Волшебная хижина Мирей

Глава 1

Бувард — городишка маленький и захудалый, граничащий с запретным лесом.

Мирей Бекер и Хетти Вудс

— Опять пойдёшь? — буркнула Хетти, взяв со стола мешочек с дурман-травой, задумчиво повертев его в руках, положила в корзинку с остальными травами.

— Сегодня последний день ярмарки, — ответила подруге, проверяя, всё ли на месте в ведьмином мешке, — за один день я заработала больше, чем за две недели, продавая травы, порошки и отвары.

— Ведь Ильзе запрещала тебе брать свои вещи, — произнесла Хетти, заметив, что я укладываю хрустальный шар в свой мешок, — говорила, это может быть опасно.

— Я два дня с ним хожу, и ничего, — фыркнула, достав всё необходимое для ритуала, принялась переодеваться, — во мне нет и капли магии, как и у мамы… и дар ведьмы как у тётушки мне не достался, так что всё это бесполезные вещи в моих руках. Но девушки на выданье верят моим словам, — криво усмехнувшись, ехидным голосом добавила, — все же мечтают о красивом женихе, который будет их любить да одаривать. Я говорю им только то, что они хотят услышать. Ну и тётка Ильзе всегда сказывала, что пророчества ведьмы могут измениться, так что я никого не обманываю.

— А если тебя узнают? — не отставала Хетти, опасливо отодвинувшись от стола, увидев выставленную мной банку с пауками, которых Ильзе насобирала больше для устрашения, чем для дела.

— Не узнают, — успокоила взволнованную подругу. Хетти всегда была немного труслива и первой бежала жаловаться на соседок, отчего местные девицы её невзлюбили, а я… у меня тётка — ведьма, пусть к Ильзе весь городок бегал за помощью, но всё же сторонились ведающую, ну и меня заодно. Поэтому нам с Хетти суждено было подружиться.

— Мир, может, не поедешь к отцу? Думаешь, признает тебя? Граф отказал твоей матери… — недовольно пробурчала Хетти, подав мне серый платок, поморщившись, спросила, — зачем ты наряжаешься в мерзкую старуху?

— Молодую ведьму не слушают и не верят ей, да и парни норовят пристать, никто не боится проклятий, — пробормотала, прикрепляя крючковатый нос, собственноручно сделанный из глины и бумаги, — а если ещё и лицо скривить пожалостливее, монет побольше дают.

— Я бы к тебе такой вообще никогда в шатёр не зашла, — невольно передёрнулась Хетти, наблюдая, как я размазываю по лицу красноватую массу, под которой ужасно чесалась кожа, но благодаря ей я становилась похожа на старую морщинистую бабку.

— Мне надоело сидеть в этом городишке, зарабатывать на продаже трав несчастные пятьдесят шеляг в неделю, когда отец живёт в столице и разъезжает по балам. Он должен признать меня, тётушка говорила, что я очень похожа на своего отца, и она рада, что её сестра не увидела этого.

— А тёткин дом? Продашь?

— Кто его купит, — зло усмехнулась, цепляя на голову парик из серо-жёлтой пакли, окинув удовлетворённым взглядом своё отражение в зеркале, продолжила, — здесь же не одно поколение ведьм обитало, вот только на Ильзе род прервался. Ну всё, я пошла! Мне осталось заработать всего пару гилтов, и можно отправляться в Лэнгорд.

— Ох, Мир… боюсь я за тебя, — всхлипнула Хетти, вдруг крепко меня обняв, хотя знает, что нежности я не особо привечаю.

— Что будет-то, — хмыкнула, аккуратно высвобождаясь из рук подруги, чтобы не испортить маскарадный наряд, проговорила, — всё будет хорошо.

— Угу, — шмыгнула носом Хетти, первой покидая дом ведьмы, стоящий на окраине маленького городка, почти у самого запретного леса. На мгновение замерев, глядя вслед подруге, я грустно усмехнулась. Ей легко говорить, что лучше остаться в Буварде, её жизнь давно распланирована: осенью, когда листва упадёт с деревьев — свадьба, родители добротный дом справили, скоро детки пойдут. А я, недоведьма, останусь совершенно одна, и лишь настырный Отто продолжит докучать, но замуж не позовёт. Все же знают, ведьмы семьёй не обзаводятся.

Проводив подругу до улицы кожевенников, я быстро свернула в переулок мясницкий, прикрывая нос серым платком от нестерпимой вони, устремилась в сторону площади белого фонтана, которого отродясь там и не стояло. Улицы городка вот уж третий день были пустынны, народ веселился на ярмарке, празднуя Зелёный день, поэтому я благополучно, не встретив презрительных улыбок и не услышав обидных слов, почти добралась до своего шатра, размещённого в самом дальнем углу площади. За него мне пришлось отдать целый гилт градоначальнику Буварда, но звонкое бренчание монет в небольшом поясном мешочке, висевшем у меня на талии, напоминало, что заработать всё же удалось гораздо больше, чем потратила.

Праздно шатающаяся публика на площади пока встречалась редко, лавки были ещё закрыты, и лишь только прибывшие из соседних посёлков и деревень торговцы да лоточники расставляли свой товар, хмуро поглядывая на своего соседа. Да ещё и фермеры загоняли крикливых гусей в наскоро построенные загородки и кормили жирных, едва переставляющих ноги, поросят.

Окинув беглым взглядом серую площадь, которую не украсили даже по случаю празднования, напомнила себе, что скоро я покину это захудалый город на краю Эрантиса. Прошмыгнув вдоль торговых рядов, стараясь не смотреть на предложенный товар, чтобы не соблазниться на покупку никчёмной для меня сейчас безделушки, я, отодвинув тряпичную дверь, прошла в тёмное нутро шатра. Там привычно разложила ведьминские атрибуты, торжественно водрузила хрустальный шар в центре небольшого стола, укрытого тёмно-синим бархатным отрезом, принялась ждать первую мечтательницу, которой я непременно предскажу высокого красавца жениха.

Граф Джеймс Тортон, его младшая сестра Амелия и лучший друг лорд Рейли Вилсон

— Ты обещал!

— Это не значит, что мы будет заходить ко всяким шарлатанкам, — возразил я, попытался взглянуть на Амели так же сурово, как и наш отец, но эта мелочь давно научилась вить из меня верёвки и теперь смотрела на меня полными жалости глазами.

— Аннет и Лисси сказали, что она говорит правду, — привела аргумент сестричка, по её мнению, очень авторитетных особ в этом захудалом городишке. И если бы не Рейли, который сейчас явно забавляется надо мной, эта поездка с маменькой и младшей сестрой была бы для меня чудовищным кошмаром.

Глава 2

Неделя не задалась с самого начала. В понедельник необъяснимым образом перегорели все лампочки в моей квартире. А, открывая банку с паштетом, я порезала палец о жестяную крышку. Потом испачкала любимые брюки в чём-то жирном, пришлось возвращаться и спешно менять их на юбку. Затем не завёлся автомобиль и Юрка местный автомеханик и сосед по совместительству «порадовал» меня новостью, что ремонт моей красотки обойдётся мне в кругленькую сумму.

Во вторник при пересадке с трамвая на нужный мне автобус, я попала под проливной дождь, зонт, естественно, забыла дома и в офис пришла промокшая до нитки. Переодевшись в халат уборщицы бабы Оли, половину дня слушала подколы коллег, а к вечеру поняла, что заболела. Благо с начальницей мне повезло, Елена Петровна, заметила моё нерабочее состояние, отправила домой, предупредив, чтобы завтра я в офис не вздумала приходить. Доделав срочный отчёт, нацепила на себя ещё непросохшую одежду, я поспешила домой — лечится.

В среду, вернувшись с аптеки, я обнаружила, что наш единственный, старенький лифт сломался и мне придётся тащиться на девятый этаж пешком. Поднимаясь по лестнице с пакетом лекарств, я неудачно подвернула ногу и с трудом, хромая, доковыляла в свою квартиру. Витиевато ругаясь, перекрывала воду в туалете, чтобы не затопить соседей снизу из-за сломавшегося смесителя в ванной. Напилась таблеток и горячего чая до икоты, завалилась спать, чтобы до утра видеть странные, а порой пугающие сны… То, я хожу по жуткому дому со свисающими с потолка пучками высушенных трав, навожу порядок на полках, перебирая банки с пауками, мышиными хвостами и чьими-то ушами. То я вдруг гуляю по какому-то средневековому городу или сидя возле прозрачного камня, рассказываю малахольной девице о её женихе. То я брожу по лесу, собирая листики, выкапываю корешки и сдираю кору с деревьев. В общем, сны жутко сказочные, от воспоминаний которых наутро пробирает дрожь...

— Лида! Лид! — разбудил меня взволнованный голос подруги и громкий стук в дверь, наверняка побеспокоив вредную соседку, которой только дай повод, в чём-нибудь меня обвинить и упрекнуть.

— Иду, — просипела, с трудом принимая вертикальное положение, накинула ещё влажный халат, прошлёпала в коридор, трясущимися руками еле провернула тугой после ремонта замок, едва успела отскочить с пути грозной фурии, влетевшей в мою скромную квартирку.

— Ты чего так долго не открывала? Совсем разболелась? Лекарства пила? Давай я тебе чайку с малиной налью, — пронеслась по квартире подружка, не останавливаясь ни на минутку, собрала с прикроватной тумбочки бумажные салфетки, грязные кружки и присохший к столешнице остаток леденца, который обещал облегчить боль в горле, но не справился с заявленной рекламщиками задачей.

— Угу, — промычала, не обращая внимания на суетящуюся Настю, плашмя упала на диван, почувствовав под собой неприятное, мокрое и холодное, жалобно простонала.

— Сейчас-сейчас... я сменю постельное бельё, сорочку и лежи дальше. Говорила тебе, иди домой, нет же: «Отчёт доделаю и пойду». Теперь говорить не можешь, ходить я, как погляжу тоже. Температура есть? — ворчала подруга, на ходу вытаскивая из-под меня мокрое от пота одеяло.

— Угу, — смогла печально выдохнуть, пытаясь собраться в кучку, но, видимо, остатки своих сил я потратила на открывание двери. Снова рухнула как подкошенная головой на подушку, жалобно всхлипнув. Так плохо, мне ещё никогда не было. Всё началось с банального насморка, который подло провалился в горло и теперь мешал дышать, говорить и даже пить. Температура третий день поднималась выше тридцати девяти с половиной, и пора подключать антибиотики, а мне жутко этого не хотелось. Молоденький врач скорой помощи, которую я вчера всё же рискнула вызвать, писал под мою диктовку, выписывая с моих слов, мне рецепт. Тогда я ещё могла более или менее связно изъясняться. Сегодня ответив Насти замогильным голосом, напугала её до ужаса и окончательно потеряла голос.

— Елена Петровна меня до завтра отпустила, — тараторила подруга, с лёгкостью меня ворочала, переодевая, — держи градусник… я сегодня с тобой останусь, а то вид твой что-то совсем не важный. Супчик сварю, курицу на рынке купила, чаем буду отпаивать.

— Спасибо, — всхлипнула, вытаскивая градусник, от писка которого звенело в ушах.

— Тридцать девять и семь, — обеспокоенно пробормотала Настя, вопросительно на меня взглянув, — давно жаропонижающее пила?

— Два часа назад…, наверное, — одними губами ответила, устало закрывая глаза.

