Волчья невеста 2

Глава 1

Ева

Говорят, что у Владыки на каждого из нас свой план. Вроде как судьба человека предрешена еще с самого его рождения. Кто бы там свыше ни планировал мою жизнь, он явно переслушал баллад или страшных сказок, из тех, которыми пугают детей, чтобы не ходили далеко в чащу леса или не играли на болотах. Потому что, возвращаясь в родную деревню, я оставляла за спиной то, что раньше не могла даже вообразить. Кровь, страх, страдания и… тайну. Тайну, которую хотела бы забыть. Вырвать и сжечь эту страницу летописи моей жизни. Увы, идущий рядом со мной зверь не позволял сделать вид, что ничего этого не было: ни моего статуса волчьей невесты, ни смерти генерала, спасителя человечества, а на деле мерзавца, использующего всех и вся.

Прогнать зверя у меня не получалось, эта упертая скотина отныне считала себя моим защитником. Верным телохранителем, следующим иногда по пятам, иногда забегающим вперед. Вервольф на побегушках у селянки! Узнал бы кто, не поверил. Но Теодрик ни разу за все наше долгое путешествие не перекинулся в мужчину. За это я была ему самую капельку благодарна, потому что наши отношения с вервольфом в человеческом обличии были сложными… Я бы предпочла, чтобы их не было вовсе, он же считал иначе.

Иногда мы разговаривали. Я бы сказала, что чаще всего я пыталась от него избавиться. Убегала или угрожала палкой. В первом случае зверь с легкостью меня догонял, во втором просто садился на задницу и внимательно меня рассматривал, не скалясь и не пытаясь защищаться. На все мои вопросы, в моей голове звучал уверенный мужской голос:

«Ты моя истинная. Я забочусь о тебе».

Он так мне раньше и сказал: «Ты моя истинная, и я докажу тебе это. Если ты и после этого захочешь, чтобы я ушел, так тому и быть».

Я множество раз заявляла ему, что хочу, чтобы он шел своей дорогой, но зверь продолжал идти моей. Впрочем, путь домой оказался быстрее и проще, когда у тебя в защитниках огромный бурый волк. Я добралась в родную деревню меньше чем за месяц, чтобы найти ее пустой.

Первой мыслью было: опоздала. Лиам, мой злейший враг, дотянулся до моих родных, уничтожил. Я упала на землю перед домом, в котором родилась и прожила практически всю свою жизнь, и горько, навзрыд, заплакала.

Опоздала. Не защитила. Навлекла на них беду своим желанием помочь незнакомке. Да только где теперь та Айра? И где мама? А мои сестры? Они же совсем малышки!

Я так увлеклась собственным горем и чувством вины, что не сразу заметила, что зверь лбом толкает меня в плечо.

«Твои слезы разрывают мне сердце, моя луна», — тяжело выдохнули в моей голове.

— Отстань! — зло прорыдала я. — Это все из-за тебя и альянса. Если бы вы не пришли к нам…

«Если бы люди не пришли к нам, не сделали того, что сделали, я бы не отправился сюда мстить».

— Отомстил? Теперь мстить некому!

«Странно. Нет тел или крови».

Я не стала отвечать, да и что толку? Кажется, выплакала все слезы, не заметила даже, как зверь вскинул голову и куда-то убежал. А вернулся… с теткой Кларой.

Я сначала решила, что мне привиделась ковыляющая от волка старушка. Наверное, она хотела убежать от чудовища, но больные колени не позволяли ей двигаться быстро.

— Евушка! — ахнула она, наконец-то заметив меня. В отличие от коленей, глаз у тетки был зоркий. — Беги отсюда!

— Он со мной, тетушка, — призналась я, подбежав к ней и поддерживая старушку, не позволяя ей свалиться к моим ногам. — Он не сделает вам ничего плохого.

Сказала это и сама удивилась, откуда у меня эта уверенность? Ведь с детства любой человек знает, что зверь — его лютейший враг. Только Теодрик возомнил меня своей истинной, а для них это не пустой звук. Самое святое, что можно отыскать в мире.

Собиралась ли я этим пользоваться? Точно нет. Я желала вернуться к людям, а волка оставить в лесу.

— Ты приручила зверя, Евушка? — внимательно посмотрела на меня старушка, но заметно расслабилась. — Всегда знала, что ты утрешь нос всем нашим мужикам.

