Во власти кредитора

Глава 1

*Мира*

– Мира, у тебя мобильник разрывается уже пятнадцать минут, – слышу я недовольный голос из комнаты для персонала.

Я смахиваю тряпкой крошки с последнего столика и иду в подсобку переодеваться. Моя смена в столовой закончилась и нужно бежать в ночную в «Гриль бар».

На экране телефона светится семь пропущенных звонков от Вета и четыре сообщения от него же.

Я смахиваю экран вверх и открываю диалог со своим гражданским мужем.

Терпение Вета от «Мироша, срочно перезвони!», до «Да, блять, Мира, где ты шляешься?» разгоняется за семь минут.

Внутри зарождается паника. Не дай бог что-то случилось с бабушкой.

Я набираю номер Витали, но слышу только длинный гудки. Теперь трубку не берет он.

Гадство.

Руки нервно дрожат. Отгоняя самые страшные мысли, я снова звоню своему парню. Тишина.

Я мысленно стону и сажусь на ближайший стул.

Ноги гудят, в голове туман, жутко хочется спать, но об отдыхе я запрещаю себе даже думать.

Я изо всех сил стараюсь запихнуть разбушевавшееся волнение подальше в себя, в самые дальние уголки своей заброшенной души, чтобы не сорваться на плач и не послать все к черту.

Я работаю на двух работах, и так сложилось, что смены выстроились одна за другой. Поэтому день я пашу в маленькой дешевой столовой, а к семи вечера бегу в бар.

В «Гриль баре» я работаю официанткой и каждую смену все больше и больше ненавижу эту профессию, хотя нет – ненавижу я людей.

Заведение небольшое и далеко не первоклассное. Качество кухни звучит лишь в названии, а на самом деле меню ограничивается дешевыми бургерами, пиццей, низкой категорией мясных полуфабрикатов и бесконечного пойла.

Посетители – неотесанные хамы с завышенной самооценкой, которые смотрят на официанток, как на низшую обслугу. Самое противное, что не только смотрят, но и ведут себя так же, позволяя себе хватать девушек за руки, бросать сальные комплименты и осматривать так, что хочется пойти помыться.

Петрович, хозяин заведения, следит за безопасностью официанток, но от грязи похабного отношения пьяных мужиков защититься невозможно.

Я всегда одеваюсь максимально закрыто и придерживаюсь требований администрации: широкая, белая футболка, черные брюки, волосы, поднятые в хвост. Но если грудь третьего размера и упругие ягодицы спрятать можно, то миловидное лицо нет.

Пухлые, розовые от природы губы я прячу за бледным блеском, пшеничного цвета волосы туго затягиваю резинкой, макияж не наношу вообще. Но мои миндалевидные глаза голубого цвета, маленький курносый нос и по-детски милые щечки привлекают внимание и без косметики. Я миниатюрная, невысокого роста и стройная, но даже то, что я максимально кошу под подростка, не спасает от брезгливых домогательств.

Домой я прихожу в два часа ночи, а утром в шесть утра все начинается заново, по кругу.

День гадкого сурка. И только деньги, что платит Петрович за терпение, как он говорит, и чаевые, которые все остаются девочкам, заставляют меня снова и снова идти в это отвратное место.

У меня есть час между сменами, чтобы забежать домой и проведать бабушку. Я хлопаю себя по щекам, делаю глубокий вдох и принимаюсь переодеваться.

Сердце колотится, как сумасшедшее, предчувствие чего-то очень мерзкого не отпускает.

На грани паники я заскакиваю на кухню, получаю свою долю не проданной столовской еды, выбегаю на улицу и несусь в сторону остановки.

В маленьком рюкзачке звенит телефон. Впопыхах и чуть не роняя пакет с салатами, я достаю мобильник и охрипшим от волнения голосом отвечаю на звонок.

– Да, Вет?

Сердце туф-туф-туф...

– Наконец-то! Ты спишь там, что ли, на работе? – накидывается на меня мой гражданский муж.

Он явно раздражен, отчего я еще больше поникаю.

– Телефон на зарядке стоял. Что случилось? Что-то с бабушкой?

