Времена грёз 4 том

Пролог: The Golden Age

Мы пробираемся через золотые поля,

Вдалеке может упасть бомба.

Малыш, мы свободны, мы бежим

К свету, идущему от потока воды

И вишневых деревьев,

Мы прячемся от всего мира.

Но Золотой век прошел,

Золотой век прошел.

Тяжелый, обитый металлом ботинок из застарелой, измятой временем кожи с шумом приземлился на натужно скрипнувшую проржавевшую лестницу забытого всеми подвала. Ступенька заметно дрогнула, чуть поддалась под весом мужчины, но выдержала испытание. С тех пор, как законсервировали подвал фабрики, многочисленные механизмы оказались предоставлены сами себе. На застрявший между этажами лифт и вовсе не было никакой надежды.

— Чо там? Видно чо-то?

Второй участник экспедиции склонился над вырытым проемом и нервно почесал длинный нос. Райан поставил вторую ногу на ступеньку и поднял взгляд на чужую крысиную физиономию. Нет, напарник не был оборотнем, но человеческое гнилое нутро слишком явно отпечаталось на лице.

— Фонарь дай.

Тонкие узловатые пальцы схватили допотопный лобный фонарь и, засыпав осколки карбида в емкость, передали требуемое главарю всей компании.

— П-пожалуйста.

Спустя мгновение темноту казалось бы бездонного спуска к сердцу производства разогнал теплый дрожащий свет. Хлипкая лестница проходила толщу пола первого этажа, уходила вниз через немалый слой бетона и всего через три человеческих роста от поверхности заканчивалась более древней каменной кладкой, укрытой мхом и лишайником.

Райан накинул сумку на плечо и вновь посмотрел на напарника.

— Жди команды и следите за входом.

— Д-да.

Словно мысленно передавая наказ остальным, Кетч опасливо обернулся и встретился взглядом с здоровяком, сторожившим поодаль, приземистый и широкий, похожий на валун, удачно сливавшийся с фоном остатков развалин. Задумчиво пожевав мощной челюстью, молчун проследил, как у края проема исчезла макушка главаря, и, сжав кулаки, недобро зыркнул на крысюка. Сам он давно был уверен — самая большая опасность исходила не от ленивой королевской стражи, бродившей вдалеке, а от скользкого сутулого помощника со странными фокусами, припрятанными в рукаве.

Над головами компании угрюмо зашуршало небо. Тихий скрип лестницы, едва слышимый среди обломков, быстро заглушил обрушившийся на землю дождь, больше ощущаемый, нежели видимый среди почти что ночной мрачной бездны над фабрикой.

Напарники застыли в ожидании, на бесконечно долгий миг став частью серых бетонных перекрытий. Шум под землей затих, минуту или больше от главаря не доносилось ни звука, пока Кетч не вздрогнул от хрустнувшего где-то внизу лишайника.

— Кажется, чисто.

Поправив лямку, Райан медленно шагнул вперед. Длинный коридор, уходивший куда-то во мрак, обрамляли железные остовы проржавевших дверей, из-за них, вместо узников, выглядывали плетистые корни и перекрытия стен, не выдержавших встречи со временем и давлением природы извне. Подземная жизнь медленно, но верно брала своё, вероятно подстегиваемая остатками магии, блуждающей внутри камер. Заглянув в одну из них, мужчина нашел подтверждение этой догадке.

В полной тьме подвалов, на холодных камнях, на истлевших мешках, изощренно цепляясь и дробя препятствия, расцветали растения и грибы почти невозможные и невиданные ранее. Флуоресцирующие шапки блестели в свете фонаря, роняя на землю капли прозрачного масла. Бледные, почти белые воздушные корни зловеще дрожали и шевелились, собирая чужой нектар тончайшими усиками. Бутоны, любовно протянутые к скудным солнцам, при появлении нового источника света вдруг раскинули лепестки и выдохнули мельчайшую пыльцу, подражая последнему вздоху умершего. С этим движением растеряв последние остатки жизни, цветы сморщились и слетели на землю, туда, где заботливо укрытые кристаллы выглядывали из-под слоя опавшей листвы.

Не веря своей удаче, Райан протянул руку, грубо вцепившись в камни и вырывая их из живого слоя окружающей флоры. Невысокие шляпки растеклись безобразной кашей, воздух, и без того тяжелый и спертый, наполнился запахом влаги и гниющих растений. Без стеснения мозолистые пальцы вынимали один кристалл за другим, попутно уничтожая препятствия. Один бутон за другим выпускали свои пучки пыльцы, сумка быстро заполнялась награбленным, диковинный ковер редел, отдавая свои единственные сокровища, безраздельно хранившееся десяток лет среди истлевших тел заключенных.

