Вопреки всему будешь моей

1

Этот день как начался ужасно, так и заканчивался. Лед. В горле, в груди, в каждом пальце. Не тот приятный холодок, что щиплет щеки зимой, а колющий, острый, парализующий. Таким же льдом смотрят на меня со всех сторон. Взгляды одноклассников – любопытные, равнодушные, злорадные. А его взгляд – самый холодный.

Урок истории давно закончился, но все задержались в кабинете, сгрудившись у двери. Я застряла в проходе, пытаясь просунуть свой портфель между спинами, чтобы никого не задеть. И вот оно. Легкий, почти невесомый толчок. Мой пенал со звонким треском вываливается и падает на пол. Десяток ручек, карандашей и ластиков раскатывается по грязному линолеуму.

Воцарилась тишина. Я уже нагнулась, чтобы собрать, как над головой раздался его голос. Спокойный, бархатный, тот самый, от которого раньше по коже бежали мурашки, а сейчас – лишь ледяная волна страха.

– Осторожнее, Ковалёва, — сказал Дима. Он не кричал. Он говорил тихо, чтобы слышали все. – Ты же и так всё роняешь. Руки что ли не слушаются? Или голова не варит? Может, тебе обратно в спецшколу?

В классе кто-то сдержанно хихикнул, кто-то из девиц демонстративно громко. У меня перехватило дыхание. Я потянулась за последней ручкой, но его ботинок наступил на нее.

– Прости, не заметил, – он ухмыльнулся, но в его голубых глазах не было ни капли тепла. Только насмешка и… ненависть. Да, именно ненависть. –Хотя… знаешь, что? Может, это знак. Что тебе тут не место. Никто тебя не ждал, никто не звал. Приперлась в середине года, всех своим кислым видом напрягаешь.

Каждое слово – как удар ножом. Точный, выверенный. Он знал, куда бить. Он помнил, как я в первый день радовалась, что попала в такой «классный» класс. Как ценила его заботу.

Я резко выдернула ручку из-под его подошвы, царапнув саму себя до крови. Поднялась, не смотря ни на кого, и, сжав в белых пальцах свое разбитое имущество, бросилась к выходу. Спиной чувствовала его победный взгляд.

– Бежит, – бросил он вдогонку. – Как всегда. Сливает бой. Ну и вали.

Дверь захлопнулась за мной, и я побежала. По коридору, по лестнице, мимо удивленных взглядов младшеклассников. Я не могла остановиться. Пока не выскочила на улицу и не побежала по улице, задыхаясь от рыданий, которые уже не могла сдерживать.

Слезы текли ручьями, смешиваясь с мартовской слякотью на щеках. Я бежала, и в голове стучало, пульсировало, выкрикивало:

«За что? За что?! Я ничего плохого не делала! Я никому ничего плохого не желала! Я просто пришла учиться! Я не заслужила этого! Ни его злости, ни этих насмешек, ни этого одиночества!»

Я добежала до своего подъезда, влетела внутрь и, облокотившись на холодный бетон стенки, зарыдала навзрыд. Все тело содрогалось от несправедливости происходящего.

А ведь всё было иначе. Совсем не так. Он был другим. Мы были другими.

Перед глазами поплыли картинки, яркие, словно вчерашние. Как он первый раз улыбнулся мне – не колкой, насмешливой ухмылкой, а по-настоящему, по-доброму. Как нес мои книги. Как стоял рядом у доски и шептал ответ, когда я терялась. Как его рука лежала на моей – теплая, уверенная, безопасная.

Он… он был самым лучшим, что случилось со мной в этой новой школе. А теперь он – самое худшее.

Я медленно поднялась по лестнице, вытирая лицо рукавом. Руки тряслись. В кармане жужжал телефон, но я игнорила. Не могла ответить. Я не могла вымолвить ни слова.

Вошла в квартиру, промычала маме « всё нормально» и закрылась в комнате. Прижавшись лбом к холодному стеклу окна, я смотрела на темнеющий город.

