Волк для дракайны

Пролог

Исчезновение брачного орнамента Арника не заметила. Когда она овдовела, вязь из чешуек леденила руку, а потом потускнела и не напоминала о себе. И если бы не выставленные на стол шкатулки королевы Эльсы в мраморной беседке в дворцовом парке, неизвестно когда бы Арника обратила внимание на пропажу тусклого орнамента.

Дракайны, воевавшие бок о бок с Эльсой в Первую Магическую, всегда приглашались на дружеские посиделки за день до официального празднования победы. Королева помнила всех, кто поддержал ее в трудную минуту, и давала дракайнам возможность обратиться к ней с какой-либо просьбой в неформальной обстановке. Встреча в парке сопровождалась чаепитием и раздачей драгоценностей — Эльса предлагала приятельницам брать то, что приглянулось. Ювелирные украшения дарились людьми, королева не считала их чем-то ценным, носила только на официальных приемах, и постоянно передаривала — то невесткам, то целительницам.

Арнику заинтересовал браслет из белого золота — изящное плетение тонкой проволоки с вкраплениями сапфиров. Эльса предложила:

— Примерь. Это ясконский, к нему в комплект идут серьги. Прислали из известного ювелирного дома... О! Надо же!

Арника поддернула рукав чтобы сомкнуть браслет на запястье и не сразу поняла, к чему относится восклицание. И только после того, как Эльса прикоснулась к чистой коже на ее предплечье, сообразила, что орнамент, появившийся на ее руке добрую сотню лет назад после встречи с будущим мужем, исчез как и не было. Она отложила браслет, опустила рукав. Никто ничего не заметил — дракайны веселились, вспоминая как они отмечали день рождения целительницы Снежаны в Южном Волчеграде после победы в Шестой Ходегойской войне.

Эльса промолчала, и Арника была ей за это благодарна. Неизвестно, как бы отреагировали на подобную диковину дракайны. Она перебирала в памяти все, что знала о брачных орнаментах, и не могла припомнить ни одного случая полного исчезновения. При разрыве связи вязь оставалась на своем месте, а при повторном замужестве или женитьбе видоизменялась, превращаясь в новый узор.

— Поговорим об этом потом, — тихо пообещала Эльса.

Арника понимала, что королева только что вспомнила все то же самое, что и она. Ответила кивком, отгоняя навалившуюся тоску и желание съежиться в комок. За что? Почему? Чем она прогневала Великую Ледяную Змею, что на нее наслали такую напасть?

Обещанный разговор произошел через месяц. К тому моменту Арника уже привыкла прятать руки под длинным рукавом с манжетом — во избежание случайного оголения запястья. Она не решилась обсудить ситуацию с семьей, хотя от невестки, водной дракайны Мирры, можно было получить какой-то совет. Легенды пришельцев извне были похожи, но чуть разнились. И можно было попросить Мирру задать вопрос Владычице у подводного алтаря — идти в храм Великой Ледяной Змеи Арника боялась. От разговора с детьми удерживала мысль, что Эжен может счесть исчезновение брачного орнамента предательством памяти отца и это осложнит теплые и доверительные отношения.

Эльса позвонила ей рано утром. Велела прибыть во дворец, пояснила:

— Отсюда прямой ход в храм. Арх кое-что нашел в старой книге. Надо проверить.

Пришлось расправлять крылья и лететь — игнорировать королевский приказ было глупо и опасно.

Эльса встретила ее приветливо, и это внушило надежду, что Арх не раскопал в фамильной библиотеке какой-то приговор, по которому кого-то за исчезновение брачного орнамента посадили в Хехильт.

— Ты же общалась с оборотнями, — после обмена приветствиями проговорил Ар-Ханг.

Арника кивнула, не понимая, к чему клонит дракон смерти. Конечно, общалась. И в Первую Магическую, и в Шестую Ходегойскую, когда они с мужем отдавали силу для Кинжала Ярости — не по приказу, а по велению души.

— Заметила, что у них есть подобие нашей истинной связи? Они образуют пару на всю жизнь, бьются бок о бок, защищая дом и детей — и волчицы куда опаснее волков, поверь мне.

— Да, — согласилась Арника. — Я помню наши разговоры у костров в Первую Магическую. Они нам ближе, чем люди. Они короткоживущие, как и двуногие, но умеют менять тело. Жаль, что мы не вступились за них раньше, когда поселения оборотней были на берегу океана.

— Мы все-таки вступились. И это сплело судьбы драконов и оборотней в один узор — Кинжал был коллективным заклинанием, воины и зрители стояли бок о бок, и большая волшба не прошла бесследно.

— Возможно. Но какое это имеет отношение к исчезновению моей брачной вязи?

— Пойдем в Храм, — Эльса взяла ее под локоть, не давая возможности ускользнуть. — Бросишь клубнику, проверим, верны ли наши догадки, и тогда продолжим разговор. По факту.

Арника пошла как на заклание — она несколько раз давила порывы обратиться к Ледяному Зеркалу. Если Змея нашла ей нового жениха — возможно, какого-то вдовца, с которым приятно пройти финальную часть жизни рука об руку — то и суженый был бы должен увидеть ее и дать о себе знать.

Бросок промороженной ягоды произвел неожиданный эффект. Зеркало показало им самый настоящий отрывок из боевика. Крупный волк прыгнул на бородатого человека с пистолетом — все это происходило посреди большого продовольственного магазина, между полок с товарами и людьми с тележками — ловко его разоружил, дал отпор женщине, пытавшейся ударить его проволочной корзинкой, сбил с ног мужчину, прижался к холодильнику и превратился. Оборотень был хорош — Зеркало позволило рассмотреть его во всех деталях — и, судя по виду, был шокирован случившимся. Возможно, потерял контроль над своей звериной половинкой.

— Весьма недурен, — с игривой ноткой отметила Эльса. — Ника, я тебе прямо завидую! Такой подарок на склоне лет! Пойдем, выпьем чаю и обсудим... судьбы мира и изменения в твоей личной жизни.

