Ворона невеста

Пролог

Пролог

«Ворон-враночек, чёрненькое перо,

Над деткой полетай, крылышком обвей,

Сон ей принеси, тяжкий и сладкий,

Из лесов дремучих, из морей глубоких,

Чтоб не ходил к ней леший, не вился змей,

А ты бы был ей нянька да страж!»

Северорусская колыбельная

Я вижу один и тот же сон. Снова и снова. Тёмный, непроходимый лес, что раскинулся за бушующей рекой, манит зайти в него, заглянуть в чащу, в самое сердце. Пушистые ели призывно машут колючими ветвями. Коснёшься хвои, кольнешься иголкой, и назад не вернешься. Кровь тонкой струйкой прольётся, да дорогу покажет. Дорогу извилистую, обманчивую, петляющую среди, казалось бы, одинаковых стволов деревьев.

Израненными босыми ногами пойдёшь по острым иголкам, твёрдым шишкам. Вдруг вскрикнут вороны! Чёрные перья закружатся в танце перед лицом. И тут раздастся зов. Сердце испуганной птицей забьётся. Побежишь прочь от ненавистного зова. Обратно, домой, к тёплому очагу да ласковым материнским рукам. Побежишь сквозь тьму и холод, сквозь въедающуюся в ступни хвою, сквозь тянущиеся ветви. Кажется, что преодолеешь страх.

Но зов становится всё громче, и я не в силах ему противостоять.

Глава I. Добро пожаловать в Старые Костюшки!

Плотный туман медленно подбирался к дороге. Осторожно, будто крадясь, он сантиметр за сантиметром завоёвывал всё новые территории. Тоненькие деревья медленно покачивались в такт ветру. Река Ока, протекающая рядом, дарила спасительную прохладу в тот июльский вечер.

Мы ехали вниз с небольшого холма. В ветеринарной академии начались каникулы, и мы с лучшей подругой Ариной Рябининой, и по совместительству одногруппницей ехали в деревню в Тульскую область к моим бабушке и дедушке. Путь из Москвы оказался изнурительнее, чем мы думали. В пятницу МКАД стоит, так что мы ехали уже без малого часов пять.

Летний ветерок озорно проскользнул в открытое окно, взъерошив выпрямленные волосы Арины. Моя же чёлка-шторка уже давно растрепалась и потеряла пристойный вид. Хорошо, что я волосы в пучок собрала. Подруга негодующе выругалась и попыталась уложить каре обратно. Пшеничные локоны блеснули золотом на закате.

Лучи заходящего солнца окрасили небо в персиковый цвет. Перистые облака длинными мазками мастихина рассекали небосклон. Я невольно засмотрелась на умиротворяющий пейзаж – заливные луга с цветами, поля с пшеницей, да шумящая речка. В воспоминаниях сразу промелькнули детские годы, как мы с дедушкой ездили на его «шестёрке» ловить рыбу на один из берегов Оки. Вот бы вернуть то время.

Я осеклась, и всё внимание снова вернулось к дороге. Взглянув в зеркало, увидела, как блеснул серебром пирсинг под ненавистным орлиным носом. К сожалению, сейчас не время любоваться красотами. Стрелка спидометра стабильно показывала 40км/ч. Старенький «опель омега», что был старше меня на шесть лет, плавно ехал по ухабистой дороге. Делали же раньше машины на века, не то, что сейчас.

— Катя, блин, мы прёмся как черепахи. Таким темпом до твоей деревни доедем только к следующему утру! — раздражённо протянула Арина, пытаясь открыть окно с помощью стеклоподъёмника. Безуспешно. На её круглом, всегда улыбающемся лице на мгновение проявились недовольные морщинки. — А, ну и ладно, так закурю, прямо в салоне.

— Арин, успокойся. Я только недавно получила права, стрёмно быстро ездить, — закатила глаза я, заодно сумев помочь открыть подруге окно. — С машиной ласково нужно обходиться, тогда она и работать исправно будет. Да и мы уже почти приехали.