И тогда я решила. Я всё выдержу. До самого конца. До последнего школьного звонка. Я не сломаюсь. Я не позволю ему увидеть мою боль.

Потому что моя настоящая боль – не от его слов. Она гораздо, гораздо глубже. И он об этом никогда не узнает.

***

Тремя месяцами ранее.

Декабрьское солнце, бледное и ленивое, равнодушно освещало школьный двор, засыпанный плотным серым снегом. Для всех это был просто последний учебный день перед каникулами – предвкушение мандаринов, гирлянд и безделья. А для меня – день прощания.

Мой шкафчик с наклейками с седьмого класса щелкнул в последний раз. Я вытащила учебники, затертую до дыр мягкую игрушку с брелоком и пачку писем, которые мы тайком передавали с Катей на географии. Пустота внутри него была как черная дыра.

— Ну вот и все, — тихо сказала я сама себе, но меня услышали.

— Сонька, не говори так, будто это навсегда! — Катя обвила меня за плечи, прижимаясь щекой к моей куртке. — Без тебя будет пусто. Кто мне будет писать конспекты по литературе? Чьими шпаргалками я буду пользоваться?

Егор, прислонившись к соседнему шкафчику, хмурил брови, пытаясь придать своему обычно веселому лицу суровое выражение.

– Да вообще ерунда какая-то. Подумаешь, дорога долгая. Ты же не на Северный полюс уезжаешь. Будем гулять как всегда. Тем более каникулы на носу.

Я заставила себя улыбнуться. Это была моя роль – быть оптимисткой, легкой и несерьезной. Даже сейчас.

– Ну вы чего разнюнились? Я же не в другую галактику перевожусь. Просто… мне сейчас так удобнее. Ближе к дому. А то я к концу дня уже как выжатый лимон, сил нет вообще.

– Я потянула шарф повыше, будто мне было холодно. На самом деле, чтобы скрыть дрожь в голосе. – Мы будем видеться каждые выходные. Обещаю. И на каникулах тем более.

Они кивали, но в их глазах читалось непонимание. Как можно добровольно уйти из школы, где тебя знают с первого класса? Где каждая трещинка на потолке в спортзале – часть твоей биографии?

Мы вышли из школы вместе в последний раз. Я обернулась на знакомый фасад, на заснеженные ступеньки, с которых когда-то упала и разбила коленки в пятом классе. Сердце сжалось в комок.

– Ладно, лисята, я побежала, – по-старой привычке бросила я, целуя Катю в щеку и подставляя кулак Егору. – Смотри не проспи встречу в субботу! – крикнула мне вдогонку Катя.

– Без тебя скучно не будет! – пошутил Егор, но шутка не получилась.

2

Суббота. Я лежала на кровати и смотрела в потолок, вяло перебирая пальцами бахрому на подушке. Через пару часов должны были приехать Катя с Егором. Нужно было вставать, прибираться, что-то придумывать по поводу планов на день. А я не могла заставить себя пошевелиться.

Все мысли уже третий день были забиты одним и тем же. Тот момент. Резкий рывок. Крепкие руки. И… эти глаза. Голубые, такие ясные и спокойные, что, кажется, можно было утонуть в них с головой и не захлебнуться. «Дима». Я мысленно прокручивала эту сцену снова и снова, как заезженную пластинку, и каждый раз по спине бежали противные мурашки стыда от моего ошалелого вида и теплые – от воспоминания о его улыбке.

Терпеть уже не было сил. Я схватила телефон и набрала Катю.

Она ответила с набитым ртом:

– Чего, козявка? Уже соскучилась?

– Кать, мне нужно тебе кое-что рассказать. Только никому. Особенно Егору.

Пять минут спустя я, задыхаясь и сбиваясь, выпалила всю историю. Про падение, про парня, про то, как я опозорилась, и про то, как он улыбнулся.