Глава 1. Волчеград

Волчеград делила надвое река и государственная граница. Северная часть принадлежала Великой Сороши, южной — «славься, королева драконов!» — владели оборотни. Южный Волчеград отстояли в последней войне, не отдали захватчикам. Люди в очередной раз попробовали сдвинуть границу к Теплому морю — мало им было своей земли, своего побережья, своих трасс и железных дорог. Оборотни поначалу дрогнули, отступили перед врагом. Казалось, раздавят танками, выжгут напалмом. А не вышло! Джелла, одна из Великих Матерей, сражавшаяся бок о бок с драконами во времена Первой Магической, отправила челобитную королеве Эльсе. Сомнительно, что письмо действительно написала сама мать-волчица, ей в ту пору стукнуло сто пять годков, поговаривали, что слаба стала не только глазами, разумом тоже, но дочери ее не подкачали. Королеве-дракайне рассказали о зверствах ее союзников-людей, взмолились о помощи, а еще приложили к челобитной фотографии оскверненного памятника, главной достопримечательности южного Волчеграда. Скульптурная группа располагалась на холме в городском парке. Мраморная мать-волчица — обнаженная, пышногрудая — держала на руках его высочество принца Фарберта, завернутого в пеленки. Их покой охранял огромный гранитовый дракон смерти, из-под лап которого бил живительный источник, стекавший с холма по желобу. Сорошцы разворотили холм танковым снарядом, лишив дракона смерти головы, а мать-волчицу — грудей и драгоценной ноши.

Понятно, что принять сторону оборотней в конфликте Эльсу побудил не этот акт вандализма, а политические соображения. Шестая Ходегойская началась в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году. К этому времени люди слишком загордились, заносчиво положились на мощь оружия и попытались утвердить свою власть на средиземском континенте и его окрестностях. Расплата последовала незамедлительно. Войска королевы-дракайны вышибли десанты с северных островов, потопили значительную часть человеческого флота — водяные драконы напустили на корабли свирепых бронированных кракенов — бреющим полетом прошли над Ясконой и встали на защиту земель оборотней. Знаменитое танковое сражение возле Южного Волчеграда доказало превосходство магии над техникой, вразумило людей и заставило их возвратиться в свои границы, склоняя головы. Королева Эльса и принц-консорт Ар-Ханг завернули танковую дивизию в пласт земли, как ненужный хлам в старое одеяло. Кокон с чавканьем сожрал два батальона средних танков, один — тяжелых и один — химических. Кроме танков в упаковку попали два артиллерийских дивизиона, саперная и разведывательная роты и моторизованный понтонно-мостовой батальон.

Люди поспешно отступили за реку Волчу, а королева Эльса, отряхнувшая ладони от окровавленной земли и придирчиво осмотревшая маникюр, сообщила окружившим ее киножурналистам и фронтовым репортерам: «Корнеплоды я и у Кенгара куплю. Третий год в ногах валяются, мытую морковку на Норд-Карстен приносят».

Мирный договор оборотни подписывали в потрепанном, но не побежденном Южном Волчеграде. Кино— и фоторепортажи знаменательного события облетели весь мир, а сейчас демонстрировались всем желающим в Волчеградском краеведческом музее — совершенно бесплатно.

Ни в газетных хрониках, ни в экспозиции музея не отражался важный факт, повлиявший на архитектурный облик обновленного города. Королева Эльса настоятельно рекомендовала мэру Южного Волчеграда и Совету Матерей-волчиц «убрать с глаз долой осколки этой каменной порнографии и больше никогда не сметь подкладывать голых баб под бок к моему мужу». Мэр и Совет чутко отреагировали на замечание. Поврежденный снарядом памятник демонтировали, на его месте воздвигли ажурный белый павильон, а холм, из уважения к драконам, обсадили морозниками, которые в силу теплого Волчеградского климата цветут всю зиму, радуя горожан.

Глава 2. Мечта волчонка

Хайме с детства бредил драконами. Он родился за год до Шестой Ходегойской. В дни, когда драконы прилетели на помощь оборотням, искал губами материнский сосок, не зная, что родители сбежали из горящего города в глухое село, в старый бабушкин дом, надеясь пересидеть человеческое наступление. Позже родители вернулись в Волчеград, работали на расчистке руин, потом — на строительстве. Никто из семьи Хайме не воевал: в роду были строители, землепашцы, даже мельник по материнской линии затесался. Хайме мирными профессиями не интересовался, едва научившись говорить, заявил, что пойдет воевать. Воевать вместе с драконами.

Родители посмеивались. Хайме ежедневно ходил в краеведческий музей, смотрел отрывки кинохроники, словно наизусть заучить пытался. Картинки накрепко врезались в память: вот королева Эльса, светловолосая и зеленоглазая, принимает у хмурого седого дракона кинжал, рассекает себе ладонь. Кровь размазывается по рукояти, кинжал едва не выскальзывает из рук принца-консорта. Второй порез, смешанная кровь. Бескрайнее поле, двое в доспехах взрезают снег и землю, окропляя белизну, выворачивая на свет тощую озимь. Хайме замирал на моменте, пропитанном не магией — интимностью. Королева Эльса, долго созерцавшая поле и далекие человеческие танки, поворачивалась к принцу Ар-Хангу, спрашивала:

— Сейчас или после отдыха?

— Чего тянуть-то? — отвечал вопросом тот.

Улыбка Ар-Ханга была вымученной — истончившиеся доспехи свидетельствовали, что магии в надрез влито с лихвой. Венценосная пара знала, что за каждым их движением следят хроникеры. И все же, Ар-Ханг позволил себе вольность — на миг уткнулся лбом в ухо супруги, потерся щекой о наплечный доспех. Мягко, как домашний кот.

