Воздушные Грани: В поисках Книги Жизни

Часть первая: Одинокая. Воскрешение

Посвящается бабушке

Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек.

(Первое послание Иоанна 2:15-17)

«Откуда вы знаете, что Земля не служит адом для какой-нибудь другой планеты?»

Олдос Хаксли “Контрапункт”

Часть первая: «Одинокая»

Воскрешение

Притчи об Аинсвуте. Легенда о Колорионе

На незыблемой горе Ларитиан, с которой открывался удивительный вид на весь Фарериард, одиноко стоял мудрец Колорион. Он подозвал своего единственного сына Таймурана, и решил поведать ему легенду о спасении измерения.

"Запомни сын: когда короли всех планет-государств и королевы вместе с детьми, именуемыми верховными Тур и Тар, соберутся вместе для празднования Праздника планет, нечисть и злорожденные заполонят весь Аинсвут, никто не скроется от гнева Погибели и Смерти. Все падут, Человек будет повержен, и лишь некоторым дано будет переродиться в другом измерении, ибо сила дана только избранным”.

Посмотрел Таймуран в бесцветные глаза отца своего с удивлением и спросил: «Но отец, разве никто не знает, когда суждено быть этому празднику?”

И положил старец руку на плечо сыну и ответил: «Лишь судьбе подвластно принять такое решение, никто не в силах повелевать ею”.

Мудрец Колорион вместе со своим сыном Таймураном стоял на священной горе Ларитиан, с которой открывался удивительный вид на империю. Старец с необычайной радостью посмотрел в глаза сыну, ибо искренне верил, что тот может стать избранным.

***

«Мне кажется, я уже это слышала. Такой одновременно чужой и знакомый вой штормового ветра. Обычное дежавю. В глазах темно, в голове пусто. Словно меня вынесло на пустынный берег погибшей от засухи реки. Сердце колотится, будто я получила несовместимую с жизнью дозу адреналина, а глаза открывать все равно страшно. Я определенно где-то сижу, ощущаю покалывающий холод. Раз, два, три – в мыслях пронеслись разные картины из детства: вот я играю в теннис с Сарой, вот я попала под жуткий дождь и промочила библиотечную книгу... Снова смех и плач, я первый раз еду на велосипеде. Школа, я – победитель олимпиады по истории, поход с девчонками в кино, запах свежей скошенной травы, песок на лазурном побережье, американские горки, машина и громкая музыка, яркий свет... нет, пожалуйста!

Я должна открыть глаза. Помнишь, как в детстве? По считалке? На раз, два, три!

Я вижу всё четко и ясно, голова не кружится, и это стопроцентно процедурный кабинет. Похож на наш школьный, совсем недавно мы сдавали анализы крови. Тогда я подумала, что неплохо было бы стать донором. Клайв в том году дразнил нас тем, что ему дали много свежих оладьев и грамоту начинающего донора. Я тоже обязательно...

Что я делаю? Сижу на кушетке, свесив ноги, крепко вцепившись в мягкую обивку. Здесь холодно и очень светло, но глаза совсем не слепит.

Живая? Я живая? Не могу повернуть голову из-за страха, глупого страха потерять этот момент, наверное, последний момент моей жизни.

Слышу как умиротворяюще тикают часы. Окна передо мной плотной занавешены, а занавески слегка колышатся.

Голова не болит, по телу не бегают ежики...Если я всё это чувствую, значит, я осталась жива? Разве такое возможно? Или это какое-то особое пространство между жизнью и смертью, после которого человек попадает в рай или ад? Может быть, так выглядит чистилище?

Да нет же, это обычный процедурный кабинет! Почему меня не покидает это странное чувство пустоты? Я правда рада такому исходу событий. Но успокоиться мне не даёт тот факт, что я совершенно не чувствую боли. Последнее, что я помню – резкий поворот машины, скрежет металла, дикий вопль Лиссы, жуткий грохот, неописуемый страх и жгучая боль! Надеюсь, что это больше никогда не повторится. Лучше на своих двоих, чем такие поездки на машине с ветерком!

Тут я решаюсь наконец-то опустить глаза и отпустить бедную кушетку. Все те же джинсы, все тот же лак на ногтях и... ни одной царапины! Будто ничего не произошло! Интересно, с другими частями тела, также? Очень на то надеюсь. Дедушка бы сказал, что я в рубашке родилась! Кстати о дедушке, надо срочно позвонить родителям.

Раз, два, три – я медленно поднимаюсь со скамьи. Голова ясная и светлая, как в теплый июньский день, на ногах стою твердо, прямо сейчас готова бежать кросс за сборную школы. Получила ли я сотрясение? Может быть, нахожусь в ужасном шоковом состоянии и из-за этого не чувствую боли? Становится немного страшно"...

В тот момент мой мысленный монолог закончился, потому что я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. «Боже, вот стою тут как дура, а на меня кто-то смотрит. Как давно на меня пялятся?». Я обернулась и увидела рыжеволосую девушку с яркими зелеными глазами. Такая аккуратная, тоненькая, будто прекрасная фея из детской сказки. Думаю, таких проклятых красотой девушек сжигала на кострах инквизиция. Медсестра: если бы не красный крест на халате, я бы подумала, что она ангел. В голове роились вопросы, но ничего дельного я сложить не могла. Хорошо, что девушка решила первой нарушить это гробовое молчание:

Имбирное печенье

Твердо, стоя на ногах, точно удостоверившись, что я готова бежать кросс за честь школы (никогда не знаешь, чего ожидать от жизни), я медленно отправилась на поиски комнаты отдыха. Долго искать не пришлось: сохранив трезвость ума и, кажется, немного рассудка, я, к счастью, не разучилась читать и вскоре уже осматривала самую приятную комнату в этом здании.