— Скорую, что ли вызвать, а пока малиновое варенье сейчас с горячей водой разведу и водичкой тебя оботру, — пробормотала Настя, заботливо убрав мокрую прядку волос с моего лица, озадаченно добавила, — и маме позвоню…

Что ещё говорила подруга, я уже не услышала, снова погружаясь в свои странные, созданные больным сознанием, сновидения… Первая мысль, промелькнувшая в моём воспалённом мозгу, после того как я проморгалась от ослепительно-яркого света, была несколько изумлённой: «Эээ… сегодня глюки ярче и красочнее, хм… даже чем-то пахнет. О! И звук сегодня включили! Что этот красавчик сказал? Ай! Больно же!» — резко дёрнулась, почувствовав, как что-то сильно укололо меня в грудь, ринулась растирать болючее место, но сделала только хуже, ударив себя посохом. «Что за! Ай!» — вскрикнула от обжигающей боли, выставив руку, потрясённо смотрела на довольно симпатичную татуировку, веточки которой сейчас ползли по моей руке, оплетая запястье. Но не успела прийти в себя от слишком реальных ощущений, тут же испуганно вздрогнула, невольно отпрянула, услышав взбешённый рёв красавчика. Мужчина с искажённым от ярости лицом, рывком поднялся на ноги, с грохотом опрокидывая табурет, кинулся на меня…

Не знаю, зачем я схватила мерцающий кристалл и посох, подобрав подол, рванула к выходу, спеша скорее оказать подальше от этого сумасшедшего. Но выскочив из шатра, под громогласный крик грубияна — «Рей, не дай ей уйти!», на мгновение оторопело замерла, увидев знакомые из сновидений улицы. И снова подорвалась, услышав грохот за спиной, не оглядываясь и не разбирая дороги ринулась в толпу. Крик, визг, странные ругательства подгоняли меня всё дальше и дальше. Петляя словно испуганный заяц по узким улочкам, вздрагивая от грубых и злых окриков, я стремилась укрыться там, где не будет этого кошмара. Перемахнув через вонючую лужу, чуть не врезалась в тележку, я потрясённо смотрела на страшный, огромный нос, который успела поймать на лету, просипела:

Глава 3

— Это не сон, не сон, — как заведённая сбивчиво шептала и, наверное, уже больше часа двигалась вдоль реки, загребая босыми ногами песок, ракушки и мелкие камушки. Время от времени я замирала, старательно прислушиваясь к звукам. Но кроме шелеста листьев над головой, разноголосого пения птиц, журчания речушки и гула растревоженных мной шмелей и прочих насекомых, ничего не слышала. В очередной раз задавив в себе подступающую панику, отправлялась дальше, надеясь, что река всё же выведет меня к жилью и к людям.

Прошло уже, наверное, больше трёх часов с момента моего недоброго пробуждения. Очнувшись под непривычные для городского жителя лесные звуки, я, настороженно чуть приоткрыв глаза, с удивлением взирала на голубое без единого облачка небо, мелькающее в просветах между кронами густых и высоких деревьев. Меланхолично думая о небольшой вмятине на потолке в своей квартире, которую давно пора бы выправить, и о люстре, что требуется помыть… пока на мой лоб не прыгнула маленькая, скользкая, лупоглазая лягушка и не зарядила по глазу мокрой лапкой, напугав меня до смерти.

С криком и руганью вскочив на ноги, стряхивая с себя противный будильник, я ошарашенно огляделась. Раскидистые кусты; высокая, сочная трава; прозрачная, как слеза, вода в реке и зелёная земноводная, с укором смотревшая на меня, вольготно разместившись на большом листе лопуха - всего этого не могло быть в моей квартире. Да и странную хламиду, что сейчас была на мне, я не покупала, и больших, неудобных ботинок со сбитыми носами тоже не было в моём гардеробе. Руки, которые сейчас мелко дрожали, с чёрной окаёмкой вокруг коротких ногтей, шрамик между большим и указательным пальцем на правой руке, странная татуировка на запястье… всё это не было моим.

Опасливо переступая через пучок колючей травы, я медленными шажками двинулась к реке, прокручивая в голове словно в ускоренной перемотке события прошлого дня. Не желая поверить, что сон, больше смахивающий на бред больного человека, мог вдруг стать реальностью, неосознанно замедляя свой шаг. Но даже со скоростью улитки, я всё же добралась до воды, невольно зажмурившись, страшась увидеть, что мне, может, не понравиться. Несколько минут безмолвно простояла с закрытыми глазами, слушая журчание воды, прежде чем взглянуть на своё отражение. И, наконец набравшись смелости, открыла глаза, чтобы тут же с криком отшатнуться. Страшная красно-коричневая кожа на лице бугрилась и отваливалась жуткими лохмотьями, волосы свисали паклей, брови серо-жёлтые торчали в разные стороны, а губы были чёрные как ночь. Старуха — мерзкая, заживо гниющая смотрела на меня в отражении воды, скаля в немом крике свои жуткие губы. Безудержно щипая себя за руку, морщась от боли, я как заведённая повторяла: «Это не я. Это не я. Это сон, это всё ещё сон», но легче мне не становилось.

Не знаю, сколько я так простояла у воды, раскачиваясь словно маятник, со страхом вглядываясь в воду, пока зелёная «подружка», не желая оставлять меня и на минутку, не приземлилась рядом, разбрызгав капельки воды из небольшой грязной лужи, своим резким прыжком сбрасывая с меня мрачное оцепенение.

Благодарно улыбнувшись зелёненькой, я, устало опустившись на траву, сняла с себя тяжёлые ботинки, стащила хламиду, под которой скрывалось белое платье с длинным рукавом из мягкой и приятной на ощупь ткани. С недоумением оглядела молодые, без выпуклых вен ноги с маленькими ступнями, с удивлением провела ладонями по упругой груди, узкой талии, которые никак не могли принадлежать старухе, ещё раз взглянула на своё отражение. Через секунду ринулась к воде… а через полчаса, мокрая по пояс, истерично скулила, рассматривая новую себя.

Симпатичная, молоденькая девушка с копной густых волос, которые скрывались под тугой повязкой и жутким париком. С пунцовыми щеками, от слишком усердного умывания. С пухлыми губками и красивой улыбкой… С облегчением помахав своему отражению, я снова натянула на себя хламиду, чтобы в случае чего накинуть на голову капюшон, подхватив ботинки, попрощалась с лягухой, двинулась вниз по течению, раз за разом прокручивая свои воспоминания… и вот уже больше часа, вспахивая пальцами ног влажный песок, продвигалась по лесу.

— Всё же я заблудилась, — подытожила, остановившись возле небольшого валуна, преградившего мне путь, пройдя ещё по моим прикидкам около часа, — и есть хочется, хотя разгрузочный день вроде бы полезен для здоровья… ха, кажется, на большом кусте есть ягода.
Заметив под незнакомым мне деревом куст с тёмно-синей ягодой, под голодное завывание желудка я радостно рванула к нему. Но внимательно рассмотрев переливающийся на свету продолговатый шарик, решила не рисковать. Не больно-то эта ягода была похожа на жимолость.

— Может, грибы поискать? Сейчас лето или тёплая осень? — говорила сама с собой, лишь бы не думать об этом странном месте, о том, как я очутилась в чужом теле, опасаясь, что ещё немного, и я окончательно сойду с ума. Решительно направилась к берёзке, надеясь там найти знакомые, а главное, съедобные грибы, через пару минут тщательного осмотра небольшой полянки, ликующе прокричала, — есть один родненький! А вот и ещё один. Так... а ты что здесь спрятался, думал не найду… ну вот, обед найден, осталось разжечь костёр и поджарить беленькие, хм… какая малость.

Судя по солнышку, скрывающемуся за макушками огромных деревьев, время близилось к полудню. Не знаю, что ела моя предшественница, но яростное урчание и боль в желудке подсказывали мне, что это было давно и немного. Поэтому я взялась за сбор хвороста и это оказалось самым простым занятием. Сложив небольшую кучку мха, белых пластинок берёзовой бересты и несколько сухих веточек, я принялась добывать огонь. Выполняя всё точно, как написано в учебнике по истории и показано в фильмах, которые когда-то братишка Насти увлечённо смотрел, ну и мы заодно просвещались, я усердно крутила палочку. Но и спустя час дурацкая ветка от моего усиленного трения не то что не загорелась, даже дымок под ней не затеплился, зато появились мозоли на ладошках.

Глава 4.

— Здесь и правда давненько никого не было, — пробормотала, чуть притормозив у порога, настороженно осматриваясь. Кухня, а судя по несчетному количеству запылённых бутылочек на полках, кастрюль, сковородок, горшков и тарелок — это была она, выглядела давно заброшенной. Пыль, что не один год собиралась по всем поверхностям этого дома, сейчас большей частью сконцентрировалась в углах, выглядела как что-то мягкое и живое, а паутина и сухие листья придавали ей особое очарование. На приземистом буфете с полочек свисала ажурная бахрома, по которой, перебирая всеми своими восемью лапками, бегал внушительного размера паук. Единственное окно в помещении оказалось целым, но стёкла были настолько грязными, что с улицы едва пробивался свет. Быстро заглянув в шкаф, в сундук, за стол, проверив наличие опасных или противных животинок, убедилась, что, кроме меня, других незваных гостей здесь нет, устремилась к неприметной дверке, которая оказалась запертой.

Не сразу, конечно, поддался мне железный засов. Он будто бы намертво приржавел к дужке, не желая пропускать меня внутрь. Но пара ударов камнем, кем-то и зачем-то оставленным на столе, и крючок со звоном выскочил из своего плена, а дверь с тихим скрежетом ржавых петель отворилась, приглашая меня войти. Настороженно заглянув в небольшое, тёмное помещение, единственным источником света которого было крохотное окно под самым потолком, я с облегчением выдохнула, никто из тёмного угла на меня не выпрыгнул, скелетов тоже здесь не наблюдалось. Быстро заглянув в коробки, сундуки, ящики и бочки, убедилась в отсутствии мышей и прочей пакости, с чувством выполненного долга прикрыв за собой дверь, направилась к деревянной и не внушающей доверия лестнице.

— Хоть бы она подо мной не провалилась, — прошептала, с опаской наступая на первую ступеньку, невольно замерла, услышав душераздирающий стон старого дерева, поставила вторую ногу, радостно выдохнула, произнесла, — пол подо мной не разверзся, что ж… осталось преодолеть всего каких-то пятнадцать ступенек, — надавила всем своим весом на следующую.

Удивительно, но лестница оказалась довольно крепкой, так что под аккомпанемент разноголосых ступенек я благополучно поднялась на второй этаж, если, конечно, не принимать во внимание сердитого паука, в чью паутину я сослепу врезалась на финише. Смахнув с носа серого, с красивым узором на спине восьмилапого, мысленно порадовавшись, что страха перед ними у меня никогда не было, я наконец огляделась.

Пыльный, как и всё здесь, коридор, в конце которого находилось небольшое окно. Оно с трудом освещало мрачные, облезшие стены, пропуская через себя солнечные лучики заходящего солнца. И две двери с облупившейся краской, некогда зелёного цвета, размещённые только лишь на одной стороне.

Торопливо пошаркав по не менее скрипучему полу, с лёгкостью отворив первую дверь, за которой оказалась комната, я изумлённо присвистнула. Пыль, паутина, мусор, неведомо как попавший в помещение, с учётом того, что двери и окно были заперты, это было для меня ожидаемым. А вот наличие добротной и большой кровати, со всеми спальными принадлежностями, пусть и пыльными, меня удивило. Да и крепкую мебель из тёмного полированного дерева, кресло с целой обивкой из некогда светло-коричневой ткани и домотканый полосатый коврик, собранный в кучу у изножья кровати, я почему-то не ожидала увидеть, невольно вспомнив, как быстро всё растаскивается из вот таких заброшенных домиков там… в моём мире.