Хайме завораживало сочетание хрупкости и силы. Матери-волчицы шли в бой бок о бок с волками, и, порой, бывали более безжалостны. Но никто из них никогда не выглядел так утонченно и изящно как дракайны. Крылатые воительницы, несмотря на доспехи, казались беспомощными. А на деле...

Эльса вызывала восхищение, а еще одна дракайна, чей образ навсегда запечатлелся в памяти и сердце — желание защищать. К этой темноволосой красавице возвращался седой дракон, подававший Эльсе кинжал. Возвращался, по-хозяйски обнимал за плечи, что-то шептал на ухо. Хайме всегда испытывал укол ревности. Одергивал себя. А повзрослев и не одергивал — все равно кинохроника, можно позволить себе пофантазировать.

Старая кинопленка дарила еще немного победной нежности. Королевская чета поднимала край земляного пласта долго, осторожно, словно отрывала от пола истоптанное, пропыленное ковровое покрытие. Оглаживали вырванные корни, скатывали снег и землю в рулон. После пары оборотов подтолкнули. Пласт начал сворачиваться сам, на короткий миг заколебался, покатился обратно к драконам. Супруги остановили самовольность, направили жадно шевелящийся рулон к людям. Земля, пропитанная драконьей кровью, устремилась к указанной цели.

Вал смел все живое. Перемолол неживое. Похоронил под Драконьим Курганом сотни людей. В те минуты, когда земля смыкалась с небом, отправляя на него души, Ар-Ханг и Эльса обнялись, празднуя первую победу. На доспехах принца-консорта вновь выросли опасные шипы, но это не помешало ему приложить ладонь к щеке супруги. Камеры запечатлели поцелуй — короткий, невинный, едва заметное единение губ. После этого в небо взмыл огромный черный дракон смерти, а зеленоглазая дракайна в доспехах подошла к зрителям, обнялась с седым драконом и темноволосой красавицей, прикоснулась к протянутым ладоням остальных. Темноволосая что-то проговорила — явно выражая восхищение — и приникла к своему спутнику, словно опасалась, что дракон смерти опишет круг и наградит толпу смертоносным выдохом. Не описал — улетел дарить легкую смерть в Северном Волчеграде.

У Хайме хватало ума не разглагольствовать о своей влюбленности в темноволосую дракайну, о желании защищать крылатую красавицу. Он однажды попытался облечь мысли в слова, запутался и получил строгую отповедь от матери: «Что ты такое говоришь? Это драконы, они долгоживущие. Мы им как пыль под когтями, никто из них на оборотней не смотрит».

Слова уязвили. Хайме не хотел быть пылью под чьими-то когтями. Он поставил себе цель — воевать вместе с драконами. Шагнуть в мир людей не просителем, не мимолетным туристом, а равным и достойным уважения.

В детско-юношескую спортивную школу его приняли в пять лет. Сначала получил отказ — велели прийти с родителями, на следующий вечер вернулся с матерью и записался в секцию двойной борьбы. Он до совершенства отработал защиту и нападение, как в двуногой, так и в четвероногой форме. Грамоты и кубки сначала с районных, после — с краевых и международных юношеских соревнований Хайме равнодушно ставил на полку. Он не гордился собой, не испытывал азарта. Поднимался вверх, ступень за ступенью. Зубрил языки: сорошкий, ясконский. Осваивал кенгарский по самоучителю — в школе его не преподавали.

В двенадцать лет — раньше не брали — Хайме записался на курсы распознавания запахов. К четырнадцати он умел различать основные сорта наркотиков и взрывчатки. Обычно работники спецслужб сосредотачивались на чем-то одном, но Хайме не хотел быть обычным. Этого мало.

Глава 3. Путь к мечте

В кадетское училище он не поступал — прошел без экзаменов по приглашению от Управления по борьбе с наркотиками. Сразу записался на все спецкурсы, добрался, наконец, до магической защиты, холодного и огнестрельного оружия. На первом году обучения возник деликатный вопрос. Практически все оборотни регулярно принимали стабилизаторы магии и подавители агрессии. Стандартная упаковка с двойным рядом капсул — красные и белые. Доза препарата соответствовала дню лунного цикла. Оборотень терял возможность превращаться по желанию, зато хорошо контролировал зверя в дни полной луны. Хайме стоило больших трудов уговорить мать подписать отказ от приема стабилизатора и подавителя. Ответственность брало на себя училище, но согласие родителей было необходимо. Хайме унижался четыре года подряд, до совершеннолетия. А после выпуска, с красным дипломом в кармане, уехал в столицу, где его уже ожидала стажировка в оперативной группе столичного УБОНа.

Пять лет в столице пролетели быстро. Хайме нравилась работа, и драконов он вживую увидел — сразу двух, прилетевших на совещание по итогам года. Он столкнулся с ними в коридоре — в зал для важных шишек ему хода не было — втянул ноздрями воздух, распробовал, навсегда запомнил запах. Драконы пахли горько, смолисто. А ему вдруг пригрезился другой оттенок — нежнее, с оттенком клейковины распускающихся почек. Хайме долго думал, связывал образы и запахи, и решил, что примерещившаяся ему свежая зелень могла бы принадлежать темноволосой дракайне. Горечь драконов отпугивала, топорщила шерсть на загривке. Свежая зелень привлекала — но, увы, только в мечтах.

Драконов беспокоило распространение наркотиков на средиземском континенте. Сбытчики и на Норд-Карстен пробирались — самые рисковые, не боявшиеся смертельного выдоха. Некоторые наркотические смеси действовали и на драконов, и на вайзов. Выплески неконтролируемой магии были разрушительны, тянули за собой вереницу жертв. Королева Эльса профинансировала создание Координационного Центра по борьбе с распространением наркотиков в середине сороковых, после печально известной Огненной Бури. Поначалу штаб-квартира КОБРы базировалась в Светлограде, столице Великой Сороши. В семидесятых ее переместили в Нитту, второй по значимости город Ясконы.

