Воровка Дагорских лесов

Глава 1. Встреча

Время к вечеру. К Дагорским лесам подкрадывается мрак ночи, принося с собой звуки просыпающихся хищников. Их хрипы и сдавленное рычание теряется среди сотен деревьев, откуда веет холодом и смертью. Случайным путникам нужно поторапливаться, иначе беда настигнет точно голодная собака.

Желтая листва опадает с деревьев и шуршит под ногами. Мы с Катериной ускоряем шаг, ступая по каменной дороге. Она всегда на свету. Фонари освещают ее днем и ночью. Над головой стягиваются тяжелые серые тучи, пахнет сыростью и мхом. Я оглядываюсь назад, чтобы удостовериться в безопасности. Никого нет. Стоит звонкая тишина, но это временно. Через час лес наполнится криками и болью. Начнется охота. Нам лучше этого не слышать и уж точно не видеть тех, кто порождает кошмарные голоса.

- Осталось немного. Еще час и будем на месте. Я думаю, нам не о чем беспокоиться, - прерывает тишину сводная сестра. Ей пятнадцать, и она «мэрок», что значит неприкосновенная. В наших краях люди до семнадцати лет находятся под защитой города и военных. К мэрокам не применяются многие законы и не действуют большинство запретов, - Мэри, может ты передумаешь и придешь сегодня на праздник? На площади будут шумные гуляния. Говорят, пройдет отбор невест.

Я постоянно осматриваюсь. На просьбу сестры отрицательно качаю головой.

- Нет, Катерина, меня там не будет. Тем более в отборе невест.

- Но…

- Даже не уговаривай. Все равно из этого ничего не выйдет.

- А, ну да. Ты считаешь, что это пир во время чумы. Думаешь плохо веселиться, когда твари у стены? Но все совсем не так. Людям нужны положительные эмоции. Разве так плохо быть счастливыми во все времена?

- Я не против праздника. Ты права, людям нужно отдыхать, - сдержанно улыбаюсь, чтобы приободрить девушку. Сегодня она надела голубой плащ. Он совсем не по размеру, на пару мерок выше положенного. Без него никак. Нужно было обозначить статус Катерины для перехода по Дагорскому лесу. Голубой – цвет юности. Цвет мэрока. Это наша безопасность.

- Рада, что ты понимаешь меня.

- Однако на меня не рассчитывай. Иди с друзьями, отдыхай и танцуй. А я доберусь до своего блока и лягу спать. Очень устала.

- Ох… Как обычно.

- Прости. Сама знаешь, мне завтра вставать на рассвете.

- Как скажешь. Я хотя бы попыталась пригласить тебя с нами. И буду приглашать. Знаю, что дело в городских. Ты не любишь проводить время в их обществе.

- Не расстраивайся, Катерина.

Я легонько качаюсь холодной руки сестры в знак поддержки. Она не в обиде. Привыкла.

Катерина считается мне сводной по отцу. Она его дочь от второго брака. Долгое время я вообще не знала, что у папы есть новая семья, а тем более, дети. Весь пришла внезапно, прогремела как гром, разделив мою жизнь на «до» и «после». Отец и его супруга трагически погибли в Дагорских лесах. У них осталась дочь. Девочку отправили в город и вот уже на протяжении пяти лет я опекаю Катерину. Временами бывает непросто, особенно с работой и жильем. Бывают дни, когда не хватает даже на хлеб.

Моя мать обеспечена. Но нам с Катериной почти не помогает. У нее всегда найдутся более важные дела, чтобы избежать встреч и разговоров. Мы плохо ладим. В последнее время сильно отдалились на фоне личных разногласий, включая вопрос моей опеки над сестрой. Катя не понравилась маме, она всячески отговаривала меня от опеки. Но бросить девчонку одну я не могла.

Катерина не особо похожа на нас с папой. Мы оба светлокожие брюнеты, а она белокожая кудрявая блондинка с глубокими лазурно-голубыми глазами. Иногда, когда солнце касается ее рыжих ресниц, я вижу в зрачках желтые вкрапления. Они как будто светятся изнутри. Это красота ее матери. И единственное, что напоминает об отце – нос. Он короткий и вздернутый. Ее тонкие губы прекрасны в улыбке, и когда она очень счастлива, круглый подбородок забавно подергивается.
Девчонка невысокого роста, чуть больше полутора метров. Совсем крошка. Носит косы, чтобы длина не мешалась, но всегда плетет их очень необычно. Я так не умею и все, что могу – собрать свою длину в хвост.
Катя, в отличие от меня, не создана для Дагорских лесов. В мертвой обстановке серого леса она будто цветок, пылающий свежей юношеской нежностью.

Сейчас Катя полностью поглощена мыслями о нарядах к празднику, о том, какие украшения наденет и чем подведет ресницы. Нужно надеть красивое платье, и чтобы оно выступало из-под подола серого пальто, в которое одеты все горожанки, иначе ребята не заметят, что ты нарядилась.

Мы возвращаемся с Хребта Морозного, с лекарствами для животных. Чтобы добыть их, пришлось идти на обман. Я часто так делаю. Маскирую препараты в рюкзаке с яблоками. Торговля за пределами Дагора запрещена. Ее курируют военные Темного Горизонта. Те, кто были врагами, но стали нашими защитниками. Город и его окрестности полностью контролируются стражами.

Тишину нарушают крики вороновых птиц. Из голоса доносятся издалека.

- Плохой знак.

Мы с Катей ускоряем шаг, и я слишком поздно оборачиваюсь назад, чтобы предпринять попытку спрятаться. Из-за поворота на дороге появляются двое мужчин. Они видят нас.

- За нами военные, - шепчу Катерине. Та вздрагивает и хватает меня за руку.

- Что теперь будет?

- Не знаю. Но что бы ни случилось, не говори с ними. И не вздумай спорить. Веди себя тихо, как мышь, поняла?

Катя поджимает губы, чуть наклонив голову. Она прекрасно знает, как надо вести себя с Темным Горизонтом.

- Эй вы! Стойте!

Мы разом замираем. Я оборачиваюсь, собрав руки одна на другую перед подолом платья в знак покорности. Катя не двигается. К нам приближаются стражи. Высокие, сильные с оружием наперевес. Тот, что без маски, седовласый, хватает Катерину за плечо. Он отнимает ее корзинку и вытряхивает содержимое на каменную дорогу. Красные яблоки катятся в разные стороны, следом падает белая кружевная салфетка. В этот момент второй, тот, что в маске, направляет ствол своей винтовки мне в грудь. Я роняю рюкзак. Его не досматривают. Страж полностью акцентирует внимание на мне.

Глава 2. Дагор

На планете Эман конец теплого сезона. Мы именуем это время мертвым предморозом, поскольку все, что давало свет и радость умирает. Крылатые бабочки Дагора, семилапые жуки-цветоносы, светляки голубой звезды. Все они исчезают и растворяются в земле. Опадают последние желтые листья и с Хребта Морозного тянется туманная морось. Десятина, другая и на холодные серые земли опустится холодная стужа.
В Дагоре люди тщательно готовятся к сотне ледяных дней глубокой Стужи. За две десятины собирают урожай, консервируют ягоды, закапывают в погреба коренья, сушат травы и рыбу. И каждый раз горожане надеются, что удастся запасти достаточно, чтобы избежать голода.

Я ничего не делаю. Изредка помогаю матери с ее запасами, работая в ее погребе. Во времена Стужи мама периодически проявляет сострадание ко мне и Катерине. Она позволяет собрать корзину для приготовления похлебки из редьки или картофеля. Такая редкая взаимопомощь – повод хотя бы иногда говорить друг с другом. Так мы сохранили нейтралитет и не стали друг другу окончательно чужими.

Десятый день Предмороза. Вечер.

Катерина сама не своя. Забыла о празднике и без конца говорит о обо мне и том свидании. Раньше она сама попадалась Темному Горизонту в городе за хулиганство. Молодежь-мэрок шумные. Зачастую стражам приходится напоминать им о законах. Но наше нарушение тяжелое. Мы были в лесах Дагора вечером в то время, когда работали чистильщики. Это категорически запрещено.

- И куда ты идешь? Домой? Маша, они могут прийти туда и уведут в заключение для допросов.

- Катерина, не паникуй. Я разберусь, а ты пока останешься у Дианы на пару дней. Хорошо? Так будет лучше, пока все не уляжется.

- Если меня отправляешь к Диане, значит я права. Все плохо. Маша, что сказал тебе страж?

- Ничего. Но лучше подстраховаться.

Мы проходим за высокие белые ворота. Они буквально вонзаются каменными пиками в темное небо. На входе никого нет, только электронное устройство. Оно считывает наши браслеты, представляющие из себя тонкие металлические кольца на запястье. Мы обновляем их каждый год в Аппарате управления, чтобы системы Дагора могли пересчитать горожан. Таким образом, если ты одинокий человек и тебя некому искать, город может не спохватиться до следующего обновления браслетов. Цинично, но так устроена жизнь в Дагоре. Люди гибнут в лесах довольно часто. Их никто не ищет. Потому страж угрожал мне у дороги. Он знал, что может сделать со мной все, что захочется.

- Давай оставим эту тему, - настойчиво шепчу Катерине. В городе играет музыка. Она разносится с площади по всем улицам, - Людей много. Нам ведь слухи не нужны? Если все дойдет до моей матери, сама знаешь, мы с тобой проблем не оберемся.

- Степанида Викторовна всегда очень сурова, - соглашается девушка, поджав губы, - Хорошо, я останусь у Дианы. Но через пару дней вернусь к тебе.

- Я сама тебя заберу.

- Постарайся уладить все поскорее. Я с ума сойду от волнения за тебя.

Я целую Катю и прощаюсь с ней у поворота к улице Огнецвета. Там живет наша общая знакомая – Диана. Периодически она берет к себе мою сестру, когда мне нужно отлучится по рабочим вопросам. Катерина считает, что я работаю в ветеринарном центре посменно. Пусть так и считает. Это для ее же блага.

К улице Белой сирени добираюсь за четверть часа. Она находится в центре, почти напротив площади. Я живу на восьмом этаже и зачастую наблюдаю за тем, как проходят гуляния. Дагорцы любят праздники. Они поют, танцуют, накрывают огромные столы и гудят до утра. Катерине все это безумно нравится, а я предпочитаю закрыться и побыть наедине с собой в каменном айсберге Дагора. Так я называю местные дома – прямоугольные восьмиэтажки бело-серого цвета с квадратными окнами в пол и тонкими металлическими ободками крохотных балконов. Все они выстроены квадратами и буквами «П». Это сделано для военных. Подобное расположение улиц облегчает движение техники. Но на моем веку подобных военных маршей не случалось. Нас берегут те, кто нас и запер – Темный горизонт.