В трубке повисло молчание. А потом Катя выдохнула:

– Ну и ну. Вот это да! Нашла кого потерять, пока я тебя глазом не успела моргнуть. Романтика, блин, – она снова помолчала, и ее голос стал серьезнее. – А как же Егор? Он хороший парень. И тебя вон любит уже с шестого класса.

Я закрыла глаза. Егор.

Он и правда очень хороший. Лучший друг, который всегда рядом. Мы же святой тройкой: я, Катя и Егор. Всегда вместе – и в радости, и в горе, и у доски по физике. Он мой надежный тыл. Но…

В памяти всплыло то неловкое время, когда в шестом классе он написал мне ту дурацкую смс с признанием. Я тогда две недели ходила по коридорам окольными путями, краснела при виде него и не знала, куда деть глаза. Мне было неприятно и не по себе. Я боялась, что наша дружба рухнет. Потом я просто сделала вид, что ничего не было. И он, к счастью, подстроился. Перестал говорить о чувствах, но его забота стала только… плотнее. Проводить до дома – всегда. Нести портфель – само собой. Купить мою любимую шоколадку или пиццу в столовой – без вопросов. Для меня это были дружеские жесты. Жесты благодарности за то, что я все же оставила его в своей жизни. А для него… Для него это было что-то другое. Я всегда это чувствовала. Он просто ждал.

– Кать, – тихо сказала я в трубку. – Егор, конечно, хороший. Не спорю. Но у меня к нему никаких чувств нет! Никаких. Только дружба. И мне так неловко от этого, будто я его использую.

Катя на том конце провода вздохнула. Я знала этот вздох. Она всегда его защищала, но и меня понимала.

– Ладно, ладно, не кипятись. Я просто спросила, – чувствуя, что тема исчерпана, она перешла на шепот, полный азарта. – Так что будешь делать? Будешь искать своего принца на белом… эээ… в темной куртке? Может, он тоже с твоего района? Нужно устраивать облавы на все местные школы!

Я горько усмехнулась.

– Что ты несешь? Я видела его один раз на пять секунд. Он меня уже, наверное, и не помнит. Да и зачем он мне? Учиться надо, а не парней искать, – я пыталась убедить ее, но в первую очередь – себя саму.

– Да брось, Сонь, – не унималась Катя. – Может, это судьба? Ты чуть не расшибилась, а он тебя поймал. Как в кино!

Что ей ответить, я не знала. С одной стороны – безумное, иррациональное желание случайно встретить его снова. С другой – холодный, здравый смысл, который шептал, что это глупость, мимолетная случайность, и что сейчас не время для всего этого.

– Не знаю, Кать. Честно, не знаю, – сдалась я. – Может, просто забью на всю эту тему. Надо к ЕГЭ готовиться, а не о каких-то незнакомых Димах думать.

– Ну, как знаешь, – снова вздохнула Катя. – Ладно, я потом тебе перезвоню, мама зовет. В три будем у тебя, готовься!

Она бросила трубку, а я так и осталась лежать, глядя в потолок. В голове крутилось одно: «Как в кино…».

И самое страшное было то, что мне тоже так показалось.

Спустя время раздался звонок Кати, который застал меня врасплох.

– Выходи, мы уже у твоего подъезда! – весело выкрикнула она в трубку, и на фоне послышался одобрительный возглас Егора.

Я, проклиная себя за то, что залипла в мыслях и не следила за временем, наспех натянула первые попавшиеся теплые штаны, любимую толстую кофту, куртку и нахлобучила шапку на свои мелированные пряди.

– Мам, я гулять! – крикнула я в сторону кухни, хватая со стола два нарядных подарочных пакета.

– Только не долго! Помощь нужна с праздничным столом, не задерживайся! – донеслось до меня.

– Хорошо!

Чуть морозный воздух обжег лицо. Они стояли у подъезда, улыбаясь до ушей, с такими же праздничными пакетами в руках.

– С наступающим! – хором прокричали мы, смеясь и обнимаясь, а потом обменялись подарками.