Хайме трижды подавал прошения о допуске к предварительным экзаменам. Сотрудников в КОБРу отбирали придирчиво: вызов на экзамены и собеседования получали далеко не все. И отлично пройденные испытания, и рекомендация психолога ничего не гарантировали — соискателям отказывали, не утруждая себя обоснованиями.

В первый раз дело не продвинулось дальше серии тестов и зачетов по магической и физической подготовке. Хайме сообщили, что он попал в резервный список, но КОБРе сейчас не требуются сотрудники-оборотни. Повезло через два года — руководство решило сформировать еще один отряд быстрого реагирования. Хайме ринулся навстречу новой жизни с широко открытыми глазами, без былого воодушевления.

Он давно разобрался в себе, разложил по полочкам желаемое и действительное. Грезил о дракайне — внешне хрупкой, переполненной магией, ищущей его защиты и способной подарить океан нежности — и, будучи реалистом, присматривался к волчицам. Все эти годы жил без трепета в сердце, ни разу никем не увлекся так, чтобы голову потерять. Встречался с дамами, оставался у них на выходные, но не испытывал потребности защищать и всегда предохранялся — не хотел нянчиться с отпрысками. Пусть кто-нибудь другой размножается. Ему уютно в своей холостяцкой квартире.

Однажды ему повезло. В Нитту прилетела группа туристов. Драконы, дракайны и мелкие детеныши. Хайме удалось просочиться на веранду кафе, где ужинали два шумных семейства — помогло служебное удостоверение, подтвердившее его благонадежность — и распутать вязь разнообразных запахов. Одна из дракайн пахла свежей листвой, вторая — морем. Море Хайме не привлекло, только вызвало любопытство, а вот в аромате распускающихся почек с примесью силы он вдоволь понежился. Светловолосая дракайна ни капли не походила на красавицу со старой кинопленки, иначе бы Хайме утратил контроль, превратился и ковриком лег под ее ноги. Это вызвало сожаление — земли драконов закрыты и для людей, и для оборотней, не говоря уже о магах. Невозможно проникнуть в ледяное королевство и найти ту, чей образ и запах нет-нет, да являются во снах.

Так Хайме и жил: без огонька, без страсти, как будто израсходовал всю пылкость в юные годы, когда слишком пристально всматривался в кинохронику. Радовался тому, что хотя бы служба в КОБРе дарит острые эмоции. Врожденная ярость волка, которого никто никогда не гладил, сбрасывалась на операциях — брали с поличным курьеров, накрывали подпольные лаборатории. Вертолеты доставляли группы быстрого реагирования по всему миру. Хайме и Кенгар повидал, и на Норд-Карстене несколько раз побывать довелось. У оборотней и сорошцев они работали реже всего. В Ходегое наркоторговцев отлавливали без посторонней помощи. А в Великую Сорошь КОБРу частенько не пускали: то задерживали вертолеты под надуманным предлогом, то с воем сирен и визгом шин оцепляли район, где должна была проходить сделка, словно предупреждая торговцев и помогая сбежать. Хайме и раньше сорошцев недолюбливал — жалко, что королева драконов не отобрала у них Северный Волчеград — а теперь начал позволять себе открытую неприязнь. Наверное, предчувствовал, что в Сороши его карьера и кончится.

Глава 4. Крах карьеры

Как водится, ничто не предвещало. Внедренный сотрудник покупал партию синтетических наркотиков — обещали подогнать какую-то новинку, ученая братия заранее руки потирала. Продавец изменил место встречи в последний момент. Товар подвезли на задний двор супермаркета, легковая машина протиснулась между трейлерами, четверка со спортивной сумкой нырнула в лабиринт из контейнеров. Риск был велик — слишком много гражданских вокруг, не перекрыть все выходы. Командир решился — «возьмем!» — за что получил выговор и понижение. А Хайме временно отстранили от работы за «неразвитые умения по регуляции отрицательных эмоциональных состояний».

Наркоторговцы бросили товар и побежали во все стороны за минуту до сигнала — кто-то предупредил. Хайме помчался за крепким бородачом, стрелявшим в воздух. Под ноги летели какие-то коробки, контейнеры и двуногое тело изменило форму в прыжке. Волк приземлился на лапы, догнал беглеца, прыгнул ему на спину, и — вот незадача! — переплетение тел вывалилось в торговый зал. Завизжали женщины, люди начали шарахаться. Раздался выстрел. Хайме сместился, сжал челюсти на кисти преступника, до хруста кости. И получил серию ударов проволочной корзинкой. Сердобольная дама средних лет решила спасти человека от нападения твари. Позже она объяснила, что сочла пистолет средством самообороны. «Эти уроды не должны высовывать хвост из резерваций! Люди имеют право защищаться».

Хайме потерял контроль над волком. Зверь, разъяренный неожиданной атакой, взбудораженный шумом и криками, сломал запястье даме с корзинкой, сбил с ног мужчину, сделавшего резкое движение и, разворачиваясь, толкнул ребенка. Хайме сменил тело жесточайшим усилием воли. Это избавило гражданских от угрозы нападения — сам Хайме ни на кого кидаться не хотел — и произвело эффект разорвавшейся бомбы. Как будто голого оборотня не видели! Завизжали еще громче, чем при виде пистолета, начали прикрывать детям глаза.

Замять происшествие не удалось. Записи с видеокамер и мобильных телефонов облетели весь Интернет. Половые органы Хайме стали предметом повышенного внимания. Предложения о встрече и близком знакомстве в комментариях к роликам сыпались пачками. И если бы только это... можно бы пережить.

Сорошцы подали жалобу руководству КОБРы, особо напирая на преступные действия в отношении ребенка. Доказать, что Хайме нанес девочке физический вред, не смогли, зато выкатили иск за психологическую травму. Руководство вяло отписывалось, Хайме лежал в госпитале, оглушенный ударными дозами стабилизатора и подавителя. Колесо судьбы летело под откос. Любовница поспешно собрала его вещи и отправила курьером к нему домой, кто-то из коллег анонимно обвинил Хайме в повышенной конфликтности. На карьере и службе в КОБРе можно было поставить жирный крест.