Я покосилась на усевшегося неподалеку волка. Жаль, у Клары такое хорошее зрение. Пусть бы считала, что это просто животное, а не двуликий.

— Да разве их можно приручить, тетушка? Он сам привязался.

— Привязался, говоришь? Может, это и к лучшему в наше неспокойное время. Видно, перемены действительно на пороге.

— Что случилось? На деревню напали?

— Напали? Что ты! Все сами ушли. В Крайтон.

«Я же говорил, что не чую крови», — прошелестело волчье в голове.

Наступила моя очередь удивляться.

— Но почему?

— Там безопаснее, девочка. Все твои ушли.

Знание, что моя семья в безопасности, лекарским бальзамом легло на душу. Я снова расплакалась, но на сей раз от облегчения.

— А вы почему не ушли? — спросила сквозь слезы, обнимая Клару.

— Я смерти не боюсь, Евушка. Мне родной дом милей всяких крепостей.

Я помогла старушке, отвела ее к дому, а сама вернулась к своему. Сердце требовало отправиться за близкими прямо сейчас, здравый смысл настаивал на том, что блуждать по лесу ночью даже в компании привязавшегося зверя — идея так себе. Солнце нырнуло за лес, и я приняла решение остаться на одну ночь в родной деревне.

Глава 2

Теодрик

Тео сжимал истинную в своих объятиях всю ночь, привычно согревая и защищая ее. От любой напасти: призрачной, сотканной представлениями Евы о вервольфах, ее нежелании поверить в его чувства и в то, что все изменилось, стоило ему понять, кто перед ним, и настоящей, которая могла грозить его луне. Пусть даже Альянс разрушен и альфы повержены, на свободе вполне могли ходить прихвостни генерала. Кому как не ему знать, на что способны эти овцы в волчьих шкурах!

Сегодня ночью он сделал к ней крошечный шаг, но не спешил обольщаться. С Евой один шаг вперед, сотню назад. У него несколько ночей ушло на то, чтобы приучить ее спать вместе со своим волком: то на дерево залезет, то попытается бежать. Потом все-таки привыкла, или взвесила все за и против. Чего у его истинной не отнять, так это ума и смекалки. Гордость гордостью, а без него она бы замерзла в тех лесах или стала легкой добычей зверя. Не вервольфов, так медведя или рыси. По пути им попадалось много зверья, но все обходили их стороной, почуяв хищника пострашнее. Ева поняла, что с ним будет безопаснее, и уступила.

Приняв звериный облик, он приручал Еву. Заботой, чувством безопасности. Радовался каждой маленькой уступке. В отличие от Евы, которая стремилась в родную деревню, Тео было все равно куда идти. Встретивший истинную последует за ней хоть на край земли. Единственной его целью было приручать ее постепенно, мягко, показать луне, что истинность не проклятие, а бесценный дар. Будь Ева волчицей, она бы сразу это почувствовала. Их связь, это притяжение, эту радость и счастье. Но она волчицей не была. Ева родилась человеком, поэтому звериные порывы ее пугали. Сам Теодрик пугал ее, напоминал о прошлом, в котором он уже не раз раскаялся.

Поэтому, перекидываясь в мужчину он понимал, что здорово рискует. Истинная может прогнать, а может испугаться, и тогда все его потуги, все, чего он успел добиться, пойдет насмарку. Но Ева сначала удивила его приглашением, затем своим ароматом.

Теодрик знал, что аромат истинной в полную луну способен сводить с ума молодых волков. Они теряют связь с разумом, отдаваясь на волю инстинктов, так было у него с Лувой. Возможно, это помогло в этот раз. Ему пришлось сдерживать рвущего на волю волка, только чтобы не наброситься на Еву. Чего только ему стоило устоять перед этим ароматом луговых цветов, перед зовущим запахом изнывающим от той же жажды истинной. С Евой все было иначе. Гораздо острее и опаснее. Опаснее, потому что любая ошибка могла стать последней, разрушить их хрупкое перемирие.

Впрочем, вчера он сдержался и тем самым продвинулся вперед. Так, по крайней мере, Тео считал до самого утра. Сам толком не спал, сжимая истинную в объятиях, а затем надел мужскую одежду, что она вручила ему. В душе заворочалась ревность при виде простых рубахи и штанов какого-то работяги, но альфа напомнил себе, что Ева досталась ему нетронутой. Кем бы ни был мужчина, чьи вещи она хранила, он ее не касался. Не был ей мужем.

