Возвращение Дракона

Глава 1. Возвращение домой

Шины мягко шуршали по ровному чёрному асфальту. В салоне славно пахло кофе и ароматизатором-ёлочкой, прикреплённым к торпеде. Из динамиков доносилась лёгкая популярная мелодия, уверяющая, что он вернётся, а она дождётся. На часах горела красная цифра 23, и ночь вступила в права, но здесь, на кольцевой автодороге, у неё не было власти. Светодиодные фонари и фары прогоняли тьму прочь, и ночь здесь никогда по-настоящему не наступала. Таня украдкой щипала себя за руку, чтобы убедиться, что происходящее с ней не сон и не болезненный бред, и все равно не верила. Какой-то час назад она сидела в гостиной Жослена, где всё ещё пахло клеем после недавнего ремонта, и вот Мангон выдернул её в другой мир. Без предупреждения и вопросов, так, будто это само собой разумелось. Будто Таню можно было таскать туда и сюда между мирами, попеременно отбирая всё важное, что ей удавалось найти. Голова немного гудела от перехода, запаха бензина и выхлопных газов, от которых она отвыкла, и казалось, что реальность расползается под пальцами, срастается с миром грёз.

Мангон сидел рядом, прямой и напряжённый, но молчаливый. Не отрываясь, смотрел в окно, и на лице его отражались красные отблески стоп-сигналов. Таня то и дело косилась на него, ожидая реакции, но он оставался спокойным, словно высеченным из мрамора.

— Олег, — Таня подалась вперед и заговорила по-русски, — а мы можем проехать через центр?

— Вам же на юг Москвы? Долго будем ехать, — отозвался водитель. Он был славным парнем, этот Олег. Немногословным, но от него веяло благожелательностью и восторженным трепетом. Так мальчишки смотрят на фокусников, что достают из шляп голубей. Или в совсременном мире уже не достают? – По МКАД быстрее.

— Да, но он же не знает этого.

Олег посмотрел в зеркало заднего вида и понимающе, лукаво улыбнулся.

— Что, хотите похвастаться столицей?

— Вы же понимаете меня, — зашептала в ответ Таня. — Давайте его удивим!

И Москва удивляла. Таня и забыла, насколько её родной город большой, красивый и яркий. Машина съехала с кольцевой дороги на Ярославское шоссе, и Таня с удовлетворением заметила, как Мангон прильнул к окну. А спустя пару мгновений и сама задохнулась от восторга.

Сначала с обеих сторон тянулись многоэтажные панельные дома, коричневые и серые, и в них тепло светились окна, и в каждом происходила своя история, своя судьба. А потом спальные районы остались позади, и перед Таней развернулась другая Москва, горделивая, парадная. Она выступала перед гостями, словно богатая дородная купчиха, нарядная и ароматная, строгая, но щедрая. Появились величественные сталинки, массивные, основательные, с правильной геометрией и скудным чётко выверенным украшением. Затем их сменили особняки и доходные дома, сияющие обновленной краской. Они подсвечивались лампами, из-за чего казались особенно праздничными. Уютно горели окна кофеен, в которых неспеша ужинали гости, с витрин магазинов смотрели слепыми глазами манекены, иные стекла украшали рекламы и плакаты. Мимо них шли люди, и их было так много, что Тане, привыкшей к сдержанному Илибургу, сначала стало чуднО и немного неуютно. Прохожие выбрали в тот вечер легкую одежду, они сами были легкими и свободными, не скованными бессмысленными правилами этикета и тугими костюмами. У входа в парк музыкант играл на контрабасе, и обрывки его музыки долетели сквозь открытые окна.

Олег свернул на третье транспортное кольцо. Москва поражала видами, врывалась запахами и звуками. Не было ни одной минуты, чтобы она не шумела, не шуршала, не пела и не гудела. Таня и забыла, как захватывает столица, как может закрутить в свой ритм и подгонять, подгонять до бесконечности, пока не свалишься без сил.

— Ваш мир, — проговорил Мангон впервые за долгое время, — он прекрасен.