Хайме не уволили — пока. Отправили в отпуск, обычный оплачиваемый, на все накопившиеся сорок пять дней и две недели отгулов. Кадровик в частной беседе настоятельно посоветовал съездить домой. «Ваше присутствие в Нитте неуместно. Если потребуются показания в служебном расследовании, с вами соединятся по видеосвязи».

Присев «на дорожку», в обнимку с сумкой, Хайме начал загибать пальцы. И с удивлением понял, что не был в родном Волчеграде шестнадцать лет. А уехал-то в восемнадцать! Не успеешь оглянуться, как окажется, что вне дома дольше прожил. Помнится, на свое тридцатилетие слетать домой собирался, и даже заказывал билет, а потом навалились дела, и любовница пообещала сюрприз... так Хайме и передумал.

«Интересный поворот судьбы. Пока я искал встреч с драконами по всему континенту, они вернулись к нам, в Волчеград. Несколько лет назад создали наблюдательный пост возле Кургана Ярости, поговаривают, что там какая-то ядреная нечисть из-под земли выползает. Получается, можно было не выпрыгивать из шкуры, а сидеть дома и по знакомству устроиться в охранно-исследовательский лагерь. Кто же знал?»

Волчеград встретил его весной, быстротечным временем года, которое иной раз и заметить не удается. Юг шагал из теплой зимы в горячие февральские окна, будил плодовые деревья, затем щедро посыпал их мартовским снегом, перемешивая мелкую белую крупу с опавшими лепестками, и после пары недель дождей, выходил в лето. Хайме прилетел аккурат в дожди и ветер, самолет при посадке тряхнуло так, что чуть душу не вышибло. Спасибо успокоительным лекарствам, которыми тоннами пичкали в госпитале — пассажиры хором заорали, а он только вяло ухом дернул, на большее не хватило.

Родители в городе давно уже не жили — перестроили бабушкин дом, лелеяли сад, возделывали огород. Квартира пустовала, не сдавали, так что о жилье Хайме мог не беспокоиться. Он позвонил матери, туманно пообещал приехать в село в ближайшие дни. Выслушал приветы от соседей, представил себе вкус самогона, размашистую гулянку, попытки сватовства и ехидные пьяные вопросы. Ехать на историческую родину не хотелось. Хайме решил, что заманит родителей в город и вдоволь наговорится, наскоро убрал квартиру, разложил вещи и отправился бродить по улицам. То ли на экскурсию, то ли на разведку.

Южный Волчеград изменился. Старый центр, спускающийся к реке, выпустил в небо сотни игл-высоток, голубеющих стеклом, блестящих металлом. Город перестраивали хаотично и без какого-то плана. Покосившиеся домики соседствовали с международными торговыми центрами, старые трехэтажки — с элитными жилыми небоскребами. Хайме искал знакомые ориентиры, путался, промахивался. Так и не нашел дом, в котором была сберегательная касса — похоже, снесли — зато, свернув в проулок, уткнулся во двор, где жили сразу двое бывших одноклассников. Моросящий дождь разогнал любопытных старушек, обожавших валяться на крылечках и встречать гостей угрожающим рычанием. Повезло. Хайме ушел прочь, поняв, что не хочет встреч с волками и волчицами из прежней жизни. Докатилась дурная слава, не докатилась, а говорить не о чем. О работе не расскажешь, а слушать, кто на ком женился и сколько волчат наплодил — увольте.

Вдоволь нагулявшись, Хайме поужинал в кафе-теплоходе, безмятежно качавшемся на волнах Волчи. На верхней палубе пробирал зябкий ветер, зато в награду давали изумительный вид. Оба берега, соединенные мостом, лежали перед Хайме, как на ладони. Храм Лунной Матери-на-Крови гордо взирал на церковь Софии Великомученицы. Юг и север щерились друг на друга крестами и рогами месяцев. Въезды на мост с каждой стороны охраняли контрольно-пропускные пункты. По правде говоря, пограничники обоих государств особо не свирепствовали. Каждая домохозяйка знала, что баранину и зелень надо покупать в южном Волчеграде, а капусту и моющие средства в северном. Поток людей и оборотней, желавших купить, продать, заработать, навестить родню на другом берегу, был неиссякаем. Въезжая в северный Волчеград, оборотни принимали его законы — на человеческой земле превращение в волка разрешалось только в определенных местах, огороженных лесопарковых зонах. То ли дело юг: мелкие волчата шныряли под ногами у взрослых — не запнуться бы, не отдавить хрупкую лапу — подростки лихо катались на скейтах, руля хвостом, да и старики предпочитали греться на солнышке в шкуре, развалившись на лавочках и порожках, почесываясь и ворча на соседей.

Глава 5. Запах дракайны

На следующий день Хайме, следуя совету психолога — «побольше гулять, загружать себя свежими зрительными и обонятельными впечатлениями» — совершил длинное пешее путешествие. Он продолжил прочесывать старый центр, нарезая петли, подходя к реке и возвращаясь вверх по узким улицам. Саму набережную было не узнать. Дорогу расширили, на пустыре, тянувшемся вдоль Волчи, понастроили высоток. Временами Хайме не мог сказать, где он находится, улицы только по названиям опознавал. Его кидало от спокойствия к дрожи: шум автомобилей и выхлопные газы раздражали, зато при очередном повороте, после порции мелкого дождя, прибивавшего пыль и вонь к асфальту, голову дурманили цветущие и отцветающие абрикосы и алыча. В Нитте плодовых деревьев на улицах не сажали. Да и в столице такого уже почти не было. Волчеград, выросший из села, свято соблюдал старую традицию: деревья для детей и побирушек. Голодный? Сорви и съешь.