Белые отштукатуренные стены, кафельный пол, подвесной потолок с яркими лампами, белый кожаный диван... Даже рамы у картин были белые! Казалось столько белого в одной комнате должно ослепить, как инфракрасный луч, но напротив, такая обстановка внушала спокойствие и умиротворенность. На белом придиванном столике красовалась прозрачная стеклянная миска с обещанным имбирным печеньем аппетитного вида. Обычно я бы не отказалась от пары-тройки печенюшек, но не сейчас.

Присев в уютное, мягкое кресло, я закрыла глаза и стала пытаться представить хоть что-то волшебное, как я делала раньше. Знаете, воображение представляется мне безграничным космосом. Частенько в томительном ожидании мамы с работы или на скучном уроке химии в школе я могу так забыться не на один десяток минут и придумать целую сотню различных событий, которые никогда не произойдут.

«Нет, ничего не выходит!». Словно кто-то беспощадно вырвал всю мою фантазию, разорвал на куски и развеял по ветру. Лишь одна фраза томилась в плену моего сломленного разума: «Скорей бы домой!». Посоветовавшись с моим внутренним я, мы твердо решили сходить в уборную, кто знает, может у меня на голове полный беспорядок? «Забота о внеш-нем виде это важная задача девушки в любое время, как историческое, так и время года» – говорила моя бабушка. У нее с внешним видом всегда был порядок, как и у мамы, и у сестры. Одна я уродилась неряхой, наверное, в отца-музыканта.

Встав с райского сиденья, которое будто уговаривало посидеть меня еще немножко, я поняла, что нужно выйти на разведку, иначе эта устрашающая тишина и тревожная неизвестность просто сведут меня с ума.

Первым делом я подошла к телевизору, который никак не хотел включаться. Пыталась открыть окно, но и оно не поддавалось моим отчаянным попыткам. В комнате приятно пахло каким-то ароматическим маслом, возможно иланг-илангом, запах был смешан с чем-то едким и неприятным. Наверное, так всегда пахнет в больницах (к счастью, мне в жизни не пришлось быть ознакомленной с перечнем медикаментов). Окинув грустным взглядом прозрачную миску, я мысленно извинилась перед миссис Рубинс, но тут же была обрадована тем, что печеньки высказали мне огромное почтение за то, что я спасла их имбирные жизни, и даже позвали меня в гости еще раз. Слава богу, мое воображение возвращается, ведь без сказки в этом мире жить просто невыносимо.

Переступив порог комнаты, я удивилась еще больше: холл был пуст. Куда же делись все те люди с огромными пакетами, что обычно приходят навестить своих друзей и родственников? Ругающиеся пациенты, недовольные старушки и прочее население центральной больницы? Тишину нарушал лишь треск потолочных ламп, которые моргали, словно дядя Эдуард с врожденным нервным тиком.

Только сейчас я поняла, прежде бывая в этом месте крайне редко, что здание больницы не просто большое, а огромное! Одиннадцать этажей, где пребывают на лечении люди всех возрастов со всего города и пригородов! Наш город относительно невелик: одна школа, одна больница, парочка детских садов. Зато огромное количество милых домиков, построенных еще в начале прошлого века. Ну и, конечно, торговые центры, их в Аинсвуте бесконечное множество, как и кофеен, и магазинчиков-кондитерских. У Аинсвутцев просто огромная страсть ко всему сладкому! Лично я, могу питаться одними лишь шоколадками, при этом даже не смотреть на другие продукты. В нашем городе именно сладости сплачивают самых разных жителей. По крайней мере, мне всегда так казалось.

Раз-два-три. Ступор. Словно меня сковали острой ледяной цепью, я просто не знала куда идти. «Уборная, кажется, туда я хотела пойти дальше?». Ноги вдруг стали ватны- ми, мне расхотелось двигаться, почему же...Да. На меня определенно кто-то смотрел! Вам ведь знакомо то чувство, когда вы просто уверены, что кто-то пялится на вас без зазрения совести. В свою защиту вынуждена сказать, что именно пялится, а не следит, как я упоминала ранее. «Я что, музейный экспонат? Это уже никуда не годится, сейчас я развернусь и все выскажу этому нахалу!».

– Агнесс! Агнесса!

Раз, два, три. Тремор. Сколько ледяных брызг я почувствовала за последний час? «Это определенно голос Эллы! Как такое возможно?!». Я резко обернулась и даже моргнуть не успела, как очутилась в объятиях своей бабушки. Эта родная теплота, этот знакомый до боли аромат духов Lacoste...Как же мне этого не хватало! Я знала, что мне придётся приложить некоторые усилия, чтобы прояснить ситуацию. Все было слишком запутанно, сродни сюжету психологического триллера.