Я останавливаюсь посреди тротуара. Перед глазами кружится улица, и я судорожно выхватываю взглядом темное пятно – дверь здания, и чтобы не упасть, концентрируюсь на единственном неподвижном предмете.

– Да все в порядке с твоей бабушкой! Что с ней будет?

Я медленно выдыхаю, но нервная дрожь не отпускает.

– Ты сейчас где? – спрашивает Вет.

– Иду на остановку. Заскочу домой и в бар в ночную.

– Отбой с баром. Я жду тебя в центре на Самокиша. Вывеска «Капитал». Чтобы не забыла куда идти, сброшу смс.

Я снова застываю. Что значит отбой с баром? Он с ума сошел, что ли? Но от следующей мысли даже радуюсь.

– Ты работу себе там нашел? – а следом еще одна сумасшедшая. – Или мне?

Глава 2

*Марк. Парой часов раньше*

– Марк Григорьевич, к вам на прием просится клиент.

В кабинет осторожно заглядывает Лена. Мой новый сотрудник. Секретарь.

Стройная, красивая, с аккуратно собранными в пучок темными волосами, минимум макияжа, но с четко подведенными губами цвета граната.

Сладкая девочка. Вижу. Всегда избегает смотреть мне в глаза. Тремор в голосе. Опасается, что прогнется под меня в тот же момент, прямо в кабинете, стоит мне лишь слегка качнуть головой, призывая к себе.

Наивная. Я про себя улыбаюсь, наслаждаясь ее робостью, дрожью тоненьких, длинных пальчиков. Еще чуть-чуть и коленки сами подогнутся рядом со мной.

Гордая, уверенная в себе на собеседовании, она твердо решила, что «не такая». Лена уже тогда понимала, что идет к хищнику в клетку, но упрямая птичка решила, что справится. Выстоит. Но я вижу, как каждый день она сдает позиции.

Я жду. Мариную ее.

Подойти, коснуться пальцем раскаленной кожи и получить все и сразу – уже неинтересно. Приелось.

Хочу, чтобы сама попросила. Умоляла.

Тогда я выпью ее до дна.

Лена робко заходит в кабинет, закрывает изнутри дверь и останавливается на расстоянии.

Не поднимая головы от бумаг, я бросаю на нее выжидательный взгляд. Девушка сжимается, по коже бегут мурашки. Волнуется. Хочет быстрее уйти. Или остаться, но тогда сдаться.

Моя энергетика давит на нее, тяжелый взгляд подавляет.

Понимаю. Прости, малышка. Так и надо. Я босс, ты подчиненная. Фамильярность не терплю. Здесь не семейные посиделки, мы не друзья и даже не коллеги. Я приказываю, ты подчиняешься. Я требую, ты выполняешь.

– Зачем? – спрашиваю ледяным голосом.

Лена поднимает глаза и снова смотрит в личное дело клиента, что держит в руках.

– У него не погашен долг и вышел срок.

– Я при чем здесь? – откидываюсь на большом, кожаном кресле и приподнимаю вопросительно бровь.

Я владелец кредитной организации, в моем подчинении десятки сотрудников, лучшие юристы и непрошибаемый отдел безопасности, и она решила, что я буду заниматься очередным неудачником? Нарывается.

Лена делает еще один шаг, сглатывает и тихо произносит.

– Он просит лишь пять минут вашего времени. Сказал, что есть для вас предложение.

Я встаю с кресла и медленно иду к девушке. Она вытягивается в струну, замирает и перестает дышать.

Захожу ей за спину, чуть наклоняюсь к уху и тихо произношу:

– И?

По коже ее шеи бегут мурашки, спускаются по ключице и убегают в глубокий вырез, ее обтягивающую грудь, белой блузки. Сквозь тонкую ткань бюстгальтера проступают затвердевшие соски.

Плохая девочка. Дразнит. Ведь могла надеть другой.

– Я вызвала службу безопасности, – на выдохе шепчет Лена, – но решила вас предупредить. Возможно, вам интересно, что он скажет.

Я невесомо касаюсь кончиком пальца кожи за ее ухом и веду вниз, слушая рваное дыхание девушки.

– Интересно. Очень, – обдаю ее шею горячим дыханием.