Абрикосовый цвет разбавляла свежая зелень. Хайме наслаждался жасминовыми листьями — пока не распустился, а то голова болеть будет — украдкой обнюхивал набухшие почки сирени. Запахи оборотней не мешали дегустировать весенний букет, к волчьей силе и шкуре Хайме привык с детства, этот фон не раздражал, не чужаки. Когда в нотку лиственной клейковины вплелся аромат силы, решил — померещилось. Тут же вспомнил про контролируемую зону возле Кургана Ярости и понял — а почему бы и нет? Пока он в чужих землях за наркоторговцами гонялся, в Волчеграде и драконы могли перестать быть диковиной.

Следующий порыв ветра принес гарь, словно рядом с дракайной стоял кенгарский волшебник, вайз. Это заставило ощетиниться. Что за морок? Драконы с вайзами никогда не ладили, помнили войну и оживленный на двадцатую годовщину алтарь.

Хайме остановился, присел, якобы затягивая развязавшийся шнурок, осторожно завертел головой, осматриваясь и втягивая ноздрями воздух. Высокий глухой забор из кирпича и дикого камня надежно отгораживал дом от улицы. Только не преграда запахам забор. Хайме потеребил шнурок, расплел две, нет, три нити запаха, сам себе кивнул — точно, дракайна, а рядом двое, кенгарский колдун и колдунья — и медленно пошел по улице. Вверх, в горку. Поднявшись по асфальтовым ступенькам, он оглянулся. Двора не разглядеть. Ладно...

Он неторопливо обошел кубик домов. Со стороны набережной картина почти не изменилась — такой же глухой забор, только крыша дома торчит, можно понять, что новенький, кирпичный. Немножко удачи все-таки подвалило: забор граничил с пустым участком, через который пролегала волчья тропка. Где-то в глубине скопления домов жила молоденькая волчица, к которой шныряли ухажеры. Хайме принюхался к сменившему направление ветру, старательно перевязывая второй шнурок. Его разобрало любопытство. Что дракайна делает в Волчеграде, в обычном жилом районе? Да еще с двумя вайзами? Дела на Кургане Ярости? Туристка? Бизнес? И это возможно. Три крупнейшие нефтяные корпорации принадлежат драконам, танкеры, сопровождаемые кракенами, снабжают топливом половину мира. Если бы не гарь, перебивавшая клейкую свежесть, Хайме пошел бы дальше, нюхать абрикосовый цвет, улыбаться заигрывающим волчицам.

А если дракайна попала в беду? Их сила велика, но не безгранична. Дракона можно поймать в ловушку. Удерживать, как заложника, требуя того или иного выкупа.

«Как узнать правду?»

Хайме не заметил камер наблюдения ни на заборе, ни на внушительной железной калитке. Но на всякий случай не рискнул второй раз проходить мимо. Быстро протопал вперед по набережной, поднялся в центр по другой улице. Тучи подгоняли сумерки, заставляли густеть влажный воздух. Вайзы не видят в темноте. У него будет преимущество.

Наблюдателей с набережной Хайме не опасался — на другой стороне возвышались недостроенные дома, увешанные плакатами «Продажа» и «Аренда». Некому сверху будет подсматривать, когда рабочие уйдут. Встреча с ухажерами молоденькой волчицы тоже не тревожила. Порычать да разбежаться — обычное дело.

Хайме вернулся домой, сжевал пару бутербродов, дожидаясь темноты. От всей души поприветствовал мелкий дождь: меньше случайных прохожих, да и любовные страсти молодняка охладятся. Тряпки полетели на кресло смятым комом — страх заглушило нетерпение. Хайме решил бежать к дому дракайны в волчьей шкуре, не обременяя себя вещами. Для разведки важнее слух, нюх и скорость, одному дом штурмом все равно не взять.

Он наклонился вперед, и коснулся пола уже не руками — лапами. Волк распушился, чихнул, укоризненно потряс головой, намекая, что пыль под диваном надо вытирать. Миг — и оба сознания слились в одно. Хайме прошел через тесную прихожую, вышел, толкнул дверь задней лапой, захлопывая. Связка ключей упала в знакомую дыру рядом с крыльцом. Рука пролезет, когда он вернется.

Запахов стало больше. Свежие отпечатки лап и ног перекрывали старые, Хайме бежал по бесконечно обновляющемуся ковру следов, без затруднений читал каждую веточку орнамента, вплетал свою нитку в полотно. Нетерпение гнало — «вперед, напролом!» Он напугал стайку подростков — брызнули в стороны, почуяв сильного зверя — наткнулся на пожилую волчицу, извинился, убрался прочь под ворчание, и вспомнил, наконец, что надо смотреть по сторонам.

Шестнадцать с половиной кварталов до лаза. Темные силуэты высотных зданий, пара фонарей, раскрашивающих асфальт грязным оранжевым светом. Пятна желтых окон во дворах, голоса, переливчатый вой. Хайме протиснулся в ничейную дыру, пачкая лапы и брюхо в грязи, медленно подошел к кирпично-каменному забору.

Глава 6. Нападение

Запах дракайны стал сильнее. Запах вайзов — тоже. Парочка магов находилась на втором этаже дома. Стояли на балконе или у открытого окна. Хайме еще раз повел носом. Дракайны, вроде бы, нет в доме — была час или два назад, след остывает.

«Нет оснований для беспокойства? А если найду?»

Волчьи уши выделяли, раскладывали по полочкам звуки. Вайза пробормотала:

— Шаол, мне кажется...

— Что?

Они говорили по-кенгарски, но Хайме понимал, что разговор на родном языке — не состав преступления. Для Волчеграда — невидаль. Но не более того.

— На пустыре кто-то есть. Я его чую, но не вижу. Он приближается.

— Да это, небось, тот хахаль Мелиссы, который третью неделю на наш забор ссыт, — лениво ответил Шаол. — Очередное любовное послание мочой пишет, надеется, что мадемуазелька проникнется.