Он посмотрел на Таню, и в глазах его светился искренний мальчишечий восторг, какой он испытывал разве что прыгая по крышам. Это чувство заставляло его лицо светиться, скрывало морщины и следы прожитых лет, делало его по-настоящему живым, намного более человечным, чем когда-либо.

— Это что, — улыбнулась Таня, трогая его за предплечье. — Сейчас ты увидишь настоящие небоскрёбы. Ну же, смотри скорее!

Она подалась вправо, ближе к Мангону, практически легла на него, заглядывая в его окно. В тот момент она не думала о приличиях, острая радость захватила почти всё её существо, и она нуждалась в том, чтобы разделить эту радость с человеком, вдруг оказавшимся самым близким на свете.

Адриан выдохнул смачное ругательство, когда район Москва-Сити предстал перед ним во всем своём величественном великолепии. Башни, светящиеся прямоугольниками окон, взлетали в небо и растворялись среди коричневых мазков облаков.

— Это невероятно, — продолжал Адриан, положив металлическую руку на лохматую макушку Тани. — Весь этот свет… Это топливо вроде тверани?

— Нет, это все электричество, — отозвалась та. — Однажды и в твоем городе так будет.

— Но это же так дорого!

— Не настолько, как у вас. В моем мире электричество проведено почти в каждый дом. Без него остались только совсем старые постройки и глухие деревни. Смотри, а это река Москва.

Река неторопливо несла свои чёрные, словно нефть, воды по закованному в гранит и бетон руслу. На её волнах качались огни города, против течения медленно плыл прогулочный теплоход. С его верхней палубы доносилась музыка и голос ведущего, усиленный колонками. От воды в открытые окна повеяло прохладой.

— Ну что, как тебе? — спросила Таня, испытывая такую глубокую гордость и удовлетворение, будто сама прокладывала русла и возводила небоскрёбы. Мангон посмотрел на неё долгим внимательным взглядом.

— Я видел башни Илибурга, пирамиды Аль-Абура, сады Фахира и Небесного кита северных вод. Я видел саму Великую Матерь, но я не могу припомнить, чтобы что-то так поражало меня, как твой мир, — он протянул руку и убрал выбившуюся белую прядь за ухо Тане. — Теперь я не удивлён, что ты настолько особенная. Вскормленные этим миром не могут быть обычными.

Глава 2. Прикоснись к моему небу

— Хоть не лошадь в этот раз привела, и на том спасибо. Мужика долговязого, тёмного, как араб. Смешно сказать — с косой, как у бабы. И главное, глаза желтые. Он всё стоял и Воробьёва смотрел, будто тот чего дельного когда скажет. А Танюха моя рыдала и всё говорила, что это не сон, не сон.. Приснится же такое, — голос отца дрогнул и затих. И тут Таня проснулась.

Солнце поднялось совсем высоко, и луч его, проникая сквозь щель в шторах, рассекал полутьму, как меч. В тёплом воздухе кружили пылинки. С фотографий на стене смотрела весёлая беспечная Танька в обнимку с Антоном, на одних снимках в компании сборной по каратэ, на других — в гордом одиночестве, зато с золотой медалью на шее. На том фото ей было четырнадцать.

Отец наверняка сидел на кухне, как раз за стеной её комнаты. Таня слышала, как он мешал сахар в чае, и ложечка билась о края чашки. Ей не хотелось вставать. Таня чувствовала себя настолько счастливой, что вынести эту распирающую грудь радость казалось невозможным. Поэтому она замерла и старалась не шевелиться, чтобы не спугнуть счастье.

— Ну ладно тебе, ладно, — раздался женский голос, и Таня нахмурилась. Она его никогда прежде не слышала. — Хоть во сне приходит, и то славно. Значит, хорошо ей там, на том свете.

Таня подпрыгнула в кровати. На каком таком свете? Вся сонливость вмиг слетела. Таня спустила ноги с кровати и обнаружила, что так и уснула в своём привычном белье: кружевной рубашке и панталонах, мягких и удобных. В ящиках осталось белье, но Тане казалось, что на нём скопилась вся пыль времени, и ей не хотелось касаться его. В шкафу обнаружилась старая одежда, и она с удовольствием влезла в домашний хлопковый костюм, после чего выскользнула из комнаты.

