Воин: Тени прошлого

Пролог

Одиночество…

Одиночество — словно тень неминуемой смерти протягивала ко мне руки с самого детства. Поначалу засекреченный, а потом никому не нужный советский «почтовый ящик» был мне единственным домом. Домом, который я ненавидел больше всего. Ненавидел за то, что я с самого детства почти не видел своего отца, работавшего в НИИ этого проклятого города. Мать, естественно, стала для меня наиболее близким человеком. Человеком, который дал мне очень многое…

И был еще Манцур. Мой самый лучший друг. И единственный… Именно благодаря ему я выжил в тот роковой день…

— Никита Сергеевич, что-то случилось? — с напускным беспокойством, спросил высокий худой человек в очках, сидевшего, по ту сторону шикарного стола, своего начальника. Лицо последнего было подобно черной грозовой туче.

— А?… Чего?… Тьфу на тебя, Мишка! — вздрогнув, прошипел на зама чиновник.

— Извините, Никита Сергеевич! Но вы последнее время какой-то странный, дерганный какой-то! — пробормотал зам.

— Какой наблюдательный! Аж противно становится, честное слово! — поморщился Никита Сергеевич. — Раз ты такой умный, то скажи мне, ты, именно ты, тот, которого я могу назвать правой рукой, знаешь, что надвигается на нас. На всю нашу администрацию? — вскочил с места чиновник и уперся руками в стол пристально сверля помощника взглядом.

Открывшего было рот заместителя, начальник немедленно осек:

— Молчи! Ради всего святого! Молчи! — и бессильно упав в кресло и сцепив пальцы обеих рук, Никита Сергеевич возложил их на стол. — А творится вот что, дорогой ты мой человек. К нам, как говорится «едет ревизор»!

Михаил, изменившись в лице, с тревогой взглянул на начальника.

— Вот ведь падла! Но ведь мы же ему заплатили! Он обещал защиту, ну по крайней мере неприкасаемость от них! — торопливо проговорил зам, с недоумением вглядываясь в глаза Никиты Сергеевича.

— Да не сверли взглядом, блин! Сам знаю и не понимаю! Видать, сам сгорел. Или мало заплатил стоящему выше! Все, прекрати! У нас другая сейчас проблема! — рыкнул чиновник, смотря под стол. — Я смог подчистить за нами немного… Но исчезновение 10 миллионов скрыть не удастся.

С этими словами, Никита Сергеевич поднял взгляд на Михаила. Зам сидел серьезный и немного отрешенный. «Думает. Вот за что он мне нравится особо — он сразу начинает думать. Не бьется в истерике, как предыдущий заместитель, не надеется свалить все на меня, как на крайнего. Знает, что все равно утащу с собой на дно. Молодец…»

— Дайте мне 4 часа, Никита Сергеевич. Есть одна мыслишка… — подняв отсутствующий взгляд на начальника, произнес Михаил.

— Хорошо. 4 часа, не больше. Потом сразу ко мне.

Михаил кивнул и, не прощаясь, быстрым шагом удалился к себе в кабинет. Никита Сергеевич облегченно выдохнул. Раз у Михаила что-то в голове есть, то значит не все потеряно. Последняя надежда только на него!

— Да Миша! Хорошо, я понял! Сделаю! — произнес в трубку полковник МВД Лемешов Игорь Петрович.

Положив одну трубку, он быстро взял другую и сухо произнес в нее:

— Дежурный? Чтоб через 3 часа три патрульные машины и отряд ОМОНа был под окнами администрации. Нужно сопровождение. Все понял? Выполняй! — выпалив приказ, полковник положил трубку на телефон и отер лицо рукой. «Ну и запросы у этих чинуш, что б их… И нахрена им этот заброшенный „почтовый ящик“? Своих проблем мало? Решили прошлое копнуть? Эх, не к добру все это приведет, эх, не к добру…»

Сверкающий на солнце Мерседес вез своих пассажиров прямехонько к старому засекреченному советскому объекту, покинутому военными около тридцати лет назад.

— Миш, ты уверен, что это хорошая идея? — с некоторым беспокойством вопрошал своего заместителя Никита Сергеевич.

— Обижаете, ей богу обижаете Ни… — открыл было рот зам, как его прервали:

— Ох, какие мы обидчивые! — язвительно взмахнул руками чиновник, — Обижаться будешь тогда, когда нам браслеты на руки оденут люди в форме, подобные тем, что сейчас за нами едут.

Михаил машинально бросил взгляд себе за спину. Их машину сопровождало несколько автомобилей милиции, главным из которых был старенький ПАЗик, в котором сидело человек тридцать ОМОНовцев вооруженных по всем правилам.

— Вы зря беспокоитесь, Никита Сергеевич, — ледяным голосом проговорил заместитель, — у меня все под контролем. Моя задумка обеспечит нам стопроцентное прикрытие.

Чиновник искоса глянул на зама и похолодел. На лице Михаила красовалась самая что ни наесть садистская улыбка.

Глава 1

— Манцур! Манцур! — надрывался криком молодой майор ГРУ. — МАНЦУР! Троп!

После этого старший лейтенант Черногаев Манцур Исаакович наконец-то соизволил обернуться. Его раскосые миндалевидные глаза насмешливо смерили новоиспеченного майора презрительным взглядом. «Ох, не за службу, не за службу, дали ему майора. Ведь знает у кого и как лизнуть, шельма!» — подумал про себя Троп.

— Чего тебе, о тупоголовый отпрыск северных медведей? — выкрикнул Манцур.

Сказать, что майор побагровел, значит не сказать ничего. Юнец превратился в подобие надувных кукол, только без интимной подоплеки. И при этом процент воздуха в его организме рос с очень высокой прогрессией! В этот же момент из здания командования выглянул командир Манцура, старый вояка, полковник Шишков Лев Николаевич. Правильно оценив обстановку, он цикнул на превратившегося в подобие колобка майора и, ругнувшись на Тропа, велел второму пройти в штаб.

— Ты свой гонор засунь поглубже в ж… — начал было полковник, но был тут же оборван Манцуром.

— Если он придурок, то я при чем?

— Замолкни щенок! — быстро вскипел Шишков. — Пусть хоть он будет чебурашкой в фуражке, козлом в кителе, но он майор! Ясно тебе? МАЙОР!

— Да хоть дракон с автоматом…

— Цыц, зеленка, мать твою! А ну, пшел быстрее и прямее! — рыкнул на Тропа полковник.

Войдя в кабинет генерала Сивушева, Манцур вытянулся и встал по стойке «Смирно!». Немолодой генерал окинул его прицельным взглядом, словно рублем одарил. У Манцура даже вдоль спины просквозило холодным ветерком. Сколько он помнил себя на службе в спецназе ГРУ, а трепет перед генералом как был с первого дня, так и остался и даже усилился после ухода Дира…

Из горестных воспоминаний его вырвал скрипучий голос Сивушова:

— Здорова, Манцур. Проходи, садись. А вы, полковник, можете пока попить чая и желательно за дверью, — кивнув Шишкову на дверь, поднялся из-за своего стола генерал. Был он физически крепок, хоть и от природы приземист. «Таких кажется в старину называли кряжистыми.» — припомнил Манцур.

Проследив взглядом своих карих глаз за закрывающейся за полковником дверью, генерал продолжил:

— Буду короток, сынок… — после этих слов Троп вздрогнул всем телом, но вида не подал и постарался сидеть таким же невозмутимым, как до этого. Но не мог.

Если генерал назвал его «сынок», то дело вырисовывалось, то ли очень крупное, то ли очень гадкое.

— … на нашей земле пропали местные чинуши. Не слишком мелкие, но и не шибко крупные. В центре были озабочены этим исчезновением, так как к пропавшим без вести ехала комиссия антикоррупционного комитета. А это сам понимаешь — не хухры-мухры! Думаю подробности их разбирательств с делами пропавших тебе до балды, поэтому перехожу к сути. Комиссия хочет найти пропавших или беглецов, потому что бежали почти все действующие в этом деле фигуранты. Твоя задача: со своей группой выдвинутся к объекту, куда двинулись наши пропащие и разведать обстановку, и при хорошем раскладе выдать найденышей той самой комиссии. Живыми или же мертвыми. Вопросы есть? — на этом выписывающий круги вокруг стола, генерал остановился напротив бойца и вперился взглядом своих карих глаз прямо в лицо Манцура.

После слова «мертвых» сердце Тропа забилось чаще. Тон генерала само собой ничего не выражал, но формулировка фразы заставила лейтенанта поднять взор на генерала и встретить его жесткий взгляд.

— Почему мы, товарищ генерал? У этих «антикоррупников» своих псов, что ли, нет? Или мы крайние? — задал первый вопрос Манцур.

— Нет, не крайние. Своим они не доверяют. Почему — не знаю, не спрашивал. И вообще — это приказ. Который я обсуждать не собираюсь, но твои сомнения мне понятны. Еще вопросы?

— Да-да! Еще один… нет… даже два. Куда летим и почему мертвыми? Они потравятся все грибочками лесными с голоду сильного или диарея всех «сомнет»? — спросил Троп, ехидно делая ударение на последней фразе.

— Нет, не потравятся и поносом не изойдут, — нахмурив брови, выдавил из себя Сивушов. — А выдвигаетесь вы не на вертолетах, а на замаскированной технике в Архангельск — 79.

Манцур застыл. Бледность покрыла его загорелое лицо, а сердце начало колотиться реже и реже. Архангельск — 79… Советский «почтовый ящик»… Город… Их с Диром город…

…Около машин маскировки уже толпились его бойцы. Манцур шел к ним уверенной походкой неоспариваемого лидера. Плечо приятно оттягивала тяжесть автомата, придавая бойцу уверенности. Левый «кирзач» немного жал ногу, но не слишком сильно, что бы задерживаться из-за этого хоть на минуту. Цепкий взгляд Тропа сразу же выхватил из группы бойцов незнакомого хмыря с рожей заядлого «гэбиста». Такой наглой и самодовольной морды, а по другому назвать ее Манцур просто не мог, он не видел лет 5, а то и больше. Там где служил Черногаев, такие, как этот хмырь, долго не задерживались. Их либо быстро убивали, либо отзывали обратно, на «Большую Землю», так сказать.

Глава 2

23 часа 14 минут спустя.

Штаб командования воинской части особого назначения №432115. Кабинет генерал-лейтенанта Сивушева С. Н.

— Вызывали? — бодро спросил, заглянувший в кабинет, полковник Шишков своего командира

— Вызывал, Лев, вызывал, — тяжело вздохнув, прогудел Сивушов. — Проходи, присаживайся.

Последние слова, вышедшие из горла генерала, были воистину сродни хрипу какого-нибудь чахоточного больного. Пока полковник закрывал дверь, проходил, садился, генерал встал из-за стола, вынул из сейфа бутылку коньяка и налив себе полный граненый стакан, молча ткнул бутылкой в Шишкова. Лев Николаевич, так же молча, отрицательно покачал головой, а, махнувший на него рукой, Степан Никифорович, залпом выцедил весь стакан без закуски и даже без занюхивания. Обалдевший окончательно после такого представления, Шишков, начал анализировать действия генерала, но найти хоть какие-нибудь ниточки у себя в мозгу, так и не смог. Все у них в управлении шло более-менее нормально. Группа Манцура должна вернуться только завтра, а другие группы вроде на своих местах.

— Хреновы наши дела, Левушка! Ой, как хреновы! Мы в полной ж… — сев на свое место и упершись локтями в стол, генерал обхватил голову руками.

— Так, товарищ генерал! Давай не будем выходить за рамки и переходить на великий и могучий! Рассказывай Саня, что случилось? — подавшись вперед и облокотившись правой рукой об генеральский стол, быстро спросил полковник.

Взглянув на старого друга через пальцы, подпиравшие его немолодое лицо, Сивушов негромко пробасил:

— Группа Манцура — пропала!

— Как пропала? Но ведь они должны были вернуться на базу только завтра! — горячо выпалил Шишков. — Только завтра!

— Да-да! Только завтра! Но на связь они не вышли уже сегодня! Мои помощники уже 4 часа со связистами около раций стоят, пытаясь докричаться до группы Черногаева. Безрезультатно! — последние слова генерал произнес ходя взад — вперед по кабинету.

— Вот ведь чертовщина! — задумчиво произнес полковник. — Ну, а может у них проблемы с рациями?

— Ага, прям у всех и сразу, — саркастически выдохнул Сивушов. — и аварийные кнопки, и GPS-маячки и антенны в заднице! Все сразу вырубилось, как только они присели поесть, ведь мы же их на пикничок отправили!!!

Последние слова начальник штаба командования изрыгал из себя с такой силой и мощью, что весь кабинет буквально содрогался от вибрации его голоса. Звенело стекло в окнах, дрожал графин с водой, а стакан так и вовсе подпрыгивал, медленно приближаясь к краю стола. В последний момент полковник смог таки ухватить его и поставить на середину стола.

— И что же теперь делать? — хмуро поинтересовался полковник у генерала.

— Понятия не имею, — ответил Сивушов, без сил падая в свое кресло. — Впервые в жизни не знаю, что делать!

— Но делать что — то надо, — произнес Шишков, медленно погружаясь в раздумья, но мысли, словно тараканы, испугавшиеся внезапно включившегося света, рассыпались в стороны, не давая не то, что ухватить, а просто догнать себя.

— Да что Вы говорите, товарищ полковник! — опять пустив в ход сарказм, прошипел Сивушов. — А я уже хотел идти вешаться с горя, но Вы спасли меня от мук душевных, найдя такой славный выход из этой ситуации!

— Этот стакан был не первый, — скорее утверждая, чем спрашивая, сказал Шишков. — и Вы, товарищ генерал, что-то как-то быстро впали в плохо скрываемую истерику, с признаками нарождающейся паники! В чем дело? Объясните!

— Ага, уже разбежался рассказывать! Перебьёшься! — брюзгливо сморщив лицо, произнес генерал.

— Это из-за города? Этого «почтового ящика»? Или клиенты, которых надо было найти, были слишком крутые? Почему послали именно группу Манцура? Что произошло в том городе почти 40 лет назад? — не дав Сивушову прийти в себя, завалил его вопросами Лев Николаевич.

— Да все потому же, почему Троп до сих пор в лейтенантах ходит! Все потому же! — быстро выпалил, начинающий трезветь, Степан Никифорович. — И не смей орать на меня, полкан недоделанный! Я не посмотрю, что мы с тобой старые друзья!

Во время этой тирады генерала, старые вояки словно молодые петухи готовые к бою, начали привставать со своих мест. Когда воздух в легких Сивушова закончился, и он немного выдвинул тело по направлению к полковнику, Шишков, от всей своей необъятной славянской души, дал старому другу звонкую пощечину, потом еще и еще, пока генерал не рухнул обратно в кресло с вытаращенными глазами и ярко-красными щеками. Шишков знал, что он делает и зачем. Он видел такое много раз и сам применял не единожды. Старый вояка стоял, опершись на стол, и смотрел на своего лучшего друга, Степку, который спасал его много раз в горячем тогда Афганистане (да он и сейчас не особо холодный), которого и он, Левка Шишков, не раз вытаскивал из кромешного ада проклятой богом земли наркотиков и моджахедов. Смотрел на человека, который не бросил его, своего друга, после развала Союза, как это сделало правительство со многими преданными ему офицерами, с которыми служил Шишков. Просто стоял и смотрел, смотрел на его побитое войной и жизнью, которая немного не дотягивает до войны, лицо. На осунувшееся лицо, на котором шрамы перемешались с морщинами, а из-под двух, словно мшистых горных массивов, выглядывают глаза. Очень печальные глаза разбитого жизнью человека, который, словно Атлант, держит на себе великую тяжесть ответственности. И он очень устал. Смертельно устал…

Глава 3

Дир открыл глаза. Поглядев немного в темный, бревенчатый потолок, своими еще сонными глазами, он быстро сел на постели, спустив ноги в свои старенькие, но крепкие унты, стоявшие у кровати вместо стандартных тапочек. Скосив глаза на старенький, советский будильник, Дир встал и закрыл глаза, наполняя все свои чувства настоящим моментом текущего времени. Темный мир его сознания почти сразу озарился запахами, звуками и ощущением каждой клеточки его тела всего пространства вокруг немолодого бойца. Все было как прежде. Сильными порывами за окном свищет ветер, качая отчаянно скрипящую калитку на старом, давно покосившемся заборе. Дир буквально видел, как ветер залетает в другие пустующие дома этого вымершего хуторка, где он, ветеран спецназа, занял один домик под свою «берлогу». Дир ухмыльнулся. Да уж, от славной службы осталась только кличка и ужасные кошмары. Впрочем, кошмары мучали его еще задолго до службы. Война просто завершила их раскрытие, в полной мере развернув мрачный мир темных сновидений для сознания Дира.

Ухо Петра непроизвольно дернулось. Чутье направило, а чувства подтвердили. Рокот приближающегося вертолета, бывший боец спецподразделения не спутал бы не с чем иным. Пока Дир одевался, слух ненавязчиво сообщил о том, что вертолет не обременен вооружением, но нес с собой все же человек 5—6. Это был стандарт для этой местности, и ничего необычного в этом не было. Захватив с собой свой армейский нож, который Дир экспроприировал у армии в момент своего ухода из нее, он тихонько выбрался в окно, которое сам расширил для подобных ситуаций. Нет, таких вот случаев за 5 лет не было до сегодняшнего момента, но чутье зверя было трудно преодолеть. И вот! Пригодилось все-таки!

Легко одетый Дир бесшумно скользил вдоль стен заброшенных хибарок. Одевать тулупчик было просто глупо, а вот белые теплые штаны и белый свитер, давали какую никакую, а все же маскировку на, еще не сошедшем с территории таймырской тундры, снегу. Светлые волосы Дира немного трепало ветром, а могучее тело, которое от холоднющего ветра не мог спасти даже толстый, теплый свитер, начало быстро замерзать. Найдя временное прикрытие от ветра в полуразвалившемся домике напротив его жилища, Дир через покосившееся окошко с солидными осколками стекла, начал наблюдать за обстановкой перед своим жилищем.

Когда массивный вертолет, принадлежавший МЧС, приземлился, наконец, перед лачугой Дира, Шишков мгновенно оказался снаружи, опередив своих двух бойцов, которых ему дали для охраны. Мол, черт-те что может быть на уме у этого ветерана-отшельника. Полковник только зубами скрипнул, но противиться, а тем более обсуждать приказ не посмел. Времени было категорически мало!!! И так, только один поиск Дира занял 5 дней! Пять дней!!! Бывший ученик хорошо схоронился от своих бывших работодателей, ничего не скажешь. Шишков мысленно усмехнулся. Только мысленно, так как напиравший в грудь ветер быстро и безжалостно разорвал бы полковнику рот. А им полковник собирался еще уговаривать Дира вернуться. Хотя бы на время. А пока, он лишь согревал свою душу пониманием того, насколько высокопрофессионального война он вырастил под своим крылом. Именно воина! Не солдата, не бойца, а именно воина! Так как с самого начала он, свежеиспеченный ветеран Афганистана, вбивал в головы этих, тогда еще «зеленых», ребят лишь одну мысль: Война — твой друг! И с каждым шагом, он все больше понимал, насколько это важно! Насколько важно взрастить не просто машин для убийств, диверсий, саботажа. Важно посеять зерна войны в души этих парней. И он, полковник Шишков, выполнил свою миссию. Те, кто шагал сейчас с ним, это лишь пародия с автоматами на настоящих солдат. Они Диру и в подметки не годятся. Как не годился и Манцур. Боровицкий был непредсказуем, а Манцур неуправляем. Вместе они составляли дует, который можно было уничтожить лишь отдельно взятой армией таких же профессиональных убийц.

Найти Дира было сложновато, а вот его место обитания легче. Запросив различные сводки по Таймыру, Шишков их рассортировал и проанализировал дня за три, а дальше в ход пошла логика и боевой опыт. Результат не заставил себя долго ждать! Шишков тихонько отворил дверь старого, но еще довольно крепкого домика и не спеша вошел внутрь. Дом был естественно пуст. А горло больно кольнуло лезвие остро отточенного армейского ножа…

Дир на подсознательном уровне учуял Шишкова. Плотная, не похожая ни на что другое, волна дикой, но сдержанной энергии докатилась до засевшего в укрытии человека. Сердце разведчика застучало чаще, а рефлексы толкнули тело вперед. Поднятая в воздух поземка, еще не успевшая осесть обратно на мерзлую землю, служила для бойца отличным прикрытием. Ноги несли диверсанта быстро и бесшумно, а рука перехватила нож лезвием вниз, а металлической, хоть и прорезиненной ручкой вверх. В крови необходимости не было. Хотели бы устранить, сделали бы это еще пять лет назад и другими силами. Сопровождение Льва Николаевича обгонять и заходить первыми в дом Дира не решились, или просто забыли об этом, стуча зубами от холода и едва не отгрызая стволы своих автоматов. Нагнав их, Петр несильно ударил правого ручкой ножа в висок. Пока первый оседал, ветеран провел этот же трюк с не заметившим буквально ничего, левым бойцом спецназа. Открывший дверь Шишков, из-за легкого скрипа петель не услышал или не придал значения тихому, неясному шуму у себя за спиной. Дир тенью проскочил за полковником внутрь дома и, не теряя времени попусту, прислонил свой нож к шее разглядывавшего его апартаменты полковника. Тот даже не вздрогнул от прикосновения холодного лезвия к еще теплой коже. И тут к Диру закрались сомнения о том, что так уж Лев Николаевич и не знал, что творилось и творится у него за спиной в данный момент и минутой ранее. Либо у бывшего командира воистину нервы из титанового сплава.

Глава 4

Полет проходил спокойно, без проблем. Дир сразу, еще при погрузке в вертолет, сходил к пилоту и уточнил маршрут, обозначив на карте место, куда надо будет залететь. На немой вопрос пилота, который тот задал полковнику, Шишков кивнул, мол, «Делай, как он просит». Кивнув в ответ, пилот поднял машину в воздух и направил в нужном направлении. Спустя минут двадцать, стальная «птица» приземлилась возле десятка юрт. Поземка, поднятая вращающимися лопастями, в мгновение ока окутала стоянку местных жителей белым туманом. Выходя из вертолета, Дир не оборачиваясь, быстро произнес:

— Я не на долго…

Полковник машинально кивнул и крикнул пилотам:

— Глуши машину, тут и заночуем.

— Но… — открыл было рот один из спецназовцев, приставленных к Шишкову, но полковник оборвал его:

— Отставить разговорчики. Ты его в первый раз в жизни видишь, а я ему когда-то в руки автомат вложил.

Молодой спецназовец успешно прикусил язык.

Дир быстро прошел в центр стоянки и приоткрыл полог самой большой из юрт. В на середине жилища пылал огонь, а возле него, прямо напротив откинувшего полог разведчика, сидел Белый Ворон. Старейшина и шаман народа, на который когда-то наткнулся в начале своего отшельничества Петр. Старейшина был обернут в большую оленью шкуру, а взгляд его черных глаз был устремлен в огонь.

— Я ждал тебя воин, — размеренным басом произнес Белый Ворон, — проходи, присаживайся, не выпускай священного тепла из моего дома.

Боровицкий быстро зашел в юрту и прикрыл за собой край грубо выделанной кожи, являвшейся своеобразной «дверью».

— Садись Дир, будь как дома, — кивнув на место напротив себя, все так же размеренно проговорил шаман.

Спецназовец молча сел и только устроившись поудобнее, тихо сказал:

— Здравствуй, старик. Я…

— Я знаю, зачем ты пришел, воин. Знаю… Боги меня предупредили, — встав со своего места, сказал Белый Ворон и прошел в правый, самый дальний угол, за спину Дира.

— Тени прошлого преследуют тебя, смертный. Очень страшные тени. Они уже настигли твоего друга…

— Что с ним? — перебил шамана Дир.

— Мне жаль воин, но среди живых ты его не найдешь, как и среди мертвых, — холодным голосом произнес шаман.

Дир застыл. Холодный пот противно скатился по лицу, а на спине впитался в свитер, неприятно холодя кожу. Не отводя взгляда от костра, Петр медленно произнес:

— Как бы там ни было старик, но я должен тебе кое-что вернуть. Боюсь, это мне больше не понадобится.

С этими словами, бывший спецназовец снял с шеи маленький амулет в виде капли и вложил в ладонь шамана, которую тот протянул.

— Ты прав, воин. Он тебе больше никогда не понадобится. Там, куда ты идешь, я вижу тьму. Тьму, которая может поглотить тебя навсегда.

Дир ухмыльнулся:

— Ты же знаешь, я никогда не искал тихой и мирной жизни.

— Да, знаю. Таких, как ты, наш мир рождает лишь в те моменты, когда ее отчаяние очень велико и сродни материнскому отчаянию! Именно поэтому я не могу дать тебе погрузиться во мрак! Вчера со мной говорили духи!

— И что же они сказали? — мгновенно посерьёзнел Дир. Будучи офицером сначала Советской, а потом Российской армии, Петр все же не терял веры в потустороннее. Тем более, что именно духи этого племени спасли его тогда… пять лет назад.

— Они просили провести тебя к ним… — тихо проскользил голос шамана откуда-то сверху.

— Что? — удивился Дир и хотел было поднять взгляд наверх, как на голову разведчику обрушилось нечто, напомнившее ему по ощущению вылитую на голову ледяную воду. Холодная и льнущая к телу, нечто стремительно окутала его голову и мир погрузился в самую настоящую темноту…

— Они сами тебе расскажут… — откуда-то из далека донеслись до Петра последние слова старого шамана…

Взору Дира внезапно открылась поляна. Укрытый вечными снегами, сквозь которую упрямо проглядывали нежные зеленые листья травы, идеальный круг степи, края которого были скрыты свирепствовавшей вокруг непогодой немного ошеломил гостя. Прямо на середине поля высилась огромная юрта. Пространство вокруг конусовидного жилища было покрыто зеленой травой, которую немного припорошил снежок. Из юрты вышла молодая девушка и поманила Дира за собой, вглубь помещения. Петр тихонько зашел. В центре кочевого дома пылал костер, а вокруг него сидели девять мужчин, по одному взгляду на которых, было понятно, что они местные. Одежда на них была из оленьих шкур, а глаза, не отрываясь, смотрели в пламя костра. Самый дородный из мужчин, наконец-то поднял на Дира глаза. В свете огня, лицо незнакомца было страшным и величественным одновременно. Боровицкий спохватился и поздоровался со всеми традиционным для Таймыра приветствием, приличествующим местным народам. Теперь уже все девять пар глаз уставились на бывшего лейтенанта.