Возвращение "Одиссея"

Пролог

Зимняя ночь в Москве. Звезды, мерцающие в морозном небе, редкие, куда-то спешащие машины и черные окна спящих многоэтажек.           Человек идет по пустынной заснеженной улице, освещенной холодным зеленоватым светом фонарей.

         Прилично одетый, в польской дубленке и норковой шапке, черных кожаных перчатках, скрывающих вытатуированный на правой кисти якорь – память о лихой срочной службе на северном флоте.

         Хороший у человека был день, удачный. Трудный? Еще какой! Лишь час назад удалось закончить вычитку очередного договора – перспективного, но необычайно объемного. Потом убрать его в вычурный, от какого-то разорившегося кооператива оставшийся, сейф, с наслаждением потянуться, закрыть опустевший офис и не спеша отправиться домой.

Недавно купленный огромный вишневый Мерседес завелся с пол-оборота, еле слышно заурчал двигатель.

         В прошлом месяце удалось срубить крутые бабки, на которые и был куплен этот шедевр германского автопрома. Пятилетний, можно сказать новьё! После привычных жигулей, так просто чудо. Каждая поездка на нем – как сказка, пришедшая в этот скучный, прозаический мир.

         Впрочем, скучный – это уже не про нынешние времена. Скорее тревожный, иногда просто опасный. Рэкет, братки, разборки, крыши – боже, сколько новых слов появилось. И каждое из них – угроза не только бизнесу, но и жизни.

         Опасность? Увы, присутствует. Тем слаще каждый миг, когда есть возможность просто прокатиться по городу на прекрасной машине. Ни о чем не думая, не беспокоясь. Ночь, снег и пустынная Москва!

         Только что машина поставлена в гараж, осталось дойти до дома, подняться на пятый этаж и развалиться на диване с бокалом молдавского коньяка, посмотреть хороший видеофильм. «Звездные войны» или «Полицейскую академию».

         И идти-то всего минут десять, но что за черт! Три нетрезвых бугая навстречу. Один с обрезком арматуры – страшное оружие.

         - Эй ты, мужик, дай закурить!

         Твою мать! Бежать? Поздно. Драться? Бессмысленно. И последний автобус только что отъехал от остановки, звонко хлопнув на прощание дверьми.

         - Бабки есть, мужик? Нет? А найду – все мои?

         Господи, вот попал! И на помощь звать некого. Лишь какой-то мужичок в куцем польтишке, явно навеселе, пошатываясь, ковыляет от остановки. Впрочем…

         - Эй вы, трое, оба ко мне!

         Он что, самоубийца, этот коротышка? Он же им до плеч едва достает!

         Троица остановилась, свысока оглядывая неожиданное препятствие. Хотя, какое там препятствие? Любому из них так, оттянуться по кайфу, отпинать, согреться и дальше пойти.

         - Хренли встали? Глухие? Впрочем, я сегодня добрый. Бегом отсюда, чтоб пятки в жопу упирались! Кто успеет – оставлю жить.

         Этого пьяные герои уже не стерпели. Как, им, такое! Кто? Да в грязь его, в пыль, в мясо!

         Человек не успел ничего рассмотреть – все произошло мгновенно. Вот трое бегут, орут. И вот трое лежат. Один еще хрипит, но не долго. Мужичок присаживается рядом на корточки и аккуратно перерезает ему горло. Так, чтобы хлынувшая кровь не запачкала одежду. А потом снегом также аккуратно вытирает лезвие ножа. Хищного, прямого, с короткой гардой.

         - Вот, «Вишня»1, - похвастался, - товарищи подарили. На пенсию я сегодня ушел. Расстроился, понимаешь, а тут эти… - Прохожий развел руки, словно извиняясь.

         На пенсию? Да ему лет сорок, не больше. Широкое добродушное лицо, виноватая улыбка, прямо добряк и ботаник. Если бы не трупы у ног. Расстроился он! А если б обиделся, что бы было?