Хайме вжался в грязь, чтобы не выдать себя движением. Удивился тому, что вайза его почуяла — не столько в оборотнях магии, чтобы он заметно фонил. А потом ветер принес еле заметный запах магии, чем-то похожей на драконью. И слабую, остаточную, распознающуюся благодаря отвратительной едкости химическую вонь стимулятора. В стороне, возле забора Мелиссы раздался тихий хруст и Хайме наконец-таки понял — вайза почуяла не его. Это он не распознал подкрадывающегося к дому противника.

Он вздыбил шерсть, растеряв прежнее недоверие к словам колдуньи. Тот, кто прятался в темноте возле волчьих дворов, был опасен. Стимуляторы класса БС-12 — препарат строгой отчетности, крайне редко применявшийся в военных спецподразделениях. Случаи, когда похищенные ампулы всплывали на стороне, можно было пересчитать по пальцам. Массовые бойни, захваты самолетов и заложников... стимулятор давал силу и дурманил разум. «Берсеркеры» могли противостоять десяткам хорошо обученных бойцов. Недолго. Умирая под грудой тел, подписывая завещание кровью.

«Только этого и не хватало, — подумал Хайме . — Вайзы, дракайна и оборотень под стимулятором. Ядреный компот».

Он застыл, принюхиваясь, пытаясь уловить еще пару подсказок, вычислить местоположение берсеркера, когда с неба на пустырь обрушилось пекло. Вайза со второго этажа ударила не по оборотню под стимулятором, а по нему. Окольцевала пламенем, думала, что поймала в ловушку. Не на того напала! В КОБРу не брали тех, кто боится огня, не может выставить кратковременный магический щит, чтобы прорваться сквозь барьер из пламени. Это умение давалось нелегко — огонь вызывал инстинктивный ужас и у оборотней, и у драконов. Это было трудно, да, но Хайме давным-давно справился со страхом, и успешно выставил щит сейчас.

Он вырвался из кольца пламени, надеясь, что не получит второй удар от берсеркера, в два прыжка достиг дыры и выскочил на улицу. У вайзы хватило то ли ума, то ли осторожности не пускать по следу огненный вихрь, поджигая весь квартал. Хайме отбежал прочь, оставляя за спиной гарь и крики.

— Ты с ума сошла? Это был оборотень, ты чуть не сожгла оборотня!

— Он был странный! Или он был не один, а с тем типом, которого ищет Ника!

— Дура, ты его чуть не убила! К нам сейчас вызовут полицию!

— Может и не вызовут! Они удрали!

— Как будто это помешает!

— Я...

— Молчи, я звоню Нике!

«Вызову полицию, не сомневайся», — мысленно пообещал Хайме, сворачивая за угол.

Лазить под забором, пытаясь учуять в гари след берсеркера, было бесполезно. Пламя наверняка его спугнуло. И не только пламя. Шум и выбежавшие из дворов заинтересованные зрители — тоже.

«Прав вайз. Дура. Если бы не ее заклинание, я бы этого берсеркера принял и до лежки довел. А она все испортила. Теперь ответит за все сразу. И расскажет мне, где дракайна. Была там дракайна, запах мне не почудился. Вопрос в том, куда она делась».

В районное отделение полиции он вошел не при параде — китель с медалями остался в Нитте — зато с полным комплектом документов, свидетельствующим о компетентности и благонадежности. Здесь тоже все порядком переменилось: рядом с парой одноэтажных домишек, где раньше ютились патрульные и оперативные группы, построили солидное административное здание с вертушкой и раздвижными дверями. Дежурный выслушал Хайме с недоверием — похоже, в полицию редко приходили оборотни, жалующиеся, что в них попало кенгарское боевое заклинание.

— Вы уверены? Может быть, там, на пустыре, был разлит бензин, и в лужу спичку бросили?

— Я уверен, что у вас найдутся квалифицированные эксперты, которые отличат магическое возгорание от обычного пожарища, — терпеливо сказал Хайме. — Я хочу написать заявление. Дайте мне бланк, пожалуйста.

Он не упоминал ни запах дракайны, ни минутную вонь стимулятора — слишком много невыясненных обстоятельств. Слишком много догадок. Надо напирать на применение боевого заклинания. А дальше — как пойдет.

Дело сдвинулось с мертвой точки, когда дежурный вызвал в приемную командира группы реагирования на нестандартные ситуации. Андреас и Хайме тренировались в одной спортивной школе и на курсы распознавания запахов вместе ходили. Удачная встреча.

— Ща глянем, — пообещал Андреас и скомандовал в рацию. — Опергруппа, на выезд!

Для Хайме нашлось место в одной из машин. Эксперт присвистнул, даже не заходя на пустырь. Семеро оборотней и людей в бронежилетах, с автоматами, и семеро волков окружили подозрительный дом. Андреас посмотрел на темные окна, нашел звонок, вдавил кнопку. Сразу же после далекой трели ожил спрятанный за калиткой домофон.

— Кто там?

Говорил Шаол, ругавший свою подругу — или напарницу — и после заклинания звонивший какой-то Нике, о чем Хайме шепотом сообщил Андреасу.

Начались препирательства. «Полиция, немедленно откройте!» «На каком основании? Предъявите ордер!» «Открывай, предъявлю». После предупреждения: «Дом окружен» и обещания немедленного штурма, вайз лязгнул сначала входной дверью, затем — замком калитки. Двое оперативников уложили его в грязь, фиксируя запястья наручниками. Остальные бросились в дом — похоже, Шаол тянул время, позволяя что-то сделать своей сообщнице.

Глава 7. Разгадка

Разгадка явилась на место происшествия немедленно. Небо расцветили синие и желтые сигнальные ракеты. Пограничники обоих Волчеградских постов приветствовали появление дракона. «Готовы к содействию». Ни паники, ни предупредительных выстрелов — безупречная сдержанность и уважение к союзникам. Огромный белый дракон с темной каймой на крыльях пересек государственную границу, снизился до фонарных столбов на стороне оборотней, чудом не задел когтями фуру, ехавшую по сонной набережной, и опустился на асфальт узкой улочки, поднимая вихрь из пыли и алычовых лепестков.