– Бабушка, ну перестань, задушишь же! – Я засмеялась и отстранилась от нее. Элла взяла мое лицо в ладони и засияла:

– Ты так выросла! Настоящая невеста! Сколько тебе уже? Восемнадцать?
– Семнадцать...почти. Скоро будет. И замуж я выходить пока не собираюсь!
Кто-то снова окропил меня ледяными брызгами. Я сбилась со счету, сколько раз за последнее время я ощутила это жуткое чувство? В голове всё смешалось: это Элла или моя мама? Бабушка выглядела явно лет на тридцать моложе, чем тогда, когда я видела ее в последний раз. Те же рыжие кудри, тот же блеск в глазах, но все как-то натуральнее, естественнее и свежее. Как такое возможно? Возможно ли больше не использовать слово возможно?

Бабушка продолжила:

– Семнадцать? Мы тут совсем за временем не следим! Эх. Что такое, дорогая? – Она определенно заметила мое волнение.

Кто я на самом деле

У вас бывало такое чувство, что вот-вот должно что-то случиться? Конечно, бывало. Это обычная, присущая каждому человеку, интуиция. Вот, например, вы идете по улице, и что-то заставляет вас обернуться! Что же это такое? На вас устремился юный велосипедист, который, раскинув руки ласточкой, окунулся в полные немыслимых волшебных мечтаний фантазии. Вы, конечно же, скажете, что это все характерные звуки двухколесного транспорта, именно они заставили вас обернуться. Но нет. Дело совсем не в этом. Просто где-то внутри, в вашем запутанном подсознании сработал датчик, как датчик на камере слежения в ювелирном магазине на Майской улице, когда парочка воров преклонного возраста в черном трико решила поиграть в Бонни и Клайда от скучной пенсионерской жизни. Сколько же шуму они тогда наделали! Но речь сейчас совсем не о них. А именно об этом чувстве. Вчера, во время подготовки к вечеринке, во время самой вечеринки и после, меня не покидало чувство страха. Я каждые пять минут думала о всевозможных ситуациях, в которые я могу попасть. Это ведь все не просто так! И что бы вы думали? Да, интуиция меня не подвела! Такая неудачница как я попала в автомобильную аварию: вполне ожидаемо, с самого рождения я словно самый намагниченный магнит притягиваю к себе всякие неприятности! Но сейчас все было по- другому. Такая вот я, невезучая неряха...умерла.

Внутри всё сжалось, мысли стали бегать туда-сюда, будто в здании под названием «мозг» начался пожар. Я стояла спокойно, чего не скажешь о моём сердцебиении: теперь я почувствовала, что значит выражение «сердце выпрыгивает из груди». Столько неприятных ощущений как за последние двадцать четыре часа, я могла почувствовать только, находясь в плену африканских туземцев каннибалов. Хотя сравнивать мне не с чем: какое несказанное везение!

«Что произошло?!» – это был один единственный вопрос, который не давал мне покоя, и казалось, не оставит меня уже никогда.

Я присела на стул, где обычно сидят пациенты и ждут своей очереди, и стала думать. «Куда же все могли деться? Тут так тихо, будто это место заброшено. Больница похожа на локацию из франшизы «Сайлент-Хилл». В моем проснувшемся воображении сразу же стали появляться ужасные эпизоды борьбы неудачницы Нессы с чудовищными монстрами, призванными дьяволом, чтобы истребить род человеческий. «Боже, ну почему ты не могла подумать о плюшевых розовых пони и цветастых бабочках? Весь страх от одиночества. Я здесь одна, поэтому мне и страшно. Сейчас придет моя бабушка и отвезет меня домой. Моя мертвая бабушка».

В моем воспаленном сознании начали вырисовываться еще более странные картины, чем прежде. Первым вариантом событий был следующий: сейчас мы поедем домой, меня накормят фирменным маминым штруделем, я лягу спать и буду счастлива. Но здесь все слишком гладко для сказочного конца. Второй вариант больше походил на правду: вероятно, я в коме, все кажется мне реальным, поэтому я вижу бабушку, ведь она умерла на Пасху в прошлом году. Казалось, я никогда не перестану скучать по ней, но сейчас, вырвавшись из ее объятий, я захотела, чтобы она исчезла. Да, мне ужасно стыдно, но ведь страх это не самое лучшее ощущение? Третий вариант был просто сумасшедшим! Я умерла и попала в пункт моего распределения, в голове показывали немое кино: лысый пузатый мужчина маленького роста в сером костюме, словно один из юристов из конторы на Садовой улице, сидит за столом и задает вопросы, записывая ответы в анкету. Тут появляются субтитры: «Ну как вы думаете, мисс, вы попадете в ад или в рай? А что вы думаете насчет чистилища?».

Тик-так, тик-так: «Что было бы, если хоть кто-то мог прочитать сейчас мои мысли? Я бы сгорела от стыда». Я встала и прошла за угол в уборную, как будто хорошо знала дорогу. Кажется, туда я изначально собиралась. Мне надо было освежиться. Холодная вода из больничного водопровода не имела ничего схожего с термальной, но каким-то образом моя кожа засияла. «Что со мной? Грим? Кожа словно фарфоровая! Вчерашний глупый прыщ словно испарился! Спокойно, Несса, у тебя просто галлюцинации от перевозбуждения, вот и все». Умывшись, я сильно зажмурилась. «Что будет, если я вновь открою глаза? Эти глупые картинки не дают мне покоя! Да, я боюсь того, что у меня на голове появятся змеи, кожа покроется волдырями, нос станет, как у горгульи. Это не беспокойство о внешности, вовсе нет! Это беспокойство о неизведанности, глупая боязнь чего-то нового».

