Во власти Шрама

Пролог.

Маленький мальчик с густой кудрявой чёлкой, что так задорно спадала на высокий лоб, в жутком скребущем душу страхе, прижался лопатками к холодной стене спальни. Маленькая черная железная машинка ребристыми краями неприятно врезалась в нежную кожу пальцев. Сердце в липком ужасе больно сжималось в груди.

- Иди сюда, маленький говнюк, - послышался со стороны кухни злобный низкий голос отчима.

Мальчик дёрнулся, будто от резкого приступа боли и прикусил нижнюю губу. Испуганное сердце быстро-быстро заколотилось в грудной клетке. Его пульсация разносилась к вискам, затылку и кончикам пальцев.

- Иди сюда! – рявкнул отчим и саданул кулаком по столу.

Мальчик часто задышал и бочком прошмыгнул в угол коридора. Опустился и прижал тощие расцарапанные коленки к груди. Пол под ногами был жутко холодным. Тонкие дырявые носки совсем не грели. Мальчик посмотрел на крошечную железную машинку черного цвета – единственная его игрушка.

Кусая губы до крови, мальчик молился лишь о том, чтобы отчим поскорей ушел с кухни и лег спать. Та бутылка с жидкостью, что едко воняла, случайно разбилась. Мальчонка хотел достать хлеб, взобрался на хлипкую табуретку, потянулся к кухонному шкафу. В следующий миг кухня перед глазами закружилась, послышался звон разбитой бутылки. Мальчик поднялся с пола и увидел, что табуретка сломалась, а рядом с ней лежали прозрачные осколки. Уже тогда он понял, что отчим очень-очень сильно разозлится, поэтому мальчик поспешил спрятаться.

- Я тебя всё равно выпорю! – заорал отчим.

Мальчонка снова дёрнулся и случайно выронил машинку. Она с оглушительным звуком ударилась об грязный пол. Сердце ухнуло куда-то вниз, будто устремилось вслед за игрушкой. Уже в следующую секунду мальчик увидел отчима, тот стремительно приближался к нему, держа в руках толстый кожаный ремень с большой железной бляхой.

Щелчок разлился болью по рукам и ногам. Мальчик попытался спрятать голову между коленями. Жуткий, необъятный страх будто парализовал.

Влас, шумно втянув воздух в лёгкие, распахнул глаза и резко сел в кровати. Сердце дребезжало. На душе стало как-то неспокойно. Это был всего лишь кошмар. Призрак далёкого-далёкого прошлого. Давно он не появлялся, а тут решил резко нагрянуть. Что б его!

За окном уже лениво поднималось зимнее солнце. Устало проведя ладонью по лицу, Влас спустил ноги и отбросил в сторону одеяло. Включив телевизор, чтобы тишина так отчаянно не напрягала, не сдавливала сознание, Влас прошел в ванную.

Ледяная вода практически мгновенно смыла весь липкий след после ночного кошмара. Причесав влажными пальцами непослушную кудрявую челку, Влас уперся руками в края белой раковины и посмотрел на себя в зеркало. Кого он видел сейчас перед собой? Черт его знает! Уставшего человека с огромным и, откровенно говоря, уродливым шрамом, что растянулся от левой брови к правому уголку рта. В тёмных глазах уже давно и прочно осели едкая насмешка и озлобленность.

Над кем смеялся? На кого злился Влас? Да он уже и сам не помнил. Эта злость с налётом насмешки давно трансформировалась в некий прочный защитный барьер. Он надежно служил вот уже много-много лет верой и правдой. Всегда проще злиться, ненавидеть и насмехаться. Всегда проще считать, что жизнь – гребанная сука. Куда сложней отпустить давнишние страхи, разрушить барьер и прекратить смотреть на всех так, будто хочется каждого укокошить.

Еще раз умывшись, Влас вышел из ванной и прошел к кухонному островку, чтобы заварить чашку крепкого кофе. По телевизору шел выпуск местных новостей. Ведущая в студии рассказывала о том, что сейчас разворачивается нешуточная предвыборная гонка. В лидерах находился некий Серебряков, хотя все ставили на другого кандидата. Потом вся эта политическая дрянь сменилась новостями о спорте.

Влас вынул зубами из пачки сигарету, подкурил. Пока варил себе кофе, несколько раз едва не уронил в чашку пепел. Глубоко вздохнув, мужчина еще раз нервно провел пальцами по волосам. Из головы отчего-то не выходила вся эта эпопея с выборами в мэрское кресло.

Зная, как устроен мир, Влас ни капли не сомневался, что того несчастного Серебрякова просто порешают, раз он выбился в лидеры там, где ему не положено. Худо будет и ему, и его детям, и жене. Короче, такой участи не позавидуешь.

Сделав огромный глоток горячего кофе, Влас убавил звук и подошел к панорамным окнам своей гостиной. Тяжелый взгляд тёмных глаз сосредоточился на мутно-сером небе. Пробуждающийся день обещал пройти плодотворно. Выключив новости, Влас нажал кнопку на маленьком плоском пульте и через пару мгновений гостиная наполнилась музыкой. Спокойный голос Джонни Кэша помог расслабиться.

Кофе получился на редкость гадким, поэтому остатки пришлось вылить в раковину. Докурив, Влас вдавил сигарету в массивную стеклянную пепельницу и пошел одеваться. Сегодня многое нужно было успеть сделать. Когда под тобой теперь каждый шакал в городе ходит, всех приходиться лично контролировать.

Схватив ключи от своей любимой черной машины, которая давно перестала быть игрушечной, Влас вынул еще одну сигарету и нажал кнопку лифта, чтобы спуститься в паркинг.

1.

После перелёта у меня жутко гудели ноги и очень-очень хотелось спать. Я уже мечтала о своей уютной кроватке, одеяльце, подушке… В самолёте толком не удалось подремать, потому что моей соседкой была женщина с трёхлетним ребенком. Мальчишка оказался очень капризным и постоянно плакал, а еще дрался и вечно просил сладостей, что были ему запрещены. Ни музыка, ни чтение книги мне никак не помогли.

В аэропорту меня встретил папин телохранитель – Макс. Он забрал мой чемодан и сопроводил к джипу. Домой нам ехать не больше получаса и это был такой соблазнительный отрезок времени, чтобы вздремнуть.

Холодный зимний ветер миллионами иголочек ударил мне в лицо, стоило только выйти на улицу. Я поежилась и потуже затянула шарф на шее. После калифорнийского солнца наша зима мне показалась особенно лютой. Но я всё равно была искренне рада, что вернулась домой.

Поездка к матери не увенчалась ожидаемым успехом. Она пять лет назад ушла от папы и теперь жила со своим вторым мужем в Лос-Анджелесе. Я с Костей – моим младшим братом, остались жить с папой. Мама, конечно, хотела нас забрать с собой. Но я отказалась, а Костю папа не отпустил. Но и мама не оспаривала такое решение, молча уехав.

После развода и делёжки имущества я какое-то время не решалась вновь встретиться с мамой. Потом всё-таки слетала к ней один, второй раз. Этот был уже третьим. И всякий раз, когда я гостила у нее, то всё сильней и сильней убеждалась в том, что мы чужие друг другу люди и слишком разные. Я почти сразу же начинала тосковать по папе, по дому.

Мама всегда была сама по себе. Она витает в своих мечтах. Ее точно нельзя отнести к категории тех женщин, которые горда называют себя «хранительницами семейного очага». Она любит приключения, путешествия, поездки. Моя мама совершенно не домашний человек, в отличие от папы. Она активна и всё еще ведет себя как девчонка, хотя ей больше сорока. Не то чтобы возраст нёс с собой какие-то определенные рамки, но думаю мама в погоне за эмоциями забыла о том, что она – мама.

Папа для меня и для моего брата был и остается всем. Он – ядро нашей семьи. Несмотря на работу, папа всегда старается уделить нам время. И со мной сколько он носился. И вот теперь с Костей. Сильно не баловал, но и в ежовых рукавицах тоже не держал.

Удобно устроившись на заднем сидении, я сняла шапку, расстегнула куртку. В салоне джипа было тепло и привычно пахло кожей. Уже не терпелось увидеться и с папой, и с братом. Сейчас вся эта предвыборная гонка привнесла в нашу семью полнейший беспорядок. Папа весь на нервах и почти не бывает дома. Застать его можно либо рано утром, либо уже поздно вечером.

Пока мы находились в пути, Костя уже засыпал меня сообщениями о том, когда же я уже приеду. Папа на десятилетние подарил ему первый телефон, так брат теперь постоянно старается быть со мной на связи. Он привязан ко мне, даже слишком. Я раньше этого как-то не замечала, а когда взрослеть начала, всё поняла.

Мама уехала от нас, когда Косте было пять. Я стала для него и нянькой, и мамой, и подружкой. Везде «хвостиком» за мной бегает. Папа вечно ругает его за это, говорит, что мужчина должен расти самостоятельным и не держаться за женскую юбку.

Мысли о семье грели мне душу и разгоняли сонливость. Уже поскорей хотелось приехать домой.

Когда мы въехали во двор, я выскочила на улицу быстрей, чем джип окончательно успел остановиться. В окнах горел свет. Значит, не спят еще. Быстро поднявшись по ступенькам, я толкнула входную дверь и тут же попала в крепкие объятия Кости.

- Лера! – услышала я радостный вопль.

- Привет, котёнок! – я потрепала брата по волосам. – Почему босиком бегаешь?

- Так не холодно тут, - он радостно посмотрел на меня. – А ты загорела!

- Ага, - я вздохнула, - и волосы тоже выгорели.

Макс молча отнес мой багаж в комнату.

- А папа где? – спросила я у брата.

- У себя в кабинете. Сердитый.

- Идем, развеселим его.

Тихонько поднявшись на второй этаж, мы прошли по коридору. Дверь, ведущая в папин кабинет, была самой последней. Осторожно постучав и приоткрыв ее, я увидела отца. Он, как всегда, сидел за письменным столом и сосредоточенным взглядом смотрел в экран компьютера. В руках какие-то бумаги.

- Привет, - я проскользнула в кабинет, а Костя за мной.

- Золотце! – нахмуренное лицо папы тут же разгладилось. На губах возникла радостная улыбка. - Ты уже приехала! – он привстал из-за стола.

Мне двадцать четыре, но я, как и когда-то в детстве тут же охотно бросилась в широкие тёплые отцовские объятия.

- Ты пахнешь солнцем, - прошептал папа и пригладил мои волосы. – Загорела. Надеюсь, отдохнула?

- Да как сказать, - я разорвала наши объятия и плюхнулась в папино глубокое кожаное кресло.

- Только не говори, что вы опять поссорились.

- Нет, всё было чудесно. И мамин муж меня не обижал, но, - я пожала плечами. – Мы почти год не виделись. Я ведь получила специальность художника-иллюстратора. Как последняя дура взяла с собой альбомы и портфолио, чтобы показать их маме. Она даже не взглянула, все эти две недели только о том и говорила, что с Дэном собирается вот-вот покорять Килиманджаро, - я тяжело вздохнула.

Да, мне известно, что я давно не маленькая девочка, но обида на мать всё еще не отпускала.

- Лерусь, ну не сердись ты на нее, - примирительным тоном произнес папа.

Костя уселся на диван, что был расположен в углу кабинета и принялся играть во что-то в телефоне.

- Она даже о нем не спросила, - тихо произнесла я, указывая взглядом на брата. – Ну как так можно?

- Не знаю. Не знаю, Лер! – папа спрятал руки в карманах домашних штанов и глубоко вздохнул. – Такой уж она человек. Всегда сконцентрирована на себе. Всё гонится за острыми ощущениями. Ее уже не изменить. - Он присел на краешек стола. – Ничего. После выборов мы обязательно куда-нибудь втроем вырвемся, хорошо? Можем к морю, хочешь устроим путешествие по Нилу. Или вообще куда-нибудь в заснеженные горы Скандинавии, что скажешь?

2.

Я не знала, что мне делать. Растерялась. Прижала к себе съёжившегося Костю и несколько секунд просто не могла выйти из ступора. Из-за смены часовых поясов и длительного перелёта мои мозги просто отказывались нормально функционировать, лишь сердце ошалело стучало в грудной клетке, сигнализируя об опасности.

Когда снова послышались эти страшные выстрелы и звон битого стекла, я отчётливо поняла – это не сон. Это реальность! Кто и зачем напал на наш дом, я не знала. Но вряд ли это просто ограбление или розыгрыш папиных друзей.

- Лера! Мне страшно! – заливаясь слезами, простонал Костя.

- Тише-тише, - мой голос дрожал, в ушах громко шумела кровь. – Не плачь, - я схватила брата за худые плечи. – Слышишь меня? Всё будет хорошо. Вставай.

Мы встали с кровати. Я подбежала к двери, аккуратно приоткрыла ее. Снизу доносился шум шагов, выстрелов и чьей-то грязной ругани. Кто-то бежал вверх по лестнице. Я тут же закрыла дверь и ринулась к брату.

- Под кровать, - прошептала я, чувствуя, что горло словно сжали стальными тисками. – Быстро.

Спрятавшись под кроватью, я прижалась животом к холодному полу и закрыла рукой Костин рот. Дверь в мою спальню резко распахнулась и глухо ударилась об стену. Мне были видны лишь тяжелые черные ботинки на тугой шнуровке. Они несколько секунд стояли на пороге. Эти секунды длились для меня целую вечность!

Сердце тяжело и больно ухало в груди. Я затаила дыхание, из-за чего во лбу и затылке как-то странно тяжело заломило. Каждая моя мышца наполнилась тягучим напряжением. Я не шевелилась. Вжала себе в бок трясущегося от немого плача Костю и просто не шевелилась. В этот жуткий момент я почему-то вспомнила о крокодилах.

Эти твари, когда опускаются на дно какой-нибудь реки, практически впадают в анабиоз и могут не дышать под водой пару часов. Я будто бы превратилась в того самого жуткого крокодила. Только они затаиваются, чтобы напасть, а я – чтобы спастись. Словно прилипнув к полу, я испуганно наблюдала за проклятыми чёрными ботинками и аккуратно выдохнула лишь тогда, когда незваный гость ушел.

Отпустив Костю, я прижалась горячим лбом к полу и прикрыла глаза. Мне нужно было пару мгновений, чтобы прийти в себя. Нам следует выбраться из дома. Но как же папа? И где Макс? Где вся охрана? Лихорадочно понимая, что сейчас я несу полную ответственность за своего десятилетнего брата, мне никак нельзя было впадать в истерику. Хотя я ощущала в себе ее накатывающие волны. Глаза обожгли слёзы. Втянув пыльный воздух, я переждала еще несколько секунд, затем посмотрела на брата.

- Мы должны выйти на улицу. Слышишь меня?

Костя плакал.

- Котёнок, прошу тебя, успокойся. Мы выберемся на улицу и всё будет хорошо.

- А папа? – сдавленным голосом спросил брат.

- Мы его уже на улице и встретим. Сейчас мы должны выйти из дома. Но если ты будешь плакать, то нас быстро вычислят. А этого не должно случиться, понимаешь?

Костя шмыгнул носом и кивнул.

Осторожно выглянув из-под кровати, я обнаружила, что моя спальня совершенно пустая. Показав Косте знак, я помогла ему вылезти. Страх грохотал в мыслях тяжелым молотом, пробуждая острое чувство адреналина.

В коридоре тоже было пусто. Крепко сжав Костину руку, я тихо пошагала вперед. Через центральный ход вряд ли мы проберемся, поэтому я решила, что будет лучше выйти через гараж, но нужно спуститься на нулевой этаж.

Мы передвигались, вжавшись в стену, чтобы находиться на максимальном расстоянии от лестницы. Краем глаза я заметила, что на ступеньках что-то лежало. Это был человек. Судя по строгому неприметному черному костюму, он из нашей охраны. В груди кольнул острый страх. Один из телохранителей был застрелен. Желудок скрутило.

Обойдя лестницу, мы побежали в следующий коридор. Три двери. За одной из них скрывался тренажёрный зал. Он имел дополнительный выход, что вёл на открытую террасу. С террасы мы попадем в столовую, а из столовой на лифте на нулевой этаж.

Не знаю, каким чудом нас никто не обнаружил, но в тренажерный зал я с Костей попала без происшествий. Закрыв за нами дверь, я подперла ее несколькими тяжелыми папиными гантелями. Пришлось катить их, потому что я бы физически их не смогла поднять. Напоследок еще и скамью придвинула. Но если у тех, кто пробрался к нам в дом, есть оружие, то здесь ничто не поможет.

- Идем, - тяжело дыша, обратилась я к Косте.

Он уже перестал плакать и теперь просто молчал, наблюдая за мной широко раскрытыми от ужаса глазами. Мы спустились на террасу и вжались лопатками в холодную кирпичную стену. Над нами так же располагалась терраса, но чуть меньше. И сейчас там кто-то был.

- Прошу вас. У меня же дети, - сквозь толщу шума в моих ушах, просочился папин голос.

- Мы и их прикончим, - послышался незнакомый мужской голос.

Хлопок вынудил меня вздрогнуть. Это был выстрел. Полотно моего сознания, будто разодрали на лоскутки. Сейчас, прямо над нами кто-то выстрелил в нашего папу. Я услышала хрипы и тяжелый удар, будто кто-то упал на пол. Костя вскрикнул и тем самым выдал нас.

- Бежим! – не контролируя себя, рявкнула я и схватив брата за руку, потянула к лестнице.

- Хватайте их! – послышалось сверху.

На лестнице, что вела в столовую, нас резко перехватил Макс. Он на папу работал уже много-много лет и в скором времени должен был стать начальником нашей охраны. После отца, Макс был вторым человеком, кому я безоговорочно могла доверить свою и Костину жизни.

Я хотела спросить, что происходит, но горло настолько сильно сдавил тугой комок слёз, отчего даже дурно стало. Глотая их, я растеряно смотрела на Макса. Он был чуть моложе папы. Высокий и светловолосый. Его уверенный взгляд всегда вселял каплю уверенности.

- Идем, - кратко заявил телохранитель. – Машина уже ждет.

Мы бежали по лестнице. Я вдруг увидела, что у Макса из левого бока сочится кровь. Боже! Его ранили!

- Что… Что происходит? – мой голос звучал то тихо, то подскакивал резко на несколько октав.

3.

Машину с нашими номерами никогда ни один гаишник не останавливал. Этот плюс я всегда считала сомнительным. Потому что, многие из представителей «золотой молодежи» без зазрения совести пользовались родительскими такими тачками, а затем насмерть сбивали пешеходов или врезались в другие автомобили. Конечно, никакого наказания за это потом не несли. Максимум – на неделю родители отбирали тачку. Мне такое поведение претило. Да и вообще, я больше любила велосипеды. Но зимой на них долго не покатаешься, поэтому я пересаживалась на машину.

Папа всегда говорил мне, что я слишком честная и правильная. Такой быть нельзя, тем более, в нашем мире. Мысль о папе вынудила меня расплакаться. Плотно поджав губы, я зло вытирала щеки и гнала машину к клубу «Неон».

Меня всю трясло, и я понимала, что сейчас превышаю скорость, но на то у меня есть веская причина. Нас хотят убить! В голове мелькали сотни мыслей. Мне было и страшно, и больно, и одиноко. Я всё еще не могла принять до конца, что это реальность. Не сон или отрывок из жуткого кинофильма. Черт!

Что делать дальше? Как быть? Мне казалось, что моя жизнь взорвалась и раскрошилась на крошечные кирпичики. Теперь нет ничего. Даже фундамента. Костя сидел молча, пустым взглядом глядя в окно.

Мы оба в пижамах. На улице холодно. Я вспомнила слова Макса о вещах и решила остановиться на несколько минут, чтобы вытащить их. Холодный ветер не щадил и хлыстал меня с невероятной силой. Но мне не было больно или холодно. Внутри меня всё горело и нужно было остудиться.

Я достала сумку из багажника и вернулась в машину. Руки дрожали, подбородок – тоже. Сложно было выполнить даже элементарные действия.

- Надень, - тихо проговорила я и передала Косте брюки, свитер и ботинки.

Он молча взял. Бледный. Напуганный. Я поняла, что, Костя находится в шоковом состоянии.

Вынув одежду и для себя, я надела брюки прям поверх тонкой ночной сорочке-комбинезона. Натянула свитер с высокой горловиной и ботинки.

Мы продолжили наш путь. Клуб «Неон» полностью соответствовал своему названию. Неоновые вывески резали глаза своими яркими цветами и анимированными картинками. Я несколько секунд тупо смотрела на них, будто проваливаясь в гипнотический транс. У меня было такое состояние, словно я выпила много-много алкоголя и вот-вот мое сознание должно уже отключиться.

Прикрыв глаза, я помассировала пальцами веки, переносицу и глубоко вздохнула. В ладони была сжата окровавленная визитка. Шраменко… Мне нужно найти Шраменко. Буквально вбив себе в голову эту установку, я заглушила двигатель.

Оставлять Костю одного я никак не могла. А вдруг те люди вычислят нашу машину? Мне стало дурно лишь от одной мысли, что с моим младшим братом может что-то случиться. Вариантов было немного, поэтому я взяла его с собой.

На входе стоял крупный охранник с гарнитурой в ухе. Вид у него был очень недружелюбный, но и у меня совсем не осталось времени и сил бояться.

- Простите, - мой голос прозвучал слишком тихо, будто я в зал библиотеки пришла. – Простите! – вскрикнула я и охранник, наконец, обратил на нас свое внимание. – Мне нужен, - я быстро глянула в визитку, - Шраменко Влас Владиславович.

- Предупреждения не было, - пробасил охранник.

- Это… Это незапланированный визит!

Я себя чувствовала беспомощной дурой. Особенно усиливалось это ощущение, глядя на высокого тучного охранника. Мы с Костей в сравнении с ним две букашки.

- Мне сказали, что господин Шраменко может помочь, - прочистив горло, продолжила я стоять на своем.

- Кто сказал? – охранник бросил на меня недовольный взгляд.

- Максим Корнеев – он телохранитель господина Дмитрия Серебрякова, - я едва выдавила из себя имя папы.

Охранник нахмурился и связался с кем-то с помощью гарнитуры. Я пыталась дышать ровней, но не получалось. Костя прижался ко мне, я опустила ладонь ему между лопаток.

Через некоторое время дверь за спиной охранника открылась и к нам вышел еще один мужчина. Худощавый, одетый в деловой костюм.

- Эта? – спросил он у охранника.

- Да.

- Кто ты? – спросил пришедший мужчина.

- Я… Мы дети господина Серебрякова.

- Слышал о таком.

- Максим Корнеев утверждает, что знает господина Шраменко и направил нас именно к нему. Нам нужна помощь.

- Господин Шраменко сейчас не в настроении, но можешь попытать удачу, девица. За мной.

Крепко держа Костю за руку, я смело шагнула внутрь клуба «Неон». Здесь витал удушливый сладкий аромат. Громыхала музыка. Истерично мигали разноцветные прожекторы. Много людей. Типичный клуб.

Худощавый мужчина провел на второй этаж. Я всерьез опасалась, что могу споткнуться и покатиться кубарем вниз. Ноги были какими-то ватными и жутко дрожали. Адреналин понемногу начал слабнуть, оставляя после себя лишь выжженное поле в моей душе.

Мы поднялись на второй уровень. Здесь были расположены отдельные ВИП-зоны. Нас провели к самой отдаленной, куда музыка доносилась совсем слабо. Оказавшись в относительной тишине, я облегченно вздохнула.

- Жди, - приказал худощавый мужчина и скрылся за раздвижными черными дверями.

- Как ты? – спросила я у Кости и села перед ним на корточки.

- Нормально, - тихонько ответил он.

- Я похож на Мать Терезу? – вдруг донесся до меня раздраженный мужской голос, что прозвучал за неплотно закрытой дверью.

Этот голос явно не принадлежал нашему провожатому. Я поежилась и прислушалась.

- Мне и своего геморра хватает, Коль. Я в волонтёры не записывался. Взашей гони. А Максу я жопу надеру, раз он языком своим мелит, будто я тут в работники «Красного креста» заделался, - раздраженный мужской голос резко отдавал хрипотцой, будто у его обладателя вечно простужено горло.

Мне стало как-то не по себе. Вдоль позвоночника ядовитой холодной змеей скользнул страх. Этот страх был вызван тем голосом. Столько в нем жесткости и грубости.

4.

- Максим Корнеев… Он, - начала я.

- Давай короче, - господин Шраменко лениво развалился на диване и взял стакан с алкоголем.

Меня снова начало всю потряхивать из-за вновь нахлынувших эмоций. Я не знала, как произнести всё то, что совсем недавно приключилось со мной и с Костей. Боже! У нас в доме убитая охрана…убит папа. Я не могла перестать об этом думать. Подбородок затрясся, но я всё же нашла в себе остатки душевных сил.

- Нашего отца убили, - едва выдавила я из себя. – Максим Корнеев уверил, что кроме вас, нам никто не поможет, - я закрыла рот ладонью и беззвучно заплакала.

Господин Шраменко на мои слёзы никак не отреагировал, впрочем, он и не должен был.

- Серебрякова этого прикончили? – уточнил мужчина.

Я лишь кивнула.

- Так и знал, - он залпом осушил стакан. – Проваливайте.

- Что? – я шмыгнула носом и ошарашенно посмотрела на господина Шраменко.

- Что слышала, - совершено спокойно ответил он. – Мой принцип таков – не марать руки в политике. Я с чиновниками решаю проблему так же, как и большинство других людей – через взятки. В это дерьмо я не лезу и своих людей не пускаю. Проваливайте, - мужчина сделал небрежный жест в сторону раздвижных дверей.

Страх и боль во мне внезапно заглушились приливом ошеломляющей паники. В данный момент я не могла размышлять рационально. Меня всю колотило. Я осталась одна с младшим братом, а где-то там, за нами тянется след, по которому уже могут идти головорезы. Что-то подсказывало мне, что с ними никакая полиция не справится.

- Нам некуда идти, - всхлипнув, заявила я. – Вы… Вы должны нам помочь! – выпаливаю.

- Солнце, - господин Шраменко закинул ногу на ногу, - я никому ничего не должен, - его губы искривились в недоброй ухмылке, отчего шрам сморщился, делая немного вытянутое лицо еще уродливей.

- Но…

- Я сказал – нет! – рявкнул мужчина. – У вас что? Родственников или друзей нет? Вот и валите к ним. Это всяко лучше, чем под ногами у бандитов путаться.

Наш худощавый провожатый, которого звали Коля, и впрямь принес два стакана с молоком. Я этот жест расценила как акт насмешки и унижения. Во мне кипела такая необъятная буря эмоций, что даже физически стало адски больно из-за нее.

- Прошу вас, - чувствуя, где-то в самом горле подступающий комок слёз, - Помогите! Я отработаю! Найду деньги! Те люди… Они убили нашего отца, убили одного из телохранителей! Они нас убить хотят! Вы это понимаете?! – меня накрыла истерика.

Господин Шраменко даже бровью не повёл, молча наблюдая за мной. И это… Это так раздражало! Я будто разговаривала со стеной. Нет ничего хуже, чем человеческое безразличие к чужой беде. Я доверяла Максиму. Раз он сказал, что нам никто, кроме этого человека не поможет, значит, так оно и есть. Максим никогда не предложит сложный путь, если есть обход полегче.

Даже если мне как-то удастся уехать к матери, сейчас нам всё равно нужно где-то затаиться. И желательно затаиться так, чтобы те головорезы нас не нашли.

Коля молча поставил стаканы с молоком на столик и беззвучно ретировался.

- Это не мои проблемы, - жестко и безапелляционно ответил господин Шраменко.

Его совершенно не интересовала наша проблема. Он даже не собирался в нее вникать. Да он даже не слушал меня. Господи!

- Я… Мы никуда не уйдем, пока вы нам не поможете! – на краю сознания я понимала, что несу полную чушь и лучше просто по-хорошему уйти. Но я уже не могла себя остановить.

- Можешь сидеть здесь столько, сколько захочешь, - мужчина лениво поднялся с дивана, надел пиджак, взял пальто и молча ушел.

Еще несколько секунд я просто молча стояла, пытаясь привести в порядок свои мысли. Да, никто никому ничем не обязан. Господин Шраменко имел полное право отказать в помощи. Но Максим не мог так просто послать нас к нему. Не мог. Он был уверен, что нам помогут.

- Лер, что нам делать? – тихим бесцветным голоском спросил меня Костя.

- Бороться, - тяжело вздохнув ответила я и обняла младшего брата.

Подойдя к дивану, я села на его краешек и спрятала лицо в ладонях. Голова гудела и раскалывалась. Кончики пальцев мелко подрагивали. Я вдруг вспомнила, что в машине, среди упакованных вещей был еще и телефон.

- Идем, - я взяла Костю за руку и повела его за собой.

Вернувшись в машину, я нашла телефон. Он был полностью заряжен. В списке контактов я нашла номер Костиного крестного и еще нескольких папиных хороших друзей. Лелея надежду на то, что нам кто-то из них точно поможет, я начала звонить.

Все, конечно, переполошились моему позднему звонку, но никто помочь не захотел. Такое ощущение, что папины друзья заготовили одну речь на всех: «Какой ужас!», «Как жаль!», «Прости, Лерусь, но ничем помочь не можем», «Вы держитесь», «Езжайте к матери». Это был просто какой-то бред! Неужели никого факт человеческой смерти не волнует?!

Отбросив телефон на соседнее сидение, я прижалась лбом к рулю и прикрыла глаза. Такой обессиленной и опустошенной я себя никогда еще не ощущала. Всю мою душу, мои внутренности словно вывернули наизнанку. Переломали кости и вышвырнули подыхать в снегу. Да что же это такое?

Шок, истерика, страх, потерянность – всё это лишило меня каких-либо сил. Я перебралась на заднее сидение к Косте.

- Лер, мне страшно, - брат свернулся клубком у меня под боком.

- Всё будет хорошо, я тебя в обиду не дам, - поцеловав Костю в затылок, я не заметила, как провалилась в сон.

Проснулась оттого, что все конечности онемели. Я остаток ночи так и проспала в одной позе. Аккуратно, чтобы не разбудить Костю, я села и сонным взглядом посмотрела в окно машины. На землю пушистыми хлопьями опускался снег. Растирая холодные пальцы, я включила печку и взяла телефон. Ни единого пропущенного.

Тихонько выйдя на улицу, я глянула на здание клуба. Наша машина стояла неподалёку от него. Все неоновые вывески сейчас не горели. Охранника тоже не было видно. Вряд ли господин Шраменко в ближайшее время здесь появится.

5.

Перед тем, как приехать в офис я решила, что нужно перекусить где-нибудь, умыться и справить нужду. Костя проснулся уже тогда, когда я заказала завтрак на вынос. В бардачке были спрятаны деньги. Немного, но на необходимые расходы вполне хватало.

Пока брат жевал бутерброд с курицей и запивал его тёплым чаем, я ела салат, совершенно не ощущая вкуса. Мозги натужно работали, выстраивая дальнейший план действий. Если и сегодня у меня не получиться добиться помощи от господина Шраменко, то придется подыскать какой-нибудь хостел. Еще одну ночь провести в машине совсем не хотелось.

После завтрака я отвела Костю в туалет в кафе. Сама стояла на входе. В зале был установлен телевизор. Шел выпуск утренних новостей. Ведущая рассказывала о жестоком убийстве моего отца. Мы с Костей считаемся пока что без вести пропавшими. Я закрыла рот ладонью и отвернулась от экрана телевизора. Мне нельзя сейчас плакать. Нельзя! Может быть, потом, когда всё успокоится я забьюсь где-нибудь в укромном уголке и вдоволь наревусь.

Когда мы добрались до офисного здания, мое измученное сердце больно сжалось. Лишь от одной мысли, что мне вновь придется встретиться с жутким взглядом господина Шраменко, становилось не по себе. Этот мужчина очень грубый и если бы не Максим, то я бы в жизни не поверила, что Влас Владиславович может стать потенциальным помощником и защитником для нас. Мне кажется, в первую очередь нужно защищаться от самого господина Шраменко. Он жесткий в своей манере речи, безжалостный, раз мои слёзы никак его не смягчили. А эти едкие насмешки! Они такие унизительные!

- Котёнок, как ты? – я повернулась к Косте.

Он безучастным взглядом смотрел в окно, крепко стискивая пальцами полупустую бутылку с чаем. Глянув на меня, младший брат лишь едва заметно кивнул, мол, всё в порядке. Я понимала, что ни черта ни с Костей, ни со мной не в порядке.

Завязав волосы в хвост, я несколько секунд собиралась с силами, а затем вместе с братом вошла в офисное здание. Привлекательная женщина на ресепшене доходчиво объяснила, куда нам следует подняться и в какое крыло повернуть.

После кошмарной ночи казалось, что мои ноги набились ватой. Голова всё еще была тяжелой, а веки из-за слёз напухли и саднили. Указанный маршрут привёл нас в небольшую приёмную с квадратным окном, что выходило на дорогу.

За письменным угловым столом сидела секретарь. Женщина лет тридцати. Она удивленно посмотрела на меня и на Костю.

- Вы что-то хотели? – аккуратно спросила секретарь.

- Да, - каким-то совершенно надломленным голосом ответила я. – Мне нужно встретиться с господином Шраменко. По личному вопросу, - я часто бывала в папином офисе, поэтому не боялась секретарей и всегда знала, как нужно отвечать.

- Вы записаны? – женщина принялась листать органайзер.

- Нет. Это незапланированная встреча. Мне очень нужно его увидеть.

- Влас Владиславович у себя, - секретарь поднялась из-за стола, - присядьте, пожалуйста, - она указала жестом на пуфы для посетителей. – Я сейчас спрошу у него.

- Садись, - обратилась я к Косте.

Брат сел на пуф и снова уставился отрешенным взглядом в окно. Меня это уже начинало по-настоящему пугать. То, что, Костя пережил этой ночью, очевидно, стало для него жутким и ошеломляющим потрясением. Я боялась, что он может закрыться в себе.

Дверь, ведущая в кабинет, внезапно широко распахнулась. В приёмную вышел господин Шраменко. Черный свитер грубой вязки, черные брюки. Кудрявая тёмная челка находилась в каком-то просто невероятном беспорядке. Колючий взгляд острее любой бритвы. Шрам всё такой же жуткий и уродливый.

- Опять ты! – мужчина быстро глянул на меня, затем на Костю. – Решила преследовать меня?

- Мне нужна ваша помощь, - настойчиво ответила я и сжала руки в кулаки.

- Где же вы взялись на мою голову? – простонал господин Шраменко и устало посмотрел на потолок. – Наташ, принеси пацану стакан молока. Подогретого.

Секретарь быстро вышла из кабинета.

- А ты, - мужчина посмотрел на меня исподлобья, - марш в мой кабинет. Пусть пацан здесь посидит. Наташа за ним присмотрит.

Я быстро глянула на Костю и прошла в кабинет. Господин Шраменко лениво опустился в свое кресло и прижал указательный палец к подбородку. Я осталась стоять у закрытой двери. Мужчина долго и внимательно рассматривал меня. Его взгляд был тяжелым и холодным. Я лишь мельком смотрела на нашего потенциального спасителя, потому что его изуродованное лицо всё еще пугало меня.

- Солнце, ты отдаёшь себе отчет в том, у кого просишь помощи? – хриплый низкий голос мужчины неприятно бил по моим и без того натянутым нервам.

- Нет, - честно ответила я. – Сейчас мне сложно вообще что-либо анализировать.

- У твоей семьи нет родственников? Друзей? – господин Шраменко скрестил руки на груди и подался чуть вперед, с прищуром всматриваясь в мои глаза.

- Близких родственников – нет. Друзья… Никто не предложил помощь, - я внутренне старалась удушить в себе слёзы.

- Не друзья это, а псы поганые, - мужчина откинулся на спинку кресла. – Таких в зародыше давить надо. Зовут тебя как?

- Валерия, - расправив плечи, чтобы не выглядеть совсем уж жалкой ответила я. Похоже, ему настолько плевать, что он даже не удосужился запомнить мое имя.

- А ты настойчивая, Лера. Быстро стала занозой в моей заднице, - на губах мелькнула тень насмешки. – Видать, совсем уж дерьмово разворачиваются твои дела. Но и всё же лезть ко мне я бы тебе не советовал.

- У меня нет другого выхода.

- Я – бандит, солнце, сечешь? Я тебе не твой папаша. У меня со всеми преимущественно разговор короткий. Я не порядочный человек. И уж точно не чертова Мать Тереза. Да, Макс – хороший мужик. Да, я пообещал оказать ему услугу, если потребуется. Но я не обещал нянчиться с выводком его босса. Я, бля, вам здесь не Макаренко.

- Не нужно с нами нянчиться. Просто защитите от тех, кто убил нашего папу. Макс сказал, что никто кроме вас нам в этом городе помочь не сможет.

6.

Некоторое время нам пришлось просидеть в приемной. У господина Шраменко было назначено несколько встреч. Я могла хоть весь день здесь проторчать, только бы получить то, за чем, собственно, сюда и притащилась.

Костя медленно, но уверенно осушил стакан с молоком и стёр рукавом свитера белые усы. Я иногда посматривала на младшего брата и мое сердце просто разрывалось от боли. Он ведь еще совсем ребенок. И в самом деле, как крошечный котёнок. Нет, конечно, в определенных ситуациях Костя умеет быть самостоятельным. Но это не меняло того, что он всё еще оставался ребенком. Просто ребенком. Совершенно ненужный матери и теперь оставшийся без отца. Приобняв Костю за худые плечи, я уткнулась носом в его светлые волосы.

Неожиданно в приёмную вошел молодой парень в подранных модных джинсах и белой толстовке. Думаю, он был моим одногодкой. Подмигнув секретарю, незнакомец быстрым взглядом окинул нас с братом и скрылся в кабинете Шраменко.

Через несколько минут они вдвоем вышли в приёмную. Влас Владиславович глянул на меня немного хмурым взглядом.

- Короче, Ренат, - обратился он к парню. – Пристрой этих двоих шпионов. Машина? – господин Шраменко вопросительно посмотрел на меня.

- Есть, - ответила я.

- Нахрен в утиль ее.

- Телефон? – снова быстрый взгляд в мою сторону.

- Есть.

- В общем, всё к чертовой бабушке в утиль. Их на квартиру. В трёшку. Что в «Зевсе». Только отстроили, там еще никто не заселен. Ребятам нашим позвони, пусть разрулят ситуацию, что там с домом. Всё тихо делайте. Засекут – лично припечатаю к земле. Понял?

- Всё сделаю в лучшем виде, шеф, - кивнул Ренат.

- И не ходи в этом дранье. Будто собаки покусали, - Шраменко скривился, глядя на джинсы парня. – Ты, - он снова посмотрел на меня, - пока что заляжешь на дно. Ясно? Из квартиры ни ногой. Надо будет, Ренат приедет, - мужчина говорил быстро, четко, без лишних преамбул.

Я, положительно кивнув, поднялась с пуфа.

- Всё, проваливайте, - господин Шраменко небрежно махнул в сторону выхода.

Костя уже сам взял меня за руку. Ренат вышел из приемной, а я перед тем, как переступить порог, обернулась. Мужчина стоял у открытых дверей своего кабинета, спрятав ладони в карманах брюк. Он задумчиво смотрел на нас.

- Спасибо, - произнесла я. – Большое вам спасибо. Вы нас спасаете от смерти.

- Иди уже, сумасшедшая волчица, - господин Шраменко быстро развернулся на пятках и вошел в кабинет, закрыв за собой дверь.

Мы переместились в машину Рената. Он завёл двигатель и через несколько минут офисное здание уже осталось позади.

- Вещи в тачке были? – поинтересовался парень.

- Да, немного.

- Потом завезу их.

Я лишь кивнула и откинулась на спинку сидения. Мои мышцы за последние сутки почти ни разу не расслаблялись. Я находилась на постоянном адреналине. Даже сон никак не помог мне восстановиться. И вот только сейчас, я позволила немного прийти в себя. Мышцы, как натянутые струны, постепенно начали сбрасывать напряжение. Я глубоко вздохнула. Ощущение пустоты в душе было каким-то глухим и ватным. Слёзы закончились. Кажется, я исчерпала свой ежедневный лимит. Мне просто хотелось нормально поспать. Хотя бы на некоторое время провалиться в темноту и не терзать свою голову ворохом колючих тревожных мыслей.

Квартира, в которую нас определили, находилась в жилом комплексе «Зевс». Людей внутри практически не было, потому что он только-только недавно достроился и перешел в эксплуатацию. Мы поднялись на лифте на десятый этаж. Коридор тоже был пустынным. Я увидела лишь одного мужчину из обслуживающего персонала.

- Проходите, - произнес Ренат, открывая входную металлическую дверь.

Квартира оказалась весьма большой и очень светлой. Окна выходили на внутренний двор.

- Вода, свет, газ и Интернет уже подключены. Всё необходимое есть, - бегло обозначил Ренат. – Ключи пока что не дам. Влас Владиславович позже решит, что делать дальше. Продукты есть. Вещи позже привезу. Располагайтесь и ждите следующих инструкций.

- Хорошо, - кивнула я. – Большое спасибо.

Когда мы остались одни, я помассировала виски, умоляя свои мысли немного успокоиться. Костя по-прежнему вёл себя довольно тихо и отстраненно.

- Можно я прилягу? – негромко спросил он.

- Да, конечно, котёнок.

Костя взобрался на диван, что стоял у окна, лег на бок, свернулся калачиком и прикрыл глаза. Пусть поспит, отдохнёт. Брат был не менее измотанным, чем я.

Тишина в квартире вдруг показалась мне тяжелой и недружелюбной. В ее царстве моя боль пульсировала просто с оглушительным грохотом. В черепную коробку безжалостно вколачивалась ужаснейшая мысль: «Отец мертв». Я всё еще не верила в это. Моя память могла с лёгкостью воспроизвести тембр папиного голоса. Я отчётливо помнила черты его лица, его улыбку. Он всё еще жил в моих воспоминаниях. Но в реальности… В реальности его больше не существовало.

Глубоко вздохнув, я решила внимательней осмотреться, чтобы просто отвлечься. Потому что, если сосредоточусь на этой дикой внутренней боли, то непременно сойду с ума. Да и потом, могла ли я быть полностью уверенной в том, что господин Шраменко нас не вышвырнет? Думаю, об этом мне станет известно лишь тогда, когда мы снова сможем поговорить.

Квартира была еще необжитой. Мебель новенькая. Полки пустые. Две спальни. Одна гостиная. Две ванные комнаты, кухня и кладовка. А еще здесь был длинный широкий балкон, что соединял спальню с гостиной.

Вернувшись к спящему Косте, я свернулась клубком на другом конце огромного дивана. Я вдруг почувствовала себя рыбой, выброшенной на сушу. Нет, даже не так. Я была не просто какой-то условной рыбой, а именно лососем. Он ведь, когда возвращается к себе на родину в период нереста, плывёт вверх по течению. И когда нужно преодолеть водопад или порог, он все свои силы тратит на прыжок. Некоторым так и не удается его совершить, и они погибают. Вот и я себя таковой ощущала. Еще живешь, но силы все уже потрачены и остается лишь одно – умереть, так и не добравшись к дому, к финальной точке.

7.

Мы с Костей начали потихоньку обживаться в квартире. Рядом с братом я старалась вести себя непринужденно и постоянно выводила его на разговор. Мы говорили ни о чем, но так было проще. Я отвлекалась от всего этого кошмара и не позволяла Косте окончательно закрыться в себе. Слава богу он разговаривал со мной и старался есть всё, что я готовила.

Трудней всего становилось по вечерам. Когда брат засыпал, а я сидела рядом с ним и смотрела в окно. Ночь душила меня слезами. Я плакала. Много. Но тихо. Мне было страшно. Я плакала по папе. Переживала за Костю. Его неожиданный ночной приступ повторился еще раз. Снова дикий, напиленный испугом крик, полусонный взгляд.

- Всё хорошо, - убаюкивающее нашептывала я. – Всё хорошо, котёнок.

Телевизор в гостиной я включила лишь однажды и когда наткнулась на очередной выпуск новостей, где корреспондент сообщал, что Дмитрия Серебрякова похоронили, тут же выключила. Ситуация была настолько трудной и болезненной, что меня едва ли не разрывало на кусочки. Я очень любила папу. Он всегда был моей поддержкой.

Когда я сказала ему, что хочу получить профессию художника-иллюстратора, папа поддержал мой выбор. В семьях его друзей из детей стремились сделать если не адвокатов, то точно врачей. Моя же специальность на всеобщем фоне казалась смехотворной и несерьезной, но отец сказал мне тогда одну очень хорошую вещь:

- Иди туда, куда стремится твое сердце, Лерусь. Жизнь еще успеет вынудить тебя делать как надо, а не как хочется.

И я поступила именно туда, куда и хотела. Хотя некоторые папины друзья до последнего не понимали, почему он одобрил мое решение.

Боже, как же папа был прав! Жизнь, действительно, вынудила меня сделать выбор в пользу «как надо», а не «как хочется». Но одна ночь с мужчиной ведь не такая уж огромная цена, правда? Зато мы будем в безопасности и хотелось надеяться, что господин Шраменко за отдельную плату всё же поможет удержать хотя бы часть папиного бизнеса. Всё-таки он так мечтал, чтобы Костя продолжил его дело. Может, когда-нибудь всё так и сложится.

Ренат заглядывал к нам пару раз. Он привёз для нас продукты и вручил мне новый телефон.

- Там мой контакт и контакт Власа Владиславовича, - объяснил парень. – Если нужно будет куда-то выехать, звони мне. Я отвезу. Сама по городу не расхаживай. Небезопасно.

- Хорошо, - я положительно кивнула.

Мне нравился Ренат тем, что он был простым и не вызвал во мне панического чувства страха. А еще он всё-таки оказался моим одногодкой и это как-то автоматически исключало между нами некие барьеры.

- Не грусти, - Ренат погладил меня по плечу.

Мы стояли в коридоре. Он уже собирался уходить.

- Шеф разрулит твои проблемы. Раз уж он взялся за что-то, то доведёт это дело до конца. Просто не зли его и на шрам не обращай внимания. Он этого дико не любит.

- Спасибо за всё, - я крепко сжала в руках телефон.

Ренат лишь подмигнул и ушел.

Теперь, когда у меня появился смарт, я решила связаться с матерью. Костя сидел за небольшим кухонным островком и жевал хрустики с молоком. Не знаю, откуда у господина Шраменко такая невероятная тяга к молоку, но несколько бутылок в холодильнике у нас просто обязаны были стоять.

- Вкусно? – спросила я у брата, пытаясь вспомнить пароль к своим страничкам в социальных сетях.

Костя положительно кивнул. Я села рядом с ним. Насчет мамы я не питала никаких иллюзий. Они уже давно развеялись в моей голове. Я просто хотела поставить ее в известность. Раньше меня очень угнетал тот факт, что у всех девочек есть мамы, а у меня она и есть, но в то же время и нет. Я никогда не была для нее на первом месте. С Костей приключилась идентичная ситуация. Я быстро выросла. Обида, конечно, осталась, но я старалась не зацикливаться на этом. Хоть и не всегда получалось.

Когда мне наконец удалось зайти на свои странички, я обнаружила, что мамы уже два дня не было в сети. Тут-то я и вспомнила, про ее подъем на Килиманджаро. В ближайшее время на диалог с ней можно и не рассчитывать. Я оставила краткое сообщение и вышла из сети.

- Лер, - обратился ко мне Костя, отставив пустую тарелку в сторону.

- Что, котёнок? – я пригладила его светлые вечно торчащие на затылке волосы.

- Ты ведь меня никогда не бросишь? Не бросишь, как это сделала наша мама, правда? – он выразительно посмотрел на меня своими большими карими глазами.

У меня перехватило дыхание. Я отчётливо почувствовала, как в горле медленно собирается колючий комок слёз. Сердце в груди словно бы в сто крат увеличилось и ему вдруг так тесно стало, а мне – больно.

- Нет, - прошептала я. – Не брошу, - я уткнулась носом в Костину макушку.

Мы никогда не разговаривали о матери. Я всё думала, что брат слишком мал для этой темы и он всё еще ничего не понимает. Нет. Это не так. Костя всё прекрасно видел, понимал и осознавал.

- Я хочу мультики, - попросил он после обеда.

- Хорошо, будут тебе мультики, - я загрузила грязные тарелки и чашки в посудомоечную машину.

Закончив с уборкой на кухне, я глянула на смарт, но никаких непрочитанных сообщений не обнаружила. Меня немного ободрял тот факт, что господин Шраменко всю эту неделю не появлялся. Это дало мне дополнительное время, чтобы хоть как-то прийти в себя и свыкнуться с мыслью, что в определенный момент мне придется лечь с ним в одну постель.

Как только я об этом подумала в двери щелкнул замок. Я вздрогнула. Через несколько секунд в гостиную вошел Влас Владиславович. Он практически сразу же нашел меня взглядом. Сцепив пальцы в замок, я ответила на этот взгляд и кивнула в знак приветствия.

- Собирайся, едешь со мной, - без каких-либо вступлений заявил мужчина.

- Куда? – я занервничала и глянула на Костю.

Он сидел на диване и смотрел мультики, нервно покусывая нижнюю губу.

Господин Шраменко подошел ко мне. Я едва справилась с диким желанием отступить назад. Надо не бояться, не бояться. Да и чего мне бояться, если всё самое страшное уже случилось в моей жизни!

8.

Втянув как можно глубже воздух, я сняла с себя свитер, аккуратно сложила его и оставила на стуле. По обнажённой коже плеч скользнули колючие мурашки. Всё нормально. Нормально. Расстегнув джинсы, я тоже сняла их и отправила к свитеру. Туда же последовали и носки. Я осталась в одном нижнем белье. Что делать дальше? Лечь и закутаться в одеяло? Глупо. Всё равно ведь не спрячусь и решающий момент не оттяну. Да и последней дурой выглядеть не хотелось.

Мы ведь здесь для одной определенной цели, так к чему все эти сценки со стеснениями. Кусая свои нечастные воспалённые губы, я схватилась пальцами за замочек бюстгальтера. Избавившись от него, я сняла всё нижнее бельё и скрестила руки на груди.

Послышались тихие шаги. Я застыла на месте, стоя спиной к дверям. Несколько секунд промедления и шаги направились в мою сторону. Я голыми лопатками ощутила близкое присутствие Власа Владиславовича. Его ровное дыхание едва-едва касалось моей кожи.

Мурашки спустились по позвоночнику сотней крошечных змей. Несмотря на то, что я сознательно пошла на всё это, справиться с ожидаемым волнением оказалось очень и очень сложно. Я чувствовала на себе этот тяжелый колючий и немного прищуренный взгляд. Господин Шраменко рассматривал меня. Я уловила едва ощутимый аромат свежести. Так всегда пахнет какой-нибудь гель для душа или шампунь.

Мужчина обошел меня. Стал напротив. Он был лишь в одном полотенце, обернутом вокруг его бёдер. Кудрявые волосы влажные и небрежно зачёсанные назад, но один упрямый локон всё равно упал на высокий лоб. Влас Владиславович рассматривал меня так, словно перед голодным волком выбросили дюжину отличных свежих костей с мясом.

- Тощая, - небрежно отметил он, рассматривая мои ноги, живот, грудь.

Я сглотнула и сжала руки в замок. Внезапно большая крепкая ладонь потянулась к моему хвосту. Пальцы подцепили резинку и резко стянули ее. Стало чуточку больно. Немного кудрявые волосы рассыпались по плечам. Свои кудри я унаследовала от матери. Вообще внешне я полная ее копия.

Мужчина отшвырнул резинку на пол, обошел и стал со спины. Я выпрямилась, ощущая, что внутреннее напряжение близится к своему некоему пику. Горячая ладонь коснулась меня между лопаток. Я затаила дыхание. Касание вызвало целую волну ощущений, как если бросить камень в воду и наблюдать за расходящимися кругами. Вот такими же кругами по моему телу расходилась ответная реакция. Мурашки поспешили вслед за тёплой волной, исходящей от горячей руки.

Влас Владиславович подтолкнул меня к кровати.

- На живот, - приказал он.

Я легла на живот и сжала пальцами подушку. Мужчина подошел к прикроватной тумбочке, вынул из пачки презерватив и глянул на меня. Должно быть в моем взгляде отлично считывались страх и волнение.

- Не трахалась, - прозвучало, как констатация факта.

Я лишь поджала губы. Влас Владиславович снял полотенце и обошел кровать. Уровень волнения во мне моментально подскочил. Не так я себе представляла свой первый раз и уж точно не с таким мужчиной. Но решение уже принято.

Почувствовав обнаженной кожей чужую кожу, я непроизвольно вся съёжилась и сильней сжала побелевшими пальцами подушку. Ладонь зарылась в мои волосы на затылке и вынудила прижаться щекой к этой самой подушке, что я панически стискивала.

Внимательный взгляд буквально жег меня. Я слышала и чувствовала чужое горячее дыхание. Лицо Власа Владиславовича было так близко. Он изучал меня, словно приценивался. Отпустив мои волосы, мужчина выпрямился. Я услышала, что он вскрывает презерватив. Стало страшно. До жути.

Снова чужая кожа на мне. Теперь ее так много – Влас Владиславович накрыл мое тело своим. Я спиной почувствовала его последние капельки воды после принятого душа. Весь вес мужчина перенаправил в свои локти.

Я не могла унять сбитое тяжелое дыхание. Страх, скалясь в издевательской насмешке, подбирался всё ближе и ближе ко мне. Я ягодицами ощутила твёрдую возбужденную плоть Власа Владиславовича и это жутко напугало меня.

- Не дёргайся, - прошептал мне на ухо мужчина, обдавая горячим дыханием кожу щеки.

Рука скользнула вниз по позвоночнику, сжала ягодицу. Сильно и очень больно. Я закусила губу, пытаясь привыкнуть к такому близкому интимному контакту. Горячие твёрдые пальцы опустились ниже и коснулись моих половых губ. Я вновь попыталась съёжиться, за что тут же получила увесистый жалящий шлепок по ягодицам.

- Ты хочешь, чтобы я тебя порвал? – недовольно шикнул мужчина. – Если нет, то не дёргайся.

Я сглотнула слюну и зажмурилась, когда пальцы вновь коснулись меня между ног. Раздвинув губы, они коснулись прохода. Я поджала пальцы на ногах, ощущая слабое странное чувство. Оно ни на что не похоже, но определенно зарождается под пальцами Власа Владиславовича. Это чувство скользнуло быстрой тенью и исчезло, потому что пальцы грубо вторглись внутрь. Не глубоко, но мне всё равно стало неприятно. Я зашипела. Мужчина ничего не сказал, но его дыхание участилось и стало тяжелым. Широкая грудная клетка на каждый вдох впечатывалась в мою спину, плотней вдавливая в кровать.

У меня возникло ощущение, что сейчас Влас Владиславович уже вряд ли остановится или услышит мой голос. Его прикосновения стали хаотичными. Он вынул пальцы. Выпрямился и сжал мои ягодицы двумя руками. Раздвинул их. Затем я почувствовала твёрдую головку, скрытую под латексом презерватива.

Я готовила себя к тому, что обо мне никто заботиться в постели не станет. Ожидания оправдались. Мужчина толкнулся внутрь меня. Давящая боль прошила мои бёдра, опоясывая поясницу. Я выгнулась, едва ли, не раздирая пальцами несчастную подушку.

- Ляг, - прошипел Влас Владиславович и вдавил ладонь мне в спину.

Шумно дыша, я пыталась привыкнуть к боли, но это было просто невозможно. Он сильней толкнулся внутрь меня. Я уткнулась носом в подушку и зажмурилась с такой силой, что увидела танец серебристых точек. Боль была невыносимо давящей и пульсирующей, а еще очень горячей.

9.

Я стояла под горячими струями душа, прижавшись лбом к холодной стене. Кровь стекала по моим ногам и исчезала розовыми ручейками в водостоке. Нет, я не плакала, не жалела себя, просто пыталась прекратить обращать внимания на боль и дождаться момента, когда подействует таблетка. Я поступила так, как нужно. Точка.

Выключив воду, я еще несколько секунд просто стояла, а затем всё-таки вынудила свои ноги двигаться. Власа Владиславовича в спальне не было, поэтому я могла спокойно одеться. Движения отдавались ноющей болью между ног, словно где-то глубоко во мне поселилась огромная открытая рана.

Одевшись, я пыталась найти резинку для волос. Куда он ее швырнул? Уже хотела наплевать на это и попросить отвезти меня обратно к Косте. Но пропажа внезапно нашлась. Валялась в углу. Подняв резинку, я случайно увидела какую-то странную фигурку, она лежала под прикроватной тумбочкой. Находка оказалась маленькой балериной с отломанной ножкой. Такие обычно в старых музыкальных шкатулках кружатся под какую-нибудь классическую мелодию.

Выпрямившись, я отложила балерину на тумбочку и стянула влажные волосы в хвост. Потоптавшись несколько секунд на одном месте, я всё-таки решилась выйти из спальни. Господин Шраменко стоял у окна в одних пижамных штанах и разговаривал с кем-то по телефону:

- Срать я хотел на их угрозы. Им лучше меня не злить, иначе скручу головы. Они подо мной. И кусок остается мне. Точка, - мужчина сбросил вызов и повернулся ко мне.

Мой немного напуганный взгляд скользнул от темных глаз к торсу, усыпанному мелкими и крупными шрамами. Зрелище далеко не из приятных.

- Ренат тебя отвезёт. Пацан без тебя не хочет ложиться спать.

- С ним всё хорошо? – я тут же вздрогнула и встревоженно посмотрела прямо в глаза Власу Владиславовичу.

- Да. Наташу слушается.

Моих губ коснулась едва заметная улыбка. Что-что, но Костя всегда был и остается послушным ребенком.

Телефон мужчины ожил.

- Иди, Ренат уже на месте, - он развернулся и пошагал к себе в спальню, скрываясь во тьме коридора.

Следующие несколько дней прошли тихо и спокойно. Мама всё так же не появлялась в сети, поэтому я твёрдо убедила себя не мучить телефон и не проверять постоянно уведомления.

Через несколько дней Ренат привёз мне новую кредитную карту. Все необходимые документы были заготовлены заранее и помещены в бардачок машины, что давно пошла в утиль. Папа предусмотрел практически всё.

- Влас Владиславович просил передать, - объяснил Ренат.

- Спасибо, - я взяла карточку. – Может, пройдешь? Я чай заварю.

За окном стоял чудесный зимний день. Это было первое появление солнца с момента моего возращения из Калифорнии. Может быть, это знак? И всё плохое осталось позади? Я чувствовала себя не так ужасно, как прежде и мне вдруг захотелось угостить парня, который безукоризненно выполняет все поручения Власа Владиславовича.

- Да вообще-то, как бы не велено, - Ренат почесал в затылке.

- Я понимаю, но раз уж меня теперь есть кредитка, то нужно кое-что купить из одежды для Кости. Думала, сегодня же и заняться этим. А гонять тебя туда-сюда не хочется, - я скрестила руки на груди.

- Так я для этого здесь и нахожусь, чтобы меня гоняли туда-сюда, - Ренат беззаботно улыбнулся.

Разговор между нами получался какой-то дурацкий и совсем неловкий.

- Ладно, - махнул рукой парень, - давай чай. А то с утра во рту крошки не было. А потом отвезу куда скажешь.

Костя сидел с нами. Он всё так же был молчалив, но хотя бы аппетит появился. Находиться вдвоем в чужой квартире и практически не иметь возможности выйти на улицу и вернуться в прежнюю жизнь, было очень сложно. Я и так изо всех сил старалась не вспоминать ни ту страшную ночь в родном доме, ни мой первый раз с Власом Владиславовичем. Существовала реальная угроза сойти с ума. Ренат своим присутствием и задорными улыбками немного ослаблял наше внутреннее напряжение.

- Волчица, - вдруг произнёс парень, пока я разливала по чашкам чай.

Внутри меня внезапно что-то дрогнуло, и я едва не обожгла кипятком пальцы.

- Что? – рассеяно спросила я и глянула на Рената, сидевшего за кухонным островком.

- Волчица, - повторил парень и кивнул в сторону салфетки. – Это ты нарисовала?

- Эм… Да, - я схватила салфетку и спрятала в ближайший ящик.

- Очень красиво. Ты где-то училась?

- Да, у меня специальность художника-иллюстратора, - я поставила перед Ренатом и Костей по чашке с чаем.

- Я в этом всём не очень разбираюсь, но мне понравилось. Можно было бы такое тату, к примеру, набить.

- Спасибо.

Я села напротив Рената и обхватила пальцами свою чашку.

- Слушай, мы, конечно, посторонние друг другу, но мне жаль, что всё так…

- Не надо, - тихо произнесла я, опустив взгляд в чашку. – Спасибо, но не нужно касаться этой темы, - только бы не заплакать.

- Прости, - Ренат сделал глоток. – Влас Владиславович делает всё, чтобы вашу часть наследства не оттяпали.

Я быстро подняла взгляд на парня.

- Что-то произошло?

- Ничего особенного, но замес вот на днях был страшный. Наши ребята ездили, разруливали дело. Перестрелка была. Так. Ничего серьезного. Попугали. В городе ведь всё между своими поделено: земля, предприятия, даже какая-нибудь поганая мусорная урна. А сталелитейный завод – жирный куш.

- Это… Это просто какое-то варварство, - рассеяно ответила я, прокручивая в голове слова Рената.

- Это бизнес. И тут гуманных или честных путей и средств быть не может. Короче, тот факт, что вы наследники еще ничего не значит. Тут повоевать надо в прямом и переносном смысле, - Ренат сделал еще несколько глотков чая.

Я посмотрела на Костю – он молча жевал бублики и дул на свой чай, чтобы не обжечься. Очевидно, что Влас Владиславович преследовал свою выгоду, погружаясь в нешуточную борьбу, но я всё равно была ему благодарна. Если бы не он, то у нас и завода этого не осталось. Да и меня бы с Костей давно убили. Помня об этом, я всё больше убеждалась, что моя жертва не была напрасной. Стало даже как-то легче.

10.

- Твое хреновое баррэ случилось, - угрюмо ответил Влас Владиславович, опуская взгляд на мои пальцы, что судорожно сжали гитарный гриф. – Мой тебе совет – не берись кого-то обучать, если сама плохо знаешь материал. Да и вообще, женщины и гитара – вещи несовместимые.

Такое заявление меня ошарашило. Я-то думала, что случилось нечто очень важное и страшное. Но нет. Оказывается, я собралась кого-то убить лишь своими намерениями вспомнить и сыграть что-нибудь простенькое на гитаре.

Да, меня пугал Влас Владиславович. И я его боялась. А шрам лишь подогревал и усиливал мой страх. Но это никак не помешало мне возмутиться тому нахальству, с которым говорил господин Шраменко.

- По-вашему мнению, женщина не в состоянии обучиться игре на гитаре? – мой вопрос прозвучал, как вызов.

- Судя по баррэ, что ты никак не можешь взять, да, - Влас Владиславович вновь посмотрел на меня. – Ну и пальцы. Глянь на свои пальцы. Тонкие. Подушки мягкие. Только мозоли натрёшь и маникюрчик испортишь. Короче, не бабское это дело. Так что лучше гитару отложи и не порть психику своему пацану. Я бумажки принёс. Потолковать насчет них надо и каракули твои поставить.

Я была в шоке. Не то чтобы Влас Владиславович стремился меня именно унизить. Нет. Он, кажется, был просто глубоко убежден в том, что есть дела женские и не женские. Третьего не дано. И эта манера общения… Я прекрасно понимала, что мы с Костей незваные гости и доставили много хлопот. Но и свои дивиденды господин Шраменко тоже получил.

- В таком случае, покажите, как нужно правильно брать баррэ, - выпалила я.

Интуитивно я ощущала, что сейчас Влас Владиславович не опасен. То, какой он сейчас и каким я его встретила впервые – были немного разные люди. От него в данный момент не исходило угрозы, что позволило мне вести себя смелей.

- Возможно, вы куда более виртуозный гитарист, чем, например, Джимми Хендрикс.

Слишком самонадеянно было предполагать, что господин Шраменко примет мой вызов, только бы доказать мою неправоту. Он давно не мальчишка и переубеждать какую-то там девку в чем-то уж точно не станет. Думаю, в этом плане такие дешевые приемы ему совершенно неинтересны.

- Солнце, - в своей привычной немного насмешливой манере обратился Влас Владиславович, - я тебе не клоун. Марш за мной дела решать. А ты, пацан, лучше мечтай о жизни не Элвиса Пресли, а Рокфеллера.

- А кто это? – с детской непосредственностью спросил Костя, во все глаза глядя на Власа Владиславовича. Кажется, брата ничуть не смущал уродливый шрам.

- Читать умеешь?

- Умею.

- Ну вот и почитай, а я потом как-нибудь приду, проверю, - господин Шраменко глянул на меня. – Идем. Папку возьми.

Мы переместились на кухню. Мужчина снял пальто, небрежно повесил его на спинку стула. Сел.

- Подписи твои нужны, чтобы завод остался за нами. Перечитай всё.

- Я вам верю.

- Нет. Садись, - Влас Владиславович жестом указал на соседний стул, - и читай. Верит она. Мне плевать веришь ты или нет. Документы всегда перечитывать надо. Всё до последней точки. Понятно?

Осознав свою глупость, я лишь кивнула и вынула из папки документы. Читать пришлось много и долго. Влас Владиславович всё это время сидел рядом. Он выкурил одну сигарету. А потом просто игрался железной зажигалкой, щелкая ее крышкой.

- Можно ручку? – аккуратно спросила я.

- В папке.

Я принялась расставлять свои подписи, попутно еще раз перечитывая отдельные пункты.

- Схема нашей работы проста. Завод на тебе и пацане. Я – твоя «крыша». Часть продукции буду перенаправлять к своим людям. Десять процентов меня вполне устроят. Никто ничего у вас не отожмет.

- Ренат говорил, что недавно была какая-то заварушка.

- Пляски, а не заварушка, - уголок губ скривился в ухмылке. – Завод этот уже давно хотели подмять, а тут такой шикарный случай представился. Думаю, интересы разных сторон сошлись и объединились в одну цель – прикончить вашего папеньку. Он был как кость в горле для местных политиканов и не хотел делиться прибылью и акциями завода с другими бизнесменами.

Я крепко сжала пальцами ручку. Любое упоминание о папе мгновенно отдавалось в моей душе острой неукротимой болью. Тут же захотелось плакать. Но я не могла, не хотела в глазах Власа Владиславовича выглядеть слабачкой, иначе он опять отпустит какой-нибудь едкий комментарий.

- Оно поболит, - вдруг совершенно серьезным тоном произнес мужчина, - и поболит сильно, а потом…

- Привыкну? – догадалась я.

- Человек такая скотина, что ко всему привыкает, - Влас Владиславович вынул зубами из пачки еще одну сигарету.

- Я ненавижу тех, кто это сделал, - глотая слёзы, заявила я. – Ненавижу так, что кровь в жилах вскипает. Они отняли у нас отца.

- Все, кто в бизнесе или политике в априори не могут быть порядочными людьми. Ваш папенька не мог стать исключением.

- Вы хотите сказать, что мой отец такой же подонок, как и те, которые ворвались к нам в дом? – я метнула в сторону Власа Владиславовича рассерженный взгляд.

- Может, и не убивал он никого, но и ему коррупция была не чужда. Платил меньше, чем требовалось. Уклонялся от налогов.

- Мне всё равно! Его убили!

- Не кричи, - мужчина посмотрел на меня исподлобья. – Это жизнь, волчица. Гребаная жизнь. Здесь нет хороших или плохих. Все мы сукины дети. Так что снимай розовые очки, разбивай их к чёртовой матери и смотри на реальность здраво.

- У меня нет розовых очков, - я отбросила ручку и встала из-за стола.

- Есть. Причем в толстенной оправе. Уродские розовые очки, - он хохотнул.

- Это неправда!

- Правда, - Влас Владиславович закинул ногу на ногу. – И в этом нет твоей вины. Ты родилась в обеспеченной семье. Вряд ли в чем-то нуждалась. Не скажу, что ты прям барышня-белоручка, но еще так много всего не знаешь о жизни. А вот пацан твой, - он кивнул в сторону двери, ведущей в гостиную, - у него этих очков точно не будет. По малому жизнь уже знатно проехалась. Ничего. Справится. Я же как-то выдрался из дерьма.

11.

Я нервничала и много думала о предстоящем событии. Слова Власа Владиславовича никак не желали выветриваться из моей головы. Я встречусь с убийцами папы… Лишь от одной этой мысли мне становилось больно и страшно. Смогу ли я вынести такую встречу? Смогу ли сохранить холоднокровие? Не знаю. Меня начинало трясти всякий раз, когда я рисовала в своей фантазии грядущую встречу.

Папа иногда брал меня с собой на всякие официальные мероприятия, но я волновалась так, будто всё будет происходить впервые. Впрочем, частично так оно и есть. Впервые я выйду в свет под руку с Власом Владиславовичем, а не с папой. Только не плакать!

Крепко сжав зубы, я умылась и причесалась. Сегодня предстоит очень важный день. Он станет моим боевым крещением. Я должна быть сильной, даже если в душе царит боль. У меня просто нет другого выхода. Бросить всё то, что так долго строил отец? Трусливо убежать? Нет. Я этого допустить не могу.

Мы с Костей завтракали. Я параллельно искала какое-нибудь платье на вечер в онлайн-магазине. Когда-то я часами могла зависать и выбирать себе наряды. Это доставляло мне просто невероятное удовольствие. Потом всё это добро привозили домой, и я еще очень долго примеряла новые вещи, кружась у зеркала. Сейчас вспоминая всё это, я понимала, насколько простой и беззаботной была моя жизнь. Теперь я листала ленту каталога без всякого интереса, преследуя вполне приземлённую цель – просто подобрать «броню» на этот вечер. Все эти блёстки, каблуки, ленточки и ярлыки с именитыми модными домами не вызвали во мне былого восторга.

Я быстро сгруппировала заказ, добавила в него туфли и немного косметики. Доставить должны через полтора часа.

- Лер, - обратился ко мне Костя, когда я отложила телефон.

- Что, котёнок?

- А тот дяденька… Ну со шрамом на лице. Он хороший?

- Думаю, он наш друг, - немного помолчав, ответила я. – Почему спрашиваешь? Он тебя пугает?

- Вообще не пугает, - Костя допил остатки молока.

Стало даже как-то горько смешно. Я, взрослая девушка, боюсь Власа Владиславовича, а десятилетний мальчишка – нет.

Ровно через полтора часа Ренат позвонил в дверь и передал мне мои покупки.

- Лера, а можно твой телефон взять? – спросил Костя.

- Зачем?

- Хочу почитать.

- И что же ты хочешь почитать?

- Ну кое-что.

- Окей. Бери. Шпион.

Я разобрала покупки. Черное платье в пол с небольшим вырезом на правой ноге. Длинные рукава. Грудь и спина закрыты. Строгое и без пафоса. В конце концов, я иду не веселиться. Классические туфли-лодочки. Тоже черные. Маленький клатч такого же цвета. Наряд полностью отображал мое настроение. Это была смесь скорби и вызова. Я не хочу кому-то понравиться. Мне это не нужно.

Пробудившийся воинственный дух помог мне загнать в железную клетку боль и слёзы. Я неторопливо оделась, тщательно следя за тем, чтобы всё на мне выглядело безукоризненно. Застегнула крошечные пуговки на рукавах. Поправила юбку.

Краситься я умела. Причем довольно неплохо. Хотя это даже неудивительно, учитывая род моей деятельности. Мне нужно было скрыть синяки. Нормально спать удавалось через раз. Меня либо кошмары мучили, либо Костя беспокойно спал, и я сторожила его сон.

Бледной коже катастрофически не хватало румянца. Я сделала всё, чтобы привести свое лицо в порядок. Но взгляд ведь не спрячешь. Он очень уставший и тусклый. Стоя у зеркала, я попыталась улыбнуться своему отражению. Но получилось не просто плохо, а ужасно. Не улыбка, а какой-то дикий оскал.

Отложив на полку тушь, я вцепилась пальцами в края раковины и опустила голову. Зажмурившись, я вновь и вновь вела неравный бой со своими чувствами. Мне иногда ужасно накрывало. Порой получалось как-то справиться с собой, а иногда, будто волной сносило с ног. Нарисовав в воображении клетку, я снова затолкала в нее свою боль и закрыла на замок.

Подняв голову, я глубоко вздохнула и продолжила наносить макияж. Он был неброским. Но в последний момент я решила нанести помаду. Глубокого винного оттенка. Это было очень эффектно и хоть как-то отвлекало от моего уставшего взгляда. Волосы я собрала в пучок и хорошенько закрепила их шпильками.

Конечный результат мне понравился. Он отображал мое настроение. Теперь я, кажется, была готова к встрече хоть с самим Дьяволом.

Покинув ванную комнату, я прошла в гостиную. Послышались голоса.

- Элвис Пресли – король рок-н-ролла, - важно заявил Костя. – Он… Он был еще актёром. Вот.

- Ну а что старина Рокфеллер? – услышала я знакомый хриплый низкий голос.

- Он этот… Как его? Первый миллиардер. Вот. Долларовый.

- Молодец. Это тебе.

Я вышла в гостиную и увидела Власа Владиславовича. Он вручил Косте набор из трёх коллекционных железных машинок.

- Будешь много читать, станешь умным и когда вырастишь, купишь себе такие же, но уже настоящие, - серьезным тоном заявил мужчина.

- Они крутые! – оценил Костя.

Меня эта картина жутко поразила. Было как-то странно видеть Власа Владиславовича таким… обычным? Человечным? Увидев меня, он скользнул по моей фигуре откровенно изучающим взглядом, зацепился за разрез на ноге.

Сам Влас Владиславович был одет в черные брюки и белый пиджак. Всё на нем сидело просто идеально. Только вот черная бабочка немного перекосилась.

- Ты будто на похороны собралась, - прокомментировал мужчина и поднялся с дивана.

- Уж точно не веселиться, - неожиданно для самой себя быстро отразила выпад Власа Владиславовича.

Он ничего не ответил. Лишь еще раз окинул меня быстрым взглядом и ухмыльнулся.

Наталья снова осталась присматривать за Костей. Брат на прощание меня обнял и побежал распаковывать свои новые машинки.

На улице нас ожидали два черных внедорожника. Как только Влас Владиславович вышел на улицу, тут же из автомобиля выскочил охранник и открыл зонт. С неба срывался мокрый снег. Для меня открыли дверцу и подали руку. В салоне было тепло и едва ощутимо пахло табаком. Влас Владиславович сел вместе со мной.

12.

До начала концерта оставалось еще, как минимум, минут двадцать. Мы поднялись в обширный светлый холл с колоннами. Гостей уже собралось предостаточно. Некоторые из них уже заходили в зал, а некоторые беседовали со случайно встретившимися знакомыми.

Страх отпустил меня, как только мы влились во всеобщую атмосферу. С Власом Владиславовичем поздоровались несколько мужчин, пришедшие на концерт со своими спутницами. Краем глаза я заметила, что в нашу сторону бросали немного удивлённые или заинтересованные взгляды. Мне очень быстро стала понятна их природа. Я была для них всех незнакомкой, которая внезапно пришла под руку с Власом Владиславовичем. Естественно, такая новость не может остаться без внимания и непременно возбудит всплеск сплетен. Волновало ли меня это? Нет. Ни чуть.

После того, что мне пришлось пережить, сплетни превратились в обычную шелуху. Все и всегда перемывают кости друг другу. Я была уверена в том, что отлично выгляжу, отлично держусь. Всё остальное – чепуха. А вот поведение Власа Владиславовича меня очень удивило. Он буквально за несколько секунд преобразился. Широкая добродушная улыбка, мягкий взгляд, отличные комплименты, адресованные женщинам и их красоте. Кажется, некоторые даже были от него без ума. Оказывается, господин Шраменко умело мог прятать свою мужскую внутреннюю привлекательность и вытаскивать ее на свет божий в самый необходимый момент. Многие женщины смотрели на него так, словно вовсе и не замечали этого уродливого шрама. А, может, они лишь делали вид, что не замечают. Не исключено, что они и сами хотели понравиться мужчине, ведь он имел определённую власть в городе. А власть всегда влечет за собой и деньги.

Мы неспешно пробирались в сторону зала. Влас Владиславович ни на секунду не отпускал меня, да и я не спешила куда-то убегать.

- Влас! – внезапно окликнул женский голос.

Мы обернулись. К нам плавной походкой приближалась красивая стройная женщина. Ее взгляд почему-то тут же напомнил мне взгляд лисицы – хитрый, немного насмешливый.

- Марго! – Влас Владиславович улыбнулся максимально широко, изображая радость.

- У нас уже возникла целая традиция встречаться на различных мероприятиях. И каждый раз я тебя вижу с новой девушкой.

- Надеюсь, этот концерт не твой муж устроил?

- Нет, но он так любит всё это музыкально мероприятие, что пришлось ехать с ним, - немного скучающе ответила Марго. – Ну а ты, Влас? Давно не виделись. Как дела? Я тут недавно услышала, что у твоего бывшего друга пополнение в семье ожидается, - женщина хитро улыбнулась.

Влас Владиславович мгновенно напрягся и мне это совсем не понравилось. Но улыбка с его губ так и не исчезла.

- Очень рад, - процедил он.

- Но я вижу, и ты зря времени не теряешь, - Марго посмотрела на меня. – Маргарита, - представилась женщина.

- Валерия, - представилась я в ответ.

- Хорошего вечера, - женщина загадочно улыбнулась и пошагала к своему, должно быть, мужу.

- Кто она? – спросила я у Власа Владиславовича.

- Стерва, - кратко ответил он.

Концерт длился больше двух часов с одним антрактом. Прежде я на подобных мероприятиях никогда не бывала и этот опыт неожиданно поразил меня. Молодой дирижёр явно получал невероятное наслаждение от своего занятия. Он был экспрессивен и улыбчив. Ударные, скрипки… Особенно мне понравилась партия на саксофоне, когда играли хит группы «Нирвана». Смелый синтез классики и современного подхода ошеломляли своей гармоничностью. Темпераментность музыкантов вызывала улыбку.

Иногда я поглядывала на Власа Владиславовича и отмечала про себя, что ему очень нравится всё это действо. Порой он даже выбивал пальцами на коленях ритм некоторых композиций. Всегда немного прищуренный взгляд был прикован к сцене. Кажется, Влас Владиславович с головой ушел в свою стихию. Мне вдруг непреодолимо захотелось увидеть, как он играет на гитаре. Насколько великолепны его навыки? Как вообще он обращается с музыкальным инструментом? Так же грубо, как и с женщиной?

Когда настал антракт мы вышли в холл. В ушах еще звучали последние аккорды из репертуара «Раммштайн». Дерзкие в чем-то даже агрессивные композиции так гибко сплетались с классическим звучанием духовых, ударных и струнных инструментов! И всё это живая музыка! Никаких записей. Я была в восторге, но мой восторг быстро уничтожило заявление Власа Владиславовича:

- Вон тот, - шепнул он мне и кивнул в сторону крупного седовласого мужчины, - один из причастных.

Я затаила дыхание и поджала губы.

- Мои люди пробили. Ошибки быть не может.

- Я его пару раз видела в папином кабинете.

- Он у нас местный застройщик.

Мужчина, словно услышав, что мы о нем говорим, глянул на нас. Кивнул в знак приветствия. Мне стало трудно дышать, но я заставила себя кивнуть в ответ. Проклятые слёзы размыли акварелью светлое пространство холла. Я опустила взгляд и часто заморгала, упорно пытаясь взять себя в руки. Получилось.

- И тот, - снова заговорил Влас Владиславович, указывая в сторону немного толстоватого мужчины в очках.

- Мы на день рождения к его жене ездили, - сдавленно ответила я. – Евгений Степанович. Папа считал его своим другом.

- Просчитался ваш папенька, - невесело ухмыльнулся Влас Владиславович.

- Мне нужно в буфет, - решительно заявила я.

- Идем. Я сегодня типа кавалер и должен ухаживать за своей дамой, - мужчина предложил мне свой локоть.

В буфете было людно. Я взяла бутылку воды, а Влас Владиславович заказал коньяк. Мы отошли к столику, я быстро открыла бутылку и осушила чуть меньше половины. Мое внутреннее спокойствие трещало по швам. Одно дело, когда папины убийцы в моих мыслях выглядят как смазанные пятна. И совсем другое, когда ты воочию видишь тех, кто устроил весь этот кошмар. Это не просто какие-то незнакомцы. Нет. Это люди, которых я знала, которые бывали у нас дома, ужинали за нашим столом.

Мне стало не по себе. Та воображаемая клетка, в которую я поместила всю свою боль и страх, начала плавиться. Это было что-то за гранью. Куда проще не знать своих врагов в лицо.