Однако не все постройки Дагора – многоквартирные блочные дома. Есть и персональные строения. Они тоже квадратные, имеют свое ограждение-территорию посадок и расположены в южной части города. Там проживает обеспеченное население, включая мою маму. Степанида Викторовна владеет достойной профессией. Она швея. На теплый и холодный сезоны у нее к пошиву поступают десятки заказов, а если нужно обшить военных, то и сотни. Благодаря этому мама ведет достойную, обеспеченную жизнь.

Я с детства помню стук ножной швейной машины и наветы мамы о том, что нужно правильно строить связи. Быть законопослушной и выбирать прибыльную профессию. Она готовила меня к великому будущему, но надежды Степаниды не оправдались. Я выросла в полную противоположность образу хорошей дочери.

Задумавшись, я чуть было не получаю дверью в лицо. Успеваю выставить руки вперед и схватить ручку. Из подъезда показывается Вера, моя соседка. Пышнотелая блондинка с красивым, подчеркнутым глубоким вырезом, бюстом, живет в шестьдесят четвертой квартире. Девушка ахает и облегченно выдыхает, когда понимает, что опасность миновала.

- Мария? Ты чего нос к двери подставляешь? Надо же как-то аккуратнее!

- Это ты меня чуть не прибила, - ворчу я, пытаясь пройти, но та преграждает путь.

- А ты без Кати? Одна сегодня?

- Катерина осталась у Дианы.

- Чего так? Я думала вы обе на праздник пойдете. Открытия сбора урожая, гулять будем до утра! Песни, танцы, ребята.

- Катерина придет.

- А ты? Велели всем приходить, кому восемнадцать стукнуло. Будут сваты, - Вера окидывает меня взглядом. Сама она давно засиделась в невестах и переживает за каждую, кто прошел порог восемнадцати, но не думает о браке, - Маш, а пошли со мной? Компанию составишь. Я одна стесняюсь, мне двадцать пять. Сама понимаешь, скоро выдадут за того, кто останется, а жуть как хочется по любви.

- Вер, я бы рада помочь, но если я буду с тобой, то ты точно себе жениха не найдешь.

Глава 3. Гость

Казалось, что за время перехода я совсем не устала, но все же падаю на кровать без сил.

В нашей маленькой квартире тихо и мрачно. Свет горит только в коридоре. Тусклая лампочка на проводе освещает длинную металлическую вешалку с парой теплых пальто. Под ней неаккуратно сброшена обувь. На стене висит старая картина с огнецветом, перекошенная на левую сторону. Чуть дальше по коридору маленькая кухня. Ее и спальню освещает свет, падающий с улиц через большие кубические окна, утопленные вглубь квартиры. Это на случай, если придется выбираться. Когда приходит зверь бывает так, что единственным выходом становится веревка. Ее можно скинуть вниз и опираться на выступы углубленных карнизов.

Смотрю в потолок. Вспоминаю лицо биона. Вижу его очень отчётливо. Так, будто было достаточно времени запомнить цвет глаз, форму прямого носа, волевой подбородок и выдающиеся скулы. Он красив, мужественен и силен. Его шрамы - не уродство. Это печать зверя, отметка смерти. Кем мог быть этот мужчина до того, как все произошло?

Звуки музыки с улицы доносятся громче. Я приподнимаюсь и вижу у ног корзинку с запрятанными в двойное дно препаратами. Если бы военные взялись его проверить, мне не жить.

Напротив моей постели стоит кровать Катерины. Она с металлическим каркасом и кованной спинкой. Сестра застелила ее серым покрывалом, расшитым красной нитью. Катя, как может, наполняет жизнь цветом.

Между нашими кроватями у окна стоит стол и пара стульев, а слева у дверного проема шкаф для вещей.

На стене висят рисунки, различные бусины из фарфора и на самом верху на полке в белой рамке стоит фотокарточка родителей. Папа обнимает вторую супругу, мать Катерины и улыбается. Они молоды и, вроде бы, счастливы.
Портрет папы и мамы Катя особенно тщательно бережет. Постоянно протирает, переставляет с места на место и в случае пожара, наверняка схватит его первым из вещей.

Живём скромно, как все. Официального заработка едва хватает на оплату аренды административного жилья, покупки одежды и питания. Не официальные доходы я скрываю, чтобы однажды покинуть Дагор навсегда. Я сделаю это для того, чтобы у Катерины была лучшая жизнь.

- Праздник в разгаре, - произношу вслух, перебирая пальцами кончики длинных волос темно-русого цвета, - Будут гулять до утра. А ты что? Опасаешься, что он явится?

Откидываюсь назад, чтобы посмотреть на часы. За моей кроватью стоит крохотная тумба с механическим календарем. Он показывает дату, время и собирает данные о температуре.

- Девять. Значит ворота закрыли и город под охраной.

Сетчатый тюль белого цвета затеняет окно. Мне хочется все забыть и лечь спать. Но как, если он сказал, что придет?

- Он мог тебя просто пугать, Маша! Ложись спать и пусть…, - я встаю, подхожу к шкафу и вижу среди серой одежды белое платье, - Это подойдет. Я надену его и все. Придет он или нет, я буду в белом! Лягу в этом спать.

Я снимаю его с вешалки и небрежно бросаю на кровать сестры. Не знаю в самый раз ли оно? Будет ли сидеть на мне красиво, как раньше? Струящееся с длинным подолом, приталенное, очень нежное с глубоким вырезом на груди. Когда-то я была совсем другой и шила это платье для будущей свадьбы. Был и жених. Только не дождался согласия.

Резкий стук в дверь. Я вздрагиваю. Ноги тяжелые, будто прирастают к полу. Я медленно иду к двери, попутно осмотрев себя в мутном зеркале коридора. Выгляжу опрятно. Стройную спортивную фигуру скрывает балахон болотного цвета и черная широкая юбка по колено. Я босая, волосы не собраны, но лицо свежее, будто не было трудного пешего дня пути к Хребту Морозному.

- Кто?

- Это я, Мэри, - доносится знакомый голос. Я выдыхаю с облегчением, но тут же к горлу подкатывает гнев, - Откроешь?

- Дима? Зачем ты пришел?

- Я на праздник, - скоро отвечает молодой человек, - Ты спишь?

- Мрак! - ругаюсь шепотом и поворачиваю ключ в замке. Из темного подъезда ко мне выходит высокий мужчина двадцати пяти лет. Симпатичный, глаза серо-зеленые, волосы русые. Он смотрит на меня с теплом, а тонкие губы растягиваются в милой улыбке.

- Привет, Мэри! Кажется я не вовремя?

- Спала, - стою на пороге, не приглашая войти. Мы знакомы с детства, потому правила приличия с Дмитрием я соблюдаю через раз.

- Не похоже, - он протягивает мне сверток и входит, несмотря на возражение, - Я пройду? Спасибо.

Провожаю взглядом наглеца. Замечаю на нем серебристую ленту. Она хорошо заметна из-под черной тонкой куртки. Мужчина повязал ее на запястье.

- Ты уже вошел, - закрываю дверь, предварительно осмотрев лестничную площадку, - Почему с лентой? Она ведь обручальная. Только не говори, что подался в претенденты на брак?

- Пора, - пожимает плечами Дима. Он проходит на кухню, берет со стола яблоко и надкусывает, не сводя с меня глаз, - Я больше не могу ждать твоего согласия десятками лет.

- Прошло всего пять.

- Для меня все равно, что десять. А так, - брюнет смотрит на свою руку, чуть щурясь, - Судьба все решит за меня. Не придется рвать сердце и мучить любовными пытками.

- Ты для этого зовешь меня на площадь? Чтобы испытать судьбу?

- Нет, - Дмитрий иронично поджимает губы в улыбке. Я сажусь за крохотный стул напротив, - Дошли слухи о плохом положении дел в Дагоре. Многие гибнут в лесах, плюс твари выходят за стены. Народ редеет, а молодое поколение тянет с браком. Администрация планирует решать вопрос кардинальным способом.

- Инкубаторы пустуют, - фыркаю я.

- Как бы цинично не звучало, да. Думаю скоро введут обязаловку по достижении восемнадцати лет.

- Может мне лучше согласиться на твое предложение сейчас, чтобы не получить билет в ад с кем-нибудь из Дагора?

- Иронизируешь? – Невесело подмечает Дима, - Дам тебе дружеский совет. Лучше сходи на праздник и дай повязать тебе ленту тому, кто будет за тобой, а не над.

- Если не стану?

- Вполне возможно в этом году или через год тебя включат в списки и раскидают в пару к кому-нибудь из оставшихся.

Глава 4. Ритуал

- Будешь в белом? – Удивляется Дима. Я бросаю в его сторону недовольный взгляд и успеваю заметить восхищение мужчины. Он даже не пытается это скрывать.
- Другого по случаю нет. Это платье я готовила к нашей с тобой свадьбе.

- Оно прекрасно.

- Знаю. В то время мне хотелось быть божественно легкой.

Я подхожу к зеркалу, достаю щетку для волос и пытаюсь расчесать густую копну длинных прядей темно-русого цвета. Передние локоны закалываю на затылке, затем подвожу глаза черным карандашом, растушевав линии под нижним веком пальцем. Это подчеркивает серый цвет зрачков и украшает миндалевидную форму глаз с опущенными уголками. На чуть припухлые губы наношу бальзам и отхожу на пару шагов назад. Непривычно себя видеть такой. Я словно чужая в красивом платье и с косметикой на лице. Яркая, заметная. За годы работы в лесах я привыкла к другому.

- Ты сильно изменилась за последний год. Щеки впали, - замечает Дима, - И скулы стали острее. Мало ешь?

- Просто иногда забываю. Валюсь с ног от усталости и в кровать, как только прихожу домой. Чтобы есть, нужно что-то приготовить. А ты знаешь, бывает совсем не до этого.

Он знает. Понимающе вздохнув, Дмитрий подходит ко мне со спины и заботливо прикасается руками к плечам. От тепла ладоней мужчины по коже бегут мурашки.

- Тебе надо заботиться о себе. Подумай над тем, чтобы завязать.

- А ты, - я ловлю взгляд зеленых глаз в отражении, - Сам то смог? Я знаю, что ты промышляешь заработками в Дагорских лесах.

- Иногда случается. Без торгов люди не переживут Стужу, сама знаешь. Но ты могла бы уйти. Стать той, за кого в леса уйдет другой. Тот, кто любит.