Мы пошли вдоль улиц, разукрашенных гирляндами и сверкающими шарами. Повсюду были люди: пары держались за руки, семьи несли огромные букеты из еловых веток в крафтовой бумаге, кто-то дурачился и кидался снежками. Было так приятно видеть на лицах улыбки вместо привычных хмурых гримас. Казалось, сам город выдохнул и приготовился к празднику.

– Может, в кофейню? – предложила Катя, потирая замерзшие руки. – Греться!

Мы дружно согласились и зашли в небольшую, но уютную кофейню, которая чудом еще работала. Внутри пахло корицей, свежей выпечкой и хвоей. Стены были обшиты темным деревом, на полках стояли старые книги, а в углу тлел электрический камин, создавая иллюзию тепла и уюта. Было шумно и полно народу.

Пока мы ждали наш заказ – большой капучино для Кати, двойной американо для Егора и какао с зефирками для меня – я принялась рассеянно оглядывать заведение. Милые парочки за столиками у окна, компания девушек, обсуждающих подарки, парень с ноутбуком...

И тут мое сердце просто остановилось.

За столиком в самом дальнем углу, у самого камина, сидели они. Трое парней. И один из них... тот самый. Дима. Он о чем-то рассказывал, жестикулируя, и его друзья смеялись.

Я резко толкнула Катю локтем в бок и едва слышно прошипела:

3

Новогодние каникулы пролетели как один миг. Я гуляла с Катей и Егором, ходила с родителями в гости, смотрела фильмы, но в глубине души всегда таилась маленькая, навязчивая надежда. Выйдя на улицу, я невольно всматривалась в прохожих, засматривалась на высокие фигуры парней в темных куртках, замирала, услышав чей-то громкий смех в толпе. Каждый раз сердце делало кувырок, а потом сжималось от разочарования. Его нигде не было. Казалось, тот случай в кофейне был всего лишь мимолетным новогодним чудом, которое растворилось вместе с запахом хвои и мандаринов. Тогда моя надежда сильно утихала.

И вот он настал – тот самый день. Утро первого учебного дня после каникул. Будильник прозвенел с какой-то особой, злой издевкой. Я открыла глаза и несколько секунд просто лежала, глядя в потолок. Сегодня все по-новому. Новая школа. Новый класс. Новые люди. И никакого Димы на горизонте, чтобы скрасить этот жуткий стресс.

В груди заныло знакомое чувство усталости, будто я и не отдыхала вовсе. Тело отказывалось слушаться, умоляя остаться еще на пять минуток в теплой постели. Но я с силой откинула одеяло.

«Всё будет хорошо, – сурово сказала я себе вслух. – Ничего страшного. Просто ещё одна школа. Ты справишься».

Я заставила себя встать и пойти в душ, чтобы привести себя в порядок. Выбрала нейтральную юбку, зимние черные колготки и теплый свитер. Тщательно уложила волосы, чтобы мелированные пряди красиво выделялись на фоне темно-русых. Немного туши, прозрачный блеск – и вроде бы ничего лишнего, но выгляжу прилично. Сегодня как никогда важно было чувствовать себя уверенно, пусть даже эта уверенность была бутафорской.

На кухне пахло овсянкой и кофе. Папа уже сидел за столом с газетой.

– Ну что, героиня, в бой? – поднял он на меня глаза. – Подбросить тебя до школы?

Я покачала головой, наливая себе чай.

– Спасибо, пап, не надо. Я сама дойду. Недалеко же. И… я хорошо себя чувствую.

Я произнесла это чуть более бодрым тоном, чем следовало, и папа внимательно на меня посмотрел. Но спорить не стал, лишь кивнул.

– Ладно. Тогда счастливо. И не переживай. Все будет отлично.

Я доела завтрак под его ободряющие рассказы о том, как он сам в детстве менял школы, и пошла одеваться. Надевая куртку и заматывая шарф, я еще раз посмотрела на себя в зеркало в прихожей.

«Всё нормально, Соня. Всё будет хорошо. Ты просто идешь в школу. Обычный день».