Член стоит колом. Я держусь, чтобы не нагнуть ее над столом, не задрать узкую юбку, не разорвать трусики и не ворваться в нее до самого предела.

Моя игра и мои правила, напряжение обоих заводит сильнее, чем сразу готовая на все офисная сучка. Мне нравится, что она сопротивляется. Не мне – себе.

Прижимаюсь к ее упругим ягодицам, кладу ладонь на ее бедра, затем спускаю чуть ниже живота и надавливаю, прижимая к себе.

Лена откидывает голову мне на грудь, закрывает глаза и громко выдыхает воздух из легких.

– Как думаешь, договоримся? – шепчу я двусмысленно.

– Вы всегда берете свое, если вам это нужно.

– Правильно, девочка.

Сквозь тонкую ткань юбки я нащупываю ее лобок и надавливаю на место, где скрыто уже рвущееся желание. Нехитрыми движениями пальцев, я ласкаю точку, где за слоем преград спрятан клитор девушки.

Лена кладет свою маленькую ладошку на мою руку, желая остановить, но лишь подталкивает сильнее.

Чувственная девочка, еле держится, чтобы не сдаться.

Она знает правила игры. В тот день, когда я решил ее трахнуть, я сообщил ей об этом откровенно. Она вспыхнула, хотела возмутиться, но условия, что это случится только тогда, когда она сама попросит – ее успокоило.

И сейчас она готова попросить. Я знаю. Она уже течет и лишь место, и время останавливает ее сказать эти желанные слова.

Вторую ладонь я кладу на грудь, одним движением расстегиваю натянутую пуговицу и касаюсь упругой, горячей груди, бюстгальтер на которой, еле скрывает затвердевшие соски. Хватаю его пальцами и легко сжимаю, одновременно толкаюсь сквозь юбку девушке между ног.

Лена выгибается.

– Пожалуйста! – тихо стонет девушка.

– Что, пожалуйста? Скажи. Остановится?

Глава 3

*Мира*

Абсолютно не понимаю, что происходит.

Какое еще фото? Зачем?

Но потом быстро соображаю. Видимо, нанимателю нужно было видеть мою внешность, чтобы знать заранее, с кем имеет дело.

Но все равно, что-то не так.

Сердце быстро колотится, чувствую беспокойство, хотя повода бояться у меня нет.

Хозяин кабинета – широкоплечий мужчина в дорогом костюме, на первый взгляд около сорока, может, чуть меньше. Лицо волевое, с мужественными чертами, идеально выбритая кожа, твердый и решительный взгляд, губы жесткие, темный взгляд тяжелый, подавляющий, проникающий под кожу.

Полная противоположность гопника, поэтому уверена, моей жизни здесь ничего не угрожает.

Тем более рядом мой Вет. Она защитит меня.

Виталя сказал, что нашел для меня работу, чему я очень рада. Вот только почему тогда оглушительно орет интуиция?

– Здравствуйте, – подаю я голос и вопросительно смотрю на Вета.

– Привет, Мира.

Муж отрывается от подоконника, подходит ко мне и, приобнимая за талию, нежно целует в щеку.

Его поведение смущает. Вет не склонен к нежностям и все приторные обхаживания считает ненужными, особенно когда живешь вместе уже два года.

Стою и не двигаюсь. Смотрю вперед и натыкаюсь на пронзительный взгляд мужчины за столом. Он смотрим прямо в глаза, пристально, не моргая.

Кажется, он видит меня насквозь, ищет спрятанные тайны, секреты, словно уже вынес приговор и обдумывает наказание.

От горла к желудку пробегает вибрирующая волна адреналина.

Мужчина пугает меня и одновременно вызывает желание подчиняться.

Нутром чувствую, что нужно держаться от него подальше.

С усилием воли разрываю контакт и смотрю на привычное лицо Вета.

– Объяснишь, Виталь?

Голос предательски дрожит. Я откашливаюсь.

Вет подходит к столу хозяина кабинета и берет документы.

– Тебе нужно подписать этот договор.

Я хмурюсь.

– Что это?

– Это контракт, согласно которого ты месяц работаешь на Марка Григорьевича. Я все прочитал, здесь очень хорошие условия.