- Придет время, так и будет, - на моем лице появляется фальшивая улыбка. Я правда стараюсь. Мне не хочется заводить разговор о цели, которая вынуждает меня держаться за рискованное дело до последнего. И ради этой цели мой потенциальный мужчина стараться не станет.

- Идем?

Дима снимает с вешалки мое пальто серого цвета и помогает надеть. Через минуту мы выходим. Парень шагает активно, а мне будто к ногам пару кирпичей привязали. Представляю какими будут лица знакомых, если они увидят меня.

«П»-образная площадь находится между четырьмя домами. Она небольшая, вместит не более двух тысяч человек, если набить ее битком. Сейчас же присутствует около шестисот человек. Мои расчеты верны, поскольку я сама неоднократно занималась организацией праздников и подсчетами. Это было в юности, до перехода на сторону подозрительной одиночки.
Восьмиэтажные дома как будто поддерживают лампочки и факелы своим теплым светом окон. Повсюду разбросана красно-желтая листва, организована площадка для танцев, сцена для выступающих артистов и отдельно зона питания, где разливаю вкуснейший компот из сухофруктов и раздают пирожки с яблоком.
На улице ощутимо потеплело, от того многие молодые люди поскидывали верхнюю одежду на дальние свободные столы.

«Танцуй, народ!
Стужа идет!
И чтоб ее прогнать, надобно под каблук ее загнать
Ай-да, Ай-да, под каблук загнать»

На сцене громким бархатным голоском заливается Любиша. Она поет на каждом мероприятии. Добрые песни она поест с настроением, а печальные с тоской и болью.

- Ты здесь будешь? – Дима наклоняется к моему лицу, я киваю.

- Хочу послушать. Мне она нравится.

- Я потягаю гири, если что ты ищи меня там.

Я смотрю в зеленые глаза друга, а затем за его плечо. Вдалеке, где мужчины соревнуются в силе, стоит Вера. Она активно ищет будущего супруга, красуясь среди потенциальных женихов. И Дима подозрительно скоро туда заторопился.

- Она симпатичная, - говорю, едва не прикусив себе язык, - Отдыхай, Дим. Найдемся.

- Ты точно в порядке?

- Я сюда за мужем пришла. Если ты будешь стоять рядом, ко мне никто не подойдет.

- Так и есть. Нам лучше держаться порознь. Веселись!

- За меня не переживай. Я веселюсь!

Молодой человек уходит. Не хотелось так говорить, но нам нужно расходится. Трудно представить, что здесь и сейчас я даю Диме дорогу в сторону новой любви. Да, мои чувства к нему давно прошли, если не считать благодарность. Но пока Хаманов был свободным, у меня оставался повод думать, что не все потеряно и когда-нибудь, когда я сломаюсь, смогу приползти к нему, залечивать раны…

«Танцуй, танцуй, родная
Гони прочь горести и грусть
Танцуй, танцуй, родная
Пока я в тебя не влюблюсь!»

Любиша зажигает сердца, а я растворяюсь среди людей. Танцующих, счастливых, разжигающих огонь в сердцах, чтобы забыть о проблемах и влюбиться.
Я стою справа у ограждения и обнимаю себя руками. Закрываю глаза, поднимаю голову к небу. Прохладный ветер приятно обдает лицо, звуки проходят фоном, смешиваются с грохотом работающих заводов на западе Дагора, с лаем сторожевых собак у границ и редким чириканием воробьев. Я счастлива в моменте. На время свободная от бремени.

Кто-то кладет тяжелую руку на мое плечо. Незнакомец крепко сжимает его и разворачивает к себе. Я пытаюсь оттолкнуть наглеца, тот перехватывает мое запястье, а правую руку перемещает с плеча на талию. Перед лицом вспыхивают глаза военного. Страж нависает надо мной темной тучей. Он так близко, что еще немного и наши лбы соприкоснутся. Сердце бухает в груди так, что отдает в висках. Во рту резко пересохло, а все буквы рассыпались в голове и мне никак не подобрать слов. Я немею…

- Серебряная лента? – Мужчина поднимает мою левую руку выше, удерживая за запястье, - Разве я выразился не доходчиво? Или ты решила одурачить Темный Горизонт?

- Нет, - с губ сорвался слабый шепот. Я не могу оторвать взгляда от его глаз. Правый темно-карий, почти черный, а второй ярко-голубой. Он словно светится изнутри.

- Как же лента?

- Она для тебя, - Мужчина грубо сжимает запястье. От боли хочется кричать, но я терплю. И его лицо… Даже среди огней города Страж пугающе дикий. Глаза, шрамы, пульс жизни в неоновом свете трубок у шеи, - Я знала, что ты найдешь меня, Веслав.

Глава 5. Перемена

Музыка играет так, что бьет по ушам, а мы с Димой танцуем. Кажется, что мы влюблены. Оба. Взаимно. Но это ложь.

Два часа два назад юноша говорил о том, что не готов связать со мной судьбу, что для него это мука и проклятье, а теперь… Дмитрий счастлив. Или пытается таким казаться, ведь как только мелодия стихает, он ведет меня в сторону, к деревянным столикам с лавками, где обычно засиживаются влюбленные парочки, чтобы пить компот и обниматься, наблюдая за праздником. Мы проходим к тому столику, что дальше остальных. Я присаживаюсь, а друг отлучается за напитком из сухофруктов в стеклянных стаканах.

- Хотел добыть пирог, но опоздал. Все смели, остались лишь крошки.

- Запишем это в твои минусы, - облегченно проговариваю я, радуясь настрою Димы и беру стакан в руку, - В следующий раз вставай в очередь первым. Не оставляй свою женщину голодной.

- Запомню. Но в качестве оправдания, еще час назад я не мог подумать, что у меня есть женщина.

Парень присаживается рядом, перекинув через лавку одну ногу. Он смотрит на меня и заботливо заправляет выбившуюся прядь волос за ухо. Легкое прикосновение его руки к моей щеке приятно. Хаманов всегда бережно относился ко мне, а когда дан зеленый свет, его тепла становится больше.

- Ты в порядке?

Я поджимаю плечи.

- Мы повязали ленты. Может теперь уйдем?

Я осторожно поглядываю за спину Хаманову. Пытаюсь разглядеть среди танцующих людей Стража. Вижу военных Темного Горизонта, но биона среди них нет.

- Уйти? Так рано? Праздник только начался, Мэри. И Любиша выступает. Ты же любишь ее песни.

- Люблю. И я послушала, - киваю в сторону, - Мне вполне достаточно.

- А Катерина? Она тоже здесь. Мы можем рассказать ей о помолвке, а потом вместе отпразднуем. Скоро принесут горячее. Моя мама и сестры приготовили много угощений для праздника.

- Дим…

- Тебя этим не подкупить. Да, знаю.

Русоволосый красавец улыбается и берет меня за руки.

- Ты не выглядишь счастливой. Я сделал, как ты хотела. Знаю, помолвка тебя не интересует. Все для галочки, как ты и хотела. Но ты можешь отпраздновать хотя бы то, что сделка успешна?

- Это не сделка. Помолвка настоящая.

- Маша, ты хоть что-то ко мне испытываешь? Любовь? Привязанность?

Зеленые глаза блестят. Я сдержанно улыбаюсь, перекрещиваю пальцы наших рук и пожимаю плечами.

- Ты мне дорог.

- Это все?

- У нас есть время до свадьбы, так ведь? Ты сможешь передумать, если пожелаешь.

- А ты? Ты не передумаешь?

Я бросаю взгляд на ленту, повязанную двумя узлами. Первый основной и второй поверх с небольшим хвостиком петлей.

- Я недосягаема, пока с тобой. Статус невесты не позволяет ко мне прикасаться.

- Что? – Глаза Димы округлились, он крепче сжал мои руки и потянул к себе, - У тебя неприятности?

- Говори тише, - озираюсь по сторонам, - Да. Я столкнулась с некоторыми проблемами, пока была в лесах.

- Мрак. Тебе угрожает мужчина? Кто-то из воров или военные?

- Тише, - я придвигаюсь еще ближе, - Дим, это не важно.

- Военный?

- Не спрашивай об этом.

- Как я могу не спрашивать? Кто-то угрожает тебе, а я должен закрыть на это глаза?

Я хватаю его за ворот рубашки, умоляя не шуметь. Замечаю, как Хаманова потрясывает, как его губы сжимаются в полоску, а желваки выдают гнев. Он зол на Стража, на меня и, в конце концов, на себя самого…

- Дима, если ты будешь готов, мы поженимся. Важно только это. Никто не сделает мне ничего плохого, если мы будем вместе.

- И ты пойдешь замуж без любви?

- Да какая к черту разница, будут ли у меня чувства! – ругаюсь шепотом, - Главное, любишь ты.

Друг замолкает. Порывается что-то сказать, но вновь сжимает губы. Глаза горят огнем, как у агрессивного зверя. Хаманов аккуратно осматривается, а затем отстраняется от меня. Друг выпивает залпом напиток и громко ударяет стаканом о стол.

- Мрак. Я презираю себя за слабость.

- Слабость к чему?

- К тебе, Маш! Это наваждение. Я только хотел начать все сначала и… Одна твоя просьба все ломает. Тебе достаточно слово сказать, а я ведусь, как идиот. Снова и снова…

- Ты прав, я поступаю отвратительно. А ты любишь. Иначе бы давно…

- Давно послал тебя!

Дмитрий зол, но он не может вести себя грубо. Мужчина внезапно прижимается своими губами к моим, а затем наклоняется к уху, прошептав, - Сегодня идешь ко мне. Я не позволю тебе вернуться в квартиру.

- Ладно, - киваю в ответ.

- Ляжешь спать в комнате с сестрами.

- Идет.

Он выручает меня не в первый раз. Знает, когда опасность надумана, где мне действительно нужна помощь. Но он не знает, что я не спасаюсь. Я хочу, чтобы бион сильнее возжелал меня. Мысль о недостижимом прочно засядет в его голове.

Мне бы очень хотелось увидеть глаза Стража. Но этому свершиться не дано. В самый разгар праздника Дима уводит меня поздороваться с его мамой и старшими сестрами. И тут в небе над Дагором, раздается оглушительный хлопок. Он собирается в маленькую точку и разлетается волной по улицам так, что стены дрожат. За ним следует вспышка и новый взрыв. Я вскидываю голову к небу, а Дима подхватывает меня под руку, утаскивая в сторону моего дома. С другой стороны площади нарастает шум. Голоса возвышаются, полнятся перезвонами ужаса и страха. Я слышу крики, мольбы о помощи, имена и поминание ТВАРЕЙ.