Раз-два-три: я открываю глаза. От яркого света рябит, обстановка угнетает, руки дрожат, да и сама я вся трясусь от холода. Я была бледна, и показалась себе жутко классной, как в том девчачьем фильме про вампиров, как в “Сумерках”. «А могла ли я стать кровососом? Это же круто!». Глупая картинка NoXXX: красавчик вампир выходит из туалетной кабинки и уводит меня отсюда в темный мистический лес.

«Какая же я классная! Это зеркало отчаянный врунишка! Разве ты не боишься, что я разобью тебя за сладкую ложь?».

Мои русые волосы с отчаянной каймой рыжины лежали очень ровно, словно были уложены, они блестели при свете лампы. Пряди, окрашенные в зелёный очень мне шли, будто я уже родилась с ними. В голове послышался голос мамы: «Зачем ты испортила свои волосы, это смотрится нелепо! Бестолковая, у тебя совсем нет вкуса!». Юношеский максимализм, это, кажется, так называется. «Эх, мам, я тебе сейчас понравлюсь, не знаю, что со мной случилось, но так я выгляжу гораздо лучше!».

Глаза. На что при первой встрече с человеком вы смотрите? Лично я – на глаза. Может быть, они карие, может быть, они узкие, может быть, отягощённые житейскими заботами, а может быть, обрамлённые гусиными лапками от частых и искренних улыбок? Может быть, безнадежные, а может быть вселяющие надежду в людей. Может быть, они заплаканные, а может, и счастливые. Может быть, яркие? Или тусклые, как перегоревшая лампа? При любых обстоятельствах глаза остаются отражением твоего внутреннего мира. Мои сейчас не вселяли надежды, не высказывали отдельных чувств, они просто горели. Горели ярким синим цветом, как сапфиры на парадном ожерелье моей мамы. Я не могу сама сказать, что я вижу в них, но, наверное, это растерянность».

Сквозь волшебные очки

Вы когда-нибудь задумывались, сколько чудесных мелочей влияют на общее восприятие красоты мира? Я уверена, что да. Конечно же, не в один из тех дней, когда вас облил лихач на спортивной машине или порвался пакет с продуктами по пути из супермаркета. Ну и, естественно, не в тот день, когда вы не смогли купить свой любимый журнал и ни в один из пяти ближайших супермаркетов не завезли ваше любимое мороженое. А в один из тех ясных солнечных деньков, когда вы не спеша прогуливаетесь по городу в поисках чего-то нового и необычного, но так это и не найдя, начинаете замечать то, что никогда до этой поры не замечали! Если вы живете в мегаполисе, то наверняка каждый день видите надоедливые серые громадины, возвышающиеся над городом. Все это кажется вам обычным, скучным и совершенно привычным. Постойте, но что же это? Прекрасное величественное дерево, с бесчисленными зелеными пайетками! Еще одно! И еще одно! И тут вы слышите чей-то нежный тоненький голосок: «Мама, смотри, это облако похоже на зайчика!». Следом, обернувшись, вы решаете удостовериться, что это именно так, не обманул ли этот непоседа свою маму? Поднимаете голову и раз: это действительно так! Решив, что продолжать эту бесконечную игру с природой вы не можете, вы проходите дальше, мимо суетливо бегущих, таких же, как и вы совсем недавно, граждан. «Здесь всегда стоял этот памятник?» – спросите вы. «Конечно же, нет, – ответит вам ваш внутренний голос, – он стоит здесь с тех пор, как его поставили!». В воздухе витает дух истории! В каждом камне, в каждой тротуарной плитке, в каждом здании непринужденно порхает этот дух. Подхватывая жизненный ритм окружающих вас людей, вы продолжаете спешно блуждать по городу. Вы пробираетесь сквозь толпу, вам нечем дышать, вас толкают туда и обратно, наступают на ноги, задевают сумку! Но стоит лишь только выбраться из этой давки на огороженный для зевак участок в парке, вы вспоминаете, что еще в раннем детстве, когда отец учил вас кататься на велосипеде, именно здесь вы разбили коленку. Он подошел к вам и сказал: «У всех бывают взлеты и падения, нужно лишь уметь с достоинством их переживать!». А потом вы пошли есть мороженое в кафе напротив, или на аттракционы, или просто отправились домой: не важно! Важно лишь то, что всё взаимосвязано. И даже ваш серый надоедливый город связан с приятными и радостными моментами из прошлого.

Одно из моих любимых занятий: слежка за горожанами. Да-да, не смейтесь. Это не такая слежка, как в шпионских фильмах, а скажем так — наблюдение. Только тогда я понимаю, что все мы разные, что у каждого есть свои необыкновенные качества и достоинства. Всё заключается не только во внешности и в манере одеваться, а именно в привычках, в каких-то особенностях и странностях. Так кто-то цепляет причудливой родинкой над верхней губой, кто-то своим тонким запястьем, кто-то тем, как убирает волосы, а кто-то просто тем, как дышит. Кто-то очень застенчив и вызывает этим интерес, а кто-то наоборот любит, когда к нему обращено вселенское внимание. Кто-то любит кофе со сливками, мятную жвачку и желейные мармеладки в форме черепашек, а кто-то любит есть индейку с жирным соусом, запивать яблочным соком, а потом усаживаться в удобное кресло и смотреть «Одинокие сердца». Кто-то сначала съедает не очень вкусную конфету, а самую вкусную оставляет напоследок, а кто-то наоборот. Кто-то любит читать фэнтези, а у других бегают мурашки по коже от одного упоминания слова «детектив». Кто-то встает рано и плотно завтракает, а кто-то любит поспать до полудня и не есть вовсе. Кто-то всегда смотрит в пол при ходьбе, а кто-то ходит с высоко поднятой головой, вовсе не от того, что у него завышенная самооценка, а просто потому, что с интересом смотрит на окружающий мир. Кто-то боится собак, а кто-то вздрагивает при каждом упоминании о детях. У кого-то очень большие глаза, но через них нельзя увидеть даже толики красоты мира, а лишь надменную пелену; а чьи-то узкие, но блестящие глаза видят всё волшебство, что таится даже в самых темных и неизведанных уголках вселенной.