Глаза Райана блестели от жадности и свалившегося на него богатства, так легко пришедшего будто по указке свыше, словно вся прошедшая жизнь готовила мужчину именно к этому моменту: и смерть родителей, и изнурительная работа сестры — всё для того, чтобы он сейчас переступил порог темницы и забрал то, что причиталось за лишения, голод и страх перед завтрашним днем. Никаких больше заказов, визгливых аристократов с непомерными запросами и подработок среди человеческой грязи, теперь Райан сам сможет устанавливать правила и заставит других преклониться не силой, а звоном чистой, золотой монеты.

Подобное даже не снилось хилому мальчишке, дрожащему от ужаса в углу холодной мансарды.

Мужчина помнил о том, как стал сиротой, разбухшее в воде тело, потерявшее тепло, злой и обидчивый взгляд Реджи, надежда, угасающая в груди, как только захлопнулась дверь за ней. Единственный раз, когда Райан молился, чтобы не остаться один, чтобы сестра не ушла насовсем, чтобы не пришлось работать так же ужасно, как матери.

Ладонь легла на самый крупный кристалл в сердце камеры, с силой выдирая его из спутанных корней, отчаянно сопротивляющихся и увивших остатки чьих-то белесых ребер. Ни капли жалости, ни капли раздумий. Сверкнув зловещим пурпуром, драгоценность отправилась прямиком в карман, в сумке закончилось место.

Вернувшись к лестнице, Райан окликнул напарника, крысиная физиономия показалась в проеме едва освещаемая фонарем снизу.

— Кетч! Спускайся и бери всё, что отыщешь, я взял свою долю.

Почти неслышимо что-то одобрительно зашуршало в ответ. Главарь не смог сдержать улыбки.

Ньюпорт

Черный блестящий автомобиль, удивительно похожий на одну из первых популярных моделей Форда, чуть подрагивал на кочках не слишком хорошей дороги, каким-то чудом втиснувшейся между длинной, широкой полосой берега и почти отвесной скалой, обрамляющей путь из Порстмута в Ньюпорт. Влажный, блестящий на солнце песок большую часть времени находился в тени гор, искрясь и дрожа только на значительном отдалении от подножья, где серое море любовно отделяло горизонт от неба и низких, тяжелых облаков.

Наверняка весной, когда воды ближайших рек в обилии разбегаются по лугам, здесь тоже случается потоп и трасса, сдаваясь стихии, прячется под зеркальной гладью, заставляя путников пережидать паводок в городах или добираться к соседям на лодках.

— Ты бывал в этих местах раньше?

Повернувшись к водителю, я невольно пригляделась к нему, пытаясь представить, мог ли угрюмый сопровождающий вырасти в этом краю. Сам он выглядел как дитя беглецов с юга, смугловатый и худой, но слишком высокий для зарца, а резкие черты лица явно выдавали в нём жителя Сомны. Поджатые губы при мне ни разу не растягивались в улыбке, а угольные глаза чуть что обжигали недоверием, подозрительностью, словно случайное слово могло заставить его бросить меня на середине пути к порту.

— Я жил тут первые годы, пока мы не перебрались на другой берег.

Голос с хрипотцой, но не такой, как у Каина, заставляющей женщин дрожать от волнения. Валентайн, мой водитель, говорил так, словно каждое слово и звук в мою сторону был платным, поэтому каждая фраза произносилась скупо и сухо, ничего лишнего.

— И как тебе здесь жилось? Ни разу не была в этой части страны, север еще как-то представляю, что-то слышала, а о жизни на юге совсем ничего не знаю.

Покосившись в мою сторону, спутник чуть дернул головой. Слишком невнятно, чтобы распознать этот жест.

— Оно и немудрено.

В этот раз послышались нотки укора. Не совсем ясно, почему, но расспрашивать было бы бессмысленно. В его случае проще раскинуть карты и погадать, или спросить у звезд, что там происходит в голове водителя.

Могу предположить, что это куда более сложные и древние взаимоотношения различных… конфессий.

Боги, слово то какое вспомнил.

Юг дальше всего от столицы, и здесь всегда были свои порядки и законы, сколько бы я не отправлял помощников и рабочих. К тому же на севере есть хотя бы поместье и Гета, жившая с людьми не одно столетие, а здесь, увы, никто не задерживался.

Допустим, я понимаю, что здесь твои руки были коротки, но в чем принципиальная разница между южанами и столичными жителями? Они не приняли тебя как главу? Поддерживали Целестию? Что еще? Вовсе отринули богов?

Сохранили старую веру и больше привержены поклонению иным. Насколько я знаю.

Старая вера?

Включающая ритуалы с мертвецами.

Ты вроде запрещал подобное.

Не полностью, хотя за такое в Кадате могут наказать. Покой мертвых важен почти так же сильно, как и живых.