— Ты не понимаешь, — глухим голосом продолжал отец. — Она была, как настоящая! И лекарство это на столе. Откуда оно там?

— Сам взял и поставил, — это говорила полная женщина одних с Григорием лет. На ней был просторный льняной костюм, а поверх — фартук с ярко-красными яблоками. Женщина не была знакома Тане. — Забыл убрать, с тобой такое уже бывало. Гриш, не рви сердце, ну, — она присела напротив мужчины и с тоской посмотрела на него, прижимая к груди полотенце. А он только рукой махнул.

Таня привалилась к откосу арки, что вела на кухню, один раз ударила костяшками по косяку, сообщая о своём присутствии. Незнакомая женщина подпрыгнула на стуле, издав пронзительное “ой”, а Григорий тут же вскочил, готовый защищать дом и женщину в нём.

— Вы только сильно не пугайтесь, хорошо? — попросила Таня с виноватой улыбкой.

— Кто это, Гриш? Ты кто такая? — продолжала кричать женщина, а отец растерянно проговорил:

— Танюх, это правда ты что ли?

— Правда я, — сказала Таня, проходя на кухню. — Я же вчера вечером вернулась. Забыл?

Григорий сначала кивнул, потом замотал головой.

— Я думал, сон. Как обычно.

Таня обняла его, заметив мимолётом, что живот у него стал как будто больше. Совсем не думает о сердце.

— Я дома, пап, — повторила Таня. Она была готова повторять это снова и снова, пока не сядет голос и не сотрётся язык.

— Познакомься, Тань, это тётя Люба, — отец обнимал её за талию, прижимал к себе и показывал на незнакомую женщину.

— Какая я тётя, — смутилась та и от досады шлёпнула себя полотенцем по коленке. — Просто Любовь. Приятно познакомиться, Танечка. Много о тебе слышала.

— Ты это вот. Садись, — Григорий засуетился, отодвигая табуретки. А стол остался прежним, белым в крапинку, с петлями сбоку. — Чай будешь?

— С удовольствием, — Таня опустилась на табурет, положила руки на колени. Замолчала.

Она улыбалась, и от улыбки этой начинало сводить щёки. Всем было неловко, и напряжение повисло в воздухе, словно дым. Оно тревожило душу и почти ощущалось физически пощипыванием кожи. В один момент стало ясно, почему в квартире так много поменялось: исчез старый кухонный гарнитур, аптечка перекочевала в гостиную и появился новый диван. И в целом дух дома стал немного другим, незнакомым.

Они стояли рядом, отец и Любовь. Он раскладывал чайные пакетики по чашкам, она жарила оладьи. Изредка они перебрасывались взглядами, короткими, но многозначительными. И по одним этим взглядам Григорий понимал Любу, а она — его. Таня смотрела на две спины: мужскую, обтянутую белой майкой, и женскую, в льняном пиджаке, — и испытывала горькую смесь радости и разочарования. Она догадывалась, что Люба появилась в жизни отца в пору крайнего отчаяния, помогла ему выбраться и пережить пропажу дочери, единственного близкого человека. И наверняка он полюбил её, крепко и трепетно, как умеют любить люди, повидавшие жизнь. Но все равно внутренности крутило от ревности, от детского возмущения, что на их с отцом мир покусилась незнакомая женщина и устанавливает в нём свои правила.

Когда отец повернулся к столу, держа две кружки с крепким чаем, Таня уже взяла себя в руки и, как она надеялась, ни одним движением не выдала смущения. Любовь поставила на стол тарелку с пышными оладьями, жаренными в щедром слое масла. Затем она вздохнула, вытерла руки о фартук и с тревогой посмотрела на Григория. Тот молчал.

— Танечка, ты извини меня, но нам нужно знать, — она снова повернулась к Григорию, коротко погладила его по руке. — Ты пропала. Тебя не было шесть лет. Никаких следов, и полиция была бессильна. И вот ты здесь… Что с тобой случилось?

Таня ждала этот вопрос. Да, они имели право знать, особенно отец. Он склонился над кружкой, но поднял глаза и пытливо смотрел на Таню. Та вздохнула.