Другое мое любимое занятие: любоваться природой. Я даже где-то читала, что в Японских школах есть такие уроки! Только представьте себе, как сидите на мягкой шелковой траве и смотрите на цветущую сакуру. Но и тут, совсем рядышком, если хорошенько приглядеться, можно увидеть прекрасное. В городе, в деревне, на побережье, в любой точке земного шара. Человек создан именно для того, чтобы чувствовать и бережно хранить этот дар. У нас в Аинсвуте долгая и холодная зима, и это мне всегда жутко не нравилось. Но почему-то именно в этот год, я прониклась всеми прелестями настоящей зимы, даже морозы меня не пугали: в глубоком одиночестве я часами бродила по досконально изученным улицам и считала снежинки. Может быть, просто нужно проживать каждый день как последний? Думать, что эта снежинка последнее, что ты видишь? Эта зима была именно такой: каждый день я ценила и берегла, боялась проснуться и понять, что весь снег растаял, и вот уже распускаются первые весенние цветы. Но как только начало теплеть я совершенно забыла о своих зимних переживаниях, стала жить как раньше и ничего не замечать. Н-и-ч-е-г-о. Наверное, потепление одурманивает сознание, хочется скорее снять теплые куртки и идти в парк, ни о чём не думать и забивать голову всякой подростковой ерундой…

Ах, да, к чему это я? Именно в этот день, в мой первый день в новом мире, я начала осознавать все прелести и тонкости моего существования на земле.

Я вышла из больницы и зашагала по узорным плиточным ступеням размеренно, потихоньку вдыхая свежий утренний воздух. Ноги подкашивались, вероятно, от действия лекарств. «Так странно, я ведь чувствовала себя прекрасно еще пару минут назад. Единственное, что меня сейчас радует, так это погода. Так приятно. Не тепло, не жарко — настоящий июньский день».

– Милая, ты идешь? – позвала меня Элла, которая в мгновение ока оказалась на парковке.

Яблочный пирог, или всё проясняется. Часть первая

Мы ехали очень медленно, вероятно Элла боялась, что мне снова станет плохо. Жуткие картины вновь мелькали перед глазами, но я, устремив свой взгляд в окно, заставила себя отвлечься. Казалось, что город остался прежним, но что-то в нём настораживало. На улице, по которой я проходила сотни раз, оказался крошечный магазин детских товаров. Выглядел он уютно в такой оживленный час, но в то же время был до боли мне незнаком. Будто я вернулась в свой родной город через много лет, когда все в целом осталось привычным, но мелкие детали все же претерпели изменения. Так может быть, меня действительно не было здесь долго? И вообще, какое же сегодня число?

На улице толпилось ужасное количество людей, что довольно странно для нашего маленького, тихого и забытого всеми города. Про нас никогда не говорили на центральном телевидении, о нас не писали в знаменитых газетах, классные группы не приезжали к нам с концертами. По правде говоря, ничего интересного здесь и не происходило, жизнь текла размеренно и одинаково. Но сейчас людей было очень много, и даже если кто-то нечаянно задевал прохожего, тот мило улыбался и семенил себе дальше. Я пыталась разглядеть в горожанах хоть какое-нибудь знакомое лицо, но напрасно. Я не знала никого из них!

Ветер дул из открытого окна, и я стала чувствовать себя чуть-чуть лучше. Столько не укладывалось в голове, но я решила спросить обо всем у Эллы дома: домашняя обстановка всегда усмиряла ее пыл, с бабушкой нельзя говорить о серьезном в машине.

Я решила включить радио, послушать музыку, которая всегда могла меня успокоить и помочь мне справиться с каким-либо абзацем в моей книге жизни.

На магнитоле было очень много разных кнопок, и я нажала первую попавшуюся, какая разница, что мне сейчас слушать. Ди-джей продолжил, видимо свой и без того длинный монолог:

– Думаю, что сегодняшняя погода щедро дарит всем отличное настроение, а вместе с нашей музыкой ваш день должен быть безупречным! Сегодня двадцатое июня две тысячи двенадцатого года, с вами Лекс и вы слушаете наше «Солнечное радио»!

Далее зазвучала совершенно незнакомая мне поп-песня про какие-то горячие летние танцы. Я даже приблизительно не знала, чей это может быть голос, техника исполнения казалась мне очень странной для музыки двадцать первого столетия. Словно кто-то дерзко наложил современный бессмысленный текст на старый добрый джаз и ускорил весь этот микс в диджейской программе. Я ожидала услышать Риану, Лану Дэль Рэй, Джастина Бибера на худой конец! Поймать неуловимую рок станцию было почти невозможно. Но все же я кое-что узнала. Двадцатое июня. «Значит, со дня аварии прошло всего два дня, а на улице все изменилось, будто прошли десятки лет!»