Человек взял пригоршню снега и протер лицо. Вот это фарт! Когда уже думал, что все, кранты, отжил-отгулял, встретить такого пенсионера! Это не просто судьба, это лишний шанс выжить. Серьезный, надо признать, шанс.

         - Друг, вот повезло-то! Сейчас я бы вот тут лежал. Слушай, давай ко мне! Есть отличный коньяк, мировой закусон, отметим мое спасение и твою пенсию – как, достойный повод?

         - А эти? – с сомнением мужичок посмотрел на тела.

         - Да хрен с ними, ты что, хочешь еще и с мусорами объясняться?

         - Вообще-то, нет, не в настроении как-то, - он неуверенно пожал плечами. – Ну что ж. Коньяк, говоришь? Хорошее дело. Гарун! – И, широко улыбнувшись, мужичок протянул руку.

___________________________________________________________________

1. Нож разведчика НР-43 «Вишня» образца 1943 года.

ГЛАВА I

                                                                                    Pereat mundus et fiat justicia                               -                                                                                            Пусть мир погибнет, но правосудие                                                                                                              восторжествует

                                                                                   Император Священной Римской империи Фердинанд

                                                                                   Победившим в девяностые

ГЛАВА  I 

Щербатов

Звон будильника! Впрочем, какой там звон, так, деликатный писк. Еще недавно будильник гремел, визжал, вопил, выдергивая из кровати не только хозяев, но и соседей и, казалось, весь окрестный квартал. Так, должно быть, зазвучит сигнал последней войны, поднимая заспанных ракетчиков на последний пуск, после которого не останется ни самих воинов, ни вообще людей, да и зверей в придачу. Лишь сонные куры будут ходить по сожжённой планете, как ходили они, неспешные и жирные, в заброшенных чернобыльских деревнях.2

Полгода мотался Василий Щербатов по той чертовой зоне, отлавливая идиотов, воровавших имущество, которое уже никогда не потребуется хозяевам, навсегда покинувшим эти когда-то благословенные, а ныне проклятые места.

И ловили, отвозили в пункты дислокации, откуда после недолгого следствия бедолагам назначали невеликие сроки. Кому-то из горе-воров это спасло жизнь. Если, конечно, поймали вовремя, пока не успел человек получить ту самую, предельно допустимую дозу.

Почему-то именно эти куры, спокойно расхаживавшие среди пустых домов мертвых деревень, врезались в память.  

Тогда ему казалось, что вот кончится командировка, вернется домой, и заживут они с Алкой счастливее всех на свете. А что, квартиру пообещали без очереди, денег на обустройство, да и работу получше - шутка ли, старшего опера Октябрьского РУВД грозились взять аж в ГУУР!

Кто ж в здравом уме от таких пряников откажется? Это только на карте от запрятанного в подворотне четырехэтажного дома на Большой Полянке до башни на Октябрьской площади десять минут пешком.3 Люди понимающие прекрасно знают, что для переезда из одного в другое редко кому и жизни хватает.

Так что и не раздумывал простой районный сыщик, соглашаясь провести полгодика на украинской природе, пусть и изуродованной, конечно, ну так идеальной работы не бывает.

И не обманули отцы-командиры! Двухкомнатная квартира в новом доме, деньги, все, что обещали, все дали. Да еще за пять лет дважды в должности повысили. Шутка ли, в тридцать два года начальник отделения! В МВД, не хухры-мухры! Живи да радуйся!

Если б не Алка. Не прошла, видать, даром та проклятая командировка, до сих пор нет у них детей. Ходили по врачам, анализами себя измучили, вердикт один - оба практически здоровы, можно в космос запускать. А то, что детей у товарища майора милиции нет, так бывает, примите, как говорится, соболезнования.

Да и времена изменились. Это раньше офицер - уважаемый человек. А сейчас дерьмо на милицию только из утюгов не льется, каждый журналюга, каждый писака, режиссер норовит обгадить. Гнусно, лживо, но их читают, смотрят, им верят, в конце концов! А что там на самом деле – кого это интересует?