— Это невероятная история, — наконец начала она.

— Мы уже поняли, — начала было Любовь, но осеклась под строгим взглядом мужчины.

— В общем… Если коротко, меня украли.

Сказала, как отрубила, и посмотрела на отца: поверит или нет? Он нахмурился, Любовь охнула, приложив руку к груди.

— А разве сейчас такое бывает, Танечка?

— Как видите, — ответила ей Танечка, но смотрела только на отца. — Не думайте, меня забрали не в гарем и не для оказания услуг. Лицом не вышла, — она криво усмехнулась. — Эти люди… Они были оккультистами или вроде того. Вбили себе в голову, что для спасения жизни им нужно принести жертву. Кровь молодой девушки, невинное подношение богине и всё в таком духе.

Глава 3. Когда погаснут гирлянды

Однажды,будучи ещё совсем юным драконом, Адриан нашёл в библиотеке Илибурга забытый всеми документ из старого мира. Он представлял собой несколько пергаментов, чернила на которых наполовину стёрлись из-за времени и песка. Но это не остановило юного Адриана, одержимого Иль-Абуром. Он с головой погрузился в расшифровку и перевод текста. И каково же было его разочарование, когда обнаружилось, что весь труд посвящён свадебным ритуалам. В своих записках автор, назвавшийся Ат-Тетосом, описал и сватовство, и откупные за невесту, и проводы её замуж, больше напоминавшие похороны, и саму свадьбу, которая символизировала возрождение. Адриан решительно не понимал, как такое презренное событие — свадьба — может занимать столько места в умах и сердцах людей.

А свадьбы тем временем отражали саму суть культуры Иль-Абура, как отражали сердце любого другого народа. Потребовались годы, которые сбили юношескую спесь с дракона, чтобы он смог понять истинное значение ритуалов. И теперь Адриан, поправляя непривычно тугой узел галстука, криво усмехался, вспоминая прежнюю свою наивность. Он видел много свадеб и сам стал мужем, а теперь хотел разделить с Татаной чужой праздник, чтобы понять её культуру, а через неё — её саму. И это понимание, это прикосновение к душе — единственное, что было ему доступно, а сама свадьба — последний повод для встречи.

Олег привёз его в лавку портного, где было очень просторно, светло и пахло лёгким парфюмом. Не было в той лавке ли лепнины, ни дорогого дерева: белые стены, небольшая кожаная мебель и много стекла, — но верным чутьём дракона, привыкшего к роскоши, Адриан понял, что попал в презентабельное место. Предупредительные девушки в нескромных чёрных платьях помогли подобрать ему костюм, который выгодно подчёркивал и рост, и аристократичные черты лица, и манеру держаться. Ткань была Адриану незнакома, но она была мягкой и качественной, и едва ли он мог желать чего-то лучшего. Но его смущала простота линий и лаконичность: не было ни богато вышитой ткани, ни драгоценных камней, ни пышных жабо, ни серебряных пряжек. И он отчаянно нуждался в мнении Татаны, чтобы не выглядеть на празднике глупо.

Олег привёз её около четырех часов дня. Адриан быстро привык к местному времени и уже легко ориентировался в нём. Голос Татаны он услышал ещё из коридора, поправил манжеты, одёрнул воротничок. Скрипнула дверь.

— Добрый день, Татана, — начал было Адриан, но запнулся и беспомощно замолчал.

Татана стояла у двери и смущённо улыбалась, и Мангон успел подумать, что ему конец. Эта мысль, короткая и грубая, всплыла в голове и пропала. Потому что любые слова, которые только мог припомнить Адриан, казались нелепыми. татана была обворожительна. Чёрное платье обнажало крепкие ноги и было преступно коротким по меркам Илибурга, но невероятно шло Татане, гораздо больше, чем огромные илирийские турнюры. На ногах у неё были туфли с открытыми носками на очень высоком и толстом каблуке, что делало её непривычно высокой. Волосы, обрезанные неумелой рукой беспризорной девчонки, теперь были аккуратно подстрижены, уложены волос к волосу, и концы их игриво розовели. Вопреки своему обыкновению, глаза Татана густо подвела чёрным, совсем как для ритуала Великой Матери, а губы краснели яркой помадой. И все традиции Илибурга, всё его ханженство померколо перед обаянием молодости и той естественностью, с которой Татана носила одежду своего мира.