Дракон пропал в воронке смерча, встал на ноги, и у Хайме екнуло сердце. Знакомые доспехи — сизые, со светлыми шипами и молочными вставками — темные волосы, рассыпающиеся по плечам и спине. Не дракон. Дракайна. Похожая на его любовь со старой кинопленки.

Волк заахал, требуя превратиться, побежать навстречу, лечь под ноги, предложить свою жизнь и силу. Улестить, чтобы позволила быть рядом и защищать.

«Подожди, — одернул волка Хайме. — Она идет сюда. Нам надо разобраться с вайзами. Послушать, что она скажет. Все равно это не она».

«Она». «Не она». Волк и Хайме прекрасно поняли друг друга. Дракайна быстро шла к дому — почти бежала. Блики фонарей плясали на щитках доспехов, завораживая, притягивая взгляд. Оборотни и люди смотрели в окна, не покидая дом — никто не шевелился, все ждали, что скажет и сделает прекрасная и опасная гостья. Хайме занимал время, пытаясь высчитать драконий век и вероятность того, что эта дракайна окажется дочерью той красавицы с кинопленки. Или внучкой?

С драконами не разберешь — молодой, зрелый, старый. Старых — седых, придавленных валунами лет — Хайме видел на Норд-Карстене. Среди людей и оборотней — только относительно молодых. Знал, что внешность обманчива. Сын посла в Ясконе, прилетавший в Нитту на тренировки, выглядел старше и опаснее, чем военный атташе. Хайме случайно узнал, что разница в возрасте составляет восемьдесят лет. Не в пользу слегка избалованного ядовитого сыночка.

Целители Норд-Карстена зачаровывали травы, помогая драконам и дракайнам сохранять не вечную молодость, но ее подобие. Ни для оборотней, ни для людей настоев и заклинаний такого рода не было. Или драконы не хотели их продавать. Или не продавали открыто.

— Я — Арника, — голос раздался снизу, после щелчка и грохота калитки. — Что случилось, господа полицейские? Расскажите, что вас привело в мой временный дом.

Хайме еле удержал волка. Они дотерпели, пока дракайна поднимется по лестнице, одарит их волной знакомого запаха, заставляющего терять разум, и, наконец-то, смогли посмотреть ей в глаза.

Андреас заговорил, описывая ситуацию, указал на выжженное пятно на пустыре под балконом. Дракайна слушала, хмурилась, смотрела то на вайзу, то на Андреаса, то на Хайме.

Взгляд Арники вызывал мурашки, бегущие по спине. Хайме таращился, преступая все мыслимые и немыслимые границы приличия, пытаясь понять, сколько дракайне лет. На вид около тридцати. Нет, чуть больше. Может быть, к сорока — если судить человеческими и оборотническими мерками. Красива, движения плавные, но полные энергии. Лицо не кукольное, отражающее эмоции — сейчас легко читалась озабоченность.

— Виновата я, — заявила Арника, когда Андреас смолк. — Это я дала указания Шаолу и Берте, чтобы они охраняли дом в мое отсутствие и применяли заклинания, если заметят какую-то необычную магию.

— Мы отреагировали на жалобу, — Андреас, явно не желал идти на конфликт с могущественной союзницей — драконов в Волчеграде почти обожествляли — и переложил решение на Хайме. — Если у заявителя нет претензий, мы уйдем, удовольствовавшись вашими словами.

И указал. Пальцем. Чтобы дракайна не сомневалась в том, кто подговорил полицию вломиться в ее дом.

Арника слабо улыбнулась. Спросила у Хайме:

— Вы пострадали, волче? Берта попала в вас заклинанием?

Излюбленное драконье обращение к оборотням — «волче» — произносилось с глубоким «о», которое не мог воспроизвести ни человек, ни оборотень. Хайме слышал слово не раз, но сейчас его как будто по шерсти погладили. Волк неслышно скулил, ответ застревал в горле. Он кое-как справился с собой и ответил:

— Взяла в кольцо. Я выставил щит и прорвался. Не пострадал.

— Как вас зовут? Кто вы?

Хайме почему-то показалось, что Арника знает ответ и спрашивает для проформы. Было что-то в испытующем темном взгляде. Какая-то загадочная шальная искринка, как будто дракайна уже видела в сети ролик с его участием и вдоволь посмеялась вместе с вайзами.

Он назвал свое имя и род деятельности — военный — и получил неожиданное предложение:

— Вы примете мои извинения, волче, если я объясню, почему отдала такой приказ? Согласитесь с тем, что господа полицейские покинут дом, а мы продолжим беседу частным образом?

Это могло оказаться ловушкой, но Хайме было плевать — лишь бы побыть рядом с Арникой. Слушать ее голос и знать, что она обращается именно к нему.

— Тогда давайте уладим первую проблему, — предложила Арника после его кивка. — Господа! — Она развернулась к Андреасу и бойцам: — Я безмерно благодарна вам за то, что вы незамедлительно отреагировали на этот прецедент. Заклинатель мог руководствоваться какими угодно мотивами. Я смягчу инструкции по защите дома. А ваше беспокойство могу возместить деньгами или...

Андреас даже возмутиться толком не успел — Арника улыбнулась шире, открыла дверь в одну из комнат и достала из чемодана холщовый мешочек. На стол высыпались несколько небольших плетеных амулетов на кожаных шнурах.

Драконьи обереги продавались только на Норд-Карстене, в волчьи земли попадали редко, стоили очень дорого, а ценились еще дороже.

— На здоровье и удачу.

Обереги были приняты с благодарностью, после чего Андреаса с волками как ветром сдуло — оно и понятно, вдруг дракайна передумает и подарки отберет? В комнате остались Арника, вайза и Хайме.

— Берта, спустись вниз. Проследи, чтобы полицейские не забыли снять наручники с Шаола.