Ева стала супругой Тео в их самую первую ночь, хотя не знала этого. Альфа и сам не знал, а теперь расхлебывал кашу, которую заварил.

Проснувшись, Теодрик хотел вновь обернуться волком, но передумал. Если истинная позволила ему обнимать и ласкать себя, значит, больше его не боится. Так чего таиться и изображать из себя послушного пса? Он мужчина. Ее мужчина. Пусть привыкает, что теперь он будет возле нее таким.

Пока Ева спала, Тео снова натаскал воды, подбросил дров в печь, посмотрел, что осталось в погребе. Видимо, ее семья уходила из деревни в спешке и налегке, потому что внизу оказались запасы летнего урожая: мешки с картошкой и морковью, соленые грибы, сушеные фрукты и прочее. Небогато, но сразу видно, что его истинная до того, как попала в лапы выродка Лиама, не голодала.

Теодрик сходил к ближайшей речушке и поймал рыбу, вернулся и приготовил ее на огне. К рыбе пошли овощи. Возня и запахи, конечно же, разбудили Еву, и она вскочила на постели, заспанная и взъерошенная, как маленькая птичка.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Не видно? — обернулся Тео. Кухня была отделена от спальни условными деревянными столбами, которые удерживали крышу. Неудобно, если хочешь уединиться, но так он мог наблюдать за спящей Евой. — Готовлю нам завтрак. Лапами это было неудобно, а сейчас могу вернуть тебе долг.

— Ты мне ничего не должен, — проворчала истинная и, завернувшись в одеяло, пошла умываться.

— Вот и понимай теперь, удовлетворил я луну или нет, — пробормотал себе под нос альфа.

Ева умылась, затем спряталась за широким столбом, а вынырнула оттуда уже в другой одежде. У Тео глаза на лоб полезли, когда он увидел луну, щеголяющую в мужской одежде, а после его брови сошлись на переносице. При виде истинной в штанах и заправленной рубахе, подчеркивающей тонкую талию, он сам чуть не порвал собственные штаны, настолько в паху стало колом. Волк внутри зарычал, требуя ее присвоить или хотя бы переодеть.

— Это что такое? — все-таки рыкнул Теодрик.

— Что? — Ева непонимающе вскинула брови.

— Почему ты в мужской одежде?

Он моргнула, а затем посмотрела на него с вызовом.

— Это моя одежда. Знаешь ли, по лесу в платьях не набегаешься, когда ты единственный охотник в семье!

Тео едва прикусил язык, чтобы не напомнить ей, что она вполне успешно бегала по лесу в платье. Вместо этого заявил:

— Тебе больше не нужно охотиться. Теперь это буду делать я.

Видимо, зря, потому что Ева вмиг закрылась, помрачнела и посерьезнела. Сразу стало понятно: ничего хорошего не жди.

— Кстати, об этом, — сказала она, подходя ближе. — Как от этого избавиться?

— От чего?

— От истинности.

Теодрик сначала не поверил собственным ушам, а когда поверил, то… У альфы из груди вырвалось утробное рычание, оно принадлежало как волку, так и мужчине. Шутка ли, избавиться от истинности? Самого дорогого дара богов! Того, о чем мечтает любой волк, еще будучи волчонком. А эта женщина желает разорвать божественную связь, разорвать и растоптать, как какой-то сорняк. Такого он стерпеть не мог. Ни стерпеть, ни понять.

Глава 3

Ева

Со смертью моей избавишься.

Я ненавидела вервольфов. Настолько сильно ненавидела, что еще недавно желала всему альянсу долгой и мучительной смерти. Такой же судьбы, на которую они обрекали волчьих невест. Чтобы бесы вечно варили их в своих котлах! Альфа Теодрик не был исключением: меньше одной луны назад я бы пожелала ему того же. Но сейчас желать гибели тому, кто стерег твой сон, защищал тебя от хищников и от голода, не получалось. Если бы я сказала, что хочу, чтобы большой темный волк сдох, я бы солгала самой себе.

Я не желала ему смерти даже ценой собственной свободы. Это было нечестно, жестоко и неблагодарно. Этим путешествием, своей помощью зверь полностью искупил свою вину передо мной. Я так для себя решила. Но этот вовсе не означало, что я смирюсь со своим сказочным превращением в волчицу. Что мы перекинемся в зверей и радостно побежим выть на луну!