Я в недоумении смотрю то на гражданского мужа, то на бумаги в его руках. Затем с гулко бьющимся сердцем, перевожу взгляд на этого Марка Григорьевича.

Он вальяжно сидит на кресле и с усмешкой наблюдает за нашим разговором.

В висках бешено стучит пульс.

Неожиданно мужчина встает с кресла и идет к нам.

– У тебя три минуты, – смотрит он на Виталю и выходит из кабинета.

Муж заметно нервничает.

– Вет, что происходит?

– Что происходит? – повышает он голос. – Ничего не происходит! Я в кое-то веки нашел тебе нормальную работу, без этих ночных смен и ушлепков длинноруких, а ты тут брови сводишь? Позоришь меня!

Виталя берет меня за запястье и ведет к столу.

– Подписывай. Пока тебя ждал, договор прочитал, все нормально. Живешь у него месяц, готовишь есть, убираешься, смотришь за домом. Все!

– А, – я оглядываюсь на дверь, – а почему только на месяц?

Вет вздыхает.

– Мир, он дал три минуты. Подпиши, а все вопросы потом. Или ты мне не доверяешь?

– Доверяю, но хотела бы больше знать, – мне крайне не нравится ситуация, внутри все трепещет, но не доверять мужу у меня не было причин. – Какая хоть оплата?

– Отличная оплата. Бабушку сможем в клинику частную положить.

От такой новости перехватывает дыхание.

Я сирота. Мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было три года. Бабушка – единственный близкий человек. Она не позволила забрать меня в детдом и оформила опекунство.

Как бы ей не было трудно, она вырастила меня и ни разу ни в чем не упрекнула.

Теперь моя очередь заботиться о ней, и я сделаю все, чтобы она встала на ноги и снова искренне улыбнулась.

Я беру протянутую шариковую ручку и подписываю страницу с именами сторон.

– Виталь, а кто он? Если честно, от его взгляда мне дышать трудно, руки дрожать начинают, – тихо шепчу я и пытаюсь найти в муже поддержку.

– Слушай! – небрежно бросает Вет. – Не убьет же он тебя?

Плохая шутка, да и нежность в голосе мужа испаряется без следа.

– Не смешно! – возмущаюсь я. – Вот сам и иди тогда к нему в прислуги.

Виталя резко подходит ко мне и хватает за подбородок.

Глаза блестят от раздражения, зубы сцеплены от злости.

– Слушай сюда, Мира. Все, что тебе нужно, это быть послушной, делать так, как скажешь тебе Марк Григорьевич. Если ты хоть на день раньше уйдешь из его дома, договор аннулируется и тогда не видать тебе ни денег, ни клиники, ни меня.

Глава 4

Озадаченно смотрю на Вета.

Мне нужно сначала заехать домой. Нужно взять вещи и поговорить с бабушкой, объяснить мое длительное отсутствие и убедиться, что с ней все будет в порядке.

Виталя лишь пожимает плечами и ничего не говорит.

Да что же такое! Он боится этого Марка?

Но он обычный работодатель, чего перед ним тушеваться?

Я решаю взять все в свои руки, которые, к слову, тоже подрагивают.

Набираюсь духу и обращаюсь к мужчине:

– Марк Григорьевич, извините, мой первый рабочий день может начаться завтра?

Мужчина даже не оборачивается.

– Нет.

Он подходит к лифту и молча нажимает на кнопку вызова.

Такого категоричного ответа я не ожидала. Очень надеюсь, что в доме он будет находиться редко, и мне не придется часто с ним пересекаться.

– Марк Григорьевич! – за нашими спинами раздается миловидный голосок.

Мы все оборачивается. К нам на высоких шпильках, перебирая стройными ножками, подбегает секретарь, которую я встретила в холле.

Мужчина выжидательно смотрит на девушку.

– Марк Григорьевич, вы не могли бы задержаться ненадолго? – быстро моргая, просит брюнетка.

– Зачем? – бровь мужчины вопросительно выгибается.

Девушка теряется. По ее лицу видно, что не такого ответа она ожидала. Видимо, для нее все было и так очевидным.