— Я решила надеть платье, — проговорила она, и щёки её горели от смущения, а глаза блестели так, будто она вот-вот заплачет. Она хлопнула себя по бедрам, как будто говоря: “Вот так получилось”.

Адриан подошёл ближе. Сейчас его способность владеть собой пришлась как нельзя кстати, иначе бы он рухнул к её ногам, обнял колени и навряд ли смог подняться до скончания времён. Но он заставил себя легко улыбнуться и, несмотря на внутреннюю дрожь, спокойно проговорить:

— Ты выглядишь великолепно, — а потом взять её руку, покрытую шрамами, и прижаться к ней губами, вдыхая незнакомые ароматические композиции.

— Правда? Ты так думаешь? — спросила Татана, заправляя прядь волос за ухо. Она тянулась вперёд, нуждаясь в подтверждении своей красоты и не веря им, а Адриан никак не мог понять, как можно сомневаться? Болезненная нежность захватила все его существо, и он едва справлялся с желанием касаться её снова и снова.

— Я бы никогда не стал тебя обманывать, — мягко заметил он.

— Перестань, вся наша история началась со сплошного обмана, — усмехнулась Татана.

Наша история. Его и Татаны. И они приступили к последней главе.

— Значит, отныне я буду с тобой предельно честным. Всегда.

— Звучит почти угрожающе, — улыбнулась Татана.

— Ну, а я? — Адриан снова повернулся к зеркалу, одернул здоровой рукой сначала одну, потом вторую полу пиджака. — Как я выгляжу?

Татана встала рядом, посмотрела на него в зеркале.

— Великолепно, — она выглядела почти счастливой. — Я не очень разбираюсь в дорогих вещах, но даже мне очевидно, что костюм стоит каких-то сказочных денег. Боюсь, никто не поверит, что с тобой пришла всего лишь я.

Адриан повернулся к ней, легко взял за подбородок большим и указательным пальцем.

— Никогда так не говори, — почти прошептал он. — Это я не достоин стоять рядом с тобой.

Коснуться бы её губ! Прижаться к ним, снова почувствовать вкус, забыть про всё на свете. Но Татана смутилась, отвернулась. Всё верно, она не для него. Его участь — опостылевшие апартаменты в тошнотворных башнях и бесконечные советы, которые не способны удержать рушащееся равновесие.

— Пойдем уже, — проворчала она и положила руку на сгиб его локтя. — Олег нас наверняка потерял.

Адриан вывел её из гостиницы, где жил эти несколько дней, и проводил к машине, за рулём которой дожидался Олег. Оказавшись к Татане так близко, Мангон почувствовал, что она дрожит, и это странным образом успокоило его. Ему всегда проще было заботиться о других, чем справляться с собственными чувствами. И неловкость, которая сначала возникла в машине, быстро исчезла, сменившись ни к чему не обязывающим разговором. Татана то и дело указывала в окно, обращая его внимание на дома, парки, мосты и градирни, и стройные ряды опор, что держали на своих плечах бесконечные линии проводов. Адриан слушал её, и его безмятежное счастье ощущалось тем острее, чем яснее он понимал: оно очень коротко.

Глава 4. Бесы не носят смокинг

Тане было страшно. Нелепые создания, напоминавшие мелкие толстые пародии на настоящих драконов, просочились на улицы родной Москвы и выглядели так инородно, что вызывали нестерпимый ужас. Он ледяной волной прокатился по спине и скрутился на груди, мешая дышать. Но рядом был Адриан. Он смотрел на Таню и ждал её совета, и не было времени предаваться тревоге. Она не имела на то права.

— Мне не приходит в голову ничего путного, только драться. Кулаками и тем, что попадётся под руку.

Таня сама понимала, как смешно выглядит её предложение, и хотела что-то добавить, наверняка не менее наивное, но в это время из магазина, который теперь громили два беса, а не один, выбежал мужчина.