Пройдя к невысокому, но широкому шкафу, с уже ставшим привычным скрипом распахнула дверцы, несколько минут потратила на разглядывание мужской и женской одежды. Сюртуки, рубахи с пышными рукавами, брюки, зауженные книзу. Платья длиною в пол, слегка приталенные, с узкими рукавами и глубоким вырезом на груди. Размер женской одежды оказался для меня великоват на пару размеров точно, но ткань была отличного качества и ещё довольно крепкой, по крайней мере, растянув её, низ рубахи в моих руках не расползся. Вернув на место серую от вездесущей пыли рубаху в шкаф, я продолжила осмотр.

Дамский столик, на котором стоял крохотный пустой флакон с едва уловимым сладким ароматом. Рядом лежали щётка для волос, гребень и булавка с голубым камешком у основания. Над столиком висело зеркало с тёмными пятнами по краю, обрамленное деревянной оправой. В углу под упавшей ширмой стояла медная ванна, в которой можно было помыться только сидя, на полу возле неё валялся медный кувшин и брусок чего-то серого. А ещё меня порадовала рабочая масляная лампа и что-то похожее на спички, правда, но едва я чиркнула серной головкой о край коробки, тут же посыпались искры, а в комнате появился ужасный запах, который заглушил даже застоявшуюся вонь пыли давно непроветриваемого помещения. Но главную свою функцию она выполнила, лампа пару раз пыхнув, выпустила облачко чёрного дыма и осветила тёмную комнату, разгоняя жуткие тени из углов.

— Да будет свет! — наигранно бодрым голосом провозгласила, подхватив медную пузатую красотку, прошлась по комнате, — и здесь никого нет. Что ж, осталась ещё одна дверь, и можно приступать к уборке.

Вторая дверь тоже не сопротивлялась, толкнув её, я пару раз звонко чихнула от тотчас поднявшегося клуба пыли и, прикрывая рот ладошкой, прошла в комнату. Она была идентична первой, разница была лишь в том, что эта выглядела не обжитой. Здесь не было одежды, столик пустовал, дорожки у кровати не лежало, да и на постели сиротливо скучала одна-единственная подушка.

— Так, и здесь никого, — пробормотала, заглянув под кровать, но кроме старой знакомой пыли и медного горшка ничего не обнаружила. Покидая полупустую комнату, я, напоследок окинув беглым взглядом небольшое помещение, ещё раз убедилась, что здесь мне ничего не потребуется, заперла дверь.

— Теперь мне нужны веник, много воды и тряпки, — задумчиво проговорила, заглянув в комнату, в которой я решила остановиться, прихватила с собой подушки, одеяло, чтобы выбить на улице из них пыль.

По лестнице спускалась уже смелее, быстро сбежав по ступенькам, выскочила на улицу. Там, шваркнув о стену несколько раз довольно увесистой подушкой и встряхнув одеяло, разложила их на пне и дереве, рванула назад, прихватив по дороге растрёпанную метёлку с кухни. В комнате распахнула окно и двери, забрала ещё две подушки и плед, снова выскочила на улицу, проделала те же манипуляции, что и с их предшественницами. После, выбрав самую, на мой взгляд, чистую ёмкость, направилась к озеру, время от времени поглядывая на всё быстрее прячущееся за горизонт солнышко, набрала воды, устремилась в дом.

Глава 5.

Пробуждение было странным, впрочем, как и предыдущие… Над моей головой кто-то смачно чавкал! Осторожно приподнимаясь, тут же поморщилась от забегавших по моей руке противных мурашек, с тихим стоном и звонким хрустом в спине, приняла вертикальное положение, с недоумением огляделась.

За окном было светло, а значит, я провалялась на грязном полу кухни в лучшем случае ночь. Входная дверь всё ещё была заперта и для пущей надёжности подперта сундуком. Окна на втором и первом этажах я тоже закрыла и тот, кто сейчас, судя по звуку, съедал мою кашу, прятался в этом домике, а я каким-то образом его проглядела.

Медленно поворачиваясь к столу, мысленно подбадривая себя быть смелее, я через мгновение оторопело смотрела на маленького ушастого зверька, который жадно доедал остатки моей каши.

— Ты кто и как сюда попал? — спросила, с облегчением выдохнув, малыш не был похож на страшного зверя и опасений не вызывал. Опершись о раскоряченный табурет, кряхтя и постанывая от боли в затёкшем теле, стала подниматься с пола.

— Твой фамильяр, — произнесла животинка, с сожалением взглянув на пустую сковороду, продолжила, — было вкусно, спасибо, что приготовила для меня кашу.

— Кхм…— изумленно поперхнувшись, потрясённо уставилась на ушастого, от которого я точно не ожидала услышать ответ, сиплым голосом проговорила, — пожалуйста… кто ты?

— Твой фамильяр, — повторила малявка, забавно закатив глаза к потолку, едва слышно пробормотала, — досталась же мне такая глупая.

— Ага, фамильяр, — кивнула, пребывая в той стадии отупения, когда, кажется, уже ничего не удивляет, проговорила, — а я, значит, ведьма.

— Нет, — возразила животинка, печально вздохнув, — позор для фамильяра, но ничего не поделаешь, придётся работать с такой, как ты.

— Так! Ещё раз заговоришь со мной в таком пренебрежительном тоне, и я вышвырну тебя из дома, и вообще, как ты сюда заявился? Окно на втором этаже открыл? Или дыра в доме есть?

— Я девочка! — возмутилась ушастая мелочь, ловко спрыгнув со стола, — я магическое существо, и меня не остановят никакие запоры!

— Ясно, — буркнула, потерев свой живот, пытаясь унять сердитое и голодное рычание, прошла к печи, радостно улыбнулась, заметив несколько алых угольков, подбросила пару сухих веточек, проверила, осталась ли вода в кастрюле, и устремилась к двери, на ходу проговорив, — раз я не ведьма, то фамильяр мне не положен по статусу, вроде бы так должно быть?

— Угу, — кивнула животинка, грустно вздохнув, опустила свои большие уши.

— Тогда можешь отправляться назад, туда откуда пришла, — проговорила, с трудом оттащив сундук от двери, невольно удивляясь, откуда у меня вчера было столько сил, чтобы его приволочь через всю кухню. Наконец вышла на улицу, ненадолго замерла, любуясь открывшимся видом.

Высокие, могучие деревья держали на своих макушках голубое небо, по которому плыли белоснежные и пушистые словно вата облака. Ракитник с жёлтыми бутончиками цветов живой изгородью заботливо поддерживал маленькую рябинку. Среди густой травы высились макушки кипрея, сныть уже распустилась большими зонтиками. Белый красавец нивяник выглядывал из-за колючего осота, тот же, не уступая собрату, тянул свои жёлтые головки к солнышку…

— Нельзя ведьму оставлять без фамильяра, — назидательным тоном проговорила ушастая, прерывая моё благостное состояние.

— Ты определилась бы уже, ведьма я или нет, — хмыкнула, быстро спустилась по скрипучим ступенькам, решив собрать немного кипрея, смородинового листа, куст которого я приметила у раскидистой черёмухи, чтобы хотя бы горячим отваром утолить нестерпимый голод. Но не пройдя и двух шагов, ошарашено остановилась, осознав, что мне вдруг стали известны все травы, что сейчас попались на глаза. Я отлично знала их свойства, время сбора и применение, а также легко могла собрать любую смесь или приготовить лекарственную настойку. Лихорадочно перебирая названия каждого растения, что сейчас колыхались на ветру, ошеломлённо бегая взглядом от одного растения к другому... Жалобно застонала, от вдруг прострелившей резкой боли в моих висках. И снова мелькание картинок, дикая разрывающая боль в голове, ноги задрожали, и я обессиленно рухнула на траву, отключаясь.

— Вставай, — ворчливо рыкнул мне кто-то в ухо, мою щеку оцарапало чем-то шершавым, а по плечу легонько, но ощутимо ударили, — поднимайся.

— Это опять ты, — просипела, с трудом открыв глаза, невидяще уставилась на лист лопуха, на котором лежала тушка какой-то маленькой птицы.

— Тебе надо поесть, — произнесла ушастая, осторожно куснув меня за руку, — слабая, принять силу не можешь.

— Ведьмину? — отрешённо спросила, отвернувшись от пёстрой птички, в голове ещё плыло, а перед глазами мелькали мушки.

— Ты не ведьма, — буркнул фамильяр, в его рычащем голосе слышалась безнадёжность.

— Ну да, Мирей же не была ведьмой, — рассеянно согласилась с ушастой, медленно поднялась с земли, подхватила убиенную, оправилась на кухню. Там залпом выпила всю воду, что осталась в кастрюле. Взяла нож, снова вышла на улицу, отправилась к озеру. У воды умелыми действиями, словно каждый день разделывала тушки птиц, сняла шкуру вместе с перьями. Распотрошила, выбросив кишки рыбам, перья закопала под деревом, снова вернулась в дом. Ушастая бегала за мной следом, косо и опасливо на меня поглядывала, но молчала. Мне тоже вести беседы совсем не хотелось, виски продолжало немилосердно ломить, в голове был полный кавардак, а мои и воспоминания девушки, в чьём теле я оказалась, сбивали меня с мыслей, запутывали, а порой и откровенно пугали.

— Мирей, значит, тебя зовут? — произнесла, не выдержав тягостного молчания, ушастая, нахально разместившись на столе, внимательно наблюдая за моими действиями.

— Угу, — не стала вдаваться в объяснения, ведь девушку действительно звали Мирей, продолжила заниматься приготовлением птицы. Разобрав синюшного цыплёнка на запчасти, уложила его в кастрюлю, сыпанув немного соли, отправилась на улицу за хворостом и пастернаком, которого было полно на лесной полянке. Теперь зная, что если его добавить к птице, бульон будет намного вкуснее.

Глава 6.

— Рассказывай, — потребовала, опасливо присаживаясь на раскоряченный табурет, но тут же снова вскочила, вспомнив о птице, налила в кастрюлю воды, поставила на раскалённую печь (есть всё ещё жутко хотелось), поторопила мелкую, — что за фея и почему на меня устроят охоту?

— Не могу, ты мне имя не дала, — заявила нахалка, вздёрнув свой тёмный нос к потолку, важно добавила, — фамильяры только своим ведьмам помогают.

— Так ведьма я или фея!? — воскликнула, мысленно выругавшись, уставилась пытливым взглядом на мелочь, но ту не проняло, обречённо произнесла, — Фенькой будешь. Фениамина, пойдёт?

— Ух ты, какое имя! Да мне все обзавидуются, — пискнула лиса, радостно потирая лапки, — Фениамина… красиво и длинно.

— А теперь рассказывай, — напомнила об уговоре, бросив задумчивый взгляд на табурет, решила не искушать судьбу, отправилась за вторым, который был хоть и пыльный, но с ровными ножками, пробормотала, — и чего это его так…

— Ты же пожелала, вот его и раскорячило, — фыркнула Фенька, спрыгивая на беднягу, — ты фея, твои желания исполняются.

— Круто! Хочу большую жареную котлету, картофельное пюре и компот! — заказала громко, с чувством, зачем-то подняв взгляд к потолку. Но горячая тарелка с моим вкусным ужином на столе, увы, не появилась.