Машина замедлила скорость, и я поняла, что мы подъезжаем к дому. К моему родному дому, где я родилась, выросла и знала каждый уголок и имела личное укромное девчачье местечко на чердаке. Машина совсем не заерзала на нашей неровной подъездной дорожке, и от этого мне стало не по себе. Неужели папа, наконец, её выровнял? Мы подъехали к гаражу, Элла нажала что-то на сенсорном мониторе, и ворота открылись.

– Выбирайся, Несси. Вот мы и дома!

В гараже пахло по-другому. Всегда здесь чувствовался едкий запах краски и машинного масла, а сейчас тут пахло так, словно гараж был цветочным магазином. «Ох, бабушка! Странно, в правом углу обычно стояла гитара и ударные Чака. Куда это все делось?». Элла закрыла машину, и на ватных ногах я вышла из гаража. По небу все еще двигались сиреневые пятнышки.

Стоило мне только окинуть взглядом дом, как я в отчаянии застыла. Мой дом, родные стены, все казалось мне чужим. Красная кровля крыши, молочные стены, массивная дверь, небольшая беседка и арка в сад – все было другим. Скамейка на пристройке была другая, не та обычная розовая, которую мы с сестрой покрасили в детстве. Она была новая, с дорогими мягким чехлами. Другие вопросы стали разъедать меня изнутри: почему дом так изменился? Почему никто не вышел нас встречать? Я с опаской вошла за бабушкой внутрь. Вроде бы в свой дом, но уже чужой.

В небольшом холле, как всегда было светло и пахло сиренью. Такие мелочи обычно были само собой разумеющимися, а теперь казались чудесным напоминанием о доме. Я сняла куртку и повесила на лакированную деревянную вешалку. «Странно, на вешалке всегда весело много курток, так же, как и на тумбе было много обуви. Будто в этом доме бабушка живет одна». Я прошла направо на кухню вслед за Эллой и села на дальний стул.

– Милая, ты, наверное, голодна. К счастью, утром я приготовила свой фирменный яблочный пирог! Давай, подкрепляйся! – сказала Элла немножко нервно. – Признаться, здесь мы не испытываем чувства голода...

Бабушка была так заботлива и мила, что, несмотря на обстоятельства у меня сразу проснулся аппетит. Однако после её последних слов желание наброситься на изумительную выпечку решительно уплыло на необитаемый остров.

– Бабушка... Теперь ты можешь мне все объяснить? – Я старалась казаться беспристрастной настолько, насколько позволяли мне мои актёрские способности. А ещё, с каждой секундой, проведённой с Эллой, от меня сбегали сомнения по поводу её личности. Всё-таки, это она. Это моя бабушка.

Элла сделала большой глоток воды, а после посмотрела на меня. В её глазах было столько жалости, будто я неизлечимо больна!

– Агнесса, родная, ты должна понять одно: так будет всегда. Ты не сможешь вернуться туда, как бы ты не хотела! Некоторые, конечно, говорят, что это возможно, ведь люди и здесь пропадают, а это значит, что...

Яблочный пирог, или всё проясняется. Часть вторая

Мы часто думаем о том, как хорошо было бы вернуться в детство. Это самая беззаботная пора в нашей жизни, но также и самая быстротечная. Почему в детстве все так хотят вырасти, а в зрелом возрасте стать ребенком? Весь этот год я ужасно хотела остаться именно в этом возрасте. Шестнадцать лет – разве не самый классный период? Юношеские прыщи можно пережить, нежели морщины и возрастные болячки! Разве не чудесно быть вечно молодым? Столько всего можно переделать! Может быть безумцы, ищущие философский камень, совсем даже не безумцы? А главное, это, конечно, путешествия. Моей самой заветной мечтой с раннего детства было кругосветное путешествие! Каково это, если ты всегда будешь здоровым и молодым, а? Минутке мечтательного отступления пришел конец, что толку мечтать, если бессмертия не существует? В моём мире нет ни супермена, ни вампиров, ни эликсира вечной жизни. Извините, если порушила ваши песочные замки. Так, о чем это я? Да, о детстве!

Моё детство было замечательным. Я родилась в очень дружной семье. Мой папа Эван – музыкант. У него своя рок-группа, и он до сих пор играет, хотя уже не так отчаянно и пылко, как в молодости. Сейчас он владелец небольшого магазина музыкальных инструментов и оборудования в центре города, недалеко от Макси Молла. Он интроверт, поэтому совсем не интересуется тем, что у меня на душе, в душе, за душой, под душой...Он просто заботится обо всех вокруг и не любит попусту болтать. Когда я родилась, папа решил отращивать свои рыжие усы, поэтому он стал нелепо-брутальным как раз к моему выпускному в начальной школе. Все были в восторге. Особенно школьный охранник.

Мне всегда было интересно, о чём же он думает, например, когда рассматривает коллекцию своих медиаторов или, когда чистит картошку. Всё, что он может спросить: «Какая сегодня погода»? Или поинтересоваться, сделала ли я домашнее задание. Но и этого мне хватает с лихвой, ведь я знаю, что такие мужчины, как мой папа, большая редкость. Может быть, он и подкаблучник, что мне не совсем нравится, но именно на этом строятся самые прочные семьи. По крайней мере, у моей мамы именно такая отговорка.

