Волшебная ферма попаданки, или завещание с подвохом

Глава 1

Боль.

Нет, не так. БО-О-ОЛЬ! Вселенского, оглушающего, раскалывающего череп масштаба. Будто вчера я не скромно отмечала сдачу проекта по благоустройству парка в нашем отделе администрации, а лично участвовала в чемпионате по распитию «Трёх топоров» где-нибудь на Уралмаше, а потом уснула на трамвайных путях. Зимой. Голой. И меня переехал не только трамвай, но и вся снегоуборочная техника города Екатеринбурга.

Я застонала, пытаясь отодрать веки друг от друга. Безуспешно. Словно их залили суперклеем «Момент» и прижали прессом. Вторая попытка, с волевым усилием, достойным человека, пытающегося в час пик влезть в автобус на Малышева, принесла плоды. Я разлепила один глаз.

И тут же зажмурила.

Потому что увиденное не согласовывалось с реальностью от слова «совсем». Это была не моя съёмная однушка в спальнике с видом на новостройки. И не больничная палата №6, куда я теоретически могла загреметь с отравлением некачественной пиццей. И даже не комната в каком-нибудь дешёвом хостеле где-нибудь в Арамиле, куда меня мог занести хмель и нелёгкая.

Потолок. Низкий, грязный, с такой жирной и древней паутиной по углам, что её, кажется, ещё динозавры плели. Я моргнула, фокусируя зрение. Нет, это не динозавры. В центре паутины сидел паук размером с хорошего такого тарантула и равнодушно перебирал лапками. Мило. Очень мило.

А запах… О, господи! Пахло кислой капустой, сыростью, нестиранным бельём и тотальной безнадёгой. Вот именно так пахнет в старых, заброшенных деревенских домах, куда я в детстве боялась заходить. Сладковато-тленный, въевшийся в каждую щель этого убогого места.

Так, Алина, без паники. Включаем мозг. Где твоя хвалёная стрессоустойчивость? Мой внутренний голос, обычно саркастичный и уверенный, сейчас звучал, как первокурсник на экзамене по сопромату. Ты — Алина Соколова, тридцать один год, ведущий специалист отдела благоустройства. Вчера была пятница. Мы сдали квартальный отчёт. Начальница, Тамара Игоревна, расщедрилась на три пиццы и самое дешёвое шампанское из «Красного и Белого». Мы выпили. Я вызвала «Яндекс.Такси». Помню, как села в машину. И… всё. Дальше — чёрная дыра.

Может, таксист оказался маньяком? Похитил меня? Зачем? Моя ипотека в «Сбере» и кот по кличке Бегемот — вот и всё моё богатство. Кота он вряд ли сможет перепродать, а с ипотекой даже связываться не станет.

Я заставила себя снова открыть оба глаза и сесть. И тут же замерла от нового приступа ужаса, который ледяными иглами впился в мой мозг.

Я была укрыта колючей, вонючей тряпкой, а не моим любимым одеялом из Икеи. Тряпка эта лежала поверх тюфяка, набитого… кажется, соломой. Да, именно соломой, потому что она колола меня сквозь тонкую ткань чего-то, что было на мне надето. Я откинула «одеяло» и посмотрела на это «что-то». Ночная рубаха. Длинная, бесформенная, из неотбеленного, грубого льна, который на ощупь напоминал наждачку.

Паника начала затапливать сознание. Я ощупала тюфяк, кровать. Грубо сколоченные доски. Никакого намёка на пружины или ортопедическое основание. Комната. Каменные стены, с которых клочьями свисала штукатурка. Вместо двери — какая-то тряпка в проёме. Вместо окна — крошечный проём под потолком, затянутый мутной плёнкой, похожей на высушенные кишки. Стекла не было.

Господи, да тут даже розеток нет! Как телефон заряжать?!

Эта идиотская мысль на секунду вытеснила все остальные. Я инстинктивно похлопала по тюфяку в поисках смартфона. Пусто. Конечно, пусто, идиотка.

Я подняла руку, чтобы потрогать гудящую голову, и чуть не закричала.

Рука была не моя.

Тонкая, как спичка. С синеватыми венами под прозрачной кожей, с острыми косточками на запястье и обломанными ногтями. Это была рука анорексичного подростка, а не рука взрослой женщины, которая могла и клумбу вскопать, и тяжёлые папки с документацией из архива притащить.

Паника, до этого тихо сидевшая в углу, вскочила и схватила меня за горло. Я откинула тряпку.

Ноги. Две худые палки в длинной ночной рубахе. Я судорожно ощупала себя. Грудь? Где моя твёрдая «двоечка»? Здесь было плоско, как на аэродроме. Ключицы торчали, как лезвия. Рёбра можно было использовать как стиральную доску. Нет. Не моё. Это тело принадлежало незнакомой, истощённой девчонке.

Дыхание сбилось. Сердце заухало где-то в ушах, как шаманский бубен. Я в чужом теле. Я в чужом, слабом, голодном теле. Бред. Кома после ДТП. Галлюцинации. Сейчас санитар вколет мне успокоительное, и я проснусь…

Тихий скрип чего-то (дверью это назвать язык не поворачивался) вырвал меня из штопора безумия. В щель просунулась детская головка с двумя тонкими косичками мышиного цвета. На меня испуганно смотрела пара огромных синих глаз. В них было столько затаённой тревоги, что моё собственное сердце пропустило удар.

— Элара? — прошептал детский голосок. — Тебе лучше? Леди Валериан велела, чтоб ты вставала. Дрова для кухни сами себя не принесут.

Элара? Какая Элара? Девочка, ты адресом ошиблась! Я Алина из Екб!

Но прежде чем я успела что-то сказать, в моей голове будто лопнул какой-то сосуд. И в мозг хлынули чужие воспоминания. Блёклые, тусклые, полные страха и боли. Элара. Меня зовут Элара. Мне девятнадцать. Это моя младшая сестра, Элина. Ей семь. Родители… утонули. Зимой. Их лодку разбило о скалы. Мы живём у дяди, брата матери. И каждый день нас тычут носом в то, что мы — обуза и дармоеды… Воспоминания были не моими, но боль в них — настоящей. Острая, как нож, тоска по родителям, постоянный, липкий страх перед дядей и его семейкой, унижение, холод и голод… Боже, это тело помнило, что такое голод. Не когда ты сидишь на диете, а когда от пустоты в желудке темнеет в глазах.

— Элара, ты плачешь? — Элина подошла и несмело коснулась моей руки.

Я дотронулась до щеки. Мокрая. Слёзы текли сами. Слёзы несчастной Элары, смешиваясь с моим собственным ужасом.

— Всё хорошо, — прохрипела я чужим, тихим и слабым голосом. — Всё нормально, Лина.

Глава 2

После того как за леди Валериан с грохотом закрылась дверь, в нашей каморке повисла оглушительная тишина. Адреналин, кипевший в моей крови, улетучился, оставив после себя звенящую пустоту и слабость во всём теле. Ноги предательски дрожали. Я рухнула на соломенный тюфяк, который жалобно скрипнул, и обняла себя за плечи, пытаясь унять дрожь.

Получилось. Я это сделала. Я, Алина Соколова, офисный планктон из отдела благоустройства, только что поставила на место двух средневековых гопников. Успех? Безусловно. Последствия? О, я была уверена, они не заставят себя ждать. Эта тощая мегера Валериан не простит мне такого унижения. Она найдёт способ отомстить, и сделает это с присущей ей аристократической жестокостью.

— Элара? — тихий голос Элины вернул меня в реальность.

Она сидела рядом, прижимая к себе свою убогую куклу, и смотрела на меня огромными, полными тревоги и восхищения глазами.

— Ты не ушиблась? — спросила она, разглядывая меня так, будто я была хрустальной вазой, которую только что уронили с большой высоты.

— Нет, Лина, всё в порядке, — я заставила себя улыбнуться. — Просто… устала. И очень хочу есть.

Эта прозаическая мысль была самой сильной. Мой желудок, кажется, уже переварил все внутренние органы и теперь принялся за позвоночник. В прошлой жизни я бы сейчас заказала пиццу «Четыре сыра» и завалилась смотреть сериал. А здесь… Здесь из еды в ближайшей перспективе были только вековая пыль и тот жирный паук на потолке. Бр-р-р.

Так, нужен план. Чёткий, как устав ППС. Пункт первый: Еда. Где её взять? Украсть с кухни? Рискованно. Попросить? После утренней сцены мне скорее дадут пинка, чем кусок хлеба.

Пункт второй: Безопасность. Нужно защитить Элину. И себя. Валериан и её сыночек теперь будут вдвойне опасны.

ПунKT третий: Побег. Самый главный. Нам нужно валить из этого «гостеприимного» дома. Но куда? На что жить? Может, устроиться на работу? Кем? Посудомойкой в трактир? С моей нынешней физической формой я свалюсь от усталости через час. А Элину куда? Оставить одну в этом гадюшнике? Исключено.

Мои гениальные планы, один другого нереальнее, были прерваны стуком в дверь. На этот раз стук был не злобным и громким, а тихим, неуверенным, почти деликатным. Мы с Элиной замерли. Я инстинктивно притянула её к себе, готовая снова превратиться в фурию.

Дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова. Не Валериан. И не Рорика. Это был невысокий, сухой старичок в потёртом, но чистом камзоле, с огромными очками на кончике носа и пергаментным свитком в руках. Он был похож на нашего бухгалтера из мэрии, Семёна Захаровича, который вечно боялся собственной тени.

— Кхм… Девица Элара? — проскрипел он, близоруко щурясь.

Я молча кивнула, не понимая, чего от меня хочет этот персонаж.

— Вас просят пройти в кабинет лорда Корвина. Срочно.

В кабинет дяди? О нет. Сейчас начнётся разбор полётов. Видимо, Валериан уже наябедничала своему муженьку, и нас ждёт показательная порка.

— Мы сейчас придём, — ответила я, вставая и отряхивая свою «ночнушку».

Взяв Элину за руку, я пошла за старичком по тёмным, холодным коридорам. Дом был огромным, мрачным и неуютным. Каменные стены, гобелены с выцветшими сценами охоты, тусклый свет из редких окон… Бр-р-р, жуть. Атмосфера была такой гнетущей, что даже в нашем сером здании администрации на площади 1905 года было веселее.

Кабинет лорда Корвина оказался единственным тёплым местом во всём доме. Здесь горел камин. Сам лорд, грузный мужчина с багровым лицом и тяжёлым взглядом, сидел в большом кресле. Рядом, с видом оскорблённой добродетели, стояла леди Валериан. Рорик прятался у неё за спиной. Мой дядя, судя по воспоминаниям Элары, был человеком безвольным, полностью находящимся под каблуком у своей жены.

— А, вот и они, — процедила Валериан, когда мы вошли. — Явились, негодницы.

Лорд Корвин тяжело вздохнул и посмотрел на нас. Во взгляде его не было злости, скорее, усталость и раздражение.

— Оставьте нас, — приказал он старичку-посыльному. Когда тот вышел, дядя перевёл взгляд на меня. — Элара, твоя тётя говорит, ты сегодня проявила неслыханную дерзость. Это правда?

Так, Алина, держи оборону. Сейчас будут давить на чувство вины.

— Лорд Корвин, — начала я ровным, спокойным тоном, которому позавидовал бы наш юрист на судебном заседании. — Ваш сын, Рорик, пытался силой отобрать у моей сестры её единственную игрушку и довёл её до слёз. Я лишь попросила его прекратить. Если защита младшей сестры в этом доме считается дерзостью, то да, я была дерзкой.

Валериан зашипела, как змея. Рорик покраснел и что-то забормотал. Дядя снова вздохнул, потёр переносицу и, кажется, решил сменить тему, потому что спорить с женой ему явно не хотелось.

— Ладно. Не за тем позвали. Господин нотариус, — кивнул он старичку, который, оказывается, не ушёл, а скромно стоял у двери. — Огласите.

