнеет и высвечивается имя вызывающего контакта.

Негодующе я принимаю вызов, рявкая недовольное:

— Слушаю!

— Извини. Я… — Лия, как обычно, разговаривает чуть с придыханием, медленно растягивая каждый слог. И отчего-то меня это сегодня только злит. — Случайно пропустила твой звонок…

Ну да, как же. Очень «случайно».

— Не бери в голову, — отвечаю сухо. — Я привык к твоей необязательности.

— Ты ещё на работе, Мариб? — сладко ласкает голосом мое имя.

— Почти.

— Может, когда освободишься, заберёшь меня от подружки? А потом поедем ко мне. Я скину адрес, — и начинает намекать, что к ужину было бы неплохо заказать «что-нибудь».

— Перезвоню, как сориентируюсь.

Я уже чернее тучи. Настроение необъяснимо падает вниз. Нет, даже не так. Оно просто рухнуло!

— А можно я сама выберу?

— А можно ты сама для меня «что-нибудь» приготовишь?! — рявкаю в трубку, в очередной раз давая себе ощутимую затрещину за несдержанность и взрывной характер. У нас с Лией не те отношения, чтобы она персонально для меня готовила, но сейчас переклинивает от любой мелочи.

Ее колкие «незаметные» манипуляции меня порядком подза… долбали!

Обычно меня это вообще не вставляет, но сейчас любое ее слово приближает к краю терпения.

— Ну Мариииб, — вновь капризно тянет девушка. — Ну меня же весь дома не было. Что ты злишься, я же устала…

— Тогда вызови такси и езжай домой отдыхать. А то если я приеду, точно перетрудишься, — а про себя добавляю: «бедолага».

Нажимаю отбой, параллельно наблюдая, как вновь начинает работать приложение.

— Ничего, это не самый худший мой день рождения. Одиночество тоже бывает полезным, — голос Миры снова наполнен теплом, и она продолжает. — Спасибо, что позвонила еще раз, Алин. И с рыбой ты меня очень выручила. Если ориентироваться по таймеру, — сверяется с часами, — то через две минуты пора ее вытаскивать.

Я как заворожённый смотрю, как девушка крутится у плиты и режет зелень на салат, зажав телефон между ухом и плечом.

На ней сегодня шорты и футболка. Выглядит вполне невинно. Почти. «Ножки действительно полный восторг», — мелькает неуместная мысль, и я даю тебе вторую затрещину.

Глава 12

                                       

МИРА

— Нет, про Темика даже не спрашивает, — голос Алинки совсем потускнел, зря я спросила. — Вчера хотел денег занять, представляешь?

— Да уж, а у тебя есть, что занимать как будто.

— Меня иногда до сих пор накрывает. Срываюсь на всех подряд. Но я сама виновата. Если бы не мама, что бы я делала? Спасибо, что сидит с ним, пока я на работе.

За Алину у меня душа болит. Она моя единственная подруга. У них с Матвеем все так быстро закрутилось, что какое-то время мы почти не общались: мне нужно было учиться, потом полноценно работать. А она вышла замуж, мечтая о счастливой семейной жизни. Взяла академ. А в итоге получилось, что после рождения ребёнка муж сразу же ушёл из семьи. А Алине пришлось перевестись на вечернюю форму обучения и выйти на работу. Артёмке ещё нет и года, но подруга уже как выжатый лимон.

— Я даже не знаю, как тебя поддержать, Алин. Может, на выходных погуляем? Я приеду…

— Да ну этих мужиков в баню! Я вообще-то позвонила не жаловаться, а заставить тебя улыбаться! А мы опять обо мне!

Чувствуя, что разговор сейчас перейдет в опасное для меня русло, я быстренько прощаюсь, сообщая, что иду проверять рыбу, и отключаюсь.

Блюдо вроде приготовилось. И пахнет, кстати говоря, умопомрачительно. Хоть я и не любитель рыбы, но слюнки текут даже у меня. В темпе дорезаю салат. Я голодная — ужас! Поглядываю на телефон и размышляю. Гостеприимный Деспот не уточнял, когда вернётся. Правильно ли будет с моей стороны поинтересоваться? Если он приедет в течение минут пятнадцати, то я вполне могу его дождаться.

Неуверенно ищу его имя в списке контактов и нажимаю на кнопку вызова.

Он отвечает сразу же, весело интересуясь:

— Что-то случилось? Разбила второй стакан?

— Нет, я просто… — тяжело сглатываю, слишком сильно впиваясь пальцами в корпус телефона и чувствуя себя дурочкой. Зачем я позвонила, он не обязан передо мной отчитываться и предупреждать о своём возвращении. Это же его дом. — Я просто хотела спросить… Вас ждать к ужину?

— А сегодня будет что-нибудь вкусненькое? — его озорной тон вызывает у меня улыбку. Когда Мариб шутит, рядом с ним легко и как будто даже становится светлее.

— Пока не знаю, — опускаю глаза, быстро пробегаясь по полу в поисках соринок. — Я впервые готовила рыбу. Вы упомянули, что любите, поэтому…

— С этого надо было начинать! Я уже лечу! И я ооочень голодный!

— Ладно. Начну бросаться в вас едой прямо с порога.

Его громкий смех звучал у меня в голове ещё долго. Ровно до того момента, как ключ стал проворачиваться в замке…

 

 

МАРИБ

— О, ты уже переоделась!

Девушка встречает меня на пороге милой улыбкой, но после моих слов неуверенно опускает взгляд на свои ноги. Длинные и стройные, да… я пару раз одергивал себя, когда засматривался на видео. А ещё у неё красивые аккуратные коленки.

И да, она переодела шорты к моему возвращению. Сейчас на ней легкие спортивные брюки и та же футболка. Но с последующим её вопросом я мысленно бью себя по лбу.

— А откуда вы знаете?

— Да я предположил просто, — отмазываюсь «на скорую руку», небрежно протягиваю ей бумажный пакет и принюхиваюсь. Я такой голодный, что готов сожрать все, что она мне подсунет.

— Куда это деть?

Мира даже не заглядывает внутрь. Ей совсем не интересно?

Непонимающе смотрю в ее растерянные глаза и, наконец, соображаю, что она действительно просто ждала меня к ужину. Она даже не поняла, что содержимое пакета предназначено ей.

— Это для тебя. Я не знаю твоих вкусов, поэтому взял на свой выбор.

— Для меня? И что… я могу посмотреть?

Смешная. Она обязана посмотреть. Я же заморочился.

— Если не посмотришь, то нарушишь мою тонкую душевную организацию, я дико расстроюсь, закроюсь в комнате и уйду в запой.

Нежная улыбка озаряет ее лицо, когда она вытаскивает большую упаковку сладостей. Мира непонимающе смотрит на золотистые палочки и переводит на меня вопросительный взгляд.

— А что это?

Я торопливо скидываю с себя кроссовки, отставляю в сторону спортивную сумку.

— Это чак-чак. Не узнала?

— Первый раз слышу. И вижу. Это что-то съедобное?

— Да. Обжаренные кусочки теста с медовым сиропом. Ты что, никогда не пробовала? — уточняю удивленно. У меня, наверное, челюсть отвисла. Разве есть кто-то, кто не пробовал чак-чак?

— Нет, — отрицательно машет головой, а ее белоснежные локоны оживают в такт ее движениям.

— Ну ты даёшь! Ничего, со мной наверстаешь.

— Это вряд ли, — ее улыбка становится ещё шире, и она поясняет, — у меня аллергия на мёд. Но все равно спасибо, мне приятно.

Супер! Мои старания насмарку. Мне захотелось разом потребовать весь список ее дефектов, чтобы снова не попасть впросак, но я вовремя прикрываю рот. И, поздно спохватившись, киваю на пакет:

 — Аккуратно, внизу клубника. Надеюсь, с ней нет проблем?

— Нет, — мягкий тон ласкает душу. Странно. Как она взорвала мой мозг вчера. И как умиротворяюще действует на меня сегодня. — С клубникой я очень даже дружу.

У меня не возникло ни малейшего разочарования, что я прохлопал вечер с Лией. На болте я вертел все ее капризные и ноющие «Ну Мариииб…». Поначалу меня это реально забавляло и даже казалось привлекательным, а сейчас порою хочется скрежетать зубами от злости.

Смотрю на дочку Марка и невольно замираю.

У неё потрясающая улыбка. Немного стеснительная, искренняя и светлая. Светло-голубой взгляд отличается осторожностью, но боязни в нем нет. И это уже очень радует. Вчера девчонка затравленно озиралась и старалась не поворачиваться ко мне спиной.

— Пойдёмте ужинать? Я умираю с голоду.

За столом Мира все также ведёт себя скованно и неуверенно. А я только сейчас вдруг подумал. Стесняется?

— Я не знаю, в каком виде салат вы предпочитаете, и сделала на своё усмотрение.

Глава 13

                                      

МИРА

— Да вперёд садись! — рывком распахивает передо мной дверь. — Давай-давай!

Вновь поторапливает. Я не такая легкая на подъем, как Мариб. Мне подобная авантюра абсолютно несвойственна. Но мужчина крепко удерживает за руку и уверенно усаживает меня на пассажирское сидение. Еще и пристегивает. Сам обходит машину и плюхается рядом.

— Ну что, — озорно подмигивает и переключает коробку передач. Голубые глаза блестят, а на губах загадочная улыбка. — Готова?

— К чему?

Машина резко срывается с места, и мы едем назад, набирая скорость. А внутри меня все обрывается. Тут же авто разворачивается и мчится, выезжая со двора.

Я вжимаюсь в сидение, едва сдерживая боязливое «Аааа».

— Вы точно уверены в том, что делаете?!

— Абсолютно. Можешь даже глаза не закрывать, — веселье в его голосе убивает. Мне, например, вообще не смешно!

Дороги относительно пустые, а мы все набираем скорость. Маааамочки!

Отрываю взгляд от мелькающих картин и перевожу на Мариба. Сидит, ухмыляется.

Он выглядит потрясающе. Дерзкий, властный. И никто ему не указ. И правила не писаны.

— Не волнуйся, я хорошо вожу, — бросает, даже не глядя на меня. А я тут же прикрываю рот, не в силах отвернуться.

Никогда даже не глядела в сторону вот ТАКИХ мужчин. А ещё мне никогда не нравились бороды. Мне это всегда казалось неопрятным, неказистым каким-то. А теперь, наоборот, брутальным и даже крутым. Но вопрос на самом деле вообще не в этом. Я на Мариба смотрю именно как на мужчину. И нахожу его неотразимым. Мне бы отвернуться и поскорее выбросить неуместные мысли из головы. Вот такой экземпляр и девочка в домашних брюках? С разметавшимися прядями? Из косметики на лице только тушь, а внутри отчаяние, временно затаившееся глубоко во мне. Рядом с ним я чувствую себя скованно, неуверенно. А ещё — непривлекательной. Всю жизнь я была белой вороной, а теперь оказалась ещё и серой мышью. В то время как он такой смелый, дерзкий, харизматичный. И внешность у него яркая и притягательная, сексуальная, я уж молчу о его характере и взрывном темпераменте…

— О чем задумалась?

— Пустяки, — все же заставляю себя отвернуться.

— Разговаривала со своим мальчиком?

От неожиданности я недоуменно вскидываю брови и сталкиваюсь с проницательным, непривычно серьёзным взглядом.

Ему-то что?

— Разговаривала, но обсуждать это не планирую.

— Я думал, девочки в твоём возрасте более эмоциональны и любят поболтать.

— Это зависит не от возраста.

— А от чего? — снова серьёзный тон. Прямой вопрос уже успел поставить меня в тупик.

— От характера, темперамента. Порывистость мне не свойственна. Я скорее прагматик.

— Импульсивность и прагматизм — это разные вещи. Я, к примеру, про себя могу сказать и то и то. Так что не так с тем мальчишкой? Чем он тебе не угодил?

«Потому что он не ты».