Моя мама Беата – учитель балета. В прошлом очень успешная балерина, сейчас – хозяйка собственной маленькой балетной школы Аинсвута, куда ходят почти все маленькие кокетки города. И если папа достаточно приземистый и суровый на вид человек, то мама его полная противоположность – белокурая, высокая и статная женщина с мягкими чертами лица. Она всегда, не смотря ни на какие обстоятельства, носит юбки в пол и никогда не делает никаких причесок. Невозможно предугадать настроение этой женщины. Моя мама сущее наказание! Суровый диктатор примерно семилетнего возраста, ведь если ты не положишь ей в сумку обед, то она так и останется голодной. Если ты не заставишь её помочь тебе с уборкой, то будешь до вечера делать все сам. Раньше папа все сваливал на то, что она очень тонкая натура, но я-то знаю, что если дело не связано с балетом, то к маме на коленки тут же садится лень.

Мама и папа очень любили друг друга (возможно, любят, и сейчас, знаете, я не очень разбираюсь в этом нежном чувстве). Они познакомились на папином концерте, когда ему было семнадцать, а маме шестнадцать. С тех пор прошло уже двадцать пять лет, а они до сих пор вместе.

Самая старшая из нас Саманта, моя сестра, которую я очень люблю. Пять лет разницы в возрасте для нас не играют большого значения, поэтому мы с ней лучшие подруги. Саманта всегда была моим идеалом: стройная, миловидная, с большими голубыми глазами, рыжими как у отца шикарными волосами. Грациозная, величественная. Конечно, сказалось балетное прошлое: с трёх лет мама учила её этому искусству и даже сейчас она хорошо танцует. Беатрисса всегда гордилась ей, наверное, в этом я и завидовала сестре. Но упрекнуть маму в меньшей любви и ласке, я никак не могу. Вокруг Саманты всегда вилось много парней, причём самых популярных, вот почему еще я ей завидовала. Но в первую очередь, она была моим образцом для подражания, идеалом, которым я безудержно восхищалась. Мне с моим небольшим ростом и странного цвета волосами всегда было неловко находиться рядом с сестрой, я понимала, что я – бета-версия, а она 2.0. Но спустя время до меня, наконец, дошло, что она совсем не видит между нами разницы и считает меня такой же, как и она. Когда мы стоим у зеркала, она любит говорить о том, что мы очень похожи, даже находит этому дока- зательства, тем самым успокаивая меня и мою дотошную самооценку.

Моего старшего брата зовут Чарльз. Разница у нас всего два года, но я иногда считаю себя старшей. Он совершает слишком много необдуманных поступков, из-за которых родителям очень достается: общество любит судить о людях, ничего о них не зная. Чак такой же обезбашенный, как и папа в его возрасте: он сколотил свою группу, играет на городских концертах и в клубах. Ещё он обесцветил свои и без того светлые волосы и ходит в спортзал. В общем, мой брат безумно любит быть в центре внимания, а особенно в центре внимания женской половины. В детстве мы очень ладили, сооружали замки из чего попало, проказничали, ставили пьесы для домашних, концерты... Но когда он вырос, то забыл совсем о том, что я его младшая сестра, и отношения между нами стали очень сложными.

Бабушка с дедушкой всегда ссорились. По словам дедушки, в этом проявляется их взаимная любовь. Может быть, наедине они и были нежны и ласковы друг к другу, но только не на людях. Вообще наша семья – одна из самых дружных и веселых в районе, я думаю так до сих пор.

Моё детство прошло среди любящих родителей и дружных сестры и брата. Я была самой обычной веселой и резвой девочкой, которая занималась музыкой. Именно музыкой, потому что мне не так повезло с гибкостью, как сестре. Я могу по праву называться самым неуклюжим человеком в городе. Все попытки мамы научит меня паре балетных па оборачивались полным провалом: разодранные колени от частых падений, вывихнутые лодыжки и прочая ерунда. Тогда отец и привез от бабушки старое еловое пианино, подарившее мне незабываемые моменты и кучу заноз.

Всё, что принадлежит мне

Притча об одиноком Северянине

Пожелал как-то один совершенно обыкновенный, но необычайно усталый человек провести какое-то время в непоколебимой тишине. Да так разозлился он на всё происходящее вокруг, на всё, что издает шум, что тотчас люди перестали говорить, животные перестали издавать какие-либо звуки, птицы перестали петь, и лишь ветер изредка подгонял опавшие листья. Но и этого человеку было мало. Он ещё больше разозлился на весь тот бардак, что творится в мире и пожелал убрать всё, что покрывает землю людскую. Убрать каждую мелочь, чтобы воцарилась пустота.

Человеку снова стало хуже, ведь людям негде было скрыться от своей тишины, и все стояли обок друг друга. Им ничего не оставалось как пристально смотреть на него. Человек разозлился пуще прежнего и пожелал, чтобы и люди, и звери, и птицы и даже насекомые испарились с этой земли.

Но на сей раз человек не просто разозлился, он пришел в ярость от того, что ему стало непосильно одиноко, и сел он на пустую холодную землю и не смог даже заплакать, ибо плача своего он не слышал и плакать ему было нечем.

Так и ходил человек, долго-долго пока не истер ноги в кровь и не дошел до Ларитиана.