Нотариус (так вот кто это!) шагнул вперёд, развернул свой свиток и, прокашлявшись, начал читать монотонным, скрипучим голосом: — «Я, баронесса Изольда фон Штейн, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, завещаю всё своё движимое и недвижимое имущество, а именно — ферму „Затерянный Ручей“ со всеми постройками, землями и скотом, моим внучатым племянницам, Эларе и Элине, дочерям покойного Эрика фон Штейна, в полное и безраздельное владение…»

Дальше я не слушала. В ушах зашумело. Наследство? Ферма? Нам? Это что, шутка такая? Розыгрыш?

Я посмотрела на дядю и тётю. Их лица выражали… плохо скрываемое ликование. Валериан даже не пыталась спрятать довольную ухмылку. И тут до меня дошло.

Они хотят от нас избавиться!

Это же идеальный повод! Сплавить двух «нахлебниц» в какую-то глушь, да ещё и под видом благодеяния. Мол, не просто выгнали, а отправили в собственное имение. Красиво. Очень красиво.

— …завещание вступает в силу немедленно, — закончил нотариус и свернул свиток.

Глава 3

Возница исчез так быстро, будто его и не было. Словно он был не реальным угрюмым мужиком, а призраком, чья единственная цель — доставлять сироток в проклятые места. Телега растворилась в сумерках, и нас окутала тишина. Густая, вязкая, почти осязаемая. Такая тишина бывает только в фильмах ужасов, за секунду до того, как из-за дерева выпрыгнет маньяк с бензопилой.

Я стояла на краю тропы, в одной руке сжимая наш сиротский узелок, а в другой — ледяную ладошку Элины. Перед нами расстилалась долина, утопающая в молочно-белом тумане. Он клубился, полз по земле, цеплялся за голые ветки деревьев, словно живое, голодное существо.

— Эли, там… там наш дом, — прошептала Элина, показывая пальчиком вглубь тумана, откуда торчал зловещий конёк крыши.

Дом, милый дом, — истерично хихикнул мой внутренний голос. Кажется, нас ждёт ремонт. И, возможно, экзорцизм.

— Ну что, Алина-Элара, собралась, — пробормотала я себе под нос. — Ты же у нас сильная, независимая женщина. Справлялась с проверками из прокуратуры, с гневом обманутых дольщиков, с самодурством начальства. Неужели тебя напугает какой-то туман? И дом с плохой репутацией? Да ты в таких «домах» на Уралмаше бывала, что это место по сравнению с ними — элитный коттеджный посёлок.

Эта ободряющая ложь подействовала. Я выпрямила спину, сжала руку сестры покрепче и шагнула с тропы на мокрую, чавкающую землю.

— Пойдём, Лина. Только держись за меня. И смотри под ноги.

Мы шли в тумане, как ёжики из мультика. Только нам было совсем не смешно. Земля под ногами была скользкой и вязкой. Голые, скрюченные ветки деревьев тянулись к нам, словно костлявые руки. Вокруг не было слышно ни пения птиц, ни стрекота насекомых. Только наше собственное дыхание и чавканье грязи под ногами. Абсолютная, мёртвая тишина.

И ощущение. Ощущение, что на нас смотрят. Из тумана, с деревьев, из-под земли. Невидимые, недоброжелательные глаза. У меня по спине бежали мурашки размером с тараканов. Элина прижималась ко мне всё сильнее, но молчала. Она была напугана, но она мне верила. И это придавало мне сил.

Наконец, мы вышли из самой гущи тумана к поляне, на которой и стояло ОНО. Наше наследство.

Господи. Мама. Обратно забери.

Если бы у отчаяния и разрухи был памятник, он бы выглядел именно так.

Дом. Он не просто был старым. Он был мёртвым. Покосившийся, вросший в землю, с тёмными, пустыми глазницами окон. Крыша провалилась в нескольких местах. Деревянная обшивка сгнила и почернела, покрытая зелёным мхом, похожим на трупные пятна. Крыльцо… вернее, то, что от него осталось, представляло собой груду гнилых досок, готовых в любой момент рассыпаться в прах.

— Это… это он? — прошептала Элина.

— Видимо, да, — прохрипела я. — Выглядит… винтажно.

Но дом был только половиной беды. Вторая половина — это то, что его окружало. Я, как специалист по ландшафтному дизайну, чуть не получила сердечный приступ. Это был не просто запущенный сад. Это был ад для агронома.

Вокруг дома буйствовала растительность. Но не простая. Вместо обычной травы рос какой-то бурьян с шипами размером с мой палец. Крапива была выше меня ростом и, я клянусь, она шевелила своими листьями, когда мы проходили мимо, пытаясь нас ухватить. А лопухи… Огромные, мясистые лопухи с фиолетовыми прожилками, которые, казалось, дышали.

Так, это не просто сорняки. Это какие-то мутанты. Прабабка Изольда, чем ты их тут поливала? Отходами с химического завода?

Сбоку от дома виднелись развалины сарая, который, судя по всему, проиграл в битве с каким-то гигантским плющом-душителем. Рядом стоял колодец, накрытый прогнившей крышкой. От него ощутимо несло серой.

Да на ремонт этого всего моя ипотека на однушку в Академическом покажется копейками! — с тоской подумала я. — Тут нужен не дизайнер, а бригада строителей и отряд МЧС. И священник. Обязательно священник.

— Пойдём внутрь? — спросила Элина, дёргая меня за рукав. Ей явно было страшно стоять здесь, на открытом месте, под взглядами этих хищных растений.

— Пойдём, — вздохнула я. — Терять нам всё равно нечего.

Мы с опаской подошли к крыльцу. Я наступила на одну из досок. Она жалобно хрустнула, но выдержала. Осторожно, как по минному полю, мы добрались до двери. Дверь была массивной, дубовой, с огромным ржавым кольцом вместо ручки. Я потянула за кольцо. Дверь не поддалась. Я потянула сильнее, упираясь ногами. Со скрипом, от которого заложило уши, дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы мы могли протиснуться внутрь.

В нос ударил такой концентрированный запах пыли, тлена и ещё чего-то, кисло-сладкого и незнакомого, что я на секунду перестала дышать. Внутри было почти темно, свет едва пробивался сквозь грязные окна.

Когда мои глаза немного привыкли к темноте, я смогла разглядеть обстановку. Мы стояли в большой комнате, которая, видимо, была и гостиной, и столовой. В центре — огромный стол, покрытый таким слоем пыли, что на нём можно было писать романы. Вокруг — несколько стульев, один из которых был сломан. В дальнем углу — гигантский камин, чёрный от сажи, в котором валялись какие-то кости. Я очень надеялась, что это были кости животных.

Повсюду была паутина. Не тоненькие ниточки, а плотные, серые полотна, свисающие с потолка, как флаги в заброшенном королевстве. Мебель была сломана и перевёрнута. На полу валялись осколки посуды и какие-то тряпки.

— Здесь… здесь был погром, — прошептала я.

Это не было похоже на простое запустение. Это было похоже на то, что кто-то или что-то целенаправленно крушило всё внутри.

— Мне не страшно, — вдруг сказала Элина. Она отпустила мою руку и сделала несколько шагов вперёд.

— Лина, осторожно! — крикнула я.

Но она не слушала. Она подошла к покрытому пылью подоконнику и провела по нему пальчиком.

— Дому грустно, — сказала она совершенно серьёзно. — Он очень давно один.

Так, девочка моя, у тебя, кажется, особые отношения с неодушевлёнными предметами. Это и пугает, и обнадёживает одновременно.

Глава 4

Мой героический запал, на котором я так красиво объявила войну этому дому, иссяк примерно через тридцать секунд. Ровно столько времени понадобилось сумеркам, чтобы окончательно сгуститься и сожрать остатки света, пробивавшегося в грязные окна. Комната погрузилась в такую густую, непроглядную темноту, что казалось, её можно резать ножом и намазывать на хлеб. Если бы у нас был хлеб. И нож.

— Эли, мне страшно, — прошептала Элина, её голос дрожал. Она вцепилась в мою руку с силой маленьких клещей.

— Не бойся, — соврала я с уверенностью заправского политика. — Темноты боятся только трусы. И вообще, это полезно для зрения.

Алина, ты идиотка. Какой, к чертям, «полезно для зрения»?! Мы в проклятом доме посреди леса, кишащего, я уверена, всякой нечистью, а ты несёшь бред из пабликов про здоровый образ жизни?

Нужно было действовать. План «Выжить до утра» требовал немедленной реализации.

— Так, Лина, слушай мою команду, — зашептала я, переходя на деловой тон, которым обычно раздавала поручения на планёрках. — Наша задача — организовать безопасный плацдарм. Одну комнату, где мы проведём ночь. Вон ту, на втором этаже, где кровать. Там одно окно и одна дверь, её легче оборонять.

— Оборонять? От кого? — пискнула сестра.

— От… сквозняков! — нашлась я. — И от ночных бабочек. Они очень большие и страшные. Пошли!

На ощупь, спотыкаясь о невидимый хлам, мы поднялись по скрипучей лестнице. Каждый её скрип отдавался в ушах похоронным звоном. В комнате было ещё темнее, чем внизу. Первым делом я подтащила к двери останки шкафа. Эта трухлявая баррикада вряд ли остановила бы даже чихнувшего котёнка, но психологически стало немного легче.

Следующий пункт — спальное место. Я решительно подошла к кровати и стянула с неё гнилой, воняющий плесенью тюфяк. Он был тяжёлый и мерзкий. Я с отвращением оттащила его в угол комнаты. Спать на этом рассаднике заразы? Увольте. Лучше на голых досках. Жестко, зато без риска проснуться с грибницей на лице.

— А на чём мы будем спать? — спросила Элина.

— На супер-ортопедическом ложе из натурального дерева, — бодро ответила я. — Последний писк моды. А подушкой нам послужит… — я вытащила из нашего узелка единственную смену белья, — …вот это! Эксклюзивный текстиль!

Я расстелила на досках нашу одежду. Получилось убого, но это было наше убогое место. Мы забрались на дощатый топчан и укрылись колючим одеялом, которое я притащила с собой от дяди. Оно было старым и пыльным, но оно было единственным, что у нас было.

Мы лежали в полной темноте и тишине. Вернее, тишина была относительной. Дом жил своей жизнью. Он скрипел, стонал, вздыхал. Где-то внизу что-то шуршало. На крыше кто-то скребся.

— Расскажи сказку, — попросила Элина, чтобы заглушить эти звуки.

Сказку? Господи, я и сказок-то не помню. «Колобок»? «Репка»?

— Хорошо, — вздохнула я. — Жила-была в большом сером замке принцесса… — в хрущёвке, в Екатеринбурге… — И была она не простая принцесса, а принцесса-строитель… — ландшафтный дизайнер… — Она строила для своего королевства прекрасные парки с фонтанами… — и постоянно воевала с подрядчиками, которые воровали тротуарную плитку… — Но однажды злая колдунья… — начальница отдела… — дала ей выпить волшебного зелья… — дешёвого шампанского… — и принцесса уснула, а проснулась в совершенно другом королевстве, полном чудовищ…

Я несла какой-то бред, смешивая свою жизнь и сказочные мотивы, пока не услышала ровное дыхание сестры. Она уснула. А я осталась одна, наедине с темнотой, страхом и звуками этого дома. И я не спала до самого рассвета, вздрагивая от каждого шороха и проклиная тот день, когда решила пойти работать в мэрию.

Утро пришло не с ласковыми лучами солнца, а с серым, промозглым светом, который просочился сквозь грязную плёнку на окне и безжалостно высветил всю убогость нашего временного убежища. Я проснулась от холода, вся задеревеневшая. Спина болела так, будто по мне всю ночь ездили на той самой телеге.

Элина ещё спала, свернувшись калачиком. Глядя на неё, я почувствовала новый прилив решимости. Хватит бояться. Время действовать. Операция «Выживание» началась.

Первый пункт — вода. Без воды мы долго не протянем. Я оставила Элину спать, а сама спустилась вниз и вышла на улицу. Утренний туман был не таким густым, но воздух был влажным и холодным. Я решительно направилась к сараю в поисках ведра.