Она чуть выпрямляет осанку, отчего пуговица на груди рискует сорваться с петельки, заправляет прядку волос за ухо и скромно улыбается.

– Мы с вами давно хотели решить один вопрос, – девушка кидает на нас быстрый взгляд и снова смотрит на своего начальника. – У меня все готово.

Почему-то этот разговор, мне кажется, завуалированной игрой.

Девушка волнуется, ее скулы покрываются румянцем, с одной стороны, она робеет, с другой, явно ждет положительного ответа.

Видимо, Марка Григорьевича здесь боятся не все.

Лицо мужчины ничего не выражает. Невозможно понять, о чем он сейчас думает и чего хочет.

Он по-прежнему молчит, а девушка начинает заметно нервничать.

Над нашими головами раздается предупреждающий звук о том, что приехал лифт.

– Не сегодня, – мужчина разворачивается к лифту и, больше не сказав ни слова, заходит вовнутрь.

Я и Виталя следуем за ним.

До того, как створки лифта закрываются, я замечаю, как лицо девушки искривляется, и она бросает на меня полный подозрения взгляд.

Странное место и странные люди.

Как вообще Вет вышел на этого человека? Мужчина – владелец кредитной организации, их ничего не может связывать.

Это лифт едет очень медленно или мне так только кажется? Воздух становится плотным, атмосфера накаляется и чувствуется общее напряжение.

Вет отворачивается к выходу, я стою позади него, а Марк Григорьевич справа от нас.

От обжигающего взгляда мужчины моя кожа на лице начинает гореть. Боковым зрением вижу, что он не сводит с меня глаз.

Он словно проверяет на прочность. Его откровенная самоуверенность и наглое поведение приводят в замешательство.

Я понимаю – у него статус и деньги, но это не отменяет элементарного уважения к девушкам.

По сути, я не могу ему ничего предъявить, но он всем своим видом отталкивает, рядом с ним чертовски холодно и неуютно.

Но я ему не игрушка, а наемный работник. Виталя его явно опасается, девушка-секретарь, наоборот, стремится к его обществу, а я...

А мне все равно на него. Отработаю месяц, получу деньги и отправлю бабушку в клинику.

Больше я ничего не хочу. Мое дело маленькое, а ему в целом до меня не должно быть никакого дела.

Слышу одиночную трель и незаметно выдыхаю. Оказывается, все это время я практически не дышала.

Двери открываются, и я моментально вылетаю из лифта.

Становится легче. Замкнутое пространство больше не давит, и эмоции не гасят здравые мысли.

Широким шагом Марк Григорьевич направляется в сторону парковки, и я решаюсь заговорить с ним еще раз.

– Марк Григорьевич, подождите, – срываюсь я за своим работодателем.

Мужчина резко останавливается и поворачивается на мой голос, а я, не успев сориентироваться, на полном ходу врезаюсь в мощный торс.

Гадство! Я отпрыгиваю назад и почти теряю равновесие, но спиной налетаю на Вета и только благодаря ему не падаю.

– Ты что творишь? – цедит он шепотом.

Я уверенно становлюсь на ноги, но от взгляда, который буквально прибивает меня к полу, готова снова упасть.

– В чем дело? – грозно бросает Марк Григорьевич.

Я сглатываю нервный ком, но ради бабушки снова осмеливаюсь подать голос.

Глава 5

В оцепенении диктую адрес и продолжаю пялиться на мужчину. Его профиль суровый, с четко очерченными скулами и хмурыми бровями, но несколько лучиков морщинок во внешних уголках глаз придают обманчивую мягкость. Хотя жесткие, плотно сжатые губы требуют не обольщаться.

Работая в баре, я встречала разных мужчин, но таких холодных и неприступных впервые.

Такие не ходят в заведения низкого сорта, это я понимаю, но как мне себя вести с этим типом мужчин, я не знаю.

Решаю для себя, что лучшим решением будет молчать и выполнять все, что скажет начальник.

Это мне и советовал муж.

– Нравлюсь?

Мужской голос резко выводит меня из задумчивости.

От неожиданности подпрыгиваю на сидении и жутко краснею.

За окном сумерки, и я, как никогда, этому рада.

– Извините, – тихо бурчу я, пряча руки между колен.

