Врата ада

Пролог

— Добрый день, уважаемые телезрители, — хотя для кого-то из вас это может быть вечер, а для кого-то утро. В эфире международная программа «Мир сегодня»; с вами я, журналист российского телевиденья Антон Горовиц, и мой американский коллега, оператор Билл Додсон. Мы ведем прямой репортаж с окраины Гринфилда — небольшого провинциального городка в штате Миссури, США. Здесь, как вы можете видеть, именно день, и смею вас заверить, для местных жителей он совсем не добрый: город оцеплен полицейскими подразделениями и частями Национальной гвардии; что происходит — совершенно непонятно; люди в панике пытаются прорвать кордоны изнутри, в том числе с применением огнестрельного оружия; те, кто оказался по эту сторону оцепления, напротив, стремятся попасть в город к своим семьям. Сквозь общий шум постоянно слышатся выстрелы, а иногда и взрывы. Вот опять — слышите?.. Заявлений официальных лиц пока не было, в новостях тоже ничего нет. Жители соседних населенных пунктов теряются в догадках. Мы обратились за разъяснениями к полковнику Картрайту, который любезно согласился ответить на наши вопросы и прояснить ситуацию… Полковник, прошу вас, всего пару слов!

— Пару слов — это можно! Полное дерьмо — вот все, что я могу сказать о ситуации.

— А нельзя ли чуточку подробнее? Что случилось? Почему город оцеплен?

— Что случилось? Да ничего особенного — просто прямо перед мэрией в пространстве образовалась дыра. Натуральная здоровая дыра, понимаешь? Она именно так выглядит, откуда ни смотри. А из нее в город лезет какое-то агрессивное зубастое дерьмо и расползается по улицам. Видел бы ты это…

— А вы видели?

— Я? Да, черт возьми! Вовек не забыть.

— И на что это похоже?

— Ты с ума сошел парень! Ни на что это не похоже. Должно быть, с той стороны дыры и вправду другой мир, мать его!.. Слыхал, что ученые говорят? В Африке уже в двух местах то же самое началось!

— И каковы будут ваши действия? У вас есть приказ?

— Есть ли у меня приказ? Да, черт раздери! У меня приказ никого не выпускать из города, пока не будут развернуты карантинные посты. И еще у меня приказ остановить проникшее к нам потустороннее дерьмо и запихать его обратно. Хотя, убей бог, не знаю, как это сделать.

— А если не получится?

— Лучше бы получилось! Иначе мы все окажемся по уши в этом дерьме…

Глава 1

Авиабаза Объединенных сил противодействия в Пакистане. Шестой год после начала интеграции миров и гринфилдских событий.

Сирена взвыла, как всегда, внезапно. И, как всегда, пронизывающе — до глубины кишок. За три года в учебке и пять лет работы скаутами мы так и не сумели к этому привыкнуть, как и заставить себя реагировать спокойнее. И только недавно узнали от знакомых научников, что сигнал с тем расчетом и моделировали: привыкание к нему невозможно. Первые звуки тревоги — и ты уже на нервах, а заодно и в полной боевой готовности. Вот и сейчас… Хорошо хоть никто не успел улечься и заснуть — нас не разбудили. Плохо то, что и отдохнуть не дали.

Сегодня вой сирены показался мне особенно неприятным. Он предвещал не просто проблемы, а большие. Нет, не так, — БОЛЬШИЕ.

Может, психотехнологи и это смоделировали. Может, у сигнала неразличимые для слуха вариации есть. Надо потом спросить у научников — если в живых останемся.

Похватав оружие и снаряжение, мы мчимся на аэродром, с которого пришли приятным прогулочным шагом лишь двадцать минут назад. Справа и слева несутся к своим самолетам все три группы спецназа поддержки. О-о-о, точно, серьезные дела — на планеты с ясным солнышком и бабочками спецназ со скаутами не посылают. Тем более — в полном составе.

— Вашу мать, вашу мать, вашу мать!.. — глухо и ритмично ругается на бегу Артем.

