Волчок 2. Семь вёрст.

Глава 1. Всеволод и Дарья.

«По-о сту-упа-ам!» — скомандовала бабка-ежка за фанерной стенкой.

Инга Воландовна, хозяйка дома, вечно включала телевизор в своей комнате и уходила на кухню. Пока шли мультфильмы, она готовила завтрак и успевала как раз к любимым сериалам.

Обычно под голоса всяких Чучел-мяучел Север уже выходил из душа и собирался на работу. Но сегодня он проспал. Вчера допоздна они с Гарьей смотрели фильм про мумию, потом еще три часа ругались и били чаш..., то есть пили чай.

Из-за сестры Север и забыл поставить будильник.

Север пошарил рукой под подушкой в поисках телефона, но так и не нащупал его и, щурясь от желтого электрического света, оглянулся на украшенные новогодним "дождиком" настенные часы. Осталось пятнадцать минут, чтобы одеться и убрать постель до того, как в комнату припрутся Гарья с Ингой Воландовной, включат телевизор и сядут завтракать.

Север встал, начал складывать постельное белье.

Эта комната считалась в доме общей и главной, хотя была довольно тесной. Тут стоял низкий сервант, забитый книгами, фотоальбомами, постельным бельем и мелким хламом. На серванте стояла древняя серебристая елка из проволоки и мишуры украшенная вековой пылью и стеклянными облезлыми шишками. У окна блестел истертой клеенкой стол, всегда заставленный банками с вареньем и сладостями к чаю. Такой стол не мог существовать в жилой комнате без телевизора. Огромный "ящик" с трескучим от пыли кинескопом и кружевной салфеткой на крышке умещался на хлипкой тумбочке в углу, возле двери.

Скрипучий диван-книжка стоял у противоположной стены торцом к печке, которая отделяла Севкину комнату от Гарьиной. На приоткрытой двери висел выцветший за десять лет календарь с коброй. Север находил картинку весьма подходящей и все ждал удобного момента, чтобы поделиться наблюдением с сестрой. Но пока было рано. Еще слишком мало времени прошло с тех пор, как они начали новую жизнь.

Их, как и всех новоприбывших навян поселили в частный дом — обживаться. Кроме крыши над головой, "Сомния" дала им паспорта, новые имена, одежду, телефоны и самую лучшую медицинскую помощь. А еще работу — чтобы отслужить все вышеперечисленное и накопить на свое.

Предыдущая семья уже переехала в свою собственную квартиру, и освободившиеся комнаты в одной четверти дома заняли Гарья с Севром. Точнее теперь они были Всеволод и Дарья Моховы.

Севру новое имя категорически не нравилось. Он до сих пор с обидой вспоминал процесс выбора, понимая, что можно было тогда настоять и получить другое имя, но его развели как дурачка, а он вовремя не возразил.

***

— Как-как? "Всеволод"? — поморщился Север. — Как будто что-то большое и… волосатое сдохло на пороге.

— Это имя созвучное с вашим, — терпеливо разъяснил вампир в белом пиджаке, сидевший во главе длинного стола для совещаний. — Вам будет легче привыкнуть. А кем вы бы хотели быть?

— Ну, блин… Андреем, хотя бы…. Ну какой из меня Всеволод?

— Большой и волосатый, — подметила Гарья, подперев щеку рукой.

Вампир то ли задумчиво, то ли сдерживая улыбку, сложил рот гузкой и придирчиво оглядел Севра.

— Нет. Андрей из вас не получится. Лицо не то. Только Всеволод. Вполне распространенное имя. Знаете сколько сейчас Всеволодов?

— Сколько?

— Как… Собак нерезаных.

— А можно свое оставить?

— Нет. Подробные правила прочтете в памятке. Вам же ее выдали?

— Три штуки, — недовольно вздохнул Север.

— Так. Гарья, выбирайте, будете Дарья или Галя, то есть Галина.

— А ей выбирать можно?!

***

Гарья до сих пор подшучивала над ним в духе «Хорошего человека Всеволодом не назовут» и нарочно обращалась по полному имени, когда хотела поддеть.

Север сложил постельное белье по кучкам, утрамбовал в отделение под диваном и, распрямившись, с зевком потянулся. Обойдя стол, он отодвинул тюль и выглянул в окно, за которым в синих сумерках носился снег. Уличный фонарь обрисовал фиолетовой тенью заметенные дорожки к сараю и калитке.

Через неделю — Новый год. Север будет второй раз встречать этот непривычный для себя праздник. Двор запестреет от конфетти и серпантина из хлопушек, а Гарья как безумная будет запускать фейерверки, и может быть, в этот раз не попадет в соседский сарай, за который попадет уже им обоим.

В Моховке не отмечали Новый год, не ставили елки, не готовили праздничный стол. Зима в деревне всегда была молчаливой и тоскливой. Пока за окном выла вьюга, в которой встречались лишь горные черти да обглоды, люди отсиживались в теплой постели или у печи.

Чтобы прижиться в обществе простых людей приходилось осваивать их повадки. Проще всего сделать это было через фильмы.

Север всему учился быстро. Улавливал цитаты из фильмов, запоминал крылатые фразы. Местные не поймут поговорку “Впустить в дом баюна”, а вот пригретую змею на груди им представить проще. Хотя Север не понимал, кто в здравом уме обниматься со змеей. Фраза про баюна хотя бы была основана на жизненном примере. Первые навяне впускали зимой бедного котика в дом погреться и под его сладкое мурчание засыпали, а потом замерзали насмерть.

Впрочем, замечания Север держал при себе. Наблюдал, запоминал и делал все как в Яви принято. Однако, чем больше он вживался в роль обычного человека, тем больше начинал понимать почему Влад, попав в Навь, с таким рвением и интересом бросался фотографировать все подряд. Мир людей казался пресным, стерильным. Тут не увидишь за забором шныряющего обглода или лешего, не выбежишь из дома испугавшись залетевшей навьей пчелы, не запустишь в черта палкой, не прокатишься на единороге.

Здесь был другой монстр, поедающий душу медленно и безболезненно — рутина. Север делал одну и ту же работу и без приключений возвращался домой, видел потоки однообразных машин, слышал из телевизора и радио однотипную музыку, общался с людьми с одними и теми же интересами в жизни. Каждый день был похож на предыдущий как тики секундной стрелки. На то и была нацелена программа адаптации — окунуться в работу, чтобы забыть пережитый в Нави ужас и жить как обычные люди. Но Север боялся однажды проснуться и убедиться в мысли, что всегда жил здесь и не было никакой Моховки, пересмешников и Змееграда.

Глава 2 Друг в беде не бросит

Громоздкие снежные тучи прижимали крохотное солнце к темному лезвию леса далеко за рекой. Последние, особенно яркие лучи превратили грязный, обледенелый город в сказочное королевство.

Но никто не замечал волшебства. Горожане неблагодарно щурились от желтого света, спешили домой, поскальзывались, ворчали, толкались, набивались в автобусы. А те рыча замерзающими моторами, тащились мимо сигналящих автомобилей. Воздух пах выхлопом и морозом.

Но даже в час раздраженной суеты был в маленьком городе оазис тишины и относительно чистого воздуха. Всего пара минут ходьбы от большой дороги вглубь парка, и звуки оживленной улицы пропадали за деревьями словно за закрытой дверью.

Беззвучно текла замерзшая почти до самой середины река. Ветер где-то пережидал мороз. На дорожках и на пристани ни души. Редкие студенты проходили по горбатому мосту, предпочитая сократить путь через парк, чем мерзнуть в еле ползущем из-за пробок автобусе.

Север озирался, не зная, кого высматривать: человека или волка. Чутье не подсказывало точное местонахождение.

"Ну и где этот пес?", — ворчал про себя Север, взволнованный предстоящей встречей и одновременно нервничая, что ее может не случиться.

Тут же в его голове раздался чужой голос.

— "Это твой телефон говорит..."

Север понял намек. Вынул из кармана телефон, приложил холодным экраном к уху, и заговорил.

— Ты где?

— "Отгадай загадку", — таинственно прошептали в ответ.

— Издеваешься?

— "Ало", — с претензией фыркнул голос и сделался низким, кося под демона. — "Я тьма. Я навья сущность. Не уважишь, исчезну, а перед этим прокляну.".

— Загадывай, — сдался Север.

— "Кхм. Готов? Волоса, волоса, посредине колбаса".

Север прикрыл глаза и терпеливо вздохнул. Он ожидал чего-то такого от Влада. Но не собирался уступать ему. В идиотизме.

— Муравьед.

"Тьма" задумчиво хмыкнула.

— "А вот… Даже возразить-то и нечего...".

— Не возражай, а выходи уже.

— "Ты понимаешь, что это будет выглядеть будто ты с собакой разговариваешь".

— По телефону?! Ладно, черт с тобой. Давно ты тут болтаешься?

— "Да уже все лапы отморозил".

— В Яви, — нетерпеливо уточнил Север.

— "А… Ну… Э. Неделю. Может четыре или больше, я не помню...".

От потрясения и возмущения Север раскрыл рот, но не мог выдавить ни слова.

Почему он перестал искать? Как Влад все это время оставался незамеченным в таком маленьком городе? Почему он живет в одной квартире с отравителем? Вопросы в его голове перебивали друг друга. Север выхватил хоть какой-нибудь, лишь бы продолжить разговор.

— Ты во что-то вляпался?

— "В смысле?"

— Почему я нашел тебя в квартире преступника?

— "Ты чего? Мой… М-м-м… Друг не преступник".

— Он продает всякую отраву. Знаешь сколько людей умерло из-за него?

— "Это не он. Мы продаем только редкую лечебную траву и деликатесы. Навью малину там, чай-баюн, козьи опята и всякое такое. И только навянам. Им ведь от обычной еды с годами плохо становится. Мы помогаем им держаться. Простые люди не могут ничего заказать или получить по ошибке."

— Точно? А что, если ты, сам не понимая, помогаешь какому-то мутному типу.

— "А ты? Работаешь на Сомнию? Думал, ты ненавидишь их".

Север ненавидел. Но не собирался обсуждать это с Владом в первую же встречу.

— Кстати, ты своих-то нашел? — резко сменил он тему.

— "Короче. Я пришел предупредить тебя, как друга", — проигнорировал вопрос оборотень. — "Не лезь, дурак, оно тебя сожрет. Мы сами недавно поняли, что кто-то похожим способом продает отраву. Поэтому уже вторую неделю сидим и носа не показываем. Мой друг выясняет че к чему через свои связи. Если это для тебя так важно, я сам тебе сообщу, что узнаю. Но если ты вмешаешься, подгадишь не только нам."

— Но я мог бы помочь, у меня же чутье.

— "Нет, Север, у тебя мазохистская привычка проявлять инициативу".

— Иди ты.

— "Я-то пойду. А ты не лезь. Не ищи нас. И не волнуйся, я не доставлю проблем. Если запахнет жареным, вернусь в Навь".

— Погоди ты, хоть в гости зайди. Гарька обрадуется. Расскажешь, как там в Нави дела. А? Влад?

Ему никто не ответил. Зажглись фонари, затмив своим искусственным светом привычную глазу серость сумерек. Парк сделался ярким и обыкновенным, будто пытаясь убедить, что в этом мире нет и не было никаких волчков. Но даже если в телефоне не осталось ни звонка, ни номера, Север еще слышал в голове эхо последнего разговора и долго провожал Влада чутьем.

***

Попсовый концерт, новогодняя реклама майонеза, мультик с противными голосами и бесформенными героями, новости, реклама лекарства от несварения, музыкальный клип с огромным лосем, цветная сетка с мерзким писком, документальная передача про стаю волков, азиатский боевик. Севкин любимый актер разгонял горящим бревном монахов по столовой.

Гарья задержала палец над пультом. Когда сцена закончилась, она посмотрела на часы — почти девять. За окном было так черно, что комната четко отражалась в стекле, несмотря на включенный на крыльце свет.

Гарья была дома одна. Бабка Инга два часа назад ушла к подружке через улицу и как провалилась. Север тоже пропал и даже не звонил спросить, что прихватить в универмаге. Он редко так долго задерживался на работе. Обычно возвращался к пяти, самое позднее — к семи.

На коленях у Гарьи, под рукой, сжимающей нож, лежал пакет очисток, на табуретке полная кастрюля чищенной, или точнее, грубо обтесанной, картошки. Пакет с нечищеной валялся на диване. Гарья давно закончила порученное дело, но не спешила все убирать.

Когда Север промелькнет на крыльце, она сделает занятой вид, чтобы он не думал, что у нее нет своих дел, кроме как переживать за него. По этой же причине, она не собиралась звонить первой.

Она понимала, что это по-детски. Но не знала иного способа подавить и спрятать ту тревогу, которая аукалась еще со времен ее жизни в Моховке. Больная мама почти целый день лежала в своей комнате, а Гарье приходилось сидеть одной в тишине и занимать себя каким-нибудь делом.

Глава 3. Сходил за хлебушком.

Влад вышел из универсама с нагруженным до верха рюкзаком и толстым тяжелым пакетом. На улице сыпал редкий липкий снег, хотя еще десять минут назад небо было ясным. Поглазев на снегопад, Влад надел капюшон, поправил съехавшую шапку и поспешил на остановку. Нужный автобус равнодушно закрыл двери перед самым носом и уехал. Оставалось либо до посинения ждать следующий, либо пройти малознакомыми дворами, которые он видел только из окна новой квартиры.

"Чертов Зофрий со своей паранойей и манией переездами", — ворчал про себя Влад.

С упырем-торгашом жизнь превратилась в сплошное дежавю. Как раньше, при матери, никуда нельзя было ходить кроме магазина и работы, и они часто переезжали, и даже квартира каждый раз попадалась все хуже и хуже.

Влад не сказал Зофрию про Севра, но у торгаша было свое чутье, которое подсказывало, что квартирой не могли ошибиться просто так. В итоге завтракали они сегодня уже в новой однушке, на другом конце города. Такой район обычно называли медвежий угол. Там был всего один продуктовый, в котором не было того, что надо, а то, что было, по жестокой иронии было не надо. А главное — кому вообще все это надо, если по чутью Север мог их найти где угодно. Правда Влад надеялся, что друг понял, что не надо этого делать.

Хмурясь от снега и поскальзываясь, он нырнул в лабиринт из одинаковых девятиэтажек. Старые дома с обновленными детскими площадками отгородились друг от друга заборами с кодовым замком, разделив район на вольеры. Только вместо зверей в них обычно водились дети. Влад особенно не любил такие заграждения во время разноса заказов. Зазоры между прутьями узкие, не проскочить, а сверху изящные пики. И хоть до сих пор Влад ни разу не попадал в западню, привычная тревога холодила сердце.

Жалея, что не пошел в обход по главной улице, он успокаивал себя тем, что скоро придет домой, примет ванну, выпьет чашечку кофе и заткнет уши наушниками. Слова песен наполнят голову простыми смыслами, а музыка нарисует идеальный понятный мир ритмов и аккордов. В конце концов, все не так плохо: есть работа, есть жилье и достаточно денег в кармане. Влад уже купил себе неплохой ноутбук, всякой техники по мелочи и приличную одежду. Но и ничего особенного не происходило, поэтому он решил, что, если переезды участятся, а с Сомнией будут проблемы, он попросит напарника вернуть его в Навь.

Выбирая наименее огороженный путь, Влад оказался среди редких двухэтажных домов. Во дворе у детских лазилок лениво терся школьник, то и дело с надеждой поглядывая на собравшуюся у единственного подъезда компанию местных зомби. Те еле ворочали языком и для понятности не говорили, а орали. А когда и это не помогало, в ход шли жесты: толчки, удары и замахи.

"Что, бедолага, боишься домой идти?" — мысленно посочувствовал Влад пацану. — "Понимаю. Только помочь не могу".

Он все еще плохо владел искусством морока. Вот у Зофрия ребята давно разбежались бы, забавно лая, кукарекая и пританцовывая.

Шагая мимо подъезда, Влад покосился на компанию, прикидывая, сможет ли заморочить хоть одного. Горячий невнятный спор на тему, кто кому больше должен, разгорался из-за новой бутылки вина, которую принес их чуть более трезвый товарищ. Последний заметил Влада и злобно нахмурился, будто тот оскорбил всю его семью вместе с предками и потомками. Испугавшись, Влад попытался мороком отвести его внимание. Мужчина вдруг потерял к нему интерес, отвернулся и стал унимать разругавшихся товарищей.

Влад на всякий случай прибавил шаг, семеня по скользкой дороге между припаркованных автомобилей. Отполированный бугристый лед был черным от песка под ним — магия русской зимы обращала всю щедрость дворников в насмешку.

Впереди виднелась парикмахерская "Ивушка", занимавшая первый этаж жилого дома. В ее огромных низких окнах Влад увидел свое отражение и темную фигуру позади себя. Тот странный мужик зачем-то увязался за ним, но пока держался на расстоянии.

Все-таки не сработал морок, — с досадой подумал Влад. — Или ему попался навянин. От такого лучше сразу отделаться.

Влад повернулся и посмотрел прямо на незнакомца.

— Извините, вы что-то хотели? Денег у меня нет. Хотите продукты? Тут правда целый диабет в пакете, но мне для хорошего человека не жалко.

Мужчина остановился. А потом улыбнулся, добродушно, как улыбаются простой житейской шутке и помотал головой.

— Ладно… До свидания. С наступающим.

Влад отвернулся и пошел, незаметно прибавляя шаг.

Он мог бы спрятаться на время в парикмахерской, но передумал, представив как это будет выглядеть: парень, обвешанный продуктами, зашел постоять полчасика. Нет, такой неловкости Влад не переживет. Уж лучше гулять по району с пьяницей на хвосте.

Не вынимая телефон из кармана, Влад разблокировал экран и тыкнул с краю. Когда-то он сделал аж пять ярлыков с контактом напарника, чтобы в случае чего наверняка попасть хоть по одному. Вот случай чего и представился. Он услышал гудок и сбросил. Теперь оставалось надеяться, что Зофрий находится недалеко от телефона и сразу перезвонит.

Мужик не отставал. Щел за Владом как привязанный, не скрываясь. Они миновали детский сад и зашли в следующий незагороженный двор. Мимо пробегали шумной гурьбой дети, взрослые вели из садика малышню, бабульки с сумками и еловыми веточками спешили домой. Влад думал прикинуться чьим-нибудь внуком или братом и зайти в подъезд. Может странный мужик и отстал бы. А если потом к людям привяжется? Наконец, в кармане заиграли колокильчики. Влад быстро достал телефон.

— Ало? Я уже иду. Купил я твой зефир. С шоколадом не было. Нашел только ванильные за пятьсот пять! Пятьсот пять! Ага, щас, разбежался, сам иди, я уже дома считай! Да я уже у гаражей! Все. Давай.

Зофрий хоть и отвечал недоумевающими междометиями, но Влад надеялся, что упырь смекнет в чем дело, иначе не есть им сегодня зефир.

Он свернул в гаражный кооператив. По бокам тянулись ряды одинаковых каменных блоков с обледенелыми воротами. Метель усиливалась, отрезая гаражи от внешнего мира плотной пеленой.

Глава 4. Поштора, или туда и обратно.

Вид из зарешеченного стрельчатого окна открывался на узкую полоску почти замерзшей реки и на берег с редкими соснами. На другой стороне виднелись заводы с коптящими трубами.

Влад снова оглядел комнату, в которой очнулся полчаса назад. Судя по округлым проемам и декоративным нишам и плинтусам, он находился в монастыре, стоящем на островке посреди реки. Судя по кровати и столу привинченным к полу и чистому белью, монастырь использовался как больница для душевнобольных.

Да мне тут самое место, — подумал Влад. Он впервые увидел берендея, но не в нави, как полагается, а в Яви, прямо посреди города. Да еще такого уродца, что вовек не развидеть.

Снова его подобрали волком, а проснулся он человеком. Благо одежду оставили — зеленый хлопчатобумажный костюм в стиле "я у мамы санитар". Еще и отглаженный. Может, это вообще тюрьма и его приговорили к исправительным работам, мыть полы?

Но приговорили за что?

Но на этот случай у него была отмазка — забинтованное запястье. Хотя он н помнил, как ранил, но оно немного болело и чесалось.

В замочной скважине коротко громыхнул ключ и дверь отворилась. Влад лениво отвернулся от окна и посмотрел на вошедшего. Лохматый дед в халате и в очках с толстыми стеклами вошел в келью с оборотнем без всякой осторожности.

— Вы проснулись. Хорошо. Пока мы ждем ваши анализы, нам нужно чтобы вы ответили на пару вопросов.

Влад моргнул, с ленивым интересом ожидая, что будет дальше.

— Вы согласны говорить?

За Влада ответил его желудок, категорично отказывая в сотрудничестве, пока не получит еду.

***

Акустика монастырских помещений с практически голыми стенами и высокими сводчатыми потолками разносила и приумножала звук.

Влад громко пил через трубочку кофе из большого стакана и по-хозяйски разглядывал пустой кабинет, в котором его опрашивал следователь, Степан Варфоломеевич. В свои восемьдесят лет, как успел подсчитать Влад увидев его удостоверение, на вид вампир был чуть старше Севра. И походил на живое воплощение дяди Степы — весь аккуратный, бритый, наглаженный, изъяснялся спокойно, вежливо, умными словами.

Подыгрывая ему, Влад так же четко и очень неспешно описал в подробностях весь свой путь оборотня от самого похищения до вчерашнего дня. Даже портрет человека-медведя изобразил вместе с его армией нежити. Ценой за откровение стал горячий латте в большом картонном стакане, коробочка роллов и десять шоколадных батончиков.

— А сколько именно стрыг было, вы помните?

Влад подавился кофе и, поставив стакан, со смехом пополам прокашлял:

— Точно не скажу, кхе, но где-то в районе хреналиарда, плюс-минус пять штук.

— Владислав Остроухович...

От этого обращения Влад вообще поначалу выпадал в осадок. Он сам так представился шутки ради, но не думал, что из уст серьезного дяди-следователя это будет звучать так уморительно.

— Я их что, считал? Медведь над ними хозяин, у него и спрашивайте.

— Помер он.

— Ух ты! Ваши ребята его все-таки завалили? Я думал они только и могут что стрыг пинать.

— Что значит… ?! Ладно не суть. Наши агенты подтвердили, что он действительно за вами погнался. Потом стрыги ушли, а на тропинке было обнаружено тело пропавшего полгода назад Михаила Михайловича Ромашенко.

— Пропавшего? Он ошивался во дворе со всякими пьяницами. Его точно искали?

— Вопросы задаю я.

— Так я вам все рассказал. И медведя в трех ипостасях нарисовал. Вы с меня без спроса еще анализы какие-то взяли зачем-то.

— Мы должны удостовериться, что вы не тащите отсюда в Навь никакую заразу.

— А вам есть дело до Нави, — выразил сомнение Влад и откинулся на спинку стула, который тоже был привинчен к полу — не покачаешься по-человечески.

— Мы бережем обе стороны.

— Так бережете, что я не видел ни одного вампира в Змееграде, когда там творился полный...

— Владислав Остроухович, лучше расскажите о своем друге, с которым вы работали.

— Зачем? Боитесь, что я с ним опять вернусь и продолжу "травить" людей?

— Нет, это вряд ли. Вам в кость поставили программируемый датчик КИС. Так что вернуться вы сами не сможете без нашего разрешения.

Влад не удивился. Знал, что встреча с Сомнией этим закончится, но все равно возмутился.

— Вы меня чипировали как собаку? Или как кошку! Что еще за кис?!

— Контроля и связи. Чтобы знать ваше местоположение и дать вам сигнал прибыть в контрольный пункт, если понадобится.

— И после этого хотите, чтобы я вам что-то рассказывал?!

— Значит оставим вас тут, пока не передумаете.

— Ну и ладно. Тут крыша над головой и еда, и вид на речку. И вообще духовное место, все дела.

— Это бывшая психушка.

— Дом, милый дом.

— Кстати о доме. Вы утверждаете, что жили тут с младенчества до девятнадцати лет без регистрации.

— И эсемес.

— Что-то не верится, что вас ни разу не заметили. Кто вам помогал?

— Так мы постоянно переезжали, — с невольной претензией в голосе пояснил Влад. — Потому что за мной постоянно приходили охотники, которых ваша Сомния тоже почему-то не замечала. Подозрительно это, вам не кажется?

— Мне кажется, вы пудрите мне мозги, молодой человек.

— Да разве я могу врать в храме Божьем! Ах, да, про ложь там ничего не сказано. Но все-таки. Если все еще не верите, проверьте вот эту школу, — он сцапал ручку и подвинул к себе лист с протоколом, на котором Степан идеальным почерком выводил ровные строчки.

Стараясь не попасть ни по одной линии бланка, Влад отвратительным врачебным почерком накарябал адрес школы, в которой проучился дольше всего, аж два года, свой класс и даже вспомнил имена и фамилии нескольких учителей.

— А все-таки, почему вы не хотите вернуться к семье?

— Степан Варфоломеич, ну вы серьезно? — спокойно проговорил Влад, с разочарованием глядя на следователя. — Я же оборотень. Как я могу с людьми жить? Мне в Навь надо.

— Ладно, — устало выдохнул вампир. — Заканчиваем. У меня голова уже от тебя болит.

Глава 5 Потенциально опасное лицо.

Желтая волга с черными шашками на боках гулко проехала по мосту на берег.

— Ничего не понимаю, — бухтел себе под нос Степан Варфоломеевич. — Не было никогда такого.

— Это да, — согласился Влад, разглядывая через заднее стекло удаляющийся огромный монастырь и с ним обломившуюся экскурсию в Поштору. — Куда мы едем-то?

— В булочную.

— Смешно. А зачем наручники?

— Такой порядок.

— А-а, — понятливо кивнул Влад. Ведь пока все происходило логично: булочную на такси в наручниках.

***

Булочная называлась "Булошная" и в ней действительно продавали булки. Продавщица, стереотипная румяная и пышная женщина, отпуская клиентов, с любопытством покосилась на Влада. Тот озирался с таким недоверчивым видом, будто попал не в магазин, а в музей космических технологий.

Степан вместо приветствия коротко переглянулся с продавщицей. А покупатели даже ничего не заметили.

В служебном помещении была простая, неаккуратно покрашенная дверь, за которой ожидаешь увидеть туалет или кладовку, в крайнем случае старый театр, но никак не красиво отремонтированный коридор. Строгую серо-коричневую отделку украшали доски с информацией и редкие картины с сюжетами из славянской мифологии. В здоровых кадках сидели высокие размашистые растения с лопоухими листьями.

— А я уже думал, из меня гуляш сделают, — сказал Влад, разглядывая картину, на которой фавны в лихом весеннем угаре плясали с русалками.

— Погоди еще… Нам сюда.

Степан одернул его за плечо и затащил в кабинет.

Первым он заметил костыли, приставленные к тумбочке. А потом уже узнал Севра, развалившегося на диване с журналом. На его брюках проступало кровяное пятно с повязки которая выпирала под тканью. Что же такого важного случилось, что его так скоро из больницы выдернули?

— Влад, — Север заметил друга и улыбнулся, бросив журнал. — Живой.

Влад молча переключил внимание на женщину, сидевшую за столом у окна. Строгий костюм и богато обставленный кабинет с диваном, шкафом во всю стену и компьютером говорили о ее важности в этом заведении, а красивая фигура, убранные в пучок полосы и цепкий взгляд выдавали в ней хозяйку жизни, привыкшую добиваться невозможного.

Степан как раз передавал ей папку с документами. Бумажки так и тряслись в его руках, пока он шепотом что-то ей рассказывал, глядя на Влада.

Степан снял с Влада наручники и отошел к шкафу.

— Здравствуйте, Владислав Зайцевич, — с деловитой иронией поприветствовала женщина, словно перед ней стоял не оборотень, а октябренок. — Я эксперт отделения миграции Хватова Агата Габриеловна.

— Добрый день, — ответил Влад с таким дружелюбием и воодушевлением, словно встретил добрую знакомую, с которой давно не виделся, и рассеянно пригладил волосы.

За последний год он наконец принял тот факт, что вызывает у девушек симпатию без всякого морока, даже у навянок. И потихоньку учился этим пользоваться. Знал бы, что придется разговаривать со столь важной женщиной попросился бы в больнице душ. А так стоял в старой одежде в мятом пальто и нервно поправлял рукой кудрявую лохматость.

— Простите, что вызвали вас сюда. Но этот молодой человек, — она посмотрела на Севра. — Который обещает купить мне новый диван, если хоть миллиметр заляпает своей кровью, сбежал из больницы и устроил тут истерику. Тем самым помешал нам допустить справедливость.

— Все неправда! — заявил Север и спрятался от свирепого взгляда вампирши за журналом.

— Он утверждает, что около трех лет назад похитил вас из человеческой семьи, с которой вы прожили с малых лет. И тут ваши показания сходятся, — она на секунду опустила взгляд в протокол. — Мы еще раз все проверим, пока готовим вам паспорт, а пока...

— Постойте. Какой еще паспорт? Зачем он мне в Нави? Лешему предъявлять?

— Наверожденное лицо, прожившее больше десяти лет в Яви и получившее полное школьное образование, имеет право на независимое гражданство с инспекцией раз в пять лет.

— То есть я свободен?

— Еще нет. Боюсь из-за недавнего инцидента в гаражном кооперативе номер два, вы считаетесь потенциально опасным лицом.

Север скептично фыркнул за журналом.

— Вот — потенциально опасное лицо, — Влад показал на него пальцем. — Его надо в поликлинику сдать, на опыты. А лучше привязать у дома как козу, чтобы не лез никуда со своей помощью.

Агата одобрительно хмыкнула и серьезным тоном продолжила:

— Вы напали на гражданина Михаила Михайловича Ромашенко, и в результате конфликта он скончался.

— Я напал?! — Влад от возмущения забыл, как дышать. — — Он за мной весь район тащился, а потом...!

— Однако, — спокойным тоном перебила Агата. — Учитывая обстоятельства, мы засчитаем это как самооборону и за содействие Сомнии. Но, к сожалению, мы не можем обойтись без домашнего ареста сроком на один год под опекой Гнидовой Инги Воландовны и Мохова Всеволода Гертовича. Вас устраивают такие условия?

— А что будет, если я нарушу арест?

— После трех предупреждений вас отправят в Навь.

— Отлично, — улыбнулся Влад.

— Не обязательно доводить до нарушений. Можете отправиться в Навь по заявлению в любой момент.

Влад глянул на своего горе-опекуна.

Север убрал с лица недавнюю придурь и с ожиданием смотрел на Влада, мол, решение за тобой, друг, не обращай внимания, что я тут ради тебя кровью истекаю.

При других обстоятельствах Влад бы не согласился на эту аферу. Но не находил он в себе сил бросить друга в таком состоянии. К тому же глупо было бы отрицать, что ему хотелось пожить нормально, как все. Хотя бы пару месяцев посидеть дома, у телевизора. Заодно успеет поделиться житейским опытом с Севром.

— Ну раз в любое время… Я согласен.

— Если претензий нет, подпишите здесь и можете быть свободны.

Влад подошел к столу и подписал, где надо.

— Можно одну маленькую услугу? — тихо сказал он. — Не связывайтесь с моей семьей.

Агата непонимающе подняла на него глаза.

Глава 6. Замечательный сосед.

Гарья запарилась тащить четыре пакета с продуктам по нечищенной дороге. Ручками уже все пальцы передавило. Пуховик уже давно был расстегнут, шапка убрана в карман. Ноги гудели от ходьбы. Размятый шинами снег халвой расползался под сапогами, вынуждая бороться за каждый шаг.

Пыхтя как носорог, красная и вспотевшая от злости, девушка даже не замечала, что дома, мимо которых проходила, начинали гуще чадить дымом из труб.

В отличие от брата принимавшего специальное средство, чтобы привыкнуть к Яви, но сохранить чутье, Гарье подобрали другое — для сдерживания дара. Но действовало оно слабо и сдерживало не дар, а навевала слабость и сонливость. Поэтому вечерний прием своего лекарства она отложила на потом и, вернувшись от репетитора, сразу отправилась в магазин.

Но пошла не в универсам, куда можно сбегать за полчаса, а поперлась через всю длиннющую, нечищеную от снега улицу до главной дороги, или как говорила баба Инга — до города.

Жили они в районе, еще не тронутом многоэтажными застройками, но стремительно заполняющемся богатыми частными особняками. Из-за них поблизости и появился универсам, в котором было все то же самое, что в магазинах на главной улице.

А еще там был Эдик, вампир, назойливый как слепни летом. Прицепился к Гарье в первую же встречу. Отказы, молчание и грубые ссылки на разные буквы и адреса он воспринимал как проявление скромности и показной вредности. Гарья спихнула походы в магазин на брата. Север сначала смеялся над ее паранойей и с удовольствием сам поедал Эдиковы передачки, от которых она отказывалась. Но в последнее время и ему это стало надоедать.

Подлый трус не придумал ничего лучше, чем загреметь в больницу. Наверняка сидит там и радуется, что свалил на Гарью все домашние дела. Ведь ей мало работы по дому и трех часов утомительной и нудной учебы с репетитором каждый день, пусть теперь еще с утра дорожки расчищает и в магазин ходит. Последнее девушке казалось особенно несправедливым: Севку-то на машине возили, а ей приходится снег месить. Не то чтобы Гарья презирала труд. Но терпеть не могла, если дел становилось больше в один момент без предупреждения. Ее словно вернули в то время, когда Севка сбежал из дома бросив их с матерью.

Громкий хлопок прогнал мрачные мысли заставил вскинуть голову. На небе за домами распустился цветок из ярких алых искр. Кто-то запускал салют во дворе. Гарья остановилась у перекрестка и поставила сумки, чтобы передохнуть и посмотреть на маленькое представление.

— Нравятся фейерверки? — послышался за спиной мужской голос. — Мне тоже. Одна их немногих вещей, делающих бессмертие не таким тоскливым.

Гарья слишком устала, чтобы дергаться от неожиданности. Она узнала голос. — конечно же это бы вездесущий эдик. Стоило бы схватить сумки и шагать дальше, но позорный побег был не в ее характере. Она обернулась.

Эдик стоял в трех шагах от нее и улыбался. Внешне он был идеальным мужчиной с обложки любовного фэнтези романа — высокий, смуглый, черноволосый, улыбчивый и с привлекательным бархатным голосом — прям восточный принц. Но всю сказку портили невежественность к чужим чувствам, прикрытая оптимизмом, и неуместный энтузиазм, выдаваемый за страсть.

— Ты что, следишь за мной?

— Что ты! Ну уж точно не сегодня, — пошутил Эдик. — У меня друг в той стороне живет. Мы всю ночь в игры собрались играть. Хочешь с нами?

— Нет, — сказала Гарья, взяла сумки и пошла дальше.

— Давай помогу? — парень обогнал ее и заглянул в лицо.

— Спасибо, не надо, я уже пришла. И тебя друг ждет.

— Ничего, не помрет. Второй раз. Тебе же еще четыре дома это переть, — он преградил ей дорогу и приблизился, взявшись за ручки пакета.

Гарья в порыве отстраниться отпустила сумки и разозлилась на свое поражение. Черт с ним, пусть несет, раз своим появлением обесценил все ее конспирологическое полуторачасовое путешествие. Может, на этом успокоится и отстанет.

— Ой, Даша, — натужным от тяжести голосом проблеял вампир. — Ты скажи если тебя в рабстве держат, я сообщу куда надо.

— Непременно, — нехотя ответила Гарья.

— Слушай, тут вчера твой брат с утра заходил. Вызвал меня на серьезный разговор. Представляешь, — весело заявил Эдик. — Он намекал чтобы я от тебя отстал, потому что ты… Ну, типа, по девочкам.

К такому Гарья не была готова. Вырвавшийся смешок удалось замаскировать кашлем. Север молодец, сдержал слово, поговорил. За находчивость его нужно будет наградить по полной. Однако если сейчас все опровергнуть, Эдик воспримет это как приглашение продолжать попытки. Поэтому девушка серьезно посмотрела на вампира и без капли стыда или вины на лице покивала:

— Это так.

— Так это правда?! — отвел он глаза. — Я думал, шутка… Извини, я не осуждаю. Просто...

Они дошли до дома и остановились у деревянного мостка через канаву.

Пушистые от снега ветки березы бахромой окутывали фонарный столб и рисовали мягкими тонкими тенями узоры на воротах и фасаде дома с тремя окнами. С виду темные, на самом деле комнаты были наполнены таинственным и уютным сиянием, рассеянным через призму морозного кружева на окнах. Гарья не могла дождаться, когда доберется до своей комнаты и будет сидеть одна в этом успокаивающем голубом мареве.

— Спасибо за помощь, — сказала она. — И за понимание — тоже.

— Не за что. Давай хоть продукты занесу?

— Нет. Оставь.

Эдик поставил пакеты перед собой и, когда Гарья наклонилась за ними, положил ей руку на плечо.

— Ты не переживай. Мы все равно останемся друзьями, — с улыбкой заверил он.

Гарья поскорее отошла и толкнула спиной калитку.

— Я никогда от тебя не отвернусь. Может быть, все еще переменится к лучшему! — крикнул Эдик ей вслед и побежал, весело пиная снег.

Гарья сердитым шагом как танк пересекла запорошенный двор. С крыльца она заметила, что окно почему-то занавешено шторой, но не стала заострять на этом внимание. Поставила пакеты, с силой дернула дверь, переставила сумки в сени, снова шаркнула дверью и заперла ее.

Глава 7. Влад заводит друзей.

Всю дорогу до универсама Гарья расписывала Владу историю ее знакомства с напористым упырем и все его грехи. А Эдик даже не появился на смене.

Шустро закупившись, друзья потащили рюкзак и два пакета домой.

Снег ослепительно переливался под синим небом и поскрипывал под ботинками. Мороз щипал за щеки. И даже заснеженная дорога не портила настроение. Влад рассказывал про Марийку, про Змееград и Чистый.

— Вот бы туда, — с тоской вздохнула Гарья.

— Ты хочешь вернуться в Навь?

— Ну, хоть еще разок повидать Врану и Марийку. И деревню. Тут, конечно, легче жить. Электричество, газ, вода в кране.

— В Волкограде вроде есть водопровод.

— Вот как раз Волкоград я видеть не хочу. Даже новый. А вот в деревню бы вернулась. Хотя бы в Моховку. Но пока Севка не отработает за мою операцию, нас никуда не пустят. А уйти одной после всего, что он сделал… Это как-то слишком даже для меня. Только не говори ему. А то еще подумает...

— Если бы он хоть иногда думал, я бы по его милости тут не застрял.

— Тогда я рада, что он такой балда. С тобой тут сразу стало… Эдик.

— Чего? — Влад оторвал взгляд из-под ног и посмотрел на Гарью, а потом в конец переулка.

По переулку им навстречу шел парень. Гарья замедлилась, будто собиралась убежать. Влад слегка пихнул локтем.

— Спокойно. Он же просто неадекватный. Но мы-то с тобой нормальные.

— Ага, — выдавила ухмылку Гарья.

Поравнявшись с Эдиком, они вежливо поздоровались. Эдик упырем на Гарью, которая только что весело и непринужденно общалась с каким-то доходягой ниже ее. И это после того, как она заявила, что по девочкам.

— Вы Гарьин друг? — дружелюбно поинтересовался Влад.

— Дарьин, — рассеянно поправил Эдик.

— А… Я так и сказал. Она о вас столько рассказывала. А я тоже ее давний друг. Владислав.

— Эдик, — парень протянул в ответ руку и чуть не отдернул, когда его холодные мертвые пальцы оказались в нежных горячих тисках.

— Приятно познакомиться, — сказал Влад таким ласковым тоном, что Гарья чуть не приревновала. — А мы с вами не встречались нигде?

— Нет.

— А не хотите? — Влад не отпускал чужую руку и с невинной улыбкой куклы-маньяка смотрел вампиру прямо в глаза. — Вы очень интересный человек, я это чувствую. Мы могли бы с вами как-нибудь встретиться или все вместе в кино сходить.

— Потом, — буркнул Эдик, выдрал руку из чужой ладони и зашагал прочь.

— Ловлю на слове! — крикнул ему вслед Влад. — Странный какой. Ну. Пошли?

Гарья нервно хихикнула. Однако ей было не смешно.

Только что она убедилась, что все ее переживания — не более чем надуманные проблемы, пустое девичье нытье. Сегодня, сейчас она вдруг осознала, что однажды сама позволила какому-то упырю запугать себя и подчинилась этому страху. Явь со своими порядками, рутиной и запретами задавила в ней неукротимый дух Нави. Гарья забыла, кто, где и зачем, растеряла былую дерзость, раскисла и посерела. Во Владе Навь еще жила, блестела во внимательных глазах и звенела в голосе. Гарья вспомнила, что должна поднять голову и не дать зачахнуть Владу.

— Влад, оставайся у нас навсегда? — сказала она, догоняя его.

Влад обернулся с польщенной ухмылкой. Он заметил, что Эдик стоит в конце переулка и смотрит им вслед, но не обратил на это внимание подруги.

Влад верил ей на слово и поведение Эдика только что подтвердило его догадки. Влад встречал таких людей раньше, они выбирают себе цель и начинают опутывать ее своим вниманием как пауки, медленно и методично, петля за петлей. Гарья жила в Яви всего-то два года — еще бы она не стала легкой жертвой. Но зато такие "пауки" слегка теряются если кто-то открыто пытается опутывать их самих. И злятся.

Важно было перетянуть внимание Эдика с Гарьи на себя. Влад очень надеялся, что ему удалось это сделать. Ведь Гарье здесь еще жить и жить. А он надолго оставаться не планировал.

Глава 8. Три веселых буквы.

— Ох, Инга Воландовна, зря вы их отпустили, — протянул вампир, раскладывая на Севкином диване пакеты с вещами Влада, забранные из квартиры и тщательно проверенные. — Все-таки примитивная нечисть. Не то что мы...

— А ты сам-то видел его?

— Что там смотреть. Оборотень, он и есть оборотень.

— Он хороший мальчик, — с нажимом сказала женщина. — Уж мне-то веришь наверное? Да они скоро придут. Тут ходить-то… Садись, телевизер пока посмотри. Вон пульт, на диване.

— Спасибо. Но вообще-то, оборотень мне и не нужен, — Петр вынул из чехла ноутбук. — Всеволод дома?

— На кухне. Трудотерапия у него. Проходите, не разувайтесь, там наляпано.

Север сидел на угловом диване и, уставившись в телевизор на холодильнике, кромсал огромным ножом огурцы. Не глядя — его руку вела шальная творческая интуиция.

В фильме от тяжелой поступи гигантского динозавра в стакане вздрагивала вода. С приближением шагов заухали выкрученные на всю громкость старые динамики, а вздрагивать стал уже телевизор. Холодильник тоже солидарно задребезжал. Дети сидевшие в машине, встревоженно озирались. Девочка поинтересовалась, куда делась коза и в ту же секунду оторванная нога животного грохнулась на крышу автомобиля. На стол рядом с Севром с громким стуком приземлился ноутбук.

Визг девочки заглушил некрасивое слово, которым Север выразил удивление. Нож из его руки перелетел через стол и укатился под раковину.

— Чуть в меня не запустил, — беззлобно попрекнул вампир. — Я, конечно, не умру, но лицо новое тоже не отращу.

— Шрамы украшают мужчину. Даже такого как ты, Петр Вылезарович.

— Велизарович. Нужна твоя помощь, вот с этим.

Он переставил кастрюлю и доску с огурцами на другой стол. А к Севру подвинул ноутбук.

— Чего это? Я в компьютерах не понимаю.

— И не нужно. Ты должен только..., — вампир с презрением посмотрел на орущий голодным ревом телевизор и выключил его. Потом включил ноутбук. На синем экране крупными буквами высветилось имя пользователя "ОдинокийВолк", под ним — круглая картинка с перекошенной волчьей мордой и пустая строка.

— Это ноутбук Влада? — догадался Север.

— Похвальная проницательность. А теперь с той же легкостью отгадай пароль.

— Влад сейчас придет и отгадает тебе все что хочешь.

— Он не хочет выдавать своего подельника. Степен говорит, ты тоже можешь знать пароль.

— Если он не хочет, то у него есть на то причины.

— Прежде чем выгораживать своего так называемого друга, посмотри подсказку.

— Как тут… А, — Север навел пальцем курсор на подсказку и тыкнул по сенсорной панели.

Появилось всего два слова. "Первый друг".

— Мы пробовали вводить твое имя всеми возможными способами. Но видимо это не ты, — очевидная для Севра истина прозвучала из уст вампира как обидная сплетня.

— Видимо, и что? А вам оно вообще зачем?

— В этом компьютере может содержаться важная информация, которая поможет нам в поисках отравителя. Поэтому мы не рискнули взламывать. Пока что.

— Так вы ж его поймали, разве нет?

— Медведь был исполнителем. Настоящий главарь сгинул и сидит как мышь. Нам пригодятся любые сведения, а здесь, — он постучал ладонью по ноутбуку. — Предположительно, списки клиентов, которым Влад с подельником продавали свою отраву.

Север с сомнением поморщился. Вчера благодаря так называемой отраве адская боль прошла, а за ночь — удивительно спокойную — рана затянулась как за неделю. Еще через две вообще бегать будет. Сегодня даже проснулся бодрым и в прекрасном настроении, а главное — чутье стало острым и послушным. Но об этом он предпочитал молчать.

Петр уже открыл рот, чтобы поторопить нерешительного товарища, но Север вдруг шевельнулся и подался вперед. С непоколебимостью палача, заносящего топор над головой приговоренного, он протянул руку над клавиатурой и с эпичной неспешностью выискивая каждую букву, по очереди нажал на три кнопки.

Й. У. Р.

Петр нетерпеливо стукнул по кнопке "ввод". На рабочем столе появился пейзаж с зимним лесом. Замельтешили появляющиеся значки обычных программ, среди которых был один белый квадратик документа с насмешливым названием "явки, пароли, адреса". Петр резко развернул ноутбук к себе и открыл файл.

Представьте себе ребенка, который мечтал о фигурке человека-паука на день рожденья, а получил паука-человека — пластмассового уродца с восемью лапками и человеческой головой. Такое же выражение лица было у Петра Велизаровича, когда он увидел список.

Чай из русалочьей травы — 5 соседке того чувака с дурацкой аватаркой.

Сушеные грибы-росянки — там, когда позавчера вечером упал и позвонили.

Ромашка болотная — третий снизу, где кирпич.

Единорожий порошок — 1 там, 4 через два подъезда, 2 во дворе с опупенным закатом.

А иногда Владу видимо надоедало расписывать, и он сокращал.

Чай бел. душ — 7 п. ж, в 3 как в пр. раз. Но с др стр 4 эт.

И такой белиберды на семь страниц.

Петр заставил Севра подвинуться и еще полчаса сидел прямо в одежде, прочесывая папки на предмет настоящего списка. Даже флешку воткнул со своими программами и искал через них. Север все это время скучал и с тоской смотрел то на недостижимые огурцы, то на нож под раковиной, то на темный экран телевизора.

— У вас тут что, кукинг-стрим?

В кухню ввалились Влад и Гарья. Шурша куртками, поставили пакеты на пол у печки и собирались уйти в прихожую.

— Стоять. Ты, который оборотень, останешься. Дарья может идти.

Гарья, разматывая шарф, недоуменно переглянулась с Владом и ушла.

— Ты, значит, Владислав Зайцевич?

— А ты?

— Пётр Велизарович, младший потусторонний следователь, — быстро проговорил Петр.

— А-а.

— Ближе к делу. Где список?

— Вот он, — указал Влад на белый квадратик на рабочем столе и посмотрел на Севра, мол: “Вы взломали ноутбук и теперь вдвоем сидите тупите?”

Глава 9. Немного о вампирах.

В печке пощелкивали догорающие головешки. Ужинать собрались поздно и закончили к десяти. Тогда Влад показал Инге Воландовне найденную фотографию. Женщина долго разглядывала ее, а потом посмотрела на Влада с удивлением, только каким-то печальным, почти сочувствующим.

— Сейчас, кое-что возьму, — сказала она и ушла в свою комнату.

Гарья и Влад убрали со стола все лишнее, помыли посуду и принесли себе чай. Охающего и постоянно елозящего от боли Севра, несмотря на заверения о хорошем самочувствии, выгнали без чая на диван. Инга Воландовна принесла широкий фотоальбом. Она начала рассказ с главного ответа, который Влад ждал. Перекинув несколько страниц, она открыла разворот с большими, как будто бы нарисованными портретами девушек лет двадцати.

— Это сестра моя двоюрошная. Софья. Мы близки были с ней и даже почему-то похожи как родные. Тут мы совсем еще девчонки. Это еще до войны было. В позапрошлом веке. А вот ее старое фото.

На другой странице была старая, но четкая фотография на картоне. Девочка в светлом платье сидит на кресле с ватным медведем.

— А ту, что ты нашел... Вот она. Батька мой на, старости фотографией увлекался, сам чего-то ковырялся, проявлял. Все с фотоаппаратом своим лез ко всем. Столько ерунды наснимал. Вон, на чердаке лежит. Вот она, кстати, та, которая у тебя.

Она показала другое фото, более четкое. Женщины на нем были уже старше. Улыбались неестественно, щурясь от солнца. Перед глазами у Влада стояла живая Софья и разговаривала с его мамой, пока он, маленький, пил чай.

— Мама водила меня к ней, чтобы запечатать моего волка, — сказал Влад и невольно оглянулся на Севра, который лежа на диване сидел в телефоне, но все слушал. — Оказалось, что обряд, как туалетный утенок, отпугивал девяносто девять процентов охотников.

Север бросил на него короткий серьезный взгляд. Он и так никогда не забывал свою вину и даже в шутку напоминания ощущались как дружеский шлепок рукой по обгоревшей на солнце спине.

— Да, — покивала баба Инга. — Софья всю жизнь занималась исследованиями, выводила вирус, который подавлял бы навью суть. Или скрывал на время, чтобы отбрехаться от Сомнии. Она ведь тоже добивалась свободы для навян. Но делала это слишком открыто, я бы даже сказала, воинственно. Ее стали считать предательницей и хотели арестовать. Но она сбежала. Все весточки мне присылала. Двадцать лет назад мне принесли свидетельство о ее смерти. Нашли ее в деревне под Ижвинском в своем доме. Все там было перевернуто, будто искали чего. Или кого.

Влад знал, кого. Север тоже догадывался, но хоть и был непричастен к жестокой расправе, все равно стыдливо спрятал взгляд в телефон. Влад покраснел, чуя в горе Инги Воландовны и свою вину тоже. В жилах закипел гнев — на охотников, на Лютомира, на себя. Сколько людей напрасно пострадало пока его искали. Пальцы до судороги сжали стакан.

— Я слышала, как ты пытался переубедить Петра, — спокойно сказала баба Инга, и злость Влада уступила место голому стыду, заставляя понуро сгорбиться. — Не надо. Молодые вампиры совсем глупые и гордые. Да и старые не лучше. Они думают, что раз в прошлом были людьми, то после смерти еще лучше их понимают. Выдержкой хвалятся, мол, вот они-то не черти какие-нибудь, чтобы на людей кидаться. И чушь эта внушается каждому новому кровососу. Сказать вампиру, что он ничего не понимает в людях или отличается от них — это все равно что сказать дураку, что он дурак.

— А откуда они берутся? — поинтересовалась Гарья, поставив допитую кружку на выступ серванта.

— Так откуда... Из людей. Из потеряшек, которых не ищут. Из тех, кто решил покончить с жизнью. Бывает, что и богатенькие родители сами отдают распустившихся отпрысков. На обучение в "гимназии для трудных детей". Заморочить-то не долго. Юнцов выращивают до двадцати лет, стирают память, блаженным вправляют мозги, а потом обращают. Они живут сотни лет, но сам себе уже не принадлежит. У них это теперь как конвейер.

— А вы? — спросил Влад, не желая даже в мыслях причислить понимающую и заботливую бабулю хоть к одной из названных категорий.

— Раньше по наследству обращали, после того как семью создашь. Я, как велено было, замуж вышла, за офицера. Вот они мы — я да Иван, — ткнула она в карточку с нарядными довольными молодоженами на фоне парковых ворот. — В сорок, после войны, дочку родила. Катеньку.

Баба Инга перевернула страницу альбома. На большой черно-белой фотографии девочка в летнем сарафане держалась за большую лохматую собаку на цепи и с задумчивым лицом смотрела не в камеру, а куда-то вдаль.

— Ей как восемь стало, нас разделили. Им память стерли. Иван себе новую жену нашел. А обращение мое все откладывали и откладывали. Не смела к семье вернуться. Представить боялась, что с ними будет, если все вспомнят. Так и состарилась, пока дождалась.

Север украдкой глянул на Влада. Тот смотрел на Ингу Воландовну с сочувствием и разделенной скорбью. Горечь вынужденного разделения с родными была еще свежа в его сознании.

— Мне про них иногда докладывают. Ванька мой давно состарился и умер. Дочка тоже. Болела сильно. У внучки недавно своя девчонка родилась. Целое бабье царство. А я тут сижу, ни внучки, ни правнучки не вижу. Даже на дочкиных похоронах не была. Хорошо хоть начальство за ними приглядывает, деньги мои пересылает.

— А вы поддерживаете Сомнию?

— Что я, с ума свихнулась? Стала б я все тебе тогда рассказывать? И фото сестры не хранила бы. Я всего-то хочу сказать, что делай по-своему, но только так, чтобы никто не заметил. Зубы им не показывай, а не то они свои покажут. А чтоб легче было сдерживаться, волка своего выгуливай. Хоть тут в огороде. Кнопку на терминале недолго нажать, только скажи.

— Да ладно. Нет необходимости. Я неделями в квартире сидел.

— Ну как хочешь. Ладно. Пойду, твою печку проверю. Прогорела уж, наверное. Дашенька, положи потом альбом на сервант. Я после заберу.

Инга Воландовна встала из-за стола и пошаркала к двери.