— Для себя нельзя, да и не получится, — хихикнула малявка, явно забавляясь надо мной.

— И какой толк тогда в этом? А крылья вырастут? А где пыльца волшебная? — закидала вопросами Феньку, наконец примостившись на табурет, — и с каких пор у феи есть фамильяр?

— Ты неправильная фея, — вздохнула маленькая, обняв себя хвостиком, продолжила, — твоя душа сильная, в ней магия фей, их давно здесь не было, многие позабыли о вас. Но те, что помнят, узнай о тебе, будут искать.

— А как узнают? — задала резонный вопрос. С объявлением на лбу, сообщая всем, что я фея, ходить не собиралась.

— Ну… муж твой точно знает, раз маг, значит, обучался в академии, а там историю ещё на первом курсе изучают, — назидательным тоном проговорила малявка, снова запрыгнув на стол, — думаю, он не дурак и об этом болтать не будет, но силу не скроешь, и рано или поздно о тебе узнают.

— Тогда я не буду принимать силу и всё, — равнодушно пожала плечами, — тоже мне проблема, тем более для себя феячить не могу, зачем она мне.

— Она уже у тебя есть, — взвизгнула Фенька, сердито оскалившись, прорычала, — не примешь добровольно, обрушится на тебя и будет очень больно, сил подняться не будет. Найдут, в клетку запрут, и будешь исполнять желания хозяину.

— Это так, что ли, с феями здесь обращались? — вытаращила глаза, с ужасом представив этот кошмар, — теперь понятно, почему их здесь давно не было.

— Не знаю, — хмыкнула лиса, — нам известно, что как только фея появлялась, так она сразу пропадала.

— Значит, с клеткой ты сейчас всё придумала? И остальное всё, поди, враньё? — набросилась на зверька, который наверняка попросту надо мной издевается, рявкнула, — а если за хвост и на улицу?

— Не обманывала! Мало кто знает о феях! Мы же фамильяры, мы по ведьмам!

— Рассказывай, каким боком я ведьма?

— В Мирей магии не было ни крошки, а вот от крови ведьминой не просто избавиться. Когда она призвала тебя, сама того не ожидая, твоя сила кровь и разбудила, вот только капля там была. Ведьмой полноценной ты не стала, но фамильяр у тебя должен быть, никто не хотел к тебе идти, а меня неопытную не брали… вот я и…

— Постой, — остановила мелкую, с трудом усваивая полученную информацию, — давай по порядку. Что значит «сама того не ожидая, призвала меня»?

— Мда… это будет не просто, — простонала Фенька, показательно зевнув, проговорила, — шар, что ты прихватила, в её руках был бесполезен. А вот маг тот, пока проверял силу ведьминскую, своей око то и напитал, ну и вопрос правильный задал. Тебя и притянуло, а Мирей в твой мир, поди, унесло, то мне не ведомо.

— Значит, этот гад виноват в том, что я здесь, — задумчиво пробормотала, вопросительно взглянув на Феньку, ласково улыбнувшись, проговорила, — а я могу муженьку пожелать чего-нибудь хорошего?

— Хм… можешь, — рассеянно ответил зверёк, бросив на меня настороженный взгляд, — только силу ты не приняла…

— Ооо… ради такого я её приму, — зловещим голосом произнесла, предвкушающе потирая руки, — что там надо сказать? Сила, приди? Или сила, я принимаю тебя?

— Рано… — на краю сознания услышала обеспокоенный голос лисы, прежде чем погрузиться в ад…

Пробуждение на грязном полу кухни стало у меня привычкой. Невидяще пялясь на грязный потолок, первой моей мыслью была: «Зря я так сказала». Но эта же мелочь ушастая предупредила, что в случае добровольной сдачи больно не будет! А было больно! Невыносимо больно! Меня ломало, руки выворачивало, голову будто били чем-то тяжёлым и немилосердно тошнило.

— Очнулась? — спросила Фенька, заглядывая мне в лицо, — подняться можешь? Я кастрюлю отодвинула, чтоб не сгорело, хотя в обязанности фамильяра это не входит.

— А говорила, что это не больно.

— Ты же неправильная ведьма, да и фея неправильная, — меланхолично заметила лиса, снова появляясь в зоне моей видимости, — вставай, ешь и домик прячь. Силы столько было, что все маги в ближайшей округе видели это зарево.

— И этот видел?

— Ну, если рядом, то видел, — хмыкнула лиса, ехидно улыбнувшись, проговорила, — а что, понравился? Ничего так и сильный.

— Ты-то откуда знаешь? — усмехнулась, с трудом принимая вертикальное положение.

— Подсмотрела, теперь всё что ты видишь и помнишь, и я вижу, — ответил зверёк, снова запрыгнув на стол, — иди ешь, смотреть на тебя страшно. И Мирей всё худела, голодом себя морила, чтобы быть похожей на столичных модниц.

— Всё везде одинаково, — рассеянно пробормотала, сняла с края печи кастрюлю, в которой выкипел почти весь бульон, бухнув её на стол, отцепила чуть тёплый кусочек мяса, вяло прожевала. Есть совершенно не хотелось, голова всё ещё кружилась, и сейчас я мечтала лишь об одном: забраться в постель, укрыться с головой одеялом, а проснуться у себя в квартире и слушать добродушное ворчание Насти.

Глава 7.

— И что теперь делать? — спросила у лисы, остановившись у дуба с необъятным стволом. Со слов маленького зверька, здесь самое удобное место и охват территории самый выгодный.

— Ямку вырой, волос свой туда положи и плюнь, — наставлял меня фамильяр, бросив у моих ног какую-то ветку, добавила, — вот он будет отводить.

— И как это работает? — проговорила, выкопав найденной веточкой небольшую ямку, выдрала сразу три волоса, аккуратно уложила их, невольно поморщившись — плюнула, не глядя запихнула палку, быстро засыпала, — ерунда какая-то. Мы так в детстве секретки в песок закапывали и каждый день бегали проверять. Надеюсь, мне не придётся этого делать?

— Нет, — ответила Фенька и, оскалившись, проговорила, - а теперь пожелай, чтобы никто к твоему дому, кроме хозяев, дорогу не нашёл.

— Хм… желаю, чтобы к домику в лесу никто, кроме хозяев, дорогу не нашёл, — послушно повторила, покосившись на малявку, спросила, — ты так и не сказала, как это работает? Табурет помню, у него тут же ножки разъехались, но плевать я в него не плевала, да и волосы свои не драла.

— Не знаю, как сработает у тебя, ты же неправильная ведьма, — меланхолично ответила лиса, вильнув хвостом, побежала к домику, на ходу бросив, — и фея ты неправильная! Бежим! Проверим, как работает!

— Что? Ты о чём?

— Маг сюда идёт! Близко уже! — протявкала Фенька, скрываясь за кустом ракитника. Я же, опасливо оглянувшись, невольно вспомнила разъярённое лицо муженька, поставив мысленную зарубку, пожелать ему всего хорошего, рванула следом за зверьком. Если защита не сработает, а я в этом была уверена, то в доме есть топор и нож, попробую отбиться.

Добравшись за считаные минуты до избушки, перемахнув через пару ступеней, влетела в распахнутую дверь, быстро её захлопнула. С трудом сдвинув проржавевший засов, пыхтя и ругаясь подпёрла её сундуком и только тогда с облегчением вздохнула.

— Ну что? Видела его?

— Кого? Мага? Нет, не смотрела, — проговорила, прерывисто дыша. Мирей явно не утруждала себя спортом, и бег всего в течение десяти минут по пересеченной местности дался мне с трудом.

— Конечно, мага, — фыркнула Фенька, забираясь на бочку, оперлась передними лапками о подоконник, выглянула в окно, — не видно.

— А там магически как-то посмотреть? Выйти в астрал и пролететь над хижиной?

— Магии в мире нет, а таких глупостей напридумывали, — фыркнула маленькая нахалка, удивлённо приподняв бровь. Честное слово, если бы сама не видела, никогда бы не поверила, что такое возможно.

— Я откуда знаю, как вы здесь умеете, — буркнула, ощущая себя невероятно глупо разговаривая с лисой, но, признаться, я пока ещё находилась в растерянности и не знала, с чего начать. Всё как-то разом навалилось: ведьмы, фамильяры, феи, муж ещё психованный, хотя… я бы тоже, наверное, была в бешенстве, если бы мне в мужья достался старик страшный. Он ещё ничего, держался, увидев такую красоту неописуемую…

— Идёт! Не сработала защита твоя! — прервал мои мысли обеспокоенный вскрик Феньки, лиса, быстро скатившись с бочонка, метнулась ко мне под ноги, рыкнула, — я на него бросаюсь, а ты бей! Сильней бей, за ноги потом утащим подальше от домика!

— А если убью?

— У магов голова крепкая, не боись! — оскалилась Фенька, припав на передние лапки, приготовилась к прыжку. Я же ничего не слышала, оторопело взирая на ощетинившуюся словно кошка лису, прислушивалась к звукам за дверью, но за ней, кроме пения птиц и…

— Да чтоб тебя! Енот нахальный! — рявкнула, едва успев отскочить от с шумом распахнувшейся двери. Увидела в дверном проёме светловолосого мужчину лет тридцати с тёмными кругами под глазами и удивительно светлыми кустистыми бровями, витиевато выругавшись, добавила, — стучать не учили?

— Ты кто? — нагло потребовал в ответ мужчина, вдруг замерцав — исчез.

— Вот же гад какой этот водный, — раздалось за спиной сердитое ворчание Феньки, вскоре возле ноги появилась она сама, с укором буркнув, — не сработала твоя защита.

— Я догадалась, — пробормотала, ошарашенно осматриваясь, вопросительно взглянув на лису, просипела, — а этот куда делся?

— Здесь он, вон под одеждой копошится, — фыркнул зверёк, метнувшись к куче тряпья, подхватив зубами чёрный балахон, потянула, — вот он, енот твой. Только почему енот?

— Похож… — прохрипела, глядя на поднимавшегося на задние лапки ошеломлённого зверька, — так же руками перебирал, когда нашу дверь выбил.

— Магичил, гад! Хотел обездвижить! Я этих подлых знаю, — сердито проговорила лиса, резко фыркнув в сторону енота.

— Ведьма! Ты что сделала! — рыкнул енот, бросаясь в мою сторону, но храбрая Фенька ощерившись, заступила ему дорогу, вынуждая остановиться, — верни меня обратно.

— У меня дежавю… — пробормотала, неверующе взирая на рыжую и серую животинок, едва слышно проговорила, — я не знаю, как.

— Сам вертайся! — хмыкнула Феня, резко развернувшись, намеренно махнув хвостом так, что прилетело по носу еноту, отчего тот дважды чихнул.

— Нет у меня магии, она заблокировала! Ведьма! Верни меня назад! Иначе хуже будет! Я пожалуюсь на тебя в совет!

— А нечего было врываться в чужой дом! — выкрикнула в ответ (не выношу, когда меня запугивают) — чего надо? Дверь была заперта, а ты, мало того, что ворвался без разрешения, так ещё и сломал её. Марш наводить порядок!

— Эй! Ты бы поосторожней, что ли! — воскликнула Фенька, тут же задумчиво пробормотав, — хотя… ему полезно.

— Что? — с недоумением переспросила, переводя взгляд на енота, тут же поперхнулась от увиденного: енот, сердито фыркая, аккуратно складывал свою одежду, время от времени бросая на меня полные ненависти взгляды.