Сарай был ещё более ветхим, чем дом. Я открыла дверь с опаской, ожидая, что вся конструкция сейчас рухнет мне на голову. Внутри было темно и пахло навозом столетней давности. В углу я нашла то, что искала: старое, ржавое ведро и кусок истлевшей верёвки. Не густо, но лучше, чем ничего.

Вооружившись этим антиквариатом, я подошла к колодцу. От него всё так же несло серой. Я с трудом сдвинула гнилую крышку. Заглянула внутрь. На дне, в темноте, что-то поблёскивало. Не вода. Что-то густое и маслянистое.

Ладно, попытка не пытка, — сказала я себе, привязывая верёвку к ведру.

Я опустила ведро вниз. Оно булькнуло так, будто упало не в воду, а в густой кисель. Я с трудом потянула верёвку наверх. Ведро было тяжёлым. Когда я вытащила его на свет, мой оптимизм умер окончательно. Внутри была не вода, а густая, чёрная, пузырящаяся жижа, которая воняла тухлыми яйцами.

— Шикарно! — сказала я вслух. — Просто великолепно! Водоканал бастует. И вместо воды у нас, похоже, филиал ада. Пить это нельзя. Даже руки мыть опасно.

Пункт «Вода» с треском провалился. Ладно. Пункт второй: Еда.

Мой взгляд упал на огород-джунгли. Может, среди этих растений-мутантов есть что-то съедобное? Я же всё-таки почти агроном! Осторожно, как сапёр, я подошла к ближайшей грядке. На ней росло нечто, отдалённо напоминающее морковь. Только ботва была фиолетовой, а из земли торчал не оранжевый, а какой-то бледный, почти белый корешок.

Я ухватилась за ботву и потянула. Корень не поддавался. Я потянула сильнее. И тут… корень пискнул. Пронзительно и жалобно. Я от неожиданности отдёрнула руку.

Глава 5

ВНИМАНИЕ! СЮЖЕТ ПОЛНОСТЬЮ ИЗМЕНИЛСЯ! РЕКОМЕНДУЮ ПРОЧЕСТЬ СНОВА ПЕРВЫЕ 4 ГЛАВЫ!

______________

БУМ.

Третий удар был самым сильным. Старая дверь затрещала так, что я была уверена — сейчас она разлетится в щепки. Я инстинктивно отпихнула Элину себе за спину и метнулась к камину, выискивая оружие. Самым подходящим на вид предметом оказалась ржавая кочерга. Я схватила её. В руке она ощущалась жалкой и бесполезной, как постановление о запрете курения на остановках. Но это было лучше, чем ничего.

— Спрячься! — прошипела я сестре, указывая на развалины шкафа в углу.

Элина, не задавая вопросов, прошмыгнула за него.

Удары прекратились. Наступила тишина. Ещё более страшная, чем грохот. Я стояла посреди комнаты, сжимая кочергу вспотевшими руками, и не дышала. И в этой тишине раздался голос.

Он не был громким. Он был… всепроникающим. Низкий, рокочущий, с металлическими нотками, он прозвучал не снаружи, а прямо у меня в голове, заставляя вибрировать каждую косточку.

— Я знаю, что вы там. Откройте.

Это был приказ. Спокойный, властный, не терпящий возражений. Голос того, кто привык, что ему подчиняются. Всегда.

Откройте? Щас, разбежалась! Может, тебе ещё и ключи от квартиры, где деньги лежат, принести? — истерично подумала я.

Но голос был таким, что ему хотелось подчиниться. Просто чтобы он замолчал. Чтобы этот рокот перестал вибрировать в твоём черепе.

Я медленно, на ватных ногах, подошла к двери. Кочергу я держала наготове, как копьё. Заглянула в щель. Снаружи никого не было. Только туман и деревья. Я прижалась ухом к холодному дереву. Тишина.

Может, мне показалось? Может, это просто старый дом так шутит?

И тут тот же голос раздался прямо над моим ухом, заставив меня отскочить с визгом: — Не заставляй меня повторять.

Он был уже внутри?! Нет, голос звучал снаружи. Как он это делает?!

Всё. Хватит. Неопределённость пугает больше, чем любая угроза. Я глубоко вздохнула, зажмурилась и рванула на себя тяжёлую дверь.

На пороге стоял ОН.

И первое, что я подумала: «Ну, здравствуй, Апокалипсис. А ты у нас, оказывается, симпатичный».

Он был огромным. Высоким, широкоплечим, словно высеченным из камня. На нём был безупречно чистый чёрный дорожный плащ, который на фоне нашей разрухи смотрелся так же неуместно, как смокинг на свиноферме. Длинные тёмные волосы были стянуты на затылке кожаным шнурком. Но всё это было неважно. Важны были глаза.

Глаза цвета расплавленного золота. Без зрачков. Светящиеся изнутри собственным, недобрым светом. Это были не человеческие глаза. Это были глаза хищника. Древнего, могущественного и абсолютно безжалостного. Он смотрел на меня сверху вниз с таким холодным презрением, что мне на секунду стало трудно дышать.

— Наконец-то, — пророкотал он, и я поняла, что это был тот самый голос. — Я уж было решил, что придётся выламывать дверь. А это лишние хлопоты.

Он, не спрашивая разрешения, шагнул через порог. Я инстинктивно отступила, выставив вперёд кочергу.

— С-стойте! Кто вы такой? Что вам нужно? — мой голос прозвучал жалко и пискляво.

Он окинул мою «пику» таким взглядом, каким смотрят на таракана, а потом снова перевёл свои золотые глаза на меня.

— Опусти эту железку, человечка. Ты выглядишь ещё более жалко, чем я предполагал.

Человечка?! Ах ты, индюк золотоглазый! Ваше Чешуйчатое Высокомерие! — в моей голове тут же родился десяток обидных прозвищ.

Он прошёл в центр комнаты, и его присутствие, казалось, заполнило всё пространство. Он не осматривался с любопытством. Он осматривался с брезгливостью. Словно инспектор санэпидемстанции, попавший в самый грязный притон города.

— М-да, — протянул он, проведя пальцем в перчатке по пыльному столу. — Картина даже хуже, чем я ожидал. Фон нестабилен. Эманации хаоса пробивают защитный контур. Полный дисбаланс.

Он говорил на каком-то странном языке, из которого я понимала только предлоги.

— Какой ещё фон? Радиационный? — не удержалась я. — И вообще, вы кто такой, чтобы врываться в чужой дом и устраивать тут проверки? Покажите удостоверение!

Он медленно повернулся ко мне. В его глазах мелькнуло что-то похожее на удивление. Кажется, к такому тону он не привык.

— Удостоверение? — переспросил он, и в уголке его губ появилась холодная усмешка. — Моё удостоверение — это эта земля. Этот лес. Этот ручей, который ты не видишь, но который медленно умирает из-за того, во что превратилось это место. Я — Хранитель этих земель. И владелец. А вы, человечки, находитесь здесь лишь по моей милости. И по условиям Договора, который ваша безумная прабабка заключила со мной.

Договор? Хранитель? Мама, я, кажется, попала не просто в средневековье, а в самое настоящее фэнтези. С драконами и магией. И, судя по всему, дракон сейчас стоит передо мной и смотрит на меня, как на мусор.

— Ваша прабабка Изольда обязалась поддерживать на этой ферме магический баланс, — продолжал он, шагая по комнате и пинком отшвыривая сломанный стул. — Она была сильной ведьмой и справлялась. Но она умерла, и этот источник силы превратился в гниющую язву на моей земле. Магия дичает, прорывается наружу, пугает моих созданий.

Он вдруг замер и посмотрел в угол, где за развалинами шкафа пряталась Элина. Я похолодела.

— А, — протянул он. — Здесь ещё один. Совсем крошечный. С почти несформировавшейся аурой.

Он сделал шаг в её сторону.

— Не подходите к ней! — крикнула я, снова выставляя кочергу.

Он остановился и снова посмотрел на меня. На этот раз в его взгляде была не только брезгливость, но и откровенная скука.

— Успокойся, человечка. Я не питаюсь детьми. В отличие от некоторых тварей, которые скоро начнут сползаться к этому месту, если здесь не навести порядок.

Он отвернулся от Элины и снова уставился на меня.

— Я пришёл сюда, чтобы исполнить условия Договора. В нём чётко сказано: если носитель силы умирает, а его наследники не в состоянии поддерживать баланс, земля возвращается ко мне. А всё, что на ней стоит, подлежит очищению.

Глава 6

Когда за дверью окончательно стих запах грозы и надменности, я ещё с минуту сидела на грязном полу, пытаясь заставить лёгкие работать. Воздух входил и выходил со свистом, а в голове стучал только один вопрос, написанный огненными буквами: «ЧТО ЭТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, БЫЛО?!»

Дракон. Настоящий, живой (ну, в человеческом обличье) дракон. Который является нашим домовладельцем. И который собирается устроить нам огненный армагеддон, если мы не выполним его… кхм… техническое задание.

Три луны. Восстановить магический баланс.

Так, спокойно, Алина. Я мысленно сделала себе строгий выговор. Без паники. Ты же руководитель проекта. Любую, даже самую безумную задачу можно разложить на подпункты.

Я поднялась с пола, отряхнула с себя пыль веков и огляделась. Элина смотрела на меня с таким ужасом и надеждой одновременно, что у меня не было права на слабость.

— Значит, так, боец! — сказала я ей с максимальной бодростью. — Диспозиция следующая. У нас есть проблема, дедлайн и полное отсутствие ресурсов. Классическая ситуация для любого госучреждения перед сдачей годового отчёта. Я в этом как рыба в воде!

Вру, конечно. Я в этом как рыба, которую выбросило на берег, и она судорожно пытается дышать.

— Что… что мы будем делать? — прошептала Элина.

— Составлять план! — торжественно объявила я. — Любой хаос можно победить с помощью грамотного менеджмента! Итак, наш проект называется… «Капитальный ремонт проклятой фермы в условиях, приближенных к боевым».

Я начала загибать пальцы, чумазые и в занозах.

— Пункт первый: Безопасность. Этот ваш дракон-эстет правильно сказал — нужно заделать дверь. И не только дверь. Нужно превратить этот дом в крепость. В наш личный маленький Хогвартс.

— Пункт второй: Ресурсы. Нужно провести полную инвентаризацию. Найти воду, еду, инструменты. И самое главное, — я многозначительно подняла палец вверх, — информацию! Он сказал про записи прабабки. Значит, где-то в этом свинарнике лежит инструкция по эксплуатации. Наша задача — найти её.

— Пункт третий: Анализ. Мы должны понять, что такое этот ваш «магический баланс». Есть ли на него ГОСТ? Или СНиП? Нужно составить смету работ и график их выполнения.

Элина смотрела на меня, как на сумасшедшую. И, честно говоря, я себя именно так и чувствовала. Но когда я начинала говорить языком совещаний и планёрок, паника отступала, уступая место холодному расчёту.

— Всё поняла? — строго спросила я сестру. — Нет, — честно ответила она. — Отлично! — кивнула я. — Тогда приступаем к выполнению первого пункта! Операция «Неприступная цитадель»!

И мы принялись за дело. Та трухлявая баррикада, которую я соорудила ночью, была смехотворна. Сейчас, после визита Золотоглазого, я понимала, что нам нужно что-то посерьёзнее. Мы вдвоём, пыхтя и надрываясь, подтащили к двери останки огромного дубового стола. Он был неподъёмным, но страх — отличный допинг. Потом я нашла в камине несколько тяжёлых камней и завалила ими щели.

«Заделай дверь получше», — мысленно передразнила я дракона. — «Легко тебе говорить, ящер! Ты бы хоть гвоздь оставил, спонсор ты наш! Или бригаду таджиков прислал! Хотя нет, таджиков жалко, они бы тут с ума сошли».

Через час работы, грязные, потные и уставшие, мы стояли перед нашим творением. Дверь теперь была забаррикадирована так, что открыть её изнутри было почти так же сложно, как и снаружи. Но это давало иллюзию безопасности.

— Отлично, — сказала я, вытирая со лба пот. — Теперь пункт второй. Инвентаризация. Ищем инструкцию!