В голову сразу полезли воспоминания о том, как именно мы ночью «выли на луну», и у меня загорелись щеки. Сильнее, чем когда зверь увидел меня в штанах: от одного его взгляда стало жарко и захотелось переодеться. Всю свою одежду на себя напялить, чтобы не смотрел больше!

Выходило, что нужна ему не я сама, а та волчица, которая должна прийти после меня. В конце этого превращения. Я яростно потерла полоску шрама на собственной шее, будто она была свидетельством моего скорого обращения к дикой природе. Владыка окончательно отринет меня, а вместо него придут другие боги — Предки. Испугавшись своей мысли, я сложила пальцы в молитвенном жесте и прочитала своему единому богу короткую молитву. Чтобы сохранил, чтобы защитил, чтобы наставил на путь истинный…

Правда, на слове «истинный» я словно мысленно споткнулась и помотала головой. Никаких истинных! Я Теодрику не истинная, он ошибается, а если не ошибается, нужно найти способ, как разорвать эту связь без кровопролития и чьей-либо смерти.

Я найду способ остаться человеком. Должна найти!

Приободрившись, я даже с завтраком расправилась быстро и с удовольствием. Когда только волчий принц (а члены волчьего альянса были равны по статусу человеческим правителям) научился так вкусно готовить? Не в походах же? Я видела, у него для этого есть стая, которая выполнит любой каприз по первому требованию.

Где она только? Этим вопросом я мучилась недолго, просто не привыкла держать все в себе. Особенно, когда это касалось родной деревни. Что, если мы сюда зверей приведем, а здесь тетка Клара осталась?

— Где твоя стая? — поинтересовалась я, выходя на крыльцо.

Теодрик сидел на лавке и вновь неодобрительно покосился на меня. Смолчал и правильно сделал: в своей одежде я чувствовала себя как рыцарь в доспехах — в безопасности.

Думала, он не ответит, или скажет, что поскакал за истинной, потерял с ними связь, но его ответ меня неприятно удивил:

— В двух днях пути отсюда, но смогут бежать быстрее, если я прикажу.

— Прикажешь… отсюда?

— Я альфа, истинная. Я связан со своими волками.

— Не называй меня так больше! — разозлившись, приказала я.

— Что? — Он насмешливо приподнял бровь. — Решила убить меня? Насчет смерти я не шутил.

— Нет, я найду другой способ, — прорычала я.

Теодрик разом подобрался, одним плавным движением поднялся, нависая надо мной. Когда он так делал, хотелось убежать, но я и раньше перед ним не пасовала, сейчас — тем более.

— Какой?

— Пока не знаю, — я вскинула голову, чтобы смотреть ему в глаза, — но я обязательно выясню, как это сделать.

Зверь расслабился, наверняка решил, что ничего у меня не получится. Но мне было плевать, что он там решает, а пока…

— У меня есть имя — Ева. Называй меня или так, или никак иначе.

— Хорошо, Ева, — слишком легко согласился он.

Я кивнула, подозревая, что где-то здесь закрался подвох. Но пока мои подозрения не подтвердились, крыть было нечем.

— Скажи своей стае, чтобы не трогали тетушку Клару. И не пугали! Она старая женщина, пусть доживет свой век в мире и спокойствии. А лучше пусть обходят деревню стороной.

— Что значит «обходят»? — прищурился Теодрик. — Разве нас здесь не будет?

— Не знаю насчет нас, но меня здесь точно не будет. Я отправляюсь в крепость Крайтон. Искать свою семью.

Альфа уже не просто хмурится, сквозь человеческое просматриваются злые звериные черты.

— В крепость, в которую заказан путь вервольфам? — рычит он. — Тебе нельзя туда.

— Это тебе нельзя туда, — я смотрю зверю в глаза.

Это ему не нравится, а мне не нравится, что мы вообще спорим о том, что мне делать и куда идти. Я свободная женщина, человек. Больше не его рабыня. И, кажется, Теодрик об этом тоже вспоминает.

— Я не был там, но знаю, что они как-то вычисляют вервольфов и расправляются с ними.

— Повторяю: я тебя с собой не зову. Мне нужно к семье.