— Ой! Прости, я не хотела, — виновато прошептала, забирая белоснежную рубаху из цепких лапок, — не нужно, я сама всё уберу.

— Не сработало, — ответил енот, вдруг фыркнув, забавно захихикал, — так ты, значит, фея, ещё и необученная, повезло же мне!

— Угу, прости, — пробормотала, забирая у зверька штаны, — я с испуга.

Глава 8.

Джеймс Тортон. Поместье в графстве Тортон. Город Бувард.

— Последний раз ведьму видели бегущей в запретный лес, — отчитался Мэт, положив на стол три листа бумаги, где мелким почерком были записаны все собранные сведения о сбежавшей, чуть помявшись, проговорил, — Джеймс, ты уверен? Зачем тебе потребовалась именно эта ведьма? В стране их достаточно и можно выбрать… хм, более…

— Мэт, мне не нужна другая, мне нужна именно эта, — остановил помощника, так до сих пор и не сообщив ему, что та, которую мы ищем на протяжении этих двух бесконечных дней, стала моей женой, глухим голосом спросил, — что сказал градоначальник? За размещение шатра на ярмарке нужно заплатить гилт и выдать заверенный документ.

— Пришла ведьма, отдала положенный сбор, карточку забрала у секретаря и ушла. Джеймс, градоначальник на ведьму даже не взглянул, когда брал у неё монеты.

— Хорошо, иди, — отпустил Мэта, некоторое время невидяще смотрел на дверь, за которой давно скрылся мой помощник, зло выругавшись, взялся читать доклад. Но и спустя двадцать минут тщательного изучения бумаг я ничего нового для себя не узнал. Ведьма там она или фея, позже разберусь, появилась словно из ниоткуда и так же бесследно исчезла. Её следы затерялись у кромки леса, старуха будто растворилась у молодого ясеня, обронив у ствола свой платок. И никто в этом городишке ничего не знает о ведьме: ни её имени, ни откуда она пришла и как долго находилась в Буварде. Подружки сестры твердят лишь одно — ведунья она хорошая, вещала правду и нагадала им неплохих мужей. Глупости всё это, не было в ведьме и капли магии, чтобы в её словах была хоть доля правды, но тогда как…

— Джеймс? Мэт приходил? Есть что-нибудь о твоей… — прервал мои мысли Рейли, недоговорив, он мельком взглянул на меня, уверенно произнёс, — ничего.

— Да, пусто. Никто ничего о ней не знает. Рейли, я не понимаю, как фея могла так долго скрываться?!

— Ты её видел? — хмыкнул друг, невольно передёрнув плечами, вероятно, вспомнил страшное лицо ведьмы, чуть помедлив, добавил, — может, в запретном лесу пряталась, а в дни ярмарок выбиралась подзаработать?

— Нет, её в Буварде видели впервые.

— В других городках?

— Мэт отправил людей в соседние, выяснят, — ответил, рывком поднялся с кресла, беглым взглядом осмотрел старый, пропахший табаком кабинет, вполголоса проговорил, — через месяц у меня должна состояться свадьба, и вместо того, чтобы находиться рядом с невестой, я в графстве Тортон разбираюсь с завещанием деда, который почему-то на старости лет сошёл с ума и оставил земли и эту развалину мне, а не своему сыну — моему отцу. Вдобавок к этому я пошёл на поводу сестры и теперь женат на страшной то ли ведьме, то ли фее, неведомо как скрывавшейся столько времени. Но знаешь, что больше всего раздражает: я не увидел хм… в жене магию. Ни капли, я проверял, пока она вещала Амелии о её будущем муже. Как она скрыла её?

— Не знаю, Джеймс, — проговорил Рейли, с сочувствием на меня посмотрел, чуть помедлив, спросил, — что ты будешь делать? Отцу скажешь?

— Нет, — резче, чем следовало, ответил, красочно представив, как отреагирует на это отец, — мы с ним давно не ладим… Амелии я сказал, чтобы даже словом не обмолвилась ни ему, ни матушке. Браслет спрячу за повязкой, буду всем говорить - потянул запястье. Стефании отпишу, что появились неотложные дела в Буварде. И буду искать. Мне надо найти эту ведьму!

— От браслета не избавиться, — заметил друг, пристально на меня взглянув, ожидая ответ, но я и сам пока не знал, как поступлю, найди я ведьму.

— Она фея. Кто знает, что они могут, а нет… сейчас у меня только одно желание — я хочу избавиться от этого, — резко вскинув руку, неприязненно посмотрел на обвивающий моё запястье тонкий витиеватый узор ветки цветущей арсони, символа фей, о которых не слышно было в Оклиуме больше трёх веков.

— Когда отправляемся в запретный лес? — спросил друг, ободряюще мне улыбнувшись.

— Не сегодня, — покачал головой, возвращаясь в кресло, — через час встреча с градоначальником, после прибудут старейшины. Мне нужно срочно разобраться с наследством деда и выяснить, почему здесь всё так убого.

— Давай я с Мэтом проверю лес, кроме него ей идти некуда.

— Нет, там может быть опасно. В запретном лесу есть такие гиблые места, закружит, и не выберетесь. Мне их дед показывал… Он и бабушка до рождения моего отца часто там бывали и знали о нём всё. Дед даже построил хижину у озера, где они проводили часть лета, я был там однажды.

— Может, ведьма скрывается там?

— Хм… надо проверить, — задумчиво побарабанил пальцами по столу, решительно проговорил, — если она там, то мы её достанем, идём!

— А как же градоначальник?

— Скажу Мэту, пусть перенесёт на завтра. Поймать жёнушку для меня важнее, я хочу избавиться от ненавистного мне браслета, — вполголоса протянул, покидая кабинет, быстрым шагом пересёк холл, выйдя на улицу, сквозь зубы процедил, — любым способом.

Мирей Бекер. Запретный лес.

— Ах ты, заяц ушастый! — в сердцах выкрикнула, запустив в блондинистого парня, перепрыгивающего через кочки, медный ковш, грозно рявкнула, — хочу, чтобы в радиусе трёх километров хижину никто не видел и не мог к ней подойти!

— Ты чего? — испуганно пискнули из кустов голосом Говарда, которому я сказала даже под страхом неминуемой смерти не выходить из дома перед тем, как отправиться к песчаному берегу озера помыться.

— А ты что здесь делаешь? Тоже хочешь получить в лоб? Вы дадите мне помыться или нет?! — сердито буркнула, мелкими перебежками пробираясь к своей одежде, кутаясь в единственное более или менее чистое платье, проворчала, — Феньки на вас нет.

— На кого вас? — деловито поинтересовались из-за камыша, и вскоре появилась любопытная морда енота.

— Да бегал тут один заяц, — ответила, старательно вытирая мокрые волосы, выплюнув невесть как попавший в рот маленький листок, продолжила, — затаился в кустах и давай пялиться на меня, слюни пускать.

Глава 9.

— Так, замри и не шевелись, а то собьюсь, — попросила Томаса и, наверное, в сотый раз за эту неделю принялась бубнить колдовскую абракадабру, вычитанную из книги, принадлежавшей бабуле Феньки. Но прошло пять минут, потом ещё пять, а заяц так и остался зайцем, правда, грустным, — прости, не вышло.

— Я вижу, ты стараешься, — промямлил Томас, тяжело вздохнув, проговорил, — что ж, подожду ещё, ты только концентрируйся лучше, представь поток, струящийся с твоих рук…

— Она не маг! — перебил Томаса енот, ввалившись в хижину, поставил на пол корзинку с грибами, добавил, — Мир, я мясо хочу, не могу уже есть эти грибы.

— А я могу что ли? — фыркнула, взглянув на очереднуюй добычу тихой охоты Говарда, с укором взглянув на мужчин, пусть и пока в звериной шкуре, проговорила, — рыбу мы так и не поймали, лягушек я есть отказываюсь, вдруг среди них очутится моя подружка. Ещё неделя - и я блеять начну, и будет здесь у нас контактный зоопарк.

— Это что такое? — спросил Томас, разглядывая шляпку подберёзовика, — червивый.

— Раз такой привереда, сам иди и насобирай, в округе уже нет ни одного гриба, — огрызнулся енот, пихнув лапкой зайца.

— Я вчера собирал и принёс без единой червоточины, сегодня была твоя очередь, — занудно проговорил Томас. Тщательно осматривая грибы, он перекладывал плохие в сторонку, и, судя по всему, сегодня мы будем жевать щавель, жарить корень лопуха и запивать это всё отваром из кипрея, а так хочется свежеиспечённого хлеба, намазать его сливочным маслом, положить кружок колбасы… Эмм…

Но к моему великому сожалению, и, судя по кислым мордахам енота и зайца, к их сожалению тоже, Феньке после той удачно пойманной синюшной птицы больше словить ничего не удалось, и чует моё сердце, всё же придётся мне выбраться в город. На мой логичный вопрос, почему фамильяр не может принести еду с рынка, оставив монеты на прилавке, ведь книгу-то она как-то притащила, Фенька заявила, что в магическом ходу можно переносить лишь вещи, принадлежавшие фамильярам или их работодателям, еда же с рынка им не принадлежит. А заявись лиса на рынок за покупками, это будет очень опасно, да и странно. Согласившись с доводами Фениамины, я вот уже третий день настраиваюсь выйти из леса.

— Сегодня их не было, — проговорил енот, прерывая мои тягостные думы.

— Кого их? — с недоумением переспросила, не сразу сообразив, о чём говорил Говард.

— Ну, тех охотников, которые тебя ищут.

— Хм… ясно, значит, можно попробовать выйти в Бувард, — задумчиво кивнула, едва передвигая ноги, направилась на второй этаж, в облюбованную мной комнату. Некоторое время я любовалась лесной опушкой с высокими вековыми деревьями, густой, местами непролазной, травой и многообразием ароматных цветов. Там же, мерцая солнечными бликами в проплешинах зелёной ряски, расположилось круглое, как тарелка, озеро. Его берег украшали коричневые головки рогоза, узкий стрелолист с маленькими белыми пуговками цветов склонился под тяжестью к земле, а на воде, мерно покачиваясь, плавали листья кувшинок, самих цветов я ещё не видела.

Насмотревшись на однообразный пейзаж, который вроде бы и услада для глаз и в то же время напоминание, что здесь я пленница, резко отвернувшись, устало прошла к шкафу, в котором всё ещё висела чужая одежда. Конечно, она была тщательно выполоскана в реке и высушена на жарком солнышке, обдуваемая тёплым ветром, но она всё равно была чужой и большой, а иглы и ниток в хижине не было. Наконец, выбрав, по моему мнению, самый подходящий по размеру наряд, состоящий из нижней рубахи до колена с длинными рукавами и сарафана из зелёной тонкой шерсти в пол, я стала переодеваться.

Делая это нехотя, неторопливо, бессмысленно растягивая время перед неизбежным. Наверное, я впервые за всю мою сознательную жизнь не знала, что мне делать. Я была растеряна и, погруженная в себя, отмывала ставшую мне временным пристанищем хижину. Не особо привередничая, на протяжении недели питалась зеленью и грибами. Изучала книгу, опыт прошлых ведьм, с коими работала бабка Феньки, и не думала о будущем. Сейчас меня почему-то больше всего волновало не попасть в руки охотникам за феями, ну и, конечно же, мужу.