О как.

Каждый случай рассматривается отдельно, не помню, чтобы действительно были проблемы с подобными некромантами, в основной своей массе они стараются держаться подальше от «новой» власти. Чаще всего наказанию предаются неумелые или неразумные маги, решившие испытать силы в черте города.

Детишки?

Очень тяжело переживают первую потерю питомца, особенно, имея возможность его в некотором роде вернуть.

Как я поднимала лошадь у эльфов?

Да, хотя по этой же причине я бы на месте Аван не отдавал бы останки Августа Уэста его отцу. Там, конечно, спустя года мало что осталось, но на всякий случай стоило бы придержать останки мальчика в укромном месте.

Поежившись, я припомнила, как давно старший из детей семьи погиб. Получается, еще при осаде ултарского поместья целестинцами.

Душа Августа давно покинула тело, какой смысл оживлять кости?

Это ты мне скажи, Софи.

Ответ Ньярла прозвучал так неожиданно хлестко, что я пораженно замолчала на какое-то время. Представить себя на месте убитого горем Герберта было, мягко говоря, несложно, благо, опыта хоть отбавляй, но в трезвом уме допустить возможность того, что я могла вернуть себе младенца… или уже взрослого ребенка…

Прости, это прозвучало грубо и, пожалуй, даже чудовищно.

Зато есть о чем подумать. Сейчас я на такое никогда не решилась бы, но тогда, только узнав о потере… вероятно, во мне хватило бы дури хотя бы попытаться провернуть подобное. Несмотря на то, что от одной мысли начинает тошнить.

Будем надеяться, что его младший сын, явно одаренный магией разума и кое-что понимающий в человеческих душах, поможет отцу не наделать ошибок.

Сомневаюсь, что его сил хватит.

Вновь отвернувшись к окну, я проследила, как вдали, среди ярких переливов солнца на море, какая-то крупная рыбина хлопнула у поверхности хвостом, поднимая мириады брызг. На мгновение почти невыносимо захотелось поплавать, но хоть здесь и было значительно теплее, чем в затянутом снегами Кадате, всё ещё не настолько, чтобы смело лезть в воду.

Сейчас бы окунуть ноги в пруду среди буйного сада и безмятежно наблюдать, как пятнистые карпы снуют среди кувшинок Моне.

Но покой мне даже не снится.

Я слышал, что рыбаки ближайших городов собираются каждое лето на целый сезон, выстраивая на небольших плотах настоящие передвижные дома. Они уходят в море с частью запасов и под навесами сидят с удочками днями и ночами, пока с приходом осени теплолюбивые обитатели не смещаются обратно к проливу у Зара.

Звучит чертовски заманчиво.

Мелкие белые птицы, собравшиеся на краю берега, вдруг поднялись в воздух всей стаей и, покружив немного, снова осели на песок. Машина подскочила на неровной, чуть засыпанной дороге, и я невольно отвлеклась, ощутив, как заныли уставшие от сидения мышцы.

Самое время размяться, встать и пройтись хоть немного.

М: Ghost Lights

Я буду танцевать, как никогда, чтобы солнце сияло,

Я никогда не упаду,

Любой ценой я сохраню призрачный свет.

Я буду молиться, как никогда, чтобы вернуть тебя,

Я никогда не опущу рук,

Любой ценой я сохраню призрачный свет.

Ghost Lights - Woodkid

Напряжение, жестокой и крепкой хваткой сковавшее весь дворец, разлилось незаметно, неясно, будто невидимым ядом за считанные часы просочившись по капле в каждую комнату, кабинет, зал и каморку памятника еще первого целестинского короля. Далеко не все знали, что именно произошло на собрании, и еще меньше людей смогли увидеть Авреллиана после того, как лучшие лекари страны собрались вместе, чтобы вынести свой вердикт.

— У нас нет лекарства. Мы ничем не можем помочь.

Ссутулившись едва ли не вдвое, Хил опустил голову, самостоятельно отвечая перед королевой за подчиненных. Бледное, некогда брезгливое лицо, прорезали морщины, под глазами залегла тень. За свою многолетнюю практику ему еще никогда не было так тяжело признаться в собственной несостоятельности и бессилии.

Отец говорил, что рано или поздно ты сталкиваешься с подобным. Когда никаких усилий не будет достаточно, чтобы кого-то спасти, удержать или принять правильный выбор. Он до конца жизни корил себя за одну единственную ошибку, упущенное дарование, и теперь, кажется, настал мой черед посыпать голову пеплом.

Выслушав министра, Мирра стиснула челюсть так сильно, что скрипнули зубы. Ее лицо побледнело, застыло, будто став частью каменного изваяния. Опасаясь обморока, Самуэль сделал полшага вперед, осторожно коснувшись локтя королевы, но она отпрянула. Взгляд женщины потемнел, губы дрогнули, не проронив ни слезинки, она отвернулась к лежащему в постели супругу и присела на самом краю его кровати.