Мариб уже перестал красоваться и теперь на дороге ведёт себя вполне осмотрительно. И он ждёт моего ответа.

— Невозможно объяснить, почему один человек привлекает, а другой — нет, — и сразу пытаясь пресечь опасный разговор, перевожу его в более безопасное русло. — Куда мы едем?

— Узнаешь, — около минуты я слушаю тишину, а затем Мариб уверенно продолжает. — Мира, насчёт твоего отца. Информации пока нет. Скорее всего, его отсутствие связано с работой. Но я разберусь. Не волнуйся. Уверен, с ним все в порядке, если так можно выразиться.

— Спасибо, — натянуто выдавливаю из себя. Внутри скребут кошки. И меня словно в одночасье начинает бросать в дрожь. Когда же уже это все закончится и папу отпустят…?

— Вы с ним часто виделись?

— Последнее время да.

— А ты не слишком разговорчивая девушка, — вновь ухмыляется, и я позволяю себе ответить тем же:

— А вы очень проницательный мужчина.

Он тихо смеётся, чуть запрокидывая голову, а я нахожу его невероятно обаятельным. Раньше слово «шарм» я применяла только к женщинам. Но в этом мужчине, помимо силы, мощи, неуправляемой энергии, есть что-то ещё. И этому «чему-то» сложно подобрать правильное название.

— Сейчас в кабак заедем. Захватим на вынос что-нибудь. Есть предпочтения?

— Главное, без мёда, — конечно, скрыть ехидство в голосе мне не удалось. Но у него это вызывает снисходительную улыбку.

Мы притормаживаем у бара «Женщина» и плавно паркуемся на свободное место. У входа в заведение я вижу толпу подвыпивших мужчин. И среди них тот, кто возил меня домой — Гектор. Собравшиеся заметили автомобиль Араба, а ещё… они заметили меня.

Мариб обходит машину и уверенно распахивает дверь с моей стороны. Учтиво подаёт руку и ждёт, пока я отреагирую.

А я замираю и смотрю на его раскрытую ладонь. Снова чувствую себя не в своей тарелке. Мне очень не хочется к нему прикасаться. Точнее… мне невыносимо хочется коснуться его, но лучше ведь этого не делать…

— Пойдем лучше со мной. Нечего тут одной сидеть, — категорично заявляет бескомпромиссным, не терпящим возражений тоном.

Я сначала легонько дотрагиваюсь подушечками пальцев до кожи, опасаясь почувствовать слабые электрические разряды, как описывается во всех бульварных романах, но ничего подобного, конечно, не происходит. Даже становится немного жаль.

Позволяю себе опереться о протянутую руку и выбираюсь из машины. Остатки моей женской самооценки уверенно втаптываются в грязь каждым оценивающим взглядом из толпы у входа. Свободные спортивные брюки и простая футболка?! Потрясно! Ну неужели нельзя было настоять на том, чтобы мужчина дал мне десять минут собраться, и чувствовать себя если не достойно, то хотя бы более-менее нормально!

Выбираясь из салона, я слишком сильно сжимаю мужскую ладонь, на интуитивном уровне боясь ее выпустить. Но все же пришлось.

По мере приближения к толпе я пытаюсь мысленно оттереться от каждого липкого отвратительного взгляда. Мариб здоровается с мужчинами за руку, отвешивает пару шуток.

Глава 14

                                       

Тут же все напрягаются и переводят опасливые взгляды с Араба на нетрезвого мужчину.

Блондин таранит сверкающим взором Мариба и тут же тушуется, что-то невнятное мычит в ответ. Неопределенно пожимает плечами и отворачивается. А Мариб перехватывает меня за талию и легонько толкает к дверям.

— Пойду в зал пока загляну, — бросает в толпу напоследок, и мы проходим в бар.

Внутри приглушен свет, играет музыка, девушка в откровенном наряде очень раскованно танцует на сцене. Проворные официантки снуют между столов, обслуживая посетителей.

К нам приближается другая девушка. Очень эффектная. Высокая статная брюнетка. Волосы распущены и струятся, мягко подчеркивая ее образ. Она выглядит потрясающе, совсем не вульгарно и не слишком вызывающе.

Мариб делает ей знак идти за собой, и мы втроём проходим в его кабинет на первом этаже.

— Посадка хорошая. Инцидентов не было. Все в порядке. Заказы радуют. Повара справляются, — звучит короткий отчёт.

— Отлично. Принеси меню сюда. Управляющего, я так понял, ещё не было? — забрасывает инструкциями и вопросами Мариб.

Девушка тянет с ответом, и хозяин заведения делает правильный вывод:

— Ясно. Как только приедет, передай, что это его последний рабочий день у меня. Завтра может получить расчёт. И пусть сваливает.

Я смотрю на эту девушку и чувствую себя… пустым местом. Я хуже бледной моли. Мне кажется, любой мужчина вслед такой красотке шею свернет. Что угодно сделает, лишь бы она увлеченно на него посмотрела. А Мариб… он бумаги находит более увлекательными. Если и смотрит на сотрудницу, то очень сухо — никакого интереса в глазах.

— А кто завтра выйдет? Вы мне обещали отгул, помните?

— Помню. Обещал — значит, отпущу. Все, с тебя меню. Одного экземпляра достаточно. Через пять минут возвращаешься за заказом. Все навынос. Пока кофе мне принеси и чай. Мир, тебе какой?

Последняя фраза заставила меня вздрогнуть. Его речь, ровная и безэмоциональная, каким-то чудом переключилась на меня, выбив из колеи.

Он спрашивает, какой мне чай принести? Господи, да любой! Лишь бы не быть в центре его внимания.

— Чёрный, зелёный, каркаде. Есть различные травяные добавки или сладкие сиропы, например, карамель, — уточняет девушка.

— Обычный чёрный чай. Спасибо.

— С лимоном? — она продолжает допытываться.

— Да, можно, — тяну неуверенно.

— С сахаром или без?

На ее губах играет вежливая добрая улыбка, и мне начинает казаться, что она немного подтрунивает над моей неуверенностью, хотя вид у неё невозмутимый.

— Нет, только лимон, пожалуйста.

— Хорошо.

Девушка выходит за дверь, а у Мариба, как всегда, звонит телефон.

Пока он полностью погружается в разговор и не обращает на меня никакого внимания, я подхожу к зеркалу в пол (удивительно видеть такое в мужском кабинете) возле двери.

С удивлением смотрю на собственное отражение, не понимая, откуда на всегда бледных щеках взялся румянец, а в светло-голубых глазах появился загадочный блеск. На губах моих блуждает расслабленная, чуть стеснительная улыбка. Глаза благодаря туши выглядят ярко, выделяются на лице.

Снимаю и натягиваю на запястье резинку, распуская волосы, и стараюсь немного пригладить выбившиеся пряди. У меня длинные локоны, чуть вьющиеся, придающие облику мягкость. Я часто сворачиваю их в строгую шишку на голове, а сегодня поставила высокий хвост.

Пальцами пытаюсь расчесать волосы, перекидывая их через плечо, не понимая природу неуловимых изменений в собственном облике.

В эту самую секунду в голове мелькает мысль: я всегда хотела быть ярче. Очень завидовала брюнеткам. Но, консультируясь с несколькими мастерами, всегда слышала лишь один ответ: за пару походов в салон мне такого эффекта не добиться. Хотя, казалось бы, нет ничего проще. Покрасилась, и вперёд, радоваться новому образу. Но, к сожалению, не со мной. Поэтому до сих пор я не решилась экспериментировать с цветом: боюсь, это скажется на качестве и здоровье шевелюры.

— У тебя красивые волосы, — звучит неожиданное замечание.

Я медленно оборачиваюсь и тут же тушуюсь под тяжестью мужского взгляда. Бездонного, обволакивающего своей мягкостью, затягивающего в небесную глубину.

Мариб уже отложил телефон в сторону и теперь внимательно наблюдает за мной, сидя за столом.

— Спасибо. Я одно время хотела их обрезать, — делюсь мыслями.

— Не стоит этого делать.

 — Почему?

— Сама пожалеешь потом. Длинные волосы на всех мужчин действуют одинаково.

— Как именно? — вполне невинный вопрос. Но истинный его смысл слишком поздно дошёл до моего осознания.

Мариб растягивает губы в подобии ухмылки, но в тоне его отсутствует даже намёк на ехидство. А взгляд все такой же задумчивый, словно немного отрешенный. И даже чуть затуманенный.

— Это очень сексуально, Мира, — говорит серьезно. Тихо и как будто с силой выталкивает слова.

Гляжу в его пронзительные глаза, словно завороженная. Как свет мотылька меня притягивает аура этого мужчины. Чуть приоткрываю рот — неосознанно, бессознательно — и с шумом втягиваю воздух, ощущая, как тут же сохнут губы. И не могу отвернуться. Молчание затягивается, как и зрительный контакт, разорвать который я просто не в силах. И почему-то дыхание углубляется еще больше.

В этот момент распахивается дверь и входит девушка-администратор с подносом. Она аккуратно переставляет на стол две чашки и заварник. Меню в классической кожаной чёрной обложке с золотым тиснением кладёт перед Марибом.

— Спасибо, Даша.

— Вернусь через пять минут, — плавно покачивая бёдрами, девушка выходит из кабинета, вновь оставляя нас наедине с мужчиной.

— Мы немного прокатимся и поужинаем на свежем воздухе. Выбирай, чего бы тебе хотелось, — переворачивает меню и отодвигает от себя.

На самом деле, мне все равно. Я не привередлива в еде. Меня больше интересует, что из его голоса мигом испарились такие привычные ехидные нотки.

Глава 15

                                        

Я удивленно смотрю на мужчину. Вопрос выбивает меня из колеи. Никто никогда не интересовался этим. А я, наверное, могу книгу написать о том, НАСКОЛЬКО это мешает мне, но уверена, что Мариб спросил из праздного любопытства.

Отворачиваясь, смотрю вдаль, пытаясь отыскать противоположный берег, уже погружаясь в собственные мысли и события прошлого.

— Мне не с чем сравнивать, я ведь никогда не была нормальной, — и тут я вздрагиваю, когда смысл произнесённой фразы доходит до меня. Сейчас же исправляюсь. — Ну в смысле обычной!

На душе резко тяжелеет, и я пытаюсь отстраниться и переключить внимание.

Нет, берег сложно рассмотреть — вижу только плавающих вблизи уточек, потому что эта часть неплохо освещена. Селезни очень красивые, с зелёными головками, смешно щелкают яркими клювиками. Птицы важно плывут, и, должно быть, недовольно размышляют, кто посмел потревожить их покой.

— И тем не менее? — настаивает мужчина.

— А вы разве не заметили, — отрываю пару небольших ломтей и бросаю в воду, наблюдая, как голодные птицы несутся к маленьким съедобным кусочкам и жадно проглатывают, — что я везде как белая ворона?

Я легко это произношу, без обид. Ровно. Спокойно. Я просто привыкла и научилась принимать этот факт. Да, я вот такая. И ничто этого не исправит. Когда-то давно я относилась к этому, как к болезни, а теперь — именно как к особенности.

— Нет, не заметил.

— Значит, у вас проблемы со зрением.

— Мне неловко тебя расстраивать, — как обычно, с сарказмом выдаёт Мариб, — но мое зрение идеально.

«Как и ты сам».

Не вижу смысла разводить полемику, поэтому просто молча закидываю голодным уткам ещё пару кусочков хлеба.

Молчание затягивается. А атмосфера… мне неловко находиться рядом с этим мужчиной. Я стараюсь даже не смотреть в его сторону, потому что боюсь, он заметит, как долго я не могу отвести взгляд. Меня тянет к нему, и это плохо…

— У тебя проблемы из-за этого?

Не отстаёт. Настойчивый.

— Вы интересуетесь с определенной целью?

— Да. Мне это действительно интересно.

