Волчий морок

Глава 1

ВОЛЧИЙ МОРОК

Сага о волках

Книга 6

Аннотация:

Ты думаешь, можешь забрать её у меня? Попробуй. И я буду сдирать с тебя кожу, пока ты не завоешь. Буду ломать твои кости так медленно, что ты сам будешь умолять о смерти. Но я не дам её сразу. Нет, я выжму из твоих криков всё, что смогу, потому что ты посмел тронуть то, что принадлежит мне. Она моя. И только моя. И если кому-то взбредёт в голову встать между мной и ею, я разорву его на части. Морок — это страх. Морок — это смерть, которая крадётся по твоим следам. А я — та тень, что ползёт за тобой, пока ты не поймёшь, что выхода нет. Я сломаю всех, кто встанет на моём пути. И если для этого придётся залить этот мир кровью — так тому и быть.

Глава 1

Я стою в тёмной, прохладной комнате, окружённая тишиной, как будто весь мир замер, ожидая, что произойдёт дальше. Только наше тяжёлое дыхание нарушает этот хрупкий покой. Свет от одинокой свечи медленно пляшет по стенам, отбрасывая причудливые тени, и этот свет кажется почти нереальным, как сон. И вот, как во сне, я чувствую его губы, приближающиеся к моим.

Мой разум сопротивляется, но тело предаёт меня, поддаваясь этому потоку, этой буре. Когда его губы касаются моих, меня захлёстывает волна удовольствия, такая острая, что на мгновение я теряю дыхание. Это не просто поцелуй. Это вспышка, горящий огонь, который мгновенно сжигает все мои сомнения, оставляя лишь жажду и желание. Я ощущаю, как его губы сначала нежно исследуют мои, как будто он пробует что-то запретное, медленно смакуя каждый миг. А потом его поцелуй становится жадным, настойчивым, и мне больше некуда деваться.

Я чувствую, как он кусает мои губы, и от этого лёгкого укола боли по телу пробегает дрожь. Это странное, опьяняющее сочетание — боль и наслаждение. Я хватаюсь за ворот его рубашки, цепляюсь, как утопающая за спасательный круг, притягиваю его ближе, будто боюсь, что он исчезнет, что это всё иллюзия. Я не хочу, чтобы он отстранился, не хочу, чтобы это закончилось. Я так долго ждала.

Это первый раз за столько времени, когда мы вот так — один на один, и между нами нет стен. Нет замков и щитов, только это острое, безумное чувство, которое пульсирует, словно живое. Его губы обжигают, его руки сжимают мои плечи, и я отвечаю на его поцелуй с такой же жадностью, в которой нет ни капли стыда. Наши языки переплетаются в жарком, диком танце, и каждый миг тянется, как вечность. Я не могу насытиться этим. Каждый раз, когда он отстраняется, я чувствую, как внутри меня разгорается новая волна голода, сильнее, чем предыдущая. Как будто я стою перед шикарным столом, и мне не хватает лишь одного блюда — его. Это голод, который невозможно утолить, и эта мысль одновременно пугает и заводит. Я хочу большего. Хочу чувствовать его кожу, его тепло, хочу ощутить его силу, его страсть. И я понимаю, что это желание никогда не исчезнет. Я всегда безумно его хочу, до одури, до ломоты в костях.

Когда он наконец отрывается от меня, его дыхание такое же тяжёлое и прерывистое, как и моё. Он прижимается лбом к моему лбу, и этот жест, такой простой, кажется мне невероятно интимным. Я слышу, как его сердце бешено колотится, и это безумное биение перекликается с моим, словно два ритма слились в один. Мне не хочется возвращаться к реальности. Не хочется снова вспоминать, что этот момент может закончиться.

— Почему? — его голос звучит тихо, словно шёпот ветра. Я чувствую, как его дыхание касается моих губ, и моё сердце сжимается. — Почему ты не пытаешься сбежать от меня?

Я открываю глаза и вижу, как его тёмно-зеленые, горящие глаза пристально смотрят на меня. Его взгляд полон противоречий — он пытается быть жёстким, непреклонным, но я вижу боль и сомнения. Он ищет ответ, но я не знаю, что сказать. Мои мысли запутаны, как нити, которые не получается распутать. Но я знаю одно — я не могла уйти. И я не уйду.

Он снова касается моих губ, медленно, будто пытается запомнить этот миг, продлить его. Я чувствую, как он пронзает меня этим поцелуем, проникает в самое сердце, и я понимаю, что это не просто физическое прикосновение. Это больше. Это крик, который мы оба скрываем глубоко внутри, это отчаянная попытка вернуть то, что казалось потерянным.

— Скажи... — он шепчет на выдохе, и его голос такой тёмный, такой низкий, что я чувствую его вибрацию внутри себя. — ты…такая хрупкая, как бабочка.

- Мотылек…ты называл меня Мотылек.

- Мотылек…наверное да…именно так и мог называть. Мой Мотылек.

Эти слова проникают в самое сердце, режут его тонкими полосками как лезвия, и я не могу больше сдерживаться. Я провожу руками по его волосам, сжимаю их, притягиваю его ближе. Пусть он скажет это снова, пусть скажет, что я его, потому что я хочу верить, что это правда. Я хочу забыть всё, кроме его рук, его голоса, его поцелуев. Я хочу утонуть в этом мгновении, потому что оно единственное настоящее.

Я не знаю, сколько времени мы стоим так, прижавшись друг к другу. Время потеряло своё значение, словно мы оказались в каком-то другом мире, где есть только мы двое и это безумное, невыразимое адское желание. Его поцелуи становятся мягче, но в них столько чувства, столько ненасытной жажды, что я чувствую, как теряю контроль над собой. Он просит меня не словами, а каждым своим прикосновением, каждым движением. И я отдаюсь этому. Я больше не борюсь, не пытаюсь скрыться за масками. Пусть видит, как сильно я его хочу, как сильно я его люблю, даже если это любовь похожа на проклятие. Потому что в этот момент, когда наши губы впиваются в друг друга, я чувствую, что нахожусь там, где должна быть. С ним. И больше ничего не важно.

- Я бы разодрал этого демона на куски…

- Ты отдал меня ему!

- Ни хрена не отдал…Ты моя!

Эти слова обжигают, как раскалённый металл, и я чувствую, как мурашки пробегают по моей коже. В его голосе звучит угроза, предупреждение, но также и нечто большее. Признание. Я понимаю, что он никогда не скажет это прямо, но мне и не нужно. Я знаю. Я чувствую, как его тело напрягается, как его дыхание становится глубже, тяжелее, и это пробуждает во мне дикое, необузданное желание. Губы пересохли, и я облизываю их, вспоминая, как его язык касался их, оставляя вкус соли и огня. Запах лаванды и нагретого солнцем шалфея витает вокруг нас, дразнит, скользит по коже, проникает в лёгкие, и всё внутри пылает, будто в венах разливается горячий мёд. Это не просто возбуждение — это наваждение, яростное, невыносимое. Я хочу его, прямо здесь и сейчас, хочу чувствовать его руки на себе, его тело рядом, жёсткое и горячее, хочу, чтобы он затопил меня этим жаром, чтобы всё, кроме нас двоих, исчезло.

Глава 2

Святилище утопает во мраке. Тёмные стены, окутанные пылью веков, пропитаны запахом сырости и черного колдовства, застылой и ждущей своего часа. Курд стоит в центре зала, окружённый древними символами, которые горят болезненно-тёмным светом. Они выведены кровью, неведомой смесью жизни и смерти, от которой воздух тяжелеет, словно готов упасть на плечи каждого, кто осмелится ступить в этот круг. Словно дыхание демона, медленное и тягучее, наполняет это пространство. Курд крепко сжимает деустал в ладони. Камень мерцает в его руке, словно живой, источая слабый, едва заметный свет. Но этот свет — не надежда. Это хищная улыбка тьмы, что медленно расползается по залу, разрывая плоть реальности. Пульсация артефакта проникает в его кости, разжигая неистовое, дикое чувство. В голове Курда туман из ярости и боли, прошлое и настоящее сплетаются в одно сплошное кровавое пятно. В нём живёт ненависть, из-за которой дышать становится мучительно, она подтачивает душу, терзает сердце. Воспоминания — острые, болезненные — плывут перед глазами, как удушливый дым. Он помнит момент своей смерти, ту бездну, что сомкнулась над ним, когда он ощущал холод, сковывающий каждую клетку его существа. Но ещё сильнее он помнит предательство — мерзкое, тошнотворное, словно горький привкус крови на языке. Морт. Этот человек, который предал его, разорвал на части, забрал всё, что было его. Курд с ненавистью вспоминает его лицо, изогнутую усмешку, с которой тот стоял, наблюдая, как Курд падал в бездну, из которой не было возврата. Морт, что стал воплощением ненависти, что занял его место, воссев на троне, принадлежавшем ему. Но Курд вернулся. Вернулся, чтобы стереть всё до основания, превратить мир в груду обугленных костей. И начнёт он с Морта. Внутри святилища холодно, а Курд чувствует, как его пылает изнутри. Демон внутри него не умолкает. Асмодей шепчет ядовитые слова, пробивая его сознание, как капли яда. «Пора, Курд. Пора показать им, кто здесь истинный властелин. Разорви их, испепели. Морт упадёт перед нами на колени и будет умолять о пощаде. И я обещаю, его крики будут самыми сладкими звуками, которые ты когда-либо слышал».

«Замолчи, демон», — шипит Курд в ответ, и его голос раздаётся в пустом зале, рикошетом отражаясь от стен. Асмодей смеётся, его смех подобен шуршанию змеиной кожи. Курд чувствует, как он скользит внутри его мыслей, разрывая их, наполняя тьмой. «Ты боишься, Курд? Боишься правды? Я знаю, ты хочешь этого не меньше, чем я. О, сладкое правление хаоса, сила, от которой дрожат миры. Почему бы не взять всё это прямо сейчас?»

Но Курд не отвечает. Ему нужно сосредоточиться. Сила в его руках пульсирует, и он ощущает её, как второе сердце. Вечная ярость, непрерывная, голодная жажда власти. Он знал, что вернётся. Знал, что никто не сможет остановить его. И его ненависть — это огонь, который сожжёт всё на своём пути. В углу зала Марисса аккуратно расставляет магические артефакты, её руки дрожат. Она пытается быть тихой, незаметной, но Курд чувствует её страх, как вкусный аромат, что проникает в ноздри, наполняя его удовольствием. Он видит, как её тонкие пальцы касаются резных фигур, которые мерцают в свете свечей, и наблюдает за ней, как хищник, следящий за добычей. Её присутствие нужно ему для ритуала, но он ещё не решил, что делать с ней потом. В его взгляде таится что-то жестокое, темное, обещающее боль. Она чувствует его взгляд, поворачивается, и на мгновение их глаза встречаются. В её взгляде страх, паника, скрытая под маской любопытства. Марисса делает шаг вперёд, пытаясь заговорить с ним. «Господин…» её голос дрожит, как сломанная струна, и она застывает, глотая остатки храбрости, пытаясь понять, что ей сказать.

Курд медленно улыбается, его губы изгибаются, но в этой улыбке нет тепла.

- Ты хочешь знать - Он произносит слова тихо, почти шёпотом, но каждый звук режет воздух, как лезвие. - Ты хочешь понять, что я собираюсь призвать?

Он подходит ближе, медленно, наслаждаясь её страхом. Деустал в его руке светится всё ярче, пульсирует, словно живое сердце, и Марисса невольно отступает назад.

- Ты не просто часть ритуала, Марисса. Ты ключ, — продолжает он, наслаждаясь её смятением. Она делает ещё один шаг назад, но он хватает её за запястье, крепко, не давая уйти. Её глаза расширяются от ужаса, и Курд ощущает сладкий привкус её страха.

- Отпустите… — она шепчет, но её голос слаб, слишком слаб, чтобы что-то изменить.

- Почему? — в его глазах вспыхивает огонь безумия. - Потому что ты боишься? Потому что ты думаешь, что я собираюсь убить тебя? Милая, если бы я хотел твоей смерти, ты бы уже не дышала.

Он сжимает её руку сильнее, приближаясь к её лицу, его дыхание касается её кожи, и она вздрагивает, ощущая холодную и непреклонную власть, исходящую от него. Марисса догадывается, что она здесь не просто так. Но Курд продолжает играть с ней, как кошка с мышью, позволяя ей медленно погружаться в отчаяние. Она не понимает, что он делает, но чувствует, что это не закончится для неё хорошо. Курд снова смотрит на деустал, его глаза затуманены тёмными мыслями. Камень пульсирует, зовёт его. В этом свете он видит целый мир, полыхающий в огне, его врагов, кричащих в агонии, и он, стоящий среди развалин, несокрушимый и жестокий, с этим камнем в руке, контролирующий всё. Асмодей подначивает его, толкает на эти мысли. «Тебе нужно больше, Курд. Ты хочешь не просто уничтожить их. Ты хочешь, чтобы они страдали, умоляли тебя остановить это. И ты заставишь их смотреть, как всё рушится, потому что ты — их кошмар.»

«Я не просто хочу уничтожить Морта, — шепчет Курд, сжимая деустал так, что его пальцы белеют. — Я хочу, чтобы он почувствовал то же, что чувствовал я, когда умирал. Хочу видеть его страх, его боль, его отчаяние. Мокану будет последним, кто падёт на колени передо мной». Его голос становится низким, хриплым, каждый звук пропитан ненавистью, что сжигает изнутри. Асмодей внутри смеётся, звучит как громкий, язвительный хохот, пронизывающий каждую клетку. Курд знает, что демон прав, но он не собирается полностью поддаваться этому влиянию. Внутри него бушует конфликт, как в яростной буре, но он держит себя под контролем. По крайней мере, пока.