— Ой, всё, ну ты прям как дед говоришь, — захихикала Рябина (как я её называла), и задумчиво выпустила кольцо сизого дыма в приоткрытое оконце. — Ещё скажи, что ты машину назвала Ласточкой.

— Не, не угадала, это Гюнтер! Немец же.

— М-да уж, многого я о тебе не знаю.

Пейзаж почти ничем не отличался от того, что был несколько минут назад, но было важный указатель налево: «Старые Костюшки 1,3 км». Я сбавила скорость и, деловито включив поворотники, свернула на просёлочную дорогу, что шла в горку с густым лесом. Песок под колёсами тихо скрипнул, и машина поехала мягче. Вскоре перед глазами показались всё те же луга и поля, но ощутимее родней. Как-никак проводила в деревне бабушки и дедушки почти все каникулы.

Появились первые дома, построенные задолго до распада СССР. За надёжными стенами из шлакоблока таилась спасительная прохлада и аромат русской печи. Местные жители размеренно занимались своими делами. Вот, тётя Зина в цветастом халате (главная старожила) подгоняет прутиком бурёнок в хлев. А вот сосед Митяй Михалыч разыскивает гулящую жену по всей деревне. Бессменная дворняжка Жучка охраняет дом покойного деда Васи. Бедняжка ждёт возвращения хозяина, и ни на миг не оставляет своего поста, а местные жители подкармливают собаку. К счастью для многих, безмятежность и размеренность не покидают Старые Костюшки.

Ещё один поворот, и мы подъехали к дому моих бабушки и дедушки. Арина, заинтересованно озиравшаяся по сторонам и фотографирующая всё подряд, вдруг встрепенулась и выбросила бычок в окно. Я укоризненно покачала головой и сказала, заглушив Гюнтера:

— Не мусори. А вообще, мои сами покуривают, так что не переживай.

— Фух, хорошо, а то пришлось бы вспоминать школьные годы, как мы с тобой от мамок запах маскировали, — улыбнулась Рябина, закинув в себя вишневую жвачку. Я требовательно протянула руку, тоже нравился этот вкус.

Добротный деревянный дом, выкрашенный в голубой цвет, уютно устроился на окраине деревни, прямо возле ельника. Жильё, построенное ещё прадедом, обнесено белым забором. В узких окнах с резными наличниками и ставнями загорелся свет. Это засуетилась бабушка. Я живо представила, как она начала причитать, ахать, охать и понеслась накрывать на стол. Предупреждать родных о точном времени приезда не стала, ограничилась лишь лаконичным: «будем вечером». Люблю сюрпризы.

Мы вышли из машины, и я блаженно вдохнула ароматы деревни. Запах сена и свежей травы, флоксы в полисаднике бабушки, распустившийся шиповник под окнами и цветущий чубушник (он же жасмин садовый). Каждый раз, когда я приезжала в Старые Костюшки, то сердце сжималось от щемящей радости. Но вместе с тем становилось страшно. Боюсь того дня, когда приезжать будет не к кому, а запахи, домик и родные останутся лишь в воспоминаниях.

Вдруг раздалось громкое: «кар!». На яблоню сел крупная ворона. Скорее даже лесной ворон. Такой крупный размер птицы и большой чёрный клюв может быть только у них. Ворон с янтарными глазами наклонил голову и внимательно за нами наблюдал.

На крытой шифером крыше сидела довольная кошка Мурка. Громко мурлыча, трёхцветная хищница спрыгнула на свежескошенную траву. Кошечка с округлившимся животом ласково потёрлась о мои ноги. Я потрепала её за откусанное ушко. На моей памяти, это уже третья Мурка у бабушки с дедушкой. И все кошки были родственниками, так родословная не прерывалась. Рядом с домом стояла будка, из которой лениво вылез метис овчарки и волка Джейкоб. Волкособ внимательно посмотрел на Арину, насторожился, но увидев, что я одобрительно кивнула, пёс понюхал Рябину, а затем радостно уткнулся влажным носом мне в ладонь.