С сожалением Хил добавил:

— Вам лучше не задерживаться здесь, по всем данным болезнь довольно заразна и…

— Какие есть прогнозы?

Жесткий, стальной тон Мириан обрубил любую попытку позаботиться конкретно о ней самой, и, пусть среди заболевших еще не было людей, одаренных вниманием богов, проверять на стойкость иммунитет королевы Сэм не собирался.

— Есть выздоровевшие, уже есть, но каждый из них обладал малым, слабым даром. Чем больше магический потенциал, тем меньше шансов пережить заражение.

— А те, в ком нет магии?

— Их зараза обходит стороной. Для прогрессии заболевания нужны силы, если врожденная искра слишком мала, то каменная корка не успевает убить человека до того, как вытянет, выжжет дар до тла.

Невольно обходя прямой ответ на вопрос королевы, Самюэль отошел к креслу, где лежал его пиджак. Тело замерло в нерешительности, трезвый разум требовал выйти из спальни, сбежать из дворца, унося ноги подальше от вероятного разносчика недуга, но сердце сжалось в груди, не желая покидать короля. Ему казалось, что, лишь сделав шаг за порог, всё будет кончено, и, лишь оставшись, смотря на Авеля во все глаза, можно было сохранить в нем жизнь, будто смерть хоть раз стеснялась забрать пациента прямо из рук врачей.

В комнате раздался новый голос незаметного ранее гостя:

— Получается, он погибнет?

Встрепенувшись, Хил чуть не рявкнул в ответ, по-настоящему испугавшись так легко сказанных слов. Всё лекарское суеверие, весь прошлый опыт вынуждал его молчать, до последнего не кликать беду, словно всё еще можно было изменить, продлить жизнь, если быть достаточно аккуратным. Стиснув кулаки, Сэм повернулся к вошедшему, но лишь обессилено выдохнул. Сложно спорить с тем, чья работа была по ту сторону врачебного дела.

Джеральд Мелоуни застыл посреди комнаты, глядя на спящего короля так, будто прямо сейчас готов был пуститься в бой с болезнью, сразившись с ней голыми руками.

— Я прав?

— К сожалению.

Сказав последнее, Хил подхватил пиджак и, отвернувшись от постели, вышел из спальни, оставляя надзор коллеге. Мирра, словно не заметив очередного министра, склонилась к супругу и коснулась губами влажного лба, покрытого холодной испариной. До ее ушей донесся неровный, хриплый вздох.

— Всё будет хорошо, милый. Всё будет в порядке.

— Я так не думаю, моя королева.

Сделав пару шагов вперед, Мелоуни остановился у изножья, рефлекторно сглотнув. Во рту горечью самой едкой полыни разливалась тревога, страх и жуткая, всепоглощающая растерянность. Сознание постыдно требовало найти кого-то, кто сможет разобраться с происходящим вместо него, кого-то, кто умнее, сильнее и найдет пару-тройку тузов в рукаве.

— Моя королева…

— Свяжись с Беллатором, передай им новости и попроси помочь. Пускай ищут лекарство вместе с нами.

Склонив голову, Джеральд постарался правильно подобрать слова и выразиться как можно мягче, но в его тон всё равно прокрались нотки недовольства.

— Стоит ли говорить чужой стране о том, в каком положении мы оказались?

— Стоит, но если у тебя есть другой вариант, то я с радостью выслушаю, может быть ты уже нашел средство, чтобы излечить Авеля?

Неестественно выпрямив спину Мириан обернулась к помощнику, холодно и твердо глядя на него. Ее вид не предполагал обсуждений.

— Никак нет, ваше высочество.

— Тогда делай, что говорят, чем раньше, тем лучше, не тяни время. И еще, дай клич среди гостей столицы, может быть найдется кто-то из зарчан. Нам нужна любая помощь.

Послушно кивнув, Джеральд поклонился, но не из глубокого почтения к королеве, а скорее в еще одной попытке хоть как-то задобрить ее. Развернувшись к двери, он успел положить ладонь на серебристую ручку, прежде чем с губ сорвался очередной вопрос.

— Какую именно помощь вы ждете? Лечение?

— Что угодно, поиск лекарства займет время, мне нужно хотя бы оно.

Ссутулившись, Мирра коснулась пальцами прохладной руки супруга и, дождавшись, пока они останутся одни, наклонилась ближе, с тревогой вслушиваясь в неровное дыхание. С трудом разлепив веки, Авреллиан вдохнул глубже и тут же закашлялся, поморщившись от боли. На губах показались новые капли крови.