- Они взорвали стену, - шепчет Хаманов, - Надо уходить и как можно скорее!

- Нет! Я не могу, там же Катя!

- И моя мама с сестрами, - крепкий мужчина удерживает меня и встряхивает. Дима заставляет посмотреть в его глаза, - Маша, стой. Да стой ты! Включай голову и не рвись умирать в пасти твари!

- Пусти!

- Я отведу тебя домой, а следом заберу остальных. Поняла? Если ты пойдешь в толпу, я не смогу помочь ни тебе, ни им!

Обычно собранная, я вдруг рассыпаюсь на части и плохо соображаю в панике. Меня засасывает в атмосферу страха, но Дима отрезвляет. Он заставляет смотреть только на него и слушать только его.

Глава 6. Хаос

Кажется, вечность прошла, а Димы все нет. Я не стою на месте. Сама, как могу, помогаю людям спрятаться в подъезде дома. Даю ключи Вике, чтобы пустила ко мне детей и стариков. Так поступают все, кто успел добраться до квартир. Остальные остаются закрытыми.
- Вот сюда, идите к нам, - протягиваю руки очередной женщине, которая бегает из стороны в сторону, не зная куда податься, - Сюда, здесь безопасно.

- Спасибо, дочка, - бросает дрожащим голосом незнакомка. Она хватается за мою руку костлявыми острыми пальцами. Взгляд обезумевший, постоянно озирается.

- Потеряли своих?

- Дочь с сыном и внук. Они были на площади. Я не видела их после взрыва…

- Свет поможет, - втягиваю ее внутрь за спину. Рядом еще люди. Все подзывают растерянных блуждающих. Из-за дыма в ночи почти ничего не видно. Часть уличных фонарей погасли, - Идите на восьмой этаж в шестьдесят шестую. Так будет лучше. Я уверена, ваши дети в безопасности.

- А вдруг твари…

- И у меня сестренка в городе. Я тоже не знаю где она, но знаю, что она волнуется. Нам нельзя разбегаться, помните о безопасности.

Несмотря на недавнюю панику, я включаюсь в помощь и проявляю ответственность. Убеждаю людей старшего поколения вести себя разумно, не покидать укрытие, слоняясь среди толпы в поисках близких.

- Машка! – Кричит Вера откуда-то сверху. Я протискиваюсь к лестничной площадке и вижу лицо девушки между пролетами, она наклонилась через перилла четвертого этажа.

- Что стряслось?

- Пусть двери закрывают! Дело плохо. На востоке полыхает огонь!

- Там же мост!

- Да. Там военные и наверняка много тварей. Часть могла прорваться в город и это точно не к добру. Надо закрывать. Мы тут итак набились под завязку!

- Она права, - поддерживает мужчина, стоящий рядом, - Хватит держать двери открытыми. Нам надо стащить сюда шкафы, чтобы заблокировать вход, иначе все погибнем, как крысе в капкане.

- И то верно, - вторит ему еще один горожанин.

- Что стоите? Закрывайте!

- Закрывайте! – Кричат сверху.

Поднимается гул, начинаются споры. У меня в голове будто кто-то включил телевизор на полную громкость. Я сама едва держусь, чтобы не сорвать зло на ком-то стоящем рядом.

- Нельзя, - шепчу себе под нос и резко бью по руке одного из горожан, схватившегося за ручку двери, - Нельзя! Еще не все пришли. Там наши близкие.

- Некогда, - злобно выдыхает мне в лицо бородач, - Ты не мешайся, девчонка. Иди наверх к бабам!

Я резко толкаю его в грудь, преградив путь к дверям. На что сухопарый, но высокий горожанин сжимает зубы в оскале.

- Неприятностей захотела?

- Отойди. Дай ему закрыть двери, - поддерживает еще один.

- Я же сказала, еще не все пришли! Это мой дом, я здесь живу и имею право решать!

- Как и я, - цедит бородач, - Отойди или придется оттаскивать тебя силой.

Пара секунд на раздумья. Люди смотрят. Десятки глаз, испуганных и не желающих увидеться с тварями. Столько же выше. Им нужна защита.

- Хочешь, закрывай! Но я выйду.

- Что? Куда? Ты там погибнешь, - причитает бабулька.

- Нельзя!

Они еще и решают за меня. Мужчины хватают за руки и тянут назад. Но я выкручиваюсь. Не останусь за дверьми. Не нужна мне безопасность без Димы и Катерины.

Кто-то сильно дергает меня за пальто, и оно рвется, я падаю вперед, поднимаюсь и бегу вперед, в задымленную улицу. Лица и голоса остаются за спиной.

Гарь щиплет нос, глаза слезятся. Очень холодно. Скидываю с себя порванное пальто. Ноги сами ведут меня вперед, на голоса. Мимо то и дело пробегают люди. Звучат имена, доносится плач.

- Где же Катя? КААААТЯ! КАТЯ!

Кричу, срывая горло, иду по стеклу. Разбились стаканы для напитка из сухофруктов, горит сцена, на которой выступала Любиша, разбросаны одежда и стулья… Былой праздник стал подобен миру извне. Миру, который горожане пытались забыть.

- Мэри! – Меня хватают за плечи, я разворачиваюсь и утыкаюсь лицом в грудь мужчины. Он крепко меня обнимает. Щека пачкается в чем-то влажном. Лишь после того, как Дима меня отпускает, я понимаю, что это кровь, - Почему ты тут? Я же просил оставаться в укрытии.

- Я не смогла. Они закрывают двери, заколачивают… А ты был тут и Катя…

- Осталась бы там.

- Не смогла. И ты бы не смог.

- Тут опасно… Мэри, как же ты рискуешь.

Диме сильно досталось. Не знаю, что стряслось, но его одежда перепачкана кровью, правая ладонь перевязана наспех серой тряпкой.

- Что с тобой?

Хаманов поджимает губы и обхватывает руками мое лицо. Я замираю, безотрывно смотря в прекрасные зеленые глаза. Внутри что-то надрывается. За его спиной стоит его мама и старшая сестра.

- Где Тома и Катя?

Молчит. Почему?

- Дима?

- Дочка, они все побежали к мосту, - чуть не рыдая отвечает мама Дмитрия, - Зверь погнал, а теперь это место оцепили военные. Я не знаю, что там. Не ходите за мост, не ходите… Томочка погибнет, я с трудом переживу, но если все мои дети… Тогда мне не пережить. Не останется никакого смысла.
Эдуарда Николаевна женщина семидесяти лет. Ее старшей дочери тридцать семь. Живница глухая от рождения и плохо говорит. Со мной она никогда не стеснялась пытаться произносить слова, но сейчас как будто бы замкнулась. Очень худая высокая женщина держит под руку невысокую, дрожащую от каждого крика, маму. На правом виске Живницы кровь, а руки перепачканы в саже.

- И Катя… Катя там?

- Да. Ее видели сокурсники с фабрики, где она занимается по вечерам, - подтверждает Хаманов. Он крепко сжимает руки на моих плечах, - Переждем. Если там военные, они обеспечат безопасность.

- Мы оба знаем, что нет. Все, кто попадают в зону поражения, подлежат карантину. А оттуда никто не возвращался.

Он знает, я уйду. Мне страшно, но я не могу оставить Катю.

- Маш, в этот раз все может быть иначе. Они могли спрятаться.

Я оборачиваюсь к Эдуарде Николаевне. Вижу в глазах седовласой хрупкой женщины боль и без слов прошу меня простить. Она понимает.

Глава 7. Невеста

Город знаю как свои пять пальцев. Каждый дом, куст, поворот, а еще лазейки в стенах, чтобы не отмечаться на выходе. Воровка Дагора. Я промышляю тем, что торгую краденным. Лекарства, запчасти, горючее. Для меня нет преград, пока дом в безопасности и Катя с мамой здоровы. А теперь, преодолевая путь до моста, я будто теряю почву под ногами. Твердая каменная дорога становится мягкой, колени подгибаются, а руки холодеют.
Я вдыхаю холодный воздух полной грудью. Дым становится более едким, но в нем различается и другой запах – гнилостный. Он принадлежит живым трупам, оставленным тварями на смерть. Каждый их них агрессивен и опасен. Достаточно царапины, чтобы стать такой же.

- Ну и вонь! - я закрываю нос рукавом. Гоню прочь мысль о количестве зараженных. Их должно быть много, если я чувствую гнилостность на таком расстоянии. Блуждающих без цели, с пустыми глазницами и слезающей кусками кожей. Они не чувствуют боли, лишены разума, но будто споры чумы, не могут остановиться, напоминая о том, что твари не дремлют. Звери в лесу, вьют гнезда в мертвых лесах и всегда испытывают голод.

От площади к мосту вместе со мной бежит немало горожан. В основном постарше, те, кто понимает, чем грозит оцепление зоны поражения. А еще военные, те, что из местных. Обычные дагорцы, которые поступили на службу к Темному горизонту.

Голоса доносятся со всех сторон, вонзаясь в голову тысячью осколков. Каждый звук наполнен страхом и болью за тех, кто остался на противоположной стороне. Там бушует пламя. Сама стена едва различима из-за дыма и огня. Огнеборцы пытаются потушить возгорание, а Стражи расстреливают тварей и зараженных, сопровождающих своих создателей.

«Немедленно разойдитесь! Соблюдайте требование покинуть зону поражения! Немедленно разойдитесь! Всем срочно направиться в укрытие»

- Проклятый мрак! - ругаюсь вслух, уперевшись в толпу. Люди скучились в десятки рядом, требуя выдать им родственников.

- Пропустите! У меня там сестра.

- Мрак, уйди прочь, - толкает меня мужчина в грудь локтем. Сбоку кто-то кричит на него, а я падаю.

Не пробраться. Как же Катюша? Она не переживет такой ужас. И никто за нее не вступится, если я ничего не сделаю!

Решительно поднимаюсь, поправляю порванное пальто и обтираю слезы рукавом. Смотрю на толпу и повторяю попытку прорваться. Теперь мне плевать, кто станет толкать или биться, я должна пройти.
Слепая от гнева, я сбиваю плечи в синяки, дорываю рукав пальто окончательно и не слышу оскорблений. Обезумевшие от горя и гнева лица проносятся фоном, меня пытаются хватать и толкать, но просвет уже близко. Как только добираюсь до металлической решетки, громко кричу, - Катерина! Катя!

Ограждение высотой в полтора метра. Можно перелезть, но за ним в ряд стоят военные.

- Стойте! Дальше нельзя!

- Мне надо!

- Девушка, стойте!