И мы начали обыск. Тотальный. Это было похоже на попытку найти иголку в стоге сена, который перед этим подожгли, потушили и оставили гнить на сто лет. Мы перерыли всё. Начали с комнат наверху. Поднимали каждую тряпку, заглядывали в каждую щель. Находки были… специфическими.

В старом шкафу мы нашли коллекцию засушенных летучих мышей. В сундуке под кроватью — баночки с чем-то, что подозрительно напоминало маринованные глаза. Я чуть не лишилась остатков нашего скудного завтрака.

— Это для зелий, наверное, — спокойно прокомментировала Элина, с интересом разглядывая баночку.

Господи, ребёнок, откуда ты такая невозмутимая?!

Мы спустились вниз и принялись за кухню. Вот где был настоящий портал в ад. В котлах действительно была не просто плесень, а какая-то разумная субстанция, которая недовольно зашипела, когда я попыталась заглянуть внутрь. На полках стояли мешочки с травами. Я открыла один, понюхала и оглушительно чихнула фиолетовым дымом.

— Будь здорова! — сказала Элина.

Я вытерла фиолетовые сопли и решила больше ничего не нюхать.

Книг не было. Никаких свитков. Ничего, что напоминало бы «записи». Я уже начала отчаиваться. Может, дракон пошутил? Или записи сгнили давным-давно?

Мы сидели посреди этого хаоса, уставшие и разочарованные.

— Может, она их спрятала? — вдруг сказала Элина. — Прабабка была очень… осторожной. Так говорила мама.

— Спрятала? Но где? — я обвела взглядом комнату.

Элина встала и подошла к огромному камину. Он был завален мусором и сажей. Она потрогала один из камней в его основании.

— Этот шатается, — сказала она.

Я подошла. И правда, один из камней в кладке сидел не так плотно, как остальные. Я подделала его кочергой. Он поддался. С трудом, отваливая куски раствора, я вытащила его.

За камнем была ниша. А в нише, завёрнутый в промасленную ткань, лежал… он. Дневник.

Небольшая книга в толстом кожаном переплёте, с пожелтевшими, но на удивление целыми страницами. Я с трепетом взяла её в руки. Это была она. Инструкция. Наш единственный шанс.

Мы сели на пол, и я открыла первую страницу.

Страницы были исписаны мелким, убористым, но на удивление разборчивым почерком. Текст был на местном языке, который я, к счастью, понимала благодаря памяти Элары. Но он был полон странных терминов.

«…лунный терновник цветёт лишь при свете полной луны. Корень его ядовит, но настойка из лепестков усмиряет водяных духов…» «…крапива-хватайка боится железа и не выносит сладких песен. Если спеть ей колыбельную, она на время становится шёлковой…» «…корень-пискун. Глупое, но полезное создание. Любит тепло и ласку. Если согреть его в руках, перестаёт пищать и становится сладким, как мёд…»

Глава 7

Эйфория.

Чистая, незамутнённая, звенящая в ушах эйфория. Мы это сделали! Мы, две забитые сиротки, только что заставили армию агрессивной крапивы-убийцы сдать оружие и превратиться в плюшевый коврик! Я подхватила Элину на руки и кружила её, пока у меня не закружилась голова. Мы смеялись, как сумасшедшие, посреди этого заброшенного, умирающего сада. В этот момент я чувствовала себя не меньше, чем богиней этого маленького, захудалого мира.

А потом мой желудок издал такой громкий и жалобный стон, что, кажется, его услышали даже на том свете.

Эйфория схлынула, уступив место суровой прозе жизни. Мы победили крапиву. Шикарно. Но крапивой сыт не будешь. У нас всё ещё не было нормальной еды, кроме одного-единственного корня-пискуна. У нас была мутная вода, которую пить без кипячения было равносильно самоубийству. А для кипячения нужен был… огонь.

И тут я поняла, что наша маленькая победа была лишь моральной. Практической пользы от неё — ноль.

Отлично, Алина! — съязвил мой внутренний голос. — Ты можешь дирижировать хором из сорняков, но при этом вы обе рискуете умереть от дизентерии, потому что не можете зажечь, чёрт побери, обычную палку! Фееричный финал для попаданки!

Солнце стремительно садилось, и вместе с ним таяли остатки моей храбрости. Ночь в этом месте была временем страха, а провести её ещё и голодными… Нет. Этого я допустить не могла.

— Так, волшебница моя, — сказала я Элине, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. — Наша следующая миссия — операция «Прометей». Нам нужен огонь.

Мы вернулись в нашу «крепость». Я снова завалила дверь столом и камнями. Стало немного спокойнее. Драгоценный дневник прабабки лежал на досках кровати, как священный артефакт. Это была наша единственная надежда.

— Давай посмотрим, что наша гениальная родственница писала про добычу огня, — пробормотала я, усаживаясь рядом с Элиной и открывая книгу.

Мы начали листать страницы, исписанные её убористым почерком. Я читала вслух, а Элина, прижавшись ко мне, внимательно слушала. Сколько же всего знала эта женщина! Рецепты мазей от ожогов, способы очистки воды с помощью серебряных камней, лунный календарь для посадки грибов, которые светятся в темноте…

Я читала и чувствовала, как растёт моё уважение к этой Изольде. Она не была какой-то сумасшедшей ведьмой. Она была учёным! Экспериментатором! Она подходила к магии так, как я подходила к проектированию парка — системно, логично, изучая свойства каждого «материала».

И вот, наконец, я нашла то, что искала. Раздел «Искры и пламя».

«…простейший способ добыть огонь — использовать искроцвет. Сухие его лепестки вспыхивают от малейшего нажима. Но растёт он лишь на южных склонах Драконьих гор…» Мимо. У нас тут не Драконьи горы, а дракон собственной персоной, и он не выглядит так, будто готов поделиться цветочками.

«…можно использовать кремень и кресало, но для воспламенения трута требуется вложить в удар частицу своей воли…» Воли у меня хоть отбавляй, а вот кремня и кресала нет. Снова мимо.

Я листала дальше, и моё сердце сжималось от разочарования. Все способы требовали либо редких ингредиентов, либо специальных инструментов.

И тут я наткнулась на одну интересную запись, обведённую в рамочку.

«Пламенный мох. Растёт в очагах, где часто горел огонь. Сам по себе инертен. Но является прекрасным проводником для чистой магической энергии. Не требует ритуалов. Лишь прямого волевого импульса. Сосредоточься. Почувствуй. Прикажи».

А ниже приписка, сделанная, кажется, позже, другим почерком, более торопливым: «Дар крови двойственен. Младшая кровь — сочувствующая, она может успокоить, уговорить, спеть песню дикому зверю или растению. Старшая кровь — структурирующая. Она не просит. Она видит суть и строит, повелевает, создаёт и разрушает. Усмирение — удел младших. Созидание — право старших».

Я замерла. Младшая кровь. Старшая кровь. Элина — моя младшая сестра. Она поёт колыбельные и успокаивает. Значит, она — младшая кровь. А я… я — старшая. Но я же не родная сестра Элары! Я вообще из другого мира! Хотя… я в её теле. В теле старшей сестры.

— Что это значит? — спросила Элина, показывая пальчиком на запись.

— Это значит, — медленно произнесла я, и у меня от волнения пересохло во рту, — что, возможно, у нас есть шанс.

Я вспомнила про огромный камин внизу. Очаг, где часто горел огонь. Может, там есть этот мох?

— Сиди здесь, — приказала я сестре и, схватив кочергу, бросилась вниз.

Камин был чёрным, жутким и вонял старой сажей. Я бесстрашно залезла внутрь, разгребая кочергой мусор. И я его нашла! В одной из трещин между камнями рос пучок чего-то, похожего на сухой, рыжеватый мох. Я осторожно отковыряла небольшой кусочек и с победным видом вернулась наверх.

— Вот! — я показала свой трофей Элине. — Кажется, это оно.

Я положила сухой мох на каменный пол. — Так, что там было написано? «Сосредоточься. Почувствуй. Прикажи».

Ну, шикарно. Инструкция — проще не придумаешь. Для огня нужен встроенный Зевс, а у меня в комплекте только диплом о высшем образовании и ипотека.

Но делать было нечего. Я села на пол, уставилась на пучок мха и попыталась «сосредоточиться». Я представляла себе огонь. Яркий, горячий. Я вспоминала, как зажигала газовую конфорку у себя на кухне в Екатеринбурге. Я пыталась «приказать» мху загореться.

Ничего. Абсолютно. Мох лежал на полу и, кажется, насмехался надо мной.

— Не получается, — в отчаянии пробормотала я. — Наверное, это должна была делать Элара. Настоящая Элара. А я просто… пустышка.

Я сидела, понурив голову, готовая разреветься от бессилия.

И тут я решилась на последнюю, отчаянную попытку. Я закрыла глаза. И перестала пытаться колдовать. Я просто… посмотрела. Не глазами. А как-то иначе. Умом. Я представила этот мох не как пучок травы. Я представила его как… проект. Как систему.

И в этот момент произошло нечто невероятное.

Глава 8

Ночь прошла на удивление спокойно. Наверное, визит нашего чешуйчатого «арендодателя» распугал всю местную нечисть. А может, всё дело было в маленьком, но упрямом огоньке, который я поддерживала всю ночь, подкидывая в него щепки. Он горел без дыма, давал много тепла и, что самое главное, разгонял мрак. Он был моим личным, карманным солнцем. Моим доказательством, что я — не просто жертва обстоятельств.

Я проснулась до рассвета, выспавшаяся и полная решимости. Вчерашний страх никуда не делся, но теперь он был не парализующим ужасом, а злым, холодным топливом. Я посмотрела на спящую Элину, на наш убогий быт, и во мне проснулся не просто комендант общежития. Во мне проснулся менеджер проектов в разгар дедлайна.

Итак, Алина Викторовна, — мысленно обратилась я к себе, — проведём утреннюю планёрку. Задача «Огонь» выполнена. Статус: «Завершено». Задача «Еда» выполнена частично, ресурс нестабилен. Статус: «В работе». Следующая по приоритету задача — «Водоснабжение». Наша вчерашняя вода в треснувшей чашке почти закончилась. Нам нужен постоянный, надёжный источник. А это значит…

Я покосилась в сторону двери. Это значило, что нам снова придётся иметь дело с тем адским колодцем.

Я взяла дневник прабабки. Это была наша библия, наш устав и наш единственный СНиП. Я быстро нашла нужный раздел.

«Источник Жизни (колодец). Важнейший узел фермы. Питается от жилы чистого водного элементаля. Дух воды по имени…* — здесь было какое-то нечитаемое закорючистое имя, похожее на «Хлюп» или «Бульк», — …капризен, как дитя. Не выносит грязи, пренебрежения и громких криков. Обидевшись, портит воду, превращая её в ядовитую слизь. Любит чистоту, блестящие вещицы и тихие, мелодичные песни. Чтобы задобрить его, нужно очистить колодец от скверны, сделать подношение (что-нибудь блестящее, камушек или осколок стекла) и спеть ему песню. Лишь тогда он откроет жилу и даст чистую воду».

Я захлопнула книгу. План действий был ясен, как день. И он мне нравился. Он был логичным.

Когда Элина проснулась, я уже была во всеоружии, размахивая кочергой и раздавая указания.

— Подъём, моя маленькая дриада! Нас ждут великие дела! Сегодня мы будем проводить переговоры с местным Водоканалом в лице одного очень обидчивого духа!

Операция «Чистая вода» началась. Первым делом — уборка территории. Субботник! Я всегда ненавидела субботники в администрации, когда нас, офисных работников, выгоняли с граблями в парк. Но сейчас я была готова работать граблями, кочергой, голыми руками — чем угодно!

Мы вышли на улицу. Территория вокруг колодца была похожа на поле боя. Бурьян, мусор, какие-то склизкие комки, которые я даже не хотела идентифицировать.

— Так, Лина, твоя задача — музыкальное сопровождение, — скомандовала я. — Пой этим сорнякам, пусть они ведут себя прилично и не пытаются меня сожрать, пока я работаю.