Опять же Алка... Аля, Алик, Аленькая. Юная, милая экономистка из Сберкассы, что так восторженно смотрела на него в ЗАГСе... Теперь зампред правления банка, она по-прежнему молода, красива и любима. Изменился лишь взгляд.

Естественно, теперь не офицеры, теперь банкиры в фаворе. Хрен его знает как, но, кажется, деньги они делают из воздуха. Иначе откуда эта шикарная машина, что привозит жену с работы и забирает по утрам? Личный шофер, как у генерала. И кто рядом с ней? Мент, пусть и с перспективой карьерного роста, но без малейших перспектив роста финансового. Ну не взяточник он, хоть убей. Уж сколько раз к нему подходили, мол, тебе и делать особо ничего не надо, лишь не лезь куда не просят... Подходившие о своей ошибке потом жалели, а Алла, если узнавала, смотрела на мужа с сожалением, как на тяжко больного.

И вот уже месяц, как спит отдельно, уходит от разговоров, отводит взгляд. О разводе речь не ведет, но, кажется, все идет к этому. И будильник купила новый, тот самый, деликатный, мать его, чтобы, значит, не беспокоил женщину, когда менту в выходные на работу надо. Как сегодня, например.

Перед выходом посмотрелся в зеркало. Недавно купленный серый со стальным отливом костюм фабрики «Большевичка» сидит безупречно, брюки наглажены, ботинки начищены до зеркального блеска, свежая голубая рубашка, все как положено офицеру – не в джинсах же на работу ходить. Единственное послабление в честь субботы – галстук останется дома. Выходной все-таки.

Заглянул в комнату. Любимой. Пока еще жены. Яркое майское солнце играет в густых иссиня-черных волосах, румяное ото сна лицо и по-детски доверчивая улыбка. Господи, было же когда-то счастье.

Старенькая, купленная еще на чернобыльские деньги пятерка завелась с пол-оборота. Ну, поехали. Закон защищать, черт побери.

Вот и здание родного министерства. Сержант на входе проверил документы, привычно не удивляясь очередному фанатику, предпочитающему проводить свой выходной на службе – здесь таких всегда было много.

ГЛАВА II

Кузьмин

После ухода подчиненного Кузьмин задумался. Стрельба флеш... О ней он узнал случайно. Рассказал опер, которого пару лет назад по здоровью перевели в их отдел из ОУЦа8. После травмы, полученной в банальном ДТП, похищать американских президентов он уже не мог, но для оперативной работы был еще годен вполне.

Вот как-то и рассказал он, что в лихие годы сухого закона, когда в Америке гангстеры не раздумывая крошили и друг друга, и полицейских, и вообще всех, кто под руку подвернется, полицейским надо было в перестрелках побеждать.

Вначале, как и положено обстоятельным джентльменам, янки провели исследование и установили, что пистолеты да револьверы эффективны лишь не далее пятнадцати метров. Затем выяснили, что частенько слуги закона гибли от инстинктивных ответных выстрелов уже сраженных противников.

Тогда-то и была придумана эта стрельба двойными, когда первая пуля убивает, а вторая добивает и отбрасывает мертвое тело. Из Штатов она перекочевала на юг, в том числе и на Остров Свободы9, где прочно обосновалась в кубинском спецназе. И уже кубинцы обучали спецназ КГБ своим премудростям. Но только именно спецназ - антитеррор, служба охраны и разведка. Остальные чекисты стреляли из пистолетов по старинке, одиночными с вытянутой руки. И уж тем более такому не учили ни армию, ни милицию.

Так что убийц предстояло искать среди своих. Может быть и отставников, только все равно своих. Увы, но это так. Поэтому, пока мент, столь искренне негодующий из-за необходимости подчиняться чекисту, будет пьянствовать с коллегами из шестерки, придется заняться делом.