— Помогите! Кто-нибудь! Что за чёрт? — закричал он, глядя на то, как странные существа быстро повернулись к нему.

Адриан не терял времени. Два шага, и он был уже рядом с мужчиной. Одному бесу он свернул голову, а второму сунул здоровую руку в пасть, сжимая нижнюю челюсть и раздирая кожу о клыки. На язык беса закапала драконья кровь. Отродье завизжало. Кровь жгла его порочную плоть, дымилась и шипела, и он упал на асфальт и принялся кататься в агонии по земле, а спустя несколько секунд застыл.

— Ч-что это, Бог всемогущий? — пролепетал мужчина, глядя на мертвую тварь.

Адриан не успел ответить, его перебила вовремя подоспевшая Татана:

— Генно-модифицированные животные! — выпалила она. — Сбежали из лаборатории — в новостях говорили. Специалисты уже едут, а вам нужно спрятаться. Ну же, скорее.

— А как же эти? — растерянно спросил мужчина, указывая на тушки на земле.

— Ну давайте их похороним! — воскликнула Татана, не скрывая сарказма, и принялась заталкивать его обратно в магазин. — Давайте же, скорее.

Напоследок она оглянулась. Улица была полупуста. По ней проносились машины, замедлялись у трупов бесов, сверкали вспышки камер. Проклятый двадцать первый век. Таня покачала головой и нырнула в дверь, и Адриан последовал за ней.

Магазин оказался спортивным. Здесь было полутемно и тихо, словно стеклянная дверь отгородила их от реального мира, выпустив на его изнанку. Адриан осматривался, подходил ближе к лыжам, роликам и боксерским перчаткам.

— Вашу ж так-растак! — выругался мужчина и добавил парочку более цветастых выражений. Он упёр руки в колени и тяжело дышал, будто только что пробежал стометровку. — Кто это был?!

— Генно-модифицированные животные, — повторила Таня, с тревогой выглядывая на улицу. У магазина образовалась пробка, и в этот момент на крышу одной из машин приземлился еще один бес, крупный, фиолетово-красный.

— Проклятье!

— Помогите! — взмолился мужчина, хватая Таню за плечи. Руки у него дрожали, а глаза смотрели с худощавого лица холодно и испуганно. — Вы знаете, что с ними делать? Помогите!

Таня покачала головой.

— Да как же я? В платье? — она развела руками, как будто призывая оценить её внешний вид: и туфли, и каблуки, и чулки.

— Возьмите спортивный костюм! Любой! Вот там коллекция от Викторино, стоит бешеных денег. Бесплатно. Кроссовки возьмите, коллаборация с Джоржаном. Только помогите! — мужчина еще раз тряхнул Таню за плечи, будто это могло помочь ей решиться.

— Адриан, этот человек любезно предложил нам выбирать в магазине всё, что понравится. Ты уже присмотрел что-нибудь?

Мангон обернулся, и в темноте глаза его азартно блеснули.

Таня скинула проклятые туфли, почти сразу про них забыв, и влезла в мягкие кроссовки. Ощущение было таким приятным, что она не сдержала стона. С улицы послышался еще один удар и приглушенные крики, поэтому Таня заставила себя поторопиться. В качестве оружия она выбрала обычную надежную биту. Взвесила её в руке, закинула на плечо и разом почувствовала себя лучше. Повернулась к Адриану и замерла.

Мангон выбрал спортивный лук с витрины, из тех, что были более-менее снаряжены. Он встал в стойку так свободно, словно с луком никогда и не расставался, легко натянул тетиву, прищурился. Здесь, посреди обычного спортивного магазина, в центре Москвы, которую громили странные существа, он снова показался ей героем волшебной сказки, древним прекрасным богом, и Таня с болезненной ясностью поняла, как далеко внизу она по сравнению с ним. Это чувство было мгновенным, оно пришло и ушло, но за короткую секунду буквально раздавило её.

— Только не говори, что ты умеешь стрелять из лука.