— Теперь нет проблем. Все нормально, — ещё немного целеустремленного мужского упорства, и я выдам все, что тяжким грузом лежит на душе и уже подкатывает к горлу.

— А раньше? Например, в детстве?

Я печально улыбаюсь в наступающую темноту, понимая, что он вряд ли заметит. И очень надеюсь, не почувствует неуловимых изменений моего голоса.

— Если бы у меня была возможность навсегда забыть своё детство, я бы с превеликим удовольствием это сделала.

Ну вот я и произнесла эти горькие, мучающие меня слова.

— Почему?

— Приятного мало — быть не такой как все.

— Совсем тяжко было?

— Смотря с чем сравнивать. Но в детстве было намного хуже, чем сейчас. Все же сейчас я общаюсь со взрослыми людьми, которые как минимум тактично молчат, не тыкая в мою внешность. А дети в каком-то смысле более жестоки и не прощают, если кто-то выделяется из общей массы. В институте стало немного проще и свободнее. А вот школу я ненавидела всей душой. Честно.

Тянусь к чаю, чтобы пригубить уже остывший напиток. Морщусь и вновь отставляю его в сторону.

— У меня не было подруг. Когда я считала, что наконец-то познакомилась с девочкой, которая ценит во мне внутренние качества, все надежды рассыпались в пыль, всегда. Каждый раз, — смотрю на безразмерное небо, отмечая, что здесь видны звёзды. Красиво. — Но хуже всего, что не существовало ни единого места, где бы я чувствовала себя в безопасности.

— А дома? Тебя ведь бабушка воспитывала? Они всегда оберегают внуков, — поворачиваю голову и отмечаю, что Мариб придвинулся совсем близко и повернулся ко мне корпусом, опираясь на локоть и потирая подушечной пальца бороду. Его взгляд отчего-то кажется ещё более темным и глубоким, чем всегда.

— Да. Но… она никогда меня не защищала. Она ничего мне не разрешала. Спустя годы я начала думать, что я была своеобразной галочкой в ее стремлении к воспитанию. Она всегда заставляла меня делать только то, что она считала позволительным. Если ей было холодно, то я всегда надевала свитер, даже когда на улице стояла несусветная жара. Если я не хотела доедать — она меня заставляла. Если я хотела чего-то, мне нужно было сначала заслужить желаемое. И то список был очень ограничен. Она всегда все запрещала. Самым частым ее словом было «нельзя». Нельзя лезть в верхние шкафчики — я же однозначно со стула навернусь. Нельзя помыть посуду чуть позже — именно сейчас ведь надо. Нельзя погулять после школы — как это, дома ведь ещё столько дел. Нельзя пропускать уроки даже по болезни, а то совсем скачусь по учебе. Нельзя нигде лезть и играть с остальными, так редко принимающими меня в свои игры. Мне даже бегать было нельзя. Я ведь могла упасть и разбить колени, а ей потом лечить меня… спасибо, дышать было можно, — горько усмехаюсь собственным словам, не веря в то, что я все это рассказываю постороннему человеку. Это настолько личное, что всегда сидело глубоко внутри.

Воспоминания слишком болезненно впиваются в сознание, и мне неясно, почему именно сейчас.

Моими словами невозможно передать всю глубину обиды и непонимания маленького ребёнка. Почему нельзя иметь собственное мнение? Почему нельзя защищаться от нападок других? Почему мне нигде нет места? Положа руку на сердце теперь я могу с облегчением сказать: детство закончилось. И слава богу.

— Она никогда не вступалась за тебя? — мне сложно уловить изменения в мужском голосе. Но они определенно есть.

— Нет. Никогда не утешала, — поворачиваюсь к заглядывающему в глаза Марибу, догадываясь, что он просто меня жалеет. Отворачиваюсь, потому что неприятное чувство снова сковывает душу. Неохота плескаться в грустных воспоминаниях, но выбраться из этой трясины не получается. — Самым досадным было, когда она ругала меня при других детях. Хотя во дворе я всегда сидела в сторонке. Она не сочувствовала, хоть и знала, как тяжело мне иногда было. Она говорила, что если меня обижают другие, значит, я сама виновата, так себя веду. Я всегда для неё была виновата. Я однажды подралась… в школе ещё… потому что меня дразнили. И нечаянно сломала руку… в итоге ещё и дома получила за то, что веду себя неподобающим для девочки образом. Обида была сильнее боли, как вы понимаете, — констатирую факт, поворачиваясь к слушателю, мягко улыбаясь. — В детстве мне было очень грустно, что мамы не было рядом. А у всех были… Мне казалось, она бы меня понимала.

Глава 16

                                           

Что?!

— Вы с ума сошли?

— Я включу печку в машине, согреешься. Но в таком виде ты точно заболеешь. Ну и ещё перепачкаешь мне сиденье.

— Вот спасибо. Приятно очень!

— Давай-давай!

Он ловит мое запястье и с силой дёргает на себя, помогая взобраться наверх.

Настойчиво стягивает с меня футболку и отбрасывает в сторону. Я стыдливо прикрываюсь руками. Меня пробирает от его близости. Мы полуголые. В ночи. Вдвоём. Он заведен. А я…

— Штаны тоже, — уверенно дёргает вниз резинку спортивных брюк, заставляя меня вскрикнуть от смущения и тут же вцепиться в его крепкие запястья.

— Не надо. Ну вы хоть отвернитесь!

— Так! Потом постесняешься! Дома. А сейчас надо быстрее раздеться и в машину.

Я не успеваю возразить, как Мариб, продолжая невозмутимо тянуть вниз резинку моих штанов, грубой силой гася мое сопротивление, присаживается на корточки, помогая полностью освободиться от одежды.

— Обувь тоже мокрая. Снимаем!

А я как будто не чувствую!

Хотя… кроме его горячих уверенных прикосновений я действительно уже мало что чувствую…

Немного покачиваюсь на слабых ногах и неосознанно облокачиваюсь о его крепкие плечи.

Он притягивает к себе вплотную, и его напряженное дыхание обжигает живот. Мне кажется, я только что согрелась. И даже чересчур.

Мариб помогает мне стянуть ботинки, и теперь я стою перед ним в одном белье. Внутри все трепещет от неловкости, и щеки краснеют. Я пытаюсь отодвинуться, легонько, просто дать ему понять, что пора уже нам идти, но…

Внезапно я чувствую, как мужчина перехватывает меня под коленями, притягивает к себе и…

Утыкается носом в живот, а я замираю в его руках. Дыхание Мариба такое напряженное и тяжелое, что я отчетливо слышу его в ночной тишине.

Я уже вся горю и вновь теряю равновесие. Щекотно от его жесткой бороды. Мимолетно улыбаюсь, но тут же тихо вскрикиваю, впиваясь в его плечи пальцами, и подаюсь вперёд, потому что меня обдает жаром: Мариб прикасается губами к кромке трусиков, лаская кожу чуть выше.

В легких мгновенно заканчивается запас кислорода. Меня словно током бьет: мужчина проводит языком вокруг пупка, а у меня будто сметает внутренние барьеры, и волны томного напряжения укрывают с головой, устилая низ живота тягучим теплом.

С губ срывается дрожащий стон, но проблеск сознания уже мерцает ярким напоминанием: это нужно немедленно прекратить!

— Нам же ехать пора, Мариб! — надрывный панический крик усердно разрывает ночную беззаботную тишину.

Стараюсь оттолкнуть мужчину, но он ещё крепче обхватывает мои ноги, не поддаётся, только лишь опускает голову, упираясь макушкой в живот. Я не вижу лица Мариба, но мне отчего-то кажется, что он плотно сжимает губы и челюсти.

— Едем, — я чуть не падаю от того, как он неожиданно расцепляет руки и отдаляется. А я отворачиваюсь и прикрываю ладонями грудь.

Его голос сух и безэмоционален. Как будто он мысленно поставил между нами заслонку, отстраняясь.

—  Я отнесу тебя в машину, — я резко вскидываюсь, стараясь не паниковать, и тут спиной чувствую тёплое прикосновение.

— Не надо! — отпрыгиваю в сторону, полуоборачиваясь. — Я сама дойду!

— Извини, я напугал тебя. Я… — ну зачем он так смотрит, будто душу пронзает! — Я не хотел. Это больше не повторится.

— Я правда сама до машины дойду, — начинаю тараторить невпопад, потому что его взгляд все равно ласкает полуобнаженное тело. — И назад сяду. Я сама…

Он словно не слышит. Прет напролом, приближается и берет меня на руки, прижимая к крепкому телу. И мы смотрим друг на друга долго, а сказать нам нечего. Это все неправильно. Я не должна чувствовать притяжение и томление, а он не должен ко мне прикасаться.

— Босиком пойдёшь по холодному грязному мосту? Сумасшедшая?

Да, кажется, рядом с ним срывает крышу. Я почти голая в его руках, и он повезёт меня к себе домой…

Неосознанно на него смотрю и ловлю ещё один яркий взгляд, и сердце начинает биться быстрее.

 

МАРИБ

— Я вернусь и заберу вещи. Там ещё куча мусора, контейнеры…

Несу полную хрень. Какая разница, что говорить, если она чувствует, как меня предаёт собственное тело. Просто колбасит от ее близости.

Поверить не могу. Такая бурная реакция на эту девочку. Наша разница в возрасте вдруг превращается в непреодолимую проблему. Сколько там ей исполнилось? Двадцать два? У меня уже мозги набекрень от напряжения. Она так пахнет, что…

Хочется хорошенько себе врезать. Только сейчас понимаю, что я для неё, наверное, действительно старик.

В ее голосе сквозил неприкрытый испуг. И только это меня остановило от ошибки. Как наваждение какое-то, точно! Ну прям по башке отхватил!

Но все равно бережно прижимаю девушку к себе, и отчего-то только сейчас вкладываю в это слово какой-то новый, принципиально иной для меня смысл.

«Девушка».

Нежная. Трепетная. Искренняя. Мягкая. Наивная.

Несу аккуратнее. Даже трясти стараюсь меньше, ровно переступая. И я почему-то именно в это мгновение захотел очки помять «ее» Саньку.

А ещё…

Хочется уберечь ее от всех несчастий и нападок этого мира. И показать, какой он на самом деле. Это не кучка ограниченных дебилов, которые шпыняют тех, кто слабее. Не выжившие из ума родственники, которые ребёнка воспитывают, как собаку дрессируют. Не шарахающиеся в сторону прохожие и тыкающий пальцем ограниченный сброд. Кто ж ей в жизни-то попадался?!

Нет. Мир — он другой. Совершенно. И он ей такой понравится. Я знаю точно. Даже если я не имею права лезть, кто-то должен ей объяснить, что прятаться в раковине и жить в вынужденном одиночестве, потому что по-другому никто не научил — это неправильно.

— Можно мне назад сесть?

Ее неуверенный голос вырывает меня из раздумий.

— Конечно, — сухо отвечаю и опускаю на землю около тачки. В темпе разблокирую двери и усаживаю Миру внутрь.

Глава 17

                                           

МИРА

— Да я вообще никого не видела и в лицо не знаю, зачем мне туда ехать?

Мариб снова пристегивает меня сам и буравит тяжёлым взглядом. Утро не задалось с самого начала. Алина позвонила вся в слезах, сказала, что Темка ошпарился кипятком. Далее неудачи плавно перетекли на мою работу. Полдня устраняла результаты нашего недопонимания с заказчиком. А вот теперь, вечером, приехал Мариб и сказал, что нам нужно прокатиться. Я уже так устала от постоянного напряжения… сил нет. Если он докопался, то хотя бы больше лгать не придётся.

— Может, вспомнишь. Не кипишуй. Никто тебе ничего не сделает. Просто я тебе покажу пару человек, а ты скажешь, видела их или нет.

И все? Это могу. Особенно учитывая, что я никого и не видела! Но!

—  Но… — он плавно закрывает дверь, даже не слушая. Обходит машину и занимает своё место. А я продолжаю, как будто никто и не перебивал. — Но я могу и на фотографию посмотреть. Зачем мне ехать? Там же клуб для мужчин. Мне некомфортно даже постоять возле него!