— Хочу спать, хочу спать, хочу спать, — уныло вторит ему неверным эхом Даша.

Это кажется нам смешным, и мы ржем. Невесело, но дружно. Лето, жарко, давно не было дождя; из-под ботинок бегущих впереди взлетают облачка пыли, похожие на маленькие взрывы. И действительно жутко хочется спать…

— На лету выспитесь! — поприветствовал нас Гридин, когда мы ввалились в салон. Сам он даже из самолета вылезти не успел.

— Ага, выспишься тут на лету, — проворчал я, сбрасывая с плеч рюкзак и падая в кресло.

Нет, в самом деле, — двадцать минут как приземлились, а еще шестью часами раньше мы с боями возвращались из дальней разведки по Танганару. Два часа штурмовали тамошний хоул, чтобы на Землю пройти. Час тряслись в машинах по проселку до взлетно-посадочной, поскольку ближе к хоулу на Танганар никто и ничто не садится. На три часа вырубились, пока на базу летели, а здесь — на тебе.

— Выспишься, Серега, выспишься, — успокоил меня Гридин. — Сейчас лететь дольше.

— Слушаюсь, командир, — вяло отозвался я. — Есть выспаться!.. А на сколько дольше-то?

— На пятьдесят минут.

Все опять почему-то заржали, включая меня, хотя стоило бы зайтись в рыданиях. Отсмеявшись, я покрутил головой, пытаясь понять, что вокруг не так, — а что-то было не так. Переглянулся с Дашей и только тогда понял. Ну да — обычно самолет стартует, едва последний скаут окажется внутри. А тут — стоим. Летуны не успели заправиться? Не может быть — ребята дисциплинированные, порядок знают. И Гридин же здесь торчал — он бы им не заправился.

— Чего стоим-то? — спросил Пашич.

— Дожидаемся высокого гостя, — ответил Гридин. — Спокойно, парни-девчата. Его самолет уже на посадку заходит.

И вот люк захлопнулся — за кем-то. Но в салоне этот «кто-то» не появился. Зато мы наконец пошли на взлет.

— Усвоите вводную — и можете дрыхнуть, — сказал Гридин. — Беспокоиться не о чем — сразу по прибытии в разведку не идем. Для начала нас ждет простая и понятная пальба по всему, что не так шевелится. Участвуем в зачистке города от его гостей и коренных жителей. Не всех, конечно, а только тех, что хомосапиенс-тест не пройдут. Правда, таковых там большинство. У местного отделения ОСП ресурсов не хватает. У соседей тоже — потому нас и дернули.

Мы с Дашей вновь переглянулись. Если уж скаутов бросают на зачистку, значит, дела в том городе и у ОСП совсем швах. И швах, в перспективе, мирового масштаба. Или уже переросший в таковой. У меня аж мурашки по спине побежали. Не хватает ресурсов… У Объединенных сил противодействия?!..

— С общевойсковыми частями в проблемной зоне порядок, — успокоил нас Гридин. — Спецназа не хватает — нельзя ж его по всей планете поснимать и послать туда. А мы — тот же спецназ…

— Только лучше, — ввернул Даго.

— И покойники из нас получаются лучше, — добавил я. — Красивее.

Скауты снова заржали. Нет, не к добру это — чего мы сегодня так ржем? В нашей группе из первоначального состава осталось шесть человек. Во второй — трое, в третьей — вообще один. От четвертой группы осталась только память. «Двушку» и «трешку» кой-как доукомплектовали, а нашу «единичку» и доукомплектовывать оказалось некем: новички нужны для формирования свежих команд. «Четверку» не восстановили, и не собираются. Под сотню хоулов уже по всей Земле, и ведут они в сорок шесть разных миров. Регулярно открываются новые. И везде нужны скауты. И везде нас может ждать смерть — даже на планетах с ясным солнышком и бабочками. Так что текучка кадров у нас большая — в основном на тот свет. Может, и видим-то друг друга в последний раз…

В кресле слева от меня — Даша. Рыжая, конопатая, курносая — и что я в ней нашел? Сроду не влюблялся в рыжих, а тут угораздило. Правда, повод был особенный — мы оказались в джунглях на другой планете еще до интеграции миров. Я плюс она — это легендарная пятая двойка первой разведгруппы ОСП. Неубиваемая, непотопляемая, и так далее, и так далее. Мы с Дашей единственные из первого выпуска учебки, кто не хоронил напарников.