— Ты меня обижаешь, — улыбнулся Адриан. — Я же аристократ. Ты готова? — спросил он, закидывая на спину колчан. — Стрелы в вашем мире слишком лёгкие, как вы с ними охотитесь?

Таня хотела было объяснить, но только вздохнула. Откуда древнему богу такое знать?

— Никуда не выходите, — вместо этого велела она мужчине. — Заприте двери и вызовите МЧС.

Мужчина несколько раз коротко кивнул.

Таня шагнула из полутьмы магазина на залитую густым электрическим светом улицу. За несколько минут, что она пробыла внутри, ситуация изменилась. Дорогу запрудили машины. Они останавливались то вкривь, то вкось и создавали пробку. Некоторые люди выбежали из автомобилей и тыкали телефонами в сторону странных созданий, те, что поумнее, оставались внутри. На фонарном столбе сидел бес и упоенно его граз, а в следующее мгновение прыгнул, приземлился с грохотом на крышу машины и вцепился в телефон незадачливого мужчины. Тот закричал и с испугу врезал бесу по шипастой морде, распоров руку о наросты. Тварь отлетела и смачно шлёпнулась на асфальт, а героический поступок был встречен радостным воплем “знай наших!”

Таня огляделась. Ей показалось, что бесы везде, на самом же деле их была едва ли дюжина, но повинуясь им одним знакомому зову появлялись всё новые и новые твари, крупнее и уродливее прежних.

Адриан встал справа, замер, оценивая ситуацию.

— Снимай дальних, — сказала Таня. Внутри что-то мелко дрожало, и рука, сжимавшая биту, вдруг стала влажной. — А я тебя здесь прикрою.

Адриан повернулся к ней, улыбнулся.

— Ну ты чего? — нахмурилась Таня.

Глава 5. Разрыв между мирами

Всё закончилось быстро. Оказалось, достаточно появиться ОМОНу с автоматами и бронежилетами, как ситуация решилась просто. У свидетелей взяли контакты и заявление о неразглашении и отпустили домой. Улицу оцепили, пропустив внутрь только скорые и спецтранспорт. На крышах машин были включены проблесковые маячки и они раскрашивали стены домов: красный, синий, красный…

Таня сидела на лавочке, укутанная в одеяло. Кто-то принёс ей обжигающий, сильно разбавленный кофе. Но она была почти счастлива сжимать в руках горячий стаканчик. Рядом сидел Мангон, прямой, величественный, и одеяло на нём смотрелось, как королевская мантия. Таня хмыкнула. Смешно.

Им приказали ждать начальство. На шее у Тани красовалась повязка, приклеенная к коже пластырем. Предплечье обхватывал бинт. Драконий огонь в груди давно погас, цветы на руке поблекли и замерли. В остальном она оказалась цела. Антон отделался парой царапин, его уже опросили и отпустили. Один Адриан был невредим и невозмутим.

— Сколько осталось до закрытия портала? — тихо спросила Таня, прижимаясь щекой к его плечу.

— Два с половиной часа по вашему времени, — голос оставался спокойным, но в нём чувствовалось напряжение.

— Что будет, если ты не успеешь? Будешь прорываться с боем?

Взвыла сирена: один из прохожих, который на первый взгляд отделался испугом, вдруг свалился в припадке, и его срочно погрузили в машину скорой помощи. Фельдшер захлопнула дверь уже на ходу.

— Ну уж нет, — Адриан хмыкнул, его плечо дёрнулось. — Я понаблюдал за вашим оружием. Впечатляет.

— Это ты и десятой части не видел, — со странной гордостью протянула Таня. — И всё же, что будет, если не успеешь?

Адриан вздохнул.

— Будем решать с Олегом. Надеюсь, он появится. Я полагаю, что долго наши артефакты в этом мире не протянут: магия должна утекать сюда так же легко и быстро, как воздух заполняет вакуум. Надеюсь, техномаги уйдут без меня и вернутся через некоторое время.

Он говорил негромко, размеренно, словно рассказывал сказку, и монотонный рассказ его убаюкивал. Подошла фельдшер, молодая девушка, которая старалась оставаться невозмутимой. Получалось плохо. Люди в спецкостюмах грузили уродливые тела монстров, и на асфальтах оставались красно-фиолетовые лужи. Жуткое зрелище.

