Восемь миллиардов огоньков

Восемь миллиардов огоньков

Фредди любил плавать. Но ещё больше он любил наблюдать.

Сухопутный как раз появился в поле зрения — притащил гигантскую мохнатую водоросль и водрузил её в центре своего обиталища. Охнул, выгибая позвоночник (наверное, охнул, — сквозь толщу воды не слышно звуков, но мимика говорила сама за себя). И вышел.

Странным было это существо. Большое и тонкое, оно двигалось абсолютно вертикально и никогда надолго не отрывалось от пола. На голове у него развевался длинный воздушный гребешок. Ярко-оранжевого цвета, как у Голди, переехавшего недавно из аквариума в бурляще-шумящий водоворот Снаружи. А ещё сухопутный всё время танцевал. Его глубоко разрезанный хвост (ноги, кажется?) быстро перебирал по дну, тело кружилось и вертелось, а плавники будто качались на штормовых волнах.

Десяток пузыриков спустя в комнату вошёл сундук. Сам, на ногах. А, нет. Это всё то же существо — внесло громоздкую ношу и бросило её рядом с гигантской водорослью. Что бы это значило?

Двуногий откинул крышку сундука и достал из него предметы странных, диких форм и цветов. Ни тебе синего, ни зелёного. Сплошь сверкающее, кричащее, выпуклое и длинное. Пыпурчатая нить лёгким движением плавников накрутилась на водоросль, туда же направились предметы, похожие на ракушки и камушки.

Сухопутный выключил свет в комнате и ушёл. Зато нить, обвитая вокруг гигантской водоросли, включилась. Она переливалась, слепила буйством света и цвета и мешала спать.

Когда Фредди смирился со своей бессонной ночью, верхушка гигантской водоросли внезапно засияла. Но это был не тот цвет, каким горела волшебная нить. От него веяло не загадкой, а опасностью. А ещё он рос на глазах, и всего пару пузыриков спустя крохотная оранжевая точка захватила всю водоросль — не было видно ни ракушек, ни камушков. Только одна яркая клякса света, от которого даже через стекло аквариума веяло жаром. И густые тёмные вихри закружились вокруг, словно со дна подняли тучи песка.

Дверь распахнулась. Двуногий ворвался в комнату, прикрывая рот плавником. Схватил большой мягкий лист, покрытый ворсинками, и попытался накрыть им светящуюся водоросль. Лист тоже вспыхнул, и глаза двуногого сделались огромными и мокрыми. Они забегали по комнате, а затем остановились на Фредди. Сухопутный схватил аквариум — вода брызнула через край, а его обитатель тоже рисковал вылететь за борт — и очень-очень быстро выбрался из комнаты.

«Ого, я окажусь Снаружи!» — подумал Фредди, гордо подняв голову. Теперь никто не посмеет потешаться над его узким кругозором и скользким познанием окружающего мира. Он станет великим мудрецом и всем покажет, где раки зимуют!

***

Кира вздохнула, медленно перемешивая мёд в чашке. Горячий пар поднимался над чаем, щекотал нос и удерживал от новой порции рыданий.

— Ты бы поела, — сказала её бабушка, сидевшая напротив с красками и стеклянными шарами. Она посмотрела на внучку поверх очков-половинок, грустно покачала головой и добавила, — В конце концов, жизнь-то продолжается.

Ответ девушки начался с тяжёлого выдоха:

— Знаю. Но я таким трудом накопила на первый взнос. Отдаю бόльшую часть зарплаты на ипотеку. И всё для того, чтобы спалить дом перед самым Новым Годом!

— Не в деньгах счастье! Посмотри на это с другой стороны — теперь ты сможешь провести праздники с нами, в кругу семьи.

Бабушка вытянула перед собой руку с игрушкой, оценивая нарисованного там снеговика. Кира усмехнулась. Такой ценой… Ну, хоть рыбку спасла. Настроения отмечать не было. Мишура раздражала, от запаха ели тошнило, а огоньки гирлянд вселяли ужас. Особенно — советские, перемотанные кое-где изолентой.

Привет, девчонки! — на кухню ввалился дедушка, внося с собой морозный воздух. На лице играла довольная улыбка, а щёки заливал румянец.

— А ну брысь отсюда! Я сколько раз просила снимать валенки в прихожей! — цыкнула бабушка наигранно недовольным голосом.

Дед хохотнул, чмокнул жену в заботливо подставленную щёку и ткнул пальцем в Киру:

— Всё тухнешь? Собирайся.

Девушка нахмурилась:

— Куда?

— Возрождать веру в чудеса, конечно.

Она не стала возражать — не было на это сил. К тому же, она чувствовала себя обязанной — бабушка с дедушкой её приютили и позволили оставаться столько, сколько та посчитает нужным.

Через час они оказались на главной площади города, где раскинулась ярмарка. Всё, как обычно — пряный запах глинтвейна, визжащие на карусели дети, толпы народа и стройные ряды палаток с подарками, игрушками и сладостями.

— Сегодня ты моя помощница, — сказал дедушка, открывая калитку и приглашая зайти в его гордость — «Хвойный уголок».

Запах смолы здесь был таким густым и вязким, что даже движения казались тяжёлыми и замедленными. Но, когда Кира поборола подступившую тошноту и привыкла к аромату, стало дышаться легко и приятно. Сегодня ей предстояло торговать ёлочками и через «не хочу» улыбаться покупателям.

В хвойный уголок зашёл мальчик лет пяти в костюме эльфа и подошёл к Кире. Он посмотрел на неё большими голубыми глазами, а затем залился переливчатым смехом и бросился к аккуратным рядам ёлочек.

— Стой! Ты куда? — крикнула девушка, но её не услышали.

Мальчишка нырнул в зазор между ветвей и исчез из виду. Кира крикнула ему ещё несколько раз, но ответа не услышала. Закатив глаза, она прикрыла лицо руками и полезла за эльфом.