Глава 2

Мой внутренний будильник сработал отменно — проснулся я за несколько секунд до того, как в голове прозвучал сперва сигнал импланта, а затем голос Гридина: «Ребята, подъем». Я это давно осваивал — и вот освоил. Терпеть не могу, когда меня будит кто-то или что-то; уж лучше самому. Самолет заходил на посадку. Под крылом плыли пригороды Киева с дымными пятнами пожарищ. Импланты на протяжении всего полета прокручивали вводную в фоновом режиме, без устали вдалбливая нам в память мышаков, иглуру, гутангеров, и как с ними бороться, а освобожденный от мирских забот разум добросовестно генерировал из поставляемой ему информации красочные кошмары. Как следует выспаться, естественно, никто не успел. За исключением, может быть, Смита. И это несмотря на мои дружеские пожелания ему.

— Поднимите мне веки! — простонала Даша.

— Будь я командиром, — сказал Пашич, — будил бы тебя исключительно поцелуями.

— Будь ты таким командиром, давно лежал бы в гробу, — заметил я.

— Ревнивец. Ревность давно не в моде. Это жуть какой архаичный инстинкт.

— А мне плевать.

На аэродроме уже ждали вертолеты.

— Эй, элита! — окликнул нас на бегу командир второй группы поддержки Грицай. — Вы че такие квелые?

— Это потому, что тебе только стрелять, а нам еще и думать надо, — откликнулся Артем. — Нагрузка больше.

— Ой, мыслитель! Надумаешь что — сразу скажи, а то пропадем!

— Ты пропадешь… С тебя дождешься. Хохол пронырливый.

— От москаля слышу!

Наши подразделения четыре года вместе на операциях — и четыре года Артем с Грицаем переругиваются. Им это до того нравится, что непонятно даже, как они раньше вообще могли жить друг без друга. Думаю, если один из них погибнет, второй зачахнет с тоски.

Смит, хоть и налегке, поотстал и залез в вертолет последним. Вроде, подтянутый, молодой и наверняка тренированный — да, видно, отвык бегать по-настоящему в своем отделе планирования.

Как только вертолеты поднялись в воздух, пришли обновления вводной и баз данных по мутантам. Я вызвал на импланте интерактивную карту города и активировал систему распознавания «свой-чужой-гражданский». В глазах на миг потемнело, но наложение прошло нормально, и я посмотрел в иллюминатор. Город внизу запестрел зелеными, синими и красными точками. Зеленые, обозначавшие бойцов ОСП, тяготели друг к другу, к бронетехнике, передвигались небольшими сплоченными группами или рассредоточено, в хорошо знакомых боевых порядках. Бледно-зеленые пунктирные стрелки показывали направления движения подразделений, патрулей и конвоев. Синие точки в основном заполняли изолированные анклавы размером от двух — трех до нескольких десятков кварталов. Там оборонялись от мутантов сохранившие человеческий облик киевляне, которых еще не успели эвакуировать. Вертолетчики перебрасывали им оружие, боеприпасы и продовольствие, забирая обратными рейсами всех, кого могли; однако транспорта, судя по всему, не хватало катастрофически. Красные точки отмечали мутантов, и их было много, очень много. И это ведь только те, которых сумели засечь большие беспилотники-наблюдатели наверху и их маленькие юркие собратья внизу. А сколько еще в домах и развалинах? Под ними в подвалах? В метро? В коллекторах?