И работа закипела. Элина тихонько напевала свои мелодии, и растения-мутанты действительно вели себя смирно. Крапива-хватайка втягивала шипы, а лопухи-душители переставали угрожающе раскачиваться. А я… я работала. Я выдирала сорняки, оттаскивала камни, выгребала мусор кочергой и кусками досок. Тело Элары было слабым, оно ныло и протестовало. Через час я была мокрая от пота, грязная с ног до головы, а руки горели от заноз. Но я смотрела на маленький, расчищенный пятачок земли вокруг колодца и чувствовала дикую, первобытную гордость.

Вот так вот, Тамара Игоревна, — мысленно обратилась я к своей бывшей начальнице. — А вы говорили, что от меня толку, как от козла молока, если дело доходит до физической работы! Посмотрела бы я на вас здесь!

Следующий этап — подношение. «Блестящая вещица». Да где ж её взять?! У нас не было ничего, кроме тряпья и узелка.

— Лина, нам нужно что-то блестящее, — сказала я, осматриваясь в поисках сокровищ.

Мы снова перерыли весь дом. И в комнате с разбитым зеркалом, под грудой мусора, Элина нашла его. Маленький, с мой ноготь, осколок зеркала. Он был неровным, но на солнце он давал яркий, весёлый блик.

— Подойдёт? — с надеждой спросила она.

— Ещё как! — воскликнула я. — Это не просто осколок, это — концентрированный солнечный свет! Духу понравится.

Мы вернулись к колодцу. Расчищенная площадка выглядела почти цивилизованно. Я взяла в руки зеркальный осколок. Он казался тёплым.

— Ну, с богом, — пробормотала я и бросила его в чёрную, вонючую жижу.

Осколок исчез с тихим «плюхом». Ничего не произошло.

— Теперь ты, — кивнула я сестре.

Элина подошла к самому краю, глубоко вздохнула и снова запела свою колыбельную. Её голосок был тонким, но он, казалось, проникал в самую суть этого места.

А я… я закрыла глаза и посмотрела.

Внутренним зрением. И я снова увидела мир как сложную схему. Колодец был не просто дырой в земле. Это был узел, центр сложной системы светящихся линий, уходящих глубоко под землю. Но сейчас эта система была больна. Линии были тусклыми, перекрученными, забитыми какими-то тёмными, колючими сгустками, похожими на ежей из проволоки. Это и была «скверна», «обида» духа. А в самом центре, в глубине, тускло пульсировало нечто, похожее на сердце. Это и был элементаль. Хлюп, или как там его.

И я увидела, как песня Элины действует на эту систему. Её голос был как… растворитель. Как самое лучшее чистящее средство из рекламы. Звуковые волны её песни нежно окутывали тёмные колючие сгустки, и те начинали размягчаться, таять, распадаться на отдельные ниточки и исчезать. Сердце элементаля в глубине начало пульсировать чуть ярче, ровнее.

Песня Элины была подготовкой. Она убирала «грязь». Но сами «трубы» оставались перекрученными и забитыми.

А вот это уже моя работа, — поняла я.

Я сосредоточилась. Я представила себя не человеком, а инженером-гидравликом перед сложной системой труб. Я мысленно протянула к светящимся линиям свои «руки» и начала их распутывать.

Это была невероятно сложная работа. Линии сопротивлялись, пытались снова спутаться в узел. Мне приходилось прилагать огромную умственную силу, чтобы удерживать их, выпрямлять, направлять в нужные каналы. Я чувствовала, как по вискам у меня течёт пот. Голова гудела от напряжения.

Глава 9

Утро после нашего триумфа с колодцем было другим. Я проснулась не от холода или страха, а от настойчивого солнечного луча, который пробился сквозь щель в заколоченном окне и нагло светил мне прямо в глаз. В воздухе пахло не только пылью, но и свежестью чистой воды. Наш маленький огонь в очаге почти догорел, оставив после себя горстку тёплого пепла. Это была наша первая по-настоящему мирная ночь.

Я посмотрела на Элину. Она спала, улыбаясь во сне. Кажется, впервые за всё время. А я… я чувствовала себя так, будто всю ночь не спала, а сидела на совещании по госзакупкам. Голова гудела от планов, идей и схем.

Вчера мы получили воду. Сегодня нам нужна еда. Постоянный источник. А это значит — огород. Тот самый, который больше похож на съёмочную площадку фильма ужасов.

— Подъём, моя маленькая повелительница флоры! — весело растолкала я сестру. — Нас ждёт новый проект! Обеспечение продовольственной безопасности отдельно взятого фермерского хозяйства!

За завтраком, состоявшим из кристально чистой (и, я была уверена, волшебной) воды и остатков вчерашнего корня-пискуна, я разложила на полу наш главный стратегический документ — дневник прабабки Изольды.

— Так, давай изучать наших… контрагентов, — пробормотала я, листая страницы. — С кем нам сегодня предстоит вести переговоры?

Раздел «Садоводство и огородничество» был самым обширным. И самым безумным.

«Капуста-кусака. Глупа, агрессивна, обладает коллективным разумом улья. Охраняет свою грядку, как цепной пёс. При попытке сорвать кочан, кусается. Больно. Но сердцевина кочана слаще сахара. Ключ к усмирению: не любит одиночества. Если успокоить вожака стаи (самый крупный кочан в центре грядки), остальные подчинятся. Реагирует на почёсывание основания стебля, начинает мурлыкать».

Капуста, которая мурлычет? Что ты курила, прабабка?!

«Картофель-бродяга. Крайне нервное и пугливое создание. При попытке выкопать, клубни немедленно уползают вглубь земли. Невозможно поймать силой. Но крайне любопытен. Обожает загадки. Если отвлечь его сложной логической задачкой, он замирает в раздумьях, и его можно спокойно собрать».

Картошка, с которой нужно играть в «Что? Где? Когда?»? Да я в своей жизни столько загадок не знаю!

«Лук-плакун. Самое коварное растение. При разрезании выделяет газ, вызывающий не просто слёзы, а глубокую, экзистенциальную тоску и воспоминания о всех неудачах в жизни. Собирать его можно лишь в состоянии полного душевного подъёма, напевая самую весёлую и дурацкую песню, какую только знаешь. Иначе горечь лука будет невыносимой».

Отлично. Чтобы приготовить суп, мне нужно сначала стать стендап-комиком. Шикарный план.

— Ладно, — решила я. — Начнём с самого агрессивного. С капусты. Если мы справимся с ней, остальное покажется детским садом.

План был прост, как схема эвакуации: Элина своим пением создаёт «шумовую завесу», успокаивая всю грядку. Я в это время, используя свою структурную магию, нахожу «вожака» и пытаюсь перепрограммировать его с режима «Охранять и кусать» на режим «Лежать и мурлыкать».

Мы вышли во двор, вооружённые знаниями и отвагой (в основном, моей, потому что Элина просто доверчиво шла за мной).

Капустная грядка была похожа на засаду. Десятки крупных, мясистых кочанов с зазубренными листьями, похожими на зубастые пасти, угрожающе колыхались на ветру. Когда мы подошли ближе, они все как по команде повернулись в нашу сторону, и я услышала тихое, угрожающее клацанье.

— Так, Лина, давай, твой выход! — прошептала я. — Задави их интеллектом! То есть, песней!

Элина глубоко вздохнула и запела. Не колыбельную. А какую-то простенькую, весёлую детскую песенку, которую, видимо, помнила с тех времён, когда её жизнь ещё не превратилась в ад.

Клацанье прекратилось. Капуста замерла, с любопытством «прислушиваясь». Но напряжение никуда не делось. Они были как пружины, готовые в любой момент распрямиться.

— Отлично, — прошептала я. — Держи их. Я вхожу.

Я закрыла глаза и посмотрела. Капустное поле предстало передо мной как сложная нейросеть. Каждый кочан был узлом, соединённым с другими светящимися нитями корневой системы. По этой сети бегали красные, злые импульсы — «Тревога!», «Чужак!», «Оборона!». Песня Элины окутывала эту сеть голубоватой дымкой, успокаивая импульсы, но не меняя их сути.

Я нашла его. В самом центре грядки был самый большой узел, от которого во все стороны расходились самые толстые «кабели». Вожак. Альфа-капуста.

Я сосредоточила всю свою волю на этом узле. Я не пыталась его сломать. Я пыталась… взломать его. Найти лазейку в его программе. Я представила себе, как вхожу в его «исходный код», нахожу строчку if (stranger) { bite(); } и аккуратно переписываю её на if (stranger) { purr(); }.

Это было невероятно сложно. Система сопротивлялась. Вожак посылал по сети волны красной тревоги. Но я была настойчива. Я, Алина Соколова, которая согласовывала проекты через семь кругов ада бюрократии, я не сдамся какой-то капусте! Я вливала в этот узел всю свою волю, всю свою упёртость, всю свою логику.

И в какой-то момент я почувствовала, как он поддался. Что-то щёлкнуло. Красные импульсы в сети дрогнули, поменяли цвет на тёплый, зелёный и полились по корням уже с новой командой: «Свои», «Мир», «Почесать за кочерыжкой».

Я открыла глаза.

Вся грядка расслабленно покачивала листьями. Некоторые кочаны даже издавали звук, отдалённо похожий на мурлыканье.

— Получилось, — выдохнула я, чувствуя, как по лбу течёт пот.

Я осторожно подошла к вожаку. Он был огромен. Я протянула руку и, следуя инструкции прабабки, почесала его у основания стебля. И он замурлыкал! Громко, утробно, вибрируя всем своим существом. А потом, с тихим щелчком, его огромный, тугой кочан просто отделился от кочерыжки и упал мне в руки.

— Есть! — закричала я, поднимая над головой наш трофей. — У нас есть еда!

И в этот самый момент триумфа земля под моими ногами задрожала. Прямо из-под грядки, где только что рос альфа-кочан, с шуршанием открылся люк, замаскированный под кочку. И из этого люка вылезло существо.

Глава 10

Следующее утро началось с запаха капустного супа. Да, я сварила суп! Вчера вечером, после нашего триумфального огородно-дипломатического рейда, я, используя наш волшебный огонь и треснувший котелок, сотворила нечто съедобное из «замурлыканной» капусты и остатков корня-пискуна. Получилось даже вкусно. Мы с Элиной сидели у огня, ели горячую похлёбку и освещали нашу комнату-крепость волшебным грибом от нашего нового ворчливого знакомого. В этот момент я чувствовала себя почти… счастливой. У нас был свет, еда, вода и крыша над головой. По меркам этого мира — почти роскошь.

А утром, когда я проснулась, я поняла, чего нам не хватает для полного счастья.

Чистоты.

Я посмотрела на Элину. Она была всё той же серой мышкой, с чумазыми щеками и спутанными волосами. Потом я посмотрела на свои руки. Грязь под ногтями, въевшаяся в кожу. Мои волосы… о, лучше было на них не смотреть. Они напоминали птичье гнездо, в котором сначала пожили, а потом умерли несколько поколений ворон. Мы обе были грязными. Наша одежда — две серые, засаленные тряпки — воняла потом, пылью и страхом.

Так, стоп, — сказала я себе. — Мы тут, конечно, строим из себя великих магов, договариваемся с гномами и собираемся бросить вызов дракону. Но выглядим при этом как две бомжихи, которые месяц жили на Казанском вокзале. Непорядок! Какая может быть вера в себя, если от тебя самой разит, как от скунса?

— Лина! — торжественно объявила я, когда мы доели остатки супа. — Сегодня у нас банный день! Операция «Генеральная помывка»!

Сестра посмотрела на меня с недоумением. Баня? Здесь?

— Но у нас же нет… мыла, — тихо сказала она.

— Дилетантский подход! — фыркнула я, доставая наше главное сокровище — дневник прабабки. — У нас есть инструкция! И магия! А значит, у нас будет не просто мыло. У нас будет элитный спа-салон на дому!

Я с азартом принялась листать дневник. И, конечно же, нашла то, что искала. Раздел «Дары чистоты». Прабабка Изольда, при всей своей эксцентричности, явно была женщиной чистоплотной.

