Восточный цветок: Геджиа

Первая глава

Геджиа (преобр. от араб.яз. "gazhia" - ирис).
Ирис восточный имеет высоту стебля до 120 см с узкими линейными листьями. Цветки соединяют светлые и тёмные тона фиолетового или синего.

Уважаемые читатели, заранее прошу прощения за неточности в описываемой мной культуре. Я максимально (по собственным возможностям) старалась сначала изучить, потом излагать в своем собственном понимании. Также, прошу извинить, если каким-то образом задену чувства верующих. Уверяю, я всего-лишь работаю над своим художественным (любительским) произведением и умысла подобного не таю. Я люблю Восток, сама принадлежала исламской религии до замужества.
Буду рада каждому, кто присоеденится к истории, которая создается здесь и сейчас.

Ваша заинтересованность — мое главное вдохновение.

***

Короле́вство Бахре́йн (Мамля́кат аль-Бахре́йн) — суверенное островное государство в Персидском заливе, расположенное на небольшом архипелаге, состоящем из 51 естественного и 33 искусственных островов, сосредоточенных вокруг острова, известный с древних времен ловлей жемчуга, считавшегося до XIX века лучшим в мире. Страна расположена между полуостровом Катар и северо-восточным побережьем Саудовской Аравии, с которым она связана 25-километровым мостом Короля Фахда, является третьей самой маленькой по площади страной в Азии после Мальдивских островов и Сингапура и одной из первых регионов приняла ислам еще при жизни Пророка Мухаммеда в 628 году н.э., но тем не менее, славится высоким уровнем развития людей, признан Всемирным банком страной с высоким доходом.

Эр-Рифа-эш-Шарки (Риффа) — являлся вторым по величине городом Бахрейна, располагался в центральной части острова, в 7 км от Манамы и в 15 км от международного аэропорта Бахрейн, где проживало более 115 тысяч человек, в основном мусульманы-сунниты, в то время как в самой стране преобладают мусульмане-шииты (шииты, в отличие от суннитов, почитают высказывания имамов наравне с пророчествами Сунны).

Там, в городе, на улице 1626, прямо перед маленьким семейным парком, стояли в ряд жилые дома из белого монолитного камня, изначально возведенные полностью идентичными друг другу, пока поселившиеся жители не стали менять их облик под себя; у кого-то сплошь зеленая лужайка, за которой трудно ухаживать в засушливом тропическом климате, у кого-то скромные клумбы цветов, кто-то поставил в дом окна побольше или выложил местами фасад искусственным декоративным камнем.

В доме № 77, как раз с таким декоративным решением как выкладка декоративным камнем вдоль парадной двустворчатой двери жила семья Джанахи; Валид Джанахи с женой Моной и детьми Хасаном и Ясмин. К тому же, передний дворик семья решила полностью забетонировать, оставив лишь парочку выемок с зелёным участком, в которые высадили лавр и бук — для создания тени в знойные дни.
В доме № 75, отличавшимся высаженным вдоль кованного заборчика самшитом и клумбами с цветами во дворике, совсем рядышком, жила семья Мархун; вдова Захра с единственной дочерью Деей.

Не только благодаря тесному соседству дети семей Джанахи и Мархун росли вместе и были связаны крепкой дружбой. Так уж вышло, что покойный господин Мархун был давним товарищем для Валида, и прощаясь с жизнью слезно просил приглядывать за его женщинами, которых он оставляет без всяческой защиты и мужской опеки. И вот уж восьмой идет год, как данное обещание глава семьи Джанахи исполняет и нынче, с каждым годом все внимательнее. Ведь дочь Сеида Мархуна по-немногу расцветает, словно роза в летнем саду.

Хотя, у самого Валида под крылом рос сын, в некотором роде упрощавший данное покойному другу обещание приглядывать за женщинами Мархун. Мальчишка по зову сердца стал девочке старшим братом, готовым в любое время явиться ей на помощь по любому поводу; подуть ушибленную коленку или разогнать дразнящих её мальчишек.
Но не все члены семьи Джанахи относились с теплом к маленькой Дее. Госпожа Мона оставалась холодной и неприветливой по отношению к соседке, даже не пытаясь скрывать непонятно чем вызванную неприязнь к девчонке. А перед мужем объяснялась, что не поощряет столь недопустимо-близкое общение соседской девчонки и сына:

— Пресечь это надо, запрети Хасану. Она уже не ребенок, неприлично!
Но Валид на выпады жены грозно сводил густые черные брови с редкими серебряными нитками и ворчал:
— Ерунду несешь, женщина. Они как родные.
— Вы слепой, дорогой супруг! — не унималась она, краснея от возмущения. — Девчонка блеет рядом с ним и глаз отвести не может. Не к добру... куда только эта непутевая смотрит, равнодушна к выходкам дочери...

Но, стоило только Моне коснуться речами Захры, как Валид багровел и одним только грозным взглядом приковывал супругу к месту, призывая замолчать, пока та не наговорила лишнего. И женщине приходилось прикусить язык, а ненависть к соседкам окутывала с новой силой.

Вторая глава

Выпускной приближался, экзамены обещали быть трудными и уже достаточно потрепали нервы Деи, отчего у нее впали щеки и нижние веки, однако среди всей этой загруженности они с подругами выкроили свободных два часа, чтобы посидеть на пляже, выдохнуть, как будто все самое сложное — уже пройденный этап.

В Бахрейне, надо отметить, у женщин было побольше прав и дозволенности, в рамках приличия и религии, конечно, нежели в других восточных странах; так сложилось с далекого прошлого, еще с тех времен, когда основная масса мужчин для добычи жемчуга уходили в долгое плавание и именно слабый пол оставался главным в семье, отвечая не только за быт и воспитание детей, но и выполняя часть мужских обязанностей. Это отразилось и на менее требовательных условий в одежде, потому что без мужчин необходимость в покрывании себя отпадала, а, некоторый труд, лежавший на плечах женщин, требовал свободы в движении. Женщина с открытым лицом и даже головой не вызывала осуждений, если только это не касалось походов в мечеть и исламских праздников.