– Ты не ответила на вопрос.

Я бросаю быстрый взгляд на мужчину и покрываюсь испариной.

– Что вы имеете в виду? – мой голос дрожит, но молчать тоже не вариант.

– А что непонятного в моем вопросе? Я спрашиваю, нравлюсь ли я тебе?

Смотрю вдаль, на горящий красный свет светофора.

Нет, он мне не нравится, но если я так отвечу, то могу быстро вылететь с работы. А если отвечу «да», то он неправильно меня поймет.

Сглатываю застрявший ком в горле.

Машина останавливается на светофоре, и мужчина поворачивается ко мне всем корпусом.

Выжидательно смотрит и молчит.

Напряжение достигает пика, и я отвечаю охрипшим от волнения голосом.

– Нет.

Густые брови мужчины взлетают вверх, и до меня доносится смешок.

– Это хорошо.

Мне не нравится этот разговор, но избежать его я не могу.

Может, к черту все? Открыть дверь и сбежать отсюда, пока мы стоим?

Найдет. Знает адрес.

– Вы кажетесь... суровым и... бескомпромиссным, – пытаюсь оправдаться я, но выходит еще хуже.

Я сильнее зажимаю пальцы между колен, чтобы мужчина не заметил их дрожи.

– Не кажусь. Запомни сейчас то, что чувствуешь. Интуиция никогда не обманывает.

Сглатываю, вся сжимаясь, потому что моя интуиция кричит бежать.

Подъезжаем к дому, хвастаюсь за ручку двери и пулей выскакиваю из машины.

– У тебя семь минут. Опоздаешь, пеняй на себя, – летит мне в спину кусок холодной глыбы.

Быстро поднимаюсь на свой этаж, забегаю в квартиру и кидаюсь бабушке в комнату. Она сидит на кровати, держась за столик рядом, и задумчиво смотрит в окно.

– Бабулечка, привет. Как ты?

Бабушка медленно поворачивает голову в мою сторону и вымученно улыбается.

– Все хорошо, родная. Ты надолго?

Так сильно сжимается сердце, что хочется расплакаться.

Ну как я оставлю ее на целый месяц? Как?

– Бабушка, Вет нашел для меня хорошую работу, и у меня есть всего пять минут. Бабуль, я на месяц уезжаю, там за домом надо следить, платят хорошо, я смогу в клинику тебя отправить. Но душа разрывается оттого, что ты останешься одна.

Не выдерживаю, и по щеке катится слеза, шмыгаю носом, падаю на колени и прижимаюсь щекой к сморщенной руке.

Бабушка кладет вторую руку мне на голову и нежно гладит.

– Мирочка, иди с богом. Со мной все будет хорошо. Вернешься, я буду ждать тебя здесь.

Встаю, быстро хватаю рюкзак и закидываю несколько комплектов нижнего белья, шорты, майку, сметную футболку, косметику. Больше ничего не помещается. Если что, может, удастся отпроситься и приехать разок за необходимым.

– Ба, я пакеты с едой принесла, Вет скоро придет и разложит. Он присмотрит за тобой, он обещал. И еще, пожалуйста, двигайся больше, хотя бы с помощью табуретки. Прошу, тренируй мышцы. Люблю тебя, моя родная.

Крепко обнимаю бабушку и бегом выбегаю из квартиры.

Марк Григорьевич стоит, облокотившись о капот машины, и задумчиво курит.

От его вида страх пробегает по спине, но я заставляю себя идти дальше. У меня есть ради кого терпеть этого властного мужчину.

Не знаю, почему у меня такая реакция, но он внушает невольный трепет. Холодный профиль выражает полное отсутствие терпимости к людям.

Мужчина смотрит на детскую площадку, где бегают дети, и если бы я осмелилась предположить, то сказала бы, что он испытывает сейчас отвращение.

Тихо подхожу и не знаю, что сказать.

– Я все, – тихо квакаю я.

– Ты опоздала на сорок секунд, – мужчина даже не поворачивается, а я уже готова упасть на землю и просит прощение.

Марк Григорьевич отталкивается от капота, бросает недокуренную сигарету и садится за руль. Без лишних команд быстро забираюсь на свое место.