— Ты. Едешь. Со мной, — выплёвывает раздраженно. — Все, тема закрыта.

Мы три дня не виделись после моего «незабываемого» дня рождения. Нет, мужчина приезжал ночевать: я слышала из своей комнаты звук закрывающейся двери или льющейся воды из душа. Но уезжал он рано, когда я ещё спала. А возвращался очень поздно.

Я вообще не должна об этом думать, но почему-то представляла, что эти два вечера он провёл в женских объятиях. И от этого на душе погано. Но это к лучшему. Так надо. Должно быть именно так, и никаким крошащим душу воспоминаниям о его губах на моей коже, о трепетном напряжении внизу живота и слабости в коленях… всему этому просто в моей жизни нет места.

А сегодня он приехал, мы поужинали по отдельности, и он объявил, что мне нужно собираться.

Меня коробит то, что он не приезжает домой, бежит из собственной квартиры. Пытаюсь найти другие объяснения, но вижу лишь одно. Я всему причина.

Ему некомфортно. Я мешаю. И он не хочет возвращаться в свою берлогу.

— Мариб. Я хотела предложить… — мужчина на мгновение поворачивается ко мне, давая понять, что слушает, — может, я домой вернусь? Вроде же все нормально, я замок поменяю…

— Успеется, — цедит сквозь зубы, а я тяжело вздыхаю.

— Мне уже нет смысла прятаться. Ну… наверное. Да и вам это слишком обременительно.

Я все три дня готовила ужин. Старалась изо всех сил. Нашла новые рецепты…

Каждый раз пыталась себя убедить, что просто так надо и это обычное дело. Но умом понимала, что делаю это для него. Чтобы он оценил и ему было приятно. Да, я делала это, чтобы его порадовать, хоть у меня и нет на это прав. И совсем не мое дело, что у него, наверное, есть женщина, а мне вообще запрещено впускать Араба в свои мысли.

Да, запрещено.

Вот только… он уже всецело занимает их.

— Давай опустим этот разговор, — звучит задумчивый ответ. — Я не уверен в твоей безопасности.

— Да кому я нужна? Я вообще не понимаю… — заставляю себя прикусить язык, едва не выдав «для чего меня к вам приплели».

— Мир. Я сам тебе сообщу, когда можно будет вернуться. Если напрягаю, так и скажи. Я же уже извинился за тот случай.

— Да нет, — щеки тут же вспыхивают, а во рту пересыхает. Знал бы он, сколько раз я проживала заново «тот случай». До сих пор чувствую прикосновения его губ. — Я не об этом.

— А о чем? Чего-то не хватает? Давай съездим к тебе и заберём ещё какие-то вещи. В этом дело?

Его взгляд… не узнаю его. Недовольный. Мужчина как будто нервный. Рядом с ним очень неуютно. Напряжение сквозит в каждом его движении и плавно заряжает собой атмосферу.

— Ну просто вы же из-за меня домой не приезжаете. Считаете, я этого не понимаю?

— Нет.

Короткий ответ окончательно ввёл меня в уныние. Причём истинное значение его так и осталось тайной.

Машину Мариб паркует у здания и обходит авто, помогая мне выбраться из салона.

Внутри, как всегда, мужское логово. Грубый смех, идиотские шуточки. И как только мы с ним вошли, как будто стало немного тише и половина голов зала обернулась к нам.

Пока мы шли к нему в кабинет, он незаметно указал в сторону на трёх мужчин, держащихся поодаль от компаний за столиками.

Мариб наклонился вплотную и прошептал в ухо:

— Внимательно смотри. Точно не видела раньше?

Чувствую ободряющее сжатие — он касается своими пальцами моих, а потом моя рука исчезает под его крупной ладонью.

Мотаю головой, и вдруг где-то недалеко от нас раздается пренебрежительное:

— Опять со своей подстилкой белобрысой.

У меня перехватывает дыхание, и кровь вдруг приливает к щекам.

Мариб замирает и с шумом выталкивает воздух из легких. А я буквально кожей чувствую, как напрягается его спина. И наблюдаю словно в замедленной съемке, как выезжает вперёд подбородок, а сам он медленно оборачивается.

                                       

Глава 18

                                    

МАРИБ

Я резко напрягаюсь и замираю, пытаясь осознать: точно не ослышался?

Оборачиваюсь, хмурясь, скольжу глазами по лицам. Ищу его. Того, чей голос услышал только что. Кто осмелился рот открыть.

И нахожу. Гектор совсем берега попутал. Внимательно изучаю выскочку и шарахаю предупредительным взглядом, прищуриваясь.

Он стоит без движения и настороженно буравит меня смелым взором. Никому не позволено делать то, что он сейчас сделал.

Я приближаюсь к Гектору, не доходя трех шагов.

— Ты че там вякнул? — сотрясает гнетущую атмосферу мой разъярённый голос.

Тот зло таращится на меня, прожигая, но все же опасается рыпаться.

— Я?! — мотает башкой из стороны в сторону. — Ничего.

Гляжу с неприязнью, четвертуя одним лишь взглядом.

Попал ты, братишка. По полной программе.

Возвращаюсь к Мире, уверенно кладу руку ей на талию, чуть подталкивая к выходу, и девушка послушно следует молчаливому приказу.

Уже перед выходом через плечо свирепо бросаю охранникам:

— Никого не выпускать!

Как только мы выходим на улицу, я перехватываю ладонь Миры и неосознанно переплетаю наши пальцы, даже не задумываясь о глубинном смысле этого жеста. Уверенно веду её за собой.

Меня настолько переклинила брошенная вскользь фраза, что хочется порвать Гектору глотку. Аж потряхивает от внутреннего напряжения и нахлынувших эмоций.

Снимаю машину с сигналки и распахиваю дверь переднего пассажирского сидения. Подвожу Миру, намереваясь помочь ей занять своё место, и тут случайно наталкиваюсь на её расстроенный взгляд и поджатые губы — она чуть не плачет. И это коробит ещё больше.

Не совсем отдавая отчёт своим действиям, я разворачиваю Миру лицом к себе и налегаю на неё, прижимая к отполированному боку Гелика.

Наклоняясь, накрываю ее рот своим, впиваясь в податливые губы. Мира что-то мычит в ответ, слабо сопротивляясь, а я как одержимый усиливаю напор, чувствуя, как меня начинает потряхивать и вести от её близости. А женский запах просто сносит башню, сметая на своём пути все преграды и доводы рассудка. Хочу эту девочку. Неудержимо. До одури. Так, что простреливает нутро. И не первый раз уже даже.

Но сначала мне нужно вернуться...

Отрываюсь от ее рта, наклоняясь ниже и приникая губами к шее. Не могу надышаться... не могу отойти. Не дай бог кто-то ещё её обидит. Пополам переломаю ублюдка!

Нахожу в себе силы и делаю шаг назад. В её лицо даже не заглядываю: не желаю видеть испуг в голубых глазах. Хочется разглядеть там нечто иное. Но сейчас кроме потрясения от произошедшего и страха там вряд ли что-то присутствует.

Молчаливо помогаю девушке занять сидение и собственноручно её пристегиваю.

Мира прячет лицо, отворачивается. Стыдится нашего поцелуя.

Неприятно, однако.

— Подожди меня в машине, — сурово нарушаю нависшую тишину.

Девушка резко поворачивается ко мне и крепче вцепляется в мою ладонь изящными пальчиками. А я, зажимая кулак, пленю женскую ручку.

— Вы куда?! — уточняет в панике, округляя глаза. Чистые. Искренние.

— Не волнуйся. Вернусь через две минуты.

— Не надо! — смышленая девочка. Конечно, я никому не спускаю с рук таких вольностей, как позволил себе Гектор. — Не ходите!

— Да брось, — тянусь к её лицу и слегка поглаживаю нежную щеку подушечками пальцев. — Я просто телефон там забыл. Заберу и сразу приду обратно.

Смотрю на неё с нежностью. Совсем непонятные эмоции вызывает во мне эта девочка. Непривычно так...

Маноли мне башку открутит лишь за одни намерения. Если сможет, конечно.

Неожиданно в кармане джинсов начинает вибрировать и на всю мощь голосить мой мобильник. Ну хоть этот предатель мог бы промолчать, а?!

Я заглядываю Мире в глаза и, не отворачиваясь, наощупь вытаскиваю гаджет и отключаю звук.

Мы смотрим друг на друга, не в силах разорвать зрительный контакт. Она — умоляюще-нерешительно, я — уверенно-твёрдо.

— Я скоро.

Вновь скольжу затуманенным взглядом по её губам и отталкиваюсь от тачки.

Разворачиваюсь и решительно направляюсь обратно.

Как только я вхожу в помещение, наступает давящее безмолвие. Даже гомон на заднем плане стихает.

Я нахожу глазами этого пустозвона и быстрым шагом приближаюсь со спины.

А он, почуяв неладное, оборачивается и отступает назад, отодвигаясь от меня, и пытается увеличить расстояние между нами.

Но я оказываюсь проворнее. Выставляю вперёд руку и вырываю из его рук телефон, со всей дури бросая его в стену. Модный гаджет в мгновение ока разлетается, а стекло разбивается на тысячи мелких осколков.

— Ты че творишь, Мариб?! — слышится в бездонной тишине голос Гектора.

Атмосфера мгновенно накаляется. А я себя еле сдерживаю, руки держу расслабленными, пытаюсь не сжать их в кулаки.

— Кто? Я?! — наигранность моего тона не оставляет сомнений. Я зеркалю действия Гектора. И он все понимает правильно. Все понимают, что он перегнул палку. — Ничего.

Вскидываю вверх брови и приподнимаю голову. Смотрю на негодяя сверху вниз. Сдерживаясь и пытаясь не обрушить на него удар. Нехорошо это будет. Потому что он против меня один не выстоит и точно уедет в больницу.

— Он же новый был! Вчера только купил!

Гектор пораженно переводит взгляд с моего яростного лица на осколки у стены. И с него мигом сдувает всю спесь.

Мой голос на удивление ровный. Но тяжелый.

— Соболезную, братишка. Но телефон купить проще, чем кости сращивать.

— Ты че завёлся-то? Да я ж не в том смысле сказал...

Перебивая на полуслове, выплевываю все, что кипит в душе, не стесняясь в выражениях:

— Ещё раз рот откроешь — будешь эти самые осколки жрать, пока не подавишься! — прибавляю громкости в голос и заявляю дальше: — надеюсь, все меня услышали!!!

Мельком прохожусь взглядом вокруг.

Глава 19

                                        

МИРА

Я выжимаюсь в сидение, когда дверь плавно распахивается и с каменным лицом из ресторана выходит Мариб.

Губы все ещё горят от его пламенного поцелуя, а сердце колотится как сумасшедшее. В моей жизни раньше были мальчишки, и даже до поцелуев доходило, но такой лютой, сносящей все на своём пути яростной страсти не было никогда. И вот теперь мне уже действительно страшно, потому что все происходящее выходит из-под моего контроля. Я просто не могу допустить, чтобы...

Вдруг дверь резко распахивается и рядом плюхается Мариб. Я дергаюсь от напряжения и неожиданности и опускаю взгляд на его ноги, плотно обтянутые тканью джинсов. Тут же отворачиваюсь.

— Все нормально. Поехали.

— Забрали телефон? — уточняю, глядя в окно, потому что боюсь поворачиваться... Сразу начну рассматривать его жесткие губы. На деле оказавшиеся очень мягкими, но настойчивыми.

Пытаюсь не смотреть в его строну, но все равно немного поворачиваю голову.

Мужчина широко улыбается и как-то по-мальчишески весело и с энтузиазмом отвечает:

— А он, представляешь, в кармане у меня был! Ты голодная?

— Нет.