Рецепт был похож на зелье из сказки. «Мыльный корень. Растёт в низинах, у воды. При варке даёт густую, плотную пену. Внимание: в чистом виде сушит кожу. Для смягчения добавить настой из озёрной ромашки». «Озёрная ромашка. Ищи там, где поёт вода. Её голубые лепестки нейтрализуют едкость мыльного корня и делают кожу мягкой, как шёлк». «Медовая роса. Сладкий, вязкий сок, который выделяют довольные капусты-кусаки. Придаёт волосам блеск, силу и аромат летнего луга».

— Ты поняла? — я посмотрела на сестру. — У нас есть всё, что нужно! Это будет не просто мыло. Это будет шампунь, гель для душа и кондиционер в одном флаконе!

Сбор ингредиентов превратился в увлекательный квест. Мыльный корень мы нашли у нашего чистого колодца — он рос там в изобилии. Озёрная ромашка с нежными голубыми лепестками тоже росла у самой воды, словно в благодарность за то, что мы успокоили духа. Самым забавным был сбор медовой росы.

Мы подошли к нашей «прирученной» капустной грядке. Я, как заправский фермер, почесала за кочерыжкой самого крупного «вожака». Он замурлыкал, и на его листьях выступили капельки густого, золотистого сока. Мы аккуратно собрали эту «росу» в нашу единственную чашку.

Процесс варки зелья проходил в нашей комнате. Я развела наш волшебный огонь. В котелке кипела чистейшая вода из колодца. Я чувствовала себя настоящей ведьмой. Или химиком в лаборатории. Я строго следовала рецепту: сначала проварить корень до густоты, потом добавить цветы ромашки, дать настояться, а в конце, сняв с огня, вмешать медовую росу.

— А теперь, маэстро, ваш выход! — сказала я Элине. — В дневнике сказано: «Чтобы дары смешались воедино, нужна гармония». Пой!

И Элина запела. Её тихий, мелодичный голос окутывал котелок, и густая белая масса внутри, казалось, начала светиться изнутри мягким жемчужным светом. Когда песня закончилась, в котелке было не просто мыло. Это был густой, перламутровый гель, который пах цветами, мёдом и чистым волшебством.

Следующая проблема — ванна. У нас её, естественно, не было. Но в сарае я заприметила огромное деревянное корыто, в котором, наверное, когда-то солили капусту. Оно было грязным и пыльным, но целым. Мы вдвоём, с трудом, притащили его в дом, поставили у камина, вычистили и несколько раз ополоснули.

А потом началось священнодействие. Я грела на огне воду и носила её в корыто. На это ушёл почти час. Но вот, наша импровизированная ванна была полна горячей, чистой, пахнущей свежестью воды.

— Сначала ты, — сказала я Элине.

Я раздела её и опустила в тёплую воду. Она взвизгнула от восторга. Я взяла наше волшебное мыло и начала отмывать с неё грязь, накопившуюся за долгие недели. Это был почти ритуал. Я смывала с неё не только грязь, но и страх, унижение, память о доме дяди. Я промывала её спутанные волосы, и они на глазах превращались из мышиных хвостиков в мягкие, шелковистые русые пряди. Когда я закончила, передо мной сидел не забитый заморыш, а хорошенькая, розовая, чистенькая девочка.

— Теперь ты, — сказала она, когда я закутала её в наше единственное «полотенце» — старую рубаху.

Моя очередь. Погрузиться в горячую воду после всего, что было — это было неземное блаженство. Каждая клеточка моего уставшего тела пела от восторга. Я нанесла на волосы наше медовое чудо-средство. Оно пахло просто божественно. Смыть с себя всю грязь, всю память о чулане, о холоде, о страхе… это было как родиться заново.

Когда мы обе были чистыми, закутанными в наше тряпьё, я почувствовала непреодолимое любопытство. Кто я теперь? Как выглядит это тело, когда оно чистое?

Я взяла тот самый осколок зеркала, который мы нашли. Он был маленьким, и в нём можно было увидеть лишь часть лица. Я поднесла его к глазам.

И замерла.

Из зеркала на меня смотрела незнакомка.

Я ожидала увидеть бледное, измождённое, ничем не примечательное лицо Элары, которое я помнила по обрывкам воспоминаний. Но грязь, усталость и вечный страх скрывали… это.

Глава 11

Прошло несколько дней. Несколько абсолютно сюрреалистичных дней, которые, тем не менее, были самыми осмысленными в моей жизни. Наша жизнь на проклятой ферме начала входить в какое-то подобие рутины. Безумной, магической, но рутины.

Утром мы завтракали супом из «одомашненной» капусты. Днём проводили «ремонтно-восстановительные работы»: я, как прораб, руководила процессом, а Элина, как ангел-хранитель этого места, помогала своей магией. Мы очистили от агрессивных сорняков ещё один участок сада, обнаружив грядку с картофелем-бродягой. Пришлось потратить полдня, загадывая ему дурацкие детские загадки, чтобы он перестал от меня уползать. Но в итоге мы добыли картошку! Настоящую!

Вечерами, при свете волшебного гриба, я изучала дневник прабабки, а Элина рисовала на куске коры угольком из камина. Мы даже завели «домашнее животное» — одного из корней-пискунов, самого маленького, мы не съели, а поселили в треснувшем горшке. Элина назвала его Хрум. Он перестал пищать и теперь радостно извивался, когда она его поливала.

Мы были в безопасности. Мы были сыты. Мы были чисты. Но… мы были в полной изоляции. Как на необитаемом острове. А я, как бывший госслужащий, знала — изоляция это слабость. Нам нужна была информация. И ресурсы. Соль, крупа, масло… да хоть ржавый гвоздь! А это всё — там, за пределами нашей туманной долины. В деревне.

— Итак, боец, — объявила я Элине за завтраком. — Сегодня у нас новое спецзадание. Операция «Разведка боем». Мы идём в деревню.

Элина испуганно посмотрела на меня. В доме дяди им было строго-настрого запрещено ходить в деревню одним.

— Не бойся, — я постаралась улыбнуться как можно увереннее. — Я с тобой. Цели и задачи: первое — определить местоположение. Второе — оценить отношение местного населения. Третье — выяснить, есть ли тут рынок или лавка. Четвёртое, самое важное, — я понизила голос, — собрать информацию о нашем «домовладельце». Нужно знать своего врага в лицо.

Хоть я это лицо и так прекрасно помню. Такое забудешь, ага.

Мы надели наши единственные, но теперь уже чистые платья. Они были старыми, залатанными, но на фоне моей новой, шокирующей внешности, это создавало странный контраст. Я выглядела как принцесса, решившая поиграть в нищенку.

Ну что, пойдём знакомиться с электоратом? — мысленно усмехнулась я, заплетая свои густые медовые волосы в простую косу. — Посмотрим, как местные относятся к двум ведьмам с проклятой фермы. Наверное, с хлебом-солью встретят. И с вилами. И с факелами.

Мы вышли из нашей долины. Мир за её пределами оказался на удивление ярким и живым. Солнце светило, пели птицы, порхали бабочки с крыльями цвета радуги. Мой внутренний ландшафтный дизайнер пищал от восторга, отмечая красоту пейзажа. А мой внутренний параноик ожидал засады за каждым кустом.

Мы нашли заросшую тропу, которая вывела нас на укатанную грунтовую дорогу. Цивилизация! Пройдя по ней с полчаса, мы увидели крыши домов. Деревня. Кажется, она называлась «Каменные Броды».

Как только мы ступили на главную улицу, я поняла, что была права. Нас ждали.

Разговоры смолкли. Женщины у колодца замерли с вёдрами в руках. Мужики, сидящие на завалинке, перестали смеяться. Дети прекратили играть и уставились на нас. Наступила мёртвая тишина. Все взгляды были прикованы к нам. В них не было любопытства. В них был страх, неприязнь и суеверный ужас. Нас здесь не просто не ждали. Нас здесь ненавидели.

Но было и кое-что ещё. Я чувствовала это кожей. Взгляды мужчин. Они тоже были испуганными, но в их взглядах я видела и другое. Сальное, оценивающее любопытство. Они смотрели на моё лицо, на мою фигуру, и я впервые в жизни поняла, что значит чувствовать себя куском мяса на рынке. В своей прошлой жизни я была обычной. Незаметной. А здесь… здесь моя внешность была как красная тряпка для быка. Женщины смотрели на меня с откровенной, ядовитой завистью.

Отлично. Просто шикарно. Я теперь не просто ведьма с проклятой фермы. Я ещё и красивая ведьма. Комбо!

Стиснув зубы, я взяла Элину за руку и пошла через площадь. Нам нужна была информация. А где собираются все сплетни? Правильно, в местном трактире.

Вывеска гласила «Хромой кабан». Внутри было темно, пахло кислым пивом и жареным луком. За столами сидело несколько хмурых мужиков. Когда мы вошли, все разговоры снова смолкли.

— Чего надобно? — пробасил из-за стойки трактирщик, огромный мужик с бородой лопатой и взглядом тюремщика.

— Добрый день, — сказала я как можно дружелюбнее. — Мы хотели бы узнать, когда у вас в деревне бывает рыночный день?

— Не бывает, — отрезал он, вытирая стойку грязной тряпкой.

— А где можно купить… ну, например, соль? — не сдавалась я.

— Нигде, — буркнул он.

Всё было ясно. Нам объявили бойкот.

И тут от одного из столов поднялись трое. Местная шпана. Здоровые, небритые лбы с пустыми, пьяными глазами. Они медленно подошли к нам.

— О, какие гости! — протянул один из них, самый крупный. — Ведьмочки с Затерянного Ручья пожаловали. Что, соскучились по людям?

— Красивая, — сказал второй, бесстыдно пялясь на меня. — Слыхал я, что на ферме поселилась девка, глаз не оторвать. Не соврали.

— А ну, иди сюда, красавица, — ухмыльнулся первый. — Угостим тебя пивом. Поговорим. Расскажешь, какие вы там с сестричкой своей колдовские дела творите.

Он протянул свою грязную лапу к моему плечу.

Я похолодела. В голове пронеслось: «Бежать! Срочно бежать!» Но я знала, что не успеем. Я оттолкнула Элину себе за спину и приготовилась драться. Кочерги у меня не было, но я была готова вцепиться этому уроду в глотку зубами.

И в этот самый момент, когда его пальцы почти коснулись меня, дверь трактира распахнулась.

В помещение не вошли. В него внесли холод и абсолютную, первобытную власть.

На пороге стоял он. Лорд Кейден.

На нём не было его пафосного чёрного плаща. Он был одет просто, в тёмные штаны и кожаную куртку. Но эта «простота» стоила, наверное, как вся эта деревня вместе с её жителями. Он не смотрел на меня. Его золотые, бездонные глаза были устремлены на троицу, что окружила нас.

Глава 12

Мы вернулись на ферму, как побитые собаки. Я была в ярости. Элина была напугана. Унижение, которое мы испытали в деревне, липкой грязью прилипло к коже. А «помощь» нашего чешуйчатого «покровителя» была хуже любого оскорбления. Он не спас нас. Он просто продемонстрировал право собственности, разогнав мелких шавок, которые тявкали на его вещь. А вещью в данном случае была я.

Первое, что я сделала, войдя в наш дом, — разожгла огонь.

— Раздевайся, — приказала я сестре. — У нас внеплановый банный день.

— Но мы же только вчера мылись… — пролепетала она.

— Вчера мы смывали грязь физическую. А сегодня будем смывать грязь моральную, — отрезала я. — Хочу отмыться от их взглядов, от их шёпота, от его… — я запнулась, — …присутствия.

Мы снова грели воду, снова таскали её в наше огромное корыто. Снова пенилось наше волшебное мыло. Я опустилась в горячую воду и почувствовала, как напряжение понемногу отпускает. Я тёрла кожу докрасна, словно пытаясь содрать с себя память об этом дне.

А потом, уже чистая, закутанная в нашу единственную сменную рубаху, я снова взяла в руки тот осколок зеркала. Мне нужно было понять. Понять, что они все увидели. Что увидел он.