И давно надо признаться, хотя бы самой себе, что наверняка моё желание, чтобы Томас и Говард превратились назад в людей, не исполняется лишь потому, что я неискренне это желаю. Не доверяю им, считая, что стоит им вновь стать людьми, как они тут же меня схватят, а плана отхода у меня всё ещё не было. Странная, непривычная апатия поглотила меня, не выпуская из своих цепких объятий.

— У деда нет ничего о феях, — появилась словно из ниоткуда Фенька, сразу вольготно разместившись на кровати, — и его ведьмы не интересовались вами, но дед пообещал сходить к одному фамильяру, тот давно отошёл от дел, но пожил много веков, может, он чего знает.

— Ясно, — кивнула, отсчитывая найденные в поясной сумке монеты, пробормотала, — думаю, этого хватит.

— В город всё же пойдёшь?

— Не хочу, но надо, — проворчала, подвязывая холщовый мешок к талии, — Говард меня проводит и подождёт у края леса. Зайду в дом Ильзе, возьму несколько травяных сборов, выставлю на продажу, немного примелькаюсь, разговоры послушаю, куплю продукты и вернусь.

— А если узнают? — проговорила лиса, кивнув на мою руку.

— Не должны, кроме Хетти, никто не знает, что Мирей наряжалась страшной ведьмой. К градоначальнику Мирей тоже ходила в маскараде. Так что в Буварде меня будут знать, как племянницу ведьмы Ильзе.

— А Хетти не проболтается? — продолжила меня стращать Фенька.

— Вот тогда и буду решать, — сердито высказалась, итак нервничая, кое-как надела стоптанные ботинки, недовольно буркнула, — у тебя есть другие предложения? У меня нет, траву жевать уже надоело.

— Не нравится мне это, но ты права, — тяжело вздохнула лиса, спрыгивая с кровати, шмыгнула между мной и чуть приоткрытой дверью, дважды чихнув, проговорила, — ты бы енота заставила убрать в коридоре.

Глава 10.

В домике ведьмы мне было всё знакомым. Жуткие сны воспалённого от болезни мозга, а после - и воспоминания Мирей, помогли мне с лёгкостью найти в сундуке одежду девушки, в которую я тут же переоделась. Выбрала среди многочисленных баночек, бутылочек и мешочков самые часто покупаемые сборы и настойки. Их я быстро уложила в холщовый мешок, он немного прохудился, пришлось заткнуть его дно куском отреза. Перерыв полки приземистого буфета, сундуки и бочонки, я, к сожалению, кроме горстки незнакомой мне крупы, соли и крохотного кусочка засахаренных медовых сот, ничего больше не обнаружила.

— Что ж, значит, всё же рынок, — прошептала, тяжело вздохнув, поправила собравшееся на груди платье, проверила на месте ли монеты, решительно толкнула дверь, с трудом сдержав испуганный крик.

— Мирей! Ты вернулась? — обрадованно пропищала Хетти, отбросив палку за спину, рванула в мою сторону и через секунду сжимала меня в довольно крепких для хрупкой девушки объятиях, — а я, как ты и просила, пришла проверить дом, слышу, шуршит кто-то, ну и взяла клюку. Что, отец не принял всё же? Ой! Так не успела бы ты до столицы добраться!

— Не доехала, в дороге ограбили, — произнесла единственное логичное объяснение, почему Мирей, так стремившаяся покинуть Бувард, вдруг вернулась, — вот подзаработаю немного и снова отправлюсь к отцу.

— Ох… Мир, бедовая ты, — всплеснула руками подружка, опять прижимая меня к своей тощей груди, едва слышно прошептала, — не попортили?

— Нет, только монеты стребовали и уехали, — притворно всхлипнула, пошевелила плечами, высвобождаясь из цепкого захвата, подняла в руках мешок и проговорила, — пойду на рынок, может, купят трав каких, в доме пусто совсем.

— Масло и молоко давай у матери спрошу и шеляг на булку дам, — пробормотала подружка, взглянув на мой рваный мешок, справилась, — а новый тоже украли?

— Угу, — кивнула, обходя девушку стороной, вдруг ещё раз кинется обниматься, повторила, — пойду я, Хетти, пока народ ещё ходит, а за беспокойство спасибо.

— Да какой там народ, Мир, новый граф прибыл, уж который день по городку нашему его люди бродят. Сам, говорят, был у градоначальника, теперь мистер Барстер и носу не высунет из ратуши.

— Хм… и чего графу новому в нашем городке понадобилось? — как можно равнодушнее спросила, мысленно скрестив все конечности на своём теле, обращаясь к всевышнему, моля его, чтобы граф не был тем самым магом.

— Не знаю, но девки сказывали, красавец, — с придыханием ответила девушка, тут же покраснев, прошептала, — как бы кто не услышал.

— Кто? — хмыкнула, окинув взглядом избушку, лес за ней, а перед домишком в метрах трёхстах начинающийся городок, добавила, — нет никого, разве что еноты подслушивают.

— Скажешь тоже, — хихикнула Хетти, прижав ладошки к алым щекам, пробормотала, — значит, здесь покуда будешь? Может, и на свадьбу мою придёшь?

— Здесь буду, но в лес часто ходить придётся, все запасы трав извела, надо собрать, как раз самое время, — произнесла на тот случай, если девушка заявится в избушку, а меня не будет, чуть помедлив, добавила, — а на свадьбу… я ж племянница ведьмы, не боишься, что гости разбегутся?

— Ну… — замялась Хетти, не зная, как теперь отвертеться от своего необдуманного приглашения. Мучить девушку не стала, ободряюще улыбнувшись, проговорила:

— До осени время есть, может, я успею подкопить хоть пару гилтов и уеду в Лэнгорд.

— Ты на молоко да масло не трать шеляг, знаешь же, у нас коров хватает, — обрадованно проговорила девушка, — заходи после рынка к нам, я налью.

— Если получится, надо до зари корней лопуха накопать… ладно, пойду я, — произнесла и, не дожидаясь ответа, поспешила к городу. Там, петляя по убогим, малочисленным, но знакомым улочкам, я уже спустя полчаса добралась до небольшой рыночной площади. Торговых столиков и лавок с моего первого посещения этого места существенно поубавилось, шатры тоже исчезли, и ничего не указывало на совсем недавнее проведение здесь ярмарки. Ну, разве что зловонные кучки, облепленные мухами, остались на месте загородок, где ожидали своей участи свиньи.

— Мирей, давно тебя не было, и на ярмарку не торговалась, — окликнул меня дед Мати, его лоток с берестяными лукошками стоял по соседству с лотком Мирей.

— Здрасте, дед Мати! — поприветствовала старика, положив на стол увесистый мешок, приняла споро раскладывать свой товар, — да приболела немного, вот своими травками отпаивалась.

— Да, травки у тебя знатные, а нет чего от колен? Хрустят, скрипят, а ночью сладу с ними нет, — прошамкал старик, заглядываясь на мои бутылочки.

— Как нет, есть, — улыбнулась, как раз достав бутылочку с тёмной жидкостью, — вот, на почках берёзовых, втирать надо.

— А пить? Ну, чтобы раз - и забыл? — рассмеялся старик, взяв в руки настойку, — может, её?

— Нет, не поможет, а вот примочку сегодня перед сном сделаете - враз о боли в коленях забудете, — произнесла, продолжив раскладывать отвары и сборы.

— Ну давай, чего уж, — махнул рукой дед Мати, — сколько возьмёшь?

— А сколь не жалко? — лукаво улыбнулась старику, — чтоб вкусно да сытно поужинать.

— Ох ты и ведьма! Да ладно, знаю, что травница, — успокоил меня дед, отсчитывая мелкие медные монетки размером не больше ногтя на мизинце, — вот, здесь на шмат окорока Летхи хватит.

— Спасибо, — поблагодарила старика, забирая горсточку монеток, — приглядите? Сбегаю к Летхе.

— Что ж не глянуть, — великодушно согласился старичок, — беги, малахольная.

— Я мигом, — крикнула на ходу, спеша купить окорок и булку, вдруг ощутив невообразимый голод, благо стол дородной и громогласной тётки был всего в нескольких метрах от нас, на самом бойком месте.

— О, Мирка! Запропастилась где-то? — закричала на весь рынок рыжеволосая, круглощёкая женщина лет пятидесяти, одним мощным ударом разрубая огромную тушу, — тебе чего?

— Мне б сала немного, на пять шеляг, свежего. Ещё окорок этот, связку колбасы чесночной и эти колечки тоже… пять штук, — разошлась с голодухи, с трудом заставив себя остановиться, в хижине хоть и был погреб, вырытый в паре метров от дома, но льда в нём не было.

Глава 11.

— И зачем ты их расколдовала, — недовольно ворчала Фенька, появившаяся в избушке покойной ведьмы Ильзе, сразу, как только рослые парни нарядились в девиц, — теперь побегут про тебя всем рассказывать.

— Ты, Фениамина, не наговаривай на нас, — тут же взвился Томас, сердито одёрнув подол своего платья, почему-то всё норовившего задраться выше его колен, — мы, маги, слово своё держать умеем, раз обещали Мире молчать, значит, от нас никто не узнает.

— Ну-ну, время покажет, — хмыкнула Фенька и, подхватив один из самых маленьких мешков, исчезла.

— И как они так могут, — пробормотал Говард, с завистью таращась на пустое место, где только что находился фамильяр.

— Идёмте, нечего здесь торчать, — напомнил Томас, нагрузил себя баулами и мешками, рыкнул, — Говард, хватит собой любоваться, бери мешок и уходим!

— Слушай, Томас, мы не в Академии, где драться запрещено, мы в запретном лесу, я ж и настучать тебе могу, — предупреждающе зарычал бывший енот, я же меланхолично перебирала остатки трав, прикидывала, что мне потребуется пополнить в первую очередь. Запасы Мирей оскудели, настойки ведьмы Ильзе тоже почти закончились, а кроме знаний, полученных с памятью девушки, я, как выяснилось, ничего не умею. Мой опыт программирования в этом мире мне точно ничем не поможет, ну разве что вязать ещё умею, да толку, здесь своих мастериц хватает, и они куда талантливее меня.

— Мир… ты всё? Готова? — прервал мои тягостные мысли участливый голос Говарда, — идём?

— Да, уходим, пока не стемнело, — кивнула, подхватив выделенный для меня мешок, надо отметить, самый лёгкий, благодарно улыбнувшись, первой вышла на улицу и, быстро осмотревшись, проговорила, — чисто, выходим.

К лесной хижине мы добрались уже в темноте. Парни, бросив свою ношу, кто на стол, кто на табурет, бодрой рысцой рванули к сундуку за своей одеждой и так же быстро выбежали на улицу, на ходу предупредив, чтобы я не покидала дома. Наблюдать, как две широкоплечие девицы бегут к дверям, задирая колени выше пояса, было презабавно, но ещё забавнее было, когда Томас, запутавшись в собственном подоле, запнулся и едва не рухнул на пол, всё же уткнувшись носом в так вовремя подставленную Говардом спину.

— Незачем так спешить, — хихикнула, приступая к разбору продуктов, ехидным голосом добавив, — олени, волки и прочая лесная живность уже вдоволь над вами посмеялись.

— Мира! — разом выкрикнули студенты, с шумом вываливаясь за дверь.

— Ну надо же, какое единодушие, — хмыкнула, беглым взглядом осмотрев кухню, заметила мешок, что уволокла лиса, проговорила, — Фень, я знаю, что ты здесь, выходи.

— Откуда? — буркнула лиса, появляясь на табурете.