Я развернулась и скрылась в доме, тем самым поставив жирную точку в этом разговоре. Больше всего на свете я боялась, что Теодрик как-то меня остановит. Попросту схватит и запрет в доме. Или вообще потеряет свое терпение истинного и увезет с собой! Но когда я собрала все необходимые вещи в дорожную сумку и вернулась на крыльцо, на скамье аккуратной стопкой лежала одежда отца, еще хранящая тепло альфы. Руки сами собой потянулись к рубахе и штанам и запихнули ее в сумку. Потом уже, за калиткой, я подумала, что возможно зверь за мной не пойдет, но не возвращаться же, тем более не выкидывать добротную одежду, к тому же, память об отце.

Визуал: Тео и Ева

Глава 4

— Пусти! — хрипло, со сна зашипела я.

Попыталась вырваться, но куда мне: зверь схватил меня и притянул к себе. А у меня мороз по спине прокатился, когда я поняла, что ему ничего не стоит повторить все снова. То, что я пережила по его милости, будучи волчьей невестой. Бросить меня на эту узкую койку, содрать с меня штаны и заставить принимать его в любой позе, в которую ему захочется меня поставить. И самое ужасное, что я приму, соглашусь на все это, прикушу губу и даже не стану кричать, как сказал хозяин постоялого двора. Не потому что он так сказал, конечно же, а потому что во мне теперь бурлит кровь вервольфов. Потому что для волчицы, в которую я превращаюсь, это не насилие, а радость ласки истинного. Тупое животное!

Мне так страшно и обидно стало, что вместо того, чтобы съездить Теодрику по морде, я по-женски заколотила кулаками по массивной мужской груди.

— Ты обещал, что не тронешь меня! — шипела я. — Что больше не будешь ни к чему меня склонять!

Кажется, я все-таки прикусила губу. Прикусила и прокусила до крови, потому что почувствовала металлический вкус на языке.

Альфа встряхнул меня хорошенько и заставил смотреть ему в глаза, которые сейчас горели едва скрытой яростью.

— Я разве тронул тебя, Ева? — тихо и опасно-спокойно поинтересовался он. — Разве заставил делать что-то помимо твоей воли?

— Ты держишь меня на коленях! — возмутилась я, чувствуя, как опалило жаром щеки. — А еще упираешься мне в ягодицы… тем, чем упираешься! Что я должна думать?

— Да ты вообще не думаешь, женщина! — рыкнул он. — Внизу множество мужиков, и только слепой не оценил твои ягодицы. Не проводил тебя взглядом, когда ты поднималась по лестнице в этих штанах. У каждого хрен стал колом, стоило тебе похлопать своими прекрасными глазками и вильнуть сладкой задницей…

— Хватит, — взмолилась я, прикрывая уши ладонями. — Я больше не желаю слушать эту похабщину. Тебя послушать, так я могу вскружить голову всем и каждому. Но это не так! До встречи с вами, вервольфами, на меня вообще никто не смотрел. Я слишком высокая, слишком грубая, и кожа у меня не белая, отмеченная солнцем. Даже жених от меня сбежал, как представилась такая возможность!

То, что я зря вспомнила Нико, поняла, когда Теодрик выплюнул:

— Жених?

— Тебе какое дело? — разозлилась я на саму себя. Потому что в груди снова всколыхнулся страх, но я никогда не боялась этого зверя, и сейчас не стану.

— Потому что я твой жених, Ева. По волчьим законам — муж. Ты принадлежишь мне и только мне.

— Я никому не принадлежу!

Я оказалась на постели раньше, чем успела охнуть. Теодрик все же навис надо мной, большой и опасный. Я животом ощутила его желание овладеть мной, чего он не делал очень давно. Но, что самое ужасное, эта опасность, ощущение мужской плоти, вжатой в мои бедра, раскрылись во мне звериным жаром. В свете луны я увидела его лицо, желтые звериные глаза, и, прежде чем успела себя остановить, подалась вперед, обхватила его за шею и с диким утробным рычанием врезалась в его губы. Целуя, кусая, сжимая пальцы на массивной мужской шее.

Я теперь будто сама себе не принадлежала, потому что во мне проявилась другая Ева. Та, которая хотела воплотить и попробовать все, о чем я только думала. Только если я думала об этом со страхом и отвращением, она мечтала об этом, вся намокла, представляя, как ее волк сорвет с нее штаны, перевернет ее на живот и возьмет как… волчицу.

Я, едва не плача, заставила себя оторваться от альфы, от того, как сама покрывала поцелуями-укусами его лицо и шею. От того, как сама сжимала его каменное естество сквозь ткань штанов.

— Нет, пожалуйста, — всхлипнула я, — не заставляй меня.