Вышла из дома и глубоко вдохнула морозный воздух. Солнце слепило глаза, отражаясь от снега. Дорога до школы занимала меньше десяти минут. С каждым шагом тревога нарастала, сжимая горло. Но я шла, глядя прямо перед собой, повторяя про себя как мантру: «Всё будет хорошо».

Я не знала, что ждет меня за дверями этой незнакомой школы. Но я была готова сделать этот шаг.

Холл старшего блока оглушил меня гомоном. Казалось, все пятьсот человек с пятого по одиннадцатый класс одновременно решили обсудить каникулы прямо здесь, у турникетов. Я пролезла по проходу, прижав к себе рюкзак, и пошла за толпой направо, к гардеробу. В воздухе витал знакомый запах старой школы: чистящего средства, мокрых ботинок и чего-то неуловимого, но такого родного.

В гардеробе царил привычный хаос, но вешалки были аккуратно подписаны. Мой взгляд скользнул по табличкам: 11«А», 11«Б»... и вот он, мой новый дом – 11«В». Возле наших крючков уже стояла девушка, снимая куртку. Она заметила мое приближение, удивленно уставилась на меня с ног до головы, молча повесила свою вещь и, не сказав ни слова, быстро ретировалась. Моя надежда вежливо спросить у кого-нибудь дорогу до кабинета директора испарилась вместе с ней.

«Что ж, ладно, – вздохнула я про себя. – Хорошо, хоть вышла пораньше. Найду сама».

Я повесила куртку и шарф на свободный крючок с краю и уже развернулась, чтобы идти на поиски, как вдруг дверь гардероба распахнулась с такой силой, что чуть не снесла меня с ног. На меня налетел какой-то здоровенный лоб, настоящий гора-мужик. Я отшатнулась, потеряв равновесие, и уже приготовилась познакомиться с полом поближе, но он резко и умело подхватил меня за локоть.

– Эй, осторожнее! – сначала буркнул он раздраженно, но его взгляд упал на мое перепуганное лицо, и выражение его физиономии мгновенно сменилось на заинтересованное. Он даже как-то заулыбался. – Опа... Извини, не заметил. Сам виноват. Ого, а ты кто такая? Новенькая? Какой класс?

Я, все еще немного дрожа от неожиданности, сглотнула и кивнула.

– Я... перехожу в 11«В». Слушай, а ты не покажешь, где кабинет директора?

Парень присвистнул, и на его лице появилось что-то между сочувствием и ехидством.

– 11«В»? У-у-у, не повезло тебе, девочка. Мой тебе совет – держись от парней подальше. И особенно от Чураковой. У той вообще крыша едет, сама всех кроет, – он махнул рукой. – Ладно, не пугайся. Пойдем, покажу, где кабинет. У вас оттуда, кстати, частенько выходят.

От его слов в животе похолодело. «Вот тебе и новые одноклассники, – подумала я с тоской. – Лучше бы потерпела последние полгода и доучилась там...»

Мы пошли по коридору, и он представился:

– Меня, кстати, Вова зовут. А тебя?

– Меня... Соня, – выдохнула я.

К счастью, путь оказался недолгим. Мы поднялись на второй этаж, и он ткнул пальцем в массивную дверь с табличкой «Директор».

– Ну, ладно, дальше тебя проводят. Я побежал. Если что – обращайся, я обычно в спортзале торчу.

Я кивнула благодарностью и, набрав в грудь побольше воздуха, неуверенно постучала.

– Войдите! – донеслось из-за двери.

В кабинете за столом у окна сидела секретарша, не поднимая головы от бумаг и яростно стуча по клавиатуре. Она молча махнула рукой в сторону другой двери напротив. Я подошла, снова постучала и вошла.

Передо мной возникла женщина лет пятидесяти, вся такая нарядная и «нафуфыренная», что напоминала праздничный торт. Едкий запат духов ударил мне в нос, заставив едва сдержать чихание.

– Закройте дверь и представьтесь, – сказала она сухим, деловым тоном.