Сон I

Лес принял меня с распростёртыми объятиями. Как спокойно здесь дышать, как легко здесь находиться. Казалось, каждая веточка рада мне, каждый кустик принимает за свою, а я отвечала ему тем же. Лес дарил ощущение дома.

Под ногами, прямо у едва заметной тропы, что вела в наше место, алой россыпью росла крупная земляника. Но мне было не до неё. Узнай матушка, что такое сокровище упускаю, бы высекла меня. Ну и пусть. Об этом месте никто из местных не прознает.

Влажный воздух покрывал тело испариной. Я одёрнула нарядный сарафан, и поправила бусы из рябины. Сегодня хотелось быть по-особенному прелестной. Откинув за спину льняную косу, украшенную пёстрой лентой, продолжила свой путь.

Лучи заходящего солнца пробивались сквозь густые ветви елей. Пройдя сквозь колючие кусты малины, я облегчённо вздохнула. Он здесь. На небольшой полянке, усеянной колокольчиками да ароматной ночной фиалкой, стоял высокий мужчина. Облачённый в тёмный плащ, он казался чуждым в утопающем зеленью лесу. Но для меня он был родным, и всегда будет.

Я окрикнула его, и радостно подбежала, чтобы почувствовать тёплые объятия и любимый аромат смолы с можжевельником. Бледное лицо, что редко показывает истинные эмоции, преобразилось благодаря нежной улыбке. Длинные волосы цвета вороного крыла отливали синевой. Глаза цвета мёда ласково окинули меня взором, и довольно сощурились.

— Любовь моя, как же я скучал, — уткнувшись в мою шею, произнёс он. — Каждое мгновение без тебя – мука.

— В разлуке есть свои радости, душа моя, — озорно улыбнулась я, прижимаясь к широкой груди покрепче. — Коли были бы мы рядом всегда, я бы тебе докучала.

— Не говори так. Мне никто не нужен, только ты. Остальное пусть горит синим пламенем.

— Смотри, не пожалей о своих словах, — рассмеялась я, и встала на цыпочки, чтобы дотянуться до тонких губ. Лёгкое касание, и на впалых щеках заалел румянец, а глазах заплясал огонь.

— Люблю тебя. Люблю твои небесные глаза, люблю непослушные волосы, люблю лукавую улыбку, люблю веснушки на твоих плечах, люблю твой непоседливый нрав. Люблю больше всего на свете, — осыпая поцелуями лицо и шею, прошептал он. Запустил руки с длинными пальцами волосы. И вдруг, глухо прорычав, будто борясь с самим собой, он оторвался от меня. Сжал руки в кулаки. Отошёл в сторону и сорвал цветущий колокольчик.

Кожа, распалённая от поцелуев, лишилась тепла и покрылась мурашками. Стало холодно. Я в смятении посмотрела на него, ожидая ответа.

— Ты теперь девица на выданье. Ленту уже носишь. Женихи небось пороги обивают?

На сердце стало тяжело. Неприятно и липко. Не для деревенских разгильдяев ленту в густую косу вплела, а для него – одного-единственного. Отчего не поймёт? Мне нужен только он, но свататься не спешит почему-то.

— Из-за ленты осерчал? Не разумела, что кусочек ткани может разгневать тебя, — злобно бросила я, отходя назад. На глаза набежали горькие слёзы обиды и досады. — Хотя знаешь, ты прав. Обивают пороги, да я всё жду того самого.

Я увидела, как погас огонь в его глазах, а губы скривились в усмешке. Он отошёл к одинокой ели с пушистыми ветвями. Солнце окончательно село. Почти скрывшись за деревом, он произнёс:

— Смотри не пожалей о своих словах, Соня.