Я поднесла осколок к лицу. Синий глаз, тёмная бровь, прядь влажных, медовых волос. Я передвинула осколок. Линия скулы, уголок губ. Я видела отражение по частям, но в этот раз я смотрела иначе. Я смотрела глазами тех деревенских мужиков. Глазами завистливых баб. Глазами того, кто привык владеть всем самым лучшим.

И я поняла. Это тело не было просто «симпатичным». Оно было произведением искусства. Сокровищем. А сокровища всегда привлекают воров и драконов.

Ну что, красотка? — мысленно обратилась я к своему отражению. — Довольна? Привлекала внимание? Получи! Теперь ты не просто ведьма-изгой. Ты — красивая ведьма-изгой. Это как быть мишенью, на которой нарисовали ещё одну, поярче. И наш золотоглазый лорд это тоже заметил. Он не просто удивился. Он… пересчитал активы.

Эта мысль была отвратительной и пугающей. И она же придала мне сил.

— К чёрту эту деревню! — сказала я вслух. — К чёрту их соль, их рынок и их косые взгляды! Раз мы для них изгои, значит, мы будем жить сами по себе. Мы создадим здесь свой собственный мир! Автономную республику «Затерянный Ручей»!

Так родился наш новый проект — «Автономия». И первым пунктом в нём значилось: «Добыча жизненно важных ресурсов». А именно — соли. Есть пресную капусту вечно было невозможно.

И снова нашим спасением стал дневник прабабки. После недолгого изучения я нашла то, что искала. «Соляной ключ. Бьёт из-под Белого Камня на северном склоне долины. Вода в нём горька и для питья непригодна, но если выпарить её на огне, на дне сосуда останется чистейшая белая соль, какой нет даже в королевской солонке».

На следующий день мы отправились на поиски. Мы зашли в ту часть нашей долины, где ещё не были. Здесь лес был не таким мрачным. Солнечные лучи пробивались сквозь кроны деревьев, и под ногами рос мягкий зелёный мох. Мы довольно быстро нашли огромный валун из белого известняка, а у его подножия действительно бил маленький ключик. Я попробовала воду на язык. Горько-солёная, противная. То, что надо!

Мы набрали полное ведро этой воды и притащили домой. Процесс выпаривания был долгим. Я поставила на огонь наш единственный котелок и понемногу подливала в него солёную воду. Через несколько часов, когда вся вода выкипела, на дне котелка остался тонкий белый налёт. Я осторожно соскребла его кончиком ножа, который нашла в сарае. Получилась небольшая горстка ослепительно белой, мелкой соли.

Я лизнула крупинку. Идеально! Настоящая, вкусная соль! Мы победили! Мы обеспечили себя специями! Это была маленькая, но такая важная победа на пути к нашей независимости.

А на следующий день судьба подкинула нам новый подарок. Или новую проблему.

Мы пошли исследовать дальние границы наших владений, чтобы понять, насколько велика наша «республика». И на краю долины, у самого леса, мы услышали звук. Тихий, жалобный, почти безнадёжный.

— Му-у-у…

Мы замерли. Звук повторился. Мы пошли на него, продираясь сквозь кусты.

И мы нашли её.

В зарослях какого-то вьюна, который, к счастью, не был хищным, стояла корова. Вернее, то, что от неё осталось. Скелет, обтянутый грязной шкурой. Огромные, печальные карие глаза смотрели на нас с полным безразличием. Она была такой худой, что её рёбра выпирали, как обручи на бочке. Она запуталась в зарослях и, видимо, стояла здесь уже много дней, без еды и воды. Кто-то просто бросил её здесь умирать.

— Эли, мы должны ей помочь! — выдохнула Элина, и в её глазах заблестели слёзы.

Во мне боролись два человека. Прагматик Алина видела источник молока, мяса и навоза для удобрений. А где-то глубоко внутри проснулся обычный человек, которому было до слёз жалко это несчастное, брошенное животное.

— Конечно, поможем, — твёрдо сказала я.

Освободить её было непросто. Вьюн опутал её ноги, как верёвки. Я попыталась его рубить, но он был слишком прочным.

— Попробуй спеть, — попросила я сестру.

Элина запела свою колыбельную. И, о чудо, вьюн словно расслабился, его хватка ослабла. А я, закрыв глаза, посмотрела на эту путаницу. Я увидела структуру переплетений и нашла главный, ключевой узел. Я мысленно дала команду, и узел начал распутываться. Через несколько минут корова была свободна.

Она была слишком слаба, чтобы идти. Мы сбегали к колодцу и принесли ей ведро нашей волшебной воды. Она пила жадно, долго, а потом посмотрела на нас уже с проблеском жизни в глазах. Кое-как мы довели её до нашего сарая. Она еле переставляла ноги.

Мы назвали её Зорькой. Потому что она была символом нашего нового утра.

Теперь у нас была корова. Которую нужно было кормить. И доить. Ни того, ни другого я делать не умела.

— Ей нужно сено, — сказала Элина. — И… может, куры? Мама говорила, что коровы любят, когда рядом куры.

Глава 13

Прошла неделя. Неделя упоительного, тяжёлого, но такого правильного труда. Наша ферма «Затерянный Ручей» медленно переставала быть филиалом ада и начинала походить на… ну, просто на очень запущенную дачу.

Корова Зорька, отпоенная волшебной водой и откормленная неагрессивной травой, заметно округлилась и даже начала давать немного молока. Немного, но для нас это был нектар богов! Курица, которую я назвала Рябой за склочный характер и рыжий окрас, деловито освоилась в сарае и даже снесла первое, крошечное яичко. Мы его разделили с Элиной, съев с благоговением, как величайший деликатес.

Огород, благодаря нашим совместным магическим усилиям, перестал быть полем битвы. Картошка-бродяга, убаюканная моими задачами по элементарной логике, сдавалась без боя. Капуста-кусака мурлыкала, стоило мне подойти. Я чувствовала себя не просто хозяйкой. Я чувствовала себя гениальным кризис-менеджером, который принял убыточное предприятие и вывел его на уровень рентабельности.

Но было одно «но», которое отравляло всю радость наших достижений.

Дом.

Наша комната на втором этаже была нашей крепостью, нашим оазисом чистоты и света. Но стоило выйти из неё, как мы попадали в царство гнили, пыли и гнетущего уныния. Сквозь щели в стенах дули сквозняки. По ночам дом стонал и скрипел так, будто переживал свои предсмертные муки. А в главной комнате внизу было так холодно и неуютно, что мы пробегали её бегом, боясь даже дышать.

— Всё! Хватит! — объявила я однажды утром, когда порыв ледяного ветра из щели под окном чуть не задул наш драгоценный огонь. — Я отказываюсь жить на островке цивилизации посреди съёмочной площадки фильма ужасов! Проект «Автономия» можно считать условно выполненным. Начинаем новый мега-проект! «Капитальный евроремонт силами двух сироток и одной кочерги»!

— Но… как? — испуганно спросила Элина. — Мы же не сможем починить стены…

— Физически — нет, — согласилась я, доставая нашу «библию» — дневник прабабки. — А вот магически… Давай посмотрим, что наша Изольда писала про домоводство.

Я нашла нужный раздел. Он был озаглавлен «Душа Дома».

«Каждый старый дом, где горел очаг и жили люди, обретает душу. Духа-хранителя. Очажника. Домового. Наш — стар, как эти камни, и сварлив, как все старики. Он спит в самом сердце дома — в тёплом камне очага. Пренебрежение и запустение усыпили его, а хаос и разруха превратили его сны в кошмары. Эти кошмары сочатся в стены, порождая гниль, холод и тоску. Не пытайтесь бороться с гнилью и сквозняками — это бесполезно. Это всё равно что лечить симптомы, а не болезнь. Нужно лечить душу дома. Нужно разбудить Домового».

Я читала, и у меня по спине бежали мурашки. Так вот в чём дело! Неудивительно, что дом разваливается. У него депрессия!

Дальше шла инструкция. «Домовой не терпит команд. С ним можно лишь договориться. Чтобы разбудить его, нужно проявить УВАЖЕНИЕ. Первое — очистить его дом, особенно очаг, его святилище. Второе — принести ему подношение, дар. Он любит самое простое и самое честное: парное молоко и свежий хлеб. Третье — смиренно попросить о помощи. Если он примет дары, дом оживёт».

Молоко и хлеб. Хлеб мы могли испечь — я научилась делать простые лепёшки на камне из толчёных корней. А вот молоко… Зорька давала его так мало, что нам самим едва хватало. Но это был единственный путь.

— Итак, Лина, — сказала я. — У нас проблема. Нам нужно больше молока. А Зорька всё ещё слабая.

— Я могу ей спеть, — предложила сестра.

— Ты споёшь. А я… помогу по-своему.

Мы пошли в сарай. Зорька встретила нас благодарным мычанием. Она уже не была похожа на скелет, но до здоровой коровы ей было ещё далеко.

Элина села на сено и запела. Тихую, протяжную песню, полную тепла и нежности. А я закрыла глаза и посмотрела на корову.

Я увидела её внутреннюю структуру. Светящиеся линии её жизненной силы были тусклыми, прерывистыми. Я увидела, где в её теле были «засоры», где энергия текла слабо. Это было похоже на забитые трубы в старом доме. Моя магия была не нежной, как у Элины. Она была магией инженера, архитектора. Я не могла «уговорить» тело коровы стать здоровее. Но я могла «прочистить трубы».

Я сосредоточилась, направляя свою волю не на приказ, а на… наладку. Я мысленно распутывала энергетические узлы, выпрямляла потоки, укрепляла слабые места. Это было похоже на отладку сложной программы. Я чувствовала, как Зорька глубоко вздохнула. Как её тело расслабилось. Как жизненная сила потекла по ней ровнее и ярче.

Когда Элина закончила петь, корова выглядела заметно бодрее. В её глазах появился блеск. И в этот день она дала нам вдвое больше молока. Целую миску!

На следующий день началась наша генеральная уборка. Мы работали как одержимые. Мы вытащили из главной комнаты весь хлам, всю сломанную мебель. Мы содрали со стен паутину, похожую на саваны. Мы вымели горы пыли и мусора. Самым сложным был очаг. Мы несколько часов выгребали из него сажу, пепел и кости, пока его камни не стали чистыми.

К вечеру главная комната была неузнаваема. Пустая, но чистая. Мы вымыли пол нашей волшебной водой, и он даже перестал скрипеть.

Наступил момент истины. Я испекла на огне маленькую, румяную лепёшку. Налила в лучшую нашу чашку (без трещин!) парного молока от Зорьки. Мы поставили это скромное подношение на чистый камень перед очагом.

Мы с Элиной встали на колени. Я положила руки на тёплый камень и, стараясь, чтобы мой голос не дрожал, произнесла слова из дневника: — Дух дома. Хранитель Очага. Мы — твои новые хозяйки. Элара и Элина. Мы очистили твой дом от грязи и скорби. Мы принесли тебе дары от чистого сердца. Просим тебя, пробудись. Прими нашу заботу и помоги нам восстановить этот дом. Мы хотим, чтобы он снова стал живым.

Я замолчала. Ничего не происходило. Я уже подумала, что всё это ерунда, как вдруг центральный камень очага, которого я касалась, начал теплеть. Он становился всё теплее и теплее, а потом начал светиться. Мягким, золотистым, как мёд, светом.

Глава 14

Тепло, исходившее от ожившего очага, больше не казалось уютным. Оно стало зловещим. Каждый треск поленьев в камине звучал как насмешка. Дом был спасён, но мы оказались в ловушке, гораздо более страшной, чем разваливающаяся ферма.

Я сидела на чистом полу, сжимая в руке пожелтевший листок пергамента. Элина, почувствовав моё состояние, прижалась ко мне, её маленькое тело дрожало.

«Не верь ни единому слову дракона. Ему не нужен баланс. Ему нужно то, что спрятано здесь».

Эти слова бились у меня в висках, как набат. Вся картина мира, которую я с таким трудом выстроила, рассыпалась в прах.