— Я не заставляю тебя, — прорычал Теодрик, когда я полезла к нему в штаны.

— Я не тебе! Я этой мохнатой зар-разе, котор-рая упр-р-равляет мной!

Я не знаю, откуда во мне взялось столько сил, но я сначала толкнула альфу, а затем опрокинула его на постель, тем самым поменяв нас местами. Койка пронзительно скрипнула, но выдержала. Чего нельзя сказать обо мне: я просто не могла сдерживаться. Гладила вервольфа, по-звериному нюхала, разве что не облизывала.

— Это волчьи инстинкты, на них влияет луна.

— Как это остановить? — Я посмотрела на него умоляюще. — Как мне остановиться?

Теодрик не позволил мне стянуть с него штаны, перехватил за руки и подтянул меня наверх.

— Подчинить собственного зверя, — ответил он мне в губы. — Управлять им, не позволять управлять ему. Ты со своей волчицей заодно.

— Сейчас мы хотим разного!

— Разве? — шепнул он. — Разве ты не думала о том, чтобы я сделал тебя своей прямо на этой койке? Взял сзади. Взял, даже не раздевая. Быстро, страстно, не заботясь о твоем желании.

Я посмотрела на него ошалело.

— Откуда?..

— Ты слишком громко думаешь, Ева. Слишком громко и откровенно.

— Это не я!

— А что, если ты? Что, если это ты меня хочешь? Зачем ты сопротивляешься, луна? Зачем мучаешь нас? Нас и наших волков.

— Потому что я контролирую себя. Потому что я человек.

Глава 5

Утро я благополучно просыпаю. Привыкшая вставать с рассветом, я разлепила глаза, когда солнце вовсю заглядывало в маленькое окно. То ли дело было в произошедшем ночью, то ли я просто дорвалась до постели с подушкой. В прошлом после таких ночей тело слегка ломило, я чувствовала усталость. Сегодня же ничего подобного не было: во мне появилось столько бодрости и сил, что я готова была прошагать двое суток без остановки. До самого Крайтона дошла бы!

Теодрика в комнате не было, но я обнаружила его в таверне на первом этаже. Он где-то разжился плащом и сапогами, а перед ним стоял роскошный завтрак: колбасы, сыр, яйца, ломти хлеба с маслом. Вокруг альфы вилась рыжая служанка: то новую тарелку притащит, то стол протрет. Теодрику она улыбалась, а вот на меня бросила недовольный взгляд.

— Кто-то собирался меня защищать, — напомнила я об открытой двери в мою комнату.

— Все гости постоялого двора уехали еще три часа назад, — хмыкнул альфа. — Мы единственные здесь задержались.

— А ты времени не терял, — поддела его я, кивая на стол. Служанка как раз перестала крутить рядом с ним задницей и убежала за молоком. — Кто за все это будет платить?

— Я уже заплатил, — удивил меня Теодрик.

— Чем? Натурой?

Мой сарказм вызвал у вервольфа искренний смех. Кажется, он я рассмешила его до слез, хотя ничего смешного в этом не видела.

— Рад, что ты высоко оцениваешь мои таланты в постели, — сообщил он мне, пока служанка не слышала, — но они только для единственной женщины. Так что не ревнуй, истинная. Я смотрю лишь на тебя.

— Не называй меня так, если хочешь дальше изображать из себя человека, — процедила я, чувствуя, как горят мои щеки. Слишком интимным шепотом было сказано его признание. Чтобы справиться со смущением, я опустилась на соседний стул и стянула с его тарелки ломоть хлеба, щедро намазанный маслом. Иногда лучше жевать, чем разглагольствовать. И чуть не подавилась, когда альфа со мной согласился.

— Ты права, для твоей же безопасности мне лучше продолжать играть эту роль.

— Ты хотел сказать, для твоей. Это ты у нас серый волк, который залез на территорию овец. Я по-прежнему человек, с меня все взятки гладки.

— Ошибаешься, Ева. — Ну хоть здесь мы снова начали спорить, а то страшно становится, когда начинаем сходиться во мнениях! — Сама видела, насколько люди умеют быть жестокими. В своей ненависти к моему племени они зачастую слепы. Если кто-то узнает, что ты мне помогаешь и кем ты была, разбираться не станут, объявят виновной. Стадо овец может и волка затоптать.

— Значит, твое присутствие рядом со мной угрожает моей жизни? — уточнила я с энтузиазмом. Может, здесь он признает, что нам пора пойти разными дорогами.