— Ты слишком громко чавкаешь, — ответила, отбирая огромный по сравнению со зверьком, окорок, — давай отрежу, и вообще потерпи немного, все вместе сядем ужинать.

— Угу, ты видела этих троглодитов? Этой еды им только на один зубок, — недовольно пробурчала лиса, нетерпеливо поглядывая за мной, — и вообще, нечего их кормить.

— Ты права, то, что я купила, нам на пару дней, теперь они не милые зверюшки, а здоровые парни, — задумчиво проговорила, — тех гилтов, что заработала Мирей, нам с таким составом хватит на месяц, ну, если жёстко экономить - на полтора.

— У нас есть небольшой запас монет, — произнёс Говард, первым заходя в дом, — завтра с Томасом сбегаем в Бувард и купим всё необходимое, мы это уже с Томасом обсудили.

— Ага, и расскажете о Мире, — заворчала лиса, — знаю я вашу суть, вы, маги, всегда подлостью брали.

— Да что мы тебе сделали?! — тотчас обиженно выкрикнул Томас, держа в руках одежду Мирей, — ты чего так злишься на магов?

— Маму мою убили! — рявкнула Фенька, тут же исчезая.

— Не мы же! — крикнул вдогонку потрясённый Говард, беспомощно на меня взглянув, — Мир, чего она?

— Разберите продукты, там пироги с мясом уже готовы, их бы подогреть, и колбаса есть, а я пойду в комнату, поговорю с ней, — промолвила, поставив обратно на стол бутылку с молоком, двинулась к лестнице.

— Всё сделаем, ты только скажи Феньке, что мы никогда бы фамильяра не обидели, да и все остальные маги обычно не трогают магических существ, — проговорил Говард, неловко пожав плечами.

— Скажу, — кивнула, поспешила наверх и вскоре, запирая дверь комнаты, произнесла, — Фень, ну ты чего, выходи… Фенечка, иди ко мне, расскажи, что произошло.

— Огненный… сжёг маму, бабка рассказала, я ещё мала совсем была, — пробормотала лиса, появившаяся на кровати.

— Гад ползучий этот маг, чтоб ему ползать до скончания веков по болотам! — выругалась, задохнувшись от щемящей боли в груди, ласково погладила лисёнка, — ничего, если маг ещё жив, мы его найдём и накажем, а Говард и Томас помогут, они парни вроде ничего — хорошие.

— Уже наказала, — тихонько шмыгнула носом Феня, благодарно на меня взглянув, — ползёт теперь к болоту.

— Хм… ну что ж, хоть здесь моя вспыльчивость никому не навредила, — хмыкнула, взяв на руки зверька, чмокнув её в макушку, прошептала, — ничего, Фенечка, мы с тобой ещё и не такого наворотим.

— Ага, дед нашёл всё-таки несколько записей о феях, сказал, сам принесёт, хочет на тебя посмотреть, — проронила лиса, уткнувшись носом в мою шею, чуть помедлив, пробормотала, — пойдём на кухню, а то слопают там всё.

— Пойдём, я пирогов вкусных купила, а завтра, если совладаю с печью и сковородой, блинов напеку.

На кухню мы спустились как раз вовремя. Парни сидели за столом, голодным взглядом вперившись в разложенные по тарелкам пироги, из глиняных кружек тянулся парок, а их шумное сглатывание, казалось, заглушало треск поленьев в печи.

— Фениамина, ни я, ни Говард даже помыслить не смели, чтобы обидеть фамильяров, тем более такую замечательную, как ты, — торжественно проговорил Томас, почтительно склонив голову.

— Ты, Фениамина, на нас не сердись, если мы с тобой и ругались, так это по-дружески, — добавил Говард, посмотрев на лису жалобным взглядом енота.

Глава 12.

Две недели пролетели как один миг, самые счастливые и радостные для меня в этом мире. И всего лишь через три быстротечных дня оба парня отправятся в Академию, а я… я уже скучала по умнице Томасу, добряку Говарду, страшась остаться одной. За время совместного проживания в лесной хижине мы подружились, и это было совсем несложно, парни оказались заботливыми, внимательными и весёлыми. Благодаря им я многое узнала о мире, о городах страны Эрантис, уверенная, что когда-то мне это обязательно пригодится. Мирей, к сожалению, практически не покидала Бувард, да и тётка её не любила выбираться из своей избушки и запретного леса, поэтому знания девушки заканчивались на границе городка Тенби, где Ильзе обменивалась с товаркой редкими травами.

Так, за работой по восстановлению и отмыванию заброшенной хижины, слушая Говарда, со смехом рассказывающего о своём детстве, увлечениях и братьях, я узнала, что страна Эрантис расположена на берегу Артаского моря. Там вылавливают просто невероятных размеров рыб и крабов. Что корабли оснащены пушками, и на каждом обязаны ходить маги всех стихий, и что туда не просто попасть, но его старшему брату Оливеру удалось устроиться на «Ирасту». Ещё узнала, что в горах Нарлаз всего десять лет назад обитала жуткая и опасная нечисть, но гардарцы его величества всех уничтожили, и теперь в небольших долинах выращивают виноград, из которого делают рубиновое, с ароматом ягоды, вино.

Томас больше рассказывал об учёбе в Академии, куда тоже не так просто попасть, и каждый студиоз раз в год сдавал экзамен, подтверждая своё право обучаться в элитном заведении. Он, в отличие от Говарда, не имел возможности поступить по протекции отца-графа, поэтому ему приходилось сложнее. Так же вскользь упомянул, что маги, одарённые стихией, обучаются в Академии, а вот ведьмы перенимают опыт от других ведьм, собирающихся уйти за грань реки, либо самоучки, что чаще всего. Он же и рассказал, что в Эрантисе поклоняются богине Надар — воительнице, а вот в стране за горной грядой Нарлаз — Ридана - поклоняются богине милосердия Вилус, оттого, по мнению белобрысого, страна слабая и весьма отсталая.

Фенька, слушая магов, не могла промолчать, ехидно комментируя их повествование, чем только раззадоривала парней, отчего те ещё больше рассказывали о стране, где мне повезло очутиться. Мне же это было только на руку, ведь Томас и Говард не знали, что в теле Мирей душа Лиды. Им было поведано, что однажды недоведьма проснулась с даром фей, нечаянно пожелала одному магу жену, неожиданно став ею, и теперь скрывается от разъярённого муженька в запретном лесу, пытаясь избавиться от брачных кандалов. Так что их болтовня и рьяный спор с фамильяром помогли мне хоть немного узнать о мире Оклиум.

— Мир, ты выучила мантру Ор Шату? — спросил Томас, не отвлекаясь от сбора окопника, который должен защитить моих магов в дороге, даря безопасность и спокойствие. Вчера же мы, по просьбе Говарда, преисполненного таинственностью, собирали мятлик луговой, обычно им украшают алтарь во время приготовления любовных талисманов, также добавляли в благовония, приносящие любовь и мир. А если положить мятлик под ложе, то успех в любовных делах будет обеспечен. Для чего молодому и симпатичному парню это растение, я так и не выяснила. Говард крепился и молчал как партизан, даже на едкие замечания Феньки не повёлся.

— Мирей Бекер! — прервал мои воспоминания Томас, напомнив о заданном вопросе.

— Да, сидела вчера весь вечер в позе лотоса и мычала, — отозвалась, слив в ладошку капельки росы с листиков манжетки, протёрла прохладной жидкостью своё лицо. Эту живительную влагу ведьмы, ведуньи и травницы использовали в своих волшебных мазях, настоях и притирках, дающих красоту. И даже простое утреннее умывание на рассвете этой росой, если верить воспоминаниям Мирей, доставшимся мне в наследство, способствовало неувядающей красоте.

— Тебе надо научиться усмирять свою силу, её слишком много в тебе, она ищет выход, оттого ты такая вспыльчивая, — занудным нравоучительным тоном проговорил Томас. Говард, находящийся в двух метрах от нас, тихонько хихикал, но молчал, так как стоит только завести разговор с будущим магом-защитником, получишь в ответ длинную тираду о пользе обучения.

— Я правда стараюсь, — быстро проговорила, чуть помедлив, решила добавить, — и у меня почти получается, вот вчера, когда Говард меня немного разозлил, я его не превратила в слизняка, хотя очень хотелось.

— А что сразу в слизняка?! Подумаешь, сказал, что ты как улитка ползёшь, — возмутился парень, со стоном выпрямив спину, — и вообще из нас я самый несчастный! Этот нудит, ты ворчишь, Фенька ругается!

— А могу укусить! — тут же отреагировала лиса, появляясь аккурат за спиной Говарда.

— Не надо, я понял!

— Ладно, думаю, на сегодня хватит, — проговорила, давясь от смеха, наблюдая, как забавно пятился от Феньки парнишка, добавила, — вроде бы всё ваше домашнее задание мы собрали. Для меня тоже всё готово, останется корень аира намолоть для отваров, и запасы ведьмы мы пополнили.

— Сегодня мы сходим на рынок в Буварде, купим крупы, соль у тебя почти закончилась, муки для лепёшек и так, по мелочи, — проговорил Томас, кряхтя и ругаясь распрямив спину, — должно хватить на пару месяцев, но за мясом тебе всё же придётся ходить, погреб обрастает льдом долго, я всего лишь маг первой ступени.

— Ничего, схожу, — благодарно улыбнулась ребятам, которые всерьёз взялись помогать мне по дому, да и о пропитании позаботились. Томасу однажды даже удалось сбить водной струёй птицу. Пусть она была небольшой, и её пришлось варить не меньше пяти часов, чтобы мы смогли прожевать жёсткое мясо, но ведь главное - внимание и забота.

— И учись концентрироваться на желании и силу усмиряй, — добавил Говард, подхватывая корзинку с земли, — мы только через три месяца сможем выйти из Академии… будь осторожна.

— Угу, буду, — кивнула, закидывая мешок за спину, двинулась в сторону домика, — вы там тоже аккуратней, и чтоб не меньше десяти ступеней у каждого было.

Глава 13.

— В деревне Гадюкино опять идут дожди, — тяжело вздохнула, с тоской взирая на сплошную стену из воды, которая вот уже пятый день заливает лес, озеро и мой домик, — Фень, скучно.

— Приготовь настойку от пяточника, — равнодушным голосом ответила лиса, продолжив своё увлекательное дело, вновь уткнувшись в фамильярский талмуд.

— Угу, седьмую бутылку, — буркнула, снова уставившись в окно.

Вот уже на протяжении целого месяца я не покидала лесную хижину. Продуктов было достаточно, и пусть мясо уже через две недели закончилось, я научилась готовить потрясающие по вкусу каши с различными кореньями и зеленью. А жареные грибы превосходно насыщали, и вообще, ещё пара таких недель - и я стану модным в нашем мире веганом. Единственное, что меня угнетало, это тишина, отсутствие общения с людьми и скука... Нет, я, конечно же, старательно находила для себя занятия: училась, мычала мантры, читала ведьмовские книги Ильзе, собирала траву, копала корни, сушила, молола, перетирала… В общем, занималась одними и теми же делами по кругу, но этот дождь, загнав меня в избушку, окончательно вымотал.

— Фенечка, а дед твой когда придёт?

— Сказал придёт, а когда - он мне не докладывает, — отозвалась Фенька, теперь что-то с увлечением перебирая в корзинке с травами.

— Ясно, — недовольно проворчала, неторопливо поднимаясь с табурета, двинулась к лестнице, — пойду помычу.

— Иди, я ищу заклинание обратного действия.