Так, а почему справок нет? Ни названий улиц, ни номеров домов, ни характеристик воинских частей…

— У меня детализация не работает, — сообщил Даго. — Командир — ты, что ли, не включил? Даже в соседних вертолетах «какие-то там о-эс-пэшники», а вовсе не наш спецназ.

— И у меня не работает, — сказал Зунг.

— И у меня…

— У меня тоже, — ответил Гридин сразу всем. — Общий сбой, сейчас наладят.

Системные операторы словно дожидались его слов, чтобы поправить дела в лучшую сторону. И поправили так основательно, что присутствующие в салоне засветились зеленым светом, а всплывающие окна стали вываливать чуть ли не все их досье целиком. Я полюбовался на Дашу, вокруг рыжей головы которой сиял красивый изумрудный нимб, и полез в настройки. На расстоянии вытянутой руки я свою самую большую любовь в жизни от крюгеров и баскеров как-нибудь отличу без подсветки и подсказок. Даже Артема отличу. Хотя он-то на крюгера физиономией весьма похож.

На лету наши «вертушки» то и дело коротко постреливали из пулеметов.

— Птицеры, — пояснил Смит. — Беспилотники со всеми не справляются.

— И много тварей по округе разлетелось? — спросил Гридин. — Какие оценки?

— С учетом положения — самые утешающие. Птицеры едва встанут на крыло, тут же начинают охотиться. Конечно, на то, что поближе. То есть над городом. И с остальными мутантами так же. Отмечено множество случаев, когда мутант мог уйти сквозь дыру в оцеплении, но не уходил, а продолжал пожирать добычу или нападал на бойцов.

Я машинально запросил подробности на импланте. Все верно. Для наблюдаемых преобразований тела существам требуется очень и очень много пищевых ресурсов. При их недостатке явные хищники начинают есть траву и обгладывать кору с деревьев в парках. Даже землю едят. И все это более-менее успешно переваривают. В топке их чудовищного метаболизма сгорает почти что угодно, разница только в полезной отдаче. Травоядные при нехватке пищи, наоборот, пробуют добывать мясную. И быстро отращивают себе клыки, когти и остальное, потребное для нового образа жизни. Однако высочайшая приспособляемость имеет и свою оборотную сторону: все мутанты, включая бывших людей, плохо соображают в сколько-нибудь сложных ситуациях. Мозг и в спокойном состоянии потребляет слишком много энергии, — а при активном мышлении глотает ее ненасытно. И постоянно мутирующий организм вынужден на нем экономить…

Глава 3

Колонна четвертого инженерно-строительного батальона растянулась по улице Грушевского от поворота на Московскую улицу, куда загибался ее хвост, до Дома офицеров. То есть до того, что от него осталось. Теперь на руинах здания два пожирателя закусывали зазевавшимся омегой. Они так увлеклись этим занятием, что не обращали никого внимания на суету и гул двигателей по соседству. Камеры круживших в небе беспилотников передавали нам картину пиршества во всех подробностях.

— Вот погань, — услышали мы по связи голос комбата. — Эй, Лисовски! А ну-ка сними их обоих.

Точно почуяв, что трапезу сейчас прервут, один из пожирателей оторвался от добычи, повернул окровавленную морду в сторону колонны, и пуля прилетела прямо в нее. Мутант вскинулся вверх, взмахнул похожими на лапы руками и шмякнулся на обглоданный труп омеги. Второй пожиратель вскочил, угрожающе наклонился вперед, оскалился, схлопотал свою пулю и упал на первого.

Наши вездеходы меж тем успели занять свое место в самом начале длинной железной колбасы.

— Тронулись, что ли, — сказал комбат.

«Колбаса» с лязгом пришла в движение, начиная с головы.

— Надо было нас по колонне через равные промежутки раскидать, — буркнул Грицай.

— Тебя забыли спросить, — тут же отозвался Артем.

— А вот и забыли! Не тебя же спрашивать?..

— Общий канал не забивайте, — одернул их Гридин. — Своего уже мало?