Дея стояла, приподняв длинную юбку, позволяя волнам обвалакивать щиколотки прохладной водичкой. Ветер трепал блестящие волосы, то закрывая ее чуть длинноватое веснушчатое лицо, то открывая вновь. Сердце в ее груди билось тихо размеренно наконец найдя покой, хоть и на время. Она улыбалась сама себе, глядя на горизонт. Идиллия длилась недолго, пока чья-то меткая подача не угодила девушке прямо в затылок, заставив ее пошатнуться на месте и взвыть, хватаясь за место, куда угодил мяч.

— Демет, стой!

Девушка обернулась и увидела, как к ней бежит молодой человек в наполовину распахнутой белой рубашке, обнажающей широкую грудь с золотистым загаром и бежевых брюках, закатанных по колени. Его окликал человек постарше, но темноволосый парень не думал остановиться, пока не подбежал к девушке достаточно близко.

— Не ушиб я тебя? Больно?

В его глазах отражалось солнце, так показалось Дее, замечая радужную оболочку золотистого оттенка. Она молча покачала головой, отворачивая голову от его наготы. Видимо не местный, раз не смущается вот так подходить и фамильярничать. Молодой человек поднял мяч и вновь взглянул на девушку, все еще потирающую ушибленную голову. Не мог не рассмотреть на последок удивительную синеву ее глаз.

— Прости меня, синеглазка.
— Вы простите. — смешинки загорелись во взгляде, нос, усыпанный веснушками смешно поморщился. — Моя голова всегда меняет траекторию мячей. Невероятная сила притяжения. — пальцем тыкая в голову, проговорила она мелодичным голосом и поспешила в сторону хихикающей компании девчонок в такой же одежде, что и она; белая блузка с длинными руквами, с эмблемкой на груди частной школы для девочек, черная ленточка вместо галстука и черная юбка, открывающая лишь кончики голых пальцев. Школьница.

— Геджиа, геджиа, тебе вместо чадры шлем надо носить! — Демет рассышал насмешки девушек и не смог сдержать улыбку. Глаза точно два ириса, действительно.

— Демет! — старший брат уже охрип, возмущенно окрикивая его. — Совсем забыл о нормах поведения, шайтан попутал, твоя Европа тебя испортила.
— Не ворчи, не ворчи! Зачем смуту нагоняешь?! — усмехаясь и оглядываясь, в надежде, что обернется и она, молодой человек шел назад и уже потерял надежду. Девушка так и не обернулась, усевшись к подругам на коврик спиной к нему.

— Какой красивый! Познакомилась? — прилипла одна девчонка с одной стороны.
— Главное высокий и не толстый! — вторила друга, хватая подругу с другой стороны.
— Угомонитесь! — Дея шикнула на них и махнула рукой. — Ни с кем знакомиться и не думаю.
— Ой-ой, уж не из-за своего ли Хасана? — державшаяся чуть в сторонке третья подруга насмешливо скривила губки.
— Призрачный Хасан, то он есть, то его снова нет! Ни разу ведь и не приехал на каникулы.
— Не ваше дело! — обиженно прервала их Дея, не желая признавать их правоту; обещал год назад, но не приехал. Приедет ли теперь? От госпожи Моны ответа ведь не добешься, а сам на письма отвечает очень редко. Хасан обесценил свое слово, но Дея продолжала верить, чтобы он там не ляпнул.
— Я бы столько ждать не смогла. Да и не зная, кого ждешь; друга или будущего мужа.
— Да, Геджи, ты ведь говорила, что вы друзья. Зачем же так ждать?
Девушка раздраженно встала с пледа и расставила руки по бокам.
— Ну, чего вы в душу лезете? Пришли ведь отдохнуть! Все настроение испортили, змеюки. — схватив сумку с учебниками и лакированные туфли, она помчала от подруг прочь даже не попращавшись. Мериам, Зафина и Сима́ слишком уж увлекались, когда речь заходила о Хасане, совершенно не думая о том, как сильно ранят Дею.

По возвращению домой, девушка не удивилась, что мать не встречает её, ведь Дея ей обещала быть позже, а сама вернулась на час раньше.
Позвав мать пару раз и не получив ответа, у девушки создалось впечатление, что Захры нет дома. Бросив сумку на пол, девушка прошла на кухню, откуда доносился запах свежеиспеченных лепешок с зеленью, но источник запаха был хорошо завернут в тряпку, чтобы не остыло, а раскутывать его ради маленького кусочка было лень.
Дождусь ужина, подумала Дея, наливая себе стакан воды, и уже поднесла его к губам, но рука так и застыла; окно кухни вело на задний дворик, где стояла ее мать под мандариновым деревом, нежно уткнувшись в плечо высокого и седовласого мужчины. Не от наличия некоего мужчины, а именно от того, что Дея узнала кто это стоит спиной сердце в груди замерло.
— Что это значит? — шепот из-за пересохшего горла больше походил на хрип. Заметив, как обнимающиеся фигуры зашевелились, Дея немедленно поставила все еще полный стакан на место и помчалась к себе, совсем не зная, как к увиденному относиться.

Спустя минут десять, Захра, обнаружившая, что дочь уже вернулась, побрела наверх и постучала в ее комнату. У женщины закрались подозрения, что Дея стала свидетелем чего-то неверно истолкованного; оставленный у окна стакан с водой стали причиной догадки женщины. Поэтому, она приоткрыла дверь, не дожидаясь ответа.