— Мне нужна ваша подпись. И вашего друга, — сказала она, протягивая планшет. — Вы сможете перевести на иранский, что здесь написано?

Таня нехотя отняла голову от плеча Мангона, взяла бумаги. Тот улыбнулся фельдшеру тепло и ласково.

— Спасибо, — сказал он по-русски, и его забавный выговор больше не казался смешным.

— Это описание нашего состояния, — говорила Таня, просматривая документы. — Вот здесь — отказ от поездки в больницу. Они не могут нас забрать против нашей воли, если мы не угрожаем окружающим. А вот здесь… нужны твои документы.

— Я этим займусь, — заявил кто-то густым басом и выхватил планшет у Тани из рук. Она подняла голову и успела разглядеть высокого широкоплечего мужчину в защитном костюме и шлеме с поднятым стеклом. А в следующее мгновение Адриан уже вскочил и загородил её спиной, даром что незнакомец был шире его в два раза.

— Кто ты есть? — спросил он с ледяным спокойствием.

— Майор Речной. Добрыня Николаевич, — прогремел мужчина. — Сядьте, товарищ дракон, у нас с вами будет серьезный разговор. Эй, доктор! — он достал корочки и махнул ими в сторону фельдшера. — Давайте решим с документами.

Таня схватила Адриана за здоровую руку, потянула к себе.

— Сядь! О, сядь же, во имя Великой Матери! Он знает, кто ты.

— Этот человек знает, что я…

— Он назвал тебя господином драконом. Не думаю, что это совпадение.

Таня с тревогой наблюдала за тем, как майор заполняет бумаги, ставит свои подписи и диктует номер телефона, по которому с ним наверняка смогут связаться все, у кого возникнут вопросы. Потом он кивнул несчастной девушке-фельдшеру, которая больше не старалась казаться невозмутимой, и вернулся к Тане и Мангону. Майор снял каску и держал её под мышкой. У него оказалось широкое лицо, коротко стриженные светлые волосы и твердый взгляд. Тане почему-то подумалось, что этот человек умеет быть очень добрым, даже добродушным, но на неё он смотрел с нескрываемым неудовольствием. Он некоторое время молчал, как будто собираясь с мыслями, пару раз порывался начать и мрачно замолкал. Потом вдруг скривился, махнул рукой и устало выдохнул:

— Как вы меня достали.

Таня вскинула удивлённый взгляд. Они были в Москве всего пару дней и не успели нигде примелькаться, если не считать этого злополучного вечера. Когда бы и кому они успели надоесть.

— Простите?

Добрыня Николаевич мотнул головой, приказывая подвинуться, и Таня послушно отодвинулась от горячего бока Адриана, поймав его обеспокоенный взгляд. Майор грузно опустился между ними, положил локти на колени, сжав в руках шлем.

— Достали меня, говорю. Ходят туда-сюда, будто мёдом вам тут намазано. Что в своём мире не сидится? У вас там магия-шмагия, драконы и прочая срань. Чего к нам-то лезете?

Тане не стало понятнее, только еще обиднее.

— Между прочим, я местная. Татьяна Синицына, — проворчала она. Майор посмотрел на неё удивлённо и как-то совсем по-иному, заинтересованно.

— А этот вот? — он кивнул в сторону Мангона, который тщетно пытался уловить нить разговора.

— Этот вот дракон, — призналась Таня. — Откуда вы знаете про Лурру?

— А ты думала, в родной полиции дураки сидят? — усмехнулся Добрыня. — Что чужаки будут дверью между мирами хлопать, а мы ни сном ни духом? Э-э, нет, мы за этими ходоками давно наблюдаем. Всех взяли на карандаш. Крысы в халатах предупреждали нас, что всё закончится плохо, но мы не думали, что так быстро.

— А что произошло? — спросила Таня. Параллельно она старалась всё переводить Адриану, чтобы он был в курсе.

Добрыня Николаевич повертел в руках шлем, полюбовался, как в его начищенной поверхности отражаются отблески маячков.