Страж грубо хватает меня за плечи и толкает назад от оцепления из военных Темного горизонта. Из-за широких плеч я не вижу задержанных, но знаю, Катя там. Я чувствую это. Скорее всего девочка побежала к Диане, ведь я сама просила побыть у нее. А это сразу за мостом…
Задержанных десятки. И становится все больше. Военные ведут людей с противоположной стороны моста. Каждого промаркируют и транспортируют в Мрачный удел на карантин. Говорят, так проводят выборку реально зараженных. Тот, кто здоров, может после вернуться домой, в родной Дагор. Однако, сколько себя помню, никто из тех мест никогда не возвращался.

- Пожалуйста, пропустите меня! Пропустите, я должна попасть к сестре!

Бородатый военный лет сорока, сильный и пахнущий табаком снова отпихивает меня к остальным, назвав "идиоткой".

- Вы не понимаете! Она мэрок! Неприкасаемая.

- Ничего не знаю. Стой, где стоишь!

- Мрак, - цежу сквозь зубы.
Пройти здесь не получится. Тогда я продвигаюсь чуть левее, уступив место другим буйствующим горожанам, и снова пробую перебраться через забор. Сзади кто-то помогает, но второй военный повторяет действия первого, затем третий и тогда я теряю терпение. Ни мне, ни другим родственникам задержанных не удастся пройти через оцепление силой. Время уходит и, если я ничего не придумаю, Катя погибнет.

- Я требую, чтобы вы немедленно пропустили меня! – Хватаюсь двумя руками за металлический столб и толкаю вперед, раскачивая.

- Стой, дура, куда ты лезешь? Там заражённые, - передо мной страж помоложе предыдущих, - Мы не можем допустить распространения инфекции.

- Не все присутствующие в зоне заражены. Вы же знаете, без повреждений человек здоров!

Маска военного сдвинута на лоб. Он очень юн. Глаза полны ужаса, губы дрожат. Он на службе недавно и еще способен к состраданию. А может быть он из Дагора, потому так взволнованно рассматривает лица в толпе.

- Вы не имеете права препятствовать супруге военного из Темного горизонта пройти в зону маркировки задержанных.

- Что? Ваш муж воин Темного горизонта?

Есть! Сама не знала, что есть такое правило. Рядом стоящие люди с интересом замолкают.

- Да! Мой муж лейтенант Веслав, Страж Темного горизонта, - громко чеканю я. Чувствую, как губы дрожат и руки тоже. Но я все же поднимаю их, демонстрируя серебряную повязку. Ту, что повязал Дмитрий, - Возможно вам будет проще вспомнить, если я скажу, что он Бион!

- Веслав, - повторяет коротко стриженный широкоплечий парень с винтовкой. На мгновение он смотрит под ноги, а затем оборачивается к своим за спиной, - Сержант! Тут супруга лейтенанта Веслава Истрова. Требует, чтобы пустили.

- Дочка, разве ты замужем за Стражем? - Причитает старушка рядом со мной, - Ты внучка моего посмотри, пожалуйста? Его Ванечкой зовут. Двенадцать лет, он мэрок.

- Посмотрю, - шепчу, не сводя глаз с военного, а затем касаюсь рукой ладони женщины на моем плече, - Обязательно.

Время тянется вечность, даже если это несколько минут. Секунда за секундой утекают, отнимая надежду найти Катерину.
Не так быстро, как бы хотелось, но план срабатывает. Молодой военный получает сообщение в наушник и обращается ко мне.

Глава 8. ТВАРИ

Мы стоим еще четверть часа, а затем тяжелая машина начинает ход. Двигаемся колонной вперед по мосту, через опасную зону. Едем к огромной пробоине в стене. Здесь все в дыму, много военных, живых мертвяков и только что зараженных людей. Укушенные приговорены к смерти несмотря на то, что все еще понимают происходящее и помнят себя. Несчастные зачастую обезображены нападением твари.

Я вижу женщину без руки. Ее левый рукав когда-то желтой кофты буквально повис вдоль тела. Одежда местами порвана и залита кровью, в глазах звериное безумие, а рот широко открыт. Несчастная идет к колонне, ударяется о борт впереди едущего грузовика. Ноги женщины подкашиваются, и она падает под капот. Бездушная машина на колесах безжалостно двигается вперед, наезжая колесами на зараженную. Я закрываю глаза и жмурюсь от мерзости происходящего. Нас подкидывает вверх, а затем заднюю ось.

- Мрак! Прутся под колеса, как собаки, - ругается водитель. Полный коренастый мужчина средних лет в синей кепке и старой военной форме Дагорцев жует сигару и с силой выкручивает руль от следующих зомбированных зараженных, - Давно я такого дерьма не видел.

- Они же люди, - шепчу я, - Некоторые идут за защитой. Они понимают, что происходит.

- Не дави на грудь, девочка. Мне спокойнее не знать, что в голове у этих.

Мотор ревет. Помимо водителя и меня и в кабине сидят еще трое солдат. Они молча наблюдают за происходящим вокруг ужасом и все до единого крепко сжимают винтовки.

Чем дальше продвигаемся, тем больше дыма и огня. Стражи Темного Горизонта используют огнеметы против толп прорвавшихся мертвяков. Из-за мрака я с трудом отличаю тени одну от другой, но машина периодически подскакивает, напоминая – они тут, и их много.

- Так, всем хорошо держаться! – Командует водитель. Сам хватается за ручку слева над окном.

- А те, что в прицепе? – Спрашивает молодой солдатик.

- Кто вылетит, тот останется. Они все равно не жильцы.

- Как не жильцы? Люди едут в карантин.

- Типо того.

Парень бледнеет. Он сидит справа от меня, за водительским креслом. Молодой совсем, лет шестнадцать на вид, но он не мэрок, а значит ему больше восемнадцати. Испуган, но хорошо держится. Мальчишка из дагорских. Среди стражей Темного Горизонта зеленых юнцов почти не бывает.

Я реагирую спокойно. Пятые в колонне, мы не можем хорошо просмотреть проем в стене. Движемся почти вслепую. Еще немного и Дагор останется позади. Впереди лес и долгая дорога к Мрачному Уделу. Я не была там прежде. Наслышана о каторжных полях и центрах реабилитации. Это место зла и боли. Моей Катьке туда никак нельзя…

Машину подкидывает, затем снова. Водитель газует, мы ускоряемся. Я хватаюсь руками за кресло спереди, но со связанными руками это непросто, поэтому при повторном подскоке я сильно влетаю головой в боковое стекло. Так, что на нем остается кровавое пятно, а по щеке бежит теплая дорожка крови. Солдатик замечает, тянет ко мне левую руку и подхватывает под локоть. Это спасает от повторного удара.

- Спасибо!

- Не благодарите. Вам руки связали.

- Я заметила. Ради безопасности.

- Опасность снаружи, а не внутри.

Улыбаюсь, сама смотрю на свое платье. Воротник в крови и пятно расползается. Но боли нет. Разбитый висок не дает о себе знать.

- Твою мать!

- Что там, Саныч?

Водитель выворачивает колеса в сторону, машина впереди нас выкручивает вправо и тут появляются ОНИ! Ровно под пробоиной огромной стены, пригнув уродливые длинные морды, стоят ТВАРИ!

- Мрак! Что делать? – Почти пищит солдат. Двое военных с переднего сидения направляют в лобовое стекло оружие. Но смелее всех оказывается водитель Он за машину жизнь отдаст.

- Чего на дыбы встали, кошки драные! А ну держитесь за что сможете и постарайтесь не вывалиться. Я не стану ваши задницы в машину возвращать! Сейчас мы им покажем!

Меня удивляет, как военные отставляют винтовки в стороны и хватаются за что можно. А солдатик рядом еще и меня держит. Махина ревет, набирает оборот и газует в сторону тварей. У меня искры летят перед глазами от волнения и адреналина. Никогда раньше я не видела, чтобы кто-то пытался сбить или переехать ИХ!

Черные, длиной метров в пять и высотой в холке под два метра. Передвигаются на длинных когтистых лапах: более короткие передние и тяжелые, мышечные задник. Четыре маленьких, но острых на зрение, глаза голубого цвета располагаются с каждой стороны приплюснутой головы монстра. Его пасть напоминает крокодилью (редкое животное на Эмане, встречается только в зоофермах), но короче и шире. Острые зубы в три ряда с выступающими передними. Именно передние зубы оснащены ядом. Монстры используют их, чтобы поразить жертву, оставить ее блуждающей или, как говорим мы – законсервированной на потом.
У существа длинный хвост, зауженный на конце и острый как копье. Им оно поражает цель, когда не удается сожрать или укусить. А еще применяет в брачный сезон для сражения за самку.
Сейчас почти непробиваемый панцирь твари кажется черным, но это не так. Каждая особь, а именно самка – хамелеоны. Именно поэтому люди так часто не успевают заметить и идут в пасть смерти…

Твари сильны. Они без труда могут пробить металлический кузов старого военного грузовика, но Саныч слишком сильно заботится о своей развалине. Он едет так, что тварь с правого борта пригибается, а две других отбегают в сторону. Нам вслед раздается недовольное шипение. Водитель кривится, ругается матом.

- Дерьмово работают военные, пустили эту шваль в город! Скоты!

- Они за нами бегут! – кричит один из солдат спереди.

- А, преследовать надумали? Ну вот я покажу!

Нас мотыляет по кабине в разные стороны. Кровь спеклась на виске, но я рискую приблизиться к стеклу, чтобы посмотреть, что творится сзади нас. Мы как раз пробираемся по бугристой насыпи мелкого камня - все, что осталось после взрыва.
Груженые машины из колонны стоят, а за нами несутся монстры. И пока мы в остекленной кабине, грузовой тентованный кузов открыт. Тем, кто едет в нем с меткой зараженного наверняка ужасно страшно. Саныч о них не заботится. Но претензий ноль. Этот мужик спас не только нас, но и колонну от которой увел хищником.

Глава 9. Погоня

За высокой каменной стеной города - дагорский лес. И с востока находится не самая проходимая часть. Всюду кустарники и паразитарные лозы, протянутые между деревьями, точно крупные канаты. Они давно высохли и стали рыхлыми. С легкостью рвутся, напарываясь на капот и лобовое стекло груженой машины. Пару десятин дождей не было, благодаря этому почва прочна и устойчива. Колеса не вязну в грязи и упорно тянут нас вперед.

Твари пропали. Возможно, потеряли нас из виду, поскольку габаритные огни грузовика разбиты, и мы буквально растворились в тьме леса. Это радует. Саныч неоднократно прикрикнул о том, что ненавидит свою работу и пора бы в отпуск. Военные молчат. Они молчат, терпят и молятся о жизни.

