Впереди бездна, позади волки - 3. Силман

Впереди бездна, позади волки - 3. Силман

Глава 1

– Не убивайте меня своим молчанием... Так всё же? Ваш ответ?

– Это всё так неожиданно. Я даже не знаю...

– Ну же, Эмма! Ответьте мне, я прошу вас!

Эмма Лисицкая крутила хрустальную ножку непочатого бокала, в котором светился янтарем крымский мускат. Воскресный полдень щедро делился летним солнцем. Трепыхались морские волны вдоль набережной, трепыхались белые скатерти на столиках, меж которых грациозно лавировали официанты, где-то визжали дети и играла музыка.

– Эмма, ответьте мне!

– Да.

– Да?

– Да, – повторила Эмма. – Я согласна, Аркадий.

Она так и не отпустила хрустальную ножку. Но хотя бы подняла глаза на своего собеседника, который только что предложил ей выйти за него замуж. Они были знакомы почти шесть месяцев, с тех пор как её перевели на новую должность. Аркадий стал её начальником, наставником, а теперь ещё и потенциальным мужем. И сейчас, за серой дымкой стекол в дорогой оправе поблёскивали оптимизмом его глаза. Эти глаза, как и весь остальной Аркадий, были старше Эммы на двадцать лет.

– Отлично! – лапка Аркадия нырнула в карман пиджака. Он потёр красную коробочку и приземлил её перед Эммой: – Откройте!

В коробочке лежало кольцо. Всё как полагается: золото, бриллиант. И бирка.

Эмма примерила колечко - на солнце вспыхнул радужный огонек, брызнув всполохи света на бокал.

– Красиво. Очень...

– Для красивой женщины!.. Я не был уверен, что вам... То есть тебе... Мы же можем перейти на «ты», дорогая? Так вот... Не был уверен, что тебе подойдёт... Понравится... Вот бирочку я и оставил. Ну мы её сейчас уберем. Чем бы срезать?.. Ах, ножа нет! Ну не зубами же, в самом деле... Прости, дорогая! – Аркадий суетился и извинялся. – Неловко так... Позволь, я положу его к себе и уберу потом эту бирку... Ах, я как школьник! Я исправлюсь, Эмма, обещаю!

Эмма смотрела на седеющего школьника и пыталась улыбаться, наблюдая как коробочка с кольцом ныряет обратно в карман его пиджака.

Тем временем, подошёл официант, положил на стол счёт и неспеша отчалил. Аркадий принялся подсчитывать башли.

– Эмма, извини, я проверю, это недолго. Денежки они счёт любят, копейка, знаешь ли рубль бережёт! – он бубнил что-то над счётом, тыкая в калькулятор на смартфоне.

Эмма же предпочла наблюдать не Аркадия, а жирного мопса, который пугал лаем и хрипом жемчужные волны...

– Ну-с, теперь ещё одно важное дело! – почтимуж шёл уверенно к сердцу красавицы, чувствуя уже себя хозяином положения. – Мы сейчас поедем... куда? – лукаво спросил он, помогая Эмме подняться и этим же моментом приобнял её слегка за талию.

– Куда мы поедем, Аркадий? – она подыгрывала вопросительной дурашливой интонацией, при этом отжимая от себя лапки Аркадия.

– А мы поедем в салон за свадебным платьем! – проворковал Аркадий.

Она шли через бухту белых скатертей в открытое море будущего, как два корабля, которым предстоит зайти в один фарватер и стать единым целым, обретя покой на волнах семейного счастья.

Так думал Аркадий.

Что думала Эмма мы уже никогда не узнаем, могу лишь сказать, что она определенно не была несчастна в этот момент.

Ей тоже уже хотелось причалить куда-нибудь, она устала латать пробоины и выгребать с мелей... Счастье? Вот оно – рядом. То, что ты хотела. Молчи, слушай и соглашайся, когда просят. А любовь? Да и чёрт с ней, с любовью! Это всё бредни из книжек... Завернуть её вместе со слезами из прошлого и кинуть в топку семейного очага... И гори оно!.. Забыть. И начать всё с чистого.

...Уже поздним вечером внедорожник Аркадия колыхался по колдобинам, обозначающим многолетний ремонт, подъезжая к дому Эммы.

Аркадий устало сиял. Он смотрел на Эмму с нежностью и беспокойством.

– Скоро я заберу тебя из этого жуткого места... Я бы и сейчас это сделал, скажи ты только слово!

– Не спешите, Аркадий.

– Ну правда, дорогая! Я весь на нервах, думая о том, как ты здесь!.. Все эти люди...

Тут рядом послышалась возня и крики – тётя Маша вела своего загулявшего мужа Колю домой.

– Это же дно Эмма! Они живут как кроты, не видевшие света! Они...

– Они счастливы в своем месте обитания, – перебила Эмма Аркадия. – Не думаю, что ты хотел бы узнать, что они думают о тебе.

Тем временем крот Николай, оторвавшись от жены и увидев незнакомый автомобиль не по-здешнему чистый, направил свою неустойчивую прыть в сторону водительской двери, к Аркадию.

Николай был очень любезен.

– Мил человек! Сложная ситуация... Не будет ли...

Короткий монолог дяди Коли был прерван профессиональным захватом со стороны его супруги.

Эмма вышла из машины:

– Здрасьте, тёть Маш!

Возбуждённая тетя Маша, скрутив дядю Колю, поздоровалась с Эммой и исчезла со своей ношей в калитке двора.

– Аркадий, мне пора идти! До завтра!

Аркадий ловко чмокнул Эмму в щёчку и, не отпуская ее руку, мечтательно говорил:

– У нас будет самый красивый дом, Эмма! Дом и сад... с садовыми гномиками... Дорожки меж зелёной травы, и цветы... Всё будет так как ты захочешь!

– Как в сказке... Я не хочу мечтать, Аркадий. Сделай это за меня, – Эмма поправила его кучерявый чубчик и улыбнулась. – Всё, давай прощаться. А то я не высплюсь и завтра опоздаю!

– Можешь опоздать, я разрешаю. Минут на десять! – Аркадий чувствавал себя подростком, который флиртует с подружкой у подъезда. И ему определенно нравилось это чувство.

Что-то было в этой женщине... Нет, не так... Женщина пусть коня на скаку останавливает и стоит в очереди к начальнику ЖЭКа, или несёт подмышкой своего синего лебедя домой, вот как тётя Маша... Эмма – это девушка. Девочка. Что годы, если её глаза так молоды и невинны! До чего же она необычна и хороша! Ну как же в неё не влюбиться!

– Пока! До завтра!

***

Пенсионного возраста шифоньер держал на своей трехстворчатой груди белоснежное чудо – купленное сегодня свадебное платье. Дорогое и строгое, изящное , струящее по фигуре каскад шелка и кружев – как проводник в другую жизнь, жизнь с другим вкусом и запахом... Не закрывающаяся дверца отражала на своей вишнёвой полировке комнату и Эмму, сидящую на полу у кресла. Она смотрела на своё мутное отражение в шифоньере и пыталась найти в своей душе восторги. Или хотя бы чувство удовлетворения. Или волнение.