Колонна не спеша двигалась в сторону Верховной Рады. Впереди шел тяжелый армейский путепрокладчик, оснащенный бульдозерным и крановым оборудованием, способный расчищать дороги в самых гиблых завалах со средней скоростью десять километров в час. Пока ему работы находилось немного: он разве что убрал пару упавших на проезжую часть деревьев Мариинского парка и засыпал попавшим в отвал мусором несколько мелких воронок.

Я рассматривал те деревья, что устояли. Они потеряли все листья, почернели и вздулись уродливыми шишками от оснований стволов до кончиков веток, но, похоже, отлично себя чувствовали. Согласно базам данных, некоторые вымахали вдвое, а то и втрое против своего первоначального роста.

— Где-то я такое уже видел, — сказал я.

— Не-ет, Сереж, — возразила Даша. — Где мы такое видеть могли?

— Я не говорю — такое же точно. Похожее.

Что-то еще было не так с этим парком — мне пришлось запросить вид с беспилотника сверху и сбоку, чтобы понять. Ну да — штыревидные грибы. Гигантские. Они возвышались над кронами деревьев, словно телеграфные столбы над полынью.

— Не туда нас на зачистку послали, — посетовал Грицай, когда позади остались и Рада с Мариинским дворцом, и здание Кабинета министров. — Вот где бы я с удовольствием пострелял, так это у Рады. Там, поди, до сих пор бегают наши мутировавшие депутаты и их прямые потомки.

— Мы слышим голос лояльного гражданина собственной страны, — провозгласил Артем.

— Ой, а ваши думаки — они лучше, что ли?

— Да как тебе сказать. У нас многие с удовольствием зачистили бы всю Москву, не дожидаясь появления там хоула и начала мутаций.

— Это точно, — счел нужным подтвердить обычно скупой на слова Иванов.

— Что касается меня, то я с удовольствием поучаствовал бы в зачистке Вашингтона, — поделился Райли, тем самым показывая, что у него тоже есть человеческие чувства.

— Короче, все мы очень любим наши правительства, — заключил Грицай. — Особенно я. Дезертировать, что ли, от вас в сторону Рады?

— Депутатов и кабмин успели эвакуировать, — сообщил кто-то из системных операторов, дружески напоминая нам, что разговоры на всех каналах прослушиваются и надо следить за базаром.

— Ну вот, как всегда, — вздохнул Грицай, проигнорировав этот призыв к здравомыслию. — Кого стоило еще в детстве убить — тех успели.

Анонимный оператор оставил его выпад без ответа.

— А сколько вообще людей вывезли? — спросил Пашич, вроде бы ни к кому не обращаясь. — Кто-нибудь знает?

Оператор вновь скромно промолчал.

— Сразу — четыреста тысяч, — уверенно сказала Крошка. Очевидно, она была полностью в курсе. — Еще столько же спаслось самостоятельно — до того, как город окружили кордонами. И сразу после, опрокидывая эти кордоны. Здесь тогда только украинская армия проблемы решала. Она к такому оказалась не подготовлена — да и никто не был подготовлен к тому, что произошло. В результате половина состава участвовавших в операции подразделений пополнила ряды мутантов.

— Весело, — протянул Пашич.

— Потом эвакуировали еще двести тысяч гражданских, — добавила Крошка. — И около ста тысяч продолжает сидеть по анклавам. Сколько из них дотянет до эвакуации — неизвестно.

— То есть спасен, спасся сам или будет спасен только каждый третий житель.

— Да. И это при том, что группировка ОСП вокруг Киева и в нем самом уже неделю назад насчитывала полмиллиона.

— Пожалуй, для Объединенных сил это предел. Вряд ли «Противодействию» удастся стянуть на Украину больше, не оголяя других проблемных зон.

— Может, и выхода другого не будет. Периферия местной «проблемки» уже расползлась почти на всю Киевскую область, половину районов Черниговской и Житомирской областей и приличный кусок Беларуси. Конечно, на окраинах лишь отдельные мутанты замечены, но если они проникнут в Европу и Россию, это будет конец. Бороться с ними станет невозможно.