- Они отстали? – Хватаюсь за переднее сидение, но солдат все еще страхует, придерживает меня. Сейчас едем более-менее ровно.

- Как будто я вижу! Выгляни, проверь, если такая смелая!

Я оборачиваюсь к солдату, - Разрежь веревку!

- Что? Нет, нельзя, это против правил.

- Мрак! Да я ведь не зараженная, а невеста. Я по доброй воле тут. Потом свяжете мне руки, а сейчас дайте помочь!

- Ты серьезно высунешься? – Интересуется Саныч, не оборачиваясь. Я вижу его маленькие глаза в отражении зеркала заднего вида. Совиные седые брови торчат в разные стороны, а нос огромный и бугристый как картошка, раздулся и покраснел, - Если полезешь, сослужишь добрую службу. Коробка передач скрипит от перегрузок. Может я скину немного скорость.

Солдатик теряется, ищет поддержки от двух других военных, но они как будто окаменели, даже не оборачиваются. Решение принимать юнцу.

- Только быстро, - бросает парень, вытащив карманный ножик. Он разрезает путы, - И постарайтесь не убиться. Ты должна доехать здоровой.

Запястья приятно чешутся после плотной веревки, я потираю их и согласно киваю. Поднимаюсь на одно колено на сидение и выкручиваю стеклоподъемник вниз. Внутрь прорывается холодный и свежий воздух.

- Не пахнет мертвечиной, хороший знак, - проговариваю я и высовываюсь наполовину, удерживаясь руками за ободок окна и ручку сверху, - Саныч, постарайся держать прямо, чтобы меня не убило деревом.

- Обижаешь, девка, я сорок лет за рулем!

Показываю большой палец вверх и высовываюсь чуть больше. Слева сверху есть балка, она для тента и за нее удается хорошо ухватиться. Это помогает мне почти стоять на окне и видеть, что происходит за машиной. Временами мигает один из фонарей. Он подсвечивает тени. Но это не твари. Существ больше нет и некоторые задержанные для карантина дагорцы решают рискнуть остаться в лесу, чтобы не пропасть в Мрачном уделе.

- Ааах, - высокая кочка, моя нога соскальзывает, я повисаю и к окну бросается солдатик. Он хватает меня за талию, пытается поднять, - Все нормально! Под коленом обхвати, чтобы я встала.

Это верх безнравственности – хватать девушку за ногу под юбкой. Но ему приходится. Пацан проходит огонь и воду.

- Все нормально? Встала?

- Встала, - отвечаю Санычу. Получаю несколько раз мелкими ветками по лицу и бокам. Мы пробираемся через кусты, - За нами никого. Твари отстали.

- А что с кузовными?

- Похоже есть утраченные, - отвечаю сдавленно. Мужчины все понимают.

- Назад тогда воротайся. Не стой там.

- Лучше тут, если дорога будет скоро. Так хоть послежу за периметром.

- Дорога скоро. Километров пять осталось.

- У тебя зеркала посшибало.

Саныч смеется.

- Наблюдательная. Их и не было.

Я остаюсь стоять на окне и держаться за поручень. Руки оцарапаны от старой облупившейся краски, висок слева пульсирует, а белое платье теперь серое с коричневыми пятнами запекшейся крови.

Через минут десять мы выруливаем на подъем и там горят фонари. Впереди колонной стоят грузовые машины. Они ждут нас. Объехали по дороге, пока мы уводили тварей.
Вижу воинов Темного Горизонта. Оцепили проезд, поднимают руки, призывая нас встать дальше. Я до последнего не забираюсь внутрь. Когда Саныч останавливается, молодой солдатик бежит ко мне с разрезанной веревкой, но не успевает повязать ее обратно.

- Всем военным и штатским построится для проверки заражения, - командует суховатый мужчина лет шестидесяти. Он единственный, кто стоит без маски. В рядах стражей вижу биона. Он подходит последним, когда трое военных, водитель и я встаем в шеренгу. Я встаю сама, так было велено.

Несколько стражей проверяют кузов, а к нам подходит мужчина в белой форме с маленьким пистолетом-иглой, на котором есть табло голубого цвета со стороны пользователя.

- Почему женщина в таком состоянии? – Спрашивает командир отряда горизонта.

- Она выполняла поручение! Проверяла отстали ли твари. У нас габаритные огни не работали, фары задние сбиты. Шли вслепую, а эта дама юркая, забралась без проблем, - немного вспотев, доносит Саныч, - Нарушений не было.

- Как не было, если пассажирка не в составе военных? Гражданские не участвуют в устранении опасности. Вы впервые в рейсе?

- Да как же впервые? Я проработал десятки лет!

- Командир, разрешите обратится, - бион отвлекает внимание военного на себя.

- Разрешаю, Веслав.

- Эта женщина моя жена. Пока только условно. Да, она формально не имеет права принимать участие в спасительной операции, но статья три может допускать отступление в случае, когда горожанин подписал соглашение на биологические мероприятия препятствующие гибели.

Веслав врет. Он дает ложные сведения о моем несуществующем согласии стать бионом в случае смертельной агонии.
Мы встречаемся взглядом. Его губы поджаты, желваки заметно подергиваются. Командир этого не замечает.

- Срочно переписать данные этой женщины. Проверить кровь и внести в списки, - громко требует военный, - А вы, Веслав, проведите оформление, как только прибудете в Мрачный удел. На женах должен быть чип. И предпишите этой особе обязательные работы за нарушение дисциплины.

Сглатываю. Выдыхаю. Веслав отдает честь командиру, строит своих солдат на полную проверку кузовных. Тем временем у меня берут кровь на вирус. Прибор не реагирует ни у меня, ни у Саныча с военными.

Глава 10. Мрачный удел

Веслав резко прерывает поцелуй и шарахается от меня точно от зверя. Два шага в сторону. Мужчина брезгливо отбирает губы воротником и смотрит остро, пронзительно. Я едва дышу. В правой руке сжимаю электронный универсальный ключ. Получилось вытащить его, пока бион потерял над собой контроль. Только бы не заметил.

- Выглядишь плохо, - цедит Веслав, - Для чего рисковала? Знаешь же, что твоей сестрицы не было в кузове грузовика.

- Жить хотелось, - я дублирую поведение военного, обтерев губы тыльной стороной ладони, - Саныч потащил за собой тварей, нужно было убедиться, что их нет на хвосте.

- Благородная сказка.

- Это правда. Я не вру.

- Идеальным вариантом было бы сбежать, прихватив с собой сестру. Но колонна не поехала следом и план сорвался. Разве я не прав?

- Прав. Но к тому моменту я знала, что колонны за нами нет. Но есть люди в открытом кузове, на которых мне не наплевать. Каждый дагорец имеет ценность.

- Они не люди, они потенциальная опасность.

- Как и ты когда-то, правда?

Я провоцирую Веслава, но он реагирует спокойно. Военный осматривает меня с ног до головы, сплевывает в сторону и сокращает расстояние быстрым шагом. Я даже подаюсь назад от испуга. Бион одной рукой до боли хватает меня за плечи и разворачивает назад. Мы возвращаемся к остальным.

Военные подсчитывают оставшихся пленных, ставят дополнительную защиту на открытую часть кузова для тех, кто решит бежать. Установить ее на месте не было времени. И теперь колонна направляется в Мрачный удел. В этот раз я сижу на заднем сидении третьей машины. Веслав там же, рядом с водителем. Он не говорит со мной, да и с водителем тоже. Смотрит вперед, держа оружие наготове. Словно робот. Ехать с ним спокойно. Чувствуешь себя как за огромной металлической стеной. Не то, что с юнцами солдатами.
И руки мне не связал, сказал – не требуется. Конечно, попробуй я куда-нибудь сорвись, мужчина остановит меня одной рукой. Мощной, сильной, со множеством искусственных проводов на стыках локтя и плеча. Бион не человек и неизвестно, что у него там, под металлическими доспехами на серой военной форме.
Я засовываю руку в карман перепачканного белого платья. Нащупываю ключ и думаю о том, как освободить Катерину. Нужно успеть сделать это до того, как ее отправят в особо охраняемую часть удела.

Час, два, пять. Мы едем и едем, пока не начинает светать. Вижу выжженные огромные территории с черной землей и серо-зеленым душным туманом. Там впереди возвышается забор, а за ним постройки черного цвета. Они будто угольные. Мрачная картина, а потому это место и названо – Мрачный удел. Его в народе называют полигоном смерти.

На пути к городу мы проезжаем зону Х. Она знаменита своими обрывами по обеим сторонам дороги. Их копали заключенные, чтобы сгонять стада живых мертвецов и тех, кого ими сделали в местных карантинах. Военные называют это – неизбежное обращение смертников. Но большинство людей на карантине заражаются после попадания туда. Никто не делит маркированных на больных и здоровых. За несколько суток больными становятся все.

- Респиратор под сиденьем, - проговаривает водитель скорее мне, нежели биону, - по началу тут непривычно горький воздух и трупаками тянет. Со временем привыкаешь. Если ветер гонит тучи с соленого побережья, тогда считайте повезло. И дождь пройдет и свежесть ощутите.

- Соленое побережье?

- Да, есть тут неподалеку соленое озеро. Там получше, чем в уделе.

Веслав нехотя оборачивается ко мне. Во взгляде голубого и темно-карего глаза замечаю заботу.

- Надень респиратор. Ты ослабла после травмы, не стоит подвергать организм дополнительной нагрузке.

Соглашаюсь и надеваю на себя маску. Мне повезло, а людям в кузове вряд ли предложат респираторы.

Тяжелые деревянные ворота города открываются, колонна въезжает.
Как бы мне не хотелось, из кабины я выхожу последней, когда пройдено построение, и все пленные связаны общей цепью.
Как только ступаю босиком на землю, Веслав подходит почти вплотную, забрасывает мою руку себе на плечо и поднимает на руки. Я пытаюсь сопротивляться, бион встряхивает меня, довольно ухмыльнувшись.

- Как в большой собаке, килограмм сорок пять.

Я против него не боец. Не смогу высвободится, как бы не старалась. А Истров нарочно не дает мне рассмотреть обстановку. У ворот совсем небольшая площадка и пленных как будто становится меньше. Все от того, что они стоят в несколько рядов, точно заключенные. Катю не видно, а я, как бы не старалась, удаляюсь прочь. Веслав уносит меня к улицам города.

По обоим сторонам узкой дороги будто бетонные стены вырастают одноэтажные дома темно-серого цвета прямоугольной формы. Ската крыши нет, домики будто прибиты лопаткой сверху. Окна встречаются через раз. Все однообразно. И только вдалеке эти маленькие постройки меняются на высотные здания до семи - десяти этажей.