— Так, может, вместе поищем? — тут же предложила, давно изнывая от любопытства, так хотелось заглянуть в Феньнику книжицу.

— Ты ничего не увидишь, чернила зачарованные, и только фамильяры могут прочесть, — отказала лиса, опять уткнувшись носом в страницу.

— Ну и ладно, — обиженно бросила и, переступая, как в детстве, через одну ступеньку, поднялась на второй этаж. Пошаркав расхлябанными тапками Мирей по коридору, заглянула в комнату парней, грустно вздохнув, отправилась в свою. Там взобралась на кровать, замерев в позе лотоса, принялась мычать и прогонять вездесущие мысли, так и норовившие забраться мне в голову. Работа по усмирению силушки оказалась непростой и, видимо, я так умаялась, что вскоре отключилась, проснувшись только на следующий день.

— Фень! Фенька! Дождь закончился! Идём сегодня в Бувард! — радостно крича, скатилась с лестницы, ворвавшись на кухню, и резко притормозила, — Ой! А вы, наверное, дедушка Фениамины?

— А ты Мирей, — произнёс седой, с нависшими бровями над блёклыми глазами лис, чуть помедлив, задумчиво протянул, — сильна.

— Хм… спасибо, — поблагодарила, так до сих пор и не определившись, как реагировать на свою силу. Вроде бы и хорошо, что фея из меня будет мощная, но вот жить от этого я спокойно не стану.

— В этом твоя ошибка, не принимаешь - вот и дыбится она, — загадочно проговорил старый лис, но я, как это ни странно, его поняла.

— Сложно принять, когда большую часть своей сознательной жизни я была уверена, что магии не существует, а лисы не разговаривают, — ответила, проходя вглубь кухни, занялась печкой.

— Пока душой не примешь, так и будешь мыкаться, — произнёс очевидное фамильяр, с высоты табурета наблюдая за каждым моим действием.

— Понимаю… а Фениамина где? — поинтересовалась, убедилась, что полешки занялись огнём, закрыла дверцу печи.

— Сейчас появится, бабка её позвала.

— У неё всё в порядке? — уточнила я, тем временем поставив чайник на железную плиту, прошла к буфету, пошуршав там пакетами, раздобыла крупу, на ходу ломая голову, как у старого фамильяра узнать, что ему удалось выяснить о феях.

— Помочь надобно старой, — усмехнулся лис, обнажив часть острых зубов, некоторое время молча следил за мной, наконец заговорил, — ничего тебе из старых записей о феях не поможет.

— Почему?

— Ты не фея, да и не ведьма… Феи свои желания исполнять не могли, а ты пожелала, чтобы вода быстрее в чайнике закипела, вон уже и крышка дребезжит, — хмыкнул фамильяр, заметив на моём лице удивление, добавил, — даже не поняла, да?

— Нет, — потрясённо покачала головой, изумлённо уставившись на пар, идущий из носика помятого и повидавшего жизнь чайника, испуганно просипела, — так мне уже и думать нельзя? А вдруг я чего дурного помыслю, оно исполнится?

— Не знаю, Мирей, твоя сила смешалась с кровью ведьмы, что из этого выйдет - одному всевышнему ведомо, — меланхолично ответил старый лис, — как примешь, сразу на лад пойдёт.

— Я постараюсь, — рассеянно пробормотала, снимая кипящий во всю чайник с печи, предложила, — отвар?

— Пойду я, сожалею, Мирей, но помочь я тебе не в силах.

— Ну отчего же, вы помогли, — благодарно улыбнулась дедушке Феньки и не успела и глазом моргнуть, как уже смотрела на пустующий табурет, где только что сидел фамильяр.

Кашу варила в глубокой задумчивости: как осознать, принять и управлять силой, в которую с трудом веришь. Нет, я, конечно, видела деяние своих мыслей, но до сих пор мне казалось всё это ненастоящим, сказочным, будто кто-то невидимый смеётся надо мной, исполняя мои желания. Ведь всё обычно происходило спонтанно, неконтролируемо… сердито буркнула, — вот сейчас, пожелай я торт, ведь он же не появится.

— А ты искренне желай, может, и выйдет чего, — подсказала Фенька, появившаяся на табурете, на котором совсем недавно сидел её дед.

— Угу, я искренне желаю, очень хочется меренговый рулет, прям очень, — хмыкнула, сделав глоток чая из собственноручно ферментированного листа кипрея, спросила, — тебе кашу положить?

— Нет, я вчерашнюю доела, прежде чем к бабушке идти.

— Что там? Всё хорошо? — поинтересовалась, не особо надеясь на ответ, Фенька порой была очень загадочная.

— Хорошо, — улыбнулась ехидна, спрыгивая с табуретки, — дед сказал, вы поговорили.

— Угу, занятный у тебя дед.

— Много знает, — согласилась Феня, сбрасывая с сундука свой очередной талмуд.

— Снова читать?

— Должно же где-то быть это заклинание, — озадаченно пробормотала лиса, шлёпнувшись на попу, обвила хвостом свои крохотные лапки и принялась чуть ли не носом водить по страничке.

Глава 14.

Джеймс Тортон. Запретный лес.

— Хижина была здесь! — громко выругался, перебираясь через поваленное разбушевавшейся стихией дерево. Тут же проваливаясь почти по колено в вырытую кем-то яму, мысленно взвыл, в который раз помянув недобрым словом старую ведьму. Вот уже около двух месяцев мы, словно голодные звери, рыскаем по запретному лесу в поисках добычи, но всё безуспешно, — Рейли, она точно была где-то здесь, река шла к озеру, а на берегу стоял дом деда.

— Джеймс, тебя давно здесь не было, может, хижина сгнила? Разрушилась или сгорела?

— Пожаров в запретном лесу не было, брёвна лиственные и зачарованные сгнить не должны, да и если бы дом разрушился, остов бы остался, а здесь пусто, — пояснил очевидное, двигаясь вдоль реки, сердито добавил — а вообще мы ещё ни разу даже до озера не добрались!

— Может, ведьмы здесь и не было никогда?

— А та пакля у реки? Ты же видел, как она собрана, будто парик чей-то!

— Ну, мало ли что это, — не сдавался Рейли, резко поворачиваясь лицом к раскидистому дубу, из-за которого донёсся треск сломанной ветки, — Гард идёт с людьми, надеюсь, им удалось что-то заметить, хотя мы прочесали лес уже несколько раз.

— Простите, господин, ничего, — угрюмо ответил невысокий кряжистый мужчина, капитан замковой стражи, — ведьму не видели. Местных мальчишек в лесу встретили, опросили. Те тоже ведьм не встречали, сказывали о странных еноте и зайце. Да врут, поди…

— Что может быть странного в зайце и в еноте, — недовольно проворчал, убирая с волос паутину, травинки и мелкие сухие ветки.

— Кхм… говорят, на задних лапах ходили с корзинками в руках и грибы собирали, — рассказал Гард, прежде смущённо прокашлявшись.

— Где видели? — ухватился за промелькнувшую у меня в голове бредовую мысль, но за неимением дельной и эта была хоть какой-то зацепкой.

— Так, у дуба, то есть здесь, — с недоумением ответил капитан, покосившись на воинов, чуть помедлив, добавил, — Артас сказывал, ещё девку красивую видел, шла тут давеча.

— Кстати, о девицах, вчера ещё хотел рассказать, — равнодушным голосом проговорил Рейли, отряхивая свою куртку, — слухи по Буварду ходят о травнице Мирей, чьи настойки да отвары исцеляют от всех болезней.

— Ваша правда, господин, — тут же встрепенулся один из воинов, — тётка сказывала, что снадобье Мирей ногу у старика Тода отрастило.

— Что за глупость… хотя, Мирей говоришь? А где живёт, знаете?

— Ну дык, в избушке у запретного леса, её ведьма Ильзе растила, сказывала всем, что девица-сирота, дочь её сестры младшей, — ответил всё тот же воин, радостно скалясь.

— Отведи нас к избе, — приказал, подхватив сброшенный на куст плащ, и оправился следом за шустро рванувшим воином.

Мирей Бекер. Город Бувард.

— Нет! Две капли и три раза в неделю! — крикнула глуховатой старушке, прибывшей в наш городок за моей настойкой от боли в животе аж из самого Тенби.

— Хорошо, милая, — прокричала в ответ бабулька, забирая пузырёк с лекарством, довольно шустро отбежала от прилавка, уступая место новому болезному.

— У вас что? — устало пробормотала, натянуто улыбнувшись худенькому парнишке, принялась слушать нескончаемый список хворей всех его родственников, с трудом сохраняя нить повествования.

На протяжении, казалось, бесконечных пяти дней я с раннего утра и до позднего вечера продавала сборы, настойки и отвары жителям Буварда, которым, я полагала, не будет конца. И не переставала удивляться слухам о себе и о моих отварах, которые со скоростью пожара распространились по небольшому провинциальному городку. Чего только не приписывали моим настойкам: и ноги вдруг вырастали, и глаз, ещё с детства потерянный, появился. Но, к сожалению, как бы я ни желала, таких чудес не происходило. А вот то, что обо мне весь городок судачит, очень настораживало. Поэтому решила с завтрашнего дня пока повременить с выходом в Бувард, а может вообще собрать вещички и покинуть это место, благо гилтов я накопила достаточно для почти комфортного, насколько возможно в этом мире, путешествия.

— Мира, дай чего от зубной боли, — прервал мои тягостные мысли сиплый голос Летхи, которая так преисполнилась ко мне благодарностью, что теперь я возвращалась в хижину, нагруженная отборными кусками мяса. Сначала я переживала, что оно испортится, ведь погребок Томасу так и не удалось заполнить льдом, а съесть внушительные окорока мы с лисой будем не в силах. Но, заметив с какой скоростью и какое количество может слопать Фенька, пробурчав, что она «ранее себя ущемляла», я не стала отказываться от кровавых гостинцев.

— Держи, но к лекарю ты бы лучше сходила, пусть вылечит дыру твою, — проговорила, напомнив Летхе, что мой отвар лишь снимает боль, а вот восстановить эмаль, увы, не в силах.

— Угу, спасибо... Ты иди уже домой, Мир, — прошептала женщина, прикрывая меня своим могучим телом, ласково добавив, — глаза ввалились и ноги едва держат.

— Иди, Мир, мы тут расторгуемся, тем более почти ничего не осталось, — поддержал дед Мати единственную в Буварде женщину-мясника, по-хозяйски пододвигая к своему столу связку тысячелистника и несколько мешочков тимьяна, — завтра монеты отдам.

— Спасибо, что-то я и правда устала, — поблагодарила соседей по торговле, чуть помедлив, всё же произнесла, — завтра не приду, надо запасы пополнить, да и настойки почти все закончились.

— Скажем людям, чтоб не ждали, — промолвила Летха, снова вручая мне увесистый свёрток, — здесь нога баранья, жирный был, молодой.

— Кхм… спасибо, — просипела, считая, что я могла и обойтись без таких подробностей. Ещё раз благодарно кивнув, забрала гостинец, удобно разместив его в руках, поспешила к избушке Ильзе, по дороге мечтая о хижине, кружке горячего отвара и мягкой постели. Но, не успела я дойти до избушки ведьмы всего пару шагов, как передо мной, будто чёрт из табакерки, из-за куста старой разлапистой сирени выскочил Отто. Парень он был хоть и видный, но прилипчивый и нахальный. Мирей от него кругами бегала, а я вот расслабилась или устала, да и не было его все эти дни — забыла.