— Самая большая угроза — твоя тайна, Ева, — альфа вмиг стал серьезным. — Я бы на твоем месте держался подальше от людей и тем более от большого города. Но если для тебя это важно, отныне я стану путешествовать инкогнито. Как человек.

Рыжая служанка вернулась, и мы прекратили наш разговор. Прекратили, но не закончили. Между нами было еще много всего. Например, то что произошло сегодня ночью. Но об этом говорить я не собиралась вовсе. Слишком откровенной была наша близость, а еще при всем желании не получалось обвинить в ней Теодрика. Спихнуть все на него и выставить себя жертвой. В отличие от похотливой волчицы, которая отныне существовала в моей голове, у него с самоконтролем все было в порядке. Но даже бросать ему в лицо обвинения в этом не хотелось. Я хотела его: из-за луны или из-за чего-то еще, но хотела, и всем сердцем надеялась, что после воссоединения с моей семьей это пройдет. И после полнолуния это пройдет.

Кажется, моя зверюга насытилась своим волком, потому что следующая ночь на новом постоялом дворе прошла спокойно, и я узнала, чем расплачивается Теодрик. Как я подозревала, натурой, но вовсе не в чувственном смысле. Он охотился в лесу и приносил свою добычу. Со следами ножа или стрел. Я позволила ему воспользоваться своим луком: чем ближе мы подходили к крепости, тем опаснее становилось. Монета с трилистником открывала для нас двери любой придорожной гостиницы, к третьему дню альфа успел приодеться и сошел бы за настоящего воина, возвращающегося домой. Но меня не оставляло чувство тревоги, предчувствие надвигающейся беды. И оно лишь усилилось, когда мы подошли к главным воротам Крайтона.

Город окружал ров, поросший мхом, только на его дне виднелась мутная лужа, которую даже я в прыжке перепрыгну. Но желающих так рисковать не находилось, потому что со внутренней стороны из земли торчали острые копья и колья. Поэтому единственной, по крайней мере, известной всем дорогой был мост, ведущий к главным воротам. По нему двигались как торговцы на телегах или стражники на лошадях, так и пешие путники, как мы. Теодрик предлагал купить мне лошадь, но я подумала, что она привлечет к нам лишнее внимание.

Сейчас же даже немного жалела: всадников пропускали без очереди, а вот всем остальным приходилось двигаться со скоростью улитки.

— Да что же так долго? — со стоном поинтересовался тучный купец. — В прошлом году здесь такого не было!

— Так это в прошлом году! — отозвалась сидевшая на козлах другой телеги бойкая старуха. — А в этом они для всех проверку устроили.

— Проверку?

Я успела пихнуть Теодрика локтем в бок, но его это не остановило.

Глава 6

Ева

Решение запрыгнуть под навес телеги, что везла пряности в Крайтон, было спонтанным и отчаянным. Я просто чихнула, когда носа достиг резкий аромат специй, и в тот же миг поняла: вот мой шанс! Сейчас или никогда. Потому что все уловки Теодрика звучали разумно. Отправим посыльного, он свяжется с родными, выманим их из крепости. А если не выманим? Я своих родных знала как облупленных: мать не пойдет, она всего боится с тех, пор как отец ушел на фронт, и она осталась одна, а моих сестер не отпустит, скажет, не доросли еще. Более того, уверена, мои близкие меня давно похоронили. С тех пор как не вернулась домой с охоты. Может, решили, что меня загнал дикий зверь. В каком-то смысле так и было: меня забрал с собой Лиам на заклание, но это не отменяло слов Теодрика.

Я-то как дура считала, что раз он решил, что я его истинная, то против моей воли не пойдет. Оказалось, есть оговорка. Условие. Моя безопасность. По сдавленным челюстям, по взгляду вервольфа я поняла, что мы в Крайтон не попадем. По крайней мере, вместе. Он меня не отпустит. Ни сейчас, ни потом. Утащит меня в свои земли, и я никогда больше не увижу мою семью.