- Пятьдесят пять, - гундосо произношу через маску.

- Чего?

- Пятьдесят пять килограмм. Больше чем в собаке! – Поправляю Веслава. Он морщится, - Куда ты несешь меня?

- В дом, - отвечает бион, не смотря на меня, - У меня есть три часа для отдыха.

- Мне нужно к сестре, а не спать в одном из этих домов!

- Спать? Кто говорит про сон? Ты ведь жена? Поможешь мне отдохнуть, как должна помогать мужу.

Высокий страж сжимает меня крепче, я замолкаю, стягиваю свободной рукой с себя маску и бросаю ему под ноги. Слышен хруст.
Горький противный воздух впивается в ноздри, текут слезы, но я держусь. Как же меня злит этот бион! Он точно животное, которого волнуют плотские утехи.

- Я с тобой не лягу!

- Не ляжешь, - ухмыляется Веслав, - Это я тебе обещаю.

- Чего ты хочешь?

- Я же сказал, отдохнуть.

Веслав сворачивает к одному из кубических домов, открывает дверь с ноги и вносит меня в темное, холодное, мрачное помещение. Тут же ставит на ноги, а сам проходит дальше к крохотной кровати и валится на нее. Я оглядываюсь по сторонам, вижу много грязи, пыли и отсутствие какой-либо мебели, как и осветительных приборов. Это просто лачуга с бетонными стенами и бетонным полом, набитая мусором.

Глава 11. Притирка

Ужасное место, именуемое новым домом, больше напоминает мне крохотный чулан. Здесь едва наберется три на три метра по сторонам и крохотная узкая дверь, скорее всего в душевую с туалетом. Есть окно, но я замечаю его уже позднее. Оно по той же стороне, где и входная дверь. Маленькое, завешено пыльной темной тканью.
На полу мусор, папиросы, чьи-то носки и фекалии местных грызунов – древодеров.
Нос неприятно раздражает запах чего-то кислого в сочетании с мочевиной. Очевидно, со стороны туалета. А в каком состоянии узкая кровать, на которой едва умещается широкоплечий страж, даже думать не хочется. Но ему все равно.

- Отлично. Но это не дом, а помойка. Что мне тут делать? Играть в супружество и подносить тебя обед из крыс и древодеров? В этом месте не найдется ничего лучше.

- А чего ты хотела, когда добровольно назвалась женой?

- Помочь сестре, - я смотрю на Веслава с вызовом. В его же глазах равнодушие. Мрак комнаты прячет образ мужчины, но глаз Биона и провода костюма всегда горят, напоминая о его происхождении, - Я бы не пошла за тобой в Мрачный удел, если бы не она.

- Довольно честно.

- Сладкие речи петь не стану. Я почти никогда не вру. За себя страха нет.

- Но есть за сестру, - дополняет Страж. Он поднимается с кровати. Та противно скрипит. Мужчина делает пару шагов в мою сторону, - Хочешь вытащить Катерину?

- Ты знаешь, что хочу.

- Пойдешь на все?

- Да.

- Я помогу тебе, и ты должна поручиться за то, что сказала ранее. Заплатишь своей свободой. Отпускать тебя не собираюсь.

- И пусть. Я останусь с тобой.

- Отлично, - Мужчина протягивает в мою сторону раскрытую ладонь, - Тогда отдай ключ. Я знаю, он у тебя в кармане.

По телу бегут мурашки. Я поджимаю губы, с досадой осознав, что мой противник не глупец.

- Как ты...?

- Не одна ты выживала в Дагорских лесах. Мне тоже приходилось. В прошлой, вольной и сытной жизни.

- Не понимаю, о чем ты.

- Понимаешь. Я прекрасно знаю эти приемы, воровка.

Скрипя зубами, я отдаю ключ Веславу. Он довольно улыбается, закинув его в карман брюк.

- Если хочешь увидеть Катерину, не пытайся обмануть меня. Выполняй все, о чем прошу и может завтра с утра ты сможешь поговорить с ней.

Я вдыхаю воздух в легкие, но бион перебивает, не дав заговорить.

- А пока иди, подружись с местными женщинами и займись бытом. Хочешь жить не в помойке, организуй порядок.

- С местными женщинами? Ты хочешь, чтобы я выпрашивала тряпки?

Он улыбается, тянется рукой к моей щеке, но я уворачиваюсь.

- Укради. Тебе же так привычнее.

Рожденная в семье со средним достатком, я почти никогда не выгребала мусор из трущоб. Тяжелую жизнь знала, но больше в плане поисков выгоды, риска, опасных дорог и попыток избежать встреч с тварями.
Здесь же тяжесть жизни опускается на ступень выживания. Когда холодно, голодно и нет безопасных стен, как в Дагоре.
Без защитной маски дышать вне дома трудно. Запах горького дыма щиплет нос, глаза ужасно слезятся, и кожа как будто покрывается противной пылью, отчего руки кажутся сухими и неприятно шелушатся.
Воды нет. Чтобы найти ее для питья пришлось идти к военным в полевую кухню. Ту, что разбита на въезде в город. В центр Мрачного удела путь закрыт. Я пыталась пройти, но за низкими постройками выставлены металлические ворота и забор. Так местная администрация защищает себя от инфицированных.
- Разве укушенные могут бродить по уделу? – Спрашиваю я местную женщину. Грузная блондинка с ребенком в слинге безостановочно сосущем ее огромную грудь, стирает белье прямо в ведре у колодца. Вода тут не питьевая, оранжевого оттенка с запахом мха. Глаза незнакомки добрые, но возраст трудно узнать. Кажется молодой, но лицо осунулось, сползло от тяжести щек, тонущих в подбородке. Эта ее полнота не похожа на здоровую. Вся будто в опухолях и без респиратора. Тонкие губы растягиваются в беззубой улыбке.

- Новенькая, да? По тебе видно, не знала жизни в Мрачном уделе.

- Я тут всего пару часов. Ничего не знаю, но в центр попасть не смогла. Говорят, там есть и вода и еда.

- Есть вода, - женщина вытирает капли пота со лба, а второй рукой подтягивает слинг на плечо. Малыша это нисколько не отвлекает. Я стараюсь не смотреть как он ест. Таинство кормления здесь принимает какую-то уродливую форму, - У них все есть, да нас туда никто не пустит. В центре карантин для привезенцев и элитные квартирки для владельцев удела. Потом тех, кто пройдут отбор и будут здоровы отправят к нам. Только не все они здоровы, да и от ворот, зараженных из леса, не шибко-то просматривают. Так что ты права, есть у нас зараженные. По улицам ходят редко, ведь убьют их солдаты. Так что по подвалам сидят.

- Это как? Они сами остаются в подвалах? А как же те, кто уже в бессознательном?

Горожанка заливается, будто я говорю о чем-то веселом.

- Мало кто сам в подвал сядет. Родственники своих держат и кормят. Ты если чуешь тухляка, то дом обойди. Не суйся туда.

- Люди держат зараженных в подвалах нарочно?

- А ты бы смогла сына отдать военным, когда увидела, что он болен? Или мужа любимого? Это у вас в городах все просто. А мы тут никому не нужны и законы ваши нам не по чем.

- Но как же это допускают военные?

- А им плевать. Мрачный удел это перевалочный пункт. Пока они тут - стреляют, если встретят. А так всем все равно. Мы как свалка отходов, - она завершает свою речь и тяжело вздыхает, впервые посмотрев на ребенка с теплотой, - Как тебя зовут?

- Мария, можно Маша.

- Я Эмма. Ты можешь зайти ко мне, дам булку и есть еще вяленое мясо. Можешь сделать из него похлебку.

- Да мне даже не на чем. Но за хлеб буду благодарна.

Эмма отжимает постиранные тряпки и закидывает себе на плечо. Воду выливает прямо на дорогу под ноги.

- Держи ведро. Набирай воды и там вот, прямо на заборе слева возьми одни из тряпок. Ты по полу водой грязь вымывай, а тряпкой пыль сними со стен. Будет лучше.

Глава 12. Свадьба

Ранее утро. Я просыпаюсь от кашля. Нос и горло противно першит, легкие выкручивает до боли. Впопыхах пытаюсь найти воду. Стакан на табуретке. Выпиваю залпом. Становится легче, но во рту чувствуется привкус песка.
Отвратительно. Давно не случалось чувствовать себя настолько ужасно…
Холодно. Настолько, что руки и ноги едва гнутся. Тонкая простыня совсем не спасает. Предмороз царствует, напоминая о приближении Стужи. А я босоногая в огромном халате сплю на тонком матрасе. И никого рядом. Веслав ушел.
Я не слышала, когда он встал и понятия не имею, где может быть бион. Остается надеяться, что мужчина вернется и сдержит слово. Сегодня я должна увидеть Катерину.

Иду в душ. Вода холодная.
Везет только с тем, что когда-то белое платье высохло. Пятна крови не смыты, цвет ткани сменился на ржаво-серый. От плохой воды остаются разводы.
Я надеваю его, а следом собираю волосы в пучок на затылке. Стягиваю веревкой, но копна локонов торчит по сторонам.
Обуви нет, я решаюсь оторвать полоску простыни и замотать ступни хотя бы так. После вчерашних приключений, стопы горят. Ходить больно.

И только собираюсь выйти из дома-комнаты, прихватив кусок черствого хлеба, как дверь открывается и входной проем полностью занимает собой рослый мужчина.

- Куда-то собралась? – Веслав выглядит хмурым. Он протягивает мне коричневый сверток, - Вот, примерь. Здесь форменная одежда и кожаные ботинки. По пути к администратору заберем для тебя теплое овечье пальто, чтобы ты не слегла от болезней.

- Спасибо, - беру вещи из рук названного мужа, - Когда я смогу увидеть свою сестру?

- После исполнения обязательств по оформлению. В противном случае ты можешь пополнить ряды людей из карантина.

- Не хотелось бы.

- И мне, - добавляет мужчина. Он проходит в комнату и присаживается на металлическое основание кровати, - Одевайся и поживее. Нам надо вернуться в Дагор утренним рейсом. Остались неотложные дела.

Это дает надежду. Я без вопросов отправляюсь в душевую. Она крохотная. Развернуться негде, но зато никто не увидит меня раздетой. Оставляю дверь чуть приоткрытой, чтобы поступал свет и разворачиваю сверток. Нахожу штаны темного цвета. Точно какого – не распознать. Лонгслив и плотную кофту на молнии. Вместо носков две тканевых портянки, которыми оборачивают ступни. В твердым ботинках они работают лучше. Выхожу, свернув свое платье на руке. Веслав поднимается, не сводя с меня глаз.