Вначале связаться с тем опером, из ОУЦа. Гена – отличный парень, надежный как АКМ, которым, к слову, владеет, словно Паганини скрипкой. Как играл Паганини, Кузьмин, надо признаться, не слышал, но вот что вытворял с оружием Гена – видел на стрельбище, и не раз. Жутковатое, надо признать, зрелище, особенно если представить себя на месте мишеней. Не хотелось бы оказаться среди тех душманов, которых еще недавно крошил в Афгане его коллега.

Сейчас Гена работал в том же отделе, делами, по слухам, был перегружен под завязку. Только странное что-то творится в последнее время в родной конторе – пашут чекисты как проклятые, а страна летит хрен поймешь куда, но, кажется, не к светлому будущему.

Ладно, нечего раскисать. Вот телефон, звоним.

- Алло.

- Гена, привет, дорогой, Кузьмин беспокоит.

- Привет, Ферапонтыч, как поживают славные мусора? Как план по поимке душегубов? Выполняется?

- А как же! План – закон, выполнение – долг, перевыполнение – честь. Вот сейчас, для перевыполнения, твоя неоценимая помощь потребовалась.

- Что, кто-то пару лишних лет по земле ходит? Да запросто решим вопрос, ты только с начальством моим согласуй, - в трубке раздался разухабистый смех. А Кузьмин вспомнил, как, отработав в отделе неделю, Гена на голубом глазу предложил реализовать разработку, взорвав к чертовой матери группу контрабандистов. Мол, дело несложное, надо лишь немного с их машиной поколдовать. И следов никаких не останется, он гарантирует.

- Дружище, я серьезно. Тут в выходные десяток человек кто-то порешил. Нужна твоя консультация.

- Это в Малаховке, что ли? О чем по всем каналам трубят? Да с дорогой душой! Давай, звони шефу, и я в полном твоем распоряжении.

С чекистским руководством договорились быстро, благо, знали друг друга не один год, так что уже через час Кузьмин на служебной машине подъезжал к скромному двухэтажному зданию на Кузнецком мосту, в котором располагался его бывший отдел.

Гена уже ждал на улице и всю дорогу до морга трепался, жалуясь на сидячую работу и море бумаг, что приходилось писать буквально на каждый свой шаг.

- Нет, ну это мыслимо? Я посчитал – десяток листов ежедневно! И это не считая заданий, проверок и прочей лабуды. Да я за это время, поди, «Войну и мир» написал, вместе с «Анной Карениной»! А где благодарность? Где, спрашивается, членство в Союзе Писателей? Путевки в их санатории, дома отдыха? Представь, сидел бы я чинно на скамеечке, а мимо артистки в купальниках туда-сюда, туда-сюда, красивые…

- Ага, а рядом любимая жена с любимой сковородкой. Заткнись, трепло, будут тебе сейчас в морге голые красавицы, вот на них и любуйся. Вылазь, приехали.

Гена обиженно замолчал и демонстративно дулся до самой покойницкой. Лишь когда увидел тела несчастных, прекратил дурачиться. Раны осмотрел быстро, зато потом долго разговаривал с патологоанатомом, проводившим вскрытие, делая пометки в блокноте.

Выйдя из морга, поинтересовался, готова ли экспертиза пуль и гильз, и, узнав, что на это уйдет пара дней, коротко сказал:

- Давай в Малаховку. Надо на месте осмотреться.

В доме Кошмарика все еще работала бригада. Следователь прокуратуры, старый, битый волк лет сорока, принявший дело, навел железный порядок, ничем не напоминавший тот бардак, о котором утром докладывал Щербатов. Вокруг забора стояло оцепление, пройти через которое мог только тот, кто действительно был нужен следствию. Криминалисты и опера работали не торопясь, вдумчиво и планомерно.

На Кузьмина посмотрели с недоумением, как на не к месту понаехавшее начальство, путающееся под ногами и раздражающее своей паталогической бесполезностью и бестолковостью.