Телега со специями показалась мне знаком Владыки. Мой бог словно подсвечивал мне путь. Мой путь. Поэтому я быстро запрыгнула на подножку и спряталась за одним из мешков, пока меня никто не заметил. Правда, тут же пришлось закрыть рот и нос краем плаща, потому что с моими звериными превращениями нюх у меня стал в разы мощнее. Но именно это меня и спасло: прошел час, может два, а телега продолжала ехать вперед, временами подпрыгивая на кочках, но никто не врывался внутрь, не хватал меня, грозясь забрать в свои земли или куда-то еще. Запах меня скрыл. Запах, а еще осторожность вервольфа. По тракту, ведущему в Крайтон двигалось слишком много людей, поэтому мой расчет был простым: Теодрик не станет переворачивать телеги в поиске меня, это привлечет слишком много внимания. Но я даже не надеялась на то, что он меня бросит, оставит в покое. Догонит, как пить дать, догонит! Я рассчитывала всего лишь выиграть фору: оказаться внутри крепости раньше, чем снова встречусь с ним.

Я почти не верила в собственный успех, потому что отдалась на волю случая, ничего особо не планируя. Торговец мог меня обнаружить и прогнать, не слушая. Тогда я бы снова осталась на дороге. Или Теодрик мог отыскать меня по аромату раньше, чем мы добрались до моста. Но мой план, кажется, действительно благословил сам Владыка, потому что спустя несколько часов я с удивлением уловила, что вытоптанная колея сменилась камнем — мы подъехали к Крайтону. Был вечер, поэтому и простояли в очереди мы меньше, или сидя в тесной, провонявшей специями телеге я утратила ощущение времени.

Когда голоса стали громче, осторожно выглянула из-за занавеси: солнце почти упало за горизонт, и на стенах крепости часовые зажигали факелы. Я положила под один из мешков пару серебряных монет, в благодарность торговцу, который так и не заметил случайную пассажирку, и вышла из телеги, делая вид, что все так и надо. Люди в очереди если и заметили меня, то не придали этому значения, а через несколько минут я уже стояла перед воротами в Крайтон.

Почему-то сейчас сердце забилось как шальное: я до сих пор не верила в то, что моя авантюра удалась. Что откуда нибудь не выпрыгнет Теодрик и не утащит меня назад. Не утащит, подсказывал разум. Слишком он осторожный, слишком я для него важна, он меня подставлять не станет… А все равно волновалась все сильнее и сильнее. Тут же еще зелье пить надо!

Только я успела перевести дух по поводу того, что альфа меня не догнал, как тут же сердце упало, когда я увидела, как торговцу, что меня вез, дают выпить из какой-тот фляги. Торговец, темноволосый мужик с длинной бородой, испил и не поморщился, а вот у меня разом вспотели ладони. На один миг я представила, что все опасения Теодрика оправдались. Я как в страшном сне помнила удар, что рассек жилу на моей шее. Смертоносный, ужасный. Как было горячо, темно, страшно. Кажется, когда я задыхалась и ладонями пыталась остановить утекающую из меня жизнь, то даже успела увидеть свет чертогов Владыки. Хотя за все, что я натворила, мне следовала упасть в Преисподнюю! Я умирала, но я будто родилась заново. Волчицей.

Что, если я теперь волчица?

В прошлый раз на мосту я испугалась за Теодрика, потому что не хотела его смерти. Но может, стоит бояться за себя? Что будет со мной, когда я выпью это зелье?

Впрочем, моя очередь наступила раньше, чем я успела сбежать. Потому что проверяющий рыжеволосый коренастый стражник подозвал меня к себе. Прямо под решетки с острыми клиньями. Если упадут вниз, пронзят меня насквозь. Но это лишь моя разыгравшаяся фантазия, правда?

— Имя?

— Ева, — выдохнула я, едва сдерживаясь, чтобы не вытереть вспотевшие ладони о штаны.

Стражниц что-то чиркнул на бумаге.

— Цель визита в Крайтон?

— Ищу семью. Так получилось, что мы разлучились…

Стражник резко взмахнул рукой, пресекая мои объяснения, и вручил флягу.

— Пей и проходи, — буркнул он. Для него это было обыденностью. Обычной проверкой, которую здесь ежедневно проходили десятки, а может, сотни людей. Я же взяла флягу осторожно, дрожащими пальцами, стараясь не думать о том, что со мной может случиться, если…

От зелья приятно пахло травами, несмотря на то, что горлышка фляги наверняка касалось множество губ. Но в моей груди вдруг поднялось чувство омерзения и предчувствие опасности. То ли я переволновалась, то ли моя новообретенная волчица яростно предупреждала о том, что лучше это не пить. Меня замутило уже от сладковатого травяного аромата, а я еще даже не пригубила зелье!