- Ужасно? – Спрашиваю я, поправляя штаны. Сейчас вижу – их цвет черный. Какой еще может быть у рабочих строителей? Мне досталась их форма.

- Как пятнадцатилетний пацан. Была бы сноровистее, могла бы использовать как маскировку, блуждая по лесам Дагора.

- Я не блуждала по лесам Дагора.

- Мне можешь сказки не рассказывать. Я знаю, чем ты занималась. А это давай мне. Оставим здесь, среди мусора.

Мужчина протягивает руку к свертку, а я отворачиваюсь.

- Нет. Платье мне дорого. Я его восстановлю.

- Оно порвано и перепачкано.

- И не с таким справлялась. Моя мать портниха – зашьет. А пара фокусов с химией выведет любые пятна.

- У тебя на все есть ответ, - пожимает плечами бион, - Вертлявая.

- Не очень, раз нахожусь в Мрачном уделе.

Веслав странно на меня смотрит. Он ничего не говорит и вскоре указывает на дверь.
Утро еще ранее, но улицы проклятого города кишат людьми. Кто-то ходит в респираторах и одет прилично, но подавляющая часть населения выглядит ужасно. Немало женщин, похожих на Эмму. Все они как будто распухли и обезображены.

- Воздух Мрачного удела ядовит? – Тихо одергиваю Веслава за рукав. Он подхватывает мой локоть так, чтобы мы шли как супруги.

- Много химии. За пределами удела расчищают поля. Травят зверя, чтобы отстроить новые города. Эти яды неблаготворно влияют на здоровье людей.

- Почему не переселить их?

- Потому что все они изгнанники. Либо их родители. Никто не давал разрешение обосновывать город вокруг карантина и лагеря заключенных, но эти паразиты живут тут не один десяток лет, - бион с брезгливостью провожает взглядом одного из горожан. Мужчина стар. Его лицо покрылось красно-коричневыми гнойными язвами, - Их устраивает возможность оставаться под боком военных. Получают защиту и занимают свободное жилье, когда вздумается.

- Ты говоришь о них с ненавистью. Но ведь каждый из нас сослан. Ты знаешь! Наши прародители отправлены на Эман в качестве наказания. Может стоит порвать порочный круг?

Бион смеется. И в такие моменты все человеческое, что я успеваю разглядеть в короткие минуты прошлого, исчезает.

- Воровка хочет устроить революцию? Как будто ты не бывала на Хребте Морозном или в Гремящих каньонах. Кто из тех людей поскупится своим имуществом и статусом ради распухших и гниющих бедолаг?

- Они богаты и далеки от того, что происходит здесь. Но ты…. Ты видишь, как страдают люди?

- Мне нет до них дела, - сухо отрезает военный, - Нам сюда. К администратору. Он все оформит и передаст тебе лист для отчета обязательных отработок.

- Церемония бракосочетания? – Кривлюсь я.

- Считай, что так. А потом пойдем за твоей сестрой, - прямо перед воротами небольшого дома, единственного, выкрашенного в белый цвет, Истров хватает меня за плечи и разворачивает к себе, - Там внутри молчи. Не показывай характер. Никто не будет терпелив к тебе так, как я.

- Можешь не предупреждать. Я понимаю.

- Славно.

Не таким я видела бракосочетание. В Дагоре все куда красивее. Серебряные ленты, танцы, благословение родителей и первая ночь в новом доме для новобрачных. А потом первые семь дней муж и жена носят ленты на левой руке, чтобы возвестить остальным о своем торжестве.
Здесь же меня усадили на деревянный стул. Взяли кровь из пальца, тут же проверили на приборах. Внесли данные в картотеку и очень больно, почти нестерпимо, огромной иглой ввели под кожу, у сгиба на руке, маячок. Благодаря этому устройству теперь я считаюсь супругой Веслава Истрова, и сама становлюсь Марией Истровой. Огневой теперь не существует. Если только Катерина решит не выходить замуж и продолжит фамилию отца…

Глава 13. Паразиты

Мрачный удел не город. Это наросты жилых кварталов вокруг тюремного и карантинного центров. Здесь есть высотки для основателей и огромные поля, где отрабатывают и живут преступники наравне с прокаженными.
Я никогда не была здесь прежде. Слышала сплетни, мало походящие на правду. Теперь же будет что рассказать дагорцам. Если я вообще вернусь в свой город.

- Забыл про пальто, - нарушает молчание Веслав. Мы движемся в сторону оградительных ворот. Там бегает местная ребятня. Они то и дело пытаются подсадить друг друга, чтобы забраться повыше, но над двухметровым ограждением проложена проволока, - Ты замерзла?

- Нет, - говорю, а у самой губы синие. Замерзаю, однако не хочется терять время, - Все в порядке. Я хочу поскорее увидеть Катю.

- Катя никуда не убежит. Постой тут пару минут, я быстро.

Я остаюсь. Веслав удаляется назад за пальто.

- Маша?

Знакомый голос. Оборачиваюсь, вижу Эмму. Она идет с металлическим тазом в руках. Наверняка после стирки. Рядом двое детей, а позади неприятный мужчина. Он худой с жиденькой рыжей бородкой, одет в серую одежду и шапку с ушами. Зубов почти нет, на меня смотрит исподлобья. Все еще тело покрыто жуткими красно-белыми язвами. По тому, как он идет за Эммой, понимаю, что это ее супруг или родственник. Мне не удалось увидеть его прошлым днем.

- Ты куда собралась? За ворота?

- Да, я жду мужа. Он должен провести, - теряюсь как верно ответить. У вчерашней помощницы будто переменилось настроение. Смотрит она так, будто я что-то должна, - У меня вроде как исправительные работы. По пути сюда немного нарушила порядок.

- Ага, - женщина подпирает свободной рукой тучную талию, - Переоделась в чистенькое, да? Раздобыла обувь. Муж твой их военных, а значит ты валяла дурака вчера? А я тебе еду давала.

- Эмма, ты сердишься?

От прямого вопроса женщина хмурится. Отпускает своих мальчишек.

- Идите, побегайте, - так же она оборачивается к мужчине позади, - И ты иди. Времени немного, пока военные не подошли.

Незнакомец открывает рот и странным, затуманенным взглядом смотрит на Эмму. Он как будто не до конца ее понимает. Я замечаю, как изо рта течет буро-зеленая жидкость прямо на одежду. На полусогнутых ногах он проходит вперед и заворачивает в тупик, где расположен колодец. Как раз именно там играют дети.

- Почему ты опасаешься военных?

Эмма снова недобро посматривает на меня. Но вздыхает и сдается.

- Муж мой болеет. У него странная зараза и я его по подвалам прячу. А эти… Они же, не разбираясь, отстреливают.

- Что? И ты отправила его к детям? У него же… Как будто разложение.

Из-за постоянного сильно запаха гари я с трудом могу почувствовать другие запахи. Но теперь понимаю, что как будто чувствую гнилостную вонь.

- Дура ты! Он с моими детьми играет. И отец хороший, пусть и не родной. Постоит там немного, отойдет. Ему света не хватает. Вечно в чулане не просидеть.

- Эмма, одумайся. Ты рискуешь!

Я пытаюсь взять ее за руку и подвести, показать, как тот застыл и стоит в одной позе прямо перед детьми. Согнув колени, уставившись вперед, будто не человек. Но Эмма выхватывает тряпку из таза и с силой хлещет меня по лицу. Так, что от неожиданности я падаю назад.

- Не смей меня руками трогать! И указывать, что делать!

В ее глазах слезы и боль. Лицо искажено гневом и отрицанием.

- Харитон здоров. Он не зомби и не умрет. Подышит воздухом, солнце полечит и все будет хорошо! А ты помалкивай. Зря я тебе помогла.

Я потираю щеку. Горит от удара. Встаю на ноги и чуть отхожу. Стараюсь не косится в сторону детей, но не могу быть спокойна. Как и Эмма. Она сжимает плотно губы и как закричит: - Харитон, идем отсюда! Валюша и Генка гуляйте пока. Про папу ни слова.

- Эмма….

Я вновь пытаюсь призвать к адекватности, но блондинка смотрит в мою сторону с укором. Ее мужчина беспрекословно, будто заводной робот, шагает к жене.

- Не твое это дело. И своему вояке ничего не говори.

- Я же помочь хочу. У тебя пятеро детей… Он похож на зараженных…

- Не твое дело, Маша. Иди в свой светлый мир и не лезь в дела Мрачного удела. Мы привыкли так жить!

Дети семи и пяти лет остаются с другими ребятами. Кидают камушки в колодец, катаются на сломанных скамейках, расположив оторванные доски по двум сторонам и строят планы по покорению ограждающей стены. А тучная молодая женщина с больным мужчиной, гниющим заживо, возвращается обратно. И никто, абсолютно никто из горожан не обращает внимание на это ужасающее зрелище.

Среди десятков людей я вижу и Веслава. Но тот проходит с мрачным выражением лица. Чуть склоняет голову в сторону, когда равняется с Эммой и ее супругом. В глазах Истрова читается ненависть.

- Держи, - бион передает мне овчинное пальто, - Надевай, чтобы не замерзнуть.

- Веслав, ты видел того мужчину с женщиной блондинкой? Она в голубом платье с тазом в руках, - я надеваю пальто, а сама ловлю взгляд биона. Тот старается на меня не смотреть. Его желваки ходят от гнева.

- Не отвлекайся по пустякам. Идем к воротам, время.

- Веслав! – Настаиваю я, - У нее пятеро детей. Что будет?

- Это не наше дело, Мэри.

- Ты страж Темного горизонта! Вы должны охранять мирное население.

- Они тут все трупы, - цедит воин, - Научись принимать действительность. Здесь тебе не Дагор!

- Они же люди…

- Ты хочешь увидеть сестру?

Мы у дверей. Я замираю и топлю свой гнев. Пытаюсь провести черту и не возмущаться. Нет смысла делать вид, что есть выбор. Никто не выбирает между помощью мне или горожанам. Есть выбор увидеть Катю или оставить ее здесь. Умирать.

- Да. Отведи меня к ней.

- Так-то лучше.

Веслав дает команду, вводит код и огромные ворота с треском и скрипом открываются. Из-за них льется яркий свет прожекторов, доносятся предупреждающие голоса. Их всего сказанного я понимаю только одно – попробуй пройти хоть кто-то, кроме нас, его расстреляют… Центр охраняют. А остальной мир Мрачного удела – паразиты. Они никого не заботят.