Лорд Кейден. Величественный, могущественный, невыносимо надменный Хранитель. Который, оказывается, не Хранитель, а… кто? Обычный рейдер? Который, пользуясь своей силой, пытается отжать чужую собственность?

И тут в моей голове всё встало на свои места. Его визит! Его пафосные речи про «баланс» и «эманации хаоса»! Его ультиматум! Это был не просто визит арендодателя. Это был обыск! Он не знал, где именно прабабка спрятала то, что он ищет. И он решил заставить нас найти это для него!

Ах ты, ящер чешуйчатый! Интриган! Манипулятор! — взорвалась я мысленно. — Решил чужими руками жар загребать? Нашёл двух беспомощных сироток и решил, что мы, испугавшись твоих угроз, перероем тут каждый камень и принесём тебе твою игрушку на блюдечке с голубой каёмочкой? Ну, держись. Проект «Евроремонт» временно заморожен. Срочно открываем новый проект! «Контрразведка и саботаж»!

Моя первая мысль была — спрятать. Немедленно! Я схватила шкатулку и записку, сунула их обратно в тайник под камнем и придавила его так, будто от этого зависела моя жизнь. Нельзя, чтобы он узнал, что мы что-то нашли. Нужно делать вид, что ничего не произошло.

— Лина, — я посмотрела в испуганные глаза сестры. — Забудь о том, что мы видели. Поняла? Это наша самая большая тайна. Никому ни слова. Особенно если… он вернётся.

Она испуганно кивнула.

Весь следующий день я ходила как в тумане. Я механически доила Зорьку, кормила Рябу, но все мои мысли были там, под камнем. Что в этой шкатулке? Что может быть нужно существу, которое, казалось, владеет всем миром?

К вечеру я больше не могла терпеть. Любопытство и азарт перевесили страх. Я должна была узнать.

Дождавшись, когда Элина уснёт, я снова отодвинула камень. Достала шкатулку. Маленькая, тяжёлая, из тёмного, почти чёрного железа. Вся покрыта тонкой, вязью непонятных символов. Никакого замка. Никакой скважины. Монолит.

Я попыталась её открыть. Поддеть ножом. Ни царапины. Я взяла свою верную кочергу и со всей дури огрела шкатулку. Кочерга согнулась. Шкатулка — даже не звякнула.

Так, понятно. Физическая сила здесь бесполезна. Защита магическая.

Я снова открыла дневник. Может, там есть что-то про шкатулки? Я лихорадочно перебирала страницы. Нашла! Маленький абзац, почти на полях. «Замки бывают разные. Замок крови откроется лишь капле крови потомка. Замок воли — лишь тому, чья воля сильнее воли создателя. А замок-ловушка… замок-ловушка не откроется вовсе. Он сожрёт душу того, кто посмеет его потревожить».

Прекрасно. Просто великолепно. У меня три варианта: членовредительство, магическая дуэль с покойной прабабкой или немедленная аннигиляция души. Выбор просто шикарный.

Я решила начать с самого простого. Кровь. Я уколола палец острой щепкой, выдавила каплю крови и капнула на шкатулку. Кровь просто скатилась с неё, как с гуся вода.

Мимо. Значит, я не «потомок». Что, в принципе, логично.

Оставался замок воли. Дуэль с прабабкой. Ну что ж, Изольда. Посмотрим, чья инженерная мысль круче.

Я села на пол, положив шкатулку перед собой. Закрыла глаза и посмотрела.

И я ахнула, даже в своём внутреннем мире. Это был не замок. Это была крепость! Невероятно сложная, многоуровневая структура из переплетённых силовых линий. Это было похоже на трёхмерную головоломку, на какой-то магический кубик Рубика, только с тысячами граней. По линиям бегали всполохи защитной энергии. Система была активной. Живой. И очень злой.

Я попыталась применить свою структурную магию так же, как с домом. Найти узел и «починить» его. Но стоило мне мысленно коснуться одной из линий, как вся структура мгновенно перестраивалась, выставляя на моём пути глухую стену из чистой энергии. Она блокировала меня. Она выталкивала меня.

Я попробовала ещё раз. И ещё. С каждым разом давление на мой мозг нарастало. Голова раскалывалась. Перед глазами поплыли красные круги. Я почувствовала, как из носа потекло что-то тёплое. Кровь.

Она сильнее, — с отчаянием поняла я. — Её воля, запечатанная в этой шкатулке, сильнее моей.

Я была готова сдаться. Но потом я вспомнила золотые, презрительные глаза Кейдена. Его слова: «Это твои проблемы, человечка». Его самоуверенность. И злость снова вытеснила страх.

Нет! Я не сдамся!

Я снова закрыла глаза. Но в этот раз я не стала ломиться напролом. Я же не танк. Я — проектировщик. Я — аналитик. Если систему не взломать в лоб, нужно искать уязвимости. Обходные пути.

Я перестала давить. Я начала наблюдать. Я следила за потоками энергии, за их ритмом, за их логикой. И я начала замечать закономерности. Эта система была не хаотичной. Она была цикличной. Она работала по определённому алгоритму. Как охранник, который ходит по одному и тому же маршруту. Нужно просто подгадать момент и проскользнуть мимо.

И я нашла его. Маленький, почти незаметный сбой в цикле. Секундную задержку, когда один из защитных контуров ослабевал, переключаясь на другой. Это было моё окно.

Я собрала всю свою волю в один узкий, острый, как игла, импульс. Я ждала. Цикл… цикл… вот он! Я метнула свой импульс в эту крошечную брешь.

Я попала!

Защитная система вздрогнула. Внешний слой решётки рассыпался на тысячи искр. Но под ним был второй. Ещё более сложный. А потом третий.

Это была не просто крепость. Это была матрёшка!

Глава 15

Я сидела на полу, уставившись на чёртово яйцо. Не моргая. Кажется, я даже забыла, как дышать. Вокруг меня был оживший, тёплый, почти счастливый дом. В сарае мирно жевала корова. На насесте дремала курица. Наша маленькая, хрупкая цивилизация, которую мы с таким трудом отвоёвывали у этого мира, казалась сейчас такой нелепой, такой уязвимой.

Потому что в центре этой цивилизации, в моих руках, лежал её смертный приговор.

Драконье яйцо.

А где-то там, за пределами нашей долины, летал, ходил или что он там делает, дракон, который его ищет. И который думает, что я — всего лишь глупая, упрямая девчонка, копошащаяся в грязи.

Так. Мой мозг, вышедший из ступора, заработал с лихорадочной скоростью. У меня. В руках. Драконье. Яйцо. А у меня на пороге периодически появляется папаша-дракон или коллектор-дракон, который его ищет. Ситуация… неоднозначная. В моём дипломе менеджера по благоустройству территории не было курса по «Управлению драконьими инкубаторами в условиях враждебной среды».

— Оно… тёплое, — прошептала Элина, с благоговейным ужасом глядя на нашу находку. Она протянула было ручку, чтобы дотронуться, но я рефлекторно отдёрнула шкатулку.

— Не трогай! — рявкнула я и тут же осеклась, увидев испуг в её глазах. — Прости, Лина, — я заставила себя говорить тише. — Оно… может быть опасным.

Первая мысль была — спрятать. Немедленно! Засунуть обратно под камень, завалить, забетонировать и сделать вид, что мы ничего не находили. Я быстро захлопнула крышку шкатулки, словно это могло отменить реальность. Сунула её в тайник, привалила камнем.

Но это было самообманом. Я знала, что оно там. И Кейден, если решит искать по-настоящему, найдёт его в два счёта. Его магия, по сравнению с моей, была как океан по сравнению с лужей. Он просто почувствует такую вещь.

Нет, тайник под очагом больше не был безопасным. Нам нужно было новое, гораздо более надёжное укрытие.

И снова я обратилась к единственному источнику знаний — к дневнику прабабки. Может, она написала, что делать с этим… артефактом? Я снова и снова перечитывала ту записку. «Не верь дракону… ему нужно то, что спрятано здесь». Никаких инструкций. Только предупреждение.

Я листала дневник, страницу за страницей, вчитываясь в каждую закорючку. И нашла. В самом конце, на внутренней стороне обложки. Несколько строк, написанных выцветшими чернилами, которые становились видимыми, только если смотреть на них под определённым углом, пропуская через них свою магию. Это было скрытое послание.

«Сердце Горы. Последняя Искра. Дитя Небес и Пламени. Наследие нашего рода и наша последняя надежда. Его нельзя отдавать Хранителю. Он стар, и его воля поглотит Искру. Он хочет не защитить, а использовать, чтобы укрепить свою угасающую власть. Сердцу нужна колыбель из живой, первородной магии и тепло истинного огня. Без этого оно угаснет за три луны».

Я читала, и у меня кровь стыла в жилах.

«Угаснет за три луны».

Тот же самый срок, что дал нам Кейден! Это не было совпадением. Он знал! Он знал, что у яйца есть свой «срок годности»! Он не просто дал нам время, чтобы мы его нашли. Он дал нам ровно столько времени, сколько оставалось до того, как яйцо умрёт само по себе! И тогда он сможет забрать его ослабевшую магию без риска!

Мерзавец! Какая же гениальная, чудовищная многоходовка! Он играл нами с самого начала.

И что самое страшное — мы попали в ловушку. Мы не можем отдать ему яйцо. Но мы и не можем его просто хранить! Оно умрёт! Мы невольно стали его убийцами или спасителями. Третьего не дано.

«Колыбель из живой магии и тепло истинного огня». Что это значит?!

Я в панике начала соображать. Живая магия. Это наша ферма. Это Элина с её песнями. Это я с моей структурной силой. Но этого, видимо, было недостаточно. Нужна была «колыбель». Концентрированная магия. И «истинный огонь». Мой огонь из мха был магическим, но был ли он «истинным»?

Я снова достала шкатулку. Открыла. Пульсация яйца, как мне показалось, стала слабее, чем вчера.

— Оно засыпает, — тихо сказала Элина, подтверждая мои худшие опасения. — Ему холодно.

Что делать?! Куда бежать?!

И тут мой взгляд упал на светогриб, подаренный гномом. Он всё так же сиял ровным, жемчужным светом. И он был тёплым. Не горячим, а живым. «Холодный огонь», — подумала я. Может ли это быть «истинным огнём»?

А «колыбель из живой магии»? Где её взять? Может, наш оживший дом? Или колодец с элементалем?

И тут меня осенило. Наш сварливый сосед. Гном! Корневик! Он живёт под землёй. Он говорил про «почвенный резонанс», про «тонкие настройки». Он работает с магией земли, самой первородной магией! Может, он знает? Может, он поможет?

Это был безумный риск. Доверить нашу страшную тайну ворчливому старику, которого мы знали два дня? Но у нас не было выбора. Часики тикали.

— Элина, собирайся, — сказала я твёрдо. — У нас снова деловая встреча с нашим соседом. Очень срочная.

Я бережно уложила яйцо обратно в шкатулку. Взяла её в руки. Она казалась неподъёмной от ответственности. Мы вышли из дома.

Подойдя к люку-кочке, я трижды топнула ногой.

— Господин Корневик! — позвала я. — Это ваши соседи сверху! У нас чрезвычайная ситуация! Почти потоп!

Земля зашевелилась, и из норы высунулась его недовольная физиономия.

— Я же просил неделю!.. — начал было он, но тут же осёкся, увидев выражение моего лица. — Что у вас стряслось, ведьма? На тебя смотреть страшно.

— У нас проблема. Очень большая. И нам нужна ваша помощь. Или совет, — я не знала, с чего начать.

— Советы у меня платные, — проворчал он. — А помощь — ещё дороже. Что у вас там? Ещё одна корова застряла?

— Хуже, — я набрала побольше воздуха. — Гораздо хуже.

Я решилась. Поставила шкатулку на землю и открыла её.

Реакция гнома была поразительной. Он увидел чёрное яйцо, и его сварливое лицо на секунду застыло, а потом на нём отразился такой вселенский ужас и благоговение, что я поняла — мы пришли по адресу. Он не просто удивился. Он узнал.