***

«Сколько интересно сейчас времени?» – мысленно спросила я себя и разомнулась. Мне казалось, что я просидела так целую вечность: совсем без мыслей, смотря в закрытое окно, словно разгневала злюку Медузу Горгону и превратилась в статую. «Как же здесь душно и темно!». Подойдя вплотную к окну, я застыла: «Мой сказочный сад теперь и впрямь волшебный?». Привычное вам по вечерам небо стало сиреневым! Протерев глаза, я забралась на свой подоконный диванчик, подняла жалюзи нажатием всего лишь одной кнопочки и окунулась в эйфорию вечернего блаженства. Голубовато-розовые облака плавно передвигались по нежно-лиловому предзакатному небу. Воздух оказался тоже совсем иным, более свежим и волнительным, чувственным и глубоким. Вся эта обстановка внушала сладостное спокойствие, все дурные мысли улетели, как только я открыла окно. Каким чудесным оказался наш сад! Все цветы, деревья и кусты, словно сами выбрали себе место обитания! Раньше мама сажала растения, будто бы расставляла солдат на параде, с филигранной точностью подрезала все кусты, что меня ужасно раздражало. А за это ей давали первые места на городском конкурсе садоводов шесть лет подряд! Наверное, просто я такая неряха и люблю, когда везде царит творческий, но, конечно умеренный, беспорядок. А что сейчас? А сейчас всё так, как и должно быть! Растениям комфортно: нежные белые нарциссы клумбочками стоят не в ряд, а хаотично разбросаны по периметру, что придает саду некую дикость; за ними ярко-огненные страстные флоксы создают причудливые волны, которые разбавляют всю гамму сада. Контрастные синие гладиолусы решили больше не стоять в шахматном порядке, казалось теперь они действительно захотели побыть в роли шахматных фигур и расположиться фривольно. «Ну, ни за что на свете не поверю, что все это могла сделать Элла! Кто же этот чудо садовник с богатой фантазией?»

Вспомнив, что я хотела узнать, сколько же сейчас времени, не закрывая окна, я спустилась вниз. Бабушки не было дома: кардиган не висел на вешалке, сумка не лежала на комоде, зато на зеркало была приклеена яркая флуоресцентная бумажка с посланием от Эллы. «Отлучилась по очень важному делу, ложись спать и обязательно поужинай! Целую, Бабуля». Бабуля?! Ну, надо же, как мы заговорили. Я прошла в кухню и посмотрела на большие настенные часы, в форме ромашки. Уже половина восьмого. Машинально сев за стол, я стала прокручивать в голове картинки всего произошедшего за сегодняшний день. Дабы не обидеть Эллу, я съела целых два куска пирога и выпила стакан лимонада из графина. Честно говоря, я даже не могла ощутить вкуса из-за волнения. А наполненности желудка я не могла ощутить по определению. «Здесь нет совершенно никакой физиологии... Да я же не смогу нормально питаться! Интересно, какие у бабушки могут быть здесь дела?». Убрав за собой посуду, я, совершенно опустошенная от роя мыслей, поднялась наверх.

Приятный вечерний уличный воздух наполнил комнату ароматами цветов. Дышать стало легче, хотя нужно ли здесь дышать? В голову сразу пришла навязчивая идея принять ванну, поэтому я пошла в шкаф и разделась. Мне хотелось смыть с себя всю новую информацию, смыть с себя все эти слова о смерти и новой жизни. «Какими бы удобным и не были кеды, усталость сделала свое дело! Или я настолько себя накрутила, ведь «здесь нет никакой физиологии», а значит, и устать просто невозможно!». Затем, войдя в соседнюю дверь, я включила воду, и ванна стала постепенно наполняться прозрачной, словно горной, водой. Проведя рукой по влажной поверхности, я ощутила непередаваемый трепет, волнение, возбуждение и свободу. На море я была всего один раз, незабываемый и великолепный, но даже тогда, впитывая всё блаженство той необычной воды, я не получила такого эффекта, как в своей ванной в этот день. Что уж говорить об океане, с ним я сравнить никак не могла, такого счастья мне в жизни испытать пока не доводилось. Подумав, что ванна без пены, это совсем не ванна, а наполненная водой емкость, я стала разыскивать свои привычные баночки со средствами личной гигиены в шкафчике около зеркала. Ну, чего ты ожидала? Что любимые шампуни и гели для душа будут томиться там, в ожидании твоего возвращения со злополучной вечеринки? Взяв какой-то странный пузатый бутылёк из затемненного стекла, я бухнула всё содержимое в тёплую воду. В комнате запахло шоколадом: больше всего на свете я люблю шоколад! Когда ванна наполнилась до конца, я забралась в свое временное убежище. Я была так счастлива, что, наконец-то, могу расслабиться. Мне не хотелось раскладывать всё пережитое по полочкам, но мысли в голове бегали, как хомяк в колесе клетки. «Если этот мир действительно такой же, как тот, почему умирать так страшно? И почему никто не знает об этом, если жить здесь здорово? Мне пока не очень тут нравится. Я не знаю, что мне делать, чем заниматься? Пойти на работу? В том мире весь июнь мы с ребятами должны были делать ремонт в школе, платить за наши шалости: разбитое окно, подожжённый кабинет химии , а ещё следить за первоклассниками в летнем лагере. А тут я, вероятно, целыми днями буду сидеть на кровати и пялиться в окно. Какое разнообразие, всю жизнь мечтала о таком! Хотя, если это такой же мир, я смогу ходить по магазинам, тут наверняка есть книжный! Какой книжный, Несса? Нет, пока я не могу никому здесь доверять. Даже бабушке. Добро пожаловать в Зомби Лэнд!».