В неосознанном жесте дотрагиваюсь подушечками пальцев до своих губ и тут же, улавливая свой жест, одергиваю руку от лица. Мариб это подмечает и перехватывает мои дрожащие пальцы.

А я мягко освобождаю руку. Не знаю, как себя вести теперь. Забыть этот поцелуй, от которого все мысли унеслись прочь и остались только не самые невинные желания, точно не получится.

Но мужчина, поняв намёк, не слушается. Он вальяжно разворачивается и тянется ко мне. А я, не в силах поверить тому, что происходит, уже ощущаю настойчивые касания и то, как Мариб крепко держит меня за плечи, одной рукой плавно скользя на затылок, а второй перехватывая мой подбородок. Мне приходится повернуться и столкнуться с горящим бездонным мужским взглядом.

Он снова тянется к губам, а я отшатываюсь. И отворачиваюсь. Я не властна над своими желаниями. Но я не имею права отвечать ему на поцелуй. Потому что он все равно потом обо всем узнает.

— Ты чего шарахаешься от меня? Я вроде тебя не обижал.

Жаркий шёпот на ухо, и обжигающие губы на шее... внутри что-то с треском ломается, а тело пронзает томное, ноющее чувство, плавно, но уверенно стекающее по позвоночнику вниз.

— Не нужно, пожалуйста, — произношу на выдохе, боясь, что не смогу совладать сама с собой. Зачем он так? У него же женщин столько... просто не счесть. Зачем мою душу корёжить?

— Мои люди напали на след твоего отца. Скоро мы его найдём.

Сердце вдруг совершает кульбит. Я неверяще округляю глаза и перестаю дышать. И что теперь делать?

До дома мы ехали в гнетущей тишине, и только на подъезде к дому Мариб неожиданно накрыл мою дрожащую руку своей ладонью и погладил большим пальцем.

Внутри щемануло от нежности к нему, но я мягко, но настойчиво освободила руку, легонько оттолкнув мужские пальцы. Пусть лучше он меня не касается.

— Почему ты меня боишься, Мира? — в тягостном молчании вопрос звучит, как выстрел, и мужчина сжимает руку в кулак. Злится?

— Не нужно этого. Это неправильно.

Он защитил меня. Я ведь не дурочка, понимаю, зачем он вернулся в ресторан. И я так благодарна ему. Сердце топит каким-то очень ярким, но слишком тяжёлым чувством. Я не имею права. Я не должна, но…

Ответ на его вопрос очень прост. Я боюсь не его, а себя с ним. Я боюсь увязнуть и в итоге провалиться с головою под лед. Потому что после такого мужчины сердцу остаться невредимым точно не суждено.

— Чего «этого»?

— Вы и сами понимаете…

Стыдливо отворачиваюсь, пряча взгляд, в надежде, что Мариб не заметил моих пылающих щек. И не слышал, с каким трудом мне даётся каждый вздох.

— Разве я чем-то обидел тебя? — продолжает допытываться.

— Нет, — понижаю голос до шепота, не понимая, как убежать от этого разговора.

— Тогда не нужно меня отталкивать.

«Тогда я сгорю заживо в том огне, что уже пылает внутри».

Он старается вновь перехватить мою руку, но я и в этот раз мягко уворачиваюсь, боясь почувствовать новое прикосновение, опускаю глаза и смотрю на колени, опасаясь лишнее слово сказать.

Домой мы поднимались молча. Я чувствовала на себе внимательный мужской взгляд каждую секунду, пока мы ехали в лифте, но заведомо старалась не смотреть Марибу в глаза.

Не понимаю, что происходит. Не понимаю, что делать. Забрать вещи и уехать? Вряд ли. Я точно знаю: не отпустит он меня уже. Все это начинает принимать серьёзный оборот, а я осознаю, что запуталась.

Больше он не касается. Когда дверь отъехала в сторону, Мариб пропускает меня вперёд, вытаскивая ключи.

— Я к себе пойду, — бросаю коротко и чуть ли не вприпрыжку бегу в комнату.

— От меня убегаешь? — бьет в спину серьёзный вопрос, и я как можно более беззаботно стараюсь ответить:

— Я просто устала.

Оказавшись за дверью своей спальни, в отчаянии прислоняюсь спиной к прохладной стене и сдавленно выдыхаю. И вспоминаю наш поцелуй. Требовательный и чувственный. Долгий и опьяняющий. Исступлённый. Неистовый.

Незабываемый…

Так нельзя. Я рядом с ним дышать не могу. Не то, что думать и говорить. Нужно уезжать. Наплевать на все и просто забрать вещи. Вернуться домой. Я ведь уже передала документы. Больше ничего делать не буду! Все очень запуталось. И я уже не знаю, где правда, а где ложь.

— Мир, — раздается уверенный стук, и я отпрыгиваю в сторону, от неожиданности тихо вскрикнув.

                                           

******

— Да? — отвечаю осторожно.

— Я уезжаю, — сердце падает в пятки. Куда?! Куда он поедет в такое время?! К женщине?! — Завтра приеду. Вечером, наверное.

ЗАВТРА?!

Внутри что-то обрывается, и темная лава распространяется по венам. С кем он проведёт эту ночь? Он будет ее целовать, как меня целовал сегодня? Руки начинают трястись, а я никак не могу унять внезапную дрожь по телу. Я должна это принять.

Глава 20

                                     

Вселенная разбивается на миллионы осколков. Я тяжело сглатываю. Из легких кто-то выкачал весь запас кислорода, и я даже вздохнуть боюсь. Даже пошевелиться не получается. Лишь только губы возражают тихое:

— Не надо, Мариб. Это будет ошибкой…

Но он не позволяет договорить, перебивая:

— Ты тоже хочешь. Нет смысла отрицать.

Смотрю на его губы, вспоминая, как он целовал мой живот. До сих пор подкидывает от этих воспоминаний…

Сколько уже времени я мечтала об этом моменте? Много. Но наяву перешагнуть запретную черту оказывается не так уж и просто…

Моё дыхание учащается, когда я вижу, как мужчина, не сводя взгляда с моего испуганного лица, тянется к пуговицам своей рубашки.

Завороженно, будто под гипнозом, внимательно, голодно наблюдаю, как он высвобождает из петельки верхнюю пуговицу, вскидывает подбородок, молчаливо бросая вызов. Затем вторую. Третью. Мучительно медленно я наблюдаю за тем, как он вытягивает рубашку из брюк и распахивает полы, оголяя грудь. А я засматриваюсь на него, как дурочка. Любуюсь прекрасным сложением, но в глубине души понимаю, что это недопустимо. Размыкаю губы, чтобы вновь возразить и сказать хоть что-то — что это неправильно, например — но... не могу выдавить ни звука.

Мариб протягивает мне руку. Я понимаю, чего он хочет. Чтобы я сама расстегнула манжеты. Дотронулась до него. И дала своё согласие. Морально ему так будет легче. Я понимаю только сейчас, каких усилий ему стоило держаться на расстоянии. Я теперь понимаю, почему он уезжал… он тоже боролся с собой, но сегодня не смог выйти победителем.

«Если не хочешь, чтобы мужчина дотронулся, никогда не касайся первой».

Эти слова врезались в память, приоткрывая новый смысл.

Словно наблюдая за собой со стороны, я завороженно тянусь к манжетам и тут же одергиваю руку, вновь пытаясь прикрыться, отрицательно мотая головой. Отмираю и пытаюсь выйти из кабины, дотянуться до полотенца. Внутри такой круговорот эмоций, что в эту минуту мне с ним не справиться.

А Мариб дотягивается первым и отбрасывает махровую ткань в сторону со словами:

— Позже вместе воспользуемся.

Он уже совсем близко и наверное чувствует, как бешено сердце колотится о рёбра.

Он решился. И, как мне кажется, это решение далось ему нелегко.

На его лице нет улыбки и торжества. Или привычной иронии. Лишь серьезность и уверенность. И напряженное ожидание.

Он стягивает брюки и шагает ко мне. Под струи. Прямо в рубашке.

Вода стекает по его волосам, лицу, бороде, шее и груди, а я невольно любуюсь им. Для меня он самый красивый мужчина на свете.

Не торопясь переключает напор и настраивает воду так, чтобы нас омывало только ниже пояса и с одной стороны.

Мы стоим так близко, что чувствуем тепло наших тел. Но не произносим ни слова. Просто стоим и смотрим друг на друга.

Внезапно он приподнимает руку и очерчивает овал моего лица. Медленно. Мучительно медленно.  А потом… подаётся резко вперёд, впиваясь в губы и наваливаясь на меня, прижимает к тёплой стене кабины, и его неудержимый напор сметает оставшиеся преграды между нами, а я уже плавлюсь от его властных жадных касаний.

Его запах, мощь и сила бьют в голову, круша инстинкт самосохранения и способность нормально мыслить. Жмусь к нему так плотно, как только могу. Хочу чувствовать его каждой клеточкой тела. И даже этого мне будет мало.

Возражать больше не в силах.

Он все ещё в рубашке, и это выглядит настолько сногсшибательно, что дух захватывает. Я чуть не падаю, потеряв равновесие, вновь тону в его голодном взгляде, но Мариб меня удерживает, заставляя стоять на ногах. Пьянящий поцелуй кружит голову, и мне не верится, что он сейчас рядом и именно его тепло я ощущаю кожей.

Это непередаваемое ощущение — пробраться пальчиками под его намокшую рубашку и коснуться бугорков крепких мышц. Радость топит, а сердце щемит от нежности. Провожу по волосам и откидываю голову назад, наслаждаясь смелыми касаниями его мягких губ к шее.

Он так нежен, но при этом настойчив. И мягкость его какая-то естественная, настоящая. Он словно касается восторженно, трепетно. Целует плечи, ключицы. От его напора разум вообще перестаёт шептать разоблачительные слова, когда мужчина пальцами проходится по рёбрам, а затем широкая ладонь накрывает живот.

Он творит с моим телом невообразимые вещи, а я, задыхаясь, тяжело хватаю воздух. Я как кукла в его руках. Игрушка, и ему позволено ВСЁ… я отдаюсь полностью его прикосновениям, не сдерживая первый стон радости и наслаждения.

Мужской настрой меняется. Движения становятся властными, немного резкими, но все равно трепетными, нежными.

Он дотрагивается там, где ещё никто до него не касался, а мои громкие вдохи раздаются во влажном пространстве ванной, сменяясь протяжными выдохами. Его и мое дыхание уже смешались в одно. Мариб подхватывает меня, заставляя обнять себя ногами, и прижимает к тёплой стене еще сильнее, налегая.

Я впервые пьяна непередаваемыми ощущениями и неудержимыми эмоциями. И слишком поздно до меня доходит, что он уже надел защиту. Одно резкое движение, глухое рычание, и я чувствую пульсирующую боль в месте нашего соединения. В неописуемом напряжении и с перекошенным от боли лицом дергаюсь, ударяясь головой о стену, вскрикивая, впиваясь в широкие плечи пальцами, пытаясь отстраниться хоть немного. А когда не получается, просто утыкаюсь носом в его шею, боясь отпустить и судорожно прижимаясь.

Он замирает и чуть отстраняется.

Я не думала, что будет так больно. Я считала, что это будет секундное неприятное ощущение, но боль до сих пор отдаёт в живот, колотит пульсирующими движениями изнутри.

Мариб напряжен и ошарашен, вновь поджимает губы и вглядывается в моё лицо, а я опускаю глаза вниз, а потом, желая скорее спрятаться, снова утыкаюсь носом мужчине в шею. Стыд и неловкость возвращаются.

Глава 21

                                       

Я просыпаюсь рано. Мариб тихо сопит в подушку, приобнимая.

Аккуратно снимаю с себя его руку и тороплюсь в душ. Хочется побыть одной.

Заглядываю в зеркало и внимательно рассматриваю своё лицо. На щеках яркий румянец, на губах легкая улыбка. Но в целом никаких изменений. Сложно догадаться, что вчера я стала женщиной. Лишь только счастливый блеск в глазах немного выдаёт меня.

Наспех принимаю душ, расчесываю волосы. Распущенными я оставляю их намеренно. Не пускаю в душу ни одной мрачной мысли. Только не сейчас.

Когда посвежевшая возвращаюсь в спальню, нахожу лишь пустую кровать.

Я не слышала, чтобы он выходил из комнаты…

Вдруг чувствую, как меня хватают крепкие руки. Мариб прижимает к себе вплотную и утыкается носом в шею.

— Ммм, — шумно втягивает воздух и тут же выдыхает.

— Щекотно, Мариб, — улыбаюсь. Ему. Его близости. Его настойчивости. Харизме. Накрываю ладонью его пальцы, а он неожиданно скользит вниз по животу, медленно-медленно, но у меня уже вся спина в мурашках.

— Хотела сбежать от меня?

Одно шутливое замечание, и я воспаряю до небес. Никакого стыда или неловкости я не испытываю. А ведь я, засыпая, боялась этого больше всего: утром встретиться с ним глазами.

— Даже не думала об этом.

— Даже и не думай. Как самочувствие?

Его пальцы настойчиво, но плавно и мягко пробираются под одежду, а я не могу перестать улыбаться.

— У меня все хорошо.

Я в его объятиях. В его полной власти. И сейчас я настолько окрылена, что согласна на что угодно, лишь бы ещё раз почувствовать его голод так, как вчера.

— Прекрасно, — провозит языком за ухом и произносит тихо на выдохе, — я ещё хочу…

— Ненасытный, — весело замечаю в ответ. А Мариба это, конечно, ничуть не смущает.

Он берет меня на руки и бережно укладывает на кровать, наваливаясь сверху.

 

***

Утро выдалось неожиданно бурным. Мариб был со мной так же нежен, как и вчера. Нетороплив, но настойчив.

Он словно в душу проникает каждый раз, когда заглядывает в глаза, а я не могу от этого закрыться. Знаю, что надо, понимаю, что погружаюсь недопустимо глубоко, на самое дно темнеющих омутов, но я уже тону, а выплыть не представляется возможным.

Но все же одна мысль слишком болезненно стучится в подкорку сознания.

Если я ему все скажу, он меня просто взашей выгонит или даст хоть малейшую возможность объясниться? Думаю, все же первое. И тогда останется лишь лелеять в памяти воспоминания о нем и ощущать его запах, все ещё хранящийся на моей коже. То, что я влюбилась в него — это только мои проблемы. Если уж смотреть правде в глаза, для Мариба это лишь отягчающее обстоятельство, способное оттолкнуть его.

После завтрака он засобирался на работу, а мне показалось, что он уже немного отстранён.

Пытаюсь настроить себя и не поддаваться унынию, но… но я просто боюсь, что он охладеет в самое ближайшее время. А может, это только к лучшему?

— Мир, — берет меня в охапку и тащит к дивану, заставляет усесться ему на колени. При этом обхватывает за талию, плавно притягивая к себе.

Он собирался уезжать…

А теперь снова зарывается носом в волосы, с шумом втягивает воздух, пуская озноб по коже. Я даже поёжилась немного.

Выдыхает мне в шею, и меня будто током бьет: мелкая дрожь устремляется по телу вниз к пояснице, и я немного выгибаюсь. Этого хватает, чтобы слегка отстраниться, но встать он мне не позволяет.

— Твой запах теперь меня преследует. Повсюду ты.

Уголки моих губ разъезжаются. Так странно слышать от него эти слова. И так приятно.

Широкая ладонь накрывает мою лодыжку и чувственно движется вверх, сбивая дыхание.

Как бы мне хотелось иметь власть хотя бы над его телом. Очень хотелось бы. Чтобы одним прикосновением распалять в его груди пожар, научиться впрыскивать адреналин ему в кровь. Вызывать у него желание. Чтобы чёрные зрачки затмевали собой яркую радужку его глаз. Чтобы он смотрел на меня с восхищением и умирал от потребности прикоснуться ко мне.

Но я ничего этого не умею. Просто прикосновение мне ничего не даст. Я не научилась распалять мужчин. До сегодняшней ночи было стыдно даже подумать о таком, даже мысленно вообразить. А теперь... закрываю глаза и вспоминаю то чувство, когда вес его тела вдавливал меня в матрас. А костяшки пальцев, где на фалангах набиты цифры, смело скользили вверх по внутренней стороне бёдра. Каким был ненасытным. Как резко, голодно и неудержимо он брал меня всего каких-то полтора часа назад. А губы горели от его поцелуев, и внутри все превратилось в пожар.

Вот теперь меня по-настоящему охватывает неловкость и я чувствую себя скованно, особенно, сидя на его коленях.

«Твой запах преследует меня».

Я бы хотела раствориться в воздухе, смешавшись с кислородом, чтобы проникать в его легкие и быть поближе к сердцу. И чтобы у меня была частичка его…

— Это плохо? — я слегка прочищаю горло.

— Это странно, — звучит хриплый ответ.

Смотрю в его лицо, и он мне кажется самым красивым мужчиной на земле. Ярко-голубой взгляд проникает в душу, оставляя клеймо не только на моем теле, но ещё и на сердце. Поднимаю руку и касаюсь ладонью его щеки.

Только вчера вечером я думала об этом и сегодня вновь отмечаю: никогда не любила небритых мужчин. Мне казалось, они за собой не ухаживают. А это не слишком приятно.

Но длина волос на мужском подбородке четко выверена, и теперь я точно знаю, что Мариб уделяет этому достаточно внимания.

Так сокровенно подмечать и знать о человеке настолько интимные вещи. Его вкусы и привычки. Нам известно так мало друг о друге, и одновременно так много.

Опускаю взгляд на чувственный рот и неосознанно слишком шумно втягиваю воздух, чуть размыкая губы, чувствуя, как тяжелая ладонь бескомпромиссно накрывает колено.

 

МАРИБ

Глава 22

                                              

Мариб звонил несколько раз, игривым тоном уточняя, как у меня дела и самочувствие.

Сказал, что постарается сегодня вернуться домой пораньше и, если получится, прокатиться после ужина.

Я выведала, что он любит телячьи рёбрышки, которые чудом оказались у него в морозилке, и уже к вечеру на всю кухню распространялся чудесный запах. Столько новых блюд всего лишь за несколько дней. Горжусь собой, а довольная улыбка не сходит с губ.

— Ну то есть конечный вариант вам нравится? Оставляем все как есть?

— Да, спасибо, Мира, получилось очень стильно и привлекательно. И, самое главное, меню очень удобное. Сейчас я переведу вам отставшую часть оплаты…

Внимательно слушаю заказчицу, чуть приоткрывая крышку и насыпая ещё немного приправ. С солью я с некоторых пор обращаюсь крайне осторожно.

Обо всем договорившись, отключаюсь и иду в ванную, чтоб расчесать и распустить волосы, потому что Марибу так нравится.

Не находя себе места от волнения, я уже и всю посуду вымыла, и даже успела развесить постиранные вещи и сесть за новый макет вчерашнего заказа.

Тревожить Мариба не хочется, и я отправляю короткое смс:

«Задерживаешься?»

Ответ приходит тут же:

«Да. Извини, замотался».

И вдогонку ещё одно сообщение:

«Не успел предупредить. Садись ужинать без меня. Наберу, как буду выезжать».

Я перечитала текст несколько раз.

Странно. Он вроде рвался домой, и замотался.

«Все в порядке?» — не удерживаюсь от вопроса.

Зря я написала. Нужно было позвонить и прямо спросить! А теперь приходится все выяснять в сообщениях. Ну почему этому нигде не учат?!

Неприятно, я же старалась, но и Мариба обвинять тоже не могу. Работа есть работа. Когда у него была возможность, он и так корректировал время.

«Конечно, просто неожиданно ещё дела возникли».

Он всегда сух в сообщениях. Пора бы уже привыкнуть.

Прождав мужчину пару часов, я скромно поужинала в одиночестве и спрятала все в холодильник.

Все равно обидно. Очень-очень. Он мог сказать, что вернётся только ночью. Пытаюсь не думать об этом, но почему-то представляю его в объятиях другой…

Нет, глупости это все. Он же сказал, что его задерживают на работе!

Пока принимала душ, в голову лезли разные отвратительные мысли.

А если что-то случилось? Мне нужно поговорить с ним. Мне… мне нужно найти момент и увести его в такое место, где я точно буду уверена: нас никто не услышит. Не квартира, не машина, не подъезд. И подальше от дома…

Да, нужно набраться смелости и…

Когда я легла в кровать и уткнулась носом в подушку, уверенность стала покидать меня. А если я, и правда, отца больше никогда не увижу? Я для Мариба лишь временное развлечение, через которое он перешагнет вскоре, а папа…

Просыпаюсь оттого, что солнце падает на лицо. Жмурюсь и закрываю глаза ладонями. Сажусь на постели, медленно разлепляя веки.

Я в его спальне. Но… когда он успел меня перенести? Я совсем не помню. Я даже не слышала, что он вернулся.

Неожиданно ощущаю чувственное прикосновение к бедру, опускаю взгляд вниз и перехватываю мужские пальцы, а настойчивые губы уже ласкают шею.

— Доброе утро.

Я настолько шокирована, что у меня нет слов. Я совершенно не привыкла к подобному пробуждению.

— Привет, — стеснительно бормочу и стараюсь немного отодвинуться и спрятать пылающие щеки, ведь на мне лишь футболка.

А он уже притянул меня к себе и, наваливаясь сверху, вдавливает в матрас.

— Так хотелось разбудить тебя ночью, — с улыбкой шепчет мне в губы. — Ты бы знала, чего мне это стоило, но я сдержался, позволив тебе отдохнуть. Значит, заслужил что-то приятное.

— Завтрак? — разрешаю себе немного пошутить, ощущая, как на сердце распускается нежный цветок радости. И это чувство мне уже совершенно неподконтрольно.

Он бессвязно мычит что-то в ответ, припадая к моим губам, а я вновь теряю себя с ним. Все мысли будто остаются за гранью действительности. Отвечаю, словно отдаю всю себя: лишь день его не видела, а чувство, как будто бесконечность расправила над нами крылья.

Внезапно начинает трезвонить его мобильный.

— Черт, будильник.

Он неторопливо приподнимается и начинает внимательно смотреть по сторонам в поисках источника шума. Я подмечаю телефон первая и дотягиваюсь до него, собираюсь передать Марибу.

Но тут слышу звук входящего сообщения, на автомате опускаю глаза и каменею, округляя их.

Словно в замедленной съёмке вижу вспыхнувшую вверху экрана строку:

Лия: «Ты так быстро уехал вчера. Я надеялась, задержишься подольше…»

И строка исчезает.

Трясущимися пальцами протягиваю злополучный телефон Марибу, одновременно пытаясь из-под него вылезти, а к горлу подступает ком. Внутри разливается чувство необъяснимой горечи. И страшной обиды. Так вот где он был. Вернее, с кем. С девушкой. Конечно, с чего бы ему спешить ко мне. Но к чему эта ложь? Я ведь не просила ничего. А теперь вдвойне тяжелее.

Дыхание перехватывает, и когда он вновь переносит на меня вес своего тела, я исступлённо его отталкиваю.

— Подожди! — повторяю вновь и вновь, кладя руки на мужскую грудь, пытаясь отстраниться. — Подожди, подожди!

Он ошарашенно смотрит на меня, отпуская, а я стараюсь утихомирить внутреннюю дрожь и тут же встаю на пол и пячусь назад, натыкаясь на что-то.

Смотрю на него, а внутри все покрывается обжигающим льдом. Ещё немного, и я расплачусь прямо здесь.

— Мира… ты что? — непонимающе уточняет. Он явно в шоке.

— Извини. Я не хочу.

Мотаю головой и обхожу его постель. Даже представить страшно, что он видит в моих глазах.

В свою комнату я буквально убегаю. И теперь я по-настоящему жалею, что дверь нельзя запереть.

Глава 23

                                               

Вечер.

Мариб домой вернулся очень поздно. После душа он ненадолго остановился возле моей комнаты и прошел к себе. Я еще долго лежала без сна, а потом пошла на кухню — пить захотелось.

Мариб наверняка уже десятый сон видит. Его комната находится далеко от кухни, но я все равно стараюсь не шуметь, чтобы не разбудить. Знаю, он устал сегодня.

Делаю пару жадных глотков и вновь доверху наполняю стакан. В то же мгновение мужская ладонь накрывает мою руку, заставляя отставить воду в сторону.

Он прижимается к моей спине, с силой вдавливая в столешницу, заставляя немного нагнуться вперёд. Я закрываю глаза и ощущаю его не только на физическом уровне. Я слышу рваное дыхание. Отмечаю порывистость движений. Он прижимается пахом, грубо фиксируя бёдра ладонями, не позволяет даже пошевелиться. Налегает сильнее и трется сзади. Мгновенно нутро простреливает тягучим напряжением. И так сильно… даже сильнее, чем в прошлый раз.

Я не знаю, что делать. Понимаю, что так нельзя. Что это ошибка, и я потом пожалею, но не могу остановиться. Нет сил оттолкнуть его.

Я очень хочу… один только его запах бьет в голову дурманом. Никогда в моей жизни раньше такого не было. До него я ни с кем не испытывала подобных эмоций. Когда окружающая действительность и правда перестает существовать.

— А я заснуть не могу, — сбивчивый шёпот и чувственный поцелуй в шею…

Я плавлюсь в его сильных требовательных руках, подаюсь назад, запрокидывая голову, упираясь затылком в его грудь, ощущаю, как широкая ладонь скользит по животу, смело забираясь под резинку домашних брюк.

Порывисто перехватываю мужское запястье, но Мариб усиливает напор, и сдерживать своё желание становится невозможным. Не могу противиться, не могу отстраниться, не могу не игнорировать этот колдовской зов.

Внутри пылает пожар, я с трудом выталкиваю воздух из легких, а запасы живительного кислорода заканчиваются. Не получается сдерживать стоны.

Не понимаю, зачем. Мы уже перешли запретную грань, так почему я должна сейчас отказываться от этого мужчины? Да, я, несомненно, пожалею, но это будет потом, а сейчас… сейчас выше моих сил его оттолкнуть.

На горло ложится мужская ладонь. Мариб чуть сжимает пальцы, но я не чувствую дискомфорта. Мне надоело быть странной, мне надоело быть другой, мне жутко оставаться одной в будущем, потому что ни к кому больше так не тянет, а я так мечтаю подчиниться именно ему…

Мне вдруг захотелось, чтобы у нас было все по-настоящему: страстно, неудержимо. Так, как все начиналось в душе. Это уже потом Мариб прикладывал усилия, чтобы сдерживать себя и быть помягче, а сначала его движения были другими: резкими, раскованными, требовательными и даже немного жёсткими. Но сейчас я очень напряжена. Мне хочется, чтобы он был со мной таким, как привык, как он любит… я хочу знать, какой он настоящий: неудержимый, властный, очень темпераментный и горячий. Хочу почувствовать тот самый момент, когда его самоконтроль полностью отступит. Мне это действительно нужно!

Его руки на мне: гладят по животу, пробегаются по ребрам, переходят на спину. Прикосновения сводят с ума, а всё остальное осталось где-то в другой вселенной.

Мариб чуть подаётся ко мне, налегает, вновь заставляя нагнуться, наклоняясь вперёд, совсем немного. Он снова сдерживается. И это неприятно. Как будто у него нет эмоций. Или они недостаточно яркие и неудержимые, как будто у нас просто…

— Идём, — звучит глухой властный приказ.

Мужчина обхватывает мою талию. Прижимает к себе очень крепко, приподнимая и разворачивая к выходу из кухни.

— Куда? — уточняю растерянно.

— В спальню.

После короткого перерыва продолжает:

— Иначе я просто не сдержусь — прямо так, на столе возьму. Но тебе нужно помягче.

— Мариб, — оборачиваюсь в кольце его рук и осмеливаюсь произнести запретные слова, — останемся здесь? Давай попробуем, как тебе нравится, — и тихим шепотом стеснительно добавляю, касаясь его щеки, — покажи, как ты любишь…

Моя футболка летит в сторону, а мужчина наклоняется и сдержанно целует ключицы.

— Как я люблю, тебе вряд ли понравится прямо сейчас, — сухо, сбивчиво. Этот ответ, как и тон, ранит. Словно внутри образовалась маленькая ранка, но ноет очень сильно. Он отстранён. И от этого хочется плакать. Я не имею права претендовать на его эмоции, но они так нужны мне!

— Почему нет? — стараюсь заглушить обиду в голосе и мягко скольжу вниз по плоскому рельефному животу, чувствуя твердость мужских мускулов под ладонью и мягкость ткани: он все ещё в одежде. — Главное ведь — с тобой…

Неуверенно забираюсь под футболку, скользя пальцами, задирая ее, и медленно тяну вверх, желая, чтобы Мариб был обнажён хотя бы наполовину.

Он поддаётся и поднимает руки вверх, позволяя раздеть его.

А затем снова берет меня в плен своего тела, крепких предплечий, ласковых ладоней. И заставляет отступить назад.

Прижимает меня к столу, вновь укрывая волнами нежности, трепета и своей непробиваемой тяжелой энергетики.

Я сама испытываю неконтролируемое напряжение и дикую необходимость почувствовать его. Веду ладони вниз, случайно спотыкаясь о пояс его брюк, и неосторожно дергаю вниз, задевая твёрдую выпуклость на штанах. Мариб тотчас вздрагивает. От неожиданности я тут же одергиваю руку и поднимаю на мужчину извиняющийся беспокойный взгляд, надеясь, что ему не больно. Замираю смущенно.

— Лучше пойдём в постель.

Неприятная мысль царапает подсознание. Да… это же очевидно… он не даёт воли своей безудержности потому, что легко себя контролирует, он просто…

— Ясно, — соглашаюсь упавшим голосом, — хорошо, пойдём.

— Что тебе ясно? — непонимающе уточняет, обхватывая двумя пальцами мой подбородок. Настойчиво затягивает хищным взором.

— Ты просто не хочешь меня настолько, когда происходящее выходит из-под контроля. Становится неудержимым.

Глава 24

                                          

— Они что-то означают?

Лежу на мужском плече и медленно поглаживаю фаланги с римскими цифрами.

Мариб целует мои волосы, а потом перехватывает ладонь и подносит пальцы ко рту. Нежно дотрагивается губами до каждой подушечки по очереди.

— Любопытная маленькая звёздочка.

Такие вечера уже начинают входить в привычку. Сердце заходится в трепетных порывах. Мариб — единственный человек, с которым мне настолько хорошо.

Стыдно признаться, но я ничего так и не сказала ему о шантаже. Больше от похитителей ничего не слышно, но, скорее всего, только потому, что я под надежной защитой. А я трушу до сих пор. И боюсь ему рассказать, что мой отец совсем не Марк Маноли. А человек, имя которого вряд ли вызовет у Мариба добрую улыбку. И ввязали нас во все это дело очевидно, только потому, что я имела несчастье засветиться на той самой фотографии. Откуда складывается ошибочное впечатление, что мы с Марком знакомы и вместе обедаем.

Я знаю. С моей стороны это бесспорное предательство. Самая что ни на есть ложь. И узнав обо всем, мужчина выставит меня за дверь. Сразу же. Я должна быть к этому готова. И никаким иллюзиям нет места. Вот только пусть этот момент отодвинется ещё хоть немного…

Я обязательно ему расскажу. Обязательно! Мне просто нужно еще немного времени надышаться им.

— Да, означают. Я бы не стал бесцельно коверкать своё тело.

Чуть приподнимаюсь на локте, ласково заглядывая мужчине в глаза, и тихо прошу продолжать. А он рассудительно поясняет:

— Энергетика этих чисел сводится к системности и полному равновесию. Это максимальный баланс.

— Например?

— Например, четыре стороны света. Четыре времени года. Четыре масти в колоде. Этот список можно продолжать бесконечно.

Я перехватываю его руку и, вторя его недавнему движению, дотрагиваюсь губами до каждого из четырёх чисел.

— И что конкретно они означают для тебя?

— Порядок. Неуязвимость. Неиссякаемая энергия. Авторитет. Был в моей жизни период, когда захотелось все это вбить себе под кожу.

— Зачем?

— Если бы ты познакомилась со мной несколько лет назад, ты бы меня не узнала.

— Почему?

— Я раньше жил иначе. Род деятельности был… как же сказать помягче... Ко мне было много претензий.

— А теперь?

— Бизнес легализован полностью. Вернее, остались ещё небольшие осколки, которые невыгодно раскрывать. И я пока не спешу с этим.

— Может, пора?

— Нет, это бессмысленно. Какие планы на выходные? — он меняет тему. Значит, продолжать ее не намерен.

— Хотела к подруге съездить.

— Хотела или все еще хочешь?

— Планирую.

— Тогда я отвезу.

— Нет-нет, — я никак не могу улечься. Щекочу его волосами. А у него лицо довольное, как у котяры.  — Мне ещё нужно в детский магазин заехать. Купить какой-нибудь сюрприз для ее сына. Ему скоро год.

— Подброшу до магазина. Но все вот это детское — это без меня.

— Не любишь детей? — я мягко улыбаюсь. Очевидно, своих детей у Мариба нет.

— Мне сложностей и так хватает. Маленький нарушитель покоя и тишины абсолютно не вписывается в мои приоритеты.

Я улыбаюсь, рассматривая расслабленное лицо. И на всякий случай уточняю:

— Ты вообще не хочешь семью и детей или просто сейчас время не подходящее?

— Мира, я не хочу тебя обидеть, но я в принципе не рассматриваю официальные отношения. Детей тем более. Они не вписываются в мою жизнь. Да и все эти… капризы, плач, истерики… Это не мое. Меня это раздражает.

Легкая улыбка касается моих губ. Так странно слышать, что дети могут раздражать.

—  И у тебя нет друзей или знакомых со счастливым браком, где в доме полная чаша?

— Разумеется, в моем окружении есть семейные люди. Почти все партнеры, например. У одного из них дочка… как увидела меня впервые, так и вцепилась, — Мариб округляет глаза и слегка коверкает голос. — А посиди со мной. А поиграй со мной. Жуть. Еле отмазывался.

— Ты ей понравился, это же здорово. Разве нет?

— Это обременяет. И очень. Но да, она как меня видит, бежит, бросая все свои дела, навстречу. Ещё пара таких подходов, и она меня точно задушит.

Я прыскаю со смеху, не сдержавшись. Так и представляю, как малышка любовно льнет к суровому мужчине, гася его раздражение детской непосредственностью.

— Она просто не смогла устоять перед твоей бешеной харизмой и была очарована с первого взгляда.

Глаза Мариба загадочно блестят, и он заключает меня в плен своих рук:

— Лучше бы одна маленькая звёздочка была очарована с первого взгляда, — тянет меня и укладывает на себя.

— Нууу… не то, чтобы с первого, — весело хмыкаю и игриво тяну слова, — но в целом я очень даже под впечатлением.

Медленно веду ладонью вниз от крепкой груди до плоского живота с проработанными мышцами. У него потрясающая фигура. Обожаю его. Все в нем идеально.

— Тогда, пожалуй, стоит мое нечеловеческое обаяние врубить на всю катушку.

Его хитрая улыбка касается уголка моих губ, и Мариб не оставляет мне ни малейшего шанса остаться равнодушной.

                                       

Глава 25

                                       

— Ты прямо цветёшь и пахнешь! — восхищается Алина. — Даже я завидую твоему румянцу!

Я отдаю Тёмке мягкую книжку с различными шелестелками и замочками, оформленную в виде пожарной машины, и усаживаю любопытного карапуза к себе на колени. От него так пахнет… сладко, нежно. Прелесть.

— Не преувеличивай. Просто на фоне светлой кожи выделяется, и все.

Глупое оправдание. Я и сама в последнее время подмечаю неявные изменения в своём облике.

Мариб подкинул меня до детского магазина, а потом доставил к подруге. Проводил прямо до двери, позволив поцеловать его в щеку. Так хорошо от этих милых мелочей.

— Расскажи, как на работе? Что нового? — перевожу тему, да. Иначе Алина точно докопается.

— Особо ничего. Вчера Тёму ещё раз врач осматривал, сказал, все в порядке. Последствий от ожога не осталось. Так что мы, можно сказать, отделались легким испугом.

Карапуз счастливо вертится у меня на коленях, не позволяя обнять себя. С энтузиазмом исследует новую игрушку и тянет в рот прорезиненные элементы. А ещё он забавно пищит, изредка вклиниваясь в разговор.

Мы заболтались. Так хорошо с Алиной. Рядом с ней всегда было очень комфортно и тепло. В ней есть та самая взбалмошная искорка, которой мне порою так не хватает.

Смс от Мариба я увидела не сразу.

«В субботу я разгребу дела и мы съездим за город отдохнуть. Ты же будешь свободна?»

Этот вопрос для галочки, как я понимаю? Стараюсь подавить улыбку. Конечно, я для него буду свободна. А даже если и занята, то ничем таким, что нельзя было бы перенести или отодвинуть.

Но из вредности отвечаю короткое:

«Возможно».

Тут же прилетает сообщение, которое не позволяет больше сдерживать улыбку:

«А отрицательный ответ все равно не принимается».

— Миииир… А с кем ты переписываешься? — с хитринкой вдруг любопытствует подруга, не сводя с меня сверкающего взгляда.

— Я?

Улыбаюсь ещё шире, не соображая, что говорить. Не признаваться же во всей кутерьме.

— Немедленно сознавайся! Ты познакомилась с кем-то?

— Ээм… я-аа…

— Да лаааадно! Давно?

— Нет, не очень. Да особо нечего пока рассказывать.

Мы уже переместились на ковёр, и теперь я щекочу Тёмку под веселые детские визги. Так здорово иметь маленькое сокровище. Так здорово быть нужной…

— Ну Миииир! Поделись со мной! Я ж тебе про своего выкладывала как на тарелочке!

Да, было дело. Но это совершенно другой случай.

— Мы просто общаемся. Ничего такого.

Мы просто живем вместе, вместе просыпаемся и засыпаем, я готовлю ему завтраки и с замиранием сердца жду с работы. А ещё он самый лучший и ласковый. Самый красивый и сильный. Все эти слова мелькают в голове, но вслух я позволяю себе лишь довольно ухмыльнуться, давая Алине понять, что пока не готова делиться.

— Поверить не могу! Я так рада за тебя! А ещё думаю, что это у тебя так глаза горят.

— Все как обычно с глазами, не преувеличивай, — возражаю несмело. Сама ведь знаю, права Алинка на все сто.

Ещё некоторое время неактивных пыток вытянуть из меня подробности, и подруга оставила это бесперспективное занятие.

Потом мы плавно перешли на женские темы, шмотки и всякие мелочи.

Мы уже полностью развалились на ковре, а Тёма ползает по нам и не стесняясь пускает слюни.

— Блиииин, — расстроенно тянет Алина.

— Что?

— Торт хочу! И ещё смесь малому надо докупить. Может, прогуляемся? Заодно до магазина дойдём.

— Уговорила.

На выходе выяснилось, что я оставила шляпу в машине Мариба. Лежит там на заднем сидении одиноко… ну в кого я такая растяпа!

— Не расстраивайся. Я тебе кепку одолжу. Мы не пойдём по солнечной стороне.

В магазине Тёмка пытался сгрести с прилавков все, что ему приглянулось. А я печально думала о том, как же можно оставить свою любимую женщину и карапуза. У Алинки с мужем такая страсть была бешеная.

Один ответ хуже другого.

Мы выбрали торт, несколько упаковок смеси, фрукты и ягоды.

— Мир, — отвлеченно бросает Алина через плечо, — у тебя телефон звонит.

Поскорее расстёгиваю сумочку и тянусь к телефону.

— Где ты?

Голос Мариба сух, как будто он недоволен или просто погружён в свои мысли.

— Мы в магазин с подругой зашли. Я…

— В какой?

Отвечаю.

— Подскочу. Дождитесь.

Его немногословность просто очаровывает меня, но иногда бросает тень сомнений.

Ответить я ничего не успеваю, как слышу в трубке короткие гудки. А ещё — совсем близко от меня раздаётся тихий предупредительный голос:

— Не оборачивайся и с лица все удивление долой.

Я замираю, потому что этот голос кажется очень знакомым. И спрятаться от скрытой угрозы мне просто некуда.

— Никак до тебя не добраться. Но это и хорошо, — голос незнакомца понижается до шепота, и мне приходится напрячь слух, чтобы разобрать. — Отца скоро отпустят. Ты, главное, не наделай ошибок, веди себя тихо. Справа на самом краю возьми документы. И сделай так, чтобы они попали Арабу в руки.

Я замираю и с каменным лицом немного поворачиваюсь, удостоверившись, что Алина отошла подальше.

— Я ничего больше делать не буду.

— Выбор за тобой. Неделя тебе на все.

Вдруг справа от меня появляется мужская широкая ладонь и тянется к полке. Меня всю трясет, потому что незнакомец касается моего уха. А я отшатываюсь и неосознанно отмечаю темные часы на массивном чёрном ремешке. И синие стрелки.

— Поздно уже брыкаться, белёчек.

Меня прошибает холодный пот, и я резко оборачиваюсь, но за мной уже никого нет. Дрожат колени и руки. А горький ком подкатывает к горлу.

Мне вдруг становится так страшно. Хочется убежать. Внезапно кто-то хватает за запястье и уверенно тянет на себя. А я отпрыгиваю в сторону, вырывая руку и, не сдержавшись, кричу:

Глава 26

                                        

«Прокатимся вечером?»

Я впервые проявила инициативу выбраться куда-то вдвоём. И не просто так.

«Неужто соскучилась по старичку?»

Улыбаюсь на его дерзкое замечание, с трепетом набирая ответ:

«Очень. Получится сегодня?»

«Ради тебя даже звезду с неба».

Каждый раз, когда он говорит нечто подобное, мое сердце замирает. А делает он это часто.

«Слишком часто», — проносится в голове горькая мысль.

Бумаги из магазина я все же забрала, незаметно прихватив их с полки. Сожгла за закрытыми дверями своей комнаты, пока Мариб был на работе. Ничего я больше делать не буду. Нужно разбираться как-то иначе.

— Ты в последнее время очень грустная, — мужчина ощутимо ласкает восхищённым взглядом. Он слово своё сдержал, и мы вырвались из душного знойного города в вечернюю прохладу природы. Мариб предложил поехать к нему за город, не дожидаясь следующих выходных, но утром придётся слишком рано встать, чтобы вовремя успеть на работу. — Не люблю, когда ты печалишься. Проблемы с заказами?

Вглядываюсь в его лицо, на уровне подсознания запоминая каждую его черточку. Страшусь, что он меня оттолкнёт. Не представляю отныне своей жизни без него.

— Нет. С заказами все как обычно.

— Хорошо. Кстати, я на вечер отпустил охрану. Хотелось побыть только вдвоём и кое-что тебе сказать.

Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Сейчас. Сейчас я соберусь с мыслями и все ему расскажу. Глубокий вдох. Уже почти выговариваю мужское имя и…

— Мир. Я обсудить хотел. Я знаю, что ты всегда очень осторожничаешь, — он отодвигается на два шага назад, его губы на секунду поджимаются, словно он не до конца уверен в правильности выбора слов. — Но я решил поговорить с твоим отцом. И я своего решения не изменю.

Чувствую, как напрягаются мои плечи и спина. К такому я не была готова. Он хочет в открытую спросить разрешения папы на наши будущие встречи? Я округляю глаза и не могу вымолвить ни слова. Он так серьезно настроен?

— Я знаю, как тяжело ты реагируешь на новых людей в своей жизни, но ведь когда-нибудь тебе все равно придётся кому-то довериться. Позволь мне стать этим человеком.

Такое ощущение, что кто-то сжал легкие в огромный кулак, вырвав их с корнем. А Мариб, заправив выбившуюся белую прядь мне за ухо, спокойно продолжает:

— Я просто хочу попросить тебя о доверии. Верь мне, пожалуйста. Без этого не может быть отношений. Не могу сейчас сказать, куда это все приведёт, но хочу четко обозначить свою позицию. Я планирую тебя забрать к себе насовсем.

Я прикладываю дрожащие пальцы к губам, а все слова застревают в горле. Боже… он не простит моего молчания.

Чувство вины сильнее тяги к нему. Осознание мертвой хваткой вцепляется в горло. Дышать нечем. Мне просто не хватает воздуха.

— Я знаю, что ты не готова к такому разговору. Просто не отвечай сейчас.

Глаза Мариба заволокло томной дымкой, дыхание учащается. Он утыкается носом в шею, втягивая мой запах.

Я так боюсь потерять этого мужчину. Я уже не смогу без него. Он никогда не простит обман. Это раньше мне было плевать, а теперь… Теперь моя душа умрет, когда он просто вычеркнет меня из своей жизни, ведь Мариб не потерпит предательства. Никогда…

Его руки плавно скользят ниже, лаская мою талию, и я слышу тихий, на удивление мягкий голос:

— А поехали домой?

— Мариб… — мои ладони касаются рубашки на его груди, я стараюсь немного отодвинуться, но он не позволяет.

Господи, ну почему я так долго молчала? Все зашло слишком далеко. Слишком. А если он меня возненавидит? Я должна сделать то, ради чего мы уединились.

— Поедем, конечно, — заглядываю в его глаза, стараясь притянуть к себе его голову и коснуться настойчивых губ мягким поцелуем. — Только я тоже хочу кое-что сказать. Ты сначала выслушай до конца, не ругайся, ладно?

Это самое неподходящее слово, но мне бы сейчас хоть что-нибудь выдавить…

— Это насчёт отца.

— Да, слушаю внимательно.

Он чуть отстраняется и смотрит на меня серьезно и так… душа разрывается. Хоть бы он меня не оттолкнул… пожалуйста…

— Мариб, я тебе…

«Не всю правду рассказала», — теряется где-то в воздухе и подвисает.

Внезапно сбоку слышится какой-то шум, треск, я дергаюсь и с опаской гляжу вокруг. Ничего не понимая, наблюдаю, как к нам приближаются люди в форме, а ещё у них в руках оружие.

— Что это?! — я шарахаюсь в сторону и испуганно вскрикиваю.

Мариб тут же становится ко мне спиной, пытаясь защитить меня, но… нас уже окружают.

Мы в плотном кольце крепких мужских тел, и двое мужчин отделяются и пытаются грубо схватить Мариба.

Внезапно меня хватают за плечи и отодвигают в сторону.

— Только троньте ее, урою! — агрессивно подбирается Мариб.

— Все, свобода закончилась, красавчик. Дальше едешь с нами!

— Мариб! — сердце обрывается. Что они делают?!

— Вы охренели?! — раздаётся мужской рык. — Какого черта происходит?

Его пытаются схватить, но он уворачивается и во все горло кричит:

— Отошли от неё, собаки!

— Да успокойся ты, все равно с нами поедешь! Ты думал, долго бегать получится?!

Его отцепили от меня, один из людей ударил его по коленям с внутренней стороны. Он пошатнулся, но остался стоять на ногах, тут же кидаясь на агрессоров. Звучит брань и ругань, а я начинаю плакать навзрыд, потому что Мариба несколько человек просто начинают избивать.

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги