Волчье Иго

Глава 1. Опоздания - это риск.

– Все будет хорошо, – шептала мама, скорее самой себе, чем дочери, крепко сжимающей ее запястье.

Ветер трепал ее длинные светлые волосы. В лесу было холоднее, чем в городе, ручки малышки покрылись мурашками. Мамина рука тоже была ледяной. Дочь совсем не понимала, что мама имела в виду, и почему она выглядит такой грустной, произнося слово «хорошо». Когда вокруг такие красивые высокие деревья, слышно пение птиц, солнышко слепит… Разве родители не должны быть счастливы?

Светловолосая девочка, абсолютная копия своей матери, переводила взгляд, полный детского восторга то на маму, то на папу, и улыбалась им. Но родители не отвечали взаимностью.

Почему они не улыбались ей в ответ?

– Мы оставим тебя здесь, малышка, – продолжала мама, всхлипывая и оглядываясь на папу. Тот был похож на статую – стоял, сложив руки на груди и выжидающе глядел на спину супруги.

– Ты станешь ближе к Богу.

Бог. Она слышала это слово раньше. Губки сложились в букву «о». Потом ей удалось произнести все слово.

Бог.

– Встретимся в раю, любимая.

Мама встала, отряхнула несуществующую пыль на длинной серой юбке, в последний раз оглянулась на дочку и взяла мужа за руку. Их фигуры начали удаляться, и вскоре маленькие серые точки пропали из поля зрения. Пение птиц стало громче. Вокруг все такое зеленое. Под ногами смешно хрустят веточки.

А потом, девочка заплакала.

***

Тринадцать лет спустя.

Ветки засохших деревьев хлестали по лицу, оставляя на щеках красные полосы. Волосы трепал неугомонный ветер, но думать о внешнем виде было некогда. Мать-природа, пора бы подстричь эти светлые патлы! Челка лезла в глаза, и они страшно зудели. Займется всем этим, как только добежит до дома. Если, конечно, останется в живых.

Под ногами хрустели мелкие ветки и опавшая листва, сливаясь с хрустом под лапами ее сопровождающих. Амелия отставала от братьев, но всё равно была способна уловить запах крови на лапах Ника. Серая шерсть на спинах троих почти идентичных волков стояла дыбом. Братья напряжены до предела. Да что тут говорить, она сама на грани. Ноги заплетались — Амелия уже несколько раз падала лицом в грязь, как в буквальном, так и в переносном смысле. Колено требовало немедленного медицинского осмотра – рану она успела промыть в пруду, но не помешало бы пройтись и лечебными травами, не хватало еще подцепить заразу. Везет им, счастливчикам, бегут на четырех лапах, никакие ветки не царапают лицо, а чтобы коленку повредить это им еще постараться нужно.

– Да подождите же! – Амелия не удержалась от крика.

Дэн — волк, бегущий впереди всех, — и ухом не повел, Виль и Ник притормозили, давая Амелии возможность перевести дух.

Держась за бок, она набрала побольше воздуха в легкие и повысила голос:

– Дэн, остановись!

Виль, — волк с карими глазами, — заскулил, осматривая ее с ног до головы, а желтоглазый Ник издал протяжный вой, зазывая Дэна. Тот остановился и обернулся — он успел оторваться от них почти на добрых двести метров. С умопомрачительной скоростью Дэн бросился обратно. Взгляд таких же желтых глаз, как у Ника, но более сосредоточенный, был прикован к открытой ране на колене Амелии. Опомнился наконец.

– Я говорила, что не могу бежать, – виновато сказала она. Глаза Дэна смотрели холодно и задумчиво, вынуждая расколоться и выложить все карты. Из-за этого взгляда Амелия вечно оправдывалась, хотя груз вины лежал далеко не на ее хрупких плечах.

Дэн едва заметно дернул головой: идем, мол, пешком.

– Не думаю, что наказание будет настолько суровым, – чуть сгорбившись, сказала Амелия, стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в ноге. Поблизости Амелия не заметила ни одного полезного растения, лишь вытоптанная знакомая тропа, хвойные кустарники и деревья. Идти недолго, но, кажется, еще немного, и она обессиленно повиснет на каком-то сучке.

Волки то и дело переглядывались, ведя безмолвный разговор. Обмен мыслями.

– Не нужно беспокоиться, – заверила братьев Амелия, и они продолжили путь.

Спустя пару минут, из-за деревьев показалась верхушка хижины, и Амелию начало трясти. Ну вот, опять. А она ведь пообещала себе не выдавать страха. Каждый раз одно и тоже...

Виль со скоростью пули перепрыгнул ствол поваленного дерева и побежал ко второму выходу, не оставляя возможности угнаться следом.

Начинается.

Ник и Дэн стремились пробежать незамеченными, вслед за Вилем, но путь им преградила белая волчица и посмотрела на братьев с укором. По всей видимости, Шона – единственный полуволк, оставшийся сторожить хижину. Амелия и думать не желала о том, что возможно, остальные отправились на их поиски.

Шона только закончила трапезу — кровь на морде свежая, взгляд сонный, но это не помешало ей заметить опоздавших.

– Каюсь, каюсь, я виноват! Растерзайте меня, ну, чего ждете? – из хижины выходит успевший избежать лишних глаз Виль. – Тут вообще-то Амелия истекает кровью. Оставим разбирательства на потом.

Глава 2. Бесспорное лидерство и своеволие.

Добро пожаловать в племя Патрия, скрытое в лесу от глаз обычных жителей Алиены, подчиняющееся законам природы и установленным задолго до рождения Амелии Запанс правилам.

Нарушение любого правила подвергало риску каждого из ста шестидесяти двух членов Патрии. И вчера одно из главных правил – возвращаться в лес до полуночи – было нарушено. Амелией и ее старшими братьями.

Именно с этим осознанием проснулась Амелия, когда солнечные зайчики разбудили ее ранним ясным утром. Она сощурилась, потирая глаза, встала с кровати и принялась растягиваться. От вчерашнего бега болело все тело, а от представления, каким злым будет сегодня отец, сердце билось чаще. Амелия посмотрела на свою коленку. Лечебная мазь из аджувара, растения, что растет только на территории леса, быстро справилась с раной, и нога уже совсем не болела. Амелия подошла к деревянному туалетному столику в углу хижины, выдвинула единственный ящик и достала расческу. Прошлась ей по длинным светлым волосам и собрала их в пучок. Похлопала себя по щекам, чтобы до конца проснуться. Сделав глубокий вздох, Амелия покинула хижину. Пошла умыться в речной воде, которую они хранили в умывальнике для удобства, так как дорога до пруда была не короткой.

Дэн вчера повел себя совершенно не как настоящий бета. Сейчас, трезво оценивания ситуацию, Амелия поняла, что Ник был прав. Выходить в город, потерять счет времени – проступок крайней безрассудный, особенно для детей Альфы.

Лидерство Дэна никогда раньше не оспаривалось. Умного, рассудительного, мудрого, его с самого детства готовили на место правой руки отца, вождя Патрии, поэтому вчера Амелия всецело доверилась Дэну и не следила за временем. И это вылилось в то, во что вылилось… Все дети Альфы должны будут ответить за свое нарушение. Благо, Амелия была его любимицей, самой младшей в семье, самой послушной… До вчерашнего, конечно.

– Утро доброе, сестренка.

Отражение улыбающегося Виля отвлекло Амелию от размышлений. Она закончила чистить зубы, вытерла лицо полотенцем и повернулась к брату.

Волосы Виля в жутком беспорядке, под глазами мешки. Как бы он ни старался казаться беззаботным, беспокойство из-за предстоящего, вероятно, всю ночь не давало ему сомкнуть глаз.

– Не спалось?

Амелия делила с Вилем одну хижину, и он часто просыпался сразу после нее.

– Кто бы говорил, – ответил Виль, всматриваясь в ее уставшее лицо. – Пропустишь?

Амелия отодвинулась от умывальника, предоставляя возможность Вилю привести себя в относительный порядок.

– Пойду подышу. – напоследок она потрепала его по волосам, и с довольной улыбкой в ответ на его недовольное восклицание, покинула хижину.

Амелия поежилась от легкого утреннего ветерка, вдохнула чистый лесной воздух и прикрыла глаза — вот уж чего никогда не найдёшь в душном городе. На его улицах она почти задыхалась от едких запахов нефтепродуктов. К тому же, не стоило забывать, что каждое новое чудо техники давалось человечеству ценой уничтожения прекрасной окружающей среды.

За это Амелия презирала каждого человека вне Патрии.

И почему она согласилась пойти на этот чертов концерт вместе с Дэном? Она ненавидела столпотворения. Запах потных тел и алкоголя. Терпеть не могла громкую музыку. Но что-то ее подтолкнуло согласиться, и нет, не уговоры. Дэн никогда не настаивал на вылазках во внешний мир, знал, что ее это не интересует и интересовать не могло. Но именно вчера, Амелия сказала «да», — и к чему это привело? Цепная реакция событий. Они с Дэном на концерте в баре, Виль, которого никто не проконтролировал, в магазине для гиков, а Ник искал их всех.

Отец может даже запретить ей впредь выходить за пределы леса. Да и это, наверное, даже к лучшему. Все, что ей нужно, здесь, в Патрии. Образование Амелия получала в стенах хижины, она умела писать, увлекалась чтением художественной литературы, разбиралась в квадратных уравнениях и растительности Патрии, могла даже проводить некоторые химические опыты. Глупой ее не назовешь, так же, как и не назовешь таковыми ее старших братьев. Но нужны ли эти глубокие познания, если их судьба все равно предрешена? Дэн, Ник и Виль – полуволки, и им предстоит в один прекрасный момент навсегда лишиться человеческой оболочки, что в их случае делало образование бессмысленным. Ну а ей... Ей было уготовано стать такой же.

И она предвкушала этот момент, мечтала почувствовать эту силу.

Прошел ровно час после пробуждения, когда в хижинах раздались звуки утренней возни. Амелия мысленно настроилась. Сегодня Альфа при всех подвергнет суждению собственных детей.

Сидящая на пороге своей хижины Амелия начала привлекать заинтересованные взгляды. К ним она уже привыкла, но если раньше на Амелию Запанс смотрели с нескрываемым любопытством и даже некоторой опаской, как на драконье яйцо среди куриных, то теперь эти взоры были полны презрения. Народ начинал собираться. Все советники племени Патрия покидали свои хижины, чтобы присутствовать на вынесении вердикта. Мужчины и женщины — полуволки разных возрастов, — всего десять. Одеты они были, как и Виль после мгновенного перевоплощения вчера, кое-как. Одежда для них — лишь вещь, прикрывающая срам, не более. Амелии претило думать, что человеческое обличье все члены Патрии принимают лишь для того, чтобы свободно коммуницировать в ее присутствии. На этом настоял отец. Будь они волками, Амелия, и другие подкидыши, не имели бы возможности участвовать в процессе. Если волки и понимали друг друга – то подкидыши, те, кому еще только предстоит обрести волчью оболочку, не могли читать мысли.

Глава 3. Подкидыши.

Как избавить себя от разочарования?

Игнорировать свои чувства и делать вид, что все идет так, как должно.

Патрия – ее дом. То, что она не принадлежит роду Запансов по крови, не означает, что она не является его частью. Мальком принял ее в семью, а значит, признал в ней дочь. И ещё никогда за свои шестнадцать лет Амелия не ощущала себя настолько далекой от семьи. До этого момента, Амелия считала Виля родным братом.

Виль был влюблен в мир людей. Виль хотел стать одним из них. Виль презирал волчье обличье.

Брат ли он ей после этого?

Амелия предпочитала не обращать внимания на звоночки, считала, что есть вещи куда важней, чем увлечение Виля человеческим миром. И куда это их привело? Корили ли Дэн с Ником себя за ту же нечуткость?

После заявления Виля, Амелия не осмеливалась поднять глаз, но этого и не требовалось – она прекрасно слышала крики и споры советников. Отец хранил молчание. Но, безусловно, в итоге ему все-таки придется что-то сказать. Слово его – печать.

– Изгнать его!

– Нет, тогда мы будем потакать его желаниям. Необходимо наказать его за неуважительное отношение к советнице Шоне!

– Он всегда был безрассуден! Я не удивлен!

– Коль сердечное желание его таково, я не вижу смысла преграждать ему дорогу. У нас уже был подобный опыт.

– Отпустить? Позволить полуволку вот так просто разгуливать среди людей, еще и без наказания?

– Нужно подумать...

– Нечего тут думать!

– Молчать! – выкрик советницы Шоны привел остальных в чувство. Амелия вздрогнула от неожиданности. Советники, все как один, смолкли.

– Необходимо провести переговоры, – продолжала Шона. – Мальком, я запрашиваю время до завтра, чтобы прийти к общему решению сей проблемы.

Отец отрешенно кивнул, мысли его явно витали где-то далеко.

– Хорошо, – сказал он. Печать поставлена. – Дети, сегодня я запрещаю вам выходить за пределы леса. Завтра утром мы вынесем окончательный вердикт.

– Да, отец, – ответили они в унисон.

***

В хижине царил мрак. Дети Малькома Запанса сидели в комнате Дэна — самой большой в доме. Широкая кровать легко вмещала всех четверых, мягкий ковер под ногами напоминал облако. Амелии нравилось касаться его ступнями, каждый раз после этого несравнимого ни с чем ощущения, ее охватывало желание забрать ковер себе. Она вечно забывала попросить отца купить ей точно такой же в городе. Именно этот ковер цвета слоновой кости казался нужным, даже необходимым атрибутом интерьера ее комнаты. Конечно, сейчас отец не выполнит ее прихоть, да и подойти с просьбой будет странно. После того, что произошло, уж точно. Ну ничего, попросит у кого-нибудь из Человеков захватить по пути. В Патрии были полуволки, которых тут называли Человеки, которые отправлялись на переговоры к властям города и запрашивали определенную сумму раз в месяц для подкидышей. Некоторые из полуволков работали сами в городе по утрам, когда прибывали в человеческой оболочке, в основном в пекарнях или кофейнях.

– Придурок! И кто тебя за язык тянул? Ты ведь это несерьезно? Мать-природа, Виль, просто дня не можешь прожить, не испортив кому-то жизнь. – Ник, как всегда, стал первым, кто высказал свое негодование.

Амелия отвлеклась от размышлений. Живот заурчал – близилось время обеда. Честно признаться, сейчас она бы с радостью поела чего-нибудь, а не сидела в угрюмом настроении с братьями-полуволками, в надежде достучаться до самого младшего и самого безрассудного из них.

Виль улыбался. Как же хорошо, наверное, было больше не чувствовать груз на плечах. А вернее – переложить данный груз на плечи своего семейства.

– Я сделал то, что давно планировал, Ник. – Виль взглянул на него глазами человека, объясняющего малышу, сколько будет два плюс два. – И не жалею о сделанном выборе. Мне и правда нужно свалить. И чем раньше, тем лучше. Как для вас, так и для меня. Поверьте, я давно вынашивал эту идею. Это совсем не значит, что я перестану быть вашим братом. Совсем нет. Я надеюсь, отец это учтет при вынесении решения. Я не планирую оборвать все связи и никогда больше не общаться с вами… Мне просто нужно уйти, я, черт побери, задыхаюсь в этом лесу. Меня достало вечно переживать о возвращении, вечно следить за собой, потому что я сын Альфы… хочется просто вздохнуть с облегчением. Нет в этом ничего плохого. В мире людей мне… лучше, понимаете? Вы ведь всегда об этом знали.

– И все же я не понимаю, – подал голос Дэн. Мелодичный, настойчивый, заставляющий тут же трижды подумать, прежде чем что-то сказать. – Не понимаю, почему именно сегодня, после всеобщего опоздания. Нас и так намеревались наказать за нарушение. Почему ты подверг себя двойному удару?

Виль пожал плечами:

– Все просто. Я воспользовался ситуацией. Теперь о решении знают все, и никто не будет тайком отговаривать меня или слезно умолять остаться.

– И все же они попытаются, – вмешалась Амелия. – Теперь, они накажут тебя не только за опоздание, но и за излишнюю самонадеянность. Они вообще могут запретить тебе выходить из леса, пока эта идея навсегда не покинет твою голову. Или заставят дни напролет проводить в волчьем теле.

Глава 4. Заявление Альфы.

Ясный день испортили сгущающиеся тучи.

Август – самый противный месяц лета для Алиены, потому что погода не могла определиться, жаркое лето ли, или уже стоит вести себя, как дождливая осень.

Холодный мелкий дождик формировал лужицы под ногами, его кроссовки с хлюпаньем наступали в каждую их них. В то время как пара ног рядом шагала с осторожностью. В этом и заключается все прекрасное в их компании. Она – тихая, он – громкий.

И в такие дни, как сегодня, Безустанному хочется быть особенно заметным.

Придурок Эдди был известным гангстером. В его руках большинство бизнесов Алиены, потому что он чертовски богат и чувствует себя безнаказанным. Запрещенные вещества – одна из проблем города, пришедшая из лесов Патрии. Места, куда городские просто так не суются. Каким-то образом в руки Эдди попали травы из лесов, с помощью которых он потом сотворил нечто, приносящее неописуемый кайф. Несколько друзей Безустанного уже попали в сети наркотика, но он собирается положить бизнесу конец.

Он уже подходит к месту укрытия Эдди – ювелирному магазину – как его напарница тянет его за рукав черного худи. Он опускает глаза, смотрит недоуменно из-под капюшона.

– Может, подождем еще? – из-за такого же черного капюшона на голове, ему была видна только нижняя часть ее лица, но он был уверен, что глаза девушки искрятся нерешимостью.

– Либо сейчас, либо никогда, – качает головой Безустанный и нажимает на ручку двери. Наверху зазвенел колокольчик, предупреждая о новых посетителях. Девушка молча последовала за ним.

Найти Эдди не составило труда – Безустанный знал, что тот скрывается в комнатке для персонала за прилавком с дорогущими украшениями. Большинство жителей Алиены не обладают таким заработком, чтобы наведываться в ювелирный, поэтому людей внутри почти никогда не было. Безустанный достал пистолет, спрятанный в кармане худи. Напугать, но не убить. Эдди хоть и придурок, но Безустанный не был настолько кровожаден.

Его напарница времени зря не теряла – пока хрупкая продавщица часто моргала, пытаясь понять, не кажется ли ей, что у посетителя в руках оружие, она холодно улыбнулась, доставая молоток. Напарница пробила стекло. Продавщица закричала. Напарница принялась запихивать в карманы золотые украшения. Безустанный выстрелил в потолок.

– Выходи, Эдди. Я знаю, что ты здесь, – пропел Безустанный, наслаждаясь своей стихией. Хаосом. Внутри что-то зашевелилось. Предвкушение.

Низкий лысый мужчина вышел почти сразу. Над губами, расплывшимися в ехидной улыбке, редкие усы. Сам он весь какой-то неприятный, мерзкий, будто целый день сидел и потел в своей коморке.

– А вот и Безустанный пожаловал! Рад, рад видеть… – Эдди поднял руки вверх, заметив оружие, направленное на него, но улыбка с лица так и не исчезла. – Настала и моя очередь. Так волнительно, брат. Я ведь могу звать тебя братом? Все-таки ты такой же преступник, как и я.

Безустанный и сам расплылся в улыбке.

– Не такой же. Я не продаю людям чушь и не калечу их судьбы.

– Такой же, такой же, просто сам себе в этом не признаешься. Ну, я тебя слушаю. Начинай.

Эдди кивнул продавщице, и та тут же выбежала на улицу, искусно огибая напарницу. Та лишь пожала плечами. Ее карманы уже были полны золота. Безустанный никак не отреагировал, потому что знал, что продавщица точно не вызовит полицию. В этом городе полиция не вмешивается в дела Безустанного, и все об этом знают.

– Как тебе удалось достать травы из Патрии? – спросил Безустанный, не опуская пистолета.

– У меня свои источники, – отмахнулся Эдди, садясь на стул за прилавком. Казалось, ему было все равно, что украшения его магазина только что были украдены.

– Я застрелю тебя здесь и сейчас, если ты не скажешь, каким образом тебе удается достать травы. Если об этом узнают другие… Можешь себе представить, что, черт побери, начнется? У тебя и так достаточно денег, зачем продавать эту чушь?

– Патрия полна красоты, тайн и опасности… – перешел на шепот Эдди.

– Я сейчас сама его убью, – напарница сжала в руках молоток.

– Красоты, тайн… и опасности… – на этих словах Эдди вдруг начал смеяться.

Из рта преступника вдруг полилась белая пена. Он начал задыхаться. Безустанный вопросительно взглянул на напарницу, но та стояла неподвижно, лишь глаза округлились от шока на бледном лице. Безустанный попятился. Пена из рта Эдди не заканчивалась, мужчина упал со стула, дергаясь в конвульсиях.

– Уходим отсюда, – спокойно произнес Безустанный, пряча пистолет в карман. Когда они убегали, хлюпанье Эдди было едва слышно.

Безустанный не был убийцей. Но своим приходом он принес смерть. Волна облегчения захлестнула его разум

– Давай выпьем кофе, – предложил он напарнице, как только они вышли из магазинчика.

Напарница кивнула. Улица была пуста, пока из-за угла не показался парень в сером. В этом мертвом районе было неожиданно увидеть еще одного человека, но Безустанный не подал виду. Пока этот незнакомец не оказался слишком близко и не задел его плечом…

Напарница раздраженно щелкнула языком, глянув на незнакомца. Безустанный посмотрел ему вслед, но ничего не сказал.

Глава 5. Безустанный.

Экстремист.

Вечно голодный и суетливый. Неутомимый. Сумасшедший. Фрик. Безустанный.

Как его только не называли. Первое время у него было бесконечное количество имен. В историю Алиены вошло последнее – Безустанный.

Его слоган: «без риска жизнь – не жизнь». Была бы его воля, он бы вечно ходил по острию ножа. Но находить способы обуздать голод с каждым днем становилось все сложней. Что делать, если тебе по душе хаос? Устраивать его самому, коль мир не справляется.

Существует два вида хаоса – тот, что действительно не имеет никакого смысла, и тот, что во благо. Ему нравилось думать, что его личный хаос не только доставляет ему удовольствие, но и очищает этот город от монстров.

Обычно его эксперименты не уходили далеко за пределы центра Алиены. Но сегодня…

Сегодня Энзо Прицу приспичило заглянуть в лес племени Патрия.

Воздух здесь был таким чистым, что у него кружилась голова. От обилия зелени вокруг тошнило. Одним словом – бесящая безупречность.

– Я слышала, у них свой язык, – поделилась мыслями напарница, специально ломая ветки под ногами. Здесь их было невероятное множество. Наверное, деревьям тут по тысяче лет.

Кая была хорошенькой. Азиатка на пару голов ниже него, с крутой короткой стрижкой. Он бы назвал ее своей приятельницей, или подругой. А лучше коллегой по нарушению законов Алиены.

– Они не понимают ни слова по-нашему, – продолжала она, не поднимая глаз. – Писать и читать не умеют, как бы придурок не внушал нам обратное. «Мы должны уважать традиции досточтимого племени Патрия!». Черта с два. Что тут уважать? Необразованность и дикость? Мы почти ничего о них не знаем, — так, слухи. Вообще не понимаю, почему люди до сих пор не вторглись в эти леса. Почему только Эдди…

Придурком они называли никого иного, как мэра Алиены.

В отличие от приятельницы, он никуда не спешил, спокойно смотрел под ноги, изучая необычную растительность. Казалось, это отдельная вселенная. Иной мир. В этих лесах можно было бы построить что-то действительно прекрасное, можно было бы развить туризм, привлечь в мертвую Алиену новые души. Но нет, Придурок предпочитал скрывать от всех существование Патрии. Энзо с детства волновал вопрос – почему? Большая часть населения Алиены не жила, а выживала. Толстыми кошельками здесь могли похвастаться только гангстеры и политики с затуманенным коррупцией сознанием, к числу которых принадлежал и Придурок.

Кая продолжила рассуждения:

– Не понимаю, почему никто прямо не выскажет всеобщее мнение им в лицо. Чего тут бояться? Что они сделают? Прибегнут к каким-то заклинаниям по изгнанию демонов из наших порочных душ? У кого-то даже руки поднимаются отдать своих детей им на содержание. Мол, духовное просвещение. А знаешь, кто их туда отдает? Ленивые пофигисты и религиозные фанатики, вот кто. Да там культ самый настоящий, я в этом уверена!

Многие люди поддерживали Патрию в решении «слияния с природой». По мнению этих озабоченных личностей, современному человеку было необходимо помнить о настоящем Создателе – Боге, а Бог для них – Мать-природа. Как именно верующие выражают преклонение перед Создателем, Энзо было непонятно, но одно он знал точно. Эти люди тянули Алиену на дно своей верой. Некоторая часть местных жителей уверовала в то, что леса на самом деле священны и начали оставлять здесь своих детей.

Энзо поднял глаза к небу. Чистое, как душа младенца. Если Бог и правда существует, то Энзо он явно презирает. Как еще объяснить причину его образа жизни?

– Как подожжем хижины, набью тату, – поделился он мыслями с Каей.

– Где, интересно? На тебе места свободного нет. – Она, не стесняясь, оглядела его с ног до головы.

Все его тело, начиная с шеи и заканчивая пальцами ног, было покрыто татуировками. Но это не значило, что нельзя было найти свободного местечка.

– Чему посвятишь? – вновь спросила она.

– Этому, – коротко ответил он, доставая коробок спичек из кармана.

– Поджогу? И как именно она будет выглядеть? Просто огонь? Я ожидала от тебя большей оригинальности, – съязвила Кая.

– Без разницы. Главное, запечатлеть этот момент на теле. Может, набью крест и горящее дерево. Есть место на пояснице.

– Звучит интересно, – одобрительно закивала Кая. – Крест и горящее дерево. Вера в хаос.

Энзо не смог скрыть широкой улыбки.

– Читаешь меня, как открытую книгу.

Кая фыркнула:

– Не так уж это и сложно!

Спустя пару минут, они дошли до «моста». Опрокинутое древнее дерево служило местом для перехода детей из обычных семей на территорию племени, данный ритуал поддерживался обычными жителями Алиены и считался «актом жертвоприношения». По их мнению, жертвенность проявляется в недоступности для ребенка к современным ресурсам.

«Бог – Мать-природа...»

А по мнению Энзо, ничего в этом месте не было волшебным. Просто дерево, которое очень удобно накрывало овраг, делая возможным безопасный переход. Что тут сакрального?

– Я ожидала большего, – озвучила его мысли Кая и, наклонившись, дотронулась до отросшей у основания «моста» травы.

Глава 6. Незнакомцы.

– Кто-то проник на нашу территорию.

Ник выплюнул эти слова на ходу, и даже не заметил вопросительные взгляды братьев и младшей сестры. Минуту назад он лишился волчьего обличья, это объясняло его обострившееся обоняние. Он учуял чужаков.

– Где? – коротко спросил Дэн. На его напряженном лице заиграли желваки.

Ник не отвечал. Шел вперед, к Альфе, который уже переговаривался с Шоной. Полуволки Патрии один за другим покидали свои хижины, вероятно, не один Ник почувствовал неладное. Судя по всему, вынесение вердикта по поводу опоздания детей Малькома Запанса советников сейчас волновало меньше всего.

– Отец... – Ник не успел договорить, как Альфа перебил его:

– Знаю, – сказал он. Шона шумно вздохнула. – Наверняка журналисты.

– Или родители очередного подкидыша пришли взглянуть на преклонивших колено перед Матерью-природой, – на одном дыхании презрительно выпалила Шона.

Дэн вышел вперед:

– Хочу взглянуть на них.

– Не нужно, – нахмурилась Амелия. – Вдруг они просто заблудились?

– Приезжие в Алиене? Не смеши меня. – К ним подбежал Виль. Он одарил каждого изучающим взглядом, сделал для себя какие-то выводы и нацепил мрачное выражение. Ни Дэн, ни Ник, ни отец, Амелия или Шона – никто не ответил ему улыбкой.

Амелия корила себя за бесчувствие, но не могла ничего с собой поделать. Игнорирование надолго не затянулось – начало проступать искреннее негодование. Виль никого не предал, он всего лишь влюблен в человеческую природу, но Амелия все равно считала себя преданной. Наверняка, как и все остальные. Телом он здесь, а душой…

Ник вздернул подбородок и глянул вдаль. Плохой знак. Очень плохой. Амелия знала, что в его голове происходила интенсивная борьба между здравым смыслом и инстинктивным желанием проявить себя.

Ну уж нет.

– Даже не думай, – сказала Амелия, пока отец, Дэн и Шона о чем-то спорили. Виль стоял молча, глядя в землю, на задумчивого Ника, кроме нее, никто не обращал внимания.

– Ник...

И тут Ник рванул с места.

На ходу он лишился человеческого обличья и превратился волка. Амелия до боли сжала кулаки – ногти впились в кожу. Идиот.

– Сделайте что-нибудь! – крикнула она, но никто из присутствующих не ринулся останавливать Ника. Дэн глянул на отца в ожидании приказа – тот покачал головой.

– Никому не двигаться! – прокричал Малькольм. Все послушно отвели взгляд от удаляющейся фигуры Ника и вновь принялись рьяно обсуждать происходящее. Амелия не сводила с волка глаз, пока тот не затерялся в лесной зелени. – Мой сын все сделает сам.

На Дэна было больно смотреть. Эти слова явно задели его за живое. Амелия была уверена, что Мальком бросил эту фразу не подумав. Хотя кого она обманывала. Отец говорил мало, но всегда по делу. Значит, он сделал это намеренно.

Бета должен быть самоотверженным. Это Дэну необходимо было побежать в лес, к нарушителям, чтобы показать, кто здесь правая рука Альфы на самом деле.

– Этот запах... Чувствуете? – спросил Виль, все с тем же мрачным выражением.

Амелия заставила себя отмахнуться от мыслей о поведении старших братьев и постаралась принюхаться, но, конечно, она не настолько чутка, как они.

– Огонь, – тихо сказал Дэн.

– Они что... пытаются устроить пожар? – спросила Шона.

Никто и никогда не смел нападать на леса Патрии. Они – безгрешные обитатели Алиены. Кто эти самоубийцы?

Амелия задала вопрос вслух.

– Узнаем, кто, если Ник их не прикончит, – ответил Виль, уперев руки в бока.

***

Амелия не находила себе места. Всюду царили хаос и неразбериха. Мальком послал Дэна и еще нескольких крепких полуволков отправиться тушить пожар, для этого их снарядили бочками, которые нужно будет наполнить в пруду. Хотелось кричать, что есть мочи, потому что Ник не возвращался.

Когда поднялся дым, среди деревьев у нетронутых хижин показалась знакомая фигура. Суровый и запыхавшийся Ник, в человеческом обличье нес на плечах двух незнакомцев. Отец вышел вперед. Амелия с остальными полуволками и подкидышами сидела на деревянных лавочках у главной хижины, принадлежащих советникам. Мальком приказал никому не высовываться и ждать возвращения Ника.

Ник осторожно опустил тела на землю. Наверное, даже чересчур осторожно. Амелия знала, что эти люди живы. Полуволки, несмотря на сдержанную ненависть к обычным людям, никогда их не убивали. Хотя, по ее мнению, данных индивидов стоило бы прилюдно казнить за столь ужасный поступок.

Она вздохнула. Взору Амелии представились лица ее ровесников – девушка и парень. Молодая девушка азиатской внешности была маленького роста, с короткой стрижкой «под мальчика» и довольно крепкими мышцами. Парень был высок и весь в отвратительных наколках, его волосы при свете дня казались иссиня-черными.

Амелия никогда прежде не видела столь притягательного лица. Ей хотелось дотронуться до его бледной кожи с татуировками. Но она тут же одернула себя. Незнакомец проник на территорию «племени». Он – преступник.

Глава 7. Сумасшедшая блондинка.

Несмотря на тусклое освещение комнаты, глаза Энзо не сразу привыкли к свету. Он часто заморгал. Принюхался. Пахло сладкой выпечкой. Во рту собралась слюна. Когда он ел в последний раз?

Энзо попытался поднять голову, но та оказалась безумно тяжелой. Пульсирующая боль раздалась в висках, он тихо застонал и закрыл глаза. Наверное, ему стоило еще немного полежать. Но тут он вновь почувствовал запах сладких булочек... Мама очень редко готовила сама, а печь не умела вовсе. Значит, он не дома. Тогда... Где же он оказался?

Энзо попытался пошевелиться. Удалось. Отлично. Вот только запястья саднит, кожа оцарапана, и, кажется, руки его на привязи. Кровь будто не приливала к кончикам пальцев. Голова болела не просто так, это была боль от удара. Либо он упал в обморок и сам себя покалечил, либо его кто-то вывел из равновесия. Судя по связанным рукам, второй вариант был более правдоподобным.

Кая. Он был с Каей, своей напарницей, как и всегда. Очередная вылазка. Он вспомнил «мост». Хвойные деревья. Острое, пробирающее до дрожи желание проявить себя. Показать, что он лучше. Смелее. Умнее. Показать, что так можно, что так нужно. Он вспомнил убивающий запах гари.

На Каю напал волк. Черт, вот оно. Он все вспомнил. Потом, волк напал и на него. Вот почему он ощущал себя как выжатый лимон.

Волк... убил его? Энзо мертв?

Если ад, в который так верят фанатики, реален и выглядит как темная комната, пропахшая сдобными изделиями – что ж, тогда он даже рад быть мертвецом.

– Никогда не видела, чтобы волосы на солнце отливали темно-синим, а при обычном свете были просто черными.

Энзо резко поднял голову на голос. Черт его дери, зачем? Он вновь запыхтел и опустил ее на пол. Боль стала просто невыносимой. Руки так сильно зудели, что хотелось разодрать кожу в кровь.

Спустя пару секунд он все-таки открыл глаза.

Над ним нависала молодая девушка, примерно его возраста, может, чуть младше. У нее были светлые, почти белые волосы и какой-то странный насмешливый блеск в голубых глазах.

– Ч...что? – в ответ Энзо издал хрип, а не слово. Он прочистил горло. Как же хотелось пить...

– Ты еще и говорить не умеешь?

Уголок ее губ взметнулся вверх, похоже, она наслаждалась представлением. Ее лицо было так близко, что Энзо мог разглядеть скопление веснушек на ее вздернутом носу.

– Где я?

Наконец голос прозвучал твердо и уверенно. Девушка в удивлении приподняла брови. Не думала, наверное, что он придет в себя так быстро. Надо же, какое огромное количество эмоций за долю секунды промелькнуло на ее бледном лице. Ее было очень легко прочитать. Значит, это не она его связала в этом незнакомом доме. Слишком невинная. Тогда кто…

Как и всегда, опираясь только на внешность, Энзо мысленно составил список ее характерных черт:

Наверняка считает себя лучше и выше остальных. Достаточно харизматичная, судя по уверенной жестикуляции, хотя совсем не старается показать себя таковой. В пристальном взгляде помимо насмешки появились признаки стеснения, она даже опустила глаза. Не такая бойкая, какой кажется на первый взгляд.

– Я спросил: где я?

Энзо начинал терять самообладание. Почему она молчит, будто воды в рот набрала? Разбудить его странным комментарием ей не составило особого труда.

Так и не подняв на него глаз, девушка рывком встала.

– Куда это ты собралась? – спросил Энзо. Тишина. Кажется, в ее голове шла борьба: уйти или остаться.

– Я с тобой говорю! – голос срывался от прилива норадреналина. – Где я, черт возьми, нахожусь? Где Кая? На нас... на нас напали. Волк. Ты спасла меня?

Может это действительно было так, она могла из испуга связать его – но как перетащила его бесчувственное тело сюда? Ей явно кто-то помог. И почему он не помнит, что случилось с волком?

– Отвечай, – выплевывая слова, продолжал Энзо. – Ты. Спасла. Меня?

– Ох, ты бы хотел, чтобы все было именно так, верно? – ядовито прошептала она. Острый луч солнца из наполовину открытого окна хижины падал на ее лицо, подчеркивая пылающую ярость.

Хижина... Это определенно хижина. Энзо перевел взгляд на окно, за которым виднелись высокие, не обделенные листвой деревья. Лес.

Пламя не захватило жилища племени. Энзо не в безопасном доме добродушной девчонки, спасшей его от волка. Осознание обрушилось на него, как тазик с ледяной водой.

Он в плену.

– Зачем ты меня связала?

Девушка сложила руки на груди:

– Чтобы ты не сбежал. А зачем еще, дубина?

Логично. Проблема в том, что это именно то, что Энзо собирался сделать. Он постарался собрать мысли в кучу и приступить к использованию единственного приема, который поможет ему добиться хоть какого-то понимания.

К игре в наивного паренька.

– Что я такого сделал, что заслужил быть пленником такой симпатичной девушки?

Нахмурил брови для пущего эффекта. Изображать искреннее негодование – его конек.

– Родился, – коротко ответила девушка, продолжая стоять в напряженной позе.

Глава 8. Удар.

Взгляд мудреца Кларо был настолько злым, что Амелия невольно обрадовалась, что не она является причиной его недовольств. Он глядел на парня с нескрываемой ненавистью, но помимо этого в черных глазах виднелось что-то еще, похожее на жгучий интерес. Кларо вместе с Амелией стояли, глядя на нарушителей сверху вниз. Амелии нравилось ощущать себя более значимой. Нравилось демонстрировать всем своим видом, что парень, несмотря на свою смазливую мордашку, ничто иное как мусор.

– Твои братья и отец на охоте, – бросил Кларо, не отрываясь от рассматривания юноши, – придут с минуты на минуту.

Парень глядел на мудреца с негодованием, даже... кажется, в его глазах наконец-то промелькнул страх.

Амелия отвернулась от него и кивнула, мысленно ведя обратный отсчет. Она прониклась такой неописуемой ненавистью к парню, что предвкушала сладкое наслаждение, которое получит, когда совет вынесет свой вердикт. Мать-природа не признает насилия... Однако племя не раз закрывало глаза на сию установку. Да и вообще, разве природа сама – не олицетворение жестокости? Слабые погибают от рук сильных, становясь пищей для их дальнейшего безмятежного существования. Полуволки питаются мелкими животными, которым не повезло оказаться под рукой. Разве то, что они делают, – не грех?

Но как же им выживать иначе? Мир сам по себе – жестокое место. Он изначально был порочен. Бог не совершенен. Им, его мирным обитателям, остается лишь сосуществовать в мире, где все уже решено.

Вдруг послышался вдох, отвлекший Амелию от размышлений. Она глянула в дальний угол комнаты – напарница придурковатого паренька приходила в себя. Раздалось слабое пыхтение. Вероятно, она пыталась высвободить связанные руки.

– Назовитесь, – приказным тоном сказал Кларо.

Парень все не отводил от него сосредоточенного взгляда. Терпение Амелии было на исходе:

– Назови свое имя!

– Энзо, – спокойно ответил он и перевел карие глаза на нее. – Меня зовут Энзо.

– Как зовут твою девушку, Энзо? – опередив Кларо, сказала Амелия. Мудрец, благо, позволил ей вступить в переговоры.

– Подругу, – раздраженно исправил он. – Кая.

С той части комнаты раздались страдальческие стоны, будто в подтверждение слов Энзо. Кая не оставляла попыток освободиться, и, кажется, травы, которыми их с Энзо накормил Кларо, даже после пробуждения заставляли вторженцев чувствовать себя хуже некуда. Кая корчилась, вертелась из стороны в сторону, пока наконец не сдалась:

– Кто... кто вы? – явно прилагая усилия, спросила она, все еще не открывая глаз. Зрачки метались из стороны в сторону под плотно сжатыми веками.

– Кая, у меня отличные новости, – грустно усмехаясь, произнес Энзо. Наверняка он испытывал невероятную боль, выворачивая голову, чтобы посмотреть на нее. – Мы с тобой в плену у Патрийцев.

– Скажи, что я сплю.

– Не спишь.

– Я убью тебя, Энзо Приц.

– Если бы у тебя была возможность...

– Молчать! – Маска непоколебимости треснула, и Кларо наконец выпустил настоящие эмоции. Он стоял, сцепив пальцы в замок за спиной, и нахмурившись смотрел в стену. Амелия не успела среагировать – ей тоже, бесспорно, хотелось вставить свои пять копеек в сей странный обмен саркастическими выражениями, – как дверь хижины с грохотом отворилась.

На пороге стояли решительный Дэн, хмурый Ник, отец с пустым взглядом и Виль с застывшим на лице выражением крайнего возмущения.

***

Совет выглядел куда строже, чем обычно. Едва слышные переговоры были бурными, и, кажется, советница Шона была совсем не в духе.

Амелия осталась в стороне: не хотела попадаться на глаза советникам раньше суда. Еще накинутся на нее, как стая ворон. Их с братьями наказание все еще на очереди. Вряд ли об этом кто-то забыл. Двое подкидышей: красивая рыжеволосая девочка девяти лет по имени Энн и двенадцатилетний мальчик с черными кудрями и длинным носом, — Олли, – уже покорно сидели неподалеку от лавочек советников в тени низкого дерева, в ожидании начала представления. Подкидыши всегда были некой тенью, всегда второстепенные, всегда где-то на фоне. Поэтому Амелия отличалась от них, несмотря на то, что так же, как и они, являлась еще человеком. Она всегда выступала в главных ролях, с самого детства, с того момента, как была принята в семью Альфы. У Патрийцев это ее положение вызывало разные чувства. Кто-то бесился, кто-то завидовал, кто-то боялся. По этой причине Амелия предпочитала большую часть своего времени посвящать посиделкам в хижинах полуволков, которым она доверяет. Братья, изредка Шона и очень часто Кларо. Ей совсем нескучно и в одиночестве. Амелия изучала лес, который, несмотря на то, что был ей родным домом, все еще раскрывал перед ней свои нескончаемые секреты.

Полуволки, торопясь, покидали свои хижины, надеясь хоть одним глазком взглянуть на нарушителей. Амелия всеми клеточками тела ощущала их сгущающееся возбуждение.

Прошло ровно два часа с переговоров отца и Дэна с Энзо и Каей. Амелия понятия не имела, о чем они говорили. Ее, Ника и Виля попросили покинуть хижину Кларо. Не успела Амелия и пискнуть, когда их выставили за порог, как братья со скоростью света понеслись в чащу, оставив ее одну.

Кларо сидел на лавочке советников и рьяно спорил с высоким, худым молодым советником, звонкий голос которого, вечно перебивающий Кларо, вызывал желание заткнуть чем-то уши.

Глава 9. Ягоды.

Очередная победа. Очередной триумф. Похоже, Мать-природа все же на его стороне.

Энзо уже был готов расстаться с прежней жизнью, как вдруг Мальком и Дэн Запансы наведались на допрос. Тот старик, смахивающий на тощего Санта Клауса, которого позвала блондинка, как Энзо уже позже узнал – Амелия – покинул хижину, как только стопа Малькома переступила порог.

Обжигающая боль в запястьях отрезвляла, отчего рассудок его оставался холодным. Он сразу понял, что к чему.

Они представились. Мальком – важная шишка. Это стало понятно по почтительно опущенным глазам Санты Клауса и самодовольной физиономии сумасшедшей блондинки, мол, «Вот сейчас тебе точно крышка». Дэн же был его помощником, или лучше сказать правой рукой. Шестеренки в мозгу Энзо не переставали крутиться, и он мысленно послал предупреждающий сигнал Кае. Он надеялся, что взгляд его выражал именно то, что обитало в его мыслительном потоке: «Говорить буду я, а ты придерживайся моей версии».

Говорить с Малькомом пришлось недолго, так как ему вдруг стало плохо, и он, взявшись за сердце, приказал Дэну закончить начатое. Ему помогли покинуть хижину, но Дэн выглядел спокойно, непоколебимо, словно был на все сто процентов уверен, что Мальком придет в себя в нужное время.

Или же ему просто было наплевать.

– Ваши полные имена? – спросил Дэн. Его отец интересовался лишь неудавшейся попыткой пожара, а этот, похоже, хотел поближе узнать поджигателей.

– Энзо Приц.

– Кая Акияма.

– Ты не местная?

– Мой отец японец, но родилась я в Паворе.

– Как давно в Алиене?

– Шесть лет.

– А в каком городе жила до?

– Столица. Матер.

– И чем же тебя привлекла крошечная Алиена?

– Не меня, а моих отца с матерью. Меня устраивал Матер. Думаю, маленькие города как раз и созданы для таких людей, как мои родители.

– Беглецов?

– Желающих избежать лишних глаз. Мы не нелегалы, если ты об этом.

– Что насчет тебя, Энзо? – Дэн проигнорировал замечание Каи и повернулся к нему. План «говорить буду я» пошел ко дну. Хотя Кая и не рассказала ничего такого, что можно было бы использовать против них, Энзо все равно хотел вести диалог сам. Возможно, во всем виноваты его «нарциссические замашки». Мать часто называла его желание доминировать подобным выражением.

– Весь в отца. Кроме себя никого не видишь.

– Не моя вина, что ты влюбилась в самовлюбленного болвана.

– Я не хотела, чтобы ты стал таким же.

– Генетика, мам. К тому же, это ты подтолкнула меня к ограблениям. Я – твой кормилец. Так что будь добра и дай мне спокойно делать то, что получается у меня лучше всего.

Какое-то время она молчала, уставившись на газовую плиту и глубоко вздыхая. Такой она рисовалась в сознании Энзо, когда кто-то произносил слово «мама». Уставшая и замученная. Дотрагивающаяся до горячей кастрюли голыми руками, в те редкие моменты, когда готовила. Всю жизнь сдерживающая крик и ограничивающаяся лишь бесполезными замечаниями. Женщина, поплатившаяся за свою глупую любовь к преступнику, теперь до конца жизни связанная с миром мошенников.

– Видел бы он тебя сейчас, налюбоваться бы не смог, тьфу. Его маленькая копия. Пустоголовый придурок с нарциссическими замашками.

Тогда Энзо улыбался, глядя на нее сверху вниз и воспринимая ее нападки как попытку выйти с ним на контакт. Жалкое зрелище. Она совсем не умела разговаривать. На ее языке «пустоголовый придурок» имело несколько значений. Первое – ты и правда пустоголовый придурок. Второе – я люблю тебя.

– Не волнуйся, увидит, когда я присоединюсь к нему в аду. Сразу после тебя. Нас ждет долгожданное семейное воссоединение.

– Надеюсь, мы все-таки попадем в Чистилище и поплатимся за все совершенные отвратительные деяния. Я правда надеюсь на это, Энзо.

Он всегда усмехался, когда она упоминала это место. Эта женщина признает все, но только не здравый смысл и суровые реалии, в которых как-то нужно выживать.

– Думаю, отец все еще там, отрабатывает грешок под номером двести сорок четыре, – шутил он.

– Какой же ты болван, – отвечала мать.

Энзо рассказал Дэну правду.

– Я тебя услышал, – тихо произнес он, оглядываясь на дверь. Возможно, боялся, что отец вот-вот вернется. И его, кажется, совсем не напугал тот факт, что он с Каей намеревался устроить пожар забавы ради. – Как ты, Энзо, посмотришь на то, если я предложу тебе освобождение?

Энзо присвистнул. Он знал, что верить вот так на слово – то же самое, что копать себе могилу.

– Я освобожу вас и обещаю не сдавать полиции, – повторил Дэн. – Но с одним условием.

– Каким же?

– Я